Привет, Сметана! (гет)

Таня долго ворочалась и никак не могла уснуть на новом месте.

Всё казалось непривычным и чужим, и она знала, что сон не идёт от волнения. Вечер оборвался темнотой неожиданно, как-то вдруг и сразу. После белых ночей, заглядывающих в окно круглосуточным солнцем, необъятная просторная темнота пугала.

Там за окном их маленького домика ночью были слышны крики прожорливых чаек-бакланов, называемых «помоишниками». Здесь ночь была полна совсем других звуков, таинственно шепчущихся прямо в приоткрытые ставни.

Утро ворвалось криком петуха и звуками хлыста, рассекающего пыль на дороге. Стадо коров сонно брело по селу, разгоняя ночную дрёму и наполняя день новыми заботами.

Таня ещё какое-то время понаблюдала через кружевную занавеску за коровами, увидела, как от калитки возвращается тётя Маша, и побежала ей навстречу.

— Ты чего подскочила? — ласково спросила тётя Маша. — Твои все ещё спят, заботушка.

Таня улыбнулась и увязалась помогать тёте Маше. Сколько, оказывается, у неё дел! Надо напоить телка, отвести его на массив огорода, покормить поросят, просовывающих свои пятачки под жердями загона, подмести двор, включить шланг, чтобы наполнить бочки для полива.

Таня уже забыла про свои ночные страхи. Ей всё интересно. Первый раз в жизни она увидела вблизи и корову, и козу, и поросят.

В их северном суровом городке из живности водились только кошки и собаки. В райцентре, правда, была настоящая ферма оленеводства, и Таня даже каталась на оленях на зимнем празднике.

Зима у них длинная, а лето совсем короткое. Мама всегда вздыхала, что детям не хватает тепла и солнца. Этим летом удалось отправить старших к тёте Маше. Тамара и Лида гостили здесь, когда были ещё совсем маленькими, за ними приезжал дядя Петя, а вот Наташа и Таня, да и Мишутка, впервые уехали так далеко от дома.

Тамара не разрешала Тане и Лиде высовываться в окно поезда, ругала Мишку, шастающего по соседним купе, но как ей было объяснить, что поездка на поезде — целое приключение! Тамара взрослая, она закончила школу пять лет назад, конечно, ей уже совсем неинтересно, сколько вагонов у пробегающего мимо товарного состава, как работает титан, из которого проводник наливает всем пассажирам янтарный чай, и почему низенькие карликовые берёзки за окном сменились высоченными, словно мачты, соснами.

К концу путешествия, правда, Таня уже так была переполнена впечатлениями, что ей казалось, больше они в неё не поместятся. Московское метро, переход с вокзала на вокзал, поиски Наташи, которая умудрилась увязаться за цыганами, тряска в автобусе от железнодорожного вокзала. Тамара всю дорогу пересчитывала доверенный ей выводок, чемоданы и сумки с едой, а Таня глядела в окошко пузатого автобуса и удивлялась бесконечным полям. Она привыкла к их лесу вокруг городка, озёрам и тундре, а здесь тянулись жёлто-зелёные квадраты полей, разделённые лесополосами.

— Где же у них озёра? — спросила удивлённо Таня Лиду, с которой сидела на одном сидении.

— У тёти Маши есть речка, — успокоила Лида Таню. — Мама же говорила.

Добрались до села только к вечеру, потом долго и шумно размещались, отвечали на вопросы тёти Маши. Тане выделили целую комнату, правда, делить её пришлось вместе с Лидой и Наташей. Тамару определили в зал — проходную комнату, а Мишку тётя Маша поселила в свою комнату. Дядю Петю племянники и не увидели — начался сенокос, и он приходил затемно, а убегал чуть свет.

Первые дни казались тягучими и бесконечными. Таня скучала по дому, маме с папой и своим друзьям. Но постепенно круговорот сельской жизни захватил её, и она с удивлением отметила, что гостят они у тёти Маши уже целую неделю.

Утром они старались помочь ей по хозяйству. Таня с сёстрами пололи грядки, собирали конский щавель для поросят и подметали двор.

— Тётя Маша, а почему ты капусту не поливаешь? — спрашивала Таня, глядя на разлапившиеся на грядке листья капусты.

— А так меня ещё моя бабушка научила, — смеялась тётя Маша. — Капусту, как рассадой посадишь, три зорьки поливать надо. Три утренних и три вечерних. К осени знаешь, какая знатная будет? Только от тли брызгать приходится.

Днём стояла нестерпимая жара, и непривычной к солнечным лучам Тане хотелось спрятаться под навес сарая, где было немного прохладнее.

Тамара расправляла покрывало прямо возле бочек для полива, прилепляла на нос сорванный листок смородины и загорала. Лида и Наташа тоже уже немного загорели, а Тане приходилось прятаться. Её белая кожа совсем не была приспособлена к солнечным ваннам, после неосторожного лежания на траве у неё сгорели спина и руки.

Наташа уже успела познакомиться с местными девочками, они прибегали за ней сразу после завтрака и забирали на речку. Тамара боялась отпускать сестру, но Наташа каждый раз уверяла, что она далеко в воду заходить не будет, и вообще, она умеет немного плавать и уже большая — как-никак перешла в шестой класс!

Мишка тоже просился на речку, но Тамара была занята весь день, помогая тёте Маше с обедом и ужином — шутка ли, накормить такую ораву, и с Мишкой пришлось ходить Лиде. Иногда они брали с собой бутылку компота, хлеб и уходили почти на весь день, возвращаясь голодными к вечеру.

А Таня боялась речки. В их городке в соседней школе был бассейн, но Таниному седьмому классу посчастливилось там побывать всего несколько раз в третьей четверти, на уроках физкультуры. Она и в бассейне-то боялась отойти от бортика, а тут целая речка. Кучейка протекала километрах в двух от дома тёти Маши, и Тане не хотелось идти по такой жаре.

В один из дней в доме остались только тётя Маша с Таней. Наташа убежала на речку, Тамара поехала в райцентр, прихватив с собой Мишку, а Лида ушла с соседкой тётей Нюрой за земляникой. Таня тоже хотела пойти, она любила собирать ягоды, но тётя Маша попросила её остаться, пообещав, что завтра сама с ней сходит.

Таня смотрела, как тётя Маша снимает пенку с клубничного варенья. Пахло так вкусно, что Таня невольно потянула носом.

— Что, вкусно пахнет? — улыбнулась тётя Маша. — Подожди, я тебе сейчас свежей намою. Ешь.

Таня аккуратно брала каждую ягоду и жмурилась от удовольствия.

— Вот наварю варенья, возьмёте с собой потом, — сказала тётя Маша. — И земляники ещё. Аня любит землянику.

— Что вы, тёть Маш, не надо, — засмущалась Таня.

— А кого мне ей кормить? У нас ведь своих ребятишек нет. Петя сладкое не ест, а мне много не надо. А вы хоть зимой полакомитесь.

— А я морошку люблю, — поделилась Таня.

— Вот чего ни разу не пробовала, так это вашей загадочной морошки. На что она хоть похожа? По вкусу?

Таня задумалась. Правда, на что похожа морошка?

— Не знаю… — протянула она. — Она такая… по виду как мандаринчик маленький, или как малина, только на малину не похожа. Её собирают неспелой, а потом мама расстилает её на подоконнике. Если спелую сразу собирать, вся перемнётся. А по вкусу, ну, как морошка.

— Спасибо, разъяснила, — засмеялась тётя Маша. — Может быть, когда-нибудь и доведётся попробовать. Танюш, сходи-ка огурцов нарви, окрошку сделаем. Сегодня сено привезут, надо будет потом мужиков накормить.

Таня с удовольствием принялась помогать тёте Маше и не заметила, как пролетел день. Когда вернулись Тамара с Мишей и Лида и прибежала Наташа, они все вместе уселись за стол. Не успели пообедать, как за окном раздался шум трактора. Мишка первым подскочил и побежал на улицу.

Дядя Петя показывал трактористу, куда свалить сено, а тётя Маша пошла за вилами и граблями. Сена привезли много, целых десять тюков — Наташа и не знала, что одна корова может столько съесть за зиму. А тётя Маша ей сказала, что этого ещё будет мало, потому что и бычка оставят в зиму — потом ещё на сушило забивать будут. Главное, пока дождей нет, стог поставить.

Возились с сеном до самых сумерек. Наташа во все глаза смотрела, как ловко управляются дядя Петя с мужиками. Тётя Маша подгребала сено там, откуда его уже убрали, а остальные работали вилами. У дяди Пети и его друга дяди Володи вилы были с длиннющим черенком. Таня сначала не поняла, зачем такие неудобные нужны? Оказалось, когда стог принялся расти, сено стало подавать труднее. Вот и пригодились длинные вилы. Дядя Петя брал навильник, опирался черенком в землю и поднимал вилы высоко-высоко над своей головой.

На стогу командовал Сашка — сын дяди Володи. Таня смотрела на него тайком и восхищалась его смелостью. Она бы так не смогла. Сашка ходил по круглой площадке стога без всякого страха. Он приминал середину, принимал навильники, раскладывал их по краям.

— Сашок, заводи, пора уже! — крикнул дядя Петя, когда стог вырос уже с дом.

Саша стал сужать круги, постепенно формируя макушку. Пружинистое сено плясало под его ногами, опасно свешивалось с краёв, но Сашка не обращал на это никакого внимания.

Потом он принимал вилами кирпичики на верёвке. Как оказалось, верёвку с грузом вешали на стог с нескольких сторон для того, чтобы сено не разлеталось, пока стог не осядет.

Уже почти стемнело, когда дядя Петя подал наверх Сашке канат. Саша перебросил канат через макушку стога. За один конец держались дядя Петя с дядей Володей, а по другому концу Сашка ловко спустился на землю.

— Всё, Митрофановна, принимай! — весело сказал дядя Володя.

— Вот спасибо, Володя. Пойдёмте в дом.

Дружной гурьбой зашли в дом, быстро накрыли стол и сели всей компанией. Таня оказалась за столом рядом с Сашкой и почему-то ужасно засмущалась. Хорошо, что этого никто не заметил — все были заняты ужином и разговорами о погоде и урожае в этом году.

— Жука пора брызгать, — сказала тётя Маша, — сожрёт всю картошку.

— Ну теперь побрызгаем, не съест за пару дней, — успокоил её дядя Петя.

— У вас помощников куча, ты им только свистни, они тебе всех жуков соберут, — засмеялся дядя Володя.

— Да ну тебя, Вовка, чего ерундой заниматься? Разве его соберёшь? Ребятишки не для этого приехали со своего севера, чтобы жука собирать. Пусть отдыхают. Они мне и так все грядки пропололи.

— А правда, у вас в июне ещё снег бывает? — спросил вдруг Саша Таню.

— Правда, — ответила Таня и с ужасом поняла, что покраснела.

Сашке хорошо, он чёрный, как цыганёнок, если и смущается когда, то никто этого и не заметит. А она вечно вспыхивает до самых корней своих почти рыжих волос. Из всех сестёр только у неё каштановые волосы. В придачу к такому необычному цвету досталась ещё и белая кожа, которая моментально сгорает на солнце. И ещё вот краснеет, когда не надо.

— А почему я тебя на речке не видел? — спросил Сашка. — Твои там каждый день бывают.

— Я и не ходила, — пожала плечами Таня и призналась: — Я плавать не умею.

— Да там мелко, — рассмеялся Сашка. — У берега совсем не страшно, вся малышня в песке возится.

— Мне не хочется, — тихо сказала Таня и отвернулась.

Чего пристал?

— Зря, — сказал Сашка. — Мишка твой уже немного по-собачьи научился.

— Ну вот и пусть плавает! — сердито сказала Таня и встала из-за стола, делая вид, что она помогает тёте Маше убирать тарелки.

Она специально ушла в комнату, чтобы не провожать гостей. Лида и Наташа видели уже десятый сон, а Таня всё сердилась на Сашку, потому что, стоило ей закрыть глаза, как она сразу видела его смеющееся лицо.

Утро началось с воплей Мишки. Лида отказалась идти с ним на речку, и он перепробовал по очереди все способы воздействия на чёрствых сестёр. Он и заискивал, клятвенно обещая прочитать все те книги, с которыми им рекомендовали ознакомиться летом, и вредничал, и грозил всё рассказать маме, когда вернётся домой.

— «Список книг для чтения летом ученика второго «А» класса Воробьёва Миши», — прочитала Тамара. — Ну-ка скажи мне, Воробьёв Миша, много ты уже прочитал? Июнь прошёл! Я для чего тащила с собой твои книги? Будешь вредничать, вообще больше не пойдёшь.

Мишка повесил нос и поплёлся из-за стола.

— Давай я с ним схожу, — сказала Таня.

— Ты? Ты же на солнце не выходишь, — удивилась Тамара.

— Один раз можно, наверное. Я в тенёчке посижу, — убедительно сказала Таня погромче, словно стараясь заглушить внутренний голос, который ехидненько так засмеялся, что она хочет увидеть Сашку.

— Ну, своди его тогда, — облегчённо сказала Тамара. — Мы с Лидой ведь сегодня с тётей Машей сено на сушило будем забивать, дядя Петя должен вот привезти. Как не помочь? А за земляникой завтра сбегаем.

— Да я понимаю, — кивнула Таня.

— Хоть под ногами мешаться не будет, — сказала Лида.

Так что на речку со смешным названием Кучейка Мишка отправился с Таней. Тётя Маша посоветовала ей надеть косынку на голову и укрыть плечи платком. Идти было очень жарко, Таня чувствовала, как по спине катится противная струйка пота. Как люди живут в Африке? Это же свариться можно.

Когда дошли до речки, Таня облегчённо вздохнула — здесь было посвежее, да и вдоль берега росли ивы, в тени которых можно было укрыться. Она выбрала удобное место, чтобы и пляж видно было, и тень хоть какая-то была, и приказала Мишке выходить из воды по первому её сигналу. Мишка её уже не слышал — унёсся к стайке бултыхающихся мальчишек и девчонок, которые с визгом и криком ныряли на мелководье.

Таня зашла по щиколотку в воду — вода была приятная. Не тёплая, а такая охлаждающая. Но лезть целиком не хотелось. Она побродила немного по берегу, потом поднялась к своему смотровому пункту и достала книгу из пакета. Периодически посматривая на Мишку, она углубилась в чтение, и в какой-то момент так увлеклась сюжетом, что не заметила, как со спины кто-то подошёл.

— Привет, Сметана! — раздался весёлый голос прямо у неё над ухом.

Таня резко обернулась и увидела довольного Сашку.

— Привет… угольщик… — буркнула Таня.

Сашка рассмеялся.

— Чего ты тут сидишь? Айда купаться!

— Я за Мишкой смотрю.

— Так за ним можно и из воды смотреть, пойдём!

— Ну… Не знаю.

Сашка разбежался и рыбкой залетел в воду, подняв целую тучу брызг. Несколько секунд его не было видно, потом его голова показалась чуть не на середине речки, и он чёткими гребками стал быстро перемещаться к противоположному берегу.

Конечно, у них вода под боком, и лето тёплое, купайся — не хочу, а как тут научишься плавать, если почти весь июнь в куртках ходишь?

Таня сердито сдёрнула сарафан и решительно направилась вниз к берегу. Нужно было поскорее зайти в воду, пока противные мурашки не заставили её позорно вернуться. Она задержала дыхание и присела, окунувшись по плечи.

Через минуту она и думать уже забыла про свои обиды. Мишка, обрадовавшись, что Таня тоже залезла в речку, тут же попытался залезть к ней на голову, чтобы спрыгнуть. Они стали дурачиться и резвиться, правда, не уходя далеко от берега.

— Иди сюда, — услышала Таня рядом.

Сашка. Мокрые волосы откинуты назад, чёрные глаза смотрят озорно и доброжелательно одновременно.

Она легла животом на подставленные Сашкины руки и стала бултыхать ногами, будто плывёт. Сашка тащил её как на буксире, а Мишка радостно скакал рядом.

Потом они валялись на горячем песке и болтали.

— Я после восьмого пойду в техникум, — сказал Сашка. — На механизатора.

— А я в педагогический хочу, — сказала Таня. — Только после десятого.

— У нас восьмилетка, — пояснил Сашка. — Ездить в Стародевичье в школу не хочется, лучше уж сразу учиться.

— Плохо… Плохо, что школа далеко.

— Да ничего. Мамка, конечно, против, да мы с батей её уговорим.

— Ты один в семье?

— Ага. А вас вон сколько, целых пятеро!

— Нет, нас семеро. Ещё Павлик, ему четыре, и Машенька, она совсем маленькая.

— Ого! Весело у вас. Тебе, наверное, достаётся?

— Маму жалко. Она такая замученная всё время. Раньше, когда я была маленькая, она иногда читала нам книжки, а сейчас уже не читает.

— И как вы умещаетесь в одной квартире?

— У нас дом свой. Небольшой. Только он не наш, это папе выделили жильё от работы.

— Приезжай к нам после восьмого. У нас ведь педучилище есть.

— Ты что? Куда я поеду?

Таня сердито вскочила, ругая себя, что слишком разоткровенничалась с незнакомым мальчишкой. Но Сашка умел так обворожительно улыбаться, что её сердитость тут же прошла. Она невольно улыбнулась.

— Мы пойдём, — сказала она на прощание.

— Надеюсь, ещё увидимся, Сметана, — кивнул Сашка.

На следующее утро Таня проснулась от стука створки окна, это вернулась с ночной охоты Мурка, тёти Машина кошка. Только удалось задремать, как где-то совсем рядом принялась отсчитывать кому-то года кукушка. Таня поворочалась немного в кровати, потом, зевая, отправилась на кухню — всё равно уснуть больше не получится.

Тётя Маша возилась с пирогами.

— Проснулась? — ласково спросила тётя Маша.

— Кукушка спать не даёт, — призналась Таня.

— Последние деньки кукует, — улыбнулась тётя Маша. — Скоро замолчит.

— Почему? — удивилась Таня.

— Эх вы, городские! — рассмеялась тётя Маша. — Ты что, думаешь, она круглый год кукует? После Петрова дня её уже не слышно. Ну что, за ягодой сегодня пойдём?

— Конечно! — обрадовалась Таня.

— Сейчас, вот последнюю партию поставлю в духовку, — сказала тётя Маша. — Лучше пораньше пойти, пока не так жарко. А то так и не сбегаем, отходит уже земляника. Потом за малиной можно, но это идти далеко.

Тётя Маша раздала указания Тамаре, принявшей у неё вахту на кухне, и выдала Тане огромные спортивные штаны, которые пришлось подвязать верёвкой, чтобы не свалились.

Лес начинался сразу за огородом тёти Маши. Они прошли через овраг и оказались в земляничном царстве.

— Не бойся, тут не заплутаешь, — сказала тётя Маша. — Тут кругом поля и луга, лес и остался вот только полосами. Не отходи от меня, но, если что, ориентируйся на тот просвет — откуда мы пришли.

Таня кивнула и присела на корточки. Землянику собирать не так быстро, как бруснику у них, но, вот если всё время будут попадаться такие полянки, дело пойдёт быстро. Тётя Маша дала Тане трёхлитровый бидончик и кружку, чтобы удобнее было собирать. Таня рвала ягоду, приглядывалась ко второй, а руки уже тянулись к третьей. Она любила собирать ягоды, хотя Лида, например, уверяла, что нет ничего утомительнее, чем ползать по лесу за черникой. Таня думала про чернику, маму с папой, чудесное лето, которое так не похоже на прежние, и незаметно ушла в сторону от тёти Маши. Когда она подняла голову, то обнаружила, что почти дошла до края полосы леса — впереди виднелся просвет. Тётя Маша сказала, что потом они перейдут через поле и зайдут в следующую полосу. Таня взяла бидон и вышла на край поля.

Это была луговина, недавно заброшенная от пахоты. С удивлением она вдруг увидела совсем рядом несколько коров, ритмично обрывающих траву. Наверное, колхозное стадо пригнали сегодня на этот участок.

Таня хотела уже развернуться обратно, как услышала с той стороны поля крик тёти Маши:

— Танюша! Иди сюда! Здесь ягоды много!

Таня пошла по краю лесополосы, ориентируясь на голос тёти Маши. Впереди был небольшой овражек, и когда она поднялась из него на кромку поля, нос к носу столкнулась с большой коровой. Корова посмотрела на Таню и вдруг издала такое могучее протяжное мычание, что Таня испугалась.

«Господи, это не корова, это — бык!» — мелькнула в голове догадка. Она попыталась обойти быка, но тот преградил ей путь и наклонил свою квадратную башку. От страха Таня даже не могла закричать. Ноги предательски дрожали, и она поняла, что просто приросла к месту. Она тоненько пискнула и присела, прикрыв голову. Бидон с глухим звуком бумкнул о кочку и опрокинулся набок.

Таня закрыла глаза, слушая сопение быка, который утробно мычал.

— А ну, пошёл! — услышала она сердитый голос.

Раздался свист хлыста. Бык протестующе взревел, но развернулся и потрусил в сторону коров.

Таня почувствовала, как кто-то поднимает её за плечи.

— Испугалась, Сметана? — тревожно спросил Сашка.

— Сашка? Ты как тут? Я думала… А он как замычит!

Таня предательски разревелась и уткнулась в Сашку. Он успокаивающе гладил её по спине и укачивал.

— Ну чего ты, глупенькая? Быка испугалась. Это Венька, он не злобливый. Я сегодня батю подменяю. Он на лето нанялся колхозное стадо пасти. А сегодня стог ставить, он с дядей Петей уехал за тюками.

Таня перестала реветь, зато теперь на неё напала икота. Она присела и стала собирать рассыпавшиеся ягоды.

— Погоди, я тебе помогу.

Сашкины огромные ладони словно граблями ловко подцепляли ягоду с травы, и вскоре почти всю землянику удалось вернуть в бидон.

Таня взяла протянутый бидончик, посмотрела на Сашку, икнула и тут же рассмеялась.

— Спасибо… угольщик.

— Не отходи от тёти Маши, Сметана, — подмигнул Сашка.

К полудню Таня с тётей Машей уже вернулись домой. Тётя Маша набрала целое ведёрко, да и у Тани бидончик был полный. Привычный гвалт и шум тут же закрутили Таню до самого вечера, но она ни на минуту не забывала Сашкин взгляд с озорными искорками в уголках глаз. Она не очень слушала, что говорила Тамара, рассеянно кивала и улыбалась.

— Танька, ты сегодня какая-то странная, — сказала Лида, когда Таня мечтательно подпёрла щёку, невидящим взглядом уставившись на кипящий чайник, сердито подпрыгивающий крышкой.

— Это её сегодня рыцарь спас от страшного дракона, — улыбнулась тётя Маша.

— Какой рыцарь? — спросила Тамара.

— Настоящий дракон? — крикнул Мишка.

Тётя Маша посмотрела на залившуюся румянцем Таню и загадочно замолчала.

Продолжить расспросы помешал звук мопеда, остановившегося у калитки.

— Петя вернулся, — подскочила тётя Маша и кинулась разогревать картошку. — Они у Володи стог ставили, наверное, Сашок его привёз.

— Танюш, выйди, там тебя спрашивают, — от порога сказал дядя Петя, заходя в дом.

Таня проигнорировала любопытный взгляд Наташи и быстренько вышла на улицу.

— Хочешь прокатиться? — спросил Сашка под тарахтение мопеда, который так и не заглушил.

В голове Тани сразу заспорили десять «да, хочу!» и сто «нет, уже поздно».

— Сейчас, только Тамаре скажу, — сказала она Сашке и побежала обратно.

— Недолго! — крикнула ей вслед Тамара.

Таня села сзади Сашки и неловко обхватила его за талию. Хорошо, что было темно, и он не увидел, как она покраснела от смущения.

Сашка рванул с места и понёсся по улице. Было немного страшно и здорово, Тане вдруг ни с того ни с сего захотелось запеть. «Совсем дурочка», — осадила она саму себя и крепче ухватилась за Сашку — они выехали за село и помчались по ухабистой дороге, ведущей к реке.

Сашка проехал мимо излучины с пляжем и остановился через пару километров на косогоре. Таня пожалела, что не накинула кофту — после дневной жары вечерняя Кучейка обдавала прохладой. Сашка сел прямо на бугор, Таня последовала его примеру.

Некоторое время они молчали.

— Не будешь смеяться? — вдруг спросил Сашка.

— Нет…

Сашка откашлялся.

— Она похожа на солнце —

Девчонка, которая нравится.

Как свет проникает в оконце,

Когда она улыбается.

— Это… Это про меня?

— Про тебя.

— Тётя Маша сказала, что ты — рыцарь…

— Тань, ты будешь мне писать?

— А ты ответишь?

— Конечно!

Сашка повернулся к ней, и в темноте она разглядела его горящие глаза.

— Обещаешь?

Таня кивнула, потом взяла Сашку за руку.

Её маленькая ладошка доверчиво лежала в его большой, почти мужской ладони. Они сидели и смотрели на звёзды, до которых отсюда, казалось, было рукой подать.

— Надо возвращаться, — спустя время сказала Таня. — Тамара будет волноваться.

Сашка молчал всю дорогу, а Таня думала, что ей поскорее надо улечься в кровать, чтобы разложить скачущие мысли по полочкам.

— Спокойной ночи, Сметана, — сказал ей Сашка на прощание. — Увидимся завтра?

Таня улыбнулась, кивнула и побежала в дом.

Она думала, что все уже спят, но во всех комнатах горел свет.

— Таня! Собирайся! Мы завтра уезжаем! — крикнула ей Тамара и пронеслась мимо с охапкой постиранных вещей.

— Как завтра? Почему?

— Папа заболел. Мама телеграмму прислала. Его в область увезли, мама с ним, Машенька с Павликом с соседями, надо срочно возвращаться.

— Но.. Что с ним? Он поправится?

— Не знаю. Будем надеяться. Иди, помоги Лиде собрать чемодан. Тётя Маша, ну какое варенье! Хорошо, только завернуть надо, как бы не разбилось.

— Томочка, всё хорошо будет. Не переживайте. Петя завтра вас отвезёт до райцентра, автобус-то рейсовый завтра не ходит.

— Господи, да мы не уместимся все в машине!

— Как-нибудь уж, до станции-то потом доберётесь, там каждый день ходит.

Ночью почти не спали — собирали вещи, а когда уснули, уже пора было вставать, чтобы не опоздать к дневному поезду до Москвы — нужно было добраться до райцентра, а потом до станции.

— Пишите, как доберётесь, — всё вытирала глаза платочком тётя Маша, провожая их на рассвете. — Анечке привет, уж не знаю, свидимся ли мы с ней, закинула её судьба.

— Ну что ты, тётя Маша, обязательно увидитесь! Вот возьмём и приедем на следующее лето всей семьёй, — успокоила её Тамара. — Спасибо вам за всё.

Тётя Маша поцеловала всех по очереди и долго смотрела вслед, пока пыль не улеглась на дороге.

Таня так и не решилась попросить тётю Машу передать Сашке, что они спешно уехали. И не решилась спросить его адрес.

Папу выписали только через три недели, дав ещё три месяца больничного. Тамарин отпуск закончился, она вышла на работу. Таня помогала маме с младшими, взвалив на себя часть привычных забот. На улицу ходить не хотелось, да и Катя, лучшая подруга, была в лагере.

Лето текло своим чередом, и Таня уже втайне ждала, когда же начнётся школа.

Каждый день она заглядывала в почтовый ящик, надеясь обнаружить там письмо, начинающееся так: "Привет, Сметана!.."