Ведьмино отродье (hag born) (джен)

В баре они решили посетить туалет, договорившись ждать друг друга снаружи на маггловской стороне, чтобы не привлекать внимания волшебников. Гарри, первым справившийся с этим важным делом, оказался на оживленной маггловской улице в одиночестве и, отойдя на несколько шагов в сторону, принялся осматривать Лондон. Подозрительного человека недалеко от входа в волшебный мир он заметил почти сразу. По правде говоря, это было совсем не сложно, потому что тот относился к типу людей, которыми мамы пугают маленьких детей и взрослых дочерей. Он был очень смуглый, явно не европейского происхождения, и больше всего напоминал гориллу: он был сплошь покрыт волосами, от иссиня-черной, очень коротко стриженой головы, еще более короткой бороды, больше похожей на многодневную щетину, до кистей рук, тыльные строны которых тоже были волосатыми. Волосы виднелись на широкой груди сквозь расстегнутую у ворота широкую рубаху с короткими рукавами яркой вырвиглазной расцветки. На мощной шее, также волосатой, болталась толстая золотая цепь, на ногах — красные туфли. Он бродил туда-сюда рядом с дорогим спортивным автомобилем, вертя ключи в руках, щурил темные глаза под густыми, сросшимися на переносице бровями; грубое, брутальное лицо его с широким поломанным носом и крупными толстыми губами расплывалось в улыбке всякий раз, когда он смотрел вслед женщинам. В общем, олицетворение тех людей, глядя на которых дядя Вернон разражался бранью в адрес правительства и полиции, правда, только когда сам был на безопасном удалении, а стекла в машине были подняты. Лишь одна особенность в этом бандитского вида человеке была знакомой — он был высоким, широкоплечим и подвижным. "Да что эти хаги, по шаблону их выбирают?!" — удивлённо подумал он, почти уверенный в своей догадке. Через несколько минут на улице появилась Элайн, и неторопливо шагнула к огромному мамлюку, который при виде её встрепенулся, но смотрел ей в лицо не очень уверенно.

— Дядя Имран! — сказала она важно, — Давно ждёшь?

— Элайн! — ответил тот, ощерившись в улыбке, — А я думаю: ты, не ты. Как другое лицо!

И он засмеялся, словно это была удачная шутка. Подсознательно Гарри ожидал от него чего-то рычащего и косноязычного, вроде "моя твоя резать кинжал", но его чистейший лондонский выговор безо всяких следов иностранного акцента вызывал у Гарри резкий диссонанс с попугайско-восточным внешним видом. Элайн пошарила вокруг взглядом и, найдя Гарри, махнула ему рукой. Гарри подошел, стараясь выглядеть уверенно и невозмутимо, так как слышал где-то, что у бандитов самое главное — не показывать, что ты боишься.

— Вот тот колдун, — сказала Элайн, — можно ехать. Подбросишь нас к торговым рядам?

Имран дружелюбно кивнул и сел за руль, а они с Элайн — на узкое заднее сиденье. При Гарри имен никто не называл, и он чувствовал себя словно на сходке мафиози из фильма. Правда, глядя на мощный затылок их водителя, на котором границу со столь же мощной бычьей шеей можно было увидеть только благодаря складке кожи, Гарри подумал, что Имран был бы более к месту, сидя верхом на коне, в чалме и с ятаганом в руках, а не в салоне дорогого спортивного автомобиля. Автомобиль взревел мотором, низкий утробный гул которого заполонил всё его металлическое нутро, и они рванули вперёд так, что инерция мягко, но неумолимо швырнула их в сиденья.

— Имран водит как сумасшедший, — тихо пояснила Элайн, когда они нагнулись друг к другу, едва не соприкасаясь головами, — прямо как ты на метле.

Словно в подтверждение этих слов автомобиль вильнул вбок, втискиваясь в поток под возмущенные вопли клаксонов. Имран беззлобно ругнулся и включил магнитолу. Салон огласился быстрым энергичным ритмом английского рока, опять вызвав у Гарри приступ острого диссонанса — он упорно ожидал чего-то восточного.

— Я хорошо летаю, — возмутился он, — а эти виражи совсем не от нечего делать! Просто когда входишь в поворот на большой скорости, тебя кидает вбок, и чтобы скомпенсировать...

— Вот об этом я и говорю, — со смехом перебила его Элайн, — Тебя же никто не заставляет входить в поворот, словно ты улетаешь от дракона, верно?

Она подтащила к себе сумку, уже лежавшую на сиденье, и вытащила оттуда пачку маггловских денег.

— Тут — актуальный гоблинский курс и расчеты, — сказала она, протягивая ему кусок пергамента с колонками цифр, — Пересчитай.

Гарри вгляделся в цифры, и ему стало понятно, почему Элайн не очень хотела менять деньги напрямую у гоблинов на виду у всех. Речь шла о сумме без малого около десяти тысяч фунтов. Даже с его скромными познаниями в финансах он понял, что сейчас легко мог бы позволить себе приобрести автомобиль, может и не такой крутой, как тот, на котором они сейчас ехали, но во всяком случае, не сильно хуже, чем авто Джереми. Он взглянул на перевод в галеоны, и только тут полностью осознал, насколько он богат. Эти деньги, конечно, составляли эквивалент хорошей горсти золота, а весило оно адски много, но в его хранилище на полу лежала целая куча.

— Я думаю, тут тебе хватит и на этот год, и на следующий, и на следующий после следующего, — сказала Элайн, ссыпая полученное от Гарри золото в мешочек, пока он с восторгом сжимал в руках ворох купюр, — Спрячь в кошель, а в карман положи только чуть-чуть. Главное правило денег — никогда не доставай сразу много, если не хочешь проблем.

Гарри, подозрительно косясь на бандита, принялся распихивать деньги по кошелям, карманам и кофрам. Имран тем временем достал откуда-то сигару, сунул ее в зубы, вытащил из кармана маленький медальон, но, покосившись на Гарри, чертыхнулся и попытался на ходу рыться в полке одной рукой. Гарри сразу узнал этот медальон. Они только что купили несколько таких в магазине для зачаровывания.

— Да зажигай уже так, — весело сказала Элайн, — Гарри — правильный колдун, он не сдаст нас бобби. Так ведь, Гарри?

— Я — могила! — подтвердил Гарри.

— Молодой колдун, но правильный, — одобрительно сказал Имран сквозь зубы и, уже не таясь, открыл медальон, прижав темный камень внутри к кончику сигары. От медальона потянулась струйка дыма. Не спеша пыхнув дымом пару раз, он захлопнул медальон и весело сказал, обращаясь к Гарри:

— Сигару надо правильно раскурить. Главное — опалить весь кончик, тогда... Ты куришь?

— Нет, — мотнул головой Гарри.

— И правильно! — почему-то обрадовался Имран и растянул свои толстые губы в улыбке, — Элайн, угости парня мясом. Я там тебе принес. А то колдун, а худой. Мужчина мясо должен кушать. Чтобы крепким быть. А то сожрет тебя та водяная дрянь... Мне она чуть глаза не выдрала! Я у вас там был, в вашем мире... Тихо, мирно, лягушки квакают, птички поют, а тут — раз! Я чуть со страху не умер!

Он расхохотался так, словно это было очень смешно и, пыхнув сигарой, добавил:

— Как ее звали, Элайн?

— Гриндилоу, — буркнула Элайн, разворачивая сверток из сумки.

В машине запахло жареным мясом, дымом и специями. Девочка протянула ему куски мяса, насаженные на палочку и, судя по запаху, запечённые на огне. Гарри впился в мясо зубами, и понял, что жутко голоден. Последний раз он ел за завтраком с Дурслями, и тот завтрак был довольно скуден.

— Давай я расскажу, как все было, по-колдунски, — добавила она, — Имран нашел омут с гриндилоу, выперся туда в сумерках и стал пялиться в воду. Угадай, что сделал гриндилоу?

Имран снова беспечно засмеялся и продолжил яростно крутить руль. Гарри развалился на сиденье, жевал пахнущее дымом и чужими, нездешними травами мясо и наслаждался поездкой. Водил Имран действительно своеобразно: то дерзко вклиниваясь между другими машинами, то перестраиваясь из ряда в ряд нажимая и газ, и тормоз попеременно, а пару раз наоборот, еле тащился, поравнявшись с малолитражками, в которых сидели молоденькие девушки, и радостно скалился им из окна, не обращая внимания на злобные гудки сзади. Наконец, они приехали к месту назначения, и Гарри вылез из низкого авто на многолюдную остановку рядом с улицей, полной магазинов, таща за собой кофр.

Сквозь стекло он видел, как Элайн передала мешочек Имрану, тот серьезно кивнул, после чего она тоже покинула салон. Мотор взревел, и сверкающая лаком машина исчезла в потоке под возмущенные гудки. Гарри закинул ремень кофра на плечо, и они пошли вдоль улицы.

— Для начала надо тебя одеть поприличнее, — тараторила Элайн, вертя головой по сторонам, — Нельзя тратить деньги и выглядеть при этом, как будто ты отобрал одежду у бродяги. Ребенок с деньгами, одетый хорошо — сынок богатеньких родителей, который пришел тратить деньги; ребенок с деньгами в обносках — повод вызвать авроров или как их там. Точно тебе говорю.

Они зашли в маленький "секонд-хенд" и купили там для Гарри вполне приличный джинсовый костюм по его росту и весу. Стоил он недорого, а продавцы смотрели на них абсолютно равнодушно. Выйдя из магазина, они зашли в просвет между домами на задние дворы, спрятались в зазоре между большими мусорными баками и развернули палатку.

— Видишь, в чем удобство такой маленькой? — гордо заявила Элайн, отправляя его переодеваться, — Можно пользоваться ей в любом укромном месте прямо посреди города. Конечно, с магглоотталкивающими чарами это можно делать с палаткой любого размера, но есть риск случайно попасться на глаза сквибам и волшебникам. А тут нас сам черт не увидит, она же даже до груди не достает, можно спрятать где угодно. Здорово я придумала, а?

— Теперь надо придумать, кому бы рассказать про палатку, — сказал Гарри, выходя уже в новой одежде и чувствуя себя другим человеком, — тот продавец же нам дал скидку за это.

— Тот продавец дал нам скидку за то, что ты Гарри Поттер, — сказала Элайн, — делай он это ради рекламы, он бы не верил тебе на слово и захотел бы каких-либо гарантий. Он просто хотел сделать тебе подарок, а о рекламе попросил, надеясь на твою честность.

— О! — воскликнул Гарри, восхищаясь всей цепочкой умозаключений, — Тогда этот человек даже лучше, чем я о нем думал! Теперь я точно кому-нибудь его порекомендую!

— Хаффлпаф, — заметила Элайн, — он сам мне об этом сказал, когда я к нему заходила искать палатку. Они — хорошие люди в основном. И папа их хвалит постоянно. Да и мне они помогли. Милые люди. Пошли теперь за нормальной одеждой.

— А это разве не нормальная? — удивился Гарри.

Они свернули палатку, кинули ее в кофр и снова вышли на оживленную улицу.

— Нет, — отрезала Элайн, — это тебе для жизни в лесу. Ее можно марать, рвать, прожигать у костра, лежать в ней на земле. А тратить деньги в магазинах ты будешь в другой. Или тебя сдадут полицейским аврорам. Встречают по одежке, Гарри. Пока ты в мире магглов, и у тебя в кармане пачка денег, ты должен выглядеть как богатенький сынок богатенького папы. Видал Малфоя? Глядя на него, тебе пришло бы в голову, что он сбежал из дома?

Гарри вспомнил надменное лицо Драко Малфоя, его уверенное поведение, презрительную тягучую речь, и вздохнул. Его враг действительно вел себя так, что отпадали все сомнения в том, кто тут хозяин жизни.

— Тебе надо придумать легенду, — продолжала Элайн, таращась на витрины дорогих магазинов, — Я пользуюсь двумя. Совершенно безотказны. Первая — ты сын богатых родителей, они сейчас разводятся, поэтому просто дают тебе денег, и им не до тебя. Вторая — ты сын фермера. Родители рано приучают их к самостоятельности, а в городе вы для покупок, тебя отправили одного, но вот-вот заберут. Я обычно говорю, что я из Холбича⁽¹⁾, потому что я знаю эти места.

— А мне что говорить? — забеспокоился Гарри, шагая рядом.

— Говори, что мы брат и сестра, остальное скажу я. А ты поддержишь. А потом просто будешь говорить то же самое. Советую каждый раз говорить одно и то же. Вдруг ты встретишь того же человека второй раз и не узнаешь его, а он сразу поймет, что ты врешь. И веди себя нагло. Ни в коем случае не подавай виду, что тебя застали врасплох, ври напропалую.

Они наконец выбрали магазин одежды менее пафосный, чем остальные, где к ним сразу подошла женщина-продавец.

— Надо одеть моего брата, — сказала Элайн серьезным голосом, — Он будет учиться в частной школе и по приезде туда должен выглядеть достойно.

— Давайте подождем ваших родителей, — ответила женщина, — А вы пока можете начать выбирать.

— Родители сейчас разводятся, мэм, — сообщила Элайн траурным голосом, — Боюсь, ждать нам придется долго. У нас есть деньги.

Гарри тоже сделал скорбное лицо.

— Вы мои бедные, — воскликнула женщина жалостливо, — Сейчас я вам всё подберу.

Вскоре у Гарри уже были прекрасные брюки, джемпер, пара рубах и легкая куртка. Он расплатился, и после слов Элайн "пусть привыкает" они ушли из магазина прямо в новоприобретенной одежде Предложение приобрести "что-нибудь для сестры, нельзя же девочке все время ходить вот так" сама Элайн отвергла извиняющимся "когда суд решит, кто с кем останется, тогда мы с мамой придём." Оглянувшись, Гарри заметил, что продавщица смотрела им вслед и сокрушенно качала головой с самым горестным видом. Ему стало неловко за то, что они так нагло обманули эту добрую и жалостливую женщину. Элайн была совершенно невозмутима, и тот же номер они провернули в магазине обуви, купив Гарри пару щегольских ботинок и отличные кроссовки. Гарри вынужден был признать, что в новой одежде он действительно вызывает намного меньше вопросов, как, впрочем, и жалости. После этого они нашли магазин очков, у продавца которого уже возникли вопросы.

— А можно взглянуть на ваш прошлый рецепт, молодой человек? — поинтересовался он, — Ваши очки выглядят очень старыми. Когда вы их меняли последний раз? Одет ты хорошо, но вот очки у тебя...

— Рецепт остался в другом доме, — начал Гарри, вытаращившись на усатого продавца и силясь придумать продолжение, — Видите ли, наши родители разводятся...

— И мы живём сейчас у бабушки, — пришла ему на помощь Элайн, затараторив деловым голосом, удивительно похожим на поучающий тон Гермионы, — она уже старенькая, ей тяжело ходить. Это его прошлые очки, сэр. А новые он вчера растоптал, пока играл в свой дурацкий мяч. Мальчишки! Бабушка дала нам деньги, сэр!

Усатый мужчина засмеялся и сразу подобрел.

— Бойкая у тебя сестренка, парень, — сказал он, когда они приступили к проверке зрения и подбору линз, — Сразу видно, что вы брат с сестрой — глаза и волосы у вас одинаковые. Лица, правда, разные.

— Я — в папу, она — в маму, — пояснил Гарри, ничуть при этом не соврав.

Они расплатились за заказ, получили чек и квитанцию на получение очков через три дня и отправились на поиски магазина хозяйственных товаров. Идти им пришлось довольно далеко, а потом ещё и нужно было искать место для палатки, чтобы Гарри смог переодеться обратно в джинсовый костюм — так, по словам Элайн, он будет больше походить на сына фермера из Линкольншира, а в таком магазине эта легенда более подходящая. Так и оказалось, чему, впрочем, Гарри уже совершенно не удивлялся. Они взяли тележку для покупок и покатили по битком набитым людьми проходам. Рассказы о детях фермеров в исполнении Элайн имели успех: их встречали с улыбками, одобрением, пропускали вперед в очередях, сурового вида пожилые мужчины ворчали всякие вещи вроде: "Вот он, дух старой доброй Англии! Все такими были в моё время... А сейчас! Растят их до тридцати лет! Только в таких местах и остались стоящие люди... Эй, ребята! Откуда вы?" И Гарри выучился бойко и уверенно кричать в ответ: "Холбич, сэр! Отец покупает детали для трактора, сэр!", и уже сам почти поверил в то, что в далеком Линкольншире у него есть семья, ферма, трактор и прочее. Они купили несколько рулонов брезента, вещи совершенно незаменимой и нужной в хозяйстве, как уверила его Элайн; рулон пленки для парников; ворох холщовых мешков; пару бухт веревок разной толщины; топор; лопату; мерную ленту; чайник; набор кастрюль и сковородок, ложек и поварешек; большую вакуумную фляжку⁽²⁾; тот самый примус⁽³⁾, пахнущий маслом и металлом и выглядевший по мнению Гарри совершенно восхитительно; и еще какую-то дрянь по мелочи. В отделе для садоводов он и вовсе оказался в родной стихии, так как постоянно помогал тете Петунье ухаживать за цветником. Он дал пару советов по выращиванию роз нескольким пожилым леди (те со смехом посоветовали продавцам взять его на работу) и даже помог Элайн выбрать опрыскиватель от насекомых (она решила использовать его для распыления зелий вместо привычных ей кисточек, а от самого опрыскивателя пришла в восторг. Как оказалось, ей ни разу не довелось столкнуться с этим маггловским предметом, и она о нем не знала, так что по итогу они купили несколько, благо, это было совсем недорого). Тут его новоприобретенный образ сына фермера был подтвержден на двести процентов, а сама эта легенда стала казаться ему особенно удачной. Гарри внезапно пришло в голову, что та работа, которую поручала ему тетя Петунья, и которую он искренне ненавидел, оказалась неожиданно полезна, и он с запоздалым раскаянием думал, что Вернон и Дадли — безусловно моральные уроды, но тетя, кажется, ничего, все же родная сестра матери и наверное не желала ему зла. Впрочем, сейчас он был готов простить весь мир за исключением, разумеется, Волдеморта. Каждую тележку с покупками им приходилось укатывать на стоянку, выискивать там укромный уголок, чтобы развернуть палатку, и сваливать покупки внутрь. В палатку Гарри просто влюбился и теперь даже не представлял, как он мог обходиться без нее раньше. Стань палатка сейчас девочкой, и он готов был жениться на ней сию же секунду.

Далее последовали пара тонких матрасов, одеял, подушек, несколько комплектов постельного белья, полотенец и канцелярские товары. Последним оставался продуктовый магазин. Вначале Гарри думал, что покупать придется продукты долгого хранения вроде макарон и консервов, но Элайн с возмущением ("Я что, по твоему, полная идиотка и не умею выбирать вещи?!") указала ему на то, что рундуки вдоль стен содержат чары Сохранения и предназначены как раз для хранения пищи ("За такие-то деньжищи, Гарри! Естественно, они есть!"), поэтому они брали всё. В продуктах Гарри тоже разбирался неплохо, ведь именно ему приходилось таскать сумки из магазина, помогать тете с обедами, а завтраки и вовсе готовить самостоятельно. Он снова поймал себя на мысли, что, возможно, о своей тётке он плохо думал совершенно зря. Пусть она и относилась к нему не всегда доброжелательно (почти никогда, если быть честным), но хотя бы к жизни подготовила. Элайн вопреки ожиданиям наибольшее оживление проявила не в мясном, а в молочном отделе, и они набрали впечатляющее количество молока, масла, сливок и сыра ("Хаги очень любят подобное, ты не знал?! — удивлялась она, — О! У нас было множество недоразумений по этому поводу с магглами в старые времена⁽⁴⁾. Я тебе потом расскажу"). При оплате прекрасно сработали обычные "Холбич, сэр!" и нововыдуманное Элайн "Младшая сестра мамы выходит замуж, мэм!" Тележку с едой на месяц они укатывали под привычные уже комментарии о "духе старой доброй Англии" и "последних настоящих британцах". Покупки были загружены в рундуки, кофр — пристегнут упряжью к метле, и они, укрывшись Мантией, поднялись в воздух из промежутка между бетонным забором стоянки и грузовиком.

— Чуть за зеркало головой не зацепился, — весело прокомментировал их взлет Гарри, поворачивая по показаниям стрелки Путевого Помощника, — хорошее же было бы новоселье!

Элайн за его спиной внезапно дернулась:

— Стой!

Гарри остановил метлу в воздухе. Лондон раскинулся далеко внизу под ними: вереницы ползущих машин на знойных, залитых солнечным светом улицах, тонкая дымка смога у горизонта и яркое голубое небо над головой.

— Я забыла про лекарства, — со злобой и отчаянием прошипела Элайн, — Мерлин правый, что я за дура!

— Я вовсе не собираюсь болеть! — утешил ее Гарри, — Да что со мной может случиться летом? Самое большее — насморк.

— Насморк?! — возмущенно воскликнула Элайн, — Насморк?! Этот насморк перерастет в воспаление легких, а от него умерло больше людей, чем от чумы. Уж мне-то ты можешь верить, в Тёмные Века мы продавали зелья и от того и от другого. Проклятье! Разворачиваемся! Летим на Косую Аллею, купим в Лютном. Я там знаю пару хороших мест.

Гарри не очень разделял пессимизм Элайн, но у него появился шанс увидеть знаменитый Лютный переулок. Хагрид, да и не только он, предупреждали его не ходить туда в одиночку, но теперь-то с ним была Элайн, которая там, по-видимому, жила или, во всяком случае, часто бывала. И он, следуя её указаниям, развернулся и полетел над лабиринтом улиц. Спустившись прямо в глухой, обнесенный стеной двор позади "Дырявого котла", они прошли на Косую аллею (которая при взгляде сверху отсутствовала, видимо ее скрывала какая-то магия), и вприпрыжку понеслись вдоль кривой улицы к белому зданию банка Гринготтс. Там Элайн уверенно свернула за угол, тот самый, где она поджидала Гарри буквально три часа назад, нырнула в узкий проход между зданиями тёмного кирпича, на одной из стен которого висела старая, почти черная то ли от времени, то ли от копоти вывеска-указатель "Лютный переулок", и они оказались на улице, еще более узкой и кривой, чем Косая аллея. Дома тут стояли намного ближе друг к другу, и на уровне брусчатки было довольно мало света, к тому же все дома были какие-то мрачные и темные. Вокруг так же виднелись витрины магазинов, но людей почти не было, лишь несколько прохожих спешили по своим делам, закутанные в плащи и мантии. Заметив их, ближайший к ним человек посильнее натянул капюшон на голову и отвернулся. Гарри бросил взгляд на ближайшую витрину — с темных полок сквозь пыльное стекло на него скалились несколько сушеных голов. "Мокомокаи⁽⁵⁾, тсантса⁽⁶⁾, скальпы⁽⁷⁾. Большой выбор", — гласила надпись на стекле. Гарри внутренне содрогнулся. Кажется, слова отца Рона о том, что тут легко можно поменяться местами с ингредиентами, были не шуткой. Они прошли еще дальше вдоль зловещей улицы и свернули в какой-то проход между домами, стены которых не имели окон, впрочем, как заметил Гарри, местные жители не слишком любили окна, потому что те немногие, что имелись, были по большей части закрыты ставнями или наружными жалюзи.

— Какой позор, какой позор, — сердито бурчала Элайн, вытаскивая из своей сумки бесформенный балахон с капюшоном, — Хага покупает зелья! К старости меня точно будут звать Элайн Скудоумная! А я еще и все деньги тётке передала. Но я верну недостающее, ты не думай! Как же я забыла! Эх, старость — не радость, да и молодость — не жизнь. Ты не против, если все будут думать, что я покупаю их для тебя?

— Так ты для меня и покупаешь — заметил Гарри, — Деньги у меня есть.

— Надо их в этом убедить, — сказала Элайн, замотавшись в балахон, и сейчас досадливо разглядывающая свои руки, — Нет! Видно, что я человек. Так здесь ходить нельзя — нас в лучшем случае попытаются облапошить... Думаю, к магглам мы сегодня больше не пойдём, будем обустраиваться на новом месте. Дел еще выше крыши. В крайнем случае зелье у меня еще есть. Дай руку. Тебе не жалко пары капель крови?

Гарри, слушая ее обеспокоенную болтовню, помотал головой, машинально протянул руку и ойкнул, отдернув ее — Элайн ловко ткнула его кончиком своего невесть откуда взявшегося ножа. Он сердито засопел, сжав палец, чтобы унять выступившую кровь. Элайн лизнула кончик ножа, и лицо ее поплыло, вытягиваясь и деформируясь. Маленькие ладошки также стремительно выросли и укрупнились. Нож, прежде казавшийся огромным, теперь смотрелся в ее длинных, сильных, когтистых пальцах вполне соразмерно. Сейчас стало очень заметно, насколько истинная Элайн крупнее своей человеческой версии.

— Человечья кровь подавляет действие зелья Молодоры, — пояснила она, пряча нож, — Теперь ты. Тебя в нашем мире каждая собака знает. Еще и очки, и шрам этот твой... Совиный Взор с тобой?

Гарри достал так понравившееся ему зелье и отпил совсем крошечное количество, "на полчаса" по словам Элайн. Темная мрачная улица сразу стала яркой, далёкая узкая полоска голубого неба над ними, стиснутая клыками нависших черепичных крыш засияла ослепительным, режущим глаза ультрамарином. Гарри снял ненужные теперь очки и прищурился.

— Яркий свет теперь неприятный, ага, — заметила Элайн, — Теперь твой шрам.

На этот раз она протянула зелье из своего кармана. Запах у него был очень приятный, какой-то яблочно-коричный, да и вкус был ничего. Гарри отпил такую же крохотную порцию, лицо и верхняя часть тела его зазудели, а прежде свободная куртка вдруг стала чуть тесна в плечах. Элайн, оглядевшись по сторонам, достала палочку и ткнула в стену перед Гарри:

— Спекулум!

На стене появилось зеркальное пятно, и Гарри уставился на свое отражение. Лицо его стало заметно взрослее, подбородок увеличился, а опустив глаза вниз, он убедился, что и в плечах стал заметно шире, и шея его стала крепче, а не торчала из воротника, словно у цыпленка.

— Не туда смотришь, — заметила Элайн, с улыбкой наблюдая за его самолюбованием, — зелье Молодоры убирает все недостатки кожи: прыщи, бородавки, родимые пятна, шрамы. Всё остальное — так, приятный бонус. А ты не сильно изменился. Наверное, потому что и так хорош. Ну или на вас оно в принципе действует слабее.

Гарри поднял челку. Его шрам и в самом деле исчез.

Они снова вышли на основную улицу.

— Что бы ни случилось, — говорила Элайн тихо, — ничего не говори. Веди себя так, будто ты идиот. Говорить буду я. Просто улыбайся, будто тебе разум отшибло.

Она натянула на голову широкий капюшон и щелкнула палочкой по своему длинному хрящеватому носу:

— Умбро!

Лицо ее под капюшоном поглотила мгла, остались лишь зелено-желтые зрачки, теперь казавшиеся еще более яркими на угольно-черном фоне. Они вошли в какую-то совершенно неприметную дверь и оказались в лавке, торгующей зельями, такой же мрачной и, наверное, темной, как и всё здесь. Правда, для самого Гарри находиться тут было даже приятнее, чем в сиянии дневного светила — Совиный Взор, дав ему кристалльную четкость зрения, болезненно усилил чувствительность. В тускло освещенной лавочке он видел теперь каждую буковку, каждый завиток на этикетке. В глубине помещения показалась голова уродливой старухи.

— Иду, иду, подожди пока! — проскрипела она сварливо, увидев Гарри, входящего последним.

Элайн положила свою длиннопалую когтистую руку на прилавок и отбила короткий, быстрый, вибрирующий треск. Старуха вздрогнула, лицо ее стало сосредоточенно-испуганным, и она с неожиданным проворством выскочила к прилавку.

— Прошу прощения, юная мисс, — воскликнула она, угодливо улыбаясь, — Чем может помочь вам старая полуслепая ведьма?

— Ты любой молодой сто очков форры дашь! — важно сказала Элайн, — Молодой человек хочет купить лекаррственные селья. Нужны пррямо сейчас.

Речь ее, еще недавно быстрая и бойкая, приобрела неторопливость и тот странный рычаще-шипящий акцент, который Гарри уже слышал, когда они только познакомились.

— Какой молоденький! — воскликнула ведьма, взглянув на Гарри, и тотчас обернулась к Элайн, — То есть, я хотела сказать, что и вы молоды, юная мисс, и он конечно вполне...

— Молодой, да рранний, — заметила Элайн со смехом.

Гарри не слишком нравилось то, что его обсуждают, даже не глядя на него, но он помнил о предупреждении и стоял, не шевелясь. В конце концов, в Риме будь римлянином, хотя тут он исполнял скорее роль вьючного осла этого самого римлянина.

— Ему нужны Бодроперцовое, Кроветворное, экстракт бадьяна, настойка растопырника, Костерост, безоаров камень... — кажется, Элайн считала, что Гарри собирается не только простыть, а вдобавок зарезаться, поломаться и кто знает, что еще, потому что слова "бадьян" и "растопырник" ему ничего не говорили.

Ведьма выкладывала пузырьки на прилавок, а Элайн, не спеша, открывала каждый и принюхивалась к горлышку. Каждый раз, когда ее длинные пальцы сжимали очередной фиал, ведьма натянуто улыбалась. Кажется, происходящее заметно нервировало старую владелицу лавки, но она изо всех сил старалась это не показывать.

— Может, нужно что-то ещё? — с видимым облегчением поинтересовалась она, когда Элайн закончила инспекцию и довольно кивнула, — Что-то по мужской части?

— Нет, благодарю, — задумчиво отказалась Элайн, — Молодости и силы вполне достаточно (Ведьма снова угодливо захихикала). Сколько?

— С молодого человека... восемь галеонов десять сиклей, мисс, — ответила ведьма, снова приняв настороженно-испуганный вид.

На Гарри она при этом даже не взглянула, и ему показалось, что и сумму та собиралась назвать другую, но в последний момент передумала.

— Джеймс, мальчик мой, — сказала Элайн, обернувшись к Гарри, — заплати этой доброй женщине тринадцать галеонов.

— О, благодарю вас, мисс! — воскликнула старая ведьма, и на этот раз радость в ее голосе, кажется, была совершенно искренней.

Гарри расплатился, аккуратно собрал груду бутылочек в кофр, и они покинули лавку и ее хозяйку, радостно провожавшую их взглядом.

— А почему мы заплатили больше, чем она просила? — спросил Гарри, когда они вновь оказались в промежутке между слепых стен, где прятали теперь зелья в кофр и доставали Мантию.

— Потому что они сто́ят больше, — ответила Элайн, — Она занизила цену, чтобы меня не обидеть случайно. Но я не хочу, чтобы нас считали вымогателями, тут и так есть кому их пугать. Мы — существа честные. Просто очень не любим, когда нас пытаются обмануть. К тому же она отнеслась ко мне с уважением.

Последнюю фразу она произнесла очень серьезно, и Гарри подумал, что, видимо, для нее этот факт был очень важен. А возможно, это было важно для всех хаг вообще, и это стоило учитывать.

— Мне тоже показалось, что она тебя боится, — признался он.

— Не думаю, что меня, — буркнула Элайн, запихивая свой балахон обратно в сумку, — Она меня вряд ли помнит. Скорее моих тёток. Морвена часто тут бывает. Хотя она и ее могла не узнать, мы же не показываем лица и для них все одинаковы — просто Ночные Сестры. Им и этого довольно. Давай проверим бадьян.

Капля того, что называлось "экстракт бадьяна" и в самом деле мгновенно и без следа заживила оставленный ножом Элайн прокол на пальце. Пришлось признать, что идея с лекарствами и в самом деле была правильной. На лицо Гарри была наколдована такая же тень, как и у Элайн, только менее плотная, и глаза стало слепить намного меньше.

Они взмыли над крышами, и ландшафт под ними мгновенно изменился — вместо неровных рядов темно-бурых, замшелых черепичных крыш под ними раскинулись вполне современные дома и улицы. "Опять колдовство," — подумал Гарри, набирая высоту. Кажется, покинуть волшебный мир было проще, чем туда попасть, по крайней мере по воздуху. Элайн снова направила его куда-то в сторону центральных улиц. Поплутав немного ("Я тут всего пару раз была! И то с тетками") они зависли, скрытые Мантией-невидимкой, напротив старого кирпичного здания, выглядевшего совсем заброшенным. Кажется, когда-то давно это был универмаг: в грязных запущенных витринах стояли уродливые манекены в каких-то древних, давным-давно вышедших из моды платьях, на выгоревшей и облупившейся вывеске едва читалось "Purge and Dowse, Ltd", а на дверях — надписи "Закрыто на ремонт".

— Вот! — гордо и торжественно сказала Элайн, — Запомни это место хорошенько. Больница магических болезней и травм святого Мунго.

— Это — больница? — недоверчиво переспросил Гарри.

— Да, — серьезно ответила Элайн, — Вход — как на платформу 9 и 3/4, сквозь витрину.

— А зачем мне больница, если у меня уже есть все лекарства?

— А ты такой крутой лекарь, что способен себя вылечить? — возмущенно воскликнула Элайн, — А если ты сломаешь ногу? Или отрубишь ее? Лекарства дадут тебе возможность добраться до больницы и не умереть по пути, а лечить тебя должен настоящий лекарь! Ты принадлежишь к роду волшебников и имеешь на это право. Любой порез или тяжелая рана — зажми рукой и нанеси экстракт бадьяна. И выпей Кроветворное, чтобы не потерять сознание от потери крови. От ожогов, воспалений, укусов — настойка растопырника наружно. Перелом — пей Костерост, пусть срастется хоть как-нибудь, криво-косо, плевать, лишь бы мог сесть на метлу. Тут, в больнице, лекари тебе переделают как надо. Зелье Бодрости я тебе уже отдала. Это чтобы сознание не потерять уже от боли. При малейших признаках простуды — Бодроперцовое, иначе может перерасти во что-то худшее и придется лететь в больницу, поэтому не тяни. При признаках отравления — безоар. Это универсальное противоядие. Не от всего, конечно, но ты, я надеюсь, не Хагрид, совать руки в пасть ядовитым драконам не будешь?

Гарри кивал и мотал головой в ответ, стараясь не перепутать. После всего того, что единым духом выдала Элайн, он решил потом ещё раз пересмотреть все пузырьки и, если нужно, переспросить. Зельеварение из тупого нудного предмета с ненавистным преподавателем внезапно превратилось в жизненно важные знания, и он начал понимать, как мало им в сущности рассказали о мире, в котором придется жить. Они снова взмыли в небо и на этот раз повернули навстречу солнцу, куда вела их стрелка компаса.

1) Это та часть Восточной Англии, где как раз и находятся Фенские Болота и большое количество национальных парков и природных заповедников

Вернуться к тексту

2) англ. Vacuum flask или Thermos flask, впервые такой тип сосудов для бытового применения начали продавать под торговой маркой Thermos. Слово "Термос" в некоторых странах до сих пор является зарегистрированной торговой маркой, но давно уже стало нарицательным для подобных сосудов. В США его официально признали нарицательным по решению суда. В общем, история, удивительно схожая с историей торговых марок "Джип", "Дремель", "Ксерокс", "Памперс", "Сильфон", "Поролон", "Тефлон", "Кевлар" и т.п.

Вернуться к тексту

3) с Примусом вообще-то та же история, что и с Термосом, просто он гораздо старше

Вернуться к тексту

4) народные поверия часто приписывали малые удои или полное исчезновение молока у коров козням ведьм, которые якобы высасывали его из вымени, часто превращаясь для этого в каких либо животных: в славянских байках — в жаб и лягушек, в английских, финских, скандинавских — в ежей или зайцев, повсеместно — в кошек или собак, обычно черного цвета

Вернуться к тексту

5) Мокомокаи (маори mokomokai) — высушенные головы маори, коренных жителей Новой Зеландии, лица которых украшены традиционной татуировкой моко. В начале XIX века, во время Мушкетных войн, были ценным предметом торговли: маори продавали такие головы европейцам в обмен на огнестрельное оружие, используемое в межплеменных конфликтах

Вернуться к тексту

6) Тсантса (цанца) — особым образом высушенная человеческая голова. Черты лица сохраняются, но размером она становится с кулак. Изготовлением подобных трофеев занимались индейцы хиваро, коренное население предгорий Анд, территории нынешних Перу и Эквадора. В фильме о Гарри Поттере тсантса висела в салоне "Ночного рыцаря"

Вернуться к тексту

7) Скальп (англ. scalp от лат. scalpere — скоблить) — кожа волосистой части головы, отделённая от неё. Скальпирование широко применялось среди европейских племён дохристианской эпохи. Так например, на нескольких человеческих останках из культуры Эртебёлле каменного века в Дании видны следы скальпирования. С мужчины, найденного в могиле в свайном жилище Альвастра в Швеции, сняли скальп примерно 5000 лет назад

Вернуться к тексту