Сложно (гет)

На вкус он был лучше райского наслаждения, лучше, чем я помнила, лучше, чем когда-либо; его пальцы запутались в моих волосах, его губы были ненасытными, хищными. Я чувствовала, как мое тело притягивается к нему, словно магнитом, потому что в этот раз, я точно знала, чего хочу, точно знала, что будет…

— Это ничего не изменит, — хмыкнул он, положив руки на мои бедра и подняв на подоконник… снова. — Это ничего не значит, да?

— О чем ты говоришь? — я сглотнула, когда он поднял мою юбку, развел ноги и упал на колени. — Что ты делаешь?

— Это не потому, что я забочусь о тебе, — дико произнес он. — Это потому, что я, черт возьми, хочу этого.

— Так ты… все еще собираешься принять Метку? — я запиналась, когда он целовал внутреннюю часть моей ноги, его щетина царапала мою кожу.

— Конечно, собираюсь, — ответил он, его горячее прерывистое дыхание ощущалось на моих бедрах, его пальцы вырисовывали тонкие узоры на нижней части моего живота. — Неважно, насколько замечательным ты меня считаешь, я знаю лучше.

— Я никогда не говорила, что ты замечательный, — слабо возразила я. — Я просто… просто…

— Грейнджер, — тихо произнес он, глядя на меня. — Хватит болтать, ладно?

А потом он ухмыльнулся, его глаза на секунду задержались на мне, а затем он оказался там, его рот, его зубы, я не знала, не могла и… Ох, о, нет, о да, он покусывал, дразнил, его язык медленно, очень медленно вращался. Я была открыта перед ним, словно шкатулка для драгоценностей, он вцепился руками в мои колени, углубляясь все больше и больше… Его ногти впивались в мои бедра, а затем я застонала, после чего он встал и потянулся к ремню на брюках…

— Ты, черт возьми, идеальна, — прорычал он, снимая футболку. — Каждый-чертов-дюйм-твоей-кожи. Ты идеальна на вкус, ты выглядишь идеально и… — он притянул меня к себе. — И с этим у тебя все идеально.

Я ощутила темноту, зудящую пустоту, которую необходимо было заполнить, и, почувствовав его… внутри себя, задохнулась, обхватив его шею так крепко, так отчаянно. Он начал двигаться, а я укусила его за шею, это было жизненно необходимо, потому что иначе, если бы я этого не сделала, мне пришлось бы закричать. Я бы кричала так громко и продолжительно, что наверняка услышал бы весь замок и сбежался бы сюда.

— Это значит, что все хорошо? — спросила я, коснувшись губами его уха. — Каждый раз похож на этот?

— Нет, — ответ он кратко, затаив дыхание, — не каждый.

* * *

После этого мы переместились по его инициативе на пол, его грудь блестела от пота.

— Что мы делаем? — лениво спросил он, медленно поглаживая меня пальцами.

— Что ты имеешь в виду?

— Это. Нас. Я не знаю… Это выглядит, словно я однажды проснулся, и все изменилось. Эти глупые слухи, которые сам и распространял… Они будто перестали быть смешными и начали воплощаться в реальность, словно они правдивы. Как бы ты это назвала?

Я сжала его руку.

— Ироничное предзнаменование?

— Я не уверен, что здесь присутствует ирония, — ответил Малфой, рассеянно потирая большим пальцем мой собственный.

— Тогда это карма.

— За что? — хихикнул он, от чего я почувствовала легкую, приятную дрожь по телу.

— Это зависит от того, — продолжила я, поддразнивая его, — наказан ты или вознагражден?

Драко колебался с ответом.

— Трудно сказать, — начал он. — Разве нет? Я имею в виду, что иногда чувствую себя так, словно не могу поверить, насколько счастлив, да? Ты здесь, со мной, сейчас… А десять минут спустя осознаю, вспоминаю, насколько ты меня раздражаешь, и просто хочу, чтобы ты ушла, понимаешь?

Я сглотнула.

— Да. Понимаю. Немного запутано, — ответила я, застенчиво смеясь.

Его руки обняли меня крепче.

— Спроси меня снова, Грейнджер.

— Спросить тебя… О, — я запнулась и прочистила горло. — Ладно. Ты наказан или вознагражден?

Я почувствовала, как его пульс учащается.

— Вознагражден.

— Тогда… Ну, исходя из значения понятия «карма», ты сделал что-то хорошее, — тихо произнесла я.

— Да?

— Если ты веришь в это.

— А что, если я не делал ничего хорошего? — задумчиво спросил он. — Что, если я сделал достаточно плохих вещей, но получил тебя?

— Ты… Ну…

— Карма допустила сбой? Совершила ошибку? Что, если это так?

— Это так не работает. В природе должен быть баланс. Между добром и злом, — объяснила я, закусив щеку.

— Но если это так, — настаивал он, — Если карма по-крупному облажалась и дала мне то, чего я не заслуживаю.

— Если бы это было так, — ответила я грустно, — то это означало бы, что быть со мной — не такая уж и награда.

— Исходя из кармы.

— Исходя из кармы, — подтвердила я.

Малфой хмыкнул.

— Карма действительно чертовски глупа.

Я кашлянула.

— Что?

— Серьезно? Какой в этом подтекст? Конечно, Драко, продолжай вести себя, как чертов придурок. Твое поведение — вообще не помеха, разве ты не знаешь? Так сошлись звезды. Ты все равно будешь с ней?

Я повернулась к нему с удивленным лицом.

— Ты только что назвал себя придурком?

— Вероятно.

Мне стало так хорошо.

— Наконец-то, — хихикнула я. — Никогда не думала, что ты признаешь это.

— Уизли только и твердил об этом, пока избивал меня. Я задумался, возможно, он в чем-то и прав.

Улыбка сползла с моего лица.

— Я сожалею об этом, — тихо произнесла я.

Малфой пожал плечами.

— Тебя там даже не было.

— А если бы была? — спросила я, мне стало любопытно. — Что бы ты сделал?

Он моргнул.

— Мне не пришлось бы ничего делать, — легко ответил Драко. — Ты бы, блин, сама врезала ему за меня.

— Я бы не стала!

— О, нет, ты бы сделала это. Не знаю, заметила ли ты, но в последнее время ты себя не контролируешь. Такая бесстыдница, — фыркнул он.

Я изогнула бровь.

— Это я бесстыдница?

— Не отрицай очевидного. Правда, ты бы врезала ему. Сильно. И затем сказала бы что-то ужасное и чертовски драматично ушла, — задумчиво произнес он.

— Ты слишком много об этом думал, не так ли?

— Мне больше нечем было заняться, пока я ждал тебя.

— Ты ждал меня?

— Я подумал, что ты захочешь найти меня, узнав о драке, — просто ответил он.

Я покраснела.

— Верно.

После чего последовало долгое молчание.

— Могу я кое о чем спросить тебя, Грейнджер?

— Конечно.

Малфой сделал паузу.

— Почему Уизли?

— Что?

— Уизли, — повторил он, улыбаясь. — Почему? Он — не побоюсь этого слова — чертовски бесполезен.

— Я не… Ну, я не могу… — пробормотала я.

— Не могу сказать, что когда-то раньше думал о вас двоих… Мне всегда казалось, что вам чертовски скучно вместе, но после той ночи… Я не перестаю удивляться, что ты, черт возьми, нашла в нем.

Со вздохом я понурила голову.

— Честно? Не знаю, — ответила я, расслабившись у него на груди. — Думаю, это случилось, потому что он был моим лучшим другом. Я думала, наши отношения будут легкими, он ведь знал обо мне все, понимаешь? Мой любимый цвет, мой любимый чай, где я выросла… Должно было быть легко. Предполагалось, мы всегда будем вместе, верно?

Малфой кивнул.

— Но это было не так. Нам было совсем непросто вместе.

— То же самое было и с Пенси. Она всегда была рядом. Казалось неизбежным, что мы начнем встречаться, особенно после того, как она преследовала меня на протяжении пяти лет.

— Но?

— Но, — продолжил он, поглаживая рукой мой живот, — она слишком сильно меня любила. Я не имею в виду… Нет, я не тщеславный, хоть и чертовски красив. Она хотела от меня большего, чем я мог ей дать. И когда она это поняла, набросилась на меня и… Вот.

— Она сказала мне держаться от тебя подальше, знаешь ли.

— Серьезно? Когда?

— Прошлой ночью, — ответила я. — Думаю, она хотела припугнуть меня, но…

— Извини. Я думал, она поняла мой намек, но, видимо, слишком глупа для этого…

— Все в порядке, — быстро произнесла я. — Мой бывший избил тебя, помнишь? Думаю, мы квиты.

Малфой провел пальцами по краю моей юбки.

— Люди не в восторге от нас, не так ли?

— Нет. Не в восторге. Не слишком ли эгоистично то, что там плевать на их мнение? — спросила я.

— Возможно, — он засмеялся. — К счастью, у меня подходящая репутация. Ты, правда, слишком мила для этого, не находишь? Люди подумают, что я развратил тебя.

Я с горечью подумала о том, что говорила Лаванде, Пенси, ему…

— Я не такая. Я такая же эгоистка, как и ты. Но из-за дружбы с Гарри, нашим спасителем, меня никто не считал высокомерной или эгоистичной. Меня считали смелой.

После этих слов возникла неловкая, тяжелая, резкая тишина.

— Я знаю это, — тихо произнес Малфой.

— Не принимай Метку завтра, Драко.

— Остановись.

— Пожалуйста. Просто послушай меня.

— Я уже говорил тебе… Это… Что бы ни было между нами — это ничего не изменит.

— Твой отец не хочет, чтобы ты делал это! Ты использовал меня, чтобы заставить его согласиться…

— И как ты думаешь, он будет выглядеть, Грейнджер, узнав, что его сын просто решил объявить всему миру, что влюблен в чертову грязнокровку? И нет, он не примет Метку, не теперь, потому что… Потому что, черт возьми, она этого не хочет? Как ты думаешь, что он будет чувствовать?

Я уставилась на него и перестала дышать.

— Ты влюблен в меня? — послышался мой шепот.

Малфой сердито фыркнул.

— Я не… Черт, Грейнджер, я не знаю. Возможно. Может быть. Я не… Это неважно.

— Почему нет?

— Потому что это ничего не изменит. Разве ты не слышишь меня?

Я повернулась к нему лицом, прикрыв глаза.

— Два года назад, когда ты со своими тупыми друзьями пробралась в Министерство, и… Да, ладно, мой отец пытался убить тебя… Ты хоть понимаешь, насколько мне было стыдно? Дерьмо, Поттер не только обгоняет меня во всем, он еще и побеждает моего отца… Целых два поколения неудачников Малфоев. Это было... и есть... так унизительно.

— Это не так…

— Нет, Грейнджер, это так. И принять Метку — это больше, чем просто слепо ненавидеть Гарри Поттера и хотеть уничтожить магглов. Это касается моей семьи. Плевать, страшно или больно, я, черт возьми, должен хотеть сделать это. Потому что, если я не приму Метку, это будет значить, что я отвернулся от всех, кто когда-либо любил меня.

— Просто остановись. Ты ведешь себя так, словно у тебя нет выбора…

— Это не выбор, Грейнджер. Это неизбежность. Это мое будущее. Возможно, ты не видишь в этом никакого смысла, для тебя это значит, что я стану воплощением самого дьявола, для тебя это значит, что я сдался, но для меня…

— Что? — потребовала я. — Что это значит для тебя?

Малфой сжал челюсти, оттолкнул меня и потянулся за футболкой.

— Это значит, что я повзрослел. Это значит, что кто-то, блять, наконец меня выбрал. Ты понимаешь? Мой отец не должен был тратить целое состояние на чертовы метлы, тогда мне не пришлось бы сражаться с Поттером за чертов снитч… Доказывать, что я могу, что это выполнимо. Да, это удобно, это то, что я умею…

— Нет, — зло воскликнула я. — Нет. Ты не можешь так поступить, не пытайся доказать мне, что ты чертов социальный изгой или что-то в этом роде, просто ищущий принятия… Потому что это бред! Это не так. Может быть… Хорошо, может быть, люди тебя немного неправильно поняли, не приняли, возможно, они не видят в тебе… Да плевать сколько хороших качеств ты прячешь, если ты, блин, не видишь разницы между правильным и неправильным. Плевать.

Он рассматривал меня, его лицо застыло, а глаза казались стеклянными.

— Значит, есть «правильно», — медленно произнес он, — и «неправильно». И ничего между.

— Я не…

— Я просто хочу уточнить этот момент, — продолжил он. — Потому что только что ты сказала нечто чертовски идиотское.

— Ты думаешь…

— Я думаю, это чертовски глупо, что ты видишь мир черно-белым. Есть хорошая сторона и плохая сторона, и абсолютно ничего между ними. Немного наивно с твоей стороны, не находишь?

— Что ты хочешь, Драко? На самом деле?

Он не сразу ответил.

— Я хочу… Я хочу, что ты сказала мне, все в порядке, — наконец произнес он, сжимая руки. — Я хочу, чтобы ты сказала мне, что завтра все еще будешь здесь и никуда не уйдешь, никогда, что это происходит не только в моей голове… Я хочу, чтобы ты любила меня, без всяких условий, с Меткой на руке или без, чтобы ты думала только обо мне. Я хочу тебя. Я хочу тебя каждый чертов день, улыбчивую, смеющуюся, счастливую, любую. Ты можешь дать мне это? Можешь?

Я почувствовала подступающие слезы, горячие и соленые. На мгновение я была удивлена, что со мной происходит, ведь я — боец, я должна сражаться. То, что он сказал, то, о чем просил меня… Я не могла, я бы не стала, и он знал это, должен был знать, потому что он знает меня, не так ли? Ужасный, удушающий, пульсирующий ком засел в моем горле, я не могла сглотнуть, не могла дышать, это что-то значило… Почему я плачу? Что со мной случилось?

— Я не могу, — мой голос дрожал. — Я просто… не могу.

А потом он сделал нечто ужасное; он протянул руку вперед и провел большим пальцем по моей щеке, вытирая слезы.

— Я знаю, — прошептал Малфой с полуулыбкой. — Но я должен был попробовать, верно?

Нет, я думала, растерянная, сбитая с толку, ошеломленная. Нет, не должен был.

* * *