Персефона (гет)

Апрель 1943.

Наступило утро. Гермиона спала, закутавшись в одеяло, и солнечные лучи ласково светили на нее сквозь бессовестно большие окна ее новой спальни. Она проснулась от давления чего-то теплого и тяжёлого на груди, вдруг издавшего прямо ей в лицо отвратительное МЯ-Я-Я-ЯУ.

— МЕРЛИН ПОБЕРИ! — Гермиона резко села, рука тут же метнулась к палочке, лежавшей на подушке, и она ткнула наконечником в огромный мохнатый ком, который свалился с груди ей на колени.

Это оказался большой серый кот, который понюхал палочку и сразу начал вальяжно облизывать деревянную поверхность.

Гермиона, как в замедленной съемке, выпрямила спину и пристальней вгляделась в кота, который теперь вылизывал свою шерсть, но, быстро утомившись, свернулся в клубок, повернувшись к ней спиной. Она моргнула. А потом снова моргнула, заставив себя глубоко вдохнуть и успокоить дыхание, прежде чем осмотреть комнату. На ее коленях развалился кот, другая кошка загорала на подоконнике, а еще одна очень решительно запихнула все свое тельце в одну из ее туфель.

События минувших дней без ее воли всплыли в сознании.

Гермиона потерла кулаками глаза, сознание трещало по швам от воспоминаний о себе, Хогвартсе, зарождающейся войне и ее кошмарном исходе, а также множестве других неприятных вещей, которые ее взрослая копия сочла нужным внедрить в книгу и, соответственно, ей в голову.

Ее коварный план подразумевал перенесение в юную Гермиону частички разорванной души путем наложения множества темных проклятий на сборник сказок, дарующий ей утешение каждую ночь после смерти этого глупца-манипулятора.

С того момента, как ее рука коснулась обложки крестража, тот всецело подчинил ее сознание и начал вливать темную магию в молодое тело, внедряя воспоминания, мысли и желания ее двойника.

Понемногу, каждый день и каждую ночь, каждый раз, когда та открывала сборник для поиска советов по уничтожению Доктора Зло, каждый раз, когда она перепроверяла то, что, несомненно, пропустила раньше, или даже просто чтобы вспомнить о старике, отправившем их всех на верную смерть, каждый раз крестраж понемногу насыщал ее душу тьмой. Это было только вопросом времени, когда магия полностью овладеет ею и введёт в курс дела — «покажет истинную цель», как сказала бы ее взрослая версия.

Гениальнейшее заклинание.

Естественно, — подумала она, — это же я его создала.

Гермиона окончательно проснулась, когда Рути выглянула из-за дверного проема вместе с еще одной кошкой на руках — не той, что она отправила к выходу и явно отличавшейся от той, что храпела на ее коленях.

— Доброе утро, милая, — весело прощебетала она.

Гермиона еле сдержалась, чтобы не метнуть в нее свирепый взгляд… чисто из принципа. Вместо этого она заставила себя улыбнуться и, потянувшись, ответила заспанным голосом.

— Доброе утро, тетя.

— Я уж подумала, что ты никогда не… Воображуля? Воображуля, БРЫСЬ отсюда! Оставь ее в покое!

Рути влетела в комнату и возмущенно замахала рукой над мордой кота, свернувшегося в ногах Гермионы. Существо нехотя разомкнуло один глаз, не обращая внимания на негодование хозяйки, и снова мяукнуло.

Зашипев, Рут набросилась на него, схватив в тиски и скинув себе под ноги, выгоняя бедняжку с пригретого местечка. Глаза питомца выпучились от такой наглости, хвост распушился, но затем, как ни в чем не бывало, вернулся в свое прежнее состояние, и тот невозмутимо направился к двери, будто туда и направлялся.

Гермиона ощущала странную неловкость, пока наблюдала за действиями Рути. Она прекрасно помнила, как прокляла женщину венцом безбрачия, пророча удручающую жизнь старой девы за одним из их вечерних «разговоров», чтобы позже избежать досадных семейных неприятностей.

Но даже она не ожидала такого исхода.

— Прости, — Рут взяла в охапку другую кошку и бросила в направлении первой, а затем снова повернулась к племяннице, — они думают, что они тут главные и всем заправляют. В общем… как спалось, дитя?

— Давно так не высыпалась, — честно ответила Гермиона и пожала плечами, тут же услышав многозначительный хруст собственных суставов.

Рут добродушно улыбнулась, сев рядом и положив ладонь ей на руку. Гермиона все еще сжимала палочку в другой руке в надежде аппарировать от собеседницы.

— Приятно слышать, — Рут прочертила большим пальцем маленький кружок на кисти Гермионы, осторожно добавив, — как ты смотришь на то, чтобы прогуляться сегодня?

— Прогуляться? — Гермиона пыталась говорить спокойно и не обращать внимания на свою руку, будто играла жаркую партию в покер.

— Да, я подумала, ну, может быть, это поможет тебе почувствовать себя немного лучше… — она шумно сглотнула, — мы могли бы узнать друг друга поближе. Я представляю, как это ужасно, отправиться в дом, в котором ты никого не знаешь, к тете, которую ты никогда не встречала… но если ты ещё не готова к общению, то можешь просто остаться здесь. Ничего страшного, если ты захочешь побыть дома весь день. Только намекни, и я не скажу ни слова больше…

Женщина говорила, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы успокоить свою новую подопечную. История из воспоминаний Гермионы описывала Персефону, как маленькую сиротку — племянницу Рути, судьба которой оказалась просто невыносимо тяжелой.

Сладкая малышка Персефона родилась в Лондоне в семье магглорожденной сводной сестры Рут и ее мужа, переехавшего вскоре за границу претворять свои мечты об открытии нового магазина «Книги и Свитки» в Америке. А затем вынужденная прилететь обратно в Великобританию к своей единственной оставшейся в живых родственнице после преждевременной кончины своих родителей от городских беспорядков, и вся эта полоса неудач, конечно, выглядела довольно трагично.

Мерлин, Рути, ты совсем не изменилась, — мимолетная улыбка Гермионы была совершенно искренней.

— Это прекрасная идея, тетя Рути, спасибо, — она застенчиво захлопала ресницами, — мне нужно купить кое-что, если… если это вас не затруднит, я привезла все, что могла, но… Американское Министерство позволило мне пройти через Международную Каминную Сеть только с минимальным набором вещей.

Рут нахмурилась, сжав руку Гермионы.

— Я позабочусь о тебе, — решительно пообещала она, — но только после завтрака.

* * *

— Мальсибер, ради Салазара, сосредоточься.

Здоровяк кивнул от стены, которую оккупировал за «Дырявым Котлом», похлопав Тарквина Нотта по плечу.

— Я сосредоточен, приятель. Я сосредоточен на восхитительной маленькой телочке прямо там.

Нотт приподнял бровь и проследил за неторопливым жестом собеседника в сторону лотка с мороженым.

— На ком? Где?

Мальсибер обхватил голову Тарквина и повернул, направляя его пристальный взгляд в сторону, куда сам смотрел минуту назад. Его глаза сузились, а затем красноречиво расширились, когда он увидел объект обсуждения — девушку, о которой шла речь.

— Посмотри на все эти волосы, — небрежно заметил Нотт, заставив своего друга фыркнуть в ответ.

— Ну это не совсем то, на что я смотрел, но да, их сложно не заметить.

Услышав, что болтовня двух бездельников переместилась на тему женщин, их белокурый друг отвлекся от разговора, посмотрев в сторону девушки, стоявшей поодаль. Он какое-то время изучал ее, а потом присоединился к обсуждению ее внешнего вида.

— Джентльмены, не уверен, что то, о чем вы тут подумали, когда-либо случится. Красотка вряд ли сможет выглядеть еще более чопорно, даже если станет носить транспарант с надписью «Я книжный червь». Ее трусики, скорее всего, заперты надежнее, чем Тайная Комната.

Мальсибер тоскливо вздохнул.

— Вот почему ты не разбираешься в женщинах, Абраксас. В тихом омуте черти водятся.

Нотт оживленно кивнул. Абраксас пожевал губу, явно сбитый с толку.

— О чем это ты?

 — Просто задумайся, друг, — понимающе проинформировал Тарквин Нотт, — подумай о том, как она расхаживает, заморачиваясь по всяким пустякам. Думает о запретах все время. «Надо быть хорошей! Надо быть прилежной! Нельзя нарушать правила!». Если получиться найти к ней лазейку… просто дать ей возможность почувствовать себя немножко плохой, тогда… — он замолк, шевеля бровями в ироничном намеке.

Сильвас Розье — брюнет, с которым Абраксас Малфой разговаривал до этого, фыркнул.

— Тогда она станет твоим величайшим кошмаром в постели.

Нотт дружески пожал плечами.

— Всего лишь допустимый риск, меркнущий на фоне столь сочного эксперимента. Тем более я не вижу очереди из желающих пройти это испытание, но… Полагаю, что смогу принести себя в жертву. С удовольствием отчитаюсь потом об успехах.

Мальсибер нахмурился и сжал плечо Нотта своей огромной, мясистой ладонью.

— Я первым приметил ее.

Нотт осклабился, сверкнув зубами и смахнул с себя его руку.

— Да, ты приметил! Но если бы хотел застолбить ее, то, вероятно, тебе не следовало заострять на цыпочке внимания. Приятель, в любви и сексе все средства хороши.

— Ну что, клоуны, закончили? — внезапно за их спинами раздался ровный тенор, и парни одновременно подпрыгнули, вытянувшись в ряд по стойке смирно. Том Риддл вышел из переулка, прилегающего к бару, тщательно вытирая руки клочком темной ткани. Рофелиус Лестрейндж, как цепной пес, тупо маячил за ним.

— Конечно, Том. Просто немного увлеклись осмотром достопримечательностей.

Том внимательно посмотрел на Мальсибера, потом мельком взглянул в направлении заинтересовавшего их объекта, потом обратно на него.

— Я не вижу ничего интересного в лотке с мороженым. Если только ты не на грани очередного срыва с диеты, Мальсибер. Я помню твое жгучее желание стать Охотником в этом году. Неужели я ослышался?

— Н-нет, Том, — запинаясь, затараторил Мальсибер, покрывшись румянцем и накрыв ладонью выпирающий живот, — ты не ослышался.

— Отлично. Может, тогда тебе следует перенести свое внимание на тренировки? Команда не примет тебя, если ты завалишь отборочные, — затем взгляд Риддла помрачнел, — и я не приму. Зачем мне идиоты в близком окружении. Хотя если на меня надавить, то я могу найти для тебя другое, более подходящее место.

Мальсибер побледнел, понурил голову и замотал ей в отрицании.

— В этом нет необходимости, Мой Лорд.

— Отлично, — Том растянулся в улыбке, которая, как известно, растопила сердца и трусики многих юных особ, а затем, похлопав Мальсибера по спине, продолжил: — Теперь, джентльмены, мы можем идти? Нам надо успеть еще в пару мест, желательно посетить их до того, как наступит вечер, все-таки осталось совсем мало времени. Я бы хотел разобраться с этим до отъезда.

— Да, Том, — их многоголосный ответ отозвался эхом в переулке, когда они последовали по пятам за своим лидером.

* * *

Том вышагнул из огороженной секции «Флориш и Блоттс» с парой книг подмышкой. Направив своих последователей выполнять финальные поручения, он сам отправился за необходимыми справочниками, которые пригодились бы ему после возвращения в школу.

В книгах находились последние уточнения, необходимые для нынешней стадии его личного проекта. В целом он был очень доволен ходом дел. Если забыть о мимолетном идиотизме своих школьных товарищей, то день прошел без эксцессов, как он и планировал.

Том взглянул на часы, ухмыльнулся, мысленно подтвердив себе то, что успел все сделать точно в срок и направился к кассе. Остановившись у прилавка, он поднял взгляд и нахмурился.

— Еще пять сиклей, мисс, — возмущенно заметил продавец, — серебряных монет.

— Да, подождите, пожалуйста, у меня есть мелочь, подождите чуть-чуть.

Виновницей его задержки оказалась девушка, рывшаяся перед торговцем в жуткого вида кожаной сумке, полностью окутанная густой копной кудрявых волос. Ее брови были плотно сведены на переносице, зубы впились в нижнюю губу, но, самое главное, она преградила ему дорогу.

Том наблюдал за тем, как она копалась внутри своей поклажи и тщательно анализировала содержимое — насколько велика эта чертова сумка? — он снова с нетерпением взглянул на часы.

Перевесившись через прилавок, продавец тоже нахмурился — судя по его раздражению, эти поиски продолжались довольно долгое время.

Девушке удалось выудить еще два сикля из своей бездонной сумки, прежде чем она снова отправилась на поиски, но к тому моменту Том уже окончательно потерял терпение.

Мерлин, это длится целую вечность.

Решив проявить галантность, он шагнул вперед и положил свои книги на прилавок, опустив их с глухим стуком. Оба, и торговец, и девушка, одновременно выпрямили спины и посмотрели на него.

— О, Том, — продавец выдавил напряженную улыбку, — прошу прощения, мой мальчик, это займет всего мгновение, — он даже не потрудился скрыть гневный тон, — у нас тут небольшая проблемка.

Том любезно улыбнулся и полез в карман, положив на прилавок остаток суммы за ведьмины книги, а также за свои собственные покупки.

— Вот, позвольте мне. И эти тоже, пожалуйста.

Торговец благодарно выдохнул и ослепительно улыбнулся в ответ, с радостью сгребая монеты. Прежде чем девушка успела возразить, Том собрал все книги и направился к выходу. Только когда они вышли из магазина, он передал ей фолиант, быстро взглянув на обложку — «Старинные и Забытые Заклинания и Чары».

— Держите, мисс.

Она взяла книгу, бегло смерив его фигуру взглядом своих карих глаз, прежде чем вернуться к его лицу.

— Спасибо, — поблагодарила она, и Том приоткрыл рот, чтобы завершить обмен любезностями, но девушка резко оборвала его, сказав, как ни в чем не бывало, — однако твоё рыцарство было лишним и совершенно неуместным.

Том почувствовал, как глаза раскрылись чуть шире, а уголок рта слегка дернулся.

— Простите?

— У меня есть деньги, — затем она приподняла свободную руку, сжатую в кулак, а затем сгрузила в его ладонь оставшиеся сикли. Он минуту сверлил их взглядом, словно это были самые оскорбительные предметы на этой, проклятой Мерлином, планете, — мне просто потребовалось время, чтобы достать их из сумки.

Том поморщился, все ещё не отводя взгляда от монет, и заметил краем глаза, как она отступила назад, обхватив книгу с явным намерением не позволить ему их вернуть. Не сдержавшись, он сухо ответил:

— Да, и пока тебе требовалось это самое время, ты благополучно тратила мое, — с невозмутимым видом он положил деньги в карман и скопировал ее недавний внимательный осмотр, пробежавшись взглядом по ее телу. Он смутно припомнил, что где-то уже видел эту особу — разве это не та ведьма, которую делили эти идиоты? — И это твоя благодарность за то, что я предотвратил перебранку с торговцем, несомненно, случившуюся на твоем маленьком развеселом пути?

— Ох, я бы поблагодарила тебя, если бы не смогла справиться с этим самостоятельно. Однако, как видишь, я вполне самодостаточна и сама могу расплатиться за себя, болван.

Ответ прозвучал незамедлительно, да так хлёстко и резко, что заставил Тома застыть в недоумении. Он сомневался, что кто-то вообще хоть раз в жизни обращался к нему подобным образом. Он почувствовал, как вскипела кровь, взбунтовавшись от вопиющей наглости, прозвучавшей из уст какой-то лахудры, и погрузился в раздумья. Рука, которую он так небрежно засунул в карман, сильней сжала монеты, пока Том взвешивал все плюсы и минусы задержки еще на несколько лишних минут. Он хотел прочитать ей нотацию о нормах подобающего поведения в обществе, а также детализировать место женщины в современном мире, но снова был прерван.

— Персефона… Персефона? Где ты, дитя?

Том слегка прищурился, услышав её имя за мгновение до того, как его спокойное, более вежливое выражение вернулось на место. Дама, вероятно, лет тридцати-сорока стояла в отдалении, оглядываясь по сторонам с плохо скрываемым беспокойством, пока не обнаружила подростков и поспешно направилась в их сторону.

Персефона?

Он перевёл взгляд на нахалку и не без интереса наблюдал, как ее наружность преображается прямо на глазах.

Персефона элегантно выгнула спину, став выше и будто величественнее, чем была до этого.

Грива волос, иначе и не назовешь, приподнялась у корней, волосы разлетелись словно на ветру и внезапно улеглись воздушным облачком кудрявых завитушек, романтично обрамивших ее спину и плечи. Она расторопно спрятала недавно приобретенный фолиант, но ее сумка внешне даже не изменилась, оставшись все такой же миниатюрной.

— Я здесь, тетя Рути, — позвала Персефона гораздо более приятным голосом, чем несколько секунд назад, когда обращалась к Тому. Отвернувшись от него, она помахала быстро приближающейся женщине.

Персефона. Он приподнял бровь и мысленно взял паузу, чтобы просто привыкнуть к стремительной перемене поведения этой девушки — этой Персефоны.

— Ах, вот ты где! Я искала тебя в книжном магазине, и торговец… — Рут замолкла на полуслове, когда заметила, что незнакомый ей брюнет стоял ну очень близко к ее племяннице и выражал явную заинтересованность в ней. Рут обхватила плечи Персефоны и ловко прижала к себе, отстранив от Тома, а затем и вовсе спрятав ее себе за спину. Она улыбнулась, но следующие слова были адресованы скорее Персефоне, — мои извинения, я не собиралась прерывать вас, — Рут бросила взгляд через плечо и увидела лишь едва заметную улыбку на её лице, — это твой новый друг?

Персефона вежливо кивнула и отошла от тети, чтобы представить их друг другу.

— Тетя Рути, это… Том.

Гермиона повернулась к нему с очаровательным выражением, которое напоминало лисицу… или волка… или, возможно, что-то более ехидное, подходящее ее гадкому лицемерию, притаившемуся за фасадом этой прекрасно сыгранной улыбки. Не тратя больше времени на эти сравнения, он взял руку Рут, чтобы, немного наклонившись, дотронуться губами до ее костяшек.

— Том Риддл, — ровным голосом представился он, прежде чем выпрямиться и, задержавшись на мгновение, отпустить ее руку, — рад знакомству с вами, мадам.

— Очень рада познакомиться, Том, — с нескрываемым удовольствием ответила Рути и пробормотала через плечо Персефоне, — какой очаровательный, не правда ли?

Персефона фыркнула, но ответила:

— Безусловно. Он мой рыцарь в сияющих доспехах. Помог мне решить небольшую проблемку с обменом валюты.

Том усмехнулся, наблюдая за этим довольно впечатляющим выступлением, и задумался, сможет ли она ещё сильней вздернуть свой нос.

— Ну что сказать? Я питаю слабость к красивым девушкам.

Он дерзко протянул руку, желая погладить Персефону по щеке, но лишь завис над ее кожей. Прежние мрачные мысли о дисциплине всплыли на поверхность, и опасное мерцание зарделось в его взгляде. Он ожидал, что Персефона дернется, чтобы уклониться от его жеста, но вместо этого, поймав ее взгляд, обнаружил, что она смотрит прямо на него, слегка поджав свои губы.

— Как мне повезло, что я не страдаю такими недугами в отношении противоположного пола, — практически промурлыкала она, так тихо, чтобы ее тетя ничего не поняла, и достаточно четко, чтобы он услышал каждый слог.

Том отдернул руку и прищурился. Не отводя взгляда от ее глаз, он привычным образом попытался проникнуть в ее мысли.

Что-то не так с этой ведьмой…

Эта мысль внезапно оборвалась, когда почти сразу после вторжения он врезался в прочные ментальные стены. Он немного потеснил и подтолкнул блоки, но все, что получил за свои усилия, — тревожное ощущение ходьбы по болоту, полному ила и грязи. На этот раз он не смог проконтролировать свои эмоции, и обе брови взметнулись вверх.

Персефона насмешливо склонила голову на бок, но ее собственное выражение не изменилось. Возможно, только самодовольная улыбка стала чуть шире.

— Пожалуйста, извините нас, Том. У нас есть еще кое-какие дела, мне было так приятно познакомиться с вами. Я еще раз благодарю вас за любезно оказанную помощь моей племяннице. Возможно, мы когда-нибудь снова увидимся.

Он чуть не пропустил свою реплику и спокойно кивнул.

— Конечно, всего хорошего, мадам… — он слишком долго смотрел на Персефону. — Мисс Персефона… — Она сладко улыбнулась и, отвернувшись, положила руку на поясницу тети, пробираясь сквозь размеренно бредущую праздничную толпу, оставив Тома наедине со своими мыслями.

* * *

Как только они отошли на достаточное расстояние от юноши, презрительный имидж Персефоны растаял под давлением Гермионы, и она вернулась мыслями к своей первой официальной встрече с Томом Марволо Риддлом.

Взрослый Волдеморт был безумным и хаотичным социопатом, одним из злейших темных волшебников всех времен, настоящим адом, стремящимся искоренить целую этническую группу по причинам, которые он, вероятно, уже и не помнил. С другой стороны, он был удивительно одаренным и, наверно, самым талантливым волшебником в мире — неважно, темным или нет.

Молодой же Том Риддл, по всеобщему мнению, был чрезвычайно харизматичным и выдающимся юношей с трагическим прошлым, которое, в итоге, и подтолкнуло его на путь безумия в будущем. Резюмируя их сегодняшнюю встречу, она могла частично понять, каким образом он обманул такое количество людей, другая ее часть чувствовала жгучее отвращение от такого очевидного заблуждения.

Как бы то ни было, Гермиона уже ощущала отчетливую темную ауру вокруг Тома даже в его шестнадцать, и это без единого крестража. Тот факт, что Дамблдор, однозначно мудрый и могущественный волшебник, будучи наиболее близким для Тома, кем-то вроде приемных родителей, не осознал его предназначения во время пребывания того в школе... о да, это испытывало ее терпение. А еще было любопытно, что сам Том не ощущал тьму, что пульсировала в ней, когда она спокойно ощущала его собственную темную магию.

Возможно, она чувствовала тьму из-за постоянного нахождения в том гребаном поместье, в котором ее пытали и насиловали в течение десятилетия. Может, именно это заставило ее настроиться на тьму? Хотя окклюменция, возможно, помогла в большей степени. По крайней мере, она знала, что та точно помогала подавлять досадные гриффиндорские наклонности, которые все время пытались вылезти наружу.

Гермиона усмехнулась этой мысли.

Подчинение своего юного «я», когда его воля была на самом пике, было действительно сложнейшей задачей из существующих. Было бы чудом оказаться хоть на минуту под его пытками, без возможности дотронуться до крестража, не владея на высоком уровне окклюменцией, и суметь удержать от уничтожения свои ментальные стены, сдерживающие сознание ее молодого альтер-эго.

В любом случае, после мимолетной встречи с Томом она поняла одно: если бы она появилась в этом году с намерением искупить его грехи, то оказалась бы крайне разочарована — он уже был полностью в курсе всех злых дел, которые ему предстояли. Мерлин, как же ей повезло, что она не отправилась в прошлое с этой идеей.

— Ты только сегодня познакомилась с этим мальчиком? — спросила Рут, возвращая Гермиону в реальность, и выглядя при этом отчасти любопытной и отчасти готовой броситься ей на защиту.

— Да, — Гермиона взглянула на нее краем глаза, — когда бы я еще успела?

Рут нахмурилась и покачала головой, поняв всю глупость своего вопроса, прежде чем поднять руки и потереть виски.

— Я… не знаю. Извини, это было глупо. Вы двое просто казались такими… близкими для людей, которые только-только познакомились.

Гермиона пожала плечами.

— Он мне напомнил моего старого знакомого.

Рут нахмурилась и пристальней вгляделась в Гермиону.

— Персефона, — нерешительно начала Рут, — я знаю, что тебе нелегко, несмотря на все эти перемены, но…

Гермиона непонимающе посмотрела на тетю, которая какое-то время запиналась в неоднократных попытках подобрать слова, к тому, черт возьми, что она хотела сказать дальше. Это было примерно на пятом или шестом напряженном-опасающемся-любящем лице, когда та окончательно утомилась.

— Да, тетя Рути? — подтолкнула она.

— Спасибо, — внезапно выпалила Рут. Округлив глаза, она покраснела перед тем, как покачать головой и захватить Персефону в крепкие, удушающие объятия, — за то, что погуляла со мной сегодня. Я не представляю, как это все тяжело для тебя, дитя, ты совсем не знаешь меня, только то, что я сестра твоей мамы, но я позабочусь о тебе. Я обещаю, хорошо?

Гермиона благодарила судьбу за то, что Рут не видела ее лица, пока баюкала ее на груди. Она приподняла руки, чтобы тоже обнять свою «тетушку», но с каждым пройденным сантиметром все больше колебалась… она довольно долго добровольно не касалась другого человека чем-то, кроме злобы, и, честно говоря, это было просто странно. Гермиона стиснула зубы, втянула воздух и все-таки обняла Рут, которая тут же взъерошила ее волосы прерывистым вздохом.

— Хорошо.

Неужели эта женщина плакала?

Плакала.

Конечно, она же потеряла свою поддельную сестру в каком-то ужасном поддельном несчастном случае.

Гермиона неловко очерчивала кривые овалы на спине Рути, а та неуклюже плакала. Когда показалось, что рыдания зазвучали громче, Гермиона догадалась согнуть пальцы и перейти от поглаживаний к слабому царапанью, часто используемому ей для успокоения Живоглота. Рыдания стихли, Рут сжала ее чуть крепче и шмыгнула носом.

Отлично. Мои заклинания превратили ее в незамужнюю постаревшую деву-кошатницу. Просто превосходно.