Узы крови (джен)

Hollywood Undead — Outside

Radiohead — A Wolf At The Door

Боль в ноге доводила до состояния безумия. Нестерпимая, мучительная, жгучая. Она пожирала изнутри, заставляла стискивать зубы до отвратительного скрежета. Звон колоколов оглушал. Душераздирающие людские крики не поднимали боевого духа. Над головой с громким свистом проносились сотни стрел. Они больно жалили в грудь, превращали лица в месиво. Детский плач, боевые кличи, мольбы о пощаде — все смешалось в единый шум, обыкновенный гомон на заднем плане. Вытянув вперед раненую ногу, старый рыцарь пытался облокотиться о стену крепости, однако холод равнодушного камня вынуждал совершать массу лишних движений.

Тяжело вздымающаяся грудь, казалось, была готова разорваться на части из-за безумно клокотавшего сердца. Он сумел убить четверых, прежде чем получил сильное ранение. Впрочем, кровоточащих рубцов на изможденном теле было предостаточно. Теперь хотелось просто найти укромное место, где никто не сможет ему помешать, отползти туда и заснуть самым крепким сном, который только возможен в жесточайших условиях битвы. Нет! Нельзя предаваться забвению. Нельзя позволять себе подобные вольности, иначе все закончится моментально.

Лидер армии не имеет права на отдых. Он, как лорд, обязан защищать всех верноподданных, кто еще в состоянии сражаться с неимоверным количеством врагов. Мимо промчалась лошадь с пустым седлом. Судя по всему, всадника убили достаточно давно, оставив несчастное животное на растерзание страхам. Битва продолжалась до тех пор, пока последний солдат не погиб под градом предательских стрел. Дорнийцы славились умением нападать исподтишка, устраивать засады и уничтожать противников без каких-либо существенных потерь со своей стороны. Так произошло и на сей раз.

Он совершил непростительную ошибку, выставив на поле брани весь гарнизон замка. Все закончилось слишком быстро, даже не успев начаться. Яркая струйка крови мучительно долго сползала по немного побледневшему красивому лицу. Волосы соломенного цвета с несколькими черными прядями слиплись от обильного пота. Сковывающие тело доспехи так и не были сняты, несмотря на все прилагаемые усилия высвободиться из-под тяжелого металла. Не стоило так опрометчиво возглавлять авангард собственного войска.

Если бы Персиваль знал, что норовистому жеребцу в самый неподходящий момент в ногу угодит железный наконечник, отчего обезумевшее от боли существо встанет на дыбы и, не выдержав, скатится по крутому склону, то предпочел бы наблюдать за ходом сражения при помощи подзорной трубы откуда-нибудь со стены хорошо защищенной крепости. Как бы там ни было, жалеть о совершенном слишком глупо и бесполезно. Нужно найти в себе силы приподняться на локтях, доползти до главных ворот, где будет возможность передохнуть, и приготовиться к обороне. Драконий Вал не выдержит долгую осаду без надлежащего командования.

Неизвестно, сколько мужчина позволил себе отдыхать после полученной травмы головы, однако больше время терять нельзя. Первый рывок стал для организма весьма неожиданным. Виллум почти сразу же рухнул на землю, ударившись затылком о камень разрушенной сторожевой башни. Шлем был потерян в самом начале, а голова так и осталась незащищенной. Все произошло чрезвычайно быстро. Испуганный слуга без приглашения вломился в главный донжон, где лорд мирно беседовал со своей единственной дочерью, и сообщил о передвижении войска со знаменами, на которых было изображено красное солнце, пронзённое копьем.

Герб Мартеллов. Его невозможно было перепутать ни с чем иным. Нолан, по всей видимости, решил, что великий Костяной Лорд сдастся без боя, позволив захватить все близлежащие территории. Пусть не надеется на легкую победу. Просторцы не склонятся перед дорнийцами даже в самой патовой ситуации. Он, Персиваль, ветеран войны алых и черных, не проявит слабость перед этими подонками. Неимоверный прилив сил все же заставил его подняться на дрожащих ногах. Меч был утерян, но остался маленький кинжал за поясом. Причудливая внешность Виллума позволяла оставаться неузнанным. Никто бы не принял этого человека с разросшейся по всему лицу темной бородой, длинными, неухоженными волосами и разномастными глазами за могущественного властелина огромной местности. В этом плане он выигрывал, поскольку не представлял интереса для неприятелей, разыскивающих статного мужчину средних лет, истинного манерного рыцаря.

— Отец?! Это действительно ты?! Сюда, я его нашла! — голос дочери можно было сравнить только с хоровым пением в воскресный день. Так, по крайней мере, слышалось несчастному Персивалю, чей рассудок постепенно терял связь с реальностью. Если его нашли, то все будет хорошо. Больше не нужно ни о чем беспокоиться, можно просто немного отдохнуть. Почувствовать под ногтями приятную на ощупь траву. — Помогите ему, немедленно.

Четверо мужчин — все, что осталось от гарнизона — без особого труда подняли на ноги выбившегося из сил капитана. Прилипшие к изборождённому морщинами лбу волосы ниспадали до самых плеч. Понадобилось не меньше минуты, чтобы привести Виллума в полное сознание. Легкие хлопки по щекам подействовали не хуже любых увещеваний — он все же открыл глаза и растерянно оглянулся по сторонам. Значит, это не сон, а его дом в действительно пытаются захватить. Осознание собственного бессилия вынуждало сдерживать клокотавшие внутри суицидальные порывы. Он, несмотря ни на что, был готов броситься на огромное скопление врагов с голыми руками. Взволнованный взгляд дочери был единственным фактором, что удерживал его от бессмысленной смерти.

Следует обдумать дальнейшие действия. Продолжать отрицать неоспоримый факт поражения было слишком неразумно. Молчание длилось до тех пор, пока очередные боевые кличи не разнеслись по всей окрестности. Еще одна группа дорнийцев стремительно настигала раненых, прекращая все мучения и стенания безжалостными ударами копий. Отравленные стрелы возобновили атаки на ничего не подозревающих гвардейцев, в результате чего последние корчились на земле в нестерпимых муках на протяжении долгих минут. Все кончено. Через какой-то промежуток времени к слабым деревянным вратам принесут мощный таран.

— Как бы печально это ни звучало, но все потеряно, — предательски дрогнувший голос ветерана не оставил никаких сомнений относительно полнейшего разгрома. Теперь и без того упавший боевой дух вовсе исчез, а взамен пришло уныние. — Проклятый Майкл, он же говорил, что эти ублюдки больше не нападут!

Неужели ему придется наблюдать за тем, как дотла сгорает крепость его предков? Как трусливые мерзавцы сжигают его прекрасный стяг с костяным драконом? Ирония, ведь драконы не могут погибнуть от пламени. Девиз дома Виллумов — “Сгорим мы — вы сгорите вместе с нами“ приобрел иное значение. Бесчестье гораздо хуже смерти. В голове крутилось множество ярких картин. Тогда он решил во что бы то ни стало добраться до Висячих Садов и предупредить леди Тирелл о надвигающейся катастрофе.

Прорваться сквозь плотно сомкнутые ряды обезумевших от крови дорнийцев — заманчивая идея, но чреватая большими потерями, а отряд из четырех человек не может себе позволить такую роскошь. Тогда было решено, что они разделятся. Безопасность дочери — прежде всего. С ней пойдут три хорошо обученных солдата, в то время как Персиваль приложит все старания, чтобы обойти вражескую армию и доскакать до главного замка Простора.

— Ты поняла меня, Хельга? Смотри на меня, — не было времени на выяснение отношений. Она упорно желала пойти вместе с ним. Вся в мать. — Не смей оборачиваться, просто скачи как можно быстрее. Я присоединюсь к тебе сразу же, как только выясню, сколько еще дорнийцев собирается окружить наш дом. Может, мне даже посчастливится встретиться в поединке с их принцем и разорвать ему горло за все содеянное.

Последнее объятие отца и дочери. Странное чувство буквально терзало несчастного мужчину, когда он следил за тем, как маленький эскорт из трех верных рыцарей и одной девушки стремглав покидал окровавленное поле. Разумеется, большая доля вероятности, что они никогда не встретятся все же присутствовала, однако он не намеревался расставаться с жизнью именно сегодня. Тело ужасно ныло от полученных ссадин. Персиваль был вынужден терпеть неумелые и неловкие прикосновения рук оставшегося стражника, который пытался помочь своему сюзерену снять сжимающий ребра панцирь. На это ушло не менее получаса, после чего они оба укрылись под полуразрушенной крышей сторожевой башни. Здесь их никто не побеспокоит, позволяя спокойно наблюдать за дальнейшими действиями так называемого принца Дорна.

Осада продолжалась недолго. Те немногие, что еще могли устоять на дрожащих ногах, были практически не в состоянии сражаться. В конце концов ворота отворил один из многочисленных перебежчиков. Они встречали завоевателей с распростертыми объятиями, словно всегда верно служили им, как истинным хозяевам этих мест, — поистине отвратительное зрелище, вызывавшее лишь глубокое отвращение. Знамена с черными скорпионами восторжествовали над костяным драконом. Крики прекратились. Мало кто решался противиться действиям новоприбывших.

Бесполезные действия со стороны героически оборонявшихся не брались в расчёт, поскольку их было слишком мало, чтобы удержать даже малую крестьянскую ферму. Именно таков финал. Один из нападавших прошествовал к самой высокой башне громадного строения, где, после долгой и изнурительной борьбы с высотой, все же смог избавиться от серого стяга Виллумов, заменив его яркими цветами победителей. Последующая судьба костяного дракона была известна — его подожгли под оглушительные вопли толпы. Затем все было достаточно предсказуемо: началось самое настоящее мародерство. Замки Простора отличались особым изяществом и красотой, нежели другие бастионы, чье уродство приводило в уныние самые жизнерадостные пейзажи. Овитые плющом каменные стены, казалось, разрастались до невообразимых размеров. Башни, конусовидные, покрытые синей черепицей, привлекали внимание всех путников. Они видели перед собой великолепное строение с причудливыми ответвлениями стен. Шпили почти достигали небес, царапая шустрые облака.

Окруженная со всех сторон красивейшими садами, маленькими речушками и каменистыми возвышенностями, крепость никогда не подвергалась нападению алчных захватчиков. До этого момента. Отныне все по-другому. Испуганные крестьяне поспешили скрыться в ближайших домах с соломенными крышами в надежде, что их никогда там не обнаружат. Остальные предпочли сдаться, опуститься на колени, принимая таким образом нового владельца Драконьего Вала. Не стоило надеяться на безграничную преданность низшего сословия. Пока ты заботишься о них, практически не облагаешь их земли налогами и всячески поддерживаешь, они готовы кланяться тебе, почитая за великого лидера. Но стоит произойти какому-нибудь несчастью, то любовь проходит с быстротой молнии, а ее место занимают ненависть, злоба и жажда мщения за неведомые грехи. Подобные мысли лишь укрепили веру Персиваля в непостоянство человеческой души. Оставаться на одном месте в ожидании чуда было слишком рискованным. Все зависело только от дочери, которая, скорее всего, уже давно покинула смрадное место.

Хельга тем временем старалась в точности исполнить приказ отца. Не оборачиваться. Сноуфайр, белоснежный жеребец с роскошной гривой, стремился как можно быстрее избавить свои ноздри от тлетворного запаха быстро разлагающихся на жаре трупов. Ожесточенная схватка между жителями двух регионов давно подошла концу. После остались только трупы — благодатный пир для ворон. Резкий поворот в сторону, к подножию каменистых береговых утесов, привел четверых сбежавших к доселе невиданному зрелищу. Знаменитый корабль с серыми парусами, на которых были изображены три скрещенных клинка вместе с черным костяным драконом, медленно догорал. Огонь завладел деревянной конструкцией за считанные секунды. Доски почернели, охваченные разрастающимся пламенем. Столпотворение ликующих поджигателей не могло насладиться столь прелестной картиной.

Нет ничего лучше объятого языками пламени вражеского корабля. Он побуждает народ к совершению еще более мерзких поступков, вводит их в состояние некой эйфории. Если бы представилась возможность, то они, по всей вероятности, сожгли первого попавшегося крестьянина или солдата из вражеского лагеря. Возможно, Хельга бы пережила потерю любимого судна. Она, в отличие от своих сверстников, понимала, что всему рано или поздно настанет конец, поэтому лучше сразу смириться с тем, чего никто не в состоянии вернуть. Но перед корабельными останками стоял не кто иной, как сам виновник масштабной трагедии — Нолан Мартелл, принц дорнийский. Они виделись лишь однажды, мельком, однако она навсегда запомнила этот проницательный взгляд глубоко посаженных глаз мутноватого оттенка и взъерошенные волосы темного цвета, едва касающиеся прямого лба.

Скошенные кустистые брови приподнялись от увиденного. Приказ был нарушен, и предводитель армии пребывал в гневе. Легкие доспехи с многочисленными бронзовыми заклепками в виде солнц просто требовали одного меткого выстрела в незащищенную грудь. Дочь Виллума была готова рискнуть всем, подобраться как можно ближе и использовать лук по назначению, но душераздирающие крики одного из сопровождающих ее стражников заставили обернуться. Их обнаружили. Валяющийся на окропленной собственной кровью земле рыцарь красноречиво подтверждал этот факт, как и отряд дорнийцев, внезапно появившийся из-за угла.

Помочь раненому товарищу было невозможно, поэтому девушка, не дожидаясь предупредительных криков оставшихся в живых гвардейцев, резко ударила жеребца по бокам. Животное издало неприятный звук и, встав на дыбы, ринулось вперед. Не разбирая дороги, они мчались вперед, оставляя позади дурные воспоминания, вступивших в неравный бой друзей и пыль из-под копыт. Они обогнули громадный валун, но дальнейший путь к отступлению был отрезан собравшейся на берегу толпой, все ещё ликующей от недавнего представления.

Иного выбора нет. Придется совершить самую безумную вещь в ее короткой жизни. Сноуфайр продолжал хрипеть от усталости, но с каждым шагом рвался прочь все быстрее и быстрее. Шокированная публика с нескрываемым удивлением наблюдала за белоснежным силуэтом, пронесшимся мимо, словно молния. Идеальная возможность совершить задуманное. Конечно, убить его не получится, но испугать, продемонстрировать стойкость — такое развлечение, пожалуй, запомнится надолго. Повернув норовистого коня вправо, дочь Персиваля выждала подходящего момента, чтобы достигнуть определенного холма перед самым лордом Железного Наконечника, а затем резким движением принудила мустанга совершить прыжок. Тонкие копыта с легкой желтой подпалиной угрожали растоптать мальчишку, если бы он вовремя не отскочил в сторону с ругательствами в сторону умалишенной наездницы. Сердобольные глупцы сразу же бросились на помощь лидеру, которую тот, впрочем, отверг из соображений гордости.

Всадница была довольна таким поступком. Длинный хлыст все еще покоился на бедре, в то время как колчан с шестью стрелами и лук находились в седле. Все, что она успела забрать из родового замка. Следовало бы подумать о мече или любом другом холодном оружии, ибо путь пролегал через опасные местности, кишащие разбойниками, где без спрятанного за спиной клинка невозможно устроиться на ночлег. Разумеется, можно вскарабкаться на дерево и провести ночь на крепкой ветке, как она делала в детстве, но шанс потерять коня не вписывался в планы молодой наследницы. Следовало остановиться в какой-нибудь деревне или, быть может, посетить иных вассалов Простора, чьи крепости соседствуют с Костяным Валом.

Хельга впервые пожалела, что в свое время так плохо изучала карту Беленора — знания бы очень пригодились в столь критической ситуации. Ведь у нее даже не было денег, а без них, как известно, любая поездка заканчивается весьма плачевно. Мрачные мысли одолевали юную беловолосую голову, пока она не обратила внимание на поистине удивительное событие: непривычное скопление вестников смерти за одним из прибрежных валунов. После инцидента с Мартеллом она позволила выбившемуся из сил другу перейти на трусцу. Заметив подобное аномальное явление, Хельга не пожалела сил и времени, чтобы преодолеть неровную вершину и, остановившись, спешиться для более детального осмотра. Как и предполагалось, известные всему миру падальщики собрались неподалеку от предстоящего пира. Неисчислимое количество жертв поражало.

По чрезвычайно просторной броне в них можно было почти сразу признать жителей крайнего южного региона. Копья — излюбленное оружие всех так называемых детей солнца. Тратить драгоценное время на исследование местности — слишком глупая затея, но девушка в любом случае не могла позволить себе пройти мимо. Едва слышные стоны привлекли юную особу, принуждая забыть о всякой осторожности. По мере приближения к источнику звука путешественница начинала обнаруживать тела хорошо вооруженных солдат, облаченных в отполированное до блеска железо.

Синие стяги с изображенными на них шестью золотыми цветками, разбросанными по всему песку, наводили на мысли о принадлежности его владельца к дружественным домам Простора. Поиски раненого, нуждающегося в помощи лорда начались в ту же секунду и увенчались поразительным успехом. Она не поверила собственным глазам, когда обнаружила окровавленного, израненного мужчину, прислонившегося к одному из валунов, около останков давно умершего и наполовину съеденного коня. Не самое приятное зрелище. Человеческое отчаяние, почти безумие.

Незнакомец погрузился в одну из тех фаз сна, из который достаточно трудно выйти без помощи извне. Хельга вернула его к реальности только с помощью двух сильных пощечин и бурдюка с соленой водой, вылитой на красивое мужское лицо. Темные волосы с проседью, коротко остриженные, даже не касались выпуклого лба с линиями морщин. Живительная влага стекала по скошенному носу, по побледневшим губам, плотно сжатым от боли, волевому подбородку с незаметными ямочками и продолжала свой путь вниз, за ворот потрепанной рубашки. Постепенно сознание прояснилось. Затекшие глаза слегка приоткрылись, из груди вырвался тяжкий вздох. Ему потребовалось больше нескольких минут, чтобы рассмотреть свою спасительницу. Он сразу же понял, что перед ним дочь старого друга, которому он так стремился нанести визит. По глазам несложно определить родство: у всех Виллумов они серо-зеленые, с легким голубоватым отливом. Вылитая копия своего великого отца.

— Осторожнее, — все, что успел произнес несчастный перед тем, как вновь погрузиться в забытье. Предупреждение, равно как и дрожащая ладонь, указывающая в сторону береговой линии, заставили девушку вскочить с места, держа наготове лук и стрелы.

Неразборчивые слова дорнийца, пытающегося что-то прокричать с высокого пригорка, звенели в ушах. Дочь Персиваля понимала, что нельзя более задерживаться здесь, однако она не могла позволить себе бросить изнывающего от боли рыцаря. Черты выдавали в нем человека благородного происхождения, а значит, он имел какое-то отношение к отцу. Стараясь не замечать назойливого вражеского солдата, беглянка подозвала своего коня, мирно щипавшего траву, и попыталась подвинуть тело хотя бы на несколько сантиметров. Возможно, им повезет и приспешник Мартеллов сочтет ее за убитую горем дочь над телом близкого человека и оставит в покое. Но чуда не произошло.

Враг, осознав, что крики не возымели должного эффекта, перешел на бешеный галоп. В его голове могли зародиться любые мысли по отношению к восемнадцатилетней девушке. Она не стала дожидаться печального исхода, просто опустилась на колено, прицелилась, словно это было в порядке вещей. Руки дрожали, железный наконечник стрелы упорно не желал слушаться. Права на ошибку не было. Нужно побороть страх. Пусть это первое убийство человека, но оно вынужденное, а значит, это можно пережить. Учащенное сердцебиение заменило бой часов. Времени на раздумья не оставалось. Еще один миг. Один единственный миг и несчастный наездник падает ниц с пробитым черепом. Бездыханное тело, больше похожее на темную точку из-за дальнего расстояния, волочится за медленно бредущим конем.

Больше она никогда не согласится на подобный исход. Потребовалось не меньше трех минут, прежде чем Хельга смогла опомниться. К тому моменту жеребец уже достиг берега и спокойно наслаждался водной гладью. Всадник давно остался, на радость воронам и чайкам, где-то между остроконечных скал. Желания взглянуть ему в глаза не возникало, вопреки всем ожиданиям. Ей всегда казалось, что после первого убийства появится чувство сожаления, терзающее внутренности. Ничего такого. Ей не было жаль мерзавца, что, скорее всего, лелеял надежду хорошо позабавиться с воображаемой добычей. Весьма неосмотрительно оставлять одну из стрел в голове врага, но возвращаться за ней не хотелось, иначе придется отмывать ее от крови и прочих прелестей убийства. Зато она заполучила еще одно животное, которое было в состоянии перенести на спине обездвиженного многочисленными ранами мужчину с перевязанной ногой. Если бы корабль остался нетронутым, то возможность добраться до столицы и сообщить о случившемся не казалась такой призрачной.

Но придется потратить немало сил на переход через опасную местность, кишащую разбойниками. Их можно было избежать и прийти к сердцу Простора через два дня, если бы не поразительная встреча с давним другом отца. Сомнений быть не могло. Она определенно спасала жизнь кому-то важному. Благородная внешность, недешевые доспехи, умение справляться с кровоточащими ранами — все это, в большинстве случаев, не было доступно простым солдатам из ближайших деревень. Значит, это либо очень умный и красивый крестьянин, либо лорд одного из замков.

Шесть желтых цветов на синем поле ни о чем не говорили. Следовало вместе с картографией изучить и геральдику дружественных домов. По крайней мере, в следующий раз она будет проворнее. Интересно, что в данной ситуации сказал бы Стефан? Наверняка бы посмеялся, как она соизволила это сделать, когда исподлобья следила за его тренировками с луком. Если им будет суждено когда-либо еще раз встретиться, то она непременно вспомнит об этом эпизоде, даже расскажет без преувеличений и стеснений.

* * *

Победа. Невозможно описать все эмоции, какие испытывал Хранитель Южного Региона, когда въезжал на гнедом жеребце в только что захваченный замок. Поистине сладостное ощущение безграничной власти. Простые смертные падали перед ним на колени в надежде быть помилованными. Глупые крестьяне, готовые при первой же удобной возможности забыть прежних благодетелей, если того потребует новый. Суровые законы жизни явно были не для него, не для двадцатилетнего юноши, который не так давно повел в бой огромное войско. Следовало уже привыкнуть к некоторым издержкам кровопролитных побоищ, однако при виде такой постыдной тактики, как нападение из-за угла, Нолан вздрогнул. Несмотря на сложившуюся ситуацию, принц, в отличие от остальных вассалов, обладал некоторыми понятиями чести.

Он прекрасно понимал, что несчастные люди, теперь превратившиеся в изысканное блюдо для стервятников, не имели никакого отношения к гибели Рубена. Они просто солдаты, что отчаянно силились защитить свои земли, своих жен и детей. Если убивать только потому, что нельзя простить, то войны никогда не закончатся. Странно. Сначала его одолевала гордость за очередную успешную кампанию, но теперь — отвращение. При одном только взгляде на насилие и грабежи хотелось тотчас опорожнить желудок. Воистину, настоящие животные. Грязные твари. Не такими они были при отце, великом воине, павшем в сражении с королем Запада, Майклом Ланнистером. Но их невозможно исправить. Кровожадность достигла таких пределов, что запрещать им получать законную добычу было бы равносильно самоубийству.

Сегодня они срывают злость на искалеченных телах, а завтра — на своем предводителе. Оставив все как есть, Мартелл просто проехал мимо, сопровождаемый верными главнокомандующими воинства. На протяжении всего пути он искал оправдание совершенным зверствам. Король обманул его доверие, вновь нанеся смертельное оскорбление. Он пообещал выдать свою дочь, Ребекку, за него замуж, однако не выполнил священной клятвы. Предупреждение было проигнорировано, а значит, сын Мартина имел право на ответные действия.

Тогда почему в глубине души не чувствовал того удовлетворения, что, казалось бы, должно греть душу и разум? Во время захвата Штормового Гнева, принадлежащего Редвинам, происходило то же самое. Ему приходилось следить за заживо горящими людьми, слышать мучительные крики женщин, лицезреть великое падение старого ветерана войны, Томороса, который стремглав бросился на лошади с утеса. Мартелл втайне желал, чтобы этот человек выжил, добрался до берега целым и невредимым.

Он сочувствовал заклятому врагу, даже запретил своим людям преследовать несчастного, чем вызывал в рядах заметное неудовольствие. Опасные игры с огнем продолжались. Нельзя разрешать опускаться до низких поступков. Пусть грабят, пусть насилуют женщин, но убивать невинных, поджигать дома, истязать детей — нет, никогда такому не бывать, пока он является своеобразным идолом для всех бойцов. Ради него они готовы расстаться с жизнью без сожаления, поэтому выполнить несколько просьб не составит особого труда. Капитаны порекомендовали Мартеллу произнести воодушевляющую речь, но делать это на фоне умытого кровью поля не хотелось, поэтому он отказался от столь абсурдного предложения. Если дать им хотя бы возможность подумать о том, что они совершают все это во имя какой-то неземной цели, то последующая кампания будет вестись с еще меньшим милосердием и большим ожесточением.

Солнечные лучи приятно щекотали взмокшее от пота лицо. Слипшиеся черные пряди волос покрыли большую часть лба. Уставший вид принца красноречиво говорил о том, что он не желает ни с кем разговаривать. Лучше потратить драгоценное время на продумывание дальнейших шагов. Не единожды сострадание одерживало непродолжительную победу над жаждой мести. Она упорно желала прекращения всех ужасов, возвращения домой, спокойной жизни в небытии. Но жестокосердие окружающих дурно влияло на молодого мальчишку, не искушенного в так называемых житейских вопросах. Фактически все решали опытные капитаны, лишь изредка предоставляя своему сюзерену возможность выбора той или иной тактики.

Они не могли пользоваться им в своих целях, поскольку для Дорна все эти противостояния были невыгодны, а боевой дух не приходил в упадок только благодаря живому и деятельному уму самого Нолана. Принц старался быть как можно ближе к простым солдатам, сражающимся за какие-то непонятные идеалы. Но сначала нужно отдохнуть после тяжелого дня. Переизбыток увиденного вызывал желание принять горячую ванну, что Мартелл поспешил сделать. Погрузив уставшее тело в воду, он ощутил, как жизненные силы вновь возвращаются к первоначальному владельцу. Необъяснимые свойства целительной жидкости снова проявили чудесное искусство. Все проблемы исчезли. Испарились, словно их никогда не было.

С ними прекратили свое существование совесть и безграничная жалость к проигравшим. Но надолго ли? Прикрыв наготу непроницаемой махровой тканью, Нолан потратил некоторое время на исследование всей территории крепости. Типичная для юго-западного региона архитектура — чересчур помпезная, в некоторых местах это смотрится даже нелепо, однако все остальное, в особенности картинная галерея с большим количеством шедевров и библиотека с несколькими тысячами книг, радовали глаз. Осмотр продолжался до тех пор, пока его не побеспокоил один из главнокомандующих.

Поразительной красоты панцирь, отполированный до блеска, с черным грифом, несущим в когтистых лапах младенца в самом центре. Несомненно, один из самых красивых гербов пустынных земель. Как бы там ни было, но его владелец прожигал лорда Железного Наконечника весьма подозрительным взглядом, будто они впервые встретились. Волосы пепельного оттенка обрамляли некрасивое, иссушенное старостью лицо с многочисленными морщинами, складками и шрамами. В области сморщенных щек и подбородка уже плохо росла борода — на ее месте виднелась слабая щетина. А ведь когда-то давно Альваро Блэкмонт считался одним из первых красавцев Дорна.

Мало кто мог похвастаться семью любовницами одновременно. К сожалению, те времена давно прошли, и теперь мужчина являл собой типичный пример самой обыденной старости. Изъеденный бесчисленным множеством труднопроизносимых болезней, старик славился умением блестяще спланировать осаду замка, не потеряв при этом ценных рыцарей. Впрочем, сегодняшний день не принес ему славы, ибо брать крепость штурмом возможности не представилось. Остальную часть времени он проводил за чтением старых манускриптов и распитием хороших вин, иногда не гнушаясь компанией обворожительных спутниц, но их было не больше двух.

Сейчас Блэкмонт предпочитал сохранять молчание. Родинка на правой щеке заметно дернулась, когда мужчина приоткрыл рот для последующего красочного монолога. Он коротко сообщил, что не так давно крепость посетил некий гонец с приказом передать важное послание новому нарушителю спокойствия Беленора. Прежде его никто не видел, что, тем не менее, не мешало посланнику сообщить о том, что он достаточно давно следит за продвижением молодого принца, все не находя возможности исполнить задуманное.

— Хорошо, приведите его ко мне, — Нолан махнул рукой, позволяя искусному тактику удалиться с приказом от его милости. Если это очередное предложение мира от Ланнистеров, то дочек у него не так много, чтобы возобновлять так и не начавшийся союз Солнца и Льва. Глупо было ожидать чего-то иного от правительства цареубийцы. — Не знаю, что ты задумал, Майкл, но у меня нет желания снова доверять твоим пустым обещаниям.

Нарушение клятвы относительно брака с дочерью короля задело его за живое. Он имел честь быть знакомым со знаменитой Ребеккой, именующей себя львицей, что, в итоге, привело к некоторым чувствам в душе юноши. Сердце с трепетом относилось к предстоящей встрече. За все гадости, что смели говорить в ее адрес низшие солдаты, грязные ублюдки, он наказывал со всей жестокостью, на какую был способен. Томительное ожидание предстоящей встречи просто возбудило в нем опрометчивое желание остановиться, перестать наносить ущерб Простору, отвести войска с атакованных земель, даже принести извинения за причиненные страдания. Но каково же было разочарование Мартелла, когда он узнал, что принцесса бежала вместе со своими братьями из столицы, не желая связывать свою судьбу с убийцей.

Это был не просто укол в самое сердце, а настоящий плевок в душу, унижение искренних чувств. После этого жажда мести рвала грудную клетку на части. Он отдал приказ атаковать следующий замок, один из немногих столпов на пути к самой главной цели — Висячим Садам. Воспоминания оборвались в тот самый момент, когда незнакомец, постучавшись, вошел внутрь небольшой комнаты, служившей бывшим владельцам приемной. Половина лица была скрыта за непроницаемым плащом — не самое хорошее начало разговора. Впрочем, его даже не было, гонец просто извлек аккуратно запечатанное письмо и протянул юноше со слабым подобием улыбки на устах. Сын Мартина критично осмотрел бумагу, словно опасаясь, что выяснение ее содержимого чревато смертельным исходом. Просить о помощи слугу или стражника было слишком глупо и даже трусливо.

Спустя несколько секунд Нолан все же сорвал печать, дабы удостовериться в истинных намерениях писавшего. Письмо изобиловало красочными словами, призывающими к союзу меж двумя давними друзьями. Автор не желал окутывать свою личность ореолом тайны, а сразу же решил выложить все как есть.

“Согласитесь, милорд, что сейчас самое лучшее время для объединения сил? Я, признаться, очень давно слежу за вашими молниеносными атаками на нашего общего недруга. Это одновременно захватывает и пугает. Мне всегда казалось, что у Мартина Мартелла был только один сын, однако вы, любезный друг, сумели доказать обратное. Даже перевыполнили план. Я не знаю, в каком состоянии застанет вас мой верный последователь, но я надеюсь, что в этот момент вы уже будете наслаждаться очередным триумфом. Я узнаю об этом через несколько дней, как и весь Беленор.

Не разочаруйте меня, лорд Мартелл, иначе я пересмотрю свое решение касательно нашего союза. Следует признать, что без сильных сторонников в этом мире не выжить никому, поэтому я прямо заявляю, что вы обязаны осчастливить меня своей дружбой. Я, в свою очередь, дарую вам самое сокровенное — месть. Что может быть лучше мести? В любом случае, дайте свой ответ немедленно, одним лишь кивком головы, а дальше ожидайте. Не предпринимайте дальнейших попыток к захвату остальных замков, поскольку они все равно подчинятся. Имейте терпение и дождитесь нашей встречи. Мне просто не терпится заключить вас в объятия. Искренне ваш, Гэбриэль Старк, более известный как Жестокий Волк. “.