Рождение Звезды (джен)

Утро, зарядка, поход на кухню, и тут первое разочарование. Где, где мои блинчики или оладушки, или, на крайний случай, творожники? Яичница с колбасой, нет в жизни счастья.

— Ну не расстраивайся так, подумаешь, в школу идешь, — заговорила бабушка, неправильно поняв мой унылый вид.

— Да причем тут школа? — грустно посмотрел на нее. — Меня бабушка больше не любит.

— Это почему же ты так решил?

— Яичница, — указал на то, что лежит на тарелке, как бы этим объясняя все.

— И? — она не поняла намек. — Так ведь не подгорела, да и сделала, как ты любишь.

— Но блинчики от любимой бабушки я люблю больше, — опять горестно вздохнул, подцепив вилкой кружок колбасы.

— Ну не переживай, вечером сделаю пирожки, — улыбнулась такому горю внука. — Ну как, готов к школе?

— Честно? Нет. Я думаю, мне стоит еще неделю побыть дома, вдруг самочувствие ухудшится, — без особой надежды предложил.

— Значит готов, — бабушка не дала развить тему. — Пора собираться.

Оделся в школьную форму, которая представляла из себя полушерстяной серый костюм, однобортный пиджак, классические брюки, и завершали мой наряд светлая рубашка и темные ботинки. Ужасный вид, как по мне, но бабушка была довольна тем, как на мне сидит этот наряд.

По дороге в школу никого из знакомых маленького Саши не встретил. Вот и она, школа номер двести тридцать два, четырехэтажное здание из красного кирпича встретила меня парадным входом с четырьмя белыми колоннами и с массивной дверью, которую младшие классы чуть ли не вдвоём открывают. За дверью я столкнулся с Виталькой, своим другом еще с первого класса, что, кстати, странно потому, что он меня ни разу не навестил в больнице.

— Привет, Сашка, как здоровье? — Витя протянул мне руку, которую я не сразу пожал — все же внутри зародилась какая-то обида. — Саш, ты прости, что я не приходил в больницу, но я и сам лежал дома с температурой после того катка.

И знаете, как-то сразу отлегло, все же очень на меня влияет память и чувства мелкого Сашки, я улыбнулся Вите.

— Все в порядке, главное, мы теперь оба здоровы и готовы вновь грызть гранит науки. Правда, я предпочел бы еще немного поваляться дома на блинчиках и пирожках, — поспешил успокоить своего друга.

— Саш, а ты ничего не хочешь рассказать? — хитро посмотрел на меня Витька.

— Концерт, да? — сразу догадался, о чем хочет узнать друг.

— Саша, это было просто, ух-х! — для уточнения этого ух-х, он даже сжал кулаки и задрал руки над головой, мол, вон какое ух-х. — Мы вчера всей семьей смотрели концерт. Расскажи, а?

— Я рад, что тебе понравилось, но давай, пожалуйста, поговорим об этом в классе, я ведь уверен, что найдутся еще люди, кто видели концерт, — а чего тут сомневаться, ведь смотреть-то по сути нечего.

Немного погрустнев вначале, Витька быстро отошел, понятно, что ему хотелось быть первым, кто узнает, но сам он человек был веселый и долго грустить и обижаться не мог. Витька и всем своим видом излучал позитив: рыжеволосый, с веснушками, которые его абсолютно не портили, голубые глаза всегда смотрели на мир с интересом и ожиданием какого-нибудь чуда. Витька сам был на голову выше меня и шире в плечах, при всей его наивности и дружелюбии он имел первый юношеский разряд по боксу и постоянно участвовал в соревнованиях. Хотя когда я спросил его, будет ли он связывать свою жизнь со спортом, выяснил, что нет, но вот, кем стать, он пока не решил. Заходил в класс я уже в сопровождении Виталика и Олега, второго своего друга, но не такого близкого, как Витька. Олег был щуплым пареньком и мы с Витькой его взяли под опеку в шестом классе, когда его начали задирать из «Б» класса, вот он к нам и прибился в компанию. Олег так же, как и мы, с Витькой был парень с юмором, а еще, как и я, любил музыку и играл великолепно на гитаре. Класс у нас вообще был дружным, не было особых конфликтов, да и в «А» класс набирали самых сильных по учебе учеников.

Меня даже испугало немного то, как на меня посмотрели в классе, когда мы вошли. Первой ко мне подошла Ольга Синицына, та девчонка, из-за которой мелкий и пошел на каток.

— Саша, мы рады, что ты выздоровел, — озвучила она общую мысль класса, — а еще мы все видели передачу голубой огонек и просто не могли поверить, что это правда был ты. Расскажи, пожалуйста.

При этом девчонка приблизилась ко мне, взяла за руку и повела к первой парте, за которую чуть ли не силой усадила, не забыв уместиться рядом, и показывая всем, что она первая застолбила место около героя. Руку мою она опять захватила своими и придвинулась ко мне как можно ближе. Да, вполне возможно, да даже скорей всего, тут бы Сашка и поплыл, но как бы на меня не влиял характер мелкого, я все же был взрослым в душе, и нет тут никаких мыслей о том, что это педофилия, так как такие мысли могли возникнуть только у идиота. Возраст тела моего такой же, как и у всех, кто меня окружает, а то, что взрослое сознание, так и что? Просто я, пообщавшись с Женей, уже не мог смотреть на эти детские ужимки одноклассниц, да и сравнивать их с девушкой с потрясающей фигурой, лицом да и поведением — просто вогнать в глубокий минус ровесниц. Только я хотел уже начать спрашивать, что их конкретно интересует, как в класс вошли Мария Ивановна, учитель русского и литературы, а по совместительству еще и наш классный руководитель, а следом за ней директор школы Сазонова Ольга Дмитриевна. Все, кто сидели, резко встали и поприветствовали директора.

— Садитесь, дети, — класс разбежался по своим местам, только меня так и не отпустила Синицына, и я остался за первой партой. — Ну что же, как я вижу, ни для кого не секрет то, что ученик нашей школы и ваш одноклассник Семенов Александр выступал на голубом огоньке.

Класс зашумел, но поднятая рука директора вновь навела тишину.

— Но мы так же все узнали, что песни, которые он пел, а так же новая песня в исполнении Бернеса Марка Наумовича, сочинил Александр, — директор показала жестом подняться и подойти к ней. — И я думаю, что будет неправильно, если Александр не исполнит в школе свои песни, как думаете, ребята?

Класс опять зашумел, начали раздаваться выкрики о том, что надо исполнить песни для друзей, что Сашка молодец и тому подобное. Нет, я, конечно, понимаю директора, но все же это с моей стороны какое-то принуждение.

— Я думаю, если можно собраться сегодня в актовом зале, где Александр исполнит свои песни... — продолжила директор, — как ты на это смотришь? — все же соизволила спросить мое мнение Ольга Дмитриевна.

Я задумался немного. С одной стороны, мне все же придётся рано или поздно устроить концерт для школы, если я не хочу испортить к себе отношение директора и учителей. А с другой — если я вот так просто и быстро соглашусь, то они скоро сядут мне на шею со всякими самодеятельностями и конкурсами, так что я решил немного изменить предложение директора.

— Ольга Дмитриевна, я, конечно же, не против концерта для родной школы, — начал заходить издалека, смотря на немного скуксившееся лицо директора — она тоже понимала, что ее идею я считаю не фонтан, — но давайте перенесем его, во-первых, на субботу после уроков, чтобы заранее оповестить всех о нем, а во-вторых, я эту неделю да и не только, после школы очень занят, мне кроме уроков надо еще готовиться к концерту на восьмое марта на телевидении.

— Что же, действительно так будет лучше, — директор согласилась с моим предложением и, честно говоря, по голосу было видно, что она осталась довольна тем, что я не отказался. — Ну, а теперь не буду мешать провидению урока, только, Мария Ивановна, я заберу ненадолго Александра.

Мы вместе с Ольгой Дмитриевной вышли из класса, после чего подошли к окну, где директор начала свою речь.

— Александр, в субботу на концерте возможно будут пару человек из РайОНО и Райисполкома, — и посмотрела на меня с таким серьезным лицом, мол, готовься, такие люди придут.

— Ольга Дмитриевна, не волнуйтесь, все будет хорошо, и им понравится концерт, — даже неожиданно для себя положил свою руку на ее, которая покоилась на подоконнике. А что, директор наша женщина красивая, правда, ей лет сорок пять или даже побольше, но видно, что следит за собой. Шучу, конечно, нет, не насчет ее привлекательности, а насчет того, что это как-то могло меня заинтересовать.

— Хорошо, Саша, я надеюсь на тебя, — после чего похлопала по моей руке, накрывшей ее. — Ладно, иди на урок.

Весь день, как учебный, пропал, все уроки и перемены меня окружали и требовали подробностей и не только мои одноклассники, а Синицына даже немного меня рассмешила своими попытками оградить меня от внимания других девчонок.

После школы я поехал в дом радиовещания и звукозаписи, где мы с Муслимом и Владимиром осуществляли запись Бель. Я заодно с ними обсуждал мысль о создание клипа, оба заинтересовались. А вечером звонила Фурцева сказала, что мне надо завтра заехать в Всесоюзное управление по охране авторских прав с текстами и нотами своих песен, а после заехать в Министерство Культуры к ней.

В ВУОАП я поехал после школы, в которой я все еще продолжал быть звездой, и даже после школы Синицына попросила проводить ее, но я, сославшись на поездку в министерство культуры, отбоярился от удовольствия потаскать девичий портфель. У здания ВУОАП меня ждала бабушка. Так как я несовершеннолетний, все отчисления будут идти на ее сберегательную книжку. С авторскими правами не возникло никаких проблем, как только я назвался, меня сразу попросили тексты и ноты. Женщина, что оформляла, была удивлена песни на французском. Зарегистрировал я все песни, которые исполнял, не стал спешить с новыми, хоть я и говорил всем, что песни сочиняю уже давно, просто не показывал никому. Фурцеву мы навестили вместе с бабушкой, где я рассказал про идею с клипом на песню Бель, идея ей понравилась, и она решила, что создавать ее надо сразу на двух языках, а еще посоветовала песню «Я люблю тебя до слез» отдать взрослому исполнителю.

— Саша, песня мне очень понравилась, и я сразу скажу: исполнитель получит большую популярность среди женщин, — она посмотрела на меня с сожалением. — Но пойми, если исполнишь ее сейчас ты, то сделаешь только хуже себе.

Я понял и принял ее слова, ведь те же Суслов или Хрущев, да и много кто еще, могут не понять, как допустили ребенка исполнять такие песни.

— Саша, ты можешь ее либо отдать взрослому исполнителю, — при этом она взглянула на меня, наверное, ожидая, как я отреагирую на то, что меня не считают взрослым. Но, не дождавшись реакции, сама себе кивнула и продолжила: — Или можешь подождать и сам потом исполнишь эту песню.

— Тетя Катя, я, конечно, немного расстроился, чего тут врать, — она вновь с сожалением посмотрела на меня, — но я с Вами согласен и поэтому прошу Вас помочь передать эту песню Мулерману Вадиму Иосифовичу.

Фурцева улыбнулась, я был в курсе, что он, как и Магомаев, были ее любимцами.

— Хороший выбор, Сашка, — она подошла ко мне и потрепала по голове.

И что им всем так не нравится в моей прическе? Шучу, я доволен таким отношением ко мне со стороны министра культуры, от чего даже расплылся в улыбке, особенно когда меня прижали к груди. Да что же, блин, со мной! Нет, с гормонами надо что-то делать, то на директора заглядываюсь, то вот на Фурцеву.

— Катя, ты посмотри на него, — о вот и бабушка заговорила. — Словно кот, объевшийся сметаной.

Фурцева на это только заразительно засмеялась, ну и мы следом поддержали.

В пятницу я встретился с Мулерманом у нас дома, где и спел ему «Я люблю тебя до слез», песня ему понравилась через пару проб он спел так, как я его просил, расстались мы, довольные друг другом. А завтра меня ждет концерт в школе и, что примечательно, завтра будет двадцать девятое февраля, посмотрим, что этот день принесет мне.