Искусство атаки (джен)

Полковник покупал цветы. Золотисто-розовые, алые, желтовато-белые бутоны выглядывали из хрустящих обёрток, задорно покачивались в руках продавщицы. Она улыбалась, что-то негромко говорила, расхваливая, верно, свой товар, и полковник улыбался тоже — не ей, а самому себе, улыбался как человек, знающий, чего он хочет, и готовый это взять. Так, во всяком случае, казалось Кристине, и она крепче вжималась плечом в сырую кирпичную стенку, не переставая буравить полковника взглядом.

— Отомри, — негромко сказал Мишка. Он почти не пригибался, с любопытством поглядывал то на полковника, то на свою подругу. — Всё равно он нас не видит.

— Мало ли, — пробормотала она сквозь зубы. — Нет, ну ты видишь, какой гусь? Это же для неё цветы. А она, между прочим, розы не очень любит, она любит астры и хризантемы. Даже спросить не потрудился. Думает, главное, чтобы дорого-богато. Вон, ленточками перевязывают.

Проворные пальцы продавщицы обернули букет блестящей оранжевой лентой, завязали пышный бант. Мишка фыркнул.

— Как на первое сентября.

— И вот это вот сегодня будет стоять у мамы в комнате, — Кристина поморщилась. — Я вообще не понимаю, зачем ей это всё. Ну ладно, встречается она с кем-то — разве я ей мешаю? Но зачем к нам домой тащить?

Мишка пожал плечами.

— Мало ли… может, и тебе когда-нибудь захочется кого-то пригласить.

— Ага, так мама и разрешит, — Кристина рассмеялась. — Знаешь, что она мне сказала? Что тройка по физике в четверти — это, дескать, и её вина: она, мол, позволила мне совсем распуститься. Но вот Олег наверняка сможет меня утихомирить и приучить к порядку, он же офицер! Господи, — она стукнула носком туфли по листам подорожника, — никогда бы не подумала, что моей маме могут нравиться солдафоны.

— Да, она у тебя вроде… — Мишка развёл руками. — Ну, спокойная, умная. Я-то её, конечно, пару раз видел.

— Да я тоже думала, что спокойная и что умная! — Кристина уперла кулак в бедро. — И тут как обухом по башке.

— А как она вообще с ним познакомилась? — Мишка проводил взглядом высокую, прямую как жердь полковничью фигуру в выглаженной форме, удаляющуюся за угол с букетом в руках.

— Без понятия. Я вообще думала, они соседи или что-то вроде этого. Ну, подвозил он её пару раз до дома, в магазине она с ним здоровалась, болтали о чём-то. Она и не говорила со мной про него никогда. И тут — бац! — они уже почти жених и невеста.

— Ну это ты перегнула, — хмыкнул Мишка. — Повстречаются и разойдутся.

— Ага, повстречаются. С чего, по-твоему, она его тащит со мной знакомиться? Наверняка он к нам переехать собирается. И я даже не знаю, что хуже — если он поселится в маминой комнате или если гостиную себе захапает!

— Погоди, — Мишка сочувственно потрепал её по рукаву. — Может, ещё обойдётся.

— Может быть, — Кристина утвердительно кивнула. — Я сама сегодня с ним поговорю. Объясню ему, что здесь ему ловить нечего. Если хочет, пусть встречается с ней где угодно, но не лезет к нам в дом. И в семью. Папой его тут никто называть не станет.

Мишка вздохнул.

— Да уж, он наверняка захочет свои порядки у вас устроить. Как в гарнизоне. Трудно тебе будет, Кристин, — он серьёзно взглянул на неё, — он же вряд ли просто так с дороги уйдёт, если у него с твоей матерью всё серьёзно.

Кристина молчала, и он добавил:

— Если вдруг чего… ты звони, приходи. Если помочь чем надо будет.

— Спасибо, Миш, — она улыбнулась, и Мишка пожалел, что не сможет в случае чего набить полковнику морду. Эх. Надо было хотя бы физру не прогуливать, а ещё лучше на бокс наконец записаться.

— Пошли, — она медленно направилась в сторону пустыря, на котором недавно поставили пару скамеек и даже насыпали горку песка. Дети, правда, всё равно обычно играли во дворе, а здесь, за домом, жизнь начинала бурлить только с наступлением темноты, когда сюда сползались со всех сторон люди молодые и не очень, с бутылками и пластиковыми стаканчиками.

Рядом с пустырём стоял ещё один дом — заброшенный, двухэтажный. По ночам его тоже облюбовывали весёлые компании — во всяком случае, первый этаж. На второй вела деревянная лестница, давно лишившаяся перил — без должной ловкости по ней трудно было взобраться.

Кристина шла к заброшенному дому, не торопясь, поглядывая через дорогу на окна своей квартиры.

— Мамы ещё нет, она бы шторы отдёрнула, — вполголоса произнесла она. — Да она только через час с работы вернётся. Рано этот павлин цветы купил, подвянут.

— Моя тоже на работе, а отец в рейсе. Посидим? — Мишка кивнул на скамейки. На одной, правда, сидел мужик, закинув ногу на ногу, уткнувшись взглядом в телефон, зато другая была свободна. Вместо играющих детей в песке лениво отряхивалась собака.

Кристина приостановилась, повозила туфлей в песке.

— Неохота сидеть на ветру. Пошли на наше место.

Сделав несколько шагов, она повернулась.

— К тому же сверху мы всё увидим! И когда мама пойдёт с остановки, и когда заявится этот… дебил с погонами. Я вот думаю — может, вообще не приходить? Вернусь часам к одиннадцати, когда он по любому уйдёт.

— Думаешь, уйдёт? — с сомнением произнёс Мишка.

Кристина подняла брови — и резким жестом провела ладонью по горлу.

— Нет, нет, нет! Спать вместе в моём доме — у них совсем, что ли, нет ни стыда, ни совести? Гадость.

Мишка растерянно покосился по сторонам — нет, на них никто не обратил внимание: женщина с коляской была слишком далеко, через дорогу, а мужик так и щёлкал в телефоне.

— Да ладно, Кристин, взрослые люди — разберутся, — он ускорил шаг. — В конце концов, может, этот полковник не такой уж плохой человек и тебе не придётся с ним воевать.

— Придётся, — хмыкнула Кристина. Она нырнула под ветки ивы, отвела их, помогая Мишке пройти. — Можно считать, что война уже объявлена. «Наверх вы, товарищи, все по местам!»

— Лаадно, — Мишка растянул рот в ответной ухмылке, сунул руку в карман. — Тогда вот, — он протянул ей надорванную упаковку «Дирола». — Жвачка. По ленд-лизу.

— Значит, ты мой союзник? — Кристина с довольным видом сунула белую подушечку в рот. — Тогда открывай второй фронт, и мы точно выиграем эту войну.

Можно было обойти здание и пройти через дверь, но Мишка с Кристиной давно уже привыкли лазить в проём окна. Кристина вставала одной ногой на камень, опиралась на Мишкину руку, закидывала свободную ногу на подоконник, подтягивала вторую и прыгала вниз, на пол. Потом Мишка залезал сам. Надо было быть осторожными, чтобы не порезаться об осколки стекла, валяющиеся здесь и там, но и сейчас, как всегда, всё прошло удачно.

— А как я могу открыть второй фронт? — Мишкин голос гулким эхом отразился от стен. Кристина прошлась от окна к стене, с удовольствием прислушиваясь к стуку своих каблучков.

— Надо подумать. Твоё преимущество в том, что он тебя не знает и понятия не имеет, что ты на моей стороне. Значит, ты можешь вредить ему скрытно, — стратег Кристина подняла палец. — Вопрос в том, как. Всякие там записки с оскорблениями и облитие водой из окна — это детские игры, это нам не пойдёт. Нужно что-то серьёзное.

— Нужно, — Мишка кивнул. — О, глянь, — он указал на шприцы, валяющиеся под подоконником. Кристина пожала плечами.

— Тут вечно наркоманы собираются. Мама поэтому не хочет, чтобы я сюда бегала.

— Но ведь наркоши здесь только ночью. И потом, наверх они не ходят. Там я ни разу не видел ни шприца, ни бутылки.

— Куда им, — Кристина усмехнулась. Аккуратно переступая через битое стекло, направилась к лестнице. — Слушай, — понизила голос, обернулась через плечо, — а тебе Вадик из десятого таблетки не показывал?

— Не-а.

Мишка остановился.

— Он что, тебя таблетками угощал?

— Ну не то что угощал… предлагал. Говорит, такие в Амстердаме продают, ему брат привёз.

— Не знаю, — с сомнением промычал Мишка. — Мало ли, какая гадость в них может быть.

— Вот и я так думаю, — Кристина кивнула. — С другой стороны, интересно же. Вот точно как говорят — и хочется, и колется…

— И мама не велит, — засмеялся он.

— Уу, моя мама, если б знала — она б меня дома заперла, а на Вадика телегу в полицию накатала бы! Да и правильно, в общем, — Кристина хмыкнула. — Конечно, и не нужно пробовать эти таблетки, хотя… Ты первым? — она кивнула на лестницу.

— Давай.

Он шагнул на первую ступеньку — доски привычно хрустнули. Пожалуй, если бы кто взрослый и тяжелый попытался подняться, он бы и провалиться мог, а вот они с Кристиной взбирались без труда, хотя всё-таки лучше было это делать по очереди, чтобы на лестницу не наваливался двойной вес.

— Слушай, я тут подумал, — Мишка упёрся ладонью в сырую стену, осторожно переставляя ноги, — ты можешь узнать номер телефона этого полковника? А ещё лучше найти его в соцсетях. У меня есть парочка идей.

— О, так я поищу! А телефон наверняка у мамы записан, надо глянуть.

— Ну вот, и, как найдёшь…

Громкий треск перекрыл Мишкин голос, что-то тяжело стукнуло, и Мишка пронзительно, испуганно закричал. Его нога торчала между двумя ступеньками прямо перед лицом Кристины, и сам он почти лежал на лестнице, цеплялся за неё пальцами.

— Миш! — Кристина дёрнулась к нему. — Что с тобой? Провалился?

— Провалился, — прохрипел Мишка, отчаянно дёргая ногой. Пролом вроде бы был широким, но нога никак не могла вылезли, доски трещали.

— Погоди! Они могут совсем развалиться, и ты упадёшь, разобьёшься!

Кристина скинула с плеча сумочку, полезла в неё дрожащими руками.

— Сейчас. Я сейчас позвоню… куда там, в МЧС, в скорую…

Мишка рванулся ещё раз, и от боли слёзы выступили на глазах. Он тихонько застонал.

— Только в полицию не звони, — выдавил он смешок, — а то начнут спрашивать, не наши ли шприцы.

Гудков не было. Кристина встряхнула телефон, посмотрела на экран. Конечно, здесь же нет связи. Наверху ещё куда ни шло, а тут…

— Обожди, — она кинула сумку на пол. — Я выйду, я дозвонюсь! Ты только не падай, ладно? Пожалуйста, Миш, не падай!

— Ладно, — сквозь зубы выдохнул Мишка. Ноги он уже не чувствовал, вместо неё пульсировал какой-то комок боли.

Кристина вскарабкалась на подоконник, выпрыгнула наружу. Побежала. Ветки ивы хлестнули по лицу, по шее, она споткнулась о какую-то корягу и едва не упала, но удержалась. Она вылетела прямо в песок и чуть не врезалась головой в грудь тому самому мужику, что раньше сидел на скамейке с телефоном.

— Что стряслось? — он придержал её за плечо. — Я слышал крики.

— Помогите, — выпалила Кристина. — Мишка — там, — она махнула рукой в сторону дома, — в лестнице…

Он направился вперёд быстрым пружинистым шагом, нырнул под иву, придержал ветки, пока пролезала Кристина.

— Здесь? — указал на провал окна.

— Да… — Дыхание рвалось, не давало говорить, в макушке стучало. — Только вы, наверное, не пройдёте, надо обойти…

Он запрыгнул на подоконник легко для своей грузной фигуры, соскочил вниз и протянул руку ей.

— Какого хрена вы сюда лазите, — выплюнул он, — здесь же голову проломишь в два счёта!

За два года почему-то не проломили, хотелось ответить Кристине. Но не тот был момент, чтобы ругаться.

— Мишка! — крикнула она, потянула мужика за руку к лестнице. Мишка слабо охнул.

— Вы по этой лестнице наверх, что ли, лазили? — мужик скривился, надавил ладонью на ступеньку. Та жалобно заскрипела. — Ну, долбодятлы, повезло вам. Могли бы и шею сломать.

— Вы его достанете? — Кристина стиснула в пальцах телефон. — Или МЧС вызывать?

— Сейчас посмотрим, — брякнул мужик. — Ну-ка, отойди.

Обхватив Мишку за талию одной рукой, другой он подхватил его под мышку и потянул вверх. Мишка глухо застонал, но доски не держали его ногу, и через пару секунд она оказалась на свободе. Мужик аккуратно поставил Мишку.

— Ну как, стоять можешь?

Тот качнулся с ноги на ногу, поморщился.

— Могу.

— Попробуй сделать пару шагов.

Мишка набрал в грудь воздуха, словно собираясь окунуться в ледяную воду, поднял больную ногу, медленно опустил, наступая на неё.

— Вроде ничего.

— Сядь, — мужик опустился на корточки, — дай-ка я посмотрю.

Мишка покорно сел рядом с ним, вытягивая ногу. Лицо его было совсем белым, губы тряслись.

Крупные пальцы ловко закатали штанину, надавили ниже колена:

— Так больно? А так?

Кристина, наклонившаяся подобрать сумку, прижала ладонь ко рту, глухо выдохнула: Мишкина нога вспухала багрово-фиолетовым пятном.

— А так? Что, нигде не болит?

— Болит, — пробормотал Мишка, — само по себе.

— Ну, был бы перелом — ты бы сейчас криком кричал, — мужик опустил штанину, выпрямился, отряхивая руки. — Если хочешь, отведём тебя в травмпункт. Но кость цела, я уверен. Надо холодное приложить — и поменьше двигаться.

— Я не хочу в травмпункт, — тихо сказал Мишка. — Я домой.

— Тогда пошли, — мужик подхватил его под локоть. — Сдадим тебя родителям. Они хоть знают, по каким катакомбам ты шаришься?

Мишка молча мотнул головой.

Под ботинками добровольного спасателя хрустнуло стекло. Он поморщился.

— Спасибо, — тихо сказала Кристина, идя за ним следом.

— Пожалуйста.

Он обернулся, и Кристина увидела на его лице спокойную добрую улыбку.

— Ребята, но это не дело. Жизнь — очень хорошая штука, а вы её цените как-то непозволительно низко.

— Всё ведь хорошо было, — тихо сказала Кристина.

— Когда делаешь глупость, она девяносто девять раз может сойти тебе с рук, а потом ты пойдёшь на дно. Вы же сами это знаете. Зачем вам этому учиться ещё раз, на горьком опыте?

Она молча кивнула.

— Спасибо, — пробормотал Мишка. — Больше мы сюда не пойдём.

— Да и не получится, — хихикнула Кристина, сглатывая слёзы. — Лестница-то сломалась.

Они вышли на свежий воздух, зашагали по песку. Кристина вдруг приостановилась, хлопнула ладонью по сумке:

— Мишка, у вас же лифт сломан. Как ты на десятый этаж дохромаешь?

— Как-нибудь, — буркнул Мишка. Он шагал бодро, но наваливался на локоть своего спасителя и время от времени тихонько кряхтел.

— Нет уж, идём ко мне.

— Так у вас же, — Мишка поморщился, наступая, — гости?

— Больно они нужны, эти гости, — Кристина недобро усмехнулась. — Придётся господину офицеру смириться, что не весь мир вокруг него вертится. Я с тобой посижу, а они с мамой пусть как хотят.

— Не в пору гость — хуже татарина? — мужчина сочувственно улыбнулся уголком рта. Кристина махнула рукой:

— Ничего, я справлюсь. Пусть не надеется нас воспитывать.

— А вам совсем-совсем не нужно воспитание? — он уже улыбался вовсю, в глазах прыгали смешинки.

— Уж во всяком случае не от какого-то армейского… — осекшись, она покачала головой:

— Ладно, это мамины дела, я в них не лезу. Просто пусть не лезут в мои.

— Резонно, — мужчина наклонил голову.

Кристина полезла в сумку за ключами от подъезда.

— Вам помочь до квартиры дойти? — осведомился он.

— Не надо, — прошелестел Мишка, — я сам. Кристина покосилась на его белое лицо, на лоб в каплях пота.

— Помогите, если вам не тяжело, — неуверенно улыбнулась она. — Осенённая внезапным вдохновением, добавила:

— Может, отдохнёте у нас, чаю выпьете? Заодно подскажете, как лучше Мишке — сесть, лечь, на сколько лёд прикладывать… У меня всё в голове путается.

— Ну хорошо, — он достал из кармана джинсов мобильник. — Напишу только.

Лестницу в подъезде они кое-как одолели, и в лифте Мишка с облегчением привалился к стене. Мобильник пискнул уходящей эсэмэской.

С ключом от квартиры Кристина справилась не сразу, её всё ещё потряхивало. Наконец она распахнула дверь, пропустила своих гостей и вошла следом.

— В комнату проходите — прямо. Мишка, садись на диван, я сейчас лёд принесу.

Зайдя на кухню, она вытащила из морозилки пакет с кубиками льда и с торжеством внесла его в гостиную.

— Думала, придётся куру мороженную доставать, а тут вон — как в лучших домах! Мама, наверное, для напитков купила.

— Может, не надо… — Мишка дёрнулся, но Кристина упрямо замотала головой:

— Надо. Ты больной, и это важнее, чем их вечеринка.

— Согласен, — негромко сказал мужчина, подставил к дивану табуретку. — Лучше, если нога будет параллельна туловищу: слабее приливает кровь, меньше кровоподтёк.

Мишку усадили, подпихнули ему под спину подушку. Штанину снова закатали, и ниже колена Кристина аккуратно приложила пакет со льдом — Мишка зашипел сквозь зубы.

— Ничего, ничего, — Кристина накрыла его холодную ладонь своей. — Это пройдёт. Главное, кость цела… ты цел.

Мишка улыбнулся — через боль, через холод, через страх, доверчиво глядя ей в глаза. Кристина смотрела на него, и внутри было горячо, и от этого гореть начинали её щёки. Наконец она встала, засмеялась:

— Я вам чай обещала и забыла совсем. На двоих, да?

— Можно и на троих, — заметил мужчина, — тебе самой не повредит. Выпить что-нибудь горячее помогает при стрессе. Ты не против, если я открою окно?

— Пожалуйста. Мама боится сквозняков, а я свежий воздух люблю.

— Свежий воздух — совершенно потрясающая вещь, — он задумчиво кивнул, поднял ручку, распахивая окно. — И солнце. И город. Вроде бы самые обычные вещи, а без них очень тяжело.

— Без них? — Кристина взглянула на него с любопытством. — Я почему-то сразу подумала о космонавтах. Но вы ведь не космонавт?

Он качнул головой.

— Я в подплаве служил.

— Где? — не поняла она, и он слегка улыбнулся.

— На подводной лодке. Два года назад только в отставку вышел.

— Ух ты, — выдохнул Мишка, и Кристина уважительно кивнула:

— Круто. Реально, на глубину погружались? По полгода под водой?

— За полгода не скажу, — засмеялся он, — а вот по три месяца — бывало.

— А в Арктику ходили? — жадно спросил Мишка — Я читал, наши лодки прямо подо льдом ходят — к самому полюсу.

Гость слегка нахмурился, поднял глаза к потолку, будто припоминая.

— Раз, два, три… на четвёртый раз мы на полюсе не всплывали, под водой его прошли.

— Ну всё, нашли друг друга любители моря, — засмеялась Кристина. — Подождите, не рассказывайте без меня, мне тоже интересно.

Она вышла на кухню, поставила чайник, достала из холодильника палку колбасы и принялась резать её на бутерброды. На третьем куске её кольнуло, и рука с ножом застыла в воздухе.

Положив нож, она наспех вытерла руки и побежала обратно, в комнату.

Мишка, казалось, дремал, прикрыв глаза, а гость уютно устроился в кресле, опустив локоть на подлокотник, подперев подбородок ладонью.

— Как вас зовут? — выпалила она.

Щёлкнула открывающаяся дверь, и, не дожидаясь ответа, Кристина выскочила в прихожую.

— Привет, Кристюш, — мама, улыбающаяся, в плащике нараспашку и лёгких туфлях, протянула ей коробку с тортом. Кристина машинально взяла её.

— Мам, а где твой… А тут у меня… Понимаешь, Мишка ногу ушиб, а нам с ним помогли, и я позвала…

— Ох уж этот Мишка, — мама покачала головой. — Олег, я забыла, ты любишь с шоколадом?

— Люблю, — радостно донеслось из комнаты. Мишкин спаситель вышел, сияя, и протянул маме руки. Она накрыла их ладонями, сжала, и Кристина крепче обхватила торт, чтобы не выронить.

— Ирина Петровна, — Мишка робко высунулся из комнаты, — извините…

— Сиди, Миша, сиди, мы сейчас торт порежем. Кристюш, поможешь мне? — мама зашла на кухню, и этот Олег тенью двинулся за ней. — О, ты уже и чайник вскипятила! Молодец.

Кристина прочистила горло, возмущённо глядя на Олега. Тот невинно поднял брови.

— Вы, я так поняла, уже познакомились? — бодро осведомилась мама, открывая коробку.

— Почти, — Олег хмыкнул. Шагнул к Кристине:

— Думаю, нам действительно лучше сначала покончить с формальностями, а потом уже рассказать твоей маме, как ты сегодня проводила свободное время.

— Рассказать? — возмущённо выдохнула Кристина.

— Рассказать, — твёрдо сказал Олег. Крепкая загорелая ладонь раскрылась ей навстречу:

— Капитан второго ранга Олег Вербицкий. Будем знакомы?

Кристина шумно выдохнула.

— Ну, знаете!..

В глазах Олега так и прыгали смешинки, и, чувствуя, что вот-вот засмеётся сама, Кристина вложила ладонь в его руку. Пальцы Олега крепко пожали её, и Кристина безнадёжно покачала головой:

— Будем знакомы.