Острие лезвия, ветер и любовь (гет)

Год 2571 Третьей эпохи

Сегодня Сули исполнилось сто восемь лет, и она впервые провела этот заветный день вне родного города: Ривенделл остался где-то там, далеко на севере, а темноволосая здесь — у самых границ Рохана. Над горизонтом висело усталое солнце.

Охота не задалась с самого начала, и табун диких лошадей скрылся от оборотней-воинов. Хелтай был зол. Пусть и зная отца всего ничего, Сули уже научилась различать скудные эмоции на его лице; старый вождь не имел привычки гримасничать и, как казалось девушке, был даже слишком суров.

— Хелтай, — названный едва заметно скривился, но лицом к дочери не повернулся, продолжая вглядываться в горизонт. — Я хотела…

— Не сейчас, — нетерпеливо, мужчина поднял руку вверх, призывая к тишине, и темноволосой ничего не оставалось кроме как стыдливо прикусить губу.

Тейран — брат — говорил ей, что вождя сейчас не стоит трогать, но откладывать разговор и дальше она уже не могла. Переминаясь с ноги на ногу, Сули продолжила стоять рядом с мужчиной и молчать.

Оборотень утробно зарычал.

— Чего тебе, дочь? Говори, только быстро, — голос прозвучал тихо, но пробрал до костей. Девушка невольно вздрогнула, когда оборотень обратил на неё взгляд серых с золотым глаз.

— Хелтай. Мой вождь, — она вдруг вспомнила, что не поприветствовала отца и потому нервно поклонилась ему одной головой. Мужчина фыркнул.

— Я сказал говорить быстро.

— Прости, — Сули пожала плечами. — Я хотела оставить стаю ненадолго.

— Зачем?

— В Ривенделле меня ждёт с… там мои друзья и, уверена, они скучают, как и я по ним. Я вернусь, не успеешь ты опомнится, — девушка заискивающе, пусть и немного неуверенно улыбнулась.

— Забудь, — бросил вождь и отошёл от дочери, повернулся по ветру, ловя порыв, принесший запах дичи. Сули тоже ощутила его — ещё один лошадиный табун.

— Но…!

Оборотень не обернулся на её слова.

— Дейкил, — подозвал он к себе девушку с короткими русыми волосами.

Её оливковая кожа не имела ни единого шрама — не в пример другим оборотням, покрытым, словно узором, сеткой застарившихся и побелевших или ещё свежих полос на теле. Изумрудные глаза оборотня блеснули, отразив солнечный свет. Она была сигнальщиком стаи — бежала дальше всех и возвращалась со сведениями для вождя: будь то стая волков, забредшая на их земли или дичь — Дейкил оповещала Хелтая обо всём, что увидит.

— Отправляйся за табуном, проследи, нет ли людей или волков, найди подходящий лошадей и узнай, с какой стороны нам будет удобнее подступить, — отдал приказ вождь.

Русая кивнула и, мельком улыбнувшись дочери вождя, обернулась бурой волчицей — она была не намного больше белой охотницы в которую превращалась Сули, но рядом с волком-Хелтаем, так же показалась бы волчонком.

Сигнальщик умчалась, да так быстро, что темноволосая могла только позавидовать. Вождь тут же подозвал к себе сына.

— Тейран! Разыщи Ралиса. Он и Эклесс пойдут со мной на охоту. Ты останешься за главного в моё отсутствие.

Высокий парень со светлыми, как песчаный берег, волосами кивнул, не без гордости в глазах: уже не в первый раз вождь оставляет ЕГО главным в своё отсутствие! Оборотень не мог не гордится отцовским доверием.

— Мой вождь! — Сули выскочила перед Хелтаем, да так шустро и неожиданно, что мужчина чуть не налетел на неё. — Так ты позволишь мне оставить стаю? К началу другого месяца я вернусь.

— Я уже сказал своё слово, Йорун, — повторил он; голос лился подобно медленной широкой реке. Той самой, которая славится подводными течениями и утащит на дно любого, кто посмеет попытать удачу и переплыть её. — Забудь.

— Но почему?

— Так будет лучше, как для тебя, так и для остальных, — пояснил нетерпеливо мужчина. — Оборотням лучше оставаться в тени, а если эльфы прознают, что мы ещё есть на этом свете… — он презрительно фыркнул. — Оставайся и жди нашего возвращения.

— Хелтай, прошу тебя, — взмолилась Сули. Мельком она увидела рыжеволосую голову Ралиса и старого Эклесса уже ждущих вождя. — Они не причинят нам вреда, если ты боишься. Элронд хороший, да и все остальные эльфы тоже.

Оборотень схватил дочь за предплечье наклонившись к самому её лицу. Будь воля Сули, она сейчас смогла бы в мельчайших деталях разглядеть старый, побелевший от времени шрам, что тянулся через всё лицо мужчины (от линии роста волос, через переносицу и до самого подбородка), уже отросшую короткую и наверняка очень жёсткую щетину, но вместо этого она, не отводя взгляда, смотрела в золотые глаза.

— Да, — произнес вождь, — не спорю. Эльфы — лучшее, из всего,что происходило с этим миром, — в искренность этих слов поверить было невозможно. — Но услышь мои слова, только узнав, кто ты, твои милые друзья отвернуться от тебя. Мы оборотни если ты вдруг забыла, а для них почти что те же орки. Мы не танцуем на пирах и не играем на арфе. Мы охотимся и пьём кровь наших врагов. Твои милые остроухие возненавидят тебя, а Элронд первым выставит за границы своей чудесной обители. В этом вся их эльфийская природа.

— Но…

— Ты останешься в стае, — медленно и по слогам, вонзая каждый звук словно кинжал в тело Сули. Оборотень разжал руку и направился к своим воинам.

* * *

Высокие величественные деревья закрывали своими кронами небо, плотной стеной отгораживали этот город от всего остального мира и делали его особенным в глазах чужеземцев, не только людей или гномов, но даже и эльфов. Тихий и прекрасный Лотлориэн. Леголас восхищался красотой этого места — не мог налюбоваться. Днями напролёт он бродил между могучими ясенями. Ночью же (в те дни, когда не оставался ночевать в шатре), ложась спать, принц вглядывался в кроны деревьев, и иногда ему казалось, что сквозь них он видит звёзды, но это были лишь светлячки, что летали между ветками.

Всю свою жизнь он думал, что нет ничего на свете прекрасней Лихолесья, особенно в осенние дни и во время поздней весны. Лориэн затмил его Родину своей манящей древней красотой. Но мысли молодого принца пленяла не только красота леса.

Воображение упрямо рисовало образ девушки-оборотня.

Лориэнские эльфы встретили Братство на границах леса — они возникли совсем неожиданно, когда путники начали присматривать место для ночлега. Тогда же лихолесец и видел оборотня в последний раз.

Вчетвером: Сули, Фродо, Сэм и сам Леголас поднялись на дэлонь по лестнице, сплетенной из поразительно прочного и легкого шпагата. Девушка резво вбежала первой, совсем забыв о больной ноге; следом за ней эльф. Когда лучник ступил на дэлонь, темноволосая по-детски радостно смеялась и обнимала одного из лориэнцев (как позже царевич узнал — это был Халдир, капитан стражей Лотлориэна), следом за ним Сули обняла ещё двух эльфов: Румила и Орофина. Последние не знали всеобщего языка, но девушка понимала их и легко отвечала на лориэнском наречии. Фродо и Сэм поднялись последними.

— Как-то ты слишком рано вернулась, — усмехнулся Орофин. Втроём они отошли в сторону, оставив Леголаса и Фродо с Сэмом наедине с капитаном стажей, но принц всё же урывками слышал их разговор.

— Это точно, — кивнул Румил.

— Пришла проведать того беднягу-гонца, — шутливо усмехнулась девушка, ненароком стыдливо коснувшись шеи. — Как он кстати?

— Долго переживал, — качнул головой Румил и улыбнулся. — Сетовал на несправедливость жизни. Вроде как приехал сообщить о Совете, а тут налетел оборотень и отнял у него коня.

— Ой, да а какой у меня ещё был выбор? — Сули опустила голову, удерживая на лице скромную улыбку. — Думаю, мне стоит извиниться.

— Что верно, то верно, — кивнул Орофин. — Да только не сейчас. Тебе бы послушать, что там брат говорит, — прибавил эльф, кивнув на Халдира. Воспитанница Элронда пожала плечами и, не сказав больше ничего, направилась к принцу и хоббитам. На полпути боль в ноге внезапно дала знать о себе, и оборотень запнулась, благо Леголас — он оказался ближе всех — успел подхватить её. Ладонь эльфа (лишь на миг), случайно — а может и намеренно — прошлась по спине оборотня в надежде ощутить сквозь не плотную одежду те самые точки, чёрно-белой россыпью разбежавшиеся по её мягкой коже.

— Спасибо, — девушка неловко улыбнулась и поправила волосы. Леголас лишь кивнул.

Халдир продолжал вести разговор — в отличие от своих братьев говорил он на всеобщем языке.

— Сколько воинов у вас в отряде? — спросил он твёрдым командным голосом.

— Девять, — не замедлил принц с ответом, — они, я, ещё два хоббита, да два человека; об одном из них вы должно быть слышали. Арагорн.

— Арагорн, сын Араторна, — эльф сосредоточенно кивнул. — Да. Он известен в Лориэне. Но, если я посчитал верно, ты назвал только восьмерых.

— Верно. Ещё с нами гном, — прибавил Леголас.

— Гном? — Халдир, не скрывая своего возмущения, нахмурился и перевёл взгляд на Сули. Та кивнула. — Мы не имеем с гномами дела. С незапамятных времен они не ступали в Лотлориэн, — говорил эльф, — и впредь этого не будет.

— Халдир! — вступила оборотень, сделав болезненный для себя шаг. Леголас сделал этот шаг вместе с ней, поддерживая девушку под руку. — Его назначил Хранителем мой названный отец, владыка Элронд. Гимли заслужил право увидеть Лориэн и быть здесь почётным гостем.

Страж вздохнул и отвернулся к братьям. Эльфы принялись негромко совещаться, оставив Хранителей на время одних.

— Нога ещё болит? — спросил лихолесец; Сули скривила губы в быстрой скомканной улыбке и кивнула.

— Не так сильно как там у врат, когда мы только вышли из Мории, — произнесла она. Леголас смотрел прямо на девушку, но та будто избегала его взгляда. Она подняла голову вверх, посмотрев на пышную крону дерева, пробежалась взглядом по веткам, посчитала дощечки под своими ногами, сбившись на 14, бросила быстрый взгляд куда-то влево и, наконец, посмотрела в глаза эльфа. — Спасибо, что спросил.

Халдир повернулся к ним.

— Гном будет пропущен в Лориэн,- сказал он. — Но только в том случае если Леголас, Сули и Арагорн дадут мне обещание следить за ним.

Девушка, не сдерживаясь, фыркнула.

— Коль ты так просишь, буду следить за ним изо всех сил, — протянула она, широко взмахнув рукой. — Всё ради тебя, друг мой эльф, и благополучия всего эльфийского народа.

— И ещё одно, — прибавил Халдир, проигнорировав упрёк оборотня. — Мы завяжем ему глаза, как только он переправится через реку, — на этот раз Сули, ценой больших усилий сдержалась от едкой фразочки и лениво цокнула языком. Царевич и сам отметил про себя, что рыжебородому такое не понравится. Однако и он промолчал. — Хватит разговоров.

Было решено отправляться в путь на ранней заре, а пока Хранители располагались на ночлег. Хоббиты расположились на этом дэлоне; Леголасу Халдиром было поручено следить за людьми и гномом, обосновавшимся на соседнем, а оборотень оставалась с полуросликами.

Сули остановилась у отверстия посредине дэлоня в которое была сброшена веревочная лестница, принц стоял рядом, собираясь спускаться. Халдир и Румил уже ушли, Орофин раздавал хоббитам одеяла.

— Мой принц, — девушка неловко коснулась предплечья царевича, но, будто обожглась и отдернула руку, тут же отвернулась, нахмурившись. — Ладно, ничего. Поговорим после.

И вновь подняла на него свои серые глаза. Несмело улыбнулась. Леголас тогда впервые увидел жёлтые крапинки у самого её зрачка. Такие маленькие. Едва заметные. Лихолесец улыбнулся в ответ.

— Доброй ночи, Сули, — попрощался он, и темноволосая сдержанно кивнула. Это была их последняя встреча. Поутру воспитанницы эльфов не было ни на одном дэлоне, ни поблизости, а Халдир объяснил это тем, что волчица вместе с лориэнскими стражами отправилась преследовать навестивший их ночью орочий отряд.

— Она присоединится к вам уже в городе, — заверил страж, — не успеете вы и соскучится.

Так сказал он Братству, стоя у мостика переброшенного через реку, но прошло уже немало дней, а оборотня всё не было.

Леголас сидел в шатре. Его специально приготовили для Хранителей; в нём было девять удобных постелей, одна из которых неизменно пустовала, да и сам принц не часто возвращался к Братству. Ему нравилось проводить время с лориэнскими собратьями и днями гулять по городу, но сегодня он почему-то остался здесь.

— Я видел сегодня Халдира, — как бы между прочим, сказал Арагорн, сидящий рядом. Эльф повернулся к другу. — Он передал привет от Сули. Она ушла куда-то к северным границам леса. Скоро должна вернуться.

Леголас усмехнулся.

— Все постоянно говорят, что она вернётся скоро, — произнес лучник, не заметив как устало прозвучал его голос.

— Вернётся, — заверил Арагорн. — Халдир сказал, что в сам город Сули редко заходит. Ей куда милее окраины леса. Потому, быть может, наша подруга и не торопится.

Полог шатра отодвинулся, и внутрь вошли Гимли и Боромир. Гном счастливо похлопал себя по животу.

— Ох и знатный сегодня обед выдался. Всё же умеют здешние эльфы готовить, — и уселся на свою постель, довольно крякнув. Гондорец, идущий следом, согласно кивнул и тоже сел.

Арагорн пересказал им слова Халдира.

— Зная Сули, — бросил медноволосый воин, — можно не ждать её скорого возвращения. Она говорила мне, что не любит этот город; не спокойно ей тут. Не удивлюсь, если волчица появится только тогда, когда мы покинем лес.

Гимли усмехнулся в густые усы.

— А я-то думал, что от тебя она и на шаг не отступит.

— Да, — кивнул Боромир, — мы друзья, но стражи тоже ей друзья. Так что не мудрено, что Сули решила побыть пока с ними. Любой из нас не стал бы терять такую возможность, — и тише прибавил: — выпадет ли эта возможность ещё раз.

— Да не о том же я, — гном прилёг на постель и заложил руку за голову. — Не про дружбу. Вон она как на тебя смотрит, — и лукаво посмотрел на человека, — да и сам ты.

Гондорец раскатисто рассмеялся, хлопнув себя по колену.

— Нет уж, друг мой гном, тут-то ты ошибся, — отвечал, ещё посмеиваясь. — Сули, что младшая сестрёнка, которой у меня никогда не было.

Гимли покачал головой, когда остальные заговорили о чём-то другом и произнёс, тихо, слышно только себе самому:

— А всё же взгляд её. Эх… — но слов его никто не услышал.

Леголас улыбнулся, подхватив тему, поднятую Арагорном, и принялся рассказывать свою историю. Следом подключился Боромир, Гимли, погодя, тоже вклинился в беседу, но уже лениво почти засыпая.

Оборвался их разговор лишь когда принц поднялся на ноги.

— Что же, — сказал он в ответ на вопросительные взгляды, — пройдусь, пожалуй. Погода так хороша. Не время сидеть в шатре, — но идею его не поддержали, и эльф отправился гулять в одиночестве, прихватив с собой кувшин, чтобы набрать воды и вышел.

Лес за это время стал лихолесцу таким привычным, но в то же время, каждый раз оказывался другим — открывал новые тайны, скрытые веками. Леголас провёл ладонью по коре ясеня. Странное чувство тоски с примесью тревоги разъедало грудь. Перед глазами снова образ: остриженные коротко, чуть ниже плеч, каштановые волосы, улыбка, которую девушка неизменно пытается прикрыть рукой. И светящиеся глаза цвета осеннего лихолеского неба затянутого дождевыми облаками, между которыми, то тут, то там, прорывались одинокие лучи солнца. Озорные жёлтые лучики. Эльф прежде никогда не замечал этих крапинок, но увидев, уже не мог забыть.

Так же как и о метке — именно так эти точки, кружащие в своём водовороте, окрестила девушка. Метка соулмейта. Леголас нахмурился. Никогда прежде он не слышал подобного слова и ни в одном писании об оборотнях о таком не упоминалось. Хотя он эльф, а значит у него не должно быть такой метки. Или все же соулмейтами могут быть не только оборотни? А если они с Сули эти самые соулмейты то это значит… что это значит? Какой вообще во всём этом смысл?

Леголас поставил кувшин на землю и медленно потёр виски. Голова разболелась от обилия вопросов, на которые он пока не сумел найти ответы.

Думаю, я бы мог спросить обо всём Сули, — рассудил эльф. — Да вот только под каким предлогом начать эту беседу?

Рассказывать девушке о том, что он обладает идентичной меткой, лихолесец не собирался. По крайней мере, не сейчас. Всё это казалось ему какой-то глупой шуткой. Быть может это и есть просто обычные родинки?

Отовсюду слышались голоса лориэнских эльфов, они пели о Гэндальфе, скорбели по нему. Печаль вновь вернулась в сердце принца.

— Красивый кувшин, — раздалось позади, и Леголас обернулся. Стук сердца перестал звучать в груди. — Мой принц отправился за водой?

Девушка озорно улыбнулась и наклонила голову в бок. Отросшие тёмные волосы упали на лицо, и она тут же заправила их за округлое ушко. На дороге прямо перед царевичем стояла Сули в лёгком белом эльфийском платье. На ней не было украшений, а в волосах не было обруча, но и без этого всего Леголасу она казалась сейчас эльфийской принцессой — прекрасной, нежной, невинной. Принц, наконец, улыбнулся в ответ и, обойдя кувшин, направился к оборотню. Он хотел обнять её, но не решился — замер, не дойдя до девушки всего ничего.

— Сули, — произнёс он. Эльф вдруг осознал, как несказанно рад вновь её увидеть. Такую счастливую, улыбающуюся. — Я боялся, что ты уж не вернёшься к нам.

— Не дождёшься, — оборотень потянулась и легонько коснулась его щеки губами, а после обняла. Леголас нахмурился от неожиданности, ощущая как сердце вновь будто бы остановилось, а потом помчалось в бешеном темпе. — Рада снова тебя увидеть, — произнесла девушка где-то совсем рядом с острым ухом. Принц, только теперь, приобнял её в ответ, и рука сама собой — невесомо — легла на правое плечо оборотня, а позже скатилась чуть ниже, прежде чем вовсе исчезнуть.

Сули рвано вздохнула. Что-то странное было в этом прикосновении: одновременно знакомое и привычное, но в то же время неожиданное, но от того ещё более приятное.

Она рассказала принцу, что ими — отрядом эльфов Лориэна и ею самой — была отбита атака орков; они преследовали слуг Тёмного Властелина, уходя всё дальше на север. Вернувшись в Лотлориэн, оборотень хотела, как и всегда, остаться на границах, и ей даже удалось провести там несколько дней, прежде чем Румил отправил девушку в город.

- Вот вернёшься, — говорил страж, — из вашего путешествия, с победой, само собой, и будешь сидеть с нами на дэлонях хоть до прихода Валар. Но сейчас твоё место не с нами, как бы грустно мне от этого не было.

Сули говорила и говорила, а Леголас внимательно смотрел на неё, слушая. Теперь принц заприметил перемену в девушке, случившуюся, стоило ему коснулся метки. Прежде, не зная о соулмейтах, он никогда бы не заметил этой секундной улыбки, не услышал бы тихого вздоха, сорвавшегося с губ Хранительницы.

— Я рад, что ты вернулась, — сказал лихолесец, когда темноволосая закончила рассказ.

Она кивнула; возникла неловкая пауза — Хранители в молчании продолжали путь. Сули смотрела куда угодно, но не на эльфа. Леголас поступал с точностью, да наоборот.

— Я уверен, другие тоже соскучились, — первым нашёл, чем нарушить тишину царевич.

— Так веди меня к ним, — воспитанница Элронда немного нервно всплеснула руками и весело засмеялась, хлопнув в ладоши. Она была не сильно рада тому, что оказалась в Лориэне (в самом городе Сули была в последний раз ещё до того как Келебриан покинула Средиземье), но в то же время девушку радовала грядущая встреча с Братством, а в особенности с одним из его членов — с Боромиром.

Оборотень заправила выбившуюся прядку за ухо и бодро пошла за эльфом — тот вёл прямиком к шатру, и между знакомцами снова повисла тишина, изредка прерываемая короткими ничего не значащими фразами.

— Сулмендис! — перед Хранителями появилась пара эльфиек, обе улыбались, а поравнявшись с оборотнем, поочередно обняли её и поприветствовали ещё раз. — Мы уж не чаяли тебя увидеть, — сказала одна из них — рыжеволосая — а вторая согласно кивнула. — Говорят, что ты пришла сюда со странной компанией. Давно говорят. Так давно, что всю компанию мы уже видели, а вот тебя всё нет. Где же ты пряталась? — сдержано улыбнулась эльфийка.

— Задержалась на границах, — ответила Сули, кивнув. Это были её старые знакомые — сестры Анариэль (бывшая когда-то в далёком детстве лучшей подругой оборотня) и Элениэль. — И слухи верны, я и впрямь прибыла сюда с чудной компанией, — девушка указала ладонью на светловолосого эльфа. — А вот её часть, принц Леголас из Лихолесья.

Эльфийки улыбнулись представленному и приветственно поклонились. Голубоглазый так же коротко поклонился, приложив ладонь к груди; Сули в свою очередь представила лориэнок.

— Ваше Высочество, а это мои добрые подруги: Анариэль и Элениэль, — поочередно оборотень назвала каждую.

Обе эльфийки раньше жили в Ривенделле, пока Элениэль (младшая из них) не вышла замуж за Румила. Тот вместе с Халдиром как-то прибыл к Элронду по какому-то важному делу, но вернулся куда позднее, чем собирался, да ещё и не один — с невестой. Анариэль тоже напросилась в Лориэн, не желая расставаться с сестрой. Так эльфийки и попали сюда, оставив позади Ривенделл и Сули с Арвен.

— Что ж, — темноволосая сделала шаг в сторону, потянув Леголаса следом, — уверенна, мы ещё встретимся.

— Обязательно, Сули, — Анариэль, пригладив тёмные волосы, бросила быстрый взгляд на лихолеского царевича и ушла вместе с сестрой.

Оборотень и эльф продолжили свой путь. Тот оказался не близким, слишком уж далеко Леголас забрёл сегодня.

— Мне показалось, — воспитанница Элронда подозрительно нахмурилась, повернувшись к лихолесцу лицом, — или вы уже знакомы?

Тот прекрасно понял, что именно имела ввиду Сули и потому немного смутился. Царевич неспешно поправил рукав своего светлого одеяния, прежде чем ответить.

— Да, мы познакомились не так давно, — глянул на девушку: та, уставившись себе под ноги лениво, от скуки, пинала подол своего платья, но каждый раз, когда вблизи появлялись лориэнцы, выпрямляла спину и гордо поднимала голову. Леголаса забавляли эти столь скорые и неожиданные перемены. — Новый город, новые знакомства.

Оборотень хмыкнула.

— Что-то я не помню, чтобы ты сдружился с кем-нибудь в Ривенделле, — протянула она. Анариэль девушка прекрасно знала. Все эти истории про кротость и застенчивость эльфийских дев — не про её подругу детства.

Леголас удивленно посмотрел на Сули своими светлыми, голубыми глазами.

— С чего ты это взяла? Я познакомился со многими эльфами в Ривенделле, — возразил принц. — Другое дело, что ты об этом не знала.

— Возможно, — хмыкнула оборотень. В его словах действительно была доля истины: она вовсе не помнит Леголаса в родном городе за исключением тех немногих встреч, которые обычно заканчивались плохо. — Когда я была маленькая, — начала свой рассказ девушка, — вернее, когда мы с Анариэль были маленькими, то дружили, а иногда, когда уже стали повзрослее, стали дружить вчетвером: я, Ани, её маленькая сестра Элениэль и Арвен. Помнится мне, однажды, эльфийки начали делиться друг с другом своими мечтами, — Сули нахмурилась и короткая морщинка пресекла её лоб, — Арвен говорила, что мечтает когда-нибудь увидеть Бессмертные земли, Элениэль о том, чтобы оказаться в Лориэне, а вот Анариэль хотела выйти замуж и не абы за кого, а за принца, — оборотень усмехнулась и посмотрела на Леголаса. — Так что осторожней с ней. Ани всегда добивалась того, чего хочет.

Сколько же эльфов пытались добиться расположения кареглазой эльфийки: и храбрые стражи, и менестрели, и писатели — всем она говорила своё упрямое «нет», но теперь на её пути нарисовался настоящий принц. Леголас засмеялся.

— Вот не нужно недооценивать мои слова, — покачала головой девушка.

— Прости, — лихолесец замолчал, но улыбаться не перестал. — Я не думаю, что Анариэль… — он хмыкнул. — Я имею ввиду, что мы с ней скорее друзья.

Сули пожала плечами, мол, как знаешь.

— Первый шаг она уже сделала.

Леголас с улыбкой покачал головой. Перед Хранителями, на широкой эльфийской тропе возник Гимли.

— Сули! — радостно засмеялся гном. — Долго же ты пропадала.

— Уж прости, — улыбнулась оборотень, положив руку на плечо друга. — Составишь нам компанию?

— От чего нет-то? И куда это вы идёте? — спросил рыжебородый, идя шаг в шаг рядом с Леголасом. К удивлению девушки Гимли вовсе не отставал, а упрямо шагал рядом, почти вровень.

— Пока что прямо, — ответил принц, — но потом, может быть, повернём.

— Ох, — буркнул гном, — стало быть нам по пути.

Теперь уж Леголас шёл молча в то время как девушка пересказывала сыну Глоина историю своих недавних приключений, а тот, в свою очередь, жаловался на гостеприимство местных эльфов. Видано ли дело! Ему, мало того что не сразу позволили войти в город, так ещё и глаза завязали. Хотя завязали их не только одному гному, но и всем остальным. Как сказал Арагорн, так будет честнее.

— Стало быть, все шли с закрытыми глазами? — удивилась девушка. — Что же это ты мне не рассказал, Леголас?

Эльф не ответил на её вопрос, вместо этого задал свой:

— Сули, — позвал он, чуть отставая от оборотня и гнома. Останавливаться девушка не стала, идя дальше с Гимли, лишь повернула к принцу темноволосую голову. Сейчас Леголас впервые заметил, как отросли её волосы, ведь теперь они были собраны в косу (прежде длинны для этого не хватало, хотя и теперь некоторые пряди выбивались и падали на лицо). — Ты расскажешь мне о той метке на твоей спине?

Оборотень на миг нахмурилась, но тут же морщинки на лбу разгладились и она кивнула.

— Что ещё заметка? — спросил Гимли, и Хранительница легко и открыто пересказала ему всё, о чём Леголас уже знал, а после продолжила рассказ, дополняя новыми подробностями:

— Это не просто метка, — говорила она. — Это знак того, что где-то на свете есть оборотень, который предназначен мне судьбой. Моя родственная душа, с которой я буду бесконечно счастлива. Мой соулмейт. Истинная пара, если хотите.

Гном усмехнулся.

— Легко вам, оборотням. Знай себе, ходи да и ищи того у кого такой же знак на коже. Нашёл? Радуйся — вот твоя любовь. Как-то это не честно, по отношении к другим народам.

— Завидуешь, Гимли? — улыбнулась девушка. — Не так уж-то это и просто, скажу я тебе, и не всем удается.

И Сули тут же вспомнился отец — тот самый Хелтай, который злился всякий раз, стоило дочери упомянуть о своей метке. Ралис всегда говорил, что быть чьим-то соулмейтом — великая честь и дано это не каждому, потому оборотень так гордилась своими тёмными и светлыми точками. Она надеялась, что хоть это сможет заставить сурового отца гордится ею, но взамен девушка не получила желаемого поощрения. Вождь ненавидел соулмейтов, ибо сам им не был… а мать Сули, прекрасная Бодиль, была.

— Ты, — протянул принц, в то время как охотница, внимательно смотря на него, перекинула короткую косу на левое плечо, — уже встречалась с ним? Это ведь отец твоего сына. Верно?

— Нет, — оборотень хмыкнула, почти раздосадовано. — Ралис, отец Кайи, тоже имеет метку, но совсем другую.

— То есть вы с ним не соулмейты? — он впервые произнес это слово вслух (прежде эльф повторял его лишь мысленно, и тогда оно звучало совсем иначе). — Как же тогда…? Ваш сын.

Сули засмеялась.

— Мой принц, метка это не приказ вождя, который нельзя ослушаться. Это лишь символ, который достается не так уж и многим. Не все соулмейты неизменно любят друг друга — бывает так, что истинные просто близкие друзья. И не всегда в паре у мужчины и женщины совпадают метки. Как, например, мы с Ралисом. Его соулмейт — прежняя пара — погибла, очень давно, — девушка скорбно склонила голову. Упоминание той женщины, которую она даже не знала, каждый раз отдавалось в сердце странной ноющей болью. Наверное это происходило из-за того, что Сули не раз видела как Ралис убивается скучает по ней. — Но Ралис встретил меня. А я-то своего соулмейта вовсе не встречала, — и беззаботно пожала плечами. — Метка не значит, что выбор у нас нет. Я любила Ралиса и даже до сих пор люблю, только теперь уже скорее как друга или брата. Хотя по возрасту он мне скорее дедушка.

— А это…? — нахмурился Гимли.

— Почти пять тысяч лет, — так же легко ответила Сули.

— Махал! — воскликнул гном. — Вот уж действительно долгую жизнь прожил.

— Уж и не говори, — темноволосая кивнула и взяла задумавшегося Леголаса под руку; тот стал отставать, а оборотень не хотелось замедлять шаг.

— А что если… — принц замолчал, помотав головой.

— Говори, коль начал, — произнес Гимли. Все трое остановились: оборотень и гном повернулись к замолчавшему эльфу и ждали его слов. Тот облизал пересохшие от волнения губы.

— Что если метка окажется не у оборотня?

Брови Сули дёрнулись, сначала вниз, опустившись почти на самые глаза, а после вверх. Смотрела она на принца, да так внимательно и неотрывно — глаза в глаза (серое и голубое) — так серьезно и вдруг засмеялась — громко, очень громко — согнувшись пополам.

— Да я скорее стану королевой Рангара, чем подобное случится, — сквозь смех, произнесла она. — Ох, насмешил. Жаль Ралис или кто ещё из стаи не слышал твоих слов, — утерла набежавшие слезы. — Уж поверь, в истории подобного не случалось, но если вдруг произойдёт — считай, что чудо свершилось.

Она дружески похлопала эльфа по плечу и пошла дальше вместе с Гимли, посмеиваясь и махая руками. Леголас замер. Он вдруг как нельзя четко уловил как по его спине, разбегаясь дальше, к шее, убегая в волосы и к груди, разлилось тепло. Прежде — кто бы ни касался метки — эльфу это причиняло лишь боль и отвращение, но теперь всё было иначе. Метка на его плече горела огнем, а улыбка невольно разгоралась на губах.

Сули обернулась.

— Идём же!

За двумя высокими ясенями уже виднелся их временный дом.

— Хм, — глубокомысленно протянула девушка, завидев их шатер, — а не плохо.

Братство, почти в полном составе (все кроме Сэма и Фродо), обнаружилось внутри. Они были рады возвращению оборотня. Мерри и Пин рассказывали ей об эльфах, которых видели здесь.

— Такие все огромные! — махал руками Пин.

— Да! — подхватил Мерри. — И смотрят сверху вниз, будто мы дети малые! Какие мы им дети?! Мне между прочим уже 42 года! Это вот Пин ещё ребенок!

— Эй! — не замедлил возмутиться Тук.

— А что? Тебе еще только 29. Вот будет 30, тогда зовись себе совершеннолетним и взрослым хоббитом сколько душе угодно.

Последним перед Сули предстал гондорец, но оборотень заметила его первым, пусть человек и стоял в стороне. Боромира она крепко и порывисто обняла за шею, а тот, в свою очередь, дважды прокрутился с подругой на руках вокруг своей оси. Оказавшись на земле, оборотень в ту же секунду приподнялась на носочки, чтобы коснуться губами щеки человека. Уколовшись щетиной, она счастливо засмеялась.

— Как ты? — спросил мужчина. — Лапы отдельно от волка больше не появлялись?

— Больше подобного не случалось! — воскликнула весело темноволосая. — Всё, что было нужно мне — это только время. Я быстро исцеляюсь.

Боромир с улыбкой хмыкнул и растрепал ей волосы рукой, как делал в детстве Фарамиру. Сули вскрикнула и отскочила.

* * *

— Эй, принцесса! — раздалось совсем рядом. Оборотень улыбнулась, но упрямо продолжала смотреть только вперёд; мужчина остановился рядом. — Охота сегодня удалась на славу. Как тебе по вкусу свежее лошадинное мясо?

— Жёстковато, — рыжий громко фыркнул и обнял девушку со спины, и та расслабленно уложила голову ему на грудь, не забыв перед этим повозмущаться (так, для порядка). Совсем недавно они стали парой, а Сули никак не могла к этому привыкнуть. Прежде она и не представляла, что подобное может когда-нибудь случится, но рыжеволосый шутник, причинивший ей немало хлопот (чего стоит только это дурацкое прозвище) стал теперь милее всех вокруг.

Он невесомо коснулся губами самого кончика её уха. Звёзды светили с неба, мерцали, отражаясь в реке.

— Беги отсюда к своим эльфам, — прошептал мужчина, Сули отстранилась и посмотрела в так хорошо знакомые голубые глаза.

— О чём ты?

— Слышал я твой разговор с Хелтаем, — оборотень покачал головой. — Он не отпустит тебя в Ривенделл. По своей воле — никогда.

— И что же мне делать тогда? — сердце больно сжалось. Девушка сложила руки на груди, делая неловкий шаг назад. Ралис шагнул следом.

— Я ведь уже сказал, — он взял лицо девушки в свои широкие и горячие ладони и подарил ей невесомый поцелуй, коснувшись губами (лишь на миг) покрытого мелкими, почти незаметными, веснушками, носика.

— Вождь такого не одобрит, — Сули отстранилась, уперевшись ладонями в грудь рыжеволосого, но тот и не думал отпускать её: поймал за талию и притянул к себе обратно. — Ралис!

— Ну вот что Ралис? Думаешь, я не прав? — он потянулся поцеловать пару вновь, но та отвернулась. Мужчина раздраженно закатил глаза. — Я знаю Хелтая с самого его рождения и он был упрям как баран ещё до того как научился стоять на своих двоих.

Рыжий уже не раз рассказывал девушке о своей юности прошедшей в Тихом лесу — старом королевстве свободных оборотней. В те годы Ралис был частью небольшой компании друзей в которую входила и мать Сули — Бодиль, и её тетка Далия. Ещё там был оборотень Ульв, а после родился и Хелтай, младший брат Далии, со временем став частью компании.

— Беги отсюда, принцесса, — повторил Ралис. — Могу пойти с тобой, если тебе так будет спокойней, — а когда темноволосая уже открыла рот чтобы ответить, продолжил: — и даже не думай снова говорить мне всё то, что уже было сказано. Пусть Хелтай и большой страшный бурый волк, но если мы убежим, за нами он не погонится.

— Уже мы?

— Как же принцесса может путешествовать одна? — девушка хотела привычно стукнуть рыжего за колкость, но тот успел перехватить её руку, вновь крепко накрепко прижав к себе пару. — Я вообще-то имею вес в стае. Почему ты думаешь, тебя всё ещё не выгнали?

— Ах ты…! — договорить ей не позволили.

Ралис давно понял одно — лучшее средство заставить Сули молчать это поцелуй.