Twig / Твиг (джен)

Давка, общее шарканье и движение, тепло летнего дня — всё вместе это создавало в воздухе мглу. Туман, если бы у тумана был запах тел и дождя.

Но правильнее было назвать это симптомом общего настроения. Если бы человек был настолько зол, что мог выпускать пар из ушей, смогла бы толпа таких людей создать подобную атмосферу?

— Я не этого ожидал, — заметил Гордон.

Я кивнул в безмолвном согласии.

Некая женщина остановилась, заметив нас, когда мы пробирались через путаницу голеней и бёдер. Она была в компании своего мужа и сына, который был в два раза старше нас.

— Что вы здесь делаете? — спросила она.

— Пытаемся найти место, откуда сможем что-нибудь увидеть, — ответил Гордон. — Просим прощения.

— Вас не должно быть здесь, — сказала она, не пропуская его дальше. Её сын пихнул её, указав на просвет в толпе, и она отмахнулась от его. — Вы слишком маленькие.

Мои глаза сощурились, взгляд забегал по ней, приняв во внимание простую косичку, изношенные швы одежды, частые линии на лице.

— А вы...

Гордон рефлекторно попытался закрыть мне рот ладонью, но из-за напирающей на нас толпы и близости нас друг к другу, лишь ударил предплечьем по нижней половине моего лица.

— Мпф, — сказал я, поморщившись.

— Мы в порядке, — сказал Гордон, улыбаясь. Он чуть повернулся ко мне и пробормотал: — Извини.

— Мф-ф.

— Вас растопчут. Сегодня все на эмоциях, — сказала нам женщина строгим голосом.

— Мам, — нетерпеливо сказал её сын.

— Один момент, — сказала и она слегка нетерпеливо, затем взглянула на нас и произнесла самым "материнским" голосом, каким могла: — Идите домой. Там безопаснее.

— Но, — сказал Джейми, и мне пришлось подавить улыбку, услышав его тон. Тон и широко открытые глаза, которые смотрели на неё из-за очков, несчастные, обеспокоенные и смущённые. — Мэм. Мы сироты. У нас нет дома.

Я бы использовал эту фразу не в это время и произнёс бы её иначе, но будь я на его месте, для меня это не было бы вариантом. Чувствовалось мне, что если бы я выбрал путь жалости к сироте, кто-нибудь вроде этой женщины посмотрел бы на меня, увидел неряшливые волосы, глаза, тонкие губы и подумал: "Да, это сирота".

Но Джейми был совсем другим. Его длинные волосы были убраны в матросский хвост, на нём были очки и одежда по размеру. Он был всего в шаге от обычного ребёнка, его можно было исправить, и эффект получился отличный. Он был идеален в случаях, когда нам нужно было поставить людей в позицию защиты.

Потом поработаю с ним над ним с этим, с помощью Хелен.

Я пытался изо всех сил не улыбаться, наблюдая, как колеблется женщина.

— Мам, — сказал её сын. — Мы потеряем из виду папу, если не поторопимся.

Казалось, она поймала нас на момент, но толчок в одну сторону и рывок в другую...

— Вас не должно быть здесь, — напомнила она нам, развернулась и присоединилась к сыну.

Я схватил Джейми, обняв его за плечи.

— Хм-м, — прожужжал Джейми.

— Это было неплохо! — сказал я ему.

— Э, хм, — сказал он опять. Но улыбнулся.

— Красиво подобрал время.

— Через несколько лет это уже не сработает.

— Но сработало здесь, сейчас! Всего секунду назад, — сказал я. — Это было неплохо!

— Вот и всё, что нужно, чтобы поднять Саю настроение на целый день, — отметил Гордон.

Когда я оглянулся, то увидел, что он говорит с Мэри, которая находилась в безопасности: между ним и Лил. Хелен была ближе ко мне и Джейми.

— Хорошее исполнение стратегии? — спросила Мэри. — Имеет смысл.

— Нет, — сказал Гордон. — Ну, да, может быть, но нет.

— Противоречивое заявление, — сказал я и вздрогнул, когда несколько человек из толпы отступили назад, толкая нас.

— Нет, — Гордон, похоже, определился. — Дело не в стратегии.

— Оу, — сказала Мэри. Она выглядела озадаченной.

— Он... — хотел вклиниться Джейми, но остановился, как только толпа двинулась вновь, толкнув его.

— Давайте отойдём куда-нибудь ещё, — предложил Гордон. Он взглянул на толпу перед нами. Люди шли плечом к плечу, бедром к бедру.

Собрался весь район.

— Вон туда, — предложила Хелен.

Она указывала на ближайшую крышу пристройки к соседнему зданию, большей, чем сарай, но не настолько, чтобы сойти за конюшню. Склад?

В любом случае, у него была удобная покатая крыша, достаточно низкая, чтобы мы могли забраться на неё. Пришлось перепрыгнуть короткий заборчик, окружающий лужайку, наверное, для того, чтобы не подпускать жуков.

— Сай, — позвал Гордон. Он переплёл пальцы в замок.

Я кивнул, прибавил темп.

Это не было очень резким подъёмом, но толчок вперёд был неслабый, когда он поймал мою ногу своими руками и подкинул меня вверх.

Я приземлился на крышу и тут же упал на четвереньки, ладони и ботинки заскользили по черепице, пока я не сумел остановиться.

К этому моменту уже успела подняться Хелен. Гордон весьма сознательно отвернулся в сторону, когда подол её одежды задел его лицо. Она не упала на четвереньки, в отличие от меня, а нашла равновесие, коснувшись стороны соседнего здания, её ноги прочно встали на покатой крыше. Она развернулась, чтобы посмотреть в другую сторону, мятно-зелёное платье вскружилось вокруг её голых ног, пока стопы без носков в маленьких белых туфлях искали равновесие. Я знал, что Хелен ещё отращивает волосы, но сейчас они были плотно скручены почти на всю свою длину в тугие гульки, по сторонам и сзади её головы.

Она всё ещё улыбалась, одаривая меня забавным взглядом с очень нарочитым блеском в глазах.

Я почти скучал по равнодушной Хелен. Я понимал равнодушную Хелен.

— Сай, — позвал Гордон. — Подними голову!

Я посмотрел как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мэри летит на меня.

Схватившись за крышу одной рукой, другой я перехватил руку Мэри. Её туфли были не столь хороши для карабканья как мои, слишком плоские, и она скользила.

Я смотрел за тем, как она распределяет вес, нога, что стояла на крыше ниже, резко топнула, поцарапав черепицу для максимального сцепления. Недостаточно, чтобы остановить её соскальзывание, но тянуть пришлось не так сильно, когда я принял на себя её полный вес и мои руки растянулись в противоположных направлениях.

— Ты улыбаешься, — сказала она.

Я потянул ее, и она добралась до верхней части крыши, встав напротив. У нас был лучший вид на толпу, но она смотрела на меня, озадаченная.

— Твои... — сказал я, не найдя слов, и безмолвно указал в направлении её ног.

Мэри посмотрела вниз, подняв одну ногу. На ней была белая блузка и лиственно-зелёная юбка, и она сейчас смотрела на свою голую икру.

— То, как ты удержалась от падения, — прояснила Хелен. — Впечатляет.

— Ага, — согласился я.

— Оу, — сказала Мери. Она всё равно выглядела немного растерянной.

— Сай, Мэри, — позвал Гордон.

Я потянулся и ухватил руку Джейми. Мэри поймала локоть его руки, которой он держал свою книгу.

— Тебя учили этому?

— Этому тоже, — подтвердила она. — Я большая оторва, чем ты думаешь. Немногому я и сама научилась.

— Без шуток, — сказал я. Чтобы порадовать кукловода? Или нас? — это было впечатляюще.

Она улыбнулась и отвернулась в сторону.

Мы поймали Лилиан, помогли ей забраться, и затем Гордон забрался сюда сам.

Все шестеро оказались на крыше.

— Чумазый, — сказал Гордон. Я посмотрел на свои коричнево-чёрные руки, чтобы убедиться в его словах, после чего на Лилиан. Её одежда испачкалась у коленей, поскольку она не была так же изящна, как Хелен или Мэри.

Покачиваясь, я снял дождевик. Положил его на крышу.

После моего безмолвного приглашения Мэри села на одну его сторону. Я плюхнулся рядом с ней, и не потому, что запланировал это или что-то вроде. Лилиан, может, и девочка, но это мой чёртов дождевик.

Лил обиженно взглянула на меня, после чего уселась на свою сумку со снаряжением и записями.

Гордон и Хелен стояли у стены здания, в то время как Джейми предпочел сесть на свою книгу, балансируя на коньке крыши.

Вместе, наконец-то добившись хорошего обзора, мы могли свободно наблюдать за толпой. Лишь кое-кто взглянул на наш насест, но никто ничего не сказал. Центр внимания был сосредоточен в другом месте.

Страсть, злость, волнение.

— Что-то назревает, — пробормотал я.

Джейми, не сводя глаз, кивнул.

Через дорогу от нас стояла церковь, не самая большая из существующих, но Радхам и не был слишком уж набожным городом. Строение было невзрачным, крыша — коричневой, и витражные стёкла только подчёркивали серую внешность. В стеклах витражей преобладал красный цвет.

Повреждения, полученные некоторое время назад, привели к заплатке на одной из боковых стен, но ветви были сильно подрезаны. В то время как некоторые здания позволяли ветвям вырасти, вытянуться и покрыться зелёной листвой, церковь обрезала всё, пока растение не становилось почти неотличимым от мёртвого.

Карета остановилась у боковой двери церкви, и множество людей из толпы собрались вокруг. Я заметил двоих мужчин, что стояли на — ну, или у — кареты. Они говорили, и многие люди слушали.

— Это не преподобный, нет? — спросил Гордон.

— Нет, — ответил Джейми и указал: — Слева. Билл Уорнер. Он владеет линией производства на улице Тенент. Ты знал его сына в Мотмонте, Гордон.

— О, ага.

— Справа Дикки Джил, которого здесь точно не должно быть, — заметил Джейми. — Или, по крайней мере, не в таком виде.

— Почему? — спросила Мэри.

— Потому, что он в позиции власти, которую ему дала Академия, — сказал Гордон. — Он в списке на место следующего мэра.

— Ох, блин, — сказала Мэри, до которой наконец-то дошло.

— Очень коротком списке, — добавил Джейми. — В списке, в котором очень многие люди хотят найти себя. Академгородок Штатов Короны в Америке.

— Короткий путь к власти, если он захочет по нему пойти, — отметил я. — И почему же он здесь, а не идёт по этому пути?

— Чувствует то же, что и отец Уолтера? — спросил Гордон. — Это не настоящая власть, он просто застрянет в центре, пока Академия будет управлять всем.

Я нахмурился.

— Что, нет? — спросил Гордон.

— Власть гораздо соблазнительнее, когда она почти в пределах досягаемости, чем когда она у тебя в руках, — объяснил я. — Для него она почти в руках. Что же такое происходит, что привлекло его?

— Это вопрос? — сказал Гордон.

— Хм?

Он странно посмотрел на меня.

— Что?

— Посмотри. Эта толпа. Я знаю, что ты понимаешь, насколько они злы.

— Хм, — сказал я, удерживаясь от "конечно".

— Эта кипящая ярость. Она ему близка или даже он её источник. Так много неугомонных людей, и он господствует над ними. Он и Уорнер, может, ещё и преподобный Мейер.

— Угу.

Наши взгляды прошлись по толпе. Люди, говорящие на повышенных тонах, энергичные жесты, беспокойство. Напряжённые лица, с морщинами гнева на лбах и между бровей, глубокими бороздками вокруг рта, наводящими на мысль об отвращении, и широко открытые глаза, показывающие слишком много белка. Страх.

Наверное, нечто бо́льшее, чем страх. Более дикое чувство. Нечто готовое вырваться на свободу и действовать на давно подавляемых чувствах.

— Их только нужно направить, — сказал я.

— И ты говоришь, что не видишь привлекательности этого? — спросил Гордон. — Для человека, у которого никогда не было власти, получить способность управлять массами?

— Привлекательность я вижу, полагаю, — сказал я. — Но предпочитаю взаимодействовать с людьми, а не с толпой.

— Это большое скопление, и без особых усилий их можно поднять на бунт, — прокомментировал Гордон.

— Этому ведь что-то предшествовало, — предположила Мэри, — верно же?

— Да, — согласился я. — Этого и добивались. Должна быть причина, по которой люди собрались здесь при первых признаках неприятностей.

Дверь церкви открылась. Разговоры прекратились. Люди обратили внимание.

Мейер.

Он был не тем, кого я ожидал.

Часть меня ожидала кого-то типа Хейли: преподобного в возрасте, величественного, наверное, немного мрачного, одетого в чёрное с воротником.

Преподобный Мейер был юн, или над ним когда-то поработала Академия. Его волосы были яркими, бронзового цвета, который граничил с удивительным красным там, где солнце проглядывало сквозь облака, чтобы коснуться их, а кожа была гладкой и без морщин

Когда он шёл, то немного терял равновесие и склонялся в сторону, почти хромая. На нём были чёрная рубашка и брюки, одна рука обнажена, и на нём был воротник преподобного, не кусок рубашки, а именно аккуратная белая лента вокруг шеи. В дополнение к хромающей походке и странному равновесию добавлялся тяжелый рукав, закрывавший одну руку и простиравшийся до пальцев.

Безжалостная часть меня хотела назвать его курицей, ну, или петухом. Красная копна сверху, острый подбородок и римский нос, длинная узкая шея, юность и то, как он шёл.

Но более милосердная часть меня видела, что он был спокойным, очень легко брал на себя внимание всей толпы. Пока он шёл не только для того, чтобы прийти куда-то, его движения казались плавными, расслабленными.

Само его существо словно передавалось им. Огонь, который разгорался, когда толпа была предоставлена сама себе, казалось, мерк и угасал.

Мы посчитали его провокатором ситуации с Уолтером и Усами. Но смотря на него сейчас, ощущая это чувство внутри, я подозревал, что он был далеко не глупым человеком.

— Мне вдруг показалось, что мы должны подойти ближе, — отметил Гордон.

— Зачем? — спросил Джейми.

— Чтобы иметь возможность действовать.

— Да никак нам тут не получить такой возможности, людей сколько вокруг, — сказала Мэри.

— И это говоришь ты? После того, что сделала в столовой Мотмонта? — спросил я.

— Я... говорю, что это невозможно без предварительной подготовки.

— Точно, — согласился я. Потом, через секундную паузу, не сумел удержаться. — Угх. Говори, Мейер. Я хочу услышать, что ты хочешь сказать.

— Как и они, — заметила Лилиан.

Толпа внимательно следила за происходящим.

Мейер забрался на край кареты, встав на короткую ступеньку у дверцы. Это вознесло его на метр выше толпы, сейчас он торчал над ней по пояс.

Не говоря ни слова, он жестом указал на Джила. Политика, которого поддерживала Академия.

Я только частично удержал стон.

— Все! — привлёк внимание Джил, поднимаясь, чтобы встать рядом с Мейером, оказавшись немного ниже и пухлее преподобного. В любом случае, у него были хорошие навыки прогнозирования. — Вы слышали слухи, и я должен поблагодарить вас за то, что вы передавали слухи другим, чтобы и они знали, что происходит, и могли убедиться в своей безопасности. Для тех, кто ещё не слышал, да, действительно есть существо, сбежавшее из Академии. И оно действительно опасно для вас всех, но вы можете свести опасность к минимуму держась группами.

Оно действительно опасно для вас всех. С ударением на "действительно", чтобы устранить все сомнения.

Любой достойный оратор мог бы переформулировать это или даже изменить ударение, чтобы смягчить удар по Академии. Он сделал это намеренно.

— Плохой политик, — прошептал я. — Плохой!

Джейми кивал. Мэри потянулась вперёд, обхватив колени руками и пристально слушая.

— Что это?! — закричал кто-то.

"Да, — подумал я. — Что это?"

— Источники из Академии сказали мне, что это проект, созданный для исследований пяти чувств, — сказал Джил. — Он не должен был оказаться опасным, но нам всё равно следует проявлять осторожность.

Я прищурился. Я слышал ропот и разговоры.

— Мы слышали, что люди погибли! — сказал другой голос.

— Да. Девять человек были серьёзно ранены — в Академии и рядом с ней, — но до сих пор ущерб... — Джил приостановился, когда Мейер потянулся и положил руку ему на плечо, после чего закончил фразу: — ограничивается учебным заведением. Они задействуют все ресурсы, чтобы остановить...

Он задержался на окончании фразы и позволил ей затихнуть недосказанной. Мейер использовал свою руку на его плече, чтобы дать ему знать, что хочет говорить сам.

— Боюсь, это неправда, — сказал Мейер.

Его голос имел вес, но не был громким, как голос Джила. Сильный контраст. Он сделал паузу, ещё один контраст с Джилом, пытающимся выложить столько информации, сколько возможно в короткий промежуток времени.

Контраст был преднамеренным? Как долго они сотрудничают? Может, даже прерывание Джила было спланировано?

— Я только что получил весть о том, что два человека в верхней западной части Радхэма были атакованы. Они были ещё школьниками. Один был серьёзно ранен, он может остаться калекой на всю жизнь.

Его выражение лица изменилось, стало очень выразительным, настолько, что он мог соперничать с контролем Хелен над своим видом. Усталость в его глазах наводила на мысль, что он гораздо старше, чем выглядит. Он посмотрел вниз, на секунду поджав губы, словно пытаясь заставить их правильно работать.

— Другой ребёнок умер, — сказал он чересчур чопорно, выждав достаточно долго, чтобы люди подумали, что он закончил свое последнее заявление.

Теперь толпа вновь зашевелилась, боль, страх, злость, удвоились после мирного промежутка, который Мейер дал и отобрал.

— Пожалуйста! — позвал Мейер. Его слова почти утонули в шуме толпы. — Пожалуйста!

Гордон сдвинулся и пригнулся к нам.

— Он определённо может говорить громче.

"Он полностью контролирует эту толпу. Он разжигает пламя и разливает жар. Толпа взорвётся, и взорвётся чертовски скоро".

— Кто этот парень? — спросил я, слегка потрясенный и впечатленный. — Он эксперимент?

— Почти уверен, что нет, — ответил Джейми. — Я наслышан о его истории. Он был солдатом в войнах на юге.

— Хромота? — спросил я.

— Не хромота. Просто не может держать равновесие. Они дали ему новую руку после того, как он потерял свою. Не очень функциональную и не очень красивую, — вновь ответил Джейми.

— Оружие?

— Обычная рука большого размера. Ничего особенного. Кажется, из-за неё он постоянно чувствует боль. Он отказался от предложений о дальнейших улучшениях и замене её. Отправился прямо в семинарию.

Крики преподобного Мейера становились громче. Он начинал возвращать внимание на себя.

— Пожалуйста! — сказал Мейер с бо́льшей силой, почти немного злобно. Ещё один акт. — Дело не в монстре и не в Академии с их ошибками!

— Он делает это специально, — сказала Мэри.

"Я не один так думаю".

— Ага, — согласилась Хелен, и это было одно из немногих слов, которые она произнесла с тех пор, как мы поднялись на крышу. Улыбка исчезла с ее лица. Она снова была бесстрастна.

— Они этого не понимают? — спросила Мэри.

— Эмоции затуманили их глаза и уши, — просто ответил Гордон.

— Это о детях! Пожалуйста! Момент тишины и молитв!

"Они у него в руках", — подумал я.

Я видел, что главный акт этой пьесы должен вот-вот начаться.

Разжечь пламя, собрать, накопить жар.

Позволить этому накапливаться.

Прямо сейчас он сдерживал себя.

— Их звали Мартин и Оскар Медоуз, — сказал он, и ему едва пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным теперь, когда толпа замолчала. — Минуту молчания, помолимся за них.

Никто с сердцем в груди, каким бы злым ни был, не мог осмелиться заговорить посреди такой многозначительной тишины.

— Он собирается поднять бунт? Против Академии? — шёпотом спросила Лилиан.

Мы были достаточно далеко, чтобы нас не услышали. Поскольку ближайшие из толпы находились на расстоянии добрых тридцати футов, стремясь быть ближе, видеть и слышать, шарканья ног и периодического кашля было достаточно, чтобы замаскировать шепот.

— Может быть, — прошептал Гордон.

— Нет, — прошептал я в ту же секунду. — Нет. Какого чёрта им это делать?

— Чтобы навредить Академии Радхэма.

— И чего в этом хорошего? Они закроют двери и ворота и переждут хаос, — прошептал я в ответ.

— Тогда почему? Зачем? У него должна быть какая-то цель, — сказал Гордон.

Тишина продолжалась, пока я смотрел над толпой на рыжего человека, стоящего на ступеньке кареты. Он осматривал толпу, но не заметил нас.

— Посмотри на него, — сказал я. — Мы сейчас даже дотронуться до него не сможем. Он окружён множеством сторонников, и даже если бы не был, если бы мы могли как-то до него добраться, мы бы только включили толпу — как электричество, подобравшееся к сшитому. Разбудили бы их, привели в действие.

— Сделали бы из него мученика, — прошептала Мэри.

— У него полный, совершенный контроль. Он знает, что делает, и он знает, как опасно противостоять Академии. Он знает, что привлечёт их внимание и может только поддерживать очень тонкий баланс. Начни он бунт, и сразу потеряет контроль, — прошептал я.

Преподобный Мейер вглядывался в толпу, выискивал тех, кто чувствовал себя некомфортно. Мужчина более взволнованный, чем остальные, переминающийся с ноги на ногу, встретился с полным печали взглядом Мейера.

Волнение прекратилось.

— Вы уверены, что этот парень — человек? — прошептал я.

— После неудачной пересадки руки и новой кожи я не думаю, что он захочет позволить кому-то прикоснуться к себе, — сказал Джейми.

— Ты много внимания уделял этому парню, — отметил Гордон.

— Он популярная тема для сплетен, — прошептал Джейми. — У Академий не лучшие рабочие отношения с церквями. Многие люди думают о том, какой человек мог выбрать Академгородок из всех мест.

— Думаю, теперь мы знаем, — отметил Гордон.

Тишина продолжалась до того, что уже была практически болезненной. Явно больше минуты.

"Кто ты, преподобный Мейер? — размышлял я. — Ты затягиваешь это ради собственного удовольствия? Чтобы проверить, как крепка твоя хватка над этими людьми? Ты сосредоточен на том же вкусе власти, который увел Джилла из Академии, или ты работаешь над какой-то другой целью?"

Люди, опустившие головы и глаза вниз, наверно, были не в курсе, но толпа начала двигаться, немного беспокойно, как будто их тела озвучивали вопросы, на которые их рты не осмеливались.

— Теперь, — сказал преподобный Мейер, словно осторожно пробуждая всех ото сна. — Я знаю, вы злы. Трудно не злиться, когда столько жизней было потеряно, и вы боитесь за себя, за своих соседей, своих близких.

Его внимательно слушали все, и я не был исключением. Я держался за каждое слово, разбирал на части то, как он играл на эмоциях, говорил одно, а попутно разжигал огонь, оправдывая страх и возмущение.

— Бесцельный гнев никому не поможет и оскорбит тех, кого мы уже потеряли. Нет ничего печальнее, чем если бы мы отправились искать ответы или справедливость, только чтобы запятнать воспоминания Мартина и Оскара или, что еще хуже, присоединиться к тем, кто был убит сбежавшим существом, потому что вы руководствуетесь эмоциями, а не осторожностью.

Управление.

Контроль.

Мэри косо взглянула на меня.

"Я был прав. Чего мы не знаем, так это, каков будет твой следующий шаг".

— Академия, как нам сообщили, направляет больше существ, боевое оружие и вооруженных людей с целью найти и остановить сбежавшее существо. Пес и Ловец — это наименьшее из того, что сейчас задействовано.

— Академия не говорила тебе этого, — прошептал Гордон.

— Им будет труднее сказать, что они не говорили и хотели держать людей в неведении, — прокомментировал я.

Гордон согласно кивнул.

"Ни один человек здесь не одобряет этого. Фраза тоже хороша".

Мейер продолжил.

— Мне не нравится это, но сейчас, всё, что мы можем — оставаться в безопасности. Оставаться с семьёй и друзьями, поддерживать друг друга. Если вам некуда пойти, вы найдете Дики, Билла и меня здесь, в церкви, и еще нескольких человек, готовых помолиться и дать совет, если он вам понадобится. Если у вас есть какие-то новости, пожалуйста, приходите к нам.

— Солдаты, — сказала Мэри.

Я медленно кивнул.

Сколько людей захотят собраться в этой церкви, поговорить о том, чтобы держаться вместе и делать что-нибудь, как если бы это была их идея, а не Мейера?

— Помолимся! — объявил Мейер, слегка разводя руки.

— Пойдём, — сказал я, забираясь на крышу, чтобы осторожно спуститься вне зоны видимости Мейера. Я заглянул на другую сторону, чтобы убедиться, что место приземления чистое. — Академия захочет заняться этим делом. Эта проблема больше, чем Усы.

— Больше? — переспросила Лилиан.

— Он противопоставляет себя Академии, собирает солдат, рассказывает людям о секретных проектах, хотя бы в общих чертах, и делает себя фактически неприкасаемым, — сказал я. — Это будет волновать Академию больше, чем любой убийственный эксперимент, поверьте мне. Нам нужен совет, как двигаться дальше, и нам может понадобиться помощь.