Кто пишет? (гет)

Надо же! Какое везение! Он-то мне сейчас и нужен.

Я ускорилась — невысокие каблучки быстро застучали по полу Атриума — и схватила Гарри за локоть.

Он вздрогнул. Его рука машинально потянулась за спрятанной в рукаве аврорской мантии палочкой. Только увидев, кто перед ним, Гарри расслабился и заулыбался.

— Доброе утро, Гермиона.

— Привет, есть минутка?

Подозреваю, что я выглядела достаточно встревоженной и запыхавшейся, потому что его лицо из добродушного моментально превратилось в настороженное.

— У тебя что-то серьёзное? Может, стоит сразу пойти в?..

Я энергично замотала головой, и он не стал заканчивать предложение.

— Пока не знаю, Гарри. Хочу услышать твоё мнение.

Он обеспокоенно кивнул и оглядел меня с ног до головы, словно немедля решил удостовериться, что со мной в самом деле всё в порядке.

Я наложила Заглушающее и протянула Гарри клочок пергамента.

— Это пришло в пятницу вечером.

— «Лучше бы тебе самой уйти из Министерства», — вслух прочёл Гарри и нахмурился.

— А это пришло вчера.

— «Ты же не хочешь, чтобы все узнали, что ты стёрла родителям воспоминания о себе?» — прочёл он второе послание. — Подожди, разве об этом знал кто-нибудь, кроме нас с Роном?

Я нетерпеливо отмахнулась.

— Нет. Скорее всего, подслушали. Я никому больше не говорила, и в вас тоже уверена. Просто хотела узнать, не присылали ли тебе нечто подобное ну или, может, ты знаешь, что кому-то ещё присылали.

Гарри помотал головой.

— Нет, я бы сразу тебе сказал.

— Ладно, тогда держи меня в курсе, если вдруг что, — попросила я деловито, на ходу снимая Заглушающее и начиная потихоньку отступать к лифтам.

— Э-э-э… Гермиона, подожди, — Гарри нахмурился. — Мы же не знаем, насколько всё серьёзно.

— Я сумею о себе позаботиться, — я широко ему улыбнулась.

Как же приятно, когда спустя время твои друзья остаются рядом и беспокоятся о тебе!

— В случае чего обязательно с тобой свяжусь. Хорошего дня, Гарри! — попрощалась я и стремительно понеслась к лифтам.

Мой отдел встретил меня тишиной. Этого и следовало ожидать, ведь до начала рабочего дня оставалось ещё добрых полчаса. Я и сама не приходила на работу так рано, но сегодня… Сегодня — совсем другое дело. Не уверена, что другим людям моя реакция показалась бы адекватной, но я была в предвкушении. Происходящее выглядело как новая загадка, и мне это нравилось.

Отправителю не удалось меня напугать, во всяком случае пока. Да, он хорошо поработал: почерк подправил, отпечатков не оставил, позаботился, чтобы магический след был старым и уловить его не представлялось возможным. Да, из-за него я перестраховалась и превратила своё кольцо в портключ, который в случае чего перенесёт меня домой. И да, я даже составила список подозреваемых. Не от страха, а из любопытства. Большая разница.

Именно из-за этого списка я решила заявиться на работу намного раньше обычного. Пусть я ни с кем и не конфликтовала, но мало ли… Может, правда стою кому-то костью в горле и не замечаю этого?

Короче говоря, сегодня я собиралась много общаться. И неважно, что мои попытки вести беседу часто выглядели как потуги слона в посудной лавке. Что поделать? Я же учусь!

Вслед за моими коллегами в список подозреваемых скопом отправились все, кто пять лет назад оказался по другую от меня сторону на войне. Ну и те, кто их поддерживал. Этим только дай повод, чтобы ко мне прицепиться. А если не дать, так они сами его придумают…

О нет, стоп, Гермиона, следи за мыслями! Там не все такие. По ту сторону тоже были люди, которые всего лишь стали жертвами обстоятельств. Нельзя всех под одну гребёнку. Даже когда очень хочется. Даже когда до конца не понимаешь, как они могли так поступить, ведь ты-то никогда бы так не сделала! Ты-то нашла бы выход! Точно нашла бы!..

Когда мои мысли уносились в этом направлении, на ум всегда приходил Драко Малфой. Ну кто бы сомневался: он ещё во время учёбы завёл привычку объявляться, когда его не ждали, и устраивать бурю в стакане воды. Вот и сейчас так, и неважно, что только в моих мыслях.

Как нетрудно догадаться, Малфой тоже числился в моём списке подозреваемых. И как уже труднее было догадаться, сегодня я собиралась встретиться и с ним тоже.

В обеденный перерыв в Косом переулке было довольно суматошно. Все спешили, толкались, переговаривались, смеялись, и только я плелась по улице с такой скоростью, словно сейчас в моём распоряжении было полжизни, а не всего-то один час. Решимости поубавилось. С одной стороны, я знала, что другого шанса на этой неделе мне не представится: Малфой появлялся в своей лавке исключительно по понедельникам. Не могу не признать, что это добавляло новых красок вечным охам и ахам о том, что понедельник сам по себе то ещё испытание.

С другой стороны, плотно пообщавшись со своими коллегами, я чувствовала, что не приблизилась к разгадке. Разглядывание под микроскопом буквально каждой услышанной фразы только усложнило задачу. Я всё больше сомневалась, у меня возникало всё больше вопросов. Так был ли смысл говорить с Малфоем? Или я только сильнее запутаюсь, а заодно испорчу себе настроение?..

Жизнь воспользовалась случаем и напомнила мне, что глубокое погружение в собственные мысли — не лучшая идея для прогулки по оживлённой улице. Я на кого-то налетела. Открыла было рот, чтобы извиниться, но тут же его и закрыла. Передо мной стояла одетая в элегантную дорогую мантию Панси Паркинсон. Она приподняла брови, а затем едва заметно кивнула мне в знак приветствия. Я ответила ей тем же.

Можно ли считать это знаком, что зайти к Малфою всё-таки стоит?

Я не верила в знаки. Как не верила в предсказания, карты Таро, хрустальные шары, гадания на чаинках и… что там дальше по списку? В то же время я была слишком любознательной, чтобы попросту оставить эту тему в покое и перестать задавать вопросы. Я наткнулась на теорию, которая имела смысл: предсказания и всё с ними связанное помогает достать из подсознания то, что мы уже и так знаем. В общем, если я видела во встрече с Паркинсон знак — значит, так оно и было.

Наверное.

Осталось только пойти и проверить.

Я остановилась возле магазина Малфоя и глубоко вдохнула. Нервно переминаясь с ноги на ногу, я сделала вид, что мне срочно понадобилось найти что-то в сумочке, чтобы выиграть время. Затем я потянулась к входной двери и отдёрнула руку, наконец признавая, что окажусь очень разочарована в Малфое, если эти письма правда от него. После войны у меня вырисовалась довольно стройная теория на его счёт, и только сейчас я поняла, как расстроюсь, если она не переживёт встречи с реальностью. Язвительной белобрысой реальностью.

Открыв наконец дверь, я заметила, что в магазине Малфоя было непривычно пусто, а сам он выглядел очень уж позабавленным. Я покраснела, осознавая, что всё это время он наблюдал за моими душевными метаниями. Везёт как утопленнице.

— Здравствуйте. Вам что-то… особенное? — беззлобно поддел он, намекая на мою нерешительность.

Я прочистила горло и расправила плечи. Нет, так не пойдёт.

— Мне нужно… — я огляделась, мысленно ударив себя по лбу. Нашла перед кем тормозить!

Малфой ухмылялся.

— …больше времени? — подсказал он лукаво. Ни дать ни взять — святая простота с ангельским личиком!

— Нет, экстракт белладонны, — ткнула я в первое, что попало на глаза, просто чтобы избавиться от неловкости.

— Кого будем привораживать?⁽¹⁾ — то ли пошутил, то ли подколол он.

От ответа, вернее, от глупого положения из-за отсутствия такого меня спас новый посетитель.

— «Красивая женщина» ⁽²⁾ для не менее красивой женщины? — прокомментировали из-за спины.

Блейз Забини, давний друг Малфоя.

— Ага, и им обеим уже пора, — строго отозвалась я. — Хорошего дня!

Что они с Малфоем мне ответили, я уже не слышала. Нет, ну вы только посмотрите, как удачно я выбрала время!

Встреча получилась… странной.

За целых пять лет после окончания школы я ни разу не пересекалась с Малфоем. Но мир тесен, а магический и подавно, так что это не мешало мне быть в курсе того, что происходило в его жизни.

На суде Малфоя — не без помощи Гарри, конечно — оправдали. Затем он выкупил одно из помещений в Косом переулке и открыл там свою лавку. Сперва мало кто знал, что именно он являлся её владельцем: Малфой нанял не болтливого волшебника и сам старался там не светиться. Через несколько лет, когда волна ненависти к Пожирателям Смерти успела немного схлынуть, он начал появляться в лавке по понедельникам. Судя по отзывам, продавец собственноручно приготовленных зелий из него получился «очаровательный, вежливый, сдержанный и ах какой внимательный!» и «неужели такой милый молодой человек мог быть Пожирателем?».

Вот и всё, что нужно знать о Малфоях и общественном мнении. Правда, знать — это одно, а вот увидеть собственными глазами…

Не могу не признать: мне было любопытно.

Как было любопытно и сразу после войны, когда к радости, что всё закончилось, примешивались апатия, тоска, горечь… Как бы я ни старалась занять работой каждую секунду каждого дня, в голову постоянно лезли мысли. Разные мысли. В том числе и о том, заслужил ли Драко Малфой право на спокойную жизнь после всего, что натворил.

Забавно, но только после войны я наконец осознала, что он особо не цеплялся ни к кому из маглорождённых. Я — исключение.

Только после войны я осознала, что перед началом шестого курса в поезде Гарри был обездвижен не просто неприятелем, а последователем Волдеморта, которому, в общем-то, стоило бы укрыть его мантией-невидимкой, связать поверх неё с помощью Инкарцеро, отлевитировать в безлюдный район Хогсмида и представить своему господину. Кто знает, может, о задании об убийстве Дамблдора тогда и речи не шло бы. В благодарность за особые заслуги.

Про наш плен в Малфой-мэноре и говорить нечего. Он не мог нас не узнать. Его молчание — его выбор.

Потом мои мысли переключались на главу семейства: Волдеморт доверял тому достаточно, чтобы оставить часть своей души — тем не менее, Люциус Малфой умудрился остаться на свободе после падения своего господина. И в первый раз, и сейчас. Только это само по себе делало его в моих глазах весьма находчивым человеком.

Добавим Нарциссу Малфой, которая не побоялась соврать, глядя в глаза одному из самых сильных волшебников всех времён — всего-то! — и станет ещё интереснее.

В какой-то степени мне было даже жаль, что я не знала этих людей. Они были теми ещё прохвостами — это ещё очень мягко сказано! — но и они обладали чертами характера и умениями, которыми можно было восхищаться.

Может быть, как раз потому, что это семейство уже успело меня заинтриговать, я и решила не списывать Малфоя со счетов и наведаться к нему ещё раз. В следующий понедельник.

Нормальное отношение ко мне — это очень странно с его стороны, так ведь?

1) Малфой намекал на то, что белладонна часто используется в приворотных зельях.

Вернуться к тексту

2) Речь о дословном переводе названия белладонны с итальянского.

Вернуться к тексту

«По-хорошему же пока предлагаю».

Я застонала, бросила пергамент на стол, а своё уставшее тело — в кресло, и потянулась к вазочке с клубникой: заедать стресс.

Нет, эти послания меня всё ещё не пугали. Отнюдь. Я беспокоилась, потому что не понимала, откуда дует ветер.

Третье письмо, тот же изменённый почерк и никакой конкретики.

За прошедшую неделю информация о моих родителях не стала достоянием общества — так стоило ли вообще думать об этих посланиях?

Ответ был очевиден, но не думать я уже не могла.

Потихоньку в мою голову начала закрадываться мысль, что отправитель как раз на мою любознательность и рассчитывал. Что он хотел поймать меня на крючок, используя мою же сильную, как я привыкла считать, сторону.

Не ошибся — поймал же, хитрец!

Теперь я всерьёз рассматривала даже самые безумные теории: начиная с того, что Джордж подговорил Гарри и Рона разыграть меня — это объяснило бы вторую записку, — и заканчивая тем, что какой-то «особо одарённый» молодой человек не придумал, как ещё ему привлечь внимание такой незаинтересованной в «особо одарённых» персонажах девушки, как я, вот и… А поскольку возможность подслушать разговор и узнать о моих родителях представлялась мне вполне реальной, я не могла сбрасывать со счетов версию, что из-за этой информации весь сыр-бор и начался.

* * *

По прошествии недели я тысячу раз успела передумать, так что зашла к Малфою только потому, что мне был нужен Умиротворяющий бальзам.

— Ты настолько сильно не любишь свой обеденный перерыв, что даже начала переживать по этому поводу? — заулыбался Малфой.

Ладно, давайте начистоту. Может, кому-то и непонятно, какого хромого драккла он стоял за прилавком, но лично у меня сомнений не возникало. Змей научился очаровывать, змей этим пользовался, у змея всё отлично получалось. Скоро его репутация будет сиять как новенький галлеон. Да, молодец. Да, это тоже нужно уметь.

Вот только… он же понимал, что я его знаю. Нашёл кому пускать пыль в глаза, в самом-то деле.

Я не любила ходить вокруг да около — подозреваю, поэтому меня многие и недолюбливали, — так что собиралась сказать ему прямо. Мол, ничего не имею против того, чтобы вести себя нормально по отношению друг к другу. Мы же не дети и понимаем, что так выгоднее для всех. Но попыток сделать вид, что мы друг другу нравимся, не надо. Просто не надо. Я в такие игры не играю.

И тут до меня дошло, что он спросил. Его вопрос другими словами звучал как: «Из-за чего ты переживаешь?» Подозрительный такой вопрос. Автор анонимных посланий был бы крайне заинтересован в ответе.

Я прищурилась.

— Что, неужели ты правда их так сильно не любишь? Почему? — он настолько комично округлил глаза, что я не сдержала лёгкой улыбки.

Жаль, волшебники не снимали фильмов. Малфой был бы ярким персонажем. Сыграл бы… да хоть Скруджа, например! Хотя нет, лучше… без лучше. Кажется, я впервые посмотрела на Малфоя как на мужчину, а это была скользкая дорожка.

Очень скользкая.

На ней маглорождённым ведьмам светили разочарование и впустую потраченное время. А как весело будет самому Малфою, если он узнает! Меня передёрнуло от одной только мысли.

— Ты забавная, — услышала я и вздрогнула.

Малфой опирался о прилавок, разглядывая меня в упор. Правый уголок его губ был приподнят, серые глаза смеялись.

— У тебя такая живая мимика, когда ты думаешь, Грейнджер.

Я покраснела. Его, казалось, совершенно не смущал этот односторонний… диалог? Монолог? Попытка переписать нашу историю, поданная под соусом из малфоевской находчивости?

— Слушай, — сказал он вдруг доверительно и наклонился ближе ко мне, из-за чего я вся обратилась в слух. — А ты точно Гермиона Грейнджер? Так молчишь подозрительно. Не могу же я взять и отдать такое серьёзное зелье кому попало. Умиротворяющий бальзам — это вам не шутки!

— Зараза ты, Драко Малфой, — рассмеялась я и шлёпнула его по руке. Просто так, не задумываясь.

Я опомнилась почти сразу, из-за чего мой смех резко оборвался и наступила неловкая тишина.

Кажется, я переступила черту.

Две встречи подряд Малфой вёл себя так, словно мы давние друзья, словно это не между нами разные убеждения, война и бесконечные взаимные обмены «любезностями». Я повелась на его игру и на несколько секунд забылась. Ответила так, будто мы и правда… друзья.

Ха! Как будто мы могли ими стать! Как будто где-то когда-то был хотя бы призрачный шанс!

Моё тело невольно напряглось, готовясь принять удар. Словесный, конечно, но от этого не менее болезненный.

— Грейнджер, — произнёс Малфой тихо и прочистил горло.

Продолжать он не спешил, а мне сказать было нечего. Такое случалось нередко. Я могла часами вещать о том, что меня увлекало, но искусство говорить обо всём и ни о чём, ловко маневрируя и обходя острые углы, мне так и не подчинилось. Или же я не особо-то и стремилась его подчинять, потому что моя голова уже была до отказа забита более интересными темами.

Малфой молчал. Я думала о том, что было бы невежливо сейчас попрощаться и сбежать: он всё ещё смотрел на меня и, как мне казалось, пытался подобрать правильные слова.

— Я сожалею, что… получилось так, как получилось.

Что?..

О, он говорил о наших школьных годах! Я почему-то была уверена, что поняла правильно. Как была уверена в том, что его слова настолько близки к извинениям, насколько это вообще возможно, когда имеешь дело с Драко Малфоем.

Я кивнула. Мне очень сильно хотелось надеяться, что он был искренен. Что это не спектакль, разыгранный специально для меня. Для глупышки Грейнджер, которая играючи освоит любое сложное заклинание, но не искусство читать других людей, понимать их и находить с ними общий язык…

Но если он правда был искренен, то нужно ответить.

— Мне тоже жаль, — сказала я ему тихо.

По его лицу пронёсся калейдоскоп эмоций, но одно я могла сказать точно: Малфой такого не ожидал и мой порыв оценил.

Он протянул мне руку, и я молча её пожала.

— По-моему, тебе пора, — заметил Малфой, нахально ухмыляясь. — Нельзя нам проводить столько времени вместе. Ещё отобью у Поттера и Уизли лучшую подругу, а они мне на пару почки потом отобьют.

Он был прав. Абсолютно. Мне следовало бежать и не оглядываться, потому что когда я вышла из магазина, моё сердце стучало как сумасшедшее. В груди щемило от приятного волнения, которое я ни в коем случае не должна была испытывать при виде Малфоя. Меня не должны были волновать ни вкрадчивый голос, ни лукавые улыбки, ни внимательные серые глаза.

Бежать. Куда глаза глядят.

Не возвращаться.

Новое послание не появилось ни в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье. Не подоспело оно даже к утру понедельника.

Ну надо же! Отправитель решил, что я больше не стою его времени?

Я видела два варианта развития событий.

Первый: ему наскучило. Сперва он предвкушал, что я начну волноваться, поставлю на уши Аврорат, увеличу количество охранных чар на своём доме, буду оглядываться через плечо, дрожать как осиновый лист на ветру… Маленькая испуганная девочка перед страшным-ужасным анонимом. Желанной реакции не последовало, и отправитель решил, что пора сматывать удочки.

Второй: в ближайшее время мне стоило ждать «приятных» сюрпризов.

Положа руку на сердце, признáюсь, что не решила, какой из этих вариантов был бы для меня предпочтительнее.

Любой здравомыслящий человек сказал бы, что первый лучше, а то мало ли, вдруг правда псих пишет? Кому такое счастье надо? Рон так и вовсе покрутил бы пальцем у виска и пробурчал бы, что я веду себя очень глупо для умной ведьмы. Исчезла проблема? Радуйся, а не ищи новую!

Кажется, пора было признаваться, что я из той категории людей, которым проблемы… нравятся. Нравятся до такой степени, что я даже это страшное скучное слово для их обозначения не использую. У меня есть получше — приключения.

Выходит, у меня давно не было по-настоящему интересных приключений, вот я так и воодушевилась, когда пришло первое послание.

В чём-то отправитель был прав. Возможно, мне правда стоило уволиться и подыскать себе работу поинтереснее, раз на этой я чахну…

Я вздохнула, отодвинула незаконченный завтрак и потянулась за «Ежедневным пророком». Вдруг в списке вакансий найдётся что-то достойное?

Не нашлось, потому что ни до каких вакансий я не дошла. На пятой странице было моё фото. Нечёткое, снятое через стеклянную дверь магазина зелий. Фото с Малфоем. На котором мы пожимали друг другу руки.

Хорошо, что я не стала доедать свой завтрак, иначе точно подавилась бы.

Было ли странно, что «Пророк» писал обо мне?

Я бы больше удивилась, если бы он перестал упоминать нашу троицу.

Дело в другом. «Пророк», который — на минуточку! — ежедневный, просрочил новость на неделю. Почему? Кому это надо? Самому Малфою? Если он хотел добавить плюсик к своей репутации за мой счёт, то в его интересах было бы позаботиться, чтобы статья вышла как можно раньше. Чтобы я успела расхотеть придушить его за срежиссированную сцену.

Наш последний разговор казался мне очень личным. Я думала, мы поймали одну волну, поняли друг друга, услышали, даже сблизились немного. Думала, он мне симпатизирует. Не как девушке. Как… не знаю… другому человеческому существу?

Всё это было только в моей голове? Малфой просто увидел сотрудника «Пророка» и как по нотам разыграл красивую сцену?

Я пробежалась глазами по тексту. Статья вышла под заголовком «Новый многообещающий альянс?» и представляла собой размышления на тему: «Ой, а что это было?» и «Ой, а что из этого выйдет?». Больше всего места занимали предположения о том, не собираемся ли мы вместе работать над каким-нибудь проектом по зельеварению.

До этой статьи в моих сегодняшних планах никакого Драко Малфоя не было. Теперь же я хотела посмотреть ему в глаза.

* * *

Окон у его магазина не было, только эта дурацкая стеклянная дверь.

Я дёрнула за ручку и промаршировала внутрь. Боюсь, моя тяга к порче чужого имущества сейчас с трудом поддавалась контролю.

За прилавком никого не обнаружилось. Неприметная дверь, ведущая в подсобку, была слегка приоткрыта.

— Секундочку! — раздался оттуда голос Малфоя.

Дурацкий голос, дурацкий магазин, дурацкая ситуация!

Он что, правда так сильно меня зацепил? Иначе откуда столько эмоций?

Гад ползучий!

Я порывисто обернулась к стеклянной двери и взмахнула палочкой. Её поверхность преобразилась: теперь она выглядела как бурлящая водная гладь, над которой клубился туман — сказывалось моё настроение.

Хотелось обойтись без колдографий: красивых сцен не предвиделось.

Я вздохнула, обводя взглядом помещение. У стены, напротив входной двери, стоял огромный стеллаж с внушительным ассортиментом. Перед стеллажом расположился прилавок. Остальные три стены были разрисованы растениями, которые использовались в зельеварении. Деревья, кусты, травы — красивые, как живые. Словно только и ждали лёгкого дуновения ветерка, чтобы прийти в движение…

Малфой показался из подсобки, озорно улыбнулся, но сказать ничего не успел: я молча положила перед ним открытую на нужной странице газету.

Меня едва не потряхивало от переизбытка эмоций, но я не собиралась ему это показывать. Ещё чего не хватало! Он не должен знать, как сильно меня задел.

Между бровей Малфоя залегла морщина, губы сжались в тонкую линию, на щеках проступили красные пятна, как бывало в детстве, когда он злился. Едва скрывая раздражение, Малфой перевернул газету и отодвинул её подальше.

— Чертовы писаки! — прошипел он еле слышно, а затем обратился ко мне уже намного спокойнее: — Не читаю газет после… всего. Я и забыл, как сильно всем плевать, что они без спросу лезут в чью-то жизнь. Мне очень жаль, что я ничего не заметил. Тот момент… он не должен был попасть в кадр… слишком личный.

Малфой выглядел одновременно расстроенным, раздражённым и… неловким. Он смотрел на меня с таким несчастным выражением лица, что я даже растерялась. Не похоже, чтобы он притворялся.

С самого утра я готовилась слушать, как Малфой будет юлить и отшучиваться. Я собиралась убедиться, что для него тот разговор правда ничего не значил, избавиться от иллюзий и уйти. И в самом деле не возвращаться.

А он одним прицельным ударом разрушил стену, которой я пыталась от него отгородиться. Вот так просто.

— Мне тоже было очень неприятно видеть эту статью. Особенно фото, — призналась я тихо.

Малфой кивнул.

Это был второй раз, когда я почувствовала, что мы с ним на одной стороне, в одной команде. Эмоционально близки.

Было боязно нарушать тишину, чтобы не разбить, не разрушить такое хрупкое единство…

Нет, всё, хватит, выяснили. Нужно было расколдовывать дверь и уходить.

— Мне пора, — зачем-то сказала я вместо того, чтобы просто попрощаться и выскользнуть на улицу.

Малфой задумчиво склонил голову набок, глядя на меня, но ничего не ответил. Я так и не сдвинулась с места. Не знаю, какой реакции от него ждала и ждала ли вообще, но в какой-то момент я начала чувствовать себя нелепо. Почему я ещё здесь? Раз объявила, что пора — значит, пора.

Я кивнула ему на прощание и…

— У тебя обеденный перерыв, правильно? — спросил он немного невпопад, прежде чем я успела сделать хоть шаг.

Ответ был очевиден, так что настала моя очередь задумчиво склонять голову набок и внимательно на него смотреть. Уголки его губ дёрнулись.

— Вот мартышка! — заулыбался он.

В ответ я скорчила одну из презрительных гримас, которыми Малфой грешил в наши школьные годы.

Он сложил руки на груди, поджал губы и неодобрительно посмотрел на меня сверху вниз. Не знаю, кого он пародировал, меня или Макгонагалл, но расхохоталась я одновременно с ним.

— Теперь мне точно пора, — улыбнулась я, когда мы отсмеялись.

До конца обеденного перерыва оставалось целых пятнадцать минут. У меня ещё было время, но я не хотела навязываться и…

Вру. Хотела. Только сомневалась, что ему это надо.

Он не окликнул. Я не набралась наглости, чтобы всё равно остаться.

Я слушала медитацию, лёжа на кровати с закрытыми глазами.

Приятный мужской голос предлагал мне представить, что я стою посреди горной долины в буйстве трав. Мои мысли приходят и уходят, как вода быстрой речушки, шумящей неподалёку.

Если поднять взгляд, то видны горы, покрытые сизой дымкой туч. Нос щекочет едва уловимый запах трав, гудят пчёлы, а мысли приходят и уходят. Вдох — выдох…

Моё воображение отказывалось рисовать долину, взамен отправляя меня в магазин Малфоя, где я стояла возле одной из разрисованных растениями стен.

Попытки представить долину проваливались: перед моим внутренним взором она как будто выцветала, растворялась в воздухе, вытеснялась другой картиной…

Голос диктора начал больше напоминать голос Малфоя. Бархатистый вкрадчивый тенор, от которого кожа покрывалась мурашками. Я уже почти не разбирала слов: они сливались, терялись, путались, не позволяя мне уловить суть. Было просто хорошо его слушать. По телу разливалось приятное возбуждение, предвкушение чего-то нового и увлекательного. Как перед новой книгой любимого автора.

Его голос ласкал мой слух, как мужчина ласкает свою возлюбленную. Закручивал пружину напряжения, и я ощущала, что уже почти дрожу. Почти хочу прекратить эту сладкую пытку. Почти хочу его. Здесь. Со мной.

Ох, как приятно было слушать этот тенор, лёжа с закрытыми глазами!

— Грейнджер, — прошептал Малфой мне на ухо, и я внутренне затрепетала, не открывая глаз.

Я ощутила лёгкое прикосновение к уху, подбородку, шее и рвано выдохнула. Прямо ему в рот.

Мерлин!

Мне казалось, что я падаю, хотя под всем моим телом была твёрдая поверхность.

Он провёл языком по моим губам. Медленно, намеренно дразня.

Мол, ну что? Сорвёшься первой? Поцелуешь? Давай!

Его ладони ласкали моё лицо, пока не начали спускаться ниже и не остановились на верхней пуговице моей блузки.

Горячий язык скользнул мне в рот, и я обхватила его губами, как обхватила бы нечто побольше и подлиннее.

Пусть не сомневается в моих намерениях.

Малфой глухо застонал, отрываясь от меня.

Мы смотрели друг другу в глаза, когда он медленно высвободил из петли первую пуговицу моей блузки. Я почти не дышала, Малфой нащупывал вторую пуговицу, третью…

Зачем было столько с ними возиться?! Сорвал бы — и дело с концом. Но Малфой не торопился, не отрывал от меня взгляда. Он расстёгивал пуговицы неспешно, методично. Нахально ухмылялся, наблюдая, как я ёрзала, и шутливо шлёпал по рукам, если пыталась помочь.

Меня уже потряхивало от нетерпения, когда две большие ладони наконец накрыли мою обнажённую грудь. Ах!

Я чувствовала, что ещё миг — и сгорю. Точно сгорю…

Открыв глаза, я несколько секунд растерянно пялилась на потолок собственной спальни. Затем откинула одеяло: и без него было жарко.

Ничего себе доброе утро!

Может, рассказать Малфою, что мне снилось после его Умиротворяющего бальзама? Налицо проблемы с рецептурой!

Я улыбнулась своей шутке, чувствуя, как постепенно выравнивается дыхание и успокаивается заполошно бьющееся в грудной клетке сердце.

Часы на прикроватном столике показывали полшестого: моё обычное время пробуждения. Нужно было встать, переодеться, достать коврик для йоги и позаниматься. Хорошая физическая форма сама себя не поддержит. Дальше по плану был душ и часик на чтение — только после этого я начинала собираться на работу.

Сегодня мне просто необходим был душ вне очереди. Освежиться и отогнать от себя нелепые мысли. Хотя справедливости ради что-что, а мысли в моей голове рождались неохотно и лениво, зато картинки сменялись с куда бóльшим энтузиазмом…

* * *

С утра появилась ещё одна записка. Отправитель особо не заморачивался, ограничившись бестолковым: «Ты же знаешь, что я прав».

Миленько, ничего не скажешь. Аргументация — его сильная сторона. Вне всяких сомнений.

Я всё больше и больше склонялась к теории, что ему просто нужно было достаточно долго поддерживать мой интерес.

Достаточно долго для чего?

Для того, чтобы потрепать мне нервы и сломать меня? Пф-ф… это даже не смешно.

Чтобы перейти от слов к действиям? Тогда почему так заранее начал писать, если ещё не готов?

Чтобы предложить мне другую работу? Очень странный способ. Я уже просто из принципа не захочу соглашаться, даже если вариант хорош.

Чтобы что ещё?..

Чем дальше в лес, тем больше теорий отпадало. Плюс: я попросила Гарри и Рона проверить, не было ли конфликтов с Министерством у наших… недавних военных оппонентов. И что? И ничего. Совершенно. Хоть бы один малюсенький конфликтик!

Я решила сама дотянуться до всех подозреваемых, до кого только сумею, и начала чаще появляться в Косом переулке. Получилось… негусто.

Мне удалось поговорить с Теодором Ноттом. Ну как поговорить, скорее, попытаться это сделать. По его лицу можно было прочесть мрачное «Чего она пристала и как поскорее от неё отвязаться?». Он воспринимал меня скорее как досадную, не достойную его внимания и времени помеху, так что вряд ли мог оказаться тем, кого я ищу. Ему было слишком наплевать.

Блейз Забини заговорил со мной сам. Я бы сказала, что это странно, но ему нравилось общаться, а ещё больше — флиртовать. Энергия у него била через край, и не успел он отойти от меня на пару метров, как уже начал подбивать клинья к симпатичной блондиночке. Что ни говори, а Забини был слишком занят прекрасным полом, чтобы иметь ко мне претензии.

Подобрать ключик к Панси Паркинсон оказалось проще простого: я сказала, что у неё шикарная мантия. Панси расцвела, заявила, что всерьёз увлеклась модой, и потянула меня за собой в ближайшее кафе. Да так ловко, что я даже опешила от её прыти! Обычно со мной такие номера не проходили.

Панси с восторгом рассказывала, что скоро выпустит свою первую коллекцию. Что мантию, которая мне понравилась, она сшила сама и очень надеется, что её вещи оценит по достоинству всё магическое сообщество. Панси была поглощена своим делом и по-детски искренне радовалась, что даже бывший враг похвалил её работу. Пожалуй, я бы очень сильно удивилась, если бы она оказалась отправителем.

Больше никто из потенциальных подозреваемых мне в Косом переулке не встретился. На работе все вели себя как обычно, поэтому у меня было две версии: либо за это время я ни разу не пересеклась с отправителем, либо не учитывала что-то очевидное.

Ну а Малфой… Чем больше я о нём думала, тем больше мне казалось, что он давно собирался извиниться. И если бы гора не пришла к Магомеду, то Магомед пришёл бы к горе. Мало того, Малфой уже дважды был со мной предельно прямолинеен. В этом и заключалась главная нестыковка: в отличие от отправителя ему не нужно было юлить — у Драко хватало смелости говорить как есть.

А если кому и не хватало смелости, так это мне. Сегодня был понедельник, до обеденного перерыва оставалось пять минут. Заклинание остановки времени так никто и не придумал, Маховика поблизости не наблюдалось, а я сидела как на иголках.

Идти или не идти? Под каким предлогом?

Чего я сама от него хотела? Просто пообщаться, потому что мне было любопытно, каким он стал?

Дружбы? Взаимопонимания, которого нам уже дважды удалось достичь?

Чего-то большего?

Или в глубине души я надеялась увидеть прежнего Малфоя, разочароваться и с лёгкостью поставить точку?

А чего хотел он?..

Я так и не приняла осознанного решения, просто на автопилоте оказалась там, куда меня тянуло. Задумавшись, чуть не налетела на дверь: стеклянную поверхность заволокло точь в точь как в прошлый понедельник от моего заклинания. Бурлящая водная гладь и туман. Я грустно улыбнулась, глядя на них и на табличку «Закрыто». Было приятно, что Малфой как будто передал мне привет, когда заколдовал дверь. И тоскливо, что я увижу его в лучшем случае через неделю. А может, зайти вечером?..

Неужели мне в самом деле так сильно хотелось с ним встретиться?

Взгляд зацепился за клочок пергамента рядом с табличкой. От моего прикосновения тот вспыхнул зелёным, будто бы удостоверившись, что нашёл адресата, и на нём проявилась надпись.

«Грейнджер? Заходи».

Я приподняла брови, чувствуя, что против воли начинаю улыбаться. Надо же, написал мне. А почему закрыл магазин?

Аккуратно уложив записку в карман, я потянула дверь на себя. Первым, что я уловила, был запах тимьяна и мяты. Восхитительный аромат игриво защекотал мои ноздри, напоминая, что в обеденный перерыв нужно интересоваться не только новой захватывающей версией Малфоя, но и более насущными вещами. Мой взгляд наткнулся на пару кресел и небольшой столик, на котором стояли две чашки с чаем, бутерброды и ваза с фруктами.

Как неожиданно!

— Я решил немного переквалифицироваться, — ухмыльнулся Малфой, кивая в сторону кресел.

Он определённо заметил, что привлекло моё внимание в первую очередь.

— Будешь сперва продавать отравленную еду, а потом сразу противоядия к ней? — не удержалась я.

Малфой склонил голову набок.

— Если бы было больше любителей острых ощущений, то почему нет?

Я рассмеялась, представив себе такое… оригинальное заведение.

— Нужно будет назвать его «Укус тайпана» и вместо обычных стен сделать террариум для змей.

— Нет, Грейнджер, ни слова больше. Я не знаю, за сколько ты продаёшь свои бизнес-планы. Вдруг я не могу себе такое позволить?..

Во время разговора мы, незаметно для меня, успели переместиться в сторону кресел. Малфой опустился в одно из них и взял в руки чашку, я заняла второе.

— Знаешь, за что мы сейчас выпьем? — провозгласил он, приподнимая чашку.

Принюхавшись к напитку ещё раз, я на всякий случай уточнила:

— Чаю?

— Крепкого чаю.

— А, ну тогда всё в порядке. Давай, я слушаю твой тост.

— За уплату долгов и продвижение вперёд!

Мы чокнулись и отпили чаю. Я не стала ничего спрашивать: ждала, чтобы он продолжил.

— Когда я решил открыть своё дело, то хотел всего добиться сам, так что… можно сказать, что я взял в долг у отца и вот наконец расплатился и могу двигаться дальше.

Мне стало неуютно. Воспоминания о родителях теперь всегда вызывали дискомфорт…

Малфой выглядел таким самодовольным, как в школьные годы, но сейчас это воспринималось совершенно по-другому.

— Ты такой молодец! — искренне восхитилась я.

Кто бы мог подумать, что он выберет для себя такой путь!

— Знаю, но всё равно спасибо, — заулыбался он.

— Куда дальше?

— Как это куда? В историю! Хочу что-то изобрести.

Уголки моих губ невольно дёрнулись. Было забавно наблюдать, как старые черты его характера переплетаются с новыми.

— Что-то конкретное?

Он пожал плечами.

— Есть несколько идей. Пока хочу начать с модификации существующих зелий: попробовать сделать их или более эффективными, или менее дорогими.

— О? Здорово, что ты определился с общим направлением.

Малфой выглядел воодушевлённым, и я ни капельки не сомневалась, что в скором времени он разберётся и со всем остальным.

— Грейнджер, как насчёт авантюры? — его голос звучал мягко, вкрадчиво. — Мне нужен партнёр. Кто-то любознательный и достаточно усидчивый, чтобы не опустить руки, когда мне захочется сдаться.

Ага, так вот чего он хотел! Хоть в чём-то теперь была определённость.

Я заглянула в его глаза, и вся эта новоявленная определённость лопнула как мыльный пузырь. Он смотрел на меня так, что я невольно вспомнила свой сегодняшний сон. Смотрел так, словно сперва за этим столом он хотел бы долго заниматься со мной зельями, а потом — только мной, без зелий. Тоже долго, тщательно и со всем своим исследовательским интересом. Я чувствовала, что к лицу приливает краска, а в магазине вдруг стало нечем дышать.

Малфой не отводил взгляд.

Чем дольше он смотрел, тем темнее становились его глаза и тем неправильнее становились мои мысли.

— Ты не пожалеешь, обещаю.

Это должно было звучать двусмысленно? Или я хотела, чтобы это звучало двусмысленно?

Я вскочила на ноги и скомканно попрощалась, пообещав подумать.

Домой возвращаться не хотелось. Я прогуливалась по магловской части Лондона, лениво скользя взглядом по витринам магазинов, машинам и прохожим, будто в надежде спрятать за новыми впечатлениями терпкие нотки печали.

После войны я так и не вернула родителям память. Хотела сразу, но… день падения Волдеморта оказался началом нового этапа борьбы. Да, этот день был очень важным. Да, переломным. Да, определяющим дальнейшую судьбу. Да, первым днём нашего триумфа с привкусом горечи, но…

Только.

Началом.

Одного дня слишком мало, чтобы разгрести все последствия. Слишком мало даже для того, чтобы поймать всех Пожирателей и отправить за решётку до решения суда.

Впереди было много работы. Выиграть войну — это получить шанс на лучшую жизнь, шанс самому стать лучше, сильнее.

Шанс не гарантия. Как им воспользоваться — личное дело каждого…

По моим ощущениям война завершилась только через два года после официальной даты. Тогда я наконец перестала внутренне содрогаться и хвататься за палочку от любых подозрительных звуков, перестала просыпаться от кошмаров и носить вещи с длинными рукавами, чтобы спрятать оставленный Беллатрисой шрам…

Жизнь налаживалась, и я решила, что дольше ждать незачем, пора.

Чтобы познакомиться со своими родителями во второй раз, мне пришлось сыграть роль дружелюбной англичанки, которая недавно переехала в Австралию и не успела освоиться. Так я узнала, что Моника и Венделл Уилкинсы удочерили девочку на пять лет младше меня, а их стоматологическая практика переживала период подъёма. Они выглядели счастливыми, здоровыми и довольными жизнью. От них исходила та особая, непередаваемая атмосфера радостного спокойствия, которую я всегда ассоциировала со своими родителями.

Они много улыбались, шутили, смотрели друг на друга и на свою приёмную дочь с такой нежностью, что… У меня просто не поднялась рука.

Одно заклинание — и их мир больше не будет таким красочным и безоблачным. Они навсегда попадут в зону риска как родители героини войны.

Только встретив их снова, я поняла, как много потеряла.

Я потеряла ощущение дома, где меня любят, ждут, поддерживают, где готовят лучшие в мире блинчики с яблоками, часто обнимают и говорят «Ничего страшного, справимся». И я не знала, как себя за это простить…

Привычки сдаваться в моём арсенале не было, так что я моталась в Австралию каждый месяц, выдумывала глупые предлоги, следила, хитрила, но сумела наладить отношения со своими родителями. Решимость вернуть им память таяла с каждой новой встречей: это перечеркнуло бы всё.

Гарри не одобрял моё решение. Иногда по несколько раз в день и очень эмоционально. Потому я и подозревала, что о моих родителях могли узнать посторонние: мы с Гарри слишком часто спорили. Как минимум десяток раз без Заглушающих. Мы никогда не обсуждали местонахождение, но вот саму ситуацию…

Я споткнулась на ровном месте и едва удержалась на ногах. Сердце ёкнуло, правая рука на автомате рванулась за палочкой и намертво вцепилась в тёплое древко. Взгляд исподволь пробежался по улице, выискивая, сканируя, выхватывая из общей картины мельчайшие детали, — и нашёл.

«Деталь» едва заметно мотнула головой из-за большого окна кафе по другую сторону улицы. Мол, разговор есть.

С чего бы это? О чём? Какие у нас могли быть общие темы?

Не выпуская палочки, я перешла дорогу и, глубоко вдохнув, потянула на себя дверь.

Для чистокровного волшебника в магловском мире он был одет очень органично. Пусть и выглядел достаточно… странно: обычно его всегда было много, его присутствие давило, напирало. Сейчас же он казался обыкновенным среднестатистическим маглом, только слишком светлые, почти белые волосы выделяли его из толпы. Больше ничего примечательного.

С помощью шариковой ручки он делал какие-то заметки в блокноте, чья расцветка живо рисовала в моём воображении крайта. Да, я подсела за столик Люциуса Малфоя, который и сам напоминал ту ещё ядовитую змею.

Что этому гаду от меня понадобилось?

Я успела заказать персиковый сок с круассаном и почти что покончить с ними. Люциус продолжал делать вид, что меня не существует.

Очаровательно. Просто очаровательно.

Я терпеть не могла, когда моё время тратили впустую. И терпеть не могла проигрывать, а нарушение тишины в данном случае расценивалось бы моим оппонентом как проигрыш.

Что ж, ладно… На что бы отвлечься? В кафе вариантов было немного, так что я просто наблюдала за людьми, невольно улавливая обрывки чужих разговоров.

Признаюсь, иногда мне хотелось несколько деньков пожить в чужой шкуре, послушать чужие мысли, узнать, каково это: быть другим человеком. Не собой. Я любила играть в шпиона, который был якобы слишком сильно погружён в размышления, чтобы обращать внимание на других, на деле же — ловил каждую деталь…

Люциус оторвался от своего «ядовитого» блокнота и теперь с интересом меня разглядывал. Разглядывал так, будто нежданно-негаданно обнаружил сбой в системе. Ха! Неужели его манипуляция всегда срабатывала — и сейчас я ломала ему статистику?

— Мисс Грейнджер, — поздоровался он сухо.

Через полчаса за одним столиком!

Поспешил! Ой, поспешил!

— Мистер Малфой, — ответила я спокойно, будто всё шло как надо.

— Приятно с вами встретиться, — улыбнулся он обворожительно.

— Приятно это слышать, — я тоже улыбнулась. Моя улыбка стала ещё шире, когда в его глазах мелькнуло удивление.

Люциус пытался вывести меня из себя, но он не знал, что больше всего меня выводили из себя ситуации, когда манипуляторы получали желаемое.

— Как ваши дела?

— Собираюсь ответить согласием на предложение вашего сына, так что мы с вами будем видеться чаще. Разве не здорово? — ответила я с напускным воодушевлением и бесхитростностью.

Люциуса мои слова позабавили.

— Кстати, об этом, — он наклонился ко мне с таким видом, словно собирался посвятить в тайну под семью замками. — Мне нужна ваша помощь, мисс Грейнджер, — его интонация была вкрадчивой и доверительной. Моя фамилия, слетающая с его губ, звучала как грех.

Я невольно подалась назад.

— В чём?

Его глаза смеялись надо мной. Над тем, что я наконец проявила слабость.

— Видите ли, как любой отец я желаю своему сыну самого лучшего. Его эксперименты обещают быть дорогостоящими, но он отказывается принимать помощь. Но то, о чём он не знает, не может ему навредить, верно? Работе дополнительные вливания только поспособствуют. Вы же не откажете мне в такой малости, правда? И сами в накладе не останетесь, обещаю, — он говорил так проникновенно и убедительно, что у меня почти сложилось впечатление, что где-то существует параллельная Вселенная, в которой мы с Люциусом Малфоем на одной стороне.

— Откажу, — ответила я резко, стараясь не углубляться в собственные мысли, иначе персоналу и посетителям пришлось бы лицезреть очень неприятную сцену.

— Но как же…

— Откажу, — повторила я.

— Вы должны понимать…

— Не должна. Мне пора.

Люциус Малфой улыбался. Я сжала руки в кулаки, чтобы скрыть дрожь. Или чтобы не придушить этого кретина — не знаю.

Улыбался он, чтоб его! Придурок!

Я сперва не поняла, чему он так радовался, а потом в пазл добавилась ещё одна деталь.

Меня трясло. Я надеялась, этого не видно со стороны. Мне было мерзко от нашего разговора. Мне был омерзителен человек, который улыбался тому, что я прошла его проверку: не купилась на деньги и не согласилась ничего делать за спиной у его сына.

Вдруг пазл сложился окончательно. Я разжала руки и посмотрела Люциусу Малфою в глаза. Словами не передать, как сильно мне хотелось стереть улыбку с его тонких губ!

Я не была до конца уверена в своих догадках, но мне так сильно хотелось унизить его, уничтожить, что промолчать не получилось бы. Мой голос прозвучал спокойно и отчётливо. Я говорила нарочито медленно, чтобы проследить за его реакцией.

— Думаю, Драко не обрадуется, если узнает о ваших письмах. О том, что из-за вас я не получила повышение на работе. О том, что вы, не желая доверять его решениям, провели этот маленький эксперимент. У него за спиной, — сказала я очень тихо, с мрачным удовлетворением наблюдая, как с каждым моим словом Люциус становился бледнее и бледнее.

— О чём это вы? — уточнил он спокойно.

— Зачем юлить? Ваше лицо вас уже выдало. Всего хорошего, мистер Малфой. Ещё увидимся.

Я встала и, не дожидаясь ответа, направилась к выходу. Мои пальцы были готовы в любой момент активировать порт-ключ, но удара в спину не последовало.

* * *

Я легла на кровать и свернулась калачиком. Слёзы текли по лицу.

Я чувствовала себя опустошенной. Помню, как плакала на этой же кровати два месяца назад, когда пыталась понять, пыталась найти ответ… Почему меня не повысили? Я же столько всего сделала, но два месяца назад выбрали не меня… Почему?! Где я снова прокололась?

Начало моей карьеры в Отделе магического правопорядка было не очень удачным. Я пришла туда полной сил, энергии, энтузиазма и новых идей. Мне казалось, дайте только время — горы сверну. Но горы, точнее, привычный уклад, никакого сворачивания не ждал и не хотел.

Наверное, в офисе я раздражала всех. Вздёрнутым носом, стремлением быть первой, желанием непременно высказать своё мнение и отказом принимать чужую точку зрения.

Я хотела как лучше. Я считала, что знаю, как лучше. Я не понимала, почему никто не стремился меня услышать.

Но я хотела понять, ведь если я что-то и узнала за период войны и за третий курс в Хогвартсе, так это то, что время — странная штука, которая всегда заканчивается в самый неподходящий момент. Не успеть — самое простое, что можно сделать. Всегда.

Я изменила стратегию. Начала меньше говорить, больше слушать, чаще улыбаться и искать, что хорошее и правдивое могу сказать о человеке и его работе.

На словах звучит просто, правда? На деле на это ушло три года. Я постоянно срывалась, возвращаясь к старым привычкам. Неважно, сколько раз я говорила себе, что они мне только мешают: заверения не помогали. Подозреваю, меня можно было назвать экспертом по провалам и срывам.

Мои усилия начали окупаться. Отношения с коллегами и начальством ощутимо потеплели. Я была на седьмом небе, когда у меня наконец-то получилось! Представляла свой взлёт по карьерной лестнице и место Министра спустя пять-десять лет. Я смогу! Всегда знала, что смогу!

Мне многому предстояло научиться, но я была уверена, что всё ещё будет. Начало положено. Всё сделано правильно.

А потом повышение получил другой человек, и моё воодушевление вылетело в трубу. Я начала сомневаться, что адекватно оценила ситуацию. Начала думать, что на самом деле мои успехи не такие впечатляющие, как мне казалось… Начала распекать себя, что все двигаются вперёд, а я стою на месте. Какая-то совсем бестолковая. Вроде бы и неглупая, а людей не понимаю. Совсем.

Слёзы закончились. Я обняла подушку, будто бы пытаясь её тёплым боком залечить боль на уровне солнечного сплетения.

Как мне поступить? Как правильно?

Не вставая с кровати, я с третьей попытки наколдовала Патронуса и отправила его Драко Малфою. Если он во всём этом замешан, ни о какой совместной работе не могло быть и речи.

* * *

Когда я зашла в кафе, Малфой уже был там.

Уголки его губ приподнялись, когда он увидел меня, и моментально опустились, когда он заметил, в каком я настроении.

Мой план был прост: выбить его из колеи, понаблюдать за реакцией, сделать выводы.

Что могло пойти не так?

— Драко, — произнесла я вместо приветствия.

Он посмотрел на меня, словно я подарила ему кое-что… дорогостоящее?

Скорее, бесценное.

— Гермиона, — моё имя, слетевшее с его губ, звучало как молитва, как откровение.

Я собиралась сесть, но так и осталась стоять, будто он пригвоздил меня к месту своим прямым взглядом. Казалось, я налетела на этот взгляд физически, всем телом. Из лёгких выбило воздух, и мой последующий вдох был судорожным и шумным.

Это я должна была его ошарашить, но всё получилось с точностью до наоборот.

Малфой заметил мою реакцию, и на его губах заиграла улыбка. Такая непривычная для него. Мягкая, солнечная, добрая, напрочь лишённая самодовольства или издёвки.

Мои боль и горечь медленно таяли от тепла этой улыбки.

Я наконец села, не отрывая от него взгляда. Малфой снова насторожился.

— Послушай, если ты расстроилась потому, что не знаешь, как мне отказать… — было заметно, что ему не хотелось этого говорить, но он продолжил: — Ничего страшного. Я всё понимаю. Если передумаешь, буду рад тебя видеть в своей команде. В конце концов, когда ты ещё поработаешь с таким красавчиком? — он подмигнул мне и с излишним драматизмом провёл рукой по волосам, намеренно разрушив последним вопросом и жестом доверительную атмосферу, что воцарилась с начала нашей встречи.

Не я одна больше не могла выдерживать этого напряжения.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Малфой, когда так и не дождался ответа.

Моё сердце с ума сходило от этого голоса.

«Не случилось, Драко Малфой, а происходит прямо сейчас. Я влюбляюсь. Не в того человека. В самый неподходящий момент».

Когда эти слова мелькнули в мыслях, мозг наконец взялся за работу и указал мне на достаточно очевидный момент. То, как Малфой себя вёл… Он что же, получается, уже был в меня влюблён?!

Гермиона Грейнджер любила разгадывать загадки. Я же стремился разгадать саму Гермиону Грейнджер.

Ещё с первого курса у меня возникло много вопросов. Я невольно втянулся, заинтересовался и даже не заметил, как влип по самое не хочу.

Когда она начала общаться с Поттером и Уизли, я ничего не понимал. Почему? Что их связывало? Она же просто не вписывалась в эту компанию! Да и кто захочет дружить с занудной заучкой и выскочкой с выступающими передними зубами? Почему Поттер отказал в дружбе мне, но выбрал её? Такую… скучную? Она хоть интересовалась чем-то, кроме учёбы? О чём с ней говорить вообще?..

Время шло, а их дружба крепла.

Когда я смотрел на Поттера и Грейнджер, в моей голове начинали рождаться довольно смелые теории.

Эти двое, казалось, знали друг друга всю жизнь и понимали с полуслова. Что, если они не просто друзья? Что, если она была его сестрой? Идеальной сестрой, которая всегда поймёт, поддержит и придёт на помощь в трудную минуту?

Или, может, Грейнджер была аврором под прикрытием, приставленным защищать Поттера? Не зря же она часто поступала как более зрелый человек…

Здравый смысл не оставлял от моих версий камня на камне, а я всё придумывал и придумывал новые. Моя вредная привычка наблюдать за Поттером, Грейнджер и Уизли становилась всё навязчивее и навязчивее.

Помню, как мне стало не по себе, когда в ответ на громкое восклицание Панси «Да она же никакая!» в адрес Грейнджер мой мозг вдруг выдал множество деталей…

Как она смешно хмурила нос, когда с чем-то не соглашалась, как часто откладывала книги, чтобы обдумать прочитанное, почти не ела сладкого, пила чай без сахара, ценила своё время, боялась совершать ошибки, была хорошим и верным другом…

Я понял, что могу сказать о ней больше, чем о той же Панси. Больше, чем могла сказать Панси обо мне.

Я понял, что мне жаль, что у меня нет такого друга. Друга, который за мной в огонь и в воду. И за которым я туда же по собственному желанию и без возражений.

Я понял, что хотел бы дружить с Грейнджер.

Ещё я понял, что для этого мне придётся переступить через себя, через свою гордость, а в то время это было неподъёмной задачей.

Изменится ли это когда-либо?

На пятом курсе у нас был общий проект по нумерологии. Небольшой, на один вечер. Грейнджер спокойно и решительно предложила временное перемирие и план работы. Она вела себя так, будто мы не враги, а скорее… незнакомцы? Ей нужно было решить свой вопрос, и она его решала. Я посчитал это достойным уважения, потому что сам не всегда мог поступить так же.

— Почему ты такая? — спросил я, когда мы закончили.

— Какая? — уточнила она, складывая свои вещи в сумку.

Мы бы до вечера застряли, если бы я решил перечислить всё.

— Уравновешенная.

Грейнджер наконец посмотрела на меня. Задумчиво склонила голову набок и прикусила губу. Она внимательно изучала моё лицо, и я почти физически ощущал на себе взгляд её красивых карих глаз.

— Ты знаешь Луну Лавгуд? — спросила она тихо.

Я кивнул. Сердце билось как сумасшедшее: почувствовало изменения раньше меня.

— В магловской школе ко мне относились, как здесь к Луне.

Грейнджер закинула сумку на плечо и ушла. Ей не было дела до того, что она оставила меня наедине с дилеммой и отвисшей челюстью. Пазл не складывался.

Мой отец был умным человеком. Он учил меня, что если тебе что-то от кого-то нужно, достаточно понять, с помощью чего этим самым кем-то можно манипулировать.

Гермиона Грейнджер тоже была умным человеком. Отец сказал бы, что она поступила глупо, когда рассказала мне о своей слабости, но… Я чувствовал себя озадаченным и польщённым её откровенностью. Грейнджер не манипулировала мной, а говорила прямо — и сколько бы раз после этого я ни цеплялся к их троице, о её прошлом не сказал ни слова.

Мне доверили кое-что хрупкое. Я не посмел его разбить.

Сам того не осознавая, в скором времени я тоже доверил ей кое-что хрупкое. К сожалению или к счастью, она об этом не знала.

* * *

После войны я не раз хотел с ней встретиться, но… что я ей скажу? Даже не так — захочет ли она со мной говорить?

Грейнджер вела себя как-то… неприкаянно.

Я слышал, продавщица из «Флориш и Блоттс» рассказывала своей подруге, что Гермиона покупала книги с «кулинарными» заклинаниями. Вдвоём они громким шёпотом спорили, значило ли это, что скоро она выйдет замуж за Уизли.

Через месяц я подслушал разговор её коллег. Те всерьёз размышляли, не стоит ли посоветовать Грейнджер обратиться в Мунго, потому что она начала странно себя вести. А может, это и вовсе кто-то другой под Обороткой?..

Иногда мне казалось, что не проходило и недели, чтобы я не услышал очередную сплетню о Грейнджер в главной роли. Их героическую троицу обсуждали все кому не лень. Уже и не вспомню, откуда узнал о её увлечении медитацией, йогой, изучением французского, рисованием, путешествиями по Англии в выходные… То ли ей нравилось пробовать что-то новое, то ли она пыталась о чём-то забыть.

Я не удержался. Узнав, что она обычно покупает билеты в субботу около девяти на Кингс-Кросс, я чуточку «подкорректировал» свою внешность с помощью трансфигурации и… решил стать её попутчиком.

Мы оказались в одном купе, и я едва сдерживался, чтобы не пялиться на неё в открытую и не ляпнуть ничего компрометирующего.

На её лице я не заметил ни грамма косметики, на ногтях — ни следа маникюра, её волосы остались такими же буйно-пышными, как в детстве, а одета она была в простое, но красивое платье. Грейнджер сидела возле окна и задумчиво смотрела на проплывающие мимо пейзажи. То улыбалась, то пыталась разглядеть получше, то приподнимала брови и прикусывала губу. А мне приходилось прикусывать язык, чтобы не задавать вопросов.

Она была так близко и в абсолютной недосягаемости. Как и все наши годы в Хогвартсе. Мне стоило бы сказать Грейнджер спасибо: моё желание понравиться ей подстегнуло меня замахнуться на проект, на который я вряд ли решился бы без дополнительной мотивации. Я бы ещё долго думал и сомневался, получится ли у бывшего Пожирателя преуспеть в реализации своих зелий. А так я больше волновался о том, чтобы угнаться за неугомонной Грейнджер. Иначе чем я смогу её заинтересовать? Что смогу ей дать? У меня не будет даже шанса!..

С нами в купе ехали ещё два человека, но через пару остановок они вышли, и мы остались наедине.

Я неловко заёрзал и прокашлялся.

— Куда вы едете? — спросил хрипло.

Грейнджер отвернулась от окна. Направленный на меня взгляд был таким же внимательным, как тогда, на пятом курсе.

— Искать себя, — ответила она со всей серьёзностью. — А вы?

— А я не знаю, куда поехать, чтобы найти себя.

В её глазах мелькнула заинтересованность.

— Может, туда, куда больше всего тянет?

Если бы она только знала, о чём говорит!

— Что, если меня там не ждут?

Она приподняла брови.

— Что, если вас там заждались?

Я улыбнулся. Грейнджер коротко улыбнулась в ответ и отвернулась к окну.

Воспоминание жило в моём сердце как маленькое солнце, и мир казался ярче.

* * *

Через три месяца я решил, что одно маленькое солнце — это слишком мало. Мне захотелось ещё.

Поездка получилась почти что коту под хвост. Мы добрались до места назначения, так ни разу и не оставшись наедине. Те несчастные маглы, которые достались нам в попутчики, смотрели на меня с опаской: заметили, насколько они мне не симпатичны.

Под конец мне повезло весьма своеобразно: на выходе Грейнджер, задумавшись о своём, оступилась и зашипела от боли, хватаясь за лодыжку. Ей оставалось всего-то спуститься на перрон.

— Вам помочь? — предложил я и, намеренно не дожидаясь ответа, подхватил её на руки.

Грейнджер взвизгнула от неожиданности и ошарашенно уставилась на меня. Жаль, она не оступилась раньше. Всего лишь пара шагов — и пора её отпускать, иначе это выглядело бы странно.

Ладно, это и так выглядело странно.

— Ваши волосы — это такой тонкий намёк, вы в курсе?

Кажется, моя попытка снизить общий уровень странности с треском провалилась.

Грейнджер просто смотрела и молчала. Её можно было понять: мало ли чего ожидать от такого… оригинального человека, как я.

— Они так своевольно разлетаются в разные стороны… Намекают, что вы лёгкая как одуванчик.

Грейнджер моргнула и расхохоталась. Я мысленно выдохнул с облегчением: похоже, не всё потеряно.

— У меня даже нога перестала болеть после ваших слов, — заметила она.

— Жаль. Мне понравилось носить вас на руках.

Она аж рот открыла. Закрыла. Снова открыла. Несколько раз моргнула, глядя на меня.

— Я… Вы…

Наверное, я впервые увидел по-настоящему растерянную Гермиону Грейнджер. Она вглядывалась в мои глаза, будто пыталась найти там ответы.

Не найдёт. Я и так был с ней слишком откровенен. Как никогда и ни с кем. Говорить прямо — это всегда прыжок на веру. Можно и допрыгаться.

— Берегите ваши прекрасные ножки, — сказал я, подмигнув и мимолётно коснувшись её руки. И сбежал, боясь, что снова начну говорить глупости.

* * *

Ещё через четыре месяца мы снова оказались в одном купе. Для разнообразия — без попутчиков.

— Вы следите за мной? — спросила Грейнджер, скрестив руки на груди.

— Если нужно, зовите — с удовольствием прослежу, — подмигнул я.

Она нахмурилась, и я тут же поднял руки вверх в примирительном жесте:

— Если вам некомфортно, я поищу свободное место в другом купе. Вы только скажите.

Грейнджер рассматривала меня, не таясь. Пауза затягивалась. В глубине души мне хотелось, чтобы она догадалась, но в то же время я прекрасно понимал, что ничего хорошего меня при таком раскладе не ждёт.

— Я не понимаю вас, — сказала она наконец.

— А хотите?

— Не знаю.

— Я хотел бы вас понять.

Она старалась выглядеть неприступной, но едва заметно улыбнулась после моего ответа, а потом сразу посерьёзнела:

— Думаю, не стоит это делать. Я покажусь вам пришельцем из другого мира.

Её слова попали в яблочко, хоть она и не знала, что я не магл.

— Уверен, вы будете самым очаровательным пришельцем.

— Спасибо.

В её вежливом тоне читалось: «Разговор окончен», а вместе с ним и наши поездки в одном купе.

Я думал выйти раньше, но не смог отказать себе в удовольствии находиться рядом с ней. Смотрел исподтишка, а несколько раз даже наткнулся на парочку ответных «секретных» взглядов.

И я решился. Мы почти доехали, когда я встал и подошёл к ней. Грейнджер тоже поднялась. Её поза была напряжённой, глаза внимательно следили за каждым моим движением, но за палочкой она не потянулась.

Уже хороший знак.

— Было приятно с вами познакомиться, очаровательный пришелец, — прошептал я. И не давая себе передумать, наклонился и поцеловал её в лоб.

В том, что сбилось моё дыхание, не было ничего странного, но почему?.. О!

Грейнджер подалась вперёд и едва ощутимо мазнула губами по моим губам. Все мои мысли моментально испарились.

— Взаимно, — сказала она, подхватила свой небольшой чемодан и вышла из купе.

Я продолжал стоять на одном месте с совершенно идиотской улыбкой на лице.

Да, мне отказали, но я сумел ей понравиться! Грейнджер не будет целовать кого попало — в этом я был уверен.

* * *

Я боялся, что тот отказ не будет последним. Мой долг был почти что уплачен, а я всё не знал, как к ней подступиться.

Написать письмо? «Случайно» встретить и завести разговор? Сразу же предложить работу, живописуя, насколько это хорошая идея?

Как же я был счастлив, когда она появилась в моём магазине! Сама! Неужели мне могло так повезти?

А потом мне повезло ещё раз — и она согласилась со мной работать. Только с моим отцом у них как-то сразу не заладилось.

С чего бы это? Что они не поделили?

Ладно, проехали, узнаю как-нибудь потом.

Впереди было много работы, много трудностей и взлётов, много… всего. Но как бы всё ни сложилось, сейчас я был счастлив и знал, чего хочу. И это — главное.