Кровь магии (джен)

Небо едва посветлело за стрельчатыми окнами огромного, утопающего в темноте зала. Между колоннами гулял холодный ветер, стремящийся задуть черное пламя, трепещущее на тонких свечах, стоящих на пустых столах вдоль стен. Света от них едва хватало, чтобы разглядеть белые пятна торжественных одежд тихих учеников между колонн, величественную, наводящую страх фигуру Госпожи и десять коленопреклоненных юношей и девушек в центре. Они все смотрели на длинный, вырезанный из клыка Твари кинжал с разводами засохшей крови в руках Хозяйки и вполголоса обращались к существу, могущественнее их всех и даже Госпожи.

— Он во все дни да во всех дорогах есть с нами. Днем зрит он оком своим золотистым, а в ночи серебристым. Да будет воля твоя, Калфу, хотящая всем взрасти и к истине прийти, взрасти и помилуй жизни наши, прими же сие желание как глас верности, заповеданной тобой, — последнее слово сорвалось с губ громом сотен голосов и пронеслось эхом по залу. В воздухе блеснули десять подкинутых золотых монет, исчезнувших с едва слышным звоном до того, как коснулись камней пола.

Дженн неслышно выдохнула, поднимая взгляд на шагнувшую к ней Хозяйку. Бледное лицо было непроницаемо, как и абсолютно черные с белой радужкой глаза. Тонкие губы поджаты будто в недовольстве, но Дженн знала, насколько часто те расплываются в улыбке, поэтому страха не было, лишь трепет перед этой женщиной, облаченной в черное, с черными волосами, собранными в пучок и удерживаемыми золотым браслетом со шпилькой. Такое украшение носили только властители, поэтому по коже пробежали мурашки, несмотря на то, что Дженн часто бывала на этой церемонии и видела Хозяйку в таком облачении.

Кинжал взвился перед глазами и переносицу пронзила боль. Госпожа неслышно что-то шептала, выводя острием черную руну. Крик рвался наружу, но горло будто сдавили, запрещая издавать малейший звук. Дженн казалось, что сейчас в мире есть только она, ослепительная боль и кинжал, от которого веяло неправильностью, непринадлежностью к этому миру и кровью. Кровью тысяч предыдущих воспитанников, впитавшейся в кость Твари, жившей многие столетия назад. Говорили, будто сама Госпожа ею управляла, а после смерти забрала клык и выточила кинжал.

Сейчас эта легенда казалась настоящей, настолько необъятной чувствовалась власть женщины перед Дженн. Это давление заставляло падать ниц, прося прощение за свое существование, но гордость и боль не давали подчиниться.

— Ты свободна, теперь ты настоящая лайне, — где-то в сознании раздался насмехающийся шепот Хозяйки, а по её хищному лицу с вороньим носом пробежала тень. По щекам медленно стекали слезы вперемешку с кровью, а на переносице теперь жглась руна, похожая на наконечник стрелы, направленный вниз. Она столько раз видела эту руну на других, что в памяти отпечаталась каждая черточка знака давно забывшегося языка.

Дженн встала и не глядя на остальных развернулась к выходу из зала. Она ещё с вечера собрала вещи, так что теперь в замке её ничто не держало. Только ноющее чувство тоски от ухода из родного дома, ведь другого у неё и не было.

* * *

Тонкий, поистертый за шесть лет плащ плохо спасал от испортившейся погоды. С привычно серого неба пока еще редко капал дождь, только сильнее раздражая, ветер упорно распахивал полы плаща, заставляя Дженн ежиться от цепких холодных объятий погоды. Хотелось скорее дойти до деревни, которая, насколько она помнила, находилась прямо за рекой, втекающей в огромное озеро.

Большие утопки были в праве называться скорее городом, чем деревней, но ни порядочного градоначальника, ни стражи, ни каменных стен вокруг не имели. Утопших, как немногочисленные проезжие боязливо спрашивали, тоже, зато топей рядом было много. Местные особо любили выходцев Госпожи и с радостью освобождали столики в корчме, оставляли комнаты на постоялых дворах и уступали в цене в лавках, — все, лишь бы юные лайне шли к ним, а не в деревню ближе к замку.

Дженн вновь увязла сапогом в размокшей земле, не успевшей высохнуть с ночи. В воздухе ощущались влажность и пока еще тонкий запах прелых листьев. Сейчас шли последние дни вересня, скоро листья начнут желтеть, а дожди будут идти, прекращаясь лишь на короткий отдых. В такое время хочется сидеть в теплой избе или в корчме, греясь крепкой медовухой, а не идти куда сердце зовет по разбитым дорогам.

Под ногами неожиданно раздался глухой звук, Дженн оглянулась. К середине дня она дошла до моста, а за ним уже виднелись первые дома и околица. Из груди вырвался счастливый выдох, сумка за плечом больно стукнула склянками лекарств о бок. Свобода пока ощущалась странным чужим чувством, будто сон, в котором хочется скорее проснуться, потому что можно опоздать к наставнику на урок и получить наказание.

Дженн не просыпалась. Она мерзла, мокла, мечтала о горячей еде и пыталась понять, что она хочет от жизни дальше, пока шла по главной улице Утопок. Шесть лет назад её привезли глубокой зимой в замок Ши-Бэ дикую, голодную и замерзшую. Ей повезло, что один из наставников был месяцем ранее отправлен Госпожой на север, чтобы узнать, кто выжил после свержения короля. Госпожа никогда не доверяла слухам и письмам, только своим людям, это Дженн, воровавшую на улицах еду, и спасло.

К горлу подкатили непрошенные слезы, Дженн давно не вспоминала своей прошлой жизни. Ей с трудом удалось забыть тот ужас войны, что преследовал её первый год, а поверить, что она тут нужна, оказалось еще сложнее. Сирот, у которых война забрала родных и дом в те два года, было много. Не все оказались способными к обучению, как она, но они оставались верны Госпоже за помощь и кров, в итоге оставшись жить на территории Шидет-Илбэ.

Оставаться тут она не хотела. Не та натура, чтобы спокойно забыть о прошлом и жить в какой-то деревне. Несправедливо отнятый дом и убитый на её глазах отец заставляли вечно двигаться в поиске чего-то. По правде, даже в замке она не могла спокойно жить все это время.

Дверь корчмы, по совместительству одного из постоялых дворов, слегка скрипнула, пропуская в жаркий шумный зал. Те из селян, что не сидели дома в такую погоду, ушли в корчму, медленно пропивая семейные деньги. Дженн ухмыльнулась, обводя взглядом породнившийся зал, большой камин со шкурой какой-то Твари над ним и крепкую, недавно обновленную, лестницу на второй этаж к съемным комнатам.

Здоровый, уже изрядно подвыпивший мужик вежливо уступил стул у стойки, стоило снять капюшон и невзначай толкнуть локтем, отстегивая меч. Люди испытывают трепет перед лайне, всегда. Дженн к такому отношению успела привыкнуть, иногда обращая его в личную пользу. Простые крестьяне никогда не смогут понять того, кто способен биться с Тварями наравне, используя туже энергию. Но то, что лайне оберегают селян, еще не значит, что они не могут их убить тем же способом, что и Тварь, верно?

— Дженн, дорогая, давно тебя не видел! — корчмарь появился из кухни, деловито вытирая руки полотенцем, в его темных заплетенных волосах позвякивали стальные продолговатые бусины при ходьбе.

— Данис, — лукаво протянула Дженн, оглядывая старого знакомого. Они подружились в первый же её визит в Морошку. Молодой мужчина, только получивший в наследство заведение, и юная Дженн, потерявшаяся во время одного из испытаний. За пять лет Данис чуток поднабрал в весе, стремясь соответствовать всем стандартам корчмарей, отрастил волосы до лопаток, нашел себе жену и заменил никудышных поваров. — Всего месяц, кажется, не виделись?

Мужчина оперся о стойку, крикнув одной из подавальщиц заказ Дженн, предугадывая её желания. Они успели узнать друг друга настолько хорошо, будто были братом и сестрой.

— Да уж с самых Зажинков, — Данис сердито поцокал, но тут же довольно расплылся в улыбке. Праздник, подводящий конец полевым работам, пусть в Шидет-Илбэ из-за лесов и болот было не так много подходящей земли, удался на славу. Гуляли тогда весь день и ночь, хмель лился рекой, а смех молодых долго еще стоял в ушах. Горели большие костры, к столам с пирогами и рыбой постоянно кто-то подсаживался, а хозяйки да кухарки то и дело что-то доносили. Выручка у Даниса в те пару дней была хорошая, он долго еще ходил довольный.

Хотя праздник тогда и омрачился вынужденным сражением с Тварью, растревоженной шумом, но лайне не подвели. Хозяйка специально по праздникам отпускает все население замка по деревням своих владений, чтобы избежать несчастных случаев. Иногда, правда, возвращаются не все.

— Что нового расскажешь? — молоденькая подавальщица шустро принесла жаркое и крепкую медовуху, стараясь не отвлекать хозяина и лайне от разговора. Дженн благодарно кивнула, неспешно начиная есть. Языками чесать они будут долго, да и по дождю, который вот-вот станет ливнем, куда-то идти не хотелось.

— Жена родила, мальчика, — Данис приосанился, потирая коротенькую пока бородку, в теплых карих глазах лучилась гордость и любовь. — Думаю, через годика два второго заделаем.

Дженн фыркнула в кружку. Корчмарь действительно любил детей, так что пополнение в семье для него было и впрямь новостью первой важности. О себе она не могла такого сказать, дети её не особо трогали, а братьев и сестер у неё никогда не было, если не считать уже родного ей Даниса. Ужасно хотелось иметь большую семью, найти потерянную родню где-нибудь на просторах их страны, но Дженн была одна.

— Говорят, на севере совсем все плохо, — Данис посерьезнел, доставая из-под стойки плошку орехов. — Обозы туда ходят редко, скорее случайно, да в основном от нас, но чем мы можем таким торговать, правильно?

Смех за одним из столов заставил помолчать минуту, сочувствуя северянам.

— Они же могут объезжать Шидет-Илбэ и ехать мимо лесов на востоке? — Дженн с трудом пыталась вспомнить карту их страны. Давненько она не интересовалась ничем, кроме расположения болот между деревнями.

— Столица прекратила высылать обозы, — мужчина пожал плечами. — Теперь если туда и едут, то кто-то из особо богатых купцов, они могут себе позволить нанять охрану. Ты же как раз с севера? Говорят, у них и с торговлей на своей земле все плохо.

Дженн лишь кивнула, с особым ожесточением разгрызая хрящик. Обида за родину кололась где-то у сердца. Она знала, что север и сам может себя прокормить, пусть это будет сложно, но с обозами с югов ничто не сравнится.

— А где-то к югу мародерствует банда, — Данис строго свистнул подавальщице, особо долго обслуживающей один из столиков. — Здесь вам не публичный дом!

Дженн хмыкнула, а после резко подняла взгляд.

— Банда?

— Отбившиеся от разных армий дезертиры, — с презрением ответил мужчина. — За столько лет все устали и обнищали от войн, вот они и решили нажиться на разгромленных и оставшихся без защиты поселках.

Основная война успела поутихнуть, теперь уже который год то тут, то там вспыхивали стычки лордов, все никак не определившихся, кто станет новым королем. На это претендовал дом Элтен, чьи владения были на востоке, а столица Кафо настолько велика и богата, что за глаза стала называться столицей всего королевства, но его армия не смогла подмять остальные дома, только знатно потрепала народ. Из-за такой неопределенности никто не мог вздохнуть спокойно и расслабиться, ожидая, что кто-то из соседей соберет сильную армию и захватит чужие земли, а там и трон. Благодаря этому расцвела преступность и нищета, люди совсем перестали понимать на кого полагаться и стали держаться обособленно. Еще шесть лет назад королевская семья жила на севере, сбежав с востока от вечных интриг туда, где это было последней проблемой людей, оставив управление городом на верного короне человека, а потом всю королевскую семью убили, разрушив их замок, заставив положение в стране вернуться на несколько сотен лет назад, когда короли жили у теплого моря в самом богатом городе страны.

Дженн тяжко вздохнула, укладывая в голове все услышанные за долгое время жизни в Шидет-Илбэ слухи. В этих краях было тихо и спокойно, люди не боялись войны, полагаясь на могущество Госпожи и её защиту, и сами не стремились разъезжать по стране, предпочитая безопасность бойне.

— Больше новостей с севера нет? — она надеялась туда еще вернуться.

— К нам давно оттуда не приезжали, видать нечем поделиться с соседями, — Данис поморщился от неприятной ему темы. Он не любил обсуждать чужие несчастия. — А я смотрю ты стала настоящей лайне? — он указал на её переносицу, по-доброму улыбаясь.

— Стала, — Дженн нахмурилась, отчего о себе напомнила еще не зажившая руна. Теперь её тоже будут бояться, где-то презирать и нигде не примут за свою. Словно она перестала быть человеком, превратилась в Тварь, не принадлежащую этому миру.

Отчасти, конечно, так и было. К её крови примешалась чужая темная и грязная энергия, впитанная вместе с десятками рун на руках, она жила в ней, постепенно отравляя, но Дженн могла этим управлять, могла заставить обернуться эту энергию во что-то ей нужное или запереть где-то внутри себя. Но сравнение с существом Той стороны все равно было обидным.

Когда-нибудь, это все заставит её тело измениться, стать похожим на тело Твари, но Дженн могла контролировать процесс, оттягивая его до старости, поэтому восхищение Хозяйкой было оправдано. Никто по-настоящему не знал, сколько Госпоже лет, но её лицо не становилось старше, сила все так же ей подчинялась, а отличия женщины от обычных людей во внешности казались чем-то приобретенным с рождения, а не из-за использования Той стороны.

— Будь осторожна, девочка, — Данис крепко сжал плечо Дженн, отвлекая от тяжелых мыслей, обеспокоенно смотря в глаза. — Не забывай, что здесь у тебя есть семья и будь осторожна. Сейчас опасно путешествовать одной, даже лайне.

Дженн вымученно улыбнулась, мягко сжимая его крепкую мозолистую ладонь. По правде, сколько бы они не делали вид в этот вечер, они прощались. Скорее всего Дженн сюда уже никогда не вернется, но знать, что её здесь будут ждать, было приятно.

— Я постараюсь, Данис, — мужчина кивнул и вновь вернулся к чистке орехов. Взгляд Дженн зацепился на карту, висящую прямо за ним. Надо же, она и не заметила обновку. — За сколько продашь?

Данис обернулся, критично осмотрел пергамент и возмущенно воззрился на неё.

— Я её на днях только купил, поимела бы совесть! — Дженн только рассмеялась, доставая кошель.

Упертый корчмарь заставил Дженн остаться на ночь в Морошке и даже великодушно сделал скидку, так что прощание немного затянулось. Раннее утро встретило её теплее, чем вчерашний день, но по полям уже начал расползаться туман. Дженн почти любовно окинула деревню взглядом и направилась к другому концу, чтобы выйти на тракт. Карта почти физически грела её за пазухой, обещая скорейший путь к ближайшей границе. Дженн все еще хотела отправиться на юг, она мечтала почувствовать под ногами бескрайние просторы песка, ощутить соленые брызги моря на губах, прогреть свое замерзшее за жизнь в горах тело и попасть в библиотеку местного лорда. Южане жили не особо богато, но умирать среди дюн они не собирались. Рядом всегда были завоеванные острова с неиссякаемым сырьем, по морю шла торговля со столицей, а на небольших участках плодородной земли они вели хозяйство.

Дженн необъяснимо сильно влюбилась в их культуру и край еще в далеком детстве, и сейчас её совсем не страшило долгое путешествие к морю через неспокойную страну.