Повелитель теней (Ukiyo) (джен)

Эта история…

Я откинулся на траву, рассматривая небо, после чего, поймав забавную мысль, дернул уголками губ, прислушавшись к отдаленным крикам Стинга.

— Уже иду, — отмахнулся от него, зная, что товарищ вот-вот подойдет сам и потащит меня за шкирку, после чего сонно прикрыл глаза, умиротворенный шумом весеннего ветра в кроне деревьев.

О чем эта история?

Я поморщился, когда яркий солнечный луч попал мне на лицо, просочившись сквозь раскидистые ветви еще только зацветающего вишневого дерева.

Эта история, в первую очередь, все же о дружбе.

Той самой книжной дружбе, которой и быть-то не должно в настоящем мире. Той самой, когда один за всех и все за одного. И все — за него — хоть против всего мира.

Но не только.

Эта история о чужих секретах.

О том, что иногда полезно совать нос не в свои дела. Что именно любопытство является пороком, который можно простить, если оно не является праздным.

И история о слушателе, что был так любопытен и жаден до знаний, что узнал чужие тайны. И о том, как следовало распорядиться этим знанием, чтобы не предать собственные убеждения. И следовало ли вообще?

Эта история, конечно, и о магии тоже. Возможно, даже в первую очередь.

О магии и о мире, в котором она являлась для людей обыденностью. О магии во всех ее проявлениях — справедливых и не очень, жестоких и милосердных, бессмысленных и основополагающих.

Но магия — не инструмент, и это история так же о том, что не всю магию следует изучать.

Ведь каждое знание, будь то чья-то история или древнее волшебство, имеет свою цену.

А началась эта история с перерождения…

— Да иду я, — легко поднялся на ноги и, отряхнув одежду, двинулся прочь из парка.

Эта история продолжается.

* * *

Много лет назад…

Я ничего не чувствовал.

Наверное, это был самый важный факт в моем состоянии. И я безумно благодарен за него, ведь, будь у меня хоть чуть-чуть больше, чем ничего, эмоций в доступе, не думаю, что смог бы остаться в трезвом рассудке.

Возможность думать возвращалась ко мне постепенно. Осознанность, что появлялась у моего нового воплощения, становилась моей осознанностью. Я учил слова, которыми начинал размышлять, и уже не упомню, мешал ли по первости их с другими, чужими словами моего прошлого языка или нескольких языков.

Первое, что я запомнил — «Роуг», свое имя. Вроде как «хитрец» по значению, хотя скорее уж «прохиндей» или что-то похоже устаревшее, как я догадался. Знал бы еще, как зовут кого-нибудь из окружающих, кроме как «мама», «дед», «он» и подобных слов, которые успешно заменяли мне любые имена собственные. Можно было бы сравнить, насколько я любим, с таким-то имечком. Но, полагаю, достаточно — жил я хорошо и спокойно, обо мне заботились и со мной занимались.

Я родился в каком-то диком общинном обществе какого-то сомнительного на первый взгляд средневековья, так что, если честно, моему воплощению повезло. Я не был рабом или из семьи рабов, вокруг не было голодающих, чумных и иных хворых. А еще я был мужчиной, что в условиях средневековья должно было уже дать мне многое. Хотя к женщинам я не заметил здесь пренебрежения, подобие равноправия уже было. Хорошее средневековье.

Я потихоньку шевелился, запоминал лица людей, что были вокруг. Я не задумывался о времени, наивно полагая, что у меня впереди целая жизнь — на лицах моих родных и «знакомых» не было обеспокоенности, они не казались мне отягченными идущей где-то неподалеку войной или страданиями. Еще было достаточно мужчин, чтобы полагать, что никакой войны нет.

Я запомнил теплую улыбку матери, что беспечно щебетала рядом со мной о чем-то и морщинистое лицо старика — прадеда или деда, а может, пра-пра, что был главой небольшого восточного поселения.

— Ма, то та?

Кто там?

Я испуганно ворочался в колыбели каждый раз, как слышал странные шорохи за окном — те, что еще не мог осознать. Я не мог контролировать этот испуг, да и не сильно стремился, позволяя себе маленькие слабости ребенка. Сознание на удивление легко перестраивалось и я почти не ощущал неудобств детского тела, воспринимая все как должное и с титаническим спокойствием. Возможно, это также было потому, что эмоции ко мне так и не вернулись в полной мере.

Женщина рядом улыбалась, с нежностью глядя на меня, и покачивала самодельную колыбельку:

— Это Дрёма, — объясняла она мне, — она ходит по улицам каждую ночь, заглядывая в окна, гасит свет и забирает к себе тех, кто не спит.

Ее рассказы всегда казались мне немного страшными. Я знал, что фольклор в своем изначальном виде вообще всегда был страшным, но это дела не меняло.

Только спустя какое-то время я понял, преодолев подсознательно остатки лингвистического барьера, что мать лишь завуалированно рассказывала мне о приходящем к людям сне. «Дрёма» — это не существо и не дух на самом деле.

— А, — «хорошо», соглашался я, что беспокоиться не о чем, прикрывая глаза и вдыхая прохладный сквозняк, шевелящий непрозрачные старые занавески.

Мои знания о мире, что смутными воспоминаниями остались вместе с жизненным опытом прошлого перерождения — интересно, почему не исчезли и не забылись — почти ничем не помогали мне понять устройство этого. Я был самым обычным ребенком, с интересом познающим новое. География, язык, национальности, традиции — я хлопал глазами и наблюдал за людьми, пытаясь понять как можно больше и как можно скорее.

Было в окружающих что-то азиатское. Кожа была светлая, но волосы у всех в деревне были темные, да и… просто схожесть какая-то проскальзывала. Хотя телосложение и лица больше европейские, разнообразные. И какой-то единой черты нет.

За то время, что я жил в этой откровенно небольшой деревне, я понял, что нахожусь где-то на востоке Ишгара. Что континенты совсем не похожи на Земные, да и живу я не на Земле вовсе, а в Земном Крае. По сути, одно и то же, но даже определение разное. Круглый ли Земной Край? Какова здесь наука?

Судя по очень слабо развитой медицине и грамоте, которую едва-едва знали несколько человек, занесло меня в довольно отсталое место.

Родился я явно в эпоху раннего средневековья, плюс-минус, конечно, я не мог определить точнее в связи со своей информационной ограниченностью, но то, что от технологического прогресса люди явно далеки — чувствовалось. Я еще надеялся какое-то время, что просто в глубинке, но после — отчаялся. Никаких намеков на торговые связи с кем-то более развитым.

Утверждению, что Земной Край плоский, я в таких условиях даже не особо удивился. Кивнул и решил проглотить какие-либо опровержения вместе с подступающим испугом. Подумаешь, считают, что планета плоская. Как-нибудь… прожил бы. Но о науке больше никого не расспрашивал, решив, что сначала надо подрасти и самостоятельно понаблюдать, а нервы — пусть и казавшиеся мне сейчас канатами — поберечь пока. Лишиться достижений науки и цивилизации в целом было для меня, потерявшего в памяти образы близких, если они вообще были, было обиднее всего.

Но еще я, не удержавшись, узнал, что здесь потихоньку зарождалась — или уже была оформлена — монархия. Но не у меня в деревне. Она была где-то в отдалении от крупных городов и до нее даже сборщики налогов не доходили.

Это подарило мне немного надежды, что там, где-то далеко, наука все-таки больше развивается и я не умру лет в одиннадцать от какой-нибудь чумы.

Религия была похожа на язычество. У нас была небольшая постройка, вроде как подобие храма, где люди молились и куда приносили скромные подношения. Фанатиков не было, жертвоприношений тоже. Мне достался, в целом, неплохой социум. Мирный.

Но я не слишком-то долго прожил с людьми.

Наша деревня уже давно подвергалось набегам другого — разбойного — поселения, что скрывалось где-то в лесах. Меня сильно напрягало такое соседство и иногда раненые мужчины, но какое средневековье без небольших стычек между… племенами? Это даже не средневековье, если честно, а аналог девятого-десятого веков моего прошлого мира. Наверное. Я хорошо учил историю, да только в каком состоянии находится мое нынешнее общество не слишком хорошо разбирался. Много ли понимает ограниченный парой улиц маленькой деревни ребенок об устройстве огромного мира?

Я был непозволительно наивен, позволив себе полностью слиться с детской безмятежностью. И совсем не заботился о подобных вещах. Да и не было смысла в беспокойстве. Что бы я сделал, если смотреть объективно? Дошагать бы до мужчин деревни во время обсуждений — подобия вече — самостоятельно. Куда там, я бы банально не открыл массивную дверь в конце пути.

Но это произошло, когда я уже научился нормально ходить и даже мог немного бегать. Когда я все еще бессвязно лопотал что-то на своем детском полу-языке, однако, отчаянно пытаясь выправить свою дикцию и избавиться от непривычного окружающим построения предложений, подражая взрослым и тому, как говорят они. Я даже завел своих первых деревенских «друзей», пусть это и было бессмысленно и глупо. Мое не особенно выразительное постное лицо обычно пугало детишек-ровесников. Да и не мог я общаться с ними на их уровне, не мог. Взрослые, кстати, повели себя крайне безответственно, но я был впервые рад, что родился в средневековье. Будь я в своем мире, меня бы обследовали миллионы раз, выявляя, в чем причина малой активности и свойственных детям истерик. Здесь такого не было, о таком не думали, просто радовались, что я расту умненьким.

Когда я… почти привык к своему новому дому… они пришли и устроили бойню. Люди казались мне страшными монстрами на фоне горящих хибар. Издавали свои страшные крики, от которых кровь стыла в жилах — как монстры из кошмара. Они — люди и маги.

Волшебники — такие же люди, но много опаснее и сильнее.

Они — особенность этого мира.

В моем поселении магией обладали лишь несколько человек — мой дед и несколько женщин-травниц, включая мою мать, так что я искренне полагал, что магия ограничена здесь лишь некоторым видом шаманизма, «общения с духами» и целительства. Да и среди язычников «магия» была не так уж удивительна, если честно. Я поразительно легко принял ее наличие в мире. Ну, знаете, раз Земля — плоская, то есть и магия, почему нет.

Я ошибся.

Магия была в этом мире как особая форма энергии, эфир.

И она, конечно, использовалась не только во благо, для лечения ран или заговора лекарственных настоев.

Странные твари, что были подконтрольны одному из разбойников, были хорошей боевой единицей — самое оно для разорения чужих поселений. И они тоже были порождением магии. Я это чувствовал — так же ярко, как чувствуешь ветер. Необъяснимо.

Это было действительно страшно. Ужасающая сила, способная при должном могуществе создать катастрофу во всем мире, подобие апокалипсиса.

Люди боялись. Суетились вокруг, кричали. Я тоже. Люди страдали от боли за свою родину — я просто был в ужасе от этого мира.

Мать вынесла меня через черный ход и через дыру в заборе из частокола сбежала из деревни — впрочем, ушла она недалеко. Лишь успела положить меня на странного вида деревянный плот, едва оторвавшись от погони. Эти события уже давно затуманились в моей памяти, если честно.

Стыдно признать, но я едва ли вспомню лицо женщины, что дважды даровала мне жизнь. При рождении и… в тот раз.

Маленький — только я и поместился нормально — но достаточно устойчивый плот был спущен вниз по реке, прочь от разоренной деревни. Я не помню, что было дальше — и никогда мне не случалось узнать, выжил ли вообще кто-то из моего края в тот день, помимо меня.

Возможно, это к лучшему, что я ничего не узнаю об этом безымянном поселении.

* * *

Своей жизнью я был обязан тому, кого мать мягко наказывала мне никогда не встречать на своем пути, с кем не искать встречи. Существу из красивых легенд-сказок, по которым я изучал этот мир, лежа в колыбели. Самому настоящему дракону.

Я рассматривал его наивными детскими глазами, внутри пораженный, что не имею возможности даже испытать страх. Я все еще почти ничего не чувствовал. И, наверное, это все еще было к лучшему.

Он рокотал, будто большой кот, и я улыбался, протягивая руки к огромной морде, объятой тенями. Дракон выхаживал меня своими особыми драконьими методами, вокруг меня клубилась магия, а я даже не понимал, что происходит.

Он осторожно поднимал меня над землей с помощью теней — и сам был объят и окутан ими, прохладными, осязаемыми. Я гладил их рукой и удивленно одергивал ее, не понимая, как такое возможно.

Я вряд ли должен был помнить о первых своих днях с ним, но я помнил — и пляска теней под звездным небом всегда казалась мне чудесным сном, нежели явью. Я всегда скучал по ней.

Дракон был стар, мудр, и, по закону жанра, умел говорить на человеческом. На том языке, на котором говорили местные народы, возможно, он назывался ишгарским, но я не решился сам давать ему название, пусть и окрестил так про себя. Кроме того, что это — Ишгар, я не знал чего-то более локального, вроде названия страны или города. Да и может Ишгар — это вовсе не континент, а целое огромное царство. Кто знает.

Некоторый языковой барьер и просто непонимание человека и животного существенно затрудняло нам общение с моим спасителем в первое время. Я боялся, что в компании зверя и сам озверею, однако — обошлось.

Его звали Скиадрам.

И он решил воспитать меня сам.

Потому что я был магом — он чувствовал это и научил чувствовать меня. И я должен был помочь ему в чем-то.

Если честно, я скептически отнесся к идее воспитания драконом сначала. Уж не знаю, что подумал учитель, но я заметно расслабился, когда узнал, что он собирается использовать меня впоследствии. Это же просто дало мне… некоторую гарантию, что я точно нужен. Я не слишком верил в альтруизм такого существа.

Поначалу.

Мы ушли далеко прочь, как только я немного окреп. Я цеплялся за темную чешую на спине дракона, обвитый тенями и защищенный ими, и не удосужился смотреть по сторонам. Иногда мы потом меняли место обитания — но, я так понимал, ради меня, Скиадрам мог и задерживаться в определенных краях.

Я рос. Учился магии с поразительной легкостью. Я буквально жил ей — вопреки раздражению учителя, я не стремился сражаться с помощью тени, но ощущал с ней глубокое внутреннее родство, используя в более практичных вещах.

— Пойми, Роуг, я не смогу защищать тебя всегда, — увещевал меня учитель и я вставал, признавая его правоту, продолжая тренировки. — Однажды тебе придется сражаться.

Я и сам понимал, что, имея такую огромную внутреннюю силу, не могу просто взять и не использовать ее, но идея вступать в сражение с кем-либо была мне немного… не к сердцу.

Не знаю, как я смог приспособиться к необходимости убивать ради охоты, но это, я чувствовал, был мой максимум.

Было забавно и немного глупо, когда Скиадрам нашел меня в слезах из-за охоты. Он часто хвалил меня, мол, я прирожденный охотник и убийца, но от этой похвалы становилось так тошно и страшно, что я бы предпочел не слушать ее.

— Ты очень добрый мальчик, Роуг, — рокотал дракон. Я подергивал плечами — кто знает.

И все же, пусть я и мог справиться с лесными обитателями — либо удрать от них — мои силы были просто ничтожны по сравнению со Скиадрамом. Я помнил, что люди — далеко не всегда волшебники. И я знал, что среди людей я бы мог за себя постоять. Самоуверенно считал, что это бы было для меня крайне легко.

Однако тут тоже была небольшая проблема.

К людям-то я возвращаться не хотел.

Скиадраму это было лишь в радость. Я не скучал, не просился домой — да и я понимал, что дома у меня больше нет. Мой дом — рядом с учителем.

Мне не требовались люди. И я немного боялся их в этом времени. Жестокие. Еще более жестокие, чем я знал — не скованные законом, моралью, люди средневековья были презренны и отвратительны, жестоки и страшны.

Я просто чувствовал, что даже в родном поселении не смог бы находиться, если бы еще немного подрос. Вышел на улицы и увидел бы, как обстоят дела на самом деле.

Но это не значит, что все людское я отбрасывал. Мой организм отличался от драконьего, и пусть спустя какое-то время я научился поглощать тени и существовать за счет магии, полностью перейти на такую диету мое человеческое тело не позволяло.

Скиадрам приносил мне людскую еду. Научил разводить огонь и охотиться, собирать ягоды и немного разбираться в травах — он учил меня всему, чему я интересовался, а я, в свою очередь, интересовался всем. Но Скиадрам приносил мне хлеб, когда не получалось добыть пищу, и доставал одежду. Она чаще всего была мне великовата, особенно рубашки, так что я носил их с закатанными и частично оборванными рукавами на манер плащей. Об обуви уже думать не приходилось, да и мне она была не сильно нужна — бегать босиком по траве всяко приятнее, чем в обувке, а если идти я не мог — я сливался с тенью и просто скользил под одобрительное хмыканье дракона.

Мой спаситель и учитель был на редкость образован. Скиадрам чертил неразумному мне буквы на земле своим огромным когтем и говорил со мной, пополняя мой словарный запас огромным количеством слов. Я радостно впитывал знания, пока еще мог.

Мы путешествовали вместе, сезоны сменялись, но Скиадрам уводил меня прочь от холодов — в том краю, где мы жили, зимы были очень теплыми. Я не мог не заметить это, ведь по моим подсчетам сезоны уже давно должны были сменять друг друга, а погода вокруг почти не менялась.

Однажды мы вышли к заброшенной деревне.

Это случилось совершенно нечаянно и по моей вине. Скиадрам сказал, что мы остановимся рядом с той горой на некоторое время, и разрешил мне ходить, куда захочу — лишь помнить, что нужно вернуться к рассвету.

Он отпускал меня гулять и охотиться в основном по ночам, так как в это время я был намного сильнее и мог просто исчезнуть, если бы почувствовал опасность. Сам же я неожиданно неприязненно реагировал на яркий свет с тех пор, как начал изучать магию теней — будто бы все мое существо противилось ярким лучам.

Скиадрам не спешил возвращать меня людям, но явно имел с ними связь.

В условиях гипотетической смерти всех моих близких-родных и неожиданных опасностей мира я ощутил себя рядом с ним неожиданно комфортно и сам не спешил уходить. Скорее, даже цеплялся за него, как самый настоящий ребенок, боясь, что останусь один — или что останусь с людьми, но без него.

Но, выйдя к деревне, неожиданно заигравшись и не заметив, насколько далеко отошел от горы, я замер и обомлел.

— Скиадрам, — растерянно прошептал я, чувствуя, что учитель следил за мной в этот раз, почувствовав, что я ухожу слишком далеко. — Что это?

— Проверь, — я не хотел проверять, но на негнущихся ногах пошел вперед, рассматривая старые, заброшенные дома и боясь каждого шороха.

Я прислушался, но тени молчали — из живых здесь была поблизости разве что одичавшая кошка.

Я набрался смелости и прошел почти всю деревню, с каждым шагом ужасаясь все сильнее. Мне было тошно и страшно — разруха вокруг, пробитые крыши, следы, будто бы от засохшей крови — скорее всего это она и была — и еще не побелевшие кости, обладающие характерным запахом разложения.

— Кто… кто сделал такое?

Деревню будто хотели стереть с лица земли.

— Один из демонов Зерефа.

— Зерефа?

Так я узнал о темном маге, подарившем миру орду бессмертных чудищ. Вышел на новую ступень обучения, много слушая о том, как устроен этот мир на самом деле.

Превозмогая отвращение к себе, я нашел немного вещей в той деревне. Походную сумку, хотя, скорее, мешок на наиболее удобной лямке, в которую сложил немного одежды, что более подходила бы мне, веревки, пару маленьких ножичков — вот уж по чему я действительно скучал, когти Скиадрама это совсем не то — немного соли и специй, что нашел в уцелевших домах. Я нашел еще немного сахара, от которого, казалось бы, совсем отвык, и захватил его тоже — вдруг пригодиться. Расческу. Ленты. И так, по мелочи еще чего-то, что практически полностью набило сумку.

— Плохо ли то, что я делаю? — я задрал голову, рассматривая рубиновые глаза Скиадрама, но он промолчал, позволяя мне самостоятельно решать.

Я поискал еще немного — и нашел небольшой клинок, что был мне как настоящий двуручный меч. Осторожно примотав ножны на ленту, я также, как и сумку, взял его за плечо.

— Это так отвратительно, — я чувствовал себя мародером, пусть и понимал, что здесь никому никогда больше не потребуются эти вещи.

— Это все, что ты хочешь взять? — спросил меня Скиадрам, игнорируя самобичевания.

Я уже догадался, что он специально показал мне эту деревню. Специально остановился рядом с ней, зная, что мое любопытство не позволит мне и дальше избегать людей и их поселения.

— Ну да, — я подернул плечами. — Ты хотел бы, чтобы я взял еще что-то?

— Нет, — он покачал головой.

— Я не взял… драгоценности? Деньги? Я не думаю, что они мне нужны, — меня передернуло, ведь я видел украшения и монеты, однако прикасаться к ним показалось мне очень противным.

Босые ноги жгло невидимой грязью, как и руки, и я от одного пребывания в деревне и факта своего «заимствования» некоторых вещей ощущал себя ужасно грязным.

Больше мы не ходили к людям.

А я стал учиться намного усерднее, ведь в мире, где есть волшебство — начал учить меня Скиадрам — им обладают не только люди. Магические существа действительно были опасны, будь то просто животное или же демон. С последними мне просто еще не случилось столкнуться.

— Зачем тебе эта железка? — с интересом спрашивал дракон, глядя, как я пытаюсь махать клинком. Раньше я просто использовал острые тени, однако мне почему-то показалось правильным захватить какое-нибудь более материальное оружие.

Я пожал плечами.

А затем стал активно строгать себе острые тонкие щепки. Метательные. Идея пошла крахом в самом начале — они были слишком легкими. А в деревне, к сожалению, я не нашел ничего, что могло бы мне пригодиться. Лук показался мне слишком неудобным.

Скиадрам был достаточно осведомлен о жизни человеческих существ, кажется, даже много больше, чем я. Иногда мне так казалось. Он заботился обо мне, воспитывал, напоминал о важных вещах — как настоящий родитель ребенку.

К моему удивлению, я никогда не болел, хотя помню, что в первое время своей жизни вполне был подвержен простуде. Скиадрам говорил, что это потому что я не обычный человек.

Не обычный волшебник…

Я улыбался.

С каждым днем мое обоняние становилось сильнее, тени казались мне ближе, падая с дерева я почти не ощущал боли, в то время как любой другой ребенок моего возраста, я был уверен, не обладал бы даже силой и ловкостью самостоятельно залезть на него.

Я понимал, что я не совсем человек, и чувствовал, как перестаю им быть. Но я самоуверенно считал, что контролирую процесс. Однажды я обратился с таким к Скиадраму и он удивился. Мне показалось, что он хотел уверить меня в том, что мне кажется, но передумал. Я понимал, что я не должен знать, как выглядят и как чувствуют себя другие люди, чтобы сравнить свои изменения.

— Тебе не о чем беспокоиться, — и я поверил.

Учитель действительно стал мне близок за время нашего странствия и моего постепенного взросления, обучения.

Да и я ему, возможно. И пусть он и считал меня неженкой, белоручкой, ведь я не лез в заварушки, не пачкался, не рвал одежду лишний раз, да и вообще стремился избегать опасности… я был умен и стремился учиться, был послушен и никогда не доставлял ему хлопот. Я искренне стремился быть достойным, понимая, что, так или иначе, я многим обязан ему, своему учителю.

Не только учителю магии.

* * *

— Драконы долгое время были правителями этой земли, — пророкотал Скиадрам позади, заставив меня испуганно вжать голову в плечи от неожиданности. Я задрал голову, встречаясь взглядом с мудрыми глазами темного чудища и послушно кивнул, показывая, что усвоил информацию.

Скиадрам отвернулся, да и я вернулся обратно к созерцанию утреннего моря, продолжив задумчиво рассматривать его, представляя, как вместо яростных волн и шума прибоя слышу рев волшебных существ. От бликов солнца, пробившегося сквозь низкие тучи, я поморщился. Раньше мне нравились солнечные дни, но сейчас, кажется, сказывалась профессиональная деформация. Прищурившись, я постарался загородить ладонью лицо от света, но не слишком в этом преуспел.

— Что было дальше? — я встал и подошел к дракону, обошел его сбоку и залез на огромную черную лапу. Я вновь задрал голову, рассматривая своего воспитателя. Его массивная фигура прекрасно загораживала солнце, бросая на меня тень. Я улыбнулся. Соотношение наших размеров было таково, что я только так и мог рассматривать Скиадрама — каждый раз едва не сворачивая себе шею.

— Люди, — мне послышалась ответная улыбка в его голосе

Но мне почему-то расхотелось улыбаться. Я перевел взгляд на небо, на облака. Больше их не разгоняют огромные крылья, поднимая разрушительные смерчи и бури. Я знал, что человек — жесточайшее из существ, как бы ни были страшны драконы, так что не обольщался на хэппи энд после такой вставки.

Но тогда все сильнее хотелось спросить — зачем же ты спасаешь меня, Скиадрам?

Ведь драконов почти не осталось. Из-за людей.

— Это люди истребили драконов?

Для меня было понятно, что какой бы сильной магической мощью не обладали драконы, цивилизация всегда догонит. Поэтому я полагал, что волшебники и пушки — оружие страшнее, чем просто пушки.

— Нет, что ты, — насмешливо.

— Нет? — я даже сел от удивления, непонимающе хлопая глазами.

Не люди?

— Наблюдая за людьми, мы захотели мира с ними. Не было причин приносить им страдание, разорять их деревни, сжигать их посевы.

Слишком… утопично. Так не бывает.

— Многие оказались несогласны, и тогда драконы стали сражаться между собой. Война разгоралась, множество земель было уничтожено. Множество драконов навсегда исчезло.

Битвы за идеологию, как избито. Они ничем не лучше людей.

Я прикрыл глаза, но Скиадрам не повелся на это, продолжая рассказ, пусть раньше и был очень чуток к любым изменениям в моей мимике, отслеживая, не нужно ли мне отдохнуть. Он был хорошим опекуном.

— Драконы даровали людям силу, что позволила им сражаться на равных с ними. Защищать себя. Так появились Убийцы Драконов. Как ты.

— Скиадрам…

— Да?

Это звучит слишком ванильно, Скиадрам.

— Неужели не было тех, кто злоупотребил дарованной силой? Неужели тебе никогда не казалось, что драконы… совершили ошибку, когда дали людям столь мощное оружие против себя?

Скиадрам отвернулся, выдохнув пар куда-то в небо, и мне показалось, что обиделся на меня. Я осторожно провел рукой по твердой черной чешуе, не то в знак извинения, не то — утешения.

Мне показалось, что я залез со своим желанием оспорить людское благородство куда-то в запретную тему, поднял то, для чего было еще слишком рано.

— Прости.

— Эта черта будет сильно мешать тебе, Роуг, — неожиданно мягко пророкотал дракон, сворачиваясь в подобие клубка так, что я уже знакомо оказался в самом его центре, опаляемый теплым дыханием. — Тебе нужно учиться видеть больше хорошего. Особенно в людях.

— Я не говорю, что все люди плохие, — тут же замотал головой, — но это… В нашей истории, в нашей природе? Жестокие войны, битвы ни за что, конфликты, в которых страдают невинные. Я просто пацифист, Скиадрам, мне чужды все эти идеи.

— Уверен, ты еще изменишь свое мнение, — он так же мягко продолжил. — Ведь близкие люди и то, во что ты веришь, стоят того, чтобы бороться за это?

— Возможно, — уклончиво ответил, не желая углубляться в эту тему.

Она была очень сложной и я, сказать по правде, не хотел поднимать ее.

Легко сгоряча обещать что-то, бросаться красивыми фразами и словами, но совсем нелегко сражаться за это. Ведь там, на другой стороне, кто знает — может, точно такой же ты? Я не был воином, но всемирная история и ее уроки хорошо отложились в моей памяти, пусть даже в искаженных, почти забывшихся цифрах и статистиках.

— Скиадрам.

— Да?

— Что было дальше?

— Дальше? — я вздохнул и кивнул.

— Дальше. Было ведь что-то еще. Не просто так люди получили силу Убийц Драконов. Как они распорядились ей?

— Ты еще не готов, — покачал чешуйчатой головой дракон. — Всему свое время, Роуг.

— Но, — упрямо вскинулся я.

— Спи, ты устал, — веско оборвал меня Скиадрам.

— Хорошо, — я послушно прикрыл глаза, — тогда расскажи, что было до?

— До?

— До тех событий, о которых я узнаю потом. Как драконы сошли к людям? Хотя бы… как звали первого Убийцу Драконов? — кто же тот рыцарь в стальных латах, что повел за собой этих борцов за мир? И за мир ли они боролись, в отличие от самих драконов?

— Ее звали Ирен.

Женщина?

Я удивленно распахнул глаза, однако потом чуть улыбнулся — ну, хорошо. Женщина так женщина.

— А какой она была?

— Сильной, Роуг. У нее были алые волосы и взгляд, в котором была сила сражаться. А теперь все-таки спи.

Я прикрыл глаза, решив, что на сегодня действительно хватит этих красивых историй, и постарался представить эту Ирен, что могла бы сражаться с драконами. Обучал ли ее дракон, как меня? Как она получила силу первого Убийцы Драконов, что сделала для этого, какой была та сила?

А, не важно.

Кого волнуют эти старые заплесневелые легенды? Красиво, конечно, и я люблю слушать подобное, однако, нужно смотреть в настоящее.

Интересно, есть ли предел у силы Убийцы Драконов? И как долго еще продлится мое обучение у Скиадрама?

Примечание к части

дорогой читатель, чтобы тебе было удобнее ориентироваться по главам, оформление было изменено

теперь первая цифра означает сюжетную арку (первая арка — мир 400 лет назад), а следующая за ней — порядковый номер главы.

Примечание к части

если найдете несоответствие с возрастом в повествовании (назван один, потом другой), укажите в пб

роугу 10 (да, аж 10), венди 6

Венди.

Она была первой, с кем я познакомился в качестве Убийцы Драконов.

* * *

— Скиадрам! — глядя на то, как учитель удаляется прочь, я не нашел ничего лучше, чем заорать прямо с вершины обрыва. — Куда мы так спешим, Скиадрам?!

Он быстрым драконьим шагом продвигался по огромному ущелью и я понимал, что двигаться в том же темпе мне будет проблемно. Я едва успел собрать вещи, как он уже ушел.

Я соскользнул в тень, точнее, просто поскользнулся и упал в нее, чтобы не удариться, «влившись» в землю. О грациозном показушном входе и выходе не было и речи. Но это же было показателем моей сноровки. Какое дело до понтов? Их можно сделать, просто приосанившись и состроив лицо посерьезнее, а вот сливаться со своим элементом на грани рефлексов — это ли не повод для учительской гордости?

Наверное, это единственное, в чем я превысил его ожидания.

Тени мне нравились.

Пользуясь моментом, я рискнул и спустился прямо по тени обрыва, намного быстрее переместившись к учителю.

Так же с помощью тени я забрался ему на спину, чувствуя, как тень Скиадрама буквально подсаживает меня, помогая удержаться, и устроился поудобнее, появляясь уже верхом на драконе. Такое мастерство мне только снилось, однако и так я, по его словам, освоил элемент на отличном уровне.

Большинству волшебников действительно требовалось слово, чтобы колдовать. Я же управлял элементом чисто инстинктивно, и слова мне требовались только для очень уж затратных атак.

Как это вообще происходит и почему нужны именно эти слова, я не знал. Скорее всего, это было завязано на концентрацию или являлось самовнушением. Скиадрам с моих выкладок только посмеялся и сказал, что я думаю как настоящий дракон.

Неплохо, наверное.

— Время на исходе.

Тогда я не придал значение этой фразе, решив, что мы просто немного опаздываем по делам.

Я… ошибался.

— Эй, Скиадрам?

— Мы идем на важную встречу, — пророкотал учитель, решив таки объяснить мне более подробно, куда мы идем, — ты познакомишься кое с кем.

— Зачем?

Наверное, правильнее было бы начать узнавать подробности, однако я был не очень правильным в этом вопросе.

Новость о том, что мы идем с кем-то знакомиться, мне сразу не понравилась. Я в последнее время ощущал себя крайне маленьким и слабым, так что совсем не хотел встречаться с кем-нибудь разумным, пока не стану достаточно силен. Пусть во мне и горел маленький огонек интереса: насколько я слабее других, не Скиадрама — он легко гасился здравой осторожностью.

— Роуг, — наставническим тоном начал дракон, вздохнув, — ты ребенок, и, пусть ты не осознаешь этого, но ты намного ближе к людям, чем считаешь. Ты человек, ты ведь понимаешь это?

Вообще-то я прекрасно осознавал себя. И я уж точно являлся человеком.

Но это была та самая часть родительского непонимания, наверное, когда взрослый просто считает себя умнее ребенка, не задумываясь о его мотивах. Скиадрам уважал мое мнение и искренне хотел сделать мне, как лучше, так что я не мог винить его за небольшие ошибки в понимании… детеныша. Все же, я действительно не вел себя как нормальный ребенок. Такая замкнутость вполне могла показаться ему отклонением. Учитывая мои нелестные отзывы о других людях…

Я напрягся.

— Скиадрам, — кашлянул, прочищая горло, так как в нем неожиданно запершило. — Ты хочешь отдать меня людям?

— Нет, — я облегченно выдохнул. — Я хочу познакомить тебя…

— С людьми?

Дракон раздраженно встряхнулся, да так, что я кубарем скатился с его спины, едва успев сгруппироваться для получения минимальных травм. Потирая шею — и как не свернул? — я возмущенно вскинулся, пусть и понимая внутренне справедливость действия учителя. Я его достал.

— Прости.

Скиадрам прикрыл глаза, принимая извинение, но помочь мне не спешил, как и не предлагал вернуться на спину. Я послушно пошел своим ходом, пусть это и существенно тормозило нас.

Некоторые драконы любили людей, это я знал. Скиадрам явно был из их числа.

Причем мне иногда казалось, что людей он любит много больше, чем я.

— Так с кем ты хочешь меня познакомить?

— Для начала с Небесным драконом Грандиной.

— О, я помню о ней, — я радостно ухватился за тему, еще больше радуясь от того, что мой новый знакомый будет — дракон.

— Откуда? — неподдельно удивился учитель, даже остановившись.

— Ты называл ее имя, когда рассказывал про своих единомышленников.

— Вот как…

Моя избирательная память функционировала на все сто процентов, когда речь заходила об устройстве мира. И, так как имен было не так уж много, я практически все запомнил, часто прогоняя в памяти уже узнанное, чтобы не забыть. Если бы у меня была бумага и принадлежности для письма — я бы записал это, но чего не было, того не было. И так хорошо живется. Не хочу давать Скиадраму повод посылать меня к людям еще раз.

Грандина была, возможно, товарищем Скиадрама. Не знаю, как у них с более теплыми отношениями между собой, но они оба были ярыми приверженцами идеологии «мира». Не сказать, что мне, пацифисту, это не нравилось. Но уж больно наивно звучали эти идеи на данный момент. И слишком уж мало я знал для этого.

Как давно появился первый Убийца Драконов?

— Грандина, как и я, взяла на воспитание ребенка, — после довольно продолжительного молчания посвятил меня Скиадрам.

— Вот как, — теперь уже я задумался.

— А как же «это человек»? — темная тень, подкравшись со спины, насмешливо толкнула меня, едва не уронив, а учитель передразнил мой настороженный тон. Я вытянул руку, хватая тень, и осторожно опустил ее обратно в землю, присев и погладив на прощание, будто живую.

Скиадрам что-то хмыкнул позади, глядя, как бережно я обращаюсь с элементом.

— Это ребенок, — распрямившись, подняв палец вверх я, покачав головой и развернувшись лицом к учителю. — Мне не нравятся взрослые жестокие люди, думающие лишь о себе и своих эгоистичных желаниях. Но это не значит, что все люди такие. И что все люди — мне не нравятся.

— Вот как, — Скиадрам покивал одобрительно, будто не слушал эти мои оправдания каждый раз, когда я говорил о людях плохо.

И даже позволил залезть к себе обратно на спину.

Путь был неблизкий.

Во время перелетов я впервые задумался о том, что, на самом деле, не смогу держать дистанцию с людьми всегда. И о том, что, возможно, смогу завести друзей. Человеческих.

Эта идея мне понравилась, так что узнав, что ученица Грандины — девочка, я начал придумывать план наиболее правильного подхода к ней. Скорее всего, она такая же дикая, как и я. Я волновался, что покажусь ей несколько навязчивым в желании увести отношения в плюс, все же, отрицательных знакомств мне хотелось иметь как можно меньше.

Я вообще предпочитал нравиться окружающим, если была такая возможность.

* * *

— Грандина!

— Скиадрам!

Две огромные волшебные твари ощерились друг на друга и я испуганно вжался в учительскую чешую, боясь, что меня просто размажет в случае их конфликта. Однако драконы далее вели себя вполне мирно, будто не были готовы инстинктивно броситься друг на друга и порвать.

Я осторожно скатился с массивной драконьей спины и выглянул из-за Скиадрама, рассматривая его знакомую. Грандина была едва ли не крупнее учителя, чему я немного неприятно поразился, но потом заметил, что она имела некоторое структурное отличие от него — вместо чешуи и теней ее покрывали белоснежные перья и пух, да и в принципе она больше напоминала гибрид птицы и какого-нибудь грифона, нежели «классического» чешуйчатого дракона.

Грандина осторожно опустилась на землю и сначала я не понял, зачем, даже подумал, что это какое-то ритуальное уважительное приветствие. Но все оказалось проще, когда я заметил маленького всадника и на ней тоже, а потом и опомнился, что, вообще-то, чувствую запах человека.

Запах человека.

Я схватился рукой за огромную лапу учителя, опираясь на нее, и погладил пальцами холодную чешую, настороженно рассматривая любопытно подавшуюся вперед девчонку. У нее были длинные, поразительно ухоженные волосы забавного синего цвета. Разве у людей такие бывают? Видимо, бывают.

— Привет, — бесстрашно шагнула она в мою сторону, протягивая ко мне руки. Грандина настороженно следила за своей воспитанницей и я невольно поразился этому чувству причастности, материнской заботы, которое будто бы витало в воздухе вокруг них.

Еще раз неосознанно проведя рукой по темной чешуе Скиадрама, я отстранился от него и сделал несколько уверенных шагов вперед, никак не выдавая свое волнение.

— Привет, Венди, — я выдавил слабую улыбку, осторожно протягивая девочке руку для пожатия — не знаю, зачем.

— Ты знаешь меня? — девочка настороженно вскинулась, замерев и пристально сощурившись.

Не знаю, что она там увидела, но я бы на ее месте сложил не самое лучшее впечатление. И были вполне веские причины для этого.

Со своими короткими лохматыми волосами, которые я кое-как стриг клинком и иногда только расчесывал, в рубашке, которая больше походила на плащ, доставая мне практически до колен, рядом с ней, такой чистенькой и аккуратной, в сарафанчике по размеру, я неожиданно показался себе последним дикарем и натуральным «маугли».

Венди была намного младше меня, так что я, подумав, сложил вполне жизнеспособную логическую цепочку — Грандина активно пользовалась помощью людей, заботясь о своей воспитаннице, в отличие от Скиадрама, который, оказалось, избирательно прислушивался ко мне в этом вопросе. Я желал избежать контакты с людьми по максимуму, так что учитель потакал мне в этом вопросе, позволяя жить самостоятельно.

Однако, глядя на такую… чистенькую и аккуратную Венди… я немного устыдился.

Вот же дикарь, и правда.

— Скиадрам рассказывал мне о воспитаннице Грандины, — я чуть склонил голову в знак уважения к ее статусу Убийцы Драконов.

Мне показалось правильным показать, что я признаю ее равной, пусть в этот момент я и чувствовал себя отчего-то намного сильнее и опытнее.

Во мне зажегся какой-то тщеславный мальчишеский огонек пренебрежения, которое бывает у дворовых пацанов к чистеньким девочкам в сарафанчиках — наверняка беспомощным избалованным неженкам. Но я усиленно давил в себе подобные мысли, ведь Венди, как и я, жила с драконом, а тут волей неволей не станешь избалованной неженкой.

— Меня зовут Роуг. Будем друзьями, Венди?

Это была чистой воды импровизация. Я понимал, что у детей это легко — просто предложить и все, вы, действительно, уже друзья. Но реакция Венди меня поразила.

Она же неожиданно сорвалась с места и почти сбила меня с ног, неожиданно крепко обнимая. Я едва не упал в тень от неожиданности, совсем отвыкший от каких-либо прикосновений. Я понимал, что я довольно тактильный, да и Венди, судя по всему, скучала по людям, но все равно не знал, как среагировать. Растерянно поднял взгляд на напрягшуюся Грандину и нашел в себе силы успокаивающе улыбнуться наставнице девочки, осторожно опуская руки на спину Венди и приобнимая ее в ответ.

* * *

Весь тот день я провел, как в каком-то тумане, послушно следуя за Венди.

Она же, как говорится, «дорвалась» до живого общения. С упрямством настоящего ребенка и эмоциональностью настоящего человека она тормошила меня, требовала внимание, искренне расстраивалась, если меня не интересовало что-то.

Я всячески демонстрировал свое дружелюбие к ученице Грандины. Как мог.

В основном я рассказывал ей что-то, когда ей было интересно, послушно слушал, если она сама хотела что-то мне рассказать. Но, все же, Венди была морально много младше и неопытнее, а дракон не могла дать ей полные знания о мире, так что я неотступно следовал за ней и отвечал на многочисленные «почему».

— Роуг, почему небо голубое?

— М, — я едва не ударил себя ладонью по лицу, к вечеру уже осознав, в какую засаду попал, однако послушно принялся объяснять то, чего не знали даже драконы.

Благо, их не было поблизости, так что никто не мог упрекнуть меня в сомнительных знаниях.

Я пошарился в сумке и достал стекляшку — кусок битой бутылки, донышко от нее, которое обычно использовал как подобие лупы, если требовалось развести огонь.

— Смотри, Венди, — я покрутил стекло и наконец смог разместить его так, чтобы появилась маленькая радуга, — это свет. На самом деле он состоит из семи цветов — красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего, фиолетового. В небе его очень много и он рассеивается. Так получается, что остальные цвета рассеиваются сильнее, чем голубой, поэтому мы их не видим в обычное время, а небо кажется нам голубым. Но после дождя, когда в небе скапливается много влаги, появляется радуга — это остальные шесть цветов отражаются от воды и показываются. Понимаешь?

— Угу, — я видел, как напряглась девчонка, пытаясь усвоить информацию, и понадеялся, что смог достаточно адекватно ее преподнести.

И понадеялся, что, когда мы выйдем к людям, окажется, что их прогресс уже дошел до цветового спектра и линз, потому что оказаться в отсталом обществе какими-нибудь еретиком и еретичкой мне с Венди совсем не хотелось, будь мы хоть десять раз учениками драконов.

Я не стал грузить ее еще чем-то, переведя тему в более понятное и близкое современному миру русло:

— Пошли к воде, посмотрим на лягушек.

— Угу!

Венди, однако, была очень образована в своем направлении. Она много знала о травах и была, как я понял, целительницей, прекрасно освоив свое волшебство. В отличие от меня — неудавшегося боевика.

Волшебство излечения — это было здорово, я искренне пожалел, что тени никак не способствуют целительству, так что выучить его мне никак не получится. Но тут уж, как говорится, каждому свое, я и так ощущал себя безумно крутым по сравнению с обычными людьми.

Венди знала немного о ядах — собственно, она же умела их как-то лечить — и, согласившись на мою авантюру, придумала средненький парализующий яд из тех запасов, что были у нее с собой, и тех, что мы нашли поблизости. Сильнее в полевых условиях не сделаешь, но и то хлеб. В тайне от драконов мы «нахимичили» нужный состав и я осторожно вымазал в нем свой клинок, оставив рядом с вещами сохнуть на солнышке. Причем сделать это все без толковой посуды и каких-либо защитных средств было той еще задачкой.

А еще я научил Венди плести венки. Осторожно сплетал разноцветные полевые цветы, путаясь в пальцах, но упорно вспоминая сам, как это делается. Девчонка была в полном восторге, когда я водрузил «корону» на ее буйную голову и тут же умчалась красоваться перед Грандиной, что устроилась со Скиадрамом неподалеку, кажется, наслаждаясь возможностью скрасить свое время высокоинтеллектуальной беседой.

Я устало вздохнул, дотронувшись пальцами до щеки, которая сегодня не переставая болела от непривычной улыбки.

Я уже и не помнил, когда еще мне требовалось так активно использовать мимику. Скиадраму-то было, в принципе, наплевать на мое постное лицо. Он и сам-то не особо корчил рожи.

* * *

Оказалось, что Грандина и Венди не живут в этих краях, а пришли издалека, как и мы с учителем. И встреча не являлась ничьей целью изначально. Но дальнейший путь нам, раз уж мы поладили, полагалось преодолеть вместе. Причем говорилось об этом очень обрывисто, тема легко сменялась, нас отвлекали какими-нибудь мелкими заданиями.

Я не мог ни о чем расспросить Скиадрама, приняв на себя роль няньки для Венди вопреки несколько ревнивому взгляду Грандины. И в какой-то момент она, ученица Небесного дракона, даже начала меня раздражать, пусть и была очень умным и понимающим ребенком. Но все же ребенком.

Я не был ребенком. И даже подростком не был. Я был умнее, я разговаривал на равных с учителем, и пусть иногда по сравнению с его мудрым рубиновым взглядом казался себе ничтожной букашкой, по сравнению с настоящим человеческим ребенком я был слишком развит.

Венди ничего не могла мне дать, так казалось.

Да, я, пытался вести себя с ней сначала относительно на равных. Позволял себе детскую наивную восторженность миром, свойственную моей знакомой, но в итоге все равно не смог долго продержаться. Слишком расслабленно, слишком наивно. Слишком безразлично. Да и разница в возрасте в четыре года — шутки ли? Это через лет пятнадцать будет уже почти незаметно, а сейчас — весьма значительно.

Я одергивал ее, когда она босиком бежала к воде, не замечая, что у кромки — острая галька. Я закатывал глаза и таскал ее на спине, когда она уставала, вновь слишком далеко отойдя от наших воспитателей в прогулках со мной. Я помогал ей привести в порядок волосы и делал ей эти дурацкие венки, которые ей так понравились, но никак не удавались. Я отвечал на миллионы детских почему и никак не мог вставить ответный вопрос — да и казались мне мои собственные вопросы к ней крайне… неправильными.

Она спрашивала о таких пустяках, что я не мог не ответить. Я же хотел научиться чему-то полезному — разбираться в травах, правильно их хранить, определять яды. Все же, Скиадрам специализировался совсем на другом и я знал лишь «базу» для выживания в лесу, не углубляясь в это особенно сильно.

Но эта наука передалась ей от Грандины, как целительнице, и мне казалось некрасивым лезть в чужую школу волшебства со своими «тоже хочу».

Но, все же, Венди дала мне несколько важных уроков в другом.

Она напомнила мне, с моим откровенно ущербным эмоциональным набором, самое главное. Что такое быть человеком.

Я помню, как в первое время рядом с учителем все боялся, что «озверею» без людей. Что же, кажется, я почти озверел, совсем не заметив этого. Я забыл о том, какими другие люди могут быть шумными, яркими, живыми.

И тоже почувствовал себя, когда вспомнил, чуть более живым, чем был.

Меня впервые стала беспокоить моя отрешенность. Я словно заново вспоминал, что вот он я — человек. Вместе с обучением Венди я вспоминал свое собственное — далекое и подернутое дымкой, но… мое. Родное. Я тоже был таким — и тоже мог фонтанировать эмоциями. А теперь — не мог.

И впервые мне показалось, что это совсем не защита, а настоящий дефект. Я понимал, что свихнусь иначе, но мне стало так горько, что я жил все это время… будто по инерции.

Меня уже не раздражало постоянное тормошение со стороны Венди. Я охотно ходил рядом с ней, стремясь зацепиться за это чувство «жизни» рядом с девчонкой.

— Роуг, — однажды серьезно сказала мне Венди, — тебе нравится моя тень?

Я не понял, отчего она задает такой вопрос. Венди показала пальцем вниз и я послушно опустил взгляд, с удивлением заметив, что… Солнце падает так, что я стою прямо на ее тени.

— Прости?

— Ты всегда так. Я думала, ты специально, — она задумчиво приложила палец к губам и принялась объяснять мне свои наблюдения. — Я заметила, что тебе не нравится солнце. Но даже так, в последнее время ты всегда оказываешься рядом с моей тенью. Даже на привале, даже если можно спрятаться под дерево, что намного удобнее, ты все равно каким-то образом оказываешься рядом с моей тенью. Не замечал?

— Прости, — я откровенно растерялся.

Хорошо хоть она не подумала чего-то неприличного. Она о неприличном и не знала, но... что-то как-то стремновато.

Я и правда не замечал. Я прислушался к себе, с испугом решив, что могу неосознанно вампирить «живую» магию Венди, но нет, я просто… сливался чуть-чуть с ее тенью. Как обычно, когда ухожу в землю, сливаясь с другими тенями. Но в отличие от других теней, тень Венди была…

Приятнее.

— Наверное, мне и правда нравится твоя тень. Прости, я постараюсь это контролировать.

Наверное, это неловко.

* * *

Скиадрам заметил, что я изменился за время общения с Венди. Он сказал, что мне идет на пользу общение с человеком. Что я, оказывается, более смелый, чем ему казалось, и что я стал взрослее, когда мне понадобилось заботиться о ком-то еще, пусть он и удивлен, что я так внезапно решил позаботиться об ученице Грандины, все же, я такой же ребенок. Ха-ха.

Он сказал, что я очень ответственный мальчик и он рад, что я не утратил своей доброты, которую демонстрировал в начале нашего знакомства.

Учитель наконец увидел, что я не просто трус и белоручка, а просто умею рассчитывать силы. И мне льстило его едва заметно изменившееся отношение.

Это была… гордость?

Мы двигались много медленнее, чем если бы шли только вдвоем со Скиадрамом, и я невольно позавидовал Венди, к которой ее наставница прислушивалась крайне чутко. Девочка легче уставала, а также была несколько ограничена в возможности передвигаться на спине своей воспитательницы, в отличие от меня, привыкшего к различного рода нагрузкам и способного держаться на драконе во время полета долгое время.

Ночью, когда Венди утомилась и заснула рядом с Грандиной, а мы массово устроили привал, я осторожно подкрался к учителю и обошел его, устроившись рядом с огромной мордой.

— Скиадрам, — тихо позвал, проверяя, не спит ли дракон. Он шевельнулся и открыл глаза, показывая, что слушает. — Куда мы идем?

Ответом мне был тяжелый вздох.

Мы шли уже около недели и я непроизвольно заметил, что отношение драконов изменилось. Сначала мне казалось, что дело только в Скиадраме, но и Грандина все легче отпускала Венди со мной. Не потому что усмирила свою материнскую ревность.

Просто…

Будто они специально подстроили все так. Свели нас, задурили, заставили окунуться в интересный мир дружбы, временно забыть о наставниках, почувствовав большую «волю».

— Ты все поймешь, Роуг. Я уверен, ты уже догадываешься.

— Мне беспокойно, — признался я, задумчиво рассматривая темноту леса.

Было несколько… неприятно понимать подоплеку происходящего.

— Там, куда мы идем, все изменится, да? Скажи мне, вы ведь ведете нас к людям?

Прежде, чем Скиадрам успел привычно задавить мою паранойю, я требовательно уставился на него, отбив шутливое касание огромной лапы целой волной теней, подняв их из земли и выставив на манер щита.

— Ответь мне. В этот раз я прав.

— Ты стал уже совсем взрослым, — пророкотал дракон. — Вы растете так быстро… Ваше обучение подходит к концу.

Он легко сломил мой теневой щит, едва-едва надавив на него, и он клубящейся дымкой опал к земле. Я зажмурился, но Скиадрам до меня не дотронулся, отстранившись всем телом.

— Скиадрам, — снова позвал я учителя, но он больше ничего мне не ответил, устроившись на ночлег.

Мне было горько.

Обидно.

Неужели он хочет оставить меня? Почему, разве я не был послушным? Разве Грандина не любит Венди? Разве не понимает, что она еще маленькая, что ей рано в самостоятельную жизнь?

Разве Скиадрам не хотел, чтобы я помог ему в чем-то?

Я поборол обиду и взглянул на ситуацию максимально отстранено. Вдохнул. Выдохнул. Мне хотелось пойти на конфликт, кричать, заставить его рассказать мне все полностью, ведь я ничего не понимал, но я доверчиво прилип к темной прохладной чешуе и прикрыл глаза, тоже готовясь ко сну.

Я не хотел с ним ссориться.

— Спасибо тебе. За все. Я рад, что ты был моим учителем. И даже если ты оставишь меня, я все равно буду также благодарен тебе, как сейчас. Просто я… не хочу расставаться с тобой. Разве я готов, Скиадрам?

* * *

— Так значит, ты вообще не помнишь других людей? — когда уже было очевидно, что впереди нас ждут сородичи, завел я разговор о человечине с Венди.

— Нет, но я знаю, что мамочка Грандина взяла меня на воспитание совсем маленькой.

— «Мамочка»? А поч-

Я осекся.

Небесный дракон грозно сверкнула на меня глазами, будто обещая адские муки, если я разрушу святую наивность ребенка и заикнусь на тему «дракон не может быть мамочкой», и я покачал головой, признавая, что это не мое дело — как кому кого называть.

— А ты?

— Я помню, — ответил. — Все помню…

— Правда?! Расскажи, расскажи! Какие они!

Теперь уже и Скиадрам смотрел на меня грозно, но уж его-то взгляд я легко выдержал и прекрасно понял.

Я не буду настраивать Венди против людей.

— Они… очень разные, — все, на что меня хватило.

— Ясно, — что-то поняв по моему лицу, серьезно кивнула девочка, больше отчего-то не расспрашивая меня.

Уже позже я узнал, что Венди решила, будто бы я скучал по своей человеческой семье, раз помнил ее. Я не стал разуверять.

— Здесь мы разделимся, — неожиданно провозгласила Грандина на девятый день пути, переглянувшись со Скиадрамом.

Это было… немного странно, так как я помнил — мы должны были дойти до конечного пункта вместе. К людям. Нет?

Венди сильно расстроилась, да и я несколько растерялся. За то время, что было у нас в качестве привала, она сплела мне какой-то кривой, скособоченный венок, после чего со слезами водрузила на голову. Я же решил оставить ей на память о себе что-то более материальное, и, подумав, достал из сумки одну из лент, когда-то давно прихваченных в деревне. Я планировал использовать их в качестве перевязи для оружия или чего-то такого, практичного, но красивую рубиновую ленту — «прямо как ваши со Скиадрамом глаза, Роуг» — я осторожно вплел в ее волосы.

— Ухты! — Венди крутилась у небольшого пруда, все пытаясь рассмотреть свою новую прическу. — Как ты это сделал?

Я на травинках учил Венди плести косы, и еще через час мы окончательно разошлись. У меня были слишком короткие волосы, чтобы девчонка могла заплести мне что-нибудь в ответ, но я пообещал, что чуть-чуть отращу их, чтобы в следующий раз у нее все получилось.

— Значит, мы еще встретимся? — с надеждой.

— Конечно, и, уверен, очень скоро, — я пожал плечами, легко потрепав девчонку по голове, но осторожно, чтобы не испортить с трудом заплетенную ей «красоту». — Боюсь, я даже не успею отрастить себе волосы для косы, — подмигнул.

Отращивать я ничего не хотел, на самом-то деле, просто она реально сильно расстроилась, когда поняла, что мне такое не заплести.

Так мы и разошлись.

Стинг.

Человек, которого я смогу назвать братом, свет, тенью которого я мог стать.

Мог бы.

* * *

Мое путешествие со Скиадрамом было недолгим.

Мы остановились рядом с маленькой заброшенной деревенькой. От воспоминаний меня немого замутило, однако несколько домиков на отшибе рядом с речушкой никак не напоминали целое разрушенное поселение. Да и домики были скорее обветшавшими старыми лачужками-сараями, которые банально оставили, переехав в более крупные центры, нежели разоренными. Если и вовсе они не были построены для тех, кому после трудового дня в ближайшем поле требовалось просто переждать ночь.

Скорее всего так и было.

— Зачем мы здесь?

— Здесь ты должен будешь получить свои последние уроки, — ответил мне Скиадрам.

Я покивал.

Я не задумался о том, что уроки станут действительно последними.

— Обустраивайся, — кивок в сторону дома, — и вспоминай, как жить здесь.

— Хм, — я обернулся на учителя, а потом… неожиданно хитро ухмыльнулся, прямо в лицо дракону. — Это проверка?

— Проверка? — притворно удивился Скиадрам, будто бы не понимая, о чем я.

И правда, что может быть такого? Разве что мой совсем младший и несознательный возраст, в котором я попал к дракону.

Я мог быть гением, но не один гений не помнит, как в младенчестве лежал в колыбели, наблюдая за окружающими. То же касается ранних годов жизни. Наверное…? По крайней мере, наблюдать, как надо убираться и вести хозяйство никто в детстве точно не планировал, как мне кажется.

— Я хотел бы дать тебе больше знаний, — неожиданно тихо пророкотал дракон, устраивая свою морду рядом со мной. Я неосознанно погладил его по чешуе где-то на щеке и вздохнул.

— Ты и так много сделал. Не беспокойся, я помню, как быть человеком. Тебе хочется, чтобы я все умел, как другие люди, да?

— Да. Я хотел бы, чтобы мой ученик был лучшим.

Он говорил это так, словно желанию никогда не было суждено исполниться. Это не было чем-то обидным — мне было физически сложно обидеться, пусть такие слова и царапали мои эмоции немного.

Больше волновало то, что все подобные оговорки будто бы подводили меня к какой-то мысли, но я никак не мог понять, к какой. Естественно, для каждого дракона лучшим станет тот, кто воспитан лично. Я не смогу стать лучшим для всех, да и учитель без того гордится мной. Он достаточно уважаем, как я определил из их с Грандиной общения, и достаточно стар, даже по меркам дракона. Значит, дело не в этом.

Хотя, насколько я помнил, заправлял всей идеей Игнил. Вроде как он был инициатором и главным борцом за права человечества.

Возлагались ли какие-либо особые надежды на ученика Игнила?

Может, Скиадрама задевает это? Изначальное неравенство?

Я стал замечать его задумчивость на эту тему уже после того, как пообщался с Венди. И это натолкнуло меня на определенные мысли. Неужто я окажусь среди них самым старшим, или еще что-то такое?

Будет номер, если я не только морально, но и физически окажусь действительно старше остальных Убийц Драконов.

— Я стану, — неожиданно заявил и сам удивился от собственного упрямства в голосе.

Учителю хотелось бы видеть меня таким. Идущим впереди, настоящим бойцом. Я не безрассудный драчун, конечно, но проявить немного больше смелости и решительности вполне можно. Я… постараюсь.

Только вот мне как-то совсем не свойственно было желание пробиваться вперед и гнаться за славой лучшего. Так что непонятные размышления Скиадрама остались такими же непонятными, как и были, и все эти мои догадки, возможно, не стоили ни гроша.

— Постарайся, — пророкотал дракон одобрительно, и я с удивлением заметил, что он… воодушевился? — А сейчас иди, давай, проверь обстановку.

— Угу, — я послушно пошел в сторону ближайшей лачуги.

— А затем сходи в лес и найди обед.

— Хорошо-о, — я закивал, на ходу доставая, на всякий случай, клинок, который мы «усовершенствовали» с Венди.

Проверив, крепко ли держится лента на ножнах, я перекинул ее через голову, так, что оружие снова оказалось у меня за спиной, и вошел с сумкой наперевес в дверной проем наиболее крупной хиженки. Совсем старая трухлявая дверь отвалилась, стоило мне дернуть за нее. Я испуганно отскочил под сдержанный смех Скиадрама, а потом уже более смело, принюхиваясь к запаху старого дома и прислушиваясь к теням, вошел.

Дом был обычный. Сожранная молью постель, покосившиеся полупустые шкафы, какие-то жучки в банках с остатками круп, какие-то тараканы и прочая жуть, какие-то мерзкие мокрицы рядом с умывальником. Пыльный пол. Полусгнившие доски, казалось, провалятся, стоит топнуть посильнее.

Остатки занавесок.

Я завороженно замер, глядя на занавески.

Они слабо колыхались от ветра, что задувал через растрескавшееся стекло в покосившихся оконных рамах.

Где-то на грани слышимости мамин голос пропел колыбельную. Я смотрел на занавески, а они казались мне теми самыми занавесками из прошлого, на которые я смотрел в детстве. Мотнув головой, прогнал воспоминание и слабо улыбнулся.

Я обошел все помещения, осматривая разруху, оставил сумку рядом с порогом и вышел, не оборачиваясь.

Надо бы прибраться, если мы планируем остановиться надолго.

Но что-то подсказывало мне, что информировать меня никто не будет о том, на сколько мы здесь. Да и вряд ли сам Скиадрам знает.

Драконы в некоторых вещах никогда не были мне понятны. Особенно в их отношениях к странствиям. Казалось, что Скиадрам, что Грандина, шли просто тогда, когда левой пятке хотелось — днем, на рассвете, сворачивая ночлежку глубокой ночью.

Ну, кто их знает. Мне еще многое неведомо.

Трава под ногами еще была покрыта утренней росой, и я не отказал себе в удовольствии запустить в нее пальцы, собирая прохладную влагу. Затем принюхался, пытаясь определить, есть ли тут какая-нибудь живность, и направился в лес, мельком глянув на устроившегося неподалеку Скиадрама.

Еще одна не совсем ясная мне вещь — чем он питался. Я редко видел его за охотой, да и ел учитель весьма мало, даже если охотился. Скорее, для вида.

Будто и не огромная тварь размером с высотку. Это какой должен быть метаболизм медленный, чтобы такого количества пищи хватало?

Жаль, что если я спрошу, он не ответит. Знают ли драконы про «метаболизм»?

Охота в этот раз увлекла меня довольно сильно. Испуганные появлением дракона, лесные жители попрятались, кто куда, однако за время путешествия с Венди я совсем расслабился и забыл о том, что следует поддерживать небольшой запас еды в сумке. Так что от того, выслежу ли я кого-нибудь, реально зависело мое пропитание.

* * *

— Скиадрам, а сколько всего таких, как мы? — я увлеченно чертил ножиком замысловатые рисунки на коре какого-то дерева, однако нашел силы оторваться от занятия и задать интересующий меня вопрос.

— Зачем тебе это?

— Ну, должен же я знать, — я позволил себе улыбнуться, — сколько еще венков меня заставят плести, — пошутил.

Естественно, Скиадрам прекрасно понимал, что количество Убийц Драконов интересует меня не только с целью подружиться с каждым, но и из-за того, что все еще пытаюсь просчитать их загадочные планы.

— Пятеро.

— Определенное число важно, или просто так получилось?

— Так получилось, — не факт, что он ответил честно, однако я предпочитал верить учителю.

— Ясно.

Значит, помимо меня, Венди и ученика Игнила — того самого, с которого все началось и о котором я как-то мельком услышал, мол, именно с Огненного Дракона пошла мода брать на воспитание детей — есть еще двое.

Тень. Огонь, Воздух — уже известные мои коллеги. Может ли быть так, что оставшиеся двое будут с элементами Воды и Земли? Тогда очевидно, что я выделяюсь. И, вполне вероятно, с этим может быть связано еще что-то.

Уж нет ли у меня какого-нибудь особого предназначения во всей этой истории?

Я углубился обратно в размышления о том, что же предстоит нам всем в будущем.

— А я встречусь с каждым? — будут ли меня знакомить с ними так же, как с Венди? Была ли это случайность?

— Однажды… да, — как-то расплывчато.

— А сейчас?

— Нет.

— Почему?

— Не все драконы любят, когда заходят на их территорию.

— Ясно.

Я надолго замолчал, позволяя Скиадраму посчитать, что разговор окончен. Значит, меня не будут знакомить с каждым индивидуально.

Хотя мне бы… наверное, действительно хотелось увидеть их. Как можно скорее увидеть других Убийц Драконов, сложить недостающие паззлы и понять, что происходит. Да и просто… увидеть людей.

Я откинулся на траву, прикрывая глаза и вслушиваясь в шелест ветра. После знакомства с Венди у меня осталось еще немного немотивированных сомнений, в природе которых разобраться было сложнее, чем в собственной эмоциональной каше.

Возможно, мне только казалось это, однако…

Венди… показалась мне… большим человеком, чем я.

Я втянул носом воздух — и привычно определил, какие животные находятся неподалеку, их запах принес мне ветер.

И это было ненормально.

Такого не было раньше. Не потому, что я был неопытен и еще не умел чувствовать лес, тени — потому что я чисто физически, биологически не мог иметь такое чуткое обоняние.

Опасения меня действительно гложили.

У Венди чувства не были обостренными настолько же сильно. Она вообще была на удивление обычной, пусть я и удостоился чести увидеть Рёв Небесного Дракона в ее исполнении, похожий на неожиданно поднявшийся смерч. Наверное, именно Рёв и убедил меня в том, что Грандина ее все-таки учила магии.

Но тогда вопрос.

Почему я так «эволюционировал»?

Потому что я дольше учился у дракона.

Отложив кинжал, я перебрался поближе к учителю, осторожно перебирая в руках чужие тени и иногда касаясь темной чешуи. Возможно ли, что это влияние магии Скиадрама? Влияние магии — однозначно, однако откуда исходит влияние? От природы? От теней? От учителя? От… меня самого?

Чем это вызвано и будет ли оно прогрессировать?

Учитель что-то пророкотал тихо и я улыбнулся, временно отгоняя беспокойство. Иногда мне казалось, что Скиадрам похож на большого кота — а я будто глажу его по густой мягкой шерстке, вызывая довольное урчание.

— А кто охраняет свою территорию сильнее всего? — стараясь отвлечься от невеселых раздумий окончательно, я решил продолжить уже угасший разговор.

— Игнил*.

— Ясно. А…

— Мальчиш-шка! — дракон вскинулся, грозно выдохнув, да так, что меня чуть не сдуло, а я мягко улыбнулся, прикрывая глаза. Вот такой я хитрец, заставил продолжить не слишком приятный разговор. — Вы с ним похожи кое-чем, — неожиданно успокоился Скиадрам, а я удивленно моргнул.

С огненным драконом?

— Я не знал никого, кто любил бы людей сильнее, чем Игнил.

А я-то тут причем? Я их не очень люблю.

— Но к другим драконам он относится точно так же, как ты — к людям.

— Забавно, — я пожал плечами, делая заметку, что этот Игнил довольно странная личность. Но я понимал его, в какой-то степени. — А еще чем-нибудь мы похожи?

— Упаси магия, — заворчал Скиадрам, — абсолютно ничем.

* * *

Касательно охоты же…

Я уже выследил довольно упитанного гибрида кабана и оленя — не знаю, как он вообще случился, с помощью магии, не иначе — как неожиданно…

— Коготь Светового Дракона!

— Ч-ч-чего-о?! — я аж задохнулся от такой наглости и смог только сдавленно прохрипеть, глядя, как парнишка, мой ровесник, лихо соскочил откуда-то сверху и шарахнул по зверюге магией.

Добыча, кажется, померла от разрыва сердца. Или же от внутренних повреждений?

Интересно. Коготь, значит? Я прищурился, смотря в одну точку какое-то время и мысленно воссоздавая только что увиденную технику. Выглядит относительно просто. Я бы смог ее повторить, правда, зачем так изгаляться, когда можно напрямую атаковать тенью — не ясно.

Уже потом я узнал, что далеко не все можно так просто пробить обычной тенью, в отличие от разрушительного Когтя.

Однако, возвращаясь к мальчишке, что увел у меня обед… Или поздний завтрак… И, вероятно, несостоявшийся ужин…

Характерный рунный круг и не совсем человеческая грация, с которой двигался парнишка, не дали мне поводов для сомнений — передо мной был Убийца Драконов.

И с треском сломались все мои планы на тему четырех элементов и Теневого меня. Одна из двух неизвестных переменных только что была открыта. И это явно была никак не Земля и не Вода.

Судя по тому, как меня выворачивало, а волосы стремились встать дыбом — да и судя по тому, что он кричал — это Световой Убийца Драконов.

Противоположный элемент… Действовал отвратительно. Хотелось инстинктивно выпустить побольше теней, зашипеть по-звериному, задавить его, задушить эту чуждую магию, но я же не животное. Сдержался.

Неприязненно поморщился, чуть сжавшись, и было решил сбежать в тень — а потом к Скиадраму — однако усилием воли заставил себя соскочить просто на землю, рядом с парнишей, что уже присматривался к убитой добыче, как поудобнее потащить.

— Ты, — я приветственно махнул рукой вскинувшемуся охотнику, — ученик Вайслогии?

Единственный Световой дракон, про которого я слышал.

Хм, возможно, я смогу вычислить пятого, как-нибудь отсеяв часть тех, о ком рассказывал учитель.

— Ученик Скиадрама, — кивнув, он в ответ поприветствовал меня. — Я ждал встречи с тобой.

— Ждал?

— Мой наставник сказал, что последний урок мы получим совместно.

— Вот как, — звучало похоже на правду, однако меня покоробила такая осведомленность светового, все же, я думал, что учитель доверяет мне… чуточку больше.

Особенно так казалось на фоне наивной небесной девочки и оберегающей ее от всего Грандины.

А тут вот как.

Этот парнишка, к слову, был мне ровесником, что радовало.

— Ну, чего встал?

— Ась?

— Давай, помоги мне тащить наш обед.

Наш?

Я непонимающе смотрел на него какое-то время, а потом приподнял уголки губ в улыбке, кивнув и достав заранее припасенную толстую веревку.

— Ухты, — охотник мою оснащенность оценил. — Где достал?

— Нашел, — неохотно отвечаю, внутренне все еще сражаясь с собой из-за влияния противоположного элемента, что, при приближении, стал ощущаться еще сильнее.

— Ты чего? — не понял моей постной мины световой, и я, не сдержавшись, максимально ослабил контроль над тенями.

Я привык скрываться и контролировать магию, боясь, что нечаянно отпугну кого-то — все же, тени воспринимались лесным зверьем очень остро и все пугались. Это вошло в привычку. А вот световой даже не думал никак контролировать себя, так что периодически — видимо, в зависимости от того, что он говорил и как был настроен — просто подсвечивался.

Или это последствия применения Светового Когтя?

Когда же вокруг заклубились тени, он вздрогнул, почувствовав противоположную магию, и непроизвольно сжал кулаки. Затем отвел глаза и дальнейшие действия совершал молча, тоже чувствуя некоторое… давление. Тени я максимально убрал обратно, но, уже почувствовав «противника», ни о каких дружелюбных поползновениях он уже и не думал.

— Моя имя Роуг.

— Стинг Эвклиф, — вау, он знает свою фамилию.

— Будем знакомы.

— Хотелось бы сказать, что приятно.

Я удивленно поднял глаза на Стинга. Оценивающе осмотрел его, пытаясь распознать, серьезно ли он, и медленно кивнул.

— Мне тоже.

Эвклиф слабо улыбнулся.

Возможно, несмотря на противодействие элементов, сами мы все же сможем относиться друг к другу адекватно. Я удивлен, что он понял природу своего напряжения и не поддался инстинктам.

Но я не чувствовал себя импульсивным, скорее, наоборот.

Черт. Неужто во мне все-таки что-то звериное сильнее, чем в них? Почему?

Как бы крышей не поехать.

* * *

— Слушай, как ты это делаешь?

— А?

— На что это похоже? Я хочу попробовать выучить фокус с тенью. Тот, когда ты просто вливаешься в нее и исчезаешь. Это очень полезно, хм.

— Ты не можешь, это ведь не твой элемент.

— Да ладно. Вайслогия рассказывал, что мы сами решаем, какую магию использовать. И обучиться новым видом магии всегда можно.

Интересно. Я как-то не задумывался о том, чтобы расспросить о подобном Скиадрама.

— Чем сильнее ты сливаешься со своим элементом, тем сложнее тебе будет выучить что-то еще. Но я все равно хочу пробовать. Козырь не помешает.

Стинг был умен, расчетлив и очень активен. Наверное, именно гиперактивность и выдавала в нем настоящего ребенка. Полноценного.

— Ну так? Расскажи, как это? Становиться таким… бесформенным?

Стинг сидел на крыльце той самой лачуги, которую я счет наиболее пригодной для жилья, и требовательно смотрел на меня. Когда наша магия не резонировала, общаться с ним становилось не в пример легче. Он был не только энергичным и сообразительным, но и безумно упрямым. При всем моем опыте общения с Венди, как мне казалось, раскрывшем мой талант педагога, я никак не мог его «задавить», заставляя признать себя старшим. Банально потому, что старшим оказался он. И тут же немного задрал нос.

Как и Венди, он был тем еще «почемучкой», не имея рядом никаких источников информации, кроме дракона, что знал ответы далеко не на все "человеческие" вопросы, который с годами только копились. Однако, в отличие от нее, он был почемучкой очень самодостаточным. В силу возраста, возможно. Все вопросы, которые у него были, он озвучивал легко — и так же легки принимал ответы на них. Как должное. Будто ему не особо-то и нужно было, но с «подсказкой» понять легче.

И это… действительно было немного гениально, в отличие от моего банального читерства.

Когда ему было что-то очень нужно, Стинг уверенно требовал, но умел отступить, если чувствовал, что желаемого не добьется. И еще он всем своим видом показывал, что ни капли не обязан мне, если я что-то делал с заботой о нем или для его блага. Все добро, которое я делал, оставалось, так сказать, на моей совести.

Никакого понятия благодарности.

Интересный мальчишка.

Было непривычно, но его политику я принял сразу же, как разгадал, пусть это и доставляло мне немного хлопот, вынуждая постоянно быть настороже. Я мог помочь ему, а мог и не помогать — но всегда отвечал и помогал, конечно же, мне не сложно. Он так же оставлял за собой право как помочь мне, так и не помогать — и я напрягался, ведь доверять в таких случаях было банально опасно. Стинг не показался мне особенно альтруистичным.

Он был такой дикий, какими являются дети, воспитанные вне социума. Не знающий людских моделей взаимоотношений, действующий по своим особым схемам. Это не вам не мягенькая пуся Венди с «мамочкой Грандиной».

— Хм.

— Ну? — я не отказал сразу и он знал, что я, рано или поздно, начну объяснять.

— Почувствуй гравитацию.

— Что такое гравитация?

— Сила, которая притягивает тебя к полу.

— Хорошо, чувствую, — Стинг прикрыл глаза, действительно стараясь как можно сильнее почувствовать притяжение, и даже немного качнулся.

Я одобрительно кивнул, забыв, что он меня не видит.

— Там, где ты соприкасаешься с полом, тень сильнее всего. Представь, что вокруг — болото. Оно засасывает тебя, оно — тень. Ощути притяжение сильнее и позволь земле поглотить тебя. Притяжение давит на тебя. Ты все ближе к земле. Не пытайся устоять, наоборот, расслабься. Не напрягайся, ты не прорываешься в тень, а скользишь в нее.

— Я расслабился… я чувствую… я не напрягаюсь… как в болоте… как… водоросль…

Стинг неожиданно бухнулся на спину, раскинув руки, и блаженно вздохнул, лениво потягиваясь. Я вздохнул. Это оказалось сложнее.

— Да, почти. Водоросль.

Я медленно погружался в тень. Полностью слившись с ней, я черным пятном заскользил вокруг лежащего на старых трухлявых половицах мальчишки.

Он махал руками, все так же лежа на спине, и пытался успеть стукнуть по мне — по моей тени. Но я успевал ускользнуть, дразня его.

— Развлекаетесь, — я сразу выкатился из тени обратно в пространство. Услышав рокот Скиадрама, тут же сбежал вниз с крыльца, чтобы поприветствовать учителя. Стинг подобрался и тоже поспешил полностью вылезти на улицу. Следом за Скиадрамом на землю спустился и Вайслогия. Если бы я не знал, что они с учителем практически ровесники — посчитал бы, что дракон Света намного старше.

— Стинг, Роуг, вы ведь уже догадались, что не зря здесь вдвоем?

Я кивнул, с подозрением глядя на Вайслогию, и незаметно послал тонкую линию тени в сторону Скиадрама, будто бы спрашивая у него: что происходит?

Да и просто желая получить какую-нибудь поддержку, все же, взгляд у Вайслогии был очень пронзительный.

— Заключительный этап тренировки — проверка ваших способностей, — пророкотал учитель, да только у меня в голове лихим ураганом пронеслось: «не верю».

Моя тень рассеялась под давлением его силы. Мой вопрос остался без ответа.

— Значит, — я нахмурился и переглянулся со Стингом, с которым мы успели придти к достаточному пониманию, чтобы называться «приятелями».

Я не успел предложить ему дружбу, да и дружба с обладателем противоположного элемента неожиданно показалась мне сложной затеей. Как и дружба с человеком такого склада характера, как Стинг.

— Нам нужно, — понял мою мысль светлый…

— Сразиться, — закончили хором.

Вайслогия усмехнулся чему-то, но Стинг не заметил, в то время как я скосил на него глаза, несколько раздраженно смотря то на Светового, то на Теневого дракона.

— Я сд-, — не успел я закончить фразу и сдаться, как тени Скиадрама буквально подкинули меня над землей, а Стинг, не растерявшись, подло атаковал следом.

— Какого?!..

— Слышал, Роуг?! Сразись со мной! Твои тени против моего света! Рев Светового Дракона!

Быстро же он завелся.

Я едва успел перегруппироваться в воздухе, совсем растерявшийся — учитель не дал мне возможности отказаться от боя, зная, что я слишком мирный и гордости во мне маловато, чтобы принимать вызов каждый раз, как его бросают, однако от Стинга я не ожидал такого азарта. Зачем?

— Рев Теневого Дракона, — я едва успел шепнуть ответное заклинание, уже набирая в грудь воздух, как атака Стинга дошла до цели. Однако, часть все же удалось отразить, отлетая куда-то в кусты от взрывной волны.

Свет и Тень детонировали очень… занятно. Меня буквально обдало этим инстинктивным желанием доминировать.

Значит, противодействие элементов должно подстегнуть нас к большей отдаче в бою? Как бы никто не переборщил.

Поддавшись неизвестному чувству, я по-звериному выскочил обратно из кустов, весь растрепанный и злобный, и, не думая, сам ответил, метнувшись к противнику:

— Клинок Теневого Дракона.

— Что? — Стинг в последний момент заблокировал мой удар: мы будто бы поменялись ролями. Его тоже порядочно откинуло, однако, поднявшись, он не спешил атаковать. — Почему ты?..

Я усмехнулся, расправив плечи, и посмотрел на противника с некоторым превосходством. Его удивление было мне понятно. По закону жанра следовало вставать в позу и громко объявлять о своей атаке, но… это же так глупо?

Для сильного волшебства действительно необходимо такое составляющее, как «слово», но не «ор» же.

— А зачем кричать, Стинг?

Глаза противника удивленно распахнулись. Он перевел взгляд на наших наставников, однако они лишь безмолвно поднялись в воздух, огласив:

— У вас время до захода солнца.

Была середина дня. Темнело поздно.

Каким монстром нужно быть, чтобы сражаться так долго?

Или же…

Уклоняясь и уходя в лес от решившего не забивать себе голову смыслом заклинаний Стинга, которому «слово» было явно нужнее, чем мне, я нахмурился, вспоминая недавний разговор со Скиадрамом.

— Чувствуешь? — спрашивал он меня, кивая в сторону световых, устроившихся неподалеку. Я хмуро кивал, действительно прислушиваясь к своим ощущениям — действительно чувствуя — и пытаясь понять, что это такое. — Это резонанс. Ваша магия уникальна по своей природе, противоположна. В отличие от любых других разновидностей, льда и огня, допустим, она не имеет аналогий вроде воды и жара, разновидностей, в то время как у пламени их очень много. Наиболее однообразная, но в то же время не менее многогранная, если правильно использовать, магия. Это вы и должны понять.

Должны понять… Именно за этим мы здесь вдвоем.

Мы должны помочь друг другу в раскрытии элемента?

Что ж, я явно дам Стингу сто очков вперед. Среди двух известных мне Убийц Драконов — Венди вообще практически не в счет, она целитель — я наиболее слился с элементом.

Уподобился Теневого Дракону Скиадраму, как только смог. Неосознанно. Нечаянно. И теперь это подобие дает мне по мозгам. Черт, чего учитель вообще добивается?

* * *

— Давай еще раз, — приободрил меня Стинг, поднимаясь и отряхиваясь от пыли.

Кивнув, я отошел и сосредоточился, после чего какой-то аморфной темной жидкостью рухнул на землю и тенью, смазанной черной кляксой скользнул к нему.

Я иногда практиковался в передвижении по деревьям в таком состоянии, так что примерно понимал, как нужно удерживаться на вертикальных поверхностях, однако обвиться вокруг противника — хотя, скорее союзника — было намного сложнее, чем просто залезть на дерево или стенку.

Тем более сделать это быстро. Ведь просто стоять и ждать, пока я приму наиболее удачную позицию, он не собирался, концентрируя в ладонях небольшие пульсирующие шарики света. Давалось ему это очень трудно — все же, Стинг, к своему стыду, ни разу не думал отойти от техник, предложенных Вайслогией, не желая размениваться на «мелочи». Свет в его руках не желал собираться, мерцал, бликовал всеми цветами радуги и пару раз с тихим хлопком взорвался.

Я побоялся, что мы тут изобретем атомное оружие, но, вроде, обошлось — просто дымок, как от… хлопушки.

Хотя Стинг сказал, что почти поранился. И очень огорчился — не ожидал, что свет может нанести ему вред.

Ну, а что он хотел, не практикуя взаимодействие с элементом напрямую? Кричать и я могу, особо умным быть не надо, чтобы ударить словесной магией. Только толк, если она не твоя, а так, какая уж случилась-попалась, а ты сам ничего и не чувствуешь? Заткнуть рот и все — безоружен. Тоже мне, маг.

Я провел очередной захват, который, полагаю, был бы наиболее эффективен, знай я хоть какие-нибудь анатомически особенности в подобных приемах. Однако учителя у меня не было, а единоборствами я никогда особо не увлекался на профессиональном уровне. Так что приходилось импровизировать, причем, в силу характера, я хватал довольно осторожно, боясь поранить на самом деле и что-то пережать.

— Стинг! — грозно пророкотал Вайслогия, белым соколом слетевший с небес рядом с нами в тот самый момент, как товарищ перекинул меня через себя и уронил в пыль, после чего сам же помог подняться.

Мы замерли, а затем синхронно стали медленно поворачиваться в сторону вернувшихся драконов.

— Роуг, — покачал головой Скиадрам, непонятно сверкнув глазами, — вы должны были сражаться.

— Мы… — Стинг испуганно и растерянно опустил взгляд.

Мне потребовалось много усилий, чтобы убедить его в безнадежности столь продолжительного сражения и сагитировать просто тренироваться, исследуя резонанс светотени.

Пришли мы, кстати, к занятным выводам. Наши элементы не только отталкивались, но и притягивались друг к другу в определенных условиях. Было сложно ухватить эту грань, но…

Наш совместный удар, небольшой энергетический сгусток, красиво переливающийся тьмой и светом одновременно, в легкую снес несколько деревьев, прежде чем разорвался, подняв облака пыли и небольшой ветерочек. Если не кидать — а способность бросаться энергетическими шариками заметил за собой Стинг — а ударить вплотную, как Когтем…

Будет сильно.

Еще особенностью было то, что я, мог практически полностью слиться с тенью Стинга. Я на нее наступил, в пылу тренировки не заметив, с какой тенью хочу слиться — и у меня аж ноги подогнулись от неожиданности, так срезонировало. Стинг не почувствовал, а вот мне неплохо ударило по восприятию.

Это в бою никак не помогало, впрочем, так что мы отложили феномен на потом, сойдясь на мнении, что раз он Свет, не удивительно, что его Тень воспринимается более четко.

Вообще, мои рассуждения о природе элемента Эвклиф сначала не воспринял, недостаточно образованный, чтобы думать про какие-то там частицы, но потом, заметив разницу между нами и нашим контролем, все же прислушался. Я дал ему несколько подсказок по контролю и единству с элементом и предложил потренироваться с линзой, чтобы лучше понять природу света — использовал ту самую стекляшку, с помощью которой показывал Венди радугу.

В отличие от меня, хитреца, Стинг выезжал на сырой силе как настоящий герой легенд. Туда ударю, туда ударю, здесь Коготь Дракона, туда Рёв, и вот все уже готовенькие. Интересная тактика, но… не по мне. Я ведь не сторонник насилия, хах.

Стинг за счет сырой магии создавал Свет, я же действовал принципиально отлично — я подчинял Тени, обращался к ним, сам был ими. Я попробовал создать Тени из магии, вышло довольно легко, однако… непривычно и как-то излишне затратно и чужеродно. Как атаки, вроде Рёва и Когтя — мощно, намного мощнее, чем «мягкие» окружающие тени, которые требовалось лишь должным образом проконтролировать и удержать, но не слишком эффективно в бою против равного или более слабого противника.

Как гвозди микроскопом. Затрата сил огромная, а толку — одна техника.

Товарища по тренировке мои изыскания о природе элементов увлекли, так что, видя, что он все равно не тренируется, я предложил ему помочь мне. Стинг намучился «собирать» свет в шарики и смотреть, как они хлопаются прямо в его ладонях, слишком концентрированные, видимо. Магия же все-таки частицы, нельзя ее сжимать до бесконечности.

Мы немного поэкспериментировали так же с тем, что будет, если контролировать чужую тень. Я не мог предложить такое Венди, а контролировать тени Скиадрама было… возможно, конечно, но он сам — одна большая тень, я такую просто не потяну. Возможно, однажды… но точно не сейчас.

— Но ты ведь и так можешь забирать мою тень, — сначала Стинг не очень понял задумку, припомнив, что я «беру» окружающие тени, а не создаю их.

— Нет не могу, я не могу так просто подчинить тень другого живого существа, только обычные, неживые, — поправил я, — и я не могу полностью забрать тень, — сделал мысленную зарубку, что следовало бы попробовать, пусть пока и не знаю, как это осуществить.

— Я хочу попробовать именно контролировать твою тень, когда она связана с тобой.

Товарищ встал, как я показал, и стал внимательно рассматривать на пару со мной свою тень, которая из-за закатного солнца вытянулась и стала четче.

— Твоя тень — это часть твоего магического фона, как я предполагаю. Когда я использую окружающие тени, включая свою, я не использую чужую магию — только собственную, что логично, ибо я могу управлять только ей. Я собираю тени, но, нет, я не забираю их полностью. Пока ты существуешь, будет существовать твоя тень. У каждого предмета она есть, я черпаю из окружающих теней силы, но они ведь не изменяются и не бледнеют, понимаешь? Нельзя их «забрать».

Что же будет… если лишить существо его тени?

— В общем, тень мага — это тень и человека, и его магии?

— Да, наверное, это так, — я закивал своим мыслям. — Это подтверждает мою теорию.

Меня привлекла тень Венди, потому что она была тенью волшебницы. Поэтому она ощущалась особенно. Но тогда как ощущается тень простого человека, не имеющего магии? Как тень животного? Должна ведь быть какая-то связь еще и с сознанием, да? Или же нет?

У меня уже голова пухла.

— Какую? — что? Ах да, я сказал про теорию.

— М, мысли вслух, просто обобщил все и назвал теорией. Не важно, забей. Можешь помочь мне в одном эксперименте? Это может быть немного опасно, но я обещаю, что сразу перестану, если мои действия будут вредить тебе.

— Да валяй, ты уже сто раз спросил, — Стинг был слишком заинтересован, чтобы отказываться. И слишком самоуверен, чтобы опасаться.

— Наблюдай за своими ощущениями.

Оказалось, это открывает огромные перспективы. И это реально возможно, управлять чужой тенью, подчинить ее себе. Однако, пока я смог хотя бы подчинить тень, прошло слишком много времени, да и с меня сошло семь потов от натуги. Заставить же Стинга сделать что-то с помощью его тени было вовсе нереально — он возмущенно дернулся и… все пошло по одному месту.

Пока он был неподвижен идея еще казалась мне относительно реальной и простой, однако сейчас я понимал, что любое движение, которое выйдет у товарища естественно, так же естественно отразится на его тени. И это полностью снесет мой контроль.

— Мне было сложно двинуться, — он поделился со мной наблюдениями.

— Ты вообще не должен был, в идеале, — я вздохнул.

— Пф. Я сделал это, потому что мне стало неприятно.

Управление такого рода очень тяжелое. Моих сил и умений пока не хватало, чтобы полностью испытать данный метод, однако Стинг меня все-таки обнадежил.

— В каком плане неприятно?

— Ощущение некоторой скованности, — Эвклиф нахмурился, — я захотел его сбросить, потому что ты сказал, что собираешься «подчинить». Мало ли. Вдруг получилось бы?

— Хм, да. Я понимаю. Спасибо за содействие.

* * *

Мы провели в том месте около недели. За это время, делясь друг с другом опытом и помогая с тренировками, мы хорошо продвинулись в освоении своей особой магии на радость драконов. Вайслогия был искренне возмущен тем, что Стинг не стал сражаться со мной и поддался на уговоры, Скиадрам же, наоборот, был доволен — он предвидел такой исход и факт моего влияния на чужого ученика пришелся ему по вкусу. Не мытьем, так катанием — учитель какой-то своей логикой определял мою «победу», которая зависила от чужого послушания.

Ну да, в принципе. Сила — это только один способ иметь власть. Убеждение — такой же способ, просто не насильственный и больше подходящий мне. Они же дети, честное слово, я не мог драться со Стингом нормально, пока он не заехал мне с ноги во время тренировки по голове, разозлив. Убедившись, что он достаточно крепкий, я, на радость боевого старикана Вайслогии, все-таки немного погонял его.

Да и сам, признаться, хорошо побегал, уклоняясь от Света. Тень была более универсальна, однако в прямом столкновении — к моей небольшой и хорошо скрываемой злости — проигрывала. А Стинг силушку не жалел, атакуя.

Я успокаивал себя тем, что у меня просто нет мотивации бить, будто я хочу стереть его с лица земли. И что, на самом деле, буду сильнее.

Только это были самые обычные отговорки.

И еще! Я был прав, когда говорил, что он дикий.

Мы продвинулись из «приятелей» в «коллег» и «братьев по несчастью», а после нескольких жарких боев — в товарищей и почти «друзей». Стинг признавал в первую очередь силу, пусть и был вполне неплохим мальчуганом. А силу я ему все же хорошо продемонстрировал, еще и, кажется, успев доказать, что разум не менее важен.

Потому что как бы он не был сообразителен и остер на язык, задвигать фразы и размышлять на моем уровне в возрасте настоящего ребенка ему было сложно. Он справлялся, но я видел, что ему действительно сложно.

Он был чертовым гением, но не мог же я его приободрить, сказав, мол, я-то опытнее в десять раз?

Ну и потому что прямолинейно атакующий своим супермощным Рёвом Светового Дракона, он проигрывал мне, бывало, от банальной подножки из тени, теряя бдительность и не принимая в расчет такие «мелочи».

Я же всерьез задумался над тем, чтобы не самому лазать по теням и выглядывать для подножки, а попрактиковать материальные тени. Можно ли будет атаковать ими? Насколько плотными они могут быть сами по себе, без контакта с телом, как тот же Коготь?

— Мы и так достаточно задержались, — объявил вездесущий Вайслогия, когда заметил, что вместо тренировок и натужных размышлений часы напролет, как в первые дни, мы банально бросаем блинчики по воде, совсем расслабившись.

— Почти отбились от времени, — кивнул Скиадрам.

И это значило, что мы вновь двинулись в путь.

Примечание к части

*101 глава на 7-8 страницы, Игнил не слишком доволен присутствию Грандины

**Авторское ворчание:**

прошу учитывать, что гг не имеет всей инфы и только интуитивно составляет предположения. Он будет ошибаться, познавать, строить теории и потом подтверждать или опровергать их. Он не будет ограничен каноничными заклинаниями-техниками.

Иногда мне снится тот день. Звездная-звездная ночь и теплый ветер, а где-то далеко-далеко внизу — остроконечные черные лапы исполинских елей, что царапают небеса, если глядеть с земли. Горы со сверкающими заснеженными вершинами — где-то вдали, все дальше и дальше. Широкие реки без названия и бескрайние моря.

Это был наш последний полет.

Я, держась за крупную чешую, сидел на драконе и смотрел на все это. И задыхался, не в силах вдохнуть — не то завороженный, не то от скорости, на которой несся на самом деле вперед. Огромной белоснежной птицей — хотя, скорее, летучей мышью-альбиносом-переростком — рядом парил Вайслогия и откуда-то с его спины мне весело махал Стинг.

Прошло больше нескольких лет с тех пор, как меня приютил Скиадрам. Наше с ним бескрайнее, казалось, путешествие, подошло к концу. Больше не было причин гулять по лесам, тренируясь — в рекордные двадцать четыре часа мы преодолели огромное расстояние, которое прошлым темпом прошли бы недели за полторы. Однако мы со Стингом оба были достаточно сильны и выносливы, чтобы держаться все это время на драконах и не упасть.

Меня волновало, как перелет перенесут сами наставники — и не зря, развив такую огромную скорость и поддерживая ее какое-то время, лишь иногда замедляясь и паря, чтобы дать передышку себе и нам, они действительно сильно устали. Стинг был более беззаботен, лихо подбадривая Вайслогию, будто бы мы соревновались, кто быстрее. Впрочем, он от души поддерживал своего «отца».

Кстати, да. Уже второй известный мне Убийца Драконов считает, что дракон — его родитель. Да, Стинг использует «наставник», аналогичное моему «учитель», однако я слышал, как иногда он срывался и, возможно, даже неосознанно, звал Вайслогию отцом.

Мне стало даже немного стыдно перед Скиадрамом. Однако он не был моим родителем и я не хотел звать его «отцом», это казалось мне бессмысленным преувеличением. Не люблю такое.

Скиадрам знал, что это никак не влияет на степень моего уважения и моей любви. Наверное, это мерзко, но я не думаю, что смог бы так полюбить своего человеческого отца, как полюбил Скиадрама, действительно научившего меня жить, а не просто биологически «подарившего» жизнь.

Когда мы приземлились, я понял, что совсем не узнаю эти края. Даже деревья были немного иные. Неподалеку ощущалось существо с огромной магической силой и мы двинулись в ту сторону, вскоре выйдя к опушке небольшого леса, где устроилась…

— Грандина, — я удивленно нахмурился.

Мы проделали такой путь за день, что Грандина с Венди прошли за неделю? Неплохо, учитывая, что Венди тоже наверняка летела какое-то время с наставницей-«матерью», пусть и много меньше, чем мы.

Стоило драконам остановиться, как я скатился по плечу Скиадрама вниз, легко спрыгивая на землю. Чисто из вредности, желая показать старику Вайслогии, что он зря так высокомерно ведет себя со мной — будто я много хуже Стинга — я уважительно поклонился Небесной.

— Рад снова видеть вас, — поднял глаза, чуть улыбнувшись.

— Мелкий льстец, — она заурчала, однако, одобрительно.

— Ничуть, — отрицательно качаю головой, прислушиваясь к тому, что происходит позади.

Стинг о чем-то тихо переговаривался с Вайслогией, а Скиадрам уже начал молчаливо устраиваться, полагаю, на ночлег, судя по хрусту деревьев, которые мешали ему расположиться удобнее. Да уж, драконы сильно устали. Как бы гордый старик не пытался скрыть хриплое дыхание, слух у всех присутствующих был достаточно развит, чтобы раскрыть жалкие попытки Вайслогии. Мой учитель вроде бы держался лучше.

Это хорошо. Я бы не хотел, чтобы он излишне утруждался из-за меня.

— Где же Венди?

— В доме, с людьми, — с тоской отозвалась Грандина.

— Уже?..

— Мы еще свидимся, — она ободряюще улыбнулась, что выглядело бы устрашающе с драконьей пастью, если бы я не привык.

— Тогда ясно.

Я решил не расспрашивать ее дальше, чтобы не расстраивать, и вернулся к Скиадраму, вновь залезая на него и устраиваясь в этот раз на голове учителя. Стинг тоже устроился на Вайслогии, сейчас слушая его тихие объяснения о том, что они здесь делают.

Я обычно не нуждался в объяснениях, поэтому Скиадрам спокойно отдыхал, прикрыв глаза и расслабившись.

Я бы и сам был не против вздремнуть, однако сонная нега мгновенно испарилась, стоило мне услышать приближение человека.

Стинг окликнул меня, настороженно сев и уставившись в сторону леса. Я с трудом поднялся — только лег ведь — и тоже впился глазами в ближайшие заросли.

— Приветствую вас, — из-за деревьев вышла молодая девушка.

Мы с Эвклифом синхронно спрыгнули на землю, принимая боевые стойки и настороженно смотря на чужачку. Она удивленно округлила глаза, а потом как-то грустно улыбнулась, поднимая руки и «сдаваясь».

— Мое имя Анна, я не причиню вам вреда, — у нее была очень красивая теплая улыбка, когда она пыталась успокоить нас. И очень добрые глаза. — Юные Убийцы Драконов.

Имя «Анна» показалось мне знакомым и я спустя какое-то время раздумий — на периферии еще несколько дней потом крутилась эта мысль — вспомнил, что в прошлом действительно слышал его. Забавно. Возможно, у этого мира есть чуть больше общего с моим прошлым?

Анна подошла ближе, рассматривая наших наставников с интересом нормального человека, пусть и, видимо, волшебника. Она не удивлялась, но было видно, что с драконами девушка контактирует мало — рассматривала с любопытством, стараясь запомнить.

Я замер, рассматривая ее с непроницаемым лицом. Стинг неожиданно подошел ко мне, вставая рядом, плечом к плечу, и состроил максимально бесстрастную рожу, что с его эмоциональностью получилось плохо.

— Здравствуйте, — решившись, я подал голос.

Анна удивилась. Да, я очень воспитан для мальчика, который живет в лесу с драконом. Анна одобрительно посмотрела на Скиадрама, который делал вид, что тут ни при чем. Он и вправду был не особо причастен к моей вежливости, но девушка об этом никогда не узнает.

Я же заметил на горизонте очень неожиданную проблему, которой раньше как-то не придавал значение. Разница в росте со взрослым человеком оказалась очень внушительна. Я совсем забыл о том, сколько нам всем лет на самом деле, так что сейчас тихонько отходил от шока, едва доставая Анне до пупка.

Вот это номер.

Такой маленький, да и с мордашкой смазливой, посмазливее Стинга, прости Господи, я такой милашка. У меня недавно руки по локоть в крови от свежевания дичи были и я могу разнести голой магией крупный горный валун, я очень милый, ага. А еще у меня клинок отравленный за спиной… Черт. Остался в сумке. А сумка далеко. Ладно, плевать.

— Как вас зовут? — присев на корточки, Анна продолжала тепло улыбаться нам, смотря то на меня, то на замолчавшего Стинга.

— Роуг, — спокойно ответил.

Товарищ молчал, так что пришлось чуть пихнуть его локтем.

— Стинг Эвклиф, — мне показалось, или в нем от вида Анны проснулась неожиданная застенчивость? Не показалось.

В отличие от меня Стинг еще не имел дела со взрослыми, так что вполне справедливо растерялся, глядя на милашку-Анну. Вот уж кто точно был само очарование.

Она была очень красивой девушкой. Стройная фигура, осиная талия, «выдающиеся» формы, длинные светлые волосы. Кстати, как у Стинга. И лицо у нее было красивое. Мягкие, ровные черты, большие глаза, пухлые губы… Чистая кожа, что показалось мне довольно странным для средневековья, но, видимо, природа действительно ее хорошо одарила.

Надеюсь, мне в этой жизни тоже повезет с кожей, вроде бы, пока все отлично. Хотя, в моем возрасте еще рановато для различных высыпаний, разве что от аллергии, но вот через пару лет должно начаться... А я здоров, как бык, так что, думаю, пронесет. Гажила же пронесло, а он постарше будет.

Но это мелочи. Какой черт потянул Анну, весьма дорого одетую — нехилый дизайн костюмчика для средневековья, я, кажется, что-то упустил, — молодую, красивую, возиться с драконами и их дикарями-детьми?

Внешность обманчива, вот уж правда.

Мы оставили драконов отдыхать, а сами двинулись в чащу, довольно быстро, впрочем, выйдя к хорошо спрятанному в деревьях дому. Не сказать, что особо большому, но крайне добротному по сравнению с теми жалкими лачугами, что я видел раньше. И выглядел он более современно.

В доме горел свет, да так ярко, что я аж дернулся — электричество?!

Не электричество, но магический вариант лампочек. Недурно. Интересно, Анна их купила, или сама сделала? А если купила, то насколько зашел прогресс в освоении подобного?

Вообще, Анна никак не походила на жительницу средневековья на первый взгляд. А если и походила, то на королевскую особу. Ну или… жрицу любви, представительницу древнейшей профессии. Или просто представительницей знати. Что она забыла в глухом лесу — все еще неясно. А вывод про жрицу любви прост, как мои шмотки по сравнению с ее одеяниями. В них-то все и дело. Какая еще девушка в диком средневековье так оголит живот и вообще использует столь подчеркивающие фигуру вещи? И я не знаток средневековой моды, нет, просто мои представления о законах в эпоху чумных полуграмотных «дикарей» были весьма однозначны, и я не думаю, что Анне хотелось бы так рисковать своим телом ради красоты.

Впрочем, законы девушек-волшебниц мне никогда не понять. Было в этом что-то такое… иронично-привычное, как подсказывал мне опыт прошлой жизни. Я решил смириться, пусть мой внутренний педагог и крутил пальцем у виска — куда к детям-то, почти сверкая грудью?

С другой стороны, мы тут все дикие, никто о правилах моды и приличиях не знает. Да и я не знаю, вдруг в этом мире другие стандарты цензуры. И вообще красоты.

Хорошо что я еще мелкий, кстати. Анна реально очень привлекательна, как девушка. Эстетически любовался всю дорогу с непривычки.

— Познакомьтесь, это Гажил и Венди, — дружелюбно улыбнулась Анна, заводя нас в дом, где в «гостиной» на полу сидели и, видимо, ожидали ее, двое детей.

— Роуг! — Небесная тут же вскочила и понеслась навстречу, глупо запнувшись о собственную ногу спустя пару шагов и с грохотом упав обратно на деревянные половицы.

— Венди… — я мгновенно подскочил к ней, минуя застывшую Анну и осторожно помогая подняться. — Я кому говорил смотреть под ноги, — сощурился.

— Прости-и, — она широко улыбнулась, шмыгнув носом.

Мальчик, что также ожидал Анну в гостиной, играя с какими-то железками, насмешливо фыркнул. Я неосознанно приобнял Венди, с прищуром рассматривая его. Что-то подсказывало мне, что они не просто так сидели почти в разных концах помещения.

Гажилу было на вид около тринадцати, постарше нас на пару лет.

Внешность у него была необычная. Волосы черные — хорошо, никаких диких расцветок, вроде синих локонов Венди, которые были заплетены в два забавных хвостика сейчас. Анна постаралась, скорее всего. Черты лица довольно резкие, да и само лицо несколько отталкивающее, будто бы злое. И брови… железо? Пирсинг в таком возрасте? Я чего-то не понимаю пока.

Я удивленно посмотрел на Венди, которая испуганно дергала меня за рубашку. Я и не заметил, как стал мериться взглядом с этим парнишей, причем, судя по тому, как странно он усмехнулся, ничем не уступая по мрачности.

Мы случайно не родственники? Глаза у него, кажется, почти как мои. Рубиновые.

— Роуг, — я протянул для пожатия руку.

Рывком поднявшись на ноги и оказавшись излишне уж близко ко мне, он с силой сдавил ее — да так, что я поморщился, едва сдержав шипение. Впрочем, я постарался ответить не менее сильной хваткой. И обломался — рука у него была будто стальная, да и, заметив эти потуги, Гажил лишь насмешливо усмехнулся.

— Ну-ну, мальчики, — Анна, оказавшись рядом, мягко положила руки нам на плечи.

Венди тут же полезла к девушке на руки. Гажил презрительно фыркнул и отвернулся. Анна, осторожно подхватив Небесную, предложила нам самим разбираться, и, видимо, отправилась обрабатывать разодранные колени Венди.

И правильно. Не все же ей на собственной магии сидеть.

Я хотел было представить Стинга, но не успел ничего сделать, как шестое чувство подсказало неладное. Едва успев обернуться, чтобы увидеть резко сорвавшегося с места товарища, я не успел уже ничего предпринять. Резко пригнулся, опираясь рукой на половицы.

Стинг перепрыгнул через меня, используя мое плечо как опору, и прямо в воздухе нанес ногой удар по Гажилу вместо приветствия. Тот легко заблокировал удар, выставив перед собой заметно потемневшую руку.

Эвклиф с шипением отскочил, чуть поджимая ногу. Не рассчитал?

— Значит, Железный Убийца Драконов, — он оценивающе осмотрел гипотетического противника.

— Ученик Металликаны, — на автомате припомнил я имя дракона данного элемента, с плохо скрытым беспокойством бросив взгляд на Стинга. И к чему нарываться?

— Неплохо, — неожиданно хмыкнул Гажил.

На Стинга он смотрел с одобрением. Затем и по мне мазнул более благосклонным взглядом. Такое ощущение, что самоутвердился, да посмотрел на наш боевой настрой — и сразу подобрел. Мда уж. Ну что, установил уже свое доминирующее место в образующейся пищевой цепочке?

Сложный тип.

— А вы, значит?.. — выжидающе.

— Ученик Скиадрама.

— Вайслогии.

— Хмф.

Анна облегченно вздохнула где-то за поворотом. Мы синхронно усмехнулись — еще бы, не бросила бы она нас троих «разбираться» на самом деле. Проследила.

В итоге мы втроем разместились все в одной комнате, а Венди жила с Анной в соседней. На пол были постелены футоны — и я бы удивился, если бы тут еще и кровать на каждого полноценная нашлась. Под насмешливым взглядом Гажила мы со стонами повалились на них, когда ознакомление с домом и Анной было полностью окончено на сегодня, и сразу вырубились, отдавая должное мягкому чистому белью и — о Боги — подушкам. Впрочем, проснулись на следующий день без них, во сне избавившись от непривычных вещей. И, прокручивая в голове события прошлого дня, на утро я был чертовски благодарен Анне, что дала нам практически сразу лечь отсыпаться.

Я и не замечал, как на самом деле сильно устал, все храбрясь перед новым знакомцем.

А на следующий день мы со Стингом познали цивилизацию.

Всласть выспавшись, мы были отправлены Анной с утра умываться и чистить зубы. И если я еще был привычен к подобным утренним ритуалам, то Стинг на «чистить зубы» отреагировал искренним удивлением. Убийцы Драконов не болеют кариесом, или он просто такой везунчик? И как я… не замечал, что другие дети настолько дикие?

Кстати, я тоже ничем таким не болел. Поразительно. Зато зубы молочные шатались. К слову, про молочные зубы нам провела небольшую лекцию Анна.

Интересно, как скоро она заколебется объяснять всем всё лично и станет делать это разом для всех?

Критично осмотрев нас, Анна повела обоих в небольшую постройку рядом с домом — как оказалось… баню. Чтобы отмыть полностью. Хорошее решение, с меня пыль так и сыпется. Да и вещи чистенькие на грязное тело одевать не в кайф. А их нам предоставили, однотипные и похожие на то, в чем был Гажил, но по размеру и, внимание, с сандалиями! Непривычно, не совсем удобно, но босиком в цивилизованном обществе не ходят, так что я предпочел обуться и уговорил Стинга.

Это вам не кроссовки, конечно, но все равно… я ожидал, что будет хуже.

— Вау, — искренне поразился я такой прекрасной вещи, как теплая вода. Мы со Скиадрамом однажды посетили горячий источник где-то в горах, но что там один раз по сравнению с шансом использовать горячую воду регулярно?

Стинг просто молча щупал ведра с водой, проверяя температуру. С крайне довольным видом. Анна, к слову, хотела принять душ с нами, но я ее вытолкал прочь, сказав, что мы уже взрослые.

— Но я…

— Тоже взрослая девушка, не совращай меня, Анна, уйди.

Девушка покраснела до корней волос, я же, не удержавшись, насмешливо фыркнул. Кажется, она о таком даже не задумывалась. Невинная душа. Интересно, она Гажила еще не шокировала ничем, пока он тут один был? Поразительная беспечность.

Мы засели в теплой бане, отогреваясь, на несколько часов, во время которых мне пришлось пояснить Стингу за мыло. В прямом смысле, расслабьтесь — товарищ понятия не имел, что это такое и с чем его едят, такое ароматное. А его, оказывается, вообще не едят. Он удивился и еще долго горестно плевался. И ежился, так как я сказал, что если не мыться достаточно часто — будут вонючие болячки и станешь страшным. И что-то еще в таком духе. Эвклиф остался под впечатлением. И даже не захотел знать, откуда я всю эту информацию взял. Он, как и Венди, все-таки смирился, что я очень эрудирован во всех направлениях.

Чистые, душистые, в новой одежде по размеру, мы были совсем другими людьми.

Сели за стол — человеческий большой стол. Все вчетвером. Анна что-то варила на огне, залезала в шкафчики, посыпала сушеные травы… Запах стоял восхитительный.

Перед нами поставили четыре миски с горячим супом и дали по ложке. Гажил и Венди, как более «очеловеченные», уже пожившие в цивилизации, спокойно принялись за еду. Стинг отложил ложку и выхлебал суп прямо из тарелки, довольно облизываясь и прося добавку. Я же…

Смотрел на суп, на тарелку, на ложку. У меня были походные, но я привык использовать их, не задумываясь. А тут Стинг, как наглядный пример. Да и Гажил с ложкой обращался так, будто она ему в новинку, пусть и не показывал.

Я медленно убрал локти со стола и сел прямо, оценив, как делает Анна, севшая с нами после того, как налила Стингу еще одну порцию. Под ее удивленным и одобрительным взглядом я ел, как на королевском приеме, отстраненно рассматривая наваристый суп. В нем узнавались некоторые травы, картошка или что-то вроде, плавали кусочки какого-то мяса. Я не додумался смешивать это вот так. Да и вряд ли у меня были все ингредиенты. Было очень вкусно.

— Спасибо, — поблагодарил, оставив тарелку.

— Ты уже покушал? Хочешь еще?

— Давайте.

Стинг завистливо смотрел мне в тарелку, пока Анна вылила из котла остатки мне. Он, да и Гажил, успели уже съесть по две, причем, видимо, не наелись, однако больше не было — и Анна строго отказала им в добавке.

Я, в общем-то, не был слишком голоден.

Анна отвернулась, убирая грязную посуду, снимая с огня котел, сметая в примитивную раковину крошки. Я невозмутимо забрал тарелки мальчишек и поровну разлил им свою порцию, пока она не видела. Конечно, она услышала, но вряд ли придала значение. Я проделал все на удивление ловко и даже ничего не пролил.

Прежде, чем Железный и Световой успели что-то сказать, я встал из-за стола, захватив свои с Венди чистые тарелки, и направился к девушке, что осторожно собирала в таз грязную посуду. Небесная Убийца Драконов провожала меня восхищенно-удивленным взглядом, сама легко наевшаяся одной порцией. Удивительно даже, как она так умудрилась.

— Давайте помогу.

— А? — Анна удивленно посмотрела на меня, не понимая, что я хочу. Механически забрала тарелки из рук и посмотрела на них с непониманием.

— Посуду помыть. Мы потратили всю теплую воду.

Никакого обогревателя, чтобы действовал быстро, я не видел. Значит, если мои знания про средневековье меня не обманывают, стирать и мыть посуду мы будем в лучшем случае в тазике во дворе, хотя я бы прогулялся до речки.

Заодно воду ведь еще принести надо будет, да?

— Не стоит, — девушка тепло улыбнулась, — я справлюсь. Но ты можешь пойти со мной, если хочешь, и помочь принести воды.

— Хорошо. Эй, Стинг, — я обернулся, — пойдем с нами.

— Зафем? — с набитым ртом спросил Эвклиф. А я и забыл, что там еще пара кусков хлеба оставалась.

К слову, хлеб с травами очень вкусный. Непривычный, но лучше, чем постное невнятное что-то из сомнительного теста, что пытался делать я сам. В миллионы раз лучше.

Я ничего не ответил Стингу, только пожав плечами, мол, не хочешь — не иди. Он легко слез со стула, собрав со стола оставшиеся тарелки — не иначе, взял пример с меня — и подошел к нам.

— А куда пойдем?

— Посуду мыть, — с самым серьезным выражением лица.

— А-а, опять в тепло? — товарищ довольно улыбнулся, среагировав на «мыть».

— Не-а, — весело обломал его.

— Почему-у?

— Пусть Анна объяснит. Анна?

Мы захватили тазик с грязной посудой, три ведра, заинтересованного Гажила, чтобы третье ведро тащил он, раз уж после дополнительной порции от меня он снова немного подобрел, Венди, которая схватила меня за руку и упрямо требовала внимание, и всей толпой направились к небольшой речке.

Анна рассказывала нам, что и для чего нужно, прекрасно исполняя роль учителя «человеческого», Венди иногда поддакивала ей и вставляла что-то, так как некоторые вещи уже узнавала у меня. Мы говорили обо всем, так как пробел в знаниях у всех Убийц Драконов был огроменный. От того, зачем нужно мыть посуду и убираться в доме до того, зачем вообще нужны дома. Зачем нужно мыться — поговорили еще раз. Зачем нужно расчесываться. Почему плохо, когда в волосах «кто-то завелся».

Это, кстати, вообще было забавно. Я-то вшивым точно не был, постоянно мылся. А вот остальные никогда не задумывались об этом. Поэтому…

— А-а-а-а, Роуг, убери, убери! — схватила меня за руку Венди, чуть не плача, и все норовила стукнуть меня головой, в которой якобы «кто-то был».

Стинг яростно ерошил короткие волосы, будто бы стряхивая с них что-то. Гажил, волосы которого были даже длиннее, чем у Венди, причем в самом запущенном состоянии, просто стоял, какой-то… бледный.

— Отставить панику! — рявкнул на всех сразу, видя, что даже Анна растерялась, не ожидав, что мы настолько дикие. — Все замрите. Сейчас проверим. Анна?

Девушка тут же притянула к себе Эвклифа, осторожно перехватывая его руки и заставляя прекратить мучить свою шевелюру. Я бережно погладил Венди по волосам, объясняя ей, что я заплетал ей косы и прекрасно помню, что у нее нет никаких вшей. И тем более — она целитель, не силовик, который не заметит даже перелом. Она бы почувствовала. В общем, быстро убедил, в отличие от Анны, которую Стинг никак не желал выпускать, во-первых, не способный устоять на месте, дав ей спокойно проверить свои волосы, а во-вторых поддавшийся небольшой панике и требующий проверить как можно лучше.

Так что Гажил остался на мне. Я сделал шаг в его сторону. Он сделал шаг от меня. Я выгнул бровь. Он заскрипел зубами и остался на месте, позволяя мне подойти ближе. Покосился на Венди, что присоединилась к успокоению Стинга, и решил, что, раз никто не видит, его гордость переживет мою помощь.

— Нагнись, пожалуйста.

Я был ему по плечо. Сжав кулаки, Редфокс выдохнул и сел на корточки. У него тоже, оказывается, была фамилия, как и у Венди — Марвелл. Один я даже не потрудился не то, что запомнить — вообще узнать свою. А им явно помогали запомнить драконы. Может, Скиадрам знает, как меня зовут полностью? Надо будет уточнить у него.

Я осторожно «расчесал» его пальцами, чуть-чуть распутав волосы, постаравшись сделать это максимально аккуратно.

— Ну, — требовательно буркнул Гажил.

— Все в порядке, — решив не искушать судьбу, я быстро отстранился, почувствовав его недовольство. — Но с такими длинными волосами тебе нужно просто почаще мыть голову. На всякий случай.

Ну и еще, как и у всех обладателей жестких черных волос, у него голова довольно быстро грязнилась, скорее всего. Я почему-то постеснялся сказать ему, что у него волосы жирные будут, но, надеюсь, он будет следить за ними теперь тщательнее.

Гажил неожиданно дернул меня за руку, да так, что я не устоял на ногах и повалился на землю.

— Чего? — задрал голову.

— Не дергайся, — хитрым оскалом сверкнул глазами Редфокс.

— О, Роуга проверяем! — освободившись от Анны и уверовав в свою чистоту, Стинг тут же оказался поблизости.

— А я знаю, что у него волосы чистые, я знаю! — гордо выпятила грудь Венди.

Анна тихо засмеялась.

Мы дошли-таки до речки, набрали воды. Стинг расплескал полведра, пока донес до дома, да и Гажил был не сильно лучше. Венди сплела Анне венок, а Анна перемыла всю посуду. Я просто притащил третье ведро. Полное.

— Как у тебя получилось? — округлил глаза Эвклиф.

— Хн, — заинтересованно прищурился Гажил издали.

— Тени, — я пожал плечами, все же, держать равновесие я умел, а чувствовать все, что у меня по ногами, мог и не глядя. — Ну и я не пытался ударить кого-нибудь, пока шел, — посмотрел в упор на Железного. Он шел прямо за мной и постоянно пытался не то поставить подножку, не то просто тыкнуть чем-то в спину. Неприятное чувство.

— Пф, — Гажил отвернулся.

Освободившись от работы с водой, мы получили на сегодня указание «отдыхать», так как с завтрашнего дня должны были начать учиться. Мне все не давало покоя то, что нас только четверо, что я и вынес на обсуждение. Анна сказала, что я удивительно осведомлен.

— Да, где пятый? — также влез Стинг.

— Ученик Игнила… — я задумался, мог ли Король Огненных Драконов проявить еще больший сепаратизм и полностью отказаться от знакомства своего ученика с нами.

— О, ты знаешь Нацу? — девушка тепло улыбнулась.

— Нет, я знаю, что пятый — ученик Игнила.

— Ну-ну, не стоит так серьезно смотреть на меня. Все в порядке, он должен прибыть сегодня.

Поэтому мы нормально учимся с завтрашнего дня. Ясно. Интересно, чему?

Однако, я чувствовал, что сейчас следует уделить время более важным вещам. Так что ушел к Скиадраму на весь день. Моему примеру последовали и остальные. Анна печально смотрела нам вслед — никто не попытался остаться в «цивилизации», поиграть с несколькими игрушками, что были тут, расспросить ее о чем-то. Так же, как все вместе сходили к реке — так же и разошлись, даже не взглянув друг на друга.

Просто ушли в лес. Все четверо.

Правда, драконы все оказались в одном месте. Я поприветствовал учителя и других, рассмотрел Металликану, который оказался тем еще троллем и язвой, тут же приметив все изменения в Гажиле, такие как все еще чистая одежда и более расчесанные волосы. Железный дракон подкалывал его на тему тяжелого взгляда — «нехорошо зыркаешь». Конфликтного характера. Умения «загадить шмотки, небось снова в какой-нибудь драке» и того, что он до сих пор в чистых — «неужто побоялся мелюзги и не полез в этот раз». Гажил, однако, не отставал, так что я, сначала возмущенный таким отношением, быстро потерял к их разговору интерес, пусть перепалка и показалась мне какой-то… милой?

Я рассказал Скиадраму про то, как прошел мой день, и, наверное, это было безумно больно для него. Потому что мне было больно, а я даже... не знал, что ждет впереди.

И рассказывал, рассказывал ему про людей, про ребят и Анну, про то, что мы, возможно, все станем друзьями. Такой маленький наивный идеалист.

Это был прекрасный план. И он все-таки удался.

Я был поглощен освоением цивилизации. Я забыл о расставании и как-то не думал о том, что времени с учителем у меня почти не осталось.

Совсем не осталось.

Я был дураком и не понимал, что драконы не смогут так просто оставить нас. Что мы не сможем видеться с ними потом, как с родственниками, раз в пару месяцев или по первому желанию. Навещать друг друга.

Примечание к части

одежда анны упоминается, как вариация из манги

_________

внимание! отклонение от канона, которое кое-кто уже заметил

**возраст персонажей** (дуэта драконов) **изменен**!

объясняю, что, как и почему:

разбираемся, что у нас тут...

венди 6, гажилу 14 (тут импровизация, но он явно старше нацу)

а нацу ~11, т.к. он (+— 1 год) ровесник грея, а грею в 777 должно быть 11 лет

роугу и стингу в 791 году по 19

то есть они младше главных героев аниме и манги на 6-7 лет (а именно столько было потеряно на острове Тенрю, после чего настала арка ВМИ и они уже были ровесниками)

то есть, чтобы в 791 году им было 19, в 777 году им должно быть 5

и в 784 году, когда будут происходить основные события канона, роугу будет 12

собственно, в каноне они изначально ровесники венди

в моем произведении роуг и стинг изначально ровесники нацу и ко

Может ли какой-нибудь человек быть настолько хорош, что его будут любить абсолютно все вокруг?

От чего это зависит? От силы духа, внутреннего огня, энергетики, характера? Ярких улыбок?

Что значит «лучший»? Всегда ли лучший — любимец окружающих?

Конечно нет.

Может ли человек, имея всевозможные достоинства, не заслуживать их? Что определяет, насколько мы достойны?

Глупости какие-то.

* * *

Вечером того же дня прибыл Игнил с учеником.

Огромный красный дракон приземлился неподалеку с остальными нашими наставниками. С его спины сразу же скатился парнишка лет одиннадцати, что-то воскликнув в полете до земли. Абсолютно не группируясь на первый взгляд, он неловко шмякнулся в пыль, поднимая ее в воздух, и тут же подскочил, вереща. Дурашливо схватился за поясницу одной рукой, а другой — за лицо, и драматично закряхтел, изображая тяжелораненного.

Забавный кадр.

Я смотрел на него издали. Забравшись на высокое дерево, я наблюдал с ветки за происходящим. Когда «из чащи» рядом с новеньким и его наставником вышла Анна, я поудобнее сел, прикидывая, как скоро здесь будут остальные Убийцы Драконов.

А они пришли довольно быстро. Пока девушка объясняла новичку что-то — видимо, то, зачем он вообще здесь и кто она такая, «учитель Анна», они постепенно вылезали из кустов, подходя ближе и с интересом рассматривая Нацу.

Я тоже не отказал себе в этом. Сначала я думал, что это игра света, но нет — у него и правда были розовые волосы. Забавно. Я пообещал себе, что больше не буду удивляться генетическим мутациям людей этого мира.

Первое впечатление у меня о нем сложилось неоднозначное. Его эмоциональные крики доносились до меня с поляны, немного напрягая. Я привык к тишине, и даже в доме, где помимо меня было еще трое «детей», она частично сохранялась. Все мы привыкли к тишине, к определенной степени уединения, так что старались не досаждать друг другу лишний раз, уважая чужое время и личное пространство.

Самым шумным из нас четверых, я сегодня заметил, был Стинг, а самой тактильной — Венди. Однако оба умели сдерживать свои порывы, пусть первый и раскрепостился в моем присутствии за неделю знакомства достаточно, чтобы успеть проявить свою настоящую натуру. При всей его хитрости и некоторой холодности, он был на самом деле светом, и я по-настоящему наслаждался его обществом, когда мы могли говорить по душам. Он был решительным, самоуверенным, нахальным, однако меня всегда восхищала твердость чужих убеждений и умение идти вперед.

Нацу же…

Будто и не жил в отчуждении с драконом вовсе.

Практически сразу прилип к Анне. Успел начать дурашливо пихать друг друга со Стингом, который неожиданно тепло и легко реагировал на него, сразу же ответив на забаву. И это, кстати, меня покоробило. Не то, чтобы я заревновал внезапно, но… чтобы начать нормально общаться со своим вторым «коллегой» и не ждать взаимного удара-проверки в спину я потратил несколько дней. Да, это еще мало, может быть. Но в первые минуты очаровавший его Нацу… Черт возьми, в первые минуты!

Полагаю, он покорил Эвклифа своей открытостью. Не иначе. Они были с ним немного похожи, но если в Стинге только формировался его «свет», его уверенность была похожа на отчаяние ребенка, который осознает, что вот-вот придется снова остаться в одиночестве, то Нацу… Просто горел.

Чтобы светить, ага.

Я не знаю, как иначе описать это чувство. Простоватый, открытый, он действительно верил во все, во что говорил, и был тем еще идеалистом. Я узнал это за один вечер общения в тот же день. И… наверное, смирился. Такие люди, как он, действительно легко располагают к себе. Я же со своей постной миной и редкими улыбками производил абсолютно противоположное впечатление. Я не был от природы бойцом, борцом за свою правду, не совсем «горел» — так, тихонько тлел, прячась в тени и давая окружающим редкие мягкие улыбки.

А не улыбаясь по жизни.

Венди, судя по всему, он тоже сразу понравился. Но она застенчиво пряталась за Анной, держа ее за руку, и лишь робко поглядывала на беззаботного Нацу. А вот Гажил, которого Анна увела с поляны тоже за руку, меня позабавил. Девушка практически силой заставила Редфокса спокойно идти домой, так как на неожиданный крик, что разобрал даже я со своего насеста — «смахнемся?!» — он ответил ярым согласием.

Достало его все, наверное.

Гажил держался спокойно, неожиданно легко взяв себя в руки, и все так же презрительно высокомерно. Он шел чуть впереди, мрачным взглядом буравя дорогу.

Тенью соскользнув с дерева, я, чуть пошуршав кустами, вышел прямо на тропинку перед ними, приветственно махнув рукой.

— О, вот ты где! — обрадовался мне Стинг, выглядывая из-за спины Анны. — Нацу, это Роуг, он ученик Скиадрама и мой д-

Эвклиф, сразу начавший представлять меня, сбился и чуть дернулся, в последнюю секунду прервавшись и вопросительно посмотрев на меня. У нас с ним установились теплые взаимоотношения, однако мы никогда не поднимали тему нашего «сотрудничества» вне тренировок. Вообще, конкретно оформленные стандартные связи у меня были только с двумя живыми существами: с учителем и Венди, с которой у нас изначально общение задалось и было очень легким.

Я удивленно дернулся, когда до меня дошло, что именно он хотел сказать.

Может, я где-то просчитался? Что-то не понял?

— Его друг, — я уверенно кивнул, заканчивая за световым Убийцей Драконов предложение.

Стинг казался мне крайне самостоятельным и… не слишком нуждающимся в друге. Я ошибся? Нужно было наблюдать за ним внимательнее? Он иногда вел себя весьма резко. Может, это какой-то защитный рефлекс, чтобы не показаться уязвимым?

Я был поражен, что Стинг все-таки считал меня другом. Приятно поражен.

— О, отлично! Друг моего друга — мой друг, — счастливо оскалился Нацу, тут же подскочив ко мне, — смахнемся? — заглядывая прямо в глаза.

Лихо. С первых минут записал Стинга в друзья. За один разговор. Впрочем, я с Венди поступил не лучше, когда впервые, можно сказать, увидел ее — увидел другого человека. Но… Стинга… мда, я был глупее, чем думал.

К слову, Нацу стоял спиной к солнцу, мне же оно било прямо в глаза с такого ракурса. Но, что более важно… на меня упала его тень.

Тень Нацу…

Была странной.

Она отличалась от теней Венди и Стинга, от тени Анны, которую я все-таки подловил сегодня и чуть-чуть «просканировал». Попытался.

Тень Нацу была не похожа на тени других животных, которые я рассматривал раньше, но и драконьей она тоже не была. Очень близко к человеку. Возможно, я ошибся и мне почудилось.

А в его движениях, во взгляде, в ощущении жара от него, чувствовалось, что он крайне близок к своему элементу. К Огню, естественно. Практически на моем уровне. Возможно, это слияние влияет? Я ведь пока не могу полноценно осознать собственную тень, я сам — тень, и это очень сложно. Возможно, я тоже ощущаюсь не совсем как человек? Но тогда нужно проверить Гажила. Он тоже весьма близок к металлу, как я понимаю.

Предположительно, в Нацу должно быть больше «драконьего». Нужно будет все-таки провести исследования более обширно. Я сейчас сенсор очень посредственный, но идея научиться распознавать магию и особенности людей через тени не дает мне покоя. Собственно, сейчас я как раз активно двигаюсь к цели. Как говорится, нет ничего невозможного — человек ограничил себя сам.

— Прости, я не дерусь, — одернув себя и покосившись на чуть-чуть покрасневшего Стинга, который, кажется, и сам удивился своей «дружелюбности», я ответил максимально миролюбиво. — Но рад знакомству.

— А, — он взглядом скользнул к Венди, будто сравнивая меня с ней, и тут же потерял ко мне интерес, пожав протянутую руку чисто автоматически, — ну и ладно, — беззаботно улыбнулся, закидывая руки за голову.

Не сказать, что я был оскорблен сравнением с Венди, все же, Нацу сделал это не со зла, банально выделив второго «не боевого» Убийцу Драконов в нашей компании, но… Встретив в глазах Гажила недоумение, которое быстро стало пренебрежением, я напрягся.

Вот уж не надо. Прослыть слабаком мне хотелось меньше, чем избежать сражений. Ведь это… важно для Скиадрама. Ведь это отразится на репутации моего учителя.

Мы дошли до дома под дружелюбную болтовню Стинга и Нацу, в которую иногда вмешивался со своими «взрослыми» комментариями Гажил. Венди о чем-то тихо переговаривалась с Анной. Я молчал.

Нацу замотался после долгого пути так же, как мы со Стингом вчера, так что никто не удивился, когда новичок, даже не раздевшись, упал на футон и захрапел, стоило только появиться такой возможности.

Анна ласково укрыла Нацу одеялом и поправила ему подушку, после чего приложила палец у губам, призывая нас к тишине. Гажил презрительно фыркнул и вышел, я никак не отреагировал, задумавшись, а остальные синхронно закивали.

Время было еще «детское», так что остальным спать не хотелось. Эвклиф за плечо вытащил меня из комнаты, утянув в «гостиную» следом за всеми. Он был относительно привычен к моей задумчивости.

— Что на этот раз?

Я не стал делиться с ним своими подозрениями по поводу Нацу и рассказывать про его странную тень, однако и врать не думал.

— Размышлял о природе тени и о том, насколько размыты границы моих способностей.

— М, — Стинг заинтересованно склонил голову на бок, да и Гажил, что находился все еще в доме, высунулся с кухни. — Никак не угомонишься? — я пожал плечами.

— Использовать сложные техники, не понимая их природы… глупо.

Эвклиф вздохнул, кивком соглашаясь со мной, однако, судя по его взгляду, он явно был не согласен с моим подходом. А я… в этой жизни, не имея абсолютно никаких источников информации, находясь словно в вакууме… я просто привык постоянно исследовать то, что было мне доступно. Я привык жить, зная о том, в каком мире живу, и, чтобы не свихнуться, постоянно старался подобрать максимально логичные обоснования происходящему.

— О, — заметив Редфокса я поманил его к нам.

— Чего вам, мелочь? — он подошел, стараясь скрыть свое любопытство с помощью грозного лица, но получилось слабо.

— Не мог бы ты встать вот здесь? — я показал на место, где освещенность магической лампой была лучше всего. Впрочем, думаю, следует попросить Стинга наколдовать еще какой-нибудь источник света. И сам потренируется в контроле, и обеспечит мне необходимую яркость, позволяющую выделить тени предметов более четко.

— Зачем?

И я стал объяснять. Подошедшие Анна и переодетая ко сну Венди, которая уставала быстрее нас, заинтересованно присели на подобие дивана, что было здесь, и стали добровольными зрителями эксперимента.

Мы же со Стингом, как заправские исследователи, крутили Гажила, ставя его в разные места, освещая со всех сторон, прося шевелиться или же замереть, использовать что-то железное или же не колдовать. Внимание ему было приятно, так что Железный легко смирился с необходимостью выполнять наши просьбы, демонстрируя те или иные способности.

Я думал. Я оценивал. Я сравнивал. Я ощущал себя жидкостью, которая постоянно теряла форму и проливалась на землю, так часто приходилось сливаться тенью и ползать в виде бесформенной черной кляксы по полу. Анна и Гажил, которые еще не видели мою способность, с удивлением наблюдали за этим. Мне же в таком виде было легче чувствовать другие тени. Все же, чем сильнее контакт, тем лучше. На другое моего мастерства и опыта пока не хватает.

Результаты меня радовали. Я начинал понимать суть, не понимая толком, как определяю те или иные вещи, но уловив различия «волшебных» и «неволшебных» состояний тени. И тип магии… но в этом пока не уверен.

Может ли магия Нацу быть иной из-за огненного элемента? Мне нужен маг огня. Жаль, что таких пока нет. Но я попросил Венди немного помочь и тоже поучаствовать в «исследовании», пройдя «осмотр». Стинг добровольно ассистировал мне, обеспечивая достаточным уровнем света. Я уже примерно знал его свет, так что был уверен, что магия товарища не помешает мне и не навредит чистоте эксперимента.

Анна, взрослый человек, более близкий к науке, чем мы, реально заинтересовалась моими способностями. И тоже предложила свое участие. Это было уже интереснее — она не была Убийцей Драконов.

— Анна, а в чем выражается ваша магия? — я задумчиво сидел на полу, показавшись из тени, но не поднимаясь на ноги. — Мне показалось, что… я чувствую что-то странное.

— Хм, — девушка улыбнулась, — я заклинатель духов.

Заклинатель… духов? Я покрутил головой, будто мог все это время не замечать духов вокруг, но ничего не заприметил нового.

— А подробнее?..

Анна достала связку золотых ключей, глядя на которые я недоуменно нахмурился. Я робко протянул руку в сторону чужого оружия, и, подумав, девушка протянула мне требуемое, позволяя покрутить их и рассмотреть поближе. Остальные тоже заинтересованно подались вперед, наблюдая за тем, как я осматриваю каждый из ключей, подмечая изображение, полагаю, знаков зодиака на них. Я в гороскопах и раньше был не силен, а сейчас вовсе едва ли отличал один зодиак от другого.

Я положил ключи на землю и попросил Стинга посветить поярче рядом с ними, после чего вновь ускользнул в тень и какое-то время пытался разобрать тени ключей. Затем отделил от связки несколько случайных и по очереди «осмотрел» тени уже отдельных порталов. В том, что это порталы, я почти не сомневался, да и Анна позже подтвердила мою догадку, рассказав о том, как работает призыв духа в наш мир.

— Вы можете призвать кого-нибудь?

— Конечно — Анна улыбнулась, — но сейчас время уже позднее, оставим столь глубокие исследования на другое время.

— Ладно.

— Эй, я еще не хочу спать, — возмутился Стинг, гася «фонарики», которые за сегодня наловчился удерживать в воздухе на некотором расстоянии от себя, а не только в ладонях. Прогрессирует.

— Да и я, — кивнул Гажил, однако, зевая.

— Я, так-то, тоже, — присоединился, скромно подняв руку, соглашаясь со всеми и привлекая обратно к себе внимание.

— М… Это не слишком хорошо, но, так и быть, можете еще немного посидеть. Но с завтрашнего дня начнете ложиться по режиму, хорошо?

— Хорошо, — согласился я за всех, глядя, как набычились мальчишки, недовольные ограничением.

Пока Стинг расспрашивал Гажила о природе железа в его теле, которым заинтересовался во время нашего исследования, Анна достала блокнот и карандаш. Она попросила меня поделиться всем, что я уже исследовал в плане теневого определения. Я сначала напрягся, не зная, могу ли доверить ей все свои наблюдения, однако решил, что все-таки могу — человеком она показалась мне честным, да и не так уж круто я продвинулся в этой «науке», чтобы знания представляли собой что-то важное. Так что я стал диктовать, аргументируя и объясняя, уточняя, в каких моментах не уверен, а какие проверил уже железно, параллельно прислушиваясь к объяснениям Гажила. Металл в его теле был своеобразным подобием проводников магии, улучшая сродство с элементом и не доставляя никакого дискомфорта.

— А у тебя… ну, на всем теле так? — чуть покраснев, спросил Стинг, и я, не удержавшись, тихо хрюкнул со смеху, тоже ощущая, как деревенеет лицо от смущения.

Хорошо хоть я не краснею. А то совсем было бы. И, — я бросил взгляд на задремавшую на диване Венди, — хорошо, что она не слышит, пусть она и не догадалась бы подумать о чем-то неприличном.

А вот Анна покрылась румянцем и стала увлеченно записывать мои «показания» в блокнот, будто совсем не прислушивалась.

Гажил непонимающе посмотрел на нас всех, после чего откровенно заржал.

— Только то, что вы видите, — хмыкнул он, затем неожиданно стянув через голову рубашку, демонстрируя чистое тело. Без металла.

— Хм, — я поднялся и подошел все-таки к ним поближе. — Можно посмотреть твою руку, пожалуйста?

— Да на, — все еще веселый от смущения окружающих, Гажил протянул мне правую руку. Я уселся рядом с ним, с другой стороны от Стинга, и сконцентрировался на металлических вставках, пытаясь почувствовать их магическую составляющую.

Получилось… слабо, однако что-то такое все-таки ощущалось. Я кивнул своим мыслям, осторожно отпуская руку Железного, задумчиво хмурясь.

— Ну, ну, что там? — Стинг, пусть и не понимая, что я мог «обнаружить» и что собирался.

— Удиви меня, умник, — Гажил.

— М-м… тут бы не помешали знания Венди, но, полагаю, можно обойтись и без нее. Ты чувствуешь это, как часть своего тела, да? — я тыкнул пальцем в одну из железок.

— Да, — Железный выглядел уже более заинтересованным, однако руку напряг, явно желая уже вернуть конечность себе. Я тут же отпустил ее.

— Могу предположить, — я обернулся на Анну, что так же заинтересованно прислушивалась, — что этот металл имеет магическое происхождение и именно благодаря нему ты «закрепил» свое родство с элементом.

— Верно мыслишь, — хмык, — определишь, откуда?

— У меня две теории.

— Излагай.

Я прищурился, рассматривая уже лицо Гажила. От такого пристального внимания он смутился, однако я смотрел исключительно на пирсинг на бровях. Брови, к слову, у него были практически незаметные. Возможно, вовсе исчезнут, если он с ними продолжит… что-то делать? Выщипал, что ли? Или это от природы? Не удивлюсь, ибо вряд ли ему интересно следить за своей внешностью настолько сильно. Все же, и пирсинг во времени средневековья не для красоты сделан.

— Скорее всего, этот металл происходит из твоей магии и формируется напрямую в теле, являясь частью превращения. Но тогда вопрос, почему он не исчезает? Ведь… любого рода колдовство требует постоянного поддержания? Вероятнее всего, это не порождение твоей магии, а магии Металликаны. Но, опять же, почему оно не исчезает? Будь то драконья чешуя, а не искусственно созданный металл, она бы побелела со временем, ведь, насколько я знаю, отпавшая чешуя всех драконов обесцвечивается, даже у Скиадрама чешуйки светлели, хотя они имеют в принципе противоречащую такому цвету природу. Хм…

Гажил смотрел на меня, непонимающе хлопая глазами, и лицо у него было довольно глупое. Забавно, но он явно не привык столько рассуждать. В итоге Железный снова фыркнул, однако, как-то уважительно, после чего соизволил сам объяснить:

— Это мой металл. Но с чего ты взял, что он требует подпитку?

— А, — я даже растерялся, почему-то мне казалось это… логичным? Естественным? — Но ведь ничего не берется из пустоты. И… Ну… Я как-то сам себя перемудрил, да?

— Много думаешь, — Гажил со смешком дал мне легкий подзатыльник, после чего с силой взъерошил волосы. Я вжал голову в плечи, ощущая, как на голове происходит настоящий шухер.

— И все же? — Стинг нетерпеливо заерзал, отвлекая от меня внимание Железного.

— Что вы знаете про режим Драконьей Ярости?

О. У меня округлились глаза. И точно. Я никогда не испытывал это на себе и не видел, чтобы Стинг практиковал подобное, однако Скиадрам рассказывал мне о том, чем грозит магия Убийцы Драконов. Тоже из серии «озверения» в каком-то плане.

— Понял, умник? — Железный, наблюдая за мной, кивнул, казалось, абсолютно уверенный, что я сразу же осознаю.

— Эй, объясните, — замахал руками Эвклиф, стараясь стать заметнее. Гажил мотнул головой, предоставляя мне слово. — Как это связано? Неужели…

— Гажил вошел в нее… — я с удивлением наблюдал за смущением на лице Железного после наших предположений.

— Не совсем, — он отвел глаза, стыдясь признаться, — как бы мы с Металликаной не пытались, я… не смог полностью войти в Драконью Ярость на данном этапе. Но это железо — результат моих тренировок. Доказательство.

— Ясно, — я кивнул, — это похоже на мою тень. Так же, как тень является частью меня, железо теперь — часть твоего тела, да? Отличие лишь в том, что тень изначально не осязаема, в то время как железо — физический предмет, так может физически находиться в твоем теле. По сути, в любой момент ты сможешь изменить структуру своего тела, сделав себя железным, на чем и построены твои техники. Да?

— Да. А ты неплох, умник, — Гажил фыркнул, — только не понимаю я, зачем тебе все это. Просто действуй, а не думай, а не то ведь, — он резко сделал выпад вперед, от которого я едва-едва успел уклониться, «провалившись» в тень, — помрешь.

Я спокойно вернулся обратно в физическое состояние, какое-то время пристально всматриваясь в лицо Железного. Ухмылка, уверенный серьезный взгляд, превосходство в глазах, но без насмешки.

— Я учту, — медленно кивнул.

Однако все равно собирался сделать по-своему. Знание теории и понимание природы своих сил также важно, как и практическое применение способностей.

Стинг разочарованно откинулся на спину, ложась на пол, и завистливо заворчал, одновременно обещая, что обязательно станет сильнее и также найдет возможность стать ближе к своему элементу.

— Анна? — я обернулся на девушку, что наблюдала за нами все это время. — Ты закончила?

— Да, — она протянула мне блокнот, давая посмотреть записи. Впрочем, в этом не было особого смысла, так как…

— М-м-м… понятно… ясно…

— Ты ведь не умеешь читать, Роуг, — она посмотрела на меня с очаровательно серьезным лицом.

— Ага, — легко признал, отдавая блокнот обратно.

Гажил насмешливо хохотнул, от веселья хлопая себя рукой по ноге. Стинг тоже дернулся, выдавая смех.

— Будто вы лучше, — хладнокровно смерил их взглядом. Вроде поутихли.

Зато я действительно многое смог определить, судя по количеству написанному Анной. Например, она записывала за мной отличия теней различных живых существ друг от друга, какие-то ощущения, в принципе факт различий. Тень Убийцы Драконов отличалась от тени простого мага, тени неживых предметов отличались от теней живых. Тени животных отличались от теней людей. Тени людей отличались друг от друга, однако то — тени волшебников. Я не знал, какие тени у обычных людей, но полагал, что они будут мне столь же интересны, сколько и тени животных, так как тени существ, не обладающих магией, меня не привлекали. То есть… магическая составляющая теней делала их принципиально новыми для меня, «магические» тени обладали более тесным сродством со своими носителями и не подчинялись так просто, как обычные тени, что я обычно использовал.

О, еще тень мужчины отличалась от тени женщины. Просто факт. Хотя осознать его было сложновато.

Информации было много, как и исследований впереди, а время было позднее, так что мы все-таки временно приостановили эксперименты.

Когда я, вернувшись к ребятам и устроившись в этот раз рядом со Стингом, напротив Анны, вслух подвел примерные итоги, упомянув «приятность» магической составляющей теней для меня, случилось еще кое-что.

— Так вот, че ты липнешь, — неожиданно облегченно фыркнул Гажил.

— А?

Я непонимающе уставился на него. Стинг тихо рассмеялся в кулак, причем смотрел на меня с таким весельем, что я заподозрил что-то неладное…

— Что? — я закрутил головой, с удивлением отметив, что и Анна как-то по-новому взглянула на меня.

Гажил, уже не сдерживаясь, глядя на Стинга, от души заржал. Снова. Только в этот раз еще громче. Эвклиф, не способный больше контролировать смех, тоже засмеялся в голос, несмотря на то, что Анна старалась утихомирить их, шикая.

— Помнишь я спрашивала, нравится ли тебе моя тень, когда мы путешествовали? — я дернулся, резко обернувшись на сонно протирающую глаза Венди.

Девочка слезла с дивана и устроилась рядом с нами на полу, внимательно глядя на меня. Хоть кто-то не спешил ржать. Однако… Кажется, я догадываюсь, в чем причина…

Я замер.

— А…

— А-ха-ха! Не могу, вот умора! — Гажил заржал с новой силой. — Видел бы ты свою рожу, мелкий!

— Ч-черт, — я прикрыл лицо рукой, полностью осознавая свое положение.

Сказать, что я растерялся… да ничего не сказать. Я ведь считал, что у меня идеальный самоконтроль, как я мог не заметить этой дурацкой вредной привычки? Просто ее наличия?

Это странное стремление к чужой тени…

Я поднял глаза на чуть угомонившегося Гажила и под его насмешливым взглядом ощутил, как даже немного краснею от стыда. Или не краснею. Но вот неловкая улыбка все ползла на лицо. Кошмар. Улыбаемся и машем.

Обернулся на сидящего рядом Стинга в поиске поддержки. Он, неожиданно подняв руку, растрепал мои волосы, смотря с таким… умилением, что мне стало еще более стыдно.

Все все замечают, а сказать — никак, да?

Втянув голову в плечи, я обреченно вздохнул, а затем, смирившись, чуть сместился в его сторону, устраиваясь удобнее. По воцарившейся тишине понял, что что-то не так.

— Я снова это сделал, да? Только что?

— Сам посмотри, — фыркнул Эвклиф и кивнул вниз.

Мы оба сидели по-турецки, почти касаясь коленями, но если ранее все присутствующие образовывали на полу, на котором неожиданно за сегодня появился ковер, почти идеальный круг, то сейчас я сломал его, сместившись назад и чуть в сторону Стинга, так, что… действительно находился в его тени, а Эвклиф — прямо между мной и небольшим камином.

— Часто я так?

— Постоянно, — он фыркнул, — но я сразу догадался, что это из-за твоего элемента. Учитывая, как много ты знаешь и как тренируешься, твое сродство с тенью неудивительно. Я и правда вам немного завидую… Но, знаешь… Вот я все никак не мог понять, зачем ты так делал вне тренировок!

— Я думал, ты того, — поддел меня Редфокс, ехидно оскалившись.

— Ты не в моем вкусе, — ответил ему язвительно.

Гажил состроил оскорбленное лицо. Я показал ему язык. Гажил показал мне кулак. Я поднял руки, капитулируя. Стинг кашлял в кулак, скрывая смех, а дамы тихонько улыбались на нашу пантомиму, да и мы с Железным тоже позволили себе улыбки. Атмосфера была неожиданно дружелюбной. Удивительно… уютной.

— А я ведь тоже заметила, — неожиданно задумчиво потянула Анна, включившись в разговор, — это мило, я подумала, что ты просто очень застенчивый.

Очаровательно.

Продолжить разговор мы не смогли, так как Венди неожиданно покачнулась, заваливаясь на бок. Я почти сразу же поймал ее, осторожно придерживая.

— Задремала, — тихо вынес вердикт.

— Пора спать, — она нежно улыбнулась и протянула руки, желая взять Небесную, но я качнул головой, сам поднимая ее.

— Не надорвешься? — фыркнул Редфокс.

— Нет, — отрицательно мотнул головой, будто не заметив насмешки. Гажил серьезно кивнул, принимая мой ответ. Он и не собирался насмехаться, просто… Хм?

В тот момент я окончательно решил для себя, что Гажил — классный парень, просто несколько заносчивый. Мы тут все «дикие», так что не удивительно, что сначала не сходимся характерами. Надеюсь, острые углы в общении совсем сгладятся такими темпами. Ведь можем, когда хотим…

* * *

Эксперименты с тенями пришлось ненадолго отложить, так как с утра мы столкнулись с новым неизбежным злом. И это не крики Нацу, что проснулся раньше всех и тут же разбудил весь дом.

Это уроки Анны. Причем, честно, у драконов учиться легче. Они, к слову, улетели куда-то по делам, оставив нас полностью на попечение девушки.

С самого утра мы, не выспавшиеся и раздраженные, выползли на кухню, но были отправлены на водные процедуры. Умывшись и почистив зубы, переоделись из «спальной» одежды в «уличную», которую приготовила Анна. Чистую, сменную. Ухты.

— Ты надел неправильно, — я посмотрел на Нацу, который сидел в футболке шиворот навыворот.

— Сам надел неправильно! — оскорбился он, набычившись, за что получил оплеуху от проходящего мимо Гажила. И тут же вскочил, намереваясь набить ему лицо.

— Ну-ну, — вмешался Стинг, очаровательно улыбаясь и вставая между ними двумя, оттесняя Нацу от раздраженного Железного, — смотри, видишь швы? — он указал Драгнилу на рукав.

— Угу, — тот задумчиво почесал затылок, сосредоточенно рассматривая швы на футболке.

— Смотри, — Стинг показал на свою, — вот так должно выглядеть. — Он отогнул ворот, показывая швы со внутренней стороны.

— А почему? — уже спокойно спросил Нацу, на что Стинг выдал абсолютно убийственный в своей логичности ответ.

— Так Анна сказала, — и шепотом, будто тайну вселенского масштаба, — я сам не знаю, а еще, кажется, надел задом наперед… Правда, в чем разница, Роуг? — последнее предложение уже громко.

Гажил хлопнул себя ладонью по лбу и, не выдержав, вышел.

Дайте мне сил.

По итогу утра мы уселись за стол, в этот раз уже впятером, вместе с Нацу, позавтракали какой-то кашей из крупы, что была здесь в стратегически огромном запасе, полагаю, специально для долгого проживания, и вышли на улицу, оставив посуду в железном тазике дожидаться лучших времен.

Анна заставила нас сделать зарядку, после чего разместила на небольшой уютной полянке рядом с домом и принялась учить.

И столкнулась с проблемой. Учиться никто, кроме меня и Венди, не хотел. Это же не техники, так зачем? Поэтому ей пришлось сначала потратить огромное количество времени на объяснения. Мне стало безумно скучно, но я старательно сидел ровно, внимательно глядя на девушку просто чтобы не подавать остальным плохой пример.

* * *

В жизни всегда полно крайностей. Я в полной мере ощутил это на себе, обучаясь у Анны. Гениальный, самоуверенный, управляющий своим элементом на границе человеческих возможностей, я привык быть успешным и талантливым настолько, что вполне мог оправдать надежды Скиадрама и стать «лучшим». И что же теперь?

Я заново учил алфавит.

Гений, не знающий азбуку. Абсурд.

Точнее, я повторял его, так-то зная, все же, Скиадрам рисовал мне буквы. Но вот фонетику языка я абсолютно не понимал, так что сейчас старательно заучивал, как и что читается, произносится.

Неподалеку пыхтели остальные Убийцы Драконов, аналогично занятые изучением языка, однако пока только на уровне алфавита. Я бы загордился, что обогнал их, да только… Ощущал, скорее, наоборот — стыд.

— Анна, дай книгу? — попросил девушку, умиротворенно читающую, прислонившись спиной к многолетнему дереву.

— Ох, прости, — она смутилась, — у меня нет литературы, которая подошла бы вам для обучения. Я… не подумала.

Учитель покраснела, я же насмешливо хмыкнул, поднимаясь с земли и отряхиваясь. Мы все сидели на небольшой уютной полянке недалеко от дома, урок проходил на открытом воздухе, так как погода стояла прекрасная. Драконы не так давно отбыли по своим делам, оставив нас на время и пообещав навестить снова в скором времени. Это было логично, так как остальных они здорово отвлекали своим присутствием поблизости.

— Что ты читаешь? — я упер руки в бока и наклонился, нависая над Анной.

— Это… художественное произведение, — она отвела взгляд и смешно покраснела.

— О чем?

Я уселся рядом, боком к ней, спиной к дереву. Вроде и смотрю в другую сторону, чтобы не смущать, а вроде близко. Я заметил, что ноги сами заставили меня сделать шаг в эту сторону — туда, куда падала тень Анны — но смирился с собственными желаниями. Не было ничего плохого в том, что я предпочитаю чью-то тень, пока я не нарушаю личное пространство других людей. А за этим я внимательно слежу, старательно одергивая себя каждый раз, когда мне кажется, что я нахожусь слишком близко.

— М-м, ну… — сбоку послышалась возня. Какая она… милая? Забавная…

Я улыбнулся, прикрывая глаза.

— Анна, это любовный роман? — тихо спросил.

Хотя было немного странно осознавать наличие не научной литературы в том средневековье, в котором мы живем. Впрочем, откуда мне знать, как там оно на самом деле, у людей этой эпохи? Я же с ними не контактировал даже, кроме как с Анной, а она выглядит более-менее современно. Может, и с наукой тут все хорошо. С медициной… волшебной… может, и лекарства волшебные — от всех болезней, как в сказке?

Что-то я не о том. Но вот волшебная медицина хорошая тема, нужно будет поинтересоваться.

— Н-нет! Т-то есть да. И откуда ты вообще знаешь про такие книги?! Это мемуары одного путешественника.

— Интуиция. Можешь найти мне какую-нибудь страницу, чтобы я прочел, а тебе потом не было неловко? — я развернулся к ней и придвинулся ближе, заглядывая в книгу и практически положив подбородок на плечо.

Анна дернулась.

Я тут же отстранился, однако, все еще вопросительно глядя на нее.

— Могу, конечно, — сдалась девушка, — но зачем тебе? Ты уже выучил буквы, но сможешь ли ты сразу прочесть? Написано довольно сложно…

— Если не получится, — я пожал плечами, — я попрошу помощи у Стинга.

— У Стинга? — она удивленно склонила голову на бок, не отводя взгляд от книги, в которой действительно искала мне какой-нибудь момент. — Почему у него?

— Он самый умный, — сказал, как отрезал.

Стинг, увлеченно выписывающий каракули на песке палкой неподалеку, чихнул. Я беззвучно фыркнул.

— Вот, попробуй это, — девушка осторожно передала мне книгу, предварительно чуть подвинувшись и хлопнув рукой рядом с собой, призывая все-таки пододвинуться обратно.

Ну, ее выбор — впускать меня в личное пространство. Я скромно сел, прислонившись плечом к ее плечу и сложив ноги по-турецки. Положил на них книгу и задумчиво всмотрелся в незнакомый язык. Буквами, с одной стороны, немного похожий на европейский, но только на первый взгляд. Символы… странные. Встречалась знакомая латиница, были знакомые цифры, однако вместе с этим — будто иероглифы какие-то вижу.

Анна пальцем показала мне, с какого абзаца начать, и я, вздохнув, медленно и убого начал читать первую в этой жизни книгу.

— Ш… сей ле… ш… сей лес… — я сглотнул, внутренне похолодев и как-то неожиданно разозлившись на самого себя, не способного даже читать нормально. Сколько лет уже живу, говорю теми же словами, а буквы… путаю, как читаются. Вот же ж.

Анна, однако, удивленно приоткрыла рот, глядя на меня с таким участием, так ободряюще, что я опустил глаза обратно в книгу и продолжил более уверенно.

— Сей лес, что по-сесч… посесчен, посещен… был нами, яв-лял-ся цу… чц… чудесным по-сели-нем… поселением не-бес-ных созданий…

Вдох… выдох… не думал, что меня будет так злить беспомощность перед литературой.

— Сей лес, что посещен был нами, являлся чудесным поселением небесных су-ществ сни-зо-шед-ших до нас, что о-ха-ра-кте-ри-зо-ва-ны были то-ва-ри-щем моим и ко…ллегой… сложная фамилия… как но-вый вид ма-ги-ческих созданий. Преле-стные девы от магии были не-большого раз-мера и по-ходил-и на дев люд-ского на-ро-да, в-клю-ча-я мужей их, были наги и кра-сивы, как…

Я поднял взгляд на Анну, которая застыла каменной статуей и подозрительно не шевелилась уже некоторое время. Она смотрела перед собой в одну точку абсолютно пустым взглядом и едва-едва качала головой, будто бы желая отрицательно помотать ей, не соглашаясь с чем-то.

Кажется, с реальностью происходящего.

— Невозможно, — тихо прошептала девушка. — Скиадрам обучал тебя чтению, Роуг?

— Нет, — честно ответил. — Но я сам пытался составить из букв некоторые слова, пока путешествовал.

— И как?

— Ну, так себе. Но я просто понял принцип, поэтому знаю, как читать.

Анна недоверчиво кивнула.

— Дай мне какое-нибудь задание, чтобы закрепить понимание?

— Хорошо, только проверим остальных ребят?

Мне показалось, что она была… в какой-то момент уверена, что они вот-вот так же придут к ней читать. Она понадеялась, что они столь же обучаемы, как и я, списав все на особенности восприятия Убийц Драконов. Но этого не произошло. Венди, которая медленно, но верно изучала буквы, устроила перерыв и мирно плела венок, еще не способная долго концентрироваться над одной темой. Мальчишки… вовсе не запоминали ничего. Нацу со Стингом так вовсе сладко храпели в тени, причем второй-то поздно лег, а первый… просто расслабился.

В этом не было ничего необычного. В том, что они не понимали принцип. И, выучив буквы, не могли идти дальше. Их сознание не могло приспособиться. Процесс перестройки на письменную речь происходил очень медленно, и я даже подумать не мог, насколько это должно быть на самом деле сложно.

Мне стало немного стыдно за свою легкую победу. Впрочем, этот язык я изучил с нуля, так что стыд быстро прошел.

Анна отвела меня в сторону и дала блокнот с карандашом.

— Напиши три любых предложения, какие сам сможешь составить? — предложила.

Я кивнул и медленно вывел резковатыми, но понятными и относительно ровными печатными буквами: «Меня зовут Роуг, а свою фамилию не помню. Я ученик Теневого дракона Скиадрама. Мой друг Стинг во время купания не послушал меня и скушал мыло.»

Прочитав, Анна прыснула со смеху, неожиданно потрепав меня по голове с умилением. Что ж, я старался. А еще мои волосы все хотят растрепать. Почему? Я настолько милый в их глазах? Что за дурацкая привычка?

Впрочем, я специально написал что-нибудь забавное.

Однако, написал я, на самом деле, ужасно. Взяв у меня карандаш, учитель исправила несколько грамматических ошибок. Оказывается, я даже имя свое не умел писать. Хорошо хоть с запятой не напутал. Дальше, однако, пошло легче. Я понимал принцип и запоминал, когда пишется «как слышится», а когда по правилам.

Мы еще какое-то время позанимались языком, причем схватывал я все на лету, легко проводя аналогии с чем-то в своем прошлом опыте и буквально «вспоминая», а не изучая заново многие моменты.

Затем был объявлен перерыв на обед.

* * *

В спину мне упиралось три яростных взгляда и один недоуменный. Спереди же, глядя мне в глаза, стояла удивленная Анна.

Я… считал.

Перед нами на песке был написан принцип счета. Десять цифр — от одного до девяти и ноль. Анна уже объяснила про единицы, десятки, сотни, тысячи. Объяснила, как вообще нужно считать и что такое счет, порядковый номер чего-либо… еще что-то… я лениво рассматривал небо в этот момент, неосознанно абстрагировавшись от потока информации и проведя в задумчивости, видимо, довольно много времени — очнулся от тычка Стинга.

— Роуг, — строго посмотрела на меня Анна. — Если у тебя есть успехи в языке, это не значит, что можно лениться и отвлекаться. Пожалуйста, соберись.

— Вот-вот, не ты один устал, — забурчал мне в спину Нацу, зевая.

— Но, — я отрицательно помотал головой, — я все понял, Анна.

В отличие от остальных, я упорно звал девушку по имени. Даже Гажил обращался к ней «учитель Анна», что меня удивило. Однако я… не мог. Все еще не мог. Мысленно иногда называл ее учителем — как дань профессии — однако вслух не мог произнести это обращение по отношению к кому-либо, кроме Скиадрама.

Мои слова, кажется, немного рассердили девушку.

— Если ты все понял, — все еще строго, — то сосчитай, пожалуйста… да сколько сможешь, столько и считай.

— А вы понимаете, что считать можно до бесконечности?

— Считай, Роуг.

Я вдохнул поглубже чистый лесной воздух и… стал считать. Медленно, ровно, спокойно — я невозмутимо называл числа, глядя, как вытягиваются лица присутствующих. Чувствуя, как мою спину буквально прожигают взгляды «одноклассников»

— Восемьдесят восемь, восемьдесят девять, девяносто, — абсолютно спокойным тоном считал я.

Я досчитал в гробовой тишине до двух с чем-то сотен, сбив дыхание, однако не потеряв темп и не изменив убийственно спокойному тону. Сам от себя был в небольшом шоке, насколько невозмутим я остался. Затем учитель остановила представление — попросила меня замолчать.

— Снова? — как-то обреченно прошептала Анна в пустоту, совсем растерянная. — Ну, хорошо… Тогда…

Я обернулся на ребят, которые, в отличие от урока с алфавитом, не спешили расходиться кто куда и зубрить, а сидели, не сводя с меня взгляды.

Я понимал, что это не совсем правильно, так выделяться, но… Просто не мог удержаться? Индивидуалист.

— Четыре плюс четыре?

— Восемь.

— Восемь минус три.

— Пять.

— Четыре раза взять по четыре?

— Шестнадцать.

— Шестнадцать ягод разделить на восемь человек, сколько будет у каждого?

— По два. Анна, можно я помогу ребятам?

Меня распирало от желания перейти к более сложным темам, а голова гудела от просыпающейся памяти далеких-далеких времен, однако…

Я просто… опять не мог?

Я не мог идти дальше один. Индивидуалист? Вовсе нет. Я никогда не был индивидуалистом.

— Роуг, объясни мне, — нахмурившись, Стинг почесал затылок, подзывая меня к себе. — Как ты так посчитал быстро, как ты вообще это посчитал? Представил?

Я подошел к другу и стал рисовать палочки на песке, подписывая над ними цифры — количество палочек.

Все оставшееся время я объяснял что-то вместе с Анной, что так же индивидуально подходила ко всем и помогала разбираться. Мы тренировали счет. Это было очень… не быстро. Медленно. Ужасно.

Голова болела от того, что я остановился на столь низком уровне знаний, однако я ощущал неправильность. В тот день я попросил Анну не рассказывать ребятам ничего о моих успехах. Ни в счете, ни в чтении. Не потому, что я не хотел им похвастать или стеснялся — я просто вдруг понял, что я не сотру ту границу, что вот-вот собираюсь прочертить, рванув вперед.

Однако вечером, задержавшись на кухне, помогая Анне с уборкой, я… узнав, что все спят… не удержался.

— Пожалуйста, объясни мне уроки дальше.

— Но твой уровень знаний достаточен, — улыбнулась девушка, — ты очень способный, Роуг.

— Анна… Прошу, расскажи. Я хочу проверить, насколько далеко я могу так зайти.

Тот день…

Все же, был моей ошибкой, наверное.

Наши отношения с Анной изменились. Она ни разу не упомянула после о том, что я зову ее неподобающе. Что я должен обращаться к ней «учитель». Что должен быть уважителен.

Это было глупо с ее стороны.

Но обоснованно. Возможно, я и правда ее немного… пугал.

Эта ночь была безумно долгой.

— Сто шестьдесят девять, — я повторял таблицу квадратов.

Я написал ее Анне, от десяти до двадцати. И это было только начало. Мы сидели на кухне при слабом свете магической лампы и… Исписали почти весь ее блокнот.

Анна, сидя напротив, удивленно кивала, подкидывая мне задачки или прося сосчитать что-то в уме. Я не мог в уме — я считал, как она показала, в столбик. Вы думаете, я помнил математику спустя столько лет? Зря думаете, я практически выучил ее заново. Конечно, некоторые вещи забыть было невозможно, но все-таки я, дикарь такой, был просто в ужасе от осознания, с каким трудом у меня получались ранее простейшие вещи. Однако для Анны все выглядело совсем иначе.

— Невозможно, — ошарашенно шептала девушка, пока я, запомнив формулу, написанную ей, послушно решал уравнение. — Немыслимо, — она прикрыла рот рукой, побледнев.

— Минус два и четыре.

Анна забрала у меня решение и вчиталась в него. Это было элементарное уравнение с дискриминантом, я решил его с легкостью. С каким-то азартом она написала мне еще несколько, тут же объяснив, по какому принципу они решаются.

Я все решил. Не без ошибок, однако допущены они были исключительно по невнимательности.

Я знал… я вспомнил почти все. Я решил даже задание с модулем, в котором сама Анна немного запуталась.

— Посчитай… посчитай… длину гипотенузы.

— А?

И она рассказала мне про геометрические фигуры. Я вновь «отключился», почти не слушая ее объяснения, потому что от них уже болела голова, в которой старые знания немыслимым образом всколыхнулись с невиданной силой.

— Представь, что от того места, где ты сидишь, до верхушки дерева протянута веревка. Дерево высотой в три метра, от тебя до дерева четыре метра. Нарисуй и реши.

— Пять, — ответил я меньше, чем через минуту. На листе был прямоугольный треугольник. Решения не было.

— Сколько часов в четверти суток, если всего их тридцать шесть?

— В сутках двадцать четыре часа, Анна, плохой пример задачи, — увидев ее тяжелый взгляд я поспешил исправиться, — В четверти суток шесть часов, если что, но в твоей задаче — девять.

Мы что-то чертили, что-то считали. Мои знания… мои знания были выше, чем знания этого мира, так что в какой-то момент Анна остановилась, в отчаянии глядя на страницу с решением задачи, которое сама бы уже не составила так легко.

Я же чувствовал, что мог бы идти еще вперед. Дальше по «программе», все усложняя, углубляясь… И это не считая того, что наука данного мира наверняка была ниже науки моего мира и дальше вряд ли могла бы идти сама Анна. Она подтвердила это, объявив, что ее знания на этом заканчиваются…

Черт.

— Ты монстр, — она выпустила блокнот из ослабевших рук и пустым взглядом уставилась на меня. — За один взгляд… Запомнить то, что другие изучают годами, чему посвятили жизнь… за один взгляд и один раз услышав… Многие годы, что я потратила на образование, сравнялись с одним днем для тебя. А ты всего-лишь понял принцип.

В ее глазах я увидел подобие суеверного ужаса. Осознание ситуации медленно настигало Анну и в ее глазах скапливались слезы.

Я испугался. Действительно испугался. Просто примерз к своему месту и сидел, глядя на нее. А она судорожно сжимала в тонких пальцах карандаш, так сильно, что он сломался. Анна даже не заметила.

Монстр…

За день… пройти такую программу… для ребенка десяти лет?

Да я действительно чудовище.

От осознания, насколько нереально, дико и безумно я только что поступил, я не сдержал истерический смех, тихо хихикнув несколько раз, однако быстро замолчав, решив, что не стоит пугать Анну еще сильнее. Да и эмоции, как всколыхнулись, так и улеглись обратно — быстро, почти ничего не оставив.

Я даже не удивился такому положению дел, уже осознавший и принявший, что не стать мне в этой жизни истеричкой. А вот тому, что за десять лет жизни дикарем я все еще сохранил где-то в глубинах памяти знания, полученные еще в другой жизни, я искренне и от души поражался весь вечер. Разве я не должен быть вовсе поехавшим с такой памятью? Это же крыша укатится, держать в мозгу все. Я не дожил до глубинной старости в прошлый раз, однако как забываются сюжеты когда-то в детстве просмотренных мультиков, уступая место новой информации, так должны были забыться и формулы квадратных уравнений, абсолютно бесполезные в средневековье.

А они не забылись. И вообще, откуда тут такие познания? Какой сейчас век? Год? Как далеко ушла наука в цивилизованном обществе, какова обстановка, в городах, а не на захудалых окраинах?

Непонятно.

Я прикрыл глаза. На самом деле, мне было как-то плевать. Сейчас, в моем небольшом мире были только учитель и остальные драконы, Убийцы Драконов, магия и Анна. И Анна, которая была обычным учителем в каком-то селе, меня беспокоила. Насколько я понял, в силу того, что была Заклинательницей и в принципе очень неравнодушным человеком, девушка оказалась втянута в какой-то магический план помощи детям, или чего там от нее требуется. Детям, которым не нужны особо ни буквы, ни цифры, детям, чье предназначение сделать что-то… иное, большее.

Было ли правильно сделать это? Было ли правильно стать гением, не обладая, на деле, ни каплей гениальности?

— Прости, Анна.

Пауза затянулась надолго и я нарушил ее, не выдержав гнетущей тишины.

— А? — очнувшись от шока, девушка тут же замотала головой. — Нет-нет, Роуг, я не… просто… это поразительно. Голова не болит? — неожиданный участливый вопрос заставил меня на самом деле прислушался к своим ощущениям.

— Чуть-чуть.

— Не удивительно, после такого…

Я пораженно замер, глядя, как она поднимает руку и… зажмурился. А затем почувствовал, как меня мягко погладили по голове, перебирая волосы.

— Анна? — непонимающе уставился на нее.

— Умница, — девушка нежно улыбалась, — иди отдыхать.

— Анна, что мне делать? — я не сдвинулся с места, глядя на нее.

— Мне жаль, что я не могу принести тебе учебники сейчас… но скоро ты сможешь учить все, что захочешь, — она улыбнулась ободряюще. — Что бы ты хотел изучать?

— Ничего.

— Что?..

— Прости, вырвалось, — я отвел глаза. — Я хотел бы изучать магию. А сейчас я действительно пойду спать. Устал. Спокойной ночи.

Я тихо поднялся на второй этаж и приоткрыл дверь в комнату.

Я не хотел учиться. Точнее… я хотел изучать новое, но совсем не хотел держать планку гениальности, чего от меня, вероятно, теперь будут ждать. Я не был гением. Было ли эгоистично мое желание остаться обычным человеком, обладая знаниями, что могут сделать, возможно, прорыв в современной науке? Вспомню ли я их? А если… нет?

Что будет, когда я… столкнусь с вещами, о которых не буду помнить? Я в совершенно другом мире. Однозначно, это произойдет. Как же… в какую же ловушку я загнал себя.

Я не смогу держать эту планку.

Я идиот.

— Стинг? — я удивленно посмотрел на заснувшего в странной позе Эвклифа, что сидел рядом с дверью. Осторожно потряс его за плечо.

— А? О, — он сонно поморгал, улыбнувшись мне, а затем шокированно уставился в окно, где уже светало, — а я тебя подождать хотел… ничего ты так задержался…

— Я заболтался с Анной о науке, — искренне сознался. — Давай спать.

— Ага, — на ходу засыпая, друг доковылял до своего футона и упал на него, сразу же отключившись от мира, — ну ты… и даешь… братишка…

Я замер. Возможно, мне послышалось?

В любом случае, скорее всего, это было не всерьез.

Крик Нацу по утрам вместо будильника — это уже классика.

Анна специально заходила к нам в комнату очень осторожно и тихо. Первым она будила Гажила, который острее всех реагировал на иные внешние раздражители, а с ней драться не планировал из, видимо, некоего уважения. Или просто потому что она девушка. Принципы, может. Я не совсем понимал его мотивации, так как в остальном Железный оставался крайне резким и грубым, пусть иногда, как в тот вечер, когда прибыл Нацу, и снисходил до человеческого общения.

Вторым она будила Нацу, который своим сладким зевком, который обязательно следовало озвучить протяжным «а», будил уже всех остальных. А кто не просыпался сразу — те были оглушены его бодрыми криками уже в следующие секунды.

В первый день я поднялся, как умертвие, и обвел всех прищуренными закрывающимися глазами, чуть покачиваясь.

— Эй, мелкий, — Гажил присел рядом со мной на корточки, — ты не заболел?

Я зевнул прямо ему в лицо в ответ, видимо, спугнув и лишив остатков дружелюбия, так как, видимо, Железный собирался положить руку мне на лоб, проверяя температуру, но резко передумал, отдернув ее и поднявшись на ноги.

— Я просто допоздна учился, — Гажил покрутил пальцем у виска и невозмутимо вышел из комнаты, полностью потеряв ко мне видимый интерес.

От бессонной ночи страдал не только я. Анна, разбудив нас и отправив не только умываться, но и за водой, второпях пыталась приготовить еду и помочь сонной Венди, нашему младшему члену «семьи», которая с утра становилась совсем беспомощной.

— Эй, — тихо окликнул я Небесную.

— О, Роуг! Заплети меня, пожалуйста, — она тут же сменила объект интереса, подбежав ко мне и бухнувшись на пол прямо мне под ноги, устраиваясь по-турецки и ожидая, что я прямо на месте возьмусь.

Правильно ожидая, в принципе. Если кого-то и смущало то, что мы замерли прямо в проходе, то меня — нет. Я опустился на колени прямо на пол, вставая за ее спиной, и, взяв протянутую ленту, и осторожно расчесал пальцами темно-синие волосы, относительно умело заплетя их в простенькую косу и повязав на конце, даже расщедрившись на бантик. У Анны, вероятно, должен быть хотя бы простенький деревянный гребень, судя по тому, в каком состоянии были ее собственные волосы, но я решил его не спрашивать.

— Готово.

Венди стала тут же ощупывать свою прическу, пытаясь определить, как она выглядит, после чего одобрительно кивнула мне и широко улыбнулась.

Анна, что смотрела на нас с кухни, удивленно покачала головой, мазнув по мне каким-то растерянно-настороженным взглядом, когда я поднял голову. Она смотрела так, будто я вот-вот обращусь в страшное чудище. Хотя, скорее, она просто не знала, как вести себя со мной. Я был наиболее странным ребенком из всего нашего дурдома дикарей. Да и вчера она повела себя… немного странно.

Людям свойственно отторгать тех, кто на них не похож.

Я снова напомнил себе об этом.

Ничего странного и удивительного, на самом деле, не произошло.

— Пойдем умываться, — позвал девочку, поднимаясь на ноги и поднимая ее, отряхивая подол длинного сарафана.

Нужно подать Анне идею нарядить Венди в шорты, как у нас. Не то, чтобы я был против милой одежды, но пока она не понимает, зачем нужно прятать определенные части тела и совсем не обращает внимание на то, что сарафанчик может задираться иногда.

— Угу!

Мне было не сложно последить за ней какое-то время. И организовать остальных на помощь Анне, так как, по моим прикидкам, больше никто прибыть не должен был, а одна девушка вряд ли справится с оравой детей, потихоньку приближающихся к подростковому возрасту.

К слову, на следующее утро Венди самостоятельно пришла ко мне, протянув ленты и красиво оформленную деревянную расческу. На ней был выжжен какой-то цветочный орнамент. Мастер явно постарался на славу. Под недоуменными взглядами мальчишек я невозмутимо заплел ее, после чего удивленно уставился на Стинга с Нацу, что пристроились рядом. Я так же, как в прошлый раз, стоял на коленях, только в этот раз на диване, а они осторожно уселись передо мной, подставляясь.

— Что вы хотите?

— И нас расчеши!

Я выгнул бровь, обернувшись на Гажила, что стоял сейчас, сложив руки на груди и опираясь на дверной косяк. Он пожал плечами, насмешливо глядя на нас всех, и раздраженно поджал губы, когда Венди принялась крутиться рядом с ним, предлагая, раз такое дело, и ему заплести косы.

— Ай-ай! — стоило мне, все-таки решившемуся, начать расчесывать Нацу, как он тут же вырвался. — Я передумал!

— М, — я посмотрел на расческу в своих руках, — ладно. Стинг?

Венди смотрела на нас грустными глазами. Гажил ушел, кажется, предварительно что-то сказав ей. Эвклиф, которому расчесываться тоже не слишком понравилось, пусть я и старался действовать осторожно, неожиданно толкнул меня в грудь, извернувшись, и соскочил с дивана, выхватывая расческу.

— Чт-, — я не договорил, так как ученик Вайслогии оказался за моей спиной и положил руку на плечо, удерживая. — Эй, — я дернул головой, стараясь уклониться от расчески.

В отличие от меня, Стинг парикмахером в душе явно не был, так что, кажется, задумал банально превратить мой затылок в сверкающую лысину.

— Может, я сам? — вздохнул.

— Не-ет, так не интересно, — Эвклиф уже более осторожно принялся расчесывать мои отросшие патлы.

Я обернулся, чтобы посмотреть в его наглые глаза, и подивился, с какой сосредоточенностью он сидел. И решил не сопротивляться. Нацу, к слову, куда-то пропал, а Венди, понаблюдав за нами, неожиданно бросилась в сторону комнат.

— Ребята! — Венди появилась рядом с нами, держа в руках скромную тонкую резинку черного цвета. — Вот. Мне нравится лента, которую подарил Роуг, но ему будет удобнее с резинкой, я ее у учителя Анны взяла.

Я скептически посмотрел на резинку, взяв ее в руки и покрутив. Вполне логично, что они уже есть, причем у нас в наличии оказалась даже неплохая, только… мне-то она зачем?

— А Анна не будет против?

— Нет, — она отрицательно покачала головой, — она сказала, что я могу брать, когда понадобится. У нее много.

— Ясно.

Я не успел еще ничего придумать, как Стинг выхватил у меня из рук и резинку. Они с Венди с серьезным видом приценивались, после чего Небесная постаралась заплести мне косички. Волосы были все еще слишком короткими для обычной косы, а колоски Венди делать пока не умела, так что решила оставить меня просто с хвостиком.

С ним, к слову, было удобно. Часть волос спереди не собиралась, будучи еще короткой, однако часть все-таки удалось скрепить резинкой.

— Оставь, — важно закивал Стинг, когда я вопросительно посмотрел на него, ища поддержки.

Поддержки не было. Венди обрадованно хлопнула в ладоши.

— Хорошо, — я обреченно вздохнул. Надеюсь, меня не поймут неправильно с такой прической.

На улице прогремело подобие взрыва и мы тут же подорвались со своих мест, выбегая на крыльцо.

— Ты нарвался, сопляк!

— А ну иди сюда, железный придурок!

— Я тебя раскатаю тонким слоем!

— Ты ответишь за то, что обидел Венди!

«Виновница» перепалки испуганно схватила меня за руку. Стинг сощурился и сделал несколько шагов вперед, оказываясь перед нами и будто бы загораживая. Я обреченно вздохнул. А ведь так хорошо начиналось.

— Коготь Огненного Дракона!

— Коготь Железного Дракона!

— РЕВ СВЕТОВОГО ДРАКОНА!

Обоих драчунов, не ожидавших подлой атаки со стороны, малость ослепило и дезориентировало, уронив на землю. Я вовремя закрыл Венди глаза на время атаки, памятуя о том, как иногда режет излишне яркий свет.

— Ах ты!

— Хватит, — вмешался уже я, осторожно отстраняя Венди и отодвигая себе за спину. И тоже выходя вперед, вставая рядом со Стингом, сложив руки на груди.

— Вас было необходимо разнять, — фыркнул Эвклиф, более уверенно расправляя плечи в моем присутствии. Ну да, в одиночку против этих горячих голов довольно боязно выходить, учитывая желания сохранить хорошие отношения.

Эти двое успели знатно поколотить друг друга, испортить лужайку, причем…

— Черт! — я посмотрел на полоски огня, что ползли по траве в разные стороны.

— Чт… ох! За водой, быстро! — Стинг сориентировался сразу же, ведь не так давно мы слушали про пожары от Анны, они были реальной угрозой в условиях сильной жары, державшейся последнюю неделю.

Гажил на фоне выругался, тоже присоединяясь к нашей гонке до ведер с водой, оставленных неподалеку.

— Не затухает, оно не затухает, — испуганно взвизгнула Венди, глядя, как остатки воды не в силах совладать с разошедшимся огнем.

Только лесного пожара нам не хватало.

— Нацу, — я толкнул растерянно замершего паренька, — эй, Нацу!

Дал ему пощечину. Он дернулся и, наконец, отмер.

— Я не хотел…

— Да ясно, что не хотел. Ты ведь можешь контролировать огонь?

— Контролировать? — не понял Драгнил.

— Так, — спокойствие. Я почти за шиворот поволок его к самому сильному очагу, что перекинулся на какие-то мелкие сучки и палки рядом с кустами и напоминал уже хороших размеров костер. — Ты можешь есть огонь? — если не подчинять, то хоть сожрать должен уметь.

— Но… свой огонь я… точно! Нужно ведь просто убрать его, да? — Драгнил тут же втянул в грудь побольше воздуха, а заодно засосал и огонь. Выглядело… крайне не реалистично, но мальчишка даже не обжегся.

С «пожарчиком» было покончено.

— Тупица, — дал ему подзатыльник Гажил, еще секунду назад облегченно выдохнувший вместе со всеми.

— Это ты! — вскинулся Огненный.

— Что тут происходит?! — Анна с корзинкой в руках приближалась к нам. Кажется, она собирала травы в тот момент, когда прогремел взрыв от Железного и Огненного Рёва драконов, а потом бежала откуда-то, тоже услышав его.

Мы переглянулись со Стингом. Он притянул к себе всхлипывающую Венди, одновременно успокаивая и не давая ей вмешаться. Нацу с Гажилом молчали, смотря в разные стороны.

— Ничего, — невозмутимо подвел итог.

— Этот тупица устроил пожарище!

— Гажил ублюдок! Он обидел Венди!

— Я-а-а не хочу-у чтобы вы ссо-орились…

— Роуг, это бесполезно, — не зная, что сделать с ревущей Венди, растерянно посмотрел на меня Стинг. Я вздохнул. Анна грозно приближалась.

Действительно.

* * *

Несмотря ни на что… было действительно весело.

Мы жили в доме в лесу и самостоятельно вели свой маленький диковатый быт. Это напоминало мне затишье и я немного параноил из-за отлучки драконов: мне все казалось, что в воздухе витало невысказанное напряжение, но затем мирные житейские мелочи убеждали меня в обратном.

— Ты точно не хочешь пойти на улицу и поиграть? — обеспокоенно спросила Анна, размешивая тесто.

Мы делали вид, что ничего не было. Я просто был умным ребенком, она продолжала учить остальных и чуть-чуть выделяла меня. В «свободное» время на занятиях я помогал остальным, чаще всего более понятно объяснял Нацу со Стингом элементарные по мнению Анны и других детей вещи. Не то чтобы девушка не справлялась сама, просто им следовало повторить что-то десять, двадцать раз, чтобы они поняли. Это было… нормально, наверное. Они были не глупые, наоборот, самые обычные, но я все равно каждый раз напоминал себе, что должен быть терпелив.

Однако Стинг понимал все быстрее, чем Нацу. Я с удивлением понял это, когда заметил закономерность. Как «учитель», в моменты объяснения я старался не выделять никого из них и вести себя «профессионально», однако если со слов Анны Эвклиф и Драгнил усваивали все на пятый раз, то с моих на пятый усваивал только Нацу. Стинг же понимал уже на второй.

— Просто, ну, — он замялся, — наверное, это потому что мы классная команда? — он весело оскалился, подмигивая мне, и я тоже улыбнулся.

— Наверное.

Тренировки под присмотром Скиадрама и Вайслогии, кажется, сблизили нас больше, чем я думал сначала. Поспособствовали пониманию уж точно.

Возвращаясь же к Анне и ее вопросу…

— Не пойду, — ответил я из-под стола, активно работая половой тряпкой.

— Роуг, — глухой редкий стук ложки о миску прекратился и я понял, что от меня чего-то ждут. Быстро закончив, бросил грязную ткань непонятного происхождения в ведро и распрямился, задрав голову и флегматично взирая на Анну.

— Да?

— Почему ты не хочешь поиграть с другими детьми? Ты чувствуешь, что… не похож на них?

Она старалась говорить мягче и все еще стремилась не упоминать мою «гениальную инаковость», природу которой сама не понимала, однако я понял посыл.

Да, возможно, дело в моей обособленности от других детей, подражать которым у меня успешно получается, да и сознание, кажется, все сильнее деформируется, однако… не только.

Сегодня просто моя очередь убираться.

— Анна, мы живем здесь одни. В лесу. Девушка и пятеро детей. Вы не находите, что это немного сложно?

— Абсурдно, — покачала головой она, признавая мою правоту, после чего удивленно округлила глаза. — При чем тут это?

— Вы много сделали для нас, но не стоит взваливать на себя все. Нам не сложно распределить обязанности. Мне не сложно убраться. Не то, чтобы я предпочитал уборку отдыху на свежем воздухе с остальными. Я терпеть не могу убираться. Но такие элементарные вещи, как «надо», понимает даже Драгнил. После десяти объяснений, правда, но понимает ведь.

Наверное, я выглядел забавно. В домашней одежде с закатанными рукавами, чтобы не намочить, немного чумазый и растрепанный, а рядом — железное протекающее ведро и повисшая на нем половая тряпка. И такой весь серьезный. Хах.

— Так это ты.

— Я, — не стал отпираться, прекрасно понимая, о чем она.

— Это я распределил работу между ребятами. Нацу постоянно бегает в лес, поэтому он легко сможет набрать дрова по пути. Стинг во всем подражает ему, так что тоже не останется в стороне, да и присмотрит, чтобы не натворил глупостей. Для Гажила нет ничего лучше, чем показать свое превосходство. Чтобы он не столкнулся с Нацу и они не подрались, Гажил постоянно находится рядом с домом. И с его способностью управлять железом будет отличной тренировкой создание таких мелких деталей, как гвозди или черепица. И железные ведра с водой он потаскать не против. Венди гоняет ветер и обеспечивает сухую уборку от пыли, а также прекрасно разбирается в растениях. Она гуляет и практикуется, поэтому иногда собирает нам немного ягод по пути: те маленькие тарелочки черники или земляники — это все её труды.

Анна прикрыла рот рукой.

— Вы уж простите, что я раскомандовался, но кто-то ведь должен был? А вы как-то не спешили.

— Я… Вам… совсем не нужно… — она серьезно не задумывалась о том, как функционирует наше хозяйство?

О том, что лампа, работающая на магии, должна быть кем-то заряжена? Крыша — может потечь, что в такой хибаре не мудрено? О том, что камин имеет свойство потухнуть, особенно если огонь норовит сожрать Нацу? Благо, на пару с Венди он же его и разводит обратно каждый раз.

Да мы даже ступеньки на крыльце починили тихонечко. Тимур и его команда, блин.

— С ниткой и иголкой обращаться можем только мы с вами, — добил ее, видя, как на лице проступает осознание.

Анна уронила ложку и осела на пол, удивленно прикрывая рот рукой. Я фыркнул. В этот раз в ее глазах не было страха, что меня радовало, однако…

Я смотрел на нее и думал, что не так уж сложно пришить пуговицу или заштопать порванные Нацу штаны.

Я знал, что у нас не бесконечные запасы одежды, а потому тихо отчитывал его каждый раз, когда он портил одежду, которую Анна без устали стирала почти ежедневно. Так что, когда у него разошлась уже заштопанная дыра на пятой точке и он паниковал в «нашей» комнате, тщетно успокаиваемый Стингом, я просто забрал из комнаты Анны нужные материалы и заштопал обратно. И поблагодарил свою прошлую жизнь за это «бесполезное» «не мужское» знание.

Я вручил Драгнилу штаны и уже на следующий день штопал ему футболку, заодно успокаивая. Нацу был добрым малым, так что после объяснения, что, одежда не берется из воздуха и Анне сложно поддерживать ее в хорошем состоянии для нас всех, пока мы так наплевательски относимся к ее труду, он сильно проникся. Из всех нас он был самым добрым ребенком. И, на самом деле, довольно ранимым. Просто он не мог ничего оставить «просто так», спеша доказать всем, как правильно. Например, сказать Гажилу, что нельзя обижать Венди и насмехаться над другими.

— Опять наша хозяюшка кому-то сопли подтирает, — презрительно выплюнул упомянутый Железный, проходя мимо, и дернул меня за хвостик, который под умилительным взглядом Венди я делал каждое утро после того, как заплетал ее.

— Ах ты, — вскочил Нацу, но я бросил в него футболку, в которой не ожидавший Драгнил сразу же запутался. Я же задрал голову, встречаясь спокойным взглядом с Редфоксом.

Возможно, когда-то раньше меня бы зацепили его слова и я бы тоже разозлился. Все же, никакого внутреннего желания поддерживать «семейный очаг» и следить за всей этой бытовухой у меня не было. Но сейчас какая-то внутренняя ответственность сдавила мне горло, не давая ответить, поэтому я просто молча пожал плечами, чуть приподняв уголок губ. Удивленно застыв, Гажил раздраженно отвернулся, презрительно цыкнув. Когда Нацу скинул футболку, которая удачно «наделась» ему на голову, Железный уже закрывал за собой двери. Громко. Я не дал Драгнилу последовать за ним, чтобы набить морду.

— Но ты мой друг! Я не могу позволить этому…

— Нацу, — строго одернул его. — Я сам разберусь.

— Ты ничего не отвечаешь ему, — мальчишка возмущенно сжимал кулаки.

— Нет причин. Я ничего не добьюсь этим.

— Не понимаю! Ему надо просто морду разок набить, сразу перестанет так отзываться, будто ты… — Нацу замялся. — Ну, слабак. Это же не так, да? Стинг сказал, что ты очень сильный! Просто не дерешься. Но-о почему, если ты так крут? Зачем ты позволяешь ему вытирать о себя ноги?!

Я вздохнул. Да, возможно, по мнению Гажила у меня совсем не было гордости и я вел себя, как «хозяюшка» и как «баба», так незаметно помогая Анне. Да, возможно и Нацу не мог понять это. Но его скорее возмущала моя безответность самому Гажилу — как это так, я не бросаюсь на него с кулаками за оскорбление, что, однозначно, сделано несправедливо и злостно.

Не знаю, как Стинг думал обо всем этом. Он свято верил, что я влюблен в Анну, и потому так забочусь о ней. Я разубеждал его, но не слишком успешно. Да и как можно поверить в мое «нет», когда я постоянно кручусь рядом с ней и забочусь? Ведь просто так о «взрослых» не заботятся, конечно же.

В любом случае, я как-то слишком уж отличался от мальчишек. Но уверенно продолжал делать то, что делаю. Не вступал в потасовки с самыми горячими головами нашей небольшой «семьи», всех успокаивал, следил за порядком и незаметно помогал Анне.

— Ты действуешь очень по-взрослому, Роуг, — она задумчиво рассматривала меня. Пристально. Будто о чем-то догадываясь. Требовательно, будто ждала ответ. Признание.

— Да, — я кивнул. Рядом все так же стояло ведро с половой тряпкой. — Анна, вы заметили это еще в первые дни, не отпирайтесь. Но молчали. Зачем поднимать эту тему сейчас?

— Когда случайно узнала, что заплетать волосы Венди приучил ты, — вспомнив, видимо, момент, когда она впервые задумалась, девушка вздохнула, возвращаясь к готовке.

— Они длинные и мешали ей, — я пожал плечами. — У моей матери были очень длинные волосы. Я подумал, что с косой девочке будет лучше.

— Так ты помнишь своих родителей? — Анна резко обернулась обратно, ошарашенно глядя на меня. — Но ведь Скиадрам подобрал тебя совсем маленьким, я помню это, ведь сама передавала вещи вам всем. Вы ведь… все сироты…

Я снова пожал плечами:

— У меня прекрасная память.

— Феноменальная, — она тихо согласилась, больше не поднимая эту тему.

* * *

— Ро~оуг, — с криком и рыданиями на кухню влетела Венди, размазывая по чумазым щекам слезы. Дни шли. Ничего не менялось.

Я поставил поднос на стол и отбросил полотенце, что использовал, как прихватку, после чего повернулся к девочке и распахнул объятия. Она тут же налетела на меня, уткнувшись в плечо и почти сразу успокоившись.

Анна ушла за травами, оставив меня присматривать за поставленными выпекаться булками. До обеда было около часа.

— Гажил? — сразу предположил виновника. — Нацу? Оба?

— М-м, — она замотала головой, хотя и так понятно, что да. — Я опять все испортила. Ребята снова подрались… и-и… и-из-за меня-я… Сти-инг… он…

Какая морока.

Я невозмутимо отстранил от себя Венди и дотолкал ее до стула, почти насильно усадив и через какое-то время дав в руки еще горячую булку. Налил стакан молока из бидона. Из закромов достал мед — его было мало и оттого все его любили особенно сильно. Несмотря на то, что мы жили обособленно, рядом, оказывается, все-таки находилось не замеченное мною во время перелета поселение, где Анна брала различные вкусности и продукты, вроде сыров и молока. Анна жила в нем до того, как ушла в отшельничество к нам, а до переезда туда работала учителем в детской школе в городе. Я все еще не понимал ее мотивацию менять город на хибару в лесу с пятью детьми, но осознавал, что дело тут не в простом «хочу».

К слову, я был, кажется, единственным, кто вообще знал о том, что рядом есть люди. И даже больше… когда стало понятно, что она куда-то собирается с травами, именно я сопровождал Анну, не захотев отпускать ее одну к черту на куличики. Это было глупо, но я решил, что погром в доме меньшее зло, чем потеря «кормилицы».

Мы вышли на рассвете и пришли уже поздним вечером, благо, расчеты девушки оказались верны и на дороге, куда мы вышли после часа пути, мы встретили повозку, что подбросила нас до поселка. И «обратно» мы тоже часть дороги прокатились в телеге. Иначе бы промотались дольше.

Представленный как ее ученик, я сопровождал девушку молчаливой тенью весь тот день, кажется, вызывая у нее приливы гордости и тщеславия. На публике я был послушен, кроток, а еще таскал все пакеты и любезно помог собрать рассыпавшиеся яблоки какой-то бабке, у которой порвался кулек.

Я был тем еще пай-мальчиком и хозяюшкой. И, честно, мне это даже нравилось. Возможно, я и боялся немного, что вырос подхалимом, но… что есть, то есть? Я, оказывается, показушник.

— Рассказывай, — сел напротив Небесной тем временем.

Венди сбивчиво поясняла, что мальчишки решили устроить какое-то соревнование и, как всегда, не поделились поровну, а им было «ну вот позарез необходимо» именно две команды. Она увидела, что Гажил расстроился, когда остался один, ибо Стинг снова прилип к Нацу, и предложила ему помощь, однако наш «самый взрослый» гордо отказался, сказав, что ему бабы в команде не нужны. Она умолчала, но, полагаю, косвенно оскорбление было направлено даже больше на меня, чем на нее. Но Нацу его, слава Звездам, не понял. А вот Стинг в этот раз отличился и полез бить лицо Железного вместо своего товарища. Который при виде драки не мог остаться в стороне. Драка из двух на одного перешла в «каждый сам за себя», потому что эти двое одновременно с перепалкой с Железным начали вторую между собой, став ворчать друг на друга, мол, могли бы взять мелкую к себе. Не поделили. Так как вспомнили еще и обо мне.

Единственное, что мне показалось действительно травмирующим для Венди, это повод «я не хочу, но я благородный, поэтому пусть мелкая идет сюда». Гажил добавил масла в огонь ехидными комментариями про слабаков, раззадорив двух гиперактивных детей еще сильнее.

Я вздохнул.

Конфликты, конфликты… В этом возрасте они естественны, но почему же так отвратительны? В любом возрасте.

Я дал себе мысленный подзатыльник за то, что становлюсь предвзят и осуждаю Гажила. Он не подарок, но если еще и я начну проявлять к нему неприязнь наш хрупкий мир внутри дома рухнет окончательно, одна Анна его не удержит.

— Ты ведь понимаешь, что это все глупости? — я подпер лицо ладонью, глядя, как вместе с сытостью к Венди приходит и понимание, что мир прекрасен, пусть иногда все — тлен. Она высказалась и быстро успокоилась.

— Угу, — она закивала, — я все помню, Роуг. Ты говорил, но… Меня будут постоянно недооценивать, потому что я целитель. Но… Дело ведь не в этом, пусть недооценивают… это не так обидно, я просто… не хочу, чтобы они снова из-за этого драли-ись…

— Они бы и без тебя подрались, — флегматично заметил.

Она вздохнула, закивав, и благодарно уставилась на меня, доедая булку.

— Где они сейчас-то?

— Разбежались, — шмыгнула носом, уже совсем довольная. — Мальчишки к реке, а Гажил к каменной насыпи.

Какая прелесть. Разошлись в разные стороны практически идеально ровно. Мальчишки, видимо, пошли промывать боевые ранения и отстирываться, а вот Гажил...

Я задумался.

Было удивительно, что они вообще разошлись, остановились каким-то чудом, не перейдя от «до первой крови» до «не на жизнь, а на смерть». Что-то да отложилось, видимо. Но было беспокойно. Нацу с Гажилом никогда не расходились самостоятельно. Нужно было выбить — а иногда и вовсе вырубить — одного, чаще всего Нацу, чтобы бой прекратился, однако сейчас частично на его стороне выступал еще и Стинг, обычно нейтральный и разнимающий их Рёвом и своими световыми хлопушками, физически воплощая мои устные призывы прекратить. За что я был ему благодарен.

Он вообще очень часто помогал мне, действуя, как я говорю. Будто бы... Позволяя мне остаться в тени.

— Дождешься Анну, хорошо? Я пойду проведаю их.

— Ага, — Венди кивнула.

Я глубоко вдохнул теплый летний воздух, блаженно прикрывая глаза от легкого свежего ветра, и двинулся к реке неспешным прогулочным шагом. Я не видел причин бежать в спешке, да и подумать по пути, что я хочу сказать мальчишкам, следовало.

И все-таки, шагая по тропинке к маленькому пляжику, я думал о том, как прекрасна жизнь на природе, в удалении от грязных городов. Я уже и забыл о них, а то, что я помнил о пыльных асфальтовых монстрах, полных серых небоскребов, казалось мне страшным кошмаром детства. Хотелось верить, что он никогда не настанет в этом мире.

Дойдя до реки, как и обещала Венди, обнаружил мрачных Нацу и Стинга. И замер.

— Роуг! — первым заметил меня Драгнил, вскакивая и морщась, держась за бок. Стинг не отреагировал, сидя на небольшом нагретом солнцем камешке и глядя на воду. — Даже не думай ругаться! — тут же яростно заявил он мне.

Я пожал плечами.

— Разве я когда-нибудь ругался?

Драгнил завис. Я подошел ближе, осматривая его и отмечая, в целом, привычные легкие повреждения и синяки. Как обычно. Я обошел мрачного Стинга, что даже не пошевелился, и присел на корточки рядом с ним.

— Венди тебе рассказала, — утвердительно сказал Эвклиф, отводя взгляд.

— Да, — сразу согласился.

— Ты разочарован?

Я опешил. Стинг, плохо умытый, с заметно шедшей раньше кровью из носа и треснувшей губой, рассеченной бровью, со сбитыми костяшками и, полагаю, кучей синяков, которые я не видел, выглядел так, будто предал меня и обрек минимум на десятилетие страданий. Но почему?

— Нет, — удивленно уставился на него, и Стинг так же удивленно поднял на меня взгляд.

— Но это я ведь начал драку.

— И что?

— Ты не любишь такое. Единственные разы, когда я видел тебя в действии, это тренировки. Ты можешь победить, если захочешь, но ты никогда не дерешься. И не вступаешь в конфликты. И ты такой… взрослый иногда. Разве я не кажусь тебе еще более глупым ребенком? Ты же считаешь, что драться глупо.

— Ничуть не кажешься, — я протянул Эвклифу руку и потянул на себя, заставляя подняться с камня. Потом потащил к воде, пальцем ткнув в грязную щеку.

И я очень надеялся, что он разнимал драки не потому, что я так хочу, а потому что тоже понимал, что они не нужны. Видимо, зря. Потому что, отмываясь нормально, Стинг не преминул на пару с Нацу довольно похвастаться мне, что в этот раз они все-таки показали Гажилу, что не такие уж сопляки. Было видно, что между собой они обиды уже давно забыли и теперь торжественно праздновали победу над общим неприятелем.

«Победу», надо же. Этого Венди не упоминала.

Всю дорогу до дома я механически поддерживал беседу и кивал на описания драки. Вышло, по их словам, действительно красочно, причем без техник, почти на голых кулаках.

Еще страннее была идея «победы» над Гажилом в простом бою, учитывая, что он может пользоваться техниками для укрепления тела, что в пылу драки было бы практически незаметно.

— Почему ты так реагируешь? — все не унимался Стинг.

Такой… мальчишка иногда.

— Странно, что ты вообще задумался об этом. Вы — не я, и если я не дерусь это не значит, что и ты не можешь. Я не одобряю бессмысленные драки и я не одобряю ваши конфликты, но вам, видимо, просто необходимо как-то сбрасывать пар. Я просто думаю, как можно направить вашу энергию в мирное русло.

Потому что это становится реальной проблемой. Если они так и продолжат «махаться», когда-нибудь это перерастет во что-то серьезнее.

Наверное, это было эгоистично — то, что я зашевелился, лишь услышав свое имя в списке причин конфликта. Я старался не думать об этом.

— И я никогда не считал вас, — вздохнул, проглатывая «детьми», — глупыми.

— У тебя иногда такой вид серьезный, — забурчал неожиданно вмешавшийся Нацу, — но, — он так же неожиданно замер, округлив глаза, будто только сейчас понял, — ты и правда никогда не говорил и не демонстрировал ничего такого.

— Простите уж, — я постарался расслабить лицо, дабы не смотреть чересчур строго и улыбнулся уголком губ. — И, Нацу. То, что кто-то считает быстрее или лучше читает, не дает ему право называть других глупыми. Каждый в чем-то хорош, каждому что-то дается хуже. Мне просто повезло, но мы с вами равны.

— Ясненько, — Нацу хмурился, Стинг смотрел на меня, внимательно рассматривая.

Я видел, что Эвклиф не понимает это. И, глядя на то, как он чуть поморщился, и сам понял, что мои слова звучат откровенным враньем. Особенно для такого позёра, спешащего стать лучше, тренироваться, узнавать. Но ведь стремление быть первым не значит, что я считаю остальных недостойными, разве нет?

— Роуг, — Световой требовательно уставился на меня, уловив мимолетное изменение в выражении лица. Я кивнул, тут же объясняя:

— Несмотря на то, что я сейчас сказал, я не собираюсь никому уступать и останавливаться. Я обещал Скиадраму стать лучшим и я собираюсь сдержать это обещание, но это не значит, что я не уважаю своих соперников и не признаю, что они тоже хороши.

— Ха-а, так вот в чем дело! Я обязательно тоже сделаю так, чтобы Игнил мной гордился! Да и, — вновь влезший Драгнил довольно оскалился, — спорим, я, пусть и не читаю, но тебя на тренировке уделаю? — все за свое. Но мои слова про «сильные стороны» он однозначно усвоил, сразу определив, вероятно, свою.

— На тренировке?.. — эхом повторил я, и в голове зажглась та самая лампочка.

Кажется, я нашел способ направить нашу энергию в мирное русло в свободное время.

Но для этого мне придется перестать убегать от реальности и признать, что я тоже боец.

— Не сможешь, — неожиданно презрительно высказался Эвклиф, — Роуг сильный. — Я глупо уставился на товарища, который подтвердил мои скромные мыслишки-попытки в оценку собственных способностей.

Я понимал, что он признал меня, но такое заявление… лестно, конечно. Но Драгнил-то тоже не лыком шит, насколько я видел, так что подобное только раззадорило его:

— Что-о? Я аж воспылал! Но, стоп-стоп-стоп, подожди! Ты всегда его защищаешь! Роуг, смахнись со мной! Эй, слышишь, докажи, что Стинг не врет!

Ему явно не понравилось, что я все так же отстранен.

А я… просто пытался обдумать происходящее.

Бросил взгляд на Стинга. Он насупился, непонятным взглядом буравя меня. Вздохнул.

— Завтра, Нацу.

— Что? — Эвклиф дернулся. — Ты правда собрался драться?

— Почти, — я пожал плечами, хмыкнув, — я просто придумал, чем занять нас всех. Мы с тобой продолжим тренировки. Да и я давно хотел посмотреть на другие элементы в действии. Разве тебе не интересно?

Типичные слова умника. Стинг покачал головой, облегченно выдохнув.

— Эй-эй, погоди, ты пообещал мне смахнуться завтра???

— Почти, — повторил я, — так и быть, я не против тренировочного боя.

Стинг напряженно смотрел на меня, однако от высказывания сдержался, пусть я и видел, что с большим трудом. Я примерно понимал, чего он хочет. Несмотря на большое количество совместных тренировок и отработки каких-то приемов друг на друге, мы никогда не проводили полноценные спарринги. Даже наше «финальное испытание» я обернул в мирное русло, сумев взять от него наиболее полезное умение — сопротивляться инстинктам и не беситься от одного ощущения магии света.

Ну, главное в том, что я и правда не смогу бесконечно избегать сражений. Лучше один раз продемонстрировать свои способности и найти к остальным подход, почерпнув пользу как для себя, так и для них, чем продолжать сидеть. Ведь без практики, даже если сейчас я способен, возможно, держаться достойно, однажды я просто окажусь в числе самых натуральных слабаков.

Так что следует поддерживать форму и набираться опыта. На тренировках. Где можно будет хотя бы контролировать их мордобой.

* * *

Гажил не пришел к обеду, на что Анна обеспокоенно качала головой. Особенно узнав, что мальчишки снова подрались. Я же вспомнил свои предположения о причине, по которой они «разбежались». Но и Стинг, и Нацу, были вполне в боевом духе и относительно целы.

Я уже почти решился пойти его искать, как Железный объявился сам.

— Твоя порция на столе, — улыбнулась подростку Анна. Гажил кивнул и молча прошел мимо нас, свирепым взглядом смерив мальчишек и презрительным — меня. Я чуть качнул головой, пытаясь ответить ему, мол, я ни при чем, но Железный только скривился, отвернувшись вовсе. Я пристально наблюдал за ним, пока он не скрылся на кухне, и не заметил каких-то сильных следов «поражения», вроде хромоты или ран.

Странно.

День прошел, в принципе, как обычно. До вечера мы снова занимались на свежем воздухе: Анна раздала всем листки с текстом, который следовало прочитать и пересказать ей в конце занятия. Мне было запрещено «переводить» написанное, так что я составлял компанию Венди, которая мирно плела венки, вслух нараспев повторяя мне алфавит, считалочки и иные детские развивающие штуки, вроде «каждый охотник желает…».

— Как думаешь, — неожиданно спросила Небесная, — Гажил сильно злится?

— М? — я осторожно поправил съезжающий с головы венок из каких-то полевых цветов, после чего посмотрел на девочку в точно такой же «короне». Рядом с ней лежало еще четыре венка. Плела она на удивление быстро — впрочем, посмотрев на розовеющее небо, я понял, что прошло уже несколько часов.

— Я хочу… я сплела для всех… но я боюсь к нему подойти, вдруг он все еще злится. Роуг, пошли со мной?

— Хорошо, — я легко поднялся, отряхнув мелкий сор со штанов и льняной рубашки.

Венди надела венки мальчишкам и Анне, что готовила им материалы для следующего урока. Я мысленно позавидовал учителям, которые могли банально распечатать все, или имели хотя бы учебники. Почему-то девушка не брала ничего подобного из деревни. Да и я догадывался, то учебники тут были исключительно рукописные.

Венди глубоко вдохнула, по ветру и запахам определяя, где находится Гажил.

— Где-то в лесу, — она смутилась.

— Он всегда уходит, — я пожал плечами, развеивая ее неловкость, — не заметила?

— А, ну да.

Я послушно последовал за девчушкой, что уверенно побежала по тропинке с поляны. Ближайший лес мы изучили уже очень хорошо.

— Ты уверен, что он не разозлится? — снова спросила Марвелл, остановившись рядом с высоким деревом в чаще.

— Не должен. Гажил не так плох, как тебе кажется, — я дернул уголком губ, стараясь сам поверить в свои слова.

Гажил был… трудным подростком, наверное, пусть это и звучит глупо.

У него явно были какие-то свои проблемы, в которые вряд ли стоило лезть, однако банально отмахиваться от того, что бросается в глаза, глупо. Никто не может быть абсолютно один долгое время.

— Я знаю, — слабо улыбнулась Венди, но глаза были грустными. Я ободряюще погладил ее по голове.

— Не можешь определить, где он?

— Угу. Он сбил след, кажется, и я не могу найти по запаху. Может, ты по теням…

— Нет, — оборвал ее, — знаешь, если он сделал это специально, значит, он не хотел, чтобы его нашли сейчас. Пойдем, все же не будем сейчас лезть.

— Угу. Я сплету ему еще один венок завтра. И снова попробую.

— Угу.

* * *

Вечером нас всей мужской компанией загнали купаться. Гажил устроился на крыше бани, презрительно фыркнув и велев нам поторапливаться. Не знаю, как, но нам удалось избежать конфликта, все же мальчишки были довольны итогами дневного сражения и решили не усугублять. Да и Стинг пытался держать себя в руках, снова стремясь сгладить обстановку.

Железный спустился, когда мы уже выходили. Я поторопил мальчишек, сказав, что пойду прямо за ними, и остался расставить раскиданные банные принадлежности по местам. Стинг понятливо увел Нацу подальше, стремясь сократить контакты с Железным. Я тоже поспешил выскользнуть из помещения поскорее.

Да только, поддавшись любопытству, обернулся. И заметил, как осторожно Гажил двигает правой рукой, чуть шипя. И это стало моей роковой ошибкой. Я поднял взгляд, поняв, что Редфокс застыл и тоже смотрит на меня, и спокойно встретил его взгляд.

От того, что кто-то увидел его слабость, глаза Гажила буквально наливались кровью.

— Чего застыл, сопляк?..

— Ничего… Прости.

— Чего?!

— Я не хотел бы стать причиной конфликтов, поэтому…

— Брешешь как дышишь, — перебил меня Гажил, отбрасывая рубашку. — Стоишь из себя самого умного и святого, думаешь, эти слова делают тебя лучше, чем ты есть?

— Я не…

Железный атаковал. Я едва успел отскочить с прохода, выскакивая на улицу и роняя на пол полотенце.

— Что ты делаешь?

— Давно хотел посмотреть, как ты запляшешь в такой ситуации! — оскалился Гажил, снова бросаясь на меня.

Быстро. Я широко распахнутыми глазами наблюдал за смазанными движениями оппонента. Слишком быстро. Даже полагаясь на инстинкты я… не успеваю.

— Р-р, — я раздраженно потер плечо, распрямляясь, когда все-таки попал под удар. — Что ж вы никак не уйметесь.

Я побежал в сторону, рукой нарисовав на земле воображаемый круг, что тут же заполнился густыми тенями, и «рухнул» в него, прячась в тени травы.

— Половая тряпка, — презрительно плюнул Редфокс, замерев рядом с тем местом, где я спрятался.

Была в его словах некоторая доля правды, и, сказать честно, я в тот момент был готов сам себя презирать, поступивший так… трусливо.

— Я не уймусь, пока слабаки не признают себя слабаками, — стоило мне высунуться, он тут же атаковал снова. Я выскочил из тени, продолжая бегать от него на своих двоих. — Меня бесит, что ты еще успеваешь строить из себя невинную овцу, — прорычал он мне в лицо, когда я едва-едва умудрился заблокировать его удар, снова отлетая в сторону от такой силищи.

— Прекрати! — я откатился от очередного удара, пачкаясь в пыли, и едва успел вскочить, чтобы не попасть под следующий. Гажил тяжело дышал, недовольно держась за плечо, но продолжал атаковать, игнорируя руку.

Я понимаю, что у Убийц Драконов адская регенерация, но…

— Хватит убегать! — рявкнул он мне в лицо, вместо удара схватив за волосы и заставив замереть, удерживая на расстоянии вытянутой руки. — Вставай! — с силой отбросив меня на землю, тут же приказал, остановившись в ожидании.

— Ты победил.

— Нет, я не признаю такую победу. Хватит жевать сопли, Роуг.

Он говорил неожиданно спокойно, просто отряхивая руки от пыли, будто бы не носился за мной берсерком по двору.

— Удивлен? — Железный хмыкнул, демонстративно поднимая руки, когда я настороженно замер, не решаясь двигаться. — Ты слишком спокоен. Меня выбешивает твоя постная рожа. Я хочу заставить тебя бояться, сопляк, и для этого я должен победить тебя в настоящем бою.

Я вздохнул и упал на землю, раскинув руки. Наверное, такого… разочарования… он не испытывал уже давно.

— Завтра прилетают драконы, — тихо проговорил я, рассматривая медленно плывущие по небу тучи. — А значит, возможно, продолжатся наши тренировки как Убийц Драконов. Я согласен сразиться завтра. Я обещал Нацу тренировку, но, думаю, он не будет против, если мы с тобой откроем занятие небольшим поединком. Хорошо?

Он смотрел на меня, как на идиота. Стоял и смотрел, а его тень падала прямо на меня. И он бы действительно меня пугал, если бы не какое-то странное азартное чувство внутри, будто жажда. Я запомнил его с того момента, как впервые встретил Стинга. Такое… звериное чувство схватки.

Немного страшно.

— Что я должен сделать, чтобы ты признал меня?

— Победить, — Железный насмешливо фыркнул.

Я глубоко вздохнул…

— Хорошо.

— Ги-хи! Дурень! Я от тебя одни сопли оставлю! Если ты еще сможешь уйти на своих двоих, так и быть, будешь не такой уж слабак. Но знай, из всей вашей кучки слабаков я сильнее всего хочу размазать тебя, чертов умник!

— Да. Я понимаю.

— БЕСИШЬ! — Гажил резко развернулся и ушел.

Какое-то время я просто лежал на траве, как упал, и рассматривал первые звезды.

— Эй, Роуг! — голос Эвклифа вывел меня из странного медитативного состояния.

— Да? — отозвался, вставая.

— Что ты делаешь? — Стинг удивленно склонил голову, рассматривая меня. — И почему на дороге лежало полотенце?

— М…

* * *

Следующим утром началось… это. Наверное, это было похоже на Колизей.

С самого рассвета я находился в мрачном расположении духа, ощущая несвойственную раздраженность. Венди мелькала рядом, непонимающе задавая наводящие вопросы. Нацу дурачился, неожиданно выскакивая из-за поворота и пытаясь меня не то напугать, не то рассмешить. Стинг просто обеспокоенно косился каждый раз, когда вместо ответа я только глубоко вздыхал или хмыкал. Он единственный знал о том, что произошло вчера между мной и Гажилом, а так же успел высказаться на счет моего переменчивого настроения.

«И что тебе в голову ударило, то избегаешь любого рода рукоприкладства, то собираешься всех за раз уложить.»

И правда. Я веду себя, как истеричный ребенок. Что на меня… вообще нашло?

— Эй, умник, — за завтраком Гажил неожиданно перегнулся через стол, приблизив свое лицо к моему. — Готов сдохнуть?

— Нет, — ровно ответил, осторожно отодвигая стул и вставая из-за стола, стараясь не попадать на провокацию. — Я же сказал, что согласен победить, — осторожно взял пустую тарелку, чтобы отнести в тазик с грязной посудой.

— Ги-хи! — его мой ответ позабавил, а Стинг раздраженно скрипнул зубами. Я бросил на него предостерегающий взгляд.

Сам разберусь.

Я не хочу, чтобы он вмешивался во что-то из-за меня.

Прилетевшие вскоре драконы одобрили наше желание тренироваться, пусть и удивились такому напору: не сказав им толком про свои успехи, мы сразу же попросили место для спаррингов. Скиадрам задумчиво рассматривал меня, словно видя что-то, неведомое никому больше. Я бы и не удивился, если бы это действительно было так. Все же, учитель был очень мудрым и явно чувствовал магию и окружающих сильнее, чем я на своем начальном уровне через контакт с тенью.

— Нацу, признавайся, сорванец, с кем смахнешься? — весело рокотал Игнил с «сыном» по пути на просторную поляну, которую драконы присмотрели для наших спаррингов: им было бы удобнее наблюдать за нами, устроившись по краям.

Драгнил же бросал задумчивые взгляды на меня, на Гажила…

— С ним! — он ткнул в сторону железного пальцем, по-детски капризно топнув ногой. — Это я должен был тренироваться с Роугом! ЭЙ, ЖЕЛЕЗЯКА, ТЫ СЛЫШАЛ МЕНЯ?!

— Чё вякнул?! — тут же подобрался Гажил, не дойдя до Металликаны и резко развернувшись в сторону Драгнила. — Да я тебя уработаю за секунду, чтобы под ногами не мешался!

— Чего-о?! Тебе вчерашнего мало было, твердолобый?

— Ах ты засранец! Из тебя давно пыль не выбивали?

— Рёв Светового Дракона! — двух драчунов, подошедших друг к другу уже вплотную, обдало световым потоком, не сильным, но достаточным, чтобы немного потрепать. — Успокойтесь.

— А-А-А НУ ХВАТИТ!

— ЭЙ, МЕЛКИЙ, ПРЕКРАЩАЙ!

Все… как обычно.

— Да ты нарасхват, — тихо заметил учитель, на голову которому я забрался, расслабляясь в излучаемой им теневой магии.

— Я не хотел, — буркнул, сам не веря уже в свои слова и совсем запутавшись.

— Да-да, — Скиадрам весело хмыкнул, мягко тряхнув головой, чтобы я слезал. — Роуг, — перед тем, как я отошел от него и направился в центр поляны, наставник пристально посмотрел на меня.

В какой-то момент мне показалось, что он хочет предостеречь о чем-то.

Наверное, только показалось.

— Я рад, что ты стараешься, — учитель благосклонно кивнул, когда заметил, с каким нетерпением смотрят на меня остальные.

— Я буду стараться сильнее, — со вздохом пообещал, выходя в «колизей».

Вокруг расположились драконы, создав нам импровизированное кольцо. Я бы подумал про пятиконечную пентаграмму, но мысли были заняты все же другим.

— Нацу, я помню о своем обещании, — я улыбнулся Драгнилу уголками губ, — но сейчас я хотел бы сразиться с Гажилом. Ты согласен подождать?

— Не-, — Стинг закрыл Огненному рот ладонью, усиленно закивав и потащив его подальше от центра, к «зрителям». Венди вместе с Анной изначально шли поодаль, им предстояло только наблюдать.

А затем…

— Разойдитесь на пять шагов, — неожиданно подал голос Скиадрам. Гажил презрительно цыкнул, вставая спиной ко мне. Я так же повернулся к нему спиной.

Первый шаг. Я глубоко вдохнул, пытаясь осознать, зачем вообще в это ввязался и примерно уже понимая, как буду действовать.

Второй шаг. Я помнил, как действует Гажил. Решительно, разительно, неотвратимо. Он не задумывается о том, как ударить и куда, полностью отдаваясь сражению. До этого у меня был опыт в «спарринге» лишь со Стингом, и он же, наоборот, думал едва ли не больше меня, выбирая атаку и стараясь здраво распределить силы.

Третий шаг. На каком-то шестом чувстве я резко накренился в сторону, пропуская удар металлического штыря и слыша вскрик Венди где-то в стороне. Едва не упав, я отскочил в сторону, в полете разворачиваясь и встречаясь взглядом с Железным: он широко оскалился и был полон предвкушения.

— Я сделал пять шагов быстрее, какая жалость, ги-хи! — воскликнул он, срываясь с места, от переизбытка эмоций вновь вставив немного забавный смешок в конце.

— Ничего страшного, — я снова уклонился, чувствуя, как сжались где-то внутри легкие и перехватило дух, на такой скорости я буквально упал назад, чтобы не оказаться расплющенным быстрым ударом в лобовую.

Выставив руки, я удержался от полного падения, поворачиваясь на бок и намереваясь немного расширить расстояние между нами.

— Клык железного Дракона!

Опасно.

Я откатился прямо по земле, слившись с тенью и метнувшись прямо ему за спину, выскакивая в паре метров от противника и замирая напротив него, готовый сорваться в любую сторону.

— Что же ты не атакуешь? — остановился в похожей позе Гажил, пристально глядя на меня. — Уже передумал побеждать, а?!

— Я не пустослов, — нахмурившись, уклонился от яростного выпада.

Снова, снова. Не атакуя, но дразня, проскальзывая у него под ногами и падая вниз, в тень, как только случалось пропустить удар. Гажил бесился и ярился все сильнее.

— Рёв Железного Дракона!

— Рёв Теневого Дракона!

Две атаки черными вихрями столкнулись в воздухе, поднимая с земли клубы пыли. Я едва успел снова отскочить, как Гажил, воспользовавшись дымовой завесой, рванулся прямо ко мне с железным когтем снова.

Он был настоящим чудовищем в бою, — подумалось мне.

— Это уже становится интереснее! — почти подбадривающе прокричал Редфокс, атакуя одной из техник дальней дистанции. Уклоняясь от летящего в меня железа, я, подумав, попробовал разломить или затормозить его своими тенями, однако это чуть не стало моей фатальной ошибкой.

Тень была намного «мягче» железа, и я скрипнул зубами, понимая, что моя ответка просто развеивается, столкнувшись с его атакой — теневой Рёв едва выдержал, хотя я не уверен, что Гажил атаковал на полную мощность железным.

Структура теней… черт, это оказалось сложнее, чем я думал! Придется отложить импровизацию. Нужно больше узнать про то, как придавать элементу определенную жесткость, а то сейчас это похоже максимум на рвущуюся резину, если вовсе не на развеивающийся дымок.

— Утютю, — Гажил ехидно сделал губки бантиком, насмешливо глядя на меня сверху вниз, — что-то пошло не по плану, да?

— Все в порядке, — уверенно ответил ему, сам делая рывок вперед и пробно атакуя вручную.

Не трать он столько времени на попытку задеть меня и вывести из себя — мог бы уже давно прикончить и всерьез. Или нет, думаю, я бы все так же успевал сливаться с тенью в критических случаях и сбегать от удара.

Я вспомнил единственный прием, который смог отработать на практике со Стингом. Вспомнил охоту, вспомнил, что я… действительно не могу притворяться овечкой. Ведь я совсем не невинная овечка.

Есть у меня яйца вообще, или нет?

Выскочив из тени за спиной Гажила, я резко нанес ногой первый удар.

— Ги-хи, наконец! — он легко заблокировал его, довольно оскалившись, и перешел в наступление с еще большим энтузиазмом.

Скорость. Все вокруг такое размытое. Если я продолжу так еще пару минут — сдохну от банальной одышки, а этому монстру хоть бы что.

Но я…

Нашел. И азарт захлестнул меня, стоило мне втянуться в ритм этого боя. Последний рывок буквально окрылил меня, пробуждая внутри звериную жажду схватки.

Неожиданно для Гажила перейдя от одиночных ударов к серии, я все же смог достать его ударом, который даже сам не успел толком осознать. Не дав вовремя уплотнить тело железом, которое, как я заметил, он еще не мог держать на себе постоянно, использовал инерцию и после одного пинка сделал второй.

Резкий удар коленом в солнечное сплетение, который он пропустил. Одной рукой я в тот же момент схватил его за волосы, заставляя откинуть голову назад одновременно с падением, и…

— Невозможно, — хрипло выдавил Гажил, широко распахнутыми глазами смотря на меня.

Он замер, так и стоя на коленях, и теперь уже я смотрел на него сверху вниз.

Я шарахнулся от него, попятившись и споткнувшись о собственные ноги, и сам упал, беспомощно сидя теперь перед ним.

Мы оба понимали, что он еще может сражаться. Гажил медленно встал в полный рост. Я судорожно дышал. Он был намного выносливее меня, я же едва боролся с желанием упасть на землю и полежать часок-другой, унимая дрожь в ногах и руках.

И… Я видел — он был готов воспользоваться этим преимуществом в любую секунду, но медлил, несколько растерянно подняв руку и дотронувшись до тонких царапин на шее.

В тот миг, когда он упал от удара в солнечное сплетение, второй рукой, окутанной темными «когтями», я наметил удар по горлу. И испугался, почувствовав, что коснулся незащищенной кожи.

На пальцах было немного крови. От этого рука дрожала еще сильнее.

— Шкет тебя сделал, — голос Металликаны разнесся над поляной, разрушая оглушительную тишину.

Стальной дракон взмахнул мощными крыльями, поднимая пыль, и насмешливо расхохотался, с интересом поглядывая на своего ученика — и, казалось мне, смех его был не более, чем постановкой.

— Роуг!

— Это было круто!

Ко мне бросилась «группа поддержки» из Нацу и Венди, тут же поднимая и подлечивая, в то время как третий член группы встал напротив Гажила, яростно сжимавшего кулаки и предупреждающе нахмурился, пригибаясь так, будто теперь была его очередь сражаться и срываться с места в секунды.

— Все в порядке, — я осторожно сделал пару шагов вперед, подходя к Стингу и кладя ему руку на плечо.

Благодарно улыбнулся другу, после чего посмотрел на Гажила, что смотрел куда-то в сторону, едва заметно покраснев от злости. И медленно двинулся в его сторону, едва сохраняя ровный шаг. Из последних сил. Наверное, я и правда показушник.

— Металликана не прав, — тихо сказал, непроизвольно улыбнувшись на мимолетный шок на лице дернувшегося Редфокса.

— Конечно неправ! — рявкнул Гажил, мгновенно воодушевившись. — Если бы он не вмешался я бы тебя размазал так, что еще месяц бы соскребали, пф-ф.

— Да, — я кивнул, не отрицая правду. — Мы оба использовали хитрость. Проходи бой совсем без уловок — я бы проиграл, так как сталь намного жестче теней.

— Никто не будет нянчиться с вами, сопляки, — едко вставил неугомонный Металликана, который, казалось, получал удовольствие от возможности проехаться по самооценке воспитанника. — Хочешь жить — умей вертеться.

Что ж, возможно, Гажилу и правда будет полезен такой подход, но я не хотел нажить в нем неприятеля, спиной чувствуя полный гордости взгляд Скиадрама, молчащего, как и остальные драконы.

— Ты помнишь, о чем мы говорили вчера, Гажил?

— А? О чем ты? — Железный непонимающе нахмурился.

Я медленно протянул ему руку, серьезно глядя в темно-красные глаза. Какое-то время Редфокс просто стоял, но, когда я уже думал, что попытка не удалась, неожиданно весело оскалился, схватив меня за руку и с силой пожав:

— Вот же ты… липучка, Роуг.

Примечание к части

официально заявляю

со следующей главы начинается эра лютого марти сью

и немного **отклонений от канона**, которые могут быть по душе не всем

— Круто-о, — завистливо выдохнул Нацу, глядя на то, как мы со Стингом комбинируем Свет и Тень в единую технику. Требовалась большая концентрация, чтобы элементы-антагонисты резонировали в унисон, но эффект даже от небольшого сгустка «совместной» магии был поразительным.

Мы переглянулись, довольно улыбаясь. В тот день, когда начались совместные тренировки всех Убийц Драконов, я поделился своими наблюдениями со Скиадрамом и получил полное одобрение от учителя на самодеятельность, так что сейчас отрывался во всю, вселяя в разум товарищей идею о сотрудничестве.

— Каждый элемент имеет свои плюсы и свои минусы, — говорил я мальчишкам на нашей «сугубо мужской» «серьезной» тренировке, пока Венди помогала Анне где-то в доме. — Есть определенные закономерности, из-за которых в один момент, — я бросил взгляд на Гажила, — каждый из нас может оказаться напротив противника, элемент которого будет превосходить наш в нужном критерии.

Для того, чтобы избежать конфуза и усилить собственные техники, предполагалось поделиться друг с другом опытом и знаниями о своем элементе, что помогли бы в его освоении. Техники Убийц Драконов — особые техники, в которых магия человека мешалась с магией волшебного существа. Приступить к их изучению можно лишь после особого зачарования со стороны дракона, что наделяло человека его силой, однако, простое смешение элементов не относилось к техникам Убийц, так что выполнить его, гипотетически, было возможно, так же, как и внести свои собственные корректировки в драконьи техники.

К слову о теоретической части, драконы, выслушав меня, щедро делились с нами на тренировках своими знаниями о том, кто такие Убийцы Драконов вообще. Я полагал, что в их словах есть какой-то свой корыстный интерес, так как моими способностями по определению существа по его тени заинтересовались абсолютно все наставники, не только Скиадрам, стоило лишь высказаться, что я собираюсь… научиться изменять чужие тени.

— Это невозможно, — качал, однако, головой учитель, но не препятствовал.

— Я видел, как Анна использует заклинание, перекрашивающее одежду, — парировал я, сидя по-турецки и тренируясь в концентрации, поднимая вокруг себя змей, созданных из тени. — Магия драконов восхитительна и разрушительна, но не только драконы обладают уникальными способностями. У людей есть то, что не дано вам, и я планирую узнать границы человеческого волшебства, объединив его с твоим даром, сделавшим из меня Убийцу Драконов.

Я не знал, была ли моя идея новаторской, однако, судя по реакции драконов, предположил, что далеко не все Убийцы стремились изучать человеческую магию заклинателей, имея силу дракона. В условиях войны, в которых появились Убийцы Драконов, такое умение и вовсе было бессмысленно — я прекрасно все это понимал.

Но меня самого никто не ограничивал, так что я планировал развиваться в магии, пока могу. В отличие от науки, что интересовала меня слабо и в которой я нуждался исключительно из-за привычки понимать, в каком мире нахожусь, не способный отринуть все пережитки своего далекого информационного общества… Магия захватывала меня полностью, манила, она была чем-то действительно священным для меня и я никак не мог понять ее, ведь ни в какую науку она не укладывалась.

На изучение всего этого должны были, впрочем, уйти годы, так что я отложил науку по созданию «новаторских» техник подальше, решив, что пока не дорос для нее. Нужно было иметь хоть какую-нибудь теоретическую базу, источниками в которой были бы не только мои наблюдения, но и чужие знания. А информации было крайне мало — если я хочу продолжать развивать свою идею, мне нужно банально больше узнать о магии людей и ее использовании, от той же Анны, для начала.

Поэтому два ключевых вопроса тренировок для меня стояли в освоении других элементов, которые можно было бы комбинировать с тенями, и в наблюдении за единственным полноценным «человеком» среди нас — Анной, которая все еще должна была мне хотя бы одну демонстрацию призыва Духа.

Конкретно сейчас мы решили, что каждый попробует освоить комбинации с элементами других, разделились на пары, после демонстрации способностей.

Из-за особенностей характера Нацу и Гажила и их «особых» взаимоотношений между собой, было решено, что первоначальные пары будут составлены как «Свет-Огонь» и «Тень-Металл», потому что, как Огненного и Железного было неправильно ставить в пару, так и нас со Стингом комбинировать уже не было смысла, ведь наши элементы были, по сути, родственны, пусть и являлись антагонистами. У них была похожая структура.

Интерес в техниках Гажила для меня предоставляло, при более детальном разборе его колдовства на составляющие, умение превращать собственное тело в элемент. Для меня тень была, скорее, переходным состоянием, которое служило помощью для слияния с неосязаемой частью элемента в земле, где можно было скрыться, в то время как, преобразуя свою руку в металл, Гажил продолжал быть физически осязаемым и не сливался с металлом полностью.

При использовании атак вроде «Когтя» элемент использовался для усиления физической атаки и руки-ноги использовались как «каркас», не преобразуясь в элемент. Поэтому идея лишь частичного изменения показалась мне необычной.

В общем, мы с Гажилом тренировались в освоении теней на одинаковом уровне, так как он привык действовать подобным образом и сразу же начал с него, а я же пытался его изучить. Нам требовалось преобразовать свое тело в тени. И если Железный пытался еще и слиться с землей, то я, наоборот, стремился научиться удерживать себя в человеческом образе. Вместо жестких блоков, на которые я изначально рассчитывал, полагая, что смогу изучить металлическое преобразование, мне следовало научиться «поглощать» удар или же пропускать его через себя, растворяясь темной дымкой в нужном месте. Примерно получалось, но следовало… отработать. Хех.

Железный же к концу третьего дня освоил слияние с тенью и теперь мог, при желании, копировать мою технику, пусть также нуждался в отработке подобного фокуса на тренировках в дальнейшем. И это сделало его ужасающим противником, ведь спрятаться от его атак я теперь не мог — даже в состоянии тени он мог достать меня и буквально вышвырнуть обратно в физическое состояние из земли. Редфокс был более, чем доволен, и это подстегнуло меня завершить свою тренировку, овладев способностью растворяться прямо в воздухе.

Также я довольствовался способностью укреплять тени, которую все же освоил в процессе, причем абсолютно нечаянно. Пусть для меня бесполезно умение преобразовать свое тело в железо, все же, не мой стиль боя, наделять свои тени его свойствами — очень даже неплохой ход, если требуется атака. Я не кулачный боец, меня более, чем удовлетворяют средняя и дальняя дистанции, на которых можно безопасно для себя атаковать оппонента.

За неделю вечерних тренировок и дневного изучения языка с примитивным счетом с Анной мы успели также сменить партнеров, вторую часть отведенного срока «первичной» тренировки разучивая элементы уже как «Огонь-Тень» и «Металл-Свет». И если мы с Нацу решили работать над ударом унисона и созданием черного огня, то Стинг с Гажилом через сутки после «смены» прибежали крайне возбужденные и стали тыкать мне под нос…

— Электричество! Мы нашли способ, как пустить по металлу Гажила э-лек-три-чест-во!

Я оторопел, в шоке глядя на изобретателей. Стинг же весь светился и был готов лопнуть от гордости.

— Это я сделал! Я освоил, освоил!

— Что ты освоил?..

— Свет — это энергия! Ты рассказывал о природе… ну, частиц… я не знаю, ва-ха-ха-ха-ха! Но получилось же!

Кошмар. Ужас. Я чувствовал себя создателем монстров, когда на вторые сутки смены эти двое уже научились синхронно тужиться над молниями, что появлялись благодаря волшебству Стинга между двумя металлическими пластинами Гажила, также заряженными определенным способом. Почему-то мне вспомнились катушки Тесла, но ничего общего я при первом взгляде не нашел, да и, подумав, решил, что в нашем случае их изобретение… даже к лучшему.

Мы же с Нацу никак не могли продвинуться. Как оказалось, Стинг за время «сотрудничества» с ним смог научиться менять температуру своего света, а вот Драгнил никак не мог влиять на свой огонь, банально не желая разбавлять его другим видом магии. Да и не особо нуждался в этом, предпочитая размышлять о техниках-унисонах, а не о самостоятельных техниках с использованием двух элементов.

— Мой огонь и так силен! А если нет, я стану тренироваться больше, и он станет! Ведь это — огонь Игнила!

В его словах был определенный резон. Я видел, как Скиадрам качает головой иногда, когда я совсем отвлекаюсь от техник Убийц Драконов и от своего элемента и испытывал некоторых стыд из-за этого. Ведь техники Убийц Драконов по своей природе были крайне разрушительны, и магия драконов, что использовалась в них, была «агрессивной». Мне же хотелось научиться и другому. Я не хотел крушить и бросаться на амбразуры так сразу, не имея никаких козырей.

Сейчас, когда у нас появилась возможность тренироваться вместе, во мне будто пробудилось что-то. «Внутренний зверь» оказался каким-то жадным хомяком, что, никак не мог успокоиться, требуя узнать, как можно больше. Осознавая все величие Мрака, я не мог обратиться к нему полностью, будто бы боясь переступить последнюю черту, боясь, что что-то оборвется, удерживающее меня на данный момент от слияния с инстинктами. А потому… я изучал граничащие с ним темы и совмещал уже испробованные и изученные до последней частицы волшебства техники с новыми элементами. Я хотел дотянуться до всего, пока могу, и сделать это как можно скорее, ведь с каждым днем драконы, наблюдающие за нашими тренировками, казались мне все сильнее уставшими.

К концу недели Анна вступила в наши тренировки.

Венди с Грандиной, на самом деле, все еще продолжала изучать целительную магию, отрабатывая на нас с мальчишками свои техники раз в несколько дней под руководством пернатой наставницы.

Как и с металлом, придать теням характеристики огня оказалось просто, стоило лишь понять закономерность. Другое дело, что этот огонь не был горячим, но и холодным не был. Я спокойно дотрагивался до него руками и поднимал в ладонях, но когда мой огонь коснулся Нацу, рукав его рубахи начал ужасающе быстро тлеть. Он не горел, но сразу распадался пеплом, и остановить процесс… не получилось. Драгнилу пришлось скинуть одежду, и рубаха полностью исчезла. Огонь перекинулся на траву, на которую она упала, и я испуганно шарахнулся от него, когда загорелись наши с товарищем сандалии. Он не причинял вреда мне, так же, как не причинял вред покорившему свой элемент Драгнилу, однако мы не хотели проверять, что же будет, если он коснется другого живого существа — оказавшаяся на траве божья коровка распалась пеплом, как и рубашка, как и сама трава. Нацу сожрал огонь, тем самым предотвратив, возможно, стихийное бедствие, и с удивлением сказал, что не мог успокоить его иначе, пусть и тренировал навык подчинения стихии после того случая, когда чуть не спалил наш двор.

Черный огонь, название которому мы пока не придумали, открывал огромные перспективы. А так же… в нем не было магии драконов. Это была первая техника, изученная мной без опоры на драконью половину собственной магии, однако с более глубоким обращением к своему элементу.

Это было… только начало.

Но, возвращаясь к Анне, следует все-таки рассказать о самом знаменательном событии наших с ней тренировок. Несмотря на то, что я с жадным интересом наблюдал за всем ее волшебством, от заклинания сна, до перекрашивания одежды и наполнения магией лакримы-лампы.

В тот день было немного пасмурно, ближе к обеду обещал пойти дождь, а потому тренировку со второй половины дня мы перенесли на первую. Мальчишки радовались выходному, не желающие лишний раз сидеть за имитированными «тетрадками», а я же в предвкушении мерил шагами поляну, несколько нервничая от возможности встретить самого настоящего Звездного Духа.

Как я узнал от Анны, Духи не были умершими, скорее, являлись совершенно иной расой, обитающей в другом мире — мире Звездных Духов. С нашим миром они поддерживали связь за счет ключей, с помощью которых при использовании магии заклинателя открывались Врата, соединяющие два мира. Духи заключали с призывающим контракт и служили ему, однако я не совсем понимал их резон, ведь, имея собственное измерение, во многом отличное от нашего, я считал, для них не было никакого смысла связываться с людьми.

— Мир Звездных Духов напрямую зависит от нашего мира, — качала головой Анна, но больше ничего не говорила. Да и помимо политики миров и мотивации Духов подчиняться людям у меня были другие заботы. Например…

— Анна, не могла бы ты, — я замялся, — призвать кого-нибудь огненного?

— Конечно, — не стала задавать вопросы девушка, позволяя мне проверить свою теорию на счет Нацу.

— Царя зверей откройтесь врата: Лев!

Молодой мужчина в доспехах, нет, даже парень лет двадцати. Растрепанные светло-рыжие волосы самого нормального оттенка, без кислотно-ярких цветов, невозможных в природе. Он дружелюбно кивнул Анне, чуть поклонившись, и пристально уставился на меня, проследив за направлением взгляда девушки.

— О-о-о, Лев! Прикольно, он огненный?! Эй, смахнись со мной! — с края поляны, где сидели «зрители» нашего научного эксперимента, остальные Убийцы Драконов, послышались крики воспылавшего Нацу.

Лев заинтересованно склонил голову, рассматривая уже их.

— Лео, пожалуйста, не мог бы ты помочь нам в небольшом исследовании? — мило улыбнулась Анна.

— Конечно, — он кивнул. — Что требуется делать?

— Просто постой на месте, — вмешался в разговор уже я, поднимая руку и жестом подзывая поближе ребят. — Стинг, мне нужна твоя помощь!

— Да не вопрос, — Эвклиф тут же создал несколько светящихся шариков и направил их к Духу.

— Ты его слепишь, — буркнул, смутив друга.

— П-простите, Лев! — он виновато склонил голову, сразу же смещая шарики за спину прищурившемуся Льву. Анна улыбнулась. Я обошел Царя Зверей, пристально рассматривая его.

— Странный запах, — внес свою лепту Нацу.

— А железо мира Духов вкусное? — задумчиво потянул Гажил, присматриваясь к доспехам, а на его руке тут же повисла Венди, призывая его подумать и не делать глупостей. Она заметно осмелела после того, как несколько раз помогала Железному с ранами после тренировок, и теперь почти не боялась его.

— Интересно, — я опустился на колено, проводя рукой по земле, где была тень Льва, и прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. — Он и правда… будто бы из другого мира, — кивнул своим мыслям.

Однако, даже тень Духа с таким же элементом… не была похожа на тень Нацу.

— Не могла бы ты вызвать еще Духов?

— Это все? — удивленно покрутил головой Лео, глядя на меня.

Его хладнокровие немного меня поразило. Думаю, вызови меня в другой мир мой гипотетический «хозяин», я не смог бы так спокойно и не задавая никаких вопросов выполнять требуемое. Мне нужна информация и хотя бы небольшое понимание ситуации, я бы не смог так просто послушно стоять… а, черт, конечно смог бы. Даже лицо у меня было бы более отрешенное, чем у Льва, заинтересованно рассматривающего нас всех, пока я ползал вокруг, проверяя его тени.

— Что ты сделал, малой?

— Меня зовут Роуг, прости, что не представился, — отряхнув штанину, я поднялся с земли и протянул ему руку для пожатия, решив, что такой жест у них точно должны знать. Лев осторожно пожал ее. Физически он был довольно теплым, поэтому, не удержавшись, я подался вперед, задумчиво рассматривая его уже вблизи.

Если Лев и хотел отступить, то сдержался. Я положил ладонь ему на лоб, задумавшись, после чего обернулся к Венди.

— Ты можешь определять температуру тела?

— Д-да, — Небесная смущенно шаркнула ножкой. — Н-но, то есть, я могу определить жар…

— Отлично. Сравни температуру Нацу, Льва и любого из нас.

— Хорошо.

— Эм? — Звездный Дух уставился на меня с некоторым раздражением.

Я медленно сделал шаг назад, дернув уголками губ, и несколько смущенно отвел взгляд. Иногда я был крайне нахален, постоянно забывая о чужом личном пространстве, особенно после контакта с тенью человека… или почти человека.

— Я носитель теневого элемента, и сейчас мы с Анной исследуем, чем различаются тени различных существ, обладающих магией. А эти ребята, как и я, Убийцы Драконов. Прости, что нарушил твое личное пространство, но я хочу узнать кое-что для своего друга, у него Огненный элемент, как и у тебя, поэтому мне стало интересно, когда я почувствовал тепло.

— Ясненько, — Лев пристально смотрел на меня, а я мысленно прикидывал, насколько сильное мог нанести ему оскорбление такими действиями.

Дух ведь не зверушка, чтобы так обращаться с ним, пусть я и вижу у него на голове ушки. Мне стало стыдно. Я опустил взгляд, ожидая, что за суровым взглядом последует еще что-то, но неожиданно теплая ладонь опустилась мне на голову, мягко растрепав волосы, и… все.

— А? — я вскинулся, но Лев уже безразлично отвернулся к Анне, так что я увидел лишь его спину.

— Занятные у тебя ученики.

Я облегченно выдохнул, садясь обратно прямо на землю.

— Все хорошо? — Венди осторожно присела рядом и положила одну руку мне на плечо, видимо, чтобы держаться, если потеряет равновесие, а вторую — на лоб, и я чувствовал знакомую Небесную магию, догадавшись, что температуру измерят и мне за компанию.

— Ага, — я улыбнулся ей, оставаясь сидеть, пока Марвелл немного похмурилась, после чего двинулась дальше — к Лео.

Я наблюдал за ней, такой собранной и проникшейся ответственностью, с умилением. К слову, одной из моих маленьких побед было то, что девочку перестали наряжать в короткие сарафанчики. Ей были теперь положены для повседневного ношения такие же шорты, как и у нас всех: все они были пошитые одной и той же швеей в ближайшей деревне. Было очень просто убедить Анну сменить имидж воспитанницы, банально обратив ее внимание на то, что Венди сверкает трусами при своей неуклюжести довольно часто, и пусть в нашем возрасте это еще не критично, но… неприлично же.

Про деревню, к слову, отдельная история. Из нас всех на большой скорости могли перемещаться только драконы и я в состоянии тени. Так что для удобства, чтобы не тратить время на сутки пути туда и обратно, во время которых дом оказывался бы без присмотра, Анна теперь предпочитала посылать меня, все равно ведь я запомнил путь.

Я, выслушав напутствия, уже дважды успел сгонять туда и обратно самостоятельно. Так как я не мог утащить с собой в тень много вещей — исключительно одежду и мелочь, что находилась в прямом контакте со мной, подверженная влиянию моего волшебства и «напитанная» им, меня не посылали за едой, пусть я и притаскивал мешки крупы. Основная моя работа в деревне была в том, чтобы продать собранные наставницей травы на рынке, где меня по началу пытались обдурить, но быстро сдались, поняв, что я даже в лице не меняюсь и торговаться не собираюсь, четко называя цены, указанные Анной. После этого я должен был купить одежду, нитки и различные небольшие необходимые предметы, в которых возникала необходимость и которые заканчивались в доме.

Правда, большую часть времени в первый раз я потратил, банально гуляя по деревне и рассматривая издали здание небольшого храма, наблюдая за бытом местных. Да и во второй тоже — какая-то прохожая старушка отломила мне кусок от своей буханки хлеба, мягко погладив по плечу и благословив непонятными словами. Селяне были очень добры и милы.

— Так что, какие выводы, юный ученый? — вопрос Льва вывел меня из задумчивости.

— Венди? — я перевел взгляд на засмущавшуюся девочку.

— Т-ты прав, Роуг, — она улыбнулась, — у господина Льва температура выше, чем у обычных людей, но ниже, чем у Нацу.

— Не удивительно, — я кивнул, — вероятно, это особенность носителей огненного элемента. Нацу же… — я обернулся на буквально «воспылавшего» Убийцу Драконов, что на удивление тихо собачился с Гажилом неподалеку, видимо, они не желали отвлекать нас. — Хм, более огненный.

— И правда, — Лев улыбнулся, с веселым смехом в глазах наблюдая за драчунами.

Затем он встал, расставив ноги на ширине плеч, и согнул правую руку, левой держась за правое предплечье.

— Смотри, — обратился он ко мне, когда в его руке зажегся свет.

— Магия Льва — Регулус, — подала голос Анна, так как Лев прикрыл глаза, сосредоточенно создавая еще больше света. — Регулус — самая яркая звезда в созвездии Льва.

Стинг, стоящий неподалеку, аж задергался, когда увидел свет. В чем-то я его понимал — ожидали огонь, а оказалось…

— Нацу! — заорал Эвклиф.

— Вижу! — тут же забыл про Гажила Драгнил, срываясь с места.

И прежде, чем мы смогли осознать происходящее, они с двух сторон подпрыгнули ко Льву, сожрав его «атаку».

— Мальчики! — воскликнула Венди.

— Во придурки, — заржал Гажил.

Лев ошарашенно отскочил от них, я же тихо фыркнул со смеху, хватая за плечо зашатавшегося после приземления Стинга и помогая ему устоять.

— Ну как, дегустаторы?

— Не, — утирая рот рукавом, буркнул Нацу.

— Не повторим, — разочарованно вздохнув, расширил его ответ Стинг. — Но волшебство классное.

— Прости, Лев, — Анна смущенно улыбнулась.

— Да уж, — Дух улыбнулся ей в ответ, на удивление спокойно отнесясь к очередной выходке.

Он остался с нами еще на какое-то время, пока Анна по очереди призвала еще нескольких духов, отзывая одного перед тем, как вызывать следующего. Их магия была не сопоставима с нашей, и я, в принципе, научился различать ее, ощущая как отдельно магию духа, так и понимая по его тени, что передо мной — Дух. По сути, Звездные Духи ощущались как полностью эфирные создания, и Лев подтвердил, что физически Духи не являются людьми из плоти и крови, сказав, что они могут принять при желании своего Заклинателя вовсе другой вид, тот, который ему хочется.

Открытие и закрытие врат было занятным зрелищем, и напоминало тому, кто не знал, куда смотреть, простое появление из воздуха. На самом же деле магия буквально закручивалась после поворота ключа в подобие воронки, в которой и появлялся проход, через которых проходил дух в форме эфирного — волшебного, магического — сгустка.

— А что будет, если нанести Духу физическое повреждение?

— Он отправится в свой мир, — ответила за немного замявшегося Царя Зверей Анна, после чего улыбнулась ему. — Спасибо, Лев. Ты тоже можешь быть свободен.

— Да, было интересно понаблюдать за твоими воспитанниками, — Дух обернулся на Стинга, которому во время нашего исследования других духов успел посоветовать что-то для тренировок, и весело ему подмигнул.

После чего жестом подозвал меня:

— Смотри, — снова сказал он, и я послушно слился с тенью, сразу поняв, как именно нужно смотреть. Лев уходил медленнее, чем другие духи, позволяя мне более подробно рассмотреть процесс. Тень Льва будто бы замерцала, после чего ее стало затягивать в магический проход между мирами.

Однако…

Я схватил его тень, подчиняя своими, и поднял взгляд. Мигнувший, будто неисправная голограмма, Лев замер, так и не исчезнув, и схватился за доспехи на груди, в том месте, где было сердце. Анна в шоке прикрыла рот ладонью, испуганно глядя на нас.

— Прости! — воскликнул я, подскакивая к нему и помогая устоять.

— Какого черта ты творишь, — зашипел Дух, постепенно выравнивая дыхание. — Вы хоть раз можете предупредить, прежде чем делать? Хотя бы подумать?!

— Я подумал!

— Это к тебе как раз не относится! Меньше думай! — раздраженно отчитывал меня Лев, полностью очухавшийся после моих экспериментов.

— Прости… тебе было больно?

— Гр, — он раздраженно дернул рукой и я послушно отступил от него, — а сам как думаешь?

— Прости, Лев, — я испуганно вжал в голову плечи.

— Бывает так, что врата Духа принудительно закрывают, и тогда он возвращается в свой мир против своей воли. Также врата можно принудительно держать открытыми, — смилостивившись, объяснял Лев прописные истины, — тогда Дух остается в мире людей. Но чтобы во время закрытия врат кто-то удерживал Духа… Больше никогда так не делай, шкет.

— Не буду, — быстро закивал я. После чего покачнулся и уже Лев помогал мне устоять. — Ч-что это?..

— Последствия твоей глупости, — хмыкнул Дух, растрепав мои волосы и обернувшись к Анне.

Она все поняла, тут же подскочив к нам и кладя руки мне на плечи, обеспокоенно глядя на Лео. Я осторожно отстранил ее от себя, садясь на всякий случай на землю и прикрывая глаза, перед которыми все плыло. Было чувство, будто меня «располовинило» где-то внутри, часть теней «оторвав». Чудовищная растрата сил на такое простое действие, как касание чужой тени?

Хотя, было ли оно простым, что Льва так скрутило?

Схвати я его физически, вероятно, перенесся бы с ним. Однако Дух являлся волшебным существом и состоял из эфира, так что, удержав его тень, тоже состоящую из его магии, я, по сути, нашел способ пригвоздить его к месту, что было во время закрытия врат нельзя делать.

Черт.

— Не вызывай меня какое-то время, — попросил он. После чего замер. Нахмурился. — Анна… открой врата сама.

— То есть теперь ты… — девушка послушно взялась за ключ, но задумчиво замерла.

— Этот умник, — Лев глянул на меня с раздражением, но без особой злобы, — помешал. Будто бы перехватил призыв. Но я чувствую, что наш контракт не разорван, просто… одноразовое вмешательство.

— И правда, — она, видимо, прислушалась к своим ощущениям. — Я думала, ты за счет своих сил держишься здесь.

— Уже нет, — Лев отрицательно покачал головой, пристальным взглядом мазнув по мне.

Я только сейчас заметил, как бледно он выглядел. Было в его голосе что-то… взволнованное, я бы сказал, даже испуганное? Потерять возможность вернуться в свой мир… ужасно.

— Простите, — снова повторил я.

— Царя Зверей откройтесь врата: Лев! — Дух облегченно выдохнул, с благодарностью глядя на заклинательницу. — Царя Зверей закройтесь врата! — он исчез.

Все хорошо, что хорошо заканчивается.

Тучи сгущались и подул прохладный ветер: обещанный дождь вот-вот должен был начаться.

— Дети, идем домой, — улыбнулась Анна, сохраняя поразительное хладнокровие.

— Ну ты и придурок, ги-хи-хи! — Гажил, вопреки своей насмешке, помог мне подняться.

— Ага, — я устало улыбнулся.

Примечание к части

дети же не могли сами помещать в себя лакримы драконов, но после изменения воспоминаний техникой души дракона они уже были "третьим поколением", значит кто-то их поместил не так ли

— Эй, головешка, твоя очередь!

— Да пошел ты, я вчера вместо Стинга ходил!

— Мальчики, пожалуйста, не ссорьтесь! Давайте все вместе сходим!

Я лениво приоткрыл глаза, с крыши рассматривая спорящих во дворе ребят и ощущая крайнюю степень умиротворения. Стинг, виновник сбившейся очереди, сидя рядом, весело хихикнул. Мальчишки спорили, чья очередь тащить воду сегодня.

— Не стыдно?

— Не-а, — весело улыбался он, откидываясь на спину и закидывая руки за голову.

Скрипнула дверь.

— Что у вас тут…?!

— Ги-хи!

— Ой!

— А-а-а, мои глаза, я ослеп!

Мы переглянулись. Эвклив кубарем скатился с крыши, на ходу крича:

— Техника Светового Убийцы Драконов: Вспышка!

— А-а-а, теперь я точно ослеп! — завопил Нацу пуще прежнего.

— О-о-ой! — Венди задушено пищала что-то, лицом сравнявшись с цветом алой ленты в волосах.

— НЕ ПЯЛЬТЕСЬ НА УЧИТЕЛЯ АННУ! — голосил Световой блюститель морали и нравственности.

— Ребята! — воскликнула виновница переполоха, пытаясь докричаться до разбушевавшегося дурдома.

— Я говорил тебе так не делать, прикройся, — тенью соскользнув вниз, я прислонился спиной к стене рядом с ней.

— Н-но… ой! — Анна вцепилась в сползшее полотенце и с грохотом захлопнула дверь в баньку обратно.

Это был… мой родной дурдом.

До дня, что одновременно закончил бы и начал отсчет исполнения нашего предназначения оставалась неделя. Семь дней.

За шесть дней драконы устроили совещание. Скиадрам и Вайслогия подняли явно запретную тему: он говорили о чем-то с другими драконами и Анной весь день, я слышал рёв Игнила, они спорили. Ничего толком не объяснив, Скиадрам предложил мне забраться к себе на спину и провести путь в молчании. Зачем и куда я не знал. Я не противился, обернувшись и увидев, что Вайслогия со Стингом так же поднялись в воздух. Эвклиф помахал мне рукой. Я махнул в ответ.

Я не знал, что это будет последний наш полет.

Кажется, я почувствовал магию усыпления. Я сам показывал этот фокус Скиадраму недавно, решив, что будет забавно совместить магию сна — магию заклинателя, и магию теней — не совсем драконью, но подвластную как мне, так и учителю.

А затем начался какой-то бред.

* * *

Я еще не знал, но до воплощения Плана оставалось три дня. Все это время я провалялся в отключке.

— Что ты сделал?! — сквозь туман я слышал рокот учителя.

— Это был всего-лишь эксперимент, — мягкий спокойный голос.

Да уж, знакомо, знакомо, неведомый собеседник Скиадрама. Мне и самому нужно будет заречься экспериментировать без четкого представления конечного результата.

А разговор у этих двоих был, однако, занятный.

Будто психолог на приеме увещевает разошедшегося клиента. «Вы хотите поговорить об этом?» Странный тон. Будто он не совсем понимает, в чем проблема и отчего учитель так зол. Говорящий явно является человеком, но почему он так спокоен перед драконом? Драконом в крайней степени ярости.

— Мне нужно было проверить, сможет ли мой брат перенести подобное. А ваши мальчишки должны были стать сильнее, вы сами обратились ко мне с этой просьбой… Но я не думал, что этот окажется настолько восприимчив… Тебе придется поспешить, Скиадрам.

— Ублюдок.

— Ты ведь хочешь, — я почти физически ощутил исходящую от неведомого собеседника угрозу, — чтобы он остался человеком?

Наверняка, в лучших традициях жанра, он мрачно усмехнулся. Я слышал медленно удаляющийся звук его шагов. Неизвестный уходил неспеша, ровным уверенным шагом, явно больше не желая задерживаться здесь.

Я никогда не видел наставника в такой ярости. Да и я совру, если скажу, что видел его сейчас — только чувствовал ужасающую мощь магии и слышал что-то такое в его голосе, от чего перехватило дыхание.

Дракон зарычал. Мне стало страшно.

Я лежал себе на холодном булыжнике где-то в темноте, а вокруг пентаграммы какие-то, если зрение не подводит — их-то я мог рассмотреть, пусть в глазах была ужасная резь. Потекли слезы. Я зашипел.

Пещера… огромная. Я смотрел в потолок, так как лежал на спине, и потолок был крайне высок. Видел свет со стороны, но голову не повернуть — страшновато, все тело будто горит, но какое-то… отмороженное.

Как-то я не решался двигаться.

— Роуг, — голос Скиадрама заставил меня все-таки приподняться на локтях и проморгаться нормально, привыкая к освещению. Я с удивлением понял, что пещера не так уж велика по сравнению с габаритами дракона, а на дворе уже давно темная ночь, так что далекий свет звезд — единственное доступное освещение.

В то же время я видел все так же хорошо, как днем. Раньше такой уровень резкости мне не давался. Как?..

— Ск-, — я закашлялся, садясь, и какое-то время надрывался, едва не забыв, как дышать. Говорить было плохой идеей. Да и голос мой звучал как-то хрипло слишком. Рычаще. У меня от собственного голоса пошли мурашки, будто я услышал рык дикого животного совсем близко.

Знакомое чувство в легких, кстати — будто заново родился.

На самом деле меня просто неплохо приложило при падении со спины дракона, вероятно, раз уж я умудрился заснуть во время полета.

Я подушечками пальцев провел по щеке, что чуть чесалась. Дотрагиваясь до черного узора чешуи, переходящего в кожу, запустил руку в волосы, ведя дальше. Нащупал… рога.

Я с ужасом распахнул глаза, глядя на свои, вроде бы, пока человеческие руки, пусть и черной чешуей на тыльной стороне запястий, и уже более уверенно стал щупать себя, чуть царапая с непривычки заостренными удлинившимися ногтями… когтями.

Человек. Но — я потрогал заострившиеся уши — какой-то уже не очень. Биологию с анатомией по моей тушке точно не выучишь.

— Скиадрам… — я поднял несчастные глаза на учителя. — Что происходит?

Сколько я вообще спал, что пропустил ТАКОЕ?!

— Роуг, — обреченно вздохнул дракон. — Пришло время объяснить тебе все, пусть мы и хотели оградить своих учеников от бессмысленных переживаний по этому поводу… Но… ты слишком рано освоил мастерство Убийцы Драконов. То чувство, о котором ты говорил… мне не стоило отмахиваться от твоих слов.

Ох, черт. Все слишком сложно. Я вцепился в волосы, зажмурившись, и с истерическим весельем почувствовал, как мешаются рожки.

О чем он говорит?

Клычки, хотя, скорее уж настоящие клыки, ставшие еще длиннее, чем были, немного мешались.

О чем говорил Скиадрам? Возможно… я прислушался к своим ощущениям. Глубоко вздохнул, потянулся. Почему-то я почувствовал себя сейчас очень свободным и… было в этом чувстве какое-то облегчение, будто бы что-то все зудело внутри, не давая мне покоя, а теперь освободилось.

Еще будучи ребенком я впервые заметил это.

С каждым днем мое обоняние становилось сильнее, тени казались мне ближе, падая с дерева я почти не ощущал боли, в то время как любой другой ребенок моего возраста, я был уверен, не обладал бы даже силой и ловкостью самостоятельно залезть на него.

Я понимал, что я не совсем человек, и чувствовал, как перестаю им быть. Но я самоуверенно считал, что контролирую процесс. Однажды я обратился с таким к Скиадраму и он удивился. Мне показалось, что он хотел уверить меня в том, что мне кажется, но передумал.

— Тебе не о чем беспокоиться, — сказал он тогда и я поверил.

— Я… теперь стану Теневым драконом, да? — нахмурился, пытаясь здраво рассуждать.

— Слишком уж ты догадлив, — учитель устало вздохнул и я не совсем понял, были ли его слова сарказмом. — Не волнуйся, я не позволю этому случиться.

— Да не так уж плохо, — я обреченно махнул рукой, неожиданно поймав волну какой-то апатии, все же, я не мог ни о чем думать сейчас, банально потерявшись во времени и не понимая, что вообще происходит.

Я не верил в происходящее, если честно. Оно напоминало мне страшный сон своей нелогичностью: откуда я здесь, кто тот человек, почему я сам — почти не человек? Если ты не понимаешь, что происходит, и не можешь найти ответы на банальнейшие вопросы — это точно сон. Хотя раньше мне такие яркие сны не снились. Очень уж правдоподобно.

Умом-то я понимал, что это совсем не сон, но тешил себя удобной отговоркой, пока мог.

— Стать драконом, получить силу, исполнить свое предназначение… я ведь… должен был тебе что-то, да?

— Нет, — резко мотнул головой Скиадрам.

Я удивленно замер.

— Нет?

— С этого момента, — пророкотал учитель, — ты больше ничего не должен мне. Но позволь мне обратиться к тебе с просьбой?

— Все, что захочешь, — смело махнул я рукой снова, почти приглашающим жестом, мол, хоть сейчас и что угодно.

Скиадрам смотрел на меня с затаенной тоской. Я привязался к учителю, я верил каждому его слову и безрассудно был готов действительно, наверное, на все, что угодно, для него. Но тогда я впервые увидел, что он… тоже привязан ко мне.

В его взгляде впервые мне не чудилось великой вековой мудрости, слишком далекой для простого смертного. Это был очень… человеческий взгляд.

— Ты помнишь, как звали первую Убийцу Драконов?

— Королева Ирен. У нее были алые волосы. — сухо, как по шпаргалке.

— Да, — учитель кивнул, — Ирен — королева государства Драгнов. Места, где люди и драконы жили в мире…

Королевство Драгнов географически находилось не так уж далеко от нас, по сути, иногда мы шли прямо по его владениям, еще в те времена, когда путешествовали. Как и мой край, королевство располагалось на континенте Ишгар. Я не знал, была ли моя деревня частью королевства, и полагал, что да, все же, язык был один.

Скиадрам рассказывал мне больше. Рассказывал мне то, что не хотел, то, о чем молчал, когда я спрашивал напрямую раньше. Он говорил, и я понимал, что этот разговор не должен был произойти, если бы все пошло так, как нужно. И хотел остановить его — не нужно говорить, не стоит, я могу обойтись и без этого знания… но уже было поздно. Он говорил.

На западе был континент Аракиташиа. И там находились драконы, не желавшие мира с людьми. И я понял, что моя деревня не могла быть частью королевства Драгнов.

Потому что оно было… полностью уничтожено.

Когда драконы Аракиташиа решили установить свою власть над людьми во всем мире, расширяя свои владения, Ишгар должен был пасть.

Я молчал.

— Ирен желала сражаться за свое королевство и за мир в нем. Ей даровал свою магию мудрый дракон Белсерион. Многие драконы последовали его примеру, даруя людям свою силу с помощью особого зачарования…

Я слушал и кивал. Я знал про зачарование.

Чтобы дать отпор врагу, драконы Ишгара щедро делились с воинами королевства Драгнов своими силами. Однако не учли, что в любой войне есть место предательству. Часть драконов королевства перешла на сторону вторженцев, а Убийцы Драконов, чувствуя великую силу, впадали в неистовство.

— Этот день получил название Пир Короля Драконов.

В тот день драконы исчезли как вид. Убийцы драконов, сами драконы… перерезали друг друга под корень.

— Но ведь вы живы!

— Слушай и не перебивай.

Сильнейший Убийца Драконов, Акнология, перебил всех, кто был в королевстве. И сам… обратился драконом.

Дело было в особом магическом отпечатке, что появлялся у каждого Убийцы Драконов. Словно особый организм, Семя Дракона — плод особого зачарования, росло вместе с носителем, сливалось с его магическим источником. Оно не только даровало ту самую великую силу, но и поглощало человеческую сущность. На этом моменте я испуганно дернулся.

Именно из-за Семени Дракона люди в королевстве Драгнов и впадали в неистовство. Но и без этого… организм Убийц Драконов начинал перестройку и уже не являлся полностью человеческим. Я понимал это, ощущая разницу наших теней с тенью Анны и тенями простых людей в деревне неподалеку. Мы были словно пограничным звеном между драконом и человеком. Не драконы, но уже не люди.

В конечном итоге человек терял все человеческое. Чем дальше он изучал саму суть магии Убийцы Драконов, тем ближе он становился к этому.

И я понял, что не зря останавливал себя каждый раз, когда подходил к той невидимой границе. Но ведь — я прислушался к ощущениям — не было у меня столько силы, даже если бы я разом направил всю силу в «драконью» составляющую, я бы не стал тем, чем стал сейчас.

Что-то еще произошло. Но я… не помнил.

Что произошло?!

— Был найден способ остановить процесс трансформации. А так же был составлен… план, исполнение которого позволит нам остановить Акнологию. Он обладает ужасающей силой, Роуг. Он потерял все человеческое, запутался в собственной магии. Не человек, но и не дракон, он объявил войну и тем, и тем.

Да, у меня, если честно, у самого уже ехала крыша, так я запутался в собственном состоянии. Понимаю его немного. Стремно быть «ни рыбой, ни мясом».

— Возможно как-нибудь вернуть меня в человеческое состояние? — пока я еще мог адекватно рассуждать, спросил.

Хладнокровие постепенно покидало меня. На самом деле я не то, чтобы считал становление драконом чем-то ужасным, просто… ну, черт, серьезно, какой адекватный человек готов променять человеческое тело на тело животного? Еще и дракона. Да я же сдохну с такими габаритами!

— Да. Есть способ, который поможет твоему телу выработать антитела и остановить процесс.

— Отлично, — я улыбнулся, однако насторожился. — Что за способ?

Так я узнал о Технике Души Дракона. Драконы собирались поместить свои души в наши тела и временно запечатать их там. Драконы… были мертвы и жили только за счет магии, которой не хватало им. Поэтому с каждым днем они становились… им становилось хуже. Они не могли продержаться дальше и не дождались бы нашего взросления.

Мне стало безумно горько за Скиадрама. Он так много сделал для меня… мог ли я отплатить ему? Мог ли я действительно осуществить его желание, его просьбу — насколько ужасен был Акнология, что перебил всех?

— Мы собирались провести ее завтра, перед тем, как вы отправитесь через Врата в будущее, где, по нашим расчетам, будет больше эфира, с помощью которого можно восстановить силы. Она изменяет воспоминания, так что вы не вспомнили бы о том, что произошло.

— Позволь мне… оставить свои воспоминания?

— Я не могу, — отрицательно покачал головой учитель.

— Но почему?

— Мы не знаем, как сильно они будут повреждены.

— Но ведь у вас был план на этот случай?

— …да. И я должен еще кое-что рассказать тебе, Роуг. Приглядись к себе повнимательнее, — огромный черный коготь уперся мне в грудь.

По телу будто бы прошлась волна огня. Я закашлялся и вскрикнул от неожиданности, отхватив себя руками и упав с небольшого возвышения на пол.

Лакрима.

Кристалл, представляющий из себя твердую магию. Драконья лакрима — аналог зачарованию — была помещена в мое тело и в тело Стинга. Драконы считали, что это поможет нам раскрыть свой потенциал быстрее, чем было возможно, а так же это был способ многократно усилить нас.

Я любил эксперименты.

Но эксперименты над детьми в условиях «должно сработать»…

Я смотрел на него и чувствовал себя… преданным.

— Как… Стинг?..

— С ним все в порядке, — качнул головой Скиадрам, кажется, удивившись такому вопросу.

— Ясно…

Тот человек… тот разговор, что я услышал в самом начале. Почему-то он помог мне успокоиться. Не вина Скиадрама, что в моем случае все пошло не так. Сам заигрался. Лакрима дракона лишь обеспечила мне «перевес» драконьей составляющей магии, из-за которой и начались изменения.

Но идея с «убийством дракона», о которой упомянул учитель, мол, они собирались подменить наши воспоминания, чтобы обосновать возрастание силы, показалась мне ужасно нелепой. Игнил тоже был против — вот уж бесполезная отговорка!

— Я все понял, Скиадрам, — уже рассвело, когда наш долгий разговор подошел к концу.

— Тогда… я начинаю технику.

— Уже? — я дернулся, испуганно вскакивая на ноги и едва не падая, так непривычно легко получилось движение.

Скиадрам ничего не ответил, с неожиданным грохотом сомкнув «ладони» — передние лапы. Меня едва не сдуло, такое сильное волшебство неожиданно заклубилось вокруг вместе с густым сумраком поднявшихся с земли теней.

— Прощай, ученик.

Помню, я хотел что-то закричать в ответ, а из глаз вышибло слезы, но…

Я снова ничего не понял и не успел.

Полнейшая дезориентация.

* * *

— Просыпайся, — мягкий голос надо мной.

Глубоко вздохнув, я послушно открыл глаза, с безразличием рассматривая молодого парня, склонившегося надо мной. Первым делом я потянулся к волосам, проверяя уши и наличие рогов, и облегченно вздохнул, не найдя ничего, что отличало бы меня от обычного человека. Да и после прошлой легкости, казалось, я двигался в толще воды на огромной глубине. Но это чувство… тоже приносило облегчение.

Остальное из того, что я помнил, кружилось где-то в моей голове страшным ураганом мыслей, будто бы я никак не мог до конца проснуться, пусть и принял сидячее положение. Голова, в общем, гудела.

Было какое-то… опустошение, наверное. Я не ощущал ни тоски, ни злости, ни растерянности. Хотя, нет. Последнее как раз было. Я ощущал себя несмышленым кутенком, которого выбросили в неизвестность и теперь он, вместо того, чтобы слепо тыкаться куда-то в поисках выхода, трусливо замер, поджав хвост, и вовсе не двигается.

Парень в тоге отошел на пару шагов, с легким любопытством рассматривая меня. Молодой и смазливый — я подумал, что он несколько младше Анны.

— Сколько… я проспал?

— Сейчас вечер, — он кивнул в сторону выхода. — Я думал переночевать в этой пещере, когда неожиданно нашел тебя.

— Ясно, — я благодарно кивнул, принимая информацию.

И ни на секунду ему не поверил, прекрасно помня, что именно этот голос имел человек, с которым говорил Скиадрам перед тем, как придти ко мне. Почему-то я не ощущал злости.

Мимолетной вспышкой она захватила меня, заставив оскалиться в какой-то дикой гримасе, и тут же пропала, а я, тряхнув головой, вернул своему лицу нейтральное выражение. Мой визави даже не шелохнулся, будто бы не заметив этой метаморфозы.

Я же…

Внутренне был рад, что снова почти ничего не чувствую.

И хорошо, что тень этого парня была далеко от меня. Не хотелось бы возвращать себе возможность ощущать эмоции в такой момент. Не знаю, что бы я сделал, не будь у меня этой блаженной пустоты вместо них.

Ведь, если думать логически…

Мой учитель уже был мертв. Этот парень ни в чем не виноват. Он согласился на эксперимент, преследуя свои мотивы, однако благодаря нему Убийцы Драконов стали сильнее и план учителя стал ближе к своему осуществлению. Технику Души Дракона все равно бы провели — днями раньше, днями позже, я бы все равно лишился наставника. И пусть это было бы в более мирной обстановке, пусть у меня была бы возможность нормально попрощаться с ним, это все равно произошло бы. В этом нет вины моего визави.

Так как драконьей лапой пентаграмму, то есть, рунный круг, не начертить — я осмотрелся — вероятнее всего, рисовал именно этот парниша. Зачем? Есть ли возможность, что он помогал сдержать мое перевоплощение, а не только способствовал ему? Хочется быть оптимистом, но я не очень-то понимаю, что это за знаки такие.

— Что это? — спросил парень у меня, тоже рассматривая рунические круги.

— Не знаю, — не моргнув ответил, осторожно подходя к границе одного из них и осторожно припадая на колено, ладонью проводя по символам. Холодные, безжизненные — явно нерабочие. — Думаю, сейчас это бесполезная штука.

— Вероятно, — согласился он со мной.

Прикинулся дурачком, чтобы ничего не объяснять? Вероятно, он не знал, что я уже очнулся в момент их разговора.

Или решил, что я ничего не помню? К слову… пока я не чувствую никаких последствий от Техники Души Дракона. Это потому что Скиадрам не пытался заменить мои воспоминания, или у меня просто иммунитет? Загадка, ответ на которую я никогда не узнаю.

Я решил не задавать странному парню никаких вопросов, раз он не хочет говорить со мной, что было логично. Но он неожиданно нахмурился, будто бы я не оправдал его ожиданий. Будто бы он ждал более бурной реакции. Я моргнул, в упор глядя на парня, который смотрел на меня уже с некоторым удивлением.

— Спасибо, — сухо поблагодарил на всякий случай, вызвав еще более сильное недоумение.

Но теперь оно было уже каким-то другим. Буквально опешил от одного слова.

Я припомнил «ублюдок» от Скиадрама, мысленно давая себе подзатыльник — вряд ли мне стоит благодарить этого человека за что-то. Хотя, в любом случае, я еще жив, во мне лакрима, вероятно, мои силы возросли. И, самое главное, я человек. А Стинг и вовсе не испытывал проблем с трансформацией — полагаю, этот парень помогал с лакримой и ему.

Значит, не его вина, что что-то пошло не так.

Все же, это, наверное, как винить врача в исходе операции. Не всегда результат зависит от хирурга, все такое.

Отвратно, что я не помню ничего, а с другой стороны — мне хотя бы не больно. Ни сейчас, ни вообще не было. Было, точнее, но, думаю, от вживления лакримы боль должна быть сильнее, чем странные ощущения трансформации.

Зато, кажется, первое стирание памяти от этого парня выработало у меня к нему иммунитет. Ну, это предположение. Конечно, очень наглое предположение, но обещанной Скиадрамом амнезии у меня пока не было. Ничего не понимаю.

— За что?..

— Да так, — я пожал плечами. — За то, что не бросил меня тут. Не подскажешь, где мы находимся?

— А, — он задумчиво осмотрелся, будто что-то прикидывая, — в лесу.

Я весело фыркнул, делая шаг в сторону парня. Он сделал шаг в сторону от меня, напрягаясь. Я замер, не приближаясь ближе, раз ему некомфортно, и двинулся в сторону выхода, повернувшись к нему спиной. Все же, если бы он хотел моей смерти или атаковать меня, то уже миллион раз бы сделал это. С некоторой заминкой парень в черных одеждах и белой тоге последовал за мной. К слову, его одеяние напомнило мне что-то… римское, наверное? Или греческих богов. Может он этот, Всевышний, а я помер?

— Ты знаешь девушку по имени Анна? Она была учителем в поселении, которое… должно находиться где-то неподалеку.

Все же, он, вероятно, местный.

И, раз он знаком с драконами, может быть знаком и с Анной.

— А, да, знаю, — весьма достоверно изобразив задумчивость, он кивнул, кажется, испытывая облегчение от того, что не понадобилось ничего придумывать.

— Ты сильно занят?

— К чему это? — он снова удивился.

— Если ты не торопишься, — я пожал плечами, мол, мало ли, — в своих странствиях… то не мог бы ты проводить меня до поселения?

— Вот оно что, — парень улыбнулся, с грустью глядя на меня, — я совсем не тороплюсь, но, к сожалению, не смогу проводить тебя к поселению. Не стоит ходить в него. Но я могу показать тебе путь к Анне.

Кажется, он ожидал вопросов по типу «а почему?», но я культурно сдержался, вежливо кивнув.

Его логика стала меня напрягать — если он играет в дурачка-странника, то мог бы проводить к людям и бросить, как любой нормальный странник, а не придумывать все эти сложности. Почему нельзя ходить в деревню?

— Спасибо, я был бы очень благодарен тебе за это. Как тебя зовут?

— Это не важно, — тут же отозвался парень, делая шаг в сторону и оглядываясь на меня. Я последовал за ним, но он тут же остановился, выставив перед собой руку. — Н-не подходи… ко мне…

— Хорошо, прости, — я отступил на пару шагов, ничего не понимая. — Так нормально?

— Наверное, — он выдохнул, печально смерив взглядом расстояние между нами, будто бы и не хотел его вовсе.

Я с интересом косился на его тень, что была из-за положения солнца вне досягаемости. Заметив мой взгляд, парень мягко улыбнулся, видимо, догадавшись о чем-то, и снова сделал шаг в сторону, приглашающе махнув рукой.

Я последовал за ним.

— Ты очень тихий ребенок, — после какого-то времени пути через лес по едва заметной тропинке заметил мой спутник, оглянувшись и проверив расстояние между нами. Я шел в паре метров от него, следуя почти след в след за его шагами. Земля и тени хранили в себе капли его волшебства, что теперь определять мне стало много легче, и было в нем что-то странное и страшноватое.

Я и сам перехотел приближаться к нему от этого ощущения, если честно.

— Не хочу тебе мешать, — тут же отозвался, — если ты не хочешь говорить, то мне не сложно молчать.

— Я не… — он осекся, но я уже заметил протест, улыбнувшись снова обернувшемуся, в этот раз в большей растерянности, парню.

Несмотря на ощущение страшного следа его магии, так вышло, что я совсем не ощущал от него самого никакой угрозы, что совсем не сочеталось и с тем, как отнесся к нему мой наставник. Скиадраму я верил. Несмотря ни на что — верил. Так что все равно пытался остаться настороже, пусть замашки спутника и вызывали во мне, скорее, умиление и жалость, чем опаску. Он так странно реагирует на мои слова.

Так ведут себя скорее дети и подростки, которых кто-то долго шпынял, чем злобные ублюдки. У меня с него какой-то диссонанс.

— Ничего, — я отрицательно покачал головой, — если не хочешь, не говори. Ты живешь где-то поблизости?

— Да, можно и так сказать.

— Здорово, — я вдохнул пряный запах каких-то лесных растений.

Со вздохом посмотрел на свои убитые сандалии. Снимать я их, конечно же, не буду, пусть трава здесь и прекрасная. Думаю, этот милый парень в тоге не оценит такого дикарства. Сам-то он одет крайне прилично, явно не житель деревни, скорее, монаршья особа на прогулке.

— Наверное.

— Путешественник, как ты думаешь, где жить лучше, в деревне или в городе?

— Не знаю.

Какой-то он кислый. И смотрит на меня так виновато, и я прямо чувствую, что он не хочет «морозить» разговор, просто не может иначе. Будто вообще отвык с людьми просто так разговаривать. Большими предложениями ни о чем.

— А ты давно путешествуешь?

— С чего ты взял, — он замялся, — что я путешествую?

— Ты собирался ночевать в пещере, — я пожал плечами, забыв, что он не видит меня, идя вперед, — так что я решил, что твой дом далеко. Либо у тебя его нет. Значит, ты странствуешь.

— И правда, — он заговорил уже чуть веселее. — Я путешественник. Уже… давно.

— Ясно.

— Я странствую и люблю… наблюдать за жизнью, — небольшая пауза, я было подумал, что это конец предложения — других. Так что, быть может, ты расскажешь мне что-нибудь о себе?

Интересный вопрос. И ему — я чувствовал — и правда интересно. Но в то же время, стоило мне прислушаться к его чувствам сильнее, осваивая на ходу новые навыки не только сенсорики волшебства, но и немного эмпатии, я понял, что ему глубоко плевать.

Что-то не так. Мда, мне еще учиться и учиться — совсем ничего не могу определить.

— Начнем с того, — я хмыкнул, — что меня зовут Роуг. Ты можешь не называться в ответ, — тут же добавил. — Просто Анна учила, что следует представляться.

Не совсем, меня-то она ничему толком не учила, я и так все понимал, но я что-то такое слышал однажды, когда она рассказывала про вежливость.

— Анна — твой учитель?

— Нет, — я ответил слишком резко на этот неожиданный вопрос и внутренне даже смутился. — То есть, — я не мог, просто не мог это сказать, я никогда не называл ее учителем и не могу теперь, — не совсем. Она воспитывает меня и еще четверых сирот. Мой учитель привел меня к ней весной. С тех пор мы жили все вместе неподалеку от деревни, в доме в лесу.

— Понятно, — мягко улыбнулся мой спутник, — значит, ты сирота? А твой учитель?..

— Он воспитывал меня с самого детства, заменив мне семью. Я глубоко благодарен ему за все.

— Ясно, — он отвернулся, вновь молча следуя вперед.

— А ты? — я не особо надеялся на ответ, но и правда хотел продолжить беседу.

Я не видел ничего такого в той информации, которую рассказывал ему, да и, думаю, он и сам знал все это, прекрасно зная и о моем учителе, и о ребятах, и об Анне.

— Я тоже сирота, — он все-таки ответил мне. — И уже давно.

— Сочувствую. — Мой спутник резко обернулся, вопросительно глядя на меня. Да что же он такой дерганный?

— Почему?

— Ты явно был старше меня, когда потерял семью, — пожал плечами. Все же, его тон был достаточно грустным, чтобы сделать вывод: свою семью он помнил очень хорошо.

Я ободряюще улыбнулся своему странному спутнику и он несмело улыбнулся мне в ответ, дернув рукой, будто хотел протянуть ее в мою сторону, но вовремя остановился.

— Идем. У нас не так много времени, — он тут же нахмурился, судорожно вздохнув.

— Но ты же сказал, что не спешишь…

Почувствовав неладное, я постарался говорить максимально спокойно, без детских капризных нот в голосе и уже не пытаясь делать какие-то личные предположения.

— Планы изменились, — бросил парень, быстрым шагом двигаясь вперед.

— Понятно, — я поспешил за ним. Через какое-то время, выйдя к полю, он остановился.

— Пересечешь его, и сориентируешься, где мы. Видишь эту гору? — он показал рукой куда-то вдаль и я действительно заприметил знакомый рельеф.

— Да, я помню ее. Большое спасибо за помощь.

— Не за что.

— Мне было интересно поговорить с тобой. Думаю, мы больше не увидимся. Может, все-таки скажешь свое имя?

— Нет.

Я тяжело вздохнул.

— Ладно. Пока, — махнув ему рукой на прощание, я двинулся через поле, решив не оглядываться, дабы не заметить еще что-то, что точно запутает меня окончательно.

Думаю, это было точно правильным решением.

— Пока, — тихо повторил он за мной, но благодаря драконьему слуху… ветер донес до меня прощание.

Я улыбнулся на ходу, шмыгнув носом.

Я пытался отвлечься на протяжение всего разговора, заставляя себя анализировать происходящие и уделять спутнику как можно больше внимания. Теперь же я медленно осознавал, что все-таки произошло.

Обернувшись, я уже не заметил его, явно ушедшего с опушки прочь. Поняв, что остался один…

Я сел посреди поля и шмыгнул носом, тут же вытирая покатившиеся из глаз слезы.

Вот и отходняк.

Нужно успокоиться и вернуться домой.

Ребята наверняка уже заждались нас. Интересно, вернулся ли Стинг? Как давно? Как он?

— Черт…

Как все так получилось?

В нашем — тихом и почти безлюдном — краю… тихо пели диковинные птицы, сопровождая рассвет, в котором уже не было нас.

* * *

Какое-то время бесцельно посидев посреди поля, я поднялся на ноги и медленно побрел в сторону дома, утерев дорожки слез со щек.

Все умирают. Родители чаще всего покидают своих детей, а не наоборот. Так устроен мир, живые существа смертны.

Я вздохнул. Было больно и горько, что Скиадрам мертв, и меня не успокаивала даже Техника Души Дракона, проведенная им. Ведь, по сути, жизнь учителя и других сейчас — обманка.

Я просто… наверное, я был не готов принять тот факт, что драконы тоже умирают.

Любопытство, то самое, что сгубило кошку, не позволило мне пойти напрямую к горе, рядом с которой располагался наш маленький уютный домик, а заставило сделать небольшой крюк, чтобы все-таки заглянуть в деревню. Возможно, мне следовало послушать незнакомца и четко следовать, куда нужно, но я ведь умник — я не понимал значение слова «нельзя», а потому вышел спустя какое-то время прямо к деревне, в форме тени за совсем небольшое время добравшись до нее.

И в той деревне… все были мертвы.

Я не стал заходить в нее, тихую, будто заснувшую с виду, настолько четко почувствовал ауру смерти — люди, животные, лес… все погибло рядом с ней и в радиусе почти половины километра вокруг. Это был самый страшный из снов, что посещали меня — я развернулся и ушел, не оглядываясь.

В моей памяти не задержался этот эпизод. Думаю, это была своего рода психологическая защита. Я почти не вспоминал о нем и не осознал толком, что видел тогда.

Уже была ночь, когда я добрался до дома.

Навстречу мне из теплого дома в ночнушке выскочила Анна, падая рядом на колени и обнимая. Она плакала и говорила, что волновалась, извинялась передо мной за что-то, но я лишь похлопал ее по плечу, какое-то время, правда, понежившись в объятиях.

Спустя какое-то время высыпали остальные — растрепанные ото сна ребята и бледный, какой-то заторможенный Стинг, что вышел последним.

Мы с ним переглянулись, после чего Анна потащила меня в дом, подгоняя и остальных.

— Я дома, — сбросив сандалии на входе, прошептал.

— С возвращением, — Венди повисла на мне, обхватив руками за талию. Я осторожно придержал ее, проходя в небольшую светлую гостиную.

Я не был голоден, ничего не хотел. И повалился спать даже не переодевшись. На следующий день меня строго погнали отмываться в еще холодной бане, но я захватил с собой не сопротивляющегося сонного Драгнила, решив проблему с недостатком теплой воды.

— Роуг, а ты че делал-то вообще все это время? — почесал он макушку.

— То же, что и Стинг, — расплывчато ответил, одевая чистые сменные вещи, — просто пришлось задержаться.

— А-а, — глубокомысленно потянул Нацу, сидя на полу. — Ниче не понял. Стинг нам не рассказывал.

— М, — я вздохнул. — Считай это последней тренировкой с наставником.

— О, здорово! — такой ответ его больше удовлетворил. — Значит, ты стал сильнее? Смахнемся?!

— Давай попозже, — устало улыбнулся.

— А… Ладно. — Огненный сник, как-то очень уж понятливо перестав доставать меня.

После завтрака вместе с Венди и Гажилом они куда-то смылись, заговорщицки перешептываясь, я же послушно последовал за Эвклифом, требовательно посмотревшим на меня и направившимся прочь, в лесок.

Там мы молча сидели рядом с высоким деревом, у которого любила плести венки Венди, когда мы занимались с Анной «уроками». Я, не выдержав, развалился прямо на траве, рассматривая голубые клочки неба сквозь раскидистые ветви. Было такое чувство, что у меня вообще нет сил ни на что. Только лежать бы… прикрыв глаза…

— Ты убил Скиадрама? — тихо спросил Стинг.

Я дернулся. Расслабленность исчезла.

— Нет.

— Нет?! — я едва успел, среагировав, сесть, как Эвклиф схватил меня за плечи, с силой тряхнув.

Я широко распахнутыми глазами смотрел на его перекошенное лицо и чертовски медленно соображал. Мысли будто склеились и все разом прилипли к чему-то статичному. В голове от громкого вскрика звенело.

— Ты выслушаешь меня? — тихо спросил.

— Как ты можешь быть таким спокойным, — прошептал отчаянно. Нехотя, он «освободил» меня и я благодарно дернул уголками губ, прищурившись.

Мы удобно расположились друг напротив друга. И я начал рассказ.

Я не видел смысла скрывать от него что-то. И радовался, что имел возможность запомнить то, как все было на самом деле. Я сказал ему все, что узнал от наставника, умолчав лишь о второй встрече со странным человеком, что помог Скиадраму и, вероятно, Вайслогии, поместить в нас лакримы, и о самом процессе «помещения», в результате которого я очнулся кем-то, отдаленно напоминающим человека. Мне показалось, что это совсем бесполезная информация, особенно с условием нашего скорого путешествия на неопределенное количество лет вперед через Врата Затмения и того, что я снова человек, а драконья и людская магия во мне уравновешены. Не знаю, на сколько мы переместимся, но, определенно, тот парень в тоге столько не проживет. А я уже, думаю, не превращусь в дракона, благодаря Скиадраму.

Я рассказал про Акнологию и то, для чего все это было начато.

— Значит, — голос Стинга дрожал, — ты хочешь сказать, что Вайслогия — лжец?! А, может быть, это Скиадрам изменил твои воспоминания?! Я… Я не…

Меня будто мешком по голове стукнуло и уронило на землю.

Это предположение показалось мне вполне разумным. Как говорится, есть три стороны: моя, твоя и правда. И где же… правда сейчас? Я схватился за голову, судорожно пытаясь вдохнуть.

Я был совсем не готов оказаться дезинформированным. Это было главной моей слабостью. Я не мог, просто не мог упустить что-то, я так хотел понять этот мир и запомнить происходящее, что просто потерялся от мысли, что все не так, как кажется.

Это страшно — осознавать, что твоя память не принадлежит тебе. Тем более… эта лакрима… я не помнил, что произошло — как именно она оказалась во мне. Мне меняли память… получается… дважды?

Стоп.

Именно наличие того самого парня в тоге подсказало мне, что мои воспоминания — не ложь. Их голоса, когда я очнулся с «пробелом» в памяти. Его странная аура, слишком четкие воспоминания о нашей небольшой прогулке. Ощущение… смерти в его ауре… И то, как он шел, будто специально не давая мне коснуться своей тени. И деревня…

Скиадрам не менял мои воспоминания.

Я поднял уверенный взгляд на Стинга и глубоко вздохнул. Скиадрам не менял мои воспоминания. Я твердо знал это.

И он все понял. В тот самый миг, когда наши взгляды встретились, я знал, он уже все понял.

— Это правда! — воскликнул я.

Стинг резко рванулся ко мне, на ходу создавая Коготь Светового Дракона в руке.

— Я тебе не верю! — он верил.

— Рев Светового Дракона! — едва мы успели отскочить друг от друга.

— Рев Теневого Дракона! Остановись, ты ничего этим не добьешься!

— Докажи! Докажи, что это правда!

— КАК?!

Мы находились достаточно далеко от дома, и тем более — от речки, куда пошли ребята. Так что Стинг в состоянии ярости вполне мог меня прихлопнуть, если ничего не предпринимать. Просто уклоняться не получалось. Я пытался от него убежать, но, намеренно падая, Эвклиф буквально вытаскивал меня из теней, не давая времени скрыться.

Почему все всегда вынуждают меня сражаться?

«Укус», «Коготь», «Клык», — что только не прозвучало, пока мы самозабвенно бегали друг за другом, убегая все дальше от тех, кто мог помешать. Я поскальзывался на траве, прятался за деревья — Стинг ломал их и прыгал по веткам, пока солнце слепило меня, когда я пытался его разглядеть.

— Вайслогия не мог так поступить! Зачем это было нужно?! Почему?!

Упав на колени, Стинг посмотрел на меня с неожиданным отчаянием. Я остановился в двух шагах от него, хрипло дыша. Мы выбежали на какую-то полянку совсем рядом с началом горных возвышений. Далеко же зашли.

— Наверное, — переводя дух, я утер пот со лба. — Они хотели сделать это, чтобы мы стали сильнее и свыклись с мыслью, что-

Я не успел договорить, как Эвклиф, воспользовавшись отвлекающим маневром, хитро, но немного безумно оскалился и сделал подсечку, снова атакуя. В лоб. Я судорожно дернулся, изгибаясь и едва уворачиваясь от удара, но переносицу все равно резануло болью. Это уже серьезно. Прошлые синяки и ссадины не казались мне столь опасными, сколько это.

Схватившись за появившуюся царапину, хотя, полагаю, это было больше, чем царапина, я повалился на землю, а Стинг уселся сверху, занося руку для еще одного удара. И замер.

Мы тяжело дышали, глядя друг другу в глаза.

— Это правда, — обреченно выдохнул он. — Даже если я ударю тебя еще и еще, она не изменится.

— Ага, — судорожно стирая с лица кровь, я пытался перевернуться на бок.

Стинг скатился с меня, упав на траву, после чего медленно поднялся на четвереньки. Сев и утерев кровь с лица, поняв, что умирать пока не собираюсь, я вздохнул, глядя на него. Такой… потерянный.

Стинг смотрел на свои руки и я прекрасно понимал, о чем он должен думать сейчас.

— Ты не убивал Вайслогию. 

Осторожно приблизившись, я обнял разрыдавшегося мальчишку, не решившись больше ничего добавить. Эвклиф яростно отталкивал меня, пытаясь снова возразить, что не верит мне, и в то же время облегченно смеялся, от чего захлебывался возражениями. Впрочем, это была, скорее, истерика, да и оттолкнуть меня нормально он уже не мог. Да. Я успокаивающе гладил его по спине и он вцепился пальцами мне в рубашку, постепенно успокоившись.

— Роуг… ты же… ты же никогда меня не обманешь? — осторожно отстранившись, но не отпустив меня, неожиданно задал вопрос Стинг. После чего из последних сил тряхнул меня, отчего мы оба повалились на землю. — Роуг, обещай! Обещай!!!

Я предпочел бы больше никогда не слышать этот тон и не видеть такое отчаяние на его лице. Поэтому тихо ответил:

— Обещаю.

Я и так никогда не хотел.

* * *

Дома Анна с ужасом прикрыла руками рот, но мы уверили ее, что все в порядке, перед этим кое-как доковыляв обратно, поддерживая друг друга. Я на Стинга совсем не злился за этот срыв. Еще по пути, найдя ручей, мы смыли первичную грязь с себя, а я кое-как рассмотрел свое «разукрашенное» лицо, ухмыляясь бандитскому отражению. И как нос не сломал, Эвклиф, мастер по крутым шрамам, блин.

Какой-то внутренний позер вынудил меня отказаться от помощи Венди с ее целительной магией. В знак… обещания, что-ли. Так что, полностью избавившись от прочих ссадин, переносицу я осторожно замотал бинтами.

— Само пройдет скоро, — отмахнулся.

А после ужина мы долго сидели за столом вшестером, мирно болтая ни о чем. Анна сказала, что завтра последний наш день здесь, после чего нужно будет «идти дальше». Куда, зачем — было сложно объяснить в двух словах, так что она не стала, сказав, что мы все увидим сами.

Мы со Стингом переглядывались. Все были привычны к странствиям, так что никто не задавался вопросами. Но мы твердо решили рассказать все ребятам, когда придет время, если это не сделают их наставники.

Завтра должны были прилететь драконы. Я узнал, что, после того, как Скиадрам и Вайслогия унесли нас, остальные тоже ненадолго покинули своих учеников, чтобы собрать больше эфира из воздуха для проведения Техники.

Видеть, как остальные еще могут говорить со своими наставниками и травить себе душу не хотелось ни мне, ни Световому. Пусть они были по факту в тех же условиях, что и мы, сейчас как никогда ощущалась неожиданно выросшая пропасть. Ценить начинаешь только когда потеряешь… у них был шанс еще хоть немного сказать друг другу. Я же даже не попрощался с учителем толком. У нас всегда были очень хорошие отношения, мне не было стыдно перед ним за что-то, ведь я очень старался и всегда радовал его, но…

Я не поблагодарил его, как следует, ни за что. Забыл. Не успел. Он и так все знал, но все равно хотелось бы еще хоть на один день отсрочить прощание.

Все долго не могли уснуть, поддавшись нашим упадническим настроениям. И если мой мрачный настрой, возможно, никто и не заметил бы, все же, поведение не слишком отличалось от обычного, да и лицо как всегда, как говорил Нацу, «кирпича просит», такое постное, то кислая рожа Стинга выдавала нас обоих.

— Роуг, — боязливо позвала меня Венди, когда я только-только задремал, а болящая переносица перестала так уж сильно беспокоить.

Стоп. Венди? Откуда у нас Венди?

— М, — сонно прищурился, приподнимаясь на локтях и рассматривая застывшую в проходе Небесную.

— Ты не спишь? — смутившись, спросила. Забавный детский вопрос.

— Нет. Тебе тоже не спится? — тут же соврал шепотом, усилием воли прогоняя сонливость и садясь, хлопая рядом с собой по одеялу.

Гажил постоянно ворчал, что я ее слишком балую. И что с ней вообще все слишком возятся, не только я, но я — особенно.

Это, отчасти, было так, но я думал — а кто еще, если не я? И старался быть к Венди как можно мягче. Она заслуживала это.

— Мне кажется, — подползая на мой футон на четвереньках, поделилась девочка, — что скоро произойдет нечто ужасное. Мне… так страшно.

Венди зябко поежилась, вынуждая меня полностью скинуть с себя одеяло и укутать ее в него, будто в кокон. Небесная довольно жмурилась, постепенно успокаиваясь, но ночные шорохи тревожили ее: ветер, что дул в окна, шорохи ночного зверья, повылезавшего из своих нор. Будто это прямо сейчас должно случиться что-то страшное.

Впрочем, кто знает, кто знает.

Мои успокаивающие слова и объяснения природы каждого звука, в общем, не действовали, и когда снаружи ухнула сова Марвелл тихо взвизгнула от страха. Я стиснул зубы, задержав даже дыхание, так как понял — сейчас всех перебудит.

— Эй, — шепот Нацу заставил и меня подскочить, он был ожидаем, но… все равно остался неожиданным.

— Завали, головешка, — буркнул Гажил, и в его голосе было ни капли сонливости.

— Заткнитесь оба, — Стинг тоже приподнялся на кровати.

Никто из них, конечно, не спал сейчас. Просто лежали молча, слушая, как я тихо уговариваю поспать Венди. Я вздохнул. Мда.

— Поспите хоть немного, ребят.

Осторожно поднявшись на ноги и босыми ступнями прошлепав по полу до окна, распахнул форточку пошире и впуская прохладный ветер.

А затем обернулся и, взглянув на детей, что смотрели за каждым моим шагом, неожиданно решил кое-что испробовать.

Настало время испытать одну из своих идей. Раньше у меня не хватало сил и контроля для того, чтобы полноценно использовать эту технику, но я помнил, как легко удалось усыпить меня Скиадраму, и примерно понимал, как могу модифицировать ее. Мне все было интересно совместить заклинание сна с техниками теней, ведь тогда я смог бы легче исполнять его и расширить радиус действия.

Смешно, но дольше всего я думал над тем, как обозвать это баловство. Все же, это уже не магия драконов, но и не простые техники, скорее всего, «слово» мне еще пригодится, не могу ведь я колдовать совсем без него.

Я успокаивающе улыбнулся ребятам, поднимая руки и «ведя» ими поднимающиеся прямо с пола тени, клубясь, распространяющиеся по всему помещению.

— Техника теней кромешника: Дрёма.

Когда-то «кромешником», этим архаизмом, меня называли в деревне. Теневая магия — не значит темная, но, что поделать, простые жители начали побаиваться меня после того, как я, поддавшись на уговоры, показал им, как управляю тенями как-то раз. Хоть с вилами не прогоняли, привыкшие к волшебникам, и то хорошо. Но расспрашивать больше не хотели, да и контактировали не больше, чем требовалось.

Я глубоко вдохнул, вслушиваясь в ощущения и медленно повторил сплетение чар, что отвечало за магию сна, вспоминая уроки с Анной, когда я расспрашивал ее на счет магии заклинателей и просто магии людей. Тогда я пытался повторить это сплетение с помощью магии слова, но я никогда не был в ней силен. Да и банально не понимая суть заклинания без озвучки, конечно, ничего не добьешься.

Теперь же… кажется, я понял.

Магия пронеслась по комнате, смешавшись с тенями, и ребята медленно осели на кровати, прикрывая глаза.

— Р-роуг? — еще сопротивляясь со сном, тихо позвал Стинг.

— Спите, — уверенно повторил, — я обещал Венди, что однажды спою колыбельную.

Гажил выразительно фыркнул. Это была одна из причин, по которой он и считал, что я излишне «ношусь» с девочкой, так как был свидетелем этого разговора.

А сейчас действительно настало…

Время исполнить обещание.

Ведь… я грустно улыбнулся, осторожно опускаясь на край своего футона и укладывая медленно закрывающую глаза Венди удобнее.

Ведь я не знаю, смогу ли исполнить его когда-нибудь потом. Ее предчувствия — свойство Небесной магии. Мне это не нравится.

Что ждет нас там, за Вратами? Каковы станут… итоги битвы, что сейчас, казалось, была так близка? Акнология…

— Однажды…

«Летняя звезда

потеряла путь,

Заплутала

меж детских грез.

Потому ей приснился

страшный сказочный сон…»

Я открыл глаза, осматривая сонное царство. Тени развеялись, стоило мне закончить текст старой местной колыбельной, едва всплывшей в памяти. Юные Убийцы Драконов спали, как убитые, и я осторожно проверил дыхание каждого, испугавшись, что мог сделать что-то не так. Но нет, ребята мирно сопели, кто-то обнимая подушки, а кто-то пуская на них слюни… Нацу с Гажилом. Почти в одинаковых позах.

Я прошелся, поправляя всем одеяла, так как ребят сморило прямо сидя и попадали они, кто как. Замер рядом с Венди, прикидывая, стоит ли перенести ее к Анне, но решил не тревожить девочку, сам осторожно выскользнув из комнаты.

Зависнув в коридоре на минуту, я осторожно прилип к стене, сливаясь с ней, и пробрался на крышу, удобно устраиваясь на холодной черепице и рассматривая звездное небо. Где-то вдали все казалось, мелькало алое пламя, и я поспешил прикрыть глаза, дабы не путать цветные пятна, замелькавшие перед глазами, с еще какими-нибудь кошмарами.

Так и задремал, проснувшись уже от первых рассветных лучей и сразу же зябко поежившись. Не удержав равновесие, едва не съехал с крыши, но вовремя сгруппировался, вместо падения ловко спрыгивая с нее.

Приземление вышло на удивление мягким и бесшумным. Я замер, осознавая себя на четвереньках, и невозмутимо поднялся, отряхнув одежду.

Вошел в дом, все еще ежась от холода, и подкинул дров в печь, раздувая угли. Было тепло, конечно, но мне — было холодно. Ночь выдалась излишне промозглой. Хорошо, что организм Убийцы Драконов крепче человеческого, но плохо, что даже так я могу хорошенько замерзнуть.

Анна проснулась раньше, чем обычно, и по ее беспокойству я сразу понял, что потеряла Венди. Пока она не начала шуметь, я быстро метнулся на второй этаж, оказываясь перед девушкой.

— Тс-с, — приложил палец к губам, кивнув в сторону нашей комнаты. Анна заглянула к ребятам, оглядела всех и медленно кивнула, на цыпочках проследовав вниз. Я спокойно спустился за ней.

На кухне она совершала те же действия, что и обычно. Я сел за стол, подперев щеку рукой, и сонно наблюдал за девушкой, выглядевшей несколько бледновато.

— Сегодня?

— Ты вообще не спал?

Вопросы прозвучали одновременно. Анна улыбнулась. Я неопределенно покачал головой. Отвечать не собирался, так что говорить снова стала она.

— Да, как только взойдет луна. Ты ведь знаешь, что эта ночь — ночь Затмения?

— Я помню, — кивнул.

— Вы все…

— Нет, — я поднял руку с раскрытой ладонью, призывая ее к тишине, — Техника Души Дракона запечатает воспоминания. Я тоже вскоре должен забыть события последних дней. Наверное. Некоторые, возможно, забудут намного больше. Скиадрам объяснил мне, потому что был уверен, что я забуду произошедшее, а мои воспоминания изменятся. Но, — я не стал выносить предположение о причинах, по которым это не произошло, — случилось, что случилось.

— Ясно, — Анна расслабилась. — Значит, забвение после прохода через Врата Затмения…

— Не слишком воодушевляет, — поделился с ней.

— Не я придумывала, — девушка надулась.

Драконы прилетели ближе к полудню. Опустились на поляну, на которую все мы, даже я со Стингом, высыпали, как обычно, шумной толпой. И почти сразу же исчезли.

Замерцали, так, что мы не успели даже ничего сделать и понять.

И я, и Стинг, неосознанно отступили на несколько шагов назад, дрожа от прокатившейся по лесу мощи. Гажил, Венди и Нацу упали на колени, оглушенные.

Стояли, глупо моргая, а потом «отвисли», как ни в чем не бывало поднявшись предложив не стоять столбами и удивившись, что это с нами, такие мы… испуганные.

Редфокс насмешливо проехался по нашей «неразлучности».

Нацу сел прямо на землю, хмурясь, и с силой взъерошил волосы, пожаловавшись, что у него в голове будто блохи какие-то завелись. Внутри.

Мы… не решились ничего сказать.

Сердце колотилось, будто сумасшедшее. Сказать буквально ничего не получалось, так перехватывало дыхание. Видеть это все… еще раз…

Черт.

Венди весь день плела венки и что-то увлеченно мастерила вместе с ними — какие-то мелочи из шнурков, в чем ей помогал, неожиданно, Нацу, счастливый внезапному выходному и радостный, что Анна больше не заставляет считать. Он зависал иногда, как и Венди с Гажилом, будто бы забывая происходящее, теряясь в реальности.

Они все терялись в реальности в какой-то момент, путаясь в самых банальных действиях и не понимая, что было пару минут назад. Техника Души Дракона не заменяла воспоминание сразу.

Она не давала запомнить новое, работала с сознанием изнутри, повреждала память, как побочный эффект.

Когда я смотрел на них, мне становилось реально страшно. Намного страшнее, чем я предполагал. Потеря воспоминаний все еще пугала меня: я слишком многое, казалось, забыл, и стремился в этой жизни удержать в памяти все, переживая определенные деформации сознания из-за обилия «бессмысленных» вещей.

Память у «этого тела» была с каждым днем все лучше. В последнее время я все сильнее отделял свою прошлую жизнь от новой: той, где у меня не было иного пути, кроме борьбы, как бы я не бежал от нее.

Но забыть свое прошлое… казалось мне ужасным. Я не мог лишиться его, я казался себе жалким и ничтожным, ведь все мои знания базировались на уже существовавших когда-то вещах и аналогиях, что станут бесполезны, если я лишусь части воспоминаний.

Но я уверенно расправил плечи, не позволяя себе раскиснуть — если нужно, я готов заплатить своими воспоминаниями за жизнь учителя. Если они исчезнут просто не сразу, а спустя время — так тому и быть. Его душа запечатана, но драконы вернутся — и я верил, что, когда этот день настанет, они не покинут нас больше. Наберутся сил и продолжат жить, как жили, пока воспитывали нас. Смогут.

Однако, выпросив у Анны блокнот и карандаш, я судорожным корявым текстом исписывал его, стараясь записать все, что казалось мне важным. Я не мог описать всю свою жизнь и сделал тяжелый выбор — плевать на мои прошлые воспоминания, я должен запомнить, что происходило с весны этого года, с момента, когда Скиадрам начал знакомить меня с людьми, и до сего дня. И кроме этого особенности, которые казались мне важными, наработки техник.

— Эй, мелкий, — я уклонился от летящего в затылок камешка, легко сместившись в сторону, и обернулся на Гажила. Я слишком заработался? Странно. Вроде до следующего приема пищи еще далеко.

— Да?

— Тебя зовут, — отводя взгляд в сторону как-то смущенно, буркнул Железный. Я заинтересованно подбежал к нему, засунув блокнот в тряпичный мешок на поясе, как раз под ее размеры, после чего проследовал до уже знакомой опушки, где любила сидеть Венди.

Там уже стоял Стинг, с любопытством рассматривая что-то в руках Небесной, а Нацу горделиво сидел рядом с ней, теребя что-то, но висевшее уже на шее.

Я с легкой завистью задержался взглядом на его шарфе, что недавно связала Анна, однако тут же заставил себя прекратить: нельзя поддаваться такой детской глупости. Память об учителе всегда со мной, и мне не нужен шарф, чтобы помнить о нем.

— Ребята?

— Смотри, братишка, — Эвклиф тыкнул пальцем во что-то, осторожно подняв «это» пальцами, бросил мне.

Я завис.

«Братишка».

Он сказал… «братишка»?

— Эй, осторожно! — воскликнул Гажил, дернувшись было, чтобы поймать, но я успел поднять руки, неловко поймав брошенную вещь сам.

— Воу, — я восхищенно вздохнул.

На черном кожаном шнурке был аккуратно зафиксирован хрустальный кристаллик, внутри переливающийся самыми разными цветами, стоило посмотреть через него на свет.

— Это я нашел, — гордо оскалился Нацу, все еще пышущий самодовольством, — в речке, где купаемся обычно. Там под водой пещерка…

— Я решила, что будет здорово сделать для каждого из нас что-то… что будет напоминать друг о друге… даже когда мы вырастем… — Венди неосознанно дотронулась до ленты в своих волосах, вызывая у меня умиленную улыбку. А затем почти прокричала:

— Пожалуйста, давайте мы все будем настоящей семьей, как рассказывала Анна! Нацу-ни, Стинг-ни, Роуг-ни, Гажил-ни! Пожалуйста!

Гажил стремительно отвернулся, закашлявшись, но я успел увидеть, как он выпучил глаза и как порозовели его щеки. Да и у остальных они стремительно равнялись цветом с лентой в волосах Венди. Они отросли у нее до лопаток, красивые, заплетенные в косу… а все потому что однажды я подал ей эту идею. Я знал, что они с Грандиной подравнивали ей каре обычно.

Все из нас чувствовали скорую разлуку, неосознанно, интуитивно. И все… беспокоились об этом. Все прониклись моментом.

Стинг явно пребывал мыслями во вчерашнем дне. Но нашел в себе силы улыбнуться, задорно пихнув меня локтем под ребра.

— Конечно, — тихо ответил Венди, что все еще сидела, склонив голову. Девчушка подняла на нас всех восторженный взгляд, сморгнув слезы.

И все… улыбались. Нацу весело болтал «Гажил-нии-сан», вводя Железного в ступор, ведь это не выглядело, как дразнилка. Стинг приобнял меня за шею, притягивая к себе, и весело засмеялся, сквозь смех успев пробормотать что-то, что я не разобрал.

— А все-таки, — Стинг, держа за черный шнурок, поднял кристаллик в воздух, — откуда это?

— Так из речки же. На глубине довольно темно, но мы сплавали и достали с помощью фонарика-лакримы. Анна была не против, что мы ее взяли, — объяснял Нацу, подняв кристаллик над головой. — Вчера. Мы видели, что вы как-то приуныли с Роугом, так что решили сделать сюрприз.

— А Гажил создал маленькую железку, как ты учил, Роуг-ни, чтобы просверлить дырочки, и…

— Я не собирался цеплять на себя такую девчачью фигню! — тут же забурчал Редфокс, перебивая Венди. — Дурацкие куски камня, — презрительно цыкнул, — они царапались, так что мы с еще немного обработали… ну и носить стало более удобно… так что почему нет, если мелкой так приспичило…

Мы все присели в тени деревьев, каждый рассматривая свой кулон. Чем-то похоже на хрусталь или кварц какой-то, конечно, но явно не они. Хотя, волшебные разновидности разные бывают. А я все равно не разбираюсь.

— Здорово придумала, сестренка, — Стинг широко улыбнулся.

— Всегда делаешь такие классные штуки! — поддержал Нацу.

— Это действительно хорошее напоминание, — я кивнул, осторожно убирая кулон под ворот футболки.

— С-спасибо вам всем! Я так рада, что вы у меня есть, б-, — Венди стремительно покраснела, но все-таки выпалила, — братики.

Едва дыхание не вышибло у всех разом, честное слово. Второй раз.

— К-как мило, — крякнул Нацу, тоже чуть покраснев.

— Вовсе нет, — Гажил смущенно отвернулся.

— Мы тоже, сестрица, — Стинг сориентировался быстрее всех и широко улыбнулся, хитро поглядывая на меня, проверяя реакцию.

— А-га… — растерянно кивнул.

* * *

Затем мы собирались. Я с сожалением посмотрел на некогда прихваченные из неизвестной деревни клинки, что совсем потемнели и местами даже заржавели, и понял, что от них будет маловато толку. Да и размахивать железом я так и не научился.

В походные мешки, которые Анна приготовила для каждого, мы сложили немного бинтов, что-то обеззараживающее, каждому по большому кульку сухарей, сменные штаны и рубашки.

Как на войну, честное слово, собрались, — я посмотрел на сухари, а потом судорожно выдохнул, осознав, что, возможно, и правда окажемся на войне.

— Долго еще?

— Скоро придем, — улыбнулась Анна ободряюще.

— А сейчас уже меньше? — Нацу никак не унимался.

— Да, совсем скоро, — с титаническим спокойствием соглашалась она, пока Гажил скрипел зубами, борясь с желанием угомонить Драгнила физически.

— Я устала… — набегавшаяся за день Венди и правда стала идти медленнее.

— Идем сюда, — я, переглянувшись со Стингом, отдал ему свой мешок, пригнувшись.

— Ты избаловал нам сестру, Роуг, — под удивленным взглядом Анны фыркнул Гажил.

— Спасибо, — тихо прошептала Венди, обнимая меня за шею, пока я ее тащил.

— Эй, долго же еще? Я аж воспылал! Долго же идти, я следующий ее несу! — Нацу уже был рад, что путь неблизкий.

По итогу мы вышли во чисто поле. И в поле стояли Врата. Врата в никуда — поддавшись соблазну, я обошел их вокруг, похмыкав, и остановился за спиной серьезной Анны, вид которой не позволял мне отвесить никаких ехидных комментариев по поводу этого забавного сооружения, по сути, бесполезного.

Ну, оно же магическое.

Мы стояли, выстроившись в дружный рядок, пока Анна, бледнея, взывала ко всем двенадцати ключам. Луна над нашими головами медленно окрашивалась в алый. Я шепотом, не взирая на эпичность момента, все-таки разглагольствовал: объяснял Венди и остальным, что такое «затмение». Не план, конечно, а явление. План обсудим позже, когда будет возможность. Сейчас ребята слишком перегружены — кто-то последствиями Техники, кто-то просто размышлениями. Да и устали, действительно, тащиться по ночи и по темноте, кроме меня же никто не видит в ней так хорошо.

Но уж мы-то со Стингом всех проконтролируем на всякий случай, касательно плана.

— Вам нужно пройти через Врата, — когда они распахнулись, дала указание Анна, хотя все и так понимали, что это предполагалось. — Скорее…

— Э, а почему я не вижу, что там? — Нацу первым прошел к Вратам, уперев руки в бока и подозрительно рассматривая свет, щурясь.

— Арка посреди поля выглядит странно, — хмыкнул Стинг, озвучив мои недавние мысли.

— Разве мы не окажемся просто на другой стороне арки, когда, — договорить Драгнилу не дал пинок Гажила, что лихим поджопником отправил как его, так и Стинга, вперед. И пусть он сопровождал это веселым «ги-хи», я видел, как обеспокоенно глянул он на бледнеющую Анну.

Гажил запрыгнул в светлую пустоту третьим. С разбега. С гиканьем. Тоже так хочу! Но не буду. Устал.

— Подождите меня! — Венди, отлепившись от моего рукава, за который схватилась сначала, волнуясь, побежала следом, споткнувшись в последний момент и банально «упав» во Врата.

— Господи, — с тихим смехом я приложил ладонь к лицу. — Идем, Анна. Я хочу знать, что ты тоже успеешь пройти.

— Д-да, — девушка пошатнулась, и я тут же подскочил к ней, помогая устоять на ногах. — Поспеши сам… Вы должны…

— Хорошо, — тут же согласился.

Она неспешно двинулась за мной. Я же быстрым шагом, пусть и ощущая огромный дискомфорт от обилия приближающегося ко мне света, пересек невидимую грань. И…

— ААААААА!

* * *

— А где дети? Со мной были дети. Пятеро.

Вот уж курица-наседка. Первое, что я услышал, был обеспокоенный голос Анны.

Голова гудела. Господи, как же голова гудела. Кажется, у меня шишка размером с нее же. И я валяюсь в каких-то пыльных обломках. Фу, дышать тяжело. Не удивлюсь, если это моим же телом и пробило какую-то… колонну? Стену? Надеюсь, не несущую.

— Я здесь, Анна, — выбрался из обломков и осторожно вышел на свет.

— О боже, — ко мне кинулись сразу две девушки, похожие, как две капли воды, одна из которых достала красивый платок с искусной вышивкой и поспешила что-то стереть с моего лица.

А. Кажется, это кровь. Неплохо я приложился. С удивлением дотронулся до ссадины на переносице, на которой еще держался бинт, а затем до ссадины на лбу, которую сейчас и обработали. Все, что я смог осознать после столь сильного удара — я чертов Гарри Поттер, видимо.

Потому что обладаю особенностью похожей. «Непрошибаемый святой лоб ребенка».

Я спокойно стоял и обреченно наблюдал за тем, как две молодые женщины бегают и суетятся, после чего вздохнул несколько обреченно и привлек к себе внимание:

— Я — Убийца Драконов, — напомнил. — Это просто царапина, Анна.

— Точно? — тут же успокоилась учительница.

— Да.

— Малыш, не стоит храбриться, — покачала головой «вторая Анна» в дорогом платье.

— Я бы счел, что у меня в глазах двоится, — скептически вздохнул, — но нет, я прекрасно осознаю, что я ударился не настолько сильно.

«Вторая Анна» всплеснула руками:

— От удара сломалась колонна в два метра диаметром!

— Бывает… — растерянно ответил. А что еще я мог сказать?

Я осмотрел ее получше. Платье и правда дорогое, с пышной юбкой — прямо золотой век здесь, как я погляжу. И она встревоженно смотрела на Анну. Та покачала головой, молчаливо говоря ей, что беспокоиться действительно не о чем, после чего протянула мне руку. Я послушно взял ее, после чего заметил, что неподалеку расположилось целое небольшое, как мне показалось, войско, причем подошло оно только что.

Анна уверенно сжала мою ладонь. Мы проследовали к страже и…

Когда рыцари расступились, к нам вышел король. Ну, его объявили, как короля, а кто он на самом деле — я еще не был уверен. Так как он был забавным. Ростом с меня. И глаза добрые. Чудной.

Я чуть улыбнулся.

Но потом улыбаться расхотелось.

В потолке зияло четыре дыры. Четыре. Мать их. Дыры.

И это — след от вылетевших из Врат «ярких вспышек».

Какие-то новые подбежавшие люди доложились, что «вспышки» пронеслись по небу и вышли за пределы дворца и, вероятно, города.

. . .

После такого вообще можно выжить?!

Примечание к части

кто узнал, откуда колыбельная — умник

техники кромешника и их особенности будут подробнее раскрыты позже

**торжественно объявляю** об окончании первого хронологического отрезка

короткие арки объединены в одну большую, первую

со следующей главой мы шагаем в канон, господа!

P.S. ГОСПОДЬ МЫ ЭТО СДЕЛАЛИ

ребята, я вас люблю и вы это знаете!!!

но в связи с приближающимися дедлайнами я ухожу на небольшой перерыв, так что... не поминайте лихом и не забывайте меня

к слову, работа будет разделена условно на три больших хронологических отрезка по типу первого и, спойлер, примерное окончание происходящего: однозначно раньше 791 года.

сюжетная канва готова до эпилога :^)

правда я сдохну в процессе, наверное, но все проработано, честно, и вы обязательно дождетесь-увидите концовку, ибо она... ЕСТЬ, ору

и пока я разбираю завалы )и буду делать это еще неопределенное количество времени), очень хотелось бы послушать ваши пожелания-обсуждения с:

что больше всего понравилось вам в этой арке и запомнилось?

что бы вы хотели увидеть в будущем?

**каких ваших любимых персонажей следует закомфортить?**

какие у вас идеи на счет будущего вступления/не вступления героев в гильдии и их взаимоотношений? как вы относитесь к тому, что, возможно, будут сломаны некоторые канонные пары?

Примечание к части

МИР ТРУД МАЙ

вместо дедлайнов потрудился все-таки и доработал главу

ну что, понеслась?

использую Хисуи вместо "Нефрита" так же, как Роуг вместо "Прохиндей", хотя смотрел и читал всегда в переведенных вариантах мда

все не то, чем кажется

бред должен был начаться, бред продолжается и бред будет продолжаться дальше, возрастая

Королевство Фиор. Мирная страна с населением в семнадцать миллионов…

* * *

Я сидел за огромным столом в не менее огромном читальном зале королевского дворца. На соседнем стуле, болтая ногами, сидела юная принцесса Хисуи, с интересом заглядывая в разложенные передо мной учебники, изредка — отвлекая меня — от себя рекомендуя обратить на что-то особое внимание и «объясняя» материал, если в главе, как ей казалось, давалось слишком много «скучных» фактов.

Милая девочка с нежно-зелеными волосами. Я уже дал себе почти клятву, что не буду обращать внимание на то, что цвет волос некоторых личностей невозможен. Правда, после Нацу я уже обещал себе это. И, думаю, когда в следующий раз увижу кого-то с фиолетовыми или голубыми волосами… удивлюсь не меньше.

Хисуи была младше меня на пару лет и являлась единственным ребенком в моем нынешнем социуме. Хисуи капризно отодвинула от меня учебник, с очаровательным невинным лицом спросив, не хочу ли я погулять с ней и отдохнуть, или, может быть, мне что-нибудь нужно?

— Прости, мне бы сейчас хотелось дочитать. Хисуи, разве ты не собиралась сделать домашнее задание?

— А, ты помнишь, — поскучнев, девочка придвинула к себе какой-то свиток и макнула перо в чернильницу. — Не хочу, — она виновато посмотрела на меня.

— Если сделаешь все сегодня — погуляю с тобой по замку в оставшееся время, — предложил компромисс, слушая выдох заинтересованно подслушивающей стражи.

— Идет!

Я облегченно выдохнул и вернулся к изучению информации в собственных «учебниках». Впрочем, то, что я брал читать, обычно не являлось полноценными учебниками, скорее научные труды крайне узкого направления.

Я… культурно просвещался. Я читал то, что было известно о четырехсотлетнем прошлом, не забывая узнать и о последних научных открытиях этого времени.

Я рассматривал карту, пытаясь понять, в чем проблема этого ограниченного мира. В моем сознании прочно сидела мысль, что Вселенная бесконечна, планеты — круглые, а континенты не могут просто «закончиться».

Однако, видимо, мысль была такой же бредовой, как и возможность отсутствия магии во вселенной.

Земной Край точно не являлся планетой Земля, как я решил раньше. Но я все еще лелеял надежду, что он круглый. Все же, луна есть и вокруг чего-то крутится. Вокруг Земного Края. Хорошо. Теорема доказана. Да и какая-то научная энциклопедия все-таки подтвердила, что он круглый.

Это хорошо. Но даже на круглом земном шаре все равно как-то удавалось «закончиться» континентам. Просто раз — и граница по линии карты. Неужели никто не плавал в кругосветку? Насколько я понял, кораблестроение здесь вполне развито.

Нынешнему обществу три известных континента были более, чем достаточны для существования. И люди охотнее верили в наличие параллельных миров или пространственных карманов, сокрытых пространств, чем в то, что за границей известной карты может скрываться еще один континент или же может существовать обитаемая планета где-то в далеком космосе, в который можно отправиться. Хисуи на мои предположения тогда смеялась и удивленно округляла глаза, называя меня фантазером. Ну да. Летать в космос, высадиться на луне… в мире меча и магии я был тем еще научным фантастом.

Окей. Все, что мне оставалось, это понадеяться, что… где-то на другой стороне планеты нет более развитой цивилизации, которая однажды нас всех уничтожит. Ха-ха. Ха-ха-ха. Судя по тому, что я знаю, с этим вполне справится более мощная и развитая соседняя империя Арболес.

Шик. В средневековье я как-то не задумывался о том, что помимо всех благ цивилизации в информационном обществе было еще кое-что очень важное. Там, в мире моего прошлого перерождения, уже никто не мог никого захватить и колонизировать.

Здесь же в некоторых странах даже сохранялось рабство. Соседнее королевство Боско было рабским. Причем, я узнал у стражи, рабы там были и из соседних государств, каналы, по котором их увозили, никак не удавалось обрубить полностью.

Класс, что. Круто. Здорово.

Но я вообще по жизни приспособленец, так что довольно легко выкинул идеи паники мирового масштаба из головы, решив, что все будет в порядке и развитие еще успеет шагнуть. Если бы кто-то более развитый хотел — уже давно бы всех колонизировал. А так все более чем мирно сосуществуют. И судя по тому, что прошло всего четыреста лет, а цивилизация так далеко шагнула вперед, к тому моменту, как я состарюсь, тут будет более, чем «современность». Даже сейчас, глядя на учебники «магической физики», где объяснялся принцип действия лакримы в магическом телевизоре, что только-только стали появляться, я понимал, что наука бежит вперед с огромной скоростью и… я банально уже не смогу дать ничего науке со своими скудными остатками знаний.

И это было просто прекрасно.

Я ведь говорил, что не хочу быть… гением. Не хочу нести ответственность перед наукой. Я не хочу закончить свою жизнь на костре или на плахе — а смертная казнь тоже еще оставалась в жизни людей этого времени — выкрикивая, что Земля, допустим, вертится. Да, она вертится, и с этим никто даже спорить не собирался, но пример понятен.

Однако, ничего из того, что я мог сказать, не было откровенной ересью по мнению уже развитого народа Фиора. И новаторских идей у меня уже не было никаких, по сравнению со средневековьем, где все мои знания уже считались из ряда вон. Здесь было образование, школы, пусть их и было мало. Научные центры были. Разработки велись.

В сложную реалистичную науку были легко вплетены знания о магии и эфире — магических частицах. Даже предмет — магическая физика — был. Куда там мне со своими «свет разлагается на спектр»? И слава Богу, блин.

Нет, мне, конечно, было интересно все это. Но если раньше я ощущал некоторую ответственность за науку и не знал, как распорядиться своими знаниями, то сейчас груз вины за сокрытие информации упал с моих плеч. Никому это не нужно, все и сами справляются. Профессиональные ученые всех стран занимаются этим и ведут разработки в различных областях.

Я слишком привык к обывательскому эгоистичному мышлению, пусть, изголодавшись по знаниям, и впитывал их, как губка. Так что врываться и говорить «есть у меня одна теория…» не собирался. В этом мире есть свои Коперники, Максвеллы, Тесла.

— Принцесса Хисуи, господин Роуг, — в библиотеку заглянул кто-то из «младшей» стражи, почтительно поклонившись, — король вызывает вас в свой кабинет.

— Хорошо, спасибо, — девочка мило улыбнулась. Я молча поднялся, тут же подойдя к ней и подав руку. Принцесса легко соскочила с высокого стула, одернула платьице и первой пошла на выход.

Я уверенно шагал следом, держась чуть позади. Стража, сопровождающая нас во всех передвижениях, одобрительно кивнула на это, прекрасно зная, что я замечу. Я кивнул им в ответ.

Как бы просто я не вел себя с принцессой, незаметно, пока она не видит, мне регулярно напоминали, кто я — и кто она.

Я находился во дворце вторую неделю. За это время произошло достаточно многое.

* * *

Нас с Анной с почетом устроили на территории дворца. Приблизили к королю. Это было неудивительно — никакой правитель не отпустит таких важных личностей просто так.

На дворе был семьсот семьдесят седьмой год, седьмое июля. Мы перенеслись в будущее на целых четыреста лет. Анна сказала, что так и предполагалось.

Нас расспросили. Разговор вела, конечно, она — я был молчаливым дополнением к девушке, в силу возраста со мной не собирались проводить никакие важные переговоры. А бинт на моем лице еще и вызывал у окружающих некоторую жалость. Бедный раненый ребенок, наверняка совсем дезориентирован, ах!..

Я смотрел на дыры в потолке и был слишком зол, чтобы участвовать в обсуждении и вообще слушать.

Только обрел и уже потерял. Только обрел… Только обрел. Где теперь моя семья?

Анна уверенно объясняла суть происходящего, представляла права Убийц Драконов, осторожно, но настойчиво защищала нас от «национализации», ибо ушлый советник короля все планировал представить путешественников во времени как официальное государственное оружие и потирал ладони сатирически коварно.

Магия Убийц Драконов была достаточно известна в кругах любителей древнего волшебства, однако уже давно считалась Потерянной. Наше появление было настоящим «подарком», впрочем, весьма бесполезным.

«Драконов не существует».

«Драконы вымерли много лет назад.»

«Акнология — это миф и собирательный образ.»

Я глубоко дышал, пока Анна осторожно убеждала их в том, что Акнология существует, и ощущал даже немного отчаяние. Ты готовишься вступать в бой с ужасом этого мира — а мир уже давно поглотил его в пучине времени, ты бесполезен, ты свободен, да только что делать со свободой, которая скорее зовется одиночеством и покинутостью? Совершить такие сложные махинации и… понять, что у тебя уже давно отобрали твою «цель жизни».

Был ли смысл в твоей жертве, Скиадрам?

Я взбодрился. Не было никаких причин не верить драконам, что отдали свои жизни ради уничтожения Акнологии. Если бы его не существовало — учитель бы сейчас был со мной. Но его нет. И я, его ученик, не могу просто так предать его последнюю волю.

Среди присутствующих не было никого, кто разбирался бы в магии достаточно, чтобы определить «драконью» ее составляющую. Так что, когда я послушно разнес по просьбе короля несколько колонн сильным Рёвом дракона, мне поверили на слово — ребенок, который колдует, как огромная волшебная тварь, вряд ли взял бы свое волшебство «с потолка». Атака вышла крайне разрушительной, так как, от переживаний, я вложил в нее реально огромное количество сил. Древние старые колонны раскрошились и осыпались. Хорошо, что они не были несущими.

Сомневаться сбледнувший король, сам же и попросивший меня продемонстрировать силу, перехотел. Советник смотрел на меня настороженно. Стража сжимала в руках свои бесполезные копья и мечи.

Я прикрыл глаза, скромно отойдя поближе к Анне. Мрачное торжество подбивало меня посмотреть на них всех с высокомерием, осознавая, что меня ни один простой человек не остановит, но я удержал это детское бахвальство в себе.

Король мне объективно понравился. Он никаким образом не ущемлял права ни Убийц Драконов, ни Анны, держался достаточно подозрительно, как и подобает правителю, но принимал очень выгодные по отношению к нам решения. И выгодные для нас.

Возможно, он был слишком уж мягок для правителя, но это было лучшим раскладом — иной бы банально не дал возразить, ибо четырехсотлетний план сразу перешел в разряд засекреченной информации и в случае чего никто бы все равно ни о чем не узнал правды. Обращайся с нами, как с собственностью — никто не узнает.

Да и взбрыкнуть я бы не смог полноценно. Анна обессилена переходом и использованием двенадцати ключей, а что ждет за стенами этого каменного зала я не знаю. Еще стража? Волшебники? Бешеных собак стреляют. Не хочу такую участь — стою очень послушно и тихо.

Все мы понимаем, что нужно сотрудничать.

Нас поселили во дворце и благородно дали отдохнуть, поспать, принять душ. Я понимал, что мы, по сути, задержаны, однако о том, что мы пленники, ничего не говорило. Вообще ничего. Ко мне приставили стражу, как и к Анне, развели в разные комнаты. Возможно, чтобы мы не могли ни о чем договориться. Возможно, просто из гостеприимства и из-за того, что у нас разный пол. Ну да, парни и девушки всегда живут раздельно. Так положено. Даже у Анны в доме мы всегда были в разных комнатах.

Страже наказали относиться к гостям короля уважительно. Так что мое сопровождение, пусть и с недоумением, но обращалось ко мне «юный господин». Сопровождение состояло из двух ребят в кольчугах и сине-желтой форме в широкую вертикальную полоску. Они были уже «сверху» и не видели то, что видели их коллеги в каменном зале, когда я палил Рёвом по колоннам. Так что ничуть не опасались меня. И не провоцировали, что было хорошо.

Меня довели до покоев, объяснили, как вызвать прислугу, после чего сказали, что останутся на входе и вышли. Я остановился посреди просторной дорогой комнаты и осмотрелся. Она явно была «гостевой», возможно, как раз на такой случай. Я открыл окна, чтобы наконец увидеть небо, пусть и на четыреста лет старше, и… отлетел на метр.

Стража за дверью никак не среагировала на шум. Окно замерцало фиолетовым. Я, состроив дурака, открыл дверь из покоев и сам позвал солдат, с искренним интересом расспрашивая их о том, что это, скрывая внутреннее отчаяние — мы все-таки пленники. Оказалось, покои были с секретом — для защиты «важных гостей» на окнах стояли «письмена», не позволяющие кому-либо проникнуть извне и навредить гостям. Ну и заодно не давали гостям совершить глупости. Стража моей реакции несколько опасалась, но я отреагировал более, чем спокойно, вежливо поблагодарив своих надзирателей за объяснения и «защиту», после чего скрылся обратно в комнате, никак не показав, что меня это возмутило.

Пока я осматривал комнату, заглядывал в ящики письменного стола, в которых лежали наточенные карандаши и запасные чернила, листы пергамента и более простой дешевой бумаги, конверты, воск, видимо, для того, чтобы их запечатывать, прошло некоторое время. В книжном шкафу стояли различные книги «для досуга» и я было обрадовался, пусть и понимал, что большинство, вероятно, будут художественными, а не познавательными, но тут же «сдулся», открыв первую попавшуюся. Язык… за четыреста лет язык, конечно же, претерпел изменения, причем огромные. Если провести аналогию: я, по сути, держал в руках книгу на «современном русском», в то время как сам знал только «древнерусский».

Со вздохом я отложил книгу. Заглянула прислуга, попросив позволить снять мерки для того, чтобы принести «юному господину» «подобающую» одежду. Две миловидные двушки в одежде горничных. Я не сопротивлялся. А еще согласился на помощь с водными процедурами. Служанка, кажется, надеялась на отказ, спросив исключительно «для галочки», и сильно смутилась. Я сначала не понял, в чем проблема, однако потом осознал: вряд ли кто-то рассказал им, что я банально из прошлого, и под «помощью» подразумевалась буквальная помощь, то есть мне предполагалось просто прикинуться ветошью, пока меня раздевают и омывают. Это меня рассмешило. Позволив себе улыбнуться и объяснив девушке, что мне просто нужно понять, как все работает, я сильно ее удивил. Ванная комната была у меня собственная, она являлась частью покоев. «Горничная» рассказала о том, как включить и выключить воду, отрегулировать теплоту, что, собственно, было мне и так понятно, о лакриме, нагревающей воду, о том, куда потом вода уходит, о том, что во дворце проведен водопровод, и… о всяком, в общем, причем мне было стыдно за вопросы: такая элементарщина, черт, я и сам знал почти все. Я попросил ее рассказать, для чего нужны различные бутылочки, похожие на те, что обычно стоят в отелях, она удивилась, но рассказала, сказав, что все написано.

Пусть устное звучание языка не изменилось — из-за этого я сначала и не подумал о различии в письменности, но прочесть названия шампуней и их состав у меня получалось через раз. Я объяснил это служанке так же, как объяснил до этого, что банально не разбираюсь в устройстве душа. Она стала о чем-то догадываться, более внимательно осматривая мою одежду и меня в целом. На уже вполне искреннее предложение помочь с одеждой, когда ее принесут, я также согласился. Не то, чтобы я сам не мог — мне просто требовались объяснения. Какая одежда кому полагается, есть ли определенное значение у элементов одежды. Не хочу сразу оплошать.

Вместе с одеждой мне принесли небольшую креманочку с «волшебной мазью», так как на моем лице после недавней драки со Стингом все еще была рана под бинтом. Бинт я во время водных процедур снял, осторожно умывшись. Рана действительно выглядела так себе, пусть и заживала потихоньку. Понимая, что сейчас уже не до символизма и я не в том положении, чтобы ходить с «раскрашенной» мордой перед королем, я послушно нанес предлагаемое лекарство на переносицу. Защипало, заставляя меня морщиться, а царапина полностью затянулась. Девушки-служанки запричитали, что остался заметный шрам, и все удивлялись, чем же нанесли мне этот «страшный удар», какое чудовище это было, что рану даже чудесная мазь не взяла, но я отмахнулся.

Чисто гипотетически все Убийцы Драконов — те еще чудовища, да и то, что Стинг шарахнул по мне Светом тоже сыграло роль.

Спать на большой кровати с мягким матрасом было ужасно непривычно. Настолько, что я скатился с нее и заснул на полу, замотавшись в одеяло. Я делал так несколько дней, пока не заставил себя привыкать к человеческому образу жизни. Дворец казался мне клеткой и я скучал даже по яркому солнечному свету, что теперь был виден лишь с балконов и через окна, но, чтобы выбраться из своего «плена», я должен был вжиться в роль золотой птички как можно лучше.

Да и вообще… к наличию кроватей реально следовало привыкнуть. Все, дремучее средневековье позади. Даже вне дворца я все равно однажды найду дом и буду спать там на кровати, как нормальный человек.

Матрас только надо бы все-таки жестче выбрать.

На следующий день после прибытия я проснулся рано и от того, что в комнату кто-то зашел. Это оказалась одна из вчерашних служанок, видимо, они двое были приставлены к моим покоям. Я едва успел переместиться на кровать, чтобы не спалить свою придурь. Я отказался от помощи, уже помня, что и как, но, оказалось, зря. И хорошо, что она осталась «на всякий случай» проследить, все ли у меня получилось.

А еще девушка удивилась, мол, почему я не схожу в душ сначала? Сразу же засмущалась, мол, это не ее дело, конечно, чему-то удивляться и что-то спрашивать вообще не стоит, но я уже почувствовал себя «замарашкой». Внутренне смутившись, невозмутимо сходил, заодно добровольно согласившись на очередную порцию инструкций по дворцовой жизни от нее.

Ощущал себя малым дитём.

Завтракать мне полагалось сегодня в покоях, однако потом меня ждал сам король и советник, который оказался министром, для продолжения «важных разговоров». Я видел, что ей интересно узнать, кто же я такой и что происходит, но рассказывать не спешил.

Все-таки сам обрядился в наряд «юного дворянина», состоящий из довольно свободных черных штанов, военного типа сапог примерно до середины голени, в которые штаны требовалось заправить, белоснежной рубахи из непонятной плотной ткани… с запонками на рукавах, которые, кажется, стоили «многовато»… и… черного плаща — «накидки» — поверх. С нежной серо-фиалковой внутренней отделкой. Такие плащи я видел у более «статусных» — как я понял — рыцарей вчера, так что послушно надел, пусть и ощутил себя бесполезной пародией на супергероя. Окей.

Я оставил кулон из переливающегося хрусталлика все-таки висеть на шее, но спрятал его под рубашку, понимая, что «украшение» как-то не вписывается в образ. Рубашка, к слову, была с небольшим стоячим воротником. «Галстук» заменяла красивая фиолетовая лента в тон отделке моего плаща, которую полагалось красиво завязать — в этом я попросил мне все-таки помочь, ибо пальцы не очень слушались и правильно сделать красивый бантик не получалось.

Я не привык к такой одежде. После рубах и футболок, в которых всегда оставались открыты ключицы, я ощущал себя словно в ошейнике.

В принципе, как я мрачно подумал, это было не так уж далеко от правды.

Несмотря на излишнюю вычурность — как мне тогда казалось, привыкшему ходить как деревенская шпана — моя одежда была все же довольно сдержанной и скромной. Хорошо, что стиль не предполагал какое-нибудь ходячее барокко.

А еще все эти сиреневые элементы и белоснежная рубашечка… оно так подходило ребенку. Милому ребенку.

Меня осторожно причесали, сначала решив зализать волосы назад, но я все-таки воспротивился, намеренно взъерошив волосы и «уложив» пальцами как обычно. Они немного топорщились и торчали «иголками» даже при длине повыше плеч. Возможно, потому что стриглись мы все с ребятами клинком, мда, и ни о какой ровной профессиональной стрижке никогда и речи не было. Даже так, мои волосы явно смотрелись лучше, чем прилизанные. И привычнее. И никакую пахучую гадость, которая должна была бы их «закрепить» в зачесанном положении я бы не перенес. Обилие запахов во дворце и так делало меня излишне раздражительным, пусть я и держался.

А еще я порадовался, что, пусть и был достаточно «миленьким», был недостаточно смазливым, чтобы иметь хоть какое-то сходство с девочкой даже при такой прическе. Да и по фигуре ясно, что парень — чай не хрупкий дрыщ, чтобы сойти за девчонку-пацанку. Для своего возраста мы с ребятами все были крайне «спортивны». Дикари же, что.

Так началось мое житие при дворе.

* * *

Нам с Анной выделили учителей, что должны были разобрать с нами кратко все произошедшие в мире изменения, однако девушке полагалось, к моему удивлению, узнать меньше, чем мне. И не потому, что она уже была «ученой».

Как поделилась со мной Анна — это потому что она не планировала задержаться во дворце, а ее, в свою очередь, «не планировали задерживать». Так что снабжали лишь главными знаниями, достаточными для среднего уровня образования. Меня же учили, как королевскую особу — с четким планом, что я останусь при дворе и должен начинать соответствовать.

У нас почти не было времени на свободные приватные разговоры, так что полностью узнать о ее планах я смог только спустя несколько дней. По договоренности с королем, «разлетевшихся» по свету Убийц Драконов не должны были никак выделять, позволив им жить той жизнью, которую они выберут сами, однако она предупреждала меня, что советник действительно планирует оставить «хотя бы одного из пяти», такого послушного и любящего знания, «раз уж он уже при дворе». Я вроде как синица, пока остальной журавль в небе. Меня это напрягло и заставило оставаться настороже.

Но больше всего меня напрягла Анна, не имевшая ничего против и искренне считавшая, что, возможно, так будет лучше для меня. Скорее всего она сделала такой вывод из-за моей жажды поскорее все узнать и любви к королевской библиотеке. Но это… бред.

Я хотел лишь использовать подвернувшуюся возможность, после чего планировал как можно скорее убраться из дворца и вообще из столицы, чтобы найти своих друзей. Свою семью. Анна же планировала отправиться в странствие, чтобы найти хоть какие-то зацепки об Акнологии и волшебных аномалиях, что могли бы помочь в победе над ним — оказалось, за четыреста лет появилось огромное количество различных источников силы. И идея «пристроить» меня казалась ей вполне хорошей.

Благо, мы успели вовремя обсудить эту тему. Узнав о планах друг друга, пришли к выводу, что она уйдет из дворца со мной вместе, но потом наши пути должны будут разойтись.

Сильным ударом стала информация, донесенная королевскими наблюдателями, разосланными по территории всего королевства для поиска других Убийц Драконов. В своих отчетах они писали, что подозреваемые мальчишки-Убийцы Драконов, определить которых во многом было просто по одинаковым «кулонам», активно интересовались своими «отцами» и искали драконов. Но абсолютно не упоминали никаких людей. Ни друг друга, ни Анну… ни меня.

— Возможно, это к лучшему, — тихо прошептала Анна, а меня будто ударило. — Возможно, и правда, все уже давно позади… кто знает, что произошло за эти четыреста лет… а у вас… будет возможность жить, не волнуясь ни о чем, как самым обычным детям…

— Глупости.

Я старался не слушать ее, но эти слова породили и во мне сомнения.

Идея остаться во дворце даже перестала казаться мне плохой в какой-то момент. Такой подарок свыше, как возможность пробиться на самый «верх» иерархии лишь по случайному стечению обстоятельств…

Я, правда, стал думать над этим.

Но каждый раз, как смотрелся в зеркало, понимал — я просто трус. Не зря мне Стинг заехал по лицу недавно. Предать наставника и его последнюю просьбу, предать друзей… даже не убедиться, что с ними все хорошо? Да уж, низко я пал, раз серьезно планировал так поступить. Даже если они не помнят меня — я все еще помню их.

И, вспоминая наш последний день вместе, я не мог просто взять и поверить, что все забыли друг о друге.

* * *

Я был удивлен, что никто не пытался навешать на меня никакие ограничители магии с первого дня.

Возможно, дело было в том, что король не был волшебником, как и ближайшие его соратники, как и стража. Я вообще не понимал, есть ли во дворце маги, пусть и знал, что волшебство активно используется в Фиоре, изучается, развивается.

От мысли, что магов тут может не быть, мне становилось смешно. Да, на окнах некоторых покоев действительно стояли «письмена», что прекрасно демонстрировало наличие во дворце волшебников, однако… где? Сколько? В чем еще проявляется их наличие? Возможно, мне просто не положено знать о них — тогда все встает на свои места. В другом же случае мне искренне жаль дворец — один волшебник моего уровня уже может совершить непоправимое. И это никто не контролирует? Почему?

Я все еще терялся где-то на границе между «пленником» и «гостем». Я знал, что волшебные кандалы существуют и некоторые из них едва ли отличаются от широких браслетов. Но на мне ничего такого не было. Значит ли это, что мне демонстрируют доверие, или они просто кретины?..

К слову, о непоправимом.

Ишгар был одним из трех известных континентов. Помимо него были более монолитные Гилтена, о которой было почти ничего не известно, и Аракиташиа, где, как я знал, уже около сотни лет существовала и непрерывно развивалась одна огромная Империя Арболес. Та самая страшная махина, что могла, при желании, всех нас колонизировать на «апчихи».

Ишгар представлял из себя территорию с огромным количеством островов и географических неровностей, помогающих делить его между множеством маленьких стран. Мирных стран. Насколько я понимал, все они жили в основном изолированно друг от друга, вели редкие торговые дела и, серьезно, практически не воевали, даже полностью различаясь идеологическим-политическим строем.

Когда я обратился к приставленному репетитору с сомнениями, он объяснил, что война банально никому не выгодна. И тому было несколько причин.

Кроме различных международных соглашений, пропагандирующих права человека и ужасно меня радующих своим существованием, существовало ограничение в использовании военных магических сил и система сдерживающих факторов. В случае нарушения договоров одной страной, остальные должны были остановить ее общими усилиями.

Я не слишком верил в то, что, в случае чего, это реально сработает, зная по опыту своего прошлого мира, что это все только слова, но факт наличия подобных договоров между странами меня, опять же, очень радовал.

Главной причиной было наличие ужасающей силы оружия у некоторых стран. Вроде ядерного, но эфирного — волшебного. Договор о том, чтобы не использовать его против друг друга, был главным сдерживающим фактором. Неизвестно, какое оружие точно было у других государств, но известно, что почти у каждого есть свои выдающиеся волшебники и их выдающиеся изобретения. Определение, которое мне пришло в голову при описании некоего «Эфириона» — нашего, Фиорского, козыря — аналог атомной бомбы.

Вот уж действительно… случись конфликт с кем-то, у кого была бы такая же мощь — случилось бы непоправимое.

Принимать решения об использовании Эфириона, к слову, полагалось не во дворце и даже не в столице, Крокусе. Вообще, в Фиоре была дуалистическая монархия, и большинство власти — особенно по делам волшебства — было сосредоточено в руках Магического Совета, здание которого находилось в Эре. Именно сильнейшие маги Совета использовали Эфирион. Король же и его приближенные, как и министры, отвечали в первую очередь за жизнь и устройство «не магического» общества.

Вот, почему при дворе почти не было волшебников.

Разделение на магов и простой люд было довольно ярким. Доходило до абсурда: образованием юных магов полагалось заниматься их семьям и гильдиям, а школы были именно для «гражданских». Также маги, состоящие в гильдиях, не облагались налогом, а их удостоверением личности являлся герб гильдии, особая метка на теле. Гильдия отвечала за своих волшебников во всех вопросах пред государством, волшебники же несли ответственность исключительно перед гильдией, которая сама могла назначать им наказание.

Это устройство было направлено на сдерживание магов более сильными магами. Над гильдиями стоял Совет, а магический аналог полиции представляли Рунные рыцари. Гильдии и Рунные рыцари не слишком любили друг друга, как я узнал из разговоров стражи.

Мне не нравились гильдии.

Мне не нравилось то, что людей клеймят, мне не нравилось, что по закону Мастер гильдии буквально получал неограниченную власть над жизнью своего подопечного. По сути, мера наказания внутри гильдии могла быть любой, включая как выговор, так и публичное поругание чести и достоинства, включая физическое наказание в зависимости от меры вины. Да, конечно, люди придерживались морали, но… нормы морали — не закон, можно и нарушить. Нельзя было лишь отнимать жизнь — приговор к казни выносил исключительно Совет и исключительно за осознанное волшебство, грозящее масштабной катастрофой.

Метки гильдии слишком идеализировались.

По всему Фиору, по всему миру шла активная реклама гильдий и того, как в них здорово. Но по сути…

Клеймо оставалось клеймом.

* * *

Одним из немногих людей, что знал о моем происхождении, был пожилой архивариус королевской библиотеки. С ним я порой мог обсудить прочитанное, так как репетитор лишь проверял, усвоил ли я материал, редко просто разговаривая со мной. А так же архивариус советовал мне интересную литературу, сам прочтя, казалось бы, всю библиотеку. Впрочем, я бы не удивился, если бы узнал, что это действительно так.

Почему? В королевской библиотеке был интересный артефакт: очки Ураганного Чтения. Я прочел в одной из книг, что существовало несколько типов очков для разных целей. Уважаемого архивариуса поражала моя любовь к познанию и он абсолютно искренне предложил мне воспользоваться таким артефактом, правда, когда я впервые увидел подобное, то подумал, что у меня съедет крыша.

Среди простых людей наиболее распространена была модель с ускорением в восемнадцать раз, более качественная модель представляла собой тридцатидвухкратное ускорение. В королевской библиотеке находилась модель высшего качества и предоставляла возможность прочесть нужную книгу в шестьдесят четыре раза быстрее.

И когда меня уверили, что все будет нормально, я, такой наивный, прочел в них «легенький» учебник об истории и эволюции волшебных существ фиора, после чего буквально ощутил, как вскипает в голове мозг.

— Господин Роуг! — обеспокоенно подскочил ко мне архивариус. — Возьмите платок, господин.

Я на автомате принял протянутый платок, осторожно приложив его к носу, из которого потекла кровь. Вот тебе и «легкое усвоение информации». Да, это было из-за непривычки, но интерес к очкам у меня ощущение кипящей головы на какое-то время отбило, пусть это и помогло бы мне узнать больше.

Мегамозгом, однако, я стать не хотел, и мое изначальное предположение было более, чем правильным — с такой памятью, как, оказалось, была у меня, пользоваться очками было реально опасно. Крыша съедет. Серьезно.

К слову, в «волшебных существах» я нашел и запомнил кое-что интересное, на что вряд ли обратил бы внимание при обычном прочтении. Волшебные существа негласно делились на два типа. Одни были естественного происхождения, вторые же — порождения «Книг».

И самое громкое имя в магическом мире принадлежало совсем не доброму дяде-волшебнику с бородой. Это же не сказка.

— Зереф.

Я болезненно поморщился, глядя на архивариуса.

— Вы уже слышали это имя, молодой господин? Что говорили о величайшем черном маге четыреста лет назад?

Никто даже не сомневался в том, что легендарный Зереф существовал. Его история изучалась, его монстры существовали и их многие видели, от них страдали. В его честь фанатики создавали культы и приносили Зерефу жертв. Его именем не называли детей ни в одной из магических стран. Да и оно буквально стало нарицательным: в одном из художественных романов, что были в моей комнате в том самом шкафу, герои нередко употребляли что-то вроде «ну и Зереф с ним», «да пошел ты к Зерефу».

Я своими глазами видел деревню, разоренную порождением Книги Зерефа. Не знаю, насколько тот маг был силен и с какой целью создавал своих демонов, но… неоспоримый факт — сотворить их сознательно могло лишь такое же чудовище. Вероятно, что большая часть информации о нем — правда.

Но правильно ли было так судить о том, кого ни разу не видел?

— Да то же самое говорят, — покачал я головой. — Может быть, что грозный «Зереф» был лишь ученым-недоучкой, что по глупости совершил прорыв какой-нибудь Бездны, откуда и полезли всякие монстры? А его вообще сожрали первым.

— Ха-ха, придумаете же, господин Роуг. Возможно, вам будет интересно прочесть о нем не только в хрониках, но и в…

И я действительно решил почитать про Зерефа и главных его монстров.

То, что говорил мне про Зерефа Скиадрам, когда имя темного волшебника всплывало в нашем разговоре, убеждало меня в том, что он действительно крайне могущественный и жестокий. Различные летописи тоже убедили меня в этом. И, судя по тому, что я узнал из рекомендованных книг, все-таки наловчившись читать в очках Ураганного Чтения через какое-то время, некоторые монстры из его Книг не только до сих пор существовали где-то в Фиоре, но и были более-менее изучены. Некоторые из них были «остановлены» совсем недавно.

Вообще, тема темных тварей, порожденных Зерефом или же нет, меня сильно заинтересовала.

— Юный господин решил стать демонологом? — с нотами неодобрения прищурился архивариус, намекая, что я излишне увлекся книгами из этого отдела. Я догадывался, что в обычных библиотеках эту информацию вовсе не найти. Слишком детально — может породить в чьем-нибудь некрепком уме идею «повторить», «призвать», найти.

— Просите, просто меня интересует столь многое, что я постоянно отвлекаюсь, — повинился, внутренне скрипнув зубами.

Мне все еще следовало постараться найти способы уничтожения Акнологии, в которого здесь банально никто не верит. Но сделать это нужно было осторожно.

— К сожалению, способы уничтожения демонов почти не описываются, как бы я не искал, — объяснил пожилому мужчине, что все еще стоял у меня над душой. Он удовлетворился ответом, вернувшись к своим делам. Я со вздохом продолжил искать.

* * *

С принцессой Хисуи я столкнулся случайно, в коридоре. Стража, волнуясь, пыталась остановить девчонку, что выскочила из-за поворота и понеслась мимо меня, однако тут же застыв, когда увидела.

Ей не следовало меня встречать. Однако… бывает, не уследили. Человеческий фактор, не такой уж огромный дворец, чтобы полноценно жить в нем, ни разу не увидев друг друга.

Хисуи живо заинтересовалась возможностью пообщаться со мной — странным гостем ее отца — вживую, так как уже была наслышана о нас с Анной. Я же о ней знал только то, что она вообще есть.

О нас с Анной, мне кажется, вообще весь дворец был «наслышан» — взялись из ниоткуда, чуть-чуть чудные, диковатые, неизвестно, какие цели преследующие. Я был, кстати, даже менее диким, чем Анна, некоторые вещи припоминая из прошлого своего мира. А она — «коренной» житель средневековья.

Когда девочка в довольно скромном светлом платьице приказала оставить нас, перечить ей, к моему удивлению, никто не стал, хоть я и видел, как хотелось. Хисуи вообще была не слишком похожа на принцессу — подумал я сначала, а потом она величественно протянула мне руку, мол, целуй. Я смотрел на нее, глупо хлопая глазами, а потом абсолютно бесстрастно выдал:

— Прости, меня не учили этикету.

Она опешила, одернув руку и странно на меня посмотрев. Чисто случайно я подумал, что мог бы сделать за время нашего нахождения вдвоем много непоправимого, так как по ее просьбе от нас ушли вообще все.

— Я — принцесса Хисуи Фиор, — медленно произнесла девочка, пристально глядя на меня.

— А я — просто Роуг.

Осторожный полупоклон и вопросительный взгляд, мол, так сойдет?

— Ты странный. Я слышала о тебе, но не думала, что ты… такой. Давай дружить? — Дети, на самом деле, в любом времени и в любом мире обычные дети.

— Давай, — просто согласился, пусть и ощутил себя слишком старым для всего этого. И будто бы слишком разбрасывался словами. Смогу ли я дружить с ней? Я просто согласился, чтобы не нарваться ни на что.

— А тебе сколько лет?.. Ты правда из прошлого?

Хисуи была довольно наивной, пусть и старалась контролировать саму себя и не показывать излишнюю открытость. Да, — подумал я после пары минут болтовни, — с ней все же возможно будет просто дружить. Она обычный ребенок.

Ее отцу — королю — быстро доложили о нашем знакомстве.

Томо Фиор сразу же увидел в этом какую-то свою выгоду и позволил дочери общаться с «гостем» официально, приставив к нам охрану с более высоким статусом. Вроде как для важных персон, но я понимал, что… на самом деле — для моего контроля и для того, чтобы защищали принцессу, следили за ней внимательнее.

И хорошо. Пусть заботятся о ней, хоть какое-то подобие серьезности. Но я все еще понимал, что простой человек меня не победит. И любая стража была бесполезна. Я даже банально быстрее. Пусть без практики и начинал сомневаться в этом, вообще в своих силах. Как бы не «одеревенеть» за время пребывания в замке. Было необходимо хоть иногда тренироваться, помимо того, что я делал вечером за закрытыми дверями в комнате, играясь с тенью и оттачивая контроль в управлении ей. Исполнения банальных физических упражнений по типу зарядки не хватало для поддержания формы.

Касательно общения с Хисуи… я понимал, что с ее помощью меня хотят оставить при дворе. Судя по взглядам и намекам — вполне вероятно, что хотят оставить именно для принцессы. Действительно хороший ход, только я не вещь, чтобы кому-то принадлежать. Тем более добровольно. Даже «друзьям».

Сама принцесса ни о чем не подозревала и не задумывалась, так что не было смысла проецировать свое раздражение на нее. Она искренне принялась со мной «дружить». Мы были знакомы несколько дней, но даже за них она успела прочно «прилипнуть» ко мне, найдя себе не то действительно друга, не то развлечение.

Бесспорно, Хисуи прониклась ко мне глубокой приязнью. Слишком быстро для принцессы — ей следовало бы быть подозрительнее. Я ей так и сказал. А она рассмеялась:

— Поэтому ты мне и нравишься.

Я не стремился покорить ее своим псевдо-обаянием. Скорее, наоборот. Я не мог полноценно играть в ребенка и дружбу, а потому сразу избрал тактику «маленького скептика». Делал ей замечания, соглашался, лишь когда действительно был согласен. Высказывал свое мнение.

— Тебе не понравился шут? — с интересом повернулась ко мне принцесса.

Глупое развлечение, если честно, эти ваши шуты.

— Не люблю насмехаться над людьми, — подперев лицо ладонью, я вздохнул. Наблюдать за тем, как клоун «плачет» над собственной неуклюжестью было как-то уныло.

— Но он же специально так себя ведет, — искренне растерялась девочка, как-то сразу подобравшись.

— Будь оно по-настоящему, было бы не смешно. Так зачем смеяться над пародией?

— Да! — она аж подскочила на стуле, серьезно посмотрев на наше сопровождение. — Моему другу, — я напрягся от того, как она выделила это интонацией, — тоже не нравится, видите?

— Вы были как всегда догадливы, принцесса, — почтительно поклонились стражники-няньки, — и все так же добры ко всем.

Хисуи вздохнула. Оказалось, она с детства жалела всех этих неловких клоунов-шутов, но ради меня решила снова «заказать» «забавное» представление. Я хмыкнул, убирая руку от лица и растягивая губы в довольной улыбке.

* * *

Скажу честно, сначала я лишь искал в ней замену Венди. И, не найдя, ощущал разочарование. Мне была нужна ее компания и ее хорошее отношение, чтобы заполнить возникшую после потери ребят пустоту, и я воспринимал это общение лишь как временное приятельство. Вроде игры на детской площадке — «привет, как тебя зовут, давай дружить», как у нас и вышло — по окончанию которой вы даже не вспомните друг о друге.

Это было нечестно по отношению к Хисуи. Она так наивно и искренне старалась стать мне другом. Разве принцессе не полагалась свита?

Я был ее первым другом-ровесником. И это… наложило на меня какую-то особую ответственность. Я слабо улыбался ей, насколько хватало мимики, иногда шутил, поддерживал разговор, если она терялась, обсуждал ее любимые книги и персонажей из них, иной раз даже сам читая с очками Ураганного Чтения, чтобы знать, о чем вообще речь. Обсуждал новости и людей, слушал последние сплетни. Вот же… «подружка». Разве принцессе не полагалась свита?

Болтать с ней было довольно интересно. Ее — да и стражу — поражало, как ровно я держусь в присутствии такой важной особы. Видимо, девочка привыкла, что перед ней все, так или иначе, лебезят. И она больше всего оценила именно то, что я не использовал всякие фразочки с двойным дном и широкие фальшивые улыбки.

Наверное, именно поэтому... принцессе не полагалась свита. Эти противные услужливые фрейлины или вроде того.

Да я бы, может, и использовал бы больше зауми в речи, если бы вообще умел и имел о подобном представление. Высокий слог, все эти хитросплетения… я во дворце был, как житель деревни, переодетый и научившийся держать осанку, да только все такой же неуместный и не знающий хитрости.

У Хисуи, к слову, была глупая привычка: считать, что она должна предусмотреть все. А я ей… не подчинялся. И не давал взять ответственность на себя, четко разделяя ее действия и свои. Она не должна меня контролировать, так же, как не должна контролировать никого другого. Да, она принцесса, но у людей своя голова на плечах, и то, что она может приказывать, не значит, что это правильно — регламентировать жизнь окружающих, следить за ними постоянно. Я не давал извиняться — боже, для принцессы она слишком много занималась самобичеванием. Прислуга, стража — толпа лишь радовалась, какой заботливой растет принцесса, не осознавая, что она ребенок и это не жест доброй воли монарха, а слова запутавшейся девочки, слишком много взвалившей на себя. «Я должна была учесть…», «Я должна была проследить…».

Кажется, я портил им принцессу своим вольнодумством.

* * *

Хисуи вприпрыжку шагала передо мной, я невозмутимо шел рядом. Два рыцаря-сопровождающих шли еще чуть позади и «следили» за нами.

— Пустите меня, придурки!

— Анна? — я удивленно закрутил головой, услышав голос девушки.

— Роуг? Что случилось? — принцесса остановилась и недоуменно захлопала глазами. Я напрягся. Мой слух позволял мне услышать больше, чем остальным присутствующим.

— Нам нужно поторопиться.

Какая дерзость — даже не обернувшись на принцессу, я понесся прочь.

В конце коридора, рядом с кабинетом короля, куда нас как раз вызывали, действительно обнаружилась Анна, потиравшая плечи так, будто ее только что под ручку с двух сторон выволокли. Судя по тому, в каком напряжении стояла охрана, так и было.

— Что ты тут делаешь? — раздраженно поинтересовалась девушка у меня, давая понять, что я прибежал явно зря.

— Услышал, что тебе нужна помощь, — мрачно ответил, исподлобья сверля взглядом напрягшихся рыцарей.

Нас с Хисуи позвали к королю — вторая причина, причем нравилось мне происходящее все меньше.

— Все в порядке, — беспечно махнула она рукой, заметив, какими взглядами мы обменялись со стражей, после чего растрепала мне волосы, будто бы это должно было помочь меня успокоить. Мою бдительность так просто не ослабить.

Но я непроизвольно улыбнулся на привычный жест.

Хисуи, что только-только подбежала и замерла где-то рядом, пристально следила за жестом девушки, слишком громко выдохнув на этом моменте.

— Что произошло, Анна? — я обеспокоенно нахмурился.

— Поспорила с королем, — будто каждый день это делает. Впрочем…

— Дурочка, что ли?

Массивные двери распахнулись, приглашая нас всех в кабинет. Я, Анна и Хисуи зашли внутрь, остановившись напротив массивного стола, за которым сидел Томо Е Фиор, король, за спиной которого стояла стража и министр Дартон.

Оказалось, Анна снова спорила с Его Величеством о статусе Убийц Драконов.

Она собиралась покинуть дворец совсем скоро и хотела убедиться, что нам ничего не угрожает.

Фиор снова предложил «национализировать» нас, возмутительно! Убийцы Драконов — не государственное оружие. Однако, оказалось, речь шла не о всех Убийцах Драконов, а лишь обо мне. Анна хотела забрать меня с собой, уходя, о чем упомянула. А, оказалось, меня уже «приписали» принцессе, как я и полагал. В ту самую «свиту», только с охранными функциями. Ей полагалось набирать своих личных подданных уже сейчас, формируя круг лиц, на которых она сможет опираться при правлении. Помимо меня для нее уже был подобран некий «Аркадиус», который должен был вскоре дать присягу лично принцессе. Полагалось, что одновременно со мной.

Я не хотел становиться патриотом абсолютно чужого государства, пусть оно и должно было воплотиться в лице Хисуи. Честно, я знал о Фиоре около двух недель, я не ощущал никакого желания защищать «отечество» и его монархию. Я даже не видел, как живут люди — лишь с балконов дворца выглядывал на улицу. О какой присяге может идти речь?

«Отечество», однако, считало иначе, так что свои взгляды пришлось оставить при себе:

— Юноша вспыльчив и привязан к своему прошлому, — заявил министр, — ему нужно было время, чтобы принять окончательное решение, но дворец — не благотворительный фонд, мы не можем больше ждать, пока он созреет для благодарности…

Он бросил недовольный взгляд на Анну, будто это ее вина была в том, что я не желаю остаться при дворе.

— Аркадиус прибудет завтра. Как только это произойдет, они дадут клятву принцессе.

Что будет, если я откажусь?

У меня выбило весь воздух из легких. Один день. Что будет, если я действительно откажусь? Это день на раздумья, или же факт — время вышло и осталось лишь дождаться финала?

— Подождите, Дартон! — вперед выступила Хисуи, подняв руку так, чтобы «загородить» меня. — Вы обещали, что я сама буду решать, — она нахмурилась, пристально глядя на министра, и было в ее тоне что-то... капризное.

Обещал?

Значит, она знала?

— Да, — проскрипел министр, склоняя голову. — Вы не согласны, принцесса?

— Вы не согласны, принцесса?

— Я не желаю ждать. Пусть даст присягу немедленно.

Если сначала я позволил себе даже немного расслабиться, улыбнувшись уголками губ на то, как хорошо все складывается, то после заявления Хисуи так и застыл.

Что? Какого черта?..

— Я могу поговорить с принцессой? — осторожно поинтересовался, припоминая, есть ли вообще в законах Фиора что-то на эту тему.

Происходящее сбило меня с толку.

Государственная служба считалась почетной, текст у присяги был вполне адекватный — конечно, для того, кто хотел на службу добровольно. Но что подразумевает личная служба принцессе? О таком я не читал. Но, полагаю, ничего хорошего для меня.

Меня все смущал один факт…

Маги, вроде как, не призывались на службу.

Но за магами стояли чертовы гильдии, они буквально принадлежали гильдиям. Или же все их права и обязанности были банально в ведении Магического Совета: все дела, связанные с волшебством, решались в Эре. Да только я не настолько важный винтик в системе, чтобы кого-то из Совета волновало мое положение при дворе и его (не совсем) добровольность.

Были некоторые маги-исключения, насколько я знал, которые все-таки работали на короля и королевство. Пусть чаще всего это и были разовые государственные заказы, и отношения строились как «заказчик-исполнитель», обрываясь сразу после выполнения необходимых требований, при дворе была гильдия «цепных псов» Фиора, которые отвечали за «кару» для государственных предателей и заключенных, которых нельзя было сослать куда-то на каторгу и на лакримные рудники.

Для таких «особых случаев» были даже специальные подземелья, о которых мне рассказывала Хисуи. Но это вряд ли мой вариант. Будь я просто государственным оружием — возможно. Но нынешнее мое положение было ближе к публичности, нежели к секретности.

К слову, на мой вопрос принцесса ответила крайне однозначно:

— Нет, — как отрезала, нахмурившись еще сильнее, — не можешь. Все ведь и так ясно.

Вечерело. Небо было ясным.

И, вообще-то, ничего не было ясным, кроме него.

Я переглянулся с Анной, прекрасно понимая, по какой причине она ссорилась с королем до того, как мы подошли. Вероятно, он поставил ее перед фактом, что я уже «отдан» юной наследнице престола. Однако я все так же не собирался задерживаться во дворце, так что уверенно кивнул заклинательнице, глядя ей в глаза.

Насколько я знал, она собиралась уходить совсем скоро. Я планировал присоединиться к ней, искренне опасаясь, что в ином случае просто не смогу уйти «по-хорошему».

Глубоко вздохнул, переведя взгляд на министра и короля.

Если не с принцессой говорить, то со взрослыми.

Я принял наиболее учтивое и вежливое выражение:

— Господин Дартон, — медленно поклонился ему, — Ваше Величество, — король весело усмехнулся, благосклонно кивая, а я осторожно распрямился.

Понеслась-с.

— Я действительно благодарен за то, что вы столь щедро предоставили мне возможность так много узнать о мире, в котором я оказался. Но я перенесся во времени не один, и я уже связан клятвой, так что не могу присягнуть принцессе. Мы, Убийцы Драконов, дали клятву друг другу. Мои братья не помнят о ней, однако я помню, и я обязан найти их. Уверен, пусть их память и повреждена некоторой Техникой, воспоминания не исчезли полностью и вернутся, как вернулись ко мне, ведь ко мне ее применили раньше, чем к ним. В благодарность же, — я мрачно посмотрел прямо в глаза Дартону, вспоминая все его слова про «несуществующего» Акнологию, — с помощью дара наших наставников мы однажды отплатим Фиору, государству, что так гостеприимно позволит нам жить на своих землях. В свое время.

Клятву мы друг другу с ребятами и правда давали, однако какую — не их дело.

И все это, конечно, красиво, но мне было необходимо еще кое-что для того, чтобы быть полностью уверенным в своих словах.

Когда у меня будет официальная бумажка о том, что я являюсь волшебником, меня не смогут призвать на службу, как гражданского — по крайней мере, я на это надеялся. То, что я Убийца Драконов, конечно, очевидно, но нигде не зафиксировано — я обычный беспризорник в этом обществе, так как не имею вообще никаких документов и вряд ли о моем существовании кто-то знает за пределами дворца. Формальностями тоже следует озаботиться:

— Благодарю за гостеприимство, но мы с Анной покинем дворец вместе. Перед этим я прошу ваше разрешение на получение волшебного ранга, — выдал, глядя уже на короля.

Он нахмурился и медленно кивнул.

— Я услышал тебя, — и махнул рукой, кажется, проигнорировав, — идите, дети. Роуг, я прошу тебя все же подумать до завтра, усмирив свое недоверие. Обещаю, ты не будешь ни к чему принужден, незачем беспокоиться об этом.

— Что вы, — покачал головой, — всего лишь хочу официально стать волшебником Фиора и получить документы.

— Твое личное дело, — король улыбнулся, впрочем, улыбка не тронула глаза, — находится уже в ведении моей дочери. К сожалению, как и все другие дела Убийц Драконов, оно засекречено.

…Так что не важно, сдам я на волшебный ранг, или нет, это все равно будет скрыто за печатью государственной тайны для всех, кроме особых приближенных Его Величества, посвященный в четырехсотлетний план.

Значит, я все еще остаюсь беззащитен пред ликом закона.

Интересно.

Смею поверить, что никто не собирается меня принуждать, однако нужно будет найти решение для этой проблемы.

— Ступайте, — повторил король.

Хисуи дернулась когда он махнул рукой, «отпуская» нас настойчивее.

Хисуи посмотрела на меня удивленно и испуганно, когда осознала, что я уже не стою у нее за спиной, а она все-таки ничего не решает. И что она зря отказала мне в разговоре.

— Почему? — тихо спросила, напряженно оглянувшись на министра и отца, после чего, что-то решив для себя, уверенно схватила меня за руку и буквально выволокла за дверь, вероятно, разбираться.

Двери королевского кабинета закрылись за нами и стража, относящаяся к нашему сопровождению, повинуясь жесту принцессы, который я расценил как «брысь-брысь», послушно отстала, явно услышав от своих коллег, что охраняли кабинет, кем я должен был вот-вот стать.

Кем-то вроде их коллеги, ага. Еще одной «няней в доспехах» для Ее Высочества.

Принцесса потащила меня куда-то по коридору, однако надолго ее не хватило и она все-таки остановилась. Осмотрелась, после чего потащила меня на балкон, находившийся в конце коридора. Я послушно шел следом, внимательно наблюдая за тем, как двигается Хисуи. Прислушиваясь к тому, что могла мне сказать ее тень.

— Роуг, — тихо позвала принцесса, остановившись рядом с перилами.

С балкона открывался прекрасный вид на вечернюю столицу и яркое закатное небо. Действительно, ясное.

Все еще вечерело.

— Да, принцесса? — абсолютно бесстрастно поинтересовался, рассматривая ее.

Я не был зол или разочарован, скорее, я испытывал облегчение, что все закончилось так же, как и в прошлые разы. Хотя некоторое внутреннее раздражение все же было, как и решимость — все равно ведь уйду. Так что не важно, что они говорят. Так что если они идут на разговор, значит, и я пойду, все равно ничего не теряю. Разве что могу потерять хорошее отношение с королевской семьей, что мне не нужно.

За время нашего общения Хисуи не показалась мне человеком, который бы стал неволить другого, так что ее смятение сейчас было относительно понятно мне. Она буквально собиралась подписать мне приговор, не интересуясь такой важной вещью, как мое мнение. Снова грешит этой дурацкой привычкой брать ответственность на себя, даже там, где не просят и не нужно.

— Я хочу, чтобы ты стал моим рыцарем, Роуг, — будто бы я не понял с первого раза, там, в кабинете, повторила она. Но в этот раз, я прислушался к словам, она говорила… просяще?

— Нет, — все равно отрицательно покачал головой. — Я не могу, принцесса. — я никогда не звал ее «принцесса», разве что в случаях, похожих на этот, где нужно было подчеркнуть нашу разницу. Обычно по имени. Хисуи знала это.

— Нет?.. Но почему? Этот статус намного выше обычного придворного, что был бы у тебя, просто останься ты здесь.

— Но я ведь не останусь, — спокойно объяснил, как ребенку, — мне нужно найти свою семью.

Хисуи помолчала, расстроенно глядя в пол. Я видел, что она никак не может переварить это заявление. Уверен, она не думала о том, что я уйду из дворца. А сейчас не могла найти правильных слов, чтобы оспорить мое решение помягче.

— Я нужен им, принцесса, — терпеливо повторяю.

Подумав, я ободряюще положил девочке руку на плечо, постаравшись улыбнуться. Она выглядела как ребенок, который притащил домой щенка, а родители запретили и теперь придется распрощаться с питомцем, которого ты уже «присвоил». Хотя, скорее, как ребенок у которого отбирали игрушку, причем едва-едва пообещав перед этим, что купят ее. Это было более похожим на реальную ситуацию сравнением.

В общем, это просто было очевидное крушение надежд.

Я старательно игнорировал тот факт, что «игрушкой» в этом сравнении являлся я сам, продолжая терпеливо и ободряюще улыбаться, успокаивая готовую расплакаться девочку.

— Но ты ведь нужен и мне тоже! — она едва не топнула ножкой. — Разве тебе не лучше будет остаться со мной?

Я покачал головой. Удобнее — однозначно. Но не лучше.

Жить при дворе — это, конечно, огромные перспективы. Они становятся практически безграничными, если проигнорировать мое формальное неволие в нем: принцесса еще ребенок, а я ей, судя по всему, весьма понравился. Она искренне хочет оставить нашу дружбу, несмотря на разницу в статусе. Не только она может влиять на меня, как желает ее отец, но и я могу повлиять на дальнейшую судьбу Фиора через нее.

Ей тут не особенно весело, с таким-то конвоем даже внутри замка и отсутствием нормального общения со сверстниками. Я ее развлекаю, я ей интересен — и она тянется ко мне, выбивающемуся из обычной картины. Я действительно нужен ей, в какой-то степени.

Мы облокотились на перила.

Точнее, я еще «облокотился», ибо был повыше, а Хисуи просто встала на цыпочки, чтобы положить подбородок на перила. Она наверняка вырастет очень миниатюрной и хрупкой девушкой, это даже сейчас заметно.

— Ты единственный, кто видит во мне обычного человека, — она печально посмотрела на меня. — И… мы ведь друзья.

Мне было стыдно, что я так легко «разбросался» дружбой. И мне было понятно, что ее с самого начала очаровывало мое поведение, не похожее на остальных.

Мх.

Захотелось сбить ее с мысли. И снова подурачиться.

Я неожиданно запрыгнул на широкие перила и уселся на них по-турецки, заставив принцессу удивленно замереть. Она явно давила в себе крик по типу «это опасно!», а я неожиданно понял, что тут нет никаких письмен. Что я могу «упасть» хоть сейчас. Тенью — под ноги кому-то, возможно, безмятежно гуляющему внизу.

— «Ну ты и животное», ты хочешь сказать что-то такое, да? — я улыбнулся, мысленно сделав пометку, что я феерический кретин, раз не озаботился разведкой раньше. — Прости, просто так видно лучше, — пожал плечами.

И это объяснение неожиданно показалось Хисуи очень… достойным. Настолько, что она тоже постаралась залезть, отмахнувшись от своего уныния, как мне и нужно было.

Правда выглядело это довольно глупо. Она не могла подтянуться. И тем более запрыгнуть так же легко и играючи, как я. У нее не хватало растяжки, роста и сноровки, чтобы закинуть на перила ногу, не говоря уже о том, что она была в сарафане. И сами перила были слишком ровными, чтобы она смогла оттолкнуться от них, подскочив — сандалики скользили по каменной гладкой поверхности. Но она… пыталась.

И стукнулась подбородком. Бедная.

— Э, нет, — я тут же спрыгнул обратно и осторожно отодвинул принцессу от перил. — Я-то и правда почти животное, а вот ты можешь пораниться. Не стоит повторять за мной.

— Но я хочу! Пожалуйста! Мы никому не скажем, — последнее она прошептала очень заговорщицки. Я хмыкнул. — Пожалуйста, я хочу посмотреть на столицу отсюда, а не из окон! Пожа-алуйста.

Я легко забрался обратно, осторожно подтянув и Хисуи, после чего осторожно приобнял ее за талию, чтобы не дергалась и не упала.

Я знал, что легко удержу равновесие на широких перилах. Хисуи же от неожиданности вцепилась в мои руки, завороженно застыв. У нас под ногами была, действительно, будто бы вся столица.

Солнце почти ушло за горизонт, залив ее на прощание теплом лучей и окрасив каменные стены построек в закатный пламень, где-то внизу, куда свет уже не доставал, переходящий в темнеющие сумерки.

— Ого… — она восхищенно выдохнула, от сильного порыва ветра, однако, испуганно прижавшись ко мне.

— Вот так вот, принцесса, — я снова хмыкнул, после чего подхватил ее на руки и ловко спрыгнул вниз, мягко пружиня, но все-таки едва не роняя задергавшуюся от неожиданности девчонку. Она весело — и немного нервно — смеется, оказавшись на твердой земле, после чего серьезно смотрит на меня.

— Роуг, вот видишь… я доверяю тебе. Останься, — снова за свое.

Мне стало даже неловко.

Но не от ее «доверия». А от того, как она воспринимает его. Мне не нужна такая «награда», мне не хочется, чтобы благоволение приходило откуда-то свыше, будто поощрение за мое поведение. Я обойдусь и без него, если его наличие обяжет меня к чему-то. Я делаю то, что делаю, просто так — в этом и есть суть дружбы. Мне не нужны ее поощрения за это.

— Хисуи, — я строго нахмурился и отрицательно покачал головой.

Это сработало необычно. Принцесса совсем не привыкла к тому, что ей может кто-то так просто отказать — особенно кто-то вроде меня — так что автоматически отреагировала на отказ и строгость так, как, видимо, реагировала на строгость взрослых. Замолчала и упрямо надулась, но посмотрела с каким-то особым вниманием, приготовившись слушать, что же я скажу дальше.

Забавно. Хотелось сказать что-то вроде «умница» и похвалить за такую реакцию, но я удержался, мысленно дав своей ехидной части подзатыльник. Я, вообще-то, еще не совсем представлял, что следует ей сказать, чтобы донести мысль.

— Хисуи, представь. Когда ты станешь взрослой и сможешь гулять по столице, когда перила балкона уже не будут слишком высокими для тебя, ты ведь будешь помнить о том, как увидела этот закат, да?

Она очень быстро закивала, довольно улыбаясь.

— Скажи, что ты запомнила лучше всего? Какие-то особые красоты, которые раньше не видела? Я вот уверен, что нет, ибо этот пейзаж ты все равно постоянно видишь. Он тебе наверняка надоел. С какого ракурса ты бы не смотрела, Хисуи, он не меняется.

— Я запомнила… Ветер, — от такого простого ответа принцесса смутилась, а я улыбнулся. Кивнул, улыбаясь еще шире, одобрительно, и жестом призвал ее продолжить. — Знаешь, такое чувство, будто я могу упасть в любой момент, но ты ведь меня крепко держал. А от ветра все равно дух захватывало. Город внизу так далеко, а ветер… будто бы я немного лечу. Так красиво и необычно. Знаешь, я и правда запомню этот момент. Из всех моих воспоминаний, это — одно из самых лучших. Спасибо тебе.

— Хорошо. Я рад. И я тоже запомню этот момент.

Она сама подвела все к нужному мне настроению. Даже лучше, чем я рассчитывал, когда спросил. Отлично. Но продолжиться не успел.

— Тогда я тем более не понимаю, почему ты хочешь отказаться от этого. Разве ты… не хочешь… еще больше таких воспоминаний? Мы могли бы и дальше быть друзьями, Роуг… Ты бы мог учиться у лучших учителей, нашел бы то, что все время искал в библиотеке. Здесь мог бы быть твой дом. Мы бы могли даже выйти в столицу гулять однажды, уверена, там здорово. Я не хочу чтобы ты уходил.

— Мы еще встретимся, — терпеливо пообещал, — я уверен. Но я не смогу жить во дворце. Потому что моя семья, которая научила меня ценить такие воспоминания, не со мной. Но совсем рядом — где-то в Фиоре. И я должен найти их, потому что они, в отличие от меня, совсем одни. Я беспокоюсь. Они потеряли часть своей памяти, но, даже не помня, что когда-то имели семью, я уверен, они все равно чувствуют, будто их покинули. И я не хочу, чтобы было так, будто я покинул их. Я не могу позволить членам своей семьи остаться одним, ведь я-то помню их. Я им нужен.

— А мне? Почему ты не хочешь остаться, потому что нужен мне?

Потому что мы знакомы всего ничего, упрямая наивная девчонка.

— В отличие от тебя, — Хисуи дернулась от изменившегося тона, похолодевшего, когда у меня закончилось терпение, а закатное небо как раз потемнело, — у нас больше нет никого, кроме друг друга. Мы выросли с нашими наставниками, но сейчас — их нет. Сейчас, в этом новом мире, в котором без нас прошло целых четыреста лет, мои братья и сестра одни. Я смогу позаботиться о себе, мне повезло, что я все помню, так как Техника, повредившая нашу память, была использована на мне немного раньше, чем на них. Им повезло меньше. У них может не оказаться рядом кого-то, кто поможет им, как благородно помогли мне вы, приняв нас с Анной во дворце. Именно поэтому я не могу просто оставить их. Та информация, которую собрали по приказу короля, волнует меня еще сильнее. Ведь неизвестно, где находится моя младшая сестра. Ты же…

Я помолчал, выразительно глядя на принцессу. Принцессу — и этим все сказано.

— Я рад, Хисуи, что есть, кому о тебе позаботиться, — я с максимально мягкой и теплой улыбкой растрепал ее волосы, заставив удивленно вжать голову в плечи. — Здесь твой дом, уверен, ты в нем не одинока. Здесь твоя семья, а моя — ждет меня.

Она похожа на воробушка.

И шмыгает носом как самый обычный ребенок.

Хисуи что-то хотела сказать, протестующе замотав головой, но не решилась под моим пристальным строгим взглядом. Подумав, она медленно кивнула, принимая мои слова.

Молодец.

— Я все равно хотела бы, — она старательно вытерла заслезившиеся глаза кулачками, — чтобы ты остался со мной. Ты можешь не волноваться о своих обязанностях. Ты сильный, уверена, ты бы легко смог защитить меня, если бы потребовалось. Я бы разрешила тебе делать то, что ты захочешь, и тебе не было бы в тягость жить во дворце, это было бы лучше, чем просто служба. Я не хотела, — она говорила прерывисто, но с каждым словом все увереннее, возвращая себе спокойствие, — чтобы ты просто стал секретным оружием Фиора, поэтому попросила за тебя. Ты бы был очень значимым и уважаемым человеком, если бы остался. И ты мог бы следить за судьбой своих друзей. Обеспечить им покровительство, пусть и издали, но…

— Нет, — я покачал головой, оборвав ее, — это не то.

Я думал над этим. Думал над тем, что можно было бы более выгодно использовать свое положение, однако… Есть нечто еще, что не дает мне остаться. Даже если бы с ребятами все было хорошо и я знал бы, где они, эта причина не дала бы мне быть во дворце. Кристалл, что висел на шнурке у меня на шее. Наша… самозваная «семья». Это чувство семьи.

— Ты живешь во дворце, но разве сделают тебя счастливой просто власть и богатство, без возможности… общаться с отцом, Хисуи? Вообще не знать ничего о нем. — Принцесса удивленно округлила глаза. — Понимаешь?

— Понимаю…

Отца она любила, как и он ее, и это было для меня удивительно: Томо Фиор действительно много времени уделял дочери, пусть и шли слухи, что он был крайне строг к ней. На самом же деле — только прилюдно. Сама Хисуи рассказывала, что наедине отец очень добрый. Он точно любит ее, а она — его. Мило.

— Я не хочу следить за их судьбой. Ведь мы обещали, что не забудем друг друга. И я должен найти их. Вполне вероятно, — я улыбнулся, — что судьба у нас одна. Не следует разделяться.

* * *

На следующий день прибыл Аркадиус.

Я так и не изменил свое решение, старательно ошиваясь все время с Анной, как ребенок боясь, что нас разлучат. Вечером мы должны были отправиться в путь, так как напряжение в обстановке достигло своего апогея. Еще сильнее злоупотреблять гостеприимством дворца было неразумно.

Мы вместе с ней наблюдали за тем, как Аркадиус торжественно присягнул принцессе, получил в подчинение небольшой отряд. Он был достаточно молод, но, я так понимаю, очень верен и талантлив. И мне понравилась его тень, на которую я успел ненавязчиво наступить во время знакомства.

Вообще, все это торжество было необходимо для того, чтобы юная Хисуи «пробовала» власть, как я понимал. Аркадиус подходил для этого как нельзя лучше — его взгляд мне понравился, но я понадеялся, что преданность не двинет ему крышу однажды, совсем захватив благородные мозги.

Власть саму Хисуи не очень интересовала. Девочка попробовала пообщаться с Аркадиусом, подсознательно, видимо, сравнивая его со мной, и потерпела фиаско — он держался учтиво, отвечал кратко и по делу, сам разговор не поддерживал, так как не решался задать принцессе никакой вопрос и не решался говорить о себе слишком много. Да и это было ему «не положено», что он всячески демонстрировал.

Он намного лучше подходил для того, чтобы Хисуи научилась управлять людьми и отдавать полноценные осмысленные приказы «своим» людям, чем своевольный я. Судя по взгляду, который бросал на нас Томо Фиор, он тоже это понял, и выдохнул даже как-то облегченно, так как я старательно ухмылялся по-змеиному и хитро сверкал глазами, когда принцесса отворачивалась. Эта пантомима сначала напрягла короля, единственного заметившего ее, но я весело подмигнул ему, пожав плечами.

Не знаю, зачем это было. Просто чтобы он понял, что приблизить меня к себе было бы не очень хорошей идеей. Я же дикий, эй, и он же ничего обо мне не знает, ибо я — оказалось — и правда не просто оружие, а такой же живой человек.

Аркадиус, к слову, стал сопровождающим принцессы, сменив какого-то другого солдата. Как я понял, стража менялась хаотично. Должность Аркадиуса не предполагала постоянного «конвоя» принцессы, но это было его желание. Логично: следовало понаблюдать за своей юной «повелительницей» и попробовать произвести на нее впечатление. Я бы так и сделал. Хотя он, судя по взгляду, впечатление производить не собирался, просто ответственно подойдя к своей важной миссии.

И весь вечер он мрачно зыркал на меня, пока Хисуи демонстративно вредничала, не желая учиться в отведенное время, а я спокойно читал книгу рядом с ней, игнорируя недовольство.

Затем ее проводили в покои. Она не знала о том, когда я ухожу, так что спокойно попрощалась со мной в отведенное время, разве что порывисто обняв, будто боясь, что прощание станет последним. Я снова потрепал ее по волосам. Хисуи удалилась в сопровождении кого-то из стражи: удивительно, но Аркадиус вызвался сопровождать меня.

— Не доверяешь? — сразу спросил, когда мы остались одни. Прозвучало не так ехидно, как я хотел, даже несколько… безразлично? Эмоциональной Хисуи рядом не было, так что я немного утратил в эмоциях, уже привыкший, что мои реакции напрямую зависят от «яркости» чувств окружающих.

Остановился и смотрю на него. Просто с любопытством.

Он молчал, но пристальный недовольный взгляд говорил сам за себя. Я хмыкнул.

— Юный господин недостаточно почтителен с принцессой, которая подозрительно расположена к нему.

Ого, я все еще «юный господин». Даже несмотря на его неприязнь. Уверен, он пока не знает, кто я, я понял это из того, как внимательно и оценивающе он наблюдал за мной. Но, вероятно, он так же наблюдал за реакцией на меня у остальных придворных, которые уже привыкли к «принцу-простолюдину», объявившемуся из ниоткуда и ставшему гостем короля.

— Попробуй решить, для кого ты стараешься: для короля, или для Хисуи, — неожиданно решаю дать ему совет.

Аркадиус удивленно вскинулся и напрягся всем телом, не понимая, что я хочу. Господи, да-да, я склоняю его к государственной измене, прости Господи. Пояснил:

— Если ты хочешь выслужиться, делай так, как делаешь, быть немым исполнителем у тебя хорошо вышло. Но если хочешь лучшего для Хисуи, попробуй хотя бы говорить с ней. Она расположена ко мне не потому, что я волшебник. Просто во всем замке из всех придворных только у меня хватало ума и нахальства узнать, как прошел ее день.

— Я учту, — мрачно ответил Аркадиус.

— Ты ее второе лицо, получается, не будь как остальная безликая стража.

Он раздраженно промолчал и я решил больше не высказываться. Но, правда, то, как он морозил разговор сегодня меня просто убивало.

Мы дошли в молчании до ворот, причем если сначала Аркадиус шел уверенно, то под конец непонимающе оглядывался. Почти незаметно оглядывался, но я все равно заметил.

— Ваши покои в другой стороне, — все же предупредил он меня.

— Это больше не мои покои, — отрицательно покачал головой, удивив его еще сильнее.

С Анной мы покинули Меркурий тихо. Хисуи даже не знала о том, что это происходит прямо сейчас, наверняка сейчас спокойно готовясь ко сну. Король же провожал нас лично, как и его противный министр. Дартон строго посмотрел на меня, но, как оказалось, притворно — так же притворно он пригрозил мне пальцем, после чего криво улыбнулся. Я даже вяло улыбнулся ему в ответ. Стража невозмутимо стояла на своих постах, но я знал, что они обязательно передадут слухи о том, что видели, дальше, и к рассвету весь дворец уже будет знать о том, что гости отбыли.

К слову, выбежавшая служанка — моя знакомая, еще в первый день объяснявшая устройство лакримного душа — немного помешала нашему «тихому» отбытию. Она даже не заметила застывшего короля, спешно добежав до нас с Анной. В руках у нее были два темных плаща с глубоким капюшоном, которые она протянула нам, смущенно улыбаясь.

— Теперь у меня есть все атрибуты для красивых странствий, — благодарно улыбнулся я девушке, подмигнув им с Анной. Кроме походного плаща у меня был небольшой походный рюкзак, который я заранее отдал Анне сегодня, чтобы не заходить за ним в покои и не тратить время на огромную петлю по замку. Его мне предоставили еще в первые дни, когда заменили на новую не только мою одежду, но и старую сумку. В рюкзаке был как раз сменный шмот — я не побоялся прихватить комплект — фляга с водой, мелкий не портящийся перекус и карта, которую лично мне отдала Хисуи, когда мы изучали Фиор. И всякая прикольная мелочевка из прошлой сумки, которая навевала воспоминания и весила не очень много.

В общем, самое то: мы поблагодарили девушку, что сначала побледнела, а потом покраснела, заметив, что за всем этим наблюдал Его Величество.

Мы переглянулись, чтобы что-то сказать друг другу, только когда вышли из уже просыпающейся столицы. Она оказалась больше, чем мне казалось, так что чтобы выйти из нее потребовалось больше времени. Небо уже светлело на востоке, когда мы остановились, не решаясь нарушить устоявшееся молчание. Сразу же после выхода из Крокуса была развилка, уводящая дороги в разные стороны, и это показалось нам обоим, видимо, символичным: пора было прощаться, как и планировали.

— Я обещаю, что найду их, — глядя в глаза девушки, серьезно сказал. Все же, это было самое важное из того, что следовало сказать.

— Удачи, Роуг, — она кивнула, мягко улыбаясь, после чего притянула меня к себе.

Я осторожно обнял ее в ответ, глубоко вздыхая. Спасибо за все, Анна.

— Куда ты хочешь идти сейчас?

Анна нехотя назвала мне несколько мест. Каждое из них находилось далеко от другого, а некоторые вовсе были почти мифическими. Ну, не более мифическими, чем «мифический несуществующий Акнология». И, вероятно, не более опасными. Но она почему-то была категорически против того, чтобы я шел вместе с ней или сам посещал подобные места. Глупости, конечно, особенно с учетом того, что сейчас у нее не было Золотых ключей. Но она была категорична и что-то мне подсказывало, что дело не только в опасности.

Она просто не хотела, чтобы я шел за ней. Почему?

Возможно, когда-нибудь узнаю.

Да и кто-то должен был найти ребят. Я видел, что Анна действительно беспокоится за них.

— Если будут трудности, найди Лейлу, — неожиданно улыбнулась она мне.

— Это твой потомок? — припомнил увиденную мной в первый день женщину. Она отбыла из дворца очень скоро, на второй день я ее уже не видел. Да и выглядела она бледной, полагаю, ей нездоровилось.

— Да, она обещала, что окажет Убийцам Драконов посильную помощь. Так что ты можешь обратиться к Хартфилиям, если будет нужно. Я планирую сначала посетить их.

— Ясно. И все же надеюсь, мне не придется испытывать еще чье-то гостеприимство, — хмыкнул, и лица у нас стали одинаково кислые. Пусть все и разрешилось мирно, осадочек от последних дней во дворце все же остался какой-то неприятный.

— Да уж.

Постояли. Помолчали.

— Пока?

— До встречи, — поправила меня Анна.

— Да, до встречи, — я кивнул.

Я направился направо. Она налево. Вот так просто. Впереди был город, в котором, по слухам из дворца, видели одного «странного ребенка», по описанию подходившего под одного моего братца.

Примечание к части

из серии "роуг, дипломатия, невероятное везение"

а еще "какие конфликты, где конфликты?"

**как думаете, кто будет первым из драконят, кого встретят? :з**

и да, увы, никакого мордобоя в новой главе. снова.

______

пишу продолжение и регулярно вижу рекламу надгробий

топ фикбука и реклама надгробий

идеальное сочетание, я считаю

Яркие блики заходящего солнца на стеклах витрин и разноцветные волшебные огоньки-гирлянды, заводная праздничная музыка, уставшие, но довольные бурными спорами торговцы, лениво зазывающие гуляющую толпу к своим лавкам. Горячий камень мостовых под ногами и отступающая жара, что держалась весь день.

Я попал прямо на какой-то августовский фестиваль, видимо, во имя хорошего урожая, сбор которого отмечался позже, уже в сентябре. Было легко затеряться в толпе.

Так же, как легко было узнать все необходимое. Я обаятельно улыбался дамам-сплетницам, что болтали у различных прилавков, и расспрашивал их о последних новостях города. Помог кому-то с сумками, кого-то порадовал комплиментом хорошему сочетанию в одежде, что подчеркивает восхитительный цвет глаз. Отвешивал галантные полупоклоны и извинялся, что прерываю — большинство так и хотело поделиться с окружающими своими новостями на ярмарке, так что благодарные уши в моем виде их более, чем устраивали.

Довольно банально. Нравиться людям оказалось проще, чем казалось.

Особенно когда ты прилично и даже дорого одет.

И когда ты молчишь. Впервые моя особенность в общении с другими не только не казалась мне неуместной, но и открывала прекрасные перспективы. Я не испытывал потребности влезть в разговор и перебить кого-то, так же, как не раздражала меня болтовня — слишком притупленная эмоция.

Люди, всегда и везде… больше всего любят говорить о себе.

«Дворцовое воспитание» вкупе с воспитанием четырехсотлетней давности тоже добавляли мне в глазах окружающих «изюминки» — держался я посреди этой пестрой толпы, празднующей жизнь, так спокойно и учтиво… Сам себе показался неким принцем на выгуле, что смотрит, как живет народ, да украдкой разглядывает девушек в откровенных нарядах. Из средневековья во дворец времен культурного расцвета, а из дворца в безбашенную — судя по нарядам — уже почти современность. Веселые скачки по миру. Он открывается для меня все с больших сторон.

Жадно слушая последние сплетни обо всем на свете и вычленяя из них информацию обо всех необычных магах, которые засветились в последнее время, я не остался без внимания и сам. Честно признался, что являюсь волшебником, и на ходу сочинил небольшую — но не очень интересную — трогательную историю. По легенде я происходил из небольшого островного поселения, одного из тех, что уединились в своем отлаженном быту и немного отстали от современного волшебного прогресса. Мой отец был суровым лихим мореплавателем — читай: рыбаком и купцом одновременно — и, когда я вырос, благословил меня на путешествие, наказав найти свой собственный жизненный путь. Читай: выгнал. Поселение далеко не бедствовало, но все это за счет плодородных земель и богатых на улов вод. Оттого у меня дорогая одежда. Но родитель мой крайне суров, оттого — в кармане ни гроша.

И поэтому я странствую, собирая информацию о других одиночках-волшебниках и просто талантливых магах моего возраста. Мне интересно.

И я подумал, что король — или хотя бы Анна — могли бы подумать о том, чтобы у меня было немного денег. Предложили бы как-нибудь отработать… а, нет, не надо, я бы не отработал. Справедливо, что их нет, в принципе.

Любопытно, но про одиночек-магов почти никто ничего не знал. Это и понятно. Зато про гильдии меня охотно просвещали — у многих там были родственники. Обычно скромно умалчивалась роль родственников в жизни гильдии, зато иное освещалось активно, как и жизнь гильдийских «селебрети». Кто, кем, когда, где — в каждой гильдии было несколько человек, что буквально становились ее «лицом». И чем сильнее была гильдия, тем больше ярких личностей, будоражащих умы общественности, в ней было.

Конечно, обсуждались не только сплетни «кто и с кем». Как засветился, какой магией поразил врага, где научился, у кого тренировался, чьи получил рекомендации. Как я и ожидал, большинство «сильнейших» находились в хороших отношениях друг с другом и знало о «кохаях» своих товарищей, оказывая посильную поддержку им при встрече и в целом благоволя.

Вроде и не блат в полной мере, но, по сути, определенная иерархия есть, и как бы ты ни был крут, если ты нигде не засветился и не завел полезные знакомства — сильный волшебник из гильдии даже не посмотрит на тебя. Даже если у вас один знак. На это постоянно жаловались мои собеседницы, выставляя очевидной причиной, почему их родственники еще не мастера и не S-класс, ведь кровиночку не замечают.

Я не думал, что все было настолько серьезно, прекрасно понимая, что искать виноватых среди других — обычное людское состояние. Но взял во внимание, что высокомерие имеет место быть. Дедовщина, быть может, не везде, но… Это же люди.

Отходя от одной из сплетниц, вежливо поблагодарив ее за разговор и изрядно этим удивив, я, отвернувшись и скрывшись в толпе, поморщился.

Люди ведь нигде не меняются.

Однако, вопреки рассказам, большинство светлых гильдий, что состояли в Союзе, собрания которого и проводились в Клевере, буквально блистали талантливой и шебутной молодежью, которая появлялась «вот из ниоткуда». Всегда.

Как-то мутно.

Да, конечно, возможно, не в блате было дело вовсе, а в том, что сильнейшие присоединяются раньше. В более младшем возрасте — оттого они и сильнейшие, что с детства могут доказать миру свою магическую силу и вступить в гильдию. И кажется, что их протолкнули.

Это может быть и не так.

Однако из поколения в поколение ситуация повторяется.

Ведь…

Фиор был просто… кладезем талантливых сирот.

Я улыбался, когда, на прощание, милые сплетницы благословляли меня и моих выдуманных родителей, искренне желая им здоровья, а за меня радуясь — так повезло произойти из хорошей семьи. Хоть кому-то.

Я отвечал вполне искренне, что мне действительно повезло.

Сам же город Клевер…

Он ничем не отличался от любой другой маленькой провинции, если закрыть глаза на устроенный сегодня балаган. В другие дни тут было одно перекати-поле, а большие скопления людей оставались разве что у вокзала, ожидая пересадку на поезд до других, более крупных городов.

Я вышел на относительно безлюдную улицу и задумчиво сел прямо на высокий поребрик, отгораживающий маленький парк, расположенный прямо в центре города, от жилых улиц и мостовой.

Устало вздохнув, прикрыл глаза, решая, что делать дальше. Моя дорога вновь привела меня в пустоту.

Где же вы все?

Я ведь обещал себе, что позабочусь о вас.

Я обещал Анне.

Я сжал через одежду кулон на шнурке — я обещал вам.

Я достал из походной сумки карту Фиора, скользнув взглядом по кривому крестику на столице и приписке почерком Хисуи: «я всегда жду тебя здесь». Мило. Когда она успела? Я и не помню, видимо, не заметил.

Помимо каракули Хисуи, у меня было помечено место, где находится поместье Хартфилиев этого времени. Красиво жить не запретишь, территории у них были обширные.

Пометки-гербы гильдий.

Вот, что меня интересовало на карте на данный момент.

Кроме мирных торговых гильдий, которые казались мне правильными и даже привычными по опыту истории моего прошлого перерождения, видимо, увлекавшегося историей, раз я это все помню, в Фиоре, как я уже знал, существовали волшебные гильдии, делившиеся, как в сказках, но «добрых» светлых волшебников и «злых» темных волшебников. Волшебников-одиночек, не принадлежавших ни к одной гильдии и не состоявших на государственной службе, было немного, а те, что были, практически не имели возможности заработать на жизнь, не приткнувшись куда-нибудь. Справедливо, ведь, в случае чего, за волшебника отвечала гильдия, а не имея за спиной гильдии, волшебник не имел и доверия среди народа.

По-настоящему известных одиночек можно было пересчитать по пальцам, причем их уровень сил и знаний был настолько высок, что позволял им, наоборот, скрыться от общества, в котором имена полоскались излишне шумно.

Подводя итог: волшебников-одиночек было одновременно легко и трудно найти. Легко, потому что их было мало. Трудно, потому что никто никогда не знал, где они, а сами одиночки зачастую еще и скрывались, имея веские причины оставаться одиночками.

Так или иначе, я был практически уверен, что ребята обнаружатся именно в гильдиях. Повезет, если в одной будет несколько братьев, и еще сильнее повезет, если кто-то уже успел найти Венди и сможет ее защитить. Но обольщаться не стоит. Фиор огромен и, как бы глупо это не звучало, даже если их не занесло дальше Крокуса во время перемещения, абсолютно дикие, мои названные родственники вряд ли смогли найти друг друга. Тем более с возможными пробелами в памяти.

Огромные людские потоки унесли их, кого куда. И все, на что я могу рассчитывать — это слухи о подающих надежды молодых волшебниках, появившихся «в миру» совсем недавно, и о детях, поведение которых могло бы отличаться даже от обычных причуд детей-магов.

Мы не могли не нашуметь. Слишком заметна Потерянная магия и ее обладатели. На таких всегда внимательно смотрят, пока их не прибирают к рукам различные противоборствующие стороны.

И если это уже произошло… обнаружить друзей будет сложнее. Они со временем затеряются в потоке столь же ярких и сильных волшебников гильдии, в которую вступят. Это защитит их, но скроет от меня. И остается только надеяться, что их не занесет совсем в клоаку. Аморальную и беззаконную.

Не так давно здесь, в Клевере, происходило собрание Мастеров различных волшебных гильдий. А так же, по слухам, именно здесь был замечен Нацу. Огненный Убийца Драконов. Я не удивлен, что первым в обсуждениях общественности начал фигурировать именно Драгнил, с его-то характером.

Мальчик с розовыми волосами, утверждающий, что его воспитал дракон, не мог не привлечь внимание. Однако после Клевера его след затерялся. Никто здесь не знал, что стало с Нацу, но поговаривали, что его забрал один из мастеров, и оттого не интересовались дальше его судьбой. Да и кому нужен, на самом деле, беспризорный ребенок, даже будь это не так? Ребенок дракона — да не смешите, все мы в детстве были детьми драконов, фей, эльфов, такова сила фантазии.

На самом деле, слух про мастера был мне на руку. Это сильно сузило круг поиска. Легальных гильдий Союза, на самом деле, было не так уж и много.

Я старался не думать о том, что будет, когда я обнаружу, что мои близкие все-таки оказались по разные стороны баррикад, пока я медленно и методично искал их в светлых гильдиях. Вероятность этого с каждым днем возрастала, ведь нелегальных гильдий тоже было немало.

Самое страшное, что из гильдии было не так уж просто уйти.

Но возможно.

И времени у меня… предостаточно, чтобы обойти их все, если будет необходимо, но найти ребят. И если с ними все в порядке…

Что ж, таков будет их путь.

Не хочу думать о подобном.

* * *

— Стой! — в темном переулке меня подкараулили неприятности. Голос говорившего, однако, утверждал обратное. Я бы его ни с кем не перепутал.

Мысль скрыться даже не возникла в моей голове. Наоборот, я послушно замер, искренне улыбаясь, и медленно обернулся, откидывая капюшон серого походного плаща.

— Привет, братишка, — я приветливо махнул рукой настороженно застывшему Стингу с ореолом из света фонаря над головой. Он вздрогнул.

— Р-роуг! — опешив, судорожно скользя по мне взглядом, будто не в силах наглядеться и все боясь, что я исчезну, а он не успеет запомнить мой образ, Эвклиф какое-то время просто растерянно стоял. А потом бросился резко вперед, едва не сбивая с ног с объятиями.

Я тихо кашлянул, ощущая, как выбило из легких весь воздух и в спине что-то хрустнуло. Осторожно похлопал вцепившегося в меня мальчишку, ощутив даже нечто, похожее на испуг, такой… странной и непривычной была его тень.

Отчаянной?

— Братец…

В этот раз я легко принял такое обращение. Я… ждал, что услышу его, все это время, и был готов к нему. И внутри что-то расслабленно растворилось, ранее натянутое, как струна — я воспринял серьезно наше обещание, данное за день до разлуки, но все не мог убедить себя, что остальные были так же настроены. Ведь они еще дети… как и я.

Время в новом мире, казалось, шло совсем по-другому, а вокруг были люди. Много людей, хороших и подлых, самых разных — и не исключено, что кто-то окажется рядом в трудную минуту. Заменит только-только обретенную, но уже потерянную семью, нужда в которой останется.

Как я сам хотел заменить давящую тоску с помощью Хисуи сначала.

Я не смогу винить их, если они сделают это до того, как мы встретимся вновь.

И я улыбнулся чуть шире, осторожно отстраняя «брата» от себя и внимательно вглядываясь в его лицо. Эвклиф быстро утер рукавом увлажнившиеся глаза. Я растрепал его волосы, с интересом рассматривая новый образ друга. В отличие от меня он так и остался похожим на обычного деревенского пацана. Но это различие внешне никак не мешало тому, что было внутри.

Мы оба были ни рыбой, ни мясом в этом мире.

— Все в порядке, Стинг. Теперь все в порядке.

— Я искал тебя, — он говорил почти с укором, будто капризный ребенок, которого неожиданно оставили одного заботливые взрослые. Я все улыбался.

— Я тоже искал.

Повисло молчание.

— Совместными усилиями мы отлично справились, — Эвклиф неожиданно весело подмигнул мне, окончательно взяв себя в руки так же быстро, как и расчувствовался секундами до этого.

И широко улыбнулся. Я скучал по этому уверенному самодовольному оскалу. Привычно сделал шаг в сторону, прикрывая глаза, оказываясь аккурат на его тени.

Порадовались и хватит.

— Мы не справились, — остро сощурившись, в мгновение лишившись внешнего умиротворения, жестко ответил.

Стинг помрачнел, прекрасно понимая, о чем я. Улыбка его угасла быстро, но он и не думал винить меня в этом.

Нам обоим не давала покоя мысль об остальных. О Венди. Самая младшая, наиболее беззащитная, такая мягкая, исцеляющая, а не приносящая вред, еще не вошедшая в силу достаточно для того, чтобы использовать атакующие техники дракона, она больше всех нуждалась в защите, однако именно о ней я не слышал ни-че-го. Абсолютно. Даже королевские информаторы ни разу не принесли никаких вестей Томо Фиору. Венди будто исчезла в этом огромном мире.

Мало ли маленьких неприметных девочек на свете, что большими глазами провожают прохожих?

Кто знает, что с ними случается на пыльных дорогах по пути в никуда.

— Мы найдем их, — он ободряюще положил руку мне на плечо, широко улыбнувшись. Я кивнул, не сомневаясь в этом.

— Просто беспокоюсь.

В животе у нас обоих синхронно заурчало.

— У тебя есть еда?

— Четырехсотлетние сухари подойдут?

Я глупо вытаращился на него, полноценно офигев от такого предложения, и даже моя привычная постная мина треснула. В голове с ветерком пронеслись какие-то старые и далекие шутки о прошлогоднем хлебе, но Стинг их лихо переплюнул одной фразой, сказанной максимально будничным тоном. И только сейчас весь юмор ситуации дошел до меня.

Хотя, стоп. Подождите. Почему у него остались сухари?..

— Ты носил их с собой весь месяц просто так?

— Ну, да. Прикольно же, — я тихо рассмеялся, — для особого случая кулек оставил, как был, даже не трогал. Чай не помер и без них с голоду.

— И правда… прикольно. А я свои в первые дни потратил. Зато, — ухмыльнулся, — принцессу угостил тайком.

Стинг пиетета перед королевской семьей особо не испытывал. Он имел представление об иерархии в целом, спасибо Анне, и, вероятно, уже успел разузнать, кто правит страной в данный момент, однако в столице, как я понял, не был, а если и был — то величием не проникся.

— А откуда ты принцессу достал? Она же в замке с охраной сидеть должна. — будто я каждую неделю «достаю» откуда-нибудь новую принцессу, поинтересовался.

За болтовней и обсуждением собственных приключений в новом времени мы вышли на более освещенную улицу, где еще бродили редкие прохожие, возвращаясь с окончания фестиваля. На нас иногда оглядывались — мы оба замечали чужие взгляды. И лишь увереннее расправляли плечи, азартно переглядываясь — пусть думают, что хотят, пусть видят нас.

Мы здесь.

Быть может, однажды другие Убийцы Драконов их спросят так же, как я спрашивал сегодня на ярмарке. И они скажут, что с нами все хорошо. Скажут, где нас видели.

Наша семья разлучена, наши общие следы разбросаны по всему Фиору, но однажды они обязательно приведут в одно место. В место нашей встречи. Обязательно.

— Давай найдем, где остановиться, а договорим потом?

— Заметано. Пошли, — он схватил меня за руку, уверенно потянув куда-то в сторону, резко свернув с аллеи.

— Куда?

Оказалось, Стинг, так же следуя за слухами о Нацу, прибыл в город еще неделю назад, все это время оставаясь на месте. В первый же вечер, шатаясь по улицам, он удачно встретил какого-то одинокого старика, у которого явно уже от старости и скуки зудело в одном месте до приключений. Так что Стинг остановился у бесстрашного деда на ночлег взамен на помощь с небольшим огородом и в принципе на помощь «по хозяйству». От души помогая ему, Стинг, не увидевший в этом ничего такого, получил благодарность и разрешение оставаться, сколько потребуется. А так же важный совет: «если ты потерялся и не знаешь, куда идти — жди, и тебя обязательно найдут».

Мудрый старик ему попался. Его совет действительно помог нам найти друг друга, пусть и был более актуален для ребенка в лесу или в магазине, а не в целой стране.

— Эй, старик! — Эвклиф пинком распахнул дверь старого домика на окраине. Пахло чем-то вкусным и съедобным: какой-то сладкой выпечкой и чаем. Немного пахло пылью и чем-то старым, да и сам домик был явно давно построен. Резные ставни на окнах, покосившиеся створки, забавный цветной забор… наполовину сгнивший.

Старик оказался сухонький, низенький, да тоже такой древний, будто наши сухари. Он бодро выбежал встречать нас, видимо, с кухни, и замер, разглядывая сияющего улыбкой Стинга, что так и не отпустил мое запястье, протащив за руку по городу до самого дома.

— Вернулись, внучки! Что ж вы так поздно, загулялись небось совсем, о времени забыли? Вы проходите, проходите…

Я на автомате сбросил высокие ботинки, что смотрелись рядом с сандалиями Стинга и старой дедовской обувью в маленькой уютной прихожей крайне неуместно, и осторожно прошел следом за Эвклифом. Взглядом друг уже предупредил меня молчать, так что я никак не прокомментировал радушную встречу старика, впервые, вообще-то, меня видевшего.

Дед активно суетился на маленькой кухоньке, выставляя на столик столовые приборы еще на одну персону. Так естественно и непринужденно.

— Что же вы, внучки, голодные небось? — он тепло улыбнулся нам, растрепав обоим волосы, после чего каждого стукнул полотенцем, неизвестно откуда взяв его. — А ну живо мыть руки, охламоны! — беззлобно прикрикнул, добавив Стингу еще один профилактический шлепок полотенцем, когда тот полез в тарелку с печеньем.

— Да-да, сейчас, — Эвклиф быстро закивал и снова потащил меня за собой.

В этом безумно спешащем мире… не то, чтобы я был против иногда побыть на буксире.

— Что с ним? — сунув руки под струю воды из-под крана, тихим шепотом спросил я у друга за небольшой скрипучей дверцей в ванную комнату.

— Да ничего, — мрачно буркнул он, передавая мне хозяйственное мыло, — родные бросили на старости лет, ни вестей, ни письма, устроились где-то в… Эре. Старик нормальный, одиноко ему просто. Не возникай.

Я кивнул.

Это было немного дико и странно — но кто в этом мире нормальный, на самом-то деле? Я и раньше видал таких — отчаянных пенсионеров, готовых пригреть чужих детишек. Никогда не знал, как далеко простирается эта доброта — и как долго такие помнят потом об очередном «внучке».

— Внучки, где вы там? — как раз раздался бодрый голос, подгоняя нас обратно на кухню.

— Да, уже идем! — не менее бодро крикнул в ответ Стинг, будто не сверлил убийственным взглядом неповинный умывальник не так давно. Я первым вышел, не позволяя продолжать таскать себя, и осторожно устроился за маленьким столиком. В отличие от Эвклифа я уже почти не переживал на счет происходящего, поняв и приняв мотивы деда. Да, это отвратно, когда бросают родных. Стинг встречался с этим, возможно, впервые. Ему было намного тяжелее осознать подобное.

Было всего два стула, на которые бодрый дед усадил нас, каждому налив по чашке теплого чая и налив по тарелке какой-то похлебки. Я мрачно отметил, что вылил он все, на третью порцию не оставив, и ощутил себя… все-таки странно. Уже было набросившийся на еду Эвклиф замер, наблюдая за мной, я же кивнул на пустую кастрюлю. Он нахмурился, тоже начав замечать детали.

— Что же вы не едите, внучата? — пожурил нас старичок, после чего его взгляд остановился на мне. Я хорошо понял, что он умышленно не рассматривал меня пристально, но на одежде взгляд все-таки задержался. Непроизвольно. — Еда не по нраву?..

Чертовы дворцовые шмотки.

Я был бы не против променять их на свою старую льняную невнятного светлого цвета рубаху и раздолбанные сандалии прямо сейчас.

Стинг больно толкнул меня ногой под столом, взяв тарелку в руки начав активно ее опустошать:

— Брось, старик. Очень вкусно!

Я медленно поднес ложку ко рту и очень осторожно попробовал. Какой-то суп, самый обычный. Стинг еще раз пнул меня под столом и я так же активно уничтожил содержимое тарелки, больше не задумываясь о нем. Уткнувшись взглядом куда-то в стол и в посуду, спиной я все равно ощущал взгляд старика.

Мне показалось, что я почти разбил ему сердце. Я не понимал, чем. Стало как-то не по себе. Я осторожно опустил ложку. Все же, следовало не поддаваться эмоциям Стинга и более холодно — еще более холодно, чем обычно — обдумать ситуацию. Банально предложить налить третью тарелку. Кретины.

Но… Он, старик, все так же смотрел на меня, и я все-таки догадался, что от меня требуется.

— Спасибо, дедуль, — внутренне выиграв эту схватку с самим собой, выдавил.

Старик просиял.

— Другое дело, внучок! А то я уж, старый, забеспокоился, не заболел ли ты, или супец был таки плох, — он тепло улыбался. Искренне.

Если я и чувствовал стыд за свою жизнь, то сейчас, определенно, он был сильнее всего.

— Нет-нет, все в порядке, — слабо улыбнувшись, я чуть прищурился, подняв на него взгляд, после чего все-таки высказал опасения, — я просто подумал, что ты себе не оставил, — и мысленно скрестил пальцы, чтобы не оказалось, что ляпнул лишнего.

— Ну что ты, — старик покачал головой и беззаботно отмахнулся рукой от чего-то, — я уже поел, пока вас ждал, внучки, припозднились, загулялись, наверняка голодные были…

Завел шарманку по новой. Я переглянулся с Эвклифом. Как оказалось, оба мы прекрасно чувствовали чужую ложь. Полагаю, это свойство всех Убийц Драконов. Старик был искренен, да только… ничего он не поел.

Мы оба прекрасно понимали, что вторая порция была далеко не с расчетом на меня. Но он совсем не думал об этом. Он так легко принял факт моего существования и присутствия, что это… беспокоило.

Пока мы играли в гляделки, дед умолк.

— Райос*, — неожиданно позвал он, — где ж ты пропадал, окаянный…

Он смотрел на меня в упор. Он прошептал это так тихо и печально, что мне захотелось просить прощения за вину, которой на мне не было.

И я, честно, потерялся. Стинг в третий раз пнул меня под столом, да с такой силой, что я едва удержал лицо, чтобы не спалиться резко опустив взгляд в пол. Стиснув зубы, выдержал паузу и тихо ответил, вновь давясь словами:

— Я… загулялся, дед.

— Что же ты не писал мне, внучок? Ждал я от тебя хоть весточку, каждый день ждал, дорогой внучок, а ты и сам заглянул… хорошо, внучок, вот же хорошо, что ты заглянул…

— Райос путешествует, ну, со мной, — подал голос друг, выручая меня, — и не написать из тех краев никак было, уж прости, старик, буйные головы, — он тоже, под конец, не выдержав, уставившись в пол, низко склонившись.

Я ощущал себя подлым лжецом, но одновременно с этим, глубоко в душе… я был уверен, что поступаю правильно. И я все сильнее хотел посмотреть в глаза — нет, не старику — тем людям, весть от которых он так ждал.

— Да что же вы, — дед улыбнулся, утерев слезу, — я не сержусь совсем, беспокоюсь только, как вы там, небось забыли старика, на самом-то деле, а? Да оно и правильно, чего вам, юным, назад все оглядываться. Много повидали, внучки, в своих путешествиях?

— Д-да, — Эвклиф осторожно поднял взгляд, несмело отвечая, — мы были…

— На окраинах Фиора, в предгорьях, — ориентируясь в местной географии чуть лучше, назвал я наиболее приближенное к нашему бывшему дому место, достаточно уединенное, чтобы никто не смог проверить, были ли мы там на самом деле, даже если бы захотел, — мы там…

— Учились волшебству, — продолжил Стинг, когда я замялся. — Ну, знаешь, чтобы в гильдию вступить…

— В гильдию, значит, — дед пристально осмотрел нас, после чего благосклонно кивнул, совсем позабыв, что расстраивался и журил нас. — Это дело хорошее, вам, молодым, только в гильдию и дорога. А ты же, Райос, не жаловал гильдии? — неожиданно он пристально уставился на меня.

Я, и правда, не жаловал гильдии.

Но об этом никто, кроме тех, кто был во дворце, не знал.

В какой-то момент мне показалось, что дед обратился действительно ко мне, так он внимательно смотрел. Я сглотнул, оправдываясь:

— Волшебнику-одиночке сложно будет, а так мы вместе будем, не пропадем, а уж найти хорошее место, где остановиться — дело времени…

— Не спеши с этим, — строго покачал головой дед, перебивая мою оправдательную речь, глядя прямо в глаза.

Глаза у него были светло-карие, лучистые, с огоньком, и взгляд — совсем как у молодого, не то, что все остальное. И менялось выражение быстро. Острый взгляд, пронизывающий, а в следующий миг уже теплый-теплый, отеческий. И не знаю, какой вариант выбивал меня из колеи сильнее.

— Вот что, внучата, — старик вздохнул, положив руки нам на плечи. — Не спешите вы вступать, куда позовут — волшебник гильдию выбирает сердцем, и главное, чтобы сердце на месте было. Понимаете?

— Да, — мы оба кивнули, хотя, не думаю, что до конца понимали. Просто прониклись.

— Вот и славно. Хорошими вы волшебниками будете, Стинг… Райос. И что искали оба в своих предгорьях, не обманите ведь старика, искали вы что-то… и сейчас ищете… найдете все, если верить будете: есть, что искать. Ты, Райос, как найдешь, старика-то своего не забывай, проведай да доложи, что дело свое выполнил?

— Х-хорошо, — я не знал, что ответить еще, кроме как это.

— Эй! — Эвклиф неожиданно сбросил руку деда, возмущенно уставившись на него. — А чего это именно он найдет?

— Потому что он, — назидательно поднял старик палец, показав на меня, — уже одно нашел, и другое найдет. А ты, — он ткнул длинным узловатым пальцем прямо в грудь Стинга, — как сам сказал? Потерялся! А кто сам потерян, тот никогда и не найдет ничего, пока не отыщется.

— Не беспокойся, дед, — со смешком я толкнул под столом готового вспылить Эвклифа, чуть успокоив свои моральные терзания, — «ищущие да обрящут», — усмехнулся.

— Золотые слова! — гордо закивал старик, но мою теорию не подтвердил и не опроверг: вроде и узнал, откуда, а вроде и не понял. Вопрос религии остается открытым. — А теперь кыш, кыш! Я, как на кухне разберусь, спать вам постелю…

— Давай я помою, — тут же вызвался, оттесняя старика от плиты и закатывая рукава.

— Что ж ты, что ж ты, замараешься, — он попытался меня отогнать, но Стинг уверенно подхватил деда под руку.

— Пойдем-пойдем, заодно покажешь, где там у тебя потолок протекал, Райос у нас акробат, он на крышу и без лестницы взберется, все тебе починит, пока я полы протру.

— А мне-то чем заниматься будет, внучки?

— А ты отдыхай пока, дед, пока мы гостим — отдыхай…

Да уж.

Пока мы гостим, и правда, пусть отдохнет.

Самой необычной частью этой истории, наверное, был факт биографии старика. Когда он отправился на рынок на следующее утро, решив, что мы, умаявшись, будем спать до самого обеда — неплохо он вчера Стинга гонял, что тот под ночь убирается, нельзя, мол… В общем, брат тогда бодро вскочил, проснувшись первым, и на пару со мной полез заниматься не слишком правильным, но необходимым делом. Показал мне шкаф, где на верхней полке хранились альбомы. Старик уже показывал их ему, да только было кое-что, что никак не вязалось с причудами деда, и показывал он не все.

Несколько фотографий — старик да сыновья, трое. Да внуки — у старшего действительно дети были, напыщенные избалованные пацаны, что задирали нос, глядя в кадр. Какие-то безликие однотипные девушки рядом с сыновьями старика — явно их жены.

Фотографии были подписаны, некоторые — более серые, более старые, более добрые и живые — были сильно потрепаны, явно их доставали много чаще.

Мальчишки старшего сына, и правда, были смутно похожи на меня. Но, — мы со Стингом переглянулись, — едва ли сходство сохранится, сделай я привычный некогда хвостик и смени пижонские шмотки на свою обычную одежду.

У среднего сына была очаровательная дочка, правда, мелкая совсем, рыженькая, как и его жена, солнечная такая. «Атарашики», «преображение». Забавное имя.

У старика не было никакого внука с именем Райос.

Зато был младший сын. Тоже какой-то смутно похожий на меня — мне вообще с моими темными волосами и покерфейсом можно было сказаться кем угодно на этих серьезных черно-белых фотках — в основном взглядом да постным лицом как раз, темноволосый. Волосы у него были длинные, забранные в низкий хвост, и ему на последней фотографии, которую мы нашли, было едва ли пятнадцать.

А дальше — нигде не мелькнул.

Мы убрали все, как было, после чего вернулись на футоны, задумчиво глядя в потолок.

— Найдем его? — предположил после недолгого молчания Стинг.

— Искать нам больше некого, — буркнул в ответ.

— Да как же!..

Эвклиф вскочил, эмоционально воскликнув, и почти врезал мне, едва успевшему сесть. Я вздохнул.

— Сколько ему уже, Стинг? Ты видел даты? Он не сильно младше остальных сыновей, да только они уже давно сами отцы. Судя по тому, что фотографии давности минимум пятилетней, возможно, даже деды, просто новости до нашего старика уже не дошли.

— И пусть. Деда ведь нельзя оставлять одного.

— Тебе искать некого? — мрачно обрубил.

Стинг отвернулся, надувшись и подавившись следующими словами.

— Но, — он шмыгнул носом.

— Что-нибудь придумаем, — обреченно вздохнул.

Примечание к части

(оно живое) (я не очень)

в каноне роуг использовал имя райос какое-то время (примерно в 784 году, по воспоминаниям гажила), так как ему не нравилось значение "прохиндей"

штош, теперь наш друг тоже немного райос