Предания старины глубокой (джен)

Выглядывая из-за спины Яночки, или, скорее, бабы Яны, Городецкий никак не мог прийти в себя. Старушка с удивительно добрыми глазами, одетая в форменный костюм смотрителя Эрмитажа, вежливо попросила орден и теперь увлеченно его рассматривала. Восклицала едва слышно: «Ты смотри-ка!» и «Надо же!» Перевёртыши не были в Ночном Дозоре редкостью. Но чтобы Иной такого возраста! И что у неё за жизнь?! Вечная старость?

— И тут действительно пять орденов? — не удержавшись, поинтересовался он.

— Орденов пять, — отозвалась старушка, — и не только орденов. Вершинка от Ордена Андрея Первозванного, левый цветок — из шейной подвязки к Ордену Александра Невского. А правый из нагрудного Ордена Слона. Вот эта маленькая корона из Ордена Белого Орла, листья в форме крыльев — из Ордена Черного орла. А нечто, похожее на ящичек, также из Ордена Слона, тоже с шейной повязки. Кроме того, использованы элементы драгоценной цепи ордена Андрея Первозванного.

— Я не сильно ошибусь, если предположу, что всеми этими наградами в свое время был пожалован Александр Данилович Меньшиков? — уточнил Городецкий.

— Вовсе не ошибетесь, — просияла Яночка, — но вот сказать, его это награды или же нет, я не могу.

— А разве ордена были сохранены Светлейшему? — не унимался Светлый.

— Ну что вы! — замахала ручками старушка. — Все до единого изъяты в ходе вторичной конфискации в дороге.

— И где они после этого хранились? — уточнил дозорный. — И кем конкретно изымались?

— Изымал Кей Утерович, — впервые подала голос Элла.

— А хранились в Ночном Дозоре, — поддержала её Яночка, — амулеты, всё ж таки.

— Не в Дневном, вы точно знаете? — насторожился Антон.

— Да зачем бы им понадобились светлые амулеты? — удивилась старушка.

— И сейчас они там же? — на всякий случай спросил Городецкий.

Яночка ненадолго задумалась.

— Вам лучше уточнить у Екатерины Романовны, — пробурчала она себе под нос, — я за сейфы не отвечаю.

— Опять до утра ждать! — разозлился Светлый.

— А вот и нет,— хитро прищурилась Яночка, — директриса в Эрмитаже. Правда, сказать, в каком из залов, не могу. Но на главном входе она отметилась ещё три часа назад.

Поблагодарив старушку, ушедшую к себе, чтобы перекинуться в кошку и продолжить патрулирование вверенного ей объекта, Городецкий с Эллой побрели по длинному коридору, соединявшему между собой выставочные залы. Амбалы покинули их ещё в начале беседы с экспертом.

— Предлагаю разделиться и поискать, — вздохнула Элла, — вы направо, я налево?

Антон кивнул. Ночной Эрмитаж был грандиозен, загадочен и даже страшен. Городецкий молча брел между полотнами, время от времени рассматривая их призрачным зрением. К его величайшему удивлению, многие, если не сказать, что почти все женские обнажённые тела были написаны с использованием натурщиков мужского пола. Женские черты им, видимо, придавали позже. Неприятно поразила работа Рембрандта. Даная в сумраке была страшна. Вся поверхность полотна была изъедена чем-то зелено-черным. Светлый поспешил прочь. И тут же в соединяющей залы галерее услышал странный шум. Как будто кто-то стучал в стену с другой стороны чем-то мягким, вроде подушки. Городецкий пошел на звук и вполне ожидаемо наткнулся на техническую дверь. За дверью сперва слышалась какая-то возня, а затем отчетливый звук оплеухи. Антон отпрянул и метнулся за ближайшую портьеру.

— Ты что, Франц Яковлевич, — даже шепот у Дашковой был резкий, — до дома дотерпеть не мог?

— Окстись, Катенька, — мурлыкал Лефорт, — я тебя дома последний раз третьего дня видел! Ты ж всё время на работе!

— Ты бы намекнул, я бы выходной взяла, — возмущенно шипела женщина.

— Я два года за тобой по всему Питеру бегал! Мы три месяца под одной шинелью спали, — обиженно отозвался Франц, — ты же намёков не понимаешь ни хрена!

— Так тебе ещё в сорок третьем было сказано, — стояла на своем директриса, — чтоб ни одна живая душа не догадалась!

— Ты стыдишься меня, что ли?! — возмутился Темнейший.

Судя по шуму, за стеной произошла короткая борьба. Затем дверь распахнулась. Дашкова, вся растрепанная, в съехавшей набок юбке, выскочила в тёмную галерею. Там она мигом оправила одежду и направилась в соседний зал своей жесткой походкой. Следом вальяжно выплыл Лефорт, сунул в карман какой-то кружевной клок и зашагал в противоположном направлении, что-то мурлыча себе под нос. Городецкий выждал для приличия минут десять, всё-таки расстояния тут довольно большие, пусть отойдут подальше, и покинул своё убежище, стараясь не стучать ботинками по узорному паркету. Решил, что ему лучше преследовать директрису Ночного Дозора. Догнал её уже на первом этаже, между сувенирными бутиками.

— Екатерина Романовна! — тихо окликнул он. Дашкова вздрогнула, но явно не от испуга. — Постойте! Мне нужно задать вам пару вопросов.

Догнав Дашкову, Антон убедился, что помимо резкого голоса у неё ещё и довольно колючий взгляд.

— Ну? — требовательно бросила она. — Остановилась! Задавайте ваши вопросы!

Городецкий почувствовал небольшое волнение Сумрака и неприятное сжатие в голове. Директриса просматривала его память. Даже в темноте было видно, как она слегка покраснела.

— Я не нарочно, — буркнул он, тоже краснея, — мне нужно узнать про ордена Меньшикова.

— Это закрытая информация, — задумчиво проговорила Дашкова, как бы сама себе. — Ну, вот что. Без Эллы я вам ничего рассказать не могу, если это не касается меня лично. Гесер просил все манипуляции по делу осуществлять в её присутствии.

— Чего это? — удивился Антон.

— Вы разве не заметили, — резко поинтересовалась Екатерина Романовна, — что Элла практически не участвует в разговорах? Только молчит да слушает.

— И?

— Она переносит информацию в своей голове, — директриса раздражалась всё больше, — разве господин Лефорт не считывал при вас сообщения от Бориса Игнатьевича и Артура Утеровича?

Ах, вот что это было! Городецкий совсем растерялся.

— Ну а что? — пожала плечами Дашкова, чуть успокаиваясь, — удобно. Идеально, можно сказать. Кому она нужна, со своим шестым уровнем? Ни ловить, ни даже преследовать её никто не станет.

— А ничего, что она Тёмная? — засомневался оперативник.

— И что? — буркнула женщина, — Мы вон, всю войну в одной комнате с Тёмными просидели. И блокаду пережили, между прочим!

— А как к этому относится Инквизиция? — резко поинтересовался Городецкий.

— Можете сами у них уточнить, — холодно отрезала Екатерина Романовна, — вон, в Генеральном Штабе сидят. Вам только через площадь пройти. Или вас проводить?

Она резко развернулась и быстро пошла к выходу. Антону ничего не оставалось, как следовать за ней.

— Вы что, действительно подумали, — прошипела она, — что я позволю себя шантажировать?!

— Я не… — лепетал светлый.

— Кто вы такой, чтобы кого-то попрекать?! — продолжала она, — Они нам жизнь спасали! Франц на Ладоге зимой чуть под воду не ушел, вместе со всей колонной!

— Что он там делал? — растерялся от этой откровенности Городецкий. Они ещё не покинули пределов дворцовой ограды. До них едва долетали звуки ночного Питера.

— Продукты доставлял, — выдохнула она, успокаиваясь, — девчонки же машины водили, четырнадцатилетние. Ни опыта, ни сил. Лёд не выдержал, машина стала тонуть. Ну, не мог же он колдовать посреди колонны, да при солдатах! Сел за руль и потихоньку выволок по Сумраку.

— Темнейший своей жизнью рисковал? — оторопел Антон. — Но зачем?

— Затем, — она устало присела на ближайшую скамью, — что его Светлые коллеги человечину есть не стали бы. Ему приходилось доставать хоть что-то, чтобы мы все не подохли тут зимой!

— А ведь мог и не париться, — к ним потихоньку подошла Элла, — голод не тетка. Ему же ничего не стоило поиздеваться, ради эксперимента. Сколько Светлых развоплотится после такого ужина? А? Антон. Вы бы стали есть человечину, чтобы выжить?

Городецкий не нашелся, что ответить.