Останься со мной... (гет)

Машина, которую вёл шофёр-менвит — совсем молодой парнишка, плавно скользила над идеально ровной поверхностью дороги, а мимо с умопомрачительной скоростью (так, что Лика не могла даже как следует рассмотреть их) проносились необычного вида здания — как высотные, так и одно- и двухэтажные, деревья, росшие по обочине, техника непонятного назначения. Лон-Гор сидел на переднем сиденье, рядом с шофёром, а тот время от времени посматривал в зеркало с явным любопытством, так как пассажирка внешне очень отличалась как от арзачек, так и от менвиток — и разрезом глаз, и чертами лица и, главное, цветом кожи. Неужели здесь ещё никто не знает и появлении беллиорки, подумала Лика и только было открыла рот, чтобы задать этот вопрос Лон-Гору, как тот, видимо, это почувствовав, резко обернулся и предостерегающе нахмурил брови — мол, все вопросы потом!

Машина вскоре свернула и Лика увидела, что они теперь едут по широкой аллее, с одной стороны которой стояли симпатичные коттеджи, утопающие в зелени деревьев и кустарников, усыпанных яркими цветами. Автомобиль (он, кстати, немного смахивал на земной, только не было колёс, и он парил над землёй) проехал ещё немного и остановился возле двухэтажного дома песочно-жёлтого цвета и Лон-Гор, выйдя, кивком приказал Лике последовать за ним, что та и сделала.

— Можешь быть свободен! — сказал он шофёру и тот, на прощание ещё раз окинув свою пассажирку взглядом, полным любопытства, развернул "автомобиль" и вскоре тот исчез в конце аллеи.

— Здесь я и живу, — произнёс Лон-Гор, открывая резную калиточку и пропуская вперёд гостью. — Слуг у меня, сразу предупреждаю, нет, лишь раз в неделю приходит работница, чтобы убраться, а готовлю я себе сам... Заходи, будь как дома!

— Ага, но не забывай, что ты в гостях... — пробормотала Лика себе под нос так, чтобы хозяин не слышал, входя во двор и поднимаясь по ступенькам. Лон-Гор поднёс к небольшой панели рядом с дверью серебристую пластинку, что-то негромко щёлкнуло, и дверь плавно отошла в сторону. Полковник подтолкнул невесть с чего заробевшую Лику в спину, вошёл следом и, устало вздохнув, опустился в стоявшее в прихожей кресло.

— Ты довольно сообразительна, — сказал он, потирая висок. — Молодец, что сразу поняла и не стала разговаривать при посторонних... Ты о чём-то хотела спросить, да?

— Неужели никто не знает о том, что к вам прилетела беллиорка? Ну, разве об этом не писали в газетах или не объявляли по телевидению... не знаю, как у вас ещё обмениваются информацией! — поинтересовалась Лика и полковник усмехнулся:

— Что, хочется всепланетной славы? Нет, моя девочка, о твоём прибытии не знает никто, кроме Верховного, его помощников и группы учёных. Правительство ещё не хочет сообщать о твоём прибытии. Хотя бы до тех пор, пока тебя не обследуют, а уж потом... Конечно, я не совсем понимаю, почему Гван-Ло принял такое решение, но это правильно — ты можешь не выдержать длительных поездок и частых встреч... тем более, что ещё слишком жива память о бесславном возвращении "Диавоны".

— Да, насчёт "Диавоны" я тоже хотела спросить! — вспомнила Лика. — Насколько я поняла, арзаки до сих пор рабы... Значит, Ильсору не удалось спасти свой народ?

Лон-Гор тяжело вздохнул и, поднявшись с кресла, направился в соседнюю комнату, поманив за собой Лику.

— Ты есть хочешь? — спросил он, когда они вошли в просторную и светлую столовую, уставленную гарнитуром бежевого цвета, и открыл холодильник. — Есть суп, котлеты с тофелем... Можно просто бутербродов сделать и попить с ними чаю... Так как?

— Если можно, то просто бутербродов, — попросила Лика, на которую внезапно навалилась усталость. — И расскажите мне, пожалуйста, что же произошло с Ильсором и Кау-Руком?

Лон-Гор резко обернулся и пристально посмотрел на свою гостью:

— Ты и в самом деле хочешь знать ВСЁ?

Лика кивнула.

— Что ж, тогда слушай...

...Вся эта затея с Усыпительной водой была заранее обречена на провал, но ликующие арзаки об этом тогда совсем не думали... Восторженные, они провозгласили Ильсора Другом народа и облачили его в голубую шёлковую мантию, расшитую золотыми звёздами, которую надевали лишь в особых случаях и вознесли хвалу своему вождю, который так и сиял от гордости и счастья. Сияли и были оттого невыразимо прекрасны его чёрные блестящие глаза, полностью оправдывая само имя — Ильсор, что означало "прекрасный". Арзаки внимали каждому слову Ильсора, его приказания выполнялись точно и беспрекословно. Первый приказ вождя был такой. Никто не знает, как долго будет действовать Усыпительная вода на менвитов. Вдруг они проснутся очень скоро? Земляне спали по нескольку месяцев и просыпались подобно ничего не ведающим младенцам, а менвиты могли проснуться уже через несколько часов и, как ни в чём не бывало, приняться за свои дела. Поэтому Ильсор распорядился немедленно перенести спящих Избранников на "Диавону", погрузив их в криокамеры. К утру все менвиты, что были в состоянии волшебного сна, уже находились в криоотсеках, сон в которых мог продолжаться десятки лет.

После праздника, устроенного Страшилой в честь гостей с Рамерии, "Диавона" поднялась в небо и, ведомая звёздным штурманом Кау-Руком, взяла обратный курс, неся, как думали арзаки, спасение их народу... а вышло всё наоборот.

— Постойте, так вас тоже не усыпили? — не выдержав, воскликнула Лика. — Просто я читала о том, что всех менвитов... Иначе откуда бы вы могли знать всё это?

— Меня... тоже тогда усыпили, — неохотно признался Лон-Гор, отводя взгляд. — Понимаешь, я всегда нейтрально относился к тому, что арзаков сделали рабами, не переходя ни на сторону побеждённых, ни на сторону победителей... за что и поплатился в итоге. Уже на Беллиоре я начал понемногу понимать, каково это — лишиться своего мнения и своих убеждений и, главное, свободы. Понимание это пришло, когда я вблизи наблюдал, как мои соотечественники издеваются над арзаками, заставляя их проделывать всё, что только приходило им в головы... Великое Небо, каким мерзостям я порой бывал свидетелем! Один лишь Кау-Рук по-человечески относился к этим несчастным и лишь он осмеливался возражать нашему командиру, а я продолжал держаться в стороне, не решаясь признаться даже самому себе в том, что... Эх, да что теперь говорить!

Лика осторожно дотронулась до его руки и чуть сжала её.

— Но вы же в итоге всё поняли, не так ли? — тихо спросила она. — Значит, вы не такой плохой человек...

— Возможно... Но я так и не осмелился встать на сторону арзаков, и в итоге был усыплён вместе с прочими менвитами.

— Но вы же всё помните... И знаете! Как же так, ведь Усыпительная вода должна была стереть память...

— Видишь ли, моя девочка, мы, рамерийцы, живём около трёхсот лет. В процессе эволюции и благодаря особому излучению родного светила наш метаболизм работает совсем иначе и отличается от вашего тем, что он несколько замедлен. Это позволяет нам и жить дольше, и вполне успешно противостоять многим отрицательным воздействиям извне... В том числе и отравлениям. Но это я так, к слову. Ты ведь знаешь, что Гудвиния — страна, полная необъяснимых чудес?

— Да...

— Я думаю, что она отличается и от прочих стран на Беллиоре, потому что, пока мы облетали вашу планету, то более нигде не видели ничего подобного. Возможно, то место, где она находится, исполнено неведомой силы и это способствовало тому, что там появилась и Усыпительная вода, и изумруды, что добывали в этой стране, лишали гипнотической силы нас, Избранников, чем и воспользовались арзаки. Однако... стоило "Диавоне" покинуть Гудвинию, как всё это воздействие прекратилось.

— Не хотите ли вы сказать, что... — медленно произнесла Лика, начиная понимать, к чему клонит Лон-Гор.

— Именно. Думаю, если бы Ильсор задержался на Беллиоре хотя бы полгода, не погружая менвитов в анабиоз, то, возможно, Усыпительная вода подействовала на нас так, как и задумывалось, в полную силу, напрочь стерев память... даже несмотря на особенности наших организмов, но он, окрылённый лёгким успехом, поспешил обратно и в итоге проиграл!

— Что же случилось?

— Обычное разгильдяйство и беспечность, — махнул рукой Лон-Гор и сделал глоток чая, который уже успел основательно остыть. — Когда арзаки укладывали своих бывших господ в криоотсеки, то впопыхах забыли включить несколько криокамер... в том числе и ту, где лежал я.

...Полные радости от того, что они несут свободу своему порабощённому народу, арзаки даже не заглядывали в криоотсеки... а надо было бы, потому что несколько менвитов вскоре пришли в себя. Какое-то время Усыпительная вода, уже лишённая сил оттого, что "Диавона" покинула Беллиору, ещё действовала на них подобно дурману, который только туманит мысли и лишает сил, но никак не памяти... но вскоре они пришли в себя и начали действовать. Изловив одного арзака, которому всё-таки пришло в голову проверить, всё ли в порядке в криоотсеках, они заставили его выложить всё...

— Гипнозом? Они загипнотизировали его, да? — с надеждой спросила Лика, понимая, впрочем, что она сейчас услышит. И не ошиблась.

— Нет, моя девочка. Когда я тоже пришёл в себя и поспешил вмешаться, то спасать было уже некого... Обозлённые солдаты превратили несчастного в кровавое месиво, после того, как выведали у него всё то, что им было нужно...

— И вы не спасли его?!

— Говорю же, там уже нечего было спасать — они переломали ему все кости, отбили все внутренние органы... Даже если бы бедолага и выжил каким-то чудом, то остался бы калекой! Потом меня заставили разбудить всех остальных...

— И вы подчинились? — с упрёком спросила Лика.

— Пришлось, — коротко бросил Лон-Гор, не вдаваясь в подробности. — Через несколько дней все разбуженные пришли в себя и начали действовать. Арзаки были так беспечны, что даже не стали закрывать отсеки, где хранилось оружие... и спустя пару часов всё было кончено. Конечно, они, застигнутые врасплох и всё ещё не верящие в то, что все их мечты рушатся, пытались сопротивляться, надеясь, что сила беллиорских изумрудов поможет им, но всё было бесполезно.

... Разъярённые Избранники дали волю своим самым низменным инстинктам. Пытки и избиения беспомощных рабов длились несколько суток, по коридорам корабля в лужах крови валялись изуродованные тела убитых, стонали раненые, не получая никакой помощи, но, в конце концов, Баан-Ну, пресытившись местью, отдал приказ прекратить бесчинства — мол, предатели должны предстать пред лицом великого Гван-Ло и понести заслуженное наказание... так что все те арзаки, кто остался в живых после бойни на корабле, были силой погружены в анабиоз.

Кау-Рука, после того, как была отправлена гравиограмма самому Верховному и получен ответ, волею Гван-Ло лишили звания и наград, а по возвращении пытали, судили и, признав виновным в измене самой идее Избранности менвитов и заветам Гван-Ло, отправили в Мёртвую пустыню, где приковали к камню и оставили одного перед лицом неминуемой смерти. Арзаков — бунтовщиков, предварительно стерев им память, разослали по шахтам, где добывали радиоактивную руду и куда отправляли всех неугодных правительству (иной раз даже менвитов), а оттуда ещё никто не возвращался живым, не то чтобы просто здоровым... Да оттуда вообще никто не возвращался!

Но хуже всех пришлось Ильсору... Баан-Ну, не желавший расставаться с самым исполнительным и сообразительным слугой, к услугам которого слишком привык, пошёл на крайние меры. После того, как со всеми бунтовщиками разделались, он с издёвкой сообщил ему обо всём и, в полной мере насладившись горем и отчаянием вождя арзаков, применил к Ильсору самое страшное... а именно глубинный гипноз — недавнее открытие Института изучения гипноза. Он, не лишая человека навыков и умений, начисто уничтожает его личность, причём безвозвратно. Теперь это была просто живая, мыслящая, но не чувствующая и послушная приказам своего господина, кукла.

Изумруды же, как было вполне ожидаемо, покинув пределы Гудвинии, тоже потеряли свою силу и превратились в самые обычные драгоценные камни, а львиная доля их, естественно, досталась Гван-Ло.

В общем, на Рамерии так ничего и не изменилось — как арзаки были рабами, так рабами и остались, а немногие менвиты, всё ещё относившиеся с сочувствием к этому несчастному народу, предпочитали помалкивать и не высказывать своё негодование.

— Но ведь Волков написал... — начала было Лика, и умолкла, так как только сейчас до неё дошло, что в книге не было ни малейшего намёка на то, что Ильсору и другим арзакам удалось осуществить всё, ими задуманное. Да, они улетели домой, а дальше... как там было написано? "Может, когда-нибудь оставленный Ильсором передатчик оживёт и примет привет с далёкой Рамерии. Может быть..." Вот именно — может быть! И то, что представляется возможным в детской сказке, не всегда сбывается в реальной жизни.

— И вы ничего не сделали! — внезапно обвиняюще вырвалось у неё. — Почему? Ведь вы же полковник и к вам должны были прислушаться. Придумали бы, что арзаки были околдованы землянами... то есть беллиорцами и поэтому не могли отвечать за свои действия!

— Думаешь, я не пытался? — устало спросил Лон-Гор. — Да, я предложил суду именно такую версию... но к арзакам, в том числе и к Ильсору был применён гипноз, а под ним особо не соврёшь. К тому же, даже если бы восставшим и удалось лишить нас памяти, то посадить корабль где-нибудь в пустыне, как ими задумывалось, всё равно не получилось бы.

— Почему?

— Милая моя, мы летели на Беллиору целых семнадцать лет... и обратно столько же, не считая того времени, что корабль провёл на самой планете. Неужели ты думаешь, что всё это время технологии на Рамерии остались в том же виде, что и при нашем отлёте? Потом мне рассказали, что возвращающуюся "Диавону" засекли ещё тогда, когда она только подлетала к пределам родной планетарной системы, так что сама понимаешь... Могу сказать в своё оправдание, что с тех пор я пытаюсь помогать арзакам настолько, настолько это вообще возможно, не привлекая к себе лишнего внимания. Как-то даже спас совсем молоденькую девушку, которая в отчаянии бросилась под мою машину...

— Ой, бедняжка... Она хоть живая?!

— Всё обошлось, хвала Великому Небу. Девочка сбежала от своего хозяина, который всячески издевался над ней, заставляя принимать участие в пьяных оргиях, — Лон-Гор встал и принялся собирать посуду. — Гелли оказалась очень милой, но совсем запуганной. Я смог договориться с её хозяином и, когда он передал мне все документы на неё, пристроил в Медицинский центр, где она и сейчас работает...

— Это хорошо, — Лика вздохнула и внезапно подумала о том, как сейчас на Земле её ищут родные и друзья... Ей бы кто помог вернуться домой!

— Так, а теперь пошли, я покажу тебе комнату, где ты пока будешь жить! — Лон-Гор, словно почувствовав грусть, охватившую Лику, приобнял её за плечи и, открыв дверь из серого матового стекла, что находилась справа от входа в кухню, улыбаясь, произнёс:

— Теперь это твои апартаменты, Ли-Ка. Располагайся, а завтра прогуляемся с тобой по магазинам...

— Зачем? — рассеянно спросила та, с любопытством осматривая небольшую, но светлую комнату, где ей теперь предстояло жить.

— Как зачем? Тебе же нужна одежда, нижнее бельё... зубная щётка, наконец! Так, сейчас иди в ванную, а я пока подберу тебе что-нибудь из своей одежды... на время, естественно!

Лика, положив сумочку и куртку на кресло и узнав, где находится ванная, с радостью поспешила туда, чтобы наконец-то вымыться как следует, а то ещё немного — и грязь можно наждаком соскребать!

Она, намылив голову, с наслаждением вытянулась в на редкость просторной ванне, полной тёплой воды и потихоньку начала клевать носом, но негромкий стук в дверь заставил вскинуться:

— А? Что?

— Ничего, это я... Войти можно?

Лика оглядела себя: по плечи в ванне, покрытая пушистой ароматной пеной... Ну, всё вполне прилично и ничего не видно!

— Входите! — крикнула она. Дверь открылась, и на пороге появился Лон-Гор, который держал в руках стопку одежды и большое полотенце.

— Вот, это тебе, — сказал он, вешая полотенце на крючок и кладя одежду на небольшую тумбочку. — Тут футболка, бриджи... и в упаковке бельё. Женское, ни разу не распакованное, не бойся. Просто, пока Гелли жила тут, я тоже покупал ей некоторые вещи, а когда она уехала, то кое-что забыла…

— Вы, как я посмотрю, просто какой-то рыцарь и спаситель прекрасных дам! — не удержавшись, съязвила Лика, обманувшаяся в своих самых лучших ожиданиях. Да, вот думала, что она одна такая, спасённая благородным инопланетным героем от инопланетных же негодяев... а тут у него, оказывается, просто промежуточная остановка на дороге от станции "Жалкое рабство" до станции "Вполне пристойная жизнь".

— Не язви, а то от твоей вредности закипит вода и сваришься вкрутую! — спокойно сказал Лон-Гор. — Как помоешься, выходи, мне надо с тобой поговорить. Жду тебя в гостиной.

Лика, ещё немного понежившись в ванне, смыла с себя мыльную пену и, вытершись и одевшись (надо же, футболка и бриджи пришлись ей впору), вышла из ванной и прошла в гостиную, которая просто поражала своими размерами, но была обставлена крайне скромно — несколько простых, но удобных кресел, журнальный столик рядом, шкаф, полный книг, большой плоский экран на стене, диван. На диване, откинувшись на его спинку, сидел Лон-Гор и, держа в руках планшет, водил по нему кончиками пальцев.

— Уже? — приподнял он брови, увидев Лику с полотенцем на голове. — Почему тапочки не надела? Вредно с босыми ногами ходить!

— А... где они?

— У дверей ванной стоят. Ладно, потом наденешь, а пока садись, я тебе объясню всё, что нужно.

Лика, поправив футболку, уселась на краешке дивана и чинно сложила ручки на коленях — ни дать, ни взять скромная, благовоспитанная девица.

— Итак... — Лон-Гор отложил планшет в сторону и, улыбаясь, посмотрел на неё. — Несколько дней ты будешь пока отдыхать, а потом мы вместе поедем в Медицинский центр, где я работаю, чтобы заняться изучением твоего организма...

— Ой...

— Не бойся, это не больно. Вскрывать я тебя не стану, а остальные процедуры не так уж и страшны. Кстати, там познакомишься с Гелли, она работает под моим руководством.

— Понятно... — Лика вдруг ощутила нечто вроде ревности к этой, пока ещё незнакомой ей Гелли. — Ещё что-то?

— Да. Встаю я в половине шестого, так что привыкай вставать рано, будешь вместе со мной заниматься гимнастикой. Кстати, ты вообще спортом занимаешься?

— Когда как... Я, конечно, хожу в спортзал, но иногда ленюсь и пропускаю занятия, — смутилась Лика. — Просто я работаю и...

— Работаешь? И где, если не секрет?

— В школе, преподаю иностранный язык. И зарплату получаю... Она, правда, небольшая, но я ещё занимаюсь репетиторством, так что мне хватает... А что, вас это удивляет?

— Почему же? У нас некоторые женщины тоже работают в государственных учреждениях, — пояснил полковник. — Правда, они не занимают руководящих должностей, это прерогатива только мужчин...

— А что ещё делают женщины?

— В основном занимаются домашним хозяйством, — пожал плечами Лон-Гор. — Также управляют магазинами одежды, косметики, салонами красоты — словом, тем, чем не станет заниматься ни один уважающий себя менвит — мужчина... А у вас не так?

— У нас женщины даже управляют государствами! — с гордостью сказала Лика. — Вот, например, у нас в России...

— В России?

— Да, так называется страна, в которой я живу. У нас в России было даже несколько правительниц — Софья Алексеевна, Екатерина Первая, Анна Иоанновна, Анна Леопольдовна, Елизавета Петровна и Екатерина Вторая Великая! Последняя вообще была немкой, но очень любила Россию!

— Немкой? А что это такое?

— У нас на Земле множество стран и национальностей — не то, что у вас, на Рамерии. Есть французы, немцы, англичане, японцы, итальянцы... Но это долго можно перечислять. В общем, у нас женщины тоже занимают высокие должности и ничего, всё нормально...

— Это всё очень интересно, но давай, ты мне расскажешь историю твоей страны как-нибудь в другой раз, хорошо? — улыбаясь, сказал Лон-Гор, видя, что Лика воодушевилась и готова рассказывать снова и снова, не прерываясь даже на еду и сон. — Теперь о некоторых правилах, которые тебе нужно знать, пока будешь жить со мной под одной крышей. Первое: не входить без разрешения в мою комнату и ничего там не трогать. У меня свой, привычный только мне, порядок и я очень не люблю, когда его кто-нибудь нарушает... даже если это очаровательная гостья с другой планеты! Второе: каждое утро, не отлынивая, будешь заниматься вместе со мной зарядкой... И не вздумай прикинуться больной, всё равно не поверю. Как-никак я врач и без труда смогу распознать, когда человек действительно болен, а когда он только прикидывается. Третье: убирать самой в своей комнате. Слуг, как я уже сказал, у меня нет, а работница только пылесосит, моет полы и вытирает пол. На замену постельного белья и уборку разбросанных вещей её обязанности не распространяются, а порядок должен быть во всём, поняла? Четвёртое: ты будешь сама за собой мыть посуду. Руками, так как посудомоечной машины у меня нет, да она мне и не нужна. Пятое: готовим по очереди. Думаю, наши продукты для тебя вполне съедобны, так как там, на Беллиоре, я спокойно ел фрукты, овощи и рыбу и ничего, всё нормально. А теперь можешь идти в свою комнату и немного отдохнуть.

Лон-Гор, давая понять, что разговор закончен, снова уткнулся в планшет, а Лика медленно поплелась прочь. У дверей в ванную она увидела тапочки, машинально сунула в них ноги и, войдя в комнату, что ей любезно предоставил хозяин дома, плюхнулась на мягкую, застланную пушистым покрывалом, кровать. Да, всё было немного не так, как она ожидала... А впрочем, чего она, собственно говоря, ожидала-то? Что Лон-Гор, приведя беллиорку к себе домой, сорвёт с неё немногочисленные одёжки, и они прямо там, в прихожей, займутся диким и разнузданным сексом? Нет, милая, это тебе не фики, написанные авторами с безудержной фантазией, а реальность... причём не самая приглядная!

Лика, вытянувшись на постели, сунула под голову одну из подушек, лежавших вдоль стены, а ещё одну, на которой был вышит какой-то забавный зверёк, принялась рассматривать, водя кончиками пальцев по ровным стежкам. Вышивка была явно ручная, и тут же вспомнилось, что здесь какое-то время жила неизвестная ей Гелли, которую Лон-Гор спас от злого хозяина... Не иначе, это она и вышила — в знак благодарности за своё спасение и кто знает, КАК именно она ещё благодарила его! Лика, плотно сжав губы, со злостью запустила ни в чём не повинную подушку в угол комнаты и, повернувшись лицом к стене, закрыла глаза.