Тайна Компьенского леса (джен)

Осень 1918

Западный фронт

Близ Компьена, Франция

Серый промозглый туман, с самого утра тянувшийся с востока, окутывал позиции союзников, пробираясь в траншеи и офицерские блиндажи. От этого настроение у солдат резко портилось, и мрачные мысли все навязчивее забивались им в голову. Казалось бы, враг практически уже выдохся, один последний рывок — и конец войне. Но командование отчего-то медлило с наступлением, и потому бойцы 3-й роты уже вторую неделю просиживали в окопах, с тоской глядя за колючую проволоку, на позиции немцев. Хотя в таком густом тумане и товарища по оружию рядом не было видно, а не то что врага.

Впрочем, ближе к полудню бойцы несколько повеселели. У рядового Ковальски сегодня был день рождения, и в честь этого он испек на всю роту восхитительных булочек. Ночью тайно от командования смотался за мукой на соседнюю ферму и до самого утра месил тесто прямо в окопе, на сколоченном из нескольких дощечек столике, а потом поджаривал его на старом жестяном противне в глиняной печке. Никто понятия не имел, каким образом он все это проделал, однако булочки получились такими, словно бы их только что доставили из лучшей парижской пекарни. Вскоре над окопами поплыл такой умопомрачительный аромат, что солдаты стали шутить, мол, немцы скоро сбегутся, чтобы тоже отведать стряпни Ковальски.

— Будь во всем мире такие же пекари, как ты, Ковальски, никаких войн бы не было, — заметил рядовой Беккер, ближайший товарищ Ковальски, деливший с ним окоп. — Все солдаты бы обжирались такими булочками и не хотели бы идти в атаку.

Над траншеями поплыл дружный смех солдат, и настроение у всех сразу резко улучшилось. Даже туман рассеялся, а дождь, ливший непрерывно уже два дня, вдруг закончился, и на посветлевшем небе даже проглянуло солнце.

— Хорошо тебе, Джейкоб, — произнес Беккер, закуривая сигарету, — вот закончится война, вернешься домой, откроешь свою пекарню…

— Да ну брось, Саймон, — махнул рукой Ковальски, намазывая подрумянившуюся корочку маслом, найденным на той же ферме, где и тесто, — на это деньги нужны. К тому же это так, только хобби. Никогда я этим всерьез не думал заниматься.

— А чего это ты так загрустил, Беккер? — послышался голос Шеймуса ОʼБресли, главного ротного шутника и заводилы. — Сам вернешься домой, и Ковальски будет тебя бесплатно кормить булочками из своей пекарни. Да что там тебя — все мы до конца своих дней можем жрать у Ковальски на халяву, верно я говорю, парни?

— Вам бы только о жратве и думать, — зло сплюнул Беккер. — А у меня дома, в Далласе, ничего нет. Ни семьи, ни дома, ни друзей. Я и в армию-то записался только затем, чтобы хоть как-то себя прокормить. Уж лучше околеть здесь от немецкой пули, чем так жить.

— Да брось ты нести чушь, Саймон. — ОʼБресли пересел поближе к Беккеру, обнял его за плечи. — Война скоро закончится, и вернемся домой героями. А хочешь, вообще не будем возвращаться, останемся тут, наймемся батраками на виноградник, будем давить вино и очаровывать французских красоток…

— Да пошел ты. — Беккер зло оттолкнул ирландца от себя и пошел прочь. Шеймус только развел руками.

— А и правда, Шеймус, с чего ты взял, что война скоро кончится? — удивился Ковальски, отряхивая руки от крошек и надевая на голову каску.

— Да все об этом говорят, — ответил ОʼБресли. — Солдаты кайзера за четыре года уже устали воевать, а мы еще свежи и полны сил. Еще месяц-два, и они забунтуют, как в свое время русские на Восточном фронте. А ты-то чего хмуришься, Ковальски? У тебя день рождения, радуйся, что прожил еще год и не сдох! — И он похлопал товарища по спине, но у того под ложечкой от этих слов как-то неприятно засосало.

— Все веселитесь, салаги? — раздался вдруг рядом громкий противный голос, и над солдатами выросла фигура сержанта Марли. — Так я вас еще больше обрадую. Начальство посылает нас на разведку.

— Нас? Кого конкретно, сэр? — спросил ОʼБресли.

— Да вот хотя бы тебя, весельчак, а то ты вечно не затыкаешься, — проворчал сержант. — И мне нужны еще двое бойцов. О, Ковальски, ты тут кстати. Пойдешь ты и этот… как там твоего приятеля зовут?

— Может, не стоит брать Беккера, сэр? — вступился Ковальски. — Он с утра какой-то сам не свой. Я имею в виду… может, лучше пока оставить его одного?

— Р-разговорчики! — рявкнул Марли. — Раз я сказал, значит, пойдет Беккер. Он, помнится, тут все ныл, что мы торчим целыми днями в окопах и никуда не двигаемся — вот, пусть разомнется.

— А куда мы отправимся, сэр? — спросил Шеймус.

— Исследовать лес в нескольких милях к северо-востоку отсюда. Говорят, там немцы прячут целую зенитную батарею. Когда начнется наступление, наши аэропланы должны беспрепятственно пролететь над тем участком, а для этого, сами понимаете, мы должны знать, что за сюрприз там кайзер приготовил.

— Значит, все-таки будет наступление? — просиял ОʼБресли. — Ура, наконец-то! Я же говорил, Джейкоб, удача скоро повернется к нам!

— Не больно-то расслабляйтесь, — оборвал его сержант. — Кто знает, что там скрывается… Все, хватит болтовни! Готовность десять минут, затем выдвигаемся! Шевелитесь!..

* * *

Вскоре все четверо в полном боевом обмундировании шлепали сапогами по вязкой грязи, направляясь к темневшей сквозь туман стене леса. Джейкоб Ковальски, зябко кутаясь в плащ, шел позади всех, мечтая только о том, как бы поскорее вернуться в сухой и уютный блиндаж, поближе к огню. Наконец туман расступился, и солдаты оказались прямо у кромки леса, который встречал их мрачно и неприветливо.

— Это же… — прошептал Беккер, оглядываясь. — Третий сектор… То самое место… Помните Лоуренса?

Джейкоб внезапно вздрогнул, как будто ему за шиворот вылили ведро холодной воды. Об этом месте у них в роте ходили самые неприятные слухи. С неделю назад сержант по фамилии Лоуренс внезапно исчез из расположения. Говорили, что он оказался предателем и дезертировал к немцам. Однако вскоре его нашли на этом самом месте, которое на карте было обозначено как сектор №3. То, как он выглядел, повергало очевидцев в шок. Сержант был жив и на теле его не имелось ни единой царапины, однако лицо его было белее мела, волосы абсолютно седыми, а глаза пустыми, словно у мертвеца. Он не говорил ни слова, не двигался с места, пока его не брали за руку и не вели за собой, и вообще выглядел так, словно видел нечто смертельно ужасное. Лоуренса отправили в госпиталь, но врачи так и не смогли с ним ничего сделать: целыми днями он сидел или лежал на кровати, неподвижно глядя в одну точку, и не проявлял абсолютно никакого интереса к чему-либо. С тех пор Третий сектор стал считаться проклятым местом, и отправлявшиеся в самоволку солдаты старались обходить его стороной. И вот теперь им предстояло побывать в нем…

Мурашки так и пробежали по всему телу Ковальски, едва он подумал об этом. Беккер был бледен как мел и не двигался с места. Зато ОʼБресли как всегда был весел и беспечен.

— Да бросьте вы, парни, — стал он подбадривать товарищей, видя их испуг. — Кого вам там бояться? Разве что ведьмы-банши, но то у нас, в Ирландии, а тут… Да и у меня есть на всякий случай оберег от нечисти, — он указал на головку чеснока, висевшую на нитке у него на шее.

— А ну тихо! — шепотом приказал сержант. — Немцы могут быть рядом, разве не ясно? Двигаемся за мной, ни шагу в сторону!

Он осторожно раздвинул штыком винтовки густые заросли и шагнул внутрь леса. Помедлив, солдаты последовали за ним, Ковальски вновь замыкал шествие.

Удивительно, но как только они вступили в заросли, картина вокруг них мигом поменялась. Вместо жидкой грязи они стояли на мягком темно-зеленом ковре из мха и трав. Вековые сосны и ели вздымали над ними густые ветви, и усыпанная хвоей тропинка вела меж ними вглубь леса. Здесь стояла тишина, нарушаемая лишь пением невидимых птиц; ни один звук не долетал сюда из остального мира. Солнце также не проникало сквозь кроны деревьев, но, несмотря на это, было довольно светло. Оглядевшись, сержант Марли двинулся вперед по тропинке, остальные со всей осторожностью следовали за ним. Вскоре они поднялись на небольшой холмик, весь поросший густым кустарником. Знаком велев бойцам оставаться на месте, сержант пополз вперед и, оказавшись на самой вершине холма, вынул из кармана складной перископ и, высунув его из кустов, оглядел местность вокруг. То, что он увидел прямо по курсу обзора, заставило его сердце сжаться в предвкушении.

Посреди широкой, усеянной яркими цветами поляны стоял отряд немецких солдат в полной боевой форме. Редкие лучи солнца, пробиваясь сквозь кроны деревьев, сверкали на их остроконечных стальных касках. Они о чем-то довольно громко переговаривались между собой. Чуть поодаль от них застыл странный тип в цивильном наряде. Он был высок, но при этом нескладен, с длинными руками и довольно большой, уродливо выглядевшей головой. На узловатых пальцах рук красовались дорогие перстни, блеск которых был виден даже отсюда. На странном мужчине была непонятного покроя хламида, и вообще он всем своим видом совсем не напоминал военного. Тогда кто же он? Впрочем, это было и неважно, главное, что враг обнаружен.

Обернувшись к бойцам, Марли знаками показал им, что нужно вернуться в штаб, доложить об увиденном. Он не издал при этом ни звука, однако незнакомец в хламиде, оглядывая окрестности, задержал свой взгляд именно на том месте, где лежал сержант. Секунды две он пристально всматривался в заросли, затем вдруг сорвался с места и быстрым шагом двинулся в сторону холма. Сомнений не было — он заметил сержанта, хотя тот всегда маскировался безупречно и ни разу еще в разведке не выдал себя неосторожным движением или звуком. Чертыхнувшись, Марли вскинул к плечу винтовку и нацелился на незнакомца.

— Уходите, парни! — крикнул он своим солдатам. — Я вас прикрою!

Высокий немец продолжал приближаться к холму. Уже отчетливо были видны глубокие шрамы на его лице и серые глаза с неистовым, будто бы звериным взглядом. Остальные солдаты кайзера, услышав крик сержанта, сняли с плеч винтовки и двинулись полукругом к холму, надеясь, видимо, взять американцев в кольцо.

Сержант Марли выстрелил в долговязого, но тот резко взмахнул правой рукой, в которой был зажат гладко отполированный древесный сучок, и пуля, летевшая точно в цель, внезапно зависла прямо в воздухе и упала на землю. Даже не думая о том, как такое вообще могло быть возможно, сержант кинулся перезаряжать винтовку, когда вокруг него, сбивая ветки с кустов, засвистели немецкие пули.

Выстрелить второй раз он не успел.

* * *

Как только стрельба позади стихла и раздались отрывистые команды на немецком, трое бойцов поняли, что дело плохо. Они стремглав кинулись через лес, думая лишь об одном: как бы вырваться из этой стены деревьев, из проклятого Третьего сектора. Вступать в бой с неизведанным они даже не подумали.

Внезапно перед ними прямо из воздуха возник тот самый незнакомец в хламиде. Произошло это так быстро, что никто из троих даже не успел удивиться. Бежавший впереди Беккер вскинул винтовку, но долговязый выкрикнул что-то непонятное, должно быть, по-немецки, направляя вперед странный сучок. Лес озарила ярко-зеленая вспышка, и Беккер повалился навзничь. Губы его были плотно сжаты, а глаза застыли словно стеклянные.

— Саймон, что с тобой? — Забыв обо всем, Ковальски упал перед товарищем на колени. ОʼБресли же, не растерявшись, сорвал с пояса «лимонку» и метнул ее под ноги страшному человеку. Раздался взрыв и долговязый отлетел в заросли.

— Беккер!.. Саймон, очнись! — Джейкоб тряс приятеля, но тот не шевелился, и тело его было холодным. По щекам Ковальски текли слезы, он просто не понимал, как такое могло случиться: секунду назад был жив, и вот…

— Черт, уходим, Ковальски! — Шеймус схватил его за локоть, потащил к границе леса. — Разве ты не понимаешь, у нас нет…

Внезапно плотная волна воздуха, ударив солдатам в спину, сбила их на землю. С трудом поднявшись на четвереньки, Ковальски взглянул вверх, и в тот же миг рука его сама собой потянулась совершить крестное знамение.

Прямо над ними, раздвигая верхушки деревьев взмахами чешуйчатых крыльев, висела тварь, какую можно было увидеть лишь во сне или на картинках в старых книгах. Размером она была с хороший цеппелин, гладкая черная кожа сверкала на солнце, а страшная морда была окутана дымом, вырывавшимся из ноздрей. «Дракон! — пронеслось в голове у Ковальски. — Прямо как в сказках! Но как такое возможно?..» Фантастический зверь меж тем раскрыл пасть, и огненная струя повалила на землю сразу несколько деревьев, которые заполыхали ярким костром.

— Бежим! — Всегда быстро соображавший ОʼБресли поволок за собой Джейкоба, который шел на ватных ногах, ничего не понимая и мечтая лишь проснуться в теплом блиндаже. Когда до границы страшного леса оставалось совсем немного, Ковальски обернулся и увидел, что дракон висит в воздухе прямо позади них, готовясь ударить новой струей.

— Ложись! — крикнул Ковальски, падая на землю. В следующую секунду пламя волной прокатилось над ним, опалив волосы и форму. Поняв, что чудом избежал гибели, Джейкоб повернулся к приятелю, и внутри у него все болезненно сжалось в тугой комок.

Стоявший рядом ирландец был весь охвачен пламенем. Его ярко-рыжие волосы пылали теперь в буквальном смысле, а кожа горелыми ошметками сползала на землю. Вой, который он издавал при этом, был самым страшным, что Ковальски когда-либо слышал. Даже вой ведьмы-банши, о котором говорил Шеймус, был наверняка не так страшен. Не в силах это видеть и слышать, Джейкоб уткнулся лицом в траву и, мелко трясясь, пополз прочь. Когда за спиной раздался выстрел и страшный крик стих, он понял, что Шеймус предпочел быструю смерть такой муке.

Бормоча все известные ему молитвы на английском, латыни и польском, Ковальски уползал все дальше от страшного места, даже не подумав прикинуться мертвым. Он сам не заметил, как преодолел границу леса и полз уже по грязи, которую они с товарищами совсем недавно месили ногами. Заслышав над собой свист крыльев, Ковальски поднял голову и увидел, что дракон кружит прямо над ним, словно бы примериваясь, как упасть на него сверху и поднять в воздух. «Это конец», — подумал Ковальски, закрывая глаза и мысленно уже готовясь перенестись в иной мир. Внезапно по ушам его резанул дикий рев, а вслед за тем раздался звук, как будто бы в небе столкнулись два дирижабля. С трудом разжав веки, Ковальски понял, что окончательно сошел с ума. Еще одна тварь, размерами поменьше и с блестящей красной чешуей, налетела на первую, и они сошлись в страшном поединке, обстреливая друг друга пламенем и нанося удары когтями и хвостом. Два гигантских дракона сражались в небе над головой Ковальски, а за спиной у него пылал огненной стеной лес. Все это было похоже на кошмар или сказку, но ни в коем случае — на реальность.

Очевидно, что новоприбывший зверь был моложе и сильней своего противника. Джейкоб понял это, когда красный дракон с разгона врезался головой в бок черному, и тот всхрапнул, запыхтел дымом и стал валиться на одно крыло. Однако у самой земли взмыл вверх, встряхнулся и с ревом полетел прочь. Вскоре его силуэт растаял на горизонте, за кромкой страшного Компьенского леса. Победитель же сделал в небе круг, а затем стал приземляться рядом с тем местом, где лежал Ковальски. Лишь в этот момент несчастный рядовой лишился сознания, каким-то задним умом осознав, что больше такого зрелища он не выдержит.

В чувство его привело легкое покашливание рядом. По сравнению с тем, что пережил Ковальски за последние полчаса, этот звук был настолько неестественным, что не открыть глаза было просто невозможно.

В ушах у Джейкоба еще звучали отголоски битвы двух огнедышащих тварей, а перед глазами плясали яркие всполохи, но он увидел, что лежит в грязи на том же месте, где лишился чувств, вокруг, как и с утра, льет дождь, а стена леса все так же темнеет позади без каких-либо намеков на пожар. Никаких следов пребывания драконов вокруг него также не было.

«Неужели привиделось?» — подумал Ковальски и, повернув голову, увидел подле себя странного парня. На вид он был совсем еще мальчишкой, лет двадцати, не больше. Одет был в хламиду того же странного покроя, что и у незнакомца, убившего Беккера, и остроконечную шляпу, в руке держал довольно потрепанный чемодан с блестящими застежками. Но самым удивительным было не это, а то, что на плече у него сидело довольно странное существо в виде малюсенького человечка, чье тело состояло из зеленых стебельков травы. С ним незнакомец сейчас и вел разговор, не обращая на Ковальски внимания.

— Поверить не могу, что они решились на это, — донеслась до уха Джейкоба речь с явным британским акцентом. — Конец войны, а они вытворяют такое… Должно быть, готовы уже на все. Нужно немедленно доложить в Международную Конфедерацию магов. Все-таки драконы — штука опасная, Пинки, а уж тем более для маглов…

— П-простите, сэр, — осипшим голосом произнес Ковальски, приподнимаясь. — Вы сказали «драконы»? Так мне это не почудилось?!

Незнакомец с испугом отпрыгнул в сторону, отчего странный зеленый человечек, пискнув, свалился у него с плеча, и воззрился на Ковальски оценивающим взглядом.

— Вы целы, сэр? — участливо спросил он. — Не ранены?

— Я в порядке, — горячо заверил его рядовой, на всякий случай отползая назад. — Но объясните же мне, что тут произошло? Магия, драконы… как такое вообще возможно?!

Странный парень лишь вздохнул и поставил свой чемодан на землю.

— Увы, сэр, это для вашего же блага, — произнес он и извлек из карман блестящий сучок, какой Джейкоб уже раньше видел в руке долговязого немца. Прежде чем Ковальски успел что-либо сообразить, британец направил этот сучок на его голову.

— Забвение!..

* * *

— Где я?.. — открыв глаза и увидев вокруг незнакомые стены, спросил Джейкоб Ковальски.

— Лежи, сынок, — раздался хриплый прокуренный голос, и Джейкоб узнал майора Тэннера, командира своей роты, который сидел в изголовье его кровати. — Ты в госпитале.

— В госпитале?..

— Врач сказал, что серьезных ранений у тебя нет, лишь ожоги и несколько ушибов, но тебе пока лучше лежать. Да, после такого немногие выбираются…

Ковальски откинулся на подушку и наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что же с ним случилось. Однако как он ни старался, в голове ничего не всплывало, будто бы все последнее время он спал и проснулся только сейчас.

— Что со мной произошло? — спросил наконец он.

Майор только усмехнулся.

— А ты совсем не помнишь? Да, видать, все-таки тебя задело… Ты и твои товарищи, Ковальски, во время разведки попали под ураганный обстрел немецкой артиллерии. Ты чудом выжил, сынок, единственный из всех. Я распоряжусь, чтобы тебя представили к награде.

Джейкоб со вздохом отвернулся, вспоминая гибель сержанта Марли, Беккера, ОʼБресли… Внезапно взгляд его упал на кусок свинцово-серого неба, видневшегося в окно палаты, и в голове у него как будто что-то переключилось.

— Драконы! — воскликнул он. — Я их видел, они бились там, в небе!..

Майор Тэннер взглянул на подопечного и нахмурился.

— Сильно же тебя, сынок, приложило, — произнес он. — Ну какие еще драконы, подумай сам! Тебе что-то почудилось, пока ты без памяти валялся. Надо будет сказать доку, чтобы списывал тебя в запас, а то с этой войной недолго и умом тронуться…

Он поднялся с места и извлек из кармана небольшой кусок сдобы. Джейкоб узнал булочку, испеченную им еще сегодня утром.

— Из тебя в мирное время выйдет отличный пекарь, Ковальски, — улыбнулся майор, кладя сдобу на тумбочку рядом с кроватью. — Ну все, выздоравливай. Да, с днем рождения тебя! Сегодня ты воистину родился во второй раз.

Как только он ушел, Джейкоб повернулся к окну. «Значит, почудилось, — подумал он. — Действительно, драконы… Чушь какая-то».