Да здравствует король! (джен)

Одним славным утром, ничем не отличавшимся от предыдущих, проведённых в Туманном Альбионе, Александр с удивлением обнаружил, что слуги носятся по замку и украшают банкетный зал в честь предстоящей церемонии, по окончании которой Артур станет наследным принцем Камелота. Его удивляло не наличие самой церемонии, — об этом, благодаря остаточному знанию канона, ему было хорошо известно, — а то, что только после этого Артур официально закрепит за собой звание наследника престола. То, что он им является по праву рождения и документы, которые бы оспаривали это, ещё не придумали, насколько знал Косаткин, видимо, кто-то успешно решил игнорировать. Вздохнув и поделившись с висящим на стене портретом своими мыслями, мужчина отправился в библиотеку, чтобы изучить правила проведения церемонии и узнать, какой смысл она несёт.

Занимаясь изучением выданной Джеффри литературы, Александр натолкнулся на один интересный факт: правящая династия до Утера Пендрагона, то есть, собственно, та, которую он сверг, чтобы занять трон, активно использовала магию как в строительстве Камелота, так и вообще в жизни. В другой книге было отмечено, что магия эта шла на вред королевству и Утер стал избавителем от страшной напасти. В третьей — что Пендрагон сам прельстился колдовством и властью, а потому совершил переворот. Все книги были написаны в разный период времени, и Косаткин, ненадолго задумавшись, вздохнул, понимая, что истина известна только Утеру. Стало интересно, почему никто не говорил о времени до правления Пендрагона, учитывая, что тот же Гаюс явно старше короля и застал смену власти, однако нашёлся ответ на вопрос о причинах столь жёсткой политики Утера: если все боятся, то навряд ли попробуют пойти войной.

Отложив занимательное чтиво и вернувшись к изучению церемонии, Александр вскоре заполнил пробел в своих знаниях и вернул книги библиотекарю. Тот учтиво кивнул, попрощавшись, и Косаткин покинул помещение.

Идя по коридору, мужчина размышлял о видении Морганы. Если он ничего не путал, то вместо Артура на ристалище с призраком (ожившим мертвецом? Восставшим трупом? Он не помнил, как точно называется существо, воскрешённое Нимуэ) сражаться будет Утер. Впрочем, даже если вдруг на поле боя окажется младший из Пендрагонов, Александр не сомневался, что победа будет за ним. Ловкость и умелое владение мечом, особенно если последний закалён дыханием дракона, в поединке сыграют не последнюю роль. Так почему колдунья видела поражение?..

Косаткин затормозил посреди коридора, пытаясь предугадать, при каком развитии событий предсказание Морганы воплотится. То, что это сбудется — факт. Ведьма ещё ни разу не ошибалась, все её сны претворялись в жизнь, и мужчине очень не нравилось, что, во-первых, меняется канон, а во-вторых, это видение повторилось ещё дважды. За три дня до церемонии и сегодня утром, в результате чего испуганная подопечная разбудила его, когда рассвет только-только забрезжил. Пообещав Моргане, что во всём разберётся, Александр уже хотел поговорить с Мерлином, однако вскоре понял, как подозрительно будет выглядеть тема беседы. Дескать, здесь скоро на короля Камелота труп натравят и, возможно, принц умрёт, так что, Мерлин, не хочешь ли ты сходить к Килгарре за мечом?

Забавно.

Через несколько минут кучка дворян, имён которых он даже не пытался запомнить, утащила мужчину решать организационные вопросы, и в своих покоях уставший Александр оказался ближе к вечеру. Слуги тут же проинформировали, что скоро всё начнётся, помогли переодеться и повели обратно в зал.

Цепкий взгляд тут же выловил фигуры Мерлина, Ланселота и Гвен, стоявших позади приглашённых гостей у стеночки. Они о чём-то говорили, волшебник активно жестикулировал и корчил рожи, видимо, кого-то пародируя (и Косаткину почему-то подумалось, что демонстрирует он весьма известную личность, которую при знакомстве назвал «венценосным ослом»). В помещении царили воодушевление и предвкушение, и Александр постарался стереть с лица усталость. Артур готов, Артур распрямил плечи и гордо шествует по направлению к отцу, так что самое время подобраться и взять скипетр, настойчиво предлагаемый стоящим по правую руку слугой.

Торжественная церемония началась. Воцарилось молчание, и в этой благоговейной тишине было слышно, как шуршит ткань одежды младшего Пендрагона, опустившегося перед королём на колени. Косаткин сглотнул ком в горле, появившийся там из-за незнамо почему возникшего чувства гордости, сделал глубокий вдох и заговорил:

— Ты клянёшься управлять народом этого королевства и его владениями согласно уставам, традициям и законам, установленными твоими предками? — между прочим, очень интересная фраза, напрочь разбивающая ту часть канона, по которой Утер является захватчиком Камелота.

Александр задумался. Какие уставы, традиции, законы и далее по списку могли быть в королевстве, если Утер его покорил? Он был правителем, который выиграл войну и встал у власти, перенеся центр королевства в покорённый город? Интересный факт, который далее сценаристами не объяснялся, а в найденных книгах было слишком мало информации об Утере Пендрагоне до того, как он стал монархом. Довольно интересно, на самом-то деле, было бы узнать, откуда растут корни, однако Косаткин понимал, что излишнее любопытство вызовет подозрения, а правда если и была написана, то, скорее всего, оказалась тщательно скрытой.

— Да, сэр, — отвлёк от мыслительного процесса голос Артура, и мужчина вынырнул из омута размышлений, куда успел погрузиться.

— Ты обещаешь руководствоваться милосердием и справедливостью в своих поступках и решениях?

О каких милосердии и справедливости может идти речь, если Утер Пендрагон подаёт пример деспотичного правителя, который движим правилом «одни кнуты без пряников»? Каждый раз, когда Артур пытался поступить по совести, любимый папочка мало того, что своё чадо не поддерживал, так и в темницу его садил охладить голову. И, разумеется, верх справедливости за свои грехи наказывать ни в чём неповинных магов и друидов, единицы из которых заслуживали смерти.

Александру всё меньше и меньше нравились человек, в чьём теле он оказался, и речь, произносимая при проведении церемонии. Уже знающий, какие испытания лягут на юного чародея с принцем, Косаткин анализировал происходящее с точки зрения непосредственного участника, а не только зрителя, и в сознание закралась тёмная мысль, что Утер-то, по сути, полностью заслуживает всё то, что падает на его голову. Наверное, касайся месть Нимуэ исключительно старшего Пендрагона и не затрагивай посторонних личностей, не имеющих прямого отношения к причине войны с магами, мужчина бы даже понял жрицу Старой Религии, однако в своих способах достижения цели ведьма заходила слишком далеко.

— Да, сэр.

— Клянёшься ли ты, что будешь верен Камелоту столько, сколько будешь жить?

Когда принц сжал ладонь вокруг рукоятки скипетра, посмотрел Александру в глаза и твёрдым, наполненным уверенностью, искренностью и лишённым сомнения голосом заговорил:

— Я, Артур Пендрагон, посвящаю свою жизнь и руку службе вам и защите этого королевства и его народа, — Косаткин понял, что юноша, без сомнения, сдержит своё слово и отдаст всего себя Камелоту.

— Отныне, будучи совершеннолетним и прямым наследником, впредь ты будешь наследным принцем Камелота, — взяв с подушки венец и водрузив его на голову Артура, мужчина сделал пару шагов назад и присоединился к зазвучавшим аплодисментам.

Артур поднялся с колен и повернулся лицом к присутствующим. Александр, чудом умудрившийся мгновенно скрыть тот факт, что он наступил на полы плаща и едва не упал, подошёл к Моргане, тихо поинтересовался, как она себя чувствует и не хочет ли уйти пораньше, однако ответ заглушил звук бьющегося стекла.

Обратившись к источнику шума, Косаткин поджал губы. Привлёкший всеобщее внимание, заставивший впечатлительных дворянок закричать, а храбрых рыцарей схватиться за мечи (мужчина краем глаза увидел, как по направлению к ним движется Ланселот), рыцарь в чёрных доспехах и на чёрном коне прошествовал к королю и принцу, остановился и, сняв перчатку с руки, бросил её под ноги рыцарям. Ухватив собравшихся принять вызов Ланселота и Артура за вороты рубах и помешав им совершить задуманное, справедливо порешив, что они ещё пригодятся, а Мерлин волшебным мечом не обзавёлся, Александр шикнул на готовых возмутиться друзей и, ненадолго задумавшись, что бы делал всадник, если бы никто драться не согласился, бросил быстрый взгляд в сторону вызвавшегося рыцаря.

Условившись о деталях поединка, оживший мертвец покинул зал так же, как и появился — через окно. Отчасти потому, что так быстрее, отчасти — так как пафосно разъезжать на коне по коридорам замка не позволят размеры дверных проёмов. Представив, как всадник стукается головой о верх наличника, мужчина подавил нервный смешок и, поняв, что до сих пор удерживает Артура с Ланселотом, их отпустил.

Итак, время у них есть. Следовать сюжету и сокращать число рыцарей, пока до Гаюса с Мерлином дойдёт, с кем они имеют дело и какие меры нужно предпринимать, Косаткин не собирался. Правда, и напрямую сказать не получится. Нужно схитрить. Но как?

Обводя взглядом притихший народ, Александр остановил его на Моргане, и над его головой будто зажглась лампочка. Ну конечно! Юная колдунья, сама того не подозревая, дала ему отличную возможность рассказать правду так, чтобы никто ни о чём не заподозрил. Учитывая, каким взглядом подопечная короля провожала всадника, Александр предположил, что она узнала его: по доспехам, испещрённому царапинами шлему, в конце концов, гербу. «Человек с разлагающимся лицом» — вполне точное и конкретное описание мертвеца. В любом случае, король имеет право выдвигать предположения и бить тревогу, если вдруг в деле может быть замешана магия.

Удовлетворившись подобным развитием событий, Косаткин тронул Моргану за плечо, тихо спросил, чем её заинтересовал всадник, подтвердил своё предположение и, взяв девушку под локоть и попросив посодействовать ему в одном нелёгком деле, жестом подозвал к себе Гаюса, окликнул Мерлина и направился к выходу из зала. На короля, его подопечную, лекаря и слугу, по-английски покинувших разволновавшуюся и зашумевшую толпу, никто не обратил внимания, исключая, разве что, Ланселота, готово последовать за правителем, и Гвиневры, остановившей рыцаря и сообщившей, что если его не позвали, то, значит, на то была причина.

Оказавшись в залитом сумраком коридоре и оглядевшись, проверяя, не подслушивает ли их кто, Александр повернулся к вопросительно смотрящим на него людям, сцепил пальцы в «замок» за спиной, поморщившись от кольнувшей плечо боли, и тихо заговорил:

— Моргане несколько дней назад приснился сон, в котором Артура убивает человек с лицом мертвеца, — девушка, вздрогнув и бросив испуганный взгляд на Гаюса, согласно покачала головой, — и сегодня она узнала в нём нашего всадника.

— Вы хотите сказать, что гость чем-то болен? — осторожно поинтересовался лекарь, видимо, опасаясь упоминать магию.

— Нет, — отозвался Александр. — Я хочу сказать, что, возможно, этот рыцарь не тот, за кого себя выдаёт. А раз так, то нужно узнать, кем он может оказаться, до того, как рыцари на ристалище начнут мереть как мухи.

— Можно поискать в книгах, — после непродолжительного молчания подал голос Гаюс, и Косаткин согласно закивал.

— Идём, — развёл руками Александр, осознав, что без особого королевского разрешения они с места не сдвинутся, и первым направился в покои лекаря, благо, начал относительно хорошо ориентироваться в замке. — Кстати, насчёт герба всадника…

Мерлин с Морганой, переглянувшись, синхронно пожали плечами и двинулись следом. Колдун, заглянув в зал, где проводилась церемония, увидел, что тот наполовину опустел, а Артур, находясь недалеко от королевского стола, вертел головой, ища отца. Раздумывая, стоит ли сообщить принцу, куда пошли те, в нахождении кого он мог быть заинтересован, Мерлин открыл было рот, но его окликнула подопечная короля, и волшебник оставил свою затею. В крайнем случае, Артур может организовать повторный поиск короля по всему замку — страже уже не впервой.

Вскоре баночки с лекарственными препаратами, ступки, горелки, травы и другое оборудование, вольготно располагавшееся на рабочих столах лекаря до прибытия поисковой группы, были перенесены в дальний шкаф комнаты, и их место заняли увесистые книги. Двое мужчин, юноша и девушка пытались найти хоть кого-то, кто был бы отдалённо похож на ожившего мертвеца, которого в своём сне видела Моргана. Поиск по картинкам (точнее, рисункам, так как до века фотографий ещё жить и жить) успехом не увенчался, и напряжённая и подуставшая команда переключилась на содержание.

— Та-а-ак, — перелистывая страницы книги, Александр отчаянно пытался вспомнить, куда указывал Гаюс в сериале.

— Ничего, — Моргана, быстро пролистав очередную книжку по магии, со вздохом опустилась на скамейку и, подперев голову кулаком, измученно выдохнула. — Если мы не найдём до завтрашнего утра, согласившийся на поединок умрёт.

— Мы постараемся, чтобы этого не случилось, — прекрасно зная, что нельзя пытаться спасти всех, так как определённые жертвы неминуемы, потому что за ночь оружие, предназначенное Артуру, сделать проблематично, а уж уговорить двоих рыцарей поменяться местами, чтоб принц сражался, — вообще нонсенс, — Косаткин, тем не менее, надежды разобраться хотя бы до завтрашнего вечера не терял. — Почему нельзя было создать универсальный справочник по магии, чтоб не пришлось искать нужную информацию в тысяче книг?.. — скорее риторически поинтересовался мужчина, однако ему ответили:

— Потому что магия запрещена, — Александр скептически посмотрел на Мерлина. Правда, что ли? — Я хочу сказать, — забегал глазами по комнате колдун, начав теребить край рубахи, — что если хранить знания в разных книгах, то есть возможность при обыске и уничтожении одних сохранить хоть что-то в других.

— Логично, — подумав, согласился Косаткин. — Но долго. Гаюс, у тебя есть успехи?

— Кажется, нашёл, — отозвался лекарь, и Моргана тут же встрепенулась, скоро поднявшись и подойдя к старику. — Скорее всего, это призрак — создание, возвращённое к жизни магией.

— А можно его обратно вернуть в могилу с её же помощью? — Александр пожевал внутреннюю сторону щеки. — На каждое заклинание же должно быть контрзаклинание, чтобы тот, кто сотворил колдовство изначально, в случае, если передумал или не удовлетворился результатом, смог всё исправить?

— К сожалению, это может сделать только тот, кто призвал призрака.

— М-да. Но должно же быть хоть что-то! — Косаткин хлопнул ладонью по столу, поморщился от боли в плече, вежливо отказался от бальзама Гаюса, заявив, что сейчас есть дела поважнее, и, склонившись над книгой, ткнул пальцем в текст. — Ни одно оружие смертных не способно его убить? А что относится к тому, что это сделать может?

— Что-нибудь магическое? — развела руками Моргана.

— И где мы найдём «что-нибудь магическое» в два часа ночи в Камелоте? — слова прозвучали резче, чем следовало, и Александр поспешил исправиться: — Прости, Моргана, это нервы.

Вовремя наступив на ногу открывшему рот чародею, с языка которого чуть не сорвалось «дракон» — подопечная короля в тайну колдовства ещё посвящена не была — Косаткин выпрямился, захлопнул книгу, положил её обратно на стол и, уперев сжатые в кулаки ладони в бока, подвёл итоги:

— Итак, у нас есть оживший призрак, который пришёл убить меня или Артура, знание, что вернуть его обратно в могилу без помощи того, кто его воскресил, невозможно, и полная уверенность в том, что завтра рыцаря убьют. Я ничего не упустил? Славно.

Воцарилось молчание. Каждый обдумывал то, что стало им известно.

Гаюс, которого волновали одновременно две вещи — внезапная лояльность короля к магии и средство по уничтожению призрака — внимательно смотрел на Утера, пытаясь понять, в какой именно момент Пендрагон начал менять своё мнение. Всё дело в том, что он узнал, что магия Мерлина сохраняет Артуру жизнь? Да нет, навряд ли, учитывая, что ранее это короля не останавливало: сколько раз магия показывала себя со стороны добра, столько же раз Утер добрых колдунов за волшебство и казнил. Насчёт же призрака… Помочь мог Килгарра, однако лекарь сомневался, что дракон не попросит чего-то взамен.

Моргана, вернувшаяся на скамейку, размышляла, понимая, что ничего полезного они ровным счётом не добились. Кто вернул мертвеца к жизни — неясно, как его уничтожить — неизвестно, умрёт ли рыцарь — в том сомнений нет. Девушка начала постукивать пальцами по деревянной поверхности стола, и от взгляда присутствующих укрылось то, как на мгновение раздвоилось пламя свечи, отражая волнение колдуньи.

Мерлину не терпелось спуститься к дракону. Однако, во-первых, здесь была Моргана, а во-вторых, король расходиться не позволял. Юный чародей уже попривык, что можно не избегать Утера всеми возможными способами, да и дар свой скрывать от короля смысла нет, а потому раздумывал, что им с Пендрагоном и Гаюсом нужно выкроить время без Морганы и обсудить то, что может предложить дракон и как с ним расплатиться.

Александр же, поднявшись по лестнице и устремив взгляд на огни города, пытался придумать, как и оружие получить, и позднее его спрятать до поры до времени, и одновременно с этим не угробить принца. Неприятная и тщательно прогоняемая мысль, что драться-то придётся ему, так как Утер, каким бы плохим отцом ни был, за жизнь сына переживает, дала о себе знать. И Косаткин поджал губы, когда осознал, что не ведает, из любви к отпрыску Пендрагон заменил его на турнире или же потому, что, в случае смерти Артура, жертва и жизнь Игрейны потеряли бы всякий смысл. Ибо отправлять сына на самоубийственные задания и не интересоваться его отсутствием, когда они с Морганой отправились помогать Мерлину, — так себе отцовская забота.

— Ладно, время позднее, а нам утром рано вставать, — нарушил молчание мужчина, отрываясь от завораживающего зрелища и опуская взгляд на Гаюса, Моргану и Мерлина. — Отдыхайте. Нас ждёт много работы.

Подопечная короля, отказавшись от предложенного Гаюсом сонного зелья, направилась в свои покои. Девушка, сгорбившись и обхватив себя за локти, явно переживала за исход завтрашнего поединка. Точнее, понимала, что смерть рыцаря неизбежна, и пыталась свыкнуться с этой мыслью. В конце концов, Утер был прав и найти ночью в Камелоте — центре борьбы с магией — оружие, способное уничтожить мёртвое — непосильная и невозможная задача.

— Ваше величество, сэр, — голос Мерлина дрогнул, когда он окликнул Косаткина, стоило тому коснуться дверной ручки. Александр обернулся, и юноша забормотал, глядя куда-то вбок: — Давайте я попробую исцелить вашу травму с плечом?

Лекарь, невовремя взявший в руки склянку с настойкой противного болотного оттенка, от неожиданности разжал пальцы, и баночка не разбилась только благодаря чародею: глаза полыхнули золотым, и лекарство замерло в воздухе, аккуратно вернувшись обратно на стол. Гаюс явно хотел поинтересоваться, не ударялся ли Мерлин в последнее время головой, но задумчивый согласный кивок короля его успокоил… и только потом поразил, заставил с прищуром посмотреть на Пендрагона: чтобы тот позволил применить магию к себе? Да быть такого не могло.

— Она стала часто меня беспокоить, так что я не против, — улыбнулся Косаткин, подходя к скамейке и усаживаясь на неё спиной к Мерлину. — Спасибо.

— Я же ещё ничего не сделал…

— Ты хотя бы попытаешься.

Гаюс со вздохом передал чародею книгу с целительными заклинаниями и стал внимательно наблюдать; маг, не привыкший к столь пристальному и гнетущему вниманию, едва не выронил её из рук. Открыв на нужной странице, Мерлин откашлялся, положил ладони на ту часть плеча, где у короля была травма, и начал колдовать.

Александр затаил дыхание. Дело было даже не в том, что на его глазах творилось волшебство, — к этому за время своего пребывания в Туманном Альбионе он стал относиться, как к самому собой разумеющемуся, — а в том, что колдовство творилось с ним. Мужчина не беспокоился, так как полностью доверял Мерлину, однако где-то глубоко в душе, почти не осязаемо, зародилось странное, тёмное, неприятное чувство, которое заставило Косаткина нервозно дёрнуть плечом и смерить вздрогнувшего колдуна испепеляющим взглядом.

— Извини, — мужчина сам не понял, что произошло и почему он так отреагировал. — Продолжай.

Чародей, помедлив, всё же продолжил своё занятие. На этот раз необычной эмоции не было, и Александр нахмурился. Произошедшее ему не понравилось. Если во всём замешана магия, если она занесла его в тело Утера, значит, должна была сделать что-то с самим Пендрагоном. И вот что — пока загадка, которую в ближайшее время разрешить не удастся. Косаткин был уверен, что делиться своим иномирным происхождением с кем бы то ни было — пропащая затея, так как если не поверят, то осторожно оповестят принца, что, возможно, король помешался; если же поверят, то… мужчина вздрогнул, предпочтя не думать, как поступят Гаюс с Мерлином, Артуром и Морганой.

— Вроде бы, готово, — не слишком уверенно оповестил юный маг, делая шаг назад.

Александр неловко пошевелил плечом. Не почувствовав боли, стал действовать увереннее. Вскоре он широко улыбнулся.

— Благодарю, Мерлин, от боли не осталось и следа. Доброй ночи. Обсудим, как решить нашу призрачную проблему, завтра без Морганы, — король удалился.

— Мерлин, о чём ты думал? — проводив монарха взглядом, спросил у ученика Гаюс.

— Я просто хотел помочь, — пожал плечами тот.

Ночью Косаткину так и не удалось уснуть. В голову лезли мысли о видении Морганы, и до рассвета Александр лежал в кровати, смотря в потолок и размышляя, почему же девушка видела смерть именно Артура.

Поединок прошёл так, как и было предсказано: рыцарь погиб, дав прекрасную пищу несведущим для размышлений, когда ранил мёртвого всадника, и второй вызов принял… имени смельчака Александр не знал.

Вечером сходить с Мерлином к Килгарре у Косаткина не получилось, так как его утащили советники для решения важных вопросов, которыми мужчина пренебрёг в обеденное время, чтобы вновь поговорить с чародеем и лекарем. Впрочем, выписать магу разрешение на посещение подземелий, чтобы тот лишний раз не терроризировал бедных стражников, пользы от которых, собственно, всё равно не было, Александр успел. Он, конечно, сомневался, что сделал всё по современным правилам оформления ценных бумаг, однако подпись короля и его печать должны были убедить всех в подлинности документа.

Следующий день прошёл аналогично первому за исключением двух вещей: Мерлин перед поединком отправился к Гвиневре, чтобы взять меч, достойный быть закалённым в пламени дракона, и к началу боя вернулись они вместе, заняв места рядом с королевской ложей; во-вторых, вместо одной артуровской перчатки на поле ристалища упали две — принца и Ланселота. Всадник, судя по движению шлема, посмотрел сначала на Артура, после на Ланселота, затем — и у Косаткина мурашки побежали и волоски на затылке и руках встали дыбом — на Александра, и только после этого он поднял перчатку принца.

Мужчина думал, что, зная канон и то, что Мерлин своему «венценосному ослу» помереть не даст, волноваться и беспокоиться не будет, однако он ошибался. Если первые пару часов Александру удавалось сохранять небывалое спокойствие духа, то ближе к вечеру на него напал мандраж. Косаткин, выгнав всех из зала собраний, нарезал круги вокруг стола, бормотал себе под нос, что ничего плохо не случится, так как у юного чародея всё под контролем и он пусть и имеет привычку вытаскивать принца из опасных ситуаций в самый последний момент, но всё же его спасает, а меч, так-то, и забрать после поединка можно. Убеждая себя в этом, он резко остановился лишь тогда, когда повеяло холодом. На интуитивном уровне ощутив опасность, мужчина резко обернулся… чтобы встретиться взглядом с замершей за спинкой трона Нимуэ.

Запоздало вспомнив, что ведьма — создание Старой Религии, Александр как-то не особо удивился, когда она, утратив довольную улыбку, прищурилась, всматриваясь в его лицо. После опыта общения с друидом он уже имел представление о том, что умелые колдуны способны разглядеть его истинное лицо за личиной Утера (и причину, по которой Мерлин видит Пендрагона, Косаткин видел в неопытности мальчика), так что реакция Нимуэ его не удивила.

— Кто ты? — спросила женщина, приближаясь. — Почему твоё сознание властвует над Утером? — она шумно втянула носом воздух, и её глаза расширились. — В тебе нет и следа нашего дара.

— Тут мне крыть нечем, — мужчина не боялся. Насколько он был осведомлён, Нимуэ не убивала просто так, а смерти она желает королю, а не ему, так что навряд ли нападёт, если не провоцировать. С другой стороны, он бы не был так в этом уверен.

— Завтра убьют Артура, но тебя это никоим образом не заденет, — ведьма цокнула языком, и её недовольство буквально осязалось. Синие глаза впились в его, и Косаткин сглотнул.

— Может, мы сумеем договориться? — начал было он, но…

— Думаешь, наш конфликт так просто решить? — Нимуэ усмехнулась — зло и высокомерно. — Тебя не было, когда он открыл на нас охоту, когда убил всех, кого я любила! Ты ничего не знаешь о моей ненависти к нему! — поняв, что едва не сорвалась на крик, ведьма умолкла, сделав несколько глубоких вдохов. — Прости, мне нужен Утер, а не ты, — она улыбнулась, и Александр, к его глубокому сожалению и недовольству, отреагировать, уходя с траектории заклинания, не успел. — Ничего личного.

Нимуэ резким движением выбросила руку вперёд, раскрыла ладонь перед лицом Косаткина и дунула на неё: мужчина сам не понял, как в нос ударил едкий запах сожжённого дерева, в глаза будто попала пыль, а разум накрыл туман. Кашляя и задыхаясь, он сделал шаг назад, рукой нашаривая стол, чтобы на него опереться, в спешке споткнулся о собственную ногу и с глухим стуком упал на каменный пол.

* * *

Чтобы открыть глаза, пришлось приложить массу усилий: те ни в какую не хотели идти навстречу. Александр разлепил сначала один, потом второй, после несколько раз моргнул, приводя зрение в порядок, и наконец огляделся. Вокруг — бесформенное серое пространство, среди которого он существовал. Ни единого намёка на признаки разумной жизни. Стало жутко. Стало страшно. Оказаться в теле персонажа, с которым ты, пусть и по сериалу, знаком, и пребывать среди тех, от кого ты знаешь, чего ожидать, более безопасно, чем попасть в неизвестность. Здесь нет Мерлина, готового прийти на выручку, нет Килгарры, который, пусть и оставляет после своих ответов много новых загадок, но всё же даёт представление о происходящем.

Косаткин попытался крикнуть, но голоса своего не услышал. Паниковать не спешил, так как понимал: нужно проанализировать ситуацию, вспомнить, что с ним произошло, и попытаться найти выход из сложившегося положения. Лишняя эмоциональность только навредит, а потому надо взять себя в руки. Времени побиться в истерике в избытке будет после того, как он вернётся в своё тело или же обратно в Утера, когда окажется в безопасности, — сейчас же совершенно иные приоритеты.

В пространстве раздался шёпот на непонятном языке. Прислушавшись, Александр узнал в нём то наречие, на котором творил заклинания Мерлин. Шёпот становился всё громче и громче, пока не оглушил, и Косаткин схватился за голову — та раскалывалась от нестерпимой боли. Крик потонул в шуме бегущей крови в ушах, а после всё внезапно прекратилось и наступила тишина.

Мужчину с невероятной скоростью потянуло назад, пространство превратилось в бесконечный поток разноцветных линий, сменившихся непроглядной тьмой, и Александр вскочил с кровати, на которой лежал, завертел головой из стороны в сторону, изучая, где оказался, и со странным умиротворением отметил, что очнулся в королевской спальне в Камелоте.

С улицы доносились звуки боя, и Косаткин поспешил к окну. На ристалище сражались двое: фигура одного резко контрастировала с ясным днём, и его плащ, его одежда, чёрная, как сам мрак, выдавали ожившего призрака; алый плащ второго указывал на Артура, и Александр поспешил к месту битвы. Его не волновало то, что пришёл в себя он в одной ночной рубахе. Из приличия прихватив халат, накидывать который пришлось на бегу, Косаткин мчался по коридорам замка, страшась не успеть к финалу и боясь, что сон Морганы всё же сбудется. В Мерлине он был уверен, но желал проверить сам.

Гонка прекратилась, стоило мужчине увидеть, как на земле лежит рыцарь в алом одеянии. Стоя над ним, расставив ноги по бокам, отрезая пути к отступлению, возвышался чёрный рыцарь. Уже без шлема, он пугал зрителей, показывал свою истинную сущность. Мерлин с Гаюсом, наблюдавшие за всем, можно сказать, из первых рядов — с того места, откуда выходят рыцари, не находили себе места от переживания. Юный чародей переминался с ноги на ногу, то сцеплял пальцы в «замок» у груди, то прикладывал ладони к щекам, то дёргал на себе волосы, — не знал, куда от волнения деть руки. Лекарь, казалось, не шевелился, замерев в одной позе.

— Артур! — благоговейную тишину замершего ожидания нарушил истошный крик, наполненный отчаянием и ужасом. Александр не сразу осознал, что кричал он.

На короткое мгновение чёрный рыцарь замер, — видимо, тому послужило удивление Нимуэ, воле которой подчинялся оживший мертвец, — и его хватило, чтобы Артур кончиками пальцем дотянулся до внезапно прыгнувшей ему в руки рукоятки меча. Уверенный, мастерский, отточенный за годы тренировок выпад — и сверкающее лезвие непревзойдённого оружия пронзило грудь врага. Сперва две фигуры заволокло дымом, после чёрного рыцаря охватило пламя, а затем он распался на лоскуты, которые подхватил ветер.

Арена взорвалась победными криками и аплодисментами. Мерлин смеялся и прыгал от радости, не в силах сдерживать переполнявшие его эмоции. Ланселот, перепрыгнув через ограждение, помогал Артуру подняться. Моргана с Гвиневрой обнимались, едва не плача от безграничного счастья, что всё закончилось — и закончилось удачно.

Александр выдохнул — в какой момент он задержал дыхание, Косаткин не знал — и вытер скатившуюся по щеке одинокую слезу. Ещё никогда за всё время, проведённое в Камелоте, его не охватывало столь безудержное и крепкое чувство облегчения от того, что очередная часть сюжета благополучно завершилась.