Слишком много чемпионов (джен)

Гарри разбудила яркая вспышка света. Он моргнул, приспосабливаясь к резкому изменению освещения, и обнаружил, что его взор перекрыт густой копной каштановых волос. Гермиона, похоже, заснула, навалившись на него, и теперь обнимала, словно огромную плюшевую игрушку.

Он осторожно подвигал руками и с облегчением понял, что ни за какие неприличные места они не держатся. Тогда он медленно сел и огляделся.

Его взору предстало зрелище где-то половины факультета Гриффиндор, собравшейся вокруг дивана, на котором они с Гермионой спали. Почти все его софакультетники глуповато ухмылялись и о чём-то перешёптывались. Впереди всех стоял держащий свою камеру Колин Криви.

— Доброе утро, Гарри! А почему ты спишь вместе с Гермионой в гостиной? — спросил тот своим привычным восторженным тоном.

Собравшиеся гриффиндорцы громко расхохотались.

Гарри тихо застонал, ощутив, как щёки наливаются жаром смущения. В то же время Гермиона начала ворочаться у него на груди:

— Хм-ммх-хмм? — сонно пробормотала девушка, открывая глаза.

— Красноречива как всегда. Доброе утро, спящая красавица, — шепнул Гарри, легонько поцеловав её в губы. — Кажется, у нас появились зрители.

— Что? — спросила Гермиона, окончательно проснувшись и поднимая взгляд.

Она густо покраснела, завидев собравшихся людей, но Гарри подумал, что румянец ей идёт, и задался вопросом, на какие ещё части её тела он распространился.

Его мечтания были прерваны невысокой девочкой с кудрявыми чёрными волосами и рассерженным лицом, которая подошла к нему со слезами на глазах:

— Гарри, как ты мог? Я думала, между нами было что-то особенное! ­— выкрикнула она, легонько шлёпнув его по левой щеке.

Гарри заподозрил, что это должна была быть пощёчина, но девочка была, похоже, лишь на первом или втором курсе, и поэтому слишком уж маленькой.

— А ты кто? — растерянно спросил Гарри, что заставило девочку разреветься.

Другая девочка, со светлыми волосами, оттащила плачущую брюнетку в сторону:

— Извини, прошу, просто игнорируй Ромильду, — смущённо попросила она.

Гарри с улыбкой покачал головой и обратил взгляд к собравшейся толпе:

— И на что вы так глазеете? Никогда прежде не видели двух людей, заснувших в гостиной? Вместо того, чтобы пожирать глазами мою девушку, шли бы лучше и нашли себе свою!

Большая часть собравшихся после этого разошлась, некоторые перед уходом даже вежливо их поздравили, а остальных разогнали близнецы Уизли. Гарри надеялся, что из благодарности, но подозревал, что они просто хотели подразнить пару сами, без чужого вмешательства.

Гермиона, поймав взгляд ухмыляющихся Фреда и Джорджа, застонала:

— Подколы тоже считаются розыгрышами! — заявила она, едва Джордж раскрыл рот.

— Не, я так не думаю, — возразил Фред после небольшой паузы.

— Мы, видите ли, волновались, когда вы не пришли в гостиную вслед за нами, — подхватил Джордж.

— Но мы рады видеть, что Снегг вас не поймал, и вы просто были некоторое время заняты, — закончил Джордж, глядя на покрасневшую пару и слегка приподняв брови.

Гермиона вздохнула:

— Наверное, мы заслужили это за то, что заснули в гостиной.

Но потом она усмехнулась:

— Однако на самом деле мы не пошли за вами, потому что совершенствовали ваш розыгрыш для Турнира.

— О, расскажите, — попросил явно заинтригованный Джордж.

— Неа, вам придётся ждать до вечера, как и всем прочим, — сообщил Гарри с легкой усмешкой. — Это вам за то, что вы нас подкалывали.

Он встал с дивана и протянул руку, помогая встать Гермионе:

— А теперь прошу нас извинить, мы хотим прогуляться.

С этими словами Гарри с Гермионой повернулись и направились к лестницам, каждый в свою спальню.

* * *

Едва Гермиона вошла в спальню, на неё налетели визжащие Лаванда и Парвати:

— О-о-о, ты должна нам всё рассказать! — затараторила Лаванда, едва успевая переводить дыхание. — Как оно было? Он хорош? А какой у него?..

Лаванда поднесла указательные пальцы друг к другу и начала медленно разводить их в стороны. Чем больше становилось расстояние между пальцами, тем сильнее расширялись её глаза.

— Да быть не может! — воскликнула Парвати, когда Лаванда раздвинула пальцы более чем на фут.

— Прекратите! — возмущённо крикнула Гермиона. — Мы просто обнялись и вместе заснули. А если бы что-то и в самом деле было, вы последние, кому бы я стала об этом рассказывать.

— О-о-о, так ты признаёшь! Вы занимались этим! — восторженно взвизгнула Лаванда.

— Не признаю, и нет, не занимались! — с негодованием отрезала Гермиона.

— Именно это ты бы и говорила, если бы занимались, — с торжествующим видом заявила Парвати.

— Я... я... Аргх! — бессильно прорычала Гермиона и убежала в ванную, захлопнув за собой дверь.

* * *

Через полчаса Гарри и Гермиона встретились в гостиной и отправились в Большой зал на завтрак.

— А твои соседи по спальне такие же шумные и надоедливые, как мои? — спросила Гермиона, когда они спускались по лестнице.

— Вряд ли хоть один парень может сравниться в шумности и надоедливости с Парвати и Лавандой, когда те 'в настроении', — хмыкнул Гарри. — И нет, они меня не беспокоили. Симус и Дин уже ушли на завтрак, Невилл просто пожелал удачи в отношениях, а Рон ещё спал, сегодня же суббота...

Гарри слегка поморщился на последней части фразы, и Гермиона тоже приняла обеспокоенный вид:

— Рон... — вздохнула она. — Он может расстроиться из-за нас...

— Может, — кивнул Гарри. — Не знаю, что расстроит его сильнее: то, что мы бросили твоё имя в Кубок, а его — не бросили, или то, что мы теперь пара. А уж и то, и другое одновременно... да, это будет плохо.

— Погоди, а с чего бы ему расстраиваться из-за того, что мы теперь пара? — удивилась Гермиона.

Гарри удивлённо посмотрел на неё:

— А ты разве не знаешь, что он в тебя, так скажем, немножко влюблён?

— Что?! — неверяще переспросила Гермиона. — Если и так, он довольно странно это демонстрирует, — добавила она после паузы.

— Я бы сказал, он многое делает довольно странно, — заметил Гарри.

— И то верно, — согласилась Гермиона. — Однако я не думаю, что нам стоит так уж стремиться не ранить нежные чувства Рональда Уизли. Если он не сможет за нас порадоваться, не такой уж он хороший друг.

Гарри согласно кивнул, однако Гермиона ещё не закончила:

— И если он вправду думает, что имеет хоть призрачный шанс выиграть турнир, он даже глупее одной из его шахматных фигур. Он ведь понимает, что участие в турнире потребует просто неприлично много заниматься?

— Вряд ли понимает, — задумчиво откликнулся Гарри.

Но тут его глаза расширились, и он испуганно посмотрел на свою девушку.

— И нам тоже придётся неприлично много заниматься, чтобы готовить тебя к турниру, да? — спросил он почти жалобно.

— Разумеется, — весело ответила Гермиона, чьи губы изогнулись в кровожадной усмешке. — И поскольку моё участие было твоей идеей, ты будешь мне во всём помогать.

Гарри не мог с этим поспорить, но его прежде радужное настроение несколько увяло.

* * *

Во время завтрака Гарри заметил, что настроение Гермионы тоже несколько помрачнело.

— Пойдём прогуляемся вокруг озера, — предложил он, когда они закончили есть. — Там нам никто не помешает, и мы сможем обсудить текущие и будущие события.

Гермиона охотно согласилась.

— Что тебя тревожит? — полюбопытствовал Гарри, когда чуть позже они шли вдоль берега озера, держась за руки.

— Знаешь, чем больше я об этом думаю, тем сильней осознаю, что вбрасывать моё и прочие имена в Кубок было довольно серьёзной ошибкой, — ответила Гермиона. — Для начала, я всего лишь четверокурсница. Остальные чемпионы будут не только знать больше заклинаний, они будут ещё и сильнее магически. Что более важно, хоть директор и говорил, что этот турнир будет безопаснее прошлых, он всё равно может быть довольно опасным. Особенно для того, кто моложе нужного возраста. Мои родители будут в ярости, что я стала участницей! И что, если я серьёзно покалечусь? Что... что тогда?

Речь девушки начала становиться спутанной и лихорадочной, и Гарри обнял её, стараясь утешить.

— Гермиона, прошу тебя, успокойся! — прошептал он ей на ухо. — Возможно, вчера мы и вправду повели себя слишком безрассудно, — признал он. — Наверное, не просто так Шляпа отправила нас на Гриффиндор.

Гермиона слегка улыбнулась, но выглядела по-прежнему напряжённо.

— Но прошу, Гермиона, не переживай так уж сильно, — продолжал Гарри. — Это международный школьный турнир. Для школьников старше семнадцати лет, но всё-таки школьников. Что такого ужасного они могут придумать? Вряд ли они заставят тебя драться с драконом или типа того.

Оба они невольно хмыкнули. Ну в самом деле, драконы — это уже чересчур!

— И потом, ты забываешь самый важный факт, — добавил Гарри после небольшой паузы.

Увидев вопросительный взгляд своей девушки, он пояснил:

— Это факт звучит так: Волшебники. Крайне. Тупые. Это будет краеугольным камнем твоей победной стратегии. Ты наверняка выиграешь турнир, находя простые и очевидные решения, которые проглядели организаторы, ибо они, как и прочие в волшебном мире, не имеют ни грамма логики или здравого смысла.

Гермиона невольно рассмеялась, услышав эти слова. Вскоре успокоившись, она крепко обняла своего парня:

— Спасибо, Гарри, — шепнула она. — Знаешь, это даже может сработать.

Но затем она прикусила нижнюю губу и снова приняла обеспокоенный вид:

— Но что насчёт министра Фаджа и остальных? Люди будут в ярости. Министр будет в ярости. Мы ведь наверняка нарушили кучу законов, — испуганно проговорила она.

Гарри лишь хохотнул:

— И как они поймут, что это были мы? Это потребует определённого расследования. А чтобы в Хогвартсе что-то тщательно расследовали... не смеши меня! Если уж ползающий по коридорам и окаменяющий учеников василиск нормального расследования не заслужил, вряд ли его удостоится безобидный розыгрыш.

Спустя какое-то время Гермиона неуверенно кивнула.

— Наверное, ты прав, — пробормотала она.

Гарри заметил, что она всё ещё выглядит сомневающейся, и постарался дополнительно приободрить:

— И даже если нас каким-то образом раскроют, ничего не будет. Если Фадж вправду будет избран, он вряд ли сможет пойти на попятную, не потеряв лицо. Он вряд ли сможет заявить, что турнир слишком сложен для него, но не для детей, так? И ещё Крэбб с Гойлом, которые будут внутренней проблемой школы и подпадут под юрисдикцию Альбуса Ты получаешь второй шанс, и ты получаешь второй шанс, и все получают второй шанс Дамблдора. В худшем случае лишимся баллов и получим отработки. А что до Хвоста и Волана, то за них нам вообще по ордену Мерлина дать должны.

Гермиона фыркнула и тряхнула головой:

— Ты и вправду неисправим.

Затем она чмокнула Гарри в губы:

— Спасибо, что приободрил меня. Пойдём обратно в замок.

* * *

Направляясь обратно к школе, Гарри с Гермионой заметили человека, разговора с которым надеялись ещё некоторое время избежать.

— Погодите! — крикнул бегущий к ним Рон. — Наконец-то я вас нашёл! — заговорил запыхавшийся рыжий парень, догнав пару. — Знаете, о вас двоих ходят дикие слухи! Все говорят, что вы теперь пара! Представляете? — захохотал он.

— Ну... — протянула Гермиона.

Она повернулась к своему парню, наклонилась к нему и впилась в губы крепким поцелуем, на который Гарри с радостью ответил.

— Похоже, даже хогвартская мельница слухов иногда оказывается права, — улыбнулась Гермиона, когда они разъединились.

Рон смотрел на пару расширенными глазами. Его уши быстро наливались краской:

— Чт... что... когда... как это случилось?! — воскликнул он.

Гарри решил, что лучше сразу всё прояснить, и ответил:

— Я попросил Гермиону быть моей девушкой прошлым вечером, после того, как мы бросили её имя, имена близнецов и ещё пару имён в Кубок Огня.

Челюсть Рона отвисла ещё сильнее. Некоторое время он, похоже, обдумывал услышанное, а потом его глаза сузились:

— А о том, чтобы бросить моё имя, вы не подумали?

— Прости, Рон, но нет. Мы подумали, что это будет не лучшей идеей, — осторожно ответила Гермиона.

Это было в лучшем случае преувеличением: прошлой ночью они вообще не думали о младшем из братьев Уизли, но говорить ему об этом не хотелось.

— Я... понимаю, — проговорил Рон, в чьих глазах сверкнула злость. — Вот так, значит. Обо мне никогда не думают, — сказал он, холодно посмотрев на них. — Даже не разговаривайте со мной больше, предатели.

Он развернулся и быстрым шагом направился прочь.

— Хм, — сказала явно довольная Гермиона. — Меня это устраивает.

Она обеспокоенно взглянула на Гарри:

— Я знаю, он твой первый друг в волшебном мире. Извини, что так получилось. Хотя я вряд ли буду по нему скучать.

— Ничего страшного. Это не твоя вина, и даже не слишком-то наша, — ответил Гарри с лёгкой грустью. — Вряд ли бы я смог долго оставаться с ним друзьями, учитывая то, как он к тебе зачастую относится.

Он вздохнул и виновато посмотрел на свою девушку:

— И за это я хотел извиниться. Прости, пожалуйста, что не так часто вставал на твою сторону. Я... я...

— Не переживай, я не сержусь, — мягко прервала Гарри Гермиона, слегка сжав его ладонь. — Хотя твои слова мне приятны. Пошли, а то я уже начинаю мёрзнуть.

* * *

Пара провела остальную часть дня в библиотеке, заканчивая домашнее задание. Там они абсолютно точно не могли встретиться с Роном и заодно избегали расспросов других учеников. Также они распланировали, какую реакцию будут отыгрывать на избрании чемпионов, когда на нём воцарится хаос, и что будут отвечать, когда их будут расспрашивать. По мере приближения ужина и следующей за ним церемонии избрания они нервничали всё сильнее. Лишь после продолжительного совместного визита в чулан для мётел они успокоились достаточно, чтобы присоединиться к пиру в Большом зале.

Гарри и Гермиона уселись за стол Гриффиндора рядом друг с другом, напротив Фреда и Джорджа. Во время ужина они пытались разговаривать о всяких пустяках, но всем четверым было трудно скрыть предвкушение. Близнецы постоянно упрашивали пару подсказать им, как именно они 'улучшили розыгрыш', но Гарри с Гермионой не поддавались.

Наконец еда исчезла с тарелок, и все взоры обратились к преподавательскому столу и стоящему перед ним на постаменте Кубку огня. В деревянной чаше плясало голубое пламя, и каждый раз, когда оно взметывалось вверх, по Большому залу пробегал взволнованный шёпот.

Дамблдор встал и направился к Кубку. Остальные судьи Турнира также поднялись со своих мест и встали за спиной Дамблдора. Выжидающие и напряжённые выражения лиц Каркарова и мадам Максим выделялись на фоне жизнерадостной беззаботности Людо Бэгмена.

Директор начал делать какие-то объявления, но Гарри не обращал на него внимания: он заметил, что со своего места также поднялся Грюм и подошёл к Бартемиусу Краучу, встав рядом с ним. Гарри вспомнил, что видел прошлой ночью на Карте Мародёров, и ощутил отчаянное желание блевануть, представив себе этих двоих, проводящих вместе ночь. Крауч напоминал потолстевшего Гитлера, а Грюм выглядел как обычно — словно он участвовал (и побеждал) в конкурсе двойников двухсотфунтовой кучи фарша. Гарри испытал огромное облегчение, поняв, что двое мужчин, по-видимому, не желали афишировать свои отношения и воздерживались от публичных проявлений симпатии. Они просто стояли рядом, едва замечая друг друга.

Гарри оторвал взгляд от странной пары лишь после того, как пламя Кубка из голубого стало красным. Секундой позже пламя взметнулось высоко в воздух, из деревянной чаши вылетел обугленный кусок пергамента, а пламя снова стало голубым.

Дамблдор поймал кусок пергамента в воздухе и прочистил горло.

— Чемпионом Дурмстранга, — возвестил он торжественным голосом, — становится Виктор Крам!

Студенты зааплодировали. Болгарский ловец встал из-за стола Слизерина и неспешным шагом отправился в комнату за преподавательским столом. Особенно яро аплодировали фанатки Крама, но никто не хлопал так воодушевлённо и громко, как сидевший сейчас с Дином и Симусом Рональд Уизли.

Через несколько секунд пламя Кубка снова покраснело, и Дамблдор поймал ещё один кусок пергамента.

— Чемпион Шармбатона — Флёр Делакур! — объявил он.

На удивление красивая девушка встала из-за стола Когтеврана и направилась к столу преподавателей. Гермиона была явно довольна, когда заметила, что взгляд её парня не был приклеен к филейной части чемпионки, в отличие от взглядов практически всех учеников (и некоторых учениц).

Затем снова наступило молчание: все ждали объявления хогвартского чемпиона. Скоро пламя вновь стало красным, и директор ловко поймал ещё один вылетевший из Кубка пергамент.

— И чемпион Хогвартса... — объявил он, — Седрик Диггори!

Стол Пуффендуя взорвался бурной радостью. Седрик встал и быстрым шагом направился к комнате за преподавательским столом. Стоны разочарования от прочих факультетских столов скоро сменились вежливыми аплодисментами.

Дамблдор уже собирался закончить церемонию, когда пламя Кубка снова покраснело. По всему залу раздались растерянные возгласы, когда из Кубка вылетел ещё один пергамент. Директор протянул за ним руку, когда тот уже планировал на пол. Прочитав его, он растерянно нахмурился. После долгой паузы он вздохнул.

— Фред Уизли, — сказал он. — Очень хорошо, пройдите сюда!

Повисло шокированное молчание, прерванное затем радостными возгласами учеников за столом Гриффиндора. Фред вскочил на стол и театрально поклонился своим софакультетникам.

Поскольку все взгляды были прикованы к Фреду, почти никто не заметил, что пламя Кубка снова стало красным. Только когда огонь взметнулся, некоторые перевели взгляд обратно на Дамблдора, поймавшего очередной пергамент.

Директор взглянул на пергамент. По его лицу пробежала тень беспокойства, и он снова вздохнул:

— И ваш брат, да, я должен был это предвидеть. Джордж Уизли, прошу, — произнёс он с некоторым раздражением.

Джордж присоединился к своему брату на столе, и восторженные выкрики гриффиндорцев стали ещё громче, в то время как со стороны прочих столов доносился недовольный ропот.

— Мистеры Уизли, прошу, подойдите сюда, — поторопил Дамблдор. — Надеюсь, вы понимаете, во что ввязались.

Близнецы спрыгнули со стола, но застыли на месте, когда огонь в Кубке снова стал красным.

Пламя взметнулось, и вверх полетел ещё один кусок пергамента, который долей секунды позже был с силой выхвачен из воздуха директором.

Последовала ещё одна долгая пауза. Дамблдор неверящим взглядом смотрел на пергамент.

— Гермиона Грейнджер, — наконец объявил он напряжённым голосом. На его лбу пульсировала жилка.

Гарри заметил, как густо покраснела Гермиона, когда взгляды всех в Большом Зале обратились к ней. Мёртвая тишина была прервана громко расхохотавшимися близнецами Уизли. Когда они помогали ей выбраться из-за стола, все гриффиндорцы, за исключением Рона, снова разразились аплодисментами и возгласами радости. Фред и Джордж, всё ещё посмеивающиеся, встали по сторонам от Гермионы, обняв её за плечи.

Гарри тоже встал с места, желая поддержать свою девушку. Встав рядом с ней, он наклонился к близнецам:

— Это только начало, — прошептал он так, чтобы его не услышали прочие. — Всё станет ещё интереснее, но прошу, сохраняйте спокойствие и не выдавайте нас.

Близнецы в ответ лишь широко ухмыльнулись и слегка кивнули.

К тому времени прочие судьи и большая часть профессоров собрались вокруг Дамблдора:

— Что, во имя Мерлина, тут происходит, Дамблдор? — гневно спросил Крауч.

— Все эти учшеники долшны быть немедленно исключены из Турнира, — требовательно сказала мадам Максим, и Каркаров согласно кивнул.

— Они должны быть исключены из школы! — выплюнул стоящий рядом Снегг.

Все возможные ответы Дамблдора были прерваны Кубком огня, чьё пламя снова стало красным. Очередной кусок пергамента взлетел вверх и был перехвачен директором.

— Дамблдор, это должно прекратиться! — закричал Крауч, когда огонь в Кубке даже не вернулся к голубому цвету, оставшись багрово-красным.

Судьи и профессора беспомощно смотрели, как в воздух взлетел очередной кусок пергамента, который тоже был схвачен Дамблдором.

Директор посмотрел на два пергамента, и Гарри заметил, как его левый глаз задёргался.

— Винсент Крэбб и Грегори Гойл, прошу подойти сюда, — прорычал Дамблдор.

Никто не выглядел более удивлённым этими словами, чем двое упомянутых слизеринцев. Через несколько секунд они всё-таки встали, сопровождаемые аплодисментами своего факультета. Один только Драко Малфой явно был в ярости, будучи задвинутым на задний план собственными прислужниками.

Как и Гарри, Гермиона, Фред и Джордж, слизеринцы не стали подходить к столу преподавателей, а остались рядом со столом факультета, наблюдая за разворачивающимся в Большом зале хаосом.

— Шесть чемпионов от Хогвартса? Я этого не потерплю! Отмените это, Дамблдор, или Дурмстранг немедленно выйдет из Турнира! — кричал Каркаров.

— Ну зачем же так торопиться, это может быть захватывающе! — возражал Бэгмен.

— Нон, это просто... — начала мадам Максим, но замолчала, посмотрев на Кубок.

Судьи хором застонали, когда его пламя стало красным.

— Директор, ну сделайте же что-нибудь! — взмолилась профессор МакГонагалл.

Однако старый директор выглядел не менее ошарашенным, чем все остальные.

В воздух взлетел очередной кусок пергамента, и Дамблдор схватил его. Последовало напряжённое молчание, пока он подносил его ближе к глазам. Глаза директора расширились, а потом гневно сузились. Его лицо стало почти таким же багровым, как огонь Кубка, а жилка на лбу, казалось, готова была лопнуть.

— Кто в этот раз? — с интересом спросил Бэгмен, когда Дамблдор в течение целой минуты не проронил ни слова. — Какого ученика мы должны попросить к нам присоединиться? От Когтеврана пока ещё никого не было.

Он рассмеялся над собственной шуткой, но остальные судьи лишь посмотрели на него с осуждением.

— Это не ученик, — наконец процедил Дамблдор сквозь сжатые зубы, комкая пергамент в кулаке.

— Не ученик? — ошеломлённо повторила МакГонагалл.

— А кто тогда? — резко спросил Крауч.

Дамблдор сделал несколько вдохов и выдохов, явно пытаясь успокоиться, и наконец ответил:

— Корнелиус Фадж.

— ЧТО?! — вскрикнули все судьи, а также большая часть профессоров и учеников.

Фред и Джордж посмотрели на Гарри и Гермиону с безграничным восхищением.

— Это возмутительно! — крикнул Крауч, когда шум в зале слегка стих. — Я не потерплю насмешек над Министерством!

— Министр никогда на это не согласится! — добавила МакГонагалл.

— Увы, у министра не будет выбора, — ответил Дамблдор, явно не менее расстроенный произошедшим.

— Так вы ничего не будете делать? — гневно спросил Крауч.

— Я не могу, — ответил директор. — Виновные, разумеется, должны быть наказаны...

— Поттер, без сомнения, — вклинился Снегг.

— Но что касается министра, — продолжил Дамблдор, — его имя вылетело из Кубка. И следовательно, ему придётся участвовать. Последствия в случае отказа будут крайне неприятными. И единственное, что мы можем сделать...

Он замолчал и прикрыл глаза в жесте отчаяния, когда огонь снова стал красным.

— Да чтоб вас, неужели ни у кого нет огнетушителя или типа того? — воскликнула девушка за столом Пуффендуя.

Несколько маглорождённых засмеялись, но большинство услышавших этот возглас лишь посмотрели на девушку непонимающими взглядами.

С яростью Дамблдор схватил очередной кусок пергамента, едва тот вылетел из Кубка. Посмотрев на него, он резко побледнел, и его глаз снова начал дёргаться.

— Питер Петтигрю, — объявил директор после очередной долгой паузы.

— Кто?

— Кто это?

Большая часть учеников непонимающе переглядывалась, а те немногие, что знали это имя, начали рассказывать остальным об одном из героев Магической войны, жестоко убитом сумасшедшим массовым убийцей Сириусом Блэком.

Судьи и учителя тем временем яростно спорили. Никто из них не заметил выражение ужаса на лице профессора Грюма, быстро ощупывавшем это самое лицо.

— Невозможно, Петтигрю мёртв! — кричал Крауч.

— Шесть учеников Хогвартса, британский министр, а теперь ещё и мертвец? — яростно шипел Каркаров, продолживший затем ругательствами на своём родном русском.

Снегг тоже побагровел от злости:

— ПОТТЕР! — взревел он, поворачиваясь к столу Гриффиндора. — Я позабочусь, чтобы тебя за это исключили!

— Возможно, нам стоит пока оставить эти споры и разобраться с произошедшим, — попыталась разрядить обстановку МакГонагалл.

— Да, Минерва, — согласился Дамблдор, чьё лицо выдавало сильнейшее потрясение. — Это будет... о нет!

Пламя в Кубке снова стало красным.

— КТО-НИБУДЬ, ОСТАНОВИТЕ ЭТО! — закричал Крауч, направивший палочку на Кубок, но явно не представляющий, какое заклинание должен произносить.

Красное пламя на этот раз взметнулось куда выше, чем раньше. Вскоре Кубок оказался окружён яростным штормом багрового огня, и судьям с профессорами пришлось отступить на несколько шагов.

— Агуаменти! — в панике закричал тоже поднявший свою палочку Каркаров.

Однако струя сотворённой воды рассеялась, едва долетев до пламени, и никак на него не подействовала.

Пламя становилось всё ярче и ярче и поднималось всё выше и выше, пока неожиданно не исчезло с оглушительным хлопком. Все заморгали, пытаясь вернуть зрение к норме.

Проморгавшись, Гарри был шокирован увиденным. Деревянная чаша Кубка была полностью обуглена, а в нескольких местах даже треснула. Гарри каким-то шестым чувством понял, что Кубок огня больше никогда не загорится.

Но высоко над Кубком к земле медленно планировал ещё один, последний кусок обугленного пергамента.

Словно в трансе Дамблдор быстро направился к тому, что раньше было Кубком, как раз вовремя, чтобы выхватить пергамент из воздуха.

Посмотрев на него, он смертельно побледнел. Его колени подкосились, и ему пришлось схватиться за постамент, чтобы не упасть.

Никто не осмеливался вымолвить ни единого слова. Взгляды всех в зале были направлены на директора, который несколько долгих минут лишь смотрел на пергамент в своих руках. Даже учителя и судьи не решались подойти к Дамблдору, который, казалось, разом постарел на несколько десятилетий. Никто не обратил внимания на понимающие, выжидающие усмешки Гарри и Гермионы.

Через пять минут Дамблдор наконец поднял взгляд от пергамента. Он открыл и закрыл рот несколько раз. Когда он наконец заговорил, его голос был не громче шёпота, но в мёртвой тишине Большого зала его услышали все:

— Том Марволо Реддл.