Обгоняя жизнь (гет)

Гарри выжидающе смотрел на Снейпа, занятого каким-то коричневым варевом, кипящем в медном котле. Из опыта Поттер знал, что отвлекать Снейпа, когда тот занят зельями, смертельно опасно. И пусть большую часть времени его бывший профессор только делал вид, что считает секунды и обороты мешалки по или против часовой стрелки, Гарри предпочитал лишний раз его не раздражать.

То, что Поттер спас ему жизнь тогда, в Хижине, бесцеремонно обшарив карманы Снейпа и сунув тому в рот безоар, вряд ли сделало их отношения, построенные на взаимной неприязни, теплее. Да, они работали бок о бок и были вынуждены пересекаться по долгу службы по триста раз на день. Снейп стал частым гостем во всё возрастающем семействе Поттеров. Посещая то праздники по случаю появления на свет очередного младенца, то проводя ритуал благословления вместе с Молли Уизли в честь обретения волшебства новым беззубым Поттером или Уизли, Снейп постепенно научился радоваться вместе со всеми первым спонтанным проявлениям магии у детей, но ворчать, по поводу и без, так не перестал. Гарри лучезарно улыбался и поправлял очки, раздражая Северуса еще и больше. Так они и стали приятелями — и это была крепкая дружба, построенная на взаимном недовольстве.

— Поттер, не стойте столбом, ставьте свой кофе на вынос и рассказывайте, зачем пожаловали, — проворчал Снейп, убавляя огонь под горелкой и выпрямляясь.

Гарри просиял и прошел к столу.

— Я хочу поговорить о Гермионе, профессор. Она меня беспокоит в последнее время. Вы ничего подозрительного не заметили?

— Как бы вам объяснить, чтобы не слишком оскорбить вашу невероятную наблюдательность, мистер Поттер? Она дослужилась до звания ведущего аврора, обойдя даже вас в боевой магии. Ее ментальные щиты столь прочны, что даже мне нужно не меньше двадцати минут, чтобы сквозь них пробиться. Маггловская полиция наняла ее внештатным консультантом, и в свободное от службы время она помогает им ловить наркодиллеров. Уж не знаю, чем они ей так не угодили. Что еще? Она редко бывает дома, предпочитая околачиваться в барах и искать себе интрижки на одну ночь. Как правило, к утру, ее ухажеры оказываются за решеткой магической либо обычной тюрьмы, в зависимости от того, на что пал ее выбор накануне вечером. И прозвище Бешеная Фурия ей дали отнюдь не за выдающиеся умственные способности. Это вы хотели узнать?

— Ай, бросьте, профессор Снейп, вы прекрасно поняли, о чем я. Хотя, если честно, ваше следящее заклинание творит чудеса. С Гермионой творится что-то странное, — отхлебывая от своего напитка, начал Гарри. Снейп выжидающе устроился напротив и с наслаждением подтянул к себе свой кофе на вынос — страсть к дешевому пойлу у них с Поттером была одна на двоих. К вящему неудовольствию Гермионы.

— И что же такого странного произошло с мисс Грейнджер?

— Она как будто играет роль, а жизнь ее — это пьеса, которая ей совсем не нравится.

— Как поэтично, Поттер, не думали заняться написанием книг, когда вам надоест Аврорат?

Гарри на ремарки бывшего профессора внимания не обращал, продолжая размышлять вслух.

— Я уже привык к тому, что она каждый день рискует жизнью, это же Гермиона, она никогда не была примерной девочкой, проблема в другом. Каждый раз, приходя к нам с Джинни на праздники, она ведет себя вежливо и настороженно. Нет, она приносит подарки и сплетничает с Джин. Она ведет долгие беседы о последних Маггловских новостях с Артуром и расхваливает стряпню Молли. Дети ее обожают. Они всё мечтают с ней поиграть, а она всё обещает отвести их в музей Естественной истории и рассказать им про динозавров. Да даже с Роном она помирилась!

— Но что-то всё равно не так.

— Не так. Она празднует с нами Рождество, словно бы ее к этому вынуждают, и в то же время, я вижу, что ей остро не хватает семьи. Гермиона смеется со всеми, рассказывает разные аврорские байки, а потом, выходит из Гриммо и бросается в очередную авантюру, каждая опаснее предыдущей.

— А что вы хотите, Поттер? Гермиона не будет вязать вам разноцветные шарфы у очага. Вы вообще способны вообразить ее в окружении сковородок и детей?

Гарри подавился кофе. Снейп сочувственно похлопал его по спине, да так, что у того хрустнули кости. Рука у профессора по-прежнему была тяжелая.

— Честно сказать, я вас больше представляю в окружении сковородок. Я до сих пор помню тот Пастуший пирог, который вы с Молли пекли на спор во время очередных празднований. Да и дети вас любят.

— Странно, правда?

— Врать не буду, — передернулся Поттер.

— Что ж поделать, если Альбус Северус показывает неплохие способности к Окклюменции, а единственным специалистом, имеющимся у вас в наличии, случайно оказался я? Хотя, признаюсь, я до сих пор не понимаю, за что вы так ненавидите собственного сына, Поттер.

Гарри фыркнул: спор по поводу имени его среднего сына и связанное с этим недовольство профессора было давнишней шуткой в его семействе.

— Вы же знаете: вы лежали в лечебнице, я не надеялся, что вы выживете, а призрак Дамблдора каялся в собственных грехах во всеуслышание и требовал оставить за ним пост Верховного Чародея посмертно.

— Да, и вы так прониклись этими событиями, что всенепременно решили наградить своего будущего отпрыска именами двух людей, всю жизнь ненавидевших друг друга?

— Ну, может быть, я совершил ошибку…

— Неужели я дожил до того дня, когда Гарри Поттер просто признал, что тоже способен ошибаться?

— Ладно вам, профессор, Ал вас любит, вы тоже к нему привязались. Все довольны. Я, вообще-то, шел поговорить о Гермионе, а вы все время переводите тему.

— Что ж, вы признали, что примерной жены из Грейнджер не получится. Работа библиотекарем для нее слишком скучна. Министерство погрязло в коррупции, как мы с вами уже успели понять. Что вы от нее хотите?

— Я хочу, чтобы ко мне вернулась моя подруга! — вскричал Гарри.

— Не орите, Поттер, вы испугаете мне экспериментальное зелье, — поморщился Снейп, но Гарри продолжал размахивать руками.

— Вы не понимаете! Раз в месяц мы втроем: она, Рон и я, устраиваем пятничную попойку. Мы заказываем еду на вынос, приносим старые фильмы, пьем пиво, играем в карты и делимся новостями. Мы с Роном засыпаем после третьей банки пива, а Гермиона до утра ест мороженое, смотрит «Завтрак у Тиффани» и заливается слезами. Представляете, чтобы Бешеная Фурия плакала над мелодрамой? А потом наступает суббота, и она снова превращается в сурового аврора.

— Знаете, Поттер, даже у меня в детстве был плюшевый медвежонок. И я его даже любил.

— Прекратите, профессор. Вы прекрасно понимаете, что она словно бы запрещает себе быть счастливой, потому по возможности избегает семейных посиделок, сторонится детей и давно уже не строит отношения дольше, чем на одну ночь. Зато коллекционирует неприятности, как я в детстве собирал камешки.

— Что ж, каждый имеет право на детские травмы. Поттер, успокойтесь и положите палочку, я не позволю швыряться Круциатусами в моей лаборатории. Допустим, вы правы, но что вы от меня хотите?

— Поговорите с ней. Вы — единственный, кого Гермиона еще способна послушать.

— Так и слышу ее красочный комментарий, что-то вроде этого: «Отвали, Северус, мне психотерапия не нужна, и если Гарри еще раз сунет нос в мою жизнь, то я…»

— …надеру задницы вам обоим, — довершила речь Гермиона и вошла в лабораторию. — Преступник в допросной, зелье, — она сунула руку в карман и швырнула Снейпу флакон, — зелье вот, держи. Еще раз услышу, как вы обсуждаете мою жизнь за моей спиной, не посмотрю на то, что мы друзья, убью на месте и буду медленно и с садистским удовольствием наблюдать, как Аврорат без вас разваливается.

Не дожидаясь ответа, Гермиона взмахнула полами мантии и скрылась из виду.

— Теперь вы со мной согласны? — спросил Гарри, возмущаясь вполголоса на упрямство подруги.

Снейп проводил ее задумчивым взглядом: что-то в ее поведении и, правда, ему не понравилось.