DistantSong

В Саргасе за неделю полтора месяца проходят. И ладно бы это было лишь долгое отсутствие хозяина в доме — дом можно законсервировать, подготовить к длительной отлучке. Но я ещё в самом начале заметил: если меня нет в Замке две-три земные ночи, там какие-то неприятности случаются. То шторм пройдёт, то какое-то аномальное «цветение» океана с последующим загаживанием всей береговой линии…

Саргас — это не совсем обычный мир. Я давно это подозреваю, но до сих пор не понял, в чём тут дело. Слишком уж он завязан лично на меня. Как будто… не вполне объективен. Именно поэтому я боюсь приглашать туда других людей. Кролик, например, перемещения в Замок не пережил. А вот растения — вполне. Патронус Луны, опять же…

— Я наказана, Гарольд, — тихим голосом сказала Луна.

Я нашёл подругу сидящей на берегу реки, под раскидистой белой ракитой. В винтажном инвалидном кресле, с накрытыми пледом ногами. Она неотрывно смотрела на спокойную водную гладь, наверняка видя что-то своё. Я подошёл, тихо присел рядом на землю. Прикоснулся лбом к её руке на поручне.

Мы долго молчали.

— За что? — спросил я, глядя на ноги.

— Заигралась, — ещё тише ответила она. Заметив мой взгляд, добавила: — Ноги — это ненадолго, Гарольд. До Лугнасада. Ты знаешь, как это бывает.

Я облегчённо выдохнул. Да, меня тоже лишали магии на некоторое время. Это обратимо.

— У меня каникулы, Полумна. Могу быть здесь с утра до ночи, семь дней в неделю, — я осторожно похлопал по колесу рукой. — Буду помогать, чтоб не скучала… ну…

Луна, однако, не разделяла мою радость. Повернулась и посмотрела мне в глаза бездонным лунным колодцем, свет которого давно разглядел то, что пока не видел я. Взгляд был невесёлый.

— Наказание Зрящей — видеть несчастье судеб, в которые она вмешалась недопустимо сильно, — сказала Луна, обернувшись к воде. — Видеть — и не иметь возможности исправить.

— Это… из-за патронуса Грэйнджер, да? Рано ей было, наверное… — я понуро покачал головой. — Что там произошло, ты… не знаешь?

— Она захотела рассказать о кунице шмелю, — певуче произнесла Луна. — Мозгошмыги оказались сильнее.

Я обхватил голову руками. Такое можно сделать только сознательно и добровольно.

— Куница ушла и забрала с собой всю память о ней.

— Навсегда? — спросил я обречённо.

— До времени.

— Всё, что нас не убивает, делает нас мудрее, — я погладил её по ладони. — Доставай уж, что ты там прячешь в кармашке. Я так полагаю, там — наказание для меня?

Помедлив, Луна достала что-то небольшое из нагрудного кармана. Медленно расправила.

— Мне нужна твоя пернатая голова, Гарольд.

Несколько мгновений я тупил, пока не осознал, что у неё в руках не гильотина, а цветочный венок. Небольшого размера — как раз на совиную голову. Белые звёздчатые цветы Истинного асфоделия.

Так и не спросил у Снейпа, что такого в этом растении и где его используют.

Я поднялся и пристроил кресло напротив подходящей ветки. Взлетел на неё совой и оказался на уровне глаз подруги.

Луна долго на меня смотрела. Потом подняла руки и водрузила странное украшение.

В голове зашумело. Мир поплыл, зрение уступило место запаху, удивительному и знакомому одновременно. Дрогнуло кольцо на руке. Я убрал все щиты: если уж не доверять Луне, можно вообще махнуть на всё рукой, потому что достойных целей не останется. Меня мягко подхватило, закружило и куда-то понесло.

— Мне можно сказать только три коротких слова, Гарольд, — донёсся издалека голос Луны. — Станет плохо — обернись совой.

Кто-то погладил меня по крылу.

— Не ищи меня.

Поднялся сильный ветер, появилось знакомое ощущение устоявшегося полёта в «путевом стрежене». Чьи-то руки крепко меня обняли — уж не знаю, как это возможно в совином теле.

— Возвращайся.

Поток вынес меня за пределы чужой голубой планеты, к знакомым и родным звёздам. Ещё пара мгновений — и колючее светило осталось далеко позади, а крылья выросли достаточно, чтобы опереться на прохладные струи межзвёздного водорода. Несколько минут усиленной работы ими — вырваться из местной спирали, перейти на нормальный полёт в ручейке тёмной…

В себя я пришёл, когда солнце почти подобралось к деревьям на горизонте. Энергично встряхнулся, выбивая из головы остатки бреда. Последние недели я не выходил из выматывающего марафона, заталкивая в память книгу за книгой — под стимуляторами, без осознания прочитанного. Пожалуй, пора завязывать. Лита, почитай, прошла с заходящим солнцем, а ничего кардинально меняющего мою жизнь не случилось. Похоже, Луна опять ошиб…

Окончательно оттаявшая память вернула подробности последнего разговора. Венок!

Венка или чего-либо другого на голове не было. И в окрестностях — тоже. Подруга, конечно, ушла. Я оглянулся на дом — ночник горит в окне. Подлететь, убедиться, что с ней всё в порядке?

«Не ищи меня».

Ну вот. Опять прилетать и сидеть в ожидании под дверью. Ладно, чего она там ещё наговорила? «Станет плохо — обернись совой», «Возвращайся»… Ага, «не ищи, но возвращайся». Хорошо, перейдём на обмен письмами.

Но сначала — по-быстрому в Хогвартс. Нужно кое-что забрать и кое-кому отдать. Снейп просил составить отчёт по металлу для Совета. Бумага давно готова, но с этим нервным уик-эндом…

А ночью нужно обстоятельно пообщаться с леди Ровеной. Разговор с Луной оставил много вопросов. Допустим, Зрящая «заигралась», но Хогвартс-то её поддержал! Он не десятилетний ребёнок. Гадать надоело, Основательница должна знать свой замок лучше.

В Хогвартсе я был через семь минут. Приземлился у главного входа и потопал к зельеварням. Если профессор не там — оставлю документы у него на столе. Как же здесь непривычно тихо и спокойно, когда нет детей…

Во второй раз за день я пришёл в себя, и опять — стоя. На этом сходство заканчивалось: словно бухта — кабелем, тело оказалось щедро обмотано магическими верёвками. Голени и голова оставались свободными.

Идиот! Зачем я попёрся по замку пешком? Почему не восстановил щиты сразу, как очнулся на ветке? Наверное, гасящий сознание конструкт прилетел в спину, когда я спускался на подземный этаж.

— Можете не притворяться и открывать глаза, Поттер, — услышал я знакомый голос. — Я разбудил вас контрзаклинанием.

— Добрый вечер, профессор Квиррелл, — ответил я, промаргиваясь. — Мы наконец-то перешли к практике ЗОТИ?

— Один балл Гриффиндору за плоский юмор, — холодно произнёс преподаватель. — Приходите в себя, но молча. Мне нужно… сосредоточиться.

Нет проблем. Освободиться от этих пут я, наверное, смогу, а ещё проще уйти перед этим в Саргас и развеять заклинание там. Но кто мне тогда расскажет, что за дичь тут продолжает твориться?

Я огляделся. Знакомый боевой зал правого крыла третьего этажа. Кое-что, правда, с осени изменилось: мусор и ящики убрали, а в центре поставили… до зубной боли знакомое Зеркало Еиналеж. Квиррелл увлечённо пялился в чёрный провал, обозначая глубокий мыслительный процесс сморщенным лбом и пожёвываемой рукояткой волшебной палочки.

— Что показывают? — по-деловому поинтересовался я.

— Камень… — рассеянно пробормотал Квиррелл.

— Философский? — обречённо уточнил я.

— Камень воскрешения, — раздражённо отрезал профессор. — Поттер, если унаследовали троллий интеллект — молчите. В темноте сойдёте за умного.

Да я бы не против, но… Вызвав «темпус», я обречённо расслабился. Мистер Дурсль столько однозначно ждать не будет. Неудобно получилось. Так, а что ещё за Камень воскрешения? Кого он тут воскрешать собрался?

— Долбаный маглолиз… — пробормотал любитель чесночного одеколона. — Либераст-затейник…

— Афазия ушла, я смотрю, — нейтрально отметил я. — Неужели «серебрянка» показала столь стремительную эффективность?

— С чего вы взяли, что я болен? — без интереса уточнил он.

— Да смердит от вас, извините… аж глаза слезятся.

— Даже так… Пожалуй, сразу убивать вас не стоит. Сначала вы кое-что подробно расскажете… Например, куда делся дементор, — Квиррелл достал платок и шумно высморкался. — Проклятые одуванчики… Куда он делся, Поттер?

— Кто делся?

— Вы ещё скажите, что не поняли, о ком речь.

— Ну, не знаю. Звучит как… Особый санитар в доме престарелых? Или… затрудняюсь назвать… специалист по процессам, обратным «менторству»?

Итак, дементора оставил Квиррелл? Это сужает область возможных вариантов и позволяет сосредоточить анализ на конкретной ветви.

— Это гены, Поттер, — вздохнул Квиррелл. — Ваш папаша был таким же клоуном.

Зачем Квиррелу засада из дементора? Вытянуть и пленить душу Г. Дж. Поттера? Не сходится. Квиррелл ничего не знал о «специальной» отработке. О ней даже Снейп не то что не знал — поверил не сразу.

Допустим, дементор должен был «выпить» любого, кто придёт из Хогвартса. Хагрида, например. Зачем?

Переставший притворяться Квиррелл выглядит адекватным и… умным человеком. Допустим, ему и в самом деле позарез нужна эта таинственная безделушка. Как умные люди добывают хорошо спрятанную ценность? Да уж точно не ломятся сквозь ловушки и сейфовые двери, подражая героям Дадлиных мультфильмов.

— Клоуны здесь работают в другой команде, мистер Квиррелл.

Нет, всё равно «голливуд» получается. Почему Хагрид не хотел туда идти? Откуда у Квиррелла дементор? Тут что-то глубже.

— Уже мистер… Это вы от страха хамите? Ничего, не бойтесь вы так… Будет *очень* больно.

— А на профессора вы не заработали, уж извините. Пивз и то лучше справился бы.

Квиррелл оторвался от созерцания выключенного телевизора и обратил на меня холодный взгляд патологоанатома, получившего в пятницу вечером срочную внеплановую работу.

— Вот вам задачка на дом, Поттер. Будет время — поразмыслите на дыбе. С конца пятидесятых и до сего дня на позиции преподавателя ЗОТИ побывало более трёх десятков человек. Внимание, вопрос: оно мне надо?

Он отвернулся, а я попытался переварить неожиданную информацию. Если это правда… Три десятилетия, каждый год — новый преподаватель.

— Откаты? — сделал я предположение.

Я озабоченно посмотрел на чёрное стекло.

— Э-э, профессор, есть одна проблема…

— Довольно!! — Квиррелл взмахнул рукой, и в воздухе оглушительно хлопнул огромный хлыст, сбивая и разрывая в труху связывающие меня канаты. — Следующим я оторву тебе ухо! Живо встал вот здесь!

Я подошёл к указанной точке перед зеркалом. На всякий случай поместил перед зрачками «линзы Пустоты» — маленькие области сгущённого пространства, свет через которые будет идти несколько минут. Поможет не смотреть в опасный артефакт.

Ну что, ленивая отрыжка короедов… Мне опять с натугой выдавливать из себя картинки светлого будущего? Как же это достало.

— Что видишь? Говори!

— Эм… м…мавзолей.

— Что?! Какой ещё… Хотя да, это как раз возможно… Заходи внутрь!

— Не могу! Тут очередь.

— Какая ещё… Обойди её, кретин!

— Нельзя! Там охрана зверская. Начну баловать — живо вышвырнут. И так с утра маюсь…

— Я не понимаю. Ты что, мазохист? Это зеркало показывает твоё сокровенное желание! Ты в очередях обожаешь стоять?

— Да нет же! Вы не слушаете просто… Я-в-зеркале сегодня закончил первый курс. Получил красивый красный значок. Нас ждёт поезд, который отвезёт домой. Я очень хочу домой. Но… всем студентам нужно посетить мавзолей, возложить цветы… Это традиция такая, понимаете? Прошла весна, настала Лита…

Квиррелл опять начал жевать палочку.

— Старый хрыч какой-то дополнительный капкан поставил? — пробормотал он. — Долбаный мозгокрут…

И добавил громко:

— Чей мавзолей? Кто в нём лежит?

— Я не знаю. Тут какая-то хрень нечитаемая.

— Что? Там есть надпись?

— Да. Пять букв. Похоже на кириллицу…

— Не может быть! При чём здесь… Где стоит мавзолей?

— Ну… у стены. Тут замок какой-то, с башенками. Красивый…

— Так. Надпись. Отдельно, по буквам прочти. Первая буква — вот такая? — он нарисовал на стекле перевёрнутую галочку, похожую на заглавную «Лямбда».

— Нет, с перекладиной. «А».

— «А»!?.. Какая ещё «А»? Да прочти же ты эти буквы, баран!

— Эээ… ммм… А, Пэ, Вэ, Бэ, Дэ.

Размотанный тюрбан явил миру лысую профессорскую голову. Побуравив меня зловещим взглядом, Квиррелл развернулся ко мне спиной. Я скривился от ожидаемого зрелища, но вместо вонючего гангренозного очага на затылке увидел… лицо. И с трудом удержался от хохота.

Есть такая французская комедия — «Фантомас». Главный герой-злодей зачем-то обмазывается зелёной штукатуркой и напяливает чулок на голову. Так вот, передо мной стоял кто-то похожий: почти отсутствующий нос, красные белки, шарообразное лицо вида «лысый затылок с глазами».

— Видишь, каким я стал?

— Затрудняюсь ответить, но видок не очень здоровый.

— А всё ты, гадёныш! Тень, химера, огрызок былой мощи — вот что я такое! Даже… — он неловко дёрнулся, — даже голову нормально повернуть не могу!

— Вы что, меня в этом обвиняете?

— А кого же еще, щенок?!

— «Щенок» полагает, что перед ним — самозванец. Истинный лорд никогда не сказал бы таких слов!

— Даже в этом состоянии я способен размазать тебя по…

— Ты — дно. Связался с младенцем в колыбели, огрёб от него, а теперь винишь в этом кого угодно, только не себя. Как и подобает типичному ничтожеству.

— Господин, — отозвался Квиррелл со «спины». — Позвольте, я преподам урок этому червю…

— Молчать, раб! — огрызнулся «фантомас» и продолжил тише: — Он прав. Отчасти.

«Господин» вздохнул и заговорил почти нормально.

— Не всё так просто, Поттер. Мы…

Тут его «лицо» исказила судорога, и он злобно зашипел:

— Как же я тебя ненавижу, гадёныш! Из-за тебя…

Ну ясное дело — на самом интересном месте обязательно кто-нибудь прервёт!

— Присоединяйся ко мне, Поттер! Или ты умрёшь, как твои родители!

— Кто ты такой и что сделал с Тёмным лордом? — спокойно спросил я. — Не верю, что волшебная элита могла добровольно пойти за психом. Столько умных людей не могут ошибаться.

— Арргх… Как же они молили о пощаде, Поттер! Твои родители визжали, будто кастрируемые поросята, и катались по полу обжариваемыми бабочками. Папаша быстро сдох, а вот мать…

— А ты фантазёр… В зеркале за твоей спиной эту лабуду подсмотрел?

— Твоей фантазией, нематода, сейчас станет мечта о смерти.

Он неловко поднял палочку, перехватил её для «стрельбы» за спину и проорал:

— «Cruciatus Tartareus!»

Из палочки вылетел какой-то красно-фиолетовый сгусток, и… помещение заполнил дикий визг агонизирующего мага. Понимаю, неприятно, когда твоё собственное заклинание попадает не в противника, а тебе же в спину. Но до тех пор, пока здесь используют летящие конструкты, у чародея Пространства будут сохраняться некоторые бонусы и преимущества.

Я всмотрелся в происходящее вторым зрением… и поспешно развеял чужое кружево. Какая гадость! Прямое воздействие на болевой центр в мозгу жертвы с одновременной выработкой эндорфинов у атакующего. С учётом того, что обе стороны сейчас совмещены в одном лице — заклинание «замкнуло».

Крик затих, но Квиррелл не спешил подниматься. А вот за его спиной внезапно засветилось зеркало. Этого ещё не хватало! Краем глаза я видел, что картинка в зеркале и близко не соответствует нашему залу. Какое-то тесное помещение, на полу лежит что-то мелкое.

Пожалуй, зеркало необходимо уничтожить. Вот только как? От такого банального действия, как простой удар по стеклу, оно наверняка застраховано. Впрочем, кое-что у меня есть…

— Убей его! — зашипел «затылок». — Убей этого монстра! Я не смог задушить в колыбели — убей ты! Останови его сейчас, пока он не набрал полную силу!

Я начал пятиться назад. Нетвёрдой рукой Квиррелл поднял палочку и, справившись с дрожью в кисти, крикнул:

— «Avada Kedavra!»

Зал превратился в километровой длины коридор, в дальнем тупике которого угадывалось зеркало, Квиррелл и летящая «Авада». А потом мимо меня пронёсся ураган.

Две основные сложности, если в закрытое помещение выпускается слишком много нового пространства — стены и воздух. Новый километр появляется заполненным вакуумом, а нерастяжимые стены вокруг может реально разорвать. Именно поэтому я очень не люблю *проявлять* Пустоту в реальности, поскольку враждебную магию можно оттеснять моей стихией и на нематериальном уровне. Трюк вроде только что сотворённого требует подготовки. Но у меня было время подготовиться — опереточные злодеи любят поболтать.

Манипуляции с метрикой затронули лишь внутренний объём зала, не касаясь стен и не растягивая их. Что касается воздуха… основной ураган ринулся из анфилады дверных проёмов за моей спиной, с единственного доступного пути. Сейчас на всём третьем этаже срывает со стен портреты, переворачивает парты и выбивает окна внутрь комнат. Ничего, Хогвартс легко восстановит стекло — витражей на нашем этаже нет, а песок имеется в достатке в Озере.

Меня не снесло, потому что я заранее укоренился и закрылся щитом. А вот Квиррелла впечатало в зеркало: ворвавшийся в вакуумный коридор ураган разогнался на длинной дистанции и ударил профессора, стоящего в пафосно-атакующей позе.

К сожалению, это не помогло. Ураган ураганом, а втягивался в комнату он слишком медленно: целых полторы секунды. Слишком слабый удар — для зеркала, не для Квиррелла. Хорошо, а если так?

Девятьсот девяносто метров перед зеркалом резко сократились до одного, а мой конец коридора сильно сузился. Воздушная пробка в неполную тысячу атмосфер вынужденно грохнула в самом доступном направлении: на многострадальную профессорскую тушку, и лишь потом — стравливая излишки обратно в общую часть замка. Прости, Хогвартс…

Это помогло… но не так, как я рассчитывал. Тело Квиррелла вбило пушечным выстрелом в прижатое к стене зеркало, замковый кирпич пошёл волнами, и…

Я смотрел на Зеркало Еиналеж, снесённое к стене вернувшего привычные размеры Боевого зала. За стеклом показывали комнату — небольшую, метров пять в диагонали, восьмиугольной формы. На полу валялся кусок красного стекла с кулак величиной, и… с обратной стороны зеркала ко мне беззвучно пытался достучаться Квиррелл.

Надпись на верхней части рамы стала старой, полустёртой и почти потерявшей позолоту.

«Cave quid vis». Опасайся своих желаний.

— Что ж, профессор, — пробормотал я. — Жилплощадь небольшая, но зато нужный вам камень — теперь всегда с вами.

К сожалению, насчёт «всегда» я погорячился. Отворилась неприметная дверь, и в комнату вошёл… некто с лицом Дамблдора, в ночной сорочке и со стопкой шерстяных носков. Мельком мазнув по мне нечеловечески холодными глазами, он уставился на не замечающего его Квиррелла и улыбнулся кончиком губ. Подцепил двумя пальцами носок и игриво бросил его в спину профессору.

Квиррелла в который раз за вечер впечатало в стекло. С обратной стороны «зеркала» осталась кровь с разбитого носа. Профессор упал на пол, обернулся и попытался отползти, вжавшись в стену. Выхватил палочку. Мужик бросил на палочку ещё один носок — и Квиррелл закатался по земле, гася охватившее руку пламя.

Мужик в ночнушке встряхнул руками, выбрасывая стопку и оставляя в руках только один носок. Глядя с улыбкой на трясущуюся жертву, нащупал на носке нитяной кончик и начал медленно распускать вязку, наматывая нить на палец.

Левая рука Квиррелла стала сокращаться, превращаясь в чёрный жирный дым. Профессора выгнуло дугой.

Я достал двустволку и пару подходящих патронов. Кумулятивный и бризантный. Главное — выстрелить дуплетом, чтобы первый полетел чуть раньше второго. Бедное моё плечо… Компенсатор, установленный на приклад с учётом октябрьского опыта, отдачу дуплета полностью не поглотит.

Мужик в зеркале, не прекращая размотку носка, глянул на меня и укоризненно покачал головой. За мгновение до выстрела зеркало снова стало чёрным. Сдвоенный тандем сработал как надо — стекло разбилось тысячей сверкающих осколков. Время остановилось… а потом осколками плюнуло мне в лицо.

Последнее, о чём я подумал перед наступлением темноты: «Я ведь так и не разобрался с лестницами».

Базар. Огромный людской базар раздражающе галдит в уши, мешая сосредоточиться и вдохнуть. Или вдохнуть не даёт навалившаяся тяжесть?

Темнота. Липкая и тягучая, не даёт пошевелиться. Какая-то тётка, перекрывая гомон усиленным «сонорусом» голосом, начинает нараспев орать неидентифицируемую чушь.

Опять на меня что-то навалилось. Это уже было… когда-то. Нужно бороться. Я пытаюсь толкаться, но не тут-то было: режущий уши вой заставляет сжаться в комок, спасая разламывающуюся от боли голову и отбрасывая назад любые попытки сопротивляться.

Ну уж нет! Тут душно, и скучно, и… Я напряг мышцы и попытался помочь себе криком. Первое получилось, второе — нет. Ещё усилие… Веки медленно поднимаются, впуская в зрачки возобновившее свой бег время.

— Ну что ж, парень, вот мы и на месте, — говорит дядя Вернон, перекрикивая вокзальный шум, объявления из мегафона и сигналы маневровых тепловозов. — Это платформа девять, а вот там — платформа десять. Твой перрон, по идее, должен быть где-то посередине. Но, судя по всему, его еще не успели построить.

— Итак, ещё один год позади! — с заразительным восторгом сообщил Дамблдор. — Но перед тем, как мы начнём наш фантастический пир, я немного побеспокою вас старческим брюзжанием и пустой болтовнёй.

Учебный год подошёл к концу. Получены результаты экзаменов, сданы библиотечные книги и инвентарь. Сегодня утром — последний, праздничный пир, после чего нас ожидает Хогвартс-экспресс. Чемоданы собраны с вечера, народ уже пребывает мыслями дома, и лишь на уши ещё капают последние порции навязчивой директорской патоки. Ничего, терпеть осталось недолго. Зато по окончании протокольной части страдальцев ожидает роскошное обжиралово, по слухам затмевающее даже пир на открытии учебного года.

Началось всё с того, что с горизонта пропала Луна. Два дня я не видел ни её саму, ни заячьего патронуса.

Одновременно с этим Грэйнджер вновь увлеклась компанией «золотых заговорщиков». Нырнула, как в омут с головой. Восстановившее свой состав трио, как в старые добрые времена, шушукалось по углам и бросало «незаметные» взгляды на Снейпа, Малфоя и вашего покорного слугу. Я из принципа решил не вмешиваться. Гермиона получила больше, чем я мог безопасно себе позволить. Я не в состоянии нянчить её всю жизнь.

Наступила суббота, 20 июня. Бестолковая и чёрная.

В четверг у старшеклассников прошёл последний экзамен, в пятницу вечером всем выдали результаты, так что содержательно учебный год завершился полностью. Согласитесь, логично было бы устроить выпускной банкет в субботу, но… кому-то пришла в голову светлая мысль, что детям будет интереснее провести лишние выходные в Хогвартсе.

Так что выпускной пир перенесли на понедельник, 22 июня. Лита на дворе. Быть может, ещё и из-за этого нас задержали. Кое-кто не хочет, чтобы кое-где проводили семейные праздники в полном семейном составе.

— Начнём с последнего. Четвёртое место занял Гриффиндор — 1552 очка, — сокрушённо вздохнув, Дамблдор с укоризной уставился в моём направлении. — Сказывается неудачный спортивный сезон.

Да я и не рассчитывал на благодарность, господин директор, но спасибо, что вспомнили. Тут сотня здоровенных лбов сидит, но *не играл* Поттер. Это, конечно, не вина аномально высокого отношения штрафов к заработанным баллам на нашем факультете. На сотню рыл — в среднем полтора десятка положительных баллов в день. Из них половина сгорела в штрафах. Остаток — на табло.

— Третье место — Хаффлпафф. 2718 очков.

Хорошая иллюстрация того, как оно бывает без перекоса в штрафы, пусть и с посредственными положительными баллами. Когда с тобой на уроках в паре — Рэйвенкло, отвечать быстрее воронов — непросто. Хаффлпафф и не стремится. Мудрые ребята. Но их высокая средняя оценка по экзаменам наглядно показывает, что все эти ежедневные баллы — туфта.

И что характерно: не менее неудачный спортивный сезон барсукам не помешал.

— Второе место — Рэйвенкло. 3990 очков.

Я вздохнул, сосредоточившись на своих проблемах. В субботу с самого утра было неспокойно на сердце. Но день выдался отличным и солнечным. Ученики разбрелись по цветущим лугам призамковой территории. Дамблдор куда-то умотал на метле, МакГонагалл зарылась в бумаги. Золотое трио заперлось в хижине Хагрида.

Делать было совершенно нечего, поэтому я улетел к дому-ладье.

Луна навстречу не вышла и в окне не появилась. В её комнате горел ночник, однако он всегда там горит. Я просидел два часа на ветке ближайшего дерева. Потом махнул рукой и решил наконец-то слетать в Париж. В одиночку.

Но к тому времени кошки на душе скребли настолько сильно, что я вернулся с полпути. Опять сел на дерево и прождал почти до ужина. Тщетно.

Как выяснилось, ожидал я не в том месте. Или не того.

— И, как всегда, первое место у Слизерина. 5050 очков.

Слизерин максимизировал всё, что смог. Спорт, ежедневные баллы, минимальные штрафы и идеальные экзамены. Спокойная и уверенная демонстрация, что чистокровные — это элита. Плохо, змеи. На этом островке предсказуемости вас и можно поймать. Но вы, конечно, это прекрасно понимаете. Просто иначе поступить не можете.

Когда солнце стало приближаться к пяти часам, ко мне поступил сигнал, что в дверь моей комнаты кто-то стучится. Это был Перси с традиционно озабоченным видом. Я раздражённо проигнорировал очередную «хотелку» начальства. Меня месяцами не замечают, но стоит выдаться первому погожему и абсолютно свободному дню…

Суета в коридоре мужской половины, однако, нарастала. Следующий сигнал от двери показал Перси в компании МакГонагалл. Староста что-то пытался объяснить декану, которая не видела вход в моё жилище.

Поняв, что покоя мне не дадут, и лучше бы вернуться и выяснить, чего от меня хотят, я перешёл к замку. В комнате появляться не стал, а вместо этого демонстративно пересёк сигнальную сферу Хогвартса.

МакГонагалл с Филчем встретили меня на входе в замок. Приветствие начальства было довольно нервным и политесами не выделялось. Выслушав в третий раз тираду о моей запредельной наглости в ответ на попытку узнать, что им от меня срочно понадобилось, я не выдержал напряжения нервного дня и сорвался:

— Знаете, декан, если уж вы УКРАЛИ у нас два дня каникул, извольте хотя бы не запирать в четырёх стенах одного конкретного ученика. Три четверти Гриффиндора с утра не просыхают в Хогсмиде, остальные расслабляются на окрестных холмах. С какой стати именно я должен…

— Вас не было на территории Хогвартса…

— А на территории Хогвартса меня легко находят рыжие дегенераты, потому что кто-то с полномочиями раздаёт патрульные артефакты направо и налево. Не смотрите на меня так: буквально на днях я сдал один из них мистеру Филчу. Угадайте, какого цвета были шевелюры, которые его потеряли?

— Молчать! — заорала впервые на моей памяти вышедшая из себя декан. — Щенок! В гостиную, живо! Или я замурую вас на всё лето в…

«Карту Мародёров» я действительно презентовал Филчу. Перед этим посоветовался с Бароном, а после мы с леди Ровеной доработали артефакт так, чтобы он работал исключительно в руках Филча. А также — самостоятельно возвращался в ящик его стола, если надолго оказывался вдали от его рук. Тауматургией мы с Ровеной пока не занимались, а в сегодняшней Британии эта дисциплина была под негласным запретом.

— Да, да, вы прекрасно потрудились, — вернул меня из нервных воспоминаний голос Дамблдора. Обращался он к столу Слизерина. — Однако мы не учли последних событий.

Чуть изменившийся тон директорского голоса возвестил, что получасовой вводный оборот наконец-то закончился и сейчас перейдут к подлежащему со сказуемым. Всё, что произносится до слова «но», можно игнорировать.

Позже пришлось раскаиваться: в тот раз я сорвался и нахамил зря. Именно в тот вечер у МакГонагалл была реальная причина беспокоиться за мою жизнь, равно как и куда более нервная предыстория случившегося диалога. Потому что один ученик к этому моменту находился у Помфри в противоожоговом коконе, ещё один — в реанимации Мунго, а третий с фамилией «Поттер» — напрочь отсутствовал на радарах. Ещё немного — и вполне могли вызвать авроров.

— Начнём с мистера Рональда Уизли, — Дамблдор исполнил положенную партитурой паузу. — За лучшую в истории Хогвартса шахматную партию я присуждаю факультету Гриффиндор четыреста очков!

Фортиссимо! Алый стол взорвался приветственными криками так, что задрожала иллюзия на потолке.

Не знаю, что за гениальную шахматную партию разыграл Рон. Будем считать, что он перепрыгнул через собственную природу и в кои-то веки реализовал двухходовку: не только втащил компаньонов в очередную авантюру, но и приправил официальную легенду чудной импровизацией о Снейпе, якобы пытавшем в тёмном углу бедного Квиррелла. Об этом мне, в числе прочих подробностей, поведала Грэйнджер с больничной койки.

— Далее… мисс Гермиона Грэйнджер, — произнёс Дамблдор, когда крики притихли. — За умение сохранять выдержку и хладнокровие перед лицом пламени я присуждаю факультету Гриффиндор четыреста очков!

Грэйнджер вздрогнула при упоминании огня. Выдернутой с больничной койки, бледной, сильно исхудавшей за одну ночь, и… в плотно облегающей голову косынке — ей было совсем не до общего веселья. Но, стараясь быть человеком коллектива, она вяло хлопала вместе с прыгающими в экстазе львами.

Как они преодолели цербера, я точно не понял. Гермиона говорила что-то об особой любви зверя к музыке, которая якобы отправляет его в глубокий здоровый сон. Легендарный охранник адского плана, засыпающий от любой мелодии? Не смешите мои тапки. Скорее уж я поверю в предварительно наложенный «Империус» или подчиняющий артефакт.

Нейтрализовав псину и радостно нырнув в люк, заговорщики угодили в объятия «Дьявольских силков». Есть такая болотная травка с мощными корнями, которые охватывают неосторожную жертву и душат её до смерти, то ли удобряя почву, то ли защищая себя. Что делала целая колония этого хищного вида в техническом помещении под цербером — сама разрослась во влаге и темноте, или кто-то высадил плантацию на ингредиенты… Хотя какое там «сама», с таким вниманием руководства к этому мёдом намазанному месту!

Кому из троих пришла в голову светлая идея спалить растение-амфибию доброй порцией огня — история умалчивает. Исполнить шедевр вызвался Лонгботтом с, напомню, *особым* отношением его концентратора как к огню, так и к нерешительному соплежуйству. «Выдох феникса» в закрытом помещении… страшен.

Экстренное оповещение о смертельной опасности для двух первогодков получили все четверо деканов и Помфри. Меня в замке не было. Уже через минуту Невилла укладывали в реанимирующую ванну в Мунго, спешно вызывая Сметвика поработать в тёплый субботний вечерок. Обугленная кожа, обожжённые лёгкие, повреждения роговицы несмотря на закрытые веки.

Гермионе повезло больше. Её, успевшую отвернуться и скрючиться, лишь капитально обварило паром. Спасла вода, которой насыщены корни «Силков». Остатки волос с волдырящейся кожи пришлось удалить, но лицо не пострадало. Ничего, волосы отрастут. Снейп предоставил свое новое зелье с моими ингредиентами в его составе.

И да, я не оговорился. Пострадало двое. Рон повреждений не получил. Предполагаю, что он не спускался в люк.

Собаку, рыпнувшуюся навстречу спасательной бригаде, безжалостно забили Снейп с Флитвиком, в то время как МакГонагалл со Спраут решали вопросы внизу.

Дамблдор прибыл через полчаса. И первым поинтересовался, а где же Поттер. Впрочем, убедившись, что «сын Поттеров» в «испытательном комплексе» отсутствует, потерял к указанной персоне интерес. В отличие от МакГонагалл.

— Ну и, наконец, Невилл Лонгботтом! — объявил Дамблдор имя находящегося в Мунго героя. В зале установилась тишина. — За железную выдержку и фантастическую храбрость я присуждаю Гриффиндору семьсот очков!

Факультет неистовствовал. Третье место — это не позорное последнее.

Ты даже ломаного кната не заплатил, подумал я. Только циферки в песочных часах да окончательно спущенная в унитаз репутация балльной системы Хогвартса. Впрочем, похоже, её и так предполагалось сливать. Судя по несоответствию произносимых слов происшедшим событиям, речь писалась для иного исхода этой затеи.

— Видал, трусло, как нужно зарабатывать баллы? — жизнерадостно заорал вышедший сухим из воды рыжий придурок.

Вот здесь я поднял взгляд, до тех пор остававшийся неподвижным, и безэмоционально посмотрел на Уизли. Есть несколько исключений для вертикали Хранителей, при которых допускается причинение вреда учащимся. Например, во имя защиты других учеников при полном отсутствии альтернатив.

Видимо, рыжий что-то почувствовал в моём взгляде — долго, скрупулёзно и бесстрастно отыскивающем и взвешивающем эти возможные альтернативы. Рон прекратил смеяться и побледнел, уставившись на меня как кролик на удава. Если из-за тебя начнут калечиться или гибнуть дети, я тебя не пощажу, ушлёпок. Выжги это себе на подкорке.

Дамблдор молчал, не торопясь объявлять начало пира. Скрытая кода. Оркестр затих, вот-вот грянут аплодисменты… но дирижёр взмахивает палочкой — и пауза разражается неожиданным продолжением опуса.

И бородатый оркестр-мейстер не подкачал, показав истинный мастер-класс, как именно надо зарабатывать баллы. Взмахнул рукой, заставляя зал замолчать.

— Храбрость бывает разной, — улыбаясь, сказал он. — Нужно быть достаточно отважным, чтобы противостоять врагу. Но не меньше отваги требуется, чтобы противостоять друзьям.

В Большом зале стало очень тихо.

— Его имя слишком известно, чтобы быть сегодня обойдённым стороной, — Дамблдор обратил взор в мою сторону и после паузы произнес без тени веселья: — За ежедневное, последовательное, молчаливое и запредельно фантастическое БЕЗДЕЙСТВИЕ… факультету этого героя начисляется… Две. Тысячи. Баллов.

Тишина стала абсолютной и не очень хорошей.

После чего взорвалась дичайшим воплем гриффиндорской сотни.

Нда, профессор МакГонагалл, учитесь. Так стремительно поднять факультет, не менее показательно опустив на дно одного из его студентов! Потому что орал только Гриффиндор, с других столов не доносилось ни звука.

Я не видел сейчас лиц слизеринцев, потому что смотрел на директора. Редчайший — второй на моей памяти — случай, когда Дамблдор не улыбался. Ни загадочно, ни укоризненно, ни осуждающе. Не было и тени эмоций — он смотрел на меня пристально и нечитаемо. Как на кусок глины в Астрономической башне.

Что и говорить, дедушка сильно разозлён. Провал какого-то плана на этот год, жёсткие объяснения с Августой, крах ожиданий в отношении раскрученной персоны… Не буду даже гадать. Мне делали серьёзное предупреждение. Возможно, последнее.

Вот только что меня ожидает, если я пойду по предлагаемому пути? Судя по степени прилагаемых усилий — однозначная роль сакральной жертвы. Большинство молодёжи, пошедшей за Дамблдором в восьмидесятых, мертвы. Один он без царапины. Величайший волшебник и чародей.

Тогда какая разница? Лучше уж потрепыхаться.

— Что ж. Таким образом… Грмм… ТАКИМ ОБРАЗОМ, — перекричал Дамблдор неистово орущий ало-золотой факультет невербальным «Сонорусом». — ВРЕМЯ СМЕНИТЬ ДЕКОРАЦИИ!

Вот было бы прикольно, появись сейчас синие флаги, мысленно усмехнулся я. «Факультету этого героя»… Но Хогвартс, будучи и старше, и мудрее, не одобрял «дешёвые понты» ещё сильнее, чем я. Зал ожидаемо перекрасился в красный цвет. С перевесом в два очка победил Гриффиндор.

Хорошо иметь печатный станок. Правда, не очень долго. Но дедушка, похоже, всё поставил на «зеро», и это сильно напрягает. Там ведь и Хогвартс в залоге у этого… игруна.

Однако воспитательная работа на сегодня была ещё не закончена.

— Да начнётся пир! — возгласил Дамблдор.

На столах появилась еда. Народ с энтузиазмом принялся набивать желудки перед долгой поездкой в поезде.

Это действительно была лучшая работа поваров в году. Но любой рекорд можно побить, а шедевр — сделать ещё прекраснее. Я сидел в отдалении от своего факультета, и передо мной появился особый набор яств. Уникальные блюда, не встречавшиеся больше нигде за другими столами. Демонстративно выставленные деликатесы, которых хватило бы на десятерых. Вызывающе обильная награда герою, принесшему победу своему факультету.

Вся еда вокруг меня была отравлена. Нет, не обычными зельями отупения и доверия, и не вредилками рыжих. Часть блюд была с душком или плесенью, остальные вызывали пищевое расстройство разного вида, силы и «инкубационного периода». Неприятное, но не фатальное действие. Не думаю, чтобы замок позволил директору подавать на стол откровенные яды.

А ещё я понял, что у Дамблдора отсутствует чувство меры. Сколь прекрасен был его предыдущий ход, столь излишней является эта добавка. Я усмехнулся. Как там говорил мой двойник-слизеринец? Ломаться за столом — признак снобизма? Что бы ни подали, истинный аристократ должен есть с умеренным удовольствием, будто привычную еду?

Я придвинул к себе пустую тарелку. Окруживший её полный комплект столовых приборов сегодня не понадобится. Надо же, мне ещё и посудный набор с зелёного стола презентовали. Разительный контраст с Гриффиндором, давно и тотально перешедшим на одну универсальную ложку. Отложив в сторону выданную по случаю пира салфетку, я достал и поместил на тарелку свою еду. Наполнил пустой бокал призванной водой, слегка подогрев её, и принялся спокойно завтракать.

Совиное печенье. Отношение к нему магов — как к кошачьим консервам у маглов. И напрасно. Совы — не люди, злаками не питаются. Им нужен белок. Основа печенья — лесной орех и немного бобовых. И кое-что ещё, о чём чуть ниже.

Предвзятое отношение, помимо иррационального «это же еда для животных», вызвано двумя причинами. Во-первых, вкус у печенья — пресноватый. В него не добавляют сахар, соль или специи. Что-то из этого совам не нужно, что-то навредит. Как по мне — не вижу в этом проблемы. Вы не можете есть орехи без сахара?

Второй момент менее однозначен. Насекомые составляют существенную часть рациона сов. В печенье добавляют специальных кузнечиков или жуков, особым образом их обжаривая. И перед тем, как брезгливо отворачиваться, поинтересуйтесь, насколько вкусные блюда делают из жуков, личинок и кузнечиков по всему миру: в Китае, Африке, Южной и Центральной Америке… Думаю, цена вопроса — один раз распробовать.

Мне совиное печенье понравилось. Возможно, это берёт верх звериная половинка. Если бы не Луна, я и не вылезал бы из перьев и полётов. Луна и мои обязанности.

Окружающие начали замечать мой тихий демарш. Гриффиндорцы морщили носы, брезгливо отворачивались, тыкали пальцами и громко комментировали «жрущего куриные отруби». Прочие факультеты соотносили гору элитной еды вокруг меня с этим вызывающим постом, хмурили брови и задумывались. Но мне было всё равно.

Пожалуй, начатые ещё вчера в больничном крыле осторожные расспросы можно закруглять. Гермиона не помнит некоторую часть прошедших событий. Уверена, что мы видели фигуру в балахоне, пьющую кровь из единорога. Осторожные намёки на патронусов не находят никакого отклика. Спрашивать про дементора я не решился. Хватит с неё.

Я задумчиво бросил взгляд на её уши. Серёжки присутствовали и работали. Когда я вчера осторожно попробовал заглянуть в её эмоции — через пару минут осознал себя медитативно рассматривающим трещину на стене. Сама Гермиона, кстати, уверена, что украшение ей подарили родители на Рождество — уж больно хорошо они ей идут.

Это не Дамблдор. Он не оставил бы ей защиту, а если и оставил для какой-то игры — не стал бы подтирать память о дарителе.

Что произошло? Почему она опять сорвалась? Почему не помнит ничего содержательного о ночи в лесу? Мог ли я чем-то помочь, останься я в субботу в замке? То есть, наверное, мог — Гермиона говорила, что искала меня… Но сколько ещё мне быть при ней нянькой? Что ещё мне для неё сделать, чтобы она начала принимать ответственные решения сама?

Может, на неё повлияли внушением? Тогда почему серёжки продолжают работать? Что зацикливает цепочку вопросов: что произошло? Нужна новая информация.

Так или иначе, Гермиона сегодня едет домой. Впереди у неё — несколько месяцев отдыха от гриффиндорцев. Поумнеет, повзрослеет…

— Чо, трусло, жрёшь под подушкой и не делишься? — напротив меня плюхнулся Рон Уизли. Видимо, частично наполненное брюхо сгладило впечатления от нашей игры в гляделки. — Да ты в натуре псих: тут геройский спецпаёк, а ты сухари грызёшь!

Это где же он нахватался лексикона магловских малолетних гопарей?

На прошлой неделе ко мне подошёл Малфой. Поинтересовался, смогу ли я выделить полторы-две недели во второй половине июля. Местное аристократическое общество на каникулах устраивает традиционные сборы для подрастающего поколения. В основном — с целью знакомства и общения детей, но и польза присутствует: это ещё и летняя школа по необходимым для будущих аристократов дисциплинам, таким как бальные танцы, начала фехтования или основы выживания в дикой природе. Сборы завершаются празднованием Лугнасада.

Меня приглашали… наверное, познакомиться и присмотреться, но и от курса бального танца или хоть каких-то начал этикета я бы не отказался. Я дал согласие. Малфой попросил не скрываться от сов или хотя бы от патронусов в первой половине июля, для уточнения деталей.

— Я до шести лет ходить не могла, — сонным голосом сказала Луна. — Что-то случилось, когда я совсем маленькая была. Я не помню, а родители мне не рассказывали.

Я начал медленный подъём, успокаивая наблюдаемый сюжет.

— Потом мама всё-таки нашла средство поставить меня на ноги. Долго поила какими-то зельями, от которых болели кости и колени. Болели, но двигаться не хотели…

— А вот этому острову не хочется быть одиноким.

Я обернулся на северо-запад, где километрах в пяти от берега замельтешил призрак ещё одного острова. Менялась форма, растительность, строения на нём. Россыпь скальных зубов преображалась в вулканическую сопку, становилась ровной песочной проплешиной, вырастала в гигантскую каменную арку, взлетала парящей в воздухе перевёрнутой горой… Покрывалась лесом, глиной, снегом, сверкаюшим хрусталём… На нём вырастали замки, деревеньки, красивый белый маяк, давешнее колесо обозрения… так, а вот этого приложения к попкорну тут не надо!

Колесо истаяло. Остался обычный подрагивающий остров чуть меньше моего — одна половина гористая, вторая — низинная, в основном покрыт лесом. На вершине горы блистает белым мрамором высокий маяк. Красиво. Жаль, что это лишь зыбкий, до сих пор меняющийся сон.

— А теперь спать…

Спать внутри сна — это по-нашему. Мне, кстати, тоже пора на боковую. Заодно проведу экскурсию по интерьерам Замка.

Впрочем, Шутиха уже исчезла, забрав с собой все сонные видения. Удалились по-английски, тихо и незаметно. Минут через десять я уже и сам рассказывал подушке, насколько длинным был этот прекрасный день.

* * *

Здесь по всем канонам нужно ставить точку и начинать новую главу. Однако повествование потеряет полноту, если не упомянуть ещё об одной детали.

На следующий день я обнаружил практически опустошённые резервы в замковом накопителе. Источник отчего-то также работал только в треть силы. А на горизонте, километрах в пяти на северо-запад, красовался новый остров. Наполовину гористый, наполовину равнинный, покрытый лесом и с высоким белым маяком на вершине.

Всем своим видом остров сулил массу интересного любым своим визитёрам. Бывает такое, когда смотришь на лес или гору на горизонте: очень хочется там побывать. И вот именно поэтому я решил для себя в одиночку радость первооткрывателя не забирать. Дождусь Луну. Теперь я знаю: рано или поздно она здесь появится.

Источник частично восстановился спустя неделю, а с наступлением сезона дождей даже заработал сильнее прежнего. Думаю, он и не угасал, а просто отдавал часть магии созиданию новой тверди.

— Что значит «активированный»? — недоумённо спросил Снейп.

— Загрязнённый остаточной мелкодисперсной магией определённого типа, — повторил я объяснение Ровены. Вздохнул. — Если вы придёте на берег реки и скажете «Акцио Золотой песок», собранное золото будет активированным. Оно совершенно не годится для наложения чар. То же самое, в гораздо большей степени, касается трансмутированного золота… если вы вляпаетесь в подобную глупость, конечно.

— Вот как… — взгляд Снейпа стал задумчивым. Прямо как у меня с месяц назад.

— Если у вас только что созрел гениальный бизнес-план, лучше пораньше закатать губу, — обломал я ему чарующий вид на дальние горизонты. Но, уловив опасный огонёк во взгляде, продолжил более сухо: — Начнёте добывать драгметалл этим похабным способом в промышленных масштабах — к вам придут и серьёзно попросят не портить ограниченный ресурс.

Поймав меня на отработку, Снейп поинтересовался, когда же я, наконец, предоставлю ему список требуемых для Хогвартса материалов. Я выложил перед ним исписанный моей рукой пергамент. Пришлось удалять из оригинального текста все упоминания о «добыче в этом мире». Не хватало только разбудить у зельевара и его знакомых нездоровое любопытство.

— Кто придёт?

Очень хотелось ответить «У них и спро́сите».

— Вам известно, что такое расслоённое пространство?

— Что-то вроде Годриковой лощины?

— А в более глобальном плане?

— Вижу, вы существенно продвинулись с позиции «я только месяц назад увидел Косой переулок».

— Ну так вот, — я проигнорировал неконструктивную подколку, за которой Снейп вполне мог прятать своё недостаточное знание. Ничего удивительного, я тоже мало что об этом знаю. — У нас с… *ушедшими* таким способом… в какой-то мере общие недра.

Видимо, Снейп понял, что большего от меня пока не добиться, поэтому сменил направление.

— И что же, очистить «испорченное» невозможно?

— Возможно. Распылить в земле и подержать там с десяток веков.

Для трансмутированного металла, впрочем, понадобится небольшая геологическая эпоха.

— А зачем вам платина? — вырвал меня из воспоминаний Снейп. Ага, лёгок на помине и, как всегда, любопытен.

— Какие-то тонкие системы очистки питьевой воды, профессор, — ответил я. — Говоря современным языком, там работают некие каталитические реакции, но в этой смеси волшебства и магии… короче, я пока не разобрался.

Упоминание катализа полностью удовлетворило зельевара. Ну да, с химией он должен быть знаком, раз уж стал мастером.

— Индий? Осмий? Иридий? Поттер, вы уверены, что ничего не перепутали? Как в десятом веке могли различать металлы платиновой группы?

— Профессор, я не всё могу рассказать. Скажем так, я был вынужден привести некоторые названия к современному виду. И вы напрасно недооцениваете Основателей. Законы Кеплера они, например, знали.

— Ну да, Планетарий, — буркнул Снейп. — Но хотя бы можно узнать, зачем им нужен осмий и иридий? Индий?

— Индий, насколько я понял, используется в каких-то специальных зеркалах, связанных с астрономическими артефактами. Что касается осмия и иридия, их применение пока что закрыто даже от меня. Наглухо.

— Вот как…

— Да. Металлы ищи, а зачем нужно — не твоё дело.

— Какая знакомая ситуация, — Снейп просто сочился сарказмом. Ничего, потерпит, любопытный кошак на змеином факультете.

— Могу сделать предположение, — не обращая внимания на подколки, продолжил я. — На основе осмия и иридия получаются очень износостойкие сплавы. С учётом требуемого количества… хватит, например, для кончиков нескольких перьев.

— Перо приёма! — догадался Снейп.

— Как один из вариантов.

Легендарный и очень закрытый артефакт, отыскивающий новорожденных магов на территории Британии и вписывающий их имена в не менее легендарную «Книгу допуска». Последняя отсеивает те кандидатуры, которые не должны учиться в Хогвартсе.

— Уран!?

— Природный, не обогащённый. Какие-то добавки в витражное стекло. Впрочем, вы правы: вычёркиваем. Не хватало только возбудить нездоровый интерес спецслужб к нашему…

Факелы внезапно на секунду окрасились красным. Мы ошарашенно посмотрели на них и друг на друга.

— Люц достанет, — понятливо буркнул зельевар, дважды подчеркивая соответствующую строчку. — Триста грамм — не то количество. Только бы детей этим не потравить…

— Если заметите, в списке совсем нет мышьяка, сурьмы и даже свинца. Миллилитр ртути требуется предоставить в запаянном сосуде. Замок очень ответственно относится к безопасности детей.

— В неполные двенадцать лет патронусов не вызывают. Вы не Мерлин, Поттер.

— Вообще-то…

Время замедлило свой бег. Горло перехватило невидимой рукой, всё тело будто превратилось в стылый вековой лёд. По вкусовым рецепторам ударил сильный металлический привкус.

Обетное предупреждение. При принесении серьёзной клятвы о неразглашении, выболтать запретную тему случайно невозможно. Только сознательно, с некоторым усилием преодолевая вот такую преграду. Я знал это в теории по урокам Ровены, но впервые столкнулся на практике.

Впервые, потому что никаких обетов никогда не приносил.

Окончание фразы, которую мне настоятельно не рекомендовалось произносить, было: «… известны случаи шестилетних детей с патронусами».

— Если я позову своего патронуса, — осторожно перебирая слова, произнёс я, — вас это удовлетворит?

— Телесный патронус — не подружка, Поттер. Его *формируют*. Мне не нужно вашего истощения, так что…

Ночь, попросил я, доставая палочку. Нужно, чтобы ты появилась, будучи якобы вызванной. Если сможешь ещё и засиять поярче…

— Помните, профессор, мы всё ещё обсуждаем дело Хогвартса. «Expecto patronum».

В подземной аудитории стало непривычно светло. Мы оба ошарашенно уставились на… снейповскую лань. Изящное животное степенно подошло и заняло позицию между нами. Укоризненно посмотрело на обоих.

Похоже, мне столь же настоятельно рекомендуют не распространяться и о своём патронусе. Несмотря на данные клятвы и то обстоятельство, что Снейп пока что не сделал мне ничего плохого. Он всё ещё подневолен? Количество обязательств на его руке говорит в пользу этой версии.

Мама… А я Гермионе куницу организовал! И свою сову показывал. Девчонка-то уж точно клятв о неразглашении не давала и хранить секреты умеет неважно. Но погодите-ка, это ведь урок Хогвартса был!

Может, дело именно в Снейпе? Несмотря на его клятву и…

— Отзывайте, Поттер! Как же с вами тяжело…

— Уйдёт сама, когда посчитает нужным, — я спрятал палочку, досадуя, что меня сбили с мысли. — Вы вот, профессор, всё избегаете рассказа о своём защитнике, а мне приходится скрупулёзно откапывать огрызки слухов. Хорошо оно будет, если я соберу весь паззл в интерпретации улицы?

Укоризненный взгляд теперь предназначался только мне. Но зато с утроенной силой.

— Поттер, даже в вашем случае имеется предел…

Поднявшись по лестничному колодцу и вылетев на факультетский этаж, опять обнаружил засаду. Джордан и оба близнеца. До чего же упорные, слов нет: третий раз за неделю, в одном и том же месте. Хотел было, как обычно, кинуть кружево «полчаса диареи», но вдруг увидел, что один из близнецов внимательно всматривается в какую-то бумагу. «Карта Ма…» — успело разглядеть моё совиное зрение.

Кажется, я нашёл нынешних хозяев «Карты Мародёров». Обдумав в спокойной обстановке поручение Барона об изъятии карты, я пришёл к выводу, что погорячился, отмахнувшись от него: не факт, что директор умеет создавать артефакты, аналогичные этой карте. Изъять «читерский» предмет не помешает, а там видно будет.

Бросив маркер на карту, я отлетел чуть дальше и бесшумно приземлился на карниз в стороне от освещённых мест. Так, чем бы тут…

— Что-то я опять не могу его найти. Джордж, пиво реально подпирает. И вообще, сколько всего мы могли за это время…

Это да. Засады — они такие: мёрзнешь неподвижно долгое время, а потом за мгновение нужно резко перейти к активному бою. В чём радость поджидать Поттера таким образом уже который день?

— Отлей за гобеленом и не ной. Он не может проскочить мимо нас, тут ровно один путь.

Да какие же вы свиньи! Вот правда, не люблю повторяться: у Джордана воняет мочой голова, а у вас вечно мокрыми будут…

— Ты вообще помнишь, что нам было за «отлить» на первом курсе? Дамблдор не вступился — выпороли за курятником и к Помфри обращаться запретили.

— Да кто узнает, если ты не выболтаешь?

— Да узнали же как-то, и минуты не…

Пора завершать их моральные страдания. По коридору пронёсся сквозняк, и рядом с силой хлопнула дверь. Компания отвлеклась, я выхватил телекинезом пергамент и быстро переместил его в Хранилище.

— Б**, карта! Парни, карту унесло!

— В смысле? Грабли ослабели, паралитик?

— Карту ищи, философ херов!

— Да откуда тут этот сквозняк взялся?

— Акцио Карта Мародёров!

Здравая идея, но карты уже нет в нашем мире. Однако опытные, сволочи, и не теряются, будучи застигнутыми врасплох. Нужно иметь в виду. Пожалуй, взлетать и попадаться им на глаза не будем, потому что, где вычислила Гринграсс, вычислят и другие. А вместо этого… не пропадать же сплетённой «диарее», верно?

Хватило их минуты на три, уж больно ценная оказалась потеря. Но потом тройка начинающих гопарей всё же ломанула к ближайшему туалету. Могу представить, как же им было досадно: даже в охрану некого оставить, подпёрло всех троих. И сидеть вам там не «минутку», а примерно до отбоя. Надеюсь, Филч клювом щёлкать не будет.

Скажите, ну зачем она пошла на Гриффиндор? И почему до сих пор считает, что её место здесь?

Почему, почему… Да вот почему.

— Гарольд… Похоже, кто-то опять пытается похитить философский камень.

Магия, дай мне терпения…

— Кто-то?

— Ну… Рон говорит, что это Снейп, но я думаю… Не похож он на злодея. Вот, справочником поделился.

— Под любым снейпом кроется настоящий душка, стоит только поскрести… — пробормотал я про себя. — Гермиона, я много раз тебе говорил, куда надо слать и рыжего, и его идеи.

— Но Флоренц — не Рон. А он говорил…

— Я допускаю минимальную возможность, что кто-то поправляется целебной кровью, надеясь дотянуть до момента поимки эликсира бессмертия. Но это не означает, что такой эликсир держат в Хогвартсе.

— Да почему? Что ещё там может быть?

— И это я тоже тебе многократно говорил. Приманка.

— Но Флоренц не будет беспокоиться просто так! А если всё же…

Гарольд, зачем ты постоянно обижаешь единорогов? Что плохого они тебе сделали?

— Я… не их обижаю. Отношение к ним. Их самих мне жалко, хоть поделать ничего нельзя. Они обречены.

— Какое отношение? Почему обречены?

— Хмм… А вот, хороший пример, — я вытащил томик «Фантастических тварей» из стопки Грэйнджер. — Хорошая, добрая книжка для дошкольников. Но даже в ней половина текста о единорогах — про ингредиенты из них. И ладно бы только шерсть — там на чудесные свойства рога и крови в основном напирают. И это — детки на ночь читают. Что же тогда…

— Что значит «для дошкольников»? Классический труд Саламандера признан лучшим справочником магозоолога на сегодняшний день. Введение к нему написал сам Дамблдор. Это — результат многолетнего…

— Сколько там написано о единорогах, в этом справочнике магозоолога?

— Много! Целых…

— Семь строк. Один абзац. Сказочно красивые, похожи на лошадь, мальчиков не любят, витой прямой рог на лбу. Переходим к ингредиентам…

— Но о них и вправду ничего не известно!

— Если застать Хагрида в добром настроении и разговорить, сколько он о единорогах в нашем лесу расскажет?

— Я… — Гермиона замолчала. Посмотрела на одинокий абзац, вздохнула.

— Но Хагрид у нас — не дипломированный магозоолог, — продолжил я. — Так что, выкинув слова-паразиты, с полученным одностраничным эссе можно идти к Кеттлберну. И вот он-то… Он ведь лекции старшекурсникам о них читает. Сколько там за два часа набегает, в виде необременительной вытяжки для лоботрясов? А сколько он знает на самом деле?

— А…

— А говорят, его заместитель, Граббли-Планк, этих единорогов на уроки приводила. Парней отгоняли за забор, а девчонки — рядом стояли. Это к вопросу о неуловимости.

— Как же так? — Гермиона потрясённо смотрела на пресловутую главу из короткого абзаца.

— Особая магия. «Маркетинг и реклама» называется. Как им только совести хватает — голову единорога на обложку помещать.

— Настоящие знания не продаются во «Флориш» на парадной витрине. Помни это. И ещё одно, более важное: всё знать невозможно. Если после прочитанного у тебя возникает ещё больше вопросов — ты на правильном пути. Если же тебе всё понятно и известно — это агитпроп, в топку его.

— Мне сказки папа рассказывал. Даже когда мама была с нами. Тоже вот, как и ты, в них не верила, — Луна вздохнула. — Что это за треугольные куличи там внизу?

— Ты не поверишь — это древние гробницы фараонов. Под нами Египет. Главное, не рассказывай о своём таланте туристическим агентам, Луна. Ты разоришь индустрию порт-ключей.

— Это египетские пирамиды? Давай на них посмотрим!

— Нужно сойти с «пути».

— Тогда не надо…

Некоторое время мы летели молча. «Стрежень» медленно и изящно повернул на запад, отчего-то ушёл с суши и повёл над долгим океаном. Я представил себе двух птиц, летящих с голубоватыми огоньками на крыльях и медленно гаснущим следом за ними…

— Ночь, ну вот почему он у тебя такой нетерпеливый? — укоризненно нарушила молчание Луна и покачала головой. Моей головой, совиной. — Ладно, слушай. Если мы… В общем, если оба супруга — анимаги, их виды должны быть разнесены. Очень желательно, и чем дальше, тем лучше. Вот… Доволен, что вытянул это из меня?

— Знаешь, да, — улыбнувшись, ответил я. — Ну не дерись, пожалуйста… Об этом нужно знать. Так… И птичью форму я уже занял, да?

— Угу… Знаешь, как я хочу летать с тобой в этом небе?

— Мы что-нибудь придумаем. Есть же крылатые ящеры какие-нибудь, птеро…

— Ты ещё насекомое мне предложи!

— Нет, насекомые — медленные и недальнобойные. Слушай, — вдруг вспомнил я о Средоточии, — давай я тебе хороший нездешний бестиарий приобрету.

— Нет! Гарольд, не убивай мою фантазию. Сказочные звери — это моя область.

— Хм… ты хочешь *придумать* себе форму?

— Если бы это было возможно… Нет, придуманная форма будет как пустая обёртка без конфеты. Зверь должен быть реальным. Ладно, это моя забота.

— Погоди. Большинство анимагов — млекопитающие. Стало быть, э-э… родство в пределах класса — допустимо. Но тогда две птицы…

— Вот так и знала, Ночь, что он с этой темы не слезет. Гарольд Поттер, закрываем вопрос! Не твоя забота!

Я замолчал. Если не хочет говорить — не будем выяснять её девичьи причины. Сама спросит, если потребуется.

Некоторое время мы летели молча.

— Очень хочется найти такую же незаметную форму, как у тебя… — пробормотали вдруг сонным голосом в продолжение «закрытой» темы. Но я решил не вестись на провокацию. — Чтоб везде побывать можно было. Ты мне столько показал, Гарольд…

Под нами проявилось побережье.

— Где мы? — невнятно спросила Луна.

— Судя по береговой линии — дельта Амазонки, — негромко, чтобы не тревожить засыпающую подругу, ответил я. — Не пойму только, почему тут тоже ночь?

— Вот, — с длинным зевком сообщили мне. — Давно хочу тут побывать. Они… не любят чужих гостей. Но если… не приближаться и недолго…

Скольжение по «пути» замедлилось, переходя в нормальную, «вежливую» скорость. Очередные кучевые врата раскрылись, и под прояснившимся небом выступили…

Наверное, так могли бы выглядеть города легендарных Сидов, будь у меня возможность их посетить. Ажурная белоснежная красота, вплетённая в кучерявый покров дивного, древнего леса. Льющиеся в небо водопады и уходящие куда-то за горизонт тонкие серебряные спицы.

Но здесь, наверное, жили не Сиды. Эти города были выстроены на висящих высоко над землёй островах. Не парящих — держащихся на сети этих тонких спиц, будто семена огромного плоского одуванчика. Сколько же всего мы не знаем о нашей Земле и её обитателях…

— Спокойной ночи, Гарольд, — пробормотали мне во сне.

Помня о предостережении, я держался на почтительном расстоянии от манящей красоты, всеми чувствами впитывая и запоминая нечеловеческое великолепие архитектурной симфонии. Сумею ли я когда-нибудь ещё раз такое увидеть… Лишь когда на ближайшем острове зажегся предупредительный жёлтый огонёк, я извиняясь качнул крыльями, благодарно склонил голову — ни на секунду не сомневаюсь, что меня хорошо видят — и перешёл в Саргас.

— Я знаю, ты сегодня целый день свободен! — улыбающаяся Луна легонько ткнула пальчиком в мою совиную грудь. Но быстро посерьёзнела. — Гарольд, покажи мне мир маглов, пожалуйста.

— Э-э… — опешил я. Из совиной глотки вырвался ожидаемый сип. Видимо, морда у птицы в этот момент была довольно выразительной, потому что Луна не выдержала и расхохоталась.

В Хогвартсе наступили короткие пасхальные каникулы. Младшие ученики разъехались по семьям, старшие — засели за подготовку к экзаменам. Делать в замке было совершенно нечего, так что с самого утра я улетел к дому-ладье. Если, как всегда, прогонит — слетаю сегодня в весенний Париж.

Ксенофилиус жёстко усмехнулся.

— Ладно. Так, это вам на расходы.

— У меня есть деньги, мистер Лавгуд, — здесь я решил проявить настойчивость, потому что у меня сложилось впечатление, что избытка средств в этой семье нет.

— Не смейте транжирить родительское наследство, мистер Поттер!

— У меня есть собственный источник дохода, — перебил я его. — Из того мутного сейфа я не беру ни кната.

— Ха! — раздался сзади детский крик. — Полоумная нашла себе такого же психа! Тренируют поход на танцульки.

Я обернулся. Рыжая девчонка. Х-м… А я её уже видел. Первого сентября, в резиновых сапогах.

— Точно, — усмехнувшись, подтвердил я. — А ты — третья лишняя. Особенно если сама при этом без друзей ходишь.

— Не твоё собачье дело, магл! — рявкнула рыжая. Нахмурилась. — Где-то я тебя уже видела… Ну-ка, отвечай! Или я превращу тебя в…

— Джинни, детка, какой у нас номер платформы? — внезапно протянула Луна низким альтом, довольно достоверно имитируя голос тётки с платформы.

— Девять и три четверти, мам, — пропищал я, не оставшись в долгу. Мы с Луной засмеялись.

— Ах ты… Тебе конец, магл!

— Джинни, детка, они к тебе пристают? — рядом нарисовалась миссис Уизли, вышедшая со своего участка с пустой корзиной. Похоже, обе собирались куда-то идти.

— Мам, они дразнятся! — не иначе как по волшебству голосок сменился с угрожающе-требовательного на жалостный и готовый заплакать.

— Что? — тётка посмотрела на Луну, но почему-то не захотела с ней связываться. А затем она увидела меня.

— Ты пожалеешь, что зашёл сюда, жалкий простак! — Тётка достала палочку. — «Инкарцеро»!

Стремительно летящее марево конструкта отчего-то замедлилось и остановилось на полпути к картинно выпученным от страха глазам. Щит Пустоты невидим, пока Пустота не вытаскивается в реальное пространство. Изменение цвета глаз не в счёт.

А затем Луна смешно и шумно дунула — и марево разлетелось тучей мыльных пузырей. Лопаясь, пузыри взрывались маленькими фейерверками. Луна запрыгала и захлопала в ладоши.

Тётка прищурилась и вновь подняла палочку. Но внезапно налетевший порыв ветра выхватил деревяшку из рук и покатил её по земле.

Выругавшись, миссис Уизли побежала к лежащей на дороге палочке. Но та увернулась от протянутой руки, откатившись ещё на метр дальше — ветер и не думал утихать. И ещё. И ещё…

Луна схватила меня за руку, и мы быстро побежали прочь, к зданию почты. Было весело.

Жаль, потратил домашнюю заготовку. Часть кружева взял из «свинского» анимирующего конструкта, часть — из аурного детектора снитча. Ну, ничего, придумки ещё будут. Да и кто сказал, что шутку нельзя повторять в другой компании?

— Твоему маглу конец, Полоумная! — прокричали нам в спину. — Я пожалуюсь Гарри Поттеру! Он оторвёт этому психу голову!

— Пошли Гарри Поттеру сову, — загадочно протянула Луна со ступенек почтового отделения. Вроде бы и не напрягалась особо, но Джинни её услышала.

— Нужна мне эта надушенная макулатура, — буркнул я. — У тебя не будет с ними проблем?

— А ты и не Гарри Поттер, — Луна улыбнулась. — И её духи тебе не страшны. На всякий случай.

Наверное, стоит рассказать о моей новой схеме обмена иномирного золота на земную валюту. Я действую через ломбарды.

Если полагаете, что это просто — вы ошибаетесь. Ни в одном приличном ломбарде у ребёнка не примут в залог даже ложку из нержавеющей стали. Я воспользовался полулегальной скупкой. Признаюсь, успешно это получилось только один раз.

Итак. В Средоточии было заказано некоторое количество простых золотых колец — без камней, без серьёзной отделки, обычные кольца с простейшим узором или даже без оного. Изготовление такого трэша на промышленной базе космической цивилизации стоит недорого, только поставляй материал. Пробу, разумеется, тоже не ставят — это исключительно земной маразм.

Далее поисковым чувством по скрупулёзно выверенным критериям были найдены подходящие скупки. Мне не нужны ни откровенно криминальные «барахолки», ни развитые «конторы» с несколькими оценщиками в одном помещении, ни торговцы определённой национальности. Последнее — от излишнего усердия названной группы к своему делу: мне требуется не слишком въедливый перекупщик, который быстро и не вникая перепродаст принятое от меня в непривередливую розницу, а не станет копать состав примесей, изучать микроцарапины гравировки и наводить справки о новом производителе.

Найдя где-нибудь недалеко от вокзала одинокого барыгу в бронированной клетке с выдвижным лотком, я изучал подходы, после чего незаметно усыплял сидящего рядом охранника, надвигал поглубже капюшон и приступал к операции.

В первой скупке я просто потерял одно кольцо, и после этого торгаш отказался идти на контакт вообще. Мягко усыпив его, я забрал свой обменный актив телекинезом и пошёл дальше.

Во второй конторке оценщик оказался более вменяемым. То есть первое «затравочное» кольцо он точно так же у меня «конфисковал», прикрикнув, что сейчас вызовет полицию. Игнорируя угрозы, я горько вздохнул, поднял прозрачный пакет с кучкой ювелирки поувесистее и, глядя на золотой блеск сквозь полиэтилен, сокрушённо пожаловался, что и здесь, вероятно, всё это добро реализовать не удастся.

Продавец мигом выразил готовность помочь мне с избавлением от этой ноши. Я поинтересовался, сколько же там причитается за первое кольцо. Начался торг… В итоге сформировалась следующая механика транзакций: я передаю ему кольца по одному за раз, придерживая остальное до тех пор, пока не получу расчёт за уже отданное.

Колечки я отдавал в сортированном порядке от самых лёгких к самым тяжёлым. Ну а когда в мешке позвякивала лишь тройка самых увесистых, быстро буркнул «остальное завтра» и см… поспешно ушёл. Не в грязную вокзальную сутолоку ушёл, разумеется: просто присел под бронированный прилавок и перешёл в Саргас. В тесном закутке скупки я был один, а камер здесь, по понятным причинам, не было.

Пачка мятых британских банкнот была принята гоблинами с куда меньшей радостью, чем золотые слитки, но на галеоны они мне её всё-таки обменяли. А я пришёл к осознанию, что опасную тактику нужно менять.

Я попросил леди Ровену обучить меня заклинаниям влияния на разум маглов. А когда она очень недружелюбно поинтересовалась, зачем мне это, я честно обрисовал ситуацию.

— Гарольд, если я узнаю, что ты используешь это недостойным образом… Я сумею тебя наказать. Будет очень неприятно, поверь.

— Леди, если бы я хотел заняться мелким грабежом, я просто пришёл бы в скупку, усыпил персонал и выгреб телекинезом и наличку, и товар, — я вздохнул. — Я конструктор, а не вор. Я создаю и даю, а не ворую.

В итоге мы изучили основной набор начинающего легилимента. Беспалочковый, невербальный, на необычной для нашего времени магии десятого века.

Я посетил несколько скупок под мороком представительного джентльмена и, применив заклинание доверия, узнал всё о границах рентабельности наценок и наиболее удобных способах конвертации драгметаллов в фунты. Оказалось, что готовые кольца являются одной из наиболее удобных форм обменного актива — они могут сразу идти в продажу, а я могу запрашивать за них больше, чем за слитки или лом.

— Нет. Просто я никогда не была так высоко. И не видела столько крыш.

— Добро пожаловать в семимиллионный муравейник.

— Человейник. — Луна посмотрела вниз и тихо добавила: — Знаешь, именно здесь семь миллионов мётел были бы очень кстати.

Она удивительно быстро разобралась, что такое автомобильная пробка.

— Когда-нибудь маглы придумают свой доступный летающий транспорт. А возможно, начнут строить город в высоту. Не отдельными зданиями, а как настоящий муравейник, так что и летать не придётся: дороги будут проложены на сотнях разных уровней.

— Куда тогда деваться магам?

— Не знаю. Может, мы просто не доживём до этого дня. Маглы начнут последнюю войну и перебьют всё живое на Земле. — Я вздохнул. — Я хотел бы утешить тебя возможностью жить в согласии с маглами, но… проблема в том, что на нашей планете становится тесно, а об экспансии к звёздам никто и не думает чесаться. Так что маги здесь — не влияющий ни на что фактор.

Луна поскучнела. Я вздохнул.

— Давай не спешить с выводами. Я вообще ничего не знаю о магах вне нашей крошечной Британии. Может, в мире всё не настолько безнадёжно. Подрастём — посмотрим, что и как.

— Ага. Посмотрим, куда можно увести магов из переполненного мира.

— И ты туда же. Ладно, я услышал тебя, Зрящая, — я шутливо пихнул её локтем. — Ты скажи, мы на второй круг остаёмся?

— А можно?

— Можно столько, сколько нужно. Буду покупать новый билет, да и всё. Это ты сегодня выбираешь, что и как мы смотрим в мире маглов.

В общем, мы остались на колесе ещё на два круга. Оборот Ока занимает тридцать минут, для Луны этого явно мало. Так что я был вынужден и дальше отвечать на горы вопросов, вспоминая прочитанное до Хогвартса, в библиотеке магловской начальной школы.

— Чем займёмся теперь? — спросил я, когда с обедом было покончено, а десерт — уполовинен. — Опять на ролики?

— Нет. Я хочу посмотреть ожившие картинки.

— Э-э… Кино, что ли?

— Нет. Папа говорил, кино — что-то вроде театра с живыми людьми, который смотрят через думосброс. А мне нужно нарисованное действо. Ожившие картинки.

— Видимо, анимация. Мультфильмы. Есть предпочтения, что именно должно быть в сюжете?

Не силён я в этой теме, вот в чём проблема. В кино меня не водили. Дадлик смотрел по телевизору бесконечные мультсериалы про дерущихся роботов, русских экотеррористов и двуногих черепах. А потом у меня появился Саргас и Хогвартс. Тупые драчки и мне-то были неинтересны, а Луне уж тем более не стоит тратить время на подобный мусор.

Понятия не имею, что сейчас смотрят дети.

— Что-то про волшебниц.

— Ага. Кажется, я видел афиши «Красавицы и чудовища»…

— Нет, чудовищ там нет. Девочка-ведьма летает на метле. Такая же, как мы.

— Погоди, тебе нужен какой-то конкретный мультфильм? А название ты помнишь?

— Нет. Я таких букв не знаю.

«Букв не знаю» — это серьёзно. Папа — редактор журнала, так что читать Луна умеет хорошо. Возможно, не только по-английски.

— Жаль. Можно было бы попробовать поисковое заклинание… — я потёр лоб. — А где ты его видела?

— Во сне.

— Что?! А он точно суще…

— Его показывают сегодня в этом городе! — нахмурилась Луна.

— Хм. Так, ладно. Девчонка летает на метле и… что? Борется со злом, убивает…

— Фу, как скучно. Нет, она пироги по городу разносит.

— Это да, веселее… Ладно, не дерись. Ещё какие подробности?

— Я мало что успела увидеть. Сон закончился. Это когда ты мне те картинки принёс… ну, с большими глазами.

— Добрый день, мистер. Мы ищем кинотеатр, где показывают определённый мультфильм, но мы не знаем названия. Только сюжет, — сделал я вступление и передал слово Луне.

Пожилой дядька, поначалу не выказавший особого энтузиазма по нестандартной задаче, при виде Луны растаял и внимательно выслушал все известные нам детали.

— Х-м… Город с видом на море, а девочка — в тёмно-фиолетовом платье с огромным красным бантом?

— Да! И ещё у неё чёрный кот всегда с собой.

— Похоже, это «Ведьмина служба доставки». Блистательный полнометражный шедевр от Хаяо Миядзаки.

— У вас его показывают?

— Сожалею, молодые люди. Фильм до сих пор не дублирован и даже не запланирован к переводу с японского. Его нет в прокате. Удивлён, что юные британцы вообще о нём знают.

— Мы слышали, что именно сегодня его показывают. Где-то у нас в Лондоне.

— Х-м… разве что на заказном или частном показе, в небольшом театре. Как раз по случаю школьных каникул. Но вы должны понимать, что герои будут говорить по-японски. В лучшем случае вам повезёт читать любительский английский перевод внизу, в субтитрах.

— Нам бы хоть какую зацепку…

— Давайте я напишу вам несколько адресов, но дальше…

— Вот! Я слышал, это где-то на западе Лондона, — «вспомнил» я, выполнив почтовый поиск направления по ставшему известным названию и имени режиссёра.

— Видимо, Илинг, — кивнул администратор, уменьшая количество вариантов. — Вот, попробуйте.

Дверь с неприметной вывеской вела в… назовём это небольшим культурным центром. Азиат, встречающий посетителей в холле, вполне вероятно, мог вежливо нас развернуть, но Луна внезапно выполнила японский церемониальный поклон. Не ожидал от неё таких талантов. Нас пропустили. Сам я, если не знаю тонкостей этикета, предпочитаю не обезьянничать, а потому ограничился обычным вежливым наклоном головы.

Большинство детей в маленьком зале были азиатами. Да чего уж там — японцами. Видимо, это и вправду был какой-то частный показ для проживающей в Илинге японской общины. Поискав глазами билетёра, я уж собрался было идти искать распорядителя — оплатить наше присутствие, но был остановлен Луной.

— Сегодня этого не требуется.

Мы уселись в помещении, кинотеатром изначально не являющимся — не было наклонного пола, лишь ряды стульев, расставленные перед белым экраном. Пожилая азиатка произнесла короткую речь на японском, после чего начался показ.

Субтитры, к счастью, присутствовали. Без них было бы совсем грустно: сюжет оказался неожиданно серьёзным и насыщенным нетривиальными диалогами.

Фильм был о нас. О магах. Летающих на вполне узнаваемых мётлах и варящих зелья, успешность которых сильно зависит от настроения зельевара.

Маленькая ведьма по имени Кики растёт в счастливой магической семье. Достигнув тринадцатилетия, в одиночку отправляется в мир маглов. Согласно традициям, ей предстоит целый год прожить самостоятельно среди обычных людей, тем самым раскрывая новые грани своего Дара. Выбрав город, где ещё нет «своей ведьмы», героиня открывает небольшое собственное дело по доставке выпечки из местной пекарни жителям города. Дело закономерно не ладится, трудности нарастают снежным комом, но героиня находит верных друзей, совместными усилиями всё преодолевает и в финале показывает окружающим, зачем на самом деле городу необходима своя ведьма.

Ляпов, конечно, хватает. Мётлы опять без стремян, чтоб их дизайнерам век на своих палках сохнуть. Фамильяру-коту почему-то нужно шевелить ртом, общаясь мыслеречью. Папа-маг разъезжает на автомобиле с кучей барахла в верхнем багажнике, забыв про аппарацию и чары расширения. И даже транзисторный приёмник чудесным образом работает рядом с метлой, идущей в маршевом режиме. Очень хочу себе такой же для подробного препарирования…

Я потряс головой, отгоняя дурацкие мысли. Ты бы ещё со сказочкой для малышей поспорил, идиот! Зачем бельчонку дружить с зайчонком, ага. Я вздохнул и посмотрел на Луну. Опять вздохнул, поднял руку и осторожно вытащил палочку у неё из-за уха. Луна на это никак не отреагировала. Спрятал к себе в кобуру, в компанию к своей ветке. Опустил взгляд ниже… и обомлел. На коленях у Луны сидел её патронус. К счастью, пригасивший сияние и выглядящий обычным кроликом. Тоже неотрывно смотрел на экран.

— Шутиха, ну хоть ты прояви немного благоразумия, — попросил я мысленно. Зайчиха укоризненно покосилась на меня, потом вернулась к фильму. Каков поп, таков приход.

Я вернулся к происходящему на экране. Верный друг героини и начинающий авиаконструктор, мальчик Томбо проводил испытания только что собранного им велосипеда с пропеллерным бустером. Гусары, молчать! Определённо, это — девчоночий мультфильм. Я не могу такое смотреть: чесотка начинает одолевать. Или уберите техническую тему, или консультируйтесь с инженерами…

— Посмотри, Гарольд, — вдруг тихо сказала Луна. — Как мы могли бы жить…

В смысле? Как бы я мог изобретать велосипеды, отбирая крутящий момент для вентилятора?

Интересно, это просто красивая сказка или японцы пытаются донести что-то важное почти открытым текстом? Кому донести? Семейный мультфильм смотрят и дети, и взрослые. Кто должен увидеть послание? Это целенаправленная стратегия или инициатива отдельной группы?

— Нужно посмотреть другие мультфильмы этой студии, — тихо сказал я. — Ты молодец, Луна.

— Ага… — рассеянно ответили мне. — А бельём она могла бы светить и поменьше.

Что правда, то правда. На мой европейский вкус, это блюдо японской кухни в данном мультфильме безнадёжно пересластили. Впрочем, анимация разнообразно развевающейся на метле юбки — довольно дорогое удовольствие. Режиссёр понимал, что делает.

— Не обижай японцев, — шёпотом сказал я. — У них сейчас такая мода. Место традициям они знают лучше, чем британские чистокровные маги.

Сидящий впереди мальчик обернулся и посмотрел на нас.

— Sumimasen, — извинился я и прикрыл рот ладонью. Типа, всё, молчу.

Он, однако, отвернулся далеко не сразу, внимательно разглядывая нас. Ему было лет семь, а ещё… а ещё он тоже был магом. Не знаю, в курсе ли он о своей одарённости. Если нет, то что-то он замечать за собой должен. Как я когда-то.

Небольшой магический резонатор заставлял происходить выбросы чаще, но с меньшей разрушительной силой, заодно понемногу тренируя ядро. Несколько аварийных шунтов превращали опасные для юного мага сильные эмоции в… просто сильные эмоции без неконтролируемых последствий. Ну а главную изюминку таких амулетов — набор критериев, по которым всё это срабатывает, не затрагивая конструктивную магию, я рассмотреть не смог. Времени не было.

Пока я работал, Луна сплела из разноцветных нитей шнурок, а к мальчику подошла его мать и что-то тихо начала ему выговаривать. Японцы вообще публичных скандалов не любят. Контур невнимания действовал, но, поскольку японка была сквибом — лишь частично. Она видела нас, но не обращала внимания на наши манипуляции.

— Вот, возьми, — передала, наконец, готовую работу молчаливому пацану Луна. Амулет был повешен на шнурок, после чего я срастил последний безо всяких узелков, заодно наложив чары прочности. — Будет меньше битого стекла вокруг.

— Что? Что это есть? — подозрительная мама говорила с акцентом.

— Вокруг вашего сына иногда происходят странные вещи, госпожа, — спокойно ответил я. — Странные и опасные. Эта безделушка заберёт лишнее и разрушительное.

— Глупость! С чего ты взять…

— Я сам через это прошёл, — я грустно улыбнулся. — Но для меня такой безделушки не нашлось.

— Вы… Кто вы есть? Вы знаете, почему это… с моим сыном? Он… Мононокэ? Разрушитель?

— Нет, он просто ещё маленький и не может… управлять своим даром. Если младенец до определённого возраста не приучаем к горшку, это не означает, что он вырастет грязным и некультурным животным, — я посмотрел на пацана. — С ним всё будет нормально, госпожа. Потерпите до одиннадцати лет. Потом к вам придут и всё расскажут.

— Кто придёт?

— Я… не знаю. Правда не знаю. Сам бы хотел узнать, как оно устроено в Японии.

— Мы не есть в Японии.

— Тогда он пойдёт в школу, где его научат всему необходимому. Это всё, что я сейчас могу сказать, — я вздохнул. — И не ругайте его за это, пожалуйста. До одиннадцати лет от него ничего не зависит, такова природа. Лучше наденьте на него этот… подгузник.

Мальчик между тем взял амулет и, внимательно его рассмотрев, решился и надел на шею. Сработал резонатор. Шарик подпрыгнул и слегка засветился, принимая избыток юной магии.

— Первый выброс пойман, — кивнул я, наблюдая облегчение на лице пацана. Когда «под крышкой» накапливается избыток магии, которую ты никуда не можешь деть — это неприятно. К облегчению примешивалось смущение: из-за первоначальной непритёртости амулета небольшая часть магии просочилась наружу, и Луну осыпало облачком снежных хлопьев.

Силён пацан. С учётом того, сколько забрал у него накопитель… Что ж тогда творилось, когда он разряжался в полную силу?

Мать посмотрела на трепыхающийся кулон, потом — на погасший киноэкран.

— Нет, — проследив её взгляд, ответил я. — Это всего лишь детская сказка. В жизни всё… мрачнее.

— Как… к вам связаться? Если опять начнётся…

— Боюсь, никак, — вздохнул я. — Телефонов у нас нет.

Лицо японской женщины, смотрящей на сына, было непроницаемым. Я же внезапно вспомнил свой чулан. Мне точно так же не с кем было поговорить, поделиться происходящей дичью, спросить совета. Я вздохнул и достал специально подготовленный продолговатый кусок пергамента. Да, именно пергамента — тонкой выделанной кожи.

— Мне тоже сделай, — попросила Луна.

Кивнув, я достал ещё один. Убедился, что в зале никого нет, кроме нас.

— Как вас зовут?

— Кимико Мацудо. А это Юки.

— Гарольд Поттер. А это мисс Полумна Лавгуд.

Я изобразил наши имена на специальных полях, после чего сосредоточился на зачаровании. Выплетя и проверив кружево, подал энергию. Лист засветился, и я резко рванул его за края в стороны. С тихим хлопком у меня образовалось два листка пергамента размером с блокнотную страницу. Я повторил те же действия с другой заготовкой.

— Мацудо-сан, вы не должны никому говорить о том, что сейчас услышите, хорошо? Если вы проговоритесь, нас накажут. Вас — тоже.

Получив согласие, я объяснил, как пользоваться протеевыми листами.

— Здесь моё имя. Листы связаны. Если что-то написать на одном, это же появится на другом, и наоборот. Видите? — я продемонстрировал. — Написанное стирается куском любой ткани. Если вам будет нужно что-то мне сообщить или задать вопрос — напишите, я увижу. Если будет что-то срочное и неотложное, подержите лист в огне. Он не сгорит, не беспокойтесь. Кроме вас и Юки, никто не должен видеть, как вы что-то пишете.

— Я поняла.

— Одна пара будет наша с вами. Вторая — у Юки и Луны. Он по-английски пишет?

— Немного.

— Мы сможем поговорить без английского, — загадочно улыбнулась Луна. — Юки тоже любит рисовать.

— Откуда ты знать… узнала?

— В отношении Луны лучше сразу отучиться задавать этот вопрос. Иначе язык сотрётся.

На подходе к дому Лавгудов нарезала круги Джинни, делая вид, что прогуливается.

— Долго гуляете, психи! — крикнула она.

— Извини, забыли тебя предупредить, что задержимся, — загадочным голосом протянула Луна.

— Ничего, я рассмотрела вас из окна чердака ещё издали… ну то есть… Да кому вы нужны, ненормальные!

— Дай подумать… — на полном серьёзе скосила глаза к переносице Луна. И принялась загибать пальцы. — Я своему папе нужна. А ещё… — она посмотрела на меня.

И наткнулась на мой ошарашенный взгляд. Так мастерски играть лунатичку, переменившись в одно мгновение… Что же им могло угрожать, если Луна настолько хорошо научилась притворяться под безобидной маской полусумасшедшей?

— Сворачивай свой список, а то до утра тебя слушать! — рыжая потрясла каким-то конвертом. — Ну что, жалкий магл, не передумал? Всего три желания, и я, может быть, соглашусь придержать это у себя…

— Ой, — изобразил я испуг и шмыгнул носом. — Трёх прямо сейчас у меня нет. Может, два с половиной хватит?

— Х-м… дай подумать… Пожалуй… НЕТ! — крикнула Джинни. — Купился, червяк? Так и быть, одно желание — твоё и последнее. Начинай обдумывать, а я пока… Эррол! Эррол, старая кляча!

Послышались натужные хлопки старой совы. На плечо стоящей рядом с нами Джинни опустился почтальон семьи Уизли.

— Время вышло, магл. Твоё последнее слово?

— Только не бросайте меня в терновый куст!

Луна прыснула. Уизли озадачилась.

— Чего? А, ну да, ты же псих. Но ничего! — Рыжая торжественно посмотрела на сову. — Эррол! Отнеси это письмо Гарри Поттеру. Лично!

Эррол схватил письмо и немедленно швырнул его мне на грудь. Бинго! Самая быстрая доставка в истории, дамы и господа! Это нуждается в награде. Так, где-то у меня было…

— Ах ты, болотная сыть! Совсем охренел, *такими* письмами плеваться? — рыжая наклонилась, чтобы поднять письмо с земли, заставив балансирующую на плече сову забить крыльями.

— Что-то оно у тебя совсем несъедобное, — протянула Луна.

— Тебя не спросили! Так, тупая кляча, ещё раз по буквам: Гэ. Джэ. Поттер! Живо… Опять? Да ты…

Эррол вновь выплюнул письмо, после чего выхватил совиную печеньку у меня из рук и торопливо ретировался в сторону ближайшего вяза.

С какой же жадностью он её ел! Его совсем не кормят? Или кормят, но не таким? Да что ж тут сложного: хоть самому испечь, хоть купить на любой почте… Пожалев птицу, я достал и приготовил коржик побольше, для международных депеш. У нас же сейчас было две доставки, верно?

Луна меж тем заливалась смехом.

— Тварь. Живо ко мне, я сказала! — разорялась Джинни. — Я сказала… Ага, вот так. Это письмо… Ты куда, сволочь?

— У меня опускаются руки, Гермиона. Честно говоря, я больше не знаю, чем помочь, и готов отойти в сторону. — Я кивнул на патронуса. — Это — последняя попытка.

— А…

— Ты вроде бы прислушиваешься к доводам, соглашаешься с анализом ситуации постфактум. Но потом приходит Уизли, плетёт тебе очередную чушь — и ты со всей своей инициативой вляпываешься в очередную вонючую историю. Тебя достаточно поманить сказкой о том, что Великое Дело Добра опять в тебе нуждается — и ты без оглядки кидаешься в огонь за очередными каштанами.

— Да, сегодняшняя ночь — хороший пример. Кто притащил безусловно криминальное яйцо в Хогвартс? Кто его высиживал, затягивал до последнего, заставлял себя уговаривать? Кто остался в хижине, пока вы пёрли ящик в руки авроров? Главный любитель животных вообще не засветился в этой истории, а вы едва не поставили крест на своей дальнейшей судьбе.

Я вздохнул. Посмотрел на куски балахона, лежащие на траве.

— Ну и что в итоге? Может, он вас поблагодарил? Пригласил на чай, сердечно извинился? Сказал, что не мог иначе? Пообещал вступиться в ответ, если что? Нет? Конечно, нет, — я показал на ближайший тлеющий лоскут. — Он отправил нас сюда.

Грэйнджер изменилась в лице.

— Ты думаешь, что Хагрид… и это… эта тварь…

— Нет, — вынужденно признал я. — Не думаю, что тот, кто инструктирует Хагрида, предполагал здесь наличие дементора. Это, знаешь ли, такой скандал… Для сведения, именно эти твари охраняют тот самый Азкабан. Я это знал в теории, но ощутить на своей шкуре…

— Не знаю. Я многого не понимаю, Гермиона. Пока что предполагаю, что кто-то, играющий против условного руководства Хогвартса, поставил здесь свою ловушку. Не на нас. Слишком матёрый хищник. Эта тварь нам не по зубам, Гермиона. Чудом выжили.

— Но Хагрид ведь послал тебя именно сюда. Я потому и…

— Значит, изначально здесь что-то было и для меня. Не знаю… Кстати!

Я зажёг «Затмение» и послал его по тропинке. Метров через тридцать светляк осветил кучу чего-то белого, лежащего на дорожке и подходящего по размерам. Ауры нет. Ни дать ни взять — дохлая лошадь.

— Потеря найдена. Но мы к ней не пойдём, она на земле кентавров лежит. Пусть табун этой пад… трупом занимается.

— Ничего. Предпосылки отчасти верные. Я не знал, что здесь будет дементор. Знал бы — и сам не пошёл, и тебя не пустил. Обругал бы, оскорбил, загнал плакать в туалет — но не сюда.

— Знаешь что, я сама могу…

— Но, как я уже сказал, отчасти ты права. Я предполагал, что ты можешь получить защитника. — Я достал рисунок Луны. — Вот, смотри.

Наш сегодняшний бой. Мальчик с тёмно-синим щитом, девочка с белым мечом. Наши патронусы вполне узнаваемы. Кудри у девочки — тоже. Всё умещается на одной половине листа.

А вторая половина занята огромным серо-чёрным пятном.

— Кто это рисовал? Художник?

— Будешь себя хорошо вести, познакомлю.

— У него хорошо получается аниме!

— Да… принёс ей на свою голову один детский комикс. Испортил девчонку…

— Так это девочка? А…

— Поступает в Хог в этом году. Бери себе рисунок. Как знал, что тебе понравится. Это оригинал, я себе копию сделал.

— Ну… ладно. Но кто же тогда они такие, патронусы? В книгах говорится, что это просто заклинание, принявшее форму зверя. Но ты же с ними разговариваешь. Как заклинания чему-то учить могут?

— Ты задаёшь вопрос, над которым бились тысячи магов. Есть десятки версий, но ни одна не раскрывает и малую часть их сущности. Мне, например, нравится вот эта: патронусы — это бывшие волшебники. Маги, добившиеся невероятного могущества, ставшие бессмертными, избавившиеся от привязки к физическому телу, перешедшие в энергетическую форму. Им уже не интересны проблемы смертных, они играют галактиками и творят новые вселенные, их время — вечность, а ресурсы — вся энергия мира… И вот однажды некоторые из них возвращаются. Выбирают новорожденного и становятся его ненавязчивым опекуном.

— Но… зачем им это?

— Ты ещё спроси, в чём их выгода. Может быть, за определённой гранью мудрость побеждает зло, и остаётся только бесконечная доброта и забота. Если оно так, это даёт стимул и цель — продолжать жить дальше в окружающей грязи и безнадёжности. А может, они — просто существа из другого мира с другой моралью, отчего-то очень многое знающие о нас.

— Но в книгах…

— Забудь о книгах. То есть не забывай, но переосмысливай под то, что видишь. Твой критический взгляд — первичен. Я принесу тебе свои конспекты по патронусам, почитаешь предметнее. А сейчас… — я посмотрел на широко зевнувшую куницу. Нет, ну что за актриса, а? — Давай отпустим твою защитницу. Для первого раза она очень устала.

— Забудь о заклинании. Когда их выдёргивают палочкой, выдавливая из себя «счастье», — это как удар кнутом по дрессируемому животному. Они не зверушки. Будешь стегать — будут делать только то, что в книгах, печально ожидая, пока поумнеешь.

— Ты — маглорождённая. Заступиться за тебя некому. К счастью для маглорождённых, они обычно не блистают способностями. И, сама понимаешь: одно дело — беспомощный и бесполезный, и другое — беспомощный и одарённый.

— Но как на меня можно…

— Воспользоваться твоим незнанием — раз. Происшествие на башне — тому пример. Шантажировать угрозой родителям — два…

— Родителям?!

— А вот и не доводи ситуацию до того, чтобы у них соблазн ненужный появился. Умеешь считать до десяти — остановись на трёх. Вот тебе домашнее задание: подумай, почему во все эти авантюры втравливают тебя? Почему не шиложопых Томаса и Финнигана, а прилежную Грэйнджер?

— Но… Невилла тоже ведь… а за него есть кому заступиться. Там хоть и одна бабушка, но какая!

— Хороший вопрос, Гермиона. Почему втравливают чистокровного наследника, за которого может заступиться родовая магия. И на него я пока ответить не могу. Это какое-то странное исключение. Скажу так: бабушка не на нашей стороне. То есть не на моей. И потому связываться с этим я не буду. Легко шею свернуть можно. Это не просто чистокровный род. Это — древний и священный род. Родовую магию трудно перешибить.

— Э-э… а, да. Давай придумаем, что мы тут увидели. Сама понимаешь, про дементора сообщать не стоит. Нас сразу спросят, как мы выжили и, главное, куда он делся.

— Я не знаю. Есть мысли?

— Скажем, так… Пришли по следам, увидели дохлую… то есть лежащего на земле единорога. А над ним… кто-то в балахоне склонился и… кровь пил.

— Чего?

— Я встречал намёки на не очень хороший способ использования крови единорога. Интересная субстанция, я недаром сказал тебе не прикасаться. У единорогов это — один из способов природной защиты: кровь, которая проклинает убийцу… ну, и тех, кто с ним придёт или смертью воспользуется. Но если убийца небрезглив и умеет защититься от проклятия — кровь довольно целебная. Ну, если от заразной гангрены в её составе защититься можешь.

— Фу! — Гермиона осмотрела землю под чурбаком внимательнее. — Ну ладно, кто-то пил кровь, в балахоне. И?

— И… и тут он нас заметил. Зашипел, вытянул руку и попёр на нас.

— Попёр? Может, полетел?

— Не надо мистики и намёков на дементоров. Описываем предположительно человека в балахоне с капюшоном — обычного роста, шагающего ногами. Лицо скрыто тенью, только серебряная кровь на балахон капает.

— Ага. Ладно, он на нас прёт, а что же мы?

— И мы… О, точно! Тут из зарослей выскочил кентавр и саданул его копытами в бочину. И этот… гемофилик упал, вскочил и побежал.

— А кентавр остался и…

— Нет, мы не сможем достоверно воспроизвести ту пургу, что они обычно выдают в незащищённые уши. Кентавр, не гася инерцию, погнался за ним в лес. Мы вообще его едва рассмотрели. Цвет волос, пол, масть, оружие — мы не помним. Сильно испугались и ничего не запомнили. Напирай на испуг, на него всё можно списать.

Послышался копытный перестук. К нам приближалось что-то лошадиное в количестве более четырёх ног. Шагом.

На дорожку вышли два кентавра. Рыжей и чёрной масти. Или гнедой и вороной? Или брюнет и шатен?

Кони-переростки остановились метрах в пяти от нас, обдав лёгким запахом конского пота. Мельком оглядев сидящих на земле детей, они повернулись друг к другу и синхронно уставились на небо. Пауза затягивалась.

— Марс сегодня особенно ярок, — сказал рыжий. Гнедой задумчиво покивал головой. Компания опять надолго замолчала.

— Лес скрывает множество тайн, — наконец ответил брюнет. — А уж если Марс такой яркий…

Нда. И во всём лесу не нашлось места для неспешной беседы двух философов… Впрочем, в эту игру можно поиграть вдвоём.

— Гермиона, — сказал я негромко, прекрасно осознавая, что копытные уверенно меня слышат. — Когда было последнее *соединение* Марса, ты не помнишь?(1)

— Этой зимой, — без запинки ответила Гермиона. — В декабре-январе.

— Стало быть, прошло всего четыре месяца, — вздохнул я. Промежуток между соединением и противостоянием Марса — примерно год. — Да, Марс особенно ярок.

— Это шутка такая, что ли? — с подозрением уточнила Грэйнджер. — Он сейчас *под* горизонтом, градусов сорок к надиру.

— О! — воодушевился я. — То есть мы даже могли бы его увидеть, не будь тут этой дурацкой тверди?

Я поднял голову вверх. Высоко в небе горела яркая планета.

— Юпитер сегодня особенно ярок, правда, Гермиона?

Оба звездочёта давно прекратили профессиональную беседу и мрачно пялились на нас.

— Как полагаешь, что предвещает нашему миру выход на сцену блистательного короля планет?

— Вы нарушили границу территории Табуна! — рыкнул рыжий.

— Межевой камень — в десяти метрах за вами, уважаемый, — сказал я, не отрывая глаз от Юпитера. — Жаль, моя любимая Вега пока не в фаворе. Деревья эти ещё вокруг…

1) Термин «противостояние» знают многие: положение максимального сближения планет, движущихся по своим орбитам. При противостоянии Марс и вправду особенно ярок. Виден в середине ночи, высоко над горизонтом.

В противовес этому, «соединение» — положение максимального отдаления. Марс, образно говоря, улетает на другой край Солнечной системы и «прячется» за Солнце. Мало того, что он самый тусклый и далёкий в это время, так его ещё и увидеть почти невозможно: он появляется у горизонта вместе с Солнцем, и заря делает его наблюдения затруднительными. В любом случае видно его будет ближе к утру, а не около полуночи, на отработке.

— Всему понемногу, — скосил я глаза на парочку «философов» и перевёл разговор в более конструктивное русло. — У вас есть предположения, кто и зачем режет ваших единорогов?

— Так а разве… — удивилась Гермиона.

— *Та* тварь убивает иначе. Выпивает и порабощает душу, оставляя бездушное, но *живое* тело, — ответил я ей негромко. — Ну так что?

— Гарри Поттер, — внимательно посмотрел на меня Флоренц. — Вы знаете, зачем нужна кровь единорога?

— Свежая? Сильное исцеляющее действие с последующим побочным эффектом в виде гангренозного проклятия. И меня зовут Гарольд, уважаемый.

— Звёзды говорят иное. Итак, её решается пить тот, кому больше нечего терять. Ибо убийство единорога — чудовищное преступление, расплата за которое наступает всегда. Рано или поздно.

— Кто же будет пить такое исцеляющее зелье, если оно тебя всё равно гарантированно убьёт? — спросила Гермиона.

— Только тот, кто в ближайшее время надеется раздобыть напиток, который полностью восстановит его силы и сделает бессмертным… Мистер Поттер, вы знаете, что сейчас спрятано в школе?

— Там очень многое спрятано… Уважаемый Флоренц, если вы сейчас произнесёте слова «философский камень», я с сожалением запишу ещё одного образованного разумного в банду клоунов, усиленно натягивающих на меня байку о всемирном заговоре со Снейпом во главе.

— Поттер! При всём уважении, вам не кажется, что Запретный лес в начале второго — это чересчур даже для вас? — через заросли к нам ломился кто-то знакомый. — Вы совсем охренели по случаю наступившей весны?

Как всегда, он появился внезапно. Определённо, «Снейп» — это какое-то глобальное заклинание. Главное — при произнесении вербальной части не ожидать, что вызываемое лицо может оказаться рядом.

Снейп был в походной мантии, зачарованной на не-зацепистость к кустам и репейнику, и с увесистой сумкой на плече. Наверное, вышел за ингредиентами.

— У нас отработка. За происшествие на Астрономической башне в эту субботу. Ну, это их троих касается, а меня загребли для массовки.

— Видимо, то самое «происшествие», что окончилось вашей пафосной речью в коридоре.

Снейп покосился на кентавров и решил не развивать тему.

— Допустим. Что вы делаете ночью так глубоко в лесу? Вы тоже не поверите, но именно сейчас в Запретном лесу особенно опасно.

— Да, кто-то бездарно переводит ценную конину. Мы тут как раз по этому поводу. Нам было поручено пройти по цепочке вот этих следов, — я показал на капли крови, — и найти раненого единорога. Или мёртвого. В идеале — вместе с маньяком на нём.

Снейп не стал унижаться дальнейшими расспросами, с непроницаемым лицом решая, что делать дальше. С одной стороны, он не мог поверить рассказанному мной бреду, с другой — тому, что я могу настолько нагло врать: при Гермионе, кентаврах и с остальными участниками затеи на подходе. Положение разрядил выход Хагрида с компанией.

— Ха, трусло, ты ещё не обосрался? — без затей поприветствовал меня рыжий. — А это что за черти с тобой?

Ронан угрожающе рыкнул. Рон взбледнул и с ужасом уставился на него, и я этим воспользовался. Что-то ужасно громко треснуло веткой рядом с Уизли в зарослях и зашумело листвой. Рон заорал и бросился в другую сторону, но далеко убежать не смог. Заклинание «завяжи шнурки» не дало сделать ему и шагу в вертикальном положении, так что остаток пути до зарослей Уизли прополз, судорожно вытирая землю одеждой.

Тут такое дело. Серьёзного вреда ученикам я нанести не могу. Принадлежность к вертикали Хранителя этого не допускает, даже без принесения клятв — Хогвартс такого не одобрит. Предполагается, что у Хранителя достаточно возможностей, чтобы обходиться нелетальными способами воздействия. Здесь школа, а не гладиаторская арена. Так что и Фред с Джорджем пока ходят живыми и здоровыми, и Рона я могу напугать, но не могу отпустить его ломиться сквозь ночные заросли по моей вине. Были, конечно, исключения в виде самозащиты и защиты других учеников… но фатального лучше избегать до последнего.

— Хагрид, что здесь делают эти двое? — спросил Снейп, указывая на нас.

Ответ меня удивил.

— Э-э… не знаю, стало быть.

Установилась тишина. Попытке отморозиться сильно мешал отведённый в сторону взгляд полувеликана.

— Знаете, мистер Хагрид, — спокойно сказал я. — Мне почему-то пришло на ум слово «думосброс». А ещё у нас есть официальные вызовы от МакГонагалл. И Мистер Филч подтвердит, что передал вам нас с рук на…

— Слушайте больше этого старого прохвоста! — раздражённо топнул Хагрид, но быстро взял себя в руки. — Ладно, стало быть. Особое распоряжение, профессор Снейп. У него и… стало быть.

— Хорошо, — помолчав, ответил Снейп. — Они уже сделали свою работу?

— А откуда ж я… — он посмотрел на нас. — Вы чего нас вызвали? Нашли чего?

— Да, — я указал в сторону территории кентавров. — Вот там труп лежит.

Хагрид и Снейп спокойно прошли на чужую территорию и осмотрели мёртвого единорога.

— Дык эта… раз крови почитай что и нет, то всю, стало быть, выпили. И что ж, — повернулся Хагрид к нам, — вы никого рядом не видели?

— Мы… — начала Гермиона.

— Этому трупу много часов, — перебил я её. Байка про мужика в балахоне потеряла актуальность. — Если его и «пили», то давно уже ушли. Когда мы тут появились, никого не было. Мы к трупу не подходили. А потом пришли кентавры, и мы, ну, побеседовали о звёздах.

— Мистер Поттер, — сказал мне вслед Флоренц, когда мы уже повернулись, чтобы идти. — Иногда бывает, что движение планет истолковывается неправильно, даже кентаврами. Надеюсь, этот случай — как раз один из них.

Я раздражённо отвернулся.

Движение таких крупных тел, как планеты на резонансных орбитах, достаточно детерминировано. Это не отдельные куски льда в кольцах Сатурна и не погода на Земле. Если бы судьбы мира диктовались танцем небесных тел, я смог бы делать весьма точные предсказания на тысячи лет вперёд.

— … Повторяйте … за … мной: … Ридикулус!

Чей-то голос тягуче произносит какую-то чушь. Что происходит? Почему тут так темно?

— Ридикулус!

Нестройный детский хор распевает это слово целую минуту. Я не могу пошевелиться. Что-то навалилось сверху и не даёт вдохнуть.

— Ещё … раз!

Нужно сбросить с себя эту тяжесть, и станет легче. Напряжёмся. Кажется, кисель поддаётся.

— Ридикулюс! — ворвался в уши бодрый многоголосый крик. Время бросилось вперёд с нормальной скоростью. Я с огромным трудом разорвал последние путы и разлепил… веки. Судорожно вдохнув, поднял взгляд и встретился глазами со Снейпом. Тысячи иголочек немедленно впились в виски: Снейп воспользовался возможностью и атаковал напрямую.

Приступив к изучению окклюменции, я попросил Миру не препятствовать внешним попыткам «прочитать» меня, страхуя лишь от фатальных пробоев. Мне была необходима практика ментальной защиты. Леди Ровена устраивала мне внезапные нападения, тренируя бдительность и быстроту реакции, но я нуждался в разнообразии противников. Как назло, Снейп давно прекратил свои попытки залезть мне под череп ввиду тенденциозного отсутствия перспектив. А вот сейчас, наверное, не смог удержаться. Отлично, поборемся.

Я немедленно погрузился в домашнюю заготовку: расчёт семнадцати процентов от ста тридцати двух галеонов. Непростая задачка на устный счёт для типичного гриффиндорца. Тут бы опытному легилименту и заподозрить неладное, но окружающий контекст был пропитан очень, очень вкусной наградой дождавшемуся окончания вычислений: воспоминаниями о том, кому я отстёгиваю эту долю и откуда у меня такая немаленькая сумма. Вот только досчитаю и начну обдумывать, как именно передать и куда потратить остаток…

Снейп купился. Задержался и начал томиться в ожидании, когда же этот напряжённый детский труд завершится. Он, прекрасный шахматист, уже наверняка рассчитал правильный результат, но ускорить процесс не мог: нельзя вмешиваться в чужое сознание и подсказывать. Только терпеливо наблюдать, как туповатый ученик, запинаясь, ошибаясь и откатываясь к началу, знак за знаком материализует нужное число. Что на уроках, что в мозгах — одни безнадёжные идиоты вокруг.

Что за тощий усатый хмырь читает нам лекцию? Это что, замена Квирреллу? Видимо, да: заикастый профессор в последнее время совсем расклеился. Его невнятное бормотание стало трудно различать на уроках.

— Скажи, чего ты боишься больше всего на свете?

Как же трудно анализировать происходящее и дурить Снейпа одновременно. В голове туман… Кстати, что здесь делает Снейп?

Я осторожно покосился на зельевара. Сидит в стороне, проверяет чьи-то эссе. Так, минуту, это же не кабинет ЗОТИ. А что тогда здесь делаем мы?

— Что ты сказал, Невилл? Я не расслышал.

— Профессора Снегга, — шёпотом повторил Невилл.

Какой ещё Снег, не знаю такого… Ага, судя по коллективно развернувшимся головам, Невилл с перепугу зажевал имя «Снейп». Не понимаю я Лонгботтома: вчера был мрачный и злой, сегодня опять перепуганный.

— Невилл, начнёшь на счёт «три»! — продолжался между тем непонятный урок. Я вернулся к реальности.

— Раз, два, три! — хмырь взмахнул палочкой, и зеркальная дверь большого старого гардероба, стоявшего у стены, с треском распахнулась.

Походкой голливудского Дракулы из шкафа зловеще выдвинулся… ещё один Снейп. Невилл задрожал… потом закрыл глаза, поднял палочку и заорал:

— РИДИКУЛУС!

Радикально чёрный наряд Снейпа превратился в старушечью лисью шубу, дамскую сумочку и побитую молью шляпку. Народ заржал. Нелепый клоун всплеснул руками и юркнул обратно в шкаф, захлопнув за собой дверь.

Я вздохнул. Понятно, почему мы здесь. Вышедший на замену усатый преподаватель отловил в заброшенной аудитории боггарта и привёл сюда класс на практическое занятие. Совершенно случайно тут же сидел Снейп. Почему, кстати? В подземельях уже не холодно… Минуту! А почему в аудитории не топлено?

Я подошёл к ближайшему радиатору. Холодный! Да твою же ж… Скрипнув зубами, опять поймал задумчивый взгляд Снейпа. Раздражённо показал ему взглядом на неработающий теплотранзит. Даже до весны не дотянуло! Ну вот как тут… Ладно, разберёмся позже.

обвёл взглядом аудиторию. Совместное «выездное» занятие Гриффиндора и Слизерина. Народ стоит вокруг какой-то уставший... словно постарели. Да я и сам не лучше: толком не проснулся, в голове шумит, да ещё со Снейпом в ментале бодаюсь. Так, минуту, а не продолжаю ли я спать?

Я проверил герб на груди. Гриффиндор. Щипок за запястье принёс отрезвляющую боль — едва из защиты не вывалился. Отставить бредовую рефлексию.

Отыскал Гермиону в толпе и подошёл к ней. Уизли опять рядом. Покосился на меня и пробормотал что-то вроде «ноги бы ему оторвать». Какой ты добрый. Надеюсь, Гермионе хватило субботнего опыта на Астрономической башне.

Посмотрел на неё внимательно. Вроде оклемалась. Опустил глаза — и застрял на уровне декольте. Ой, мама… Подруга, зачем ты столько ваты в лифчик напихала? Что за странные комплексы? Тут и через пару лет такое не у всех девчонок будет, а ты уже сейчас…

— Гарри, ты куда это пялишься? — подозрительно быстро отследила мой интерес Грэйнджер.

— Э-э… Мони, если тебе интересно моё мнение, то оно и до этого было вполне неплохо.

— Что… как ты меня…

— Гарри, ты что, головой ударился? — «приветливо» пошутил Уизли.

— В труп меня превращать уже передумал? — холодно отрезал я очередную попытку «подружиться».

— Гарри, пожалуйста, потише! — перековеркал моё имя хмырь с неизвестным мне именем. И этот туда же! Перестать, что ли, вообще отзываться на собачью кличку?

— Так, надеюсь, все придумали, как превратить свой главный страх в посмешище, — перешёл к практическим упражнениям преподаватель. — Теперь выходите сюда по одному, а я буду выпускать боггарта. Ну, кто первый?

Семнадцать процентов от сиклей досчитались. Профессор, вы же понимаете, что кнаты тоже счёт любят? Другие назовут это мусором, но для меня они — сокровище. Поэтому, раз уж вы ждали так долго, потомитесь ещё чуть-чуть… Тем более что вы, по-моему, уже и забыли, чем занята в фоне часть вашего разума.

Потянулись добровольцы. Парвати боялась мумий. Дин — бегающей по полу оторванной руки. Симус — какой-то бабы в балахоне… Детским страхом Рона Уизли, внезапно, оказался огромный паук, а не пустой сундук с надписью «Абыдна, да?»…

А вот Слизерин не спешил подходить к снаряду. И я их понимаю. Гниловатая, вообще-то, выходит тема у урока. И добытые штрихи к психопрофилям будущих лордов не стоят нескольких баллов, полученных за это занятие. Но провокации устраивают не для того, чтобы их можно было легко избежать.

— Так, ну а что же уважаемый Слизерин? Неужели не найдётся ни одного смельчака? — хмырь обвёл ряды зелёных мантий. — Малфой? Паркинсон? Гринграсс? Мисс Гринграсс, давайте покажем остальным, как надо бороться с иллюзиями!

Что-то такое было у Дафны в её глубинном страхе, чего не хотелось демонстрировать… Или с чем невозможно бороться превращением в посмешище… Или во что нельзя посвящать кого-либо постороннего. Я достаточно изучил её лицо за этот год, чтобы видеть: за ледяной маской сейчас бушевало смятение.
/q]

Это если вы ещё не поняли, что Люпина тут говнят.


В итоге Водоросль сам вылезает вперёд, и...
[q]Передо мной висело буровато-серое облако, в котором с бешеной скоростью мелькало множество неузнаваемых образов. Перекошенные лица, щупальца, зубы… Тебя бы на пару часов в Хаос, тварюшка. Для обмена опытом, обогащения арсенала и принципиального расширения кругозора.

Установившаяся поначалу в зале тишина сменилась перешёптываниями, смешками и подколками.

— Гарри, ну ты монстр…

— Поттер, народ замерзает!

— Давай, не затягивай интригу!

Я театрально-сокрушённо вздохнул. Сунул руки в карманы. Отстучал ногой футбольный ритм. Посмотрел в окно. Вызвал «темпус». Народ начал смеяться. Облако продолжало свои мельтешащие метаморфозы, издавая тихий, похожий на хаотичное дребезжание стрекозиных крыльев звук.

— Потти! — каким-то мерзким ироничным голосом выкрикнул Малфой. — Ты настолько тормоз, что уже и страх себе придумать не можешь?

Чего это он?

— Ну так выйди, подсоби… Коша… — буркнул я.

Смех усилился.

— Для тебя — наследник Малфой, — рыкнул Крэбб.

Я удивлённо обернулся. Стоят все трое какие-то злые, будто Лонгботтом после спасения от Аврората. Да что с ними сегодня? Опять налакались отравы? Хотя Снейп присутствует и всё видит, так что — не моя проблема.

Я вздохнул и задумался. А что для меня было бы самым страшным? Потеря Саргаса? Потеря аниформы? Патронуса? Потеря зрения или даже магии? Или… смерть Луны?

А может, потеря себя?

Я никогда не хотел бы выбирать меж этих зол. Я внезапно осознал это со всей определённостью. А ещё я понял, что меня есть за что прихватить. Даже в моём возрасте — уже есть.

Я поднял глаза. Разыгравшееся облако и не думало успокаиваться.

— Неужели есть что-то ещё более страшное? — пробормотал я тихо.

— Даю-у подсказку-у — каким-то загробно-воющим голосом протянул Малфой. — На «Д» начинается, на «О-р-р» заканчивается. В балахоне хо-одит…

— Очки-половинки носит, — мрачно закончил я.

Малфой подавился начатой фразой. Грег грязно выругался. Наступила гробовая тишина. Да неужто, змеи, я огласил ваш коллективный страх? А в компанию возьмёте?

— Он точно рехнулся, — тихо ляпнул рыжий.

— Гарри, быть может… — начал было хмырь.

— Слизеринцев сегодня можно не вызывать, профессор, — вздохнул я. — Их главный страх мы только что узнали. А этот боггарт сломался, похоже.

Очень кстати закончился расчёт процента от кнатов. Вот, мастер Снейп. Дробную часть считать не будем, да? Не будем. Потому что наступает самое главное. Из этого нужно извлечь квадратный корень…

Сзади кто-то от души грохнул пятернёй по стопке с пергаментами.

— Да ты издеваешься? — рявкнул Снейп. Смотри-ка, он следит, оказывается.

Я улыбнулся во всю ширь. Обернулся, посмотрел взглядом довольного идиота в его бешеное лицо и согласно закивал. Всё, защиту можно высвобождать. Ввиду отката проигранного поединка провести ещё раз результативную атаку Снейп сегодня не сможет. Будет скатываться в бесконечное взятие квадратного корня.

Снейп начал выпрямляться… Но внезапно народ дружно ахнул, глядя мне за спину.

О, так боггарту мешала моя защита? Ну-с, посмотрим.

Возле шкафа стоял… я. Или, скорее, мой старший брат. Точно повторяя мои движения, передо мной высился парень года на два старше меня. Очень похожий на меня, но в очках, взлохмаченный и весь какой-то расхлябанный. На лбу — шрам в виде молнии. Изумрудно-зелёные глаза ошарашенно рассматривают меня. Из кармана торчит остролистовая рукоятка. Сколько ж ещё будет всплывать эта давно разорвавшаяся палочка? Чем она так важна?

— Охренеть, главный страх Поттера, — прокомментировал кто-то.

— Потти, ты настолько редко смотришься в зеркало? — опять вылез неугомонный Малфой. — Нужно было подарить тебе твой портрет.

А и правда, чем этот парень настолько ужасен? Расчёской по волосам пройтись, гардероб обновить… Я похолодел. Шрам и зелёные глаза. Я не был в Саргасе. И очки — я не стал анимагом. И… ни одной «феньки» от Луны на одежде. Где она, что с ней?

И этот олений взгляд растерянного лоха, полностью согласующийся с внешним видом… Мне кажется или зрачки не должны быть так расширены при дневном освещении?

Нужно отдать должное: эта тварь ухитрилась показать все мои страхи в одном лице. Словно почувствовав моё понимание, иллюзорный парень гаденько улыбнулся и сделал шутовской поклон. Откуда-то выкатил ещё и иллюзорное ростовое зеркало на колёсиках, повернул его ко мне: полюбуйся, мол, это ты. Зеркало было подозрительно похоже на атаковавший меня зимой артефакт, так что повторять свою ошибку дважды и смотреть в него я не стал.

Я не буду выбирать между этих зол, тварь. Я их не допущу. Найду нужный путь.

Плечи развернуть, осанку выпрямить. Руки из карманов вынуть. Я внезапно оказался выше своего отражения. Класс затих.

— Хочешь, — спокойно произнёс мой голос, — я расскажу, чего боятся боггарты?

Шут передо мной усиленно закивал и тоже попытался вытянуться. Нет, обезьяна. Если ты в точности повторишь за мной, ты перестанешь изображать ничтожество. Словно поняв это, боггарт сменил тактику и призывно затыкал в зеркало — посмотри же, мол, туда.

— Способ, — задумчиво продолжил я. — Заставить вас показывать не наши страхи, а наши… желания.

Я рассеянно поднял взгляд повыше. Боггарт посерьёзнел.

— И самое сокровенное, и желаемое сиюминутно. И обыденное, и запретное. Всё, что только можно представить и захотеть. Всё, чего не хватает в жизни. Своё персональное зеркало Еиналеж.

Шелест усилился. Паразиты покидали насиженные места. Не такие уж они и безобидные, вообще-то. Да и способ избавления от ловушки, преподаваемый усатым хмырём — полная клоунада. Так только детсадовских малышей можно учить не бояться «бабая» под кроватью. Или отстающих в развитии гриффиндорцев.

Лоб терзало десятком раскалившихся заноз. Шрам опять разболелся, что ли? Я поднял руку ко лбу и наткнулся на очки. Что… что за?

Я поискал взглядом зеркало и уткнулся в гардеробную дверцу. Успел увидеть на запотевшей поверхности выведенную чьим-то пальчиком надпись:

«Гарольд, возвращайся!»

Зеркала на дверцах внезапно задёрнуло непроглядной тьмой. Время остановилось. Дохнуло тленом и запредельной опасностью. А потом чёрные стёкла взорвались. На меня ринулись тысячи колючих осколков…

Я судорожно втянул воздух. Саргас, утро среды. Мне опять приснился плохой сон? Да какой там, к червям, сон! Я проверился два раза. Боль, собственные пальцы с узором на подушечках, работающие зеркала. Со Снейпом поединок провёл. Почти часовой содержательный урок — и ни сюжет ни разу не сменился, ни даже интерьер в малейших деталях не исказился. Заклинание, судя по всему, действующее, пусть и клоунское, а я его не знал до сего дня.

Если это — сон, там вполне можно прожить полноценную жизнь.

Одно остаётся неясным: почему я опять оказался невнимателен к вопиющим деталям? Как можно не понять, что все подростки вокруг стали старше? Что я сам — выше? Очки на носу не обнаружить, отсутствию острого зрения не удивиться? Этот туман в голове…

А может, боггарт показал мне меня самого? Тогда, в будущем. Драко же кричал что-то про меня в зеркале. То ли тот «я» и вправду тупой олень, то ли зелий наглотался… Нет, хорош плодить догадки. Ещё один странный мир, где кто-то такой же, как я, не пошёл к Салазару, а пошёл… Куда, кстати? Неужели Уизли смог там со мной подружиться?

Жаль, себя в зеркале я так и не увидел. Мало ли что там боггарт показывал на публику.

— Дин, тебе нужны баллы для факультета? — не стал я терпеть очередного наезда за завтраком. — Так подними задницу и заработай! Какой там твой личный баланс?

— Да с какой это стати ты мне ещё и…

— Даже с учётом последнего минуса я всё равно принёс Гриффиндору больше очков, чем ты.

— Из-за тебя мы лишились полусотни баллов! И из-за Грэйнджер — ещё полусотни!

— И нормально! — я решил не сдерживать голос. — Я могу ещё сотню спустить в унитаз, и всё равно буду лучше тебя по балансу пользы для факультета. А Грэйнджер приволокла на своём горбу больше очков Гриффиндору, чем кто-либо ещё. Больше, чем Перси! Как ты вообще можешь заикаться какими-то претензиями в её адрес?

— Ты должен вернуть то, что просрал, понял? И лучше бы в ближайшее время!

— С чего бы? Сам заработал, сам и спустил. По итогу буду не хуже многих.

— Да ты…

— Да я вообще ни одного балла больше получать не буду. Если тут чем больше зарабатывают, тем больше всем должны, однозначно мудрее никогда не выходить из нуля!

— Мы на последнем месте, Поттер! Слизни опять выиграют Кубок школы!

— Знаешь, для примера, почему это так? — я показал в сторону рыжей парочки. — Минус триста двадцать баллов штрафов. И ноль баллов прибыли. НОЛЬ, сука! Как полагаешь, если бы у нас было на триста двадцать очков больше, где бы мы сейчас были? А всего-то и нужно — не тянуть факультет вниз своими выходками.

— Поттер, ты пожалеешь об этом, — сказал Джордж.

— В последнее время я слышу слишком много угроз от вашей семьи. Род Уизли желает объявить мне войну?

— Практическую Астрономию сегодня отменили, — ответил Перси. — Трелони напророчила, что к ночи пойдёт дождь.

Преподавателя Прорицаний Сивиллу Трелони я видел лишь пару раз, издали, за преподавательским столом. И, должен сказать, мухоморовым виски от неё попахивало оба раза. Несмотря на расстояние.

Не знал, что она совмещает ещё и должность штатного метеоролога. Что дальше? Пивза — в преподаватели ЗОТИ?

— … Лучшие учителя для вас — это тяжёлая работа и боль, — услышали мы с Гермионой ворчание Филча на подходе к холлу. — Жаль, что прежние наказания отменили. Провисеть несколько ночей подвешенным за ребро к потолку — не то же самое, что вымыть пару туалетов.

— Ага, так бы и дали мне позависать несколько ночей, пропуская проклятую учёбу, — огрызнулся Уизли.

— О, в вашем случае сделали бы исключение. Всё равно вы эту учёбу прогуливаете, так чего же зря времени пропадать?

— Доброй ночи, мистер Филч, — мы вышли ко входу, где уже присутствовали Уизли с Лонгботтомом.

— Мистер Поттер. Мисс Грэйнджер, — глядя на девочку, Филч сокрушённо покачал головой. — Вот от вас-то я такого не ожидал.

— На ошибках учатся, — примирительно сказал я. — Зайдите сегодня в Планетарий. Говорят, звёзды там проснулись насовсем.

— Брехло, как обычно, — вставил ценное мнение Уизли.

— Так и палятся прогульщики, Рон, — равнодушно констатировал я.

Уизли действительно сбежал из полутёмной аудитории, сев поближе к выходу и переждав лишь начальную перекличку. Синистра это, конечно, видела, но она была из той части преподавателей, кто махнул на него рукой. Не хочет учиться — вольному воля. У нас не таинственные медвежьи Советы с их обязательным средним образованием, и даже не магловская Великобритания. При упорном сопротивлении процессу и полном попустительстве информированных родителей — никто ничего никому не должен.

— Так, значится. Теперь слушайте, что нужно сделать, — Хагрид поднял фонарь. — Видите эти пятна на земле? Серебряные и светящиеся? Это кровь единорога, так-то вот.

— Не прикасайся к ней! — тихо сказал я Гермионе, живо позабывшей об опасности и присевшей перед группой брызг на тропинке. — Можешь получить проклятие.

— Его серьёзно кто-то поранил, и он сейчас где-то там в лесу бродит. Второй раз уже за неделю. Я в понедельник одного нашёл, мёртвого уже. А этот жив ещё, и надо бы нам с вами его найти, беднягу. Добить там, или помочь, чтоб не мучился… ну, то есть, гм… помочь или…

— А то, что его ранило, всё ещё в лесу, наверное? — спросил Лонгботтом.

— Я ж сказал, нету в лесу никого такого, кто бы вам смог навредить, если вы со мной да с Клыком сюда зашли, — заверил Хагрид. — С тропинки, главное, не сходите — тогда и всё нормально будет.

Звучит как очень разумный план. Разве что скулёж Клыка портит эту поймавшую вдохновение аматорскую игру. Так, ну и где же классический сюжетный поворот?

— Так, значится, счас на две группы разделимся…

Бинго!

— … и по следам пойдём, потому как их тут до… ну… куча, значит, следов. И, должно быть, со вчерашней ночи он тут шляется, единорог-то…

Ага. Шляется со вчерашней ночи, марает землю кровью, добирает жидкости на водопое и опять идёт красить траву серебром.

— … или даже с позавчерашней…

Я безнадёжно вздохнул.(1)

1) У Роулинг это именно так: смертельно раненный единорог шляется больше суток (since last night at least в оригинале, с «прошлой-позапрошлой ночи» — у РОСМЭН), марая всё кровью неостанавливающимся кровотечением. Без комментариев.

Всё это время, когда по всем нормальным законам мне нужно было строго приструнить девчонку и, наорав, выпнуть обратно к Хагриду — зарёванную, но живую, — я молчал. Потому что сразу после решительной отповеди Гермионы ко мне постучалось знакомое чувство. Хогвартс уведомлял о скором начале очередного урока. Ни до, ни после, а вот именно сейчас и в таком составе.

Как же надоело это *предзнание* всех вокруг, кроме меня! Впрочем, не время бузить. Как там говорила леди Ровена? «Ему тоже трудно»? Постараемся собраться и в кои-то веки побыть старательным и понятливым учеником.

— Ну… а я тогда Клыка у вас заберу! — принял решение «хозяйственный» Хагрид под радостный взвизг трусливой псины. — Раз уж вас там целых двое будет…

— Не возражаю, — спокойно ответил я. — Подобное к подобному.

После чего вернулся ко входу на поляну и пустил серию огоньков вдоль тропинки, по которой мы все сюда пришли.

— Это… это кому он это сказал, а? — подозрительно спросил Уизли. — Слышь, трусло, ты чего там вякнул, а?

Я резко остановился и сжал её плечо. Прикрыл глаза и до предела обострил второе зрение. Это не помогло. Впереди была тьма. Много Тьмы.

— Беги. Живо!

Урок вот-вот начнётся.

— А… а ты?

Да что за люди эти девчонки? Я сформировал обширный «Люмос Эклипсис» и послал его вперёд. Окрестности осветило, будто сверху включили десяток сценических прожекторов.

— Я сразу за тобой.

«Эклипсис» не помог. Тропинка впереди всё равно оставалась тёмной. И эта темнота начала приближаться.

— Ты врёшь, — спокойно сказала Гермиона, доставая палочку. — Говори, что делать.

На плечо безо всякого вызова опустилась Ночь. Урок начался.

Ночь повернулась ко мне — и в голове пронеслась серия образов. Ой-ёй… Как же опасно учит Хогвартс. Надеюсь, оно будет того стоить.

Стало холодать. Несмотря на тёплую одежду, меня начал пробирать мороз. А потом из тьмы выплыла большая фигура в тёмном балахоне, парящая над землёй. Лицо скрывал глубокий капюшон.

— Гарольд, кто это?

Я выставил Щит пустоты.

— Дементор. Гермиона, нужен твой Свет.

— Не думай, чему тебя учили. Вспомни свои сны. Вспомни, как на самом деле выглядит твоя магия. Загляни в себя, возьми весь Свет, что есть. Облеки в совершенный кристалл Порядка. Достань его.

Я присмотрелся внимательнее. Эта тварь жрала Пустоту! Червоточины Хаоса, да как можно жрать такое добровольно?

Где-то рядом отозвалось большое количество Света. Пока скрытого, но готового вырваться и выжечь лес на сотню метров вокруг. К сожалению, дементору это не нанесёт фатальных повреждений. Не понимаю, почему в данном случае Тьму нельзя нейтрализовать Светом, но это так.

— Что… дальше? Бросать в… это?

— Нет, не вздумай! — я подбросил твари ещё «доширака». — Зови его.

— К… кого?

— Своего защитника. Как мою сову, что сейчас тебя прикрывает, видишь? Только своего, собственного, светлого.

— Как?

— У каждого мага есть защитник. Он где-то далеко, в своём мире. Но он всегда поможет. Дозовись его, он услышит.

— К… как он выгл…

— Это знаешь только ты. Не думай, как он выглядит. Кричи, что тебе нужна помощь.

— А…

— А мы с Ночью поможем ему прорваться сюда. Ты только найди и дозовись его.

— Я…

— Ты маг, Гермиона. Не думай. Делай! — сказал я и добавил тише: — Или нас сожрут.

Кажется, я начал понимать, что происходит. Стихия этой твари — не первичная. Производная. «Голод». Внебрачный выродок Тьмы и Хаоса — вечный, всепоглощающий Голод. Тварь жрала Пустоту, но не могла ею насытиться ни на йоту. И это усиливало её голод ещё больше. Она обезумела и рвалась к источнику бесплодной пищи всё сильнее. А может, ей хотелось прорваться сквозь горы пустой еды к наполненным вкуснейшей амброзией сосудам наших душ.

Грань заколыхалась. К нам пытался прорваться кто-то… добрый.

— К… кажется…

— Вижу. Сейчас…

Похоже, тварь, даже если бы и захотела, уже не могла от нас оторваться. Инстинкты не позволят. Слишком много она съела, а ей давали ещё и ещё.

Открыть каналы. Взять немного этого света. Пожалуй, настал твой звёздный час, палочка: тот самый момент, когда с тобой лучше, чем без тебя.

— Exspectamus patronum!

Дохнуло незнакомым миром и чьей-то радостью. На тропинке стало очень светло.

— Весь свет — ему, Гермиона! Он знает, что делать!

Мне показалось, что наступил солнечный день. В тёмный балахон врезался какой-то ослепительный комок. Пролетел сквозь тварь, мгновенно развернулся, пролетел ещё раз — и начал раз за разом прошивать дементора тонкой световой паутинкой, будто игла швейной машины, прибивающая пуговицу к толстому ковру.

От поднявшегося визга закололо в ушах. Патронус обычно не убивает дементоров — не успевает, потому что у тварей хватает мозгов разорвать дистанцию и ретироваться. Но этот матёрый экземпляр слишком сильно присосался к халявной баланде. Однако, патронусу нужно помочь. Гермиона не железная, ей вообще рано было делать этот вызов.

Подняв палочку, я сформировал тончайшую иглу из сгущённой пустоты и вонзил её в бьющуюся в агонии фигуру, в последний момент немного закрутив стилет штопором, чтобы клиент не соскочил. Вонзил — и резко отпустил сгущение.

Накачанная пустотой и сильно подточенная светом, тварь взорвалась. Неожиданно легко, мгновенно, без вспышки и абсолютно беззвучно. Нематериальное тело дементора распылило по дальним земным орбитам. На дорожку медленно спланировали тлеющие обрывки балахона. В уши ударила наступившая тишина.

Урок окончен.

Я сидел в Планетарии и занимался восстановлением иллюзорного проектора. Несмотря на загруженность учёбой, выделяю себе по паре часов в сутки на это дело уже несколько дней. Как получится: то днём, то ночью. Сегодня вот вышел в ночь. Это не работа — это отдых. Приходится отвлекаться вот так, ибо мозги уже плавятся над книгами и эссе.

Я начинаю понимать, почему леди Ровена начала с теории. Практическая магия десятого века весьма специфична. Очень многое сегодня забыто, но и многое из современного арсенала тысячу лет назад было неизвестно. С чего вы начнёте изучение старой практической магии, если даже заклинание «Люмос» придумано восемь веков спустя, в 1772 году? Волшебники прошлого не использовали концентраторы для повседневных задач, обращаясь к помощи жезлов и посохов лишь при выполнении сложных, энергоёмких манипуляций. Подобных современным коротких вербальных частей не было: если уж дело дошло до посоха и в том была необходимость, декламировались длинные катрены.

А ещё мне кажется, что магии в воздухе тогда было больше. И волшебные расы — ближе. Половина рецептов старых зелий сегодня невыполнимы ввиду отсутствия в нашем мире части ингредиентов.

— Не трясите его так сильно!

— Сам бы помог, раз такой умный!

— Ты же видишь, у меня рука распухла!

Разгорячённое сопение, возня, гружёные шаркающие шаги. Трое первокурсников с хорошо знакомыми мне голосами тащат по коридору что-то габаритное и тяжёлое. Вот делать им больше нечего и негде: только в полдвенадцатого затеять свои скаутские игры там, где я работаю.

— Я устал, давайте передохнём, — пыхтит Невилл. — Нам ещё на Башню подниматься.

— Не время прохлаждаться! — возмущается ни разу не запыхавшийся Уизли. Похоже, из-за «руки» он проделал весь путь налегке. — До полуночи совсем мало осталось.

— Я тоже устала, — ставит окружающих в известность Гермиона, после чего что-то громоздкое со стуком грохается на землю. — До полуночи ещё полчаса, успеем отдохнуть.

— Да осторожнее вы, Норберта побьёте!

— Что-то он там ни разу не дёрнулся, этот Норберт, — бурчит тяжело дышащая Грэйнджер.

Умница, девочка. Жаль, в недостаточной степени. Но прогресс есть, хоть и медленный. А «Норберт» ваш просто перешёл в режим «энергосбережения», не будучи наблюдаем ни одним из зрителей.

Двое присели, третий пританцовывает. Чего Рону-то неймётся? Ладно, у нас другое дело. Я сосредоточился на проекторе. Сижу совой на спинке учительского кресла, так что мне ничего не грозит, даже если кто-то решит сюда зайти. А вообще-то дверь к лестнице в Астрономическую башню расположена в коридоре, рядом с помещением Планетария, но не в нём самом. Проходите мимо, не задерживайтесь.

Отдохнув, троица начинает свой эпичный подъём. Удачи вам. Если голова дурная, работают ноги. Почему четверо «друзей Чарли на мётлах» не могут забрать багаж с грунта, а только с самой высокой башни в замке, никто из вас вопросом не задался.

Звёзды на потолке мне удалось починить за несколько дней. Они, правда, не вращаются по текущему положению Земли, стоят на месте. Но я едва заставил себя оторваться от открывшегося вида и продолжить работу. Как же это красиво!

Сейчас я копаюсь в блоке расчёта положения планет. Создатели планетария уже были знакомы с законами Кеплера, но взаимное гравитационное влияние не учитывали, не говоря уж о перигелии Меркурия в рамках Общей теории относительности. Ничего, внесём накопившиеся поправки, и хватит ещё на пару столетий обучения. Или всё же поменять алгоритм? Тут бы с имеющейся реализацией разобр…

— Эррол! Эррол, старая кляча, где ты?

Беспокойная ночка. И ведь днём обычно ещё хуже, потому-то и прихожу после отбоя.

— Вот. Отнеси это МакГонагалл, срочно. Если будет спать, настойчиво разбуди.

Послышались хлопки крыльев разгоняющейся совы. Ага. Прояснилась причина нетерпения Уизли. Впервые становлюсь непосредственным свидетелем того, как стучат на своих друзей. Но МакГонагалл-то нам не страшна, она в уголовку не сдаст. Интересно, а Дамблдор сейчас в замке или опять «заседает»?

— Сюда, мистер Филч. Они должны быть на башне.

Определённо, сегодня здесь просто проходной двор какой-то. Сосредоточиться невозможно.

— Минуту… да, так и есть. Все трое наверху, к сожалению. Придётся подн… Что? А это ещё что такое?

Немного помедлив, МакГонагалл уверенно вошла в помещение Планетария. Зорко оглядела круглые ряды. Внимательно посмотрела в… какой-то артефакт в своих руках, больше всего похожий на крупную раскрытую пудреницу, выполненную из сложно составленных металлических частей. Чего это она?

— Мистер Поттер, немедленно вылезайте! Я знаю, что вы здесь, не смейте прятаться!

Что за? Ладно… Я шевельнул скрипнувшим сиденьем в противоположном от себя конце и, пока они туда глазели, обернулся человеком.

— Я не прячусь, профессор, — тихо сказал я, сидя в учительском кресле. — Доброй ночи.

— Что вы здесь делаете спустя два часа после отбоя? — строго спросила МакГонагалл. Зашедший Филч укоризненно посмотрел на меня.

— Вот, смотрю на звёзды.

— На какие ещё… Мерлин! Откуда?..

Оба взрослых поражённо уставились на потолок, у которого я плавно увеличил выразительность и глубину. Теперь медленно добавим спектральный класс… И усилим Млечный путь…

— Они почему-то зажигаются только в районе полуночи. Недавно обнаружил. Вот я и…

— Мне говорили, что Хогвартс просыпается, но я… — пробормотала профессор. Посмотрела в свой прибор, обернулась и досадливо вздохнула. — Следуйте за мной, Поттер. И чтобы ни звука от вас не было, понятно?

Мы преодолели уже больше двух третей пути, когда мою спину обдало ледяной волной. Замок уведомлял, что воздушный периметр пересекли четверо чужаков. МакГонагалл тоже вздрогнула, после чего достала палочку и ускорила подъём.

На площадке перед последним пролётом мы остановились, и декан приложила палец к губам. Наверху шёл оживлённый диалог.

— … Это будет просто отличное приключение, — хохотнул незнакомый весельчак. — Я Грег. Это Крис, это Слим, а вот тот мрачный молчун — Арчибальд. А ваша славная компания?

— Невилл Лонгботтом.

— Гермиона Грэйнджер.

— Я Рон, короче.

А фамилию ты, «короче Рон», не назвал, однако.

— Ага. А здесь у нас…

— Погодите, а как вы его понесёте? — спросила Грэйнджер. — Вас же четверо, а мётлы…

— О, у нас есть специальные крепления. Сейчас Слим достанет. Итак, здесь…

— Не беспокойтесь, там загрузили достаточно крыс и бренди, — продолжала тараторить Гермиона. — Хватит до самого конца.

— О! Бренди — это правильно, молодцы! Слим, доставай уже эти ремни.

Мне всё меньше нравится происходящее.

— Так, ребята. Нам всё же нужно знать хоть немного, с чем мы полетим. Сколько ему? Как давно он у вас?

Я лихорадочно зашарил магией по окрестностям. Мне кажется или кое-кто раскручивает детей на признательные показания?

— А Чарли вам разве не рассказывал? — подозрительно спросила Гермиона. Молодец, конечно, но работу ты выполнила процентов на десять. Назвать вместо «чарли» другое имя и посмотреть на реакцию было бы правильнее.

— Э-э, Чарли? Да мы буквально на ходу пересеклись. Он только и успел сказать, что нужно будет встретиться в полночь и забрать. Ну, путь-то к вам неблизкий, сами знаете.

Так, «четверо друзей», похоже, вообще не знают ни Чарли, ни кого конкретно им нужно забрать, и потому лепечут откровенную чушь. Неужели это настолько явная подстава? Хогвартс, помоги хоть чем-то! Где в этой пустой башне можно…

— Ну так что? Ты Невилл, правильно? Сколько ему, и…

Я наконец-то дотянулся до двери в самом низу башни и что есть силы хряснул ею о косяк. По лестничной шахте прокатился пушечный грохот. МакГонагалл вздрогнула и… прижала уши?

— Что это? — тревожно спросила Гермиона. — Там кто-то идет. Давайте уже быстрее, забирайте его!

— Да, да. Слим, да что ты там копаешься? Кстати, а какой у него…

Откуда-то снизу долетел заразительно-безумный хохот. Грохнула и дробно загремела куча старого железа, раскатывающегося по каменным плитам пола. По ступенькам башни торжественно и неспешно застучали шаги ног, одетых в пустые кастрюли рыцарских доспехов.

Пивз? Слава рандому! В кои-то веки умудрился сделать что-то полезное.

МакГонагалл, похоже, поняла, что выжидательный сбор информации себя исчерпал, ибо вот-вот половина участников просто свалит в закат, прихватив улики. Раздосадованно бросив взгляд назад, она ломанулась вверх. Мы последовали за ней, но не так быстро.

— Всем стоять! Палочки на пол! На пол, я сказала! «Aculeo»!

Короткий всплеск магии, и кто-то с воплем покатился по камню. Х-м-м, запомним-ка это интереснейшее плетение.

— Следующим будет «Ступефай»! Не факт, что вы выживете при падении с башни. Палки на пол, повторять не буду!

— Мэм, мы…

— Аргус, вызывайте Аврорат. Не двигаться, я сказала! Аргус, сразу боевую группу, у нас вооружённое проникновение в школу.

— Мэм, Аврорат уже здесь. Пожалуйста, мы бросили палочки и даже отошли от них. Позвольте мне показать жетон.

— Медленно, строго по одному.

Весельчак Грег медленно поднял руку к отвороту мантии и вывернул его. Блеснул уникальной магией металлический щиток с уродливой буквой «М» и сияющей звездой на палочке. Остальные повторили манёвр. МакГонагалл опустила палочку.

— Что вы делаете на территории Хогвартса?

— Поступил сигнал о контрабанде особо опасного существа, — ответил «Грег», подбирая палочку и пряча её в кобуру. — Насколько я могу видеть, сигнал оправдан и…

— Чушь! Здесь самая безопасная школа во всей…

Не вникая глубоко в начавшиеся прения, я приступил к делу. Нащупав сквозь доски и маркировав псевдотело «дракона», я нанёс пару прицельных «Секо вирми» изнутри. Нет, так не годится.

«Хогвартс, пожалуйста, прекрати подпитку энергией этого конструкта».

Замок послушался. Теперь дело пошло веселее.

Зачем я это делаю? Не проще ли распустить нити конструкта? Нет. Роспуск кружева лишь «умертвит», обездвижит анимированную куклу, но не уничтожит трансфигурированную псевдоплоть. Мне нужно вернуть «дракона» к исходному мусору, из которого он создан. Наверное, есть какие-то специальные заклинания-негаторы трансформы, но мне пока что известен только один способ: деформировать и разрушать трансфигурированный предмет, пока вложенная в новую форму энергия не исчерпается на её, формы, восстановление и поддержку.

— Так, вы трое, живо отвечайте: что в этом ящике? — приступил к раскрутке «по горячему» заводила Грег. — Или будете до утра сидеть в…

— Это дракон, — выпалил рыжий. — Он вылупился из яйца. Норберт был сначала маленький, но быстро вырос и перестал помещаться. Мы принесли его, чтобы Чарли пристроил у себя. Только я ничего не трогал! У меня рука больная, видите? Это всё они!

Долбаная зверушка наконец-то поддалась. Трансформа распалась. Тяжёлый ящик аж подпрыгнул от остаточного выброса. Авроры опасливо отступили на шаг. Пользуясь замешательством, я подошёл к Грэйнджер и осторожно положил руку на плечо. Девчонка дрожала.

— Мэм, это не допрос, — меж тем заговорил «Грег». — Мы просто хотим понять, что происходит. Почему бы детям не ответить на пару простых вопросов…

— Все следователи обычно говорят именно так, — буркнул я.

— Мистер Поттер!

— Мэм, ваших студентов пытаются осудить на пятнадцать лет Азкабана, беря на понт перепуганных детей. Вы вообще на чьей стороне?

— Мы просто хотим узнать, что в этом ящике. Мне показалось, эта мисс наиболее осведомлена в происходящем.

— Да дракон там, говорю же вам, — опять влез рыжий. — Видите, как он прыгает? Что вы этого урода слушаете, он известный брехун и трусло.

Игнорируя вопли, я повернулся к Гермионе.

— Грэйнджер, соберись. Ты видела *своими глазами*, что находится в ящике?

— Н… нет. Он… Когда мы пришли, он уже был заколочен. Нам сказали, что там…(2)

2) Чистая правда. Согласно канону, дети застали в хижине уже запечатанный ящик. Что на самом деле улетело с «друзьями Чарли», знает только Хагрид.

— Грег, мне кажется, этого умника нужно изолировать, — как бы между делом произнёс «Слим», так и не нашедший ремней в своей сумке.

— Никто никого не будет изолировать без Дамблдора! — отрезала МакГонагалл.

— Перед выходом сюда я случайно хлебнул «Memento omnia», — «примирительно» сообщил я. Это было враньё, ибо допинг памяти для такого дела мне не нужен, но авроров моё сообщение должно отвадить от поспешных шагов. — Завтра у меня будет раскалываться голова, но происходящее здесь зафиксируется полностью.

— Из камеры особо не пообщаешься, парень…

— Вам придётся устроить несчастный случай Гарри Поттеру. Иначе, по моему выходу из камеры, в «Пророке» появятся ваши лица и сюжет о том, как бравые авроры улучшают статистику, сажая детей за банальный ящик с мусором. В то время как в Лютном красных роб не видят десятилетиями.

Атмосфера стала очень тяжёлой.

— Зря ты так, парень, — посерьёзнел «Грег». Мои намёки, видимо, были не очень справедливы, но продолжил он другой темой. — Дракон может выжечь соседнюю деревню за пару выдохов.

— Почему бы вам, наконец, не заняться именно драконом? Например, открыть этот долбаный ящик?

— Судя по твоему уверенному виду, ты что-то о нём знаешь?

— Только пару общих соображений. Во-первых, несмотря на солидную загрузку бренди, здесь пока не звякнула ни одна бутылка.

Я, не сдерживаясь, саданул по ящику ногой. Внутри что-то глухо грохнуло и перекатилось, но ни звона стекла, ни бульканья жидкости не было.

— Тварь! — взвился рыжий. — Там же Норберт!

— И, во-вторых, несмотря на воображаемого Норберта, эта деревянная коробка отчего-то еще не превратилась в угли за пару выдохов.

— Хагрид зачаровал её от огня, с*ка!

— Полуграмотный лесник-недоучка, которому запрещено колдовать, зачаровал дерево от *драконьего* выдоха? — я посмотрел в сторону Хогсмида. — С такими талантами Хагриду срочно нужно идти в пожарные. Может, нам всё же стоит послушать, что скажет профессор Трансфигурации?

Немного сбитые с толку неожиданным поворотом, все присутствующие уставились на МакГонагалл. Она опомнилась, подошла к ящику и сделала пару жестов палочкой.

— Древесина не имеет защитных изменений. Внутри… — она недоумённо замолчала.

— Внутри — транс-шлак, — вступил молчавший до этого «мрачный Арчибальд». — Вскрывай ящик, Грег.

— Уверен?

— Ничего опасного там больше нет, — молчун мельком покосился на меня. — «Пластилин» пожевали.

— Там и не было ничего опасного, — буркнул я. Похоже, «молчун Арчи» в опергруппе — эксперт-криминалист.

Отработанным пассом Грег сбил крышку магией. Заглянул внутрь. Носком ботинка опрокинул ящик на бок и ударил сверху ногой. Двойного дна в разломанных досках не обнаружилось.

— Как видишь, Гермиона, они даже на виски сэкономили, — тихо сказал я.

Основной вес в ящике составляли булыжники и глина. Несколько кусков известняка, чей-то звериный череп, отрезы кожи и шкур, клок волос или шерсти, несколько поленьев, солома. Интересный набор материалов для куклы-дракончика.

Расцветив ночь небольшим белоснежным салютом, из шикарного огненного портала вышел Альбус Дамблдор с пылающим фениксом на плече.

— Что здесь…

— Вы не сделали, но намеревались сделать, — не давая прервать выдвижение обвинения, повысил голос Слим. — А это также трактуется…

— Намерения здесь демонстрировал только вот тот рыжий, — парировал я. — Мисс Грэйнджер не знала, что в ящике, а Лонгботтома вы вообще ни о чём не спрашивали.

— Да ты… — выдвинулся Уизли.

— А ещё мне интересно, что же случилось с «друзьями Чарли», — равнодушно произнёс я, вызывая «Темпус». — Так ведь и не появились сегодня. В дороге сгинули или замену себе прислали?

— Довольно! — отрезала МакГонагалл. — Альбус, кто-то устроил провокацию с ложным вызовом авроров. В этом ящике якобы переносили какую-то опасную тварь. Детей чуть было не арестовали!

— Я думаю, нам всем нужно успокоиться. Грег, я уверен, студентов можно отпустить на поруки под мою ответственность, пока Аврорат…

— В чём именно нас обвиняют? — удивлённо спросил я.

— Ни в чём, — внезапно согласился «Грег». — Мистер Дамблдор, это был ложный вызов. Кто-то кого-то разыграл качественной «лепниной». Хотя я бы проверил, чем занят ваш вспомогательный персонал, но это уже не дело Аврората. Доброй ночи.

...

Мы остались всемером. Дамблдор некоторое время смотрел на разломанный ящик с непроницаемым лицом.

— Минерва, почему у нас ученики за полночь не в кроватях?

— Как раз хотела к этому перейти, — МакГонагалл повернулась к нам. — Не думайте, что на этот раз вы отделаетесь легко. Мне очень тяжело на это идти, но вы не оставили мне выбора. За каждого из вас факультет Гриффиндор лишается по пятьдесят баллов.

Грэйнджер поражённо вскинулась. Минус двести баллов? Так много за раз факультет не терял ещё никогда за всё её обучение здесь. Этот вычет опускал ало-золотых на дно, в конец неофициального рейтинга факультетов.

Наверное, ей бы не помешало провести один день в Азкабане. Перекалибровало бы жизненные приоритеты, успокоило нервы…

— Разумеется. Каждому назначается отработка, о деталях которой вас уведомят позже. А сейчас все четверо следуете прямо в свои кровати по кратчайшему маршруту. Мистер Филч, проводите их, пожалуйста.

Долгое время мы шли молча. У каждого сейчас было о чём подумать и повспоминать. И первым свои выводы решил озвучить Уизли. Он слишком засветился в эту ночь, нужно было попытаться хоть как-то отыграть назад.

— Сволочь ты, Поттер, — прошипел рыжий. — Всех нас сдал.

— М-м… давай-ка спросим твоих друзей: не отлучался ли кто-то на минутку отлить в самый ответственный момент?

Грэйнджер вскинулась. Лонгботтом тоже поднял понуренную голову.

— Да ты…

— А потом, думаю, можно по-доброму поинтересоваться у МакГонагалл: кто принёс ей бодрящую весть, мальчик по имени Поттер или сова по кличке Эррол?

— Тварь! — Уизли попытался наброситься на меня сзади, но споткнулся и растянулся на полу.

— Так, ну-ка успокоились все! — выступил Филч.

— И главное, — мягко игнорируя старика, продолжил я. — Так и не раскрыта тема: где друзья твоего Чарли? Почему вместо них к нам заглянула четвёрка бобби?

— Это Малфой нас сдал!

— Чушь. Можно составить поминутный график, где был Малфой в те дни. Но сойдёт и метод попроще. Если твои друзья напрягут память, выяснится, что всякий раз Малфоя видел только ты. То он в кустах скрылся, то за поворотом…

Мы уже давно никуда не шли. Уизли дёргался, пытаясь до меня дотянуться, но физический щит за прошедшие месяцы я натренировал хорошо.

— Вспомни этот год, Гермиона. Вот, я специально говорю в его присутствии.

— Мистер Поттер, не стоит…

— Не беспокойтесь, мистер Филч, это не займёт много времени. А то нам никогда не дают поговорить. Он кидается, мне назначают месяц отработок, и всё по-новой.

— Тварь…

— Кто постоянно втягивает вас в истории? Кто тащил в запретный коридор каждый свободный час? Кто принял дуэль с Малфоем? Кто вытянул Лонгботтома прямо из кровати, когда я не повёлся на авантюру? Кто вывел вас к собаке? И кто, вот ведь совпадение, пострадал меньше всех от её зубов?

— Поттер, тебе не жить…

— Кто загнал Гермиону в туалет на Хэллоуин? Кто тащил Лонгботтома на подвиги?

— Ты труп!

— Кто заорал, увидев Хагрида в библиотеке? Кто повёл вас в хижину разузнать, что ж там не так? Кто постоянно видит Малфоя за окном? Кто предложил идею с Чарли? Кто прилетел вместо Чарли? Кто единственный из вас троих постоянно трепался о драконе перед аврорами? Кто старался свести к минимуму личное участие?

— Не слушайте его! У меня рука распухла и почернела! Дракон укусил, у него зубы ядовитые. Вы же видели!

— Очень опасный дракон, который сегодня в полночь превратился в тыкву… то есть в глину. Что ж, к вопросу о руке. Эта, что ли, шуйца зело болящая?

— Да, тварь! — Рон буквально впихнул мне её в лицо.

— «Removere fasciae»!

Медицинское заклинание снятия бинтов без тревоги подсохших ран прошло штатно.

— О чудо! Моментальное исцеление! Два волшебных слова — и ни раны, ни отёка, ни почернения, — я наблюдал, как Уизли пытается спрятать кисть в рукаве. — Вы, главное, смотрите на неё именно сегодня. Потому что с него станется до завтра и вправду её покусать. Своими нечищеными зубами.

— Поттер… ты даже не представляешь, что тебя ожидает.

Я вздохнул.

— Я вот часто думаю: а что бы меня ожидало, пойди я и вправду по вашей дорожке? — я посмотрел на Невилла. — Что ты выжигаешь во мне взглядом, Лонгботтом? Не нравится, что твой род сегодня не стал чьим-то должником?

— Я тебя об этом не просил, Поттер.

— А я и не для тебя это делал. Всё, сделанное сегодня, сделано для одного человека. Продолжай сохранять дистанцию.

Мы прошли половину пути, когда Гермиона, идущая рядом со мной, тихо спросила:

— Почему ты оказался с МакГонагалл сегодня на башне?

— Ах, это… — я вздохнул. — В Планетарии проснулся звёздный купол, Гермиона. Только почему-то звёзды зажигаются лишь ближе к полуночи. Вот, ходил смотреть… Если хочешь, проведу как-нибудь, сама увидишь и поймёшь. Обещаю сделать так, что не обнаружит даже профессор Снейп.

Пожалуй, нужно настроить купол так, чтобы он и вправду зажигался каждую полночь.

— Почему же в таком случае вас обнаружила ваш декан, Поттер? — с дежурной усталостью докопался идущий впереди Снейп.

— Наверное, это кому-нибудь нужно. Раз уж где-то каждый день зажигаются звёзды…

Мрамор — основной камень, применяемый здесь в отделке. Мозаика из бежевого, розового и коричневого — на полу, чёрный мрамор с золотистыми прожилками — в колоннах, благородный тёмно-коричневый с бежевыми карнизами — стены. Огромный часовой циферблат с пятью стрелками в дальнем конце зала — белый. Потолка не видно: судя по наблюдаемой картине, до него не менее двадцати метров хоть как-то освещённого пространства. Иллюзия, наверное.

А вот люстры у них роскошные. Исходя из наблюдаемого преломления, они бриллиантовые, а не хрустальные. Даже если и это — иллюзия, она красивая. Я люблю прозрачные кристаллы.

Операционный зал «Гринготтса» нисколько не изменился со времени моего первого визита с Хагридом. Да и с чего бы пятисотлетнему банку в чём-то меняться всего за одну ночь?

— Добрый день, — подхожу я к первому свободному гоблину, который не слишком усердствует в перекладывании монеток на столе. — Я бы хотел поменять галеоны на фунты.

— Тринадцать фунтов за четыре с четвертью галеона, — словно по заказу, в руках у гоблина возникает золотой самородок и хрустальная лупа в старой бронзовой оправе. Глаза, с деловым видом переключившиеся на изучение минерала, ушастый клерк на меня так и не поднял.

Неплохая попытка. И дело не в том, что галеон не делится на четверти без небольшого гешефта в пользу банка.

— За вами висит табличка с курсом «1 к 5.11», — сообщаю я.

— Курс меняется каждый день, — рассеянно отвечает гоблин, продолжая рассматривать оспины на самородке.

— На табличке — сегодняшняя дата.

— Это оптовый курс для безналичных переводов, — вешает мне лапшу на уши клерк, откладывая лупу и вытаскивая перо из чернильницы. — При обмене у кассира взимается комиссия.

— Сорок процентов? — уточняю я.

Гоблин не отвечает, полностью погрузившись в заполнение какого-то гроссбуха. Самородок он продолжает удерживать в левой руке, иногда уточняя в глубине его неровностей какие-то детали для записей.

— Могу я видеть ваше начальство? — делаю я последнюю попытку.

— Пятьдесят золотых, и я посмотрю, на месте ли оно, — равнодушно бормочет клерк, извлекая из чёрной бархатной готовальни измерительный циркуль.

Отойдя от стойки, я в растерянности оглядываю зал. Это точно банк с уважаемой историей, а не блошиный развальчик в общественном парке на выходных?

Думаю, вот тот пожилой гоблин выглядит солиднее этого хлыща у входа. Он, правда, глубоко погружён в изучение красного камушка у себя в руках, но нам это на руку. Будет время ознакомиться с имеющимся набором тарифных планов.

Я подхожу к стойке. Камушек — запоротый «мазарини», даром что рубиновый. Жаль, рубин был красивый. Но теперь понятно, почему он тут, а не в сейфе. Ладно, что у них с тарифами?

Тарифные планы перечислены на большом бронзовом транспаранте за спиной гоблина. Много мелкого текста, но нужный абзац иллюзорно приближается, если задержать на нём взгляд. Гоблин продолжает изыскивать способ спасти неплохой камень, одаривая клиентов комфортным неназойливым обслуживанием.

Так… Ну и названия тут у них! Сразу видно, что не люди придумывали. Интересно, что такое «буратино»? И почему только для богатых? Хотя да, не наш случай, видно из условий… Так, а вот это мне может подойти. Но я почему-то нигде не вижу…

— Что-нибудь присмотрели? — говорит гоблин, не отрываясь от угломерных работ.

— Да. Я бы хотел подписаться на пакет «Таинственный нищеброд»… э-э… то есть «Делоплёт»…

Надписи на бронзе пляшут, странным образом меняясь и рябя непонятным маревом. Названия тарифов теперь выглядят вполне презентабельно. Я что, во сне?

Гоблин забывает об испорченной огранке и внимательно смотрит на меня поверх очков. Опасно внимательно.

— Извините, — тушуюсь я. — Неудачная шутка.

Ущипнуть бы себя за руку, но не под гоблинским же взглядом! Тем более что по одной из нитей в его столе ушёл какой-то сигнал.

— Баланс до тысячи галеонов, оборот до ста галеонов в сутки. Счёт анонимный, без предоставления сейфа. Обслуживание — двадцать галеонов в год.

— Верно. Но только я бы ещё хотел получать наличность удалённо.

— Что, простите?

— Ну… я скоро еду учиться, в Хогвартс. И хотелось бы получать из банка монеты без поездок в банк. Как у маглов. Ну и класть на счёт…

Что-то не так. Физиогномика гоблинов для меня нечитаема, но, по-моему, этот клерк как-то странно реагирует на мои слова. Веселят они его, что ли?

— Вам нужен сквозной кошелёк ради сотни галеонов в день?

Зубы-то скалить зачем, образина? Я что, табу какое-то нарушил? Это банк или гоблинский храм, в конце концов?

— Я не знаю, что такое сквозной кошелёк.

— Разумеется, — гоблин осторожно кладёт рубиновый кристалл в резную шкатулку, а лупу — на неизменную бархатку. — Это малоизвестная вещь.

Он что, издевается?

— Вам нужно, чтобы вы положили галеоны у себя в Хогвартсе, а они появились у нас — и наоборот, верно?

— Ну… да, — киваю я. — А ещё чтобы оттуда же можно было получать и магловские фунты.

— О, конечно, — опять скалит зубы коротышка. — Видите ли, мистер Поттер…

Я дёргаюсь, и это не остаётся незамеченным.

— Мы обычно не интересуемся делами клиентов, — гоблин снимает очки, в которых рассматривал камень, и начинает протирать их извлечённой из нагрудного кармана ветошью. — Но, если уж вы открываете себе анонимный счёт, могли бы выбрать другого клерка. Не того, к которому подходили вчера с этим великаном.

— А, вот оно что… Я в очках был. Там своих ног не видно, не то что…

Видимо, гоблину, как и мне, без очков видится лучше, потому что рассматривает он меня ещё дольше, чем пару минут назад. Но, поскольку он — профессионал, в дела клиентов и вправду не лезет.

— Так вот, мистер Поттер, — меняет он ветошь первой очистки на белоснежную салфетку. — Как, по-вашему: зачем волшебникам почтовые совы?

Я замираю. На разносящих корреспонденцию сов я насмотрелся вдоволь, и не только во время спам-атаки в Литтл Уингинге. И на почтамте сегодня побывал, и снующие у магазинов стаи оценил.

Зачем всё это беспокойное хозяйство, если есть «сквозной кошелёк»? Алиса кладёт в кошелёк письмо, Боб — вытаскивает на другом конце.

Можно даже не снабжать британских магов кошельками в количестве «всех со всеми». Достаточно раздать каждому по одному, ведущему в единый сортировочный центр. Например, в…

— И почему Гринготтс не гребёт золото лопатой, предоставляя мгновенные почтовые услуги всей Британии, — негромко дополняю я риторический вопрос.

— Не без этого, — опять скалится гоблин. — Хотя за такую монополию пришлось бы побороться…

— И что же, такой полезной штуки совсем нигде нет? — осторожно спрашиваю я. — Тут рядом такие классные сундуки продаются, на пять комнат…

— Только слухи, молодой маг, — гоблин придирчиво оглядывает результат протирки и приступает к чистке другой стороны линз. — Ходят слухи, что подобные кошельки сохранились в сокровищницах некоторых древних родов. Ходят слухи, что некоторые из них и по сей день работают. Встречаются и совсем уж невероятные байки, будто Гринготтс снабжает такими артефактами особо уважаемых клиентов.

— Меня зовут Крюкохват, мистер Поттер, — гоблин достаёт из-под стойки солидного вида шкатулку, внутри которой обнаруживается набор поблёскивающих металлом и разноцветными кристаллами артефактов, а также батарея флакончиков с какими-то жидкостями. — Курс зависит от пробы, таблица у меня за спиной, справа. Давайте ваше золото, я его проверю, а вы пока подумаете, устраивает ли вас такой обмен.

Кивнув, я лезу в нагрудный карман и тянусь к Хранилищу за слитком.

— Гарольд Поттер? — звучит слева требовательный хриплый голос.

Отдав Крюкохвату слиток, я поворачиваюсь на звук. Гоблин делового вида, в строгом тёмном костюме и с солидной кожаной папкой в руках.

— Давно вас ждём, — не слишком приветливо говорит он. — Следуйте за мной!

Развернувшись, он уверенно топает к дверям в дальнем конце зала. Пожав плечами, я поворачиваюсь к Крюкохвату, выбросив непонятного типа из головы. Крюкохват взвешивает слиток на маленьких весах необычного вида, одновременно подсвечивая его розовым фонариком и рассматривая через мутноватое увеличительное стекло.

— Это Костегрыз, мистер Поттер, — не отрываясь от дела, говорит гоблин. — Поверенный Рода Поттер.

— За мной, мистер Поттер! — рявкает Костегрыз с полпути к дверям. — Или я найду вам компанию!

Куда, интересно, делись все люди в зале?

— Мистер Поттер занят, Костегрыз, — негромко сообщает Крюкохват. — Я пошлю его к тебе чуть позже.

— На подтирку твои дела! — окончательно теряет терпение поверенный. — Охрана! Взять его!

Непонятно когда оказавшаяся за моей спиной гоблинская боевая пятёрка поднимает оружие и жезлы. В меня летит что-то магическое и не очень приятное.

Я выставляю Щит пустоты, но он почему-то не срабатывает. Влетевшее в меня красное марево отрывает руку с кольцом Саргаса, а накрывшая голову шипастая сеть лишает возможности колдовать. Адская боль выгибает суставы и валит на…

Судорожно дёрнувшись, я вдохнул утренний воздух Саргаса.

Тьфу-ты, приснится же такое! Нужно уменьшить интенсивность обучения — книги уже лезут из ушей и не впитываются в подушку.

Помотав головой и вытряхнув из неё остатки морока, я встал и потопал в душ.

В действительности всё окончилось мирно. Крюкохват приобрёл у меня имевшееся в наличии золото, выполнил начисление в «родительский» сейф 687 и обменял часть галеонов на фунты, после чего и вправду отвёл к поверенному. Вот там пришлось поскандалить и даже двух охранников вызвать. Грозные воины внушительно водили жезлами, направленными в потолок, но отчего-то и не думали включать их даже на минимальный прогрев.

Расстались мы, основательно потрепав друг другу нервы, но целыми и невредимыми.

Сон, однако, вновь напомнил мне одну важную вещь, думал я, выбегая на утреннюю пробежку. Нужно быть осторожнее.

На что пойдут гоблины, если узнают, что монополия на сквозные кошельки приобретается довольно просто: достаточно убедить поработать на Гринготтс одного плохо разбирающегося в окружающем мире сироту? Можно даже полный пансион ему обеспечить, чтобы не сжигать время в пробках и общественном транспорте. Сухо, тепло и мантия рядом. Земная.

Ибо сквозные кошельки я делать умею.

— Кое-что из «остального» хорошо бы прекратить насовсем, — я внимательно посмотрел ей в глаза.

— Я… — её взгляд вильнул в сторону. Гермиона прикусила губу, но через секунду нахмурилась и попыталась нацепить на лицо маску показного непонимания. — Что ты имеешь в виду?

В другое время я бы обязательно прошёлся лёгким юмором по пантомиме пока что не научившейся врать подруги. Но вопрос был слишком серьёзным.

— Скажи, ты знаешь, что такое категория «пять-икс»?

— Высшая категория опасности в классификации магических существ, — оттарабанила Грэйнджер. — «Смертельные для волшебников, не поддаются приручению».

— Какие существа в неё входят?

— Акромантулы, Василиски, Драк… оны… — Гермиона запнулась, увидев мою поднятую бровь. — Откуда ты знаешь?

— Хочу дать тебе почитать один документ, — игнорируя вопрос, я достал толстую книгу. — Огласи титул.

— Уголовное уложение Магической Британии, редакция от…

— Хорошо, — я открыл заложенную страницу. — Статья 248, пункты 1-4. Можешь про себя.

Пару недель назад здесь, в библиотеке, произошёл интересный случай. Мы с Гермионой сидели за одним столом, занимаясь самостоятельным обучением, когда со стороны дальних книжных секций послышался грохот большого количества упавших книг и сдавленное ругательство, произнесённое голосом… Хагрида.

Вообще говоря, Хагрид заглядывает в библиотеку так же часто, как и на открытия театральных сезонов.

И я бы всё равно не обратил внимания на этот эпизод — ну мало ли что потребовалось леснику в библиотеке, может, он подарок мадам Пинс сделать хочет — однако в этот же момент в читальном зале присутствовал ещё один редчайший гость — Рон Уизли.

В течение недели я лениво наблюдал возобновившийся октябрьский сюжет: шпионская возня пары Уизли-Лонгботтом и традиционно пытающаяся от чего-то их отговорить Грэйнджер. Все трое ежедневно, как на работу, бегали в хижину Хагрида. Сообразив наконец, что если некий вымышленный дракон всё-таки окажется реальным, то всему Хогвартсу мало не покажется, я решил устроить личную ревизию происходящего. Дождавшись, когда трио скроется в жилище Хагрида, я обернулся совой и тихо приземлился на крыше.

— Отпусти его, — донёсся снизу глухой голос Лонгботтома. — Выпусти на волю.

— Не могу, — печально ответил Хагрид. — Он же маленький совсем. Он умрёт один.

Это что же, дракон всё-таки есть? Я прикрыл глаза, сосредоточившись на втором зрении. Три знакомых детских ауры, одна аура крупного взрослого, и… не понял?

— Я ему имя придумал — Норберт, — донёсся снизу умилённый голос Хагрида. — Смотрите… Норберт, Норберт, где твоя ма-амочка?

Послышалась какая-то возня, после чего все присутствующие внизу дружно куда-то дёрнулись. Упал стул. Кто-то выругался.

— Ох… — сказал Хагрид, по чему-то хлопая. — Эт’ он не со зла. Ну разве не красавчик? Узна-ал свою мамочку, да, малыш?

— Он рехнулся, — тихо пробурчал Уизли.

— Хагрид, — строго сказала Гермиона. — Ещё две недели, и Норберт не будет помещаться в твоей хижине. А к тому же у нас, быть может, нет и двух дней. Малфой в любой момент может донести на тебя Дамблдору!

Чего? Какой ещё Малфой? Драко? Я живо представил себе блондина, выжидающего несколько дней, чтобы донести местному режиссёру о его же спектакле. Наследнику заняться больше нечем, только следить за метущейся от бессилия жертвой? С чего они вообще приплели сюда Малфоя?

— Чарли! — вдруг воскликнул рыжий.

— Теперь и ты рехнулся? — парировала Грэйнджер. — Меня Гермиона зовут.

— Да нет же! Чарли, мой старший брат. Он изучает драконов в Румынии. Мы можем отдать Норберта ему. Чарли о нём позаботится, он умеет. А когда дракон вырастет, Чарли отпустит его на волю! Разве я не гений?

Отличная мысль. Видимо, никто из этих четверых не в курсе проблем с поиском прокорма у животных, воспитанных в неволе.

— Хагрид, как тебе эта идея? — спросил Невилл.

Судя по вялому продолжению дискуссии, Хагрид был от идеи не в восторге. Я же всё это время внимательно рассматривал «дракона» вторым зрением. Живой и тем более одушевлённой сущности там не было. А был… я видел такое второй раз в жизни.

Анимирующий конструкт, подобный игривой свинье, превращённой из стола профессором МакГонагалл на первом занятии. Только намного более совершенный и… долгоиграющий. С небольшой подпиткой энергией от Источника Хогвартса, со спецэффектами вроде огненного дыхания, медленно растущий и реагирующий на поведение окружающих. По моему непрофессиональному мнению, эту… игрушку делал мастер. Чтобы заложить все нюансы, разворачивающиеся по мере «взросления», понадобится не один час работы. Или даже не один день.

Внезапно внизу громко вскрикнули. Рыжий вскочил и подбежал к окну и прилип, во что-то всматриваясь сквозь стекло. Я повернулся в ту же сторону. Пустая дорожка к замку, унылый пейзаж вокруг. Чего паникуем, командир?

— Сволочь! — досадливо простонал Уизли.

— Что там? — к окну спешила Гермиона.

— Малфой! Я увидел, как он заглядывал в окно, а потом улепётывал в те заросли.

Тройка ломанулась к дверям и выбежала на порог. Да ладно?

— Я никого не вижу.

— Да вон, кусты колышутся. Всё, убежал, змеёныш.

— То есть если раньше он только подозревал, то теперь знает наверняка. Времени у нас ещё меньше.

— Я сегодня же напишу Чарли. Хагрид, можно одолжить твою сову?

Гермиона, ну как можно быть такой наивной? Да ещё раз за разом.

— Норберт — не игрушка! С чего ты вообще взял, что это… что он ненастоящий?

— Она замирает, когда никого рядом нет, чтобы экономить энергию. Изображает сон.

— Норберт — «он».

— У этой транс-иллюзии — форма самки, рогов нет. Про диморфизм почитай на досуге. Мы не о том говорим. Какого размера было яйцо?

— Не скажу.

— Я скажу. Сантиметров тридцать, чёрное. Верно?

— Ну…

— И дней за пять птенец вымахал почти до полутора метров от головы до кончика хвоста? Чем его Хагрид кормит — центнерами мяса с анаболиками?

— Раз в полчаса — ковшик цыплячьей крови с… бренди, — Грэйнджер недовольно поджала губы.

— Не буду спрашивать, где воруют самогон драконьи самки в естественной среде. Видишь ли, если выжать свежезабитого взрослого петуха в центрифуге, как раз пол-литра крови из него и можно извлечь. Сколько потребуется извести цыплят на каждую кормёжку раз в полчаса? Там рядом нового куриного кладбища случайно не появилось?

— Ты… очень циничен, — нахмурилась Грэйнджер. — Да откуда я знаю, где Хагрид взял эту кровь? Купил в Хогсмиде?

— Иногда полезно поставить себя на место другого, знаешь ли. Спроси «А что бы делал я?» — и многое становится понятнее. Ладно, ещё вопросы. Сколько, по-твоему, белка́ в литре крови? Как это согласуется с набранной массой? Ты интересовалась, сколько времени занимает откормить бычка или жеребца? Какое количество навоза выгребается? Там кучи драгоценного драконьего помёта рядом не появилось, часом? Эта ваша Норберт бабочками какает?

— Гарольд, — перешла к последнему доводу Грэйнджер. — Это магия. Здесь возможно всё.

Я вздохнул.

— Конечно. Магия, попирающая законы сохранения. Драконы высиживают яйца пару дней, откармливают птенцов кровью с бренди, а уже через три недели драконий слёток способен самостоятельно воровать овец, а потому выпинывается из гнезда на вольные хлеба. Так?

— Именно!

— Как полагаешь, при такой демографии — сколько им потребуется времени, чтобы расплодиться и выжрать всё вокруг?

Гермиона задумалась.

— Что мы не должны так писать эссе… Шучу! Гарольд, но мы же дети. Нас не могут посадить в тюрьму.

Я глубоко вздохнул.

— Гермиона, я пока не понял, в чём там точно дело, но Азкабан — это не совсем та тюрьма, которая… которые есть у маглов. Скажем так, чистокровные маги — те, которых не испугать ни пытками, ни жертвоприношениями — не хотят туда попадать даже на месяц. И я бы не переносил на общество магов либеральные традиции современных маглов. Представь, что на дворе — средневековье. Там никого не трогал ни голод, ни мучения, ни смерти детей. Половина умирала во младенчестве. Вот это — отношение чистокровных магов к нам, маглорождённым. За нас заступиться некому.

— Но так нельзя… Ты уверен?

— Я уверен, что «мы же дети» — не аргумент. Но ты права. Наша смерть в Азкабане не принесёт выгоды. Нас можно использовать рациональнее. И это ещё хуже.

— Что… Что ты имеешь в виду? — подозрительно посмотрела на меня Гермиона.

— За нас могут заступиться. Отмазать от обвинения. Но не бесплатно. И расплачиваться ты будешь всю жизнь. Чем-то очень плохим и затягивающим тебя в эту воронку всё глубже.

— А… почему всю жизнь? Я же могу…

— Те, кто сажают тебя на крючок, умеют это делать так, что ты не соскочишь. Даже у маглов. А у магов есть отличное подспорье: магические клятвы.

— Тебе-то откуда знать?

— Я лично встречал таких «должников». Тех, кто в молодости совершил что-то похожее, не очень уж и плохое по сути, но теперь вот расплачивается без надежды вырваться. Один обет тянет за собой второй, потом третий… и на руках заканчивается место для новых оков.

Вопреки предположениям, в кабинете МакГонагалл меня дожидались не только комментарии к тезисам директорского распоряжения, но и стакан с бесцветным зельем «для храбрости», который от меня ультимативно потребовали выпить. Опрокинув «боевые сто» в резервуар для гадости, я развязно огрызнулся на отсутствие закуски «в этом унылом пабе» и потопал на завтрак, не попрощавшись. Выпитое давало мне право хамить сегодня кому угодно, хоть Дамблдору, но вот именно он благоразумно не попадался на глаза.

На завтраке я понятливо сел к команде, которая зарезервировала для меня место. Посмотрел на стол, поднял взгляд на близнецов и спросил, точно ли они хотят, чтобы я отсутствовал на завтрашней игре. Скрипнув зубами, Джордж убрал отравленный маффин, имеющийся на всей гриффиндорской скатерти в единственном экземпляре. Вот реально, они хоть иногда думают более чем на один ход вперёд?

Тщательный осмотр метлы выявил в ней как намного более мощную заводскую защиту от вмешательства, нежели я предполагал по описанию из журналов, так и давно наложенный кем-то контур удалённого управления. Это объясняло то, как неизвестному злоумышленнику удалось расшатать профессиональную метлу с Невиллом, но не проливало свет на личность шутника. Контур я разрушать не стал, но блок приёма команд «случайно» поцарапал.

На следующее утро МакГонагалл попыталась споить мне ещё одну порцию допинга. Я вежливо отказался.

— Извините, профессор, мне вчера вечером было нехорошо. Думаю, это от похм… зелья.

Вопреки опасениям, настаивать декан не стала. Вчера перед обедом многим пришлось стать свидетелями того, как озверевший Поттер орёт на Толстую Леди, повторно застуканную не на положенном месте. Я пообещал установить на факультетскую дверь нормальный кодовый замок, а нерадивую мазню отправить к Спраут — регулировать доступ на склад с куриным дерьмом. Консьержка ушла зарёванной, но мотивированной: в отличие от других, она видела и мои полномочия, и то, что я абсолютно трезв. Мне её не жалко: поставили на пост — работай; ты дополнительный энергопаёк за это получаешь.

Мы с Хиггсом поднялись на стартовый эшелон ловцов и протокольно уставились друг на друга: я — спокойно, Хиггс — слегка настороженно. Комментатор оживлённо выдавал прогнозы относительно хода предстоящей бойни между двумя одиозными антагонистами. Моё спокойствие не означало беспечности: вторым зрением я контролировал положение аур игроков.

Внизу послышался смачный пинок подкованным сапогом и бодрый стартовый свисток от Хуч. Не делая резких движений, я неторопливо поднялся на полсотни метров вверх. Никто не спешил на меня бросаться. Хиггс поднимался синхронно со мной.

Исходя из взявшей беглый темп трескотни Джордана, внизу с первой же секунды пошла интенсивная, но нормальная игра. Пока я поднимался, квоффл трижды поменял сторону, а кого-то слегка сфолили. Что ж, пока Ли Джордан подкатывает к Анжелине Джонсон в прямом эфире, всё идёт нормально.

— Поттер, ты адекватен? — негромко спросил Хиггс, внимательно наблюдая, как я, зафиксировав стабилизатор удержания метлы на месте, усаживаюсь поудобнее и натягиваю широкий капюшон на голову.

Ах вот что его беспокоит. Вчера я ещё и прилюдно отыгрался на Пивзе, повадившемся затапливать туалеты помимо тех двух, что специально выделены под уборку штрафниками. Кроме неудобства, это ещё и вредно для инфраструктуры. А у нас металл в дефиците.

— Да я и вчера наркоту не пил, — в тон ему ответил я. И слегка улыбнулся, видя, как он заметно расслабился. Ну да, это весьма по-змеиному: целый день столь хладнокровно и нагло водить всех за нос.

— Сколько дадим? — по-деловому спросил слизеринец, глядя на игру.

— Час? — слегка пожал я плечами. — А там, не знаю, вдруг им понравится.

— Нормально. Не май месяц, — буркнул слизеринец, вызывая «темпус».

Полсотни метров. Шестнадцать этажей с чердаком. Здесь не бывает игроков: борьба проходит преимущественно на уровне ворот, ибо, пока ты будешь прохлаждаться поближе к облакам, тебе насуют голов внизу. Сюда не летают бладжеры — некого бить. Снитч тоже бывает редко. Он не должен забираться высоко, иначе его пришлось бы искать годами. Разве что какой-нибудь игрок затянет обходной манёвр через верхний эшелон.

Борьба внизу шла своим чередом. Постоянного преимущества не было ни у одной команды. Первые два гола забил Гриффиндор, но потом Слизерин выровнял счёт. Далее последовал фол от Джорджа и умело забитый Монтегю штрафной в ворота Гриффиндора, после чего Слизерин повёл в счёте. У меня осталось смутное ощущение, будто фол являлся умелой подставой от зелёных.

Мимо меня задорно прожужжал стрекозиными крыльями золотой орех. Да, друг, я верю, что ты появился тут совершенно случайно.

— Хиггс, скажи, а бывает так, что снитчем могут управлять удалённо?

— Так быть не должно, — помедлив, ответил слизеринец. Короткий и туманный ответ, но нужное я услышал. Обрежу-ка я ему управление. Кстати, кто у нас тут такой заботливый?

Я перешёл на второе зрение… и дёрнулся, уходя от летящего снизу бладжера.

— Поттер, ты работать сегодня собираешься? — раздражённо крикнул Джордж.

— Тебя не спросили, — беззлобно ответил я. — Ты кидай в меня булыжниками почаще, авось не придётся доигрывать без ловца.

Зло сплюнув, Джордж полетел вниз. Там его уже дожидался разъярённый Вуд. Пока рыжий учил меня жизни, действующие в паре загонщики Слизерина достали Кэти Белл. Серьёзной травмы не случилось, но перспективную атаку на ворота ей сорвали.

— А Поттер-то, оказывается, бодрствует вполглаза! — громогласно прокомментировал инцидент Джордан. — Гарри, хорош кемарить! Нельзя спать на морозе! Отморозишь себе…

— ДЖОРДАН! — последовал дежурный окрик комментатора-напарника.

Какой же добрый у меня факультет. Или это только ко мне так? Не припомню, чтобы Лонгботтома унижали в мегафон.

— Почему все они смотрят только на ловца? — пробормотал я. — Остальная команда впахивает как проклятые, лишь ловец неспешно что-то ищет. Но ведь никогда не напишут «Вратаря — в президенты».

— Таковы правила этой пьесы, — негромко ответил Хиггс. — Все помнят Розенкранца и Гильденстерна, в силу раздолбайства и прикольности звучания имён. Как именовали королеву-мать или королевского советника, назовут лишь завзятые театралы. Хотя именно они реально и впахивают… А прибыль всё равно делится между всей труппой.

Гриффиндорские трибуны начали скандировать: «Поттер! Поттер!». Я обернулся и помахал рукой.

— Ха! Вы только посмотрите, его высочество ещё и ручкой машет! — злобно прилетело из громофона. И внезапно заорало: — Поттер, сука! Может, тебе туда кофейку подогнать, на пару со слизнем?

— ДЖОРДАН!

Час прошёл, — сказал я Хиггсу спустя некоторое время. — Твоё мнение?

— Нет смысла мёрзнуть, — покосившись на счёт, сформулировал наше общее желание Хиггс. — Дальше этот спорт становится излишне утомительным. Да и зрители задубели.

— Ладно. Между шестой и седьмой башнями, на одну четверть от седьмой. Десять метров вверх.

— Глазастый…

— На счет три. Раз, …

Разумеется, змей рванул, не дожидаясь «трёх». Это их обычай. Мой ответ в этом ритуале — заорать «слизень, тварь!» и рвануть вдогонку. Представляю себе его довольную ухмылку в этот момент.

Погоня велась на равных. Снитч маневрировал, но я подсвечивал его «Затмением», так что Хиггс видел его не хуже меня. Моя метла лучше, но на стороне Хиггса — опыт многих матчей и нормальные тренировки.

— Леди и джентльмены, позвольте отнять немного вашего внимания.

Я появился на ужине с некоторым опозданием, дабы собрались по возможности все.

— Мистер Поттер, что вы себе позволяете? — возбудилась МакГонагалл, глядя на меня, вышедшего перед президиумом в спортивной форме с метлой.

— Профессор, ко мне накопился ряд вопросов, — примирительно ответил я. — Это займёт не больше десяти минут. А то меня уже ночевать не пускают.

Что хотела ответить декан, осталось неясным: Большой зал медленно пригасил факелы, погружая в полумрак всё, кроме пространства перед преподавательским столом. Любишь спектакли, дедушка? Смотри, как могу!

— Здесь у меня — снитчи, — я повернулся к залу и поднял руку в перчатке. — Три штуки.

Перчатка разжалась, и тройка золотых искр порскнула в разные стороны, исчезнув в полутьме. Народ обеспокоенно ахнул — поди поймай их теперь.

— А здесь — короткий случайный таймер, — я поставил на стол хитрые песочные часы и перевернул их.

— Так уж получилось, что у меня очень острое зрение, — начал повествование я. — Я вижу снитч в любом месте поля, при любом освещении.

Звякнул таймер.

— Третий факел слева. Над Паркинсон. Вот в том облаке на потолке.

Каждая фраза сопровождалась указующим жестом и короткой подсветкой обнаруженного мячика. В зале послышались восхищённые «Вау!».

— Ещё осенью мы провели совместную тренировку — команда Гриффиндора и Слизерина. Была сделана серия попыток. Выяснилось, что если меня пустить на место ловца, матч заканчивается максимум за минуту. То есть совсем весь матч — с учётом времени на обнаружение снитча, совместной с Хиггсом погони и поимки.

Звякнул колокольчик.

— У окна. Над Диггори. Над этим потрясающим домашним пирогом у барсуков.

Послышались смешки. Конечно, таймер не совсем случаен. Это же шоу.

— Мы не стали проверять ещё один возможный сценарий. Это когда сразу после свистка на меня бросается вся команда противника. На неё бросается моя команда. И матч заканчивается ещё быстрее, у Помфри на койках.

— Ссанина Морриган… — тихо выругались сзади голосом Хуч.

— Обдумав результаты тестов, наши капитаны пришли к консенсусу: Поттеру нужно воздержаться от квиддича. Зрителям не интересно собираться ради минутного матча с известным результатом. Кто бы ни был на позиции ловца *вместо* Поттера, игра пройдёт гораздо лучше уже потому, что трупов будет меньше.

Повисла тяжёлая пауза, разрешённая звонком таймера.

— Лакает из стакана Финч-Флетчли. Облюбовал факел над слизнями. И, э-э… — я поискал глазами третий снитч, потом обернулся. — Ага. Над профессором Спраут.

Зал захохотал. Ну и отлично.

— К сожалению, сезон для Гриффиндора вышел неудачный. Ну, вы сами всё видели. И когда встал вопрос о безальтернативности моего участия — наши капитаны опять договорились. На один раз, в виде исключения, обеспечить зрителям красивый и честный матч.

— Ну а сейчас, — подводя неизбежную черту, объявил я, — короткий бенефис моей столь же короткой спортивной карьеры.

Я положил метлу на землю и… встал на неё ногами. Как на скейтборд.

Управление манёврами на метле осуществляется движениями тела и изменением положения древка. Опытные наездники, сроднившиеся с метлой, делают это по большей части мысленно, новички — реально наклоняются и выгибаются. Нужно ли говорить, что, балансируя на полусогнутых ногах, эти управляющие движения можно делать куда резче и разнообразнее? Просто вспомните, насколько быстро вы можете развернуть свой скейт на месте или в полёте.

«Нимбус» — очень манёвренная метла, проектные возможности которой и на треть не раскрываются сидящим жокеем. Даже у семейного «Чистомёта» найдётся чем удивить бывалого гонщика, в чём я смог убедиться, проверяя идею воздушного сёрфинга в Саргасе.

Вопрос в том, как устоять на метле. И здесь помогают амортизирующие чары.

Наездник, летящий на метле, сидит не на узкой палке древка или лишь чуть более широком валике вязки. Что спортивные, что семейные модели оснащаются так называемыми амортизирующими чарами, в просторечье — «заклинанием подушки». Это магическое отталкивающее поле, окружающее древко и позволяющее магу ощущать под задницей не торец дощатого забора, а мягкий упругий валик толщиной с козий круп. Вполне комфортно даже для многочасового перелёта.

Чары подушки можно кастомизировать, превратив валик в доску. Добавляем два магических захвата для ступней, и… до «вуаля» далеко, на самом деле. Реакцию управления и обратную связь пришлось переделать, провести много испытательных полётов, сделать несколько улучшений… Хорошо иметь трёхкратный резерв времени в сутках и возможность работать без помех. Комплект чар, переделывающий конкретную метлу в сёрфинг-доску и обратно, теперь накладывается быстро — комплексным переключающим заклинанием. Чтобы наиграться с «Нимбусом», у меня была земная ночь.

Все три снитча рванувшийся молнией ловец собирал секунд за двадцать. Хорошо иметь обе руки свободными. Трижды прозвенел колокол за окном на стадионе. Спасибо, Хогвартс. Возможно, эта демонстрация заставит долбаных кукловодов окончательно забыть обо мне как о ловце, возвращая игрокам обычную безопасность.

Я ловко спрыгнул на землю, выхватывая в воздухе метлу из-под ног и ставя вертикально. Показал три снитча в руке. Сорвал бурные аплодисменты. Проорал «Прощай, квиддич!» и под загоревшимся освещением торжественно передал метлу Вуду, вернув чары к заводским настройкам.

Прошёл на своё обычное место за столом, сел и огляделся. Дамблдор непроницаемо сверкает очками-полумесяцами. МакГонагалл подзависла и хлопает глазами. Снейп… ну, что на него смотреть — он-то как раз в основном и считал для слизеринцев расклад, я думаю. Хуч поймала мой взгляд и показала большой палец. Кстати, палочку бы у неё забрать.

Факультетские лица в основном благожелательные, хотя есть и несколько кислых рож. Лонгботтом, например, какой-то злой. Грэйнджер наседает, почему всё не рассказал раньше. Да ну вас всех! Ни один праздник не проходит идеально. Так, что у нас на ужин? О, барсучата передали большой кусок того самого «потрясающего домашнего пирога». Обожаю рыбный пирог, а он, как назло, никогда не подаётся в Хог…

— Ну и как тебе кофеёк со слизнями, сука?

Ах да. Про тебя-то я и забыл. Чуть не забыл, точнее.

— Не знаю, кто тут сука, Джордан, — ответил я, глядя на его немытые дреды. — Но мочой воняет от твоей шерсти.

И спокойно занялся ужином, игнорируя всю дальнейшую грязь.

Смысл сказанного до него дойдёт лишь пару дней спустя, когда этого антагониста шампуней и расчёсок начнут гнать взашей в дальний конец обеденного стола. Это моя домашняя заготовка, идеально отыскавшая свою жертву.

Содержимое почечных лоханок черпается микрокапельными порциями и незаметно, по цепочке телепортируется наружу, к основанию волосяного покрова — преимущественно на голову, и понемногу под мышки и в пах. Владелец этого подарка всегда будет иметь слегка влажные, потноватые волосы. Мочой потноватые. Соли будут накапливаться, разлагаться и благоухать в условиях из принципа непромываемой головы. Да и помывка сильно не поможет. Разве что регулярное бритьё налысо.

Заклинание умело маскируется под перистальтику мочеточника, а в условиях проникающей внешней магии и вовсе замирает. Нам спешить некуда, а давать колдомедикам обнаружить наши шалости не хочется.

Плетение развеется само собой на летних каникулах. Мы ж не звери, правда?

Несколько дней назад я решился закупить сталь в Средоточии, по невыгодной относительно земных котировок цене. Купил тонну болванок и приволок их в Хогвартс. Замок принял материал, но далее произошло странное. Список текущих заявок, имеющийся в «Комплекте чертежей», обновился. Каждый пункт вида «металл, столько-то кг» превратился в два: «металл» и «металл, добытый в этом мире».

Я удивился. Это что же, Основатели настолько хорошо владели как минимум межмировой торговлей, что видели разницу в материалах, добытых в разных мирах? Я и то́ о ней в первый раз слышу, а они — не только слышали, но и в артефакт не забыли заложить? Более того, и руководство Хогвартса три сотни лет назад об этом тоже знало?

Средоточие никакой разницы в материалах не видит. Добыча ведётся в нескольких континуумах в тысячах звёздных систем, но я никогда не встречал в каталогах торговых бирж приписок «Сталь из железа, добытого в Сенарии» или «Платина из Окры». Можно ли предположить, что родной мир чем-то важен именно для мистической магии?

Далее я заметил, что лёгкие металлы довольно толерантны к миру происхождения — меди и железа, добытых обязательно у нас, требовалась лишь небольшая доля из общего количества. А вот золото и платиновая группа должны были быть «чистокровными» практически полностью.

Раздумывая над природой корреляции атомного номера и требований к происхождению, я внезапно поймал за хвост соображение, которое заставило похолодеть. А ведь я ношу гоблинам золото Средоточия, меняя его на местные галеоны! Коротышки проверяют и обнюхивают каждый слиточек перед приёмом. Почему меня до сих пор ещё не раскрыли, не заинтересовались «страной происхождения» металла?

Допустим, детектор иномирного золота — сложная и дорогая вещь. И, поскольку клиенты Гринготтса уже которое столетие не гуляют за Пороги — а может, вообще никогда не гуляли со времени появления банка — то и на столах операционных залов этих детекторов нет. Но ведь принятое у меня золото попадает куда-то на гоблинский склад. И оттуда рано или поздно оно будет извлечено и использовано.

Возможно, раз или два мне повезёт — из моего металла склепают пару дешёвых колец на продажу. Но когда-нибудь оно попадёт на серьёзный заказ: артефакт, ритуал, жертва — я не знаю, зачем гоблинам столько нашего золота. И ритуал не сработает. Коротышки удивятся, проведут исследование… и оснастят банки улучшенными версиями детекторов с наказом разузнать, кто это у нас тут носит такие интересные гостинцы и нельзя ли его привлечь к добровольно-принудительному труду поближе к земной мантии.

И это ещё при условии, что они уже не ведут дотошную историю банковского пути каждого слиточка и монетки. Тогда я уже обречён, пусть и отложенно.

Со схемой обмена золота на галеон придётся завязать. Сколько я провёл сделок? Две или три? Вот и хватит. Нужно искать другие способы. Хорошо хоть, что именно галеонов мне нужно немного… было. Если теперь на них покупать земной металл… Хотя покупаю-то я на фунты, получаемые обменом с галеонов. Так было удобнее: гоблины принимали золото без вопросов и выдавали что галеоны, что фунты. Зачем им золото? Чем оно для них настолько ценно, если они не задают вопросов одиннадцатилетнему ребёнку?

...

И вот теперь я стоял у приёмника склада материалов и наблюдал фиаско ещё одной идеи получить если не местную валюту, то хотя бы земной металл. Список требуемых материалов обогатился новым уточнением: «не активированный». «Платина, не активированная, добытая в этом мире». Это ещё что за хрень?

Запомнив цифры требуемых объёмов, я бросил в приёмник пруток стальной арматуры. Вес требуемого «не активированного железа» уменьшился. Бросил ржавый кусок с болота — немного подумав, уменьшился вес и в строке «просто железа», и в строке «не активированного».

Итак, фактор «активированности» появился вместе с болотным железом, частично его «загрязняя». Что он означает? Предоставлено в виде руды или окислов? Добыто в болоте? Добыто при помощи «Акцио»? Добыто в аномально плохом месте? Почему именно в плохом и именно «загрязняя»? Потому что, судя по изменившимся требованиям к драгоценным металлам, только «не активированная» разновидность годится для тонкой магии.

— Разрешите вопрос? — спросил я и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: — Вы неплохо говорите на современном языке, да и ориентируетесь в реалиях нашего времени лучше, чем можно было бы ожидать от рассказов факультетского привидения.

— Насчёт первого — здесь отчасти работает магия симулякра. Меня вполне отчётливо понял бы и носитель языка, далёкого от английского. Но основная причина — ты не первый мой ученик в этом месте, Гарольд.

— Ух ты! — удивился я. — И, э-э… как часто…

— Примерно один в столетие. Позволяет не терять навыки и, как ты выразился, ориентироваться в реалиях вашего времени. В обмен на мои уроки ученики рассказывают об окружающем мире и о ситуации в Хогвартсе их глазами.

— Намёк понял, — я вздохнул. — Это, наверное, выглядело нелепо — моё недоверие?

— Вовсе нет. Почти каждый требует клятвы. А те немногие, кто поверил на слово… в общем, они и в дальнейшем не демонстрировали выдающегося ума. В связи с этим у меня к тебе вопрос, — леди Ровена внимательно посмотрела на меня. — Почему ты переменил решение?

Ну да. Так и во мне недолго заподозрить спонтанно поглупевшего. Я достал и протянул ей рисунок. Некоторые детали интерьера на нём были переданы очень точно.

— Зрящая… — леди Ровена долго рассматривала сюжет на пергаменте, после чего вернула его мне. — Береги её, Гарольд.

Я серьёзно кивнул.

— Ей поступать в следующем году. Надеюсь, попадёт на Рэйвенкло.

Основательница задумалась. Подозреваю, что о декане-полугоблине. Что с ним не так?

— Леди Ровена, а почему… её нужно беречь? Ну, то есть она же и сама может… ну…

— Зрящая не видит свою жизнь, Гарольд, — нехотя ответила Ровена. — Только свою смерть. Но горе тому, кто попытается этим воспользоваться.

— Можно же видеть своё в отражении чужого, — пробормотал я.

— Рационализм здесь — плохой советчик, — одёрнула меня Ровена. Посмотрела внимательно и, поколебавшись, добавила: — Думаю, тебе нужно знать. Если тебя выбирает Зрящая, ты должен дать ей счастливую жизнь. Это не пожелание или благородная обязанность. Это долг перед Магией.

Я потёр виски.

— Я ж ни разу не боевик…

И начали мы моё обучение с трёх дисциплин. Нет, не с могущественных древних заклинаний, забытых ритуалов или таинственных языков высших рас. Леди Ровена загрузила меня начальной теорией магии и… каллиграфией. И если с теорией я был полностью согласен — наконец-то имеется готовый фундамент, не нужно заниматься опасными доморощенными исследованиями, — то вот относительно каллиграфии ничего не понял. Разве можно сопоставлять теорию и красивый почерк?

— Надеюсь, тебя ещё не поздно переучивать, Гарольд, — говорила Ровена, наблюдая, как я старательно вывожу тренировочные вензеля — к счастью, стальным, а не гусиным пером. — Дело не в наличии таких дисциплин, как начертательная магия или руны. Каллиграфия меняет мышление. Восприятие. Философию. Ты слишком рационалистичен и тороплив. Хорошее плетение — это изящное плетение. Как ни странно, оно же обычно оказывается оптимальнее, экономичнее и устойчивее уродливых.

Все домашние задания, а также всё письмо на уроках в Хогвартсе мне отныне было предписано делать каллиграфически, перьевой ручкой — как бы сильно это меня ни замедляло. Я не возражал. От таких учителей не отказываются. Если уж педагог с многовековым стажем решил, что каллиграфия вместе с теорией — это первое, что мне необходимо освоить, спорить глупо. И наличие теории в этом ряду успокаивает.

— Уже несколько тысяч лет человеческие маги пытаются изучать магию. Понять, как она работает. Упростить происходящее до возможностей своего разума, не упустив сути. Построить модель. К сожалению, у нас, магов, это пока что получается хуже, чем с наукой у маглов. Есть модели, описывающие частные случаи проявления магии. Общей теории нет и, возможно, быть не может. Нельзя объять необъятное.

Леди Ровена вздохнула, помедлила.

— Всю свою сознательную жизнь я занимаюсь тем же. У меня имеется устоявшееся представление о магии. Моё собственное. Оно довольно пессимистично. Ты, конечно же, будешь иметь свой опыт, свою точку зрения и свою рабочую модель происходящего. Но я изложу тебе свои взгляды, чтобы ты понимал преподаваемый мною материал и причины именно такой его подачи.

Она повела рукой, и над столом возникла иллюзия. Спокойная поверхность северного моря, с плавающими в тёмной воде льдинами и айсбергом.

— Представь себе… мир, вселенную, План — называй как хочешь — с принципиально не постижимыми нашим разумом законами. Мы не можем воспринимать этот мир, не можем осознать даже части происходящего там. Ну, как если бы ты всегда жил на тонкой паутинке, вечно носимой ветром в сухом воздухе, и знал бы ровно одно измерение; а под тобой простирался океан, глубокий и трёхмерный, но ты никогда не мог бы и представить, что существует такая субстанция, как вода, не говоря уж о вещах, что могут твориться в её толще, на дне и в земных недрах.

Иллюзорная золотистая ниточка поплыла над бескрайними водами.

— Так вот, Гарольд. Магия — это то, что происходит в таком мире. Ты произносишь заклинание, паутинка колеблется — и каким-то непостижимым образом бездна под тобой это слышит. Там происходит что-то очень сложное и грандиозное. Может, небольшой водоворот взбурлит пузырьками, а может, в подводном городе один из кварталов полностью перестроится. И паутинка получит слабый отклик произошедшего. Проекцию. Солнечный блик, заигравший от потревоженной глади. Это — результат твоего заклинания в нашем мире. Как полагаешь, можно ли такое изучать?

Да уж. Пессимизм — это мягко сказано.

— Маги Средоточия умудряются подводить под освоенную ими магию математическую базу, леди Ровена. Достаточно успешно. У них даже звёздные корабли ходят, проводимые особыми магами — «мрежеводами». И магические артефакты в некоторых ключевых узлах работают лучше технологических устройств.

— Было бы очень интересно узнать об этом подробнее. Но сути излагаемого это не меняет. Ты видел у маглов механические вычислительные машины вроде арифмометров?

— Да. Хотя сегодня маглы почти не используют механику для вычислений.

— Неважно.

Иллюзия изменилась. Гигантский, от горизонта до горизонта, шестерёночный механизм на миллиард движущихся частей. Детальки выполнены из полированной латуни и завораживающе блестят на солнце.

— Гигантская счётная машина для решения какой-нибудь сложной системы уравнений. Да ещё и совмещённая с часовым механизмом на миллион стрелок, показывающих положение планет в нашем районе Млечного пути. На машине есть множество управляющих кнопок. Ты можешь нажимать на них — и шестерни приходят в движение. Может, просто новая цифра добавится, а может, квадратный корень начнёт вычисляться.

Иллюстрируя это, на иллюзии нажалось несколько рычажков и кнопок, приводя механику в красивое движение.

— Ваши маги отыскали на ощупь несколько кнопок и изучили реакцию на нажатие. Вот только табло они не видят. Результат заклинания — вот этот солнечный зайчик на потолке, отразившийся от небольшой группы жужжащих деталей. Вот эта кнопка прибавляет единицу, вот эта — вычитает. Всё довольно предсказуемо и точно…

Ровена усмехнулась, и шестерни вдруг усиленно завертелись.

— До тех пор, пока счётчику не потребуется перенести разряд. Или курантам — отбить очередные четверть часа галактической эпохи. Или не придёт часовщик, чтобы завести ослабевшую пружину или поменять решаемую систему уравнений на расчёт прогноза погоды.

— А мистическая магия — это живое существо в толще воды?

— Молодец, — удовлетворённо кивнула Ровена. — Причём, судя по происходящему — надразумное существо. Которое понимает просьбы и по какой-то причине на них отвечает.

— И имеет собственную волю, — скептически дополнил я.

— Конечно. Но что лучше: хорошо изученный механизм или живая сущность, которая умеет намного больше, хоть может и отказать?

— У неё могут быть свои дела, свои отношения с другими сущностями. Она может что-то требовать взамен.

— По большому счёту, она требует только обычной благодарности, Гарольд. Но ты прав: всё не так просто. Это цель моей лекции: показать, что никогда нельзя считать себя понимающим что-то в магии не то что до конца — хоть на сотую часть. Чем больше ты будешь изучать этот мир, тем больше — приходить к пониманию, что ты вообще ничего не понимаешь.

Для меня смена обстановки ознаменовалась бодрящим вызовом, принесённым старостой Айрис к концу ужина.

— Поттер, в кабинет к МакГонагалл, живо!

— Неужто наградной лист пришёл? — восхитился я, допивая чай. — На Орден Мерлина где дырку сверлить положено, ты не в курсе?

— Вазелин прихвати, хохмач. Остальное тебе там выдадут.

МакГонагалл встретила меня непроницаемым лицом. Кроме неё, в кабинете присутствовал Лонгботтом и… видимо, это и есть его бабушка. Невилл имел подавленный вид и отстранённо пялился в пол. Бабушка же была… злая.

— Вызывали, мэм? — спросил я у МакГонагалл.

— Это он? — не давая ей ответить, голосом занято́го палача осведомилась леди Августа.

Получив положительный ответ, она начала выкладывать на стол предметы из своей сумочки, сопровождая каждый раздражённым припечатыванием. Передо мной появились: нераспечатанный футляр с браслетом, пакетик с семенами, моя открытка, популярная брошюра о волшебных палочках и пустая сумка Невилла, которую я подарил ему осенью.

— Верни книгу из нашей библиотеки, — потребовала она в конце последовательности.

С каменным лицом я выложил руководство по виноградному делу в почтовом конверте и, на всякий случай, открытку от Невилла. Отбросив открытку, леди Августа вытащила книгу и придирчиво проверила её сохранность. Я разглядывал Лонгботтома. За всё время беседы он не пошевелился и не поднял глаз.

— Я хочу, чтобы ты отстал от Невилла, — ультимативным тоном заявила бабушка, спрятав книгу в сумочке. — Оставь его в покое, слышишь? После всего, что мне о тебе рассказали, я не желаю видеть тебя рядом с моим внуком!

— Могу я поинтересоваться сутью рассказанного?

— Нет!

Очень педагогично.

— Без проблем. Главное, чтобы и Невилл ко мне не приставал.

— Для тебя — мистер Лонгботтом или наследник Лонгботтом!

Не став отвечать, я посмотрел на обсуждаемую персону.

— Невилл?

— Не смей его так называть, чернь! — рявкнула генерал в лисьей шубе.

Невилл вздрогнул, но глаз не поднял.

— Отстань от меня, Поттер. Оставь меня в покое.

Сказано было глухо, но решительно. Плохо дело. Если бабка в деле, это объясняет неработоспособность комплекта наследника. И неважно, что используют её, похоже, втёмную. Но это уже не мой уровень и не моя проблема. Хорошо хоть, что в футляр с моим браслетом почему-то не заглядывали.

— Это всё, профессор?

— Нет! — опять оттеснила нашего декана от диалога суровая бабка. — Я хочу, чтобы ты поклялся оставить моего внука в покое.

— Этого не будет, — спокойно сообщил я.

Воздух в кабинете потяжелел.

— Ты даже не представляешь, тварь, на что способен род Лонгботтом, — с угрозой произнесла Августа. — Я устрою тебе…

И вот тут в разговор вмешалась МакГонагалл.

— Леди Лонгботтом, я не потерплю здесь угроз в отношении учеников! — железным тоном отчеканила она. — Никаких войн в этих стенах, или…

Оказывается, и нашего декана есть за что по-настоящему уважать.

Простите, профессор МакГонагалл, — мягко прервал её я. — Но мне бы действительно хотелось узнать, что меня ждёт за стенами Хогвартса.

Воцарилось молчание. Леди Августа подошла ближе и с брезгливым презрением уставилась на меня.

— Я не понимаю. Эти выродки убили твоих родителей. Как ты можешь водиться с пожирательской мразью?

— Это вы сейчас… о детях? — Мои плечи и позвоночник сами собой приняли ту привычную моему «двойнику» позу, в которой я побывал во сне, а толика Пустоты оттеснила к владелице навалившуюся ауру. Бабка словно на стену наткнулась. — Леди, вы находитесь в Хогвартсе. Ему уже десять веков. Он старше вашего древнего и священного рода.

Растерявшаяся поначалу, Августа быстро пришла в себя и попыталась надавить на наглого малолетку магией главы рода. Я продолжал говорить спокойно, тесня этот пресс истечением своей стихии.

— Мы живём под одной крышей. Питаемся в общем зале с одной кухни. Учимся вместе в общих аудиториях. И колдуем одной магией на всех. Так было с самого первого дня, когда здесь ещё не было ни парт, ни обеденных столов, ни уютных спален с удобными кроватями.

Марево противостояния стало отчасти видимым обычным зрением. Бурлящий и клокочущий поток, бессильно огибающий островок абсолютного спокойствия.

— Стены Хогвартса многое повидали и пережили. И осады местных конунгов, и гоблинские войны, и неумолимый геноцид инквизиции; и моровые поветрия, и голодные годы, и перемену климата; и несколько сменившихся династий на троне, и перекраивания границ, и кратковременные восхождения тёмных лордов.

Атака бабки дрогнула на последних словах.

— И всё это время у нас было и остаётся четверо Домов. Именно *четверо*, леди Августа. А не трое полноценных и один — для выродков, нелюди и пожирательских унтерменшей.

С последними словами я вытолкнул волну Пустоты, резко отбрасывая давящую магию за можай. Старуха пошатнулась. В кабинете стало тихо и спокойно.

— Если этот факт отчего-то является для вас невыносимым, — закончил я негромко. — Хогвартс — не единственная школа магии в нашем мире.

Камин за моей спиной медленно разгорелся ярче, наполняя похолодавшую атмосферу теплом и уютом. Я посмотрел на декана:

— Я могу идти, профессор МакГонагалл?

— Вы свободны, мистер Поттер. Невилл, будь добр, подожди в коридоре.

Хоть мы и вышли из кабинета вместе, говорить с Лонгботтомом мне было не о чем. Как минимум он сначала должен вернуть себе способность адекватно мыслить.

Зайдя за угол, я расслабил плечи. Вот интересно, смогла бы леди Августа повторить фразу про выродков в присутствии их родителей?

Позади раздалось знакомое шипение, сегодня для разнообразия переходящее в свист сильно перегретого чайника. Я досадливо отпустил мешалку, чтобы не загрязнять зелье Пустотой, и молча выставил за спиной щит, закрывающий наш ряд. Предупреждать окружающих уже давно не было нужды, народ уверенно отточил требуемые для выживания навыки. Крэбб скастовал купол, Грэйнджер развернулась и достала палочку, позади послышалась разбегающаяся возня… Я просто пережидал этот плановый катаклизм, досадуя, что меня оторвали от работы, но не собираясь оборачиваться. Зря.

Грохнуло так, что заложило уши. Я втянул голову в плечи и усилил щит. Сквозь звон в ушах послышался какой-то влажный удар, через секунду — смачный плеск, и лишь после этого — вопли боли.

Взорвался котёл Лонгботтома. Уизли сегодня задержался: Снейп запретил ему набирать воду, пока тот полностью не разотрёт в ступке все рыбные хребты. Разумеется, рыжий не спешил и всячески филонил, что полностью устраивало Снейпа: ему тоже не нужны претензии коллег, встречающих Рона во время уроков шляющимся по замку вместо пребывания в больнице. Но от обязательного пиро-шоу нас это не спасло. Его исполнил Лонгботтом.

Что он намешал в паре с Финниганом, остаётся неясным. В какой-то момент началась аномальная полимеризация рыбного клейстера. Костяной взвар всплыл, загустел и превратился в твёрдую прочную крышку, армированную кусочками травы и в полтора килограмма собственного веса. Изменившееся давление привело к лавинообразному газообразованию в растворе под крышкой.

Твёрдый блин выстрелило вертикально вверх, словно ядро из пушки. Ударившись о потолок, он полетел обратно. Полтора твёрдых килограмма с хорошей скоростью плюхнулись в варево. Разлетевшийся во все стороны кипяток и составил основной поражающий фактор сегодняшней аварии.

— Переселившись на галёрку, вы заметно поглупели, мистер Лонгботтом, — без привычных ругательств сообщил Снейп, накладывая чары первой помощи. — Ещё один такой взрыв, и вам придётся обосноваться в «загоне».

— Полгода назад я полагал мистическую ветвь Магии дурацкой блажью полуграмотных фриков из Дырявого котла, — тихо сказал я. — А волшебную палочку — пультом-ленивчиком для пивных животов, которым обременительно поднимать зады с диванов для переключения канала. И которые и знают-то от силы пять-семь кнопок из имеющейся палитры возможностей.

Я достал свою кривую палку.

— Колдовать без палочки очень тяжело, Гермиона, — продолжал я тихо. — Но ты, по крайней мере, точно знаешь, как это работает. А для меня это было очень важно — знать и понимать. Ты нажала кнопку «Люмос», и куда-то ушёл неизвестный сигнал. Где-то в неизвестном месте тебе приготовили телешоу «Светлячок» и передали посредством волн, о которых ты не имеешь ни малейшего представления, кроме сведений из популярных детских книжек. Очень сложная схема, ради которой тебе придётся учиться лет двадцать, чтобы хоть что-то понять, нарисовала шоу на экране. Что произошло? Кто готовит шоу? Что он туда вкладывает? Что берёт взамен? Как это могут перекрыть, перехватить, подмешать лишнее? Как это проверить, починить, защитить? Как заказать своё телешоу?

Я поднял палку и не глядя махнул круговым движением. Зелье вспыхнуло, загорелось зеленоватым пламенем, достигающим тёмных сводов подземелья, но совсем не обжигающим. Языки взбурлили призрачными пузырьками. Потрепетав с полминуты, костёр утих. В котле зеленоватыми искорками плескалось идеальное зелье.

— Вот, — я показал ей кусок древнего дерева. — То, о чём я говорю. Мы не знаем, как работают волшебные вещи, а у них, между прочим, имеется своя воля.

— Эта воля — не злая, Поттер, — откликнулась молчаливая Гринграсс. — Своим она всегда поможет.

— Что будем делать, Поттер? — стоящий рядом со мной Вуд мрачно взирал на шедевр директорской мысли.

Прошло ещё два месяца.

Помимо ремонтных работ, у меня были ещё две добровольных нагрузки.

Во-первых, я начал обучение у леди Ровены. Однако это требует отдельного обстоятельного рассказа.

Во-вторых, я вёл регулярную переписку. Раз в два-три дня составлял письмо о том, что мне хотелось рассказать, и носил в дом-ладью на южном побережье.

Когда бы я ни прилетал, Луна ждала меня с готовым ответом, не позволяя обращаться в человека. Иногда это была выпечка или какое-то другое приготовленное ею блюдо: запечённая рыба, салат из редисок-цепеллинов, душистая травяная смесь для заваривания чая или что-то подобное. Иногда — созданные ею амулеты из подножного материала, которые вызвали бы презрительный смех у сорока девяти человек из пятидесяти, но заставлявшие меня замирать от открывавшейся второму зрению картины.

Но чаще всего она передавала рисунки. Обычные детские акварельные рисунки, без особой художественной ценности. Больше всего — со странными животными и растениями, или с удивительными местами и видами. Если картинка меня чем-то трогала, я обязательно упоминал об этом в следующем письме; если нет — спокойно сохранял молчание. Врать или выдавливать из себя что-либо в случае Луны было бессмысленно: она знала о том, что и как я увижу, ещё до того, как начинала это рисовать. Она видела меня и мою жизнь лучше, чем я сам.

Это единственный человек, с которым мне можно быть самим собой.

Иногда она рисовала сюжеты из моей жизни. Чаще всего — прошлое. Здесь я был очень внимателен, потому что подчас на таких картинах встречались детали, не замеченные когда-то мною. Изредка встречалось и будущее. Ближайшее будущее, которое сбывалось в тот же или на следующий день. Мелочи по сути, но я уже привык к тому, что у Луны мелочей не бывает.

Потому что некоторые картинки были очень важными. Например, она довольно точно передала характерные детали интерьера, в котором мне в дальнейшем пришлось слушать лекции леди Ровены. Или того патронуса… Впрочем, эта печальная история случилась много позже.

«Предсказаниями» Луна меня не баловала. И я был ей за это благодарен. Не только потому, что неосторожно открытым вариантом будущего ты можешь схлопнуть веер возможностей и сделать грядущее безальтернативным. Просто это быстро вырабатывает зависимость от своего «личного пророка», атрофируя способность думать и решать самому.

А бывало и так, что какая-нибудь нелепая тварюшка, не вызвавшая поначалу никакого отклика, вдруг наводила на интересные мысли несколько недель спустя. Я доставал старый рисунок, всматривался в него и садился писать письмо.

Во всех сюжетах, и реальных, и вымышленных, присутствовали в том или ином количестве какие-то мазки, кляксы и пятна. Возможно, неаккуратность или художественный замысел; возможно, пресловутые мозгошмыги; а может быть, какие-то важные детали той картины мира, что видят её глаза.

Поначалу меня смущала асимметрия нашего обмена. Согласитесь, она трудится над подарками много больше моего. Но что можно подарить ей в ответ? Мои умения и навыки — сплошной рационализм.

Я начал носить фрукты с острова, на пробу: понравится или нет. Но оказалось, что заинтересовать её может любой, совершенно неожиданный предмет. Например, она сплела и какое-то время носила венок из листьев моего эвкалипта, начав также оснащать ими и свои амулеты из редисок. Листья приходилось носить в лапах: те растения, что прошли через анахрон хранилища, её интересовали редко.

На Валентинов день я всё же решился сделать подарок по своему вкусу. Нет, не розовое сердечко — оно бы ей, наверное, не понравилось. Ночной светильник. Хрустальный шар, левитирующий над подставкой — специально подобрал в Средоточии самый красивый и загадочный, я оснастил стационарным «Затмением» с возможностью регулировки. Изюминкой был спектр света — я постарался максимально приблизить его к тому лунному водопаду, что видел при общении с Луной, а также попросил Ночь помочь мне в этом непростом деле. Кроме того, накачал шар Пустотой, добавив защиту от подлетающей гадости.

— Ты почти угадал. Мой день рождения был вчера, — довольно сказала Луна. — Передай благодарность Ночи.

После чего погладила моего патронуса, сидящего у неё на плече, и что-то шепнула ей на ухо. Вот где справедливость, спрашивается? Мы с лунной зайчихой синхронно вздохнули.

Светильник, впрочем, был помещён у неё в комнате, и я всегда видел его свет в окошке, когда бы ни прилетал.

Первой ласточкой стал тот самый взрыв на первом в новом семестре Зельеварении. Потерял ли Невилл способность отрешаться от раздражителей и концентрироваться на задаче, или его просто злило общение первой парты Гриффиндора с первой партой Слизерина, но котлы у него стали взрываться каждую пару. Снейп исполнил обещание и пересадил Лонгботтома в загон. В загоне имеются две горелки и два рабочих места, но Невилл отчего-то работал в паре с Уизли, и это окончательно похоронило его шансы освоить первый курс Зельеварения.

Иррациональный страх перед Снейпом вернулся. Лонгботтом вздрагивал и съёживался всякий раз, когда зельевар находился рядом или обращал на него внимание. И это притом, что Снейп его особо не задирал и не провоцировал. Снейп вообще после каникул стал чуточку менее… ожесточённым.

Успеваемость Лонгботтома в других предметах тоже упала. Ему опять поменяли палочку. Древесина была той же самой, которую зачем-то пытался мне продать Олливандер — остролист. Что находилось в сердце концентратора, мне не докладывали, но, судя по его спонтанному, буйному и огненному характеру, там вполне могло быть и хвостовое перо недожаренной курицы.

Хуч умудрилась серьёзно простудиться на уроках Полётов в морозный период, поэтому судить матч взялся Снейп. А отношение Лонгботтома к Снейпу я описал чуть выше.

Команды вышли на поле, построились. Снейп начал произносить напутствие к сегодняшней игре — очевидно, в своей обычной внушительно-давящей манере. Лонгботтом уронил метлу, удостоился уничтожающего взгляда судьи, стушевался окончательно… В результате укатывающийся по заснеженной земле снаряд ловили несколько минут силами обеих команд.

Невиллу удалось подняться в воздух, и игра началась. К сожалению, первый же просвистевший мимо бладжер сломал самообладание ловца окончательно. Метла взбесилась и бросилась вверх, как когда-то у меня. Пронзительный свисток остановил игру: Лонгботтом покинул границы поля, а это не допускалось правилами и каралось штрафным ударом. Разумеется, после того как нарушитель вернётся к игре.

С этим имелись проблемы. Невилла хаотично мотало по всей территории Хогвартса. Рывки были совершенно не похожи на поведение метлы во время порчи. Вероятно, переклинило управляющий контур, исполнявший сейчас противоречивые команды потерявшего ориентацию и ушедшего в себя от страха наездника. Снейп бросился в погоню, а вместе с ним — и обе команды в полном составе. Хаффлпафф — не тот факультет, которому победа нужна любой ценой.

Ловить «Нимбус» на «Чистомётах» можно долго и нескучно. Невилл в результате просто выпал с метлы на стену замка и полетел вниз, ненадолго задерживаясь на выступающих элементах вроде карниза, флагштока и непустого держателя для факела, ещё и подпалившего форму. «Нимбус», лишившись странного наездника, дисциплинированно спланировал на грунт.

Носилки с Лонгботтомом отлевитировали в больничное крыло. На ближайшие несколько дней он отлетался. Встал вопрос, что делать дальше.

Правила Квиддича в этом вопросе однозначны: замена из-за травмы не производится. Матч должен быть продолжен оставшимися силами. Не для того в этом жёстком состязании бросаются бладжерами, чтобы на место выбитого игрока легко становился новый. Замены допускаются лишь во время затянувшихся матчей с целью ротации и отдыха, и первая такая смена состава станет возможной лишь спустя шесть часов.

Однако в нашем случае состязаются дети, а не профессионалы (надо же, вспомнили!); потерян ловец (что делает оставшуюся команду практически обречённой на поражение); а травма произошла из-за непонятных технических неполадок. МакГонагалл сцепилась со Снейпом, формально правым, но отчасти заинтересованным в том, чтобы насолить Гриффиндору (ну так зачем вы его судить-то поставили?).

В какой-то момент поднялся вопрос, а кого ставить на место ловца? И тут МакГонагалл вытащила и отряхнула от нафталина транспарант «Поттера — в президенты». От немедленного облачения в спортивную форму и посадки на непроверенную метлу меня спасло лишь то, что невысокого первокурсника не сразу нашли на трибунах.

Пока меня разыскивал гонец, дискуссия продолжилась. Почин гриффиндорского декана был отвергнут Снейпом и, внезапно, капитаном Вудом. МакГонагалл наорала на Вуда за то, что он уже в который раз противится толковой идее. Снейп разумно возразил, что вот, мол, одного первокурсника в нарушение правил взяли ловцом — и он уже дважды увезён в больницу, а теперь вместо него хотят вытащить ещё одного малолетку, который даже ни на одной тренировке не был. Тенденция, однако.

Джордж попытался сдать меня с потрохами, ляпнув, что Поттер и безо всяких тренировок разделал Хиггса в трёх случаях из… В этот горячий момент в дискуссионный клуб приволокли запыхавшегося меня.

Поняв, что Вуд пытается меня прикрыть, я решил принять весь удар на себя. Семь бед — один ответ.

— Мэм, — прервал я прения. — Я не буду играть. Это моё решение.

— Вас никто не спрашивает, Поттер. Берите…

— Нет. Вы не можете мне этого приказать. Кроме того, указ директора о запрете игры для первокурсников никто не отменял.

— Для вас будет сделано исключение.

— Оно не *сделано*. Нарушать действующий указ директора я не собираюсь.

Я разве не сказал? О! Директора сегодня не было в Хогвартсе. Важная сессия Визенгамота.

— Сука ты, Поттер, — прошипел Джордж, совершенно не таясь окружающих. — Молись теперь, потому что тёмные углы для тебя отныне…

— Я к твоим услугам, — ответил я холодно. После бабушки Августы он совсем не впечатлял. — Можно прямо здесь и без секундан…

— Прекратить! — рявкнула МакГонагалл. Снейп не вмешивался в дела Гриффиндора в присутствии МакГонагалл, а МакГонагалл традиционно тормозила, если речь шла об одёргивании рыжих с фамилией на «У». — Северус, я прошу отложить матч на сутки по причине неигровой потери ловца.

Убедившись в обоюдном согласии капитанов команд, Снейп дал добро.

Эти сутки прошли довольно тяжело. Было и два вызова к МакГонагалл, и попытки выплеснуть горячий обед мне в лицо…

Директор не сумел в тот день найти время посетить Хогвартс. Позицию ловца был вынужден отыграть Перси. Ловец Хаффлпаффа Седрик Диггори быстро завершил игру.

Для меня началась репетиция чистилища. Гриффиндор получил два поражения в сезоне и уже однозначно не выходит ни на первое, ни, скорее всего, на второе место. А виноват в этом «сука Поттер», и только он один.

Мне попытались устроить «тёмную» на факультете. Будучи предупреждён когда-то установленными артефактами наблюдения, я просто перестал появляться в гостиной. Либо не являлся на факультет вообще, либо переходил прямо в комнату кольцом. Сигнализация на дверях действовала, и участившиеся из-за доносов проверочные визиты старост всегда находили меня на месте после отбоя.

Попытки достать на уроках были интереснее, но не результативнее. Единственное неудобство: на Зельях пришлось всегда работать вместе с Грэйнджер, причём на варке стояла она. Я могу хоть всю пару держать активный щит Пустоты за спиной, но не могу при этом варить качественные зелья: смесь загрязняется ненужной магией. Трансфигурация, Чары, ЗОТИ, Травология — всему этому мой щит не мешал, надёжно защищая от любой гадости, которую можно запустить исподтишка в присутствии преподавателя.

— Ладно, слушай, — вздохнул я. — Я — анимаг-сова. Зарегистрированный. Это не абсолютная тайна, но и афишировать я её не хочу.

Вуд скептически посмотрел на меня.

— Ну, хочешь, обернусь, если очень надо.

— Ладно, допустим. Острое зрение — это от аниформы, верно?

— Точно.

— И любой, кто узнает о твоей аниформе, сможет сопоставить успехи в квиддиче с совиной одарённостью…

Я утвердительно кивнул. Вуд задумался.

— Это отложенная бомба, Вуд. Я могу сыграть одну игру, две, десять… Но как только станет известно об аниформе, люди ретроспективно пройдутся по всем нашим победам. Нам не оставят ни репутации, ни права на порядочность. Оно бы и ладно для некоторых рыжих, но у тебя в жизни иные цели, вроде бы.

Вуд помолчал.

— Ну а чтобы тебя не терзали сомнения, — добавил я. — На Слизерине об аниформе знают Снейп и Гринграсс.

— Даже не хочу спрашивать, почему на Слизерине о тебе знают больше, чем на Гриффиндоре.

— Да тут нет секрета. Снейп водил меня на регистрацию, поскольку у МакГонагалл времени не было. А Гринграсс просто вычислила. Много-много мелочей, сложенных в столбик. Очень умная юная леди. И она не одна такая на Слизерине.

— Следовательно, возможны два варианта. Маловероятный: тебе дадут выбрать ловца, и ты натаскаешь его за две оставшиеся недели, как получится. И второй: кое-кто отложит все дела и заставит играть меня.

— И что ты собираешься делать в этом случае? — спросил Вуд, имея в виду возможную бойню на матче.

— Я рассчитываю на то, что Змеи умеют считать. И их декан умеет. Так что поиграем по своим правилам. Один раз.

— Что ты задумал?

— Сильно зависит от того, как именно Дамблдор заставит меня выйти на игру… Но от нашей команды, скорее всего, потребуется показать хорошую работу в условиях, когда оба ловца не у дел.

Вуд, прищурившись, смотрел на меня. Думаю, главное он понял.

— Давосский гамбит, — произнёс он с сумрачным видом непонятный термин. Вздохнул и поднялся. — Пойду обрадую команду, что интенсивность тренировок удваивается.

И вот, за день до игры, утром на факультетских досках объявлений появилось циркулярное распоряжение директора.

«Ввиду непростой ситуации, сложившейся в команде Гриффиндора по квиддичу из-за травмы ловца, а также затруднительности подбора замены из имеющегося состава в оставшееся время… Распоряжаюсь:

• провести школьный матч Гриффиндор-Слизерин 1991-1992 гг. с Г. Дж. Поттером на позиции ловца;

• уведомить всех задействованных лиц о важности проводимого… и ответственности перед факультетом и Школой чародейства и волшебства…

• рассмотреть в случае успеха вопрос о назначении Г. Дж. Поттера на роль ловца сборной Гриффиндора на постоянной основе».

— Что будем делать, Поттер? — стоящий рядом со мной Вуд мрачно взирал на шедевр директорской мысли.

Мотивированное, письменное распоряжение директора. Уставу не противоречит. Официальный приказ нужно выполнять. Оборотная сторона медали — обязательность опубликования. Циркуляр появляется на всех досках объявлений в замке. Устная директива в приватной обстановке была бы хуже.

— Судя по минимальному времени, оставленному нам на подготовку, директор знает, что она мне не очень-то и нужна, — тихо ответил я. Кто и кому напел об этом в уши, говорить излишне. — Мы как, обязаны держать мётлы перед игрой в каком-нибудь особом сарае?

— Нет в Хогвартсе никаких потайных ходов, профессор, — ответил я. — По крайней мере, таких, о которых говорите вы: через весь замок по всем помещениям. Максимум — короткие переходы в соседнюю комнату, обычно — скрытую подсобку, комнату отдыха или что-то подобное. Разумеется, спецхран и ключевые центры вроде Рунного зала идут отдельной статьёй, там вообще никто никогда не шляется без крайней нужды.

— Вы уверены? Вам-то откуда такое знать?

— Мне… доступны некоторые секции библиотеки, профессор.

— Опять ваше неумелое враньё, Поттер, — вздохнул Снейп. — Хотя признаю, в закрытой секции вас давно и безуспешно ожидают увидеть.

Мало ли где меня ожидают увидеть, и даже с ещё большим нетерпением, чем в библиотеке. Что-то мне подсказывает, что я смогу побывать в запретной секции, если мне это действительно понадобится. Я начал вывинчивать из стен медные держатели трубок. Если уж менять, то всё полностью.

— Давайте подумаем вместе, — рассудил я. — Вы — Основатель, строите школу для юных магов. Зачем вам потайные ходы? Это полностью ваш замок, вам не нужно таиться. Это школа, а не Версаль — вам не нужно посещать спальни любовниц втайне от супруги. Вы маг, вам нет нужды прижимать стакан к стене, чтобы подслушивать детские секреты. Для экстренного перемещения есть домовики. Я живо представляю эту сцену: Салазар, величайший маг, собирая пыль и шипя ругательства на парселтанге, пролезает через узкий лаз, чтобы посмотреть на обжимающихся по углам пятикурсников. Тьфу ты!

...

— Я предоставлю мистеру Поттеру раскрыть эту интереснейшую интригу, декан, — ответил барон, церемонно поклонившись мне.

— Да, в общем, это не интрига, профессор, — ответил я, доставая из сумки новые трубки. — Уизли вообще не в курсе о существовании технических тоннелей. Хогвартс показывает им… обманку. Диснейленд.

— Что?

Я вздохнул, примериваясь к установке трубок. Размер немного не подходит, но лишнее я обрежу со стороны факультета.

— Тоннели, в которых сейчас мы находимся, по-настоящему опасны, профессор. Детям здесь не место. Вот там — мощные энерговоды, которые иногда работают на весь свой пропускной резерв. Помните созидательную магию в главном холле? Сеть цепной телепортации тоже срабатывает без предупреждения. Замок уничтожает приблудных грызунов и насекомых. Имеется защита и от непрошеных двуногих гостей. Я привёл лишь несколько примеров. Сейчас тоннель на штатном обслуживании, всё отключено, но сами понимаете: в рабочем режиме тут опасно находиться даже взрослому. А главное — не нужно. Твою тупую тушку, может быть, и сожжёт, но всё крыло останется без света и чар жизнеобеспечения.

— Интересные у вас приоритеты, Поттер.

— Вы ещё не слышали Грэйнджер. «Нас могли убить, покалечить или, хуже того, исключить из школы», — вспомнил я её выволочку Рону после памятной дуэли. — Ну так вот. Обычно дети слушают взрослых, ибо такова природа выживания. Но всегда есть небольшой процент одарённых шилом в заднице, для которых любые запреты — как назойливый невыключаемый шум за стенкой. И вот для того, чтобы они не горели на высокогейстовых линиях, улучшая остающийся национальный генофонд, Хогвартс выстроил детскую обманку. Вам известно, что такое Диснейленд?

— Приходилось слышать.

— Безопасная система потешных подземелий. Старинные своды, ненужные в подземельях барельефы, редкие «вечные» факелы, чтобы дети не сломали ногу в темноте. Искусные имитации скелетов за решётками, ржавые цепи и крюки на потолках. Таинственные ниши и альковы, в которых иногда можно найти рассохшийся сундук с несколькими старинными, позеленевшими монетками… Хотя эти жлобы перестали поставлять медь на склады, так что с монетками в последнее время напряжёнка.

При помощи специального заклинания я точно отрезал лишние участки трубок.

— Входы в систему — «особо замаскированные» двери, поддающиеся любому желающему, стоит лишь нажать, потереть или произнести правильное слово в правильном месте, — я приладил последние трубки на свои места. — Ну и главный приз для особо настойчивых. Дополнительно замаскированные — барабанная дробь! — прямые тоннели наружу, в особо вкусные места в Хогсмиде.

Я посмотрел на Снейпа.

— Вы же не будете утверждать, что уважаемому Салазару нужно было регулярно, тайно и именно пешком посещать то Сладкое королевство, то Кабанью голову… или где там в деревне наливают слабый алкоголь круглосуточно.

— Пусть лучше сидят в кабаке с поставленным в известность хозяином, чем в таких местах, как это, — понимающе покивал барон.

Детская гиперактивность канализируется в безопасное русло, — я внимательно осматривал шлюз, проверяя, не забыл ли ещё что-нибудь. — Скажу больше. Где-то по Хогвартсу должна ходить «карта сокровищ». Или даже несколько.

— Есть такие, причём все разные! — подтвердил барон. — Говорят, самую первую рисовала Хельга, а зачаровывала леди Ровена. «Полная» карта Хогвартса с «абсолютно всеми скрытыми подземельями и ходами» — нарисована примерно половина «потешного лабиринта», вторую часть дети должны были отыскивать сами.

Я печально улыбнулся. Вряд ли в десятом веке у руководства было много времени на организацию настоящей сказки для воспитанников, но вот поди ж ты!

— Были и другие, — продолжал барон. — Например, «Карта мародёров» для большой школьной игры, проходившей четыреста лет назад. Мы с Ником отыгрывали тогда главных злодеев. По сюжету, ушедшая на покой банда мародёров времён Столетней войны спрятала награбленные сокровища в пещере. А мы, оставшись призрачными стражами при них, …

— Я сталкивался с этой картой, когда учился, — внезапно отозвался Снейп. — Была в моё время группа… инициативных гриффиндорцев, как раз именуемая «Мародёрами». Кстати, Поттер, ваш отец был одним из четырёх её членов.

— Понятно, — я вздохнул. — Судя по тому, что мне нарассказывали другие, ничем, кроме шалостей, этот инициативный коллектив не прославился?

— Если бы… Впрочем, тут смотря что считать шалостями.

Тридцать первое декабря. Несколько часов до нового года. Ужин сегодня был праздничным.

Дурсли прислали мне открытку. Совой. Очевидно, оценили способ доставки моего подарка на Рождество и сделали ответный жест. Наверное, тетя Петуния припомнила кое-какие выходы в волшебный мир, из детства, когда жила с обучавшейся в Хогвартсе сестрой. Всегда подозревал, что тётя с дядей — адекватнее, чем кажутся, просто на них кто-то серьёзно давит.

Я тоже отнёс сегодня подарок, на южное побережье в деревню с приметным домом-ладьёй. Открытку и пакетик с семенами хрустальных трав. Что-то мне подсказывает, что платина и бриллианты оставят эту девочку равнодушной.

Луна ожидала меня во дворе с таким видом, будто мы созвонились о встрече пару минут назад.

— Вот, отнеси мой подарок в ответ, пожалуйста, — сказала она, не давая превратиться в человека. — И передай этому недогадливому мальчику, что леди Ровене можно доверять.

Подарком оказалась корзинка с ещё тёплым печеньем домашней выпечки. К печенью прилагался детский акварельный рисунок, на котором вполне узнаваемая леди вела беседу с вашим покорным слугой в комнате с незнакомой обстановкой.

Поглощая оказавшиеся неожиданно вкусными песочные фигурки самых разных форм, я обдумывал одну важную мысль. Мой небогатый опыт общения с Луной показал, что она ничего не говорит и не делает просто так. Всему можно найти объяснение, нужно только присмотреться повнимательнее или подождать. И в нашей сегодняшней встрече я пока что не смог понять только одно слово.

— Вы случайно не влюбились, мистер Поттер? — в шутку спросил Филч, когда я надолго замолчал.

— Всё может быть, — не стал я предсказуемо отнекиваться. — Хотя мне вроде пока рановато?

Филч довольно рассмеялся.

— По крайней мере, печенье она делает превосходное, — продемонстрировал он свою проницательность.

— Скажем так. Мне с ней очень легко. Это всё, что я могу сказать после двух коротких встреч.

— Тогда действительно, торопиться с выводами рано.

От приятных воспоминаний меня отвлёк свет в одном из пустующих классов. Я уже поднялся на нужный этаж и следовал по коридору, ведущему ко входу с Полной Консьержкой. Необычное, мерцающее голубовато-белое сияние, выбивающееся из-под неплотно прикрытой двери — будто кто-то смотрит в комнате чёрно-белый телевизор. Я бы прошёл мимо — мало ли кому из преподавателей или старшекурсников нужно что-то сделать в одиночестве — но этот свет и именно из-за этой двери я наблюдаю уже не первый вечер. Собственно, этот феномен поселился здесь с самого начала каникул, и я вижу его всякий раз, когда прохожу мимо пешком.

Пожалуй, стоит всё же заглянуть и убедиться, что в комнате всё в порядке. Я приоткрыл дверь.

Пустой заброшенный класс. Мебель вынесена — оставлены лишь две сломанные парты да несколько стульев. И ещё странный предмет: то ли ростовое зеркало на подставке, то ли средневековая раскладная ширма — подробнее не разглядеть, потому что контровый свет непонятной природы выбивается как раз из-за этого предмета.

Я вошёл в класс и приблизился к непонятному объекту. Зеркало. Старое, пыльное, в позолоченной резной раме. На верхней кромке поблёскивает какая-то надпись. Равнодушно скользнув взглядом по поверхности, я было хотел заглянуть за него, но замер: надпись была на Син-Талише.

Av-Siilaneh kan…

Дёрнулась Мира. Виски пронзило болью. Идиот! Нельзя читать «внезапно очень важные надписи» на непонятных предметах, не защитившись. Сам же сдавал этот зачёт при регистрации на анимага…

Я попытался отвести глаза, но у меня ничего не получилось. Зрачки медленно, но неумолимо тянуло к центру зеркального полотна. Я напряг волю и попытался подключить к процессу ноги и руки. Ещё раз дёрнулась Мира. Наверное, она что-то перестроила в своей сети, потому что мне удалось отвоевать половину пути назад.

Видимая глазами картинка судорожно дёрнулась, на мгновение стала пёстрой, а потом я поймал капитальный глюк: в зеркале появился Дамблдор в детской фланелевой пижаме, умилённо перебирающий стопку разноцветных шерстяных носков.

Ещё раз перекосило зрение, после чего меня больно уколола жемчужина под правым ухом. И, почти без паузы, укол последовал от обеих жемчужин сразу. *Так* глубоко меня в Хогвартсе ещё не пробивали.

Жемчужины прижались к ушным раковинам, сигнализируя «уход на перезагрузку»: после пробоя ложного разума в одной из жемчужин, второй требуется время на приведение системы в порядок. Защитный артефакт в этот момент бесполезен. То, что меня атаковало, сейчас озадаченно просматривает полученное из сознания-обманки. Через несколько мгновений оно разберётся в увиденном, отбросит подделку и вернётся к почти вскрытой башке одного любопытного идиота.

Меня охватила холодная ярость. Да что ты себе возомнил, кусок протухшего корма для короедов? Зачерпнув любовно приготовленную для директора картинку из Хаоса, я дождался начала новой атаки и от души харкнул детализированным зрелищем навстречу. Жри, не обляпайся!

Зазеркалье взбесилось и пошло хаотичной рябью. Рама дёрнулась и попыталась отодвинуться, но я упорно удерживал разрывающий рассудок образ перед глазами. Что-то беззвучно сверкнуло, и полированная поверхность стала чёрной. Совсем. Таинственный свет за рамой тоже погас.

Я обессиленно упал на четвереньки. Самому бы теперь переварить свою же собственную стряпню. Оттаяли жемчужины. Шевельнулась Мира, выстраивающая новую защитную сеть. Одно утешает: она получает боевой опыт и реально совершенствуется в таких схватках.

Преодолевая дрожь в коленках, со второй попытки я поднялся на ноги. Меня подташнивало. Еженедельные «пробежки» в Хаос тренируют рассудок, но одно дело, когда тебе это показывают извне, и другое — самому транслировать «из себя». Устрою себе длинные выходные в Саргасе. Завтра Новый год, можно поспать подольше.

Я присел на старый стул, собираясь с мыслями. Уйти бы в Замок прямо отсюда, но какое-то неясное чувство останавливает меня от этого шага. Я с подозрением посмотрел на коварный кусок интерьера. Казавшаяся идеальной, амальгама теперь выглядела выветренной, частично отслоившейся и потускневшей. Зазеркалье оставалось чёрным и мёртвым. Что там было написано? «Я показываю не…» Я осторожно покосился на верхнюю кромку. Теперь там была обычная надпись по-английски, вырезанная идущими в обратном порядке буквами: «Я показываю не твоё лицо, но твоё самое сокровенное желание».

— Добрый вечер, господин директор, — я спокойно повернулся к стоящему в дверях Дамблдору. Аура есть, это не боггарт. — Вот, набрёл на необычное зеркало в пустом классе.

— И ты, как и многие сотни людей до тебя, обнаружил источник наслаждения, скрытый в зеркале Еиналеж.

Директор подошёл ближе и присел на соседний стул. Выдвигать претензии он почему-то не спешил. При чём тут наслаждение?

— Это его название? — переспросил я, пытаясь потянуть время.

— Можно сказать и так, — директор окинул взглядом почерневшую амальгаму, после чего посмотрел на верхнюю часть рамы. — Я надеюсь, ты уже понял, что показывает это зеркало?

Мне кажется, или он и вправду не замечает, что зеркало больше ничего не показывает?

— Судя по той надписи сверху — что-то вроде сокровенного желания.

Я с трудом не ляпнул «лживой надписи». У меня крепнет ощущение, что артефакт не сломался. Просто почему-то не работает именно для меня.

— Я вижу компьютерный класс, профессор. Здесь, в Хогвартсе.

— Что, прости?

— Есть такие машины у маглов, умеют очень быстро и безошибочно считать, — я всмотрелся в черное стекло. — Вот, прямо сейчас в этом классе идёт урок Теории зельеварения. Второкурсников обучают расчёту комплексного противоядия. Каждому выдан случайный набор из двух-трёх ядов, и задачей стоит рассчитать рецепт противоядия. Ключевой алхимический ингредиент, оптимальный состав вторичных компонентов… ну, вы знаете.

— Это очень сложная задача, Гарри, — нахмурился Дамблдор. — Её изучают факультативно на седьмом курсе.

— В том-то и дело, что на компьютере с нею справится даже второкурсник. Конечно, если программа уже имеется. Ну… тут как с палочками: изготовить их может лишь опытный мастер, но пользуются даже дети.

— Гм… Надо признать, ты умеешь удивлять. Я почему-то думал, ты увидишь своих родителей.

— Так может, я их и вижу, только не знаю, что это они, — пожал плечами я. — Вот, скажем, эта женщина, что ведёт урок, вполне может быть моей мамой.

— То есть как это не знаешь? А разве тебе… — Дамблдор досадливо крякнул. — Совсем дела замотали… А как эта женщина выглядит?

— Молодая, добрая. Рыжие длинные волосы. Яркие изумрудные глаза.

Дамблдор молчал. Я не придумывал: мне и вправду приснилось именно это.

— Гм… А что же Северус? — спросил, наконец, директор.

— О, профессор Снейп кошмарит шестой курс в подземельях, — улыбнулся я. — Точнее, уже не кошмарит. После того, как новая преподавательница взяла на себя младшие курсы, мастер Снейп преобразился. Ему больше нет нужды «возиться с идиотами» — только с теми, кто сознательно выбрал его специализацию. И младшие курсы от этого тоже выиграли: добрая профессор умеет объяснять азы и увлекать зельевой кулинарией.

Я смотрел вдаль, не видя ни зеркала, ни комнаты, ни директора. И, грустно улыбаясь, добирал остаток сна.

— Иногда они встречаются, чтобы обсудить вопросы обучения… И если бы кто спросил моё скромное мнение — они подходят друг другу, — я вздохнул. — Но это определённо уже не мой сон.

Дамблдор осторожно водрузил тяжёлую раму на специальную плиту в подземном боевом зале и с облегчением опустил руку. Похоже, Старшая палочка опять работает в полную силу. Это хорошо, потому что скоро ему может понадобиться вся её сила. Новый год начинается хоть с каких-то хороших новостей.

Ему пришлось пережить два неприятных месяца после странного случая на стадионе. Он редко доставал Бузинную палочку, потому что, при всей своей мощи и исключительной верности только своему владельцу, она имеет один существенный недостаток: легко меняет хозяина, если предыдущий владелец побеждён. Что в точности подразумевается под этим причастием, до сих пор остаётся неясным. Доподлинно установлено, что для перехода достаточно убийства предыдущего владельца или полной победы над ним в бою. Однако Дамблдору известен как минимум один достоверный случай, когда похищенная обманом без боя, «Древняя Сучка» точно так же верно начинала служить и удачливому вору. Чего уж скрывать — именно так он её и получил.

И именно поэтому Старшая палочка обычно покоилась внутри невидимой, недостижимой для воров кобуры, укрытой чарами незримого расширения в одном из неснимаемых перстней директора. В повседневных делах Дамблдор использовал ясеневую реплику с волосом вейлы. Традиционно «девчоночья» сердцевина прекрасно подходила театральному режиссёру и сказочнику, а ясень — персонализировал инструмент и не давал узнать его тайны никому другому. «Суковатая Потаскуха» же использовалась только для очень важных работ, проводимых в безопасной обстановке, либо тогда, когда без неё совсем уж не обойтись.

На стадионе получился именно такой, «крайний» случай. Пришлось вести сразу несколько заклинаний одновременно: управлять снитчем, активировать заранее заложенную уязвимость в «Нимбусе», влиять на разум Квиррелла и страховать непутёвого Избранного от фатального падения. И всё это — с большого расстояния. В какой-то момент Дамблдор не выдержал и достал «главный калибр».

Что именно произошло далее, директор не понял. Запястье прострелило болью, кисть свело судорогой, пальцы выпустили сокровище сами собой. На «Экспеллиармус» совершенно не похоже — скорее на начинающийся старческий тремор, Мерлин упаси. Палочка провалилась глубоко под трибуны и отказалась возвращаться назад в хозяйскую руку. Пришлось ожидать окончания игры — не у всех же на глазах её доставать! Кто мог знать, что Лонгботтом не умеет подтягиваться? К счастью, обошлось лишь переломами.

Но по-настоящему плохая новость ожидала директора, когда он отыскал-таки предательницу под трибунами. Палочка стала мёртвой и холодной в его руках. Означать это могло только одно: её каким-то образом всё-таки «отобрали». Дамблдор едва не разгромил свой кабинет от отчаяния. Остаться с одной лишь балетной баттутой? Это был конец. Победитель, столь искусно владеющий обезоруживающей магией, просто добьёт его в беспомощном состоянии. Уж ему ли не знать, как это бывает!

Но дни шли за днями, а враг всё не приходил. И Дамблдор, полагавший поначалу, что с ним играют, как кошка с пойманной мышкой, воспрял духом. Может, произошёл какой-то сбой? Уникальный артефакт, нормально никем никогда не исследованный — кто знает, как он себя ведёт, если выпадает из рук сам собой или по вине хозяина?

И вот спустя две недели палочка отозвалась лёгкой теплотой и выполнила свой первый после долгого перерыва «Люмос». А сегодня выдержала перенос «Левиосой» через половину замка тяжёлого зеркала — мощного, вырывающегося из магических захватов артефакта.

Занятый своими проблемами, за последние месяцы директор несколько подзапустил основной план. Самое время приступить к навёрстыванию упущенного, но… хэллоуинское фиаско наглядно показало, что иногда лучше меньше, но надёжнее. Нужно кое-что пересмотреть.

Минимальный план состоял в натаскивании Избранного на борьбу со «злом». Подобно магловским вакцинам, когда иммунитет тренируется на кардинально ослабленной болезни, Избранного в течение года предполагалось подвергать постоянным беспокоящим опасностям. Саднящий шрам на уроках Квиррелла, эффектные покушения при большом стечении народа, разного рода козни вроде троллей, захлопнувшейся после попадания к церберу двери или… впрочем, об этом пока рано, оставьте что-нибудь и на вторую половину года.

Одновременно должно происходить сплачивание будущего мини-отряда против общего врага: задирающих слизеринцев, гадящего малфёныша, зверствующего Северуса и позвякивающего кандалами Филча.

Ну а в конце года — боевое крещение. Эпитет про кардинально ослабленный штамм применён не просто так — болезнь нужно победить окончательно. Первое убийство, собственными руками. Со всеми полагающимися последствиями для души, что бы ни представляла собой эта непонятная субстанция. И со вполне определённой уголовной ответственностью, если к этому придётся прибегнуть — в виде разъяснительных бесед о перспективах, конечно же.

Сегодня, наконец-то, удалось закрыть один необходимый для плана пункт: «познакомить» Зеркало душ с Избранным-который-выжил. Рохля-Лонгботтом прошёл процедуру без проблем ещё перед самым отъездом, а вот за Джеймсовым отродьем пришлось побегать — каникул едва хватило. Более того, у директора до сих пор имеются сомнения в том, что настройка прошла в полном объёме: ни слюней на подбородке, ни затуманенных глаз, покрасневших от долгого отсутствия моргания... Но Поттер так подробно описал свою мать, так мечтательно смотрел в зеркальную бездну — сомнения развеялись сами собой. Надо же, арифмометры в Хогвартсе удумал! Может, ещё и ружья аврорам раздать?

И вот ведь — что значит многократно и на ходу перекраивать готовый план! Как можно было забыть про колдографии? Давно подготовлен альбом с правильно составленной галереей по чете Поттеров — только вручи сиротинушке душевным подарком на то же Рождество. Ну как можно сокрушаться, что материал не поддаётся влиянию, если ты даже не давишь на рычаги?

А рычагов, между прочим, становится всё меньше. Как же ему подкузьмила МакГонагалл с этими отработками — словами не передать! Семьдесят вечеров, больше трёх месяцев! И что в итоге? Поттер не боится Филча, Поттер не боится отработок, и Поттер же почти до Рождества драит полы в коридорах вместо того, чтобы использовать золотое время с пользой! Директорское время, между прочим! Бриллиантовое!

То, что отработок не боится — это он зря. Отработки — они не только у Филча и не только в замке бывают. Но всему своё время.

Итак, Зеркало душ. Минимальное знакомство состоялось однозначно. Теперь можно снабжать артефакт простейшими инструкциями — например, выдать хранимое содержимое указанной душе, когда она вновь посмотрит сквозь амальгаму.

Но использовать древний артефакт таким образом — всё равно что подсвечивать Старшей палочкой ночное очко в деревенском сортире. С учётом того, сколько этих самых душ в Зеркале заточено… Интересно, а сама-то «Артритная Пусторылка» не поглощает ли часом души побеждённых владельцев? Ладно, долой паранойю.

Самое простое — наблюдение за подопытными. Если долго всматриваться в бездну, бездна… начинает выглядывать из вас. С любопытством. А директор — с любопытством глядеть глазами малолетних идиотов через амальгаму. Но это мелочи.

Пересадка — вот одно из основных предназначений этого артефакта. Ослабить Квиррелла до предела, а потом подстроить его убийство одним из избранных. И, пока душевная рана ещё свежая, пересадить кусок души Избранного на подходящий материал.

Просто так это не получится — просто так крестраж вообще сделать не получится, байкам про расколотую убийством душу пусть неучи с Гриффиндора верят, иначе каждый воевавший солдат становился бы бессмертным или как минимум неприкаянным. Но с наличием такого артефакта, как Зеркало душ, всё становится проще. Техника отлажена, в том числе и на первых двух якорях Тома Реддла.

Зачем он нужен, этот крестраж? Вы серьёзно? Контролируемая филактерия — это намного, намного лучше, чем добровольно отданная кровь. С нею столько всего можно сделать — перо сотрётся перечислять.

Конечно, филактерия должна быть создана правильно. В идеале — при полном содействии и с доброй волей. С Томом тогда хорошо получилось.

Создание филактерии будущего героя — в этом-то основной план на текущий год и состоит. Состоял, точнее. Теперь же много времени потеряно, план разъезжается на ходу. Нужно всё обдумать и, возможно, переиграть.

Кирпичиков-возможностей, доступных для перетасовки и возведения нового здания, ещё много. Тем же Зеркалом можно поймать душу многострадального Тома — точнее, то, что от неё осталось. Поймать и как-то использовать. Избранных — двое, и второму тоже не помешал бы «подселенец», раз уж ставка может быть сделана на него. Гм… С Августой лучше не заигрываться, нужно тщательно обдумать, выдержит ли общий замысел ещё одну подобную авантюру.

Кого выбрать — вот основной вопрос. Негодный или никудышный? «Ботаник» или ботаник? Патологически пассивный созерцатель или падающий в обмороки рохля — о таком ли королевском подарке мечтал великий махинатор на старости лет? Кого из этих… говен красить в белое, а кого — в чёрное?

Первое: мальчиков в любом случае пора ссорить. Хм… есть варианты, когда они идут вместе, но… Вылепить из Малфоя главного гада не удалось, варианты отпали. Радикально форсировать не будем, но обозначим. Если что, останется возможность помирить.

Второе. Квиррелла направляем под откос. Переводим, так сказать, стрелку в положение «с горки в улавливающий тупик». С расчётом, чтобы где-то к концу весны он этого тупика достиг. Там его будет ждать один из избранных. Похоже, летом можно ожидать обвала цен на печень единорога, нужно распродать запасы заранее.

Третье. Кудрявая дурочка. Её следует определить в команду, играющую за белых. Мерлин! Ну вот как тут можно что-то планировать, если даже главные роли болтаются, как ноги у висельника? У-у-у… Ладно, пусть пока помечется маятником меж двух огней. Будет знать слабости обеих сторон, пригодится в будущей войне после будущей войны.

Четвёртое. Вход в запретный коридор запечатываем и начинаем возведение полосы препятствий. Нужно набросать план, какие этапы там должны быть и кому из преподавателей их поручить. Чтобы не переборщить и не… Мерлин! Сценарий-то под конкретную команду нужно верстать, а у нас болтанка в воздухе. Гм… продумать универсальный набор или быстро переделываемую инсталляцию.

Пятое. Квиддич. Матч со Слизерином уже в феврале. Кого сажать на метлу? Лонгботтом — рохля, но хоть не сопротивляется. Поттера же придётся ломать, и каков там будет результат — Кассандра не распутает. Ладно, ставим Лонгботтома в основной состав, а этого вечно быкующего оленя — на дублирование. И завязываем с имитацией покушений на публике. Едва «Сучки» не лишился, хватит с меня и одного раза. Если будет только снитч, то я и обычной палочкой его направлю. А нескучную жизнь британской надежде организуем вне матчей.

Шестое. Рон Уизли. Шестое о Шестом, ага. Заманивать в коридор пока никого не надо, от Поттера его убираем. Переориентируем на…

Седьмое. Мелкого Малфоя всё-таки нужно попробовать втянуть. Идеальный раздражитель для героя, и выводит за собой под молотки весь свой дружный факультет. «Багрянец» он теперь чует, нужно подумать, какие ещё варианты остались…

Восьмое. Заняться яйцом. Молли поехала в Румынию заранее, но там в этот раз заломили такую цену, что… «Несушки» работают не по расписанию, и сейчас у них массовая депрессия. Придётся вспомнить молодость и поработать самому. Жаль! Настоящее было бы надёжнее, хотя «лепнину» проще контролировать…

Девятое. Что-то Снейп подобрел, а это не к добру. Нужно…

Углубившийся в планирование Дамблдор не замечал, что продолжает сидеть рядом с зеркалом. Его отражение в сказочном мире за стеклом, всё ещё одетое в пижаму и с носками в руках, давно сменило улыбку с умильной на презрительную. Из холодной зеркальной глубины на директора внимательно смотрели глаза древнего голодного хищника.

Леди Ровена. Боюсь, эта миссия не для меня, — мрачно высказался я.

Мы сидели в изящной беседке без перил, плывущей на туманном облаке посреди бескрайнего озера. В идеальном зеркале воды отражалось звёздное небо. Пара плетёных кресел с высокими спинками, столик с фарфоровым чайным набором да несколько декоративных жаровень — такова была сегодня обстановка в этом странном месте.

Я вернулся в Саргас, поудобнее устроился на кровати. Ночь слетела ко мне на грудь, посмотрела в глаза — и я оказался здесь.

Первое, что сказала Ровена после моего приветствия — «Мерлин, ты совсем ребёнок». После чего, не чинясь, приподняла мой подбородок обеими руками — так, как делают врачи, когда проверяют лимфоузлы или что они там ещё проверяют. Я не опасался: если появится хоть малейшая угроза, Ночь разорвёт связь.

Очевидно, смотрела Основательница не на цвет белков, потому что отпустила меня со словами «Действительно, ученик Хранителя».

Рассказ получился долгим. Время в Астрале течёт по-особому, так что разница между Саргасом и миром Ровены нивелируется законами этого места. Слушавшая меня Основательница здесь была моложе, чем её изображения на портретах в Хогвартсе. На спинке кресла сидел её патронус — так же, как за моим плечом сидела Ночь. Защитник Ровены — крупный чёрный ворон-крук. Одна из самых умных птиц. Одно из самых умных животных.

До сих пор не понимаю, почему символом Рэйвенкло выбран орёл. Ну и что, что видит хорошо — думать он так же хорошо не умеет. Ему даже на землю лишний раз спуститься — лень и в тягость, а ведь на земле — самое интересное. Если прирученная ворона живёт в доме, для неё каждый закрытый ящик или тумбочка — это прямой вызов. Хитрые защёлки не остановят — разберётся в устройстве и вскроет. И обязательно проверит до последнего закутка, что во вскрытом ящике от неё прятали.

Кстати, а ведь на гербе, который тогда появился в небе над Хогвартсом, птица Рэйвенкло была больше похожа на ворона, нежели на орла. Видел я тогда хуже, да и занят был другим… надо присмотреться в следующем году.

После моего рассказа и уточняющих вопросов о становлении на должность и.о. Хранителя леди Ровена некоторое время молчала.

— Пожалуй, ты правильно поступил, не став привлекать декана Флитвика к замковым делам. Не знаю пока, в чём тут дело, но открываться ему не спеши. И директору — ни в коем случае. Я попрошу Елену присмотреться к происходящему. Сам в это не влезай.

— Елену?

— Моя дочь. Вам она известна как привидение Серой Дамы. Мы с ней не очень ладим, но в делах, касающихся Хогвартса, работаем сообща. И кстати, — она церемонно возложила мне руку на плечо. — Я даю тебе разрешение на доступ к факультету Рэйвенкло, Гарольд Джеймс Поттер. Бессрочное. Используй его мудро, или мне придётся его отозвать.

— Да, леди.

— По текущим хранительским вопросам обращайся к Елене. Она же может быть сопровождающим в тоннелях. Кураторов трёх других факультетов ты знаешь?

— Толстый Монах, Почти Безголовый Ник, Кровавый Барон? — перечислил я. Конечно же, я их знал, но, имея такой авторитетный источник информации, как Основательница, не грех уточнять любые «общеизвестные» исторические сведения.

— Верно. В случае необходимости можешь обращаться и к ним. Они всегда помогут.

— Они точно работают не на руководство?

— В хранительских делах кураторы обязаны сохранять верность только хранительской вертикали, в факультетских — действующему декану. А вот прочие привидения действительно могут получать инструкции от кого угодно.

— Хорошо. Хоть какая-то опора.

— Теперь по поводу директора. Опять же, я сейчас ничего не могу посоветовать тебе относительно происходящих у вас интриг или причин описанного тобой поведения руководства. Меня там нет, чтобы оценить ситуацию своими глазами. Но на один момент я вынуждена обратить твоё внимание. Ты хоть понимаешь, как и в какой мере тебя защищает Хогвартс?

— Откровенно говоря, у меня слишком беспокойные будни, чтобы чувствовать эту защиту.

— Те инциденты, что ты описывал, очень похожи на обучение ученика Хранителя в нештатном, аварийном режиме. Да, оно проходит жёстко и несистемно, но подумай: пожалел ли ты хоть раз о том, что приобрёл после этих уроков?

— Ни на минуту, леди Ровена.

— Запомни это чувство, что сопровождает начало нового урока. Напрягай всё своё внимание, всё прилежание, пытаясь понять, что от тебя хочет твой наставник. Ему тоже трудно, Гарольд. Он создан нянькой и охранником, а не учителем.

— Твоя защита. Какие обязательства взял на себя Хогвартс, ты помнишь?

— Позаботиться о соблюдении инкогнито моего титула.

— Без уточнения, какого именно титула, — удовлетворённо кивнула Ровена. — Ты полагаешь, что такой интриган, как верховный судья и председатель Международного Ковена, может настолько впасть в маразм, что перестанет замечать происходящие в замке изменения?

Этот вопрос приходил мне в голову, но не в сочетании с произнесёнными Шляпой туманными обещаниями. Версия с маразмом тоже рассматривалась, чего уж там. Но сейчас смеяться расхотелось.

— У Хогвартса много возможностей, Гарольд, но он не всесилен. Постарайся его не напрягать. Он и так не в лучшей форме.

— Я не знаю, что ещё предпринять для этого, леди. Только если полностью свернуть свою деятельность. Да и то от меня не отстанут, хоть это уже будет не проблема замка.

— Просто помни, что твоё кажущееся везение — это не результат твоей удачливости. Думай, что и кому говоришь и показываешь. Может быть, у меня появятся более предметные советы, когда я расспрошу Елену.

— Леди, а зачем вам расслоение территории? — вспомнил я, с чего вообще всё началось.

— Хотела поручить тебе дело, которое не успела завершить при жизни, — вздохнув, оторвалась от дум Ровена. — Твои способности могли бы здорово помочь. Но статуя не передаёт ничего, кроме голоса. Тебе нужно подрасти, Гарольд.

Я не стал возражать. Нужно так нужно.

— Хорошо, слушай, — сдалась Ровена после очередной чашки чая, выпитой в молчании.

Настал её черед вести долгий рассказ. И чем дальше шло повествование, тем меньше оптимизма оно мне приносило. Стало тоскливо.

— Леди Ровена, — сказал я мрачно, когда она замолчала. — Боюсь, эта миссия не для меня.

— Да, ерунда, — я лихорадочно подыскивал повод уклониться. — Насчёт той платформы, с Хогвартс-экспрессом…

— Ах, это, — кивнула Ровена с грустной усмешкой. Но решила уступить моей деликатности. — Кто же у нас так расщедрился, вырастив для школы и подарив обществу уникальный «лист» посреди Лондона? Могила, Гарольд.

— Э-э… Не понял.

— Боудикка, царица иценов. Ты сказал, что, по преданию, где-то в этом месте находится её могила. «По преданию» — значит, не нашли, верно?

— То есть…

— Ты знаешь, кто она такая? Ладно, расскажу в другой раз. Место её погребения скрыли, Гарольд. Кельты расслоили «лист», чтобы сохранить курган от разграбления. Легионеры после подавления восстания не щадили никого… Твоя «платформа» недаром находится именно там, а не в более удобном месте на вокзале или в соседних строениях.

— Устроители железнодорожного пути просто воспользовались существующей свёрткой?

— Скорее всего. Переделывать проще, чем возводить впервые. Но далеко «свёртку» не переместишь, она привязана к могиле.

Нужно будет посмотреть повнимательнее, когда появлюсь там в следующий раз. Но внезапно меня посетила ещё одна, весьма неприятная мысль.

— Какой же я дурак, — холодея, пробормотал я. — Ходил с «безразмерной» мантией, не скрываясь.

Если им для свёрток жертвы приносить приходится… Я только сейчас начал осознавать глубину тёмной пропасти, над которой прошёл, насвистывая и пританцовывая. И трансмутация на глазах у Гринграсс. И что-то ещё Невиллу не нравилось в сумках со стазисным отделением. И перед Флитвиком выделывался на первом уроке. И…

— Леди Ровена, я, собственно, что сказать хочу. Вам нужен не специалист моего профиля. Или не только он. Вам нужен лидер.

— Разумеется. Ты же не один уйдешь. С тобой пойдёт магическое население Британии.

Я с тоской посмотрел на звёздный горизонт. Ну вот что ей ответить?

— Скажите… а почему вы вербуете — будем называть вещи своими именами — короля магической Британии на *своём* факультете?

— Не обязательно нужен король…

— Леди, мне одиннадцать лет, я ничего не понимаю в политике. Но вот за кем ещё может пойти такая разношерстная прорва народа? Чистокровная аристократия; обывательское большинство; агрессивные «маглолюбцы». С маглорождёнными что делать? Захотят они свои семьи бросать?

— Да пусть остаются здесь, если хотят.

Я крякнул.

— Вот я, например, полукровка. У меня мама — маглорождённая, но народ говорит, она десятка иных магов стоила; а отец — чистокровный раздол… ладно, не буду нарываться на третье ваше замечание, — я выдохнул. — Расслоение ведь обедняет хотя бы одну часть мира, верно? Наверх забираем всю магию, а миру маглов оставляем минимальный магический фон. Я правильно вас понял?

— Правильно. Все маги остаются наверху, маглов выталкивает вниз.

— Отличный план для военного парада. Если в семье магов — любимый ребёнок-сквиб, что произойдёт? Если в магловской семье малолетний маг — куда его выбросит?

— Дело не в средствах. Допустим, мы нашли идеальное организационное решение и приемлемо справились с исходом. Есть два нехороших момента. Не для нас нехороших — для магии. Первое: вы забираете почти всю магию из нижнего слоя. Это лишает будущие поколения маглорождённых какого-либо шанса на развитие.

— Будем, как сейчас, отслеживать и забирать их в Хогвартс, но уже в наш мир.

— У них не будет магии в их родном слое. Ядро не прорастёт без живительной влаги.

— Будем забирать с пелёнок, из колыбели.

— Похищать то есть. Как мы будем их находить? Выбросов не будет — магии нет.

— Что ж. Оставим, как есть, среди маглов. Жаль их, конечно, но…

— Одобрит ли это Магия?

Ровена замолчала и задумалась.

— Есть и второй момент. Как бы мы ни организовали исход — это будет насильственное переселение в светлое будущее. Пинками и строем, ради общего блага.

— Иногда, Гарольд, приходится…

— Оставим вопрос морали. Моих неглубоких познаний истории хватает, чтобы констатировать: ни одна затея «ради общего блага» ещё никогда и нигде не увенчалась успехом. Мы обречены на провал. А с учётом магии — обречены вдвойне.

— Что ты имеешь в виду?

— Магия антагонистична магловскому конвейеру. То есть, э-э… римскому военному строю в когортах. Она наделяет каждого одарённого самодостаточностью, в то время как маглы вынуждены объединяться в стадо ради выживания. Мне кажется… «пинками и строем» будет не в духе Магии.

— Гарольд, ты понимаешь, насколько ценны твои знания и навыки? Если с тобой что-то случится, потеряешь не только ты, уж прости за прямоту.

— Ничего, я ценю прямоту больше, чем ложь ради моего же блага. Но, леди, мне казалось, что о порталах в древности должны были знать больше, чем сегодня. Раз уж вы брались расслаивать такие огромные территории…

— Именно что брались… Это был эксперимент, и он не состоялся, — Ровена вздохнула. — Мы не владели нужными знаниями. Если коротко, самой методикой расслоения поделился один приблудный сид, в благодарность за своё спасение. И сделал он это не совсем добровольно.

— Сид? В смысле, высший эльф? Они что… существуют?

— Жили когда-то в нашем мире, потом «ушли в холмы». Вероятно, это был исход сродни планируемому нами. Они не выдержали давления возрастающей человеческой популяции. Теперь вот не выдерживаем мы… Это долгая история, Гарольд.

— Так, хорошо… То есть люди получили технику расслоения, но не в целостном виде, без теоретической базы. Образно говоря, выдрали и выкрали с десяток страниц из чьей-то книги.

— Даже в таком виде это — бесценный подарок, Гарольд. «Техника» была нами доработана. Большинство родовых гнёзд закрыто на основе полученных знаний. Хогвартс надёжно защищен от мира маглов и до сих пор стоит.

А на следующее утро после завтрака меня попытались привлечь к шахматной игре. Рон подошёл ко мне и с изяществом Шестого Уизли предложил сыграть партейку-другую. Помня, что Снейп редко делает что-то просто так, я не стал отказываться.

Играл Уизли медленно. Долго обдумывал каждый ход. Дебютов не знал. С ходу попытался поставить детский мат, после чего просто начал партию заново. Они тут все по одной программе учились?

Общую затянутость игры усугубляли шахматные фигуры. Это был *волшебный* шахматный набор. На большой метровой доске размещались искусные статуэтки, перемещавшиеся по клеткам самостоятельно согласно словесным командам игроков. Пешки маршировали, кони прыгали, ладьи осадными башнями-турами вставали на колёсики. Если назначался бой, пары разыгрывали целые батальные сценки. Не задействованные в процессе фигуры тоже не скучали: чесались, переминались с ноги на ногу, присаживались отдохнуть, болтали друг с другом и давали советы игрокам. Иногда устраивали потасовки с соседями, распивали на брудершафт и порывались ходить самостоятельно.

Всё это было очень интересно, но к шахматам отношения не имело. Особенно к быстрой игре. Потомившись первые пять ходов новой партии, я достал учебник Нумерологии и углубился в чтение. Уизли изредка озвучивал свои ходы, я, не глядя на доску — свои.

— Ферзь си-четыре. Тебе шах, Поттер!

— Слон эф-семь, — рассеянно сказал я. — Гардэ.

— Нет у тебя никакого слона!

Я поднял взгляд на доску. Действительно, моего белопольного слона не было ни на доске, ни среди битых фигур. И ладья стоит не на месте. Похоже, мальчик очень хочет выиграть.

Пожав плечами, я захлопнул книгу, опрокинул своего короля на доску и встал из-за стола. Наконец-то эта нудотина подошла к концу.

Снейп некоторое время смотрел на меня ничего не выражающим взглядом. После чего… достал палочку.

— Я, Северус Эйлин Снейп, клянусь своей…

Хогвартс, скрой звучащее здесь от… а, уже?

— … имеющееся, производимое или планируемое сидящим передо мной Гарольдом Джеймсом Поттером в отношении Замка Хогвартс, от кого бы то ни было; разве что мне не даст на то разрешение, находясь в ясном рассудке и не под принуждением, сидящий предо мной Гарольд Джеймс Поттер либо сам Замок Хогвартс. Dixi.

— Принимаю, — произнёс я одновременно с мигнувшими факелами на стенах.

— Откуда вы узнали? — спросил я прямо.

Это было не любопытство, а требование предоставить рекомендовавшую сторону. Конечно, у Снейпа есть собственные глаза и мозги, но если уж Хогвартс мягко скрывает моё инкогнито, он делает это не только в отношении директора. Иначе смысла нет.

— Мне сообщил об этом Кровавый Барон, — ответил Снейп. — Тоже под клятву.

Один из возможных вариантов получения доступа к тоннелям на Рэйвенкло я подслушал из тихой беседы воронов в библиотеке, а детали подтвердил на праздничном ужине. Оказывается, в вороньей гостиной есть волшебная статуя Ровены Рэйвенкло. Кристал рассказала детскую легенду их факультета: говорят, что если прикоснуться к статуе и обратиться к Основательнице, она иногда отвечает. Многие годы любопытные вороны изобретают тысячи способов, пытаясь достучаться до мудрейшей собеседницы, однако если она и отвечает кому-то, счастливцы не спешат делиться этим с остальными.

Так или иначе, это шанс. У меня — не праздный интерес. Прогнозы синоптиков на конец января неутешительные.

— Думаю, вы выбрали неудачное существо. Вот, скажем, — ко мне на руку слетела Ночь. — Задай вы вопрос, что было раньше: свет или патронус, и я вряд ли смог бы на него ответить.

— Эк вы, — как-то грустно сказала птица. — У меня же должен быть хоть какой-то шанс придумать ответ на свою загадку. Знали бы вы, насколько *мало* известно об этих сущностях.

Она пристально смотрела на мою сову.

— Кроме того, такую загадку просто не поняли бы, — продолжила птица. — Сегодня мало кто может позвать помощника правильно.

— Думаю, скоро нашего полку немного прибудет, — обнадёжил я.

Нужно прикоснуться к статуе… Хватать леди за руку — совершенно непозволительное хамство. Осторожно подёргать за складку одежды? Оставим на крайний случай, мы ж не малыши. Как привлечь её внимание? А вот — попробуем вежливо прикрыть ладошками текст. Сейчас она очнётся от дум, вернётся к оставленному абзацу… Нет, задумалась крепко. А чуть-чуть надавить на книгу? Всё равно не слышит.

Я поднял глаза на Ночь, деликатно присевшую на спинку трона позади царственного плеча. Так… леди Ровена же — маг? Должна хорошо чувствовать магию. Отправим-ка в каменную книгу немного аспекта Пустоты. Погоняем волной по строчкам на мраморных страницах…

Вырезанные буквы вспыхнули родным индиго. Она слышит!

— Что правит миром, красота или ум? — прозвучал женский голос у меня в голове.

Всё очарование разбилось вдребезги, словно хрусталь на каменном полу.

— Законы мироздания, — ответил я разочарованно. — Или вы о той плесени на заштатной планете?

— Жаль, но опять не то… — произнесли тихо и отключились.

А уж мне-то как жаль! Очередная загадко-задавалка. Птичка на входе — и та живее и умнее.

И что теперь делать? К Флитвику идти на поклон не хочу — он или не поверит и пошлёт подальше, или, что хуже, выпотрошит досуха допросом, как тогда, в главном холле. Он или увлечённый учёный без тормозов, или это как-то сказывается гоблинская кровь и мораль.

Я тогда лишь слегка засветился — и то еле спрыгнул. Он компромиссов не признаёт — захочет узнать всё до мельчайших деталей о Хогвартсе. Потом вытянет особенности моей магии. Потом узнает про зрение… Меня в лучшем случае законопатят на нижних уровнях Гринготтса — клепать сквозные кошельки. В тепле и сухости, поближе к земной мантии.

Я было собрался развернуться, чтобы уйти восвояси, но не смог оторвать от книги руки. Эй, пусти!

— Что у вас там ещё за плесень? — вернулся давешний голос.

— Самоназвание — Человечество, — брякнул я, задумавшись над проблемой застрявших ладоней. — Термин «планета» нужно объяснять?

Короткая боль пронзила тело. Нефатальная. Как легкий подзатыльник от опытной воспитательницы.

— Не хами мне, воронёнок, — вернул меня в реальность строгий, но беззлобный голос. — Или отдам Годрику на пару недель, проветриться по лечебной грязи.

— Я только что из этого обезьянника. Простите, леди Ровена. Я думал, это очередной автомат с загадками.

— Тебе не по чину так выражаться, — голос и не думал теплеть. — Одаришь внуками «эту плесень», потом можешь язвить и философствовать. Если сочтёшь уместным к тому времени.

— Да, леди.

Пользуйся случаем, Гарольд. В наши дни ты такое не услышишь.

— У тебя довольно характерная магия. Ты умеешь работать с пространством?

— Только самое простое, леди. Сумки через Изнанку зачаровать, хранилище между…

— А участок земли расслоить? Хотя бы деревню с наделами?

— Да кто ж мне даст столько земли на растерзание? — растерялся я. Ну и масштабы у них там были, в десятом веке.

— Почему этим занимаешься ты? Где деканы?

— Я не знаю, почему Хогвартс не передал это дело деканам. Но по мере знакомства с замком у меня крепнет ощущение, что простой ленью довести его до такого состояния трудно. Я не знаю, на чьей стороне деканы, понимаете?

— Глупости! Деканы дают клятву, которая не позволит сделать им ничего подобного.

Я ничего не ответил. Спорить бессмысленно. Ещё один уверенный в собственной правоте взрослый.
...
а каменной книге между ладонями появился простой серебряный ободок с мелким турмалином.

— Зачем? — я с подозрением уставился на подарок, начинённый чарами, как вчерашняя индейка — черносливом.

— Это порт-ключ. Он доставит тебя ко мне. Надень его и влей немного своей магии — той, которой ты разбудил статую.

— Почём мне знать, что на другом конце — не клетка для магов? — не знаю насчёт порталов, но элементы системы отслеживания, работающей между мирами, я вижу отчётливо. Впрочем, вслух говорить это не обязательно.

— Кое-чему вас всё-таки учат, — удовлетворённо сказала Ровена. — Я могу принести тебе клятву о непричинении вреда.

— Я им не верю. Клятвам, в смысле.

— Ну, знаешь ли…

— У меня перед глазами — человек, который ежедневно делает то, чего не должен делать согласно клятве директора. Я не знаю, сколько вас там — тех, кто не принесёт вместе с вами эту клятву. Я не знаю, что такое «вред» — у нас третье тысячелетие пытаются дать определение вреда в уголовных кодексах. Я стараюсь избегать того, в чём не разбираюсь.

— Н-да. Впервые встречаю такого недоверчивого ученика.

Я вздохнул. С этими формулировками — вообще беда. Насилие ради твоего же блага — это вред? Если тебя посадят в клетку, чтобы ты не причинял себе вреда вредными привычками — это вред? Навредить мне, чтобы спасти десяток других подклятвенных — это будет считаться вредом? Да, я читал Азимова. Он может подтереться своим первым законом.

То, что делает кубок технически, описано внятно и интереса не представляет. Мне интересно - ПОЧЕМУ. С чего вдруг выявление "лучшего из списков" отдано артефакту, а не состязаниям, хотя во все времена поступали и поступают именно по второму пути?

У меня есть простое конспирологическое объяснение "из мира дамбигада", которое я применю в книге, если не найду в обсуждениях чего-то более интересного. Оно и звание "чемпион" для "выбранного рандомайзером" обосновывает, и интригу сгущает, но вдруг...

Не понимаю, чего вы все взъелись на очевидную для меня вещь. Ну как можно доверять такое артефакту, если это ржавое ведро от простого конфундуса сложилось, как пьяный магл с отрицательной сопротивляемостью легилименции?

Детишки уложены, так что скажем прямо: Ро нужно было вытащить скромнягу-героя на взрослую зарубу. Способ она отыскала кривоватый и притащенный за уши, но вот поди ж ты - белые нитки заметны удивительно не сразу. Сам вот только сегодня об этом задумался.

Просто ради интереса: а как вы сюда попали? Этот блог - блог при книгах, где по всему тексту автор с героем только и делают, что убирают. Я убрал сквозные кошельки, добрых гоблинов, выростающего за три недели дракончика, чудесную трансфигурацию, арканы Исчезновения и Созидания, уполномоченные контракты и даже выматывающие полёты сов. А ещё собираюсь убрать уменьшающие чары, обормотное зелье и обратимое превращение живого ну вот прямо в камень.

Мои книги посвящены именно этому - обоснованному убиранию. Почему вы тут? Вам понравились книги? Тогда почему столько боли? Вам до отвращения не понравились книги? Тогда почему тут остались?

Тридцать третий круг...

А раз даже Шляпа решает судьбу всех магов Британии, то почему аналогичный артефакт не может выбрать победителя Турнира автоматом? [Правильный ответ: Это другое.]

Народ, вы - странные. Вы с пеной у рта доказываете, что нельзя давать школе лично выбирать своего лучшего претендента, потому что это охренеть как необъективно и дохрена подтасовочно - но при этом вам нормально, что уже в судейской коллегии Турнира эти самые директора сидят в президиуме, не скрываясь подсуживают исключительно своему ученику, и это, блин, всем абсолютно легально и нормально!

Вот ТУТ бы, сука, этот Кубок и отработал бы на все сто, абсолютно объективный и беспристрастный. НО НЕТ, бля. Это другое! Это соревнования! Понимать надо!

Гимнастика памяти по канону. Как известно, Люциус Малфой потратил восемь месяцев личного участия и собственных связей на архиважное в 1993-1994 дело - засудить и казнить тупого гиппогрифа. Может кто-то вспомнить, есть ли конкретные факты, что так и было: что именно лорд Малфой, и не кто иной, кушать не мог, отложил все дела и служил флагманом по продвижению казни года?

Я имею в виду, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ рассказов Хагрида, скорбных мин Дамблдора и мутных обмолвок Фаджа, который вообще в третьей книге вёл себя странно для министра?

Грэйнджер готовила материал для апелляции, но на апелляции не присутствовала.

а зачем заменять? Решение по ликвидации опасной особи может быть настоящим, вот только педалироваться не Малфоем. Он мог поднять бучу в самом начале - мол, что за травматизм на ровном месте и куда смотрел преподаватель? - а потом забыть и забить.

Мелочность цели - вот что меня смущает. Ну, я об этом уже писал. С точки зрения Малфоя, было бы логично поднять компанию по правомочности назначения Хагрида. Мол, диплома нет, постоянно тащит с помоек всяких мутантов в дом, и вот смотрите-ка: один шансолюб попытался дать этому животному шанс, и уже на первом уроке моего сына едва не загрызли! Он сам полез? Даже если бы где-то в параллельной вселенной это было бы и так - ну так ты препод или куда? При Кеттлберне никто никуда не лез, что характерно.

Прекрасная линия по дискредитации Дамблдора. Мол, с полуживотного спрос мал, а кто за него поручился? И дольколюбу репутацию подмочить, и диспозицию его команды в школе ослабить - вернуть Хагрида с кафедры в стойло.

А чего вместо этого? Гиппогрифа казнил? И кому он навредил за все эти месяцы? Каков результат по факту, даже удайся вся затея? Он вообще вменяемый, этот лорд и политик - так просирать ресурсы и время в пустоту?

А вот добавить шила в жопе трём конкретным гриффиндорцам - это цель. Не малфоевская.

Правки реальности смущают и меня, но это - следствие неопытности автора. Это первая работа. То, как виделся мир в начале книги, переосмысливается к середине, и к эпилогу оказывается проще перезагрузить повествование, чем переписывать уже созданное (хотя и это тоже делалось). Подражание классическим штампам в начале сменилось осознанием, что мне более комфортны умеренные, нерадикальные и полутоновые антагонисты. Ну и да, опытным путём установлено, что бирюк-одиночка - это неинтересно в плане повествования о такой жизни читателям, хотя лично я бы в Хоге жил именно так :)

был ли Петтигрю в первом мире? Гарри видел коросту, и анимага в ней не распознал.
Петтигрю был. Поттер не распознал в Коросте анимага, потому что в поезде мало что знал и об анимагии, и о том, как должны выглядеть маги в звериной форме. Ну а потом он просто не присматривался к лишайно-помойной животине при её неопрятном хозяине.

Как при такой замечательной процедуре создания новых заклинаний создаются всяческие черномагические/просто калечащие заклинания?
Хрустальный мир - не единственный способ "регистрации". Существует ещё миниммум один, о котором невнятно сообщает Ксенофилиус во второй книге, но который мной ещё не придуман так, чтоб красиво было.

Да и не будем забывать, что палочковая магия в преподаваемом в Хоге виде - это ритуал. Простое действие - сложный результат. Герой же, и автор вместе с ним, стараются от ритуальщины дистанцироваться. Надолго ли нас хватит - не знаю. В любом случае, идея "нацарапал десяток рун и получил неплохой амулет" - это не по мне.

Есть невнятная задумка завязать это через магию слова. В минимальном виде, если сотни тысяч магов каждый день произносят "Люмос", то со временем каст изначально непростого светового заклинания становится всё проще и проще *для всех*. Ну а в получившем полное развитие и доведённом до логического расцвета виде - это когда носители некоего языка творили столько магии на этом языке, что теперь где угодно в мире даже простое произнесение любых слов на этом языке индуцирует магическую активность. Ты говоришь - ты колдуешь. Парселтанг или Квенья.

С точки зрения маглов, спорт заканчивается задолго до границы, где разрешено мочилово соперников - до смерти, сознательно и почти без ограничений. Собственно, зачем в квиддиче вообще эти дурацкие мячи и кольца? Выдайте каждому игроку по бите, загоните на ограниченную площадку - и пусть на своих двоих выйдет последний уцелевший. Если кому-то, как тут говорилось, нужна сублимация насилия - добро пожаловать в загон, гладиаторы.

Сравните, допустим, с футболом, где правила стимулируют мастерство работы ногами по мячу, а не по черепам и коленным чашечкам.

Если так уж необходимо оставить на поле две параллельно идущие игры, просто уберите окончание матча по поимке снитча. После этого очков можно начислять столько, сколько покажется справедливым в соотношении "сложность поимки снитча к сложности забития гола". Можно даже сделать отношение плавающим: первая поимка 150 очков, вторая (даже если её сделал противник) - 70, и т.д.

Собственно, вариантов вменяемых правил - куча, и несколько из них я описал в книге. В том числе и мысль, что ловца нужно выводить в отдельную игру, ибо он тупо не лезет на всё остальное.

Но Роулинг не нужна логика. Позиция ловца и правила о ловце придуманы для Поттера и только для него. Это хорошая аналогия: герой вытягивает в одиночку ещё и команду, под визги и попкорн праздного населения.

Привет всем. Все еще коментируете косяки канона? Этот спор безнадеждный. Или прелщается из спора в спорт.
Квиддич - игра глупая, бессмысленная и очень опасная. Летать на метлах - боженьки! Зачем?
Дементоры на третьем курсе - абсурд! Вокруг школы, где десять месяцев живут наследники волшебных семьей. И, вроде, Министерство магии, Аврорат, ДМП, Визенгамот есть. Но всем пофигу что с молодым поколением будет. Отбор в действии - кто ожил, ожил.
Турнир - скажем, пусть будет. Кто позволит четверокурснику участвовать наравне с выпусниками, среди которых Виктор Крам и французская вейла? Законченный злодей. Кто такое допустил? По этой же причине, не рассказывайте, что Дамблдор не-гад, а простодушный дедуля, который свихнулся от старости. Кто - Дамблдор? Ва!
Канонный Гарри - это не герой. Он тряпка. Никчемная, безинтересная тряпка. Единственное ценное в нем - его зеленые глаза. Ничтожество. Гарри Поттер из той половине Львов (по зодии), которые не заслуживают капельку доверия. Его ведут, а он ведется. Им в затеях пользуются, как тряпка. Тупой до беспредела. Ничего не смыслит. Но, что самое плохое - жизнь его ничем не научила. Аутизм какой-то. Дебил, короче. Доказательство - выбор девушки в жены - это вообще падение. Породнился со стаей гиен.
Аристократы - аристократы? Кто там аристократ? Люциус Малфой? Чем? Обычный фарфарон. Вспоминаем побоище в книжном магазине с Артуром Уизли. Видимо, Роулинг не выросла из детских своих представлений, что одним внешним видом становишься благородником. Одеваешь дорогую мантию, горделивую походку, маску-кирпич на лице, размахиваешь не простую палочку, а в ножнах со змеей и вот. Ты уже аристократ.

Между тем магическая аристократия в книгах Роулинг не только присутствует, но и играет ключевую роль антагониста главному герою. Разумеется, это - "аристократия" в понимании Роулинг: богатая (зачастую в прошлом), блюдущая чистоту крови и узнаваемо спесивая. Эти, и только эти качества, согласно видению Роулинг, её "аристократам" и присущи - а больше НИЧЕГО. Управлять она не способна в принципе, а только лишь угнетать, морить и издеваться, о чём любой сомневающийся может немедленно убедиться, просто рассмотрев, что эти снобы вытворяют сначала с домовиками, а потом и с побеждённым населением. Управлять ко всеобщему счастью, согласно вколачиваемой парадигме, получается только у светлых и порывистых гриффиндорцев.

Если вам не нравится уже "занятый" в каком-то параллельном мире термин "аристократия", назовите их, наконец, по-другому: мажористым сословием, ноблодрочерами или кровонаци, но не отрицайте уже их существования. Девять из десяти сценок, когда Поттер сталкивается с "чудовищным" злом - он сталкивается именно с мажорами, а не с Волдемортом. Это именно они, согласно Роулинг, и есть главное зло, творящее большинство бесчинств в обеих войнах. Это именно их хлебом не корми, а только дай помучать и поубивать скотских маглов и грязнокровный мусор. Ну как же их может не быть, если именно они - главный антагонист?

Ясен пень, они обречены. Ясен пень, они необратимо уродливы и тупы. Лорд Малфой против Клювокрыла, "вырубленные из топора" дегенеративные рожи и постоянные провокации 24x7, ибо именно для доставания гриффиндорцев они живут и дышат. Если автор ставит перед собой такую цель, ничто не способно увернуться от карающей длани. По себе знаю: вон какой фактуристый рыжий мерзавец у меня вылепился.

Подумаем вот над чем.

Зельеварение. Жидкая магия. Готовится часами, днями, неделями. На протяжении всего положенного срока маг вливает в варочную смесь собственное волшебство, делая это медленно и постепенно. Изготовление зелий доступно даже слабым деревенским ведьмам и знахаркам, ибо не требует большой магической силы, а лишь огромного, я бы сказал, женского терпения, женского чутья и многолетнего опыта многостадийного синтеза, а также умения делать несколько дел одновременно.

Боевая магия. Вид волшбы, требующий за доли секунды пропустить через каналы сильнейший поток силы, обуздывая, формируя и направляя атаку на нужную цель. Правильное применение щитов невозможно без наблюдательного глаза и умения мгновенно принимать оптимальные решения. Некогда думать, если смертоносный конструкт вот-вот сорвётся или уже летит. А вот сложносоставных схем из десятков этапов такая магия не требует. Бей просто и больно!

Определённо, это два диаметрально противоположных полюса. Определённо, трудно представить себе мага, мастерски сочетающего и то, и другое в одну персону.

Северус Снейп - мастер зельеварения, мечтающий о преподавании боевой магии. Как так? Почему? Зачем он так рвётся на "проклятую должность"?

А может... не рвётся? Ведь всё, что известно Поттеру об изводящем бедного Квиррелла и бедного Люпина угрюмой злюке - сказано гриффиндорскими школярами. А разве гриффиндорские детские мифы можно назвать качественным источником информации?

У дверей в замок нас встретила МакГонагалл.

— Мистер Поттер, это возмутительно! Где вы были целый день?

— Минерва, я уже назначил ему отработки, — передал меня с рук на руки Снейп. — Встретимся на ужине.

Мэм, я могу хотя бы на каникулах сменить эти стены и учебники на что-то другое? Гулял снаружи, развлекался, в Запретный лес и запретный коридор не ходил. Что за всемирный потоп я опять пропустил?

— Не смейте мне дерзить! Мы за вас отвечаем, вы должны предупреждать…

— Чтобы мне немедленно нашли правильную компанию? Шашки-шахматы в Большом зале, под неусыпным присмотром? Да я лучше в туалете запрусь, как тогда Грэйнджер.

— Неслыханно! Вы…

— Вы многого не знаете. Мы беспокоимся о вас.

Угу. Так, первая неделя. Понедельник — отработка непонятно за что. Вторник — замёрз, пойманный лестницами. Среда — погнали на ЗОТИ с температурой и без магии. Четверг — Поттер, пойдём в коридор, у меня отработки закончились... Ладно, свою мысль я до неё донёс, пусть побурлит без оппонента.

— Почему вы игнорируете присланные подарки? Люди старались…

— Это наглый поклёп! — не выдержал я. — Разобрал их ещё утром. Конфеты от Грэйнджер, книга от Лонгботтома, металлолом от Ма…

— В гостиной до сих пор валяется ваша куча. Как можно быть таким…

В гостиной? Что они там делают?

— Это не мои, скорее всего. Их же рядом с кроватями кладут?.. Ладно, ладно, я посмотрю.

— Не опаздывайте на ужин. И оденьтесь подобающе!

— Да в смысле?! Под цвет ёлочки, что ли — зелёное с серебром?

Бедная МакКошка. Хватает ртом воздух.

— Ну, я вот тоже подумал, что слизеринцы могут обознаться и начать выбалтывать мне свои секреты. До встречи на ужине, профессор.

Со стороны президиума оглушительно грохнуло. Пенелопа Кристал, пятикурсница с Рэйвенкло, не глядя поставила общий щит над столом. Сверху дождём посыпались белые мыши. От гриффиндорского стола дружно завопили и захлопали. Я оглянулся. Дамблдор с весёлым видом опускал метровую дымящуюся трубу — видимо, только что взорванную магическую хлопушку. Преподаватели вокруг были обильно обсыпаны конфетти. МакГонагалл отчего-то имела довольный вид. Мышей увидела, что ли?
...
чудовищным грохотом разорвалось сразу три хлопушки. И немедленно — ещё две. На нас посыпался град разного хлама. Прицельно бьют, и именно по нам, в основном с президиума.

Хогвартс, если тебе не сложно, ливани чем-нибудь в ответ.

Грянул мощный многоголосый перезвон. Включился фейерверк. Над учительским столом разверзлись потолочные хляби, из которых с металлическим звоном вывалился поток ржавых кнатов. Джекпот, господа! Вы сами напросились. Ливень не переставал, засыпая преподавателей, стол и блюда перед ними. Народ радостно вопил. Монетки чувствительно тюкали по затылкам. Выставленные профессорские щиты почему-то не работали.

Отбомбившись, Хогвартс тренькнул мощным заводским звонком, лязгнул механикой игрового автомата, после чего в зале пошёл тихий рождественский снег. Преподаватели вытряхивали из шляп металл. Снейпа и Филча, сидевших по краям, катаклизм не задел. Все были довольны и веселы.

Красиво. Я смотрел на падающий снег, на ёлки… Увидел сине-звёздную сову, спрятавшуюся среди ветвей. Счастливо улыбнулся. Какой же сегодня замечательный день! И завершить его нужно подобающе. Ещё пока не знаю как, но мне необходимо пожелать кое-кому спокойной ночи. А когда дети ложатся спать?

В начале восьмого я по-английски покинул торжество. Преподавателям к тому времени уже было всё равно, что творится за столами.

Деревянная дудочка от Хагрида. И для Хагрида. Для меня — скорее кларнет. Ручная работа. «Когда одна палочка и девять дырочек истребят целое войско»… Дуть не будем, разве только и вправду крысиное население в озеро препроводить потребуется. Прости, Хагрид. Есть у меня такой недостаток — я брезглив. По навозу пройдусь спокойно, но в рот всё подряд тащить избегаю. Кроме следилки на упаковке, сюрпризов не видно. И ты единственный, кто подписал свой подарок в этой куче.

Следующий презент. В объёмистом пакете — свитер домашнего изготовления. Морковного цвета, крупной вязки, на два размера больше. Можно сэкономить на варежках, пряча ладони в свисающих рукавах. Жёлтая буква «Эйч» на груди. Ни открытки, ни обратного адреса. Кажется, я догадываюсь, от кого это. Фред с Джорджем сидели на ужине в аналогичных обновках.

Засада в том, что на свитер наложены слабые стационарные чары. Это не плетения — чары неотъемлемы от основы. Это не зелья — не размыты, да и большинство зелий после нескольких стирок выветриваются. Это… о, здравствуй, магия терпеливых вышивальщиц и кружевниц. Вышивки здесь нет — свитер однотонный, — а есть интересно скомбинированная вязка. Миссис Уизли, оказывается, полна скрытых талантов.

Я без боязни взял свитер в руки. Его нужно носить неделями, чтобы эффект начал проявляться. Зато затрат на поддержание нет. Извините, добрая мэм, но этот подарок я вам верну. Чем вы его зарядили, знаете только вы. Хотя… хорошо иметь совиное зрение. Я заново осмотрел обновку. То там, то здесь в оранжевую шерстяную нить вплетён чей-то волос. Рыжий, длинный, тонкий. Девичий. Дура вы, миссис Уизли. Знаете, что можно сделать с владельцем такого волоса, отданного добровольно? Однозначно на возврат. Благодарить ещё будете.

И последний пакет, самый загадочный. Обратного адреса нет, причём физически: принесено не совой. Кто-то из Хогвартса передал домовиком. Опять следилка на упаковке, как же вы достали со своим любопытством. А внутри… ничего. То есть совсем ничего: пустая бумажная ёмкость. Но что-то всё же имеется: на этом «чём-то», абсолютно невидимом, в воздухе лежит — или скорее пари́т — записка.

Надев перчатку из «драконьей кожи», осторожно развернул бумагу. «Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне. Настало время вернуть её его сыну. Используй её с умом. Хорошего Рождества». Кусок послания от кого-то кому-то о чьём-то отце. Ни приветствия, ни подписи. Знакомый почерк и знакомый стиль. Добрый дедушка демонстрирует хорошую обучаемость: лазейка с обратным адресом закрыта. Но я не намерен повторяться.

Перчатка осторожно зачерпнула из пакета что-то очень лёгкое. Второе зрение упорно ничего не видело. Совсем ничего, только идеально прозрачную среду, сквозь которую просматривались чары на стенах гостиной. Опасности я не ощущал, поэтому осторожно провёл тыльной стороной не одетой в перчатку руки. Гладкий шёлк, будто сотканный из прохладного ночного бриза. Решившись, взялся за ткань рукой. В воздухе проявилось большое полотно из невесомой полупрозрачной ткани таинственно-лунного цвета. Пахнуло волшебным разнотравьем Хрустального мира.

Я надел плащ на себя. Вещь из Ночного мира не несёт серьёзной опасности. В крайнем случае, вновь окажусь там. В плаще было удобно и… безопасно. Как когда-то в детстве на чердаке, где я непонятно как оказался, убегая от кузеновских дружков.

Я посмотрел в зеркало. Меня не было. В воздухе висела только голова, не прикрытая капюшоном. Ткань, видимая мне, в зеркале не отражалась. Плащ-невидимка? Я закрыл голову капюшоном и полностью исчез. Окружающий мир хорошо просматривался сквозь облегающий лицо полупрозрачный шёлк. Дышалось легко. Жаль, под тканью не полетаешь на крыльях. Сколько всего можно сделать, обладая таким сокровищем? Неужели она и вправду принадлежала моему отцу? Пожалуй, рассказывать об этом подарке никому не стоит — отберут. С ним можно обойти всю школу, попасть в самые интересные места. И кстати: праздничный вечер, удачное время, подвыпившие преподаватели веселятся в Большом зале. Почему бы не опробовать обновку прямо сейчас?

Я с сожалением снял капюшон с головы. И без предупреждения Миры понятно, насколько чужды последние мысли тому месту, *где* была создана эта волшебная вещь, не говоря уж о том, *куда* я тут могу попасть безо всякого скрыта, только попроси.

Я летел в морозном зимнем небе. Взялся быть совой — носи почту.

«Акцио Мама Рональда Уизли» указало куда-то далеко на восток. Я вспомнил, что рыжие братья остались на каникулы потому, что чета Уизли этой зимой отправились в гости к какому-то родственнику в Румынию, в драконий заповедник. Тащиться впотьмах две тысячи километров, околевать на ночном дубаке в Альпах и уворачиваться от огнедышащих виверн — благодарю, настолько моя забота о морковном свитере не распространяется. А ну как обратно письмецо отнести попросят?

«Акцио Дом Рональда Уизли» подарил лёгкую головную боль, но указал значительно ближе, на юг. Вот это пойдёт. Посмотрю, как живут чистокровные, если они рыжие.

Лететь через Ла-Манш не пришлось. На южном побережье в большой «ненаносимой» свёртке обнаружилось целое магическое поселение. А я ведь видел что-то в этом районе на карте в поезде. Длинное название… Оттери-Сент-Кэчпоул. Что ж, будем знакомы.

Чувство направления указало на один из щедро нарезанных участков и удовлетворённо отключилось. Конец маршрута. Нам сюда.

На участке стояло… жилое сооружение. Многоэтажное, если к нему можно применить эту характеристику. Когда-то давно здесь был добротный одноэтажный сельский дом. Затем, вторым этажом, к нему пристроили новую комнату. Далее, по мере необходимости, лепились ещё комнаты, но каждая новая — в случайном направлении от старой.

В результате получилась этакая… преимущественно вертикальная кишка, склеенная из кубиков, примерно в четыре-пять этажей в высоту. «Примерно», потому что последние надстройки имели разную высоту, и по хаотично разбросанным окнам нельзя было с уверенностью сказать, где и в каком количестве расположены перекрытия.

Папа здесь явно не инженер. Впрочем, в Косом переулке доминировал точно такой же архитектурный кошмар, только меньшей этажности и потому не настолько абсурдный. Магам проще подпереть нависающие стены магией, чем выучить сопромат.

Отыскав около входа в запертый дом приёмный ящик, я сбросил посылку и присел на дерево передохнуть.

Небогато живут рыжие. Дом выстроен из обветшалого, почерневшего дерева и нуждается в ремонте. Возможно, для этой семьи не имеют значения ни бытовые условия, ни внешний вид детей. А на путешествие в Румынию, к примеру, они деньги нашли. Каждый живёт, как хочет. От меня-то им только чего надо, вот вопрос.

Я осмотрелся. Участок большой. Имеется сад, огороды и выход к какому-то водоёму, сейчас подмёрзшему у берега. Сарайчики, курятник… обитаемый. Хозяева уехали — кто кормит птицу и отгоняет хорьков? Извечная проблема фермеров — трудно оставить хозяйство хотя бы на день. Опять какая-то магия?

Ржавый арочный ангар, который я с уверенностью назвал бы гаражом, не живи здесь… Минуту! К воротам ангара подходит узнаваемая колёсная колея отнюдь не от телеги или тарантаса. Я взлетел и заглянул внутрь через проржавевшую дыру в крыше. Небесно-голубой форд середины века в прекрасном состоянии, ломящийся от наложенных на него чар. Вот интересно, зачем я накручиваю весь этот жестяной хлам на несчастные электронные весы, если рыжий папаша на автомобиле летает и не парится? Закон что дышло…

Что ещё интересного? — продолжил я осмотр, вернувшись на облюбованное дерево. Сад подзапущен. Из… скорее даже — из-под земли торчат несколько трубок с козырьками, из которых струится дымок. Это что, маленькие дымоходики для маленьких гномиков? Может, это они следят за птицей?

Под крышей дома кто-то громко и тоскливо завыл. Наверное, вентиляция включилась или водонапорный насос.

Огород используется, но сейчас припорошен редким снегом. Есть мостки на местную речку. Детская площадка. Качели. Пёстрый сдувшийся мячик-квоффл. Игрушечная метла на лавке. Заборов нет, участок не ограждён.

Я закрыл глаза, пытаясь избавиться от подступившего к горлу комка. Передо мной, как на ладони, предстал весь магический посёлок. Такие же экстравагантные дома, участки без заборов, детские площадки и разбросанные игрушки.

Рон, я тебя не понимаю. Ты всю жизнь живешь среди сверстников-магов. Вы целыми днями пропадаете на этой природе, бегаете, беситесь, играете в каких-нибудь ваших индейцев или казаков-разбойников. Ты знаешь всех, кто здесь живёт. Но ты приезжаешь в Хогвартс и ни разу не упоминаешь ни одного из них. Только квиддичную команду-аутсайдера да навязчивый сундук с галеонами. Твои соседи настолько успели тебе надоесть?

Рядом присела на ветку знакомая душа. Извини, Ночь, просто вспомнил кое-что из детства. До того, как ты у меня появилась. Я открыл глаза. Ага, понятно, откуда картинка посёлка. Ну и зрение же у тебя, подруга. И кто же у нас тут ещё живет?

Выглянула луна, выпустив из ночных теней лунный зайчик. Налетевший ветерок заставил его прыгать по корням и бугристому снегу. Постойте-ка… не зайчик, а настоящий лунный заяц. Зайчиха-Шутиха.

Ночь слетела с ветки и пустилась с зайцем в игру наперегонки. Поскольку заяц был нематериальный, прыгал он высоко и быстро, а потому ничуть не уступал летящей сове.

Не может быть… Я сорвался за ними вдогонку.

Луна действительно жила неподалёку, только лужайку перейти. Рон, дурак, рядом с тобой живёт такое сокровище, и ещё несколько домов по соседству пока не проверены. Одно слово… Шестой Уизли.

Дом Лавгудов больше всего напоминает огромную шахматную ладью, доработанную креативным сюрреалистом. Ладья играет за чёрных. Сад со странными деревьями и красивый цветник перед домом, зеленеющий даже сейчас. Ночное светило заливает таинственным светом дорожки цветного камня. В отличие от Уизли, этот дом окружён куполом защиты. И, хотя меня — именно меня — она пропустит, ломиться не будем: сегодня нас приглашали только пожелать спокойной ночи.

Луна ждала в окне третьего этажа. Надеюсь, она не томилась целый вечер, а, пользуясь своим даром, вышла прямо к моему появлению. На её плече сидела Нокс.

— Спокойной ночи, Луна, — прокричал я, сделав круг перед окнами. В ответ на совиный крик мне замахали рукой.

Пожалуй, не только Снейпу стоит начать новую страницу в этот день, думал я, возвращаясь в Хогвартс. Призрачная спутница летела рядом, и я смотрел её глазами. Как полагаешь, Ночь, Луне понравится небо Саргаса? Яркий ответный образ обнадёжил: волшебная луна серебристой кисточкой рисует острова и материки, которых пока нет в моём мире.

Маленький кусочек лёг в мозаику бесконечно красивой картины сущего. Вот, наверное, как создаются такие миры, как Саргас. Мне ещё учиться и учиться. Но, пожалуй, сегодня я нашёл очень важную деталь этого знания: красота не создаётся в одиночку. Такое только Творцу под силу.

Мне внезапно стало очень спокойно. Какая-то часть мечущейся души примирилась, найдя правильный путь.

Передо мной стояла Фиби. Платье глубокого тёмно-фиолетового бархата со струящимися солнечными блёстками, которое просто обрывалось у пола безо всяких оборочек и подшивок. Первый раз, когда я увидел её новый наряд, мне стало стыдно. Но нужно учиться нести ответственность за свои распоряжения, иначе кто же будет тебя уважать? К тому же если домовики «сочли нужной для себя» именно такую одежду — значит, для них это почему-то важно.

Я присел на стул рядом и устало прикрыл глаза. Пришёл я ощутимо заранее, так что теперь придётся подождать. А я тоже умаялся.

Грэйнджер теперь, скорее всего, вернёт серёжки назад. Мамаша настоит. Если свяжет дарителя подарка с наглой совой-«конкурентом». Что вообще на эту родительницу нашло? Дочка пишет поздравления трём парням и ни одной подруге? Выбирать факультет нужно тщательнее. Ну, хоть понятно, в кого Гермиона такая… упрямо-правильная.

Ладно, я здесь для другого. Видеть всего этого, по-хорошему, меня не приглашали. Сосредоточимся на цели. Вот, скажем, проверим всё ещё раз, имея оригинал перед глазами. Не упущено ли чего по памяти? Десять раз перепроверял — и экспериментами, и повторными осмотрами во время отработок, — но не помешает и в одиннадцатый раз убедиться.

Контрольный импульс пришёл в половине второго. Гадкая волна заплескалась по кружеву. Проверка целостности, физическое состояние, эмоции, отбор трети резерва… Не знаю, насколько силён был Волдеморт сам по себе, но имея такой… массив живых волшебных палочек, в которые превращаются меченные рабским клеймом «соратники», сделать можно многое. Особенно если эти «палочки» не жалеть.

Я поднялся со стула и раскрыл сумку. Контрольный господский визит завершён, у меня есть время до следующего. Не успею — придётся работать «грязно». Времени, впрочем, достаточно. Из сумки появилась клетка с живым кроликом. Столько возни из-за него… Наличие клетки оказалось излишним: кролик дрых без задних ног. Вернувшись с ужина, я влил ему в пасть то же снотворное, что отдал Фиби. Состояние обоих должно быть по возможности схожим. В том, что Снейп получил свою дозу, я не сомневался: в противном случае меня бы сюда не впустили. Незачем.

— Хогвартс, запечатай, пожалуйста, вход в зельеварни. Именем Хранителя.

Сегодня я избавлю Снейпа от рабского клейма. Уничтожить его моими силами не получится: кружево поставлено на неизвлекаемость. Блок отмены в исходной печати угадывается, но в том варианте, чем заклеймён зельевар, он отрезан напрочь. Если попробую начать выжигать нити — Снейп умрёт. Многократно продублированная перекрёстная проверка с оповещением хозяина. Удаляемому кружеву ничего не надо делать, смерть уже подготовлена и отложена.

Клеймо можно только перенести. На живую ауру. Это в теории. На практике и здесь выставлен контроль. Тринадцать оков, стянувших руку и зазубренными колючками глубоко впивающихся в ауру зельевара, постоянно контролируют наличие друг друга. Параноидальная тварь.

Моя вторая стихия — Жизнь. Меня никто не учил этому, и я не спешу набиваться в ученики. У жизнюков, помимо уникальных плюшек вроде очень долгой здоровой жизни, есть и уникальная обязанность. Можешь помочь — обязан. Иначе дар уйдёт. Со всеми побочными эффектами.

Будь у меня только Жизнь — думать было бы не о чем, это мой путь. Но магов-пустотников ещё меньше. А обученный целитель — это образ жизни, а не профессия. Ни на что другое меня не хватит.

Но кое-что я могу видеть и делать без обучения. А раз могу — обязан. Вот смог напоить Снейпа таблетками и уговорить Хогвартс на эту авантюру — делаю.

Почему я вообще возомнил, что у меня есть право принимать решение за взрослого, битого жизнью мастера? Чем я в таком случае лучше Волдеморта или Дамблдора, загоняющих народ насильно в счастливое будущее?

Дело не в попытке скрыть свои способности. Можно поискать способ узнать мнение зельевара, не вскрываясь, полностью или частично. Не знаю как, но подумать можно.

Дело в том, что печать не позволит Снейпу ответить согласием. Он может всеми силами желать от неё избавиться, но при появлении внешней помощи будет сопротивляться избавлению и обязательно оповестит хозяина. Именно этот подлый момент, на который обратила моё внимание Мира, окончательно убедил меня в том, что такую гадость можно было поставить только обманом.

Или Волдеморт изначально был мерзавцем; или стал ничтожеством позже, изменив безобидные плетения связи на рабские кровососущие кандалы и начав лично расправляться с младенцами — я не знаю. Хоть метку и ставили (или меняли позже) обманом, но согласие на первоначальную установку всё же должно быть дано добровольно. Почему столько опытных, образованных магов на это пошло? Вам нужна связь — браслетов наклепайте, их всегда снять можно!

Так или иначе, Снейп обманут, и в его решении, будь оно свободным, я не сомневаюсь. Фанатик и садист, который мог бы принять рабский ошейник добровольно, ведёт себя иначе. Мрачным и злым не ходит. Ходит довольным, безумно хохочущим и изнывающим по выходу на следующее «дело».

Уже собравшись уходить, я ощутил, что в комнате есть кто-то ещё. Обернулся. Знакомая лань, сотканная из света, стояла у изголовья кровати и смотрела на меня.

— Береги его, ладно? — сказал я серьёзно. Слушайтесь своего покровителя, профессор.

Поднял взгляд на небо. Зимняя Вега взошла над горизонтом. Хоть и не такая яркая, как летом, но всё равно выделяется на небе сильнее других. Скоро начнёт светать. Нужно хоть на час отлучиться в Саргас, поспать. Завтра… уже давно сегодня — праздник.

Зимний солнцеворот. День, когда старое умирает и рождается что-то новое. Новый путь. Новая надежда. Новый чистый лист. Девушки гадают накануне о чём-то — это глупо. В этот день нужно начинать строить самому. С нуля. Без груза старых ошибок.

На плечо опустилась сине-звёздная сова. Волнуется, что меня долго не было дома.

Мой патронус поселился в Саргасе. Остаётся за хозяина, когда меня нет. Не знаю, почему он так привязался к моему миру — мне казалось, что у нас ему неуютно. Иногда он куда-то пропадает, но чаще всего я вижу его где-то в Замке, или в саду, или рядом с собой, когда работаю. Магия при нём, кстати, получается легче и точнее.

До сих пор не решился дать ему имя. Имя — это огромная ответственность. Я привяжу его этим к себе. Впрочем, он ведь разумный, так что это и его решение.

— Как полагаешь, имя Нокс тебе подойдёт? Ты не чёрный, как здешняя ночь, но ведь и у нас в Саргасе никогда не бывает темноты. В безлунную полночь можно газету читать. Зато звёзд в тебе — как на всём небе, вместе взятом.

Я сидел в кафе Фортескью. Налетавшись по праздничному Лондону совой — превращаться в человека не хотелось, на мне была мантия, — я перешел в Косой и сравнил впечатления. Затем решил здесь же пообедать и попробовать фирменное мороженое.

Утренний Хогвартс встретил меня горкой подарков на столе в моей комнате.

Гермиона прислала коробку шоколадных лягушек и новую открытку, с текстом покороче.
...
Зато хорошая книга по виноградарству пришла от Лонгботтома. Ты только сам не забывай, где и что у тебя главное, Невилл.

«Поттер, основной подарок будет летом», — вещала открытка от Малфоя. — «А пока что — вот, Крэбб с Гойлом нагребли тебе лома. Надеюсь, это была не хохма, потому что там больше двадцати тонн. Склад арендован на год, адрес и ключи прилагаю».

Склад… Хорошо быть мажором. Впрочем, я не знаю, насколько это было просто для Драко на самом деле. Но со складом буду разбираться после праздников.

Что дальше? Тонкая книга в твёрдом переплёте. Без названия. Тёмный бархат, маленькая снежинка в углу. Открытки нет. Гринграсс, как всегда, немногословна. Что у нас тут?

Это оказался альбом для колдографий. Всего несколько снимков. Мои родители. Высокий, худой мужчина в очках. Чёрные растрёпанные волосы. Весел и… немного раздолбаист. И красивая молодая женщина. Тёмно-рыжие волосы и ярко-зелёные глаза.

Женщина с колдографии на столе у Снейпа.

Пожалуй, у меня есть ещё одна причина не сообщать профессору, что я побывал в его покоях. Я ещё раз внимательно посмотрел на фото. Определённо, на отца я похожу больше, чем на Снейпа. И глаза у меня зелёные… были когда-то. Нет, здесь что-то другое. И с патронусом ничего не ясно.

Что ж, Дафна, ты умеешь зреть в корень. Этот подарок лучше, чем тысячи рассказов о славном охотнике гриффиндорской команды. Может быть, твои колдографии даже собирались по знакомым. Немудрено, что их набралось немного, на Слизерине-то. Но обилие пустых страниц намекает, что всё в моих руках.

Неясно, зачем так напрягаться ради сироты-полукровки. Впрочем, почём я знаю? Быть может, именно такие вещи у Гринграссов получаются легче или лучше всего. Я-то вот тоже ей сделал… ну, не самое лёгкое для меня, но сквозные кошельки моего плетения, уж извините, показывать не буду. Зубы отращу сначала.

Колдографию с родителями я поставил на столе.

Меню на завтрак было роскошным. Обед предполагается облегчённым, потому что ужин состоится на час раньше и будет по-настоящему праздничным. Присутствие на ужине обязательно. Этот распорядок немного расходится с традициями обычных британцев, но последние привязаны к полуночной праздничной службе.

Выяснилось, что посетить обычный Лондон именно 25 декабря было и плохой, и хорошей идеей. Город будто вымер. Людей на улицах нет. Общественный транспорт не работает. Большинство магазинов закрыто. На улицах множество гирлянд, ёлок и украшений, но всё закрыто. Здесь настолько много верующих жителей, отсыпающихся сейчас после ночной службы? Что ж, в отсутствии суеты есть и положительные стороны, особенно для летящей над городом совы.

Начал с Глаза — знаменитого колеса обозрения. На мне надета мантия, превращаться в человека не рекомендуется. Посидел сверху на кабине-капсуле, посмотрел. Эх, мне бы сюда пару лет назад. Как же я мечтал тут оказаться, глядя на этот велосипедный круг из окна машины дяди Вернона. А сейчас — скучно. Аттракцион — определённо не для птиц. Чего они тут не видели?(1)

1) Автор в курсе, что Лондонское око построили в 2000 году. Однако я просто не нашёл в Лондоне подходящего объекта с хорошей и доступной обзорной площадкой в 1991 году. Поэтому, пусть в этой реальности London Eye будет возведён на десятилетие раньше.

А вот потом мне повезло. На катке у Музея Естествознания шёл какой-то детский костюмированный праздник. И вот тут моя одежда зашла на ура. Особенно после того, как я доработал мантию и шляпу мишурой, спешно трансфигурированной из снега. Билеты на вход продавались дозированно, но мне выдали один без задержки, оценив мой костюм. Быстро освоив науку держаться на коньках — ну, после метлы-то! — я в этот день накатался и надурачился вволю.

Косой переулок, в первой половине дня бывший почти безлюдным, постепенно наполнялся народом. Маги празднуют дома в кругу семьи, потом идут в развлекательный вояж по магазинам.

— Я тебя помню. Ты живёшь под красивым небом, — раздался рядом задумчивый детский голосок.

Я живу под постоянным всевидящим рентгеном, подумал я, поднимая глаза. И замер. Звёздные левиафаны, что это за стихия?

— Ты, наверное, как раз с этого неба спустилась, — пробормотал я.

Тёплый водопад лунного света. Не серебро Ментала, не платина обетных скреп, не слепящий Свет и не солнечная Жизнь… Мира, предательница, просто млела под этим маленьким светилом. Такова оборотная сторона псевдоразумных артефактов — у них иногда может быть собственное мнение.

Девочка, чуть помладше меня. Светлые длинные волосы, мягкая полуулыбка, слегка удивлённые глаза. Глядящие куда-то вдаль и видящие недоступное другим. В чём-то мы похожи.

— Н-да, банально получилось, — отошёл я от начального очарования. — Где раздают столько лунного света?

На её лице почти ничего не изменилось. Но света вдруг стало меньше.

Вот как. Я баран.

— Прости, пожалуйста, — вздохнул я. — Мои вот… тоже. Меня Гарольд зовут.

Я замолчал, делая вежливую паузу. Не умею я с девчонками общаться. Грэйнджер отбрить — это сколько угодно, а вот… Где же я видел этот свет? Никак не могу вспомнить.

— У тебя необычные мозгошмыги, Гарольд, — сказала девочка, глядя чуть выше меня. — Они ещё не сказали, как меня зовут?

— Даже расстраиваться не хочу, — ответил я искренне. — Всё, кроме Луны, будет большой ошибкой.

— У тебя правильные мозгошмыги. Вот, покорми их, — она сняла с самодельного ожерелья редиску и протянула мне. — Можешь называть меня Луна.

— Спасибо, — ответил я, принимая необычный артефакт, действие которого не мог угадать даже приблизительно. Подумав, приколол на лацкан. Спохватился, вспомнив о манерах. — Будешь мороженое?

— Её не стало прошлым летом, — игнорируя мою попытку нарушить полотно разговора, проговорила Луна. — Я живу с папой. Он ненадолго отошёл в редакцию.

— Тоскуешь по ней, — сказал я утвердительно, опуская глаза. Чем тут можно утешить?

— Мы недавно виделись. Ты угощал нас чаем.

— На острове, под красивым небом, — опять согласился я. Задумчиво покачал головой. Прямо ходовой перекрёсток какой-то. Вроде бы войны нет, почему она… её матери не стало? Болезнь? Несчастный случай?

— Мама погибла в лаборатории, — будто читая мои мысли, сказала Луна. — Она искала способ подарить людям новое заклинание.

— Её почему-то не отпустили, — пробормотал я. — Мне вот…

Я внезапно вспомнил, где я видел этот свет. Целый мир, наполненный невидимым лунным теплом. Огромное ночное светило, играющее роль местного солнца…

— Луна, кажется, у меня для тебя кое-что есть, — сказал я, поднимаясь и оглядываясь вокруг. Похоже, никому мы не нужны, я выбирал закуток в стороне от общей сутолоки. — Подожди минутку. Не уходи никуда, ладно?

Я действительно отсутствовал чуть больше минуты. Хорошо иметь семикратную разницу во времени.

— Вот, — запыхавшись, поставил я ношу на стол. — Думаю, это тебе передали.

Перед ней легла спешно найденная коробка, в которой, прямо в куске вырезанного грунта, рос хрустальный цветок.

— Понимаешь, он не хочет у меня расти. Медленно чахнет. А он из… я не знаю, как оно называется. Из места, где создают новые заклинания, понимаешь? Там огромная невидимая луна, и светит вот прямо так… как ты. Только на весь мир.

Луна смотрела на меня. Она вообще весь разговор смотрела на меня. Я бы так не смог. Не выдержал и отводил бы глаза хоть ненадолго.

— Профессор Снейп называет его «Истинный асфоделий». Наверное, ему нужен этот особый свет. Цветку, не профессору. Может, у тебя приживётся? Он упал с порога, я думал — случайно, но вот теперь сомневаюсь. Может, его передали… кому-то? А я знаю только тебя, так что вариантов немного… — я стушевался окончательно. А, чуть не забыл.

— Я его поливаю вот этим, — я передал ей флягу. — Он не любит солнечный свет.

— У нас над домом всегда светит луна, — ответила Луна. И посмотрела на цветок.

— Прямо как там… — пробормотал я.

В отличие от прочего потустороннего разнотравья, асфоделий не хотел приживаться в атриуме. Вода из фонтана ему определённо помогала, но цветок медленно угасал.

— Поттер! — вполголоса рявкнули рядом. — Вам хоть в общих чертах известно, что такое дисциплина?

— Рождество, профессор, — спокойно ответил я. — Не наблюдать же безвылазно, как факультет бу… выпивает воду из бутылок. — Я покосился на Луну, увлеченно разглядывающую цветок.

— Добрый день, мисс Лавгуд, — сказал Снейп, присаживаясь за стол. — Ваш отец знает, что вы здесь?

— Он вот-вот подойдёт.

— Доверяю вашему чутью. Поттер, как вы сюда попали? Опять взломали камин?

— На своих двоих. Вам должно быть…

— Он — сова, — загадочно сказала Луна. Цветок под её пальцами мягко засветился, а вокруг закружилась стайка крохотных светящихся мотыльков. Снейп уставился на эту картину. — И дружит с совой. И с Зайчихой-Шутихой.

Рядом с Лавгуд на столе появился призрачный заяц-патронус, сотканный из лунного света. Увидев его, я помрачнел, припомнив сегодняшнюю ночь. Не выживают у меня зайцы.

— Мисс Лавгуд, я не думаю, что вам следует здесь …

— Её зовут Ночь, — невпопад перебила Снейпа Луна.

— Нокс, — рассеянно поправил я, наблюдая, как призрачный заяц обнюхивает левое запястье Снейпа — там, где недавно была печать. — Его зовут Нокс.

— Её зовут, — мягко возразила Луна. И внезапно, улыбнувшись, посмотрела на меня. — А ещё сова, называется!

Да ладно! Прыснув, мы оба рассмеялись. Как же с нею легко!

Что-то почувствовавший Снейп резко отдёрнул руку. Нахмурившись, потёр рукав в том месте, где принюхивался призрачный заяц, и внимательно оглядел стол. Я с удивлением понял, что Зайчиху-Шутиху он не видит.

— Луна, вот ты где, — к нам подошёл мужчина, одетый… несколько эксцентрично. Белые волосы до плеч. Строгий внимательный взгляд. Много амулетов вполне узнаваемого происхождения. Увидев Снейпа, нахмурился. — С тобой всё в порядке?

— Профессор Снейп делает мне выволочку, мистер Лавгуд, — ответил я. — Неудачно проходил мимо.

— Практического опыта немного, — ответил я, наблюдая, как Снейп высыпает из вазочки орешки, превращая их по одному в маленькие шахматные фигурки. — Блиц, я надеюсь?

— Лишний вопрос, Поттер. Остальное — не шахматы.

Спохватившись, я взял салфетку и трансфигурировал её в плоскую шахматную доску. Опыт игры у меня небольшой. По средам и субботам в нашем парке собирались местные любители этого интеллектуального хобби. Если было холодно, переносили встречу в кафе. Я спасался игрой от Дадли с компанией. Наверное, именно там я научился думать дальше, чем на шаг вперёд.

— Один балл Гриффиндору, — буркнул Снейп. — Что это за кракозябры?

Упс. Син-Талиш вместо латиницы здесь не к месту. Но трансфигурированное не исправишь.

— Э-э, не знаю. Задумывалось другое.

— Минус один балл, — констатировал Снейп, делая ход на e4.

Он попытался развести меня на детский мат, получил закономерно слабую начальную позицию… но это меня не спасло.

— Печально, Поттер, — резюмировал зельевар, поворачивая доску и убирая своего ферзя. — Начинайте.

Я полностью сконцентрировался на быстрой игре. Времени на глубокое обдумывание блиц не даёт, здесь большое значение приобретает опыт разыгрывания стандартных ситуаций и умение не расслабляться. Я же помнил только несколько дебютов… Но вот быстро думать магическое оперирование меня научило. Если никто не отвлекает.

С учётом сделанной форы у меня даже начало что-то получаться, но… Снейп решил усложнить условия.

— Что вы уже успели натворить сегодня?

— Э-э… Просто полетал по обычному Лондону. На главной ёлке посидел. К Биг-Бену наведался.

Снейп поднял злой взгляд.

— Да понял я, не стал соваться, — успокоил я. — Был неприятно удивлён. И опечален.

— А вы как думали?.. Здесь уже всё ясно, расставляйте заново, — Снейп развернул доску и продолжил. — Нужные люди — в курсе. У нашего министра есть прямой контакт с премьер-министром. Нам необходимо согласование в случае непредвиденных обстоятельств. С обеих сторон. И, разумеется, мы прикрываем ключевые структуры маглов… от неадекватных магов хотя бы. Остальное вам знать не положено. Мне тоже.

Разбирал меня зельевар быстро: партия заканчивалась за несколько минут. Иногда, однако, получалось удачно огрызаться. Блиц — это про ошибки игроков. Снейп тоже ошибался.

— Что ещё?

— Ну… на катке покатался.

— В этом? — Снейп посмотрел на мою мишуру.

— Без «этого» меня бы вообще не пустили. Там карнавал какой-то был, я отлично вписался.

Снейп вздохнул.

— Вы дилетант, Поттер. Ничего не понимающий дилетант, у которого всё получается. Влезаете в отлаженные схемы с изяществом мантикоры у аптечной витрины. Но битая посуда оказывается лучше того, что было.

— Учитесь думать, несмотря на идущий разговор, — безжалостно прокомментировал мою игру Снейп, с припечатыванием ставя очередной мат. — С содроганием представляю, что бы тут было, проявляй вы инициативу. Василиски в коридорах, дементоры в Лондоне?

— Какие ещё василиски? — не выдержал я. — Что они жрут, ваши чудо-терминаторы, когда никому не нужны и лежат на складе? Все эти дешёвые мифы примитивно однобоки: любая смертоносная тварь обязательно должна быть размером с поезд. Иначе кассовых сборов не будет.

— Как легко было бы жить в рациональном мире. Где до всего можно дойти, не вставая с дивана, — Снейп говорил негромко и отчего-то без язвительности. — Неужели анимагия ничему вас не научила, Поттер? Куда деваются полцентнера тела, пока вы резвитесь в своих самоволках? Вместе с одеждой, амулетами и работающими чарами? Вы всё так же не едите и не пьёте? В курсе, сколько воды должна потреблять сова? Думаете, активный полёт целый день — это нормальная нагрузка для такой птицы?

Он бессознательно потёр руку. Не похоже, что там что-то зудело или болело — просто ему отчего-то очень хотелось взглянуть на запястье, но не на чужих глазах.

— Признайтесь себе, Поттер: хотели бы вы лишиться полёта в угоду рациональности и детерминизма мира?

Это был удар под дых. Абсолютно справедливый, надо заметить.

— Мистер Поттер, почему вы не отметились в списке остающихся в Хогвартсе на каникулы? — нашла меня МакГонагалл в библиотеке.

Вообще-то у меня на праздники имеются собственные планы. Я несколько подустал от вида бесконечных тоннелей, перемежаемых картинками зачаровываемых трубок, и хочу на три-четыре дня сменить их на огромные открытые пространства. Я задумал облететь Англию в теле совы. Опробовать путешествие по воздушному «короткому пути», приметить места для переходов, поглазеть на города с высоты птичьего полёта… Да просто бесцельно помедитировать, планируя над красивой местностью в восходящем потоке.

Я же толком и не бывал нигде до сих пор. Дурсли никуда меня особо не вывозили, только по вынужденной необходимости, как тогда в зоопарке. И сами тяготились тем, что отбыть на отдых надолго не могут.

— Я еду на каникулы к дяде с тётей, профессор.

Такова была часть плана. Сесть в экспресс, доехать до вокзала, спуститься в метро и раствориться среди миллионов горожан, незаметно перейдя к зимнему вояжу.

— У меня нет информации, что они встретят вас у поезда.

Интересный поворот.

— Это так. Я в состоянии добраться до Литтл Уингинга самостоятельно, на метро и пригородном автобусе. Немного магловских денег дядя мне…

— Вами не отправлено ни одной совы за всё время пребывания здесь. Откуда вам знать, что ваши родственники не уедут куда-нибудь отдыхать на Рождество?

Логично. И даже в заявлении относительно сов ничего криминального нет. В письма не заглядывали, возможная отправка — общественными школьными совами, бдительный декан заботится о вверенных ему детях.

— Вы остаётесь на каникулы здесь, мистер Поттер. В никуда я вас отправить не могу.

— Да, мэм.

Конечно, можно было бы пободаться. Я упрусь, МакГонагалл справедливо потребует письма от родственников с подтверждением готовности меня принять, я попытаюсь его подделать, декан аппарирует на минутку к Дурслям… К чему? И так понятно, что меня хотят зачем-то оставить на каникулы в замке. Буду трепыхаться — сильнее устану.

Стиксовы галеры, Дамблдор! Дашь ты мне хоть неделю отдохнуть от твоей бороды?

— Гарольд, извини. Я не могу пригласить тебя на Рождество, мы с родителями уезжаем отдохнуть во Францию.

Грэйнджер с Лонгботтомом сидят за столом напротив, выискивая что-то в куче набранных книг.

— Да ты-то тут при чём? Езжай, конечно, у меня свои родственники есть.

Гермиона стала проявлять эпизодическую человечность? Да есть же он — первый результат наших усилий! Впрочем, меня быстро обломали.

— Гарольд, — понизила голос Грэйнджер, на что-то решившись и знакомо перебираясь поближе. — Нам нужно, чтобы ты кое-что сделал.

— Плохое начало, но я всё же послушаю.

Грэйнджер нахмурилась, но продолжила.

— Поищи на каникулах в библиотеке информацию по философскому камню. Это, — она махнула рукой на груду книг на столе, — последняя полка. Мы всё перерыли в открытой секции, но есть ещё закрытая…

Я обречённо прикрыл глаза. Следящих систем в библиотеке — море. И даже МакГонагалл далеко уйти не успела, для её-то слуха. А вот сходи-ка ты, Гарольд, в Закрытую секцию, на каникулах тут меньше народа мешаться будет.

— Где вы были в этот момент? Как вы поняли, что Снейп бежит именно в этот коридор?

— Мы… мы искали Гермиону…

— Невилл… кто выпустил тролля, как ты думаешь?

— Да Снейп, конечно! — вступила Гермиона. — Говорю же, он хотел отвлечь…

— Невилл, вспоминай. Снейп был на праздничном ужине?

Лонгботтом поморщился.

— Да. Сидел за столом со всеми. Мрачный, как обычно.

— Он куда-то отлучался?

— …Н…нет.

— Снейп всё время сидел за столом. Вбежал Квиррелл со своей хохмой. Кто выпустил тролля?

— Вы о чём?

— Я… не знаю.

— Невилл, почему вы подумали, что Снейп бежит в Запретный коридор? Большой зал на первом этаже, тролль в подвалах… А тот дурацкий коридор — на третьем. Как вы поняли, что Снейп бежит в Запретный коридор где-то на третьем этаже? Где вы были?

— Я… — Невилл слегка потряс головой. — Мы с Роном бежали. Он сказал: «Гермиона ревёт в сортире, нужно найти эту…»

— Невилл. Хоть этаж-то ты помнишь?

Он молчал. Я протянул руку и осторожно приподнял его за подбородок. У него задрожали губы. Что я могу сделать? Как тебе помочь, если ты сам в это лезешь? Бабка его если и приезжала с выволочкой, особо это не подействовало, судя по продолжению авантюры. Я опустил глаза.

— Гермиона, теперь ты. У тебя прекрасная память, на неё вся надежда. Вспоминай. Мы в разгромленном туалете, Снейп только что завалил тролля, вбежали остальные… Начался длинный разговор. Помнишь?

— Конечно. Снейп как раз прибежал, покусанный… Э-э…

— Да, прибежал покусанный. Вспоминай: он тогда хромал?

— Конечно нет, я хорошо пом… Эм… Но… может, он притворялся?

— Свежепокусанный Снейп. Рана кровоточит, обезболивающее не наложено, ничего не обработано… Он бежит со всех хромых ног спасать двух ненавистных гриффиндорцев. Ещё больше разбередил рану. Мастерски притворяется в течение длинного разговора, идеально изображая здоровые ноги и скрывая порванную одежду. Потом идёт, лечит ногу, убирает боль… и несколько дней не может притвориться при куда меньших помехах ходьбе?

— Я… но должно же быть… Я же хорошо помню…

— Думаю, всех сбил с толку Уизли. Заорал, что Снейп бежит к сундуку с галеонами…

Невилл вздрогнул. Нахмурился, что-то мучительно переживая или пытаясь вспомнить. Я замолчал, не мешая ему.

— И? Они же оба видели… — неуёмная Гермиона терпеть не может паузы в разговоре.

Невилл обмяк, сбитый с мысли. Нельзя его сбивать.

— Ничего они не видели. Рону что-то показалось, Невилл принял как данность. Сейчас вот, видишь, даже объяснить не может, почему так решил.

— Нет! Я тебе главного не сказала, — Грэйнджер понизила голос. — Когда я увидела, что делает Снейп, я побежала туда, пробралась под их трибуну и… в общем, я подпалила ему подол.

— Что?!

— Магия такая, «Согревающий уголёк». Если взять в руки — обжигает. Я насыпала этих угольков Снейпу на мантию. Ну, на тот кусок, что на полу лежал. Мантия гореть не хотела, но потом… Снейп вскочил, начал тушить, отвлёкся — и метла сразу перестала трястись! Вот! Это — железная улика!

— А Снейп, по-моему, не боевик. Он зельевар.

— Невилл. Не ходите туда. Не слушай Уизли. Я не знаю, чем еще тебе помочь. Моргни два раза — ты клятву дал?

Он отвёл глаза. Н-да.

— Сдохнешь ведь. Ни за что. И Гермиону погубишь. Рыжий-то где-то позади отстанет.

Он поднял на меня глаза.

— Да, Невилл. Несмотря на твоё благородство, чую я, что у «Порезался» были только вы вдвоём.

Лонгботтом долго молчал. Потом сказал:

— Я тебя услышал, Гарольд.

Кто шатал Невиллу метлу, я пока тоже не установил. Проверил всех, кто мог быть на трибуне, даже Кеттлберна и Синистру. Спектр не тот. Флитвик, МакГонагалл — не те палочки. Квиррелл колдует без палочки. Как колдует Дамблдор, пока увидеть не удалось. «Палочка-оглобля» тоже нигде не засияла, но она пригодилась бы лишь как исключающая владельца из круга подозреваемых.

А вот Снейпа я вычеркнул из списка стадионных злодеев сразу. Это — один из немногих более-менее ясных для меня моментов. Маги, державшие палочки, не имели той гадости, что оплетает левую руку зельевара.

Четвёртый учебный этаж стал тёплым. Я также подключил к отоплению спальни Гриффиндора. А вот с прочими факультетами образовалась проблема.

Факультет, он же «Дом», как его называла Шляпа — это что-то вроде личных гостевых покоев в чужом замке. Вне чрезвычайной ситуации Кастелян мог попасть в факультетскую гостиную, но не в заселённые спальни. Для этого требовалось согласование с человеком, отвечающим за факультет. Обычный вопрос приватности, этикета и порядочности. То же самое, и даже в большей мере, касалось личных покоев преподавателей.

Гриффиндорcкий теплотранзит я наладил, пользуясь правом собственной принадлежности к этому Дому. Но и здесь на загривке ощущалось пристальное внимание всё то время, пока я работал в тоннелях женской половины. Неужели я настолько подозрительно выгляжу? Да неинтересны мне картинки из душевых — магу, видящему не только ауры, но и кое-что из Жизни. Целительству меня не учили, но видеть-то не запретишь.

Хаффлпафф страдал от холода меньше всего. Факультетские спальни располагались недалеко от кухонь — место, тёплое само по себе. Кроме того, в их гостиной было целых четыре камина! Я там побывал втихаря ночью, чтобы иметь представление… Четыре камина по кругу в круглом же, уютном зале. И, вы не поверите — самый настоящий, вечнозелёный развесистый дуб, растущий в центре зала. У-у, как же у вас хорошо! Камины согревают не только гостиную, но и частично спальни, выстроенные вокруг неё.

Надеюсь, барсучата дождутся лета, а там я смогу работать без специального разрешения: в отсутствие насельников требования к приватности снижаются. Если же в феврале ударят сильные морозы… Осторожно сдамся Спраут. Ради своих барсуков она сохранит любую тайну.

Оставался Рэйвенкло и Слизерин.

Относительно Рэйвенкло у меня были кое-какие задумки в эти каникулы. Если только мне не помешают с очередным инклюзивным шапито, успею кое-что сделать.

А вот Слизерин — это засада. Глухая крепость, цитадель будущей аристократии. Никакого доступа даже летом, только с разрешения декана. Я пока не знаю, как решить этот вопрос.

Может показаться, что в подземельях при наступлении морозов должно стать холоднее всего. Не совсем так, здесь не настолько прямая зависимость. Под землёй холодно, но *стабильно* холодно. Влажная земля — хороший тепловой аккумулятор. Вспомните устройство погреба. При наступлении морозов у змеек похолодает, но происходить это будет медленно. И нагреваться по весне — тоже.

Остаются зельеварни, планетарий, личные покои… Перебьются личные покои, там камины. Теплицы, чуть не забыл! Нет, сначала дети, потом теплицы. Я на складе у Спраут какие-то буржуйки видел — вот недаром они там припасены. Протянет.

Директор, кстати, не имеет полномочий разрешать мне доступ в Дома. Не совсем понял, нынешний директор или вообще вся эта должность — в «Чертежах» неясно сформулировано. Наводит на мысли.

Я решил поработать почтовой совой. В смысле, лично разнести подарки по знакомым. Для этого понадобилось освоить три новых навыка.

Во-первых, я сумел «перетащить» на совиное тело кольцо Саргаса. Действовал опробованным способом: обращался, удерживая контакт с кольцом. Вышло не совсем идеально: на совиной лапе артефакт не прятался в невидимости, а выглядел невзрачным ободком то ли из старой жести, то ли из задубевшей коры какого-то дерева. Что ж, хоть сойду за почтовую птицу: штатные кольца британских сов были деревянными, поскольку зачаровывались друидами. Окольцованных пернатых не обижают ни маги, ни маглы.

Теперь я и в птичьей ипостаси имел доступ к хранилищу и возможность мгновенно перейти домой. Есть куда сложить посылки.

Во-вторых — поиск адресата. Я разобрался, как контролировать поисковую компоненту «Акцио», не погружая разум в розыскной транс на полную мощность. Лёгкий вариант просто давал почувствовать, в каком направлении находится знакомый тебе человек. Разумеется, если этот человек не предпринял меры против простейшего магического поиска.

Ну и третье. «Короткий путь». Друидские тропы.

Вы удивитесь, но мне недоступен этот вид быстрого перемещения. Он — вообще не магия пространства. Это… какая-то часть природы. Вы идёте по лесу, неспешно огибаете старое дерево — и вот вы уже за десятки километров от прежнего места. И главное — ничего вокруг даже не меняется поначалу. Ну, был осенний багряный лес, а теперь кое-где снег лежит — мало ли чего в лесу бывает. Или вот ручей бежит, которого только что не было — ну так смотри внимательнее под ноги, а то и обрыв впотьмах прозеваешь за очередной корягой. Спускался в низину, а вышел на гребень холма? Дружище, нельзя же так увлечённо ворон считать, в этой чаще и потеряться недолго. Вон там подосиновики лучше прибери.

Ходят по таким тропам исключительно маги природы. Наши друиды или, наверное, таинственные славянские ведуны. Неспешный путь по лесу, позволяющий за полдня оказаться на другом конце континента. И грибов набрать к обеду. Никто другой это освоить не может — не получается. Только если спутником тебя с собой возьмут, «ступай за мной след в след, отрок». Даже увидеть или почувствовать сам переход не удаётся, не говоря уж о его областях, что бы они собой ни представляли.

Друидом мне не стать. Но у птиц, оказывается, имеется свой «короткий путь» — воздушный. Места перехода увидеть или, скорее, почувствовать можно только совой, и это умение мне не удалось перенести в человеческое тело. И даже в птичьем обличье проходить «путём» удалось научиться далеко не сразу. Просто пролетать сквозь пятно — не получается, а то самолёты терялись бы быстрее, чем новые строились. Сосредотачиваться, напрягать волю и привычные навыки — нет, какой ещё переход, нет тут ничего.

Встать на «путь» удалось, успокоившись и отдавшись окружающей стихии. По лесу мне ходить ни разу не приходилось, так что просто вспомнил то ощущение покоя и уюта, что иногда обволакивало на уроках у Спраут. Это помогло. Только попроси немного — и вот вроде земля под крылом уже чуть другая. Следить, кстати, за переходом не стоит: это как пытаться поймать начало сновидения — тут или очнёшься выспавшимся, или бессонницу заработаешь.

О природной магии в книгах Средоточия написано очень кратко: что умеет, чем полезна, на что можно заменить. Предметные пособия отсутствуют: не вписывается она в общий поток космической цивилизации. Как и анимагия.

* * *

Отдельное и последнее — подарки. Готовил загодя.

Дурслям накануне послал открытку. Основная изюминка — открытка самая обычная, магловская, и послана с магловского почтового отделения за несколько шиллингов. Гашеная почтовая марка и оба аутентичных штемпеля в наличии. Текст написан шариковой ручкой. Никаких двусмысленных намёков, только поздравление с Рождеством. Надеюсь, они оценят. Главное — внимание, верно? А в том, что открытка перед прочтением будет тщательно проверена на следы «ненормальных штучек», я не сомневаюсь.

Филчу собрал хорошего чая и душистых танин-содержащих трав, купленных в Средоточии. Сверху — коробку шоколадных конфет. Домовики передадут.

Остальное разнесу сам.

Следующая — Гринграсс. Надеюсь, меня там не убьют. И позже — тоже.

Горы. Непонятно где. Не должно быть на британских островах таких гор. Довольно холодно. Да что там — откровенный дубак. Только солнце и спасает, слегка подогревая бок. В *этой* местности стоит ясная погода. Да где уже это ваше поместье… Ага. Горный замок. Частично замёрзший водопад, сверкающее зеркало озера. Красиво… по-своему. Замок Снежной королевы. Теплицы, впрочем, и здесь имеются, источник позволяет. И защита… Да, всё, я понятливый! Тоже мне, нейтральный Род называется. Где у вас совятня?

Совятня нашлась в одной из башен на стене. Широкий леток. Тепловая завеса. Отлично, можно отогреться перед броском на Францию. Четверо разномастных сов. Понятливо подвинулись на насесте. Избавившись от подарка, я присел под потолком и нахохлился. Пять минут перерыва — и двигаюсь дальше.

Я доволен сегодняшним вояжем. Вот где бы я ещё увидел такие места в Англии? Окрестности Хогвартса — красивые, но начали приедаться. А если бы просто бездумно летал по стране, нашёл бы только заводы да автострады. Чтобы попасть в листовую свёртку частного поместья, по «короткому пути» нужно идти целенаправленно.

Хлопнула дверь, и в совятню ворвалась Дафна с палочкой наперевес. Быстро окинув почти пустое помещение взглядом, она принялась внимательно осматривать стены и потолок. На ней было красивое домашнее платье и мягкие изящные туфли со снежинками. Надо заметить, платье ей идёт намного больше, чем мужской галстук и форменный свитер из обязательного школьного комплекта. Я вообще не понимаю, зачем девчонок заставлять носить эти дурацкие гал…

— Поттер, придурок! Тебе лучше немедленно проявиться! Я сейчас выжгу здесь всё! «Стужей»!

Эти слова отчего-то радикально взбодрили местное сонное царство. Встрепенувшиеся совы резво заторопились на выход. Решив довериться опыту местных, я пристроился в кильватер. Вот и отогрелись…

— Ваши совы удивительно умные, дочка.

Я покивал головой. И нетерпеливо посмотрел на часы.

— Это магия, мам… Кстати! — это уже ко мне. — Ты не могла бы отнести открытку ещё одному мальчику? Рону Уизли.

Я отрицательно затряс головой и отступил на шаг.

— Ну, пожалуйста. Он там же, где и Гарри Поттер.

Я вздохнул, закатил глаза.

— Я быстро… Ой! А ещё одному мальчику — Невиллу Лонг…

— НЕТ! — заорал я. Возмущённый совиный сип разнёсся по комнате.

— Ладно, ладно. Нет так нет. Только Гарри и Рону. Надо было покупать свою сову…

Гермиона опять заскрипела пером. Я понуро уставился в стол. Отстучал лапой короткий ритм.

— Удивительно умная сова. Уж не знаю, сколько здесь вашей магии. Кстати, она не ест почему-то. Может, пить хочет?

Нет, не хочу. Ни есть, ни пить. Сначала есть-пить, потом гадить… Знаем, проходили. Еле проср… вернул систему в исходное состояние. У птиц учтён каждый грамм на борту. От ненужного избавляются немедленно, не накапливая. Проще обернуться лишний раз — оборот восстанавливает баланс углеводов и жидкости. Только на обед потом нужно взять больше каши и компота.

— Верно, — опять отложила перо Гермиона. — Я сейчас.

Они издеваются! Я с тоской посмотрел на темноту за окном. Возвращаться придётся кольцом, иначе уже не успею.

— Вот, нашла только это.

Передо мной поставили пепельницу. Чистую. В неё налили воду. Я поднял глаза. Две дамы заботливо смотрели на меня.

Вздохнув, я отодвинул ногой и пепельницу. Посмотрел на них. На открытку. На них. К сожалению, это лишь окончательно застопорило процесс.

— Мам, ты права, она какая-то и вправду очень умная.

С непреходящей тоской я посмотрел на часы. Потом подхватил телекинезом капельку чернил из чернильницы и ляпнул её кляксой на чистый лист пергамента. Падая, клякса сложилась в немного искажённую, но читаемую надпись:

— «Гермиона, напиши ты уже это письмо. Я на ужин опаздываю».

Но изюминка не в этом. Бриллианты накачаны большим количеством Пустоты. Гигаметров на десять. Это создаёт полуминутную задержку для проходящего через алмазы света. *До* полуминуты, точнее — ход у лучей разный, всё сложнее. С учётом того, что и сама по себе огранка порождает красивую игру отражений и преломлений, эффект получается потрясающий.

В магловской школьной библиотеке мне как-то попалась интересная книга: «Roadside Picnic» какого-то русского фантаста. Или их двое? «A&B», что это означает? Так вот, книга описывает похождения по мистической «Zona» некоего «сталкера». «Зоны» у русского писателя получились очень похожими на то, что я зачастую вижу в Хаосе. Вот точно так же, нетривиально-необычно и непонятно одновременно. У меня крепнет желание отыскать адрес этого коммуниста и написать ему. Может, он маг и тоже тропит Царство Возможного? Но как отправить ему письмо? Совой? А она дойдёт до этого… Soviet Union? А там английский язык понимают? А через границу пустят?

Кстати, о птичках. Вот эта ПЫЛАЮЩАЯ ПЕЛЕНА впереди — это, часом, не магическая ли государственная границ… Фух, пронесло. То ли «короткий путь» позволил просочиться, то ли сов пропускают беспрепятственно.

Возвращаясь к теме. Есть в той Zona артефакты, очень похожие на мои алмазы: «Чёрные капли» или «Тёмные брызги», трудно сказать по переводу. Состоят из сильно сгущённой Пустоты. И вот точно так же, с задержкой, затейливо преломляют свет, а потому ценятся у ювелиров. Только автор зачем-то сгустил несколько парсеков пространства в шарике с булавочную головку размером, а это много. Задержка составит десятилетия. Скучно столько ждать.

Я попробовал воплотить эту идею, чуть изменив рецепт… и результат получился потрясающе красивый. Это точно не выдумка фантаста! Этот… или эти Strugatsky наверняка или сами маги, или у них маг Пустоты в друзьях.

Я занялся отоплением. В замке откровенно не хватало тепла, а ведь сейчас всего лишь начало ноября. Кратко ознакомившись с состоянием дел, я было опустил в отчаянии руки. Это нужно было начинать делать летом, а лучше с мая, как все нормальные коммунальные службы. Теперь же я успею закончить хорошо если к февралю, и это только то, что я увидел сейчас.

Погоревав денёк, я махнул рукой. Слона нужно кушать по частям, так что делай, что должно. Попробуем до наступления морозов восстановить подачу тепла хотя бы в учебные классы. В гостиных есть камины, а спальни… ну, детям одеяла раздадут потолще.

Хогвартс отапливался дровами. Огромные печи, обслуживаемые домовиками, располагались в подвале, и рядом с ними-то, кстати, и проживала трудовая община замка. Жарко и сухо, как они и любят — немудрено, что в наволочки одеты. Меня привела туда Фиби, и я убедился — да, домовики топят на совесть. Большими сухими метровыми поленьями, крупно нарубленными лесником.

Дровами делился Великий лес, и недостатка в сухостое для Хогвартса у него никогда не было. Грамотной валкой занимались кентавры, получая взамен продукты и вещи, которые не могли производить они сами. Телеги с брёвнами перевозил Хагрид. Заготовка дров в холодное время была одной из основных его обязанностей. Лесник он, в конце концов, или заводчик-любитель?

На другом конце системы отопления были радиаторы. Не жидкостные и не паровые — обычные теплообменные решётки, приспособленные для замковой теплотранзитной системы на основе тепловодов.

Именно в последних и была проблема.

Тепловод — тонкостенная трубка из кварцевого стекла, с руку толщиной, во внутреннюю поверхность которой вплавлены спиралью тонкие серебряные волоски. Не пытайтесь понять физический смысл — основную работу в этой схеме делают наложенные на трубку чары. К сожалению, им нужна именно такая физическая основа. Для удобства замены трубки нарезаны на сегменты в метр-полтора и соединяются медными втулками. Герметичности не требуется — в трубке передаётся не горячий воздух и даже не непосредственно тепло, а достаточно специфический магический поток, поглощающий на входе печной жар и отдающий его на выходе в радиаторы. Потерь в исправном тепловоде нет, он не нагревается.

Это — надёжная и очень удобная система, если у вас имеется возможность вложиться в её возведение. Не нужны десятки печей, рассредоточенных по огромному замку, и лабиринты дымоходных оборотов, из которых каждое лето необходимо выбирать тонны сажи. Почти всё тепло утилизируется с пользой — из прямоточного дымохода выбрасывается только тот минимум, что необходим для создания тяги. Распределением тепла легко управлять, а прогрев холодных радиаторов происходит почти мгновенно, как на магловских тепло-конвекционных трубках.

Правильно выстроенная тепловодная система не требует обслуживания веками. К сожалению, раз в несколько столетий всё же необходим её капитальный ремонт. Стекло — стойкий и долговечный материал, но сильные и неравномерные магические потоки, многие десятилетия пропускаемые через него, медленно делают своё дело: меняется состав, стенки мутнеют и деградируют. Появляются трещины, волосок рвётся, сегмент перестаёт работать в полную силу.

Квиддичное поле. Высокие трибуны, чтобы зрители не мучали шеи задранными головами. Ряд разноцветных башенок, ограничивающих игровую зону по горизонтали: за них залетать нельзя, но вверх — сколько угодно. И мячи в зрителей тоже запускать нельзя — за это штрафуют… эээ, штрафным ударом.

А вы знали, что соперникам не запрещено применять магию друг против друга? Есть строгий запрет на любое применение палочек. Запрещено физическое воздействие вроде захвата мётел или ударов битой не по мячам. Есть точечные запреты на конкретные магические воздействия, такие как поджог метлы противника или нанесение порчи квоффлу. Но вот о беспалочковой магии упоминания в правилах нет. Никакого.

Задумай я просто притянуть к себе снитч, мне не пришлось бы даже таиться. Ни одного правила такое подлое действие не нарушает.

Невилл. Зелья в его еде я видел, но употребляет ли он их… Лонгботтомы — древний род, входящий в «Священные двадцать восемь». Возможно, сейчас для его семьи наступили трудные времена, но фамильный комплект наследника у него должен быть. Не хочу в это влезать. Поттеры, кстати, в «Священные двадцать восемь» не входят, а я и вообще считаюсь полукровкой по матери и отрезанным ломтем. Пусть чистокровные сами разбираются. Если уж леди Августа зачем-то отдала сына на Гриффиндор, я однозначно чего-то не понимаю в их целеполагании.

посмотрел на Невилла. Что-то он застрял на одном месте. Прошёлся бы хоть туда-сюда для вида, снитч поискал. Минуту. Мне кажется, или… Невилл, баран, открой глаза! Здесь нельзя просто так…

Словно в подтверждение этой мысли, Дэвис вроде бы случайно пролетел мимо Лонгботтома, сильно его толкнув и едва не свалив с метлы. «Нимбус» устоял, но хорошо бы ему хоть немного помогал зрячий наездник.

— Фооол! — заорали трибуны. — Грачей на мыло! Красную тряпку!

Снитч облюбовал окрестности одной из башенок, умело маскируясь в контрастном клетчатом рисунке её стен. Наши забили ещё один гол. Потом Рэйвенкло взял реванш. Серьёзно прилетело Кэти Белл. Двух рэйвенкловцев здорово приложило о стойку кольца, когда они безуспешно пытались перехватить влетающий в ворота квоффл. Это не земля, шипами в бутсах не затормозишь…

Я мрачно смотрел на побоище. Снейп прав: здесь учат выживать, а не жить. Весь сраный магический мир — выживает. Не под угрозой взбунтовавшейся стихии, не слабея в борьбе с внешним врагом. Ему тупо некогда созидать и развиваться. Он упоённо занят самоедством.

Я не понимаю. Магов же и так мало. Почему они с энтузиазмом мочат друг друга? Давления популяции нет, плотность населения просто смешная. Маглов на порядки больше, но воюют они только в войнах, а не каждую минуту не переставая. Их, блин, не учат в школе — вот этому! И главное, мне даже спросить не у кого: меня тупо не поймут! А как иначе-то может быть, Гарольд?

И этот добрый дедушка ещё масла в огонь подливает. Может, и мочилова было бы поменьше, с обезлюдевшими после Первой магической Родами, но кто ж вам передышку-то даст? Травите их, львы, копите яд, змеи…

Я поднял глаза и нашёл Лонгботтома. Его метла вибрировала и совершала странные беспорядочные рывки. Знакомый симптом. Вот только у Невилла — не ветхий, десять раз перелатанный Чистомёт, а дорогой сертифицированный «Ливень», на котором муха не сидела.

Грэйнджер вперилась глазами в Лонгботтома, а потом зашарила биноклем по трибунам. Я закрыл глаза и отрешился от суеты. Источник Хогвартса я и за несколько километров увижу, а вот мётловые чары или тонкое воздействие на них…

— Я так и знала! — воскликнула Гермиона. — Гарольд, это… я сейчас!

Воздействие было. Спортивная метла хорошо защищена от внешней порчи — слишком много желающих на состязаниях, — и потому неизвестный вредитель умело комбинировал её с дестабилизацией окружающего магического фона. Когда вы подталкиваете в одном месте и подтягиваете в другом…

С трибун раздался слитный воодушевлённый рёв, перекрываемый громко затараторившим комментатором: Брэдли, наконец, увидел снитч и бросился в погоню. В нашем секторе послышались отдельные испуганные возгласы.

Испуг был оправдан: метле удалось сбросить Лонгботтома, и он беспомощно повис на дёргающемся древке. Что у него сейчас с лицом, я не видел, так как продолжал смотреть вторым зрением.

— Может быть, с «Нимбусом» что-то случилось, когда в него врезался Дэвис? — напряжённо спросил Симус.

— Да не, не может такого быть, — авторитетно ответил лесник. — С такой метлой ничего плохого произойти не могёт, разве только тут тёмная магия замешана, да притом сильная.

Кто же это у нас так беспредельно шалит? Тонкая нитка вела куда-то в преподавательскую трибуну. Зацепить её и пробежаться к магу не получалось: нить дёргалась, да и порчу насылали не на меня, а на метлу в полусотне метров.

Очень филигранная работа, я впервые такое видел здесь, в Хогвартсе. Главная сложность для мастера — расстояние. И беспалочковый каст. Или всё же палочковый? Я вгляделся в профессорскую трибуну повнимательнее. Да не может такого быть!

Работали целых две палочки. Зачем в мантиях такие глубокие рукава? Теперь я знаю зачем. Вот это соблюдение спортивных правил!

Одна палочка наносила порчу на метлу — ритм воздействия узнаваем, только что наблюдал на трепыхающемся ловце Гриффиндора. Спектр концентратора — не Снейп, не МакГонагалл, не Флитвик, но кто-то знакомый, видел же на уроках… Не проблема, я тебя теперь запомнил, мы обязательно встретимся ещё раз. Маркер на шею, маркер на крестец… чуть-чуть поскучай.

Вторая палочка… вот это оглобля! Кто ж тебя такую сделал, мечта закомплексованного импотента? Дядя Вернон, глядя на тот тройной лимузин, добавил ещё… Неважно, там Невилла трясут как грушу. Ты у нас, похоже, просто снитч по полю мотаешь, но и это тебе тоже непросто, поле-то очень большое. Да без разницы, правилами запрещено!

Ну что, господа, помощника рефери вызывали? Бан с занесением обоим.

Любителя тонкой порчи выгнуло дугой — немного электричества на потную от филигранной работы спину. Поскучай под лавкой, друг, это тебе чтоб наверняка. А спец по шарам получил предупредительный выверт запястья. Подними палочку с пола и больше так не делай. Дай людям доиграть нормально, в честной обстановке.

— Поттер, трусло, можешь открыть глаза! — прокричал Рон.

Одна рука у Невилла отцепилась от древка. Он попытался несколько раз забросить её назад. Я вскочил. Он что же, подтягиваться не умеет?

Оглушительный перезвон колоколов возвестил завершение матча. Джордан завопил о поимке снитча воронами. Невилл оторвался от древка и полетел вниз.

Разрывая воздух, я что есть сил бросился к нему. Дебильная игра, дебильная публика. Если Невилла нужно срочно перебрасывать в реанимацию… Нет, шевелится. Я сделал пару кругов. Аура живая. Но переломы будут, тут без вариантов. Клизму костероста бы тебе, Долгий Ум. Доволен «славой мира»?

Ничего интересного на стадионе я для себя больше не вижу. Эти люди равнодушно выбросят тебя из памяти, если ты умрёшь или покалечишься у них на глазах. Болеть зрителем на этой людоедской игре тем более глупо.

К концу ноября я заменил и заставил работать тепловодную систему на втором этаже Хогвартса. Здесь больше всего учебных аудиторий, находящихся в более-менее приличном состоянии.

После долгих колебаний я решился не воспроизводить слепо то, что сделали с трубками таинственные подгорные строители. Система полностью переделана — так, чтобы я понимал, как она работает. На этаже установлены тепловоды одного калибра и регуляторы в узловых местах. Такой подход хорошо документирован в литературе Средоточия. «Подгорная» разнокалиберная сеть вообще никак не регулировалась, она работала сразу правильно, со старта. Но чтобы *так* строить, нужно быть теми самыми гениями от строительства. Мне же пришлось отрегулировать новую систему вручную и оставить под своим присмотром. Хорошо бы подключить регуляторы к «интеллекту» замка, но я пока не представляю как. Оставим этот вопрос на будущее.

Зачем регуляторы? Один этаж снабжается обновлённой системой, другие — работающей туго и еле-еле пропускающей тепло. Как будут топиться печи? Правильно, по самому отстающему. Чтобы с таким подходом второй этаж не превратился в духовку, нужна регулировка. Причём — каждый раз, когда я буду вводить новые участки. Ненавижу чинить батареи в отопительный сезон.

Где я взял новые компоненты? Заготовки купил за свои деньги, после чего методично зачаровал их в Саргасе. Это кружево мне ещё долго сниться будет, оно, мягко говоря, не такое простое, как в спецпатронах северян, а трубок требовались тысячи. Ничего, сложно было только первую сотню.

Откуда деньги? Заготовки недорогие, если оптом. Со мной полностью рассчитались за выполненный заказ на торговое хранилище. Столько денег я у себя на счету ещё не видел. Кроме того, мы подписали опцион на возможное расширение Эриса в будущем — моё «небо» получилось удачным, экономным и допускающим это самое расширение. Повезло мне тогда в Хаосе.

Странное дело: медь в Средоточии дешевле, чем сейчас на Земле. А вот сталь — дороже. Что-то они массово делают со сталью. Корабли строят, станции в космосе? А медь на каких-нибудь интересных астероидах копают?

Средоточие — техномагическая цивилизация. Волшебство неотделимо интегрировано в общий уклад. Одиночек нет. Мой дар востребован, но не самодостаточен. Аррогант добывают узкоспециализированные старатели где-то в глубоком космосе, и его стоимость подчас — до четверти хранилища составляет. Вектор подбирается квалифицированным коллективом на сложном оборудовании. А сколько людей работает, чтобы довести мой сырой полуфабрикат до работоспособного и защищенного продукта?

Вместе с тем магия Средоточия — очень рационалистична. Никаких солнцеворотов и гороскопов там даже близко нет — космическая цивилизация вас просто не поймёт. Эгрегор? Да зачем он нам, и так всё работает, а расчёты проще.

Поначалу и я таким был. Но пожил в Хогвартсе, посмотрел по возможности непредвзятым взглядом…

Мистицизм — вот ключевое отличие магии на Земле. И это… тоже работает, если так можно выразиться. Ещё один кусочек в бесконечно сложной мозаике чего-то непостижимого. Ещё один взгляд, открывающий малую толику удивительно красивой бездны. Нельзя закрывать себя новому. Это остановка и тупик… Но палочку я всё равно использовать не буду!

— Гарри, мы тут с ног сбились, может, ты что-то знаешь?

— Всё, что могу, Генриетта.

Овсянка, сэр. Думаете, она мне надоест? Гречку бы ей в пару, позлить Уизли. Но отчего-то не дают в Хогвартсе гречку. Недоработка. Надо бы намекнуть Фиби.

— Только пообещай, что никому не скажешь.

— Извини, этого я делать не буду. Обещание мага имеет объективную обязывающую силу. И тебе советую оцеживать каждое высказанное обязательство, как десятикаратный бриллиант. Или, не дай магия, клятву.

— Этого нет в книгах!

Я поколебался немного. Но всё же вытащил те потрёпанные книжки с общими сведениями о магии, магическом обществе и основных законах, что когда-то покупал у Олдрида.

— Вот, почитай. Состояние не очень, я их в лавке подержанных книг брал.

— Где ты их находишь? — Гермиона ожидаемо вцепилась в ещё не читанные издания. Вот уж кого никогда не интересовало ни состояние переплёта, ни потёртость уголков. Прям как я. — Мы не видели таких лавок в Косом!

— Ты будешь смеяться, но и она рядом с тем зоомагазином. Лавка Максена Олдрида. Зря ты не купила себе сову.

Побывал я у Олдрида ещё раз. Забрал заказанные учебники. Был осчастливлен эксклюзивным предложением купить ещё три фолианта из родовой библиотеки Поттеров. Цены от сотни галеонов за самую тонкую книгу. Только для вас, юный маг.

Я вежливо, но твёрдо отказался. Попросил для меня больше ничего из этого специально не оставлять. Ещё раз повторил историю про ограниченный бюджет. Дело не только в неприятной динамике цен на каждое следующее предложение, хотя тоже — нашёл малолетнего лоха!

Просто я всё-таки починил предыдущий фолиант. Помните? «Защитные каскады на компактных основах». Прошивка не пострадала, книга ожила. Ужалила меня болевым предупредительным импульсом и потребовала кольцо Главы рода или токен права доступа в этот раздел библиотеки. Была послана в дальний угол вместе с остатками ностальгии по родовой библиотеке.

— Так что за напасть вас сбивает с ног?

— Да, точно, — отвлеклась от книг Гермиона и заговорщицки придвинулась ближе. — Ты не встречал где-нибудь в книгах упоминания, кто такой Николас Фламель?

Я удержал подступивший зевок. Обидится.

— Об этом написано даже в детских магловских энциклопедиях, Гермиона. Это изобретатель пенициллина.

Полюбовавшись на вытянувшееся, прозревшее и собравшееся мне что-то живо возразить лицо девчонки, я прыснул.

— Извини, не удержался. Пенициллин — это Флеминг, конечно. А Фламель — известная историческая фигура, о нём тоже пишут в магловских энциклопедиях. Жил в 14 веке. Книготорговец и алхимик, как их тогда называли. Якобы изобрёл хохму под названием «Философский камень».

— Нашёл тоже хохму, умник! — внезапно вызверился сидевший недалеко Рон. А интересные познания у рыжего.

— Гарольд, ты, это, правда… — запнулся Невилл. — Философский камень, он…

— Как полагаешь, Эликсир жизни — это нужная штука? — задал я риторический вопрос. — Очень нужная. Чем старше человек, тем вероятнее, что он оценит его как единственное, что имеет значение среди прочей суеты. Только очень мудрые люди…

Я помолчал. Достал золотую монетку.

— А метод простого превращения мусора в золото? Наверное, тоже не последняя вещь. Холодная трансмутация — мечта физиков-ядерщиков… — я посмотрел на Рона, завороженно глядящего на монетку и видящего горы золота из ничего. — Конечно, если ты не будешь трогать валютные металлы. Иначе придут специалисты из местного центробанка и по-тихому утопят тебя в нужнике. И промокашку с паскудным рецептом тоже утопят. Не читая. Чтоб не рушил финансовую систему.

На Рона было жалко смотреть. Да как можно добровольно отказаться от горы золота? Это… это же…

— Ну а если… и то и другое предлагается в одном флаконе? — приступил я к развязке. — Тогда две достойные идеи превращаются в фарс. Дурацкую комедию. Примитивный, дешёвый развод, на который поведутся только самые тупые лохи, без капли разума в голове. Их облапошивать безопаснее всего.

— Что? Да что б ты понимал, магловский выкормыш…

— Быть богатым и здоровым. Классический анекдот. Беспроигрышная позиция. Понимаешь, Гермиона? — я смотрел на наморщивших лбы собеседников. — Фламель, скорее всего, ничего не изобретал. А была коллективная легенда. Для спонсоров.

Я покрутил монетку в пальцах.

— Исследования стоят дорого. Найти для них спонсора — и сегодня проблема, а уж в средние века… Приходит алхимик к барону и талантливо врёт: я близок к получению философского камня. Всем известно, что у Фламеля он получился, но он не говорит никому рецепт. Ничего, скоро у нас будет свой. А знаете, что умеет эта волшебная вещь? И первое, и второе, и пятое-десятое. А нужно-то мне для этого всего… сумма прописью на первый транш.

— Беспроигрышный вариант, — пробормотал Невилл. Я кивнул.

— Пожилым нужна жизнь. Молодым — золото. Сработает всегда.

— Не понимаю, — спросила Гермиона. — Зачем алхимикам деньги на философский камень, если они знают, что это сказка?

— Да не нужен им этот камень. Они берут деньги и продолжают искать способ связывания атмосферного азота. Или чем там они занимались в 14 веке.

— Дыма без огня не бывает, Гарольд, — помолчав, сказал Невилл.

Я вздохнул.

— Не знаю. Я не верю в изобретения, которые сделал один человек, а потом все остальные семьсот лет пытались, но не получилось. Число учёных растёт. Число знаний растёт. То, что сделал один человек… это вопрос банальной статистики, помимо прочего.

— К твоему сведению, скрипки Страдивари до сих пор не смогли…

— Скрипки Страдивари — это инвестиции, Гермиона. Ты ещё про шесть тысяч шедевров Пикассо вспомни. По сотне в год, без перерыва на обед. Нет нужды повторять уникальные скрипки, потому что сейчас можно делать другие.

— Ты не должен так говорить о гениальном художнике!

— Я о нём и не говорил. Пикассо… наверное, гений, я просто не вижу так, как он. Но к цене картин на аукционах его гений точно не имеет никакого отношения.

— Ты полагаешь, сейчас можно делать скрипки лучше, чем у Страдивари? Почему же тогда…

— Да не лучше же, глухари вы! Другие. Почему, если кто-то написал прекрасную картину, нужно обязательно пытаться нарисовать такую же, но с чуть лучшими пуговицами? У вменяемых мастеров даже мысли такой не возникнет. Только у обывателей…

— А может, — продолжал я, — Фламель нашёл какой-то уникальный артефакт. Не знаю там, с другой планеты или от какого-то древнего народа. И этим артефактом он мог многое сделать. Теломеры нарастить, золотишка наварить… Но это крайне сомнительно.

— Почему?

— Потому что о Фламеле в Париже знает каждая собака. Образно говоря. Его дом сохранился, там ресторан его имени, туда экскурсии водят, и об этой сказке с камнем вещает каждая брошюрка в окрестных переулках. Маглы в энциклопедиях печатают, понимаете? Раструбили, будто скидочную кампанию на Рождество. Эту общеизвестную хрень только в Хогвартсе прячут. Зачем-то.

Я, конечно, преувеличивал. Немного. Просто навёл заранее справки, наслушавшись «секретов» от не умеющих сдерживать голос «заговорщиков».

— Поставьте себя на место Фламеля. У вас появляется это чудо. Что вы сделаете? Прежде всего — никому, никогда, ни даже намёком — не проговориться, что у вас такое есть. И через сто лет — тоже, и через двести. Я не упоминаю дикое палево с Живым эликсиром, там возбудившаяся инквизиция будет лишь замыкать очередь претендентов на игру с бессмертием. Вам хватит одних банкиров. Они целые империи закапывали, что им какой-то…

После того, как Рон взорвал котёл в третий раз, Снейп отсадил его отдельно, за огороженную парту в дальнем углу. А я-то думал, зачем она, такая зарешёченная… Рон откровенно маялся двухчасовым одиночеством, но народу просто надоело еженедельно попадать под кислотный дождь, лечить ожоги и чинить одежду. В «загоне» была какая-то особая защита: зелья там редко получались приемлемого качества, но взрывы варочной смеси имели пониженную разрушительность.

Вообще-то, туда не всегда сажают патологических лентяев. Встречаются маги, чей дар плохо совместим с требовательным к стабильности потоков искусством зельеварения. У барсуков в этом году закончила Хогвартс студентка с редкими способностями метаморфа, некая Тонкс. Лодырем её назвать сложно: после Хогвартса она поступила в академию мракоборцев, а там требуются высшие баллы С.О.В. по пяти основным дисциплинам. Но котлы в этом классе у неё стабильно взрывались все пять обязательных лет.(1)

1) В оригинале у Роулинг требовались превосходные результаты семилетней Ж.А.Б.А.-магистратуры. Однако автор считает, что для работы патрульным в линейном отделе избыточны и превосходные пятилетние (С.О.В.) результаты по, допустим, зельеварению и травологии. Поэтому здесь требования урезаны. Как бы то ни было, Тонкс не смогла бы сдать зельеварение на «превосходно» даже за первый курс.

— Поттер, где весы покупал? — поинтересовался со своего места Малфой.

Я запнулся с перетиранием зубов. Вздохнул.

— У меня нет лицензии, Драко, — ответил я, заставив запнуться уже его. — Могу на Рождество подарить такие же.

Я перестал заниматься кустарщиной, пытаясь приспособить земные магнитные тензодатчики к работе в магическом окружении. Нормальный, сертифицированный блок был куплен в Средоточии. В основе его работы — что-то связанное с поляризацией света, специально под мой случай. После доработки и калибровки точность весов поднялась на два порядка. Это меня пока что полностью устраивало.

— Золотить, правда, будешь сам, — сказал я, покосившись на сверкающие малфоевские весы. — Я в ювелирке — чуть лучше, чем в бальных танцах.

Малфой пренебрежительно фыркнул. Гринграсс молча покачала головой.

— На свой подарок есть предпочтения? — спросил он серьёзно. — Может, хороший курс бального танца?

— Стального металлолома тонн двадцать… — пробормотал я рассеянно.

Малфой чуть было не опрокинул ступку, в которой перетирал змеиные зубы. Гринграсс закашлялась. Крэбб с Гойлом переглянулись и уважительно посмотрели на меня. Я опомнился.

— Драко, извини. Задумался о своём. С подарком не запаривайся. Что-нибудь, что проще или лучше всего у вас получается. Только не ювелирку. Я её носить не умею.

Что я могу сказать об этой отработке. Грэйнджер и Лонгботтому выставили ведро флоббер-червей на двоих. Невилл позеленел, но Гермиона хладнокровно потребовала обучить их «тому же заклинанию, что и Поттера». Скривившись — пустил же единожды козла в огород — Снейп шлёпнул перед ней свой учебник.

Это было ошибкой. Грэйнджер обнаружила записи на полях и выпала из реальности. Зельевар два раза пригрозил ей котлами, после чего отобрал учебник назад. Что успела почерпнуть оттуда заучка с эйдетической памятью и прокачанной скоростью чтения — история умалчивает, но всё нужное для отработки она запомнила в первую очередь.

Большой зал был… оранжево-белым. Оранжевые «Джеки». Оранжевые свечи. Оранжевые гирлянды из тыкв на стенах. Белые скелеты, белые балахоны, белые сети по углам. Очарование волшебного замка исчезло. Кто пустил сюда дешёвого аниматора из супермаркета? Не хватает только аудиорекламы о небывалых скидках «чёрной пятницы».

Хотя народу нравится — все улыбаются. За нашим столом, по крайней мере. Ну, не будем портить людям праздник. Так-с, и что тут у нас?

Тыква. Запечённая, вареная, жареная, засахаренная, толчёная и жидкая. В виде каши, пудингов, супов и начинки пирогов. Дольками, кубиками, ёжиками, мороженками… Мороженое из тыквы? Бедные домовики.

Как там у Хайнлайна? «Он ел всё, что давали». Хорошая эпитафия хорошего человека. Попробуем всего понемногу, дабы уважить поварской труд сполна. Только вот этот витаминизированный коктейль… оставим на долю мёртвых.

Мои родители, кстати, умерли именно в этот день. А приснились почему-то не они, а этот… с очками. Нужно поискать хоть какую-то колдографию. Существует Самайн или нет — вопрос дискуссионный, но то, что я даже не знаю, как выглядели папа с мамой, — не дело.

Грэйнджер не видно. Не пришла, осталась в комнате. Нужно собрать вкусняшек для неё. Мороженое — в первую очередь. И вот этих пирожков…

Спину окатило ледяным водопадом. Что за… Огромное бугристое чудовище поднимается по лестнице, волоча дубину по ступеням. Коридор, вход в туалет. Ещё раз этот вход. Ещё раз… Я выпал из ледяного плена. Куда меня только что макнули? Мира, ты вообще мышей ловишь? Чудовище, похожее на…

Боковые двери с грохотом распахнулись. Вбежал бледный Квиррелл.

— Тролль!! В подземелье тролль! — заорал он и, падая на землю, бессвязно добавил: — Думал, вам будет…

Повисла мёртвая тишина. Я наклонился за якобы неловко сбитой ложкой… В поднявшейся через мгновение панике никто не заметил сову, во всю прыть несущуюся из зала.

— Грэйнджер! — сказал я негромко. — Срочно выходи! Здесь тролль, нужно…

— Что? Кто здесь? Мальчикам сюда нельзя!

Что-то сдвинулось в окружающей магии. Чуть пригасли факелы, в уши как будто набилось немного ваты.

— Тише, тролль рядом! Ты зарёванная, но одетая. Просто выйди и беги, пощёчин мне надаёшь потом…

Кабинка с грохотом распахнулась. Грэйнджер — красная, злая и очень громкая.

— Гарольд Поттер, ты…

За стенкой воодушевлённо взревели и ускорили шаг. Тряска стала приближаться.

— Отбой тишины. Фиби!

Нет ответа.

— Фиби!!

Домовички нет, анализировать будем позже. Шаг первый: в любой непонятной ситуации доставай палочку. Выполнено.

Шаг второй. Что я читал в «Северном бестиарии» о троллях? Самое главное: это — ходячий негатор. Пока тролль жив, простая магия полностью блокируется в непосредственной близости от его тела. К счастью для магов, этот дар крайне редок. К сожалению, детской магией его почти не взять. Трансфигурированный лом, запущенный в его сторону, развалится в исходный мусор на подходе. Огненный шар долетит несформированным горячим воздухом, не более. Есть специализированные заклинания, но… короче, северяне бьют своих троллей без магии. Получается проще.

Стену сотряс пробный удар. Видит вкусняшку, но упаковка мешает. Итак, тролли. Уязвимости: огонь, едкая кислота, когерентный ультрафиолет.

КОРОЧЕ. Молодые тролли — напалмом на шкуру. Старые — термит с занесением внутрь. Возраст у него на лбу не написан, поэтому… Выдернуть кольцо, сильно сжать рычаги. С хрустом ломается перегородка, разделявшая бинарный состав. Взболтать, прицелиться…

И не надо ржать, пожалуйста. Я у северян почти оружейник. Ну, один из. И напалмовая бомба у меня только одна. Вторую потратил… на любопытство, короче. Потому и купил когда-то парочку.

Оказавшись в воздухе, бомба окуталась выползающей наружу липкой пеной. Благодаря пене граната намертво приклеилась к троллю, ткнувшись в район груди. Не обратив на неё внимания, тролль нанёс второй удар. Дверь маленькая, тролль большой. Работы много.

Пена полезла обильнее, покрыла грудь… и вспыхнула ярким пламенем. Тролль взревел… к сожалению, скорее возмущённо, чем болезненно. Дурацкий свет мешал ему видеть, куда стучать дубиной. Удары стали неточными, но частыми. Полетели куски стены, снесло пару туалетных перегородок. Визг девчонки стал сильнее.

К сожалению, тролль попался не молодой. Как же мне не нравится этот вариант. Я поднял с пола… двустволку. Производства северян, приспособленная к работе в условиях магии. К сожалению, совсем не моего размера. Навырост бралась… На очень дальний вырост. Но какой же мальчишка откажется пострелять? Одного выстрела в Замке мне полностью хватило, лечил потом треснувшее ребро. Отложил в дальний угол… Н-да.

Посланный от души жакан угодил ему в самую обширную часть тела: пузо. Тролль оглушительно заверещал. Меня лягнуло копытом и развернуло, но я удержался на ногах. Приклад крепче прижимай, баран!

Тролль орал и бил дубиной по стенам. Ему было больно, но, к сожалению, не смертельно. Не то место. Бешенство меня отпустило, я оценил наше положение. Только один выстрел. Поближе к голове, грудину может не пробить. Перезарядить вряд ли успею.

— Авада Кх... кха-кха…

Из коридора донёсся чей-то крик, но судорожно ударивший по остаткам двери тролль заставил кричавшего зайтись в пыльном кашле. Прижимая приклад к побитому плечу, я выцеливал удобный момент и место.

— Вингардиум Левиоса!

Посланное Грэйнджер заклинание выхватило дубину у тролля из рук и подняло вверх. Что она хочет, уронить её на голову? Он башкой потолок скребёт, эту палку нужно с девятиэтажки кидать, чтобы ему череп пробить. Стукнуть тролля по кумполу — думаешь, тебе первой эта идея пришла? Эволюция раньше спохватилась.

Энергия у Грэйнджер закончилась или заклинание в область безмагии попало — дубина полетела вниз. Но помочь мне это успело. Тролль в бешенстве поднял голову на улетевшее вверх оружие — и я немедленно послал оставшийся выстрел в открывшуюся короткую шею.

Попало удачно. Загорелась сонная артерия, волна пошла вверх… Тролль ещё стоял, но был уже мёртв. Тёмный силуэт во втором зрении стал прозрачным — безмагия ушла. Туша начала медленно заваливаться вперёд.

— Авада Кедавра!

Сотрясая перекрытия, тонна вонючего мяса рухнула на пол. Разойдясь с плоской макушкой на пару дюймов, в меня летело что-то изумрудно-зелёное.

Нематериальный портал. Вещество он не перебросит, только какую-то тонкую составляющую — например, разум. На той стороне пахнуло знакомым спокойствием и нездешней красотой. Здравствуйте, хрустальные луга. Здравствуй, огромная луна, мы с тобой разминулись в прошлый раз. К тебе, оказывается, умеют не только сами ходить, но и других отправлять. Извини, меня вежливо попросили повременить с визитами. Домашняя работа пока не сделана, тут столько всего навалилось… Не к спеху? Но я обязательно вернусь. Вы же… впустите?

Отгородившись Пустотой на пороге, я сделал шаг назад и подождал, пока изумрудный сгусток погаснет. И двухсот метров не пролетел. В этом недостаток всех палочковых заклинаний: конструкт *летит*. И далеко он лететь не может.

Время возобновило свой бег. Догорал напалм под трупом. Резало глаза от смрада коптящейся бомженины. Я сфокусировал взгляд. Снейп с палочкой, посерел лицом. От пыли, наверное. Полный разгром и обломки унитазов. Посреди стою я с дымящейся двустволкой.

— В этом коридоре! Пролом в стене! — послышалось со стороны лестниц.

Ещё преподаватели на подходе. Я покосился на расширившуюся дверь — и нагло спрятал двустволку в мантию. Не докажете, профессор!

Присел, чтобы поднять с пола палочку — не до неё было — и увидел знакомый прозрачный цветок. Ещё один асфоделий? Возьмём и его.

— Вы… — начала было МакГонагалл, но из коридора раздался нетерпеливый крик:

— Живее, Невилл! Да забудь ты эту книжную лахудру, мы самое интересное пропустим!

Снейп и МакГонагалл развернулись к двери.

— ВАУ! — заорали за стенкой. — Невилл, тут такой пролом, как жопа у…

В комнату бесстрашно влетел Рон, но мгновенно остолбенел, последовательно наткнувшись на труп, на Снейпа и на МакГонагалл. Когда он, наконец, вспомнил о необходимости дышать, в непритерпевшиеся ноздри ударил ядрёный горелый смрад. Сильно побледнев, рыжий любитель проломов судорожно отвернулся куда-то к лежащему на полу Квирреллу, и его вырвало недоеденным тыквенным ужином.

— Рон, пойдём, нам нужно найти Гермиону! — донеслось из коридора.

Я прикрыл глаза.

— Как видите, забота о товарищах присуща не только мне, профессор, — тихо сказал я.

— Кто же ты такой, мальчик мой? — задумчиво бормотал Дамблдор, взирая на происходящее непотребство.

Хрустальный шар системы наблюдения транслировал картинку со школьной кухни. Сюда иногда наведывались проголодавшиеся студенты с целью подкрепиться и пообщаться, поэтому директор не оставлял этот уголок без внимания. Сейчас, впрочем, детей здесь не было. Сновали лишь трудолюбивые домовики, сегодня более многочисленные по случаю проходящего праздника.

Мысли директора, однако, были далеки от кухни. Планы, выстроенные под сегодняшний вечер, провалились. Рухнули. Пошли псу под хвост. Накрылись медным тазом. Унесены большой розовой птицей… Жадный рыжий гадёныш!

Самайн. День, когда грани истончаются. Барьеры становятся ниже. Границы слабеют. День, когда возможно проведение некоторых интересных ритуалов. Например, вызова кое-кого… с других Планов. Да, Планов… О мирах пусть грезят жалкие неудачники. И сегодня его Планы… Дамблдор досадливо хлопнул кулаком по столу и тут же взвыл от боли в ноге. Проклятая псина!

Защита — одна из двух основных проблем в таких ритуалах. Плата и защита. Плату он припас, а вот… Старшая палочка усиливает волшебство, но не даёт свободной энергии. Только под, так сказать, целевое использование. Прямо как Малфой в его последнем приколе с мётлами. Будь он трижды… да что ж так больно?

Энергию может дать Хогвартс. Но обычных объёмов не хватит. Нужен чрезвычайный резерв. Не расход — резерв, доступный для мгновенного задействования. *Оттуда* такое может вылезти вместо заказанного…

В отношении замка всегда приходится держать баланс между голодным пайком, чтобы не сопротивлялся, и минимально необходимой поддержкой, чтобы не загнулся и продолжал поставлять требуемые блага и ресурсы. Человеческие, прежде всего. Но и свободную энергию — тоже.

И вот, казалось бы, всё приготовлено. Горный тролль приобретён этим летом в обход бухгалтерии. Отъезжающего крышей Квиррелла удалось натолкнуть на мысль, что выпустить тролля в Хэллоуин будет неплохой идеей для его планов. Девчонку Грэйнджер — довести до истерики медикаментозной подготовкой и небольшим толчком от мелкого Уизли. В нужный момент спускаем тролля. Мелкий рыжий ведёт «героя» навстречу приключениям. Учеников с помпой эвакуируют через весь замок. Преподаватели бегут в огромный подвал ловить дырку от бублика. Тролля приманиваем туда, где как раз встречаются трое шиложопых придурков.

Чувствуете, что мы имеем? Существо класса «четыре-икс» на свободе во внутреннем периметре. Все боеспособные преподаватели критически заняты. Объявлена чрезвычайная ситуация. Ученический состав — в потенциальной опасности, поскольку боеспособных магов в сопровождении нет, а идти детям нужно далеко и по опасной территории. А двое-трое учеников — в опасности непосредственной, ибо уклоняются от вонючей дубины.

Всё! Полный список критериев для получения Малого чрезвычайного резерва. Клади домовиков баиньки, Хогвартс, тут детей спасать надо!

Замок не может отказать. Видит, понимает — но не может. Получаем резерв, идём в ритуальный зал, берём метиса от твари с Нижних Пределов…

Зацените красоту схемы. Глубину проработки. Время на подготовку, в конце концов! Казалось бы, ну что может пойти не так?

Рыжий гадёныш. Всегда найдётся жадный кретин, который не вовремя потянется за ржавым кнатом в базарную грязь. Веди «героя» к туалету — какая из этих букв тебе непонятна? Пункт А, пункт Б, препятствия убраны! Нет, нужно поинтересоваться, а чего это добрый дедушка ломанулся в направлении заветного «сундука с галеонами»?

Да кто вообще ему эту чушь в уши вложил?

Так бы и скормил ублюдка псине. Там же, на пентаграмме. Достаточно было не мешать. И даже откат пережить можно. Но… Молли пока ещё нужна. И с каким же скрипом я себя заставлял его вытаскивать!

— Фоукс, дружище, ещё вот сюда накапай.

Вы пытались оттаскивать за ошейник трёхголовую тварь? Когда от одной башки уворачиваешься, а две другие тебя жуют? Дамблдор болезненно застонал.

Пришлось спешно править память обоим. Мол, видели Снейпа, бегущего со всех ног в запретный коридор. Чушь полнейшая, но кто на Гриффиндоре знаком со словом «анализ»?

В итоге — всё. Время упущено, ритуал сорван. Кто-то оперативно завалил тролля. «Четыре-икс» нейтрализован, преподаватели освободились, дети эвакуированы в чистые зоны — спасибо за работу, господин директор, резерв я забираю, тут домовикам завтрашние оладьи переворачивать надо.

Словно издеваясь, трудяги на картинке подтащили к эпичной сковороде чан с чем-то белым и начали выливать на чугунную поверхность жидкое тесто порционными кружочками. Вот эта ещё проблема! В глазах натурально пестрит от свежей креативной обновки.

— Мелкий гадёныш…

Одежда. Ни одного повторяющегося цвета. Ни одного повторяющегося фасона, формы, узора и украшения. Все девяносто шесть домовиков, или сколько их там сейчас. Это же нужно было иметь столько упорства, чтобы каждого — каждого! — во всё это вырядить. Не пять, не десять — девяносто шесть! Столько шкодного терпения, столько пакостной фантазии, столько ВРЕМЕНИ, в конце концов! У мелких засранцев всегда уйма свободного времени, но чтоб такое! Засадить их, что ли, за усиленный курс… ах да, я же сам и скостил им учебный план.

И главное — непонятно, как этот… пачкун обошёл командную вертикаль? Нет, директор тоже не всё может приказать домовикам, но чтоб учащиеся! И нашли ведь лазейку. Некритичную, там всё важное наглухо перекрыто, но чтобы потрепать нервы этим калейдоскопом — вполне хватит.

И домовики ведь молчат! «Указание молодого господина», и точка. Молодые господа у нас на Слизерине, но почерк — вызывающе гриффиндорский. Гений каверзы и вредительства пролез в аристократы?

И вообще, завязываем с вызовами. Не его это дело, нужно честно признать. Не те таланты. Политика, интриги, марионетки — нужно делать то, что у тебя получается лучше всего. Понадобится вызов — найдём марионетку с нужными навыками. Хотя с такими кадрами…

Невилл. Герой с него, как пуля из… Пожалуй, поменяю жеребьёвку матчей, пусть первый гриффиндорский будет не со Слизерином. Посмотрю в реальном деле. Если всё совсем плохо, придётся Поттера ломать. Мётел он боится, надо же. Найдём ему таблетки от страха, не проблема.

Умный он оказался, вот в чём действительно проблема. Кампанию со змееустами как отбил — обзавидуешься. Сейчас заикнись где о парселтанге — сразу в ответ: «а, это те рептилоиды с плоской Земли»? Этак скоро о Темном Лорде похабные анекдоты травить начнут!

*Побеседовать* с ним, что ли? Нет, рано. С марионеткой каждый шаг контролировать нужно, замучаюсь пыль глотать. Других дел полно.

— Олух!

Появившийся домовик был старее большей части замковой общины. Вот, лёгок на помине. Герб Хогвартса — в наличии. Ярко-алый балахон — вообще замечательно. Но зачем ему множество мелких синих сов горошком? Он что, в пижаме поработать вышел? Директор раздражённо поправил сиреневую мантию со звёздочками и полумесяцами.

— Изменения в меню мисс Грэйнджер. Состав номер четыре — прекратить. Дозу состава «два» — удвоить. И вот… — Дамблдор достал колбу. — Состав номер семь. Одну каплю на обед, три — на ужин.

Да, настоящие названия зелий не упоминались. Даже если домовика смогут допросить, много не узнают. Директор витамины ученице давал, что такого?

— Олух сделает.

Дамблдор поморщился.

— Олух, а без этих дурацких сов никак нельзя?

— Указание молодого господина.

— Пошёл прочь.

«- Лорд Малфой, — обращалась Рита Скитер в расширенном интервью. — Есть мнение, что Попечительский совет в этот раз решил банально сэкономить. Переданные в дар мётлы, скажем прямо, не самые дорогие из имеющихся в продаже.

— Подобное мнение меня мало интересует, если речь идёт о безопасности наших детей, мисс Скитер. Кич и демонстрируемый статус здесь неуместен. Уверен, мой подход разделяют все родители, вне зависимости от достатка и положения. Специалисты уже многократно высказались, в том числе и на страницах вашего издания, чем именно хороши выбранные мётлы. Вы же не будете покупать ребёнку боевой жезл вместо палочки только потому, что он дороже?

— Мерлин упаси. Но почему именно «Девятка»? Есть же модели поновее.

— А давайте посмотрим, что именно есть в продаже. «Десятка» — тоже семейная, но полутораместная модель. Родитель с ребёнком. Не для нашего случая, согласитесь. «Одиннадцатая» — полуспортивный снаряд. Ослаблены ограничители, резервирование принесено в жертву динамике. А дети — вы сами знаете — ушатают что угодно…

— Это уж точно.

— Остаётся будущая «Дюжина». «Чистомёт» сохраняет интригу о её классе и характеристиках, но это в любом случае будет новое изделие. Оллертоны никогда не выпускают непроверенный продукт, именно поэтому «Дюжина» всё ещё не на прилавках. Но… пусть окончательную шлифовку нового шедевра выполняют взрослые покупатели. И, вообще говоря, мётлы в Хогвартс нужны уже сейчас.

— Ясный и обстоятельный анализ. Лорд Малфой, ходят слухи, что причиной обновления полётного инвентаря послужил какой-то жуткий случай в школе…

— Не жуткий. Был неприятный инцидент на уроке Полётов, но, благодаря профессиональным действиям преподавателя, жертв и пострадавших нет. Попечительский совет провёл расследование, претензий к преподавателю нет. И теперь уже наша очередь сделать так, чтобы в следующий раз педагог не оставался последним рубежом перед непоправимыми…»

В отдельной статье приводилось живое и обстоятельное разъяснение, какие именно вспомогательные и страховочные механизмы, оказывается, имеются в этой модели. Наверное, привлекли инженера с фабрики, умеющего толково и популярно излагать. Вряд ли это стали бы читать в обыденной рекламной заказухе, но на волне общего интереса…

Слишком много шумихи для простого подарка, на мой взгляд. Малфой вёл какую-то свою игру и использовал в ней данный информационный повод. Так или иначе, улыбающийся Дамблдор на презентации выглядел немного кисловато. Вряд ли из-за упущенного гешефта.

И, вы будете смеяться, метлу я себе купил. Ту самую «Девятку». Недорого — до презентации и повышения цены из-за подскочившего спроса. Летал на ней иногда в Замке у себя. Хочу я этого или нет, мне придётся её освоить для сдачи С.О.В. Лучше тренироваться в спокойной обстановке. Да и… после того, как я стал совой, моё отношение к мётлам выровнялось. Особенно к исправным.

В настоящий момент в совином теле я по широкой дуге огибал квиддичное поле. Шла тренировка нашей команды, могло прилететь бладжером. Вуд был не в духе.

На позицию ловца взяли Невилла. Не знаю, может, он и кладезь скрытых талантов, но, по-моему, настал песец котёнку. Не Невиллу — шансам на успех нашей сборной. Дамблдор что-то мутит, и фактор школьного квиддича окончательно принесён в жертву его игре. В этом году, по крайней мере, можно расслабиться и за чемпионатом не следить: астрологи объявили сезон подтасовок, договорных матчей и балагана.

Сейчас на поле Невилла не было: Вуд обучает его отдельно. Скрывает от конкурентов как тёмную лошадку, рассчитывая на фактор внезапности. Я как-то пролетал мимо их занятий. Лонгботтому выдали тот самый Нимбус-2000. Ну, не пропадать же добру, тем более такому недешёвому. В любом случае успехов ему. Хорошо, если игра даст Долгому Уму хоть немного самостоятельности и уверенности в себе.

Что ещё? В «Заклинаниях и жизни» напечатали статью некоего Саргаса о новом заклинании «Люмос Эклипсис». Публикация заняла несколько страниц: я подробно описал все доступные палочкам возможности настройки заклинания, которое оказалось довольно гибким. Сделал некоторые намёки по поводу того, как работает неслепящий механизм, оставив широкое поле для других исследователей. Съедать всё в одно рыло мне ни к чему, а в таком виде интерес к теме останется подогретым. Так или иначе, я выполнил одно из своих обязательств. Мир узнал о новом заклинании, доступном каждому владельцу палочки.

Кстати о птичках… Что-то наших летунов не видно. Солнце ещё высоко, почему не работаем? Я подлетел поближе. Понятно.

Обе команды на земле. В смысле, Гриффиндор и Слизерин. Наши тренировались, змеи пришли оспорить эту привилегию. Подлечу, послушаю дискуссию. Может, помощь понадобится.

Я снизился, присел на трибуны неподалёку. Повернул ухо. Они у меня немного несимметричны, как и у всех сипух. Зато слышимость разнообразнее.

— … забронировано до конца дня за нами, Флинт.

— Ты забыл, Вуд, что вчера вы тренировались весь день, а не до обеда.

— Это ваши проблемы, что вы не явились в ваше же выделенное время на тренировку. К тому же, а кто на прошлой неделе…

— … без ловца совсем туго, Вуд? Поттер обосрался, другие заныкались. Мы тут подумали: может, вам Лонгботтома выставить? Подобное к подобному, так сказать — оба круглые, снитч и…

Флинт провоцировал. Он сошёл с паритетной темы бронирования и нащупал слабое место Вуда: нерешённый вопрос с ловцом. Оливер почему-то не может подобрать ловца — руководство ему мешает или и вправду проблемы с кандидатами? Но Лонгботтом, на мой осторожный взгляд, всяко хуже пятёрки других вариантов, навскидку пришедших мне на ум. Вуд это понимает, досадует, но ничего с навязанным Долго-Умом сделать не может.

И тут Флинт, сам того не подозревая, попадает со своим абсурдным предположением в яблочко. Или… ему кто-то намекнул? Да просто выдал как мимолётную хохму, и это запало у слизеринского капитана в памяти?

Сейчас львы не выдержат, начнётся драка, Гриффиндор оштрафуют как виновную сторону. Стоит ли высовываться? Что мне до Гриффиндора?

Ничего. Но провоцируют и Слизерин. Кто-то же отправил их сюда бодаться? Сейчас раунд закончится за змеями, но львы запомнят и отомстят. Непропорционально, грубо, уж как умеют, да и директор поможет.

Это — будущая война. Их стравливают. Долго, планомерно, десятилетиями, каждый день. Этот счёт можно только открыть, а закрывается он очень туго, зачастую за отсутствием начисляющих сторон.

Погасить пожар хотя бы немного — это достойная цель. Как бы только не слишком сильно засветиться…

— Вуд, — сказал я спокойно. — Позволь им кое-что показать.

Капитан раздраженно обернулся, но, увидев моё лицо, выдохнул и приглашающе отступил.

— Одолжите мне метлу ненадолго, — попросил я, посмотрев на команду.

После недолгого раздумья свой снаряд протянул Фред. Я быстро оглядел полётный артефакт вторым зрением. «Пятёрка». Старый спортивный Чистомёт. Идеально ухожен. Кастомизирован напильником… в смысле, кустарно доработан. Дублирован энерговод, добавлены прутья… да он натуральный самоубийца! А, нет, догадались поставить сглаживающий накопитель, иначе задн… веник порвало бы на первом же спринте к воротам. Но вот этот момент мы тебе поправим… Всё, больше на ходу сделать ничего не получится. Да и не делается «Молния» из Чистомёта.

Я взлетел метров на пять и быстро проверил динамику в деле. Кто знает, что ещё «лишнего» здесь скрутили ради пяти процентов тяги… Тормозит неважно, учтём.

Проверка не заняла и минуты. Выглядело это как серия судорожных рывков и поворотов.

— Вуд, пожалуйста, не бери Поттера в команду, — произнесли снизу ехидным голосом. — Мы всё поняли и осознали.

Я опустился на землю.

— Как ты это назвал? — продолжал зубоскалить тот же парень. — Смертельный фляг Поттера?

Кажется, он и есть ловец змей. Отлично. А Флинт молчит, ребята. Вот поэтому он и капитан.

— Это называется «незнакомая метла». Приступим к показу.

— Хиггс, — обратился я к говоруну. — Ты хороший ловец, иначе бы…

— Поправка, Поттер, — перебил он меня. — Я лучший ловец.

— Ну, тем более. Предлагаю челлендж.

Змеи замерли.

— Ты и я. Ловим снитч. Максимум пять минут. Ты поймал — я проиграл. Пять минут прошли — я проиграл.

— Поттер, — отозвался рядом Вуд. — У нас нет времени…

Это он так меня отговорить от невыполнимой задачи пытается. Мало ли, магловоспитанный первачок, не понимает, что такое Золотой мяч.

— Всё в порядке, Вуд. Если что, я поймаю его сам, без метлы. У меня запасной снитч на замену есть. Слово.

Он у меня действительно есть. Комплект мячей я купил вместе с метлой. Заинтересовало заклинание, позволяющее «ореху» столь результативно уворачиваться от человека. Заодно изучил подробно и устройство, и возможность удалённого управления. «Убежавшие» мячи нужно как-то уметь возвращать назад, знаете ли.

— Что поставишь, Поттер?

— Мы не в казино. Я пытаюсь донести некоторую информацию, и это — самый быстрый путь. Делаем три попытки, чтобы исключить случайность. Снитч выпускает Флинт. Вуд наблюдает, но не вмешивается.

Змеи недоверчиво молчали. Я сел на метлу и взлетел на стартовую высоту ловца.

В начале матча ловцы повисают друг напротив друга, глядя оппоненту в лицо. Это не традиция, это правило. После запуска снитчу даётся минута, чтобы скрыться. Три, четыре, пять — я иду искать.

— Время! — крикнули снизу.

Я поощряюще улыбнулся Хиггсу. Он зло ощерился и развернулся в поиск. Я подождал, пока он отлетит, лениво ушёл в другую сторону и… Радостный колокольный звон огласил лётное поле. Да что ж он у них такой громкий!

— Один-ноль, — бесстрастно констатировал Флинт. — Двенадцать секунд. Занять позиции!

— Гриффиндор в этом году вынужденно играет не в полную силу, господа змеи, — сказал я, отдавая метлу Фреду и становясь перед зелёной командой. — Мы сознательно отказались от привлечения некоторых кандидатов, чтобы игра сохранила хоть какую-то зрелищность и состязательность.

Змеи молчали.

— Мы тебя услышали, Поттер, — ответил Флинт. — Вуд, от имени команды и от себя лично приношу официальные извинения. Завтра… за завтраком предлагаю утрясти расписание.

— Принято, Флинт.

Слизеринцы развернулись и удалились в сторону замка. Повисла тяжёлая тишина.

— Поттер, так какого ты… — раздражённо начала охотница Кэти Бэлл.

— Предположим, — перебил её я, — вы взяли меня на ловца. Вопрос: зачем тогда вы? И зрители?

Народ нахмурился.

— Вы глотаете пыль, месите воздух и жжете время на тренировках. Потом на поле собираются две сотни зрителей. Мы выходим, звучит свисток, и я сразу заканчиваю матч. Расходимся. Вы опять глотаете пыль, зрители откладывают дела, собираемся, свисток, расходимся. И в третий раз…

— После того, что ты тут устроил… — начал было Вуд.

— Верно. В реальности змеи сменят тактику, и произойдет вариант похуже. Прозвучит свисток, и они все бросятся на меня — сломать и выбить из игры. Вы ломанётесь на них, чтобы помешать. Через мгновение после начала здесь будет собачья свалка. Кто-то применит боевую магию…

Гриффиндорцы молча осмысливали перспективы.

— Мне нельзя играть в эту игру. Я имбалансен для неё.

— Чего? — не понял Джордж.

— Это называется «неспортивно».

— Да подумаешь!

— Не только «неблагородно». Но и — приводящее к не-зрелищности. Не-состязательности. К бойне. К позору.

— Зато Кубок Хогвартса всё равно будет…

— Помойное ведро это будет — кубок, полученный таким путём.

Вуд понимающе вздохнул.

— Как же жаль…

— Не горюй. Есть у меня чувство, что в следующем году придёт нормальный ловец. Первачок. Может, девчонка. А в этом… тут полная дичь творится, сам видишь. Толку не будет… Ну, хочешь, сяду на метлу, отбуду пару матчей? Постараюсь правдоподобно.

— Нет, ты прав. Не после сегодняшнего, по крайней мере. Будет бойня. Просто в отместку за то, что ты им… за то, о чём ты с ними сегодня договорился, а потом сам и нарушил.

Есть и на Гриффиндоре умные люди, оказывается.

— Если хочешь, могу немного помочь, — решился я. — Посмотрю ваши мётлы.

— Ты хороший парень, Поттер, но на первом курсе… Не выдумывай.

— О’кей. Если Фред сегодня ничего не скажет — забываем. А так — обращайся. Только моё условие — не болтать. И я возьму от согласившихся отказ от претензий. Хотя метлу Фреда, по виду, в каком-то шалмане допиливали, так что близнецам не привыкать.

Мне снился странный сон. Я иду на обычную отработку к Филчу. Почему-то из подземелий иду — ещё и у Снейпа отрабатывал, что ли? А в своей каморке вместо наряда на уборку завхоз мне заявляет: «Даже не знаю, куда вас послать, мистер Поттер. Картошку надо перетаскать. Мешки тяжёлые, третий день лежат».

Мы спускаемся в какие-то служебные подвалы. «Вот, — говорит Филч. — Грузовые камины. Агенты по всей Англии закупают, отправляют через камин, и всё сюда сваливается». Большое такое помещение, сплошь завалено мешками. Капуста, морковка, картошка. И грузовая тележка на колёсиках.

«Хлипковаты вы для грузчика, мистер Поттер».

«А мы вот так», говорю я. «Вингардиум Левиоса!»

И мешки один за другим перелетают на тележку. Филч наваливается и катит её в тоннель на склад.

«Закончим работать — я вас чаем напою. Знаю я вас, колдунов: выложитесь на работе и бледнеете сразу».

Что-то непривычное вокруг ощущается. Я выкладываю мешки в стазисную камеру — красивая белёсая дымка тягуче заполняет большую нишу в стене. Завхоз толкает полегчавшую тележку назад, за новой партией. Вокруг видны жилища домовиков и кладовки с постельным бельём.

«Эти стазисные хранилища заложил сам Салазар», говорит Филч.

Я машинально поглаживаю знакомый зелёный герб со змеёй у себя на мантии. Опять камин, привычная палочка из остролиста, Вингардиум Левиоса. Кольца нет, Миры нет…

Да что же мне не нравится вокруг? Чем я недоволен?

Холодает. Мы опять катим тележку по мягкой земле. Трава стеклянная разрослась, давно пора пройтись косой хотя бы по проходу. Рук на всё не хватает. Хороший человек наш завхоз, почему его все так не любят? Что же мне…

На спину обрушивается ледяной водопад.

— Мистер Филч. Что-то не так, — говорю я вслух. — Не бывает грузовых каминов. Грузы без магов не ходят. И ваш стазисный кисель — полное фуфло. Он должен выглядеть как объёмный узор инея на стёклах.

Филч надевает очки-полумесяцы, смотрит на меня внимательно и спрашивает:

— Кто ты такой, мальчик мой?

Судорожно втянув воздух, я вырвался из сна. Саргас, свежее тропическое утро. Сезон дождей закончился. Приснится же такое.(1)
...
1) Бастет. Мы, аристократы. https://fanfics.me/ftf847

Минут через пять на меня посыпалась пернатая труха. Её было раз в двадцать больше, чем материала в исходном пере. Лонгботтом отжёг. С почином.

Зря я это подумал. Через две минуты отжёг Финниган — уже по-настоящему. Наше перо ярко полыхнуло и плюнуло жирным чадом. Флитвик радостно выдал новое. Симус остался с закопчённым лицом.

Вот почему так? Неправильно исполненная формула или не срабатывает, или порождает яркую и *очень* разнообразную реакцию. Если вы ошибочно соединили электрическую цепь, вас ожидает примерно два варианта: смрадный дымок от сдохшей детали или синяя вспышка кратковременной дуги. Это — всё. Плата не покроется инеем и не станет золотой. Где тот невидимый котёл, в котором варится и иногда плещет наружу разноцветными брызгами всё это разнообразие?

— Здравствуйте, мистер Поттер. Даже не знаю, куда вас отправить.

Плохое начало.

— На картошку? — спросил я с подозрением.

— А вы откуда знаете? — удивился Филч.

— Снилась она мне сегодня.

— Немудрено, будь она неладна. Уже студентам снится. Нет, мистер Поттер, для грузчика вы хлипковаты, — Филч запирал подсобку. Да вы издеваетесь? — Убраться там надо, вот туда и пойдём.

Фух, пронесло. Потому что во сне всё закончилось не очень весело. Я проверил герб на мантии… и замотал головой. Да что такое! Выбросить эту чушь из головы!

— … и сюда присылают. И сваливают…

— Грузовым камином? — спросил я обречённо.

Старик запнулся и схватился за сердце. Что с ним?

— Не пугайте меня так, мистер Поттер! — укоризненно сказал он. — Не бывает грузовых каминов. Только сегодня объяснили, очень доходчиво.

— Вот как… В подвале, у стазисных камер? Ученик в зелёной мантии?

Старик неожиданно улыбнулся, задумчиво глядя куда-то далеко.

— Ни за что не угадаете. На острове, под очень красивым небом.

Пожалуй, настала моя очередь хвататься за сердце. Филч внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Это Самайн, мистер Поттер. Удивляться нечему. Пойдёмте, а то к ужину не успеем.

Мы продолжили путь.

— А почему в зелёной мантии, мистер Поттер?

— Да так… Сон просто глупый приснился. Вот эта же отработка, мы с вами мешки с картошкой перетаскиваем. Я забрасываю магией на тележку, вы перевозите. Только я почему-то в зелёной мантии, и хожу, как лом проглотил.

— Это называется правильная осанка, мистер Поттер. Значит, точно слизеринец и аристократ. Что ж ещё интересного было?

— Да, в общем, всё по сути. Вы меня чаем грозились напоить да что-то про Салазара говорили.

— Почему бы и вправду чаю не выпить, после работы? У меня хороший, цейлонский.

— На мне — конфеты и печенье. С удовольствием, мистер Филч.

Брать в голову придётся. Трубы регулярно лопаются, потому что почти истлели и требуют замены. Казалось бы, мы в волшебном замке. Вас никто не заставляет опускаться в это хозяйство дерьма и пара, Хогвартс наращивает новые трубы сам. Только поставляйте металл на склад. Это что, трудно? Дорого? Стальной лом в любом виде, не обязательно готовый профиль или прокат — замок сам придаст форму и состав. Даже чугун и ржавчина пойдут, если уж совсем жлобьё — расход энергии выйдет больше, работа дольше — подавитесь своими кнатами. Немного меди, цинка, латуни…

Что ж вы за скряги?

— А почему Самайн, мистер Филч? Ну, вы тогда сказали: это Самайн, удивляться нечему.

Филч помолчал.

— Это день, когда истончаются границы между мирами, мистер Поттер. Обычно вспоминают лишь о Царстве мёртвых, но… Вы видели тень какой-то другой реальности. Где кто-то такой же, как вы, пошёл к Салазару, а не к Годрику. Обучился манерам, этикету, интриге… и попал ко мне на картошку. Я тоже побывал в гостях, видел чей-то дом под чужим небом, где кто-то, похожий на вас, в компании с синей совой угощал меня чаем с конфетами. Всё рядом, всё переплетено, и в этот день касается друг друга, приоткрывает покровы чего-то большего. Общего. Мы видели общий сон, мистер Поттер. Это реальность, не фантазии.

Я смотрел на дремлющую миссис Норрис.

— Красивое небо?

— Мне никогда не снилось таких снов.

Я долго молчал. Потом пробормотал:

— Почему под чужим небом тоже есть Самайн?

Солнцевороты у меня совсем не земные, если дело вообще в них. Но Филч меня понял.

— Магия живёт вне времени, мистер Поттер.

Он посмотрел на старые ходики на стене.

— Засиделись мы. Вам пора на праздник, да и мне тоже.

— Да. Спасибо за чай, мистер Филч. У вас интереснее, чем на празднике.

Очень надеюсь, что стеклянная трава и «мальчик мой» сегодня останутся за гранью. Не надо мне такого… общего.

— Гарри, где ты всё время пропадаешь?

— «Всё время» — это в прошедшие выходные? Гуляю на природе, Незабудка. Поди, последние тёплые деньки в этом году.

Прошла ещё одна учебная неделя.

Документы принесла давешняя министерская сова, в тот же день за ужином. «Коновал» не откладывал дело в долгий ящик, надо отдать ему должное. Упавший увесистый пакет попытался было цапнуть Рон, выписанный из больницы как раз к этому самому ужину. Но между ним и пакетом сидел я, так что Уизли просто упёрся в силовой щит. Пакет исчез в моей мантии, а документ я рассмотрел позже.

Обычная книжка, похожая на магловский паспорт. Две анимированные колдографии моей совиной морды, в анфас и в круговую панораму. Цветные, чёткие колдографии! Несколько страниц с какими-то данными, и полсотни пустых, для дальнейших отметок и проверок.

Жесть. Чтобы вы понимали: я пока что не встречал у магов удостоверений личности как таковых. Может, у аристократов и имеются какие-то родовые метрики, но мне мою никто не показывал. И у Грэйнджер ничего нет, я осторожно интересовался. А вот простую, не заразную ликантропией звериную ипостась отдокументировали так, что современные маглы обзавидуются.

К документу прилагалась бляха размером с блюдце, ошейник с карабином для бляхи и наказ носить оба этих предмета на прогулках. Подозреваю, на этот маразм забивало ровно сто процентов счастливых обладателей регистрации — у МакКошки, по крайней мере, я ничего не видел — но у меня была ещё и железная отговорка. Transforma mismatch.

— Что? Как ты меня назвал?

— Кто, я? Лаванда, это исключено. Ты ж с каким-то Гарри разговариваешь, при чём тут я?

Я мягко, но упорно отстаивал право на своё имя. Что-то было в этом важное — я не понимал, но чувствовал. Дамблдор-сказочник недаром исказил его, вложив собачье «Гарри» в обиход большинства простых магов.

Грэйнджер… поменялась. Стала тяготеть к компании Уизли и Лонгботтома, которого выписали немного раньше срока с небольшой хромотой. Да, Рон теперь не отлипал от Невилла, и Невилл этому то ли не сопротивлялся, то ли не мог отказать. Что характерно, Уизли постоянно задирал девчонку, обзывая зубрилкой, Грэйнджер обижалась и страдала, но продолжала тянуться к кактусу. Я бы с удовольствием игнорировал эту драму, если бы одновременно с этим Грэйнджер не раздражалась и не дулась на меня. И главное, хоть бы намекнула, за что!

Обезьянник. Управляемый, к сожалению. Потому что вся неделя в моём личном зодиаке прошла под знаком мелких пакостей. Водяные бомбочки прямо перед уроком, чтоб сидел мокрый и порицаемый преподавателем. Скрытые иллюзией шипы на сиденьях. Отравленная еда. По характерному почерку зелий — не изменение поведения, а низкопробная блевательно-уродующая тематика — было понятно, чья работа. Рыжие близнецы прощупывали мои уязвимые места. Пока что безуспешно: щит от пакостников — в Хогвартсе вообще повседневный аксессуар; отраву я видел и либо не ел часть блюд, либо просил Фиби незаметно заменить обед; иллюзии же… со вторым зрением я хожу не всегда, но в тот раз повезло.

Снейп вызвал меня в кабинет на следующий день, в воскресенье, и предоставил думосброс, показав, что надо делать. Мира убрала из воспоминаний слой второго зрения, остальное было вполне целостным и подозрений не вызывало. Флаконов я сделал два: до потери сознания и после, для ограниченного ознакомления «а как он выжил?» в случае необходимости. Оборвать картинку мы решили на моменте влёта в окно к МакГонагалл. Никого, кроме Снейпа, в кабинете не было: встречи воспитанников с чужими людьми должны согласовываться с директором или, в крайнем случае, с замдиректора.

— Похоже на Аврорат, — с сомнением произнесла Патил. — Но даже они… Гарольд, нужно было идти с Дамблдором. Там бы все ходили строем и бумагу выдали на золотом подносе.

«ЧИСТОМЁТ дарит Хогвартсу новые мётлы»

В зал влетел крупный филин, безошибочно выбрал меня среди прочих жертв и отбомбился… свёртком, самостоятельно распаковавшимся в полёте.

На стол упала змея. Не биоконструкт — абсолютно настоящая, живая. Ядовитая. Очень раздражённая.

Матово-угольное чешуйчатое тело с еле заметной красной прожилкой. Незнакомый маглам подвид чёрной болотной гадюки. Поправка: очень ядовитая змея.

Силовое поле отклонило «подарок» от падения мне в тарелку, так что плюхнулась гадюка в центре стола, между мной и Патил. Сцену наблюдали несколько человек, но по инерции полагали это очередным приколом. Секунда-другая, рассмотрят получше — и поднимется паника.

Вздрогнула Мира. Как назло, кто-то именно сейчас полез мне в голову. Не до вас!

Змея громко зашипела, глядя на Парвати. Сейчас девчонка поднимет глаза, завизжит, дёрнется — и перепуганная тварь атакует. Счёт пошёл на мгновения.

Действуя на инстинктах, я взметнул палочку. Узелки, узор…

— Секо вирми! — заорал я на весь зал.

Готовую к атаке змею растянуло в метровый шнур и разорвало на множество аккуратных дюймовых обрубков. Куски подбросило в воздух — энергии я вложил от души. Обильно брызнула кровища. Гадюка — тварь увесистая.

— Мальчик мой, что это такое?

— М…мне кто-то прислал змею. Совой. Сбросили сверху.

— Это муляж, наверное. Так бывает…

Я ошалело поднял на него глаза. С подбородка капнула кровь. Поняв, что сморозил глупость, Дамблдор кашлянул и сменил тему:

— Чем ты её так… жестоко?

Интересный поворот. Тогда не будем торопиться с «приходом в себя».

— С-служебное заклинание разделки ингредиентов… На отработках червей нужно было резать, пришлось учить…

— Директор, это так, — вступил в разговор Снейп. — Нарезка флоббер-червей для больничного крыла. Грязная работа, как раз для…

— Ты так быстро его выучил? Гарри, мальчик мой…

— Да какой там… Или изворачивайся и учи, или драить котлы до рассвета. Ну, там целое ведро этих червей было, так что освоил в конце концов.

За спиной послышался звук удерживаемой рвоты. Студенты постарше, начавшие постепенно подходить и обступать нас, смотрели на место побоища и слушали разговор. И да, воображаемая картина бадейки склизких траншейных опарышей аппетита не прибавляет. Какой же зверь этот Снейп!

Подрагивающей рукой я опустил окровавленную палочку на стол. Вытереть нужно, перед тем как в кобуру возвращать.

Директор, похоже, был чем-то удовлетворён в моём рассказе. Но расслабляться было рано.

— Займите свои места, здесь нет ничего интересного! — отогнал Дамблдор благодарных слушателей, создавая видимость приватного разговора. Слушатели, разумеется, отошли не более чем на пару метров, расселись на подвернувшиеся поверхности и продолжили греть уши.

— Мальчик мой, это очень опасное заклинание!

— Не знаю. Оно же служебное, его пока толком настроишь и выпустишь — самого порежут, обычным ножом. Но, если вы говорите, что…

— Нет, нет, если всё обстоит именно так, пожалуй… Но почему ты его направил на змею? Она же не червяк?

Очень даже жёлтый земляной червяк, возвестили шепотки прыснувших гриффиндорцев.

— Не знаю, сэр, я им сосиски иногда разделываю, ну и подумал… Я испугался сильно, понимаете?

— Гм… мальчик мой, — доверительно понизил голос директор, переходя на «театральный шёпот». Ага, а то в другом конце зала стало плохо слышно. Но тут в голову опять начал вкручиваться чей-то шуруп. Значит, усилим осторожность.

— Мне показалось, ты что-то шипел этой змее?

Чего?

— «Секо вирми»? Это латынь, сэр. «Порежь червя». Ну, вызов заклинания разделки.

— А… змея тебе ничего не говорила?

— Что?

— Ты ничего не слышал… странного? От змеи?

— Она шипела. Предупреждая, что сейчас ударит.

— То есть…

Я заметил, что глаза Снейпа, смотревшего на меня, стали очень напряжёнными, хотя на лице он с видимым трудом удерживал обычное угрюмое выражение. Похоже, от роли наивного и забитого ребенка придётся немного отступить — я не справляюсь с чем-то важным и непоправимым.

— Сэр, — непонимающим голосом сказал я. — Она шипела. Равномерно, без модуляций. Там не было информационной составляющей. Это не речь, это знак: отойди, или нападу. Ну… змеи шипят, медведи рычат, быки бьют копытом. Вы же не станете утверждать, что битьё копытом — это речь?

— Гм… интересно… и всё же…

— Они не слышат.

— Что?

— Я читал. Понимаете, магловские учёные подробно исследовали и поняли, что у змей нет ушей… ну, снаружи. Они слышат очень плохо, и только низкие звуки.

— Я всё равно не понимаю: почему змеи? Не дельфины, не вороны, не шимпанзе?

— При чём тут дельфины?

— Ты в курсе, что их известный словарный запас — более десяти тысяч слов? Далеко не все Хомо Сапиенс в английском языке это освоили, — я покосился на заедающего стресс пудингом Рона. — Дельфины не просто говорят — они, например, рисуют звуком то, что «увидели» эхолокатором. И вот такие удивительные вещи — сравнивать с какими-то змеями? Что они могут рассказать, буде я их услышу?

...

— Вот, слушай. И допустим, что и у магов может быть этот дар — слышать языки всего живого. У Дина — сов, у Гермионы — э-э, куниц, у Лаванды — дельфинов… и у Джона Смита — змей. Вопрос: почему мы выделяем именно Джона? Дин знает, насколько же зорко может видеть сова звёзды в ночном небе; Гермиона — какое невообразимое богатство запахов даёт стремительно несущийся мир; Лаванда видит картины, написанные звуком… Но весь респект — Джону! Мой недоумённый вопрос — почему ему? Что такого могут рассказать… или *дать* змеи?

И тут я замер, вспомнив одну магловскую байку. Хм, а не пустить ли встречный пал? Наваливай побольше и понелепее… На лицо сама собой начала наползать многообещающая улыбка. Я поднял глаза и встретился взглядом с мрачно рассматривающим меня Снейпом. Так, тут главное — не заржать позорно посреди пафосной речи. Зельевар о чём-то догадался и начал выпрямляться, но я уже рисовал на лице внезапно посетившее идиота озарение.

— Я понял! — сказал я возбуждённо. — Дело не в змеях!

Драматическая пауза, щелчок пальцами…

— Рептилоиды!

На меня пялились, в основном непонимающе. Ах да, это же маги. Популярные легенды магловских сумасшедших до них не дошли.

— Ну, это же всем известно! Древняя раса, скрыто управляющая человечеством. Они прилетели с далёкой звезды…

Гриффиндор слушал, открыв рты. Змеи удерживали вежливо-скучающий покер-фейс. Они видели, что Поттер мочит какую-то большую хохму, но её соль пока не понимали. А, нет, нашёлся один знаток: парень-третьекурсник, слегка повернувшись, в нескольких словах выдал негромкую справку по происходящему.

— … разрушили свой мир. Спаслись немногие, поэтому они таятся. Опутали все мировые правительства. Тормозят прогресс, не дают развиваться. Они…

Со стола Рейвенкло мне торжественно показали одобряющий большой палец. Только бы не заржать!

— … два миллиона лет скрывают истину, что наша Земля — плоская! Это потому, что они живут на обратной стороне. Распространили дурацкую байку про шар, искажают горизонт, показывают спутникам искривлённое…

Снейп смотрел очень зло, но вмешаться не мог. Видимо, из-за присутствия «родного» декана за столом — такова этика педсостава. МакГонагалл же просто не понимала, что происходит. Спраут заботливо укладывала в безразмерную сумку большую корзину с ватрушками, принесённую домовиком — будущий перекус для своего факультета. Так, а вот Флитвику этот бред терпеть надоело, и он заговорил с нашим деканом, показывая на меня. Пора переходить к главной мысли!

— … дело не в змеях. Парселтанг — это ИХ язык. Понимаете? Рабы должны понимать приказы хозяев! Не все — только самые избранные. Презренные приматы, которых допустили к наиболее ответственному: подносить тапочки или…

— Прекратите немедленно, мистер Поттер! — МакГонагалл аж поднялась со стула. — Возмутительно! Что за балаган вы устроили? Минус пятьде… Неделя… Метлу вы больше… Вороны Морриган, ну что за утро сегодня!

Последние слова потонули в хохоте рэйвенкловцев, которых, наконец, прорвало. Их поддержали змеи — более сдержанно. До грифов пока не дошло, что именно в сказанном следует понимать как «лопата».

— Я думаю, нам всем стоит успокоиться, — авторитетно вмешался Дамблдор. — Занятия вот-вот начнутся, и…

— Я не понял, — громко перебил его Рон. — Она же и вправду плоская, что не так?

Ударивший колокол, пожалуй, впервые был заглушён дружным хохотом всего Большого зала. Эту хохму поняли даже львы.

— Нет. Он сливал при мне, я контролировал. Есть пара вопросов о его удивительной осведомлённости, но фрагмент целостный и непротиворечивый. Кроме того, перекрёстная проверка по чужим воспоминаниям не выявила ни одного расхождения.

— Через думосброс?

— Нет, *иначе*. Флаконы удалось получить только у двоих, включая твоего Драко. Все двадцать два свидетеля, Люц. Дети, Хуч и даже МакГонагалл, глядевшая из окна кабинета. Если это подделка, голову заморочили всем, очень качественно и одинаково.

Люциус Малфой молчал, покачивая бокал с двадцатилетним коньяком. Огневиски он не любил.

— Как он выжил? Ты оборвал на самом интересном месте.

— Это не обрыв. Он потерял сознание.

— В облаке? Нашёл время.

Настало время Снейпу погрузиться в молчание. Он достал и задумчиво покачал в пальцах серебристый флакон.

— Только не распространяйся пока об этом. Он, вообще-то, особо и не таится, но он не понимает, что получил.

Малфой с сомнением посмотрел на бокал в своих руках.

— Нет, там уже без болтанки, — успокоил его зельевар. — Несколько минут всего. Посмотри, оцени степень идиотизма.

Какое-то время в кабинете стояла тишина. Хозяин погрузился в думосброс, гость прикрыл глаза. Наконец Малфой шевельнулся и шумно вдохнул.

— Мерлин! Вот так просто… да ещё и крылатое тело. Я не разглядел…

— Сипуха. Без особых примет.

— В Хогвартсе. Если у него есть хоть капля мозгов…

— Поначалу я подумал, что нет даже капли. Он зарегистрировался. В тот же день. Как он догадался, что надо делать, вопрос отдельный.

— С этой позиции… ты прав. Пожалуй, так и поступим. Но… это не решает основной проблемы. Сколько ни дай денег Дамблдору…

— Не надо давать ему денег. Приобретай сам.

— Пробовали. Всё равно купленное куда-то исчезает.

— Вечная надпись. «Собственность Хогвартса. Продаже и аренде не подлежит».

— Найдутся покупатели, которым не лень замотать это клейкой лентой…

— С такой «найдутся»-помойки много не срубишь. И ещё пункт второй. Вымачиваем веник в поисковом зелье. Весь, целиком.

— Да ни один маг не потерпит, чтобы его метлу отслеживали…

— А мы не в частные руки продаём. Казённое школьное имущество. И летают на нём несовершеннолетние, присматривать за которыми — обязанность школы. Собственные мётлы помечать никто не заставляет.

— Хмм… умно. Пару прутиков не вырвешь, нужно весь веник удалять, а это — конец метле. Но не проще ли ограничить полёты пределами…

— Нет. На мётлах иногда за границы территории летать приходится, в том числе и преподавателям по делам школы, и старостам, и на выездные уроки в Лес. Зелье лучше.

— Сев, я тебя не узнаю сегодня. Сам придумал?

Снейп помрачнел.

— Нет. Один… гриффиндорец насоветовал.

— О!.. И, с учётом того, что задушевные беседы ты в последнее время только с одним грифом ведёшь… Ладно, не кипятись. Советы-то действительно дельные. Тогда прямо завтра иду в Косой…

— Нет.

— Что опять не так?

— Ты идёшь к Оллертонам на фабрику «Чистомёт». И договариваешься о приобретении партии для школы на особых…

— Уел. Фабрика только оптовыми партиями торгует, но у нас-то как раз…

— Нет.

— Ну, знаешь…

— Ты идёшь не в торговый отдел, а к директору. А лучше — к владельцу. И договариваешься… о пиар-акции.

— Я уже начал сомневаться, знаешь ли. Если этот Поттер станет конкурентом…

— Не станет. Он ворон по своей сути.

— Укатали сивку крутые горки… Что ж с тобой сделал этот… внук Флимонта, что ты так?..

— Люц… он не торговец. Он ворон.

У Малфоя вытянулось лицо.

— Так это тоже… кхм… — Малфой помолчал. — Торговцы могут быть полезны даже воронам, Сев. Но ты прав. С этим пернатым торопиться не стоит.