Сокровище за океаном (гет)

Рано утром отец отправил багаж Эви и Лукаса к некоему Джону Кроу, своему приятелю. Потом тот же мальчик-слуга, совершенно сонный, принес им в номер кофе и булочки.

— Придется вот так, всухомятку, — пояснил отец в ответ на сомневающийся взгляд Лукаса. — Ничего, добраться бы до старины Кроу! Там вы голодать не будете.

Эви слабо улыбнулась ему. За прошедший вечер, несмотря на все тревоги, она будто приобрела еще больше, чем было до того. Отец рассказывал о маме, об их любви, они вместе пели... Это было даже иначе, чем с миссис Гиллан — пожалуй, такое она наблюдала только в семействе Холдер или там, где квартировал Нортон. И сама она раньше только Нортону так доверяла.

Вспоминать прошедшую ночь, конечно, было страшно. Но она не сомневалась, что отец сможет их защитить. Да они и сами вовсе не слабы. Лукас собрал мужество и молча, стараясь не стонать, после завтрака спустился вниз, где их уже ждал экипаж.

— Приедем в контору и подождем вашего нотариуса под дверью. Думаю, он к тому времени может даже и явиться. Когда вы заявите о себе как о наследниках, Валентайн наверняка побоится дальше вас преследовать. Его мотивы станут слишком очевидны.

Лукас поморщился и протянул:

— Я все думаю, в чем ошибка... А вы явно ошибаетесь, я чувствую.

— Может, это предвзятость с твоей стороны? — не удержалась Эви. Ей совершенно не хотелось разрываться между отцом и братом, и она старалась не отчаиваться в надежде помирить их. Но сейчас, когда опасность все-таки была рядом, недоверчивость Лукаса к единственному их защитнику начинала раздражать. Брат отмахнулся:

— Нет. Я уже все понял. Вы рассуждаете так, как стал бы рассуждать умный и острожный человек. Но вспомните, что Валентайн предположительно смог прокутить свою часть наследства — а это немало. Говорит ли это о нем, как об умном и острожном?

А ведь он был прав! Все же Эви не могла не восхищаться умом и предусмотрительностью Лукаса. И отец отдал ему должное:

— Ты прав. Как только вы получите на руки деньги и драгоценности, вам следует немедленно уехать.

Наверное, все трое с одинаковым нетерпением ждали, когда же экипаж остановится у нотариальной конторы. Но когда они добрались, оказалось, что двери заперты. И тут всех охватило недоброе предчувствие.

— Им давно пора открыться,- пробормотал отец, потирая подбородок. — Эви, ты могла бы заглянуть в окна?

Эви быстро подошла к одному из окон, встала на цыпочки... Вдруг кто-то с силой сжал ее локоть, и что-то холодное прижалось к виску.

— Спокойно, джентльмены, — раздался за спиной знакомый голос. Капитан Кортмелл. "Так получается... Да, у него ведь была возможность..." Больше Эви ничего подумать не успела: стало слишком страшно.

Отец и Лукас стояли совершенно белые, когда капитан Кортмелл развернул Эви лицом к ним. Потом она ощутила, что ее тянут назад. "Только бы он не навредил им. Что со мной будет? Он убьет меня?"

— Вы будете стоять спокойно и дадите нам уехать, — говорил Кортмелл почти ласково. — Будете благоразумны, если любите ее, правда? Вот так.

Он втолкнул Эви в экипаж, сам вскочил туда же и сразу захлопнул дверцу. Железные пальцы впились ей в запястье, когда она попыталась отодвинуться. Потом она почувствовала знакомый запах, и к лицу прижалась тряпка.

"Хлороформ", — вспомнила Эви: доктор Холдер как-то показывал это средство ей и дочери. Она попыталась задержать дыхание, но Кортмелл все прижимал тряпку к ее лицу, и вскоре Эви потеряла сознание.

Пришла в себя она в какой-то комнате. Сквозь задернутые матерчатые занавески пробивался яркий дневной свет. Эви села, преодолевая головокружение. Хотела осмотреться, но первый, кого она увидела перед собой, был капитан Кортмелл. "Впрочем, конечно, зовут его иначе".

— Грэхем Валентайн — это вы? — сразу спросила Эви, не надеясь, что он ответит правдиво.

— Надеюсь, вы поверите, если отвечу, что это не я. Но вы мыслите в правильном направлении.

— То есть это он вам велел меня похитить?

"Разве он мне ответит?" Однако ответил, с очень странной усмешкой:

— Нет. Он велел вас убить. Обоих.

Сердце обрушилось, горло сжалось от страха. Но Эви снова заставила себя спросить:

— Из-за наследства?

— Именно. Он промотал свою долю и стал нуждаться в вашей.

В висках шумело. Происходящее не укладывалось в голове, такого не могло быть — как представить, что кто-то желает твоей смерти? Эви стиснула кулаки, чтобы не закричать.

— Как же мама за него вышла? Зачем? Ведь она никогда...

— Он был красив и довольно молод, — спокойно ответил Кортмелл. — Но я думал, вы спросите меня, почему же я не убил вас.

— А вы уже пытались? Я думала, вы только пугаете.

— Да, я только пугал, — усмехнулся он. — Но вы могли бы задуматься, почему.

"Что решил бы Лукас?"

— У вас свой интерес?

— Можно и так сказать.

— В чем же он?

— В вас, — ответил Кортмелл просто и откинулся на спинку стула. — Вы мне очень нравитесь, Эви. Ведь я могу вас так называть?

— Так меня называют так только друзья.

— А я вам не друг? Что ж, может, это и правда. Но ведь вы в моей власти и не сможете запретить мне ничего.

Осталось только еще крепче стиснуть пальцы. Увы, он был прав. "Что же будет?"

— Пожалуй, Эви, я с самого начала объясню вам свою роль. Не бойтесь, это не значит, что я планирую вас убить: ведь у меня были возможности сделать это раньше. Но в том и дело, что я не смог. Так вот, для начала вот вам мое настоящее имя: зовут меня Майкл Кейв. Меня помнят на западе Бергии, там осталась и моя семья: родители, брат, сестры. Я всегда любил приключения, а еще рос своевольным парнем и привык брать, что хотел. Так я взял однажды чужую жену, а потом пришлось убить ее мужа, чтобы он не расправился с нами из ревности. Он был из ремилийцев-переселенцев... Знаете, на чужбине они свирепеют. Теперь, если его родные узнают, кто его убил, то вырежут моих родных.

Эви вздрогнула, но не смогла ничего спросить, продолжая слушать.

— Грэхем тоже родом из тех мест, и волей случая он стал единственным свидетелем убийства. И поступил, как подлая крыса: стал шантажировать меня, использовать, как цепную собаку. Он науськал меня на вас, я взял ваш след. Приехал в Скендию, потом последовал за вами на пароход. Думал, скину вас с братом за борт в качку... Не вышло: он не выходил на палубу. Я решил вас отравить... Те конфеты были пробой. Но я не смог. Я понял, что не могу причинить вам вред. А если не причиню — умрут мои родные. Я пытался запугать вас с братом, но вы проявили характер. Да, я бы тоже не отказался от денег просто так. Однако Грэхем точно погубит моих родных, если я просто сбегу с вами куда-нибудь на юг. И убить его я не могу: тогда родные убитого мной ремилийца получат письмо, из которого все узнают.

Он умолк и хрустнул пальцами. Эви пыталась подавить смятение. Она была в ужасе от того, что они с братом были на волосок от смерти, от того, как легко этот человек говорил о совершенном убийстве и был готов пойти еще на одно. Но все-таки она понимала, что и его загнали в угол.

— А ваши родные не могут уехать?

— Отец и брат никогда не бросят ферму.

Ничего. "Одна нить оборвалась — берись за другую", — сказал ей однажды Нортон.

— Чего вы хотите от меня? Зачем вы меня похитили?

— Для начала, конечно, я хотел бы увидеть вас обнаженной и взять...

Эви в невольном отвращении отшатнулась к стене.

— Но я не беру женщин силой. Поэтому ваши отец и брат получат вас обратно, когда предоставят нотариусу отказ от наследства.

"Насколько можно доверять его обещанию? Он не опасается, что, освободившись, я сболтну лишнее? Да и отец с братом могут поступить по-своему. Обратиться в полицию или начать меня искать самостоятельно. Последнего, пожалуй, им совсем не стоит делать".

Тем временем Кейв связал ей руки и ноги.

— Прошу прощения, но мне невыгодно, чтобы вы попытались сбежать. Желаю доброго дня.

"Он опасается побега, — заметила про себя Эви. — Значит, будь я свободна, покинуть дом было бы сравнительно легко". Но больше она ни о чем подумать не смогла: нервное напряжение было слишком велико, и силы вместе со способностью мыслить здраво на время оставили ее.