Never Let You Down (гет)

Тяжело вздыхая, Ванда сгребает коллекцию чая в компактный пакет, и окинув полку, которая находится чуть выше уровня её глаз, грустным взглядом, сгребает заварной чай с апельсином в тот же пакет, а потом, спрыгивая со стула, приземляется почти что в объятия Элис.

— Спасибо, — отрезает она, когда девушка ловит её и ставит на пол, — Я скоро действительно упаду… — Ванда смотрит на часы и видит, что на них почти три часа ночи, а потом поправляет волосы, что давно уже выправились из хвоста на голове, и снова ищет что-то на, кажется, уже давно опустошенных полках.

— Ты так и не сказала, к чему такая срочность и почему вы улетаете в Лондон. Вроде бы, вас не преследуют…

— Преследуют. Деваться некуда. Только туда, — чеканит женщина, перепроверяя каждый ящик по три раза.

Элис садится на корточки рядом с ней, берет за руку, помогает встать. Ванда совсем не отдыхает. Ванда измотана, замучена, может быть, даже испугана. Когда блондинка берет её за руки, то замечает, что они трясутся. Вижн почти на сто процентов уверен, что их кто-то ищет, да и Тони ещё давно предположил, что рано или поздно таких, как Ванда, Томас и Уильям начнут искать. Да это и не было каким-то сюрпризом. Ожидаемо. Предсказуемо. Клише, как говорил Том. Но что-то всё равно было не так. Тоска по дому, который буквально на глазах испаряется? Нежелание расставаться с теми людьми, которые стали тебе семьей? Это могло быть что угодно, и Роджерс, наверное, как никто иной понимала, что происходит. Но, как ни крути, вслух этого произнести не отваживалась. Ванда, по своей природе, человек оседлый, осторожный, не ожидала наткнуться на такое так скоро и так быстро расстаться с простой человеческой жизнью, сколько бы себя ни готовила. Да хоть вечность — всё равно в итоге больно.

В соседней комнате что-то упало. Элис дернулась и обернулась, сильнее сжав руки подруги, а Ванда заметно напряглась, нахмурилась и чуть повысив голос, возмутилась:

— Уилл, что упало?! Брат?!

— Нет, мам, диван! — с отдышкой говорил Уилл, пока Элис скрывала улыбку и осматривалась по сторонам. Смотреть на опустевшие квартиры никогда не приносило ей удовольствия. Это выглядело так, словно солнце гаснет, будто что-то уходит…

Ванда сорвалась с места и впервые за последний час оживилась, поправила волосы и направилась в гостиную, проверить, что не так. Уилл, конечно же, не солгал, но на диване, который он уронил, лежал брат. Миссис Максимофф, кажется, была готова убивать. Элис аккуратно положила руку ей на плечо, и она мгновенно успокоилась, лишь недовольно рыкнув на своих отпрысков.

Она не была строгой матерью. Совсем. Ей тяжело было кричать на них, ругать их, она предельно избегала такого. У Уилла тот же дар, что и у неё, у Томаса — тот же, что и у её брата, только совмещенный с СДВГ и шизофренией. Ванда каждую секунду на иголках, но искренне верит в то, что они не должны остро нуждаться в ней с самого детства. Скорее всего, она помнит себя — беззащитную и совсем несамостоятельную, маленькую девочку, которую сковывал и уничтожал страх, страх быть одинокой и покинутой.

Вижн копается в спальне на втором этаже, до жути скрупулезно перебирая каждую её заколку, складывая каждый пластырь в аптечку, словно готовится к концу света. Андроиду казалось, что именно так оно есть, ведь когда его жена встревожена, значит, действительно грядет что-то не то. Быть может, не страшное, но неприятное для неё — это точно. Элис практически ни слова ему не сказала за сегодня. Он уходил в себя, рассматривая какие-то фотографии, разыскивая что-то в интернете или просто упаковывая коробки. Вижн почти не следил за сыновьями, хотя, со слов Ванды: «Вижн носится с ними, как курица с цыплятами. А сегодня какой-то тихий, застенчивый. Переживает. Или чувствует, как переживаю я, одно из двух».

В дверь постучали. Женщина вздрогнула, выронила из рук строительный скотч, которым собиралась заклеить коробку, её руки тут же обрамило красное пламя, она замерла и стиснула зубы. Элис безмятежно пошла открывать дверь, пока Ванда телепатически её от этого отговаривала. Жаль, она забыла, что её мысли не слышат в ответ. Нервы, нервы, нервы. За дверью Роджерс встретила Локи — с удивлением в глазах, но сдержанного. Она хихикнула и чмокнула его в нос. Лафейсон будто услышал команду «отомри» и сделал шаг через порог:

— Миссис Максимофф… — начала он.

— Тебя не звали, — буркнула Ванда.

— Ванда, она пришел нам помочь. Вдвоем мы коробки не дотащим…

— А я его до двери затащу. В два счета, — рычит ведьма, свирепым взглядом окидывая принца с ног до головы, — Ты видела, что он творил?! — повысила голос женщина, приблизившись к Элис, скрещивая руки на груди. Лафейсон тут же отодвинул их друг от друга. Женских перепалок ему хватало — взять только Тора и Брунгильду.

— Это не тактично — говорить об этом при нем, — спокойно и немного грустно ответила Элис, поправляя белокурую прядь, что упала на глаза. Локи тихо выдохнул:

— Можно я уже зайду?

Успокоившаяся на вид, но далеко не внутри, Ванда, кивнула, но один её взгляд таки кричал: «Это под твою ответственность, Элис Роджерс». И блондинка кивнула, услышав её речь как наяву. Девушка проводила Локи взглядом — он направился к Томасу и Уильяму, а Ванда заметно напряглась.

— Только не к детям… — она сиганула в комнату, но Элис вовремя её остановила:

— Ванда, угомонись.

И ведьма, словно по команде, приходит в себя. Элис чуть обнимает её за плечи, и Ванда поддается своим эмоциям, обнимая её в ответ. Роджерс понимала, что ей страшно. Страшно начинать всё заново, когда, кажется, раны только зажили. Она слышит, как Томас и Уильям смеются, пока Локи развлекает их, и в душе тотчас же зарождается пустое ощущение того, что это выскальзывает из-под рук, убегает от неё, а она не в силах это догнать. С другой стороны Ванду обнял Вижн, только что спустившийся со второго этажа. Она вздохнула и прижалась к нему, до хруста костей сжимая ребра. Элис тихо отпустила её и бросила взгляд на Локи, который пугает Томаса и учит Уилла магии.

Девушка улыбнулась и пошла дальше, на верх, заметно поникнув и расстроившись. Ей срочно захотелось побыть наедине с собой, просто подальше ото всех. Она зашла в комнату, полную коробок, а посреди комнаты стояла большая кровать — без простыни, одеяла и подушек. Роджерс тихо прилегла на неё и свернулась в клубочек, сильнее кутаясь в свой свитер. По спине пробегают мурашки размером в кулак — ей вспоминается, как она точно так же лежала на такой же пустой кровати, в такой же пустой комнате в приюте. Тяжело втягивая в себя воздух, она кашляет и сильнее сжимается, скрещивая руки на груди. Элис не любит пустоту, её напрягает то, что Ванда, Вижн и их милые сыновья куда-то уходят, уезжают отсюда, и она остается без последней подруги на расстоянии вытянутой руки. У Нат не всегда можно спросить совета, с Брунгильдой не сладилось, а Мишель явно не до неё, и всех их можно прекрасно понять.

Как же хочется, чтобы в комнату кто-то вошел. Согрел, бережно накинул плед, взял за руку и вывел отсюда, в тепло и в любовь. Локи. Элис тяжело вздыхает и ежится. Её-таки кто-то трогает за плечо, и она оборачивается. Ванда. Она расстраивается и ложится ей на колени, кладет на них руки и прижимает колени к груди.

— Знаешь, хоть он и ужасен, я всё равно его люблю… Он нуждается в любви. В тепле, в ласке… И тогда в нем просыпается что-то хорошее. Если отвечать на зло злом, то далеко не уедешь. А ему как раз такое и не нужно… — оправдывается она.

— Я знаю… Но, Элис… Он не может измениться. Лгать и причинять боль — вот его натура. А против натуры не попрешь. Как бы тебе ни хотелось, он тот, кто он есть, — говорит Максимофф, поглаживая её по голове.

— А если он не тот, кем его делают все вокруг? Если на самом деле он должен дарить тепло и любовь, а обстоятельства вынудили его быть таким? Ванда, никто же не знает наверняка… И он сам не знает, — выдохнула Роджерс.

— В любом случае, надо быть готовой к тому, что к нему, скорее всего, отнесутся как к Богу обмана. Извини за то, что я так… Это нервы…

— Я понимаю, — сглатывает Элис, ежась и прижимаясь к Ванде, — Пора бы уже привыкнуть к тому, что чудовище я не расколдую… — они одновременно захихикали, пока с первого этажа не послышался чей-то крик. Они быстро поняли, что кричит кто-то из братьев, и подорвались тотчас же.

Ванда была на этаже уже через пару мгновений, Элис побежала за ней, проскакивая несколько ступенек сразу. В комнате всё было на своих местах, Уилл стоял в другом углу комнаты, прикрывая рот руками, некоторые коробки были перевернуты. Максимофф испуганно окидывала взглядом комнату, Вижн, стоящий за ней, так же встревоженно изучал взглядом комнату. Роджерс сделала первый шаг в комнату, Уильям шагнул назад, смотря ей в глаза своими, полными слез, иногда его взгляд перескакивал на стену. Элис, Ванда и Вижн одновременно взглянули в ту сторону. Локи, держа Томаса за руки, перебирал пальцами у его лба, его глаза светились, пока Томас плакал. Ванда поняла, что у него были галлюцинации, его что-то испугало. Лафейсон успокаивал его магией, пытался на время избавить от недуга, который портит и разум, и душу. Он был сосредоточен, серьезен и неотрывно колдовал над мальчишкой, который успокаивался.

Уильям, тем временем, спрятался за диван. Элис подошла к нему, обняла, и целуя в висок, спросила:

— Что произошло?..

— Мы играли… Я зарядил в него чем-то вроде шара… Я не знаю, как… Элис… Извините…

Роджерс-Барнс тут же прижала его к себе, и поглаживая по голове, начала успокаивать. Локи не отрывался — его глаза блестели холодом, руки шевелились элегантно и заученно, создавалось ощущение, что он не впервой так делает. Элис не отрывала от него взгляда, но только чейчас заметила, что его губы шевелятся:

— May your dreams… Bring you peace in the darkness… May your head rise over the rain… May the light from above always lead you to love…

— Что за заклинание он читает, Ванда? — спрашивает Вижн.

— Это песня, — отвечает Элис, — Колыбельная для солдата.

Оба окидывают её удивленным взглядом, а Локи убирает руку от Тома и утыкается лбом ему в лоб, держа за плечи. Они синхронно вздыхают, синхронно открывают глаза, и Локи говорит ему:

— Ничего не бойся. Всё хорошо. Тебе никто не навредит… Ты отважный, Томас. Я верю в тебя. Не предавай мое доверие, ладно? — Томас кивает и обнимает Локи, сжимая шею. Уильям успокаивается, и чтобы примириться, подходит к брату и обнимает его тоже. Элис замечает, что Ванде не по себе, но выдавить из себя злополучное «спасибо» она не может. Гордость, нервы, недоверие. Всё в кучу.

С первым лучами солнца они провожали всю семью Максимофф прочь из того места, где им может что-то навредить. Ванда таки поблагодарила его, и, обнимая Элис на прощание, шепотом, едва слышимо, сказала ей, что она не ошиблась с выбором. Он не идеальный, вообще ни в чем не идеальный, но как опора, как поддержка, нет никого лучше. Роджерс бы ни на что его не променяла, потому что он стал ей родным, её частью. Она хочет делить с ним всю свою боль, доверить самые холодные и потаенные уголки своей души. Элис в который раз убедилась, что Локи не тот, кем его считают.