Каникулы в аду (гет)

— Что может быть хуже того, что мы уже о нем знаем? — лениво отозвалась я. Меня это совсем не заинтересовало, да и вряд ли меня уже способно что-то удивить после всего произошедшего.

— Угадай.

— Ты серьезно? — Но мне действительно пришлось угадывать. — Ну… Оказалось, что он сутенер?

— Ты начала с худшего! — поразилась Намиэ. — Но все не так плохо. В общем. — Она отпила из чашки и разложила передо мной какие-то бумаги, но я не стала смотреть. Намиэ заметила мое настроение, но решила не принимать его во внимание и продолжила: — Я как-то уже натыкалась на упоминание об этом. Ты слышала о Сакамото Дайске?

— Да кто это? Давай ближе к делу. — Я уже окончательно теряла терпение из-за долгого предисловия.

— Он утверждал, что он из параллельного мира. Ну, из мира, где все так же, но чуть-чуть по-другому. Раньше я думала, что он делал это, чтобы прославиться, или потому что сумасшедший. — Намиэ указала мне на газетные вырезки, где я увидела какого-то мужчину. — Но теперь я поняла, что ошибалась.

— Что значит — утверждал? Он уже умер?

— Нет, он вполне себе жив, — отозвалась Намиэ. — Правда, уже плохо ходит. Ему, кажется, лет восемьдесят стукнуло. Но его все еще иногда зовут на радио или на какие-нибудь странные эзотерические передачи.

— Думаешь, если бы он знал, как вернуться назад, стал бы он сидеть здесь?

— А, может, он действительно хотел прославиться?

— А почему бы ему не попытаться прославиться в своем мире?

Мой ответ удовлетворил Намиэ, и она понимающе кивнула, а потом хмыкнула и о чем-то задумалась. Она молчала какое-то время, а потом, складывая не заинтересовавшие меня вырезки, сказала:

— К чему это я рассказала… Знаешь, вообще-то в мире хватает таких чудаков, которые кричат, что они из другого мира или помнят свою прошлую жизнь. — Она почему-то перестала смотреть на меня, продолжая с излишней аккуратностью убирать свои бумаги назад в папку. — Этот Сакамото когда-то был близким другом отца Изаи.

— Что ты хочешь сказать?

— Изая тоже с ним знаком. — Намиэ, наконец, снова взглянула на меня и добавила: — Может, он все-таки знает, как выбраться.

— Кто из них? — Я горько усмехнулась и покачала головой. У меня снова возникли сомнения насчет Изаи. Я совершенно не знаю, кто он такой. — Ты уверена, что они все еще поддерживают связь?

— Ну, учитывая, что Изая каждый месяц переводит ему значительную сумму денег… — Она пожала плечами и добавила: — Сакамото не работает, не получает пенсию, со здоровьем проблемы.

— Да уж, ничего удивительного, что Изая ни разу не посчитал нужным упомянуть об этом, — недовольно сказала я.

— Я знала, что ты расстроишься… — начала Намиэ, но я ее перебила.

— Плевать на него. Давай найдем этого Сакато.

Намиэ вдруг засияла, снова полезла в папку и сказала:

— Я предусмотрела такой исход событий, поэтому вот его адрес и телефон.

Она вытащила на стол клочок бумажки, а я сказала:

— Надеюсь, ты не думаешь, что я пойду одна?

Изая был в отъезде, впрочем, возможно, он и солгал, поэтому можно было не беспокоиться, что меня снова похитят. Намиэ пришла в ужас, когда я рассказала ей об этом, и предложила воспользоваться метро, но и на это у меня нашлась невероятная история, поэтому мы не сразу решили, как будем добираться. Наконец, мне пришла в голову гениальная идея, как отомстить Изае. В последнее время мы довольно-таки сблизились, если можно так выразиться, учитывая обстоятельства, и мне удалось украсть номер его кредитки и все данные, которые могли бы мне понадобиться, включая пароль и имя несуществующего поручителя. Сначала Намиэ скептически отнеслась к моей затее, решив, что слишком скучно дважды проворачивать одно и то же, но, когда я сказала, что на кредитке настолько большой лимит, что можно купить машину, мы отправились в автосалон пешком. Я хотела поехать на своем розовом велосипеде, но Намиэ была без транспорта, поэтому пришлось соглашаться на пешую прогулку.

— Не могу поверить, что мы делаем это, — сказала Намиэ, когда мы сидели внутри огромного черного Хаммера с сиденьями с подогревом, отделанными по последнему писку моды. Я не хотела внедорожник. Я все еще хотела Ламборджини, но Намиэ очень хотелось хотя бы посидеть в нем. — Меня даже немного трясет. Я всегда о таком мечтала. Покупай, Рин.

— Слушай, мы в него с трудом забрались. Да это настоящий фургон без ступенек!

— А на что тебе фиолетовый Ламбо? Город этого не выдержит. Токийский дрифт по-русски. Ты не в фильме «Форсаж». — Она фыркнула.

Намиэ настолько хотела эту машину, что перешла в активную атаку, но я сказала, что это я украла кредитку у Изаи, поэтому я буду решать. Она перестала со мной разговаривать. Я предложила компромисс, но она продолжала упорствовать, и в итоге мы купили Хаммер. Но не черный, а розовый.

— Господи! Ну и на кого мы теперь похожи?! — воскликнула она, когда мы ехали по адресу к этому Сакамото. — Изая даже не догадается, что это месть. Он просто засмеет нас!

— Когда он узнает, сколько он стоит, ему будет не до смеха, — парировала я.

На дороге на нас все время оборачивались другие водители. В основном это были водители легковушек, потому что мы настолько сильно возвышались над ними на светофоре, что им приходилось запрокидывать голову. Водила я плохо, да и в Японии были дороги наоборот, поэтому у нас возникли кое-какие трудности. Масло в огонь подливала Намиэ, которая только недовольно цокала языком и отпускала ядовитые комментарии по поводу моих навыков вождения, а одному мужчине, посмотревшему на нас из соседней машины, она и вовсе, предварительно спустив стекло, крикнула:

— Чего уставился? — Тот резко газанул и уехал раньше нас. Кажется, Намиэ была не в духе из-за неудачной покупки.

А когда мы доехали, я никак не могла припарковаться и сбила бак с мусором, а еще наехала на клумбу возле дома этого Сакамоты.

— Твою мать! — всплеснула руками Намиэ, нервно оборачиваясь по сторонам. — Давай просто оставим машину где-нибудь подальше отсюда и притворимся, что она не наша.

Мы так и сделали, оставив огромный Хаммер поперек узкой дороги, поэтому нам пришлось поторопиться, пока он кому-нибудь не перегородил выезд. Хотя, как мне показалось, по этой дороге нельзя ездить. Ну, по крайней мере, другого Намиэ мне не говорила, а я все еще плохо разбираю дорожные знаки.

Сакамоту мы застали дома. Выяснилось, что он редко выходит из дома, только за продуктами или к врачу, а деньги на жизнь по старой дружбе ему действительно высылает Изая. Почему это делает он, а не его отец, остается загадкой, впрочем, про отца Изаи мало, что известно, а сам Изая просто странный, поэтому все его поступки можно списать на это. Сакамото был ужасно рад видеть нас, потому что его редко навещают, и он ни на секунду не усомнился в том, что я действительно из параллельного мира. Я же наоборот пыталась уличить его во лжи, потому что он не выглядел так, словно был из другого мира. Впрочем, я тоже была обычной — обычной иностранкой с красными волосами, в красных сапогах и на розовом Хаммере.

— Знаешь, Рин… — сказал Сакамото. — Когда вы двое сказали, что одна из вас из параллельного мира, я сразу понял, что это ты. Рыбак рыбака…

Я его перебила. Я сказала:

— Зачем же вы тогда нажились на этой ситуации?

— Считаешь, я не должен был? Я поступил лучшим образом — извлек выгоду за неимением других выходов, — ответил Сакамото. — Можем, нам с тобой создать собственное шоу? — Он легко рассмеялся своей шутке, а Намиэ, еще с порога поверившая ему, за ним повторила.

Оставаясь серьезной, я сказала:

— Спасибо за предложение, но я предпочту вернуться домой.

— А ты не сможешь, деточка. — Я внутренне воспротивилась его словам, хотела ответить что-то грубое, ведь он, как и Изая, говорит мне то, о чем он и понятия не имеет. Надежду убить сложно, и даже здравый смысл не помешал мне ожидать, что Сакамото все-таки знает, как выбраться. Но Сакамото вдруг взглянул на меня с какой-то старческой заботой, словно я была его внучкой, и я сумела остудить свой пыл. — Посмотри на меня. Мне восемьдесят три. Я попал сюда в шестидесятых. У меня было достаточно времени, чтобы убедиться, что выхода нет. Я все перепробовал — сделки с богами смерти, зубными феями. Я даже пытался вызвать призрака. Представляешь, до чего дошел? А однажды сам король смерти пообещал мне помощь. Это было в начале столетия. Он меня обманул, потому что, как видишь, я все еще здесь.

Я только с открытым ртом слушала его. Откуда он все это знал про богов и королей смерти? Все, как и говорила Селти. Неужели не лжет?

Мы ушли ни с чем. Любезная Намиэ оставила Сакамото мой номер телефона с просьбой звонить, если что-то случится. Я не стала улыбаться ему на прощание и мысленно пообещала себе теперь не отвечать на незнакомые номера. Ничего удивительного, что очередная идея обернулась неудачей.

— Слушай, Рин… — сказала Намиэ, когда мы в молчании выходили из дома. — Может, тебе правда уже смириться? Ты просто мучаешь себя. Ну, не знаю… Ты сейчас похожа на раковую больную, которая надеется, что ей поможет солнечная ванна.

— Потрясающее сравнение! — вдруг вспыхнула я, всплеснув руками. — И это говоришь ты? Ведь пару месяцев назад ты спорила со мной, когда я хотела сдаться!

— Пару месяцев назад. Столько времени прошло. — Она пожала плечами.

Нашу машину обступили дети. Некоторые из них трогали ее руками, смеялись и кричали, а кто-то даже забрался на крышу.

Раньше, чем я успела придумать, что предпринять, Намиэ крикнула:

— Эй! Кыш отсюда! Прочь! — Она замахала руками, словно отгоняла мух.

Дети разбежались врассыпную, испугавшись сурового вида Намиэ, а мальчик так резко спрыгнул с крыши, что едва не упал.

— Я не могу так просто остаться здесь и наслаждаться жизнью, — сказала я, когда мы сели в машину. Теперь за рулем оказалась Намиэ, недовольная моим вождением. — Как ты себе это представляешь?

— Никак не представляю, — грубо отозвалась Намиэ. Машина вдруг так резко сорвалась с места, что меня вдавило в сиденье. Намиэ никак не могла развернуться, потому что я плохо припарковалась, а улица была слишком узкой, и шины лишь скрипели, пока Намиэ газовала. Дети издалека продолжали наблюдать за нами. — Просто расслабься и плыви по течению. Не знаю… Запишись на йогу. Что с тобой такое? У тебя квартира, машина, работа, документы и какой-никакой, а все-таки парень, если можно так сказать… И при этом ты палец о палец не ударила. Что тебе еще нужно?

Я с открытым ртом посмотрела на нее, но она не посмотрела в ответ, потому что следила за дорогой. Я долго не могла придумать ответ, но все-таки сказала:

— Что ты думаешь обо мне? Считаешь, что можно променять чужое имущество на свою жизнь?

— Я знаю, что ты скажешь, — замахала она рукой, едва дав мне договорить. — Что тебе все это не нужно. Но, по-твоему, лучше жить на улице? Или чтобы тебя депортировали в твою холодную Россию, где у тебя ничего нет?

Я отвернулась, промолчав. Хотелось расплакаться от такого жуткого непонимания, но я просто закрыла лицо руками, чтобы подумать. Намиэ продолжала:

— Я бы на твоем месте уже давно жила в шоколаде. А ты купила сапоги, пальто и уже чувствуешь себя так, словно кого-то убила.

— Но ты не на моем месте, — сказала я, убрав руки от лица. — И никогда на нем не окажешься. Ты никогда меня не поймешь, потому что у тебя нет ни семьи, ни друзей, никого. А это случилось, потому что ты считаешь, что людей тебе способны заменить побрякушки.

Намиэ замолчала и нахмурилась. Она пару раз взглянула на меня, а потом сказала:

— Да что ты знаешь обо мне?

— Я знаю о тебе столько же, сколько и ты обо мне, твою мать. — Мне это уже надоело, и я хотела выйти из машины на ходу, но я не могла, поэтому просто отвернулась и уставилась на дорогу.

— Да я побольше твоего повидала, — продолжала она.

— Правда? Серьезно? Ты с семьей жила когда-нибудь на складе? Или ты когда-то сидела в тюрьме за то, чего не совершала? А, может быть, твой муж пытался тебя убить?

Намиэ изменилась в лице, будто бы удивившись, странно посмотрела на меня, а потом о чем-то задумалась. Лишь через минуту она сказала:

— Не строй из себя жертву.

— Этого я как раз таки не делаю. Я не жалуюсь и не собираюсь опускать руки. Поэтому не тебе говорить мне, что делать.

Потом я потребовала остановить машину и вышла, чтобы дальше поехать на такси. Я не могла больше видеть Намиэ и эту чертову чужую тачку, от которой меня тошнит. Намиэ спросила, что делать с Хаммером, но я не знала, что делать.

Изая каждый вечер своего отъезда звонил мне, но я каждый вечер не брала трубку. Я заперлась дома на две недели и выходила только за продуктами. Намиэ исчезла, но она оставила машину возле моего дома. Селти и Вика тоже не объявлялись. Я пыталась читать, но бросала каждую книгу. Я стала рисовать, но идеи быстро кончились. Потом я и вовсе отправилась в ближайший салон и проколола себе нос, но жизнь и от этого не изменилась.

В один из таких серых дней вернулся Изая. Он сказал, что сразу же с дороги направился ко мне. Я в отвратительном настроении не оценила его жертву, но он продолжал сиять и улыбаться, словно я не говорила ему ничего обидного. Я намеренно отпускала колкости и язвительные комментарии, чтобы он оставил меня одну, но он не уходил. Он несколько раз повторял, как скучал, и только постоянно лез обниматься и целоваться. Я не знала, как его останавливать. В один раз я откусила большой кусок от пиццы и долго и тщательно его пережевывала. Во второй — нарочно задела рукой тарелку с орехами, и пришлось собирать их с пола. В третий раз и вовсе притворно чихнула и сказала, что заболела. Изая только оставался недовольным, но никак не комментировал это. Наконец, он сказал:

— А я знаю, чем ты занималась все то время, пока меня не было. — Он был довольно весел, особенно в контрасте со мной. Я с большим трудом вылезла из постели и до сих пор была в пижаме, хотя было уже шесть вечера. — Но депрессия отступила, ведь я вернулся. — Я вздохнула и закрыла глаза рукой. Мне уже надоело с ним спорить, поэтому пусть думает, что хочет. Пусть думает, что он центр моей вселенной. Он снова обнял меня за плечи, пока я сидела с закрытыми глазами, и добавил: — Тебе было скучно без меня?

— Если ты о тачке, что стоит на улице, то я могу вернуть ее. Она мне не нужна, — сказала я, продолжая прятаться от него руками.

— Что? — вдруг сказал он громко, и я посмотрела на него. — Так это твоя клоунская машина у дома?

— Черт.

— И как я не догадался? Рин! Ты хоть знаешь, сколько она стоит?

— Конечно, знаю, ведь я ее купила.

Изая растерянно смотрел на меня с открытым ртом, а я пожала плечами и снова без удовольствия стала жевать пиццу.

— Ладно, — сказал он, наконец. — Но я не об этом. Я знаю, что ты была у старика Сакамото.

— Уже настучал.

— Просто мы часто созваниваемся, — весело ответил он. — Ты ему понравилась. Он сказал, что ты хорошая.

— Это я и без него знаю.

Изая усмехнулся и сказал:

— Так вы придумали способ выбраться отсюда?

— Ты решил поиздеваться? Он не придумал его и за пятьдесят лет.

— Я знаю. — Он не казался расстроенным моей проблемой, даже наоборот, поэтому я нахмурилась и отвернулась от него. После паузы он добавил: — Слушай, за твоими настроениями невозможно поспеть. Если хочешь, чтобы я ушел, так и скажи.

— Я сказала это тебе, когда ты позвонил в дверь!

Он только улыбнулся, как-то по-доброму, и мне вдруг стало жаль, что я так себя веду, поэтому я снова замолчала и отвернулась от него. Он сказал:

— Я думал, твое женское «нет» означает «да». — Я нервно усмехнулась, не поверив своим ушам, и покачала головой.

— Ну, значит, ты не разбираешься в женщинах!

Изая вдруг расстроился и перестал разговаривать. Ему не понравились мои слова, но он все равно не ушел, и мы в молчании слушали телевизор, а я вдруг поняла, что это было именно то, что мне нужно. Его болтовня любого доведет до белого каления. Но мне было спокойно от того, что он здесь, и я не хотела, чтобы он уходил. Я так ему и ответила, когда он сказал, что ему пора. Он остановился посреди комнаты, застыв с непонятным выражением лица, а потом состроил свою обычную снисходительную гримасу и сказал:

— Господи, Рин, ты что-то чувствуешь. Ты не представляешь, как мило ты выглядишь.

Он расплылся в довольной улыбке и потрепал меня по волосам, а я сказала:

— Заткнись и сядь на место, твою мать.

Он рассмеялся, чем еще больше меня разозлил, но никуда не пошел и сделал, как я сказала.

На следующий день рано утром ко мне пришла в гости без приглашения Вика. Я уже привыкла к тому, что все заявляются ко мне, когда им заблагорассудится, поэтому ничего не сказала, несмотря на то, который был час. Зато она взяла с собой тортик. Тем не менее, от нее не было вестей несколько недель, а сегодня она сказала:

— Нам нужна твоя помощь.

С ней был и Даня, но ему, кажется, было не по себе, потому что он ерзал на стуле и постоянно оборачивался по сторонам. Вика сказала:

— Кажется, у тебя водятся деньги. Сегодня звонила хозяйка из Москвы. Нас выселили.

— Это хреново, — бросила я, разрезая совсем уж неаппетитный торт. Надеюсь, на вкус он лучше, чем на вид.

— Ты случайно не переезжаешь в Москву? Или ты собираешься остаться здесь? — сказала Вика, с большой охотой отламывая себе кусочек от торта.

— Я и сама не знаю, что собираюсь делать, — сказала я.

Я попробовала торт и поперхнулась, потому что он был одновременно и горьким, и сладким, а Вика сказала:

— Так что ты думаешь?

— Кажется, — сказала я, откладывая тарелку, — ты хочешь, чтобы я сняла квартиру, и вы ко мне переехали.

— Нет. Мы хотим, чтобы ты одолжила нам денег.

— Она хочет. — Вика и Даня сказали это вместе, а потом переглянулись. — Лично я не собираюсь одалживать сумму, которую не смогу вернуть, — добавил он после.

— Мы сможем вернуть, — спорила с ним Вика.

— Интересно, как? — сказал Даня.

— Я не могу уехать, — вдруг сказала я. Я не собиралась этого говорить. Но сейчас я наотрез отказалась уезжать.

— Я же говорил тебе, что идея идиотская. Марина, извини за беспокойство, — сказал Даня, вставая из-за стола.

Когда они ушли, я задумалась, но не о переезде, а о том, что меня здесь держит. Но я ни к чему не пришла, разве что к мысли, что хуже уже не станет. Впрочем, как и лучше тоже. И думала я так до тех пор, пока мне не сообщили ужасную, просто невероятную новость. Я собралась ехать в автосалон, чтобы вернуть, наконец, чертову машину, как мне позвонила Намиэ и сказала, что Вика и Даня вернулись в свой мир. В наш мир. В мой мир.

Я так мчалась в офис к Намиэ, что думала, что разобьюсь. Я абсолютно не соблюдала правила дорожного движения, которые, впрочем, я знала плохо, и пару раз образовала затор на дороге.

— Ого. Какие люди, Рин, — пропел Изая, когда я ворвалась в офис, едва не сбив его с ног. — Кажется, кто-то выпил слишком много кофе. — Я хотела толкнуть его, чтобы он ушел с дороги, но не сделала этого.

— Какого хрена? — сказала я Намиэ. У меня перехватило дыхание, потому что я пробежала за минуту несколько лестничных пролетов, не дождавшись лифта.

— Вдохни глубже, Рин, — сказала Намиэ и попыталась усадить меня на диван, но я смахнула ее руку. Изая молча наблюдал за нами с заинтересованным видом, передумав уходить.

— Не успокаивай меня. Что происходит, черт побери? — Намиэ вставила мне в руку стакан с чем-то теплым, с чаем или кофе, и мне пришлось взять его, чтобы она, наконец, отстала. — Что ты думаешь, твою мать? Что бы там ни было, я не побегу бросаться под поезд.

— Что случилось? — спросил Изая, но Намиэ, даже не взглянув на него, жестом велела ему молчать.

— Они как-то вышли на бога смерти Селти, — сказала Намиэ. — Я не знаю, что там произошло точно. Бог смерти сумел открыть проход, но он слишком быстро закрылся. — Я с открытым ртом смотрела на Намиэ, даже перестав дышать. Ее губы шевелились, но слова до меня доходили не сразу. — Я уже звонила Селти. Она понятия не имеет, что случилось.

Я раздавила стаканчик, и теплый чай полился по моей руке. Намиэ резко отскочила в сторону. Я сказала:

— И эти сволочи ничего не сказали? Провернули у меня за спиной? Уроды.

Я бросила стакан в урну и, стряхивая чай с руки, пошла прочь. Намиэ что-то сказала мне вслед, а Изая пошел за мной, но я побежала к лифту, и двери закрылись прямо перед его носом. Оказавшись на улице, я прислонилась к стене, чтобы перевести дыхание и подумать. Слезы отчаяния и злобы навернулись на глаза, и я запрокинула голову. Я встала за углом, чтобы Изая, если выйдет из здания, не увидел меня, но он увидел. Я спряталась, как только он повернулся в мою сторону, но мне это не помогло. Он нашел меня сидящей на корточках у стены.

— Холодно. Лучше не сидеть здесь просто так, — сказал он, возвышаясь надо мной. Я промолчала, пытаясь отыскать в сумке сигареты, но там ничего нельзя было найти, и вещи только вываливались на асфальт. Изая присел и стал их собирать. Он сказал: — Это жизнь, Рин.

— Ты для меня умер, если имеешь к этому отношение.

Он удивленно посмотрел на меня, поэтому я решила, что он не причастен. Он сказал:

— Зачем мне это делать?

— А мне откуда знать? Сложно объяснить твои действия.

— В тебе говорят эмоции, — сказал он и прислонился к стенке рядом со мной. Вещи снова были в сумке, а сигареты я так и не нашла.

— Ты не ответил.

Он молчал, пока я не взглянула на него.

— Я здесь не при чем.

— Все, не могу так больше. — Я резко встала, и он тоже поднялся со мной. Меня всю трясло. Мне казалось, что земля уходит у меня из-под ног.

— Не натвори глупостей, Рин! — крикнул он мне вслед, когда я направлялась к своей машине. Теперь я передумала ее возвращать.

Через пару дней вечером я поехала в гости к Намиэ. Я сказала ей:

— Мне жаль, что я тогда наговорила тебе.

Она перестала пить чай, посмотрела на меня с сомнением, прищурилась, а спустя несколько мгновений сказала:

— Что ты задумала?

— Просто я хотела сказать, что не имела права оскорблять тебя.

— Ты прощаешься, — сказала она. Это был не вопрос, а утверждение. — Ну и что ты решила? Самоубийство, переезд или знаешь, как снова открыть проход?

— За кого ты меня принимаешь? — воскликнула я. — Я похожа на человека, который способен совершить самоубийство?

— В последнее время ты немного в депрессии, — пожала она плечами и отпила из чашки. Я не ответила, а она добавила спустя минуту молчания: — Вот, значит, как. — Она не смотрела на меня. Она смотрела на свой чай.

— Я не знаю, как открыть проход. Я просто хочу уехать.

Намиэ хмыкнула, ответила что-то нечленораздельное и снова уставилась в свою кружку. Мне показалось, что она расстроилась. Потом она спросила:

— А с Изаей ты уже попрощалась?

— Я не собираюсь этого делать. Он станет меня отговаривать, играть в психолога, будто ему лучше известно, что мне нужно.

— Не думала, что скажу это, — начала Намиэ неуверенно, — но к нему иногда можно прислушаться. — Я только закатила глаза, предчувствуя, что она заведет ту же песню, что и он. — Ведь сейчас уже все наладилось. Все нормально, Рин. Хоть ты и украла деньги у Изаи.

— Мы их украли! — вставила я.

— Да-да, — отмахнулась она от меня так, словно это было не так. — Ты хоть представляешь, куда ты едешь? Что тебя там ждет?

— А ты хоть представляешь, что будет, если я потеряю Изаю? — перебила я ее. — Если он, скажем, умрет. Или пошлет меня из-за того, что я доставляю только неприятности.

— Ну, если он умрет, ты как раз таки не пропадешь, — сказала Намиэ. — Ты что, забыла его завещание? — Я только недовольно покачала головой и вздохнула.

— Я не хочу зависеть от него.

— Это не так плохо, как ты говоришь.

— Это плохо, если полагаться на кого-то полностью.

Намиэ замолчала и о чем-то задумалась.

Тем не менее, я не могла совершить задуманное. Я должна была поехать домой и потихоньку собираться, но меня непреодолимо тянуло к Изае. Я никак не могла решить, что делать.

— Почему ты десять минут каталась вокруг моего дома? — сказал он первым делом, когда открыл дверь. — Твоя машина куклы Барби-убийцы переполошила всех моих соседей.

— Я искала парковку, — бросила я, заходя в квартиру.

— И поэтому ты оставила машину на тротуаре у знака «не парковаться»? — Он усмехнулся.

— Я все еще плохо читаю по-японски.

— Сейчас кто-нибудь вызовет эвакуатор.

— Судя по опыту, это будешь ты. — Он снова усмехнулся моим словам, словно я шутила, а я вдруг подумала, что буду скучать по этому. Я подумала, что буду скучать по его улыбке, поэтому собрала руки на груди и отвернулась.

— В общем, пока, — сказала я, а он вдруг перестал улыбаться и странно посмотрел на меня.

— Ты что, обиделась? Да не собирался я вызывать эвакуатор, — сказал он.

— Я еду домой. Хотя у меня нет дома. Я имею в виду, я лечу в Россию. — Он посмотрел на меня с открытым ртом и как-то повел головой, будто бы не расслышал, что я сказала. — Что?

— Что?! — повторил он за мной громко. — Ты еще спрашиваешь? Ты издеваешься? Ты серьезно? — Теперь он кричал. Я не знала, что ответить, и только глупо моргала.

— У меня в машине чемоданы.

Он опять посмотрел на меня каким-то невидящим взглядом, будто бы я была призраком. Не знаю, сколько мы пялились друг на друга. Потом он сказал:

— Ты не летишь.

Я горько, с отчаянием усмехнулась. Хотелось одновременно и плакать, и смеяться. Я повторила:

— Пока. Может, когда-нибудь еще свидимся. — Я собралась уходить, но он направился в мою сторону, чтобы обнять, и я выставила вперед руку. — Не трогай меня. Ты сделаешь только хуже.

Он остановился лишь на пару мгновений, но в итоге все равно не послушал меня и обнял так крепко, словно пытался задушить, прижался всем телом.

— Не пущу. Попробуй вырваться.

— Я и не буду вырываться. Ты когда-нибудь устанешь. — Он долго не отпускал меня. Молчание затянулось. — Хорошо стоим.

— Хватит паясничать, — сказал он, отпуская меня.

— Я все равно не буду плакать. Пока.

И он отпустил меня, и я ушла. Сначала минуту стояла, прислонившись спиной к его двери, потом развернулась и собралась постучать, но передумала. Сделала шаг, два, три, и вдруг рыдания так задушили меня, что я чуть не закричала. Но я не закричала, потому что он мог услышать. Слезы полились сами по себе, а я села на корточки и закусила кулак. Я так сильно ушла в себя, что не заметила, как он вышел из квартиры. Я поднялась, а он собрался обнять меня или дотронуться или еще что-то, и я сделала шаг назад и остановила его рукой. Неустойчивый шаг. Вдруг закружилась голова из-за резкого подъема, впрочем, может, из-за того, что не ела весь день. Каблуки показались ходулями. Он сделал шаг мне навстречу, а я — два назад, продолжая держать его на расстоянии вытянутой руки. Дрожащей вытянутой руки. Я часто дышала ртом, пытаясь успокоиться. В глазах потемнело, пересохли губы. Мы долго смотрели друг на друга. А потом я ушла. Я так быстро спускалась по лестнице, что каблуки стучали в два раза громче обычного. На улице я пыталась прикурить последнюю сигарету, но она упала на асфальт.

В машине я долго пыталась успокоиться, уставившись на руль. Намиэ обещала приехать в аэропорт, чтобы забрать машину. Я боялась, что Изая в любой момент выйдет из дома, но он не выходил, и я уехала.

На самом деле я надеялась, что он выйдет останавливать меня. Когда я была на полпути, я поняла, что не хочу ехать. И не просто не хочу ехать. Я вдруг подумала, что сейчас попаду в аварию, а если нет, то самолет разобьется. Вот, что я думала. Я была уверена в этом.

Когда я подъехала к аэропорту, Намиэ еще не было. Я пыталась звонить ей, но она была недоступна.

Может быть, мне уже и двадцать три, но я продолжаю совершать необдуманные поступки, как в шестнадцать. Я продолжаю совершать поступки сгоряча и поддаваться эмоциям.

Выгружая чемоданы, я размышляла, находясь в том состоянии, в котором я оказываюсь перед принятием важных решений, — задрожали руки, потеплело в груди, стало труднее дышать, будто мне не хватало воздуха.

— Твою мать, — пробормотала я себе и вздохнула. Второй чемодан мне никак не поддавался. Я отпустила его, и он вывалился из багажника. На каблуках поднимать тяжелые сумки сложнее, чем кажется. Я посмотрела на небо. Уже было темно. — Черт! — Я стала убирать чемоданы назад в машину. Минуту или две я просто стояла у багажника и смотрела на них, а потом села за руль и поехала назад.

Меня ждала моя пустая темная квартира. Мне казалось, что меня не было здесь несколько месяцев, хотя прошло всего два часа. Я с ворчанием занесла чемоданы, заперла дверь на ключ, а потом медленно сползла на пол и схватилась за волосы, так и не включив свет. Закрыла глаза и со стоном выдохнула.

— Да чтоб мне сдохнуть.

Нет, нельзя.

Нельзя влюбляться.

Пришло сообщение от Намиэ «Самолет только что улетел. Я знала, что ты не полетишь, поэтому даже не выходила из дома». Я только покачала головой. Она всегда на шаг впереди меня.

Я написала ему простое сообщение. «Я не полетела». Он пришел как-то быстро, словно был где-то неподалеку. Впрочем, возможно, мне показалось, потому что я ждала его на полу, даже не сняв пальто и сапоги. Он вошел в квартиру без слов, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной, продолжая смотреть на меня. Я не могла понять, о чем он думает. У него был странный взгляд, и я сделала шаг назад, чтобы чувствовать себя в безопасности. А потом сделала то, чего не собиралась. Я бросилась его целовать. Целовать так, будто через пять минут нас разлучат навсегда. Я буквально запрыгнула на него, а он меня поймал. В этот момент я поняла, что это то, что мне нужно. В этот момент мне было плевать на все остальное. Я забыла, что еще час назад я пыталась попасть домой.

Когда я его отпустила, мы также в молчании уселись за кухонный стол.

— Ну? Доволен? — сказала я спустя минуту. Он продолжал смотреть то на меня, то на свои руки.

— Кажется, ты злишься, — наконец, сказал он.

— Конечно!

— Злись на себя. — Он пожал плечами и самодовольно улыбнулся.

— Ну да, я здесь.

— И это говорит об одном. — Я подалась вперед корпусом, потому что мне было интересно, что он скажет. Он тоже наклонился и медленно сказал: — Ты меня любишь.

---

Примечания:

В общем, я хз, че дальше. Конец или не конец.

И с наступающим вас, няшек.