История батальона «Вармаркт» (джен)

Перед тем как собраться вместе с остальными около оберст-лейтенанта, я пошёл к врачам, чтобы вытащить свои занозы. Поле боя было переполнено трупами наших. Вражеские тяжёлые орудия хорошо поработали. Некоторым так не повезло, что их ошмётки оставалось только в траве искать. Она была вся в крови. И эта зелень, которую мирно колыхал ветерок, вызывала у меня тошноту. Некоторые участки были выжжены лазерами. Только тогда впервые задумался над тем, что же делает война с природой. Как же она её уродует, но мне эти пацифистские измышления были противны, что в те времена, что сейчас. Звуки вдалеке утихли. Медицинский персонал сократился, чудом выживших раненных уже увезли отсюда. Оперативно, что ещё сказать.

Сзади меня разговаривали два сапёра. Выглядели они непрезентабельно. Я ещё удивился: неужели уже успели проделать километры туннелей? Все в грязи и в каком-то масле чёрном. Ой, вспоминаю, ужасаюсь просто. Хотя я, наверное, от них тогда мало чем отличался. Таким же гадким был.

Кое-как вылечившись и пополнив свою аптечку, я быстрым шагом, постоянно прихрамывая, отправился к оберст-лейтенанту. Его звали Картером… Жаль, фамилию не вспомню. Но какая-то французская. Суть его проста: не знаю, что такое отступление. Не хочется его клеветать, но эта черта его во времена предыдущих военных походов римской армии похоронила как минимум восемь тысяч человек. Если так призадуматься, то сравнивая с теми же командующими 60-го Фринского корпуса, то он просто гениален. Надо заметить, его победы в безысходных ситуациях спасали не только его репутацию, но и целые фронты. В общем говоря, его «пиррова победа» не коснулась. Но такая репутация подарила мне сомнения в шансах моего выживания. Знаете, пусть наша армия и мощная, но от глупости чинов она не спасёт. Честно, я его побаивался. Касаемо внешнего вида, то выглядел он отталкивающе: лицо, как у старика, кожа, как у земноводных, не добавляли доверия. Вымораживает просто. Но выбирая между тем майором и этим оберст-лейтенантом, я выберу второго.

Когда уже все собрались, я был готов забыть всё, что сказал в прошлом абзаце, ведь оберст-лейтенант сообщил великолепные новости. Оказывается, те силы, которые мы разбили на этой лужайке, были подкреплениями для укрепления очень хилого рубежа обороны. Чтобы перекрыть обороняющимся доступ к последующим подкреплениям, 6-я стрелковая бригада в содействии с 1-й легионерской танковой дивизией закрыла собой дороги, занимая населённые пункты. Наша же цель заключалась в прохождении этого леса на восток и в соединении с 19-й танковой дивизией. Общая задача такова: уничтожить силы противника, занять их позиции и открыть дорогу к столице. Обстановка для удачного удара была подходящей. Враг деморализован. У них слабое вооружение. Незащищённые участки на линии обороны. Нет сильных союзников. Эти факторы невероятно воодушевляли!

Пока мы слушали брифинг, уже успели подойти те, кто гонялся за противником и уже успел познакомиться с агрессивностью местного леса. Они были потрёпанными, но счастливыми. Видно было, что унывать парням некогда. Их улыбки осветили это место. Вместе с солдатами шла и добыча: колонна военнопленных. Их лица ничего более не выражали, кроме чувства стыда. Хотя некоторые были и не такие преданные. Видимо, их допрашивали первыми. Среди пришедших был и Альберт. Я поразился этому, ведь считал, что он где-то тут ошивается. Мои стереотипы потихоньку начали рушиться. Он радовался и был бодр, и факт войны ему нисколько не мешал.

Я подбежал к нему и спросил, что там происходило. Он рассказал, что, пока я валялся в кустах, наши войска мощным ударом смогли пробиться к позициям врага, что принудило его отступать. Он не смог взять с собой орудия, и они достались нам. Противник после такого неожиданного поворота событий был рассеян, и уничтожить его не составило труда. Как я понял, они больше времени искали врагов, чем с ними воевали.

Отвлёк нас от разговоров оберст-лейтенант, который объявил, что пора выдвигаться. Сказал он это со всей уверенностью. Такое ощущение создалось, что он свято верил в то, что один всю их армию одолеет, а мы лишь ему мешаем. Балласт в камуфляже, одним словом. У меня уже начало кипеть внутри. От взрыва спас Альберт, ударив мне в плечо и указав на наших однополчан. Моё негодование как рукой сняло, и я поплёлся к ним, тихо вздыхая о хорошем командире.

* * *

Тяжёлая дорога к танкам

Наша дорога началась с проблем. Лесные тропы были сильно заболочены, и от них воняло трясиной. При виде этих тропинок у меня создавалось стойкое чувство, что придётся обходить это через непроходимый лесной массив, но в таком случае мы бы опоздали к началу операции. Субгигант чётко указывал, своим светом демонстрируя нам невероятно закрученные джунгли, что через эти лесные дебри лучше не идти. Себе дороже будет. Кто-то выкрикнул что-то про сапёрную бригаду, находящуюся вместе с нами, но оберст-лейтенант оборвал его своим смехом. Смех был этот хуже всяческих болот. Дрожь начинается, как вспомню. Дальше последовал упрёк в «идиотизме» предложившего. Знаете, я думал, что он прикажет обходить, но нет, он придумал лучше: без сапёров, без сапог, без сменной формы маршировать прямо в этих болотах.

Когда писал эти строки, то решал дилемму: стоит рассказывать про наш переход или не надо? Это было просто ужасно. У нас ситуация такая: два каменных холма по сторонам, до вершины которых мы не доберёмся, а болота по центру, а обойти не дают лесные лабиринты. Угнетало то, что обойти не давали лесные лабиринты. И всё это место пылало жёлтым цветом, так ещё и звезда жарила. Я думал, что кто-то из наших точно тепловой удар получит. Переправка осуществлялась с применением всех навыков атлетики, данных нам на обучении. Солдаты хватались за выступы, перешагивая и иногда перепрыгивая с выступа на выступ. Падение было чревато смертью от утопления. Так ещё и вода постоянно бликовала, чем раздражала наши глаза. Самым страшным был момент, когда нужно было прыгнуть с одного холма на другой, а на нём был лишь маленький вырез, без выступов для ног. Хорошо, что был альтернативный путь, пусть и более длинный. Для этого нужно было по выступам подняться наверх и прыгнуть в болото, после чего быстро выйти, пока не застрял в трясине. Я пошёл вторым путём. Стоит ли говорить про волнение в тот момент? У меня сердце чуть не разорвалось от счастья, когда смог переправиться. Я лёг на траву и стал медленно приходить в себя, пытаясь не смотреть на это место. Для моего душевного состояния самым противным была не сама переправка, а то, что произошло после. Пока бойцы прыгали, рискуя своей жизнью, народные умельцы придумали способ переправиться без всей этой нервотрёпки. Я, конечно, понимаю, что это помогло сохранить жизни большей части полка, и мне стыдно за следующие слова, но как же я в тот момент разозлился! То есть я тут чуть не помер, а эти подлецы просто поднялись на вершину с помощью тросов, сделанных из местных веток? Я тогда отбил себе руку от гнева. Несмотря на все эти слова, тросы помогли нам быстрее преодолеть этот участок, так ещё и переправить на другой берег орудия. Мне сейчас кажется, что оберст-лейтенант нас просто проверял.

Мы отправились дальше, радуясь этой маленькой победе и тихо переговариваясь между собой. Все думали, что кошмар закончился, и теперь точно спокойно дойдём до танковой дивизии. Ко всеобщему разочарованию, нам приходилось идти через труднопроходимые участки леса. Некая облегчённая версия того массива, который я упоминал ранее. Ветки преграждали путь, так ещё и толстыми были, что просто так их не одолеешь. На сей раз сапёры решили работать всей своей ротой, и поэтому достали электропилы. Шума от этих работ стояло… А я напомню, что мы находились рядом с укреплениями противника. Многие, на всякий случай, достали свои винтовки. Я последовал их примеру. Этот цирк продолжался полтора часа.

Прервалась эта комедия так же резко, как и началась. По нам открыли огонь. Всё с этого момента залилось синим цветом лазера. Гул выстрелов оглушил нас. Трава разлеталась в разные стороны, закидывая ребят.

Я же резко упал на землю и стал дожидаться, пока от меня отведут огонь. Тем временем моё жалкое убежище начало забрасывать травой. Она сильно обжигала. Я, скрываясь от этой боли, поднялся и помчался к ближайшему дереву под лазерный хаос. Припав к столь желанному дереву, я попытался отдышаться, но моё сердце каждый раз подпрыгивало, когда это дерево потихоньку отгрызал лазер. На меня падали горячие деревяшки, но это было всяко лучше, чем трава. Всё тело моё болело от огня. Я был обездвижен осознанием того, что не знаю, как поступать в этой ситуации.

Спасением от сложившейся безысходности послужил крик оберст-лейтенанта. Он ударил по моим ушам словно ураган. Он был призывом к действию. Все мы пришли в движение и направились единой волной на врага. Бегая от дерева к дереву, большинство приблизилось к огневой точке противника.

Враги сидели на маленьком каменном выступе, заросшем травой. Там скрывался пулемётчик. И он решил усилить огонь.

В ответ все ещё больше прижались к деревьям. Я удивляюсь и сейчас, но до меня под этим шквалом смог добежать ефрейтор Чарли Кит. Он был облачён в чёрную массивную броню и был вооружён автоматом. Его вид придал мне уверенности в победе. Ни каждый раз увидишь такого воина. Несколько минут мы торчали под мощным стволом дерева, не говоря ни слова. По нам вели такой огонь, что даже думать страшно было, а уж разговоры вести было невозможно совершенно.

Но всеми ожидаемый момент настал. У этой гниды перегрелся пулемёт. В эти считанные секунды наши снайперы убили двух около огневой точки, а мой новый знакомый показал свой план в жестах. Только он начал, а я уже всё понял. Достав из сумки пробирку с зелёной жидкостью, которая служила мне боеприпасом, я быстро сделал из неё гранату, перед этим посмотрев, как жидкость превращается в газ. Желая покончить с подонком, я с наслаждением наблюдал этот процесс. В следующий же миг отправил ему эту гранату.

На выступе в сию минуту распылился отравляющий газ. Мои сослуживцы решили меня поддержать, и после моей пробирки полетели во вражину ещё две. Этим мы закрыли обзор огневой точке.

Ефрейтор взглядом поблагодарил меня за проделанную работу и, молниеносно выбравшись из укрытия, устремился к пулемётчику.

А для нас враг подготовил новую трудность. Из ниоткуда взялись 3 всадника на местном скоте. Такая кавалерия не пришлась по вкусу одному из наших, который в них кинул свою винтовку, после чего она разлетелась на куски⁽¹⁾, окрасив местность в бело-зелёные оттенки. Впервые такое увидел в жизни. На рисунках в учебниках я представлял абсолютно иной процесс, а не такое зрелище. Мне даже пришлось закрыть глаза: слишком это было ярко. После этого остались лишь зелёное облако отравляющего газа и мёртвый скот.

Но рано я радовался. На меня внезапно налетел всадник с мечом. Я лишь успел подставить винтовку под удар, после чего меня откинуло. Чуть не потеряв равновесие, отшатнулся. Это спасло мне жизнь. Враг повторил попытку. Он промазал, и меч его оказался направленным в землю. Я тут же ударил ногой по его лицу. Он встал, покачиваясь, и сделал третью попытку. Я поставил блок, отвёл меч и обежал. Оказавшись за его спиной, я проткнул его спину штыком.

Его вопль знаменовал мой триумф. Я одолел его! Бездыханное тело лежало, а меч искрился на земле. Я весь в поту радовался своему первому ближнему бою. Я стоял на месте, оглушённый чувствами. Думал, что взорвусь. Деревья шумели листьями, отдыхая от схватки. Раздавались крики радости по округе. Какой сладостный момент!

Отойдя от шока, я осмотрелся. Солдаты сидели у деревьев. Веселье было у всех на лице: они истерично смеялись. Они были счастливы, что выжили. Кто-то, улыбаясь, рассматривал опалённые дощечки, которые, как дождь, сыпались во время обстрела.

В траве лежал ещё один мечник с дырой в спине. С ним не стали церемониться. Эти враги были облачены в латексные костюмы с модификаторами скорости. К слову, это были устаревшие модели модификаторов. Трупы противников светились красным. Лица их были закрыты герметичным шлемом.

Но кто-то оплакивал павших, склонившись над телами братьев по оружию. Придя в себя окончательно, я подошёл к ближнему ко мне бойцу, который, сидя на траве, плакал в ладонь. Я похлопал его по плечу в знак соболезнования утрате. На небесном стяге поднимались тучи.

И тут вспомнил про ефрейтора, который со знанием дела бежал к пулемёту. Проходя через ноги живых и тела мёртвых, я вышел на открытую местность, где величаво смотрела на меня возвышенность. Тут же вышел герой с автоматом в руках и пулемётом за спиной. Он был в такой позе, словно получил все награды Священной Космической Римской Империи. Нет, он заслужил так стоять, просто очень смешно это выглядело. Субгигант подчёркивал сцену его геройства.

Он медленно спустился. Со всей добротой Вселенной подошёл ко мне, и мы по-мужски обнялись. Я спросил его, на что он ответил:

— Как тебя зовут?

— Никак. Зови Чайкой!

После он пустился к нашим. Мне не оставалось ничего, кроме как думать над детскостью этой сцены, а затем побежать за ним. И до сих пор меня мучает вопрос: а с чего так ответить надо было?

Тем временем на поле сражения стоял наш оберст-лейтенант, собирая всех дальше в дорогу. Он в тот момент выглядел по другому. Как достойный командир. Только это всё равно было чистое взятие количеством. Романтика, что ещё сказать.

По итогу мы лишились половины сапёрной бригады. Полк потерял шестьдесят человек и одно орудие. Картер похвалил нас всех за успешное противодействие внезапной атаке. Но одной похвалой сыт не будешь, а людей уже не вернёшь.

Оставшаяся дорога прошла без приключений. Звезда уже садилась, а ветер начал усиливаться. Туча приближалась, но эта непогода лишь усилила наш радостный настрой. Лично я люблю такую погоду. Она очень красива. Лес подходил к концу, а я не хотел уходить. Тут было прекрасно! Эх, не успели бы уйти до дождя, было бы ещё прекраснее.

* * *

Село Реши. Тихое народное место

Пройдя лес, мы вышли на открытое поле, а за ним виднелись огни домов. Ветер бушевал, тряся лихорадочно траву. Нам стало очень холодно. Во время дороги некоторые уже передвигались прыжками, чтобы хоть как-то согреться. Тучи набрали мощь и ударили по нам градом. Прикрывать голову руками было ужасно больно. Градинки оставляли следы на коже. Вдали послышался гром. Ноги уже не держали. Я шёл вместе с Чайкой, тогда не зная его настоящего имени, и завидовал ему, ведь от стихии его спасал шлем.

Уставшим и измученным, нам казалось, что до этих огней надо маршировать лет десять, не меньше. Оберст-лейтенант тоже выбился из сил и уже подгонял нас не так активно. Постоянно сверкала молния. Это становилось утомительным. Все хотели спать.

И вот свершилось! Мы подошли к воротам села. Нас радостно поприветствовали дежурные и открыли дверь. Улицы, с метавшимися местными жителями и бродившими патрулями, нас встретили бедными строениями без окон. Но при нашем состоянии все были удовлетворены даже таким кровом. Я не захотел рассматривать окрестности, а пошёл сразу спать в казарму. Многие попросились поспать в дома местных. На моё удивление, они нам симпатизировали и с удовольствием пускали.

По дороге приметил танк. Это прямо дизайнерский шедевр. Острые края боков, двухствольная башня и двойные гусеницы поразили меня. Стояло это чудо, правда, в такой грязище, что его лесной камуфляж уже становился неактуальным. Около него суетился механик. Выяснять, что это за модель, я не стал, уж простите, но был слишком уставшим.

Придя в казарму, я удивился малому количеству человек. На моё удивление откликнулся один из сидящих на кровати:

— Ха-ха, ты не удивляйся особо. Все ушли к местным. Нашим они не доверяют. Сам знаешь, какое у нас качество мобильных казарм. Наверное, тебя на учебке уже пугали этим. Зато нам больше воздуху достанется!

У меня не было аргументов, чтобы с ним не согласиться. Он прав. Малое количество солдат даже расслабляло как-то. Я подошёл к кровати, которая была неплохой по качеству, в самом углу. Что интересно, на ней было покрывало. Положил свою винтовку на тумбу и забылся сном.

1) штатная винтовка ВС СКРИ сопровождалась механизмом самоуничтожения

Вернуться к тексту