Гадкий я (гет)

— Ну вот и повеселились!.. — Нотт вышел из Мэнора, лишь раз оглянувшись на дверь, и мысленно пожелал другу удачи в нелёгком труде усмирения демона в обличье всезнайки. А гриффиндорский характер вместе с прелестным личиком роднил этот самый процесс усмирения и прелюдию с элементами мазохизма.

Грейнджер шла на запах безумных проделок, словно натасканный цербер, и если для аврора это смотрелось плюсом, то для шайки смелых негодников — головной болью. Он давно подозревал, что для слизеринцев в аду есть персональный котёл, под который хорошие девочки не прочь подбросить дровишек.

Тео отошёл от замка футов на триста и аппарировал в тихую магическую часть Лондона, где можно было воспитанно выпить и скрасить время за игрой в Плюй-камни (или чем-то другим, что только душа пожелает), если это не отдаёт рукоприкладством и громким скандалом. Ритой Скитер — тем более. Доступных девок там тоже не водилось, что превращало подобное место в особое лакомство, потому как Нотт предпочитал тратить деньги никак не на секс, а несколько иные удовольствия.

Вроде победы.

«Танцующий лепрекон» жаловали и чистокровные маги, и маги попроще, что привносило в атмосферу здоровый дуэльный дух, где волшебное мастерство отходило на второй план и ставило интеллект на первый. А Тео дураком не был. Возможно, ленивым. Возможно, чересчур скрытным. Но не дураком. И он был калекой... Не внутренне — внешне. И там он заткнул не один рот, не прибегая к кулачной расправе. Ему давно не семнадцать, чтоб бить морду каждому, кто бросит вслед: «Жалкий костыль!» Школьное прозвище следовало за ним по пятам, но теперь Тео оброс некой бронёй, не желая кормить дураков своей уязвимостью. Впрочем, игорный клуб не чурался турниров злословия, к коим хозяйка этого заведения только благоволила. В силу слизеринского нрава и пьянящей улыбки мужчины всех возрастов слетались на неё, как мухи на чёртов мёд! Но не Нотт. Не. Нотт. Он брёл туда не ради Астории — ради сказочной забавы: утереть ей нос, будь то «Змеи и лестницы» или обмен колкостями.

Тео едва возник на пороге, звякнув магловским колокольчиком, как к нему подплыл тощий эльф в палевом холщовом сукне, похожем на тогу.

Он согнулся в низком поклоне, роняя:

— Чего изволите, мистер Нотт? — босые ноги засеменили за новым гостем, чуть забегая вперёд мелким услужливым бесом: ушастым, лысым и вредным (в угоду своей хозяйке).

Тео прошёл внутрь, под белый арочный свод, оправляя скромный костюм, и по привычке нащупал в кармане палочку:

— Мне столик на двоих, огневиски и кого-нибудь поумней... — он огляделся в поисках нужной кандидатуры, и среди молочных колонн в ауре свечей сразу повеяло удачей:

— Что ищет в моём клубе посредственный зельевар? — нежный и томный голос Гринграсс заставил чуть вздрогнуть, хотя Нотт знал, что задира не сможет пройти мимо, не задев школьного аутсайдера. В этот раз — не дав ему и минуты.

Он повернулся и поймал взгляд почти фиалковых глаз, наполненный ядовитым теплом:

— Не твоего острого язычка, — Тео показалось, что он заметил, как тот на миг раздвоился, но это не делало Асторию менее впечатляющей. И заурядной тоже. Духу Розье* она бы понравилась.

— А некоторые без ума от моего языка, — она едва-едва, совсем ненавязчиво облизнула губы, очевидно, пуская в ход один из козырей, который не оценил бы только слепой. И евнух. Или — слепой евнух, среди которых Ноттов не значилось. — Ведь я не распускаю его по поводу и без!

С этим сложно было поспорить. Гринграсс знала себе цену, а Тео не знал никого, кто бы хвастал романом с нею или хотя бы бессонной ночью. Но выучил наизусть её приёмы для отключения мозгов у парней. И он заткнул иную часть тела, которой пошлый намёк пришёлся по вкусу:

— Мне всё интересно, отчего такая горгона, как ты, выпросила у матери не дамский салон, а площадку для своих хищных игр?

— А почему нет? — Астория повела плечами и шагнула навстречу в платье цвета скорой расправы. — Волшебный мир — та же шахматная доска, где кое-кто — пешка, — пропела она, почти подползая к противнику тире жертве, — а кое-кто — королева, mon cher...

Нотт узнавал в её плавных движениях повадки охотника, в вычурных речах — вызов и, предчувствуя очередную схватку, потёр нездоровую ногу, занывшую под вкрадчивым взглядом.

— Уж вы-то, Ваша заносчивость, должны знать, что пешка может взять даже ферзя, — издеваясь, выдал Нотт прямо в высочайшее лицо. — Конечно, если ферзь не одного с нею цвета. Так что королева всего лишь фигура среди своих, и пешке её компания ну как свинье чёлка.

Что всегда радовало — Гринграсс не из тех, кто сдаётся без боя.

— И потому ты здесь: повилять своим свинячим хвостиком, — отрапортовала она, чуть отклонившись в сторону, будто выискивала розовую поросячью «пружинку», спрятанную под пиджаком. — Ты один? — Астория задержала дыхание. — Или мне ожидать ещё и свинопаса?

— Если ты о Малфое, то он этот клуб плохо выносит. Как думаешь, дело в названии, — иронично начал Нотт, стараясь не замечать её фарфоровой кожи и точёной фигуры, — или он просто не любит красивые игрушки?

Намёк на Превосходно. Понятный любой самовлюблённой горгоне.

— Менее красивыми они от этого не станут, — колко подметила Астория, гипнотизируя неприступную мину. — И желанными тоже, — она снова «кусала» Нотта за самую уязвимую часть...

В понимании горгоны, естественно.

— Да, но у меня какие-то сложные отношения с игрушками, — доложил Тео, проследив за босоногим эльфом, колдующим у стола с хрустальной посудой. — Снитчи — теряю, кукол — ломаю, чужие нервы — постоянно мотаю... И потому предпочитаю покер. Или на худой конец, криббедж.

— Значит, покер? — спросила Астория, жестом велев эльфу скрыться. — И ты уж побереги нервы, ведь торговаться я умею лучше тебя!

Полукровки и не тому научили.

Только Нотт недоверчиво угукнул:

— Не боишься проиграть своё состояние? Или клуб, например? — лишний доход никому не помешает.

— А надо бояться? Ох, Теодор... — только Гринграсс называла его полным именем так нарочито небрежно, будто подчёркивала расстояние между ними: калекой и первой красавицей Англии. — Если сядешь со мной за стол, рискуешь лишиться не только карманных денег, но и штанов!

В её глазах мелькнул голодный азарт, коим она награждала не каждого гостя. И хорошо, что у Нотта иммунитет на подобные чары:

— Как бы ты ни хотела увидеть меня без штанов, ma chérie, — поддразнил он, — эту радость я тебе не доставлю. Особенно если ты станешь женой моего друга.

— Малфой уже поплакался, да?

Приблизившись, Астория скользнула тёплым дыханием по губам Тео, сохраняя былую невозмутимость:

— Если мне понадобятся твои штаны, уверяю, — она отвела со лба седую прядь Нотта, — ты их снимешь...

— Не раньше, чем рак на горе свиснет, — не спасовал тот, пятясь от её близости, как от неизлечимой болезни. — И с королевами я в карты не играю. Даже на раздевание. По правде, я предпочёл бы на нечто иное...

Хитрец знал, что лучший способ зацепить хищницу — хищник, а любопытство не одну воображалу сгубило.

— И на что? — купилась Астория, казалось, приняв стойку песчаной змеи.

— На кольцо, — ударил в лоб Тео, — кольцо рода Гринграсс, — уточнил он и развёл руками: — Я просто обязан спасти Драко жизнь, пока он не пригрел на груди отпетую... королеву!

Он себе не изменял, а Астория хохотнула:

— Так ты собрался играть на его свободу? Тогда усложним задачу: в шахматы или го?

— В уличный крэпс, — бросил наобум Нотт.

Он ещё не свихнулся: соваться в калашный ряд на её поле. Обыграть Гринграсс в го способны лишь единицы — и то если шельмовать, надеясь, что эльф не наградит за мухлёж пеликаньим клювом. Или ушами лося, если на дворе понедельник. А в крэпсе есть шанс подарить Драко бонус: ещё пару партий с умницей-Грейнджер. И береги тогда, Малфой, свой штырехвост...

Астория повернулась, прошла по залу и вытянула руку, приглашая к столу:

— Сыграем в скрабл, — неожиданно выдала она, взмахом палочки выставляя доску и мешочек с костями.

— Скрабл? Серьёзно? — не поверил Тео. — Астория, мы давно не школьники...

— Не слишком давно, — не согласилась она, на мгновение сбросив холодную маску. — И теперь мы можем позволить себе виски.

Он, чуть щурясь, наблюдал, как Гринграсс приподнимает графин, собственноручно разливая янтарную жидкость по тюльпановидным бокалам. Увы и ах, если в слизеринской девчонке просыпалась натура, этикет посылался в зад к троллям. И магия тоже. Тео не мог не заметить, что недобрая половина гостей следит за хозяйкой клуба, откровенно не понимая и не принимая её любезности по отношению к неполноценным уродцам, когда рядом те, кто как минимум со всеми пальцами на бренных конечностях. Кто богаче Нотта. Кто готов пасть у её ног. Кто не прочь проиграть даже грешную душу. Вероятно, один Тео чувствовал, что возбуждать в других ревность — любимая забава некоторых особ, и масштаб провокации определялся Его высочеством в строгом соответствии с прихотью.

— Я начну первой, — в обход правил, предупредила она, косясь на достойного противника и наверняка надеясь, что тот даст ей фору. Как и прочие до него.

— Начнёшь, если ответишь на мой вопрос, — подхватил Тео, не собираясь просто так идти на уступки.

Конечно, Астория могла и соврать... Но не раз став свидетелем её недомолвок и откровенной лапши на разные уши, он угадывал ложь почти без ошибок. Её привычка прятать правду за растянутой интонацией, за лёгким разворотом тела, за случайной оговоркой или даже невольным касанием выдавала её с головой.

Чаще всего.

Она присела за столик, отложила палочку и придвинула изящный бокал:

— Что за вопрос?

Астория пристроила на подставку первую пару костей из зачарованного кисета, сбросившего с себя перевязь, словно удавку с шеи.

— Почему Малфой? — негромко спросил Нотт, присаживаясь напротив, и притянул спиртное к пересохшему рту, как полный дурак, забыв достать свои кости. — Он же не самый большой идиот...

— Разве? — Астория хмыкнула, едва покрываясь лёгким румянцем. — Ну, допустим, я влюблена.

Она безотчётно огладила мочку уха и вытащила из мешка следующие буквы. Потом пригубила крепкий напиток и чуть сморщила нос от неслабых алкогольных паров. Но если и играть против Нотта, то хотя бы на равных.

— А если допустим, что это не так? — отпив пахнувший дымком виски, предположил Тео, готовый поставить на это половину своего состояния.

— Малфой богат, честолюбив, испорчен. Наши родители вроде поладили... Или ты знаешь причины выбрать кого-то другого?

Опять задержав дыхание, она выложила в центр доски «болван».

— Мне сегодня определённо везёт, — заключила Астория и добавила: — Предлагаю оплакать юные годы Малфоя! И выпить... — она сделала новый глоток и проморгалась.

Волшебный циферблат высветил счёт и пожелал противнику семь футов под килем. После чего Тео принялся изучать потёртые костяшки, выпрыгнувшие из мешка посредством магии: несчастная вещь пыталась внести в игру хоть какой-то порядок.

— Скажешь это, когда я выиграю, — заявил Нотт, сложив ответное «ехидна», широко улыбнулся и, прикрыв глаза, насладился долгим глотком виски.

— Наколдовал? — возмутилась та, едва не рыча. — А ну палку на стол! — скомандовав, она чуть пнула Тео ногою, попав в правый ботинок.

— Я?! — он изобразил невинность. — Никогда! — но палочку всё-таки выложил. — Мне подфартило...

Подобные трюки как-то не входили в его арсенал — выигрывать лучше честно, но соблазн не спускать оскорбление победил.

— Чтобы выиграть у меня, нужно быть больше, чем волшебником, — прошептала Астория, перебирая букву за буквой. — И уж точно не поросёнком...

Она выставила на доску «герой» и, откинувшись на спинку стула, поправила сползающую бретель.

— Неужели Поттером? — Тео вскинул брови, демонстративно чеканя о поле весьма говорящий ход:

«Облом».

На что кисет счастливо брякнул костями и подбросил на подставку Нотта недостающие буквы.

— По крайней мере, не кретином, — заводясь, она спешно выложила «идиот».

— Хочешь поговорить о Малфое? — ухмыльнувшись, уточнил на это Не-идиот и ощутил, что лучший друг, не желая того, украл у него нечто невосполнимое. — И давно тебе мало толпы воздыхателей? Или тебе нужен... секс?

Конечно, Тео ждал реакции на непревзойдённую глупость. И даже дерзость. Ведь он не удержался, потому как увидеть фиалковые переливы пополам со смущением — то ещё удовольствие! Нет ничего приятней, чем выбить у девушки почву из-под ног.

Гринграсс даже букву уронила. Но не дала застать себя врасплох и ответила взаимностью:

— Секс с Малфоем и тебе не помешает, — она вдруг запустила в него костью-пустышкой: — Мальчишки! — Астория улыбнулась, вновь залившись румянцем от своей вольности. — Можно подумать, секс — всему причина...

Её тонкие пальцы огладили копну светлых волос.

— А когда этот мир изменился? — уточнил Нотт, добавляя пустышку себе на подставку. — Видимо, в твоей вселенной причина всему — типичный расчёт.

Прошла секунда, и на доске бессовестной рукой Тео выложилась не меньшая дерзость: «сиськи».

— Грудь, — сохраняя непринуждённый тон, провозгласил он и принял очередной пинок в правый ботинок.

— Ну нельзя же всё валить на свой... градусник! — лучшего эвфемизма «члену» Астория не нашла и ловко приставила к череде слов своё: «губы». — Мы теперь части тела перечисляем? — вполне невинно поинтересовалась она.

— Меняю, — Нотт ссыпал свои буквы в мешок, наблюдая, как Астория старательно добавляет на поле громогласное:

«Мы».

— Это шутка такая? — замер Тео, чувствуя, как чёртов мозг рисует с её губами абсолютно неправильные картинки, а градусник только поддакивает. — Нет-нет-нет, так не пойдёт... «Мы, ты, я, обнаглела, моя» — не по правилам!

— А мы тут играем на личное счастье, правила изменились!

Мешочек неожиданно надулся и запульнул в Нотта новой порцией костяшек. Те с тихим звуком упали на стол, и Тео опустил взгляд, отказываясь принимать то, что безотчётно складывали его пальцы. Точнее, всё тот же дурацкий мозг. Похоже, мешочек обладал не только магией, но и неодолимым чутьём, подыгрывая некоторым противникам.

У Гринграсс есть что-нибудь не в её духе?

Вроде чувств.

Нотт мысленно выругался и, поставив точку в метаниях и опасном флирте, выложил спасительное:

— Пуловер.

Буквы в слове волшебным образом покраснели, но вруна собственному сердцу это не волновало.

— Э-э-э-э, не-е-ет!.. — Астория замотала головой. — Я не настолько добра сегодня. Пуловер пишется не так. В нём восемь... восемь, а не семь букв, ты, мошенник! — она улыбалась.

— В моём правописании — так! — с серьёзным видом упирался Тео, ловя взволнованные фиалковые искры, и услышал едкое рыканье, очень напоминающее голос Маркуса Флинта:

— Эй, полуногий... Шёл бы ты отсюда!

Почти сразу Маркус навис над ними пьяным «судьёй»:

— Ты нарушил главное правило: не тащить в клуб свою культяпку!

— Ты прямо гений изящной словесности! — сокрушаясь, выдохнул Нотт, даже не поднявшись из-за стола. — Билет в Мунго не подарить?

Вокруг воцарилась тишина, говорящая лишь об одном:

Началось.

— Не связывайся с ним, — шепнула Астория. — Финли его вышвырнет... — она коснулась рукой широкой ладони Тео, и он, наверно, впервые почувствовал не «укус королевы», а человеческое тепло.

Нотт уставился на изящные пальцы, ощутив, как старые раны тяжко заныли, отдавая в нервы фантомной болью. Он сглотнул горечь, когда сердце ударило в рёбра, как адский молот, и его рука дёрнулась, спасаясь от недостойных касаний. Тео вцепился в родную палочку и обозвал не Флинта — себя! — уродом.

И решил не молчать:

— Мог бы придумать что-нибудь колоритнее, вроде: «И где ж такие ноги раздавали? Я б взял одну для задницы своей!» — оперевшись на стол, он вытянулся во весь свой рост, — или «С такой ногой ты хуже черепахи! Тебе моя маман из жалости даёт?»

— А ну заткнись на хрен, костыль паршивый! — Маркус схватил Тео за шкирку и тут же ощутил кончик палочки, неслабо упирающийся в ребро. — Твоё счастье, что здесь запрещены драки! — исходя злобой, процедил Маркус и прибавил у самого уха: «Она — моя, ты, убогий!»

— Флинт... — попыталась вмешаться Астория. — Флинт! — прикрикнула она, наблюдая, как тот что-то льёт Нотту в уши. — Не стыдно цепляться к хромому?

И Тео вздрогнул от её слов. Вздрогнул и побледнел, чувствуя дыру там, где сердце. Оно больше не билось — оно провалилось в нечто тёмное... и мёртвое. Тео будто окостенел, только строптивый рот бросил в красную рожу Флинта очередную тираду:

— Ты сожалеешь о моей ноге, а я — о размерах твоего члена!

Нотт изобразил фальшивую грусть и заслужил одобрение распалённых стычкой посетителей клуба: в виде аплодисментов и возгласов «Заткни его, парень!».

— А вот Астория так не считает, — воняя хмельными парами, огрызнулся Флинт. — Особенно когда скачет на нём драной сучкой... — он обнажил зубы и тотчас получил несказочный удар в корпус.

От Нотта.

Маркус отшатнулся — и новый удар в челюсть заставил его рухнуть, зацепив ближайший стол, получить шахматной доской по лбу и нехило приложиться о пол нетрезвой охреневшей башкой. А заодно — и тощей задницей.

Между тем Тео покосился на Асторию и высказался абсолютно чужим:

— Я в твоей защите не нуждаюсь, — не дав ей и шанса на оправданье, он с тихим хлопком... исчез.

Туда, где в нём не видят калеку.

Красота Гринграсс тут же преобразилась. Нет, она не испарилась — усилилась. Она почти ослепляла окружающих алостью губ, чернотой глаз и блеском дьявольской кожи. Локоны заискрили, перестав отливать золотом, грудь наполнилась злостью, лицо — презрением, а красное, цвета бордо платье зашлось пурпурным маревом.

Сконфуженный, стоящий на четвереньках Маркус побитой собакой двинулся в сторону хозяйки, скуля и завывая:

— Ну, прости... Прости... Чёрт попутал! — он, шатаясь, поднялся на ноги. — Я не мог больше видеть, как ты с ним...

Флинт стёр рукавом кровь:

— Будь моей, ну что тебе стоит... Ты всего меня измотала, стерва!

Звук пощёчины заставил его заткнуться.

— Это тебе не за стерву! — прошипела Астория, еле сдерживаясь от того, чтобы навсегда превратить хама в руконожку. — И даже не за сучку, урод...

Она щёлкнула пальцами, подзывая эльфа, и приказала стальным неживым тоном:

— Раздень эту пьянь, Финли, свяжи и доставь в Кошачий переулок. Прямо на клумбу к старухе-Амбридж!

Без слов домовик испарился, утащив за собой если не кандидата в любовники злобной жабы, то точно претендента на её воспитательные меры.

А Астория дрогнула одними губами, утопая в проклятом чувстве вины, и уставилась на то место, где минуту назад стоял Нотт, взывая в саму пустоту:

«Прости...»

* * *

Исчезнув из Мэнора, Гермиона ступила на Гриммо, едва не расплакавшись. Вот так: по-детски, бездумно и отчаянно, словно ей не двадцать один, а пятнадцать. Словно она не аврор, не лучшая выпускница Хогвартса, не отличница курсов Элдрича Диггори, а кандидат на звание Дура года. Она сжала губы, ненадолго зажмурилась, прижала ладонями веки и пообещала себе не проронить из-за Малфоя и слезинки! Гермиона Грейнджер выше этого. Она может расплакаться по любому поводу, включая дурацкое свадебное платье (которого у неё нет) и разбитую любимую чашку (которых уже коллекция!), но расклеиться из-за будущего мужа первой красавицы Англии...

...почти преступление.

— Пусть женится хоть на... козе! — буркнула Гермиона. — А муж козы кто? — болтая с собою, она усмехнулась. — Точно не орёл...

Она расстегнула алую мантию, швырнула ту на диван в гостиной и заспешила к двупольной двери, убеждая себя, что быть умной достойнее милого личика. Пусть даже половина волшебного мира считает иначе! Видно, это не самая лучшая его половина, раз какая-то красота лишает парней мозгов. Слава богу, не Гарри... Хотя и он, если по правде, изрядно робел при прошлой встрече с Асторией. Будто та пригласила его не на танец, а прямиком в свой будуар и далеко не на партию в шахматы. Даже Рон (её Рон!) почитал за честь поддаться этой любительнице настольных игр, лишь бы лицезреть Мисс Безупречная улыбка, и Безупречные волосы, и Безупречная грудь, а также прочие Мисс Безупречность, обещающей ему заслуженное везение в любви и матч-реванш в самом ближайшем будущем. Ох, не зря Нотт зовёт Асторию Гусыней де Помпадур, очевидно, не жалуя её прелести. По идее, Гермиона должна была давно ревновать к Гринграсс... Ревновать не слегка и не благородно. Ревновать, как Джинни, исподволь грозя той метлой промеж глаз и битой по мягкому месту, но тогда любое кокетство вызывало скрытое сожаление и усмешку. Ведь манипулирование теми, у кого в штанах царь и жеребец, — не повод для гордости.

Теперь же, к своему стыду и унижению, Грейнджер тянуло расплакаться, проредить противно безупречные зубы и оскопить одного белокурого скакуна, дабы в первую брачную ночь им светила лишь партия в шашки! Откуда такие желания? За какие такие грехи? За один — необъяснимый или за остальные двадцать — вполне объяснимые? Сдаётся, что из-за недавней ошибки Гермиона Грейнджер превратилась в слезливую тряпочку. И в злюку. И в наивную девочку, чего тут скрывать, потому что когда-то поверила, что в груди у Малфоя — сердце, а кое-где ниже — поэт и джентльмен.

Мечта... идиотки.

Да он ради своих яиц — естественно, нелегальных и, естественно, тварей — прикинется не только нормальным, но и гриффиндорцем! Он никогда не приблизится к Грейнджер, если за этим не стоит выгода, тонкий расчёт или хотя бы тот самый Царь с претензией на господство. И разве ей нужны отношения с кем-то, кто способен победить на конкурсе Эгоист года, устроенным им же и ради себя любимого? Нет. Определённо, нет! Никогда. Не в этой жизни. А сейчас Гермионе просто необходим друг...

— Гарри! — позвала она, распахнула дверь и рванула в холл, припоминая, что Джинни вроде как на сборах, а у Главного аврора на повестке дня поимка Корбана Яксли, сбежавшего после битвы и напавшего на Невилла неделю назад. Прямо в стенах Хогвартса.

— Гарри! — негромко повторила Гермиона, чувствуя себя ещё хуже, ведь надежда на разговор по душам таяла на глазах.

Она разочарованно вздохнула и снова едва не расплакалась, когда лучший друг в домашнем халате появился на лестнице, почёсывая левую щёку:

— Привет. Что случилось?

— Почему сразу случилось? — негодуя, спросила Гермиона и подпёрла бедром витые перила.

— Потому что «Гарри» дважды — это повод для беспокойства, а трижды — как минимум для трагедии, — он спустился на пару ступенек. — Так что Малфой выкинул в этот раз? — без предисловий выдал Гарри, узнавая влажный блеск карих глаз.

— Мне тоже это интересно, — выскочила в одной простыне Джинни, залитая здоровым румянцем. — Надеюсь, он раздобыл яйцо нюхлера! Я бы прикупила одно... Маленькие они такие прикольные! — она забавно поморщилась. — Тащат в дом всё, что блестит, даже половники и кастрюли.

— Так ты не на сборах... — Гермиона смутилась. — Ясно.

— Ну, тренер думает, что я сплю в своей палатке и храплю как взрослый кентавр, — доложила Джинни, спустившись по лестнице и приобняв довольного, как слон, мужа. — Так что там с нашим яйценосом? То есть с твоим подопечным, — с интересом спросила она, не особо поддаваясь фантазиям на тему «Малфой и Грейнджер: кто кого?».

— Ничего особенного. Он обручён, — Гермиона ощутила, как щёки вспыхивают на каждом слове, а сердце ноет и ноет, напоминая о данном себе обещании не далее как минуту назад.

— Рон вроде тоже, — промычав, бросила Джинни. — Только ты никак не решишься сказать ему, что жениться без согласия невесты попахивает деспотией, — она пригладила мужу макушку. — Или больницей Святого Мунго, если ты будешь не в настроении.

— Но Рон же видел, как это делается, — Гарри улыбнулся, — хотя бы на нашей свадьбе...

— Ну он же видел, как Джордж ради смеха выдал канкан, — любя, передразнивала она. — И что? Танец Рона вылился в живописное падение и неживописное ругательство! — Джинни хихикнула, натянув пальцами пояс мужского халата, давая понять благоверному, что тренировка в кровати не окончена.

— Гермиона, пора... — сказал Гарри, оглаживая руку жены. — И я не о стычках с Малфоем, если можно назвать стычкой то, что твои губы упали на его губы... Абсолютно случайно! — по-доброму съязвил он.

— Это он меня поцеловал! — рьяно опротестовала Гермиона. — Поцеловал и... забыл.

Не буквально, но не менее оскорбительно. Не просто забыл — бросился в объятия первой чистокровной гусыни.

— Несущественно, — вставил Гарри, беспокоясь и за душевное состояние Гермионы, и за их отношения с Роном, где один немного увлёкся своими планами и не видит очевидного. — Знаешь, Рон уже нашёл церемониймейстера и почти скупил весь цветочный ассортимент у Лаванды Браун.

— Но я же не сказала «да»! — недоумевала Гермиона. — Зачем?!.. — она сглотнула безбрежное чувство вины. — С Малфоем всё одна сплошная глупость, а с Роном... — и вдруг:

— Гарри! — раздалось где-то за спиной. — Гарри, неси сюда свою задницу, у меня есть идея...

— И тебе здравствуй, Рон! — громко крикнула Джинни, жестом приглашая Гермиону к разговору: — Он — твой, дорогая... А мы с Гарри продолжим изучать квиддич в картинках! Метла и в браке, оказывается, не лишняя... — игриво прощебетала она и потащила Гарри в направлении спальни.

— Гермиона? — ввалившись в холл, Рон замялся. — Я... я думал, ты опять торчишь в министерстве. Разве ты не?..

— Нам надо поговорить, — перебила почти невеста, не представляя, как можно смягчить удар. И нужно ли это делать вообще. Рон любит её, а она любит... его. Наверное. Нет, точно любит, но планировать свадьбу, не задав главный вопрос, отдаёт даже не деспотией — слепотой.

И нашёптыванием.

Да простит её Молли...

— Хорошо, — Рон принялся рыться в кармане брюк, — я готов!

Гермиона приоткрыла было рот, но без предупреждения и стеснения её вдохновлённый планами Рон бухнулся на одно колено и протянул прекрасное в своей простоте кольцо, попутно оправдываясь:

— Мне Флёр помогала, — он прокашлялся, прикрыв рот рукой. — Короче, Гермиона... Мы давно встречаемся, и...

— Остановись! — прикрикнула она. Душа встрепенулась, заметалась и... не выдержала. Слёзы побежали по лицу солёными струйками, и то, что друзья уже скрылись из виду, нисколько не уменьшало тяжесть момента. — Не так... — стерев влагу с щёк, она приказала себе собраться. Похоже, некоторые мечты сбываются, когда не совсем надо.

— Почему? — не понимал Рон, опуская руку с кольцом и изучая её лицо будто под лупой. — Разве ты?.. — он судорожно сглотнул. — Ты не?..

— Нет, я всё ещё люблю тебя, — уловила его панику Гермиона. Она склонилась, вкладывая в слова лучшую половину сердца: — Но думаю, слишком давно люблю... И если ты сейчас скажешь, что делаешь это ради нас, а не потому что пора, я отвечу «да», не мучась сомнениями! Если ты скажешь, что делаешь предложение не вслед за Гарри, а потому как уверен, что будешь моим до конца наших дней — и душой, и телом, я встану с тобой у алтаря и никогда не предам... Но если глубоко внутри ты чувствуешь нечто иное, прошу тебя: остановись!

— Очень странное и длинное у тебя «да», — буркнул Рон, поднимаясь с колена и гипнотизируя кольцо, так и не решив, где теперь его место: на руке Гермионы или в ломбарде у Грейвса. — Я-то знаю, чего хочу.

Не думая, он вложил драгоценность в её ладонь. А вместе с тем и выбор:

— Церемония состоится в полдень, в часовне у Дина, через четыре дня. Всё будет тихо и скромно, как ты мечтала. Так что приходи... если ты меня любишь, — с болью прибавил он и поплёлся в гостиную.

А Гермиона отвела взгляд и мысленно взмолилась:

«Гарри, Гарри, Гарри...»

Но он так и не появился. И только Малфой возник в голове искушающим призраком.

* * *

— Иди-ка ты к мозгодротам... кто бы ты ни был! — осиплым голосом послал Драко, попутно прикидывая хоть какой-нибудь план побега из тесной ловушки, жутко напоминающей любовные игры.

А он их сроду не просил. Не в таком исполнении. Трезвым, по крайней мере. И не в компании с парнем уж точно! Мысленно он разрезал верёвки, даже поджёг — не все, а лишь гадкий узел и, конечно, превратил их в резиновые путы, но всё это оставалось абсолютно недостижимым.

Без палочки.

Он же не Дамблдор!

— Я что, правда такой идиот? — поинтересовалась рожа напротив, пока хроноворот непринуждённо раскачивался перед глазами пленника в собственном доме.

— Скоро сюда заявятся авроры, и тебе не поздоровится, — наспех сблефовал Драко, прикидывая, кто мог кинуть такую подлянку в его день рождения, вероятно, внушая своей несуществующей совести про маленький розыгрыш.

— Как-нибудь выкручусь, — с лёгкостью заявил двойник, подтаскивая к себе стул под не менее одинаковую задницу. Он расселся перед Малфоем как ни в чём не бывало и сложил ногу на ногу. Оправил штанину и, чуть закусив щёку, повертел хроноворот, изучая бесценный дар чьей-то щедрой руки. И, очевидно, преступной. — Нам пора поговорить, пока в Мэнор на самом деле не заявились авроры.

— Не чувствуй себя как дома, — невежливо брякнул Драко, но подметил: фальшивка копировала оригинал почти безупречно. Однако... почти, неидеально гладкая морда его выдавала, будто маг-недоучка спешил. Плохо, что эта фальшивка хозяйничала здесь Тёмным Лордом, притащив из гостиной мамину мебель. Злорадство прорывалось спонтанно: — Что за повод? Случилась Третья магическая война?

Ведь сына Люциуса Малфоя связали, как бычка на закланье, и если бы папаша был здесь...

...поздравил бы с лопоухостью!

— Это ты так про брак? — поддел Лорд номер два и качнул головой в сторону эпического погрома. — После бесславных подвигов Грейнджер я тебе обещаю! — лихо предрекла чудо-подделка. — И сразу говорю, никакие «я стал жертвой торнадо» или «прислуга нынче взбесилась» тебя не спасут.

— Как насчёт «Я решил переставить мебель»?

— Прекращай нести всякую хрень и думай, кто я!

Он застыл, видимо, предлагая Драко рассмотреть себя обстоятельно.

— Какая мне разница!.. Безродный удод? — колко предположил он и усмехнулся. «Дятел» было бы намного точнее, но сорвалось то, что сорвалось. — Зато эта штуковина на твоей шее как почётный пропуск в нашу тюрьму! Если ты, придурок, не в курсе, то хроновороты в Англии — плохая идея, — просветил он.

— Думаешь, я не знаю? — двойник устало возвёл глаза. — Создание, хранение и использование хроноворота преследуется по закону и грозит сроком не менее шести месяцев, а иногда и прицельным стиранием памяти. Будем цитировать грёбаный кодекс или познакомимся? — он разозлился: — Химера тебя возьми, я не чья-то хреновая шутка, не громила из Лютного и не грабитель, мечтающий стать тобой. Я — это ты, удод чистокровный! — прикрикнул он, чем поставил в догадках жирную точку.

Драко нервно хохотнул. Дёрнул губами. Наморщил сократовский лоб. И не поверил услышанному. Неосознанно качнулся на стуле, приподняв над полом передние ножки, запрокинул голову и растянуто взвыл:

— Ну за что-о-о, ма-а-ать твою?! — он в отчаянии стиснул локотники. — Я или сдох, или свихнулся, — безысходно заключил он.

— А тебе какой вариант больше нравится? — непринуждённо спросил не злодей и не ангел-хранитель и ответил с ним в унисон:

— Сдох! — чем вызвал очередной вой и приступ неверия.

Драко Малфой сумасшествие не заказывал.

— Влез мне в башку? — зарычал он, пальцами нащупывая кончик ножа. Не став рисовать новый план, брякнулся назад вместе со стулом, надеясь, что там, за спиной, книги... а не обломки папиной жардиньерки.

Хрясь!

Слава Мерлину, не шея и не его черепушка треснула — а всего лишь резная растяжка на спинке, и Драко, кряхтя, постарался освободиться от ослабших верёвок, словно из пенькового кокона.

— Прозвучит странно, и от всего в башке жуткая каша, прямо гудит... — стал негромко просвещать второй Драко, — но, по-моему, иногда... я просто помню, что подумал, потому что это уже случилось! — почти ликуя, закончил он.

— Тогда ты должен помнить, — всё ещё сипя, выдал поднявшийся Драко, — что я пошлю тебя на хрен, если не порежу на ленты лживую шкуру! — он достал из кармана нож и указал на нескладную рожу напротив: — Что, выпил дешевую Оборотку? Или палочка подвела? Зачем ты всё это устроил? И главное, кто сие дерьмо оплатил?

— Никто мне не платил! — вскочив на ноги, затараторил его двойник. — Блин, подумай о папином тайнике. О том, что он скрывал, ну!.. — ЛжеДрако сдёрнул с шеи хроноворот как очевидный ответ. — Подумай, почему я отправился именно в этот момент и зачем я себя связал! — он указал на остриё, опасно двигающееся в его направлении. — Включи уже голову, безумец несчастный! Чтобы ты выслушал меня, а не отправил к дедушке в гости!

Оторопелый, Драко опустил складной нож, выкрикивая самое очевидное:

— Даже если отец прятал хроноворот, я же не такой идиот, чтоб пускать его в ход! Игры со временем чертовски опасны.

Это знает каждый дурак.

Но, похоже, не Малфой.

— Такой, — оспорил его же голос. — Но у тебя не было выбора. Мне так кажется...

— Блин, но это бред какой-то! — он мотал головой, опять упрямым ослом отказываясь принимать истину. — Докажи, что ты это я! Или...

— Или ты отправишь меня в тюрьму? — потерев висок, огласил второй Драко. — Фантазия у меня какая-то скудная... — попенял он. — У нас мало времени, — двойник оглянулся по сторонам, — а я здесь не ради твоих доказательств!

Но его отражение выставило нож.

— Ну, хорошо-хорошо... — вытянув руки, согласилась неглупая копия и указала на бедро. — Я знаю, откуда у тебя шрам на заднице, — он откашлялся, будто слова застревали в горле, не желая произноситься. — В детстве, ещё до обретения магии, ты решил...

— А ну заткнись! — заголосил Драко. — Кто бы тебе ни сболтнул, я его тоже отправлю в тюрьму! Или в Мунго, — столь унизительная правда толкала на не слишком законные методы. — Это был мистер Пэрриш, так? Плешивый пройдоха! — Драко едва не затрясся. — Давай то, что знаю только я!

— Никто мне ничего не рассказывал! — возмутился двойник. — И наш отец за тайну хорошо заплатил. Ты Гойл, что ли? — скривился он. — Повторяю, я — это ты! Только немного старше. Лет на десять, возможно. Может, больше... Может, меньше... Я не знаю! Я просто чувствовал, как время бежит по венам, тасуя, как карты, годы. Да, выгляжу я паршиво, но между нами не больше трёх дней.

— Не понимаю... Ты чего несёшь? Грибов наглотался? — завёлся Драко, уронив нож. — Какие карты? Какое время, старый ты хрыч?! Что, на хрен, произошло?

— Вот это мы и должны обсудить, а не махать ножами и выпытывать личные факты, вроде тех... — «хрыч» растянул губы, — что ты целовался с Грейнджер.

— Это она меня поцеловала! — рыкнул Драко в своё оправданье.

— Да, но тебе понравилось, — буркнул двойник, поднимая и пряча магловский нож: от греха подальше. — Может, вернёмся к причине визита?

Он выставил перед собственным Я знакомый до зуда перстень, кольцо рода Гринграсс, сверкающий не прозрачным бриллиантом — гранатовым камнем:

— А, жених?..

Шок понемногу сошёл, и Драко, поддавшись желанию, повернул руку и взглянул на дорогой дар: его камень алел в тон своей копии.

— Только не вздумай снимать кольцо. Сам, — вставил двойник, оглаживая жёсткую щетину. Он ткнул в бумажные завалы: — Тут есть книжица, в общем, потом прочтёшь, но цена за свободу тебе не понравится.

— Свободу? — поёжился Драко, косясь на нехилый бардак. — Я что, арестован?

— Нет, — выдохнул Не-арестант. — Но магия связала тебя и Гринграсс обещаньем на крови, а разорвать его... Короче, ты здорово влип!

Драко невольно потянулся к кольцу, дабы избавиться от обузы, но вовремя спохватился:

— Ну и кто из нас идиот, а? Любое обещание можно снять до его воплощения! — он указал на висящий на цепочке хроноворот: — Отмотать эту хрень ещё на... — он заметался, хлопая ресницами, — на сколько-то там часов ты не мог?! — судя по размерам оного, возможности позволяли.

— И без того было безумием его использовать! — выпалил Драко-старший и приподнял руку, демонстрируя прошлому себе запрещённую вещь: — Он повреждён, — тонкая трещина пролегла сквозь стеклянную колбу доказательством его слов. — Думаю, его зацепило заклятьем, тогда, в Отделе тайн, откуда отец его и стащил!

— Но у тебя же получилось, — недоумевал нынешний Драко, только теперь ощутив, как ноют руки от треклятых верёвок. И как дрожат ноги — не от страха — от дикого предчувствия. Малфой потёр запястья и, не таясь, пообещал как-нибудь отомстить...

...себе же.

— Да, получилось, — измотанно протянул двойник, вновь разминая висок. Он поморщился от воспоминаний. — И поэтому...

Безусловно, сказалось деревяшкой и прочим по голове, но недавний пленник даже не уловил момент, когда его более мудрый, спокойный, более просвещенный — мать его! — близнец выпустил из рук хроноворот. И, наступив на «папину гордость», с жутким треском растёр его ногой по полу.

Хрупкое стекло превратилось в крошки, песок из часов испарился серебряной дымкой, а позолоченные кольца с цепочкой так и остались лежать на паркете немыми уликами. Уже бесполезными, но всё же опасными.

А вместе со временем исчезла надежда...

— Ты что натворил?! — выпалил Драко, запуская пальцы в сумасбродные волосы. — Как теперь всё исправить? Как?! — он сжал кулак, намереваясь приложить тот о свою же неразумную рожу. — Я же... я же его нашёл... уже однажды нашёл! — причитая, напомнил он. — И значит, спрятал. Ты не должен был этого менять, удод! Прошлое тебе не причёска!

Покорёженные настенные часы что-то брякнули, но в пылу ссоры с собой крикун смысла не уловил.

— Без тебя знаю! — огрызнулся Драко из будущего и засуетился. — Чёрт-чёрт-чёрт! — он метнулся шальным взглядом по комнате: — Сейчас сюда заявится Грейнджер, а я здесь как твой приговор.

Рванув, он спрятался за перевёрнутый стол.

— И не дай ей меня увидеть! — предупредил беглец от возмездия. — Ты же не такой идиот...

— Заявится сейчас?! — ядовито зашептал Драко. — То есть ты знал и не сказал?

Он мысленно запустил во вредного себя томиком побольше.

— Вообще-то я говорил! Но кто-то совсем растерял мозг от поцелуя Грейнджер, — ехидно буркнул близнец и затаился.

В этот раз зелёный огонь не вспыхнул, а раздался щелчок, и посреди раскуроченного кабинета объявилась Мисс Надзиратель пусть и не в аврорской мантии, но с аврорским выражением лица.

— Что с каминной сетью? — спросила она, уже сознавая, что ответ вырисовывается перед глазами нешуточным разгромом: мебель перевёрнута, местами — разбита, свитки раскатаны простынями, полки перекошены, и книги недешёвым бумажным ковром устелили пол, а рамки со скудных портретов разнесло в щепки. Как и жардиньерку из «Борджин и Беркс».

Гермиона всё поняла за пару мгновений.

— Так ты выпросил у Симуса взрывчатку?! — вспыхнула она, складывая в уме пазл за пазлом. Магловский взрыв не разнёс бы каминную сеть и какие-никакие антиаппарационные чары. (Если те были чисто теоретически.) — О чём ты думал? С ума сошёл? У тебя слушанье на носу, а ты устроил в Мэноре Армагеддон?! — ноздри её носа раздулись, и кудри встали торчком.

— Пластинку заело? Со слушанием? — по-магловски поддел Драко, подбирая ключики для усмирения гриффиндорских львиц. — Подумаешь, немно-о-ожечко покутил, — спокойно продекларировал он. — Это ведь мой дом, так? Я иск не подам!

— Так, Малфой... Я твои грешки больше покрывать не буду, — отчеканила она. — С каких пор конфискация палочки даёт право на опасные эксперименты? А если бы кто-то пришёл? Тот же Нотт! Или... не знаю... Гарри! Или твоя невеста, у тебя же вроде как день рождения... — Гермиона ещё раз оглядела кабинет, и её взгляд застыл.

Эта заминка позволила Драко приблизиться, но Грейнджер, легко оттолкнув Малфоя, уже рванула вперёд, ведомая яркими бликами, искрившими на полу в невыгодном свете.

Она подобрала кольца и уставилась на них с видом судьи Визенгамота:

— Это что, хроноворот? — бестолковый вопрос, но он прозвучал. Гермиона узнавала мелкие надписи и неповторимый, почти невесомый металл. — Где ты его взял? Отвечай, — громко и ясно. — Малфой!.. — настаивала она.

Грейнджер спрятала части хроноворота в карман и стала рыскать глазами по комнате.

— Зачем ты здесь? — пошёл в атаку Драко, с каждой секундой уменьшая расстояние между ними. — Полдень уже наступил? Или ты с подарками?

Он, не раздумывая, поцеловал её, скользнув рукой по стройному телу. Поцеловал с жаром и трепетом, но удостоился не ответного движения губ, а злого тычка в грудь и громкой затрещины:

Бам-с!

— Неплохо, — Драко потёр пылающую щёку и наставил на драчунью её же палочку, бросая в не менее пылающее лицо: — Петрификус Тоталус!

Заклятье ударило в грудь, руки Грейнджер метнулись к бокам, с хлопком прижались к телу, ноги слепились, как две макаронины, она качнулась и рухнула на постель из книг живым изваянием.

_______________________________________________

* Розье — демон второго лика, подстрекающий к сладострастию.

* Криббедж — старинная английская карточная игра, а вот скрабл похож на наш «Эрудит», где слова выкладываются на доске, образуя кроссворд. На буквах — очки, и победитель определяется простой математикой. Остальные нюансы — для любознательных.

* Mon cher — дорогой (фр.), но ma chérie — не дорогая, а детка. В данном контексте.

От автора: в главе есть отсылка к выражению «сунуться со свиным рылом в калашный ряд». Учитывая лейтмотив сцены, как раз в тему. И ещё одно: pullover (англ.) — верное написание слова из восьми букв. Но Тео такой Теодор... никаких love и lover выкладывать не желал.