А свет торжествует над мраком (джен)

Гермиона всё никак не могла дождаться возвращения Полной Дамы из соседней картины, пока та с жаром толковала о чём-то с Виолеттой. На полу сидел, вытянув ноги, Невилл, как зеницу ока охранявший горшок со своим растением Мимбулус Мимблетония. Околачивался он здесь полчаса, учитывая, что пришёл сюда в половину восьмого. Во время ожидания Гермионы вошли пока ещё пятнадцать минут — она явилась из закрывшейся недавно библиотеки.

— Не тот пароль, — огорчила их Полная Дама после первой попытки войти в гостиную. Виолетта неотрывно смотрела на свою подругу, забежав на картину со строго одетым волшебником и его лабрадором.

— Как это — не тот? — возмутился Невилл. — Мне срочно нужно внутрь, за удобрением!

Гермиона выворачивала все карманы на своей одежде, копалась во всех пергаментах, что были у неё в сумке.

— Это по заклинаниям… Это домашнее задание по зельеварению… Невилл, я брала список паролей у директора Макгонагалл, честно! Но оставила в спальне… — раскаялась Гермиона, убирая в учебник сложенный дважды пополам лист. Пора лечиться от забывчивости. — Когда пароль поменялся? — Полная Дама нахмурила брови, радость после чаепития с Виолеттой сменилась раздражением, но потом она смилостивилась.

— Пропущу вас, так и быть. Пароль — «горсть рубинов», — неохотно открыв проход, Полная Дама протяжно зевнула.

Гермиона, выдвинув верхний ящик комода, выкладывала около себя безделушки: писчие перья, расчёску, клубок шерсти — не успела Гермиона положить его на ковёр, туда же подскочил Живоглот. Список паролей… обнаружился на самом дне, под мешочком из ишачьей кожи, откуда подобранная в «Дырявом котле» ящерица выбежала ещё в первый вечер первого сентября. Затаилась, наверное, под платяным шкафом, и всё ей нипочём.

В перечне паролей на первое полугодие не значилось «горсти рубинов». Гермиону посетила мысль, что Полная Дама пила с Виолеттой нечто покрепче чая.

— Мя-я-я, — раздалось сбоку. Живоглот шнырял по постели, скрываясь от кошки Адрианы Джексон. Красавица бурманской породы, выпустив когти, махнула лапой. Ты не в моём вкусе, дескать.

— Ты ещё бы с ноги дверь вышибал, Невилл, — пока коты выясняли отношения, комкая одеяло, Невилл постучался один раз — услышал кошачий мяв, и не без усилий ударил в дверь девичьей спальни кулаком. Соседки Гермионы отдыхали в гостиной. Кто листал журналы, привезённые Лавандой, кто провалился в сон, положив голову на колени кого-нибудь из подруг, а те незаметно подкладывали им под голову подушки и отодвигались подальше.

— Так если бы ты не открыла, то, пожалуй, мог и ногой по двери двинуть, — выдохнул Невилл с потным, покрасневшим лицом, словно обежал Хогвартс по всем этажам. — Значит, «горсти рубинов» нет? Полная Дама со мной даже разговаривать не хочет — я спросил, с чего бы ей менять пароль на четвёртый день после приезда учеников. А Гарри она сказала, что её попросили поменять…

— Ещё немного, и вместо говорящего портрета нам поставят сигнализацию, — фыркнула Гермиона. — это вроде Воющих чар.

Невилл проглотил своё рвущееся с языка: «Что-о?!»

— Так бы сразу и сказала — Воющие чары, — надулся он. — И кто же попросил?

— Давай завтра, Шерлок Холмс, — Гермиона сонно улыбнулась — мечты мечтами, а кровать сама не подъедет. Невилл вышел из спальни, горячо бормоча что-то себе под нос и загибая пальцы на руке.

* * *

Гермиона не сразу увидела, от чего по сторонам раздаются звуки удивления и все показывают пальцем на главный стол. Почему-то совиная почта запаздывала, а завтрак появился на тарелках после директорского объявления. Макгонагалл, когда четыре длинных стола были забиты битком, провела в зал женщину, одетую в мантию с высоким воротником формы крыла летучей мыши.

— В школе, начиная с этого дня, будет работать кружок по изучению драконов. Естественно, я подразумеваю теорию, — женщина кивала на каждое слово Макгонагалл. — Слово вашему новому преподавателю, Дарии-Марии Антонеску.

— Доброе утро, Хогвартс, — нараспев сказала Антонеску. Ей можно было дать лет тридцать с лишним. — Я прислана преподавать в Хогвартсе из Всемирного драконоведческого заповедника в Румынии. Занятия начнутся сегодня, в четверг. Жду желающих на восьмой урок. Более подробную информацию вы можете прочесть на доске объявлений. Приятного всем аппетита.

Если бы Гермиона могла прожигать взглядом, то рука профессора Антонеску, скорее всего, уже бы пылала. Когда она потянулась за кубком, промелькнула белая перчатка, как та, под которой прятала увечья Рейес. Необычными глазами — янтарно-зелёными, как у дракона — увлечённо разглядывала она старших гриффиндорцев, поминутно останавливаясь на каждом. Гермиона при таком внимании к себе стала валять кусочек сосиски в горчице — такое возросло напряжение. Проницательный взор, перчатка, Рейес — установилась закономерность. Большая часть однокашников Гермионы решила — пойдут штудировать учебники, изданные самим директором заповедника по защите драконов, как прописано в брошюре. Курс в один год включает в себя теорию, применение магии на открытом воздухе и — чему могут воспротивиться чьи-нибудь родители — поездки в Румынию на каникулах с профессором.

— Мама будет против Румынии, даже если Чарли, возможно, встанет у неё поперёк горла с просьбами, — Джинни сразу безнадёжно взглянула на брошюрку. — А ты?

Гермиона поколебалась — из зала уверенной походкой вышла Антонеску. Высокий воротник подрагивал от каждого её шага. Перед ней расступилась группка из первогодок, которые боязливо на неё посматривали.

— Я… Я схожу на пробное занятие; интригующе, занесёт ли она меня в список своих драконоведов… — солгала Гермиона — преподавательница прошествовала к ученицам, обогнула их кругом и остановилась за Джинни.

— Так это ты будешь сестрой Чарльза Уизли? — спросила Антонеску, смотря на Джинни, как стервятник. Нашла, кто привыкнет к ней! Разбежалась… — Чудненько! А давай, встретимся сегодня на восьмом уроке и узнаем друг друга поближе? Не возражаешь?

— Подумаю, — многозначно буркнула Джинни.

— Договорились. Мисс Грейнджер, вижу, вы тоже заинтересованы?

— Извините, профессор! Нам пора!

Гарри словно снизошёл с небес, пока Гермиона страдала, находясь рядом с Драконихой — как ещё её величать?.. Схватившись за руки, студентки умчались из зоны внимания Антонеску. Дария-Мария кашлянула, проводила их и Гарри тем же диковатым взглядом, развернулась на невысоком каблуке, шелестя мантией, обошла по кругу холл и проследовала на лестницы. Она и удивилась, какого лысого Мерлина ящерица греется на ступеньке? Хорошо, седьмой этаж был редко посещаемым. Ученики встречались там обычно вечерами, когда можно увидеть огоньки звёзд и разглядеть небесные тела в телескоп — оттуда шёл подъём на Астрономическую башню, где уроки проводила Аврора Синистра. Благодаря расположению кабинета Антонеску, этаж по вторникам будут, как полагала она, наводнять её воспитанники.

Ящерица не шелохнулась, когда Антонеску наступила в сантиметре от неё, присела на корточки, протянула ей руку. Вознесённая над лестницей на ее руке рептилия приподняла головку с тремя яркими синими пятнами.

— Приветствую, моя госпожа, — сказала ящерице Дария-Мария.

Проходи кто-то ненароком поблизости, он бы не только выронил что-нибудь из рук, но и язык выкатил бы до самого пола. Ещё можно понять — мини-дракончик, но после таких цирковых выкрутасов понадобится промывка мозгов. Коей в Хогвартсе не пользуются…

Ящерица начала меняться на глазах — её хвост втянулся внутрь туловища, лапы удлинялись и полнели. Чешуя скрывалась под кожей, а «корона» из пятен на головке стала перьями. Не успела профессор отдёрнуть руку, перед ней стояла госпожа в более-менее привычном, своём человеческом обличье.

— Выпрямись! — вместо взаимности. — Ах, вот так девчонка! Недогадливая… благодаря ей я попала в Хогвартс в пятницу, а она и не пригляделась! — Рейес потянула носом. — Здесь пахнет рыбой…

— Да, некто в два счёта разбил банку с жабьей икрой, теперь на лестнице повис невыносимый смрад. Похлеще несёт только от старожилов Азкабана…

Рейес оскалилась и удовлетворённо засмеялась:

— А то! Сегодня, после того, как ты отмотаешь час с кучей инфантильных подростков, я напоминаю: встречаемся на берегу озера. В том месте, где изгибается барьер против трансгрессии. Выйдем за него, и таким путём — сначала на северные берега Великобритании, затем в Копенгаген…

— То есть, в то местечко, о котором вы сказали на своём последнем визите румынского заповедника? Подпольный паб, в котором выдают зачарованные монеты? — Антонеску вспомнила, что они дают. — Они — ключ от Азкабана! Что-то в них заставляет дементоров бояться…

— Как ответ зелёной выскочки, заучки-первогодки, — прокомментировала Рейес. — А ты краем уха случайно не слышала, что это за непонятная магия, которую не познала даже я?

— Нет, моя госпожа, — пискнула Антонеску.

— Из Дании полетим в Норвегию. Оттуда возможно трансгрессировать на остров Азкабан. Тогда…

— Я поняла, к чему вы, — поспешно проговорила Антонеску — уж больно любит Рейес травить по сто раз одну тему.

Госпожа прошла в сторону кабинета профессора драконоведения, Дария-Мария открыла дверь, и спустя мгновение под её стол убежала ящерица.

* * *

— Грейнджер! — окликнул Гермиону визгливый голос. — Кто постарался над твоей рукой? Я пойду за него замуж!

Дело было на защите от Тёмных искусств, всё по милости братишки Сюзанны, Джейсона. С предметом у него отношения были поистине плачевными. Репутацию ученика, на которого и собственная палочка нападает, он обрёл ещё в расцвете школьных лет. На четвёртом курсе прославился тем, что его чуть не утащил в пруд тритон из небольшого — по сравнению с Чёрным — пришкольным озером Ильверморни. Пакваджийцы отличались бдительностью, но в Джейсоне и намёка на неё не находили.

— Надо было нам предупредить Люпина, что у Бренира руки растут из… — место, откуда же, однокашник оставил в секрете. — А ума… ума, как у ракушки.

Тогда, после звонка в виде звука колокола, профессор Люпин без канители со списком пакваджийцев постучал палочкой по доске, проявляя записи про существо под названием огневица. Оно — можно было догадаться по искрам, интенсивно вылетающим с треском из вазы на стойке перед рядами парт — крайне негодовало, норовя выбраться на пол и пустить «красного петуха».

— И какие могут быть Тёмные искусства с этой малышкой? — язвительно спросил Дин Томас, глядя на огневицу, крохотную светло-серую змейку с блестящими красными глазами.

— Мистер Томас, извольте смягчить тон, — сказал Люпин. — Вам нужно, чтобы я сразу начал некромантию преподавать?

Гарри больно лягнул Дина ногой, и тот, пошатнувшись, задел Джейсона. Он уже дрожал, услышав о наитемнейшем искусстве некромантии, а когда рядом произошло движение, во взгляде его отразилась паника.

— Отлично. Итак, огневица — волшебная змейка, которая заводится в магическом огне, если надолго оставить его без присмотра. Она выползает из горячей золы и прячется в первую попавшуюся темную щель, оставляя за собой след из пепла. Вы подумали, она извергала искры? Нет, это её яйца, — надев перчатки из драконьей кожи, Люпин вынул яйцо в светящейся золотой скорлупе. От них исходил жар не хуже, чем от камина. — Теперь, кому из вас известно, как обходиться с яйцами?

На две группы от разных факультетов нашлись два человека, хотя бы раз открывших учебник за седьмой курс. Профессор, несомненно, верил в знания Гермионы, потому спросил веснушчатого паренька с торчащими во все стороны рыжими волосами.

— Квентин Джуно, сэр. Волшебник, если обнаруживает, что в доме завелась огневица, должен как можно скорее найти кладку с яйцами по следу, иначе начнётся пожар. Яйца нужно заморозить заклинанием Иммобулюс.

— Десять очков Пакваджи за точнейший ответ, — тут же похвалил Люпин. — Вашей целью на практике будет заморозить как можно больше яиц огневицы. Разойдитесь по парам — яиц у меня, увы, не тьма тьмущая. Прошу, Уизли с Марроу, Томас с Корвалис…

Так и Симуса профессор поставил с Джуно, Гарри с робкой девочкой по имени Лорелай, а Гермионе достался Джейсон.

С первым яйцом Бренир действовал осторожно, как с Фаберже, и чрезвычайно нервничал. Волшебная палочка дрожала наряду с рукой, и заклинание удалось с пятой попытки. Заморозив свои три штуки, Гермиона с опаской следила за тем, как идут дела у Джейсона. Второе яйцо он чуть было не разбил, использовав Иммобулюс, поднеся кончик палочки слишком близко к скорлупе. А на третьем пропали все опасения — нервы взяли верх над уверенностью, заклинание не сработало, зато яйцо покатилось по парте, выжигая по дереву чёрный след, и наткнулось на запястье Гермионы. Та, ощутив раскалённую поверхность, словно на ней ставили клеймо горячим железом, убрала руку со стола. Болезненно постанывая, Гермиона отпросилась с урока, бегом направилась в Больничное крыло, пока на руке угрожающе раздувался сильный ожог. Мадам Помфри вынудила подождать, пока перевязывала укушенный палец Хагрида, вдобавок притащившего на сапогах кучу грязи. Не самое подходящее время для того, чтобы болтать с лесничим…

И это ещё были не все приключения на вторник — восьмой урок, как объявлено утром, и дебют этой подозрительной Антонеску. Чувство, что она отнюдь не выращивает нарциссы наравне с тем, что охраняет драконов Румынии, преследовало Гермиону, как волк преследовал свою добычу — ужасно и неторопливо. А Вальтон ожидала, что введут кружок и пришлют преподавателя красивого хамства, раз она неизменно подтрунивала над Гермионой…

— Шла бы ты, дурь напыщенная! — упорное предложение свалить, выданное Ван Дрейком, не оказало влияния в лучшую сторону. На глазах у Гермионы двое устроили перепалку из трёх составляющих выражения ненависти: лютых сравнений друг с другом, оскорблений в адрес членов семьи и — как же без этого! — непристойных слов, которых навалился отдельный Эверест. Усмирять их не имело смысла, так как была велика вероятность, что Гермиона попадёт под нешуточный, шальной словесный обстрел.

— Задери меня горгулья! — воскликнула идущая на спорщиков Антонеску. — Вы, молодые люди, отношения выясняйте достойно. Знаете ли, я не почитаю чёрную риторику и перебранки под дверью моего кабинета! Кто-то из вас собирается ко мне на пробное занятие?

— Я, профессор — ик! — заявил Джерри. — Извините, я не того… Не такой, о каком вы подумали… — Антонеску поджала губы.

— Славно, мистер. А вы, дорогуша, многое о себе возомнили. Я наслышана о вашей славе, Вальтон, и потрясена, что ещё держит вас в Ильверморни!

— Спорю, вам Авгуриус дофига всего наплёл… — осклабилась Вирджиния. Озлобленная Дракониха зло промолчала, произнесла:

— Ну-ну, милочка, как вы думаете, чего вам теперь ожидать?

— Боится не столько выговоров, сколько вшей в своих драгоценных волосах, — Гермиона не прислушивалась, в какой отвратный оттенок окрашивают Вальтон на сей раз. Джерри не ступал дальше темы «все палки, которые только можно, уже перегнула, и немного ей осталось», и говорил будничным тоном. Вспомнить тембр голоса и предположения Эйвери, что же стало с матерью Вирджинии — ей, судя по всему, доставалось от неё куда больше, нежели Ван Дрейку.

— А кого она особенно… обожает?

— В тёмном свете? — спросил Джерри. — Большая часть всех её выходок — мельчайших и дичайших — за годы школы пришлась на чистокровных. Мне она руку к дверной ручке приклеила и портфель куда-то утащила — Манящие чары выучила и хвалилась. Вот Джуно на глазах у половины преподавательского состава, — Джерри перешёл на шёпот, словно рассказывал страшилку, — в холле встретился с пятью гадюками: Вальтон применила заклинание Серпенсортиа. Её папа, чтобы её не исключили, два раза платил изрядную сумму денег.

— С Малфоем она чудесно ладит, не знал?

— Проблема в том, что когда-то Вальтонов вычеркнули из списка священных чистокровных семей Соединённых Штатов. Ван Дрейки раньше также в нём значились, с каких пор там не состоят, я без понятия. Ужаснее всего было, когда по вине Вирджинии Шэрон чуть не свалилась с порядочной высоты, оказавшись снаружи стеклянного купола главного зала…

Джерри заглушил хлопок дверью — не в самом хорошем настроении, Антонеску разрешила войти в класс.

Стены и потолок пестрили росписями по камню, сверху вниз смотрело изображение дракона китайский огненный шар. Окна обрамляли написанные изумрудной краской лианы, на которых сидели крохотные ядовито-зелёные дракончики. Профессор в своём багровом одеянии встала на фоне этих художеств и энергичным голосом, каким обращалась к семикурсникам утром, попросила тишины.

— В драконоведении всё держится на укрощении. Вместе с ящерами необходимо укрощать и память, тогда в большинстве случаев вас ожидает успех. Если забыть об одном, вас тут же подведёт другое, — завела Антонеску, предупреждая. — Три пункта — бдительность, сосредоточенность и знание. Все из вас видели драконов хотя бы запечатлёнными на камеру или в искусстве, а кто-то даже, наверное, и вживую. Что же вы тогда ощущали? Прошу, есть желающие поделиться?..

Такового Антонеску нашла единственного: Фокса Уинтли, вампусовца с грубыми чертами лица. Да и тому на уроке было нудно и где-то даже позорно, словно профессор до нынешней карьеры работала с дошколятами.

— Будто дракон меня сейчас слопает, и не более, — промямлил Уинтли. Гермиону передёрнуло от чутка гнева — как же она смахивала на Амбридж, не считая того, что не жаба жабой!

Антонеску, прерывая монолог, заглядывала под стол, будто туда заложили навозную бомбу. Когда докучать классу ей, похоже, приелось, она велела приготовить палочки и направить ей в ногу несильное Флипендо. После каждого Отталкивающего заклятия она резко шагала назад.

— Ван Дрейк, я просила не усердствовать. Или волнение? — фыркнула Антонеску.

— Нет, точно переборщил.

— Дам вам ещё одну попытку после мисс Грейнджер. И не вздумайте сажать меня на шпагат!

Гермиона вне своих подозрений на профессора посылала слабоватые, но ощутимые заклятия, как внезапно она увидела невероятное и страшное, до мурашек — на пол-лица Антонеску горели линии рисунка: полумесяца, выцарапанного не то заклятием, не то лезвием.

— Флипендо! — посыл угодил гораздо выше колена, в грудь профессора, так, что она пробкой улетела на свой стол, смела оттуда всю канцелярию и вверх тормашками свалилась с него. Многие тихо зафыркали.

На это у Гермионы, Джерри и профессора нашлось одно общее:

— Блин…

* * *

Остров Азкабан омывали промозглые воды Северного Ледовитого океана, вечно чёрные, давящая тьма. Над ними безмолвно парили дементоры, выпятив перед собой свои костлявые руки в гнойных струпьях. Они либо мертвенно тихо висели на одном месте над разбивающейся об острые скалы водой, либо медленно делали круг вокруг высокого здания треугольной формы, окна в котором можно пересчитать по пальцам.

Ступив на мёрзлую землю, где больше камней, чем почвы, Рейес вдохнула ледяной воздух, пропитанный муками отчаяния. Те, за кем она явилась — она, не надо приписывать миссию Антонеску, не более чем компаньонке, имеющей Патронус, которая несколько часов назад лепетала что-то про заколдованные монеты — сейчас томятся в серых стенах по разным камерам, не представляя, насколько внезапным окажется спасение. Дария-Мария семенила за своей госпожой, ссутулившись — дементоры встали в два ряда под защитой, созданной магией, коей наделены галеоны из подпольной пивнушки.

— Самых опасных преступников держат под усиленной охраной на верхних и нижних этажах, — проскрипел охранник, подвластный заклятию Империус. Антонеску с гордостью взмахнула палочкой, осыпая себя красными искрами. Без единого подозрения, что играет на руку двум преступницам, аврор повёл посетительниц вперёд, на лестницы, а дальше вниз, пока не пришлось ему зажечь светло-синий огонёк на палочке. Большинство узников спали на узких койках, поджав ноги.

— Нам в конец. К Моро, — прошептала Рейес. Волшебника тряхнуло. Моро, этот любитель разбрасываться хоть бы какими заклятиями, в схватках с ним много авроров погибли, как воробьи, по которым стреляли — один за другим. Охранник и сам чуть не попал под его горячую руку, когда однажды Моро совершенно не глядя послал в него Круциатус и две Авады за полминуты. Посадил его Грюм, а тот несчастный, в прошлом глава аврората, кто нынче хранит ключи от камер — Долиш.

Мужчина, заключённый за железные прутья, испустил болезненный стон, поднимаясь со скамьи — его правая нога фактически отмерла, обточенная гангреной. Рейес протянула руку сквозь решётку и что-то ему сунула, на что он непонятливо взглянул сонными глазами и охрипшим от бронхита голосом спросил:

— Моя палочка?.. Ваше высочество… Дария… Сзади…

Действие Империуса закончилось, и Долиш уже в своём сознании вскричал:

— Баубиллиус! — в грудь Антонеску ударила жёлто-белая молния. Рейес тем временем сняла с замка Либерато и снесла прутья. Лестер Моро захромал прочь из камеры. Хлопок — Долиш лёг на бок — мёртвый.

Они поднимались выше и выше по лестницам, а снаружи уже закружились интенсивнее дементоры. Через одно окошко с решёткой Рейес заметила голову в чёрном капюшоне.

Наверху стояла ещё более неприступная защита — десяток авроров и камеры с плотными железными дверями.

— Хватай Моро и улетай! — приказала Рейес срывающимся голосом. Антонеску протащила калеку к выходу и взлетела, взяв его за руки, оставляя за собой хвост красного дыма. От дверей отскакивали заклятия, что Рейес, что едва успевали защищаться и атаковать. Лучи — красные и зелёные — сталкивались друг с другом в воздухе и исчезали, заполняя едким дымом коридор. Заключённые взбунтовались, на фоне непрерывного свиста гремели цепи.

Глядя на разбросанные бездыханные тела, Рейес подумала, как открыть путь к некому, кто сидит в средней камере слева. Он, услышав борьбу, начал кидаться на дверь и скрести по ней.

Вскоре была выбита дверь, заодно и разрушена стена. Камни сыпались на землю и в воду. Прижавшись к стене, будто вышла на карниз, стояла худосочная заключённая с безумным взглядом. Она приходила в здравии, в отличии от Моро, но в полутьме горели её рубиново-красные глаза. Её уже некуда дальше спутанные светлые волосы с концами, выкрашенными под цвет глаз, ворошил северный ветер.

— Элма… — промолвила та. Рейес коротко кивнула и тоже вложила в её руку палочку, из которой небрежно торчали волосы единорога. Освобождённая провела по ней пальцем и вдруг живо махнула рукой — в небо взмыл ещё один клубящийся кровавым дымом столб. Ни теряя времени, Рейес пустилась вслед за своей подчинённой.

* * *

Напротив Гермионы валялась груда искусственных костей, которые, если бы не были уменьшены, превосходили её в высоте в два раза. Антонеску подготовила банальное наказание — привести в чистоту макет драконьего скелета для следующего урока. Конструкция займёт изрядное пространство в классе, и оттого придётся расставить парты в два ряда, чтобы ученики сидели боком к профессору.

С рёбер пыль убиралась на раз-два, а вот с остальным пришлось повозиться. В черепе пауки сплели паутину, между когтями застряли куски — как она там очутилась? — земли, а хвост местами был покрыт чем-то зернистым и чёрным.

— Яйца докси? — брезгливо отозвалась Гермиона. — Средства у неё, похоже не водится... придётся давить.

Покончив с этим «делом для трубочистов», Гермиона услышала юношеский голос за дверью.

— Я её чуть на продольный шпагат не посадил, а Гермиона совсем переборщила — профессора аж через стол перекинуло…

Ван Дрейк взялся обходить этаж, как подобает старосте, и к его голосу присоединился другой, девичий.

— Олух ты наш неисправимый, ты ведь понимаешь, что мне до лампочки, что там наколдовала Грейнджер. Просто пошли дальше, у нас маршрут-то извилистый — шестой этаж прочесали, заканчиваем седьмой и сразу в подземелья! Последнее могли бы поручить и слизеринцам… — то была Эйвери. Ну и ветреная же она! — Эй, там что-то в классе упало, и увесистое…

Гермиона споткнулась о подставку, на которой держалось нечто зелёное и твердокаменное в форме еловой шишки. Это самое прокатилось под партами к двери, озадачив вошедших старост.

— Грейнджер, ты? — удивилась Эйвери. — С какого бодуна ты не дежуришь? В расписании чёрным по белому написано, что ты обходишь четвёртый этаж!

— Остынь, ты! — прикрикнул Джерри. — Ни фига себе, сколько костей! Надеюсь, ничего громаднее этого Антонеску из своих пожиток не покажет…

— А чистила скелет я, — хмыкнула Гермиона и косо взглянула на Шэрон, желающую взять в руки «гигантскую шишку». — Лучше положи — вдруг хозяйка нагрянет.

— Кто? Антонеску или дракониха-мать?

Гермиона оторопела. А мысль-то может воплотиться. На ощупь это яйцо было, как неоткрытый каштан, больно кололо руку. Замысловатая и надёжная защита от лап хищников… Пусть оно будет искусственным!

— Оно где-то должно открываться, — бубнила себе под нос Гермиона, бестолку вращая яйцо, подхватывая его за выступы на скорлупе. — Антонеску должна была пройти проверку на запрещённые к перевозке грузов, вроде драконьих яиц, так что, не настоящее.

— А ну-ка, давайте вот так, — Эйвери самоуверенно произнесла:

— Алохомора!

Яйцо не подавало ни единого признака, что оно сфабриковано. Что и требовалось доказать — под самым носом сейчас подлинное яйцо валлийского зелёного дракона.

— Да эта мадам просто удачливая! — возмутился Джерри, шарахнувшись от яйца, и сдвинул вместе две парты, зажав между ними стулья. — Она увильнула от проверки? Румын обязаны проверять в два раза глубже, чем всех остальных, если в их стране есть заповедник, где тебя могут испепелить!

Гермиону посетило воспоминание о том, как вылупился норвежский горбатый дракон в хижине Хагрида. Ну, точно же! — она стукнула себя рукой по лбу.

— Кто такой, чёрт возьми, Хагрид? — недовольно спросила Эйвери, отставая от Джерри и Гермионы, бегущих по лестницам, как две домохозяйки, которые оставили ужин на плите без присмотра. С собой она несла чёрный свёрток — свою мантию, в неё было завёрнуто яйцо. — Подождите, куда мы вообще направляемся?

— Сначала нам нужно кое-что взять у Гарри, что не раз спасало его, меня и ещё одного человека, кого я вспоминать не желаю, в самую трудную минуту, — запыхавшись, констатировала Гермиона. — А Хагрид — это здешний лесничий и преподаватель ухода за магическими существами. Горсть рубинов!

— Прошу, — Полная Дама — странно, что она ещё не спала — отворила проход. Гермиона заметила Гарри, сидящего на ступеньках и играющего со снитчем. С глазами по галеон он без лишних изречений принёс мантию-невидимку.

— Давно вы яйцо нашли?

— Поттер, заткнись. Нас четверо под одной мантией, чего ещё орать?

— Эйвери, я советую тебе сделать то же самое.

— Цыц! — шикнул Джерри. — Слышу этого… ну, его ещё на «П» зовут…

— Пивз? — переспросила Гермиона. — Гарри, ты знаешь, что делать.

Золотой Мальчик выглянул из-под мантии и крикнул полтергейсту, пишущему углём на стене нецензурные слова:

— Захотел попасться на глаза Кровавому Барону? Он тут недалеко, этажом выше, могу за ним сбегать!

Когда Пивз метнулся к дверям Большого зала и, не глядя вперёд, впечатался в них, можно было без суеты идти через двор, к лугу, сбегающему к восстановленной после поджога имени Беллатрисы хижине. В окне горел свет двух фонарей, стоящих на столе.

— Возьмите этот драконий булыжник, умоляю, — Гарри забрал у Шэрон яйцо и, кое-как удерживая его в одной руке, постучал в дверь. Изнутри послышался скрип досок, а затем лязгнул замок. Во весь свой рост, упираясь головой в верх проёма, возник Хагрид, прячущий в карман руку, на которой перебинтован палец.

— Дык, а вы кто такие? — указал он на ильверморнцев. Джерри представил себя и Шэрон — та собралась опять окрестить его олухом. Гермиона вкратце рассказала, что они принесли в поздний час.

— А мне она, Дария, невинной показалось… — пробормотал Хагрид. — Валлийского зелёного, говорите? Тёплое… как она его упрятала? На свои яйца же драконихи огнём дышут, я над огоньком в ведре держал Норберту, пока она не вылупилась. Есть ещё один способ — на горячую печь яйцо класть, но чтоб оно с неё не укатилось…

— Антонеску тут собаку съела, — смекнул Джерри. — Печь уменьшила — вот и ждёт, пока дьяволёнок вылупится.

— Так вы хотите, чтоб я его к себе взял?

— К тебе Антонеску точно не заявится, — твёрдо сказал Гарри. — Пусть он вылупится. Потом скажешь Макгонагалл, она отправит его в Румынию, куда профессор не намерена возвращаться до рождественских каникул.

За окном по опушке Запретного Леса двигались четверо людей. Впереди всех маячил женский силуэт, за ним, скрючившись, плёлся некто, на чьей шее болталась цепь, а замыкали строй двое — кудрявая волшебница и держащийся за неё калека.

* * *

— Гермиона, смотри сюда! — обеспокоенно сказал Гарри, тряся «Ежедневным пророком». — Это просто невозможно! Как кто-то после того, что устроил Волдеморт, посмел?

На первой странице встречали три фотографии, две под одной. Верхняя изображала разнесённую сверху стену, от которой улетает нечто, охваченное дымом, а ниже от земли, от гребней волн за ним поднимаются дементоры. Нижние фото являли собой две персоны, которые внушали страх с первого взгляда.

«Пятого сентября ровно в одиннадцать часов вечера было совершено проникновение в Азкабан и битва в его стенах, в которой волшебники потеряли почти дюжину многоуважаемых, способных авроров. Среди них бывший глава штаб — квартиры авроров Министерства магии Великобритании Джон Долиш, занимавший пост сторожа главного входа в Азкабан. Предполагают, что он поддался заклятию Конфундус или, того хуже, Империус. Перед статьёй представлены снимки последствий — под ними имеются ввиду и двое сбежавших преступников, которых после длительного заключения должны были отвезти в США, в здание Магического Конгресса, там же и казнить».

— Выходит, они зверствовали на территории Северной Америки? — спросила Гермиона.

— Потом! Дальше читай!

«Лестер Моро, дезертир крупнейшего органа власти Северной Америки. Осуждён за кражу информации из архивов отдела Тайн МАКУСА, переданной позже организации, называемой Сопротивлением и состоящей из анархистов — до сих пор неизвестно, кто стоит во главе её. Также многократно применял Непростительные заклятия.

Диаспора¹ Дауэр, также участница Сопротивления. Осуждена за многочисленные совершённые ею убийства. Большую часть её жертв составляют чистокровные маги. Также является последней представительницей рода Дауэр, разделалась со своей семьёй кровопролитным путём. По памяти авроров, ответственных за её поимку, наравне с Тёмными искусствами злоупотребляла холодным оружием.

За поимку каждого назначено вознаграждение в размере двух тысяч галеонов, за голову три тысячи галеонов».

— Знаешь, мне хочется голыми руками убить того, кто их вызволил, — проворчал Гарри. — Потом и до них добраться, если их не поймают раньше, чем я подамся в авроры…

— Что ты сейчас сказал? — взвилась над стулом Гермиона. — Чем ТЫ подашься?! За это время они Бог знает сколько на своём пути уничтожат, а не станут сидеть сложа руки и ждать, пока в аврорате объявится Гарри Поттер!

В двух партах от Гарри и Гермионы Аскания Марленсон разорвала газету на две части:

— Она… самый… — разрывая на четыре, — ужасный… — разрывая на восемь, — монстр… на свете…

— Ты сейчас о Дауэр? — взволнованно спросил Гарри.

— Нет, о карликовом пушистике! — взвизгнула Аскания. — Дауэр жестоко расправилась с моим старшим братом за покушение на жизнь кого-то из Верховных — ближайших сторонников главы Сопротивления, они же и самые беспорядочно зверские.

Гермиона жалостливо обняла Асканию. С обрывка газеты вверх смотрел дёргающийся глаз с синим кругом под ним от частой бессонницы. С «Пророка» Гарри в пределах своей фотографии Дауэр рычала, озираясь по сторонам и с силой сжимала табличку с номером заключённого. Её лицо с острыми чертами вживую наверняка снежно-бледное. И с этой мертвецкой бледностью безумный взгляд, не идущий ни в кое-сравнение со взглядом Беллатрисы. Более разящий, потусторонний, от его вида начинало колоть глаза. Слева от неё личина Моро — шрам на переносице, глаза голодные и болезненные, словно кто-то вогнал ему нож меж рёбер. Одна рожа другой не уступала.

На истории магии кто-то на время забыл о побеге, задремав под лекцию профессора Бинса. Гермиона попросила Гарри убрать «Пророк» в портфель, чтобы лишний раз не глазеть на снимки и без волнения слушать сонный голос призрака о том, как делились на кланы вампиры в позднем средневековье.

Пакваджиец с задней парты ткнул Гермиону кончиком пера. В голове засела его фамилия — Марроу, походящая на Моро…

Страшную новость обсуждали везде, где только возможно, не прошедшую, похоже, мимо одной Антонеску — может, Гермиона с последним промахнулась, но Дракониха встретилась ей за три минуты до начала урока заклинаний.

— Я вас повсюду ищу! — Цвет лица Антонеску, краснее которого был только квоффл, это оправдывал. — У меня пропажа. Вчерашним вечером, пока я… навещала кузена в Лондоне, в кабинете были только вы, мисс Грейнджер.

— Каким дураком, по-вашему, нужно быть, чтобы обокрасть профессора драконоведения? — Гермиона мысленно перекрестилась, что Антонеску не ведёт защиту от Тёмных искусств. Та как раз учуяла фальшь:

— Вы не слышали Макгонагалл вчерашним утром? — напористо спросила Дракониха. — Сказано: изучение драконов с точки зрения теории. Да и обнесли меня… на личную вещь. Живо отвечайте — кто позволил вам притронуться к моим личным вещам?!

— Мы взяли модель драконьего яйца, — не верилось Гермионе, как она бесстыдно врала по накатанной, — которая из двух половин.

— Модель? — Антонеску подняла одну бровь. — И притащили её лесничему! Модель!.. Смех да и только… Не того человека вы обманываете, Грейнджер. Ой, не того… А с вами был Поттер и Ван Дрейк. Ещё мисс с Рогатого Змея… но я поражена вашим подлым поступком. Чего вы хотели добиться этим?

У Гермионы не нашлось ни звука, как выразить своё потрясение. Антонеску, значит, в Лондоне была и видела, как её обделили яйцом. Может, всё приметила та четвёрка, возникшая в ночи?

— Не надо думать и гадать. Мистер и мисс Бренир увидели вас во время дежурства, когда вы свободно, как средь бела дня неслись в башню Гриффиндора. Ваша спутница — вроде бы Эйвери — как раз и несла яйцо. Сюзанна отправила Джейсона за вами до самой хижины, он вернулся также быстро, как и ушёл, — отрапортовала Антонеску. — Перед ужином вся ваша банда должна ждать меня во внутреннем дворе. Воспротивитесь — вам же хуже, вылетите из школ.

Как только узнал о том, что они попались, Джерри, он искренне гневно пообещал свести счёты с Джейсоном — похоже, он имел под этим сломанный нос. Гарри пробормотал:

— Так и знал, что недолго нам было плавать, — а Эйвери и разговаривать с Гермионой не думала.

— То есть, идею стащить вещицу Антонеску ты разделяла, а боязнь быть исключённой — никак? — Шэрон презрительно молчала.

* * *

Никто не открывал дверь хижины, сколько не стучалась Антонеску.

— Хагрид, наверное, уже спит, — протянул Джерри с зевком — в душе он сам уже лежит под одеялом, высунув из-под него босые пятки. Профессор минутой позже в негодовании сделала выпад вперёд с палочкой на изготовке. И тут послышалось, как прерывисто загремела чугунная дверная ручка, будто на ней качался кто-то маленький, да удаленький. Сразу же объявился Хагрид — это понятно по грузным шагам и лаю Клыка. Но не стоило ему даже голову высовывать. С дверной ручки спорхнуло существо размером с Хагридову ладонь, сплошь цвета молодой травы, от головы до кончика хвоста покрытое блестящими при лунном свете шипами. Новорожденный дракончик сделал круг на пороге и выпустил из пасти в сторону Антонеску сноп ярких искр.

— А чем медальон мешает? — пока Гарри интересовался у Шэрон — всё-таки сдалась — отчего она прячет в карман фамильное украшение, малыш разошёлся. Профессор изгибалась, пока тот, цепляясь коготками, карабкался по её мантии.

— Диссендиум! — дракончика Антонеску заклятием не взяла. Хагрид показывал большой палец вверх, глядя на развитие комедии.

— Давай! Искру! — сказала Шэрон, держа кулаки.

Сюзанна, она же ябеда, подошла к профессору со спины — монстрик машинально перелетел на Бренир и сверкнул клыками ей «на радость». Сюзанна затрясла рукой, скидывая с себя дракона. Валлийский зелёный приземлился на тыквенную грядку, изрыгнув ещё искр, забежал за спелые овощи.

— Вы поплатитесь за вашу выходку! — рявкнула Антонеску и, пригнувшись, погналась за драконом между тыквами.

— Кажись, девочка, — сказал Хагрид. — Драконихи, как мы все знаем, обычно агрессивнее.

— Ага. Драконихи… — усмехнувшись, ответили в один голос Гарри и Гермиона. Антонеску, на которой сказались тренировки в заповеднике, перепрыгнула через тыкву и, не удержавшись на своих двоих, проехалась на животе по земле и уткнулась в неё носом. Бренир сбежала, что только пятки её засверкали. Дракончик насмешливо махнул хвостом и задрал голову. А затем… скрылся в траве.

— Акцио, валлийский зелёный дракон! — произнесла Гермиона, притянула к себе маленькое чудовище. Но Хагрид опустил её руку, и мелкий дракон снова потерялся.

— Не будем ему мешать.

— Хагрид, что здесь весёлого? — недоумевали все четверо.

— Да, ничего, так я… что с ним делать, когда вымахает — оставим это ей, — лесничий указал на сидящую у пузатой тыквы Антонеску.

¹ — Имя "Диаспора" сочетает в себе часть из "aspid" и "orе" (лат. "уста"). То есть, дословно это "уста ядовитой змеи".

Понятие из социума тут не при чём.