Культ ихора (джен)

Дыхание Элой ощутимо выровнялось после того, как её скакун отдалился от Меридиана. Укрощённый ленторог привлекал нежелательное внимание в городах и деревнях, через которые она проезжала, — он вызывал тревогу и, зачастую, враждебность. Постепенно это стало привычным. К тому же скорость её передвижения заметно возросла, что позволило оставить за спиной шепотки страха и благоговения, которые она с разной частотой слышала на своём пути.

Она была Элой. Избранной Нора. Спасительницей Меридиана, в конце концов. Хотя слава и доставляла ей неудобство, но благодаря этому она почти ни в чём не нуждалась. Пища, вода, постель, детали для оружия — всё предоставлялось ей без вопросов и часто без требования оплаты, куда бы она ни поехала. Элой оснастила своего скакуна коробами, чтобы везти в них запасы больше тех, что она сама бы смогла унести, включая походное снаряжение. Но к своему лёгкому отвращению последнее время она предпочитала комфортную постель, крышу над головой, свежеприготовленную пищу вместо вяленой дичи и иногда даже горячую ванну. Меридиан заставил её размякнуть, физическое состояние оставляло желать лучшего. Привычные действия требовали гораздо больше усилий, чем раньше. Как только ленторог ускорился по направлению к Пёстрому рынку, девушка отчётливо ощутила толчки всеми внутренностями. "Пора снова заняться тренировками," — подумала она.

Прикрученный короб обеспечивал быстрый доступ к луку и другому оружию, что в итоге оказалось бесполезной функцией. Было очень странно путешествовать по ранее опасным дорогам и не быть в постоянной готовности отразить нападение. Щелкозубов, ловчих и других хищных машин больше не было. Это означало, что на дорогах можно было встретить гораздо больше людей, и не в последнюю очередь это были потоки беженцев, стремившихся в поисках еды и, возможно, новой жизни в посёлки и городки, окружающие Меридиан. К счастью для Элой, она ехала навстречу потоку, а не вместе с ним. Если поток людей превращался в толпу, присутствие быстрой машины заставляло их расходиться, словно волны, огибающие мыс. Она заехала на Пёстрый рынок, быстро остановившись для пополнения припасов, которые уже сложно было найти на изрядно похудевших рынках Меридиана. И вновь пустилась в путь по прибрежным северо-восточным тропам, на которых не было ни людей, ни машин. Мир более не напоминал тот, в котором она жила всю жизнь. И часть её была странно разочарована этим фактом. Неужели она скучала по сражению, по колотящемуся от ужаса сердцу во время преследования таких огромных чудовищ, которых только могли извергнуть Котлы?

На дальнем западном краю пустыни садилось солнце. Её ленторог нёсся галопом по прибрежной полосе. Ветерок лениво обдувал груды камней, смахивая клубы пыли, которые в свою очередь ловили солнечные лучи. Зрелище было завораживающе прекрасным, и Элой остановилась, любуясь им. Она решила, что здесь и остановится на ночёвку. Девушка чувствовала усталость, боль и тошноту. Она нашла неплохой ровный участок земли на подветренной стороне одной из каменных груд. Здесь было тихо, прохладно и отсюда открывался стратегический обзор на долину. И эстетически приятный вид.

Элой соорудила себе ужин из хлеба, сыра и жареной оленины с дворцовой кухни Меридиана. Авад настоял, чтобы она взяла с собой еду, а её друзья с ним согласились. В конечном итоге это было довольно странное расставание. Петра и сама выглядела уставшей — она работала не покладая рук, улучшая свои орудия. Элой почти не виделась с ней. Эренд был в отъезде по поручению короля — скорее всего, связанным с Очищением, она не знала точно. Нил предсказуемо исчез почти сразу после падения Аида. Вот это был человек, полный противоречий, высший хищник, которому теперь предстояло столкнуться лицом к лицу с тем, что он уничтожил свою добычу. Бесспорно, он проявил храбрость в Битве за Шпиль. Но без бандитов он был никем. Однажды определив себя как того, кто нёс им неизбежную расплату, кем он стал теперь, когда никого не осталось? Элой была рада, что он исчез. Его непредсказуемость действовала всем на нервы. Джан вернулся в Холм Матери. Ванаша всё ещё оправлялась от ран, полученных в битве. Остальные вернулись домой или присоединились к восстановительным работам, или приняли участие в Очищении.

— А разговоров-то об упадке, — пробормотала себе под нос Элой, стоя тогда на окраине города. Но наверное, так ей было даже лучше. По крайней мере, получилось без проблем ускользнуть.

Еда заставила тошноту утихнуть, но голова пульсировала после дня скачки. Она устроилась снаружи палатки, глядя, как звёзды ползут по небу.

Разве она чем-то отличалась от Нила? Теперь, когда Аид побеждён, мир людей начинает восстанавливаться. Она сражалась всю свою жизнь за признание, затем за шанс на справедливость, и в конце концов за будущее, ради которого пожертвовала собой Элизабет Собек. А сейчас? Она ехала к Сайленсу по причинам, которые совершенно не понимала. Часть её желала, чтобы в этом заключалось некое зловещее намерение. Что он мог бы оказаться тем, кто стоял за пробуждением Аида, так же, как он оказался основателем Затмения. Одно она знала точно — если он дал о себе знать, то точно не из вежливого напоминания. Девушка коснулась визора, и мир превратился в сверкающую сеть данных перед её глазами. Но не считая редких сигналов от рыб, плывших под водой, или отдалённого бега койота, ничего более не было слышно. И радиосеть была тихой, словно сама ночь. Она вновь коснулась визора, выключая его, и вздохнула. Пустынный воздух остыл, и её дыхание конденсировалось в морозное облако. Ей оставалось лишь разжечь огонь и отправиться спать.

В темноте напротив неё приземлился буревестник. Она осознала это не сразу — сначала смутно, а потом ясно, со всплеском адреналина. И застыла. Её оружия не наблюдалось в непосредственной близости, а быстрое движение наверняка спровоцирует защитные механизмы машины. Привыкнув к темноте, она увидела нависающего огромной тенью хищника, пристально глядящего прямо на неё. Металлические глаза светились, но не горели жадно, как можно было ожидать. Вместо этого Элой увидела в них... жалость? Зверь расправил крылья, накрывая зловещей чёрной тенью девушку вместе с палаткой. Но несмотря на свои действия, он был довольно спокоен, заглядывая в самую её сущность. Или, может быть, глядя сквозь неё, сложно было сказать наверняка. Секунда шла за секундой, а она всё боялась, что машина вот-вот активирует разрядник. С такого расстояния её, Элой, поджарит до хрустящей корочки. Очень медленно она протянула руку за оружием. Буревестник моргнул. Она потянула к себе лук с колчаном, из которого тут же выскользнули три отбойных стрелы. Один выстрел в грудь птицы — и броня, и это оружие не будут представлять угрозу. Что же до полного уничтожения... с этой проблемой она разберётся, когда подойдёт к ней. Она сделала глубокий вдох и единым поразительно быстрым движением поднялась на ноги, готовая выстрелить. Буревестник не шевельнулся. Элой замерла в недоумении. Она вновь включила визор, но вместо того, чтобы увидеть подсвеченные слабые места в теле существа, поняла, что перед ней стоял лишь силуэт. Будто кто-то прорезал птицеподобное отверстие в ткани, из которой состояла ночь. Сбитая с толку, она выключила визор и чуть не уронила лук. Из глаз буревестника выкатилась одна-единственная слеза, оставив дрожащий зигзагообразный след на железной пластине, задержавшись на краю и сорвавшись в черноту.

Элой резко проснулась. Первый утренний свет ещё только цеплялся за край горизонта, но этого было достаточно для того, чтобы осмотреться в поисках доказательств ночного нападения. Ленторог терпеливо ожидал снаружи, на время отключившись. Костёр прогорел, пыль и песок не были потревожены ничем, кроме вихрей ветра. Всё было так же, как и прошлой ночью, и никаких следов хищной птицы рядом с палаткой не наблюдалось.

— Просто дурной сон, — заверила она сама себя и вытерла нос. Взглянув на тыльную сторону руки, она увидела кровь. — Что за?..

Взяв бутылку с водой, девушка прополоскала рот. На языке оставался металлический привкус, от которого еле получилось избавиться.

— И где лекарь, когда она так нужна? — пробормотала Нора.

Кровотечение остановилось к тому моменту, как она умылась и оделась. Элой всё ещё не чувствовала голода, так что свернула палатку и выдвинулась в дорогу. До места встречи оставалось не менее двух дней пути. А мотивы Сайленса по-прежнему были туманны и сбивали с толку. Элой раздражало, что он вечно держал её в неведении, используя её саму и её визор в собственных целях. Для человека, который столь ценил знания, он поразительно не любил ими делиться. Она посвятила некоторое время обдумыванию того, как изменить стратегию поведения в его отношении. Но так ни к чему и не пришла. Она едет уже много лиг на холодный север, чтобы встретиться с человеком на его условиях и по неизвестным причинам. Неужели она так просто верила его слову? И имело ли это значение теперь, когда секреты древних были либо раскрыты, либо навсегда похоронены? Не так ли? Затем она вспомнила собственные причины, побудившие её покинуть Меридиан, и решила, что секрет Сайленса не так уж важен.

Элой вгляделась в тихую и шелковистую водную гладь на востоке, смотрела на то, как ржавые металлические остовы чуждого утерянного мира ловят молочные лучи нового утра. Она любила этот мир со всеми его недостатками. Может, только это и было важно?

Она уселась на скакуна и направила его по тропе. Дороги были пусты, передвижение — быстрым. К середине дня Элой доехала до края пустыни, что принесло долгожданное облегчение. Она провела гораздо больше времени под солнцем Меридиана, чем хотелось бы. А с её цветом лица легко обгореть. Песок уступил место траве — пока ещё редким кустарникам, но у горизонта они становились гуще. Река здесь была чище и менее илистой, чем на западе, так что она воспользовалась возможностью и наполнила контейнеры водой.

Элой уже было хотела продолжить путь, как почувствовала неподалёку движение. В сознании быстро мелькнул отголосок видения буревестника, но она тут же отмахнулась от него. Включив визор, она засекла тепловой след человека. Тот не прятался и шёл прямо к ней. Элой покрепче взялась за рукоять охотничьего ножа, но затем расслабилась, рассмотрев человека внимательнее. К её лёгкому удивлению, это был Нора.

Он преклонил перед ней колено.

— Избранная, — произнёс он, не отрывая взгляда от земли под ногами.

Элой вздохнула.

— Теперь я всего лишь охотница. Нынче я могу показаться богиней лишь кроликам. Встань, пожалуйста, и не унижайся. Мы с тобой равны под полуденным солнцем. И я всего лишь Элой.

Нора встал. После её легкомысленной шутки он выглядел менее смущённым и поблагодарил её.

— Меня зовут Рай, и у меня есть важное дело, которое я хотел с тобой обсудить, Охот... Элой.

— Ты выслеживал меня? — прервала она, удивлённо и даже слегка польщённо.

— Прости меня за прямоту, но из-за твоей репутации, не говоря уже о твоём... спутнике, тебя так же легко найти, как жвачника с протекающим контейнером огнежара.

Она улыбнулась, частично польщённо, частично уязвлённо, так как не думала, что её так уж легко выследить. Меридиан и последние несколько месяцев заставили её привыкнуть к комфорту и потерять осторожность.

— Ты же следовал за мной не для того, чтобы расспрашивать, как мне живётся в большом городе?

— Нет, конечно же, нет, приношу свои извинения, сиятель... Нет, — он прочистил горло, явно смущаясь, затем продолжил. — Позволь мне объяснить. Я из отряда Нора, посланного из Сердца Матери, чтобы помочь Королю-Солнцу в Очищении. Мы охотились за машинами в пустыне много солнц и лун, и почти выполнили задачу. Практически никого не осталось, Элой. Мы считали, что делаем это ради Великой Матери. Но теперь у нас открылись глаза, Охотница.

— Что же вам открыло глаза? — спросила Элой, внезапно почувствовав приступ волнения (и, возможно, надежды), что мир вот-вот снова станет интереснее.

— Не "что", Элой. Кто. Мы не сошлись мнениями с некоторыми местными Озерам, и нам помог чужак. Хотя он был чужаком только для нас, но не для тебя, Избранная.

Брови Элой вопросительно изогнулись.

— Рай, я познакомилась со многими людьми за прошлый год. Не все они достойны доверия. Кто же упомянул меня, чтобы впечатлить вас?

— Его зовут Брин, он из Банук. Говорит, что знает тебя. Говорит, ты выполняла для него какую-то работу и что ты можешь поручиться за него.

Элой опешила. Когда она в последний раз видела Брина, тот выглядел измождённым, и на него облизывались пустынные падальщики. Несмотря на то, что богато украшенный племенной головной убор не позволял ей рассмотреть лицо Брина, визор показал ужасающие повреждения кожи лица из-за регулярного употребления крови машин. То, что он мог прожить дольше нескольких дней, уже казалось чудом. Но с тех пор прошло так много месяцев, что весть о том, что он не только был жив, но ещё и настолько здоров, чтобы "помочь сойтись во мнении", была как радостной, так и сложной для восприятия.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Ты с ним вправду знакома? Его слову можно верить?

— Да, я его знаю. Я охотилась для него. Должна добавить, что эта задача не очень сочеталась со здравым смыслом. Можно ли ему доверять... Зависит от того, что именно он сказал. Давай сядем и поговорим. Ты ел? У меня есть с собой отличная еда из Меридиана.

Рай боязливо покосился на ленторога Элой. Тот фыркнул, будто возмутившись подозрительному взгляду.

— Он чудесный, правда, — произнесла Элой, чувствуя неловкость юноши. Рай не был уверен, обращается она к нему или к машине. Девушка достала припасы из седельных сумок, села на траву, скрестив ноги, и предложила ему разделить пищу. Рай продолжил рассказ.

— Брин сказал нам, что машины на протяжении веков менялись из-за наших действий. Что они не злы изначально. До Помешательства их предназначением было сохранять землю плодородной, а воды чистыми. Но их вовлекли в войну между людьми.

— Да, я пришла к такому же заключению, — кивнула Элой. — За эти слова я могу поручиться. Что ещё?

Девушка буквально чувствовала, как участился его пульс, когда она подтвердила эту часть истории.

— Брин сказал нам, что уничтожение осквернённых машин — хорошее дело, но наш мир очень нуждается в их предшественниках, чтобы они вернулись и помогли восстановить мир после такой катастрофы. Он попросил нашей помощи в этом деле.

— Вот это уже больше похоже на Брина, которого я знаю и люблю, — пошутила Элой. — Тебе стоит знать, Рай, что много лет назад он был шаманом Банук. Был. Когда я встретила его впервые, он делал вид, что у него пророческие видения. По большей части он нёс бред, но примешивал к нему столько правды, что нельзя было от него совсем отмахиваться. Но человек, которого описываешь ты, не совсем на него похож, так ведь?

— Он кажется трезвым и рассудительным, Элой. Он разговаривает спокойно и взывает к нашему разуму, а не эмоциям или верности. Он честно отрёкся от прошлого, признавшись, что его речи были поверхностными. Он даже хотел бы искупить то, что совершил.

— Не все слова можно забрать назад, — фыркнула Элой. — Но я бы поостереглась следовать за ним. В конце концов, он годами пил ядовитую жидкость, и это повлияло на его способность судить о вещах. Если он хочет вернуть прошлое, то хотя бы по этой причине я бы развернулась и уехала.

— Но ты исполняла его просьбы, Охотница?

— Да. Да, исполняла, — она испытывала неловкость, признаваясь в этом.

— Он предал тебя?

— Не совсем. Он сдержал слово. Последние слова, которые я от него слышала, — что я буду искать его в своих снах. Понимай, как хочешь.

— И он снился тебе, Элой?

— Не совсем. Я вспоминала о нём время от времени, но это не то же самое. Ведь так?

Рай выглядел озадаченным. Он сжал губы, не будучи уверенным, получил ли он ответы на свои вопросы.

— Избранная, — осторожно начал он. — Вернёшься ли ты, чтобы вести нас?

— "Нас", Рай? О ком ты? — спросила Элой, захваченная врасплох.

— Наш отряд, — в его глазах мелькнуло волнение. — Или всех Нора. Наши люди — живые мертвецы, Элой. У нас нет истинного лидера. Прошлое не подготовило нас к настоящему. Священные земли разодраны в клочья. С твоим луком и твоей мудростью...

Она покачала головой.

— Прошлое не подготовило никого из нас к тому, кто мы и куда движемся. И ты обнаружишь такое положение повсюду. Нора — не исключение, а вы — мы — не одни. Весь мир пытается трансформироваться, а реальной помощи в этом направлении не найти. Но порядок будет. Мы всё ещё оплакиваем наши потери, Рай. Но нас ждут и счастливые времена, — она смахнула крошки с туники и проникновенно посмотрела Раю в глаза. — Пока что у меня есть своя тропа, по которой я иду. Без понятия, куда она ведёт. Возможно, никуда.

Она увидела, как тень разочарования мелькнула на лице Рая, и почувствовала необходимость оправдаться.

— Рай, я была рождена изгоем. Годами я стучала во врата Нора, чтобы меня впустили, но пришлось перестать ждать и привыкнуть быть в одиночестве. Я не матриарх, у меня нет желания следовать по их пути. Я не считаю себя лидером и никогда не считала. Я предпочитаю это, — она обвела рукой окружающее пространство, — храмам. Плохой вождь хуже, чем никакого, — спроси хотя бы Карха. Возвращайся к своим, Рай. Передавай привет Брину от меня, скажи ему, что я всё ещё ожидаю, когда сбудется тот сон.

Элой вновь собралась и двинулась в путь, пустив скакуна по дороге так быстро, как только осмеливалась. Чувство скорости, освежающий воздух дороги на север положительно влияли на некую её примитивную часть. Впервые за многие месяцы она ощущала, будто снова куда-то движется. Девушка держалась менее людных мест, иногда даже выстраивая странные и неудобные маршруты по коварным насыпям только для того, чтобы остаться в одиночестве. К тому же она рассудила, что привлекать к себе меньше внимания — хорошая идея. Резкие слова Рая о том, как легко он обнаружил её среди пустыни, задели её гордость.

Значит, Брин как-то выжил. Это известие наполнило её радостью по причине, которую она не смогла бы толком назвать. Возможно, из-за того, что он, как и она, был одиночкой, и она расценивала его как родственную душу. Оба были ранее охотниками на машины. Но что же ему нужно было от Нора? Зачем было рассказывать сказки — пусть даже и правдивые — о дружелюбных машинах? Похоже, он променял ложные видения будущего на видения о давно ушедшем прошлом. Она не встретила ни одной машины на многие мили. К тому же именно она в одиночку вывела из строя средства их изготовления. Большая часть мира выступила против машин. Если Брин утверждал в разговоре с Нора, что сейчас царит век машин, он был так же неправ, как когда предрекал ей неминуемую смерть. Призывать будущее — дурацкая затея, заключила Элой. Только покажешься глупцом. Что действительно беспокоило в рассказе Рая, так это конфликт, который могла вызвать эта ситуация. С одной стороны, Король-Солнце Авад, желающий вернуть мир в земли, так долго раздираемые отравляющим племенным устройством, стремящийся избавить их от всех машин. С другой, тоска по безвозвратно прошедшему веку механических стражей. Когда уже люди объединятся? Неужели они не видят, к чему привели раздробленность и суеверия?

К концу следующего дня она забралась довольно далеко на север. Умеренный климат всё явственнее сменялся холодным по мере приближения к горной цепи. В конце концов, Элой пришлось оставить своего ленторога, когда рельеф стал опасно извилистым и скользким. Он остался стоять — спокойный и послушный, в ожидании дальнейших указаний — и она, к своему удивлению, почувствовала мимолётную грусть и даже укол вины. Чувствовал ли он скуку, одиночество, морозный воздух? Она вспомнила тот день, когда увела его из стада, прячась в колючих зарослях ячменя рядом с рекой, что позволило ей подобраться поближе, чтобы перехватить контроль. Помнил ли он своих товарищей? Вспоминал ли поля, реки и свободу? И как насчёт отвращения к людям? Исчезло ли оно из его сознания или всего лишь затаилось в ожидании сигнала, который его пробудит, как сделал Аид? Могли ли люди в полной мере доверять машинам, будучи и сами созданными машиной?

Она подхватила узелок с провиантом для последнего восхождения и переоделась в тёплую одежду. Холодный ветер пронизывал яростнее, чем она помнила, и ей не удалось сдержать дрожь даже после довольно энергичного подъёма по скалам, занявшего несколько часов. Она поела на ходу, не желая тратить время и сбавлять темп даже ради того, чтобы развести костер и согреть гудящие суставы. Снега не было, но свинцовое небо начало темнеть слишком рано, к её неудовольствию. Тем не менее, в конце концов она достигла очередного уступа и решила отдохнуть, так как восхождение в усталом состоянии было небезопасным занятием. Менее опасным, чем если бы вокруг вились буревестники и коршуны, не оставляя возможности спрятаться. Её лицо частично покрывала изморозь от дыхания, она потрескивала и легко отвалилась, когда Элой её смахнула. Щеку при этом больно кольнуло.

— Похоже, я уже не так молода для этого, — пробормотала она себе под нос и включила визор. Мир вокруг засиял, подарив ей возможность различать обстановку в темноте и совершить восхождение к руинам Геи-Прайм.

— Привет, Сайленс. Это Элой. Я буду у тебя в течение часа или около того. Горячая еда не помешала бы. И ещё буду признательна за объяснение, зачем ты меня вытащил на этот ледник.

Как и ожидалось, никакого ответа не последовало.

— Занят, как всегда, да?

Она продолжила восхождение в темноте. Поднялся ветер, и продвигаться вперёд стало сложнее. Она ритмично передвигала ногами, сапоги вгрызались в камень и лёд — левой, правой, левой, правой — погружая её в гипнотический транс. Её будто накрыл тёмный купол, и мир вокруг поблек, растворившись в бархатной темноте безлунной и беззвёздной ночи. Затем на неё вновь обрушилась тень буревестника, пеленой упав сквозь пустоту. Огромное чернильное пятно приближалось к ней, словно ворон к мыши, — то слева, то справа. Медленно и беспомощно она рухнула на землю, кроваво-красные локоны разметались от падения.

Когда вернулся свет, мир завертелся вокруг Элой в болезненном мареве. Постепенно он стал вращаться медленнее, и размытые картины слились в ясное изображение. Элой была удивлена, обнаружив под гудящей головой подушку. Изрядно поразившись, она одним рывком поднялась — голова при этом отозвалась новой порцией боли — и поняла, что лежала на кровати с металлическим каркасом, тронутым ржавчиной. Её накрыли грубым полотном, чтобы согреть, и теперь оно соскользнуло с девушки на пол.

Сайленс был здесь. Он сидел за столом, повернувшись к ней спиной, и пытливо вглядывался в экран, бросавший на его лицо яркий неоновый свет. Он оглянулся на неё и улыбнулся, хоть и слегка обеспокоенно.

— Добро пожаловать, Элой. Я рад, что ты добралась сюда. Хотя ты уже, скорее всего, поняла, что тебе далось это с трудом.

Элой запустила пальцы в волосы, ощупывая голову, пострадавшую от удара о твёрдую землю. Она поморщилась.

— Спасибо за помощь. Не ожидала от тебя.

Сайленс выглядел несколько уязвлённым.

— Мы ведь через столько прошли вместе. Что бы ты обо мне ни думала, даже я не оставил бы человека умирать у себя на пороге. И уж точно не того, кого я сам позвал сюда. Позволь, я принесу тебе питья. Ты сильно ударилась затылком.

Он стремительно покинул комнату и вернулся несколько мгновений спустя с чашкой холодной воды. Элой приняла её и отхлебнула. Вода была ледяной и кристально чистой.

— Должно быть, я поскользнулась на льду. Тропа там перестала быть проходимой, — в её тоне проскользнуло смущение. Сайленс сочувственно кивнул. Она сделала ещё один глоток.

— Так как у тебя идут дела, Элой? Последний раз мы разговаривали давно.

Элой повернулась и спустила ноги с кровати.

— Всё было в порядке. Тихо. Если не считать толп людей, желавших поклоняться мне за спасение мира.

Сайленс не повёл бровью.

— Люди стали прислушиваться к тебе. Там, где все остальные потерпели поражение, появилась ты и изменила ход вещей к лучшему. Элой, нравится тебе это или нет — и я знаю, что нет, — но ты важна. Важна для своего племени. Важна для короля. Для твоих друзей, которые поддерживали тебя, когда ты нуждалась в них. И ты не подводила их. Важна даже для тех, кто знает тебя только понаслышке. Ведь древние суеверные пути изжили себя, а отношения между племенами и взаимная ненависть приводили только к войне и никогда — к миру. А люди устали от войны.

Элой покачала головой.

— Я никогда не желала ничего подобного. Я не собиралась становиться героем, идолом или божеством. Я охотилась на машины, от которых теперь почти ничего не осталось. Сайленс, по пути сюда из Меридиана я не видела ни одной, кроме моего ленторога, — она вздохнула. — И ты прав. Авад думает, что я важна. Настолько важна, что он не желал отпускать меня с отрядами Очищения, хотя я и хотела. Кто вообще захочет быть "важным"?

Последовал ещё один вздох.

— Я понимаю, почему это происходит. Именно я несу ответственность за смерть машин. Более, чем кто-либо. Но честно говоря, я не знаю, кто я теперь вообще такая. И самое глупое и раздражающее в этом то, что как только я узнала, кто я, всё тут же изменилось...

Расстроившись, она сникла. Сайленс позволил ненадолго воцариться тишине.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он вновь. Терпеливо, но встревоженно.

— Нормально. Я была немного не в форме — давно не охотилась, не забиралась на скалы.

— Это могло бы объяснить, почему несколько часов назад я обнаружил тебя на льду без сознания, — кивнул он. Элой с удивлением взглянула на него. Очевидно, сейчас шла некая шахматная партия. Возможно, ей нужно сделать ход?

— Так как же шли дела у тебя, Сайленс? Не представляю себе, что ты отдыхал. И то, что ты здесь, а не в другом месте потеплее и поудобнее, заставляет думать, что ты всё ещё жаждешь знания и добываешь его опасными методами.

— Ты хорошо меня знаешь, Охотница, — кивнул с одобрением Сайленс. — Я был в высшей степени занят. И да, знание пришло ко мне, но усилия, потребовавшиеся для этого, были крайне выматывающими. Это место идеально подходит для такого рода работ. Здесь настолько тихо и укромно, насколько вообще возможно. Я сделал запасы на много месяцев вперёд, а талая ледниковая вода, — он указал на кружку, — означает, что воды хватает. Энергии здесь достаточно, чтобы место функционировало ещё много лет. И если случится что-нибудь непредвиденное, оно настолько изолировано, что вряд ли пострадают невинные люди.

Элой чуть вздрогнула, услышав последнее замечание. Сайленс что-то замышлял, и это что-то явно означало значительный риск. Но что действительно беспокоило её, так это то, что обычно он не раскрывал своих планов и действий. Такая открытость была в новинку.

— Ну что ж, хорошо иметь занятие. Если у тебя есть на примете загадки, с которыми нужна помощь, я могу взяться за дело. За достойное количество осколков, конечно. — Она улыбнулась, надеясь разрядить атмосферу.

— Пойдём поедим, — Сайленс сменил тему. — Ты же голодна?

— Этот подъём забрал у меня все силы, — кивнула девушка.

Она проследовала за ним из маленькой комнаты в соседнюю побольше, где стоял накрытый стол. Там теснились свежие фрукты, разные сыры, мясо и хлеб. В центре стола стоял глиняный горшок, от которого поднимался едва заметный пар.

— Одно из преимуществ жизни в морозе. Еда долго остаётся свежей.

Элой села, и он налил ей супа, похожего на жидкое овощное рагу. Вкус оказался очень приятным, отдавал травами и кореньями. Почти как еда с дворцовой кухни, но уютнее.

— Это рецепт Древних. Некоторые ингредиенты уже не существуют. Я научился воссоздавать их, изменяя суть других растений. С этим знанием человечество может производить достаточно еды, чтобы никто не голодал. Это может изменить мир, Элой.

Элой была впечатлена.

— Наконец-то что-то действительно полезное. Большая часть знаний, которые я получила в своих путешествиях, дала мне понимание, но не силу.

Сайленс покачал головой.

— Ох, Элой, ты в корне неправа. Если я что-то и понял, так это то, что понимание и есть сила.

Он молча зачерпнул ложкой суп, дав возможность обдумать эту крупицу мудрости.

— Расскажи мне, что же случилось у Шпиля? — задал он небрежно вопрос.

Прежде чем ответить, она задумчиво прожевала ломтик ржаного хлеба, наслаждаясь вкусом.

— Была битва. Ужасная, как ты можешь себе представить. Повсюду горел огонь. Только для того, чтобы защитить себя — конкретно от меня, — Аид привёл усиленного Истребителя. И множество заражённых машин. В какой-то мере я даже была польщена. Мы победили их. Часть сигнала о пробуждении всё-таки прорвалась, и я думала, что всё кончено. Нам действительно поступали донесения о пробуждающихся древних машинах по всей округе, куда донёсся сигнал. Но они так и не заработали на полную мощность. Странно, что Аид не стал защищаться. Возможно, не мог. То модифицированное копьё, что ты дал мне, я вогнала вглубь его тела. Ублюдок напоследок хорошенько ударил меня током, но главный блокиратор, который мы достали, сделал дело, и внезапно всё кончилось.

В тот день я почувствовала восторг, но после этого пришло уныние. Так много смертей и разрушений принесло Затмение. Они многое повредили, даже Хребет. Его превратили в памятник, чтобы жители Меридиана не забыли этот день. Будто они смогли бы. Хотели что-то назвать в мою честь, но это ощущалось как-то неправильно, — Элой сообразила, что её речь звучит угрюмо, и сменила тему. — А где был ты, когда это всё происходило?

— То здесь, то там, — уклончиво ответил Сайленс. — Остались всё ещё вопросы без ответов касательно нашей истории. Я намерен раскрыть все подробности. Но источники информации не просто сложно понимать. Они чинят отпор. Элой, Древние создали великие разумы, чтобы те продолжали дела, когда их самих рядом не будет. Но они не могли знать, к чему это приведёт. Источники ревностно охраняют свои секреты, они способны прятать истину за дымом и зеркалами...

Слегка поколебавшись, он спросил:

— Элой, ты чувствуешь себя плохо в последнее время? Легко устаёшь, тебя тошнит?..

Её застала врасплох неожиданная специфичность вопроса и точность описанных симптомов. Она уже хотела ответить, но он прервал её.

— Я, наверное, должен признаться, что слышал кое-какие твои разговоры. В этом риск ношения визора. Я услышал, как ты рассказывала о болезни, и это глубоко меня обеспокоило. Можешь воспринимать это как знак моего искреннего восхищения твоими способностями или просто беспокойство о том, что кто-то столь значительный, как ты, кто является героическим символом для многих, может уйти из жизни так рано. Чудовищные последствия ждут всех, если твоя смерть случится в такое шаткое время нашей новой истории.

Элой с мужеством встретила это заявление. Она знала, что Сайленс подслушивал её разговоры и что не в её силах было предотвратить это. Но она легко забывала об этом. Снимая визор, она ощущала себя уязвимой, даже несмотря на то, что угроза нападения машин теперь была ничтожной. С того самого момента много лет назад, когда она будучи ребёнком подобрала то, что считала выброшенной игрушкой, визор определил её жизнь, её личность, её способности. Без него она чувствовала себя меньше.

— Я также взял на себя смелость усовершенствовать твой визор, когда я узнал, что ты болеешь, — добавил Сайленс. — Я загрузил в него программу, которая позволяет мне следить за твоими жизненными показателями — частотой ударов сердца, как оно перегоняет кровь, объёмом воздуха в лёгких, температурой тела и разным другим. И я могу проанализировать то, что происходит с твоими клетками, Элой.

— "Клетки"? Что это?

— Твоё тело состоит из множества частей. Каждая часть в свою очередь сделана из бесчисленного множества крошечных элементов, которые называются "клетки". Хотя они и крошечные, но очень сложно устроены. Можешь думать о каждой из них, как о миниатюрной машине. Каждая машина построена благодаря инструкциям, заложенным в самое основание. Так же, как ингредиенты в супе, они устроены почти идентичным образом.

Элой перестала жевать и зачарованно уставилась на Сайленса с любопытством. К чему он вёл?

— То есть ты можешь подглядывать за моими клетками, используя мой визор. И что же ты узнал?

Подобно облаку, набегающему на солнце, лицо Сайленса омрачило беспокойство. Он перевёл взгляд на столешницу.

— Я позвал тебя сюда не только для разговора, но и для дальнейших анализов. Пока ты была без сознания, я провёл кое-какие тесты, которые нельзя было провести удалённо, и... И они подтвердили мои подозрения, — он сглотнул, отводя взгляд.

— Элой... Ты умираешь.