Never Let You Down (гет)

— Это действительно жутко больно… Ай… — стонала Элис, сильнее цепляясь рукой за одежду Локи и прижимаясь к нему, будто надеясь, что это облегчит боль, и ведь в некоторых случаях действительно облегчало, помогало, но сейчас, почему-то, укус какой-то мидгардской собаки не мог компенсироваться объятиями любимого, даже немного.

— Мы почти на месте, Элис, потерпи немного. — спокойно сказал Локи, прижимая Элис к себе и не давая ей заплакать от боли.

— Напомни, пожалуйста, почему мы идем не к придворным врачам, а… сюда?

— Потому что я не хочу закатывать брату истерики, да и здесь… здесь будет действенней.

— Уверен?.. — вновь простонала Элис, — Я вот нет…

— Не доверяете мне, принцесса?

Девушка тяжело вздохнула и уткнулась лбом ему в шею, с какой-то особенной нежностью потираясь о неё носом, будто это действительно помогало унять боль в кровоточащей руке. Она будто безмолвно не согласилась с его словами, и тихо признала, что её возлюбленный — дурачок.

Локи постучал в дверь небольшого дома с крышей из рыжей черепицы, окна его были зашторены так, что ни один лучик света не попадал наружу — так выглядели либо дома, которые покинули, либо дома, в которых уже давно и крепко спят. Элис смутилась, приготовившись к тому, что после того, как дверь откроется, она выслушает в свой адрес и адрес Асгардского принца кучу упреков, оскорблений и прочих не самых приятных слов, но после того, как дверь отворилась, а в глаза Роджерс-младшей ударил яркий, желтоватый свет, послышалось лишь удивленное «ах», а после него добродушная на вид женщина, по земным меркам лет сорока, затараторила:

— Добрый вечер, принц. Какими судьбами ко мне пожаловали?

— София, давай без официальностей… — выдохнул Локи, — Знаешь же, я не слишком их люблю.

— Ладно. Так что случилось? Кто это?

Элис кашлянула, взглянула на Локи, а потом перевела взгляд на Софию. Девушка отметила, что София выглядит на удивление бодрой, но не могла понять, почему она не спит в двенадцать ночи. На её вопросы ответил детский вопль, такой знакомый ей ещё с глубокого детства:

— Ма-а-ам! Себастиан меня обижает!

София закатила глаза и тяжело вздохнув, бросила:

— Проходите и говорите, что случилось.

Девушка опасливо уставилась на свою руку, другой, здоровой, обнимая Локи за шею. Элис всегда боялась врачей. До чертиков. Постоянно отказывалась от прививок, и посещала больницу в самых крайних случаях, когда лечение дома не приносило абсолютно никаких результатов. Сейчас она задумалась о том, что вообще зря вышла на улицу, могла бы просто посидеть дома и не быть укушенной, Лафейсон бы не поднял паники и ни к кому бы её не потащил, и не пришлось бы сейчас любоваться склянками, словно из средневековья, и шприцами, таблетками, всем… этим.

Где-то в глубине дома шумели дети, и судя по тому, как ласково лекарка с ними говорила, это были её дети. Роджерс это немного успокоило, но стоило ей взглянуть на свою руку, как она сразу же вжалась в кресло, в которое её заботливо усадил Локи. Представляя грядущие процедуры, она не могла угомониться и совладать с собой. София вошла в комнату и начала мыть руки. Элис лишь перевела на неё взгляд, как перепуганный кот, и ожидала худшего.

— Да что ты так дрожишь? Я выгляжу, как хирург?

— Немного… — сглотнула Элис.

Женщина усмехнулась и обернулась. Красно-карие глаза с каким-то интересом рассматривали девушку, в них буквально читалось умиротворение и успокоение.

— Понимаю, не самым приятным будет смотреть на то, как в твоей ране роется незнакомый человек, но… Придется. Я лечила Локи, когда у него была сломана шея… Он точно такой же был, как сейчас помню. Моим мальчикам сразу же приглянулся.

— В-вашим мальчикам?..

София усмехнулась, закатывая рукав Элис и поправив свои рыжие кудри, ответила:

— Себастиан и Уильям. Увидят тебя — сразу накинутся, — тараторила она, промывая рану каким-то синеватым раствором. Элис поморщила нос, более-менее расслабившись в кресле, и смотря на весь процесс с увлеченностью, — Поэтому их сейчас развлекает Локи. Хочешь чаю, кстати?

— Не откажусь, — сглатывая произнесла мисс Роджерс, наблюдая за тем, как мазь с руки женщины оказывается на её укусе, проникает в рану и будто склеивает её края. Зрелище не из приятных — но если Элис задалась целью в следующем году стать, наконец-таки, Асгардской принцессой, то придется привыкать к Асгардской медицине и подобным странностям.

Стоило Софии отчалить за чаем, как к Элис тут же подкрался маленький кареглазый мальчик, и встал перед ней, вглядываясь в черты лица. Он смотрел с особой заинтересованностью, любопытством, словно изучая новых и невиданных до этого существ. Роджерс улыбнулась ему, и жестом предложила сесть ей на колени — такого внимания со стороны детей она никогда не была против, наоборот, ей было приятно, что она нравится малышам — она нескучно проведет время, а родители ребенка, с которым ей поручат сидеть, побудут вместе. Стив даже как-то пошутил, что ей было бы неплохо пойти работать гувернанткой в Белый дом, на что Элис лишь с недоумением улыбнулась. Малыш забрался ей на колени, обняв за плечи и рассматривая лицо.

— Ты точно мидгардка? — спросил, судя по всему, Уильям, опустив голову чуть влево, — Ты не выглядишь, как мидгардка.

— Спасибо, — тихо сказала блондинка, обнимая мальчика свободной рукой.

— Ты его невеста? — показывая пальцем на то место, где, предположительно, находился Локи, спросил мальчишка. Элис поразила прямолинейность мальчика, его открытость — дети, обычно, много стесняются, когда узнают, что Элис, возможно, будущая принцесса или что Локи — принц Асгарда. Но дети Софии явно были не из таких.

— Ещё нет, — улыбнулась девущка, взглянув на Лафейсона, на плечах которого сидел Себастиан и пытался вырвать ему волосы, — Как думаешь, если он предложит выйти за него замуж, стоит ли соглашаться? — она взглянула на мальчика с любовью и поцеловала в лоб.

— Стоит, конечно стоит, — сказал он в маминой манере — тараторя и плюясь слюнями, — Он хороший… Это только кажется, что злой и раздраженный. Это маска, но он её снимает. Он правда хороший и очень любит тебя. Помню… Помню, когда мама его лечила, он рассказывал нам много про тебя. Не знаю, сказки это были или нет… Я уже не верю в сказки. Думаю, он говорил правду.

— И что же он говорил? — закусив губу и улыбнувшись, наклонилась к мальчику Элис.

— Что очень любит тебя. И что у вас всегда будет «долго и счастливо».

Девушка смущенно опустила глаза, взглянула на Локи из-под ресниц, не в силах не заметить, что он с дремающим мальчишкой на руках выглядит очень мило, и прижала к себе младшего брата того мальчишки, крепко-крепко, и кажется, через пару секунд он уже уснул, просто прислушавшись к стуку её сердца. Если верить рассказам родного отца Элис — именно так она и засыпала на ком угодно, слушая биение сердца.

— Так ты, я смотрю… — начала Элис, подняв голову, — Сказочником заделался? — она улыбнулась, кажется, позабыв о боли в руке. В комнату, через маленькое пространство между Локи и дверным косяком, протиснулась София:

— Да он всегда им был, ей богу. Держи чай — от него полегчает. — женщина принялась перематывать больное место, — Ой, он тебя не замотал? Локи он очень сильно выматывал… Да, Локи? — обернулась лекарка, завязывая бантик из концов марлевой повязки.

— Нет, София, — он закатил глаза, — Я в сотый раз говорю, что твои дети — ангелы, в отличие от меня и моего брата в отрочестве. Мы те ещё дьяволята были… — усмехнулся Лафейсон, и посмотрел на свою возлюбленную с волнением в глазах. Элис кивнула ему, без слов объяснив, что всё хорошо.

Женщина отстранилась от руки Элис, и полезла искать что-то в ящике рядом с креслом. Это была какая-то не очень приятная на вид таблетка, которая через пару мгновений уже оказалась в желудке у Элис.

— Потерпи немного. К утру всё затянется, абсолютно. И шрамов не останется. Попей чаю и ложись спать. По домам я вас не отпущу — уже поздно. Ясно, Элисса?

Девушка кивнула, но немного смутилась — непривычно ей было слышать своё имя на асгардский лад. Элис бросила взгляд на Локи и улыбнулась ему — невольно, как на автомате она иногда переводила на него взгляд. Просто чтобы убедиться, что он не оставил её, что он рядом, что он протянет руку помощи в случае чего. Его поддержка для неё было самым важным для спокойного, не стрессового существования — как для любого человека воздух, как для королевства его король.

Уже через пару минут Элис лежала на кровати, придвинутой практически вплотную к окну, поглаживая волосы маленького мальчика. Что умиротворенно сопел к неё на груди, а сбоку от неё лежал Локи, на руке которого так же спокойно и безмятежно сопел Себастиан. Он любовался Роджерс-младшей, которая сосредоточенно, по-матерински тепло, поправляла мальчишке волосы, взъерошивая их и поправляя вновь.

— Откуда ты их знаешь? — не отрываясь, спросила Элис, в опущенных и блестящих глазах которой отражался снег, падающий за окном.

— София вытащила меня после того, как Танос… Ты знаешь, что Танос. А мальчики… Я не знаю, с каких пор меня любят дети. Обычно, дети меня шугались.

— Где их отец?

— Погиб во время Рагнарека. Я тысячу раз перед ними извинялся, когда узнал, что во время того, как я прохлаждался на Сакааре, тут гибли люди… Но, знаешь, они не зачерствели. Такие же дети… Обычные дети. И не скажешь, что ещё вчера скорбили… Один, например, прямо сейчас отдавит мне руку. — последнюю фразу Локи тихо прорычал, будто желая, наконец-то, сменить тему на что-то более позитивное. И у него получилось — Элис немного приулыбнулась, и поцеловала внезапно замычавшего мальчика в лоб. Он сильнее прижался к ней, сжал её одежду, будто детеныш греется о мать-медведицу.

— Так что ты им такого рассказывал, что они спрашивают, не твоя ли я невеста? — девушка повернулась на бок, укладывая мальчика под одеяло и почесывая пухлую щеку, покрытую тонкими капиллярами. Она улыбалась во все тридцать два зуба, желая будто услышать что-то такое, что улучшит её состояние и будет более приятным, нежели таблетки.

— Я просто рассказывал им сказки. Ну, как сказки… Наши с тобой встречи, но в сказочном виде.

— Например? — Роджерс-младшая поежилась, обняла малыша и приготовилась внимательно слушать Локи.

— Ну… Я рассказывал про то, как мы встретились.

— И как же? — усмехнулась девушка. Истории нелепей для сказок она придумать и не могла.

— Мы встретились на балу для знати, на котором ты была капитанской дочерью. Нам было запрещено подходить друг к другу, но, нарушив все запреты, мы уединились, говорили час, второй, третий… И оба понимали, что, возможно, видимся в последний раз. И все закончилось тем, что стоило нам влюбиться, и нас обоих разлучили… И больше всего на свете мы боялись того, что больше не встретимся. Но встретились… И….

— Жили долго и счастливо?

— Да, жили долго и счастливо. — улыбнулся Лафейсон. Роджерс младшая любила видеть его улыбку, любила осознавать, что делает любимого человека счастливым, иногда казалось, что счастливейшим из счастливых. Стоило ей вспомнить, задуматься о том, что он пережил до неё — а она до него, — как в душе начинало просыпаться спокойствие, смелость и уверенность. Она прямо сейчас, и каждый раз, когда получалось, благодарила жизнь за такой подарок судьбы, как Локи. Далеко не идеальный, но любимый. Очень любимый и самый для неё дорогой.

Они ещё долго лежали, убаюкивая и охраняя сон чужих детей, которые, кажется, за вечер жутко к ним привязались, и завтра утром не захотят отпускать, наблюдая друг за другом и касаясь друг друга, поправляя волосы, одежду, держась за руки… А за окном разбушевалась метель. Укус у Элис почти не болел, лишь изредка чувствовалось, как затягиваются раны, и она немного дергалась, но, тут же чувствуя ладонь принца на своей щеке, успокаивалась и утыкалась лбом ему в шею — благо, дети лежали так, что не мешали им быть так близко, как только хочется.

— Элис… — внезапно прошептал Локи, когда Роджерс-младшая почти спала.

— Да?

— Знаешь, какую сказку я бы рассказывал нашим детям? — Элис подняла голову, с вопросом в глазах смотря на хитрое лицо Локи. Буря за окном бушевала и свистела, Элис вспомнилось, как в такие снегопады в Нью-Йорке отец брал всю семью в охапку, усаживал на большой диван, брата Элис и саму Элис садил себе на колени, а старшие сестры садились на колени матери, которая, в свою очередь, клала голову на плечо отца, и папа начинал рассказывать о том, как он встретил их мать, как они поцеловались после кино под дождем, как папина собака укусила её, как дедушка выгонял его из дома зонтиком… Локи положил свою как всегда ледяную руку на лопатку, но Элис, почему-то, почувствовала тепло, даже жар, который исходил бы от камина, от огня, бушующего в клетке из стальных прутьев, коим в первые минуты их встречи был и Локи. Воспоминания о прошлом лавиной окатили Роджерс-младшую, она прижала к себе ребенка, а принц вздохнул и начал свою историю:

— Давным-давно, на межи двух королевств, жил-был одинокий принц… У него, казалось бы, была крепкая, дружная семья, все богатства всех девяти миров были на расстоянии вытянутой руки, ему были открыты тайны каждой души, кроме своей собственной… Однажды, принц решил нарушить один-единственный запрет, впервые в жизни поступить не по воле своего отца, а по своей собственной, узнать правду о самом себе, но… в наказание за свое любопытство и желание быть большим, чем он являлся на самом деле, принц попал в ловушку, из которой, ему казалось, не было выхода… Он вернулся из неё, и чуть было не уничтожил тот мир, из которого была простолюдинка. Она была… простой, ничем не обыкновенной, но вырвавшись из заточения на несколько часов, принц понял, что по уши влюбился в неё. Он понял, что эта простолюдинка, из другого мира, это всё, в чем он нуждается. Ради неё он был готов стерпеть любое наказание, но не выдержал и вырвался раньше времени, пожертвовав… пожертвовав всем. Они были счастливы каждое мгновение, любили друг друга, каждую часть друг друга, искренне, так, как казалось, во всех девяти мирах не любят. Простолюдинка оказалась солнцем, что освещало принцу путь, что подарило крылья, что сделало его… свободным. Но вот, однажды принц понадобился своей Родине — он долго прощался и простолюдинкой, на крови клялся ей вернуться, и чуть было не умер, но его спасла добрая волшебница, что обещала принцу сделать всё, чтобы он воссоединился со своей возлюбленной. И вот, спустя сотни лет ожиданий, отвоевав сотни и сотни войн, преодолев тысячи болезней… Принц вернулся к своему ангелу. И поклялся больше никогда его не отпускать.

— А что было потом? А потом-то что было, а, принц? — подорвался Себастиан, чем заставил Элис широко улыбнуться, и тут же уткнуться в плечо Лафейсону — чтобы не раскрывать личностей, на которых были основаны принц и простолюдинка.

— А… я и сам не знаю. Но… разве должна такая история заканчиваться? — Элис улыбалась и чуть ли не плакала от того, насколько эта история близка к её мечтам, которые, судя по всему, уже давным-давно сбылись — только вот она сама этого не замечала.

За окном всё ещё бушевала буря, а сказкам не было никакого конца — ни хорошего, ни плохого. Должны ли такие сказки вообще заканчиваться?