Драко едет в Хогвартс (джен)

Ступив на министерский пол, Драко пафосно произнёс:

— Гарри, сейчас мы с тобой отправимся не в зал суда, а в место, где творится история. Я предсказываю, что сегодня закончится эпоха Великого Светлого волшебника Альбуса Дамблдора!

В этот момент Малфоя кто-то толкнул, что сразу убавило градус пафоса. Поттеру тоже пришлось спешно посторониться — волшебники, проталкиваясь мимо них, бурлили, как вешние воды, и стекались к фонтану. Там, на небольшом возвышении в окружении зевак и репортёров, вооруженных самопишущими перьями и колдокамерами, величественно стоял Альбус Персиваль Брайан Вулфрик, он же подсудимый Дамблдор.

— Какого дементора! — прорычал Поттер. — Разве он не должен сидеть сейчас в зале суда, прикованный наручниками к креслу?

Драко тоже хотел задать аналогичный вопрос. Они с Поттером отошли в сторонку и наблюдали за тем, как их враг вещает на аудиторию. Он то проникновенно прикладывал руки к сердцу, показывая, как относится к собравшимся, то поправлял очки, намекая на свою мудрость и прозорливость, то понимающе кивал головой.

Малфой понял, что он упустил из виду очень важную вещь: перекупив Риту Скитер, он решил, что контролирует всю британскую волшебную прессу, но это было не так. И теперь оставшаяся часть, пусть и уступающая по качеству, но превосходящая числом, была готова проводить в массы слова Великого Светлого.

А в том, что Альбусу было что сказать, сомневаться не приходилось; хотя слова его доносились до молодых лордов в виде неясного гула, невооруженным глазом было видно, какое они оказывают воздействие на слушателей. К импровизированной трибуне подходило всё больше и больше волшебников — видимо, непотопляемому старцу было что предложить их восприимчивым ушам. Для лорда Блэка это было серьёзным упущением — позволить противнику влиять на умы обывателей.

Подавляя бешенство, Малфой сказал:

— Гарри, пошли скорее, сейчас начнётся заседание! Мы, в отличии от Дамблдора, не такие важные участники, нам нельзя опаздывать.

— Надеюсь, он всё-таки опоздает, и его притащат авроры в наручниках, а судьи засчитают это за побег, — злобно проговорил Поттер.

Протискиваясь сквозь толпу, которая, казалось, состояла из всех совершеннолетних жителей магической Британии, оба лорда добрались до зала заседаний номер десять, в котором проходили все важные судебные процессы. Сегодня там книзлу сесть было негде. У Драко не было времени пообщаться с другими членами Визенгамота, поэтому они с Поттером сразу заняли свои места.

— Надеюсь, сегодня Дамблдор всё-таки получит по заслугам, — сказал Гарри, нервно поправляя всё ещё непривычную мантию судьи.

Он сидел на соседней скамье. Сейчас это была скамья лорда Слизерина, хотя достоверно установить не удалось, где именно заседал один из основателей Хогвартса. Слизерины так давно не появлялись в Визенгамоте, что никаких свидетельств о персональной скамье не сохранилось. Но лорд Блэк поступил просто: он, посовещавшись с лордом Пруэттом, оплатил исследования в архиве, в результате которых были представлены неопровержимые доказательства, что скамья лорда Слизерина — соседняя с той, на которой веками восседали Блэки. На самом деле, никаких доказательств не было, но они возникли благодаря огромной сумме пожертвований лорда Блэка на нужды Министерства.

Дамблдор всё-таки опоздал на начало заседания, немного, минут на десять, но его не только не привели в наручниках, но даже не сделали замечания, только председательствующий пробормотал: «Наконец-то». Великий Светлый неторопливо уселся в кресло, которое и не думало ощериться цепями.

— Слушается дело Альбуса Персиваля Брайана Вулфрика Дамблдора, обвиняемого в сокрытии и искажении информации о событиях, фактах и явлениях, прямо или косвенно касающихся возвращения Того-Кого-Нельзя-Называть, создающих опасность для жизни и здоровья волшебников Магической Британии, совершенные лицом, обязанным обеспечивать население и органы…

От монотонного голоса мысли Драко быстро свернули на другое.

Первоначально Дамблдора подозревали в более серьёзном преступлении и на досудебном этапе готовили дело о государственной измене, попытке государственного переворота и свержении власти. Или, как минимум, подготовке этого переворота. В стране с 1991 года и до сего момента действовало чрезвычайное положение, введённое министром Фаджем, что позволяло ужесточить судебную процедуру. Однако, позднее, не найдя во время допроса ни малейшей зацепки, дело переквалифицировали, возможно, надеясь на то, что в ходе процесса будут выявлены факты, которые позволят вернуться к первоначальной формулировке и укатать всем надоевшего чародея по полной.

— …Обвинение представляют Джером Кларк Хьюз, прокурор, Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка. Секретарь суда Юджин Брайан Честертон.

Персиваль, так же, как и его шеф, не стали участвовать в процессе. Лорд Пруэтт решил не распыляться и сконцентрироваться на подготовке, поэтому теперь взирал на происходящее как зритель, или, скорее как свидетель, если его вызовут.

Дамблдор снисходительно выслушал обвинение и всем своим видом показывал, что здесь он ненадолго, а тем, кто заставил его здесь находиться, должно быть стыдно. Сверкающая мантия подсудимого вносила диссонанс в общую угрюмую атмосферу зала суда и лишний раз подчеркивала, что великому волшебнику здесь не место.

Процесс только-только начался, а к председательствующему уже торопился волшебник в тяжёлой бархатной мантии. Он передал ему какой-то документ, после прочтения которого Огден сообщил:

— Адвокат Фелпс из адвокатской конторы «Марвин и Фелпс» в этом процессе представляет Альбуса Дамблдора. Подсудимый Дамблдор признаёт свою вину в том, что он утаил сведения о крестражах. В связи с этим мистер Фелпс просит уважаемых судей отменить процедуру проверки сказанного подсудимым посредством приёма веритасерума, как являющуюся избыточной.

Присутствующие заволновались: процесс начался нетривиально. Интерес к делу подогревала громкая фамилия адвоката. Даже Малфой знал юридическую фирму, приславшую защитника, — контора была очень солидная. И гонорар, который потребовал юрист, присланный ею, должен быть немаленьким. Интересно, где Дамблдор возьмёт деньги, чтобы расплатиться? Вот сейчас злятся Уизли, которым он отказался ссудить деньги для Чарли, прикрываясь их отсутствием! Себе-то на адвоката он нашёл!

Не стоило ожидать, что адвокат заметно повлияет на ход разбираемого дела. Знание законов и прецедентов в реальности могло оказаться бесполезным, но бойкий защитник мог сбивать с мысли свидетелей, не давать спуску представителям обвинения, не прощая им ни единого упущения. И, самое главное, он мог заронить искру сомнения в виновности Дамблдора в умах судей.

Сердце Драко вдруг прыгнуло куда-то в желудок и остановилось. Он только сейчас сообразил, что, если ходатайство адвоката удовлетворят, все их усилия пойдут прахом. Единственная возможность вывести Дамблдора на чистую воду и уличить в многочисленных преступлениях — приём особого веритасерума на этом судебном заседании. Более того, у Драко были далекоидущие планы после того, как Великого Светлого запрут в Азкабане, ведь находясь на свободе, тот обязательно влезет и всё испортит. Нельзя было допустить, чтобы Дамблдору позволили обойтись без проверки зельем.

Малфой с тревогой уставился на Амелию Боунс, сидящую на втором ярусе сразу позади прокурора. Она нагнулась к обвинителю, — Драко его не знал и прослушал, когда его представляли, — и они стали совещаться. Затем прокурор обратился к адвокату:

— Мистер Фелпс, потрудитесь сообщить суду, на каком основании вы предлагаете так поступить, а также изложите причины, побудившие вас выдвинуть это ходатайство.

Защитник вышел вперёд. Он оказался худощавым мужчиной за пятьдесят, с седеющими волосами до плеч.

— Прецедент от 1856 года, дело Найджела Блэкберри. Обвиняемый признал в начале суда свою вину, чтобы сразу перейти к вынесению приговора. В нашем случае прошу перед вынесением приговора разрешить обвиняемому Альбусу Дамблдору, как всеми уважаемому волшебнику, выступить с последним словом и произнести речь в своё оправдание. Причина, по которой мы выступаем с ходатайством, проста: мистер Дамблдор достиг преклонного возраста, а лишний раз быть допрошенным с сывороткой правды вредно для здоровья. В данном случае в этом нет никакой необходимости, поскольку, повторюсь, мистер Дамблдор признал свою вину.

Судейские снова стали совещаться. Гарри повернулся к Драко и спросил:

— Почему решают они? Мы же лорды, надо поставить этот вопрос на голосование. Я уверен, что большинство проголосует против, и Дамблдор всё-таки выпьет сыворотку правды!

— Не всё так просто, к сожалению, — ответил Малфой.

Драко хорошо подготовился к судебному процессу. Он прочитал всю литературу, что мог найти, и выяснил, что в магической Британии существовала комбинация прецедентного и магического права.

Прецедентное право, вернее, его элементы — остатки от того времени, когда ещё не вступил в силу Статут, — юридическая система волшебников заимствовала у маглов. И сделала это очень избирательно, придирчиво подгоняя под свои понятия и нужды. Поэтому сегодня, сославшись на давнишний прецедент, адвокат мог рассчитывать на то, что его ходатайство удовлетворят.

Что касается магического права, то в судебной практике это в основном выражалось в том, что магия могла отменить решение суда. Правда, Драко так и не понял, по каким критериям происходила отмена. Можно было предположить, что лейтмотивом тут была справедливость.

В том, как волшебники понимали магическое право, были отголоски магловского права справедливости — набора правовых принципов, действующих в традициях английского общего права. Эти принципы дополняли строгие правила там, где формальное исполнение закона могло бы быть слишком жёстким. Сама магия, по понятным причинам, не могла сообщить ничего конкретного, поэтому маги довольствовались общими представлениями, основанными на нечастых случаях её проявления в судебной практике.

Однако, справедливость все понимают по-разному. Например, если вспомнить процесс, по которому Нарцисса Малфой была осуждена, то магия должна была отменить несправедливый приговор, как чрезмерно суровый. Но, поскольку этого не произошло, возможно, Нарцисса с точки зрения магии всё же была виновна, желая победы сторонникам Тёмного лорда, потому что её муж был одним из них. Драко же надеялся, что магия не позволит оправдать Дамблдора, слишком много грешков за ним накопилось.

Кроме того, не следовало забывать о наличии судей Визенгамота, которые, собственно и должны выносить приговор. На самом деле они лишь голосовали за предложенный вердикт, но каждый из них считал себя истиной в последней инстанции и трактовал законы в меру своего понимания и к своей выгоде. Очень часто — и Малфой прекрасно это знал на собственном опыте — решение принималось задолго до начала суда. Сговорившись между собой, судьи затем выносили выгодное им решение, невзирая на наличие или отсутствие улик.

Неудивительно, что министр заволновался. Он поминутно наклонялся к Персивалю, побуждая того к действиям. Наконец лорд Пруэтт поднялся и заговорил. От лица Министерства он требовал придерживаться процедуры и дать подсудимому сыворотку правды.

Позиция у Перси была шаткая. Будучи педантом и тоже хорошо изучив правила, Персиваль понимал, что сейчас правда не на его стороне. Если существовал прецедент, по которому подсудимый, признав свою вину, был избавлен от веритасерума, не было причин, чтобы не поступить так же на данном процессе. Ну и выступление без права голоса не придавало Перси уверенности.

Дорогой адвокат стоял возле своего клиента, готовый в любой момент ринуться в бой. На судебном заседании он чувствовал себя как рыба в воде и легко перешёл в наступление, стоило помощнику министра подать голос. Стало ясно, что Фелпс не зря получал свой огромный гонорар. Он даже не стал напоминать о праве своего клиента воспользоваться прецедентом — ему это не понадобилось.

— Протестую! Министерство на данном процессе представлено прокурором Хьюзом, я не понимаю, почему помощник министра Уизли считает себя вправе высказываться. Министр Фадж, если бы захотел, сам мог бы представлять обвинение. В противном случае призываю его и его помощника не мешать процессу!

Председательствующий Огден был вынужден признать его правоту. Он попросил Фаджа и Перси высказываться лишь в том случае, если к ним напрямую обратятся. Затем он напомнил прокурору, маленькая кафедра которого располагалась рядом с большой кафедрой председателя:

— Мистер Хьюз, функции обвинения на вас, не забывайте об этом, пожалуйста!

Затем Огден обратился к адвокату и всему залу.

— Данный процесс проводится для того, чтобы, выражаясь простым языком, осудить Альбуса Дамблдора за то, что он знал о крестражах и не поставил нас в известность, что могло привести к неоднократному возрождению Того-Кого-Нельзя-Называть. Ранее, на досудебным этапе мистер Дамблдор уже давал признательные показания, а сегодня вновь признал свою вину. Я согласен с адвокатом, и не вижу причин, по которому нельзя удовлетворить ходатайство.

Сказав это, Огден выдержал длинную паузу, как будто он очень хотел найти эти причины.

Драко нервничал, а Гарри выглядел так, что, казалось, схватка с хвосторогой была для него не такой трудной по сравнению с необходимостью сдерживаться. Оба молодых лорда разрывались от неуместного желания вмешаться и заставить Дамблдора немедленно принять веритасерум.

— Итак, — заговорил председательствующий, — по закону следует удовлетворить ходатайство…

В этот момент Перси подозвал служащего и через него передал записку прокурору. Прочитав её, тот обратился к Огдену.

— Если случится так, что мистер Дамблдор окажется виновным ещё и в других преступлениях, то почему бы не воспользоваться случаем и не рассмотреть обвинения сейчас, когда он находится в зале суда?