1+1=0, или Правило исключающего ИЛИ (джен)

Когда я возвращался домой, уже темнело, а в голове шумело от количества латыни вперемешку с анатомической теорией. Педагогом Анна Григорьевна оказалась беспощадным, мурыжила она меня часов пять без перерывов, пока действие снотворного не начало истекать. После этого она спешно всунула мне пластиковую бутылочку с... питанием и торопливо выпроводила вон.

Теперь я медленно шел по вечерним улицам и ловил вампирский кайф, прихлебывая на шагу свою клубнику с кусочками алоэ (конечно, я знал, что на клубнику это похоже разве что наличием микроэлементов железа, но психологически мне было проще думать эвфемизмами, это создавало иллюзию нормальной жизни). Ну, теоретически создавало.

Хотелось верить, что я относительно безопасен для общества. Сейчас я видел все в ярких красках, как будто во внутренних настройках зрения значительно подкрутили ползунки контраста и насыщенности. И учитывая, сколько я читал веселого о различных веществах, меня такие эффекты ни фига не радовали. Я остановился у какой-то витрины и попытался рассмотреть зрачки, но по вечернему времени им и так положено было быть широкими, так что ничего особенного я так и не увидел, кроме подозрительного взгляда то ли кассирши, то ли уборщицы. Я поспешил уйти.

На ходу приходилось тщательно контролировать движения, координация была странной: дерганой, слишком резкой, движения выходили значительно размашистей, чем я их задумывал. Быть может, это у меня силушка молодецкая, то бишь вампирская, начинала проявляться? Вместе со сверхспособностями.

Я шустро свернул во дворы в поисках места поукромнее. Любопытство моей натуры требовало немедленных глубоких исследований.

Подходящее место нашлось быстро, достаточно укромное и достаточно не вонючее. Даже дерево имелось, с любезно вытянутой в сторону выхода веткой. Это был явный намек от природы, что место можно было бы выбрать и другое и не издеваться над бедной липой. Я к намекам оказался глух. Скинул рюкзак на землю, поплевал на ладони и начал череду экспериментов.

Прыжок в длину, если оную и увеличил, то едва ли больше чем на пару сантиметров по сравнению с обычным. Прыжок в высоту, по моим расчетам, должный вознести меня на эту самую ветку — я даже руку с готовностью протянул — тоже не порадовал меня ошеломительными результатами. Липа издевательски помахала листиками под слабым дуновением ветерка. Над моей понурой головой.

Я не сдавался. Попытка поиграть в кунг-фу закончилась нехилым ушибом ноги. Возможно, это вышло потому, что я пренебрег обязательным громким "Ки-ай-я!". Сказалось мое малодушие: я все еще не сумел проникнуться вампирским высокомерием настолько, чтобы орать под чужими окнами, до сих пор я поднялся лишь до глухих ударов по стволу дерева и сдавленного мата под нос.

Пятнадцать кругов по дворику дались мне относительно легко в силу малой величины последнего, на двадцатом я загрустил, на тридцатом сдался — в голове все уже маленечко кружилось, а второе дыхание ушло в отпуск на неопределенный срок, оставив меня и вовсе почти без оного.

Скрипнула дверь, бухнула о косяк подъезда, и один из жителей окрестных домов неторопливо протопотал мимо, пошурхивая мусорным мешком о разрисованный цветным мелом асфальт. Я поприветствовал позднего прохожего надрывным хрипом, до того тихим, что услышали его лишь не чурающиеся ультразвука комары, ровно две штуки.

Добропорядочный гражданин, блюститель чистоты, проследовал за угол, брякнул там крышкой мусорного бака, как-то сдавленно охнул и затих. Я насторожился. Из деликатности подождал несколько минут, но когда тишина стала совсем навязчивой, любопытство погнало меня в ту же сторону. Меня определенно тянуло к мусорным бакам.

Вышеупомянутый гражданин лежал ничком на земле, рядом с ним копошилась, вцепившись в его безвольную руку, какая-то уже неразличимая в наступивших сумерках на предмет возраста и пола человеческая тень.

— Эй! — бездумно окликнул я. — Эй! Вам нужна помощь?

При звуке моего голоса тень взвилась в воздух, зашипела злобной кошкой и метнулась ко мне. Я успел лишь шарахнуться в сторону и вдохнуть повеявшую откуда-то нестерпимую вонь. В следующий момент меня что-то резко дернуло за шиворот, швырнуло в сторону и я как следует проехался локтями толстовки по асфальту, не понимая уже, где небо, где земля, и радуясь лишь тому, что мода на дырявые джинсы в свое время оставила меня равнодушным.

В уши пробился зычный смутно знакомый голос, сыпящий отборными нецензурными эпитетами, и проморгавшийся я узрел над собой лицо небезызвестного мне Палыча. Я шарахнулся, но быстро сообразил, что на ту тень он походил мало, разве что успел стремительно набрать вес и укоротить рост. Палыч мрачно сплюнул в сторону и протянул мне руку. Я протянул в ответ даже прежде чем успел подумать.

Без малейших усилий поставив меня на ноги, он впихнул мне в руки нечто, мигающее синим огоньком, со словами "Не смотри, дурень! На себя не направляй!" и метнулся к не подающему признаков жизни гражданину. Упал перед ним на колени и принялся осматривать и, судя по всему, замерять пульс.

Нечто при ближайшем рассмотрении оказалось ультрафиолетовой лампой на батарейках, и я растеряно посветил ей на землю, в качестве фонарика она совсем не годилась. Я сунул ее в карман толстовки. Я на слегка трясущихся ногах осторожно приблизился к этим двоим и заглянул Палычу через плечо.

— Телефон есть? — бросил он, не оборачиваясь. — Вызывай скорую! Быстро! Скажешь сердечный приступ. Адрес: Улановская, тридцать семь!

Телефон нашелся не сразу, метрах в трех от этого места, с большой трещиной на экране, но, к счастью, работавший. Я не глядя стряхнул с главного окна насыпавшиеся мессенджи, дрожащими пальцами открыл контакты, на секунду завис, обозвал себя дебилом, и спустя минуту уже диктовал диспетчеру координаты и предполагаемый диагноз.

Палыч тем временем, видно, сумел откачать нашего потерпевшего, по крайней мере тот из мертвенно-белого стал чуточку розовее и вроде бы дышал. Палыч стащил с себя куртку и подложил ему под голову.

Признаков сердечного приступа я не помнил от слова совсем, особенно в такой тяжелой форме. Однако даже в сумерках я заметил, как потемнели губы пострадавшего, и мигом вспомнил рассказы Анны Григорьевны.

— Это... это...

— Не здесь! — шикнул на меня Палыч. — Запомни, проходил мимо, увидел, что человеку стало плохо, вызвал скорую. Все! Про остальное ни слова! Прочее узнаешь потом.

— Понял, — я покорно кивнул и обессиленно прислонился к железной стойке. — Я ведь... правильно все понял?

Палыч поднял голову и посмотрел на меня, и хотя выражения его лица в темноте я уже не различал, но в голосе его не было привычной ранее издевки, только усталая застарелая тревога.

— Правильно, Петенька. Все правильно...

* * *

Признаться честно, я боялся, что Палыч под шумок смоется и со скорой мне придется разбираться один на один, но он остался. Видимо, при взгляде на меня пришел к выводу, что вампирской конспирации придет безусловный конец, если доверить ее мне единолично.

Я заученно оттарабанил продиктованный Палычем текст, и девушка-фельдшер в синей форме посмотрела на меня тяжелым взглядом, явно подозревая в крайней форме кретинизма. Пришлось брать себя в руки и импровизировать, что я как раз занимался физподготовкой и пробегал мимо баков, когда увидел, что человеку становится плохо. Человека не знаю, не знаком, никогда прежде не видел. Что делать не знал, вмешался околачивающийся по соседству бомж, он же и поставил диагноз, замел следы — этого я предусмотрительно говорить не стал — и помог. Фельдшер выражения взгляда не поменяла и общаться с этого момента на предмет симптомов и предполагаемого диагноза явно предпочитала с Палычем. Я совсем не возражал.

Мы помогли им занести пострадавшего в машину. Он был невелик, сухощавый и наполовину седой. Может, поэтому сердечный приступ и был наилучшим объяснением. Мне почему-то было совестно. Я казался сам себе преступником, покрывающим чужие злодеяния, хотя на деле, едва ли у меня был иной выбор.

Надо сказать, что Палыч тоже не горел желанием общаться с врачами, а потому едва лишь от него отвлеклись, уполз обратно в темноту, но далеко все же не ушел, словно карауля что-то.

Кто-то деликатно постучал меня по плечу, я обернулся, — и та же девушка-фельдшер протянула мне небольшую планшетку, попросив контактные данные. Я кивнул и по-дурацки невесть зачем захлопал себя по карманам в поисках отсутствующей там по определению ручки.

— Вы забыли взять у него контактную информацию, — мягко и очень уверенно произнес неожиданно оказавшийся у меня за спиной Палыч. — И почти не запомнили. Какой-то паренек, студент. Невзрачный, невысокий. Вы не заметили ничего приметного.

Я недоуменно оглянулся на него, но Палыч не обратил на мои трепыхания ни малейшего внимания, он смотрел на эту девушку, неотрывно, пристально. И она как-то замялась, заморгала, неуверенно переступила с ноги на ногу.

— Вам пора идти, — Палыч кивнул в сторону машины.

Скорая умчалась, сверкая огнями, мы с Палычем посмотрели ей вслед, после чего я получил изрядный тычок в спину и лаконичное "Сматываемся, малец!". И вовремя, от соседских окон как раз начали оттягиваться занавески.