Голем - не место для людей (джен)

Адам шёл на очередное задание. Его путь проходил мимо района Прекажка, а также мимо книжного магазина его друга и по совместительству подпольного доктора — Вацлава Коллера. Дженсен проходил как раз мимо магазина, когда услышал истошный женский крик. Желая помочь человеку, попавшему в беду, он побежал на этот крик. Придя на звук, он увидел, что какая-то женщина изо всех сил колотит в дверь книжного магазина "Машина времени". Не обращая внимания на идущего в её сторону человека, она продолжала стучать в дверь и иногда заглядывала в окна, пытаясь разглядеть там чей-то силуэт.

— Вацлав, открой, это я!

На крики несчастной никто не обращал внимания; проходящие мимо люди не сочувствовали ей и даже не спрашивали, в чём дело. Все знали, что этот магазин принадлежит аугу, а людей, которые даже после "Инцидента Пангеи" сочувствовали аугам, считали сумасшедшими.

— Открой, пожалуйста! Я знаю, что тебе больно. Я помогу, — взахлёб рыдала женщина. Колотить в дверь она перестала только тогда, когда Адам подошёл поближе к ней и спросил, может ли он помочь. Она не испугалась человека в чёрном плаще и солнцезащитных очках. Сил на страх у неё не осталось, остались только слёзы.

Даме на вид было лет пятьдесят пять, у неё были тонкие черты лица, карие глаза и каштановые волосы. Её фигуру Адам не смог разглядеть из-за одежды-пуховика коричневого цвета и свободных брюк.

— Чем вам помочь? — спросил Адам.

— Он... он не отвечает. Я боюсь за него, — дрожащим голосом ответила она.

— Вы о Вацлаве?

Женщина кивнула.

— Кто вы?

— Меня зовут Агата Коллер, — дрожащим голосом ответила женщина.

— А Вацлав? — начал Адам, хотя уже понял, что перед ним стоит мать Вацлава и, беспокоясь о своём сыне, отчаянно стучится в дверь.

— Мой сын. А это наш семейный магазин, точнее, его. Я отошла от дел, — дрожащим голосом ответила Агата.

Тут не нужно было обладать рентгеновским зрением, чтобы убедиться, что на теле Агаты нет ни единого имплантата. Она полностью была человеком. Это удивительно, что после "Пангеи", когда многие родители отказывались от своих аугментированных детей, когда произошло это чудовищное разделение людей на чистых и аугов и начался весь этот геноцид, Агата не отказалась от своего единственного сына. Она по-прежнему продолжала плакать, вытирая слёзы уже насквозь мокрым платком. Адам просто не мог не помочь несчастной матери. Он вспомнил про то, как не сумел помочь Станеку вытащить из секты его дочь Элисон. Надо было достать антидот от яда "Орхидеи".

И почему Алекс, которая была продвинутым хакером и мастером маскировки, не могла пойти сама на это задание? И теперь угрызения совести висели над Адамом дамокловым мечом.

— Я помогу вам, — сказал он Агате и одним ударом вышиб дверь книжного магазина.

Агата вбежала в магазин и стала звать своего сына. В магазине не было ни души, но и следов погрома тоже не было, а значит это не грузинская мафия забрала Вацлава, а кто-то другой.

— Я сейчас, — сказал Адам.

Он вспомнил о тайном убежище Вацлава в подвале под магазином.

Света в магазине не было, поэтому пользоваться потайным ходом и лифтом было бесполезно. Дженсен выбежал из магазина и пошёл к люку, который вёл в логово Коллера, а когда спрыгнул вниз, тут же побежал туда. Если Вацлав на самом деле в беде, то мешкать не стоило. У него, возможно, кончился Нейропозин, а если он кончился, это означало только одно: могло начаться отторжение имплантатов организмом, и это не остановить.

В убежище тоже было никого. Все вещи стояли на месте, даже пузырьки с лекарствами были не тронуты. На всякий случай Адам захватил один из пузырьков, после чего вернулся в магазин. Агата стояла на месте, держа в руке красный кед Вацлава. Она уже не могла больше кричать и плакать, а просто тряслась от ужаса.

— Это я виновата! Надо было бежать из города, когда всё это началось, — всё повторяла и повторяла она.

— Не переживайте, мадам, я обещаю что найду вашего сына, — пообещал Адам.

— Пожалуйста, найдите его. Он всё, что у меня есть; я не богата, но щедро вам заплачу, — дрожащим голосом произнесла Агата.

* * *

Агата находилась у себя дома. До геноцида аугментированных оставался месяц, но она убеждала себя в том, что он минует не только её и её сына, но и весь город. В конце концов, не могут же люди восстать против своих же.

Когда Вацлаву исполнилось двадцать лет, она передала ему ключи от своего книжного магазина, чтобы он не болтался без дела. Всем необходимым вещам она его обучила и была спокойна за его будущее и жизнь.

На улице темнело, Агата собиралась выключить компьютер и засесть с любимой книгой и чашкой горячего кофе у давно неработающего камина, но тут на компьютер пришло письмо:

— Мам, как холодно! Помоги мне — не дай замёрзнуть!

Материнское сердце подсказывало, что это письмо было от Вацлава, и она через весь город бросилась бежать на помощь своему мальчику. Времени ждать поезд не было, поэтому она пошла пешком.

* * *

Адам понял, что Агата колотила в дверь магазина целый день. Это было видно по синякам на её руках.

— Вы нашли его? — еле слышно спросила она.

— Нет, — Дженсен был готов к тому, что несчастная мать вновь заплачет, но она просто стояла рядом с ним и держала в руке что-то красное. Адам понял, что это было, это был один кед Вацлава; не мог же тот куда-то пойти в одном ботинке, а значит, на самом деле с Коллером-младшим случилось что-то страшное

— Я нашла это, — протянув кед, сказала Агата, после чего потеряла сознание и рухнула на пол.

Адам едва успел подхватить её. Бросив данную Алекс Вегой и Интерполом миссию, он понёс находящуюся без сознания женщину к себе домой, не обращая внимания на звонки по инфолинку от Алекс и Миллера, которые спрашивали, куда подевался их агент. Сейчас было не до заданий, сама совесть дала уставшему и потрёпанному временем, а так же обстоятельствами, агенту обеих секретных спецслужб задание помочь матери Вацлава найти и главное — воссоединиться со своим сыном.

Агата пришла в себя, когда на улице была ночь.

— Где я? — спросила она.

— Тише! Вы потеряли сознание в магазине. Мне пришлось отнести вас сюда, — успокоил её Адам.

— Боже, Вацлав, я должна ему помочь! — прошептала она.

— В магазине его нет, но он редко покидает его, и это не мафия. Неужели его забрали в...

Адаму и думать не хотелось о том, что Вацлава забрали в Голем; он уже был в этом гетто для аугов и понимал, что если его друг там, то его дни сочтены. Дженсен видел как гнёт ломал даже стойких людей. Он видел разбитого, чуть ли не плачущего Тибора Сокола со сломанным протезом руки. Но Тибор Сокол был закаленным человеком, а Вацлав... Если он там, его нужно срочно вытащить оттуда.

— Пожалуйста, сэр, скажите, где он!

— Я догадываюсь, но боюсь, это не место для людей, — ответил Адам.

— Он позвал на помощь. Я не остановлюсь ни перед чем!

Агата не просто просила, а настаивала. Её материнские слёзы тронули механическое сердце агента, и он с трудом сообщил ей не слишком приятную новость.

— Есть только одно место, куда могли забрать вашего сына — в Город Големов.

— Нет! Только не туда! Бедный мой мальчик, он не заслужил такой участи, — вновь заревела Агата.

— Вы слышали про Город Големов?

— Да, сэр, слышала от знакомых аугментированных и от просто знакомых, но мой мальчик... Боже, чем мы прогневили тебя, чем мы заслужили весь этот ад?

Адам расспросил Агату о том, откуда пришёл сигнал; ему важно было знать — если сигнал пришёл два или три дня назад, то оставалась вероятность, что Вацлав ещё жив. Агата рассказала ему об этом, Дженсен был ошарашен её ответом. Она рассказала о том, что получила письмо по электронной почте, и материнское сердце подсказало ей, что оно от её сына и ему надо помочь. Это был не просто крик о помощи, а зов — истошный зов из темноты и человеческого бессердечия, проигнорировать этот зов Адам, видевший как Город Големов ломает даже самых сильных, просто не мог. Он тут же связался с Миллером и доложил ему всё как есть в надежде, что тот даст ему самолёт до Голема, но Миллера эта просьба о помощи не тронула, и он отказал агенту в просьбе предоставить ему самолёт до Голема.

— Голем — не место для людей, — сказал Миллер.

— Я не смог помочь Элисон. Помощь Вацлаву Коллеру — единственное, что может загладить мою вину перед Станеком, — настаивал Адам.

— Нет — значит, нет, агент Дженсен.

"Что за сухарь, — выругался про себя Адам. — Когда вам, товарищ начальник, будет нужна помощь, я тоже пройду мимо".

Единственной надеждой на спасение Вацлава из Голема был Элиас Чикане; хотя тот и недолюбливал технологию аугментаций, но у него в Големе был связной — Тибор Сокол, вот только он до сих пор сидел в тюремной камере. Однако знавшему, что у Чикане нет КАСИ, способного определять, говорит ли его собеседник правду или ложь, Адаму больше ничего не оставалось, как связаться с Чикане и наврать ему про то, что с ним связался Сокол. К тому же Дженсен узнал, что Элиас тоже является двойным агентом и вынужден сражаться так же, как и сам Адам, на два фронта.

"Ладно, скажу, что со мной связался Сокол, и сказал, что сбежал из тюрьмы", — решил Адам и связался по инфолинку с Чикане.

— Что, Соколу удалось бежать? Тогда вытащить его надо немедленно, он мой связной. Лететь нужно как можно быстрее, надеюсь, ночь нам поможет и нас никто не заметит, — обрадовался Чикане.

— Оставайтесь здесь. Я обещаю, что вытащу вашего сына из Голема, — сказал Адам Агате.

— Я лечу с вами. Он меня позвал на помощь, — настояла та.

— Это может быть опасным для вас.

— Но он звал меня на помощь, и я не могу к нему не приехать.

— Хорошо, миссис Коллер, — согласился Адам.

По пути он придумал, что скажет Чикане про то, что полетит в город Големов не один, и что будет, если Элиас прознает, что он летит в Голем не за Тибором Соколом. Но не оставит же он агента Интерпола в этом гетто.

— Простите, что спрашиваю вас, мадам, но как вы не испугались сигнала с Панхеи? — набравшись смелости, спросил Чикане.

— Вы спрашиваете, почему Вацлав не сошёл с ума? Сэр, когда великая Агриппина Младшая обратилась к провидцам, чтобы спросить о его будущем и ей ответили, что он станет императором, но убьёт её, то она на это ответила: "Пусть убьёт, лишь бы царствовал". Так вот, хотя мой Вацлав и не будущий император, я не собираюсь бежать от судьбы, — с иронией ответила Агата.

Вся жизнь Вацлава перевернулась после того, как аугментированная часть населения планеты была одурманена сигналом Дэрроу. Может, к счастью, а может, и к сожалению, этот сигнал до него не дошёл, но свою небольшую клинику ему пришлось прикрыть и перейти в подполье, чтобы ремонтировать и вживлять аугментации людям, которые избежали этого сигнала. Несмотря на все невзгоды, которые выпали на него, Вацлав по-прежнему не терял веры в людей и всё хорошее. Даже когда власть на улицах взяла грузинская мафия Двали, он оставался всё тем же эксцентричным, никогда не умолкающим гением. Вот только счастье закончилось быстро: в городе началась охота на аугов; полиции всё сходило с рук, полицейские выслеживали аугментированных, а затем просто без предъявления какого-либо обвинения сажали их в свои машины и увозили в неизвестном направлении. Обычные люди аугов недолюбливали и не вступались за них.

Вацлаву пришлось на какое-то время залечь на дно, чтобы его не выследили и не убили. На этой почве у Коллера появились новые кошмары: он не мог нормально спать, боясь проснуться не у себя дома, а в полицейской машине. От недосыпа у него покраснели глаза; ему казалось, что ещё немного, и он рухнет без сознания на пол.

Кто-то из сознательных граждан доложил полицейским, что хозяин книжного магазина "Машина времени" ауг, и даже дверь пометил крестом. Вацлав видел, как один прохожий часто маячил перед окнами его магазина с тех пор он окончательно потерял покой; вдобавок, ему очень хотелось есть. Сколько ни писал Коллер хозяину своего любимого кафе "Куриная лапка", тот категорически не хотел его обслуживать, ссылаясь на то, что у него уволился курьер, а нового ему не найти. Хотя дело было вовсе не в курьере: хозяин был настолько трусоват, что боялся, что его уличат в помощи аугам.

Когда Вацлаву стало совсем невмоготу, он решил выйти из своего убежища и пойти в "Куриную лапку". Он так долго пробыл в своей мастерской, что его глаза заболели даже от вечернего света, но он не обращал на это внимания.

"Сейчас поем и наберусь сил", — думал Вацлав, выходя из своего магазина.

Тут-то его и застали врасплох: за магазином стояли двое полицейских, и как только Коллер вышел из магазина, тут же его скрутили.

— Что вы делаете, пустите меня, — начал умолять их Вацлав.

— Не рыпайся, ауг, а то хуже будет, — предупредил один из полицейских. Вацлав был так сильно напуган, что несмотря на то, что силы его почти оставили, продолжал выкручиваться в надежде, что удастся сбежать — неважно, куда, главное, подальше отсюда. Один из полицейских огрел Коллера по голове, после чего тот отключился окончательно; они отнесли его в один из своих вертолетов, в которых отвозили пойманных аугов прямо в город Големов. Они просто бросили несчастного парня в вертолёт, отчего тот ударился головой об одно из сидений. Боль разлилась по всему телу.

Вацлав очнулся, когда вертолёт был уже в воздухе, и, судорожно глотая воздух, начал оглядываться по сторонам. Помимо него в этой машине были ещё аугментированные люди: некогда жизнерадостный и весёлый паренёк в один миг помрачнел, когда осознал, куда его везут.

— Доктор Коллер, это вы? — удивлённо спросил один из заключённых.

— Теперь уже бывший, — мрачно ответил Вацлав.

— Да, не ожидал я вас увидеть, это я, Монти, я вам писал по поводу книги, — вздохнул Монти.

— Нас везут в Голем? — тихо спросил доктор.

Монти кивнул. Коллеру хотелось плакать, но он знал, что слезами никому, а тем более ему, не помогут. Он взглянул на свои механические руки, и тут же по его лицу потекли слёзы.

— Всё из-за этого, лучше бы я вообще был без рук, — прошептал Вацлав.

Монти ещё не доводилось видеть Коллера в таком состоянии: он весь трясся от бессилия и обиды на самого себя.

— Слезами горю не поможешь, да и Голем не прощает слёз, — сказал Монти.

Когда вертолёт приземлился возле города Големов, полицейские вылезли из вертолёта и стали вытаскивать оттуда всех аугментированных. Людей просто брали за шкирку и вышвыривали из вертолёта; многие из них не могли сразу встать на ноги, а полицейские просто смеялись над беспомощными аугами. Вскоре очередь дошла и до Вацлава, он решил выйти сам и не ждать, пока его как котёнка вышвырнут из вертолёта.

— А ты молодец, ауг, — сказал один из полицейских, вручив Коллеру карту того места, где он будет жить.

Получив карту, Вацлав послушно пошёл к указанному на ней месту, неохотно осматриваясь по сторонам. Из разных частей города Големов доносились звуки страданий и отчаяния.

"Это настоящий ад, за что они так с нами? Ведь сошли с ума не все аугментированные люди, а за грехи некоторых наказывают всех. Что я им сделал, я никому не желал зла..." — думал Вацлав.

Свой новый дом он нашёл легко, правда, это оказался не дом, а настоящий барак; тут не было не только мебели, но даже и малейших удобств. Барак располагался в том районе, который со всех сторон обдувался ветром, поэтому здесь было очень холодно.

"Вот тут и закончится моя жизнь", — печально подумал Коллер.

Он старался сохранять спокойствие, но у него не получалось; вдобавок ему нужен был нейропозин, а иначе могло начаться отторжение имплантатов, а это обозначало верную смерть. Вацлав судорожно начал осматривать карманы своего халата в поисках остатков нейропозина; на его счастье на дне пузырька осталось немного жидкости. У Коллера, знающего, что иногда после укола хочется пить, всегда была под рукой бутылка воды.Он быстро оглядел своё новое жильё в поисках воды, но ни одной бутылки рядом не оказалось. Поначалу он подумал, что неплохо бы до укола нейропозина раздобыть воду, но потом он подумал ещё и понял, зачем ему нужно сейчас лекарство, если есть вероятность умереть от жажды и голода. Здравый разум подсказывал Вацлаву, что от ничтожной дозы необходимого всем аугам лекарства во рту сухо не будет, поэтому он достал пузырёк и сделал себе укол в живую часть правой руки. Разум обманул его — даже от капли лекарства во рту начало саднить.

"Этого на сегодня хватит, но если я тут надолго задержусь, то нужно где-то раздобыть хотя бы один пузырёк", — решил Коллер.

В городе Големов всегда было темно, освещались только рынок и полицейский участок, что было хорошо для Вацлава — его глаза покраснели ещё больше, и он практически ничего не видел и шёл на ощупь, натыкаясь на каждого встречного.

— Приятель, с тобой всё в порядке? — спросил один из горожан.

— Да, где здесь рынок? — едва слышно спросил Вацлав.

Его голос уже не был таким звонким и жизнерадостным, даже люди, живущие в Големе, едва узнавали в нём доктора Коллера и владельца книжного магазина "Машина времени".

— Давайте я сопровожу вас туда? — предложил человек и, подхватив обессилившего Колера под руку, аккуратно повёл его к рынку. Люди в Големе давно потеряли веру не только в бога, но и в местного активиста КПА Талоса Рукера; они говорили, что Рукер только языком болтать умеет, а постоять за тех, кого тут унижают и оскорбляют, не может.

На полпути к рынку Вацлав не выдержал и упал на землю, он так обессилел, что не мог даже ходить.

— Эй, приятель, тут нельзя лежать; если полицейские увидят тебя лежащим, то сразу же выкинут в реку, и ты утонешь — я лично видел, как они одного паренька так просто взяли и бросили в реку, — прошептал человек.

— Лучше сразу умереть, чтобы не мучиться, — прошептал Вацлав.

— Нет, так не пойдёт, — сказал мужчина и посадил Коллера на ближайшую скамейку. — Скажи, что тебе нужно на рынке, я куплю, — предложил он.

— Мне бы поесть, — признался тот.

— Я мигом, — сказал мужчина и изо всех сил бросился бежать на рынок.

В этой части города Големов было гораздо теплее, поэтому Вацлав смог немного согреться и прийти в себя. Вскоре спаситель вернулся с бутылкой воды и парой яблок.

— Вот, попей, только не выпей всю бутылку, а то воду сюда не часто привозят, — сказал он Коллеру.

— Спасибо, — едва слышно проговорил Вацлав и дрожащими руками взял бутылку из рук мужчины. Как только он поднёс бутылку с водой ко рту, то его аугментированные руки затряслись, и он чуть не пролил на себя воду; он хотел откусить кусочек яблока, но сил на еду не было. Поблагодарив за помощь, Коллер осторожно пошёл в свой новый дом.

Все дни здесь были похожи. Вацлав уже потерял счёт времени. Нейропозин он так и не нашёл, а тот, который тут был, давно продали. Силы начали постепенно покидать Коллера, он уже не чувствовал рук; это была начальная стадия отторжения имплантатов, дальше будет ещё страшнее и больнее, после чего наступит вечное забвение.

"Неужели я так и умру?" — с досадой подумал Вацлав.

Все его мысли сейчас были о доме, не о книжном магазине "Машина времени", а о родительском доме. Он думал о матери, о родной любящей матери, которая с малых лет воспитывала и заботилась о нём.

Его отец умер в тот день, когда во время несчастного случая Коллер-младший лишился обеих рук и мама осталась единственным родным человеком, которая не отказалась от него, когда все аугментированные сошли с ума. Она наотрез отказалась установить тот чип в протезы сына, говоря ему, что его аугментированные руки и так хороши, и Вацлав этому поверил.

Наставления матери спасли его от безумия, но не от забвения в Городе Големов.

Его руки становились заметно тяжелее, началась первая стадия распада, как Вацлав ни пытался собраться с мыслями для того, чтобы не потерять контроль над своими аугментациями, у него ничего не получалось, даже остатки нейропозина не помогли ему. Вдобавок ко всему его тело пронизывал жуткий холод; он пытался прижать ноги к груди и обнять их руками, но сил на это не оставалось. Пугающая атмосфера Голема словно вампир высасывала все силы и всю радость из когда-то весёлого и дружелюбного парня, оставив только безысходность и засуху во рту.

Вацлав пытался не заплакать, но слёзы так и наворачивались на глаза, поэтому он просто прижался к стене и зарыдал, от этого во рту стало ещё суше. Вспомнив про яблоко, Коллер собрал все силы и попытался откусить от него столько, чтобы промочить яблочным соком горло. Руки хоть и были аугментированные, но тряслись как настоящие, и он еле-еле удержал яблоко в руках, чуть не уронив его. Вацлав надеялся, что с насыщением одним яблоком уйдёт не только жажда, но и голод, но организм сыграл с ним злую шутку: как только доктор доел яблоко, его тут же стошнило... кровью.

"Наверное, началась вторая стадия распада; в моём теле столько аугментаций, что и не вспомнишь... Эх, лучше бы я вообще этим не увлекался", — подумал про себя Вацлав.

Он был весь мокрый от слёз и рвоты; привстать и вытошнить куда-то в угол он просто не смог. Коллер прижался к стене и, всё ещё плача, прошептал:

— Мама, мне сейчас так холодно и плохо, пожалуйста, спаси меня.

* * *

Адам вместе с Агатой прибыли в Голем, когда в городе было совсем темно, темнота помогла бы им вытащить Вацлава из этого адского места. Весь путь до Голема миссис Коллер молила бога о том, чтобы её сын был жив. Дженсен пытался отговорить её идти с ним на поиски, так как это было очень опасно, но Агата настояла на том, что Вацлав позвал её и она просто обязана прийти ему на помощь.

Полицейские спали, только охрана стояла рядом с лестничным проёмом, но охрана Адаму была не помеха, так как охранники тут маячили лишь для видимости, и никакого вреда ему и Агате они причинить не могли.

Обойти весь город Големов за одну ночь было нереально, поэтому Адам и Агата разделились и решили искать Коллера индивидуально, заглядывая в каждый барак.

Агате в каком-то смысле повезло — ей достался тот сектор города, в котором жил Вацлав. Она нашла своего сына в одном из бараков и, не став дожидаться Адама, сразу же вошла. Тут материнское сердце дрогнуло. Она увидела своего сына, лежащего на сыром полу почти без сознания; его всего трясло, и Агата, подтянув Вацлава к себе, обняла его.

— Тише, я тут, — прошептала она.

Услышав мамин голос, Вацлав на минуту пришёл в себя, но дрожь в теле никуда не исчезла.

— Прости меня за всё, — прошептал он.

— Это ты меня прости, сынок, надо было нам собраться и бежать из этого города, когда всё это началось, — сказала Агата.

Когда Адам пришёл, то увидел печальную картину: миссис Коллер рыдала над телом своего сына, всё ещё обнимая его.

— Мы опоздали, — рыдая, сказала Агата, когда Дженсен вошёл в барак. Тот понял, от чего умер Вацлав: у него началось отторжение имплантатов; сначала он перестал чувствовать свои механические руки, а потом началась дрожь по всему телу, после чего открылось кровотечение.

Адам не смог спасти Коллера, это была уже вторая неудача для него; оказалось, что сигнал о помощи пришёл неделю назад — это были последние мысли Вацлава, которые отобразились на мониторе компьютера его матери.