Больше, чем вне закона (гет)

Это походило бы на обычную работу, если б не женский голосок в «ухе». Но верил он голоску, будто это старый сослуживец ведет его на точке наблюдения, — выбора все равно не было. В последний год многое вокруг было такое — вроде и похоже на обычную жизнь, но все не то и не так.

Конечно, с охраной Белова он справился бы и сам — не настолько их много. Но поднимать шум не хотелось, потому что это означало, что придется стрелять, да и… стрелять преднамеренно мимо бывает сложнее, чем по цели. Так что в дом проникнуть нужно тихо. К тому же внутрь охранники, похоже, не заходят.

Открытое окно, о котором подсказала Вера, оказалось, очевидно, комнатой Ольги, судя по зеркалам и столику с косметикой и парфюмерией. Взгляд скользнул по знакомым баночкам-пузырькам, внутри, где-то возле желудка, что-то противно шевельнулось, и Серега отвернулся. Бесшумно ступая, подошел к двери — будет обидно, если она заперта, — и осторожно повернул ручку. В коридоре никого. Надо найти Ольгу… Пусть показывает, где здесь кабинет мужа — сам он долго плутать будет. Ну и сама пригодится, надежды на компьютер мало… А значит, в ход пойдут угрозы и шантаж.

* * *

— Сережечка, прости меня, пожалуйста! Прости! Я тебя очень прошу… Я виновата перед тобой… Я такая тварь! Я мразь! Я тебя обманывала…

Мелькнула мысль, что это все слышит Вера — и стало неудобно. Но прерывать и поднимать Ольгу он не стал. Она все же здорово его смутила и первым порывом, когда увидел ее на коленях, как раз и было поднять, не дать ей унижать так себя и его заодно… Но поднимать не стал. Надо, чтобы она достаточно испугалась, да и… просто не хотелось к ней прикасаться.

— Но я не знаю, какой там пароль, поверь мне… Пожалуйста, поверь!.. Только не отсылай запись Олегу, я тебя очень прошу!..

Наверно ему должно быть сейчас противно… Но пока он лишь удивляется, как можно было быть таким «лопухом», как выразилась Вера, чтобы не заметить всего этого лицемерия раньше, чтобы слепо верить в ее любовь, чтобы считать ее единственной и самой лучшей, ее, ту, что сейчас готова так унижаться.

— Пожалуйста… Сережечка…

Да, ему все-таки противно. От прикосновения ее рук, которыми она все норовит схватить его за руку, от ее голоса, который раньше ему казался милым и нежным, от ее глаз, в которых сейчас плещется страх. Страх, что Олег узнает о ее любовнике. Да, ему противно.

Очень хочется просто уйти. Уйти и больше никогда к этому не возвращаться. И все-таки нужно небольшое усилие над собой, чтобы полностью выключить эмоции. Она — просто орудие в борьбе, она нужна ему для дела. Она как раз и станет тем самым планом «Б», раз компьютер недоступен…

— Хорошо, я подумаю… Но тебе нужно будет очень для этого постараться…

«Что ты задумал?» — спросила в наушнике Вера. Отвечать он, конечно, не стал, только мельком подумал о непривычно лишних разговорах в эфире.

— Сядь, — кивнул Серега на кресло, и Ольга послушно села.

Некоторое время он смотрел на нее, делая вид, будто сомневается, стоит ли иметь с ней дело или проще все же «отослать запись». Сам же решал, как именно начать разговор. Хотелось отключить связь, Вера в ухе ему мешала, он слышал ее взволнованное сопение и какую-то возню — комаров она там, что ли, давит? — но мешало ему само ее «присутствие». Он помнил о том, что она рядом, и восприятие старым сослуживцем на точке наблюдения уже не помогало. Конечно, полностью связь отключать нельзя, Вера там одна, и он должен слышать, что с ней все в порядке. Но можно отключить микрофон — он ее слышать будет, а она нет. Впрочем… это тоже «опасно»: фейерверк ее возмущения таким поступком представился очень отчетливо. Обидится. И… — в памяти промелькнуло «а ты ее еще любишь?» — …будет ревновать.

На мысли о Вериной ревности его наконец отпустило. Сел на край стола и взглянул в когда-то любимые глаза, сейчас полные тревоги и страха. И отстраненно порадовался, что план пока работает.

— Оля, — она должна ему поверить, потому он специально назвал по имени, вызывая в ее памяти прошлое, — я не делал этого. Не убивал своих и никого не предавал, — говорил ровно и спокойно, жестом не позволив ей возражать. — Олег так все подстроил, что обвинили меня, но на самом деле это он, а не я, ушел с террористами, он перестрелял всю группу. За это ему очень хорошо заплатили — именно эти деньги он вложил в бизнес твоего отца. Именно на эти деньги куплен этот дом и квартира на Шпалерной.

Ольга, поначалу излучавшая готовность сделать все, что он ни скажет, постепенно успокоилась. К концу его речи смотрела с недоверием — и явно сопоставляла его слова с тем, что много раз слышала от Олега.

— Если это был он, почему же ты ему не помешал? Где же ты был все это время? Ты ушел с террористами и спокойно жил на полученные от них деньги!

— А тебе не приходит в голову вопрос, зачем я вернулся, если мог и дальше спокойно жить?

— Нет… не знаю…

Отсутствие ответа на такой важный вопрос ее нисколько не смутило, но вести ее логическим путем, чтобы она сама сделала нужные выводы, не было времени.

— Я не мог уйти, Оля, и помешать Олегу тоже не мог. В меня он выстрелил первым.

— Что ты несешь?! Олег твой друг! — она начисто забыла, как ползала только что на коленях, и возмутилась очень искренне.

— Я тоже так думал.

— Но… он был ранен! В него тоже стреляли!

— Выстрелить самому себе в ногу — пара пустяков, когда знаешь, куда стрелять. Ну или попросить кого-то из сообщников.

— Самому себе? Что за бред?!

— Я не буду тебе объяснять сейчас все тонкости. Но… предатели, как правило, именно так и поступают, чтобы отвести от себя подозрения. — Вдруг пришла в голову мысль, как Ольгу убедить. — Ты… помнишь, как у него выглядит шрам от того ранения?

— …Допустим, — обиженным за Олега тоном сказала Ольга.

— Рана затянулась, но след еще свежий, красноватый, с неровными краями. — По ее лицу он понял, что она действительно хорошо знает, как выглядит шрам. — Он отличается от шрама на плече, да? Тот старый, давно заживший, просто белесое пятно, так?

— И что? — настороженно спросила она.

— В плечо Олега ранили три года назад, шраму на бедре год.

— И что? — более нервно повторила Ольга.

— У меня на груди точно такой же шрам от пули. Свежий, красноватый, с неровными краями. Показать?

По выражению ее глаз он видел, что в самом существовании шрама она не сомневается — старые привычки верить ему на слово дают о себе знать. Но смотрела она растерянно, все еще не понимала, к чему он клонит. Точнее, может, догадывалась, но поверить не могла.

— Я ручаюсь, что они почти идентичны — получены в один день. Это след от пули Олега.

— Я не верю тебе! — Серега в этом уловил «я не хочу тебя слушать». — Может, ты тоже сам в себя выстрелил?

«Тоже»?.. Какая восхитительная оговорка!

— Так, чтобы пуля прошла в миллиметрах от сердца?

Она сама знала, что сказала глупость, но так просто сдаться не могла. А Серега видел, как постепенно ею овладевает привычное доверие к его словам. Или это вера в непогрешимость Олега не так уж сильна?..

— Ну и что? Это ничего не доказывает! Тебя могли ранить потом, позже!

— Я не вру, Оля. И ты это знаешь.

Она помотала головой, будто не хотела слушать, хотела помешать его словам проникнуть ей в голову. Он понимал, что ей сейчас трудно — он говорит, что она вышла замуж за того самого «убийцу и предателя», и ей придется в это поверить.

— Скажи честно, ты сама хоть немного сомневалась в правдивости рассказанной Олегом истории?

Признаваться она не хотела, это очевидно, и уже это было ответом, но она все же сказала:

— Да…

В первое мгновение захотелось воскликнуть: «Так почему тогда поверила?!» Но это уже никому не нужно. Олег навешал ей лапшу на уши, а ей было проще поверить ему и убедить себя в том, что несостоявшийся жених — убийца, предатель и к тому же так удачно избавил ее от необходимости самой разрывать отношения. Закопала свои сомнения куда-то очень глубоко, потому что верить Олегу было элементарно удобнее и проще.

Каким влюбленным олухом надо было быть, чтобы не понять раньше, что за человек рядом?!..

— Твоя задача — разговорить Олега, — холодно произнес Серега приказным тоном. — Делай, что хочешь, отвлеки его, пусть он расслабится и перестанет ждать подвоха. Заведи разговор обо мне, из-за моего появления это будет вполне объяснимо. Спроси, что он думает о той операции, о предательстве, задавай любые вопросы, пусть говорит на эту тему — полезной может оказаться любая мелочь.

— Зачем все это?

— Чтобы заставить его сказать что-то такое, что докажет его вину.

— Ты… хочешь то, что он будет говорить, записать?

— Да. Если тема его разозлит, а так оно и будет, ни в коем случае не останавливайся. Настаивай, спрашивай, обвини прямо — скажи, что это он предатель. На эмоциях он может ошибиться и чем-то выдать себя. Именно это и нужно.

— Это… будет сложно… — В глазах ее мелькнул ожидаемый страх.

— Я не говорил, что будет легко, — кивнул Серега на лежащий рядом диктофон, намекая на возможную альтернативу.

Ольга сжала руки, нервно потерла их о колени, какое-то время обдумывала свалившуюся на нее задачу и наконец произнесла:

— Хорошо, я постараюсь…

— Это еще не все, — он чувствовал, что как только уйдет, она все обдумает и вернется к своему спасительному вранью. Надо добивать. — Он убил не только группу спецназа.

— О чем ты?

Про себя Серега отметил, что она уже не возражает, не бросается на защиту. Хватило одного его слова. Так же, как год назад хватило слов Олега. Или все же она не настолько дура и хоть что-то про Олега понимает?..

— Есть основания подозревать, что он причастен к смерти… Владимира Александровича.

Дошло не сразу, причем, до обеих его слушательниц.

«Что?! Почему ты мне раньше не говорил?!»

— Что?! Что ты говоришь?! Папа… папа умер от инфаркта!

— Возможно. — Крики в ухе Серега проигнорировал. — Но смерть твоего отца была Олегу чрезвычайно выгодна. Он ведь, помнится, был у вас тогда? Он же наверняка заходил, навещал тебя, да? А ты жаловалась на здоровье отца, переживала, я был в командировке, меня не было, и ты жаловалась Олегу.

— Ну… да… Ну и что?! Он поддерживал меня! Помогал! И лекарства привозил, тогда же не было охраны и шоферов. А тебя не было, и никто помочь больше не мог!

От ее обвинительного тона у Сереги заломило в висках. В постели Белов тоже «помогал», потому что его, Сереги, рядом не было?! Господи, как его угораздило влюбиться в такую дуру?!..

— А непосредственно ухаживать за отцом он тебе помогал? — Серега с трудом справился с

очередным накатившим желанием уйти и больше не возвращаться.

— Не помню!.. — она все еще была полна искреннего гнева. Правда, больше в нем было все же удивления, чем действительно гнева против ужасных обвинений против Олега.

— Вспомни, Оля. Тот день… день смерти… Олег заходил к Владимиру Александровичу?

— Я не знаю! — почти в истерике воскликнула она, но тут же замолчала. И задумалась. — Он… он был утром… привез какие-то продукты… Хотел зайти к папе поздороваться, я была на кухне, раскладывала эти продукты, которые он принес, а он пришел, сказал, что папа спит…

— Быстро пришел? Сколько времени он находился в комнате?

— Я не помню, Сережа!!! Ты… ты намекаешь на… ужасные вещи!!!

— Не кричи, пожалуйста, охрана услышит.

Если она и расслышала его слова, то навряд ли поняла. Всем своим существом она была сейчас не здесь. И Серега впервые ее пожалел.

— Но что он мог сделать?!

Интересно, она сама поняла, что только что допустила в голове саму вероятность того, что Олег убийца?..

— Он мог добавить что-то в капельницу. Особенно если Владимир Александрович действительно спал. Но если ты говоришь, что он привозил лекарства, то мог и заранее что-то подменить. — Ольга потрясенно молчала. А у него не было времени ждать, когда она все переварит. — Ты была очень… лакомым кусочком. Богатая наследница. Неплохой бизнес, в который можно влить хорошие деньги, а они у Олега были, и бизнес станет шикарным и сверхприбыльным. Чтобы этого достичь, нужно всего-то ничего: отправить на тот свет удачно заболевшего владельца бизнеса, застрелить жениха наследницы, заработать огромные деньги и жениться на этой самой наследнице, изрядно украсив ее прекрасные ушки длинной лапшой.

— Замолчи… Я не верю тебе…

А у самой текли слезы по щекам.

— Попробуй что-то сказать на эту тему, — сменил Серега тон, перейдя к делу, — когда он взбесится от разговора про меня и предательство.

— Я не буду говорить об отце!

— Я не настаиваю. Это трудно, знаю. Но… попробуй, если сможешь. Может, и сама все поймешь… Пойдем, покажешь, где вы будете, мне надо «жучки» поставить.

* * *

— Замерзла?

— …Угу… — Вера как будто бы не хотела признавать, но все же согласилась. Это казалось Сереге неким детским упрямством. В какие-то моменты оно было довольно милым, но в какие-то вызывало недоумение. Неужели все из-за того, что она хочет показаться сильной и… Какой? Самостоятельной? Независимой? Профессиональной? То, что ей холодно сидеть ночью в засаде, никак не опровергает всего этого…

К тому, что Олег приедет домой только ночью, он готов не был, потому у них не было с собой ни теплой одежды, ни чего-либо согревающего. Только из машины взяли коврик из багажника, чтобы не сидеть на голой земле. С наступлением вечера пришлось пожалеть и об отсутствии средства от комаров — их противный писк очень быстро стал назойливым и раздражающим. Вскоре выступила роса, и заметно похолодало.

— Двигайся ближе, — прошептал Серега, протянув свободную руку к Вере. В другой продолжал держать бинокль, в который то и дело посматривал, следя за подъездной дорогой.

Вера без возражений придвинулась, Серега обнял ее и, почувствовав, как она дрожит, прижал к себе сильнее. Она тут же нетерпеливо махнула рукой в воздухе, отгоняя комара, затем положила руку поверх его руки. Он перехватил замерзшие, холодные пальцы и накрыл ее руку своей.

— Послушай… Скорее всего, в общежитии нас уже ждут. Даже если Олег приедет поздно, это все равно не затянется до утра, да и хорошо бы, чтоб не затянулось… Ехать отсюда прямо в город нецелесообразно: вполне вероятно, что как только мы прибудем в общежитие, у нас на руках окажется труп киллера и нам придется срочно уходить. А идти будет некуда…

— И что нам делать?

— Найдем мотель… Немного сна — и хорошо бы еще еды — нам точно не помешает. Завтра в любом случае будет сложный день.

— А что мы будем завтра делать?

— Смотря что сейчас услышим… — кивнул Серега в сторону дома. И про себя добавил: «И смотря что найдем у киллера». Конечно, в идеале бы киллера не убивать, а задержать, чтобы потом он смог дать показания… Но в сложившейся ситуации это, скорее всего, будет невозможно. Пока Вера рядом и пока у него заказ на Веру, его надо устранить, а не ловить.

Если Ольге удастся разговорить Олега, а потом еще у киллера будет найден телефон с номером, с которого звонил ему Олег, с этим уже можно будет работать. К «своим» соваться все еще рискованно — закроют и разбираться не будут, потому нужны какие-то обходные пути… Можно будет попробовать еще раз договориться с редактором с телевидения, может быть, сейчас он уже заинтересуется… Если будет, конечно, чем его заинтересовывать…

— Да когда он уже приедет! — не в первый раз проворчала Вера и прихлопнула на щеке очередного комара.

— Тише…

— Надоели!

— Сконцентрируйся на чем-нибудь другом. Слушай, как птички поют.

Вера подняла голову, видимо, чтобы убедиться, что он шутит. Серега постарался сдержаться и не улыбнуться, хотя смотрелась она очень забавно. Да уж… все это было бы даже романтично — лунная ночь и соловьи над головой, если бы не тот факт, что они на чужой территории и надо быть начеку.

— Не отвлекайся.

Наверняка, она поняла, что это было «не отвлекай меня».

Можно было бы отправить ее в машину, но одну рискованно, а оставлять пост, да и совершать лишние движения, которые могут привлечь внимание охраны, не хотелось. Потому оставалось ждать приезда Белова вместе.

* * *

«Олег, а почему ты мне никогда не рассказывал про свою службу в армии? — Ну, потому что там нет ничего интересного… Грязь, кровь… Смерть… Предательство. — Как ты думаешь, почему Сергей пошел на это?.. На предательство». Неплохо. О предательстве заговорил он сам, и Ольга вроде как поддержала тему.

«Деньги… Главарь банды террористов платил ему хорошее бабло за информацию. Все секретные операции, передвижения военизированных колонн, дислокация сил… Он передавал Руслану информацию, а Руслан перечислял ему процент на швейцарский счет». Какая поразительная осведомленность!..

«У тебя тоже ведь есть деньги в швейцарском банке…» Серега затаил дыхание и представил, как сейчас напрягся Олег. «И что?..» — голос настороженный. «Это ведь был ты, а не Сергей. Ты предал. Тебе переводили деньги на швейцарский счет». Плохо… Зачем же прямо сразу так в лоб?.. Не признается же он сейчас так просто!..

«Что ты несешь?.. — Я не могу поверить, что ты предал из-за денег! — Я никого не предавал! Слушай, ты ведь неспроста все это затеяла, да?.. Здесь был Мыцик?» Черт! Теперь он уже ничего не скажет, даже если Ольге удастся его разозлить! Про Руслана и предательство он не скажет больше ни слова!

«В моем доме был Мыцик! — Ты в своем уме?! Тут вокруг твои люди! Как бы он сюда попал?! — Говори мне правду! Не ври мне! — Я не вру! Олег! — Тварь! Я тебя последний раз спрашиваю! Ты поверила этому убийце, да? Что тебе говорил Мыцик?! — Пожалуйста, Олег! Он… он угрожал мне! Он пытал меня! Он… он говорил мне, что убьет меня! — Кто тебя пытал?! Мыцик тебя пытал?! Что ты мне втираешь?!»

— Слушай, может, пора вмешаться? — спросила обеспокоенно Вера. — Он же ее убьет.

— Нет.

Ольга плакала, всхлипывала, Олег же на время замолчал. Доносилось какое-то приглушенное звяканье… Возможно, одевался.

«Если бы мой отец был жив, он никогда бы не позволил поднять на меня руку!» Надо отдать Ольге должное — она напугана, но старается. Может, и не специально, может, просто сама об этом же подумала, но тему отца поднять сумела. Теперь бы еще Олег на это повелся… «Если бы твой отец был жив, он бы уже давным давно спился бы и превратился бы в скотину! — Заткнись! — И ты вообще не получила бы ни копейки! Это я поднял этот бизнес! Благодаря мне он процветает! Благодаря мне он находится в топовой пятерке! Я тебя в последний раз спрашиваю: что тебе сказал Мыцик?»

Почему он настолько взбешен?.. От страха?.. От ненависти?.. В его голосе явное бешенство — куда большое, чем должно быть по ситуации.

«А он мне сказал… он мне сказал всю правду про тебя! И я ему поверила! Он мне сказал, что ты убийца и предатель! Ты убийца и предатель!!!» Ольга вскрикнула и, судя по звукам, упала, видимо, Олег толкнул ее куда-то. «Если ты не хочешь последовать за своим отцом, то прикуси язык, а лучше вообще откуси его!.. — Ты не посмеешь, я нужна тебе… — Не-е-ет, ты становишься обузой. Я, если что, сделаю с тобой то же самое, что сделал с твоим отцом». Крики Ольги в наушниках перебила Вера своей возбужденной реакцией на полупризнание Олега. Да, в суде это точно не доказательство, но для зарождения сомнений у следствия и этого может быть достаточно, особенно вкупе с остальным букетом пусть и косвенных доказательств. И еще это может быть рычагом давления на самого Олега.

Судя по какому-то электронному писку, перемешанному с истерикой Ольги, до Олега наконец дошло, что произошло и он решил проверить комнату с датчиком обнаружения — весь вопрос в том, найдет все «жучки» или нет.

Вдруг зажегшийся яркий свет по всей территории послужил ответом.

— Уходим!

* * *

Яркая вывеска «Motel» мигала зеленым неоновым светом на фоне светлеющего неба. Свернув на узкую подъездную дорогу, Серега бросил взгляд на часы под спидометром — начало третьего. Часа четыре-пять вполне можно поспать, начинающийся день обещает быть каким угодно непредсказуемым.

Поставив машину так, чтобы ее не было видно с трассы, Серега вытащил сумку и огляделся, запоминая соседние машины и их номера. Он ощущал себя сейчас в режиме боевой операции и многие действия — как этот взгляд по небольшой парковке — совершал «на автомате». Вера тревожно огляделась по сторонам, и Серега подумал, что надо бы ее успокоить — погоня позади.

Свободные места в мотеле вопреки опасениям все же оказались, и все сложилось вполне неплохо — сонная администраторша лишь немного посомневалась, глядя на заманчивую купюру и все же произнеся неуверенным тоном, что без документов нельзя. Когда они вышли из дверей, где находилась конторка, и направились в указанном направлении к своему номеру, Серега запоздало подумал, что надо было уточнить про количество кроватей. Хотя наверно это выглядело бы странно.

Номер оказался по-своему даже уютным, насколько это вообще возможно в придорожной гостинице. Мягкий и чистый ковер на полу, застеленные симпатичными покрывалами кровати, — две! — веселенькие шторы на окне и вполне соответствующая мотелю картина на стене: горы, серпантин, мчащийся автомобиль. Интересно, авторы подобных картин или соответствующих фильмов хоть раз пробовали самостоятельно мчаться по горной дороге? Когда крутой поворот через десяток метров, и ты знать не знаешь, что тебя там ждет… Особенно, когда оказывается, что ждут безбашенные местные лихачи, разъезжающие на предельных скоростях!.. Впрочем, на картинке-то европейский серпантин в каких-нибудь Альпах, там навстречу попадутся здравомыслящие европейцы, а не горячие кавказские «джигиты»…

— А здесь неожиданно мило, — проговорила Вера, поддерживая его мысли. Серега кивнул и подумал неожиданно о… доме. Когда уже закончатся бесконечные чужие спальни, гостиницы, общежития, снятые комнаты или квартиры… Когда он уже окажется дома наконец?.. Не в своей квартире, которой теперь у него нет, так хоть в родительском, знакомом с детства доме.

Вторая дверь из номера вела в общий коридор, где, по словам администраторши, должна была быть и общая кухня. На его, заданный на самый крайний случай, вопрос о еде, женщина посмотрела взглядом «вы с ума сошли? какая еще столовая ночью?!» и от удивления, кажется, даже ненадолго проснулась. Но пообещала, что чай, кофе и, возможно, сахар они найдут на кухне.

Серега запер входную дверь, вышел в коридор, бросив Вере: «Запри за мной и никому не открывай». Отыскал пакетики чая, помыл найденные чашки, скорее из любопытства заглянул в оказавшийся пустым холодильник, и, когда закипел чайник, налил кипяток.

Вера открыла быстро, будто ждала у двери.

— Пьем чай и спать, — распорядился Серега, поставив чашки на тумбу между кроватями.

— Есть хочется… — грустно вздохнула Вера, беря в руки одну из чашек.

Серега покопался в сумке и достал два «Сникерса», которые по спецназовской привычке взял еще дня три назад и бросил в сумку, когда забирал вещи.

— Вот все, что есть, но утолить голод хватит.

— Ого! Откуда это?

— Так, на всякий подобный случай взял. Ешь. И лучше оставь половину на утро.

Пока пили чай, Вера молчала. Серега обдумывал, какие планы может предпринять Олег после сегодняшнего, и настороженно поглядывал на своего притихшего напарника. Про Антона вспомнила?.. Или устала от всех событий дня?.. Да и дней… Не каждый же день к ней с обыском в квартиру бандиты вламываются и погром там устраивают… И не каждый день за ней киллер охотится… «И не каждый день она спит с первым встречным!» — вдруг продолжил внутренний голос, за последние два дня периодически напоминавший о себе на тему «это всего лишь последствия стресса, а не твои "красивые глаза"». Серега недовольно поморщился, отгоняя противные мысли — сейчас он об этом думать не хочет. Задумался снова об Олеге, но мысли о Вере вновь пробились сквозь размышления про действия бывшего друга. Подумал, что на нее, насколько он успел ее понять, стресс так не повлияет. Ее вчерашняя инициатива была полностью осознанной. Вспомнилось свое шутливое «влюбилась, что ли?», когда она заявила, что специально ждала его у офиса Белова, и Серега развеселился, еле сдержавшись, чтобы не улыбнуться — не объяснять же, о чем он думает!

Сделав последний глоток, он поставил пустую чашку на тумбу, поднялся, потянул к себе покрывало с кровати — в памяти, конечно же, тут же пронеслась картинка с покрывалом в общежитии! — и произнес Вере и себе заодно:

— Надо спать ложиться.

Сзади не раздалось ни звука, и Серега обернулся. Вера продолжала сидеть как и прежде и походила на маленького замерзшего воробья на одинокой ветке.

— Эй, ну чего ты? — он присел рядом, обнял за плечи и чуть притянул к себе. Она тут же прижалась, как будто и вправду замерзла — чай не отогрел? — и спросила:

— Как мы его поймаем, если эту запись нельзя использовать?

— Ее нельзя использовать в суде. Но она может стать неплохим козырем.

— И что мы теперь будем делать?

— Сначала разберемся с киллером… А там посмотрим.

— Он нас здесь не найдет?

— Думаю, он ждет нас в общаге. Это проще, чем искать по всему городу. Так что у нас есть три-четыре часа и надо постараться поспать.

Вера чуть отстранилась, он посмотрел на нее… и замер, столкнувшись с ее взглядом.

Как же она ему нравится!.. Вся. Ее такие выразительные глаза, в которых так забавно отражается то, что она думает. Очень красивые глаза. Ее волосы, так ослепительно сверкающие днем, что кажется, будто рядом второе солнце. Ее руки, нежные и неожиданно смелые, о которых он думал сегодня почти все время, пока они сидели в засаде. Попробуй не думать, когда она так близко, а события той ночи все еще помнятся очень отчетливо!

В ее глазах и сейчас отразилось то, о чем она думает, и на этот молчаливый призыв он просто не смог не ответить. Поцелуй сразу получился жадным и нетерпеливым — за два дня соскучились оба.

Когда ее руки вдруг коснулись обнаженной кожи спины (когда она только успела забраться под футболку?), по позвоночнику пробежал разряд тока — и Серега остановился.

— Нам надо спать.

— Угу, — Вера и не подумала остановиться.

— Ты отвлекаешь меня, — произнес он через силу. — Ты даже не представляешь, насколько.

— Кто-то что-то про выдержку говорил, — хихикнув, прошептал озорной чертик, в которого вдруг превратилась умная девочка.

Совершив в первую очередь усилие над самим собой, он отстранился, оторвал от себя ее руки и не отпуская их, произнес, глядя в глаза и стараясь не замечать их притягательного блеска:

— Когда все закончится, я сам не выпущу тебя из постели. Ты еще пожалеешь, что со мной связалась. Будешь умолять отпустить тебя… хотя бы, чтобы покушать!

— Не-а! Не буду, я найду, чем перекусить! — в этот момент она так стремительно припала к его губам, что он не успел даже понять, не то что остановить.

Собственные руки остановить еще сложнее, чем ее. Выдержка выдержкой, но ведь хочется совсем другого…

— Спать.