Сильванские луны. Часть третья: Огнептица (гет)

Лексий очнулся, не имея ни малейшего понятия, где он и как сюда попал.

Когда он пришёл в себя, над ним был низкий деревянный потолок, а он сам лежал на спине, укрытый чем-то вроде тёплого тяжёлого одеяла, и чувствовал себя страшно разбитым. Всё тело ломило, как — он сказал бы, «как после хорошей драки», но, если честно, Лексий не припоминал за собой ни одной драки, которая была бы настолько хороша. Ну, ладно, тогда как после тренировки с Элиасом, после них он вообще разогнуться не мог...

Память вдруг вернулась, как бумеранг, который зазевавшйся метатель поймал лицом. Точно. Элиас... школа волшебства... параллельный мир с королями, войнами и волшебством. Спасибо хоть без говорящих единорогов. Уф. А как хорошо всё начиналось.

Но где же он всё-таки? На дно замёрзшего озера что-то не похоже.

Преодолевая тошноту, подступающую к горлу от слабости, Лексий заставил себя сесть. Закрыл глаза, пережидая приступ головокружения...

— ... Лексий? Лексий!

Ох, боги. Он тысячу лет не слышал этого голоса, от волнения звенящего, как детский.

Лексий не успел и глазом моргнуть, как Тарни оказался у него на постели и порывисто его обнял. Рёбра тут же отозвались новой болью, Лексий стиснул зубы, сдерживая невольный стон; опомнившись, Танирэ тут же отстранился и, подогнув одну ногу, боком сел на край кровати.

— Ох, извини, — смущённо сказал он. — Я не хотел сделать тебе больно. Тебе... здорово досталось, ты прямо на са́мом пороге стоял. Всё опасное я вылечил, но все эти ушибы — уж не обессудь...

Тяжёлая голова Лексия соображала крайне неохотно, но до него всё же дошло: человек, спасший тебе жизнь в обмен на часть своей, просит прощения за то, что не избавил тебя от пары синяков. Про́пасть, какое же этот мир всё-таки чудно́е место...

— Айду и её дурной брат! Ты что, всерьёз перед ним оправдываешься?!

Элиас стоял у дверей, скрестив руки на груди с таким видом, словно видал весь этот старый прогнивший мир в гробу. Должно быть, Лексий немного бредил, потому что он вдруг понял, что рад видеть даже это его лицо.

— Благодари маленького праведника за то, что ему не терпится умереть поскорее! — с отвращением выплюнул Элиас. — Лично я вот точно не стал бы тратить силы на починку изменника вроде тебя!

Он порывисто развернулся и вышел, хлопнув дверью, пусть и не слишком громко.

Лексий подавил рвущийся из груди вздох. Что ж, почему он не удивлён?..

Тарни проводил Элиаса долгим взглядом и тихо улыбнулся чему-то.

— Не слушай его, — посоветовал он. — С тех пор, как тебя привезли, он места себе не находил, — он легонько провёл ладонью по тому, что служило Лексию одеялом. — И плащ, кстати, тоже его...

Жеребёнок тряхнул головой и пристально вгляделся Лексию в лицо.

— Как ты? Я точно ничего не проглядел? У тебя нигде не болит особенно сильно? — он потрогал его лоб; в прикосновении тёплой узкой руки было что угодно, но только не деловитая отстранённость врача. — Всё ещё горячий... Ничего, если жар не спадёт к утру, там разберёмся...

Лексий просто молча слушал, а потом сказал:

— Спасибо.

Тарни улыбнулся ему, чуть сощурив глаза. Его пушистые волосы ореолом золотились в свете очага, согревающего полутёмную комнату.

— Перестань, — мягко сказал он. — Не мог же я просто сидеть и смотреть, как ты умираешь.

— Лексий!..

Чуть ли не настежь распахнув дверь, Ларс прямо с порога шагнул к кровати и обнял его, бережно, но горячо. Вернувшийся с холода, он и сам был холодным; Элиас, молча вошедший следом, так и остался стоять поодаль, всем своим видом показывая, что он в этой нежной сцене не участвует.

— Слава богам! — облегчённо вздохнул Ларс. — С возвращением... — он невесело усмехнулся, — во всех смыслах. Честное слово, я из-за тебя чуть не поседел!

— Что ты вообще там забыл?! — Айду, можно подумать, этот вопрос сейчас был самым важным. — Чем у вас тут вообще думают, если посылают магов партизанить? Бран бы сказал всем пару ласковых...

Ларс улыбнулся.

— Я сам попросился. А что ещё мне было делать? Сложа руки, ждать, пока эти ребята спокойно погуляют по лесу и будут готовы надавать нам пинков? Ну уж нет, спасибо! О ратных подвигах я, положим, никогда не мечтал, но раз уж мы воюем, то я намерен участвовать.

— Да как скажешь, — устало вздохнул Лексий, — ничего не имею против. Ребята, а где мы?

— В месте, откуда сейчас комндуют сильванской армией, — Ларс вдруг помрачнел. — Ах да... Лексий, его величество Клавдий хочет тебя видеть.

Ох, чёрт.

Лексий закрыл глаза. Он слишком хорошо представлял себе, какого рода будет встреча. Едва ли Клавдий распахнёт блудному подданному отеческие объятия...

Ларс сжал губы.

— Я понимаю, чем ты рискуешь, — сказал он, — но не привези я тебя сюда, ты бы не выжил. Моих талантов к врачеванию точно не хватило бы, чтобы тебе помочь.

Лексий провёл рукой по лицу. Голова болела какой-то гулкой, пустой изнутри болью.

— Ты спас меня, — напомнил он. — Я этого не забуду. И не смей просить у меня прощения.

Он глубоко вдохнул, пытаясь собраться с мыслями.

— Когда Клавдий ждёт меня к себе?

— Завтра к полудню, — сказал Тарни. — Он повелел было доставить тебя, как только ты очнёшься, но я сделал непреклонное лицо и объявил, что они себе там как хотят, а я не позволю трогать больного до утра. И знаешь что? Он послушался! Наверняка из-за одной только оторопи, но!.. — он вполголоса рассмеялся. — Айду, дома бы точно не поверили...

Ещё бы.

— И сбежать мне не удастся, да?.. — рассеянно проговорил Лексий, размышляя вслух. Встреча с его царским величеством не привлекала. Вообще. Если честно, будь один непутёвый маг сейчас в более тесном контакте с реальностью, перспектива повергла бы его в ужас. Ух, вспомнить бы, что там по сильванскому законодательству полагается за государственную измену...

Тарни и Ларс обменялись странными взглядами.

— Если у тебя есть причины считать, что это единственный выход, — наконец сказал Ларс, — то, чисто теоретически, может быть...

Лексий посмотрел на них, сначала на одного, потом на другого.

— Я здесь под вашу ответственность, так? — догадался он. — Но вы, конечно, не хотите, чтобы Клавдий меня казнил, поэтому не станете меня останавливать, если я попытаюсь улизнуть... — он шумно выдохнул. — Ох, про́пасть. Не бойтесь, никуда я не денусь. Я не такой подлец и трус, чтобы подставлять ваши головы под удар вместо своей...

— Ещё бы ты попробовал! — едко фыркнул Элиас. — Айду, парни, неужели вы с ним заодно? Чего вы так с ним носитесь? Он предатель!

— Помолчи, — негромко велел Ларс, и, странное дело, Элиас подчинился.

Халогаланд вздохнул и сжал пальцами переносицу.

— Послушай, Лексий, — сказал он, — я не буду спрашивать тебя о том, что ты забыл там, в лесу, и о том, где ты пропадал всё это время... Это твоё дело. За других говорить не имею права, но я всё ещё считаю нас друзьями, поэтому мне хватит твоего честного слова. Обещаю поверить в то, что ты скажешь. Серьёзно, даже мысли читать не буду. Слово волшебника. Просто ответь: ты желаешь Сильване зла?

Лексий не отвёл взгляда. Даже не моргнул.

— Нет, — сказал он без колебаний, и это была чистая правда. Ларс мог бы заглянуть к нему в голову — хотя бы тут скрывать Лексию было нечего.

Но Халогаланд сдержал обещание просто взять и поверить.

— Вот и славно, — улыбнулся он. — В таком случае, добро пожаловать домой.

Лексий вдруг почувствовал, что у него даже нет сил ответить ему улыбкой. Он тяжело вздохнул, закрыл глаза и откинулся на подушку.

— Всё, хватит, — сказал Тарни. — Дайте ему отдохнуть. Обо всём остальном завтра договорите.

Погружаясь в тяжёлый сон, чёрный, как озёрная вода, Лексий успел подумать о чём-то ужасно важном, но уже не сумел ухватить, о чём.

Когда он проснулся снова, в безлюдную комнату заглядывало серое утро. Голова оставалась всё такой же тяжёлой, но хотя бы болеть перестала. Заставить себя подняться было настоящим подвигом. Он сел, спустил ноги с кровати, провёл рукой по встрёпанным волосам... Ну же, маг его величества царя славной и доблестной Сильваны, возьми себя в руки! И причешись, что ли. Правда, зеркала в доме, кажется, нет — только кровать, стол да лавки...

Почему-то Лексий заранее знал, чью упрямую спину он увидит, выйдя на крыльцо. Услышал случайно, наверное.

— Спасибо, — коротко сказал он, протягивая Элиасу его плащ.

Волшебник взял его, не глядя. Благодарность, кажется, и вовсе пропустил мимо ушей.

— Я здесь только затем, чтобы проследить, что ты не попытаешься дать дёру, — сообщил он.

— Само собой, — устало согласился Лексий и отвернулся, чтобы уйти. В конце концов, нужно было выяснить, куда именно ему до́лжно явиться к полудню...

Стояла неприятная, гниловатая оттепель. Гнетуще низкое небо спрятали тучи; отвратительный ветерок, которым тянуло между бревенчатых домов, был не тёплым и не холодным. Как раз идеальный день для того, чтобы откатиться на два года назад, в те далёкие дни, когда Бран забавлялся, глядя на своих нелепых учеников, не способных находиться друг другом в одной комнате... Так смешно. Лексий в последнюю очередь ждал, что ему будет жаль, но если Элиас так хочет... Что ж, пожалуйста. Поступайте как знаете, господин бастард.

— Ки-Рин!

Лексий оглянулся.

— Ты что, собираешься явиться к его величеству в таком виде? — язвительно осведомился Элиас. — Ты вообще себя видел? В гроб и то краше кладут.

Как всё-таки хорошо, что Бран научил их контролировать свой гнев.

— Ну спасибо, — фыркнул Лексий без особого чувства. Да отвяжись уже, честное слово, и без тебя тошно...

— Тебе надо поесть.

Лексий, который уже двинулся было прочь, замер на середине шага.

Это было как в тот день в библиотеке. Когда их было только трое — два ки-Рина и Скриптор Каллиопейский, — и Лексий впервые в жизни услышал, что этот парень умеет разговаривать как человек.

— Я серьёзно, — сказал Элиас. — Пойдём завтракать.

Лексий улыбнулся.

— Ну раз уж ты приглашаешь...

По пути им не попалось ни души, хотя где-то поодаль ржали лошади. Местечко смахивало на обычную деревню, только вот её жители куда-то делись. То ли поспешили подобру-поздорову убраться с дороги у войны, то ли получили приказ освободить жильё для армии... Один из домов, из трубы которого многообещающе валил густой дым, оказался чем-то вроде столовой. Длинные столы пустовали — похоже, время завтрака уже закончилось, а до обеда было далеко. Человек над большущим котлом посмотрел на припоздавших гостей с неодобрением, но они всё же получили по тарелке степнячки с мясом — к своей гордости, Лексий давно уже, забывшись, по старой памяти не называл её гречкой...

Удивительно, до сего дня он и не знал, что горячая еда может действовать как самый настоящий эликсир жизни. После третьей ложки Лексий наконец перестал чувствовать себя утопленником. Даже аудиенция у Клавдия и та на минутку перестала слишком его тревожить.

Какое-то время они ели молча, а потом Элиас отложил ложку.

— Послушай, — сказал он, не глядя на Лексия, — мне как-то даже странно говорить такое, но, чтобы ты знал, смотреть на твою казнь не доставит мне никакой радости. Так что ты уж постарайся как-нибудь отовраться, ладно? Вообще-то мне всё равно, но нас и так мало осталось. Те, кого учил не Бран — это уже совсем не то.

Ого! Лексий воззрился на братца, пытаясь понять, точно ли он сегодня уже проснулся. Из уст второго ки-Рина эти слова звучали почти как признание в любви. Интересно, он это всерьёз? О том, что смерть родственничка и вроде как изменника будет ему не в ра-...

Радость. Лексия словно ударили по затылку. Он вспомнил, о чём успел подумать ночью, прежде чем уснул.

— Рад!.. — выдохнул он вслух.

— Что? — Элиас непонимающе нахмурился. — Стой... этот твой здоровяк-оттиец? Он-то тут причём?

Конечно, он, кто же ещё! Не я же рад твоим внезапным тёплым чувствам! Какое мне до них дело, когда Рад там-...

— Господи! — в ужасе сказал Лексий в пустоту. — Он ведь даже не знает, что я не погиб!..

— И что с того? — холодно заметил Элиас. — Переживёт.

Лексию захотелось застонать.

— Ты не понимаешь!..

Братец зло фыркнул.

— Да куда уж мне!.. — но Лексий его толком не слышал.

— Мне нужно дать ему знать, — сказал он.

— Не советую.

Лексий почувствовал себя так, словно разбежался, чтобы выбить дверь плечом, и в этот самый момент её открыли изнутри — потому что Элиас произнёс это совершенно спокойно. Не запрет, не угроза — именно что совет, и только. Хочешь — слушай, хочешь — нет, хозяин барин.

— Это ещё почему? — растерянно осведомился он.

Элиас вздохнул, как учитель, которому приходится разжёвывать тупоголовым школьникам самые простые вещи.

— Даже если Клавдий почему-нибудь простит тебе выходку с исчезновением, я почти совершенно уверен, что за тобой станут присматривать. По крайней мере, какое-то время. Не слишком разумно будет вести себя... подозрительно. Если вероятный изменник начнёт переписку с вражеским командиром, пусть и не ахти каким, это любого заставит насторожиться, как считаешь?

Про́пасть, Лексий. Дурак, а не волшебник, теперь уже однозначно.

— Ты прав, — устало сказал он. — Айду, я и не подумал.

Элиас равнодушно дёрнул плечом.

— А стоило бы хоть иногда! Ты уже большой мальчик, пора учиться работать головой, пока она у тебя ещё есть. Так что, ты наконец готов? Я понимаю, опоздание у Ринов не считается за грех, но мне нужно доставить тебя его величеству, пока тебя не сочли беглецом, а нас — твоими пособниками. Честное слово, у нас с парнями и без тебя хватает забот.

Ветер, встретивший их за дверью, определённо стал холодней. Лексий закрыл глаза, прислушался и понял, что эта зима будет суровой.

Их путь лежал через более оживлённую часть деревни, превращённой в военный лагерь. Погружённый в свои мысли, Лексий рассеянно скользил взглядом по встреченным лошадям и людям в одинаковых плащах — наверное, форменных... У Элиаса был такой же, он почему-то нёс его под мышкой.

— Оденься, — машинально сказал Лексий, — на тебя смотреть холодно.

Мама всегда так говорила, когда он уходил гулять без шапки. Лексий вдруг понял, что не вспоминал о матери уже лет сто.

Элиас посмотрел на него, приподняв брови, и даже не потрудился фыркнуть.

По дороге они не обменялись ни словечком. Лексия не мучал безысходный страх перед чем-то неизбежно плохим — скорее, так мутно бывает на сердце, когда директор школы вызывает тебя к себе, а ты не помнишь, в чём провинился...

Что Клавдий захочет с ним сделать? О его величестве говорили, что он разумный человек, но ещё о нём говорили, что от него можно ожидать чего угодно...

Их целью оказалось здание деревенской гостиницы. У жизни определённо имелось чувство юмора — на выцветшей вывеске ещё можно было различить название: «Царское подворье». У коновязи не осталось свободных колец. Зачем столько народу сразу? Там, внутри, наверное, какое-нибудь совещание. Ещё, того и гляди, заставят до ночи ждать в приёмной...

Приёмной тут, конечно, оказалось не предусмотрено; её роль играла небольшая полутёмная прихожая, и какой-то человек, сидевший на сундуке, встал им навстречу. Элиас сказал ему нечто, чего Лексий не расслышал, человек кивнул и скрылся за внутренней дверью. Должно быть, пошёл доложить.

На удивление, ждать не пришлось совсем — слуга открыл перед Лексием дверь и посторонился, давая посетителю войти. При этом не проронил ни звука, но посмотрел что-то не слишком приветливо. Да что ж такое, в этом лагере что, все до последней кошки уже знают, что Лексий ки-Рин предал Родину? Которая ему, если хотите знать, вообще и не родина никакая...

Столы в зале были сдвинуты вместе и едва не сплошь завалены картами и бумагами. Люди, сгрудившиеся вокруг и сидящие на лавках у стен, скорее создавали впечатление напряжённой планёрки в каком-нибудь офисе, чем чинного военного совета. Клавдий стоял спиной к двери, опираясь могучими руками о стол, но даже сзади его было не спутать ни с кем другим.

Когда Лексий вошёл, обсуждения поутихли, и часть глаз рассеянно обратилась к нему. Ладно, ладно, хорошо, каков шанс, что приказ о казни будет отдан при таком количестве посторонних? Странно вообще, что Клавдий позвал его, не доведя до конца своих дел, ненадёжный волшебник всё-таки не такая уж важная птица и даже вроде как не слишком опасный преступник...

Его величество выпрямился и повернулся к вошедшему.

— Опять ты, — сказал он. Все знали о его привычке тыкать подданным, особенно тем, кто младше; что интересно, обиженно кричать про субординацию никому и в голову не приходило. — Почему я не удивлён? Странно только, что ты вернулся так скоро. Успел продать Оттии ещё какие-нибудь тайны? Кстати, давно хотел спросить: Регина хотя бы прилично заплатила тебе за то, что ты нашёл для неё мою дочь?

Говорят, сухим летом торфяники могут тлеть месяцами. Огня, спрятанного в глубине, не видно, и поверхность выглядит обманчиво целой, вот только если ступишь — провалишься. Лексию вдруг стало страшно даже дышать. Клавдию вовсе не обязательно было орать, чтобы внушать ужас — о нет, хватало одного его тона, такого обманчиво спокойного...

— Ваше величество.

Звук знакомого голоса заставил Лексия вздрогнуть. Заговорил Ларс — до этого он молча стоял в углу, и Лексий его не заметил. Обычно господин Халогаланд был первой вещью, которая бросалась в глаза, как только вы входили в комнату, но сейчас вся его нарочито эксцентричная харизма куда-то пропала. Раболепия перед монархом, впрочем, тоже не было ни капли: сдержанная серьёзность — и только. Наверное, так могут только настоящие лучшие люди — не самые богатые или самые родовитые, а именно настоящие...

Клавдий сверкнул на Ларса тёмными глазами.

— Чего тебе, Халогаланд? — грозно буркнул он.

— Если мне будет дозволено высказаться, я хотел бы напомнить, что, соверши господин ки-Рин хоть одно из деяний, в которых вы его обвиняете, его присяга не позволила бы ему остаться в живых.

Ох, чёрт побери, а ведь и правда. Присяга ведь карает за любое нарушение закона — и за государственную измену, уж конечно, тоже...

— Ты правда думаешь, что я не знаю текста вашей присяги?! — громыхнул Клавдий. — Но если он ни в чём не виноват, то какой пропасти ради сбежал из страны и потом нашёлся во вражеской армии? Или, — он вновь обратил взгляд на Лексия, — ты так боялся меня из-за моей дочери?..

Он задумался и несколько спокойнее прибавил:

— Хм, может быть, и правильно делал...

Лексий почувствовал, что непременно должен сказать что-нибудь в своё оправдание.

— Я надеялся получить сведения о планах Оттии, — выдохнул он, не успевая толком подумать. — Есть один человек, располагающий ими... — его мозг работал на полную, придумывая ложь лишь немногим быстрее, чем её произносил язык. — Я познакомился с ним во время поисков в пустыне. Разумеется, нарочно, с целью разведки.

Айду, слава всем богам на свете, что непредсказуемый второй ки-Рин остался за дверью, с него сталось бы припомнить Лексию его оттийского «друга детства»...

Клавдий, впрочем, так и так особо не поверил.

— Да ну? — скептически хмыкнул он. — И что же тебе удалось выяснить?

Лексий открыл рот, судорожно ища что-нибудь стоящее. Мне удалось выяснить, что моя невеста не была со мной счастлива, а в Леокадии страх как красиво. Так, что ли?

— Её величество Регина заключила мир с кочевниками, — наконец сказал он и понял: да, вот оно. Ропот, пронёсшийся над столом, подтвердил, что в Сильване об этом ещё не знали, а если и знали — то не верили... — И намерена получить от них значительные подкрепления.

Клавдий посмотрел на Лексия как-то странно — словно сквозь него.

— Халогаланд, — произнёс он, — ваша присяга охватывает ложные донесения?

Чувство было такое, словно он сам прекрасно знал ответ, просто хотел, чтобы кто-то другой произнёс его вслух.

Ларс звучал всё так же безукоризненно спокойно:

— Разумеется, ваше величество.

— Разведка приносила мне похожие вести, — задумчиво проговорил Клавдий, не обращаясь ни к кому в особенности, — но я думал, что они все посходили с ума... Связалась с кочевниками! Пропасть побери, это ведь невозможно... — он упёр руку в бок и хмыкнул, — И о чём девчонка только думает! Если это всё правда, то я погляжу, как эта лиса потом станет вытаскивать голову из кувшина!..

Его величество помолчал с минуту, словно обдумывая что-то про себя, а потом объявил:

— Ладно, господа, я предлагаю нам вернуться к теме.

Он хотел было вновь обратить всё внимание на лежащие на столе карты, когда его взгляд упал на Лексия.

— А, ты всё ещё здесь? Ступай. Халогаланд, проследи, чтобы его приставили к делу. Крей, о чём бишь ты говорил?..

— ... и всё?

Лексий прикусил язык, но, видит небо, слишком поздно. Боги! Разве тебя не учили, что всегда надо думать, прежде чем сказать! Но, честное слово, он ожидал чего угодно, но только не... этого. Готовился к худшему, а тут...

Клавдий вскинул брови:

— А тебе этого мало?

Вот так вот. Это всё равно, что спросить у учителя: «А что, ничего не задано?».

Но монарх устало вздохнул и пояснил:

— Если присягу ты не нарушал, то какой вообще с тебя спрос? Ты какой-то странный, но за это го́ловы не рубят. Небо видит, сейчас не до тебя. Думаешь, у меня нет других забот, кроме суда над парнем, который и так успеет раза три погибнуть, пока довоюем? Убирайся и займись чем-нибудь полезным. И да, чтобы я больше о тебе не слышал! Лучше даже хорошего. Я не шучу, учудишь ещё что-нибудь, даже ничтожное — и мигом окажешься за порогом.

И, снова отвернувшись к столу, добавил вполголоса:

— И за что только Лейо тебя хвалил...

Так вот оно что.

«Нас и так мало осталось...»

Это было как прикосновение руки Брана к плечу. Привет от человека, который давно умер...

На мгновение Лексий забыл, как он сейчас смешон и жалок. Бывают такие моменты — будто жизнь вдруг целует тебя в щёку, и всё, что давило и не давало дышать, на мгновение становится лёгким, как голова после обморока...

Каким человеком всё-таки надо быть, чтобы одно твоё имя защищало твоих учеников, даже когда ты сам уйдёшь? Бран всегда говорил, что они с Клавдием не были друзьями, Бран-...

Лексий смутно помнил, как выбрался из гостиницы. Он просто вдруг обнаружил себя стоящим на её крыльце и почему-то совершенно, до эха, опустошённым. Бестолковые мысли разбегались. Ладно. Ладно. Смотри, как всё хорошо, течение опять провело тебя через опасный порог, а не разбило в щепки...

— Ну что, живой? — осведомился Элиас, сидящий на ступеньке.

Лексий не нашёл для него остроумного ответа.

— Как видишь.

— Жаль, — беззаботно отозвался братец. — Я передумал, по-моему, хорошая казнь — как раз то, что всем нам сейчас нужно.

Пару секунд они молча смотрели друг на друга, а потом Элиас подвинулся, давая ему место.

Лексий вздохнул и сел рядом.

Если уж один этот день казался таким отчаянно долгим, то что уж было говорить о всей зиме целиком?