Пещерная тварь (джен)

Тварь порвала левое отцовское плечо на британский флаг и ускакала в ночь. Десятью минутами позже Дин в номере срезал лохмотья окровавленной футболки и пробормотал:

— Выглядит стрёмно.

— У тебя ненамного лучше, парень, — вымученно хмыкнул отец.

Дин тоже выдавил тухлую ухмылку. За эти нескончаемые несколько минут он и позабыл о ранах, осколках и крови на лице. Только смутно припомнил, как ещё на улице торопливо выковырял пару крошечных колючих кусочков из тыльной стороны левой ладони.

— Зато нам наконец повезло, — продолжил отец и поморщился.

— Угу, охренеть как повезло, что эта тварь не задрала тебя до смерти, — пробормотал Дин.

— Я не о том. Это точно бескуд. Тощее тело, жёлтые зенки, когти, зубы, крылья. И я его слегка ранил.

Дин глянул на перепачканный тёмно-красным топор, что он в спешке бросил у двери, когда ввалился с отцом в номер. Тогда из плеча у него вовсю хлестала кровь, сейчас — и на том спасибо — кровотечение уменьшилось. Но в любом случае придётся зашивать, впрочем, невпервой. В образ врача Дин вжился молча и мрачно сделал своё дело. Отец, стиснув зубы, не издал ни звука, только вздрогнул раз или два. Оба старательно оттягивали продолжение разговора. Наконец Дин со злостью отшвырнул бесполезный окровавленный отцовский амулет — может, очкарик продал подделку? — и сказал:

— Того мужика бескуд тоже не убил, но ранил, и он…

— Мы не знаем наверняка. Но даже если так, не паникуй, — попросил отец с мнимым спокойствием. — Думаю, у нас в запасе есть примерно сутки…

— Прежде чем ты… муми… короче, загнёшся? — в ужасе прошептал Дин.

— Прекрати говорить шёпотом, — велел отец. — Меня это нервирует.

— Что делать? — уже громче спросил Дин.

— Собой займись.

Дин не сразу понял, о чём речь. Дошло, только когда щёку кольнула боль. И с ощущением надвигающейся катастрофы Дин побрёл в ванную, где висело зеркало. Руки у него немного подрагивали, поэтому пришлось повозиться, хотя ему повезло. Один более-менее приличный осколок застрял чуть выше правой брови, а другой — у виска. В остальном Дин отделался относительно глубокими царапинами. Бывало и хуже.

Он осторожно умылся и вернулся в комнату. Отец устроился на своей кровати и, глядя в одну точку, о чём-то думал. Дин присел на свою и посмотрел на часы в телефоне — была глубокая ночь. Нещадно тянуло в сон, но вместе с тем Дин боялся закрыть глаза, отрубиться, а проснувшись, обнаружить отца мёртвым. Поэтому, забыв о царапинах, он потёр лицо рукой, зашипел от боли и велел себе не спать.

Делать что угодно, но не спать.

Дин уставился в разбитое окно и подумал, что бескуд где-то там, в ночи. Присосался к кому-то или забился обратно в свою каменную нору. Он метнул взгляд на топор. Было бы неплохо дождаться, пока отец уснёт, и отправиться на поиски…

— Даже не думай об этом, — приказал отец ровно и прохладно. — На ногах еле стоишь, ложись и не рыпайся.

— Но он же там, — вяло пробормотал Дин и посмотрел на отца.

Тот лежал с подушкой под головой и с закрытыми глазами. Если не приглядываться, сошёл бы за спящего. Но его выдавали напряжённые плечи и частое дыхание.

— И что ты сделаешь? — отец открыл глаза, в глубине которых затаился мрак.

— Глупый вопрос. Найду и убью, — резче, чем хотел, выдал Дин.

— Или он тебя, что вероятнее.

— Нет, пап…

— Высунешься на улицу, прострелю нахрен ногу. Так доходчивее?

Никакого оружия под рукой у отца Дин не заметил, но это не значило, что его нет. Поэтому, несмотря на клокочущие злость, страх и обиду где-то между рёбер, он был вынужден сдаться.

Устроившись в постели, Дин ещё час или два думал о том, что скоро предстояло вынести отцу. Что будет дальше? Почему? И главное, как всё это остановить? В конце концов, витиеватыми тропами, Дин додумался до яда. Наверное, клыки или когти бескуда ядовиты, поэтому одного даже несерьёзного ранения достаточно, чтобы человек погиб. Правда, Дин в библиотеке не нашёл об этом ни слова или намёка.

Кое-как он всё же провалился в тревожную дрёму и продрал глаза лишь в восьмом часу утра. В первое мгновение в голове мелькнула по-детски наивная надежда: это был всего лишь сон. Но затем Дин всё вспомнил и резко сел, озираясь. Разбитое окно, кровавый топор, его собственная физиономия в царапинах — сон, как же. Дин тихо рыкнул от злости и медленно посмотрел на кровать отца, которую прежде всячески игнорировал.

Сердце забуксовало. Кровать пустовала.

— Пап? — очень тихо, будто разговаривал с самим собой, позвал Дин.

В ванной послышался плеск, стих примерно через минуту, и отец вернулся в комнату. Выглядел он неважно: разозлённым, всклокоченным, сильно бледным. Из-под футболки выглядывал бинт, а движения показались Дину скованными, но он постарался не зацикливаться на этом, в конце концов, он жив и даже не начал мумифицироваться.

— Как… ощущения? — спросил Дин, когда отец присел за стол, на котором лежал его дневник. — Ты давно встал? — Что делаешь? И, может, тебе лучше полежать?

— Слишком много вопросов, Дин.

— Ну, ответь хоть на один.

— Съезди-как за завтраком, — попросил отец, лихо соскочив с темы.

— Ладно, — только и пробормотал Дин, прекрасно понимая, что завтрак — всего лишь повод на время от него отделаться.

Несколько минут он проторчал в ванной, отметив, что исцарапанное лицо в зеркале выглядит вполне себе ничего, а затем поехал за едой. В очереди на кассу он чувствовал себя сонной мухой и гадал, чем закончится этот день. А из мыслей его выдернул горячий, почти как кипяток, кофе, который какая-то наглая девчонка с белобрысыми косичками беспардонно — «Ну чего встал-то?!» — пролила ему на рубашку. Дин взвыл и зыркнул так, что она предпочла заткнуться и ретироваться.

— Что стряслось? — спросил отец, когда Дин вернулся, и кивнул на заметное тёмное пятно.

— У какой-то идиотины руки растут из задницы, — отмахнулся Дин.

Как он и думал, отец к еде не притронулся. У него самого тоже кусок в горло не лез. Дин лишь медленно цедил кофе и, когда тот не видел, поглядывал на отца. И с каждой минутой ему казалось, что вид у него всё хуже.

Ближе к полудню, когда лицо у отца стало пепельным, рана разболелась так, словно её кромсали и резали по-новой, а паника пару раз ощутимо перекрыла Дину кислород, он стал озвучивать всё, что лезло в одуревшую голову:

— Больница?

— И что мы там скажем?

— Целитель?

— Дохлый номер, их один на миллион, — негромко хмыкнул отец с кровати.

— А у твоего очкастого приятеля нет какого-нибудь… волшебного пойла?

— Нет.

— Точно?

— Точно. Иначе бы я всегда имел его про запас.

Дин кивнул и тихо порадовался, что, несмотря на донимающую боль, притихший голос, мёртвый взгляд и очень скверные перспективы, с логикой отец по-прежнему дружил.

— Бобби?..

— Не берёт трубку, — сквозь зубы, но очень чётко, как трёхлетке, выговорил отец.

— Понял, понял, — вздохнул Дин.

Более-менее умные мысли внезапно кончились. Остались только те, что могли закончиться скандалом. Дину очень не хотелось, чтобы отец тратил силы на ругань. Однако смолчать не смог:

— Лет пять назад Сэмми рассказал мне про монстров. Он вычитал про них в какой-то книжке. Монстры были разные, как назывались, уже не помню. Между ними было кое-что общее…

— Ну?

— Если их убить, пострадавшие люди излечивались. Может, и с бескудом сработает?

Отец ответил не сразу — молчал с минуту, и всё это время Дин не сводил с него глаз.

— Может быть, но как ты… — наконец начал он.

— Я найду его в пещере… — перебил Дин.

— Забудь об этом.

— Но я смогу! Я же не маленький! — Получилось не так убедительно, как Дин рассчитывал, и он слегка стушевался.

— Ты в пещерах когда-нибудь бывал? — убийственно спокойным тоном поинтересовался отец.

— Ну… нет, — пробормотал Дин. — Ты же знаешь. И что с того? Можно подумать, ты бывал!

Отец хмыкнул, кивнул и тут же, потревожив плечо, поморщился. Дин подумал, что неплохо бы, наверное, сменить ему повязку, и озвучил свои мысли.

— Не надо, — отмахнулся тот.

— Ну, а по ощущениям как? — на свой страх и риск полюбопытствовал Дин.

Вообще-то он и по перекошенному лицу — то серому, то белому, то зеленоватому — понял, что всё плохо. Но хотел услышать, а не увидеть.

— Да чёрт его знает. Кажется, что раскалённой железкой тычут…

— Дай гляну, — прилип Дин.

— Сказал же, не надо, — жёстко, насколько только мог, отрезал отец и откинулся на подушку.

Дин отвернулся — наблюдать отца таким было почти физически больно — а затем и вовсе выскочил из номера. Он бесился, боялся, ненавидел себя за что, что ничего не мог сделать. И почему эта тварь напала на отца, а не на него?

Дин сел в Импалу и положил голову на руль. Обычно в салоне любимой машины он быстро приходил в себя, но только не сейчас. Злость только сильнее сцапала его за горло.

Дин вытащил мобильник и набрал Сэма. Не то чтобы Дин надеялся, что Сэм отзовётся и легко отыщет в стэнфордской библиотеке нечто такое о бескудах, чего нет в Сети. Ему просто хотелось разделить с ним это дерьмо, как бывало прежде. Снова безответные гудки, даже автоответчик отключил, сучонок. Следующим стал Бобби: отец не соврал — действительно недоступен. Странно, может, что-то стряслось? Впрочем, ему наверняка лучше, чем Дину и отцу.

Дин посидел ещё немного и с видом позорно проигравшего вернулся в номер. Отца он застал в смутном полусне и тихо устроился за столом. Раскрыл его дневник и открыл примерно на середине, на случайной странице. Дин вчитывался в слова, но не улавливал сути, всматривался в рисунки, но они казались лишь мутными пятнами. Всеми мыслями он был далеко — в пещере.

Отец проснулся часа через два. Дину не понравился его пустой, потерянный взгляд — он будто перестал понимать, что с ним и где он. Но в остальном отец, кажется, был неплох: говорил связно, двигался сносно и без всякой помощи дошёл до двери в ванную. Однако дальше что-то сломалось. Он попытался ухватиться за ручку, промахнулся, упал как подкошенный, лицом вниз, и больше не поднялся.

* * *

На чёрном мониторе мерцали зелёные и белые волнистые линии. Прозрачный мешок с жидкостью, висящий на стойке, время от времени тихо булькал, пока его содержимое, капля за каплей, бежало через тонкую трубку прямиком в вены. Нескончаемый писк страшноватых приборов действовал на нервы. Дин смотрел на отца и ждал, что вот-вот у него изменится выражение лица, дрогнут веки, участится дыхание. Но ничего подобного не происходило. Отец ушёл куда-то далеко и глубоко — хоть свисти у него над ухом, не достучишься.

Врачи честно признались в бессилии. Бормотали что-то про сбой в работе внутренних органов и разводили руками, мол, совершенно неясно, чем он вызван. Дин покивал для вида и укрепился в решении сунуться в ту чёртову пещеру. Оставив отца на врачей, он отправился в дом Дуайта за кое-каким снаряжением — ему уже незачем, а Дину пригодится. Провозился там до темноты, а затем вернулся в больницу, где его развернули, объяснив что-то про время помещения.

Дин завёлся, но лишь на мгновение. Наверное, это к лучшему, подумал он. В конце концов, если бы отец за пару-тройку часов успел мумифицироваться, больница стояла бы на ушах. Да и что толку с ним сидеть? Даже расскажи Дин о своих планах, реакции он не дождётся.

— К чёрту, — прошипел Дин и отправился на выход, по пути сорвав с шеи амулет с яшмой, о котором совершенно забыл, и бросив в мусорное ведро.

Возле двери крутилась девчонка лет восемнадцати. Дин подошёл ближе и узнал её: голубые глаза, веснушки, две светлые косички, — та самая, что пролила на него кофе с утра. С виду самое очарование, но Дин-то знал, что это очень обманчивое впечатление. Она заметила его и пошла навстречу. Он замер и нахмурился.

— Помнишь меня? — спросила девчонка и сама же ответила: — По глазам вижу, помнишь. Ну у тебя у рожа. Кошка наваляла?

— Извиниться хочешь? — спросил Дин в лёгком замешательстве.

— Чего? Не-а, я по другому поводу. Я видела, как ты лазил в дом Дэвиса и вышел со снаряжением.

— И?

— Ой, только не гони, что ты федерал. Второй ещё похож, но ты…

Она посмотрела на Дина оценивающим взглядом и фыркнула. Он машинально отпрянул. Девчонка его потихоньку раздражала, но что-то не позволяло послать её и уйти.

— Чего тебе? Настучишь копам? — рассеянно спросил Дин.

— Больно надо, — девчонка оскорблённо закатила глаза. — Ты собираешься в пещеру, да? — спросила она уже совсем другим тоном, тихим и даже робким.

— Я… — Дин замялся. — Да кто ты, мать твою, такая?

— Зови меня Микки. Коннор Эванс — мой дядя. Я знаю, что то, что сотворило это с ним и Дуайтом, в пещере. А ещё знаю, что с твоим отцом тоже что-то происходит, иначе ты бы тут не торчал.

— О как, — пробормотал Дин и пристально уставился на Микки: вот, значит, какая она, племянница, с которой говорил отец.

Пару минут он усиленно соображал, а Микки терпеливо ждала. Наконец Дин опомнился и, схватив за руку, потянул её на улицу. Только когда они устроились в Импале, к Дину вернулась речь, и он перво-наперво спросил:

— Откуда ты знаешь про отца? Что он мой…

— Серьёзно? — Микки хмыкнула. — Ну, вы как бы похожи. Не замечал?

— Ну, я… Э-э-э… — Дину отчего-то стало неловко.

Он напарничал с отцом лет с семнадцати и никто никогда не заподозрил в них родственников. По крайней мере, Дину так казалось. Выходит, он ошибался? Забавно.

— Так, ладно, — Дин выдохнул. — Раскусила, я собираюсь в пещеру. Но тебе-то что?

— Я хочу узнать, что именно там произошло. Возьми меня с собой, — выпалила Микки. — Ну, типа проводником. Ты же не знаешь эту пещеру, а я была там с дядей…

— Слышь, проводник, иди учи уроки, — съязвил Дин и кивнул на дверь, мол, разговор окончен.

Микки упрямо скрестила руки на груди и вытаращилась на него так, точно хотела прожечь дыру на лбу. Дин выдержал взгляд, но почувствовал волну мурашек по спине. Микки вздохнула и открыла дверь.

* * *

На смену грохоту резко пришла оглушающая тишина. Свет фонаря на каске тут и там выхватывал только плотную пелену пыли и неровные серые каменные стены. Дин ошалело похлопал глазам, понял, что шлёпнулся на спину, и что ему почему-то тяжело дышать. Камнем, что ли, придавило? Но почему не больно? Вдруг камень зашевелился и застонал. Дин поднял руку и потрогал Микки за плечо:

— Цела?

— Вроде, — пробормотала она и приподнялась.

В следующую секунду оба закашлялись: пыль попала в нос и рот. Микки слезла с Дина. Он с кряхтением приподнялся на ушибленных локтях и сел, привалившись к чему-то жесткому: то ли стене, то ли валуну. Микки, щурясь, осмотрелась и вздохнула:

— Ну класс, сумка с аптечкой осталось там, — она махнула на заваленный проход и поморщилась: видимо, на руке будут синяки. — Если ты поранишься…

— О да, если бескуд вцепится мне в горло, твои пластырь и перекись мне очень помогут, — усмехнулся Дин и пошарил, царапая ладони, по холодному камню в поисках топора.

Оружие и рюкзак нашлись ровно там, где он их оставил, когда полез в лаз за застрявшей Микки. Уже неплохо — идти на бескуда с голыми руками было бы идиотизмом. Дин потёр лицо рукой и глянул на Микки. Выглядела она немного затравленно, прямо как накануне, когда вскрылся один маленький факт, который никак не укладывался у неё в голове.

Случилось это в Импале. Уже после того, как Дин почему-то всё-таки остановил Микки на выходе из машины и согласился взять с собой. Почему — он и сам не знал. В другой ситуации прогнал бы её пинками. Но сейчас что-то щёлкнуло. Наверное, нервы разыгрались, и он не захотел соваться в пещеру в гордом и самоубийственном одиночестве. Микки чуть не умерла от восторга, заверила, что не подведёт и вдруг робко поинтересовалась, как его, собственно, зовут. Дин назвался и долго смеялся, стараясь заглушить болезненное волнение. Что-то его смущало. Какая-то мелочь. Пустяк. Что именно, дошло только когда Микки в очередной раз назвала бескуда не «кто», а «что»:

— Я примерно представляю, где искать эту штуку. Это довольно далеко от входа, но дядя рассказывал мне о короткой дороге.

Будто речь шла не о сверхъестественной твари, а о чём-то неодушевлённом — типа неизвестной болезни.

— М-м-м… Микки, я пойму, если ты сейчас передумаешь, заорёшь и убежишь, но… — у Дина было ощущение, что он сию секунду до основания сломает ей психику. — В пещере нет никакой штуки. Там есть монстр, который убил твоего дядю и Дуайта. Видимо, ты не в курсе. На шее Дуайта нашли рану, её оставил монстр и высосал из тела… всё…

— Монстр? — на одном дыхании пискнула Микки.

— Да, бескуд.

— Бес… Это что-то… кто-то типа чёртика из ада? — нервно хихикнула Микки.

— Ну, нет, вообще-то. Это тощая, жуткая тварь с жёлтыми глазищами…

— А-а-а, — протянула Микки подозрительно спокойно и тут же взорвалась: — Что?! Монстр? Моего дядю убил монстр?! Серьёзно?!

У Дина вдруг пересохло во рту, и он лишь кивнул, отметив про себя, что Микки выдержала удар неплохо, гораздо лучше, чем, например, его прошлогодняя зазноба, которую Дин спас от призрака. Узнав правду, она долго плакала, икала, скулила и в конце концов шлёпнулась в глубокий обморок.

Утром, стоя у тропы, что вела в пещеру, Дин морально приготовился к тому, что Микки не придёт. Но она переспала с мыслью о монстре и, кажется, смирилась со страшной действительностью. Они вошли в чёрную пасть каменной глыбы, и до происшествия в первом лазе всё шло неплохо. У Микки была карта, сумка с лекарствами, водой и перекусом. У Дина в рюкзаке — тоже немного еды, вода, небольшой нож, верёвка, запасные фонарь, зажигалка и мобильник, спички, соль и чёрт знает что ещё. Он бы взял меньше, но Микки настояла, мало ли что. Впрочем, рюкзак и так не особо оттягивал плечи и, в отличие от сумки Микки, нигде не застрял и не зацепился.

— Надеюсь, ты всё-таки ошибаешься, и в пещере нет никакого бескуда, — пробормотала Микки, когда пыль чуть улеглась, и вырвала Дина из воспоминаний. — Может, есть какая-то ядовитая тварь. Ну, или летучие мыши разносчики какой-нибудь заразы…

— Микки, — процедил Дин сквозь зубы. — Что я тебе вчера говорил?

— Да помню я, помню, чёрт! Здесь нет летучих мышей, потому что это существо их сожрало, — сосредоточенно, как в школе перед учителем и всем классом, ответила Микки. — Но вдруг?..

— Пошли, — перебил её Дин. — Ты же проводник. Куда дальше чапать?

Пещера была дикой и закрытой для посещения туристами: ни указателей, ни мало-мальского освещения. Время от времени, чтобы не свернуть не туда, Микки сверялась с бумажной картой. Довольно долго они шли молча и бодро. Вдыхали холодный и сырой воздух, от которого сводило зубы, прислушивались к звукам — крысы, что ли, шарились по углам? — и смотрели по сторонам. Кое-где в свете фонарей на стенах виднелись следы человеческого присутствия: какие-то надписи и крестики. Они выглядели несерьёзно — как будто кто-то просто хотел заявить о себе. Затем Микки стала расспрашивать об охоте и охотниках. Дин не хотел отвечать, но деваться было некуда. Правда, он старался обходиться общими фразами без лишних подробностей. Ради её же блага. В какой-то момент Дину стало казаться, что они ходили кругами, потому что тёмные, то широкие, то узкие лазы, длинные каменные коридоры, витиеватые проходы были абсолютно одинаковыми. Похоже, его недовольство отразилось на лице, поэтому Микки со смешком спросила:

— Ты вообще когда-нибудь бывал в пещерах?

— Угу, — соврал Дин.

— А где?

— В Южной Дакоте, — буркнул Дин первое, что пришло на ум. Кажется, пещеры там и правда были, Сэм как-то болтал.

— На экскурсию занесло? — поддела Микки.

Дин фыркнул. С одной стороны, он порадовался, что Микки больше не выглядела, как жухлый огурец. С другой, её расспросы немного нервировали. Он поразмыслил и решил подыграть, раз уж ей подавай весёлых историй.

— Охотился, — сказал Дин. — На… тролля.

— Чё, реального тролля? — кажется, Микки искренне поверила. — Как в «Гарри Поттере»?

— Не смотрел и не читал. Но если там он огромный, уродливый и тупой, да, прямо копия.

— И как ты его?..

— Солью.

Микки встала как вкопанная. Дин шёл чуть позади и едва не сшиб её с ног. Она повернулась к нему и, щурясь от света прямо в глаза, обиженно прошипела:

— Врёшь же!

— Да почему? — Дин изобразил на перепачканном пылью лице истинное и глубокое оскорбление. — Всё как положено: соляной заряд в задницу.

— Всё равно не верю, — буркнула Микки и пошла дальше.

Буквально через пять минут, хотя Дину чудился целый час, она вывела их в очередной тёмный грот, где с тихим журчанием по стенам текла вода. Дину было чертовски жаль тратить питьевую воду из бутылки на умывание своей грязной физиономии, а тут — другое дело. Он набрал в пригоршню воды, а Микки объяснила, что дядя часто ходил именно в этот грот. В последний раз — тоже. Перед этим он поделился с ней, что нашёл и расчистил неподалёку какой-то проход, но не смог в него втиснуться и очень расстроился по этому поводу.

— То есть он туда не влез, зато оттуда вылез бескуд, — понял Дин. — Интересно, почему спал хрен знает сколько лет и тут вдруг проснулся? Твой дядя что, дискотеку тут устроил и разбудил его?

— Очень смешно, — Микки поморщилась и быстро посмотрела по сторонам.

— Что? — насторожился Дин.

— Ничего. В туалет хочу. Срочно.

— Дома сходить не могла? — с лёгкой издёвкой хмыкнул Дин.

— Я сходила, — процедила Микки. В темноте, даже с фонарём, Дин не разглядел её лица, но не сомневалась, что она вся раскраснелась. — Спешу тебе сообщить, что мы бродим тут уже часа три, если не все четыре, и…

— Сколько?!

Дин махнул рукой, мол, иди, присядь где-нибудь, подглядывать не буду, всё равно нихрена не видно, и выхватил из кармана мобильник. Ткнул одну кнопку, другую, третью — телефон сдох. Наверное, когда он грохнулся на землю, а сверху свалилась ещё и Микки. По позвоночнику пробежался холодок напополам с жаром. Не то чтобы Дин рассчитывал управиться быстро, час туда и час обратно, но три, а то и четыре часа ни в какую не укладывались в голове.

Это ж сколько времени он бы бродил тут без Микки? Часов десять? С таким раскладом отец там вообще ещё жив?

Дин сжал зубы и до треска пластика стиснул телефон в руке. Остро захотелось швырнуть его об стену, но он сдержался. Снял с плеч рюкзак, сунул мобильник в один из отсеков и взамен вытащил рабочий. Включил — так и есть, уже почти полдень.

Короткий, но истошный вскрик Микки выбил из головы все мысли, заставил Дина подскочить на месте и броситься к ней. Свет фонаря на каске заметался по стенам и земле, и тут Дин чуть не споткнулся обо что-то, точнее, кого-то, из темноты выскочившего ему под ноги. Мазнул светом — это нечто имело толстую тушку, длинный хвост и заострённую морду. Крыса, с брезгливым облегчением подумал Дин, правда, раза в три крупнее, чем ей положено быть. Видимо, рацион хороший.

— Ты видел это? — в ужасе прошептала Микки, ладно хоть, несмотря на страх, не забыла натянуть трусы и штаны.

— Видел, — Дин кивнул и прикинул, не распсихуется ли Микки, увидев кое-кого куда страшнее крысы-переростка. — Ты там кучу не навалила? — усмехнулся он и мигом получил болезненный пинок по левой ноге. — Да шучу!

Микки демонстративно отвернулась и пошла на поиски прохода, о котором говорил дядя. Дин, стараясь не запнуться о камни и выступы под ногами, потащился следом. Этот грот был большим и тёмным, с кучей лазов и проходов. Какой из них имел в виду дядя — чёрт разберёшь, поэтому приходилось втискиваться почти в каждый и долго осматриваться. Уже через час таких поисков Дин и Микки замёрзли, выдохлись и отбили все руки-ноги.

— Ну, есть и хорошая н-новость, — стуча зубами, проговорила Микки, когда они устроили привал и расселись спина к спине подальше от холодной склизской стены.

— Какая? — проглотив горсть крекеров и запив их водой, спросил Дин.

— Относительно недалеко есть ещё один в-выход. Ну, был, по крайней мере, т-три месяца назад, когда я ходила сюда с дядей п-последний раз. Если его не завалило, мы б-быстро выберемся.

— Я уйду не раньше, чем грохну эту тварь, — негромко сказал Дин.

— А если это не поможет твоему папе?

Тогда эта тварь хотя бы ни на кого больше не нападёт, и придётся позвать Сэма на похороны мумии, подумал Дин, но вслух ничего не сказал.

Они посидели ещё немного, прислушиваясь к журчанию воды, и продолжили поиски. Тот самый лаз ни в какую не находился. Дин злился и нервничал. С него струился пот, в горле пересохло, сколько бы он ни пил. Но вместе с тем внутренности сводило от холода, зубы стучали, а пальцы, точно замороженные, еле сгибались. Дин глянул на Микки, которая полезла в особо узкий лаз, возле которого была свалена кучка камней. Наверное, это мог быть тот самый. Или нет. Дин уже ни в чём не был уверен.

Он прислонился к стене и вытащил мобильник. Полтретьего — а результата ноль. От нахлынувшего бешенства зашумело в ушах и Дин еле удержался, чтобы не растоптать телефон. Остановило его долгое отсутствие Микки. В лаз она забралась, а вот обратно не появилась. Опять застряла?

— Микки? — позвал Дин негромко и нервно.

Эхо укатило куда-то вдаль. Ответа он не дождался и заглянул в лаз. Микки не было, значит, не застряла. Но Дина это совсем не обрадовало. Внутри стало как-то очень нехорошо. Дин выругался и попробовал пролезть, но куда там. Микки была тоньше и гибче. Ему же пришлось скинуть куртку и каску с фонарём, а из вещей взять только топор да маленький ручной фонарик. Но и этого оказалось мало: лишь втянув живот и зад, извиваясь, как припадочная змея, и до крови обдирая кожу, Дин с тихим стоном вынырнул из лаза. Так он попал в чёрт знает какой по счёту грот. Он оказался таким большим, что его конец тонул во мраке.

Дин пару раз позвал Микки полушёпотом — и всё бесполезно. Возвращаться было идиотизмом, стоять на месте — тем более, поэтому Дин, с фонариком в одной руке, топором в другой и с крайне скверным предчувствием, пошёл вперёд. Тут и там на него смотрели толстые и тонкие каменные сосульки, название которых напрочь вылетело из головы, а может, никогда не влетало.

В какой-то момент Дин опять услышал журчание и ускорил шаг. Вдруг слева в темноте вспыхнули два знакомых жёлтых глаза. Дин едва успел заметить их, машинально дёрнулся — и бескуд набросился. Дина оторвало от земли, швырнуло, и он грохнулся на спину. От боли резко перехватило дыхание. Фонарик отлетел чёрте куда. Накрыла тьма. Но топора он не выпустил, напротив, сжал изо всех сил. Дин не видел морды твари, не видел когтей — только гипнотически жуткие жёлтые зенки с вертикальными зрачками. Бескуд зашипел, зашелестел крыльями и навалился на Дина своим весом. Сквозь внезапную слабость, засевшую где-то в груди, Дин смог отметить, что тварь не очень-то тяжёлая. Если пнуть хорошенько — отцепится и улетит. Но ноги предательски сделались ватными.

Бескуд будто прочитал мысли Дина и придавил его сильнее. Дин почувствовал нехватку воздуха и холодное дыхание бескуда прямо возле шеи. Возможно, он мог бы дёрнуть рукой и кое-как ударить. Но толку-то? Шкура у бескуда была крепкая, как дерево. Чтобы снести башку, нужно очень постараться — и уж точно не с позиции лёжа. Бескуд клацнул зубами, зашипел громче и яростнее. Дин почувствовал, как острый коготь медленно, словно поддразнивая, порвал кожу на его руке, и рыкнул в тихом отчаянии.

Вдруг что-то с негромким стуком треснуло бескуда по голове. По ним мазнул тусклый свет, и Дин понял — фонарь. Они одновременно опешили и даже на секунду-другую позабыли друг о друге. Бескуд слегка отлип от Дина и с повернул шею сначала влево, потом вправо. Всякий раз Дин слышал треск жёсткой сухой кожи. Оглядевшись, бескуд замер и уставился в одну точку — похоже, нашёл, откуда прилетело.

На секунду Дин тоже захотел туда посмотреть, но живо опомнился. Другого шанса не будет. Он до боли в пальцах сжал топор и ударил тварь. В темноте, в тусклом свете отлетевшего фонаря, всё равно что вслепую. Снова, снова и снова. Сначала — куда придётся. Затем, когда удалось сбросить с себя вопящего бескуда, более прицельно, всё ближе подбираясь к шее.

Когда лезвие топора первый раз с хрустом вгрызлось в тощую шею, бескуд завизжал так, что у Дина заложило уши. Он попытался отпихнуть Дина — не вышло, вспороть плечо или шею когтем — Дин вовремя увернулся. После второго удара у бескуда словно отнялись лапы — повисли вдоль тела, как плети. Воспользовавшись этим, Дин толкнул его, сбил с ног и принялся рубить по шее сверху вниз, чувствуя, как тварь жутко извивается на все лады.

Похоже, бескуд был почти пуст, потому что, валяйся под Дином другой монстр, он бы уже до самых ушей измазался в крови. Из этого брызнула самая малость. Обалдевший от злости и адреналина Дин не заметил, в какой момент вопли стихи, тело перестало шевелиться, а голова отделилась от шеи. Он бы бил и бил дальше, порубил тварь на куски, если бы его не остановила Микки.

— Хорош, сдох он, сдох! — воскликнула она и попыталась оттащить Дина от тела.

Он глянул на неё как на призрака, вынырнувшего из темноты, и ощутил странную смесь радости и бешенства. Жива-здорова — отлично! Но куда она подевалась одна?! Дин хотел так и спросить, но по голосу понял, что Микки перепугана до чёртиков и, кажется, в шаге от истерики. Дин выдохнул, отложил топор и обнял её, надеясь, что обойдётся без слёз. По крайней мере, пока они не выберутся.

— Спасибо, — пробормотал Дин, чтобы её отвлечь. — Это было очень вовремя.

— Всегда пожалуйста, — тихо отозвалась Микки. — Я пролезла в этот грот, а тут он. Я как под гипнозом за ним пошла. Он порвал мне руку, хотел и шею, наверное, но услышал тебя…

Дин кивнул, мол, понятно, дальше можно не продолжать. Он немного ослабил объятие и посмотрел на свою руку, которую цапнул бескуд. В темноте ничего не разглядел, но и боли или кровотечения не почувствовал. Пощупал кончиками пальцев — раны не было. Микки сделала тоже самое и облегчённо выдохнула.

Дин понадеялся, что отцу тоже повезло. Если так, его ждёт незабываемая встреча. Отцу понадобится примерно полсекунды, чтобы сообразить, куда подевался Дин. Что же, придётся некоторое время держать дистанцию, чтобы не врезал на нервах и не придушил. И отобрать оружие — от греха подальше. Но, в конце-то концов, победителей же не судят.

— Значит, ты во всём был прав, — признала Микки чуть погодя. — А бескуда выпустил мой дядя, ведь это он разобрал лаз, — она расстроенно поджала губы.

— Ну, он же не специально, — только и смог пробормотать Дин и подобрал спасительный фонарь. — Думаю, если бы он знал, какая жуть живёт в этой пещере, он бы вообще никогда в неё не сунулся.

Несколько минут они сидели в тишине. На Микки не было лица. У Дина болела каждая клеточка, и он напряжённо думал, как быть с бескудом. Кажется, в одной из книг говорилось, что его нужно сжечь. Но разжигать огонь в пещере всё равно что застрелиться. Порубить на куски? Можно, но Дин еле-еле чувствовал руки — а это он с одной только крепкой, как дерево, шеей разобрался. Что уж говорить о целой тушке?

Дин не стал мудрить. Понадеялся, что тварь сгниёт или станет обедом для крыс. Только, выбравшись из грота, хорошенько, из последних чёрт знает откуда взявшихся сил, замуровал лаз.

Когда спустя примерно час они вышли из пещеры через второй выход, уже вовсю вечерело. Дин едва не захлебнулся от свежего воздуха и не удержался на ногах. Так и бухнулся на жёсткую землю, окончательно отбив колени. Микки опустилась рядом, и они долго молчали. Наконец она проговорила:

— Больше не сунусь ни в одну пещеру.

— Ага, я тоже. Болота, заброшенные дома, , канализация, кладбища — оно как-то привычнее, — поддакнул Дин.

— Ну у тебя и жизнь, — протянула Микки.

— Другой нет. Поехали, что ли, докину тебя до дома?

Позже, уже прощаясь, Дин с интересом склонил голову набок и игриво улыбнулся:

— Было очень… просто очень приятно познакомиться.

— Ещё как. — Микки быстро поцеловала его и убежала прежде, чем он успел ответить.

* * *

Отец ждал в мотеле. Целый, невредимый, белый как мел и злой как никогда. Кажется, в ночь, когда Сэм бессовестно отпочковался от семьи, он и то орал не так свирепо. В глубине души Дин даже порадовался, что переплюнул Сэма в игре «доведи отца до бешенства». А ещё он выучил четыре новых сильно нецензурных выражения. И гадал, не вызовет ли кто-то из соседей копов.

Успокоился отец, только когда охрип. А Дин поймал себя на мысли, что практически ничего не запомнил. Кроме новых полезных ругательств, конечно. Если остальное и влетело в одно ухо, то, похоже, сразу же вылетело из другого. Уж слишком сильно Дина распирало от восторга: все живы, тварь мертва, и убил её он сам, один. Ну, почти один.

В общем, зря отец напрягался и драл глотку. Хотя его, наверное, тоже можно понять.

— Пап, ну чего ты? Я же справился, — стараясь не очень раздражать его своей сияющей расцарапанной физиономией, сказал Дин. — Ты же знаешь, победителей не судят.

— Идиот, — уже беззлобно пробормотал отец и крепко его обнял.

Идиот, который смог, поправил Дин про себя и обнял в ответ.