Страна Берендея (джен)

Гарри приснился кролик.

Сначала это был обычный маленький зверек, беленький с красными глазами. Гарри его гладил, кролик лежал, тесно прижавшись к его руке. Потом кролик повел себя странно, начал вгрызаться в руку Гарри, он грыз, грыз, грыз… и прогрыз такую дыру, что голова его по самые уши ушла в прогрызенную плоть, его мордочка густо запачкалась кровью. Боли почему-то не было, и Гарри с интересом смотрел на кролика-людоеда, гадая, собирается ли он его целиком съесть или только руку? Кролик поднял голову и посмотрел Гарри в глаза, и стал расти, его красные глазки стали желтыми, а сам он вырос до… До каких размеров вырос кролик, Гарри так и не узнал, потому что проснулся и теперь растерянно моргал, разглядывая потолок и пытаясь отойти от кошмара. Что за хрень ему приснилась? С каких это пор кролики стали людоедами? Вспомнив об этом, Гарри с опаской осмотрел свои руки — целые, чистые. Не погрызенные. Передернулся, откинул одеяло и начал одеваться, попутно обозревая свою новую комнату. Взгляд зацепился за серые занавески, и Гарри нахмурился, припоминая, что вчера он узнал о папином дальтонизме… ну а дальше, по цепочке, вспомнился и Кузя. Так вот почему кролик приснился! Кролик!..

Гарри заторопился, заправил футболку в джинсы и, забыв почистить зубы, выскочил из комнаты. Пронесся вниз, пересек холл и заглянул в гостевую, где Северус вчера устроил гостя. Кузя спокойно спал, накрывшись простыней, одеяло было свернуто и сложено в изножье кровати. Что ж, тоже неплохой компромисс, под простыней не холодно и не жарко. Кролика видно не было, очевидно его уже унесли обратно в сарайчик.

Успокоившись, Гарри посетил уборную и прошел на кухню, где и обнаружил отца. Северус поставил перед Гарри тарелку с овсянкой, придвинул корзиночку с ломтями хлеба. Сынок выбрал кусок белого и покорно принялся за кашу. Северус потягивал кофе и рассматривал Гарри, окидывал оценивающим взглядом его широкие плечи, загорелую до шоколадного оттенка кожу, ставшие прозрачными зеленые глаза на темном лице и отросшие до плеч темные локоны. Да, локоны, по-другому и нельзя назвать эти пряди, вьющиеся и рассыпающиеся по плечам. А чтобы волосы не падали на глаза, Гарри носил кожаный ремешок, которым стягивал свою непослушную гриву и который широкой полоской на лбу скрывал шрам. В хвост Гарри волосы не собирал, для этого пришлось бы открыть лоб. Новый имидж сына Северуса сильно заинтриговал, и он невольно задавался вопросом — а сколько девушек упадут к ногам красавчика Гарри?

На подоконник села чья-то сипуха, к её лапке было привязано письмо. Пошарив глазами по кухне, она остановила взгляд на Гарри и тихо угукнула, обращаясь к нему. Гарри доел две последние ложки каши и только после этого соизволил снизойти до почтальона, отвязал письмо, угостил сову полоской бекона, стибренного с тарелки Северуса, и вернулся на стул. Распечатал конверт и вздохнул. Послание было от Невилла.

«Гарри!

Это какой-то кошмар, страх и ужас! Бабушка не верит, что я привез с собой врача!!! Мы с ней тут так разругались… Я кричу, что не надо было меня так быстро уволакивать с аэровокзала, а она кричит, что хотела поскорее получить лекарство! И я же виноват в том, что не привез его! Я ей вчера весь вечер твердил, что привез к маме и папе русского доктора, а она не верит!!! Гарри, ты представляешь? Не верит! И я теперь просто в отчаянии — ведь я не знаю, куда подался Кузьма и где его искать. Но я подумал, что, может быть, он с вами? На всякий случай решил написать тебе, вдруг ты знаешь, в какой гостинице остановился дядя Кузя? Гарри, прошу тебя, помоги! Меня наказали, и я теперь под домашним арестом из-за того, что сильно задержался и не привез лекарство сразу, вместо этого я, как самый распоследний подлец, целых два месяца загорал на русских курортах!!! Но ты же знаешь, что это не так, Гарри, не могу же я рассказать бабуле о том, как три недели просидел в зоопарке в медвежьей шкуре…

С надеждой на скорую помощь, Невский».

Гарри покачал головой и протянул письмо папе, он взрослый, пусть сам разбирается с бабушкой Невилла. Северус прочитал и вполне ожидаемо завис на медвежьей шкуре, обеспокоенно спросил:

— Господи… ну во что вы там вляпались?..

— Это не я! Это Невский… то есть Невилл, он анимаг-медведь, — открестился Гарри. — И он действительно просидел в клетке три недели… только его бабушке не говори, ладно?

Северус мотнул головой в сторону выхода:

— А этот… доктор, что ли?

— Да, невролог. Приехал посмотреть родителей Невилла и, возможно, назначить им правильное лечение. Оказывается, то лекарство совсем не пригодно для лечения сумасшествия… э-э-э… я хочу сказать — для лечения амнезии.

— Амнезия? — растерянно переспросил Северус. И вдруг со всей силы хлопнул себя по лбу: — Вот оно! Всего одно слово, и вся картина становится предельно ясной. Амнезия это, а не «посттравматическое недомогание вследствие чрезмерного применения Круцио»!

Последние слова Северус произнес явно с издевкой, во всяком случае в них прозвучали кавычки. И Гарри не удержался:

— Папа, ну почему маги так сильно отстали в развитии медицины?

— А я не знаю, — хмыкнул отец. — Как не могу понять, зачем изобретать опорожнительное заклинание и получать за это медаль и почетную доску на стену. Лично магглы испокон веков для той же цели использовали простую клизму…

— А чем заклинание лучше клизмы? — опешил Гарри. Северус поморщился:

— Оба средства для опорожнения кишечника неприятны и одинаково болезненны, но… заклинанием содержимое, э-э-э… сам знаешь, чего уничтожается, так как заклятие основано на Эванеско, и на анализы отправлять нечего. Чуешь разницу?

Гарри кивнул, искренне радуясь, что успел позавтракать. А Северус продолжил:

— Маги вообще очень гордятся тем, что могут обходиться без всех тех штучек-дрючек, которыми окружают себя беспомощные, как они думают, магглы. Всё-то они делают при помощи колдовства и волшебной палочки! Рр-р-раз — и нету пыли, рр-р-раз — и поднимается вверх многотонная плита при помощи Левиосы, взмахнул палочкой сюда — улочка, взмахнул туда — переулочек! Кичатся изо всех сил, а бедные магглы, хи-хи, вытирают пыль тряпкой, поднимают грузы башенным краном и вручную — подумать только, вручную! — кладут кирпич при постройке дома. А покажи магу пылесос и оставь его наедине с этой адской машинкой хотя бы на час… Как ты думаешь, где он обнаружится спустя тот час? На потолке!

— Да не может быть! — поразился Гарри. Северус коротко хохотнул:

— Пришел как-то ко мне Люц… Я как раз уборку затеял и параллельно в подвале зелье готовил, пылесос вытащил, на часы глянул — а зелье-то пора переливать во флакончики. Ну и всунул Люцу в руки шланг, кинул ему автоматом: "Пропылесось", и унесся в подвал. Через час выхожу, а пылесос вхолостую воздух сосет, раструбом туда-сюда тычется под воздействием реактивной силы, а Люциус на люстре висит, глаза по галлеону, сам весь белый, меня увидел и кричит: "Северус, беги, оно взбесилось!"

Последние слова Гарри слушал лежа на столе и заходясь от хохота. Потом, проржавшись, сдавленно спросил:

— А зачем ты пылесосил? Разве пыль не убирается при помощи заклинания Тергео?

— И что толку? Ну убрал ты пыль со всех поверхностей, ну и что? Воздух-то так и и остался прежним, затхлым, квартира не проветрена… и совсем другое дело при влажной уборке помещений. Воздух чистый, влажность умеренная. Для чего, по-твоему, вентиляция в пылесосе устроена?

Гарри снова захохотал:

— «Оно взбесилось!» Ой, папа, лорд на люстре… ха-ха-ха! Бедный Драко, я ему расскажу…

— Лучше не надо! — вздрогнул Северус. — Такой авторитет пропадет.

— И всё-таки, мне всё ещё непонятно, почему маги так отстали? — настойчиво повторил вопрос пунктуальный Гарри. Северус сложил ладони шалашиком и уперся локтями в колени, уткнув подбородок в пальцы, подумав, неуверенно заговорил:

— Ну, наверное, потому, что считают себя действительно лучше магглов. В детстве не болеют, ворочают огромные тяжести левитацией, владеют телекинезом, телепатией и ещё кучей разных «теле»… Сверхлюди, короче. Вот и не заморачиваются развитием медицины — зачем она им? — поэтому и забили на это дело. А против своих болезней, вроде драконьей оспы, сочиняют всякие свои заклинания, варят зелья, порой даже такие абсурдные, как чихотные микстуры, икотные, рвотные и прочие ерундовины. Да они даже к костям своим через пень-колоду относятся, варят Костеросты, лишь бы кости быстро срослись, вместо того чтобы месяц-другой в гипсе полежать и нормально дать им срастись.

— Знаешь, папа, а Костерост тоже вреден оказался, — неожиданно вспомнил Гарри. — У Невилла сломанная рука неправильно срослась.

— Ну, я это всегда знал, поэтому старался не ломать себе кости… — хмыкнул Северус.

— А почему же ты не вмешался, когда маленький Невилл с метлы свалился и сломал себе руку?

— Так я не знал. Мне Минерва об этом только в четверг сказала, уже через два дня после перелома.

— А в пятницу он котел расплавил…

Дальше они задумчиво молчали, вспоминая каждый своё. А потом услышали по радионяне, как проснулся гость, и, переглянувшись, пошли к нему. Вошли в комнату, Кузя, сидевший на кровати, молча уставился на них, выделил глазами Гарри и сообщил ему:

— Очень боялся проснуться за решеткой или на столе лаборанта. Неверно рассчитал время полнолуния и малость ошибся. Думал, успею к Невиллу или в гостиницу…

— Это всё папа… — Гарри смущенно улыбнулся, показывая на него. — Это он догадался, что вы вилктак.

— Да там и догадываться не о чем было… — нехотя буркнул Северус. — Только полный дегенерат не отличит оборотня от нормального человека.

Шагнул к Лиходею, протянул руку:

— Северус Снейп. Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, хорошо. Кузьма Лиходеев. Очень благодарен вам за помощь.

Потом, после обычных в таких случаях процедур и неспешного перекуса, Гарри рассказал про Невилла и показал Лиходею его письмо. Тот прочел и кивнул:

— Ты ему напиши, где я, а то он беспокоится, переживает. А я денек отдохну и буду в полном порядке. К тому же Луна на убыль пошла и мне всяко легче теперь.

Гарри так и сделал, благо, что умная сипуха никуда не улетела, а терпеливо дожидалась ответа на подоконнике. Северус позвонил на Тисовую и сообщил Дурслям, что кризис миновал, что гость ничем не заразен и что семье можно возвращаться домой. Приехали все, и Гарри с радостным воплем облапил Дадли, тот стал просто неотразим, высокий и крепкий, с темными короткими кудрями и голубыми глазами. Кеннет, Дженни, Джон Сайрус… при виде последнего Гарри чуть не разревелся от счастья, годовалый бутуз сиял восемью зубиками и тянул к нему пухлые ручки. Господи, зачем, ну зачем он уезжал?! Да он просто идиот, пропустил самые важные моменты жизни младшего братишки, его первые зубки, первые шаги…

В конюшне, кроме Даса, обнаружился маленький уэльский пони вороной масти и с милой кличкой Пенни Бо. Его отец подарил Кеннету на день рождения. Пятого июля ему исполнилось восемь лет, и Северус счел, что это вполне подходящий возраст, чтобы у мальчика появился собственный пони. Ну, а к пони прилагались ещё две лошади, кобыла и мерин, для семейных прогулок верхом. Вдобавок ко всему, Гарри узнал, что папа уволился из Хогвартса и зельеварение будет преподавать кто-то другой. Гарри расстроился было — как же он без папы учиться будет? — но вовремя одумался, папа же семейный человек, дом купил, лошадей, кроликов и кур завел. А в школу вообще-то без родителей ездят! Просто у них так получилось сперва… И всё-таки будет очень грустно возвращаться в Хогвартс, зная, что там больше не будет Северуса. К тому же…

Гарри смутился, поняв, что вчера перебил отца, когда тот пытался рассказать о том, как удачно продал шкуру василиска, абсолютно свежую, целую и оттого дорогую. За неё расщедрились все аптекари и зельевары и вскладчину отдали аж два миллиона полновесных галлеонов. А учитывая курс галлеона к фунту стерлингов, один к пяти, то… сами считайте. Так или иначе, а всех денег хватило с избытком на то, чтобы купить не очень дорогое ранчо в пригороде.

На следующий день, когда Лиходей полностью пришел в норму, они втроем поехали в госпиталь св. Мунго. Возле вечно закрытого магазина Гарри, Северус и Кузя встретили Невилла и его бабушку, торопливую леди Августу. Смерив недоверчивым взглядом Кузю, Августа презрительно поджала губы — молодой русский доктор не внушал ей доверия, даже напротив, она считала его варваром, — отвернулась и стукнула палочкой по витрине. За стеклом подобострастно дернулся лысый манекен в фартуке, Августа ворчливо заметила:

— Эти привратники ни к чему не пригодны, пятнадцать лет сюда хожу и хоть бы раз запомнил посетителей… — и к манекену: — Семейный визит к Долгопупсам! Чтоб тебя лысый Дамблдор подрал…

Манекен кивнул и повел рукой, стекло сменило структуру, и пятеро человек шагнули в витрину.