Беленорские хроники (джен)

Moby — Mere Anarchy.

Michael Malarkey — The Greatest Trick I Know.

Речная Мель, неприступная крепость на пересечении двух полноводных рек, являлась общепризнанным величайшим строением. Однако ей довелось пережить две кровопролитные осады. Первую — во время восстания Ланнистеров против Таргариенов, когда последние решили окружить замок и заморить голодом всех находившихся внутри солдат. Изнемогая от усталости, преданные дому Талли воины держались два года, не жалуясь на жестокую судьбу. Провизию им доставляли по тайным подземным каналам, хотя ее едва хватало для выживания. Но престарелый лорд Лукас выдержал сражение, не отреагировав ни на одну провокацию со стороны роялистских войск. Невысокая твердыня, усеянная башнями, ни разу не спустила флаг мятежников — золотистого льва, равно как и собственный стяг — серебряную форель. Непоколебимая уверенность верховного лорда в правом деле укрепила авторитет. Невзирая на то, что ему приходилось созерцать с высоты каменных стен бывших союзников и друзей вперемешку с родственниками. Твари, в свою очередь, зорко наблюдали за ним, поджидали за каждым углом, предвкушая единственную роковую ошибку. Осады — такая утомительная вещь. Кто-то мог совершить предательство и открыть ворота, кто-то откровенно способен на убийство виновника продолжительного заточения, или группа вельмож отказывалась от выполнения приказов.

Тогда все играло против армии мятежников. Надежды на счастливый исход событий не оставалось и большинство заточенных в хорошо укрепленной тюрьме считали дни до бесславной сдачи. Мало кто рассчитывал на королевское снисхождение после произошедшего. Дерзко присоединиться к юнцу с царскими амбициями, задерживать ради него часть войска Таргариенов где-то в центре страны, при этом игнорируя запросы трона на помощь — весь этот послужной список тянул на смертную казнь или на отчуждение всех земель, а потом уже смертную кару. Выбор невелик. Пути назад отрезаны. И терять им было что. Особенно Лукасу, выдавшему за главного мятежника свою дочь и отправившего единственного сына воевать на дальние рубежи вместе с повстанцами. Он мог потерять все за один день или войти в историю одним из опытнейших полководцев государства, вовремя почуявшего драконью кровь. Расшатавшийся трон под вековой династией символизировал долгожданные перемены. И старый лорд оказался гораздо умнее большинства соотечественников: быстро стал тестем будущего короля, запер ворота одной из серьезнейших крепостей и приготовился к длительной блокаде.

Разумеется, после оглушительного и непредсказуемого поражения драконов Талли получил больше привилегий, чем ожидалось. И действительно стал легендарным персонажем, потягавшимся с более опытным войском на просторах солнечных лугов Центрального региона. За два долгих года он четко обозначил позицию: стоим до последнего солдата, не тратим ресурсы и уповаем на милость Творца. Кто бы мог подумать, что данная тактика принесет такой волнительный успех. Не позволив ни рыцарям, ни лучникам тратить силы на вылазки или атаки с бойниц, Лукас выиграл сражение с минимальными потерями. К счастью, армия узурпатора Ланнистера пришла прорывать оцепление сразу после бойни в столице и освободила старика от тяжелой ответственности. Его здоровье было подорвано, но дом Талли не покрыл себя несмываемым позором. Ради этого стоило прожить столько лет в мире, чтобы потом завоевать титул терпеливого протектора. Жаль, что вторая осада окончилась менее удачно. И это сломило старца, отдавшего лучшие годы жизни во имя чужой войны.

Впрочем, когда сама война была для кого-то родным пристанищем?

Голодный Волк, воскресший из Ада в попытке обратить мир в пепел, пришел разорять земли худшего врага, из-за которого исход трехлетней Таргариеновской бойни был предрешен. Если бы тогда Лукас встал на сторону законного суверена, катастрофа вселенских масштабов бы не произошла. Майкла бы разбили, а затем казнили и передали управление плодородными землями кому-нибудь более спокойному. Драконы не потеряли бы престол и остались у кормила власти, продолжая обласкивать сторонников разными привилегиями. Поскольку Старки приняли неверную сторону — на тот момент они так не считали — то поплатились соразмерно провинностям. Тем не менее, за ними оставили земли и титулы — щедроты от Ланнистеров. Но умалишенному захватчику было плевать: он жаждал мести и власти. Два жутких компонента его личного безумия. Поэтому, явившись в Речные Земли, Гэбриэль расправился со всей никчемной когортой защитников и без особого туда захватил родовой замок Талли. Лукасу пришлось бежать с помощью каналов и прятаться с остатками союзников где-то в заброшенных деревушках.

На отшибе мира.

Если бы не возраст лорда Талли, он бы руководил очередной осадой и блистательно справился с ней. Как и в тот раз. Впоследствии инициативу перенял его единственный сын и наследник, переживший немало лишений в рядах очередной армии — но теперь она именовалась королевской, борющейся с повстанцами. Какие забавные перипетии судьбы. И пусть новый лорд Мели не смог прославиться как отец, он все равно отбил родовое гнездо и вернул опущенный флаг к исходной позиции. Старик умер прямо на лужайке перед твердыней, наблюдая за тем, как поганые захватчики тонут во рвах и реках, гибнут от клинков и палиц, раскаиваясь за содеянное. Лукас скончался с улыбкой на устах, передав бразды правления чуть флегматичному Мейсону, самоотверженно защищавшему королевство. Может, он не пользовался особой популярностью у вассалов, за семьдесят лет привыкших к вежливому старцу, но он тоже воевал в двух войнах и заслуживал почтения не меньше. При этом сам он безмерно уважал соратников и ветеранов, рассказывая своему трехлетнему сыну об их подвигах.

Отчаянной борьбе за жизнь и мирное небо над головой.

— Твой дедушка был великим солдатом, хотя редко воевал на поле боя. Он был искусным лучником, — держав трехлетнего ребенка на колене, Мейсон демонстрировал ему выструганный недавно лук с натянутой тетивой. — Твой отец тоже неплох. Но с твоим дедом не сравнится. — попробовав на палец прочность тетивы, Талли грустно улыбнулся, слегка отодвигая оружие от цепких детских ручек. — Пока рано. Через пару лет тебя начнут тренировать, и ты сам выберешь себе оружие.

— Папа, а Тармариены были плохими? — малыш еще плохо выговаривал некоторые буквы, отчего само предложение казалось смешным, но лорд не улыбался. — Дедушка был против них…

— Да. Они совершили плохой поступок. Они украли… — одни воспоминания причиняли боль. Двадцать лет прошло, а он все еще помнит душевный рассказ Майкла о своей похищенной сестре. Сначала Мейсон не верил зятю, считал выскочкой и зазнавшимся мальчишкой, решившим захватить трон. Но причина стала ясна позднее. И разрушила весь хрупкий душевный баланс юнца. — Они… причинили нам зло. Они… хотели навредить нашей семье. Но мы справились.

— А где сейчас дедушка?

— Он… в прекрасном месте. Со всей нашей семьей. Ему там хорошо. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом месте, но не сегодня.

— Ты же помнишь, что я говорила про взрослые разговоры в его возрасте? — появившаяся из заднего замкового крыла женщина вальяжным жестом остановила толпы следовавших за ней слуг, а затем сложила обе руки поверх тонкой талии. Длинные волнистые волосы светло-коричневого оттенка ложились прямо на точеные плечи. Ее лицо источало светлую энергетику, несмотря на внешнюю скромность. — Аарону всего три, а ты скор начнешь запугивать его адским пламенем.

— Скорее райским блаженством, — поправил мужчина и, приобняв сын, поднялся на ноги. — С раннего детства меня учили бояться Геенны огненной. Не хотелось бы превращать его в невротика. — улыбка блуждала на полных бледных губах лорда. Любовь к молодой супруге до сих пор проглядывалась во всех его движениях: от восхищенного взгляда до неловкой попытки оправить собственные кудрявые волосы, уже тронутые легкой сединой. — Мой отец был скептически настроен по отношению к религии. Мама пыталась его переубедить, но тщетно. Я настаивать не собираюсь. — оставив невесомый поцелуй на щеке малыша, Мейсон исподлобья взглянул на супругу. Они были обещаны друг другу почти с детства, но позднее Лукас расторг помолвку по политическим причинам: тогда Мутоны остались верны Таргариенов, при этом послав все войска на осаду Речной Мели. После поражения их пощадили, но прежнего доверия никто не испытывал. Отчаявшийся лорд Мутон отослал младших детей за море на обучение. Многие о них забыли, но спустя десятилетия корабль под неопознанными парусами зашел в порт городка. И старые чувства вспыхнули вновь. — Все в порядке? Ты выглядишь обеспокоенной.

— Отец прислал письмо, — в женском голосе слышались нотки недовольства. — Прислал мне. Жаждет отметить именины у нас в замке и посмотреть на внука. Ты считаешь это нормальным?

— Я понимаю, Джерма, ты не сильно благоволишь ему, — вздохнув, Талли подозвал одну из служанок и передал ребенка с просьбой отнести во внутренние покои. — Но нам нужно поддерживать хорошие или хотя бы нейтральные отношения. В конце концов, они ведь твоя родня.

— То есть, тебя не смущает, что отец не соизволил появиться на церемонии бракосочетания три года назад, прислав вместо себя младшего сына? Не подумай, я люблю Эда, но это оскорбление ты стерпел с поразительным спокойствием. А сейчас он просто игнорирует своего законного сюзерена и просит, а точнее требует меня устроить ему пирушку в нашем доме. Или родовом доме твоего клана.

— Я ценю твою заботу о чести моей семьи, — вяло улыбнувшись, Мейсон протянул ладони, в надежде на ответную реакцию. Та последовала не сразу. — Но тебе стоит попытаться простить его. Или хотя бы сделать вид.

— Снова твоя христианская добродетель? — не задерживаясь в объятиях, леди Талли отступила назад с неприкрытым раздражением. — Простить человека, пытавшегося выдать меня замуж за обычного торговца пряностями в Астапоре? Я была заложницей в его шикарном дворце больше полугода, пока Эд не нашел способ сбежать.

— Ты обещала поведать мне эту увлекательную историю, но давай поговорим позже? Ко мне приехал сир Пайпер, я не могу отказать старому другу отца в приеме, — Джерма фыркнула, но воспитание все же возобладало над горячим характером и позволило ей отпустить возлюбленного с реверансом. Тем не менее, недобрые искорки плясали в зелено-карих глазах, словно выжигая нутро. — Мы скоро присоединимся к тебе. Я обещаю.

Исполнительный глашатай ранее подошел к чете и объявил о прибытии одного из лордов, но Мейсон оттягивал встречу как мог. Ему все еще тяжело было сидеть на своеобразном троне отца и принимать всех верноподданных любого положения. Лукас отличался проницательностью и понимал, что его сын не создан для правления: чересчур невнимательный, апатичный, непрозорливый и неуживчивый. По этой причине он отправил его в столицу содействовать королю и оттачивать мастерство воина, но тот не продержался в кругах царедворцев больше года, возвратившись домой. Порой предыдущий Хранитель Земель считал, что сын только и дожидается его кончины, чтобы вступить во владения обширными центральными территориями. Но он ошибался. В отличие от окружающих его вельмож с замашками полубогов, Мейсон был начисто лишен честолюбивых замыслов. Ему плевать на шумные компании и трехдневные скучные пирушки с обсуждением боевых заслуг и резвых коней, лишь бы его никто не трогал. Вот почему он непригоден для управления — из-за вялого характера. Но чувство долга не чуждо даже самому безучастному Талли. Он выполнял свои обязанности нехотя, но не собирался перекладывать ответственность протектора на кого-то другого.

— Милорд, — уверенный тембр голоса вытянул задумавшегося мужчину из грез и кошмаров, заставив поднять блеклые, чуть прищуренные глаза. — Рад видеть тебя в прежнем меланхоличном настроении. — характерная широкая улыбка, оголяющая ряд ровных зубов, буквально озарила тусклую комнату с зашторенными окнами. Хозяин замка терпеть не мог яркого солнечного света. — Отец извиняется, что не может приехать и выразить почтение лично. Ему нездоровится. Но он прислал меня.

— Невысокого он обо мне мнения, да? — усмехнувшись, Талли откинулся на широкую спинку большого трона, напоминающего широкий акулий плавник. На этом своеобразном престоле некогда восседали великие короли, управляющие обширными территориями Междуречья. До прибытия Таргариенов, разумеется.

— Отнюдь, — будущий лорд Пайпер не воспринял столь неуместный комментарий как оскорбление в свою сторону. Он разбирался в характере друга детства и понимал, что подобное поведение — лишь следствие неуверенности в себе. — Он действительно болен. Но все обойдется, я уверен. Отличаясь от прочих отменным здоровьем, он часто раздражал твоего отца.

— Уверяю, особого повода старику не требовалось, — наклонив голову вбок, Мейсон изучал профиль гонца, но не обнаружил никаких существенных изменений. Все тот же улыбчивый пройдоха, ищущий опасных приключений. Три с половиной года назад он присоединился к Клаусу в битве с проклятыми всадниками Апокалипсиса, собранных Старком по разным мрачным закоулкам. И сумел быстро расправиться со своим противником. — Как идут дела там, за четырьмя стенами?

— На рубежах все спокойно. Мы контролируем ситуацию. Временами отряды докладывают о шайках разбойниках со знаменами черного волка, но их стремительно уничтожают. Беспощадно. Эхо Старка блуждает по нашим лугам. Но и оно скоро отойдет в область преданий.

— А ты поэт, Белфаст, — не поддавшись на сладкоречивую болтовню и сохранив серьезность, Мейсон сцепил пальцы рук и подпер ими подбородок. Жест, перенятый у молодого короля. — Мой племянник недавно разослал верховным правителям письма с просьбой подыскать достойных людей на титулы лордов или рыцарей. Беленор потерял немало достойных бойцов за время двух войн. Павшими или изгнанными — значения не имеет. Мы все равно должны что-то предпринять.

— Преданных людей нынче найти не так уж и просто, — заключил Пайпер-младший, разводя ладони в разные стороны. — Если ты помнишь, на войне сражались в основном аристократы. И не ради дома Ланнистеров. А из страха перед местью Старка. Простонародье восприняло приход ублюдка с неким восторгом. Конечно, сейчас все нормализовалось. Зачинщиков крестьянских бунтов нашли и казнили вместе с особо ярыми приспешниками. Но ни одного восстания за короля поднято не было. Поэтому требования Никлауса практически невыполнимы. И это я не упомянул про нехватку продовольствия, высокие цены и общие антимонархические настроения. Мы живем без войны чуть меньше двух лет, а столица еще не отстроена до конца. Нашему государю действительно нужно укрепить силы, но вряд ли горстка потрепанных ветеранов и их полуседых наследников поможет молодой крови. Мне нечем тебя порадовать. Да ты и сам все знаешь.

— Урожайность в этом году будет хорошая, — Талли закусил губу и провел по ней языком, не понимая, как расставить фигуры на шахматной доске. — Остальные регионы постепенно оправляются от войны. Больше нам не придется посылать им помощь. Цены можно снизить. А в следующей году — и налоги. Мой отец был популярным среди простого люда и местного дворянства. Я такими привилегиями не могу похвастаться. Меня не уважают. Еще этот чертов Мутон собирается мутить воду.

— Корнелий? Он снова выказывает неподчинение? — издавна дом Пайперов враждовал с Мутонами. Несколько столетий назад одному из королей Таргариенов пришлось вмешаться из-за набирающего обороты конфликта, угрожающего перерасти в вооруженное столкновение. — Ты же помнишь, что вся эта семейка не единожды претендовала на главенство в Речных Землях? Пусть Корнелий слаб и стар, но он по-прежнему опасен. Чего он хочет на тот раз?

— Он написал письмо Джерме в обход меня самого с просьбой устроить турнир в честь его именин, — по дороге Хранитель успел прочесть длинное послание напыщенного старика. Негодование все еще отражалось на его беспокойном лице. — Я собирался его проигнорировать. Но с другом стороны — это ведь может быть неплохим шансом сблизиться с остальными вельможами. Что ты думаешь?

— Я поддержу любую твою инициативу, ты же знаешь. Но я бы воздержался от пышного празднества. Наряду с помпезными турнирами и пирушками от заката до рассвета. Ты разозлишь простонародье. Они итак много лет страдали от голода и затяжных зим. Не стоит злить их. Однако если ты пригласишь всех лордов на скромный пир в честь победы, своего сына и какого-то там подчиненного, то все будут расценивать это как милость доброго сюзерена. А если ты позволишь и жителям города пировать со всеми, то заслужишь народную любовь и сможешь принимать любые непопулярные решения. Когда моему отцу пришлось оправдываться за союз с мятежником Майклом Ланнистером, он прежде всех угостил лучшим вином из личных погребов, а затем поставил перед свершившимся фактом. Мало кто успел опомниться, прежде чем оказался на передовой и поднял меч на войска истинного короля.

— Поэтому твой отец все еще правит своими землями.

Выпроводив гостя через пару дней, новоявленный лорд принялся к подготовке умеренного пира для уставших от голода, страха и безразличия рыцарей. Безусловно, они рассчитывали на пышный турнир с щедрыми призами и желательным присутствием одного из членов королевской семьи. Но времена беззаботного сытого существования давно прошли. Ланнистеры перестали устраивать соревнования на ристалищах с момента восшествия на престол — старые раны не залечить во век. Поэтому регионы ограничивались локальными празднествами и не особо рассчитывали на прежние масштабы. Эпоха ненасытных Таргариенов прошла, как и годы бесконтрольной жестокости. Неизвестно, стоило ли так по ним скучать. К сожалению, престарелые бражники искали поводов напиться под громкие вопли и приветственные речи глашатаев. Вкупе с развевающимися флагами и музыкантами — это создало бы иллюзию сплоченности общества Речных Земель, каковая исчезла очень давно. Восстановить ее, увы, не представлялось возможным. И какой-то убогий пир в честь подагрика точно не способствует цели семейства Талли.

Потратив чуть меньше месяца на необходимые приготовления, включая написание и отправку писем с приглашениями, Мейсон назначил дату всеобщего мирного сбора. Обширный сад внутри цитадели представлялся отличным местом для размещения десятков столов, усеянных разными яствами. Но в центре неизменно красовались бокалы, до краев наполненные вином. Объемные бочки выкатывали из погребов десятками и устанавливали возле одинокого фонтана в виде рыбы, из чьего рта стекали водяные потоки прямо по вытесанным из камня чешуйкам. Мало кто из Хранителей занимался садом и соревновался с остальными домами по части красивого внутреннего убранства замка. Семья Талли, одна из самых молодых в Беленоре, взывала вовсе не к роскошным рыцарским плюмажам или гербу с вычурными вензелями — их неизменно волновало лишь выживание. И, глядя на успехи иных кланов, можно смело предположить, что они больше преуспевали в этом, нежели в организации пиров. Хотя сын Лукаса приложил все усилия для того, чтобы придать заброшенному саду презентабельный вид. Вопреки первоначальным планам, он велел установить неподалеку подобие деревянной ограды для проведения любительских боев.

Никакого кровавого зрелища, обычная дружеская тренировка.

Первые гости прибыли в обозначенный день и были приветствованы оживляющей замок мелодией. Небогатые кареты, увешанные одинокими разномастными стягами, вызвали бы ухмылку любого из жителей столицы, но Речные лорды не привыкли выставлять богатство напоказ. Они добились своего положения мечом, навыками, стратегическим мышлением и хитростью не ради того чтобы прозябать остаток дней тленном излишестве. Разместившись в небольших комнатах, ветераны прохаживались по неосветленным коридорам, подолгу простаивали на балконах, вглядываясь в лесистые полоски и вьющиеся между ними ручейки. Они также наблюдали за новоприбывшими, делая ставки на титулы и фамилии владельцев экипажей, чьи опознавательные знаки нельзя было различить за холмами. И победителю доставалась кружка лучшего вина. Несколько подвыпивших вельмож подобрали оружие у стойки и перепрыгнули через забор, собираясь поупражняться.

Некоторые даже не выпускали вино из рук.

— За короля! За Никлауса! — прозвучал резвый хор голосов веселившихся аристократов. Расхаживая в серебристых кафтанах с вкраплением цветов собственного дома, они стучали по столу, смеялись или же обнимались. Воздействие ядовитых паров располагало к фривольному поведению. — За победу!

— Спешу расстроить, виновник торжества все же явится, — пошатываясь, Пайпер-младший подлетел к Хранителю, едва ли не упав тому в объятия. — Я выиграл пару золотых монет. Красный лосось Мутонов мелькнул на горизонте. Вы принимали участие в споре?

— Нет, — проскрежетал Мейсон, вставая из-за стола и спускаясь вниз по деревянным ступеням помоста. Ему нужно было предупредить слуг и охрану, чтобы те открыли ворота. А еще не мешало бы отыскать супругу и предупредить о приезде дражайшей родни. Какое расточительство. — Я искренне надеялся избежать встречи со своими вассалами.

— Не стоило устраивать такое пиршество, — салютовав полупустым бурдюком, Белфаст улыбнулся, не задерживаясь подолгу возле одного стола. Слишком много развлечений предлагал данный вечер.

Однако все неожиданно смолкло. Барды невольно поддались общему настроению и отложили свои лютни, выглядывая из-за деревьев и кустарников. Обернувшись, рыцари перестали перекрикиваться и хаотично слоняться по запущенным аллеям. Скрежет металла прекратился, детский смех затих. Все замерло. Сотни пар глаз впились в фигуру лорда-протектора, мрачно шагающего к деревянному помосту, чтобы занять главное кресло и поприветствовать долгожданных гостей. Сад, погрузившийся в зловещее молчание, нарушаемое лишь слабыми завываниями ветра, угрожающе нависал над всей собравшейся ратью. Нахмурившиеся вельможи изучали вошедших слуг и солдат враждебного клана, не единожды выступавшего против них в различных войнах. Наконец, целая толпа, несшая на спинах импровизированный трон с невысокой спинкой, зашла следом за свитой и опустила конструкцию на траву.

— Приветствую все знакомые и незнакомые лица! — невзирая на согбенную спину, разбитые подагрой ноги и дрожащие ладони, лорд Мутон по-прежнему говорил громко и уверенно. — Милорды. И лорд Талли, конечно же! — Мейсон сдержанно кивнул, придерживая бокал рукой. — При всем уважении. Я бы поклонился, но это ведь празднество в честь моих именин. — послышались слабые смешки. Мало кто оценил выпад аристократа-изгоя, но кровь все почувствовать успели. — Так что можно считать это моим днем, верно? — разведя руками, Мутон не без улыбки искал одобрения публики.

— Как гостеприимный хозяин, я безмерно рад, что ваш день начинается только в моем замке, — Талли поднялся и выставил бокал вперед, словно поздравляя с попаданием в умело расставленные силки. На сей раз большая часть присутствующих не удержались от смешков. Сын Лукаса выиграл. В этот раз. — Вы чувствуете себя лучше?

— Намного, — удивительно, но седина не смогла полностью поглотить черные уложенные волосы. Его преклонный возраст выдавало обилие морщин и пигментных пятен на коже рук. — Что же, не следует тратить драгоценный вечер на бессмысленный обмен любезностями. Позволите увидеть внука? А вы продолжайте, господа. Не отвлекайтесь! Надеюсь, мое вино улучшит ваше настроение. — услужливые лакеи вкатили следом за креслом десятки бочек. Подобное действие вызвало больше восторга, чем все неудавшиеся шутки и перебранки. — Да-да, наслаждайтесь!

— Надеюсь, оно не отравлено, — прошептал Белфаст, внезапно оказавшись возе Хранителя с бурдюком и кривоватой усмешкой. Талли фыркнул, ничего не ответив, но соизволил подозвать няньку и взять с ее рук ребенка, дабы выполнить просьбу тестя. — Давай, Мейсон, я верю в тебя!

— И это маленький наследник Речной Мели? — допытывался старик, пристально вглядываясь в черты внука. Совсем малыш, с округлившимся личиком и редкими волосиками соломенного оттенка. Даже черствого предателя тронула голубизна чужих, чуть прищуренных глазок. — Он будет красавцем. Мне можно верить. Семеро сыновей. И первый внук. — ностальгически протянул Корнелий, одаривая всех безмолвных зрителей на удивление нежной улыбкой, несвойственной грубому солдафону. — Кстати. Я представлял их вам? С дочкой моей вы уже давно знакомы.

— А вы любитель хороших шуток, да, милорд? — издевательски произнес Белфаст, видимо, преследуя цель ввязаться в драку или стать ее зачинщиком. Впрочем, соперника он выбрал неудачного. Хотя бы по физическим параметрам.

— Не могу согласиться, — оголив ряд пожелтевших зубов, Мутон шмыгнул носом и кивнул головой, не обращая внимания на издевательские реплики заносчивых вояк. — А вот мой старший сын, наследник и гордость всего дома Мутонов, очень любит шутки! Поклонись своему лорду, Джаред.

Опускавшиеся сумерки нагоняли мистическое настроение, окутывая раздобревшее сознание легкой паутиной сонливости. Подвыпившие гости блаженствовали под сенью раскинувшихся кустов. Их лица окутывала непроницаемая тьма, от которой расставленные повсюду подсвечники уже не спасали. Но даже в таком полумраке была видна нахальная улыбка шагнувшего вперед верзилы. Он представлял настоящую угрозу. Об этом кричала показательная солдатская поза с расправленными плечами, чуть выпяченной грудью, вздернутым подбородком и раздувающимися ноздрями. Казалось, он понимал, что в будущем возглавит легионы, поведет их в смертельный бой и станет легендарным героем. Жаль отсутствующие милосердие и человечность. Вдоволь покрасовавшись, Мутон-младший окончит выступление поклоном Хранителю, пусть тот и не произвел особого впечатления на аристократов.

— Так как на покой я пока не собираюсь, то хотелось бы подыскать ему выгодное место при дворе, — Мейсон вымученно кивнул, делая вид, что принял откровенный намек к сведению. На самом деле в голове роились мысли о том, как побыстрее избавить себя от навязчивого старика и когорты детей с блистательным пустым прошлым. — Ну а справа от меня — Эдуард. Сын моей второй горячо любимой супруги. Царство ей небесное. Он смышлёный малый.

Под стать старшему брату, Эдуард оказался высоким мужчиной. На этом их схожесть окончилась. Но, без сомнения, оставшийся в тени Мутон источал невероятное обаяние, немного странного свойства. Коротко подстриженные темные волосы совсем не выбивались из общего пробора, дополняя образ нетипичного вельможи с аккуратными, плавными движениями. Его темные глаза почти сливались с окружением, приобретая оттенки непроглядной бездны. Но жуткий взгляд компенсировали точеные скулы, проявляющиеся при вежливой улыбке, и поразительно длинные ноги, совершенно прямые. С таким человеком не хотелось ссориться в принципе — он не был создан для ратного дела. Поэт. Или царедворец, придворный интриган государственного масштаба.

— Я бы предпочел имя Эдвард, — сверкнув неотразимой улыбкой, юноша сделал изящный поклон до земли и ловко выпрямился. — Вообще-то, грубо говоря, это одно и тоже, но все-таки звучит получше. И менее пафосно. — голос низкий и до безобразия тягучий.

— Да-да, мы поняли, Эд, помолчи немного. Будешь расточать похвалы своему королю, если придется, — грубо рассмеявшись, Корнелий постучал кулаком по подлокотнику кресла и подмигнул Хранителю. — А пока, давайте выпьем за здоровье…

— А кто этом там прячется за вашей могучей спиной, лорд Мутон, — не унимался полупьяный Пайпер, раззадоривающий старого недруга. При этом он обменялся широкой улыбкой со вторым сыном.

— Наблюдательный мальчишка, — пробормотал гость, клацнув выступающей челюстью. Пожевав щеку пару секунду, он все же повернулся и щелкнул пальцами, подзывая скрывающегося за спинкой юнца. — Освальд. Подойди ближе. — тот не пошевелился, ограничившись легким кивком. — Прошу прощения за моего бастарда. Он плохо воспитывался. Хотя чего ожидать от сына доярки?

— Освальд — довольно необычное имя для бастарда, — заключил Мейсон, силясь рассмотреть одного из отпрысков великого дома. Тот намеренно прятался от пристальных взглядов, неуверенно топчась на месте. Но при последней фразе он заметно вздрогнул и сделал шаг вперед.

— Потому что моя мать не была дояркой изначально. Она родом из Тироша, величайшего города…

— Да шлюхой она была припортовой, — рявкнул разгневанный Корнелий, хватаясь за подлокотники и порываясь встать. Изуродованные болезнью ноги не позволили ему исполнить задуманное, но тихое рычание старика все равно смутило большинство гостей. — Чем еще славен твой великий город? Его мать могла похвастаться некоторыми умениями. Тогда я был моложе и активнее. В общем, я принял ответственное решение забрать ее из борделя и привезти в наш чудный край. Ну, прислуживать мне она наотрез отказалась, зато полюбила природу Речных земель. Мы не виделись много лет, пока она не явилась ко мне четыре года назад с просьбой приютить якобы моего сына. Я не поверил ей. Но ни разу в жизни меня не называли трусом или недостойным человеком. Поэтому я забрал мальчика и с удовольствием поменял бы ему имя, если бы он уже на него не откликался. Так что он мог бы быть более благодарным и выйти, мать твою, на свет, чтобы поприветствовать своего лорда.

— Уверяю, это излишне, — Талли не успел договорить прежде, чем бастард показался им на глаза. Зря старый Мутон распинался: тот был похож на собственного отца больше, чем остальные отпрыски. Эти черные смоляные пряди хаотично спадали на вспотевший выпуклый лоб, достигая пышных бровей и касаясь верхнего века. Гладко выбритый подбородок смотрелся неплохо, но болезненный цвет лица, на грани бледности, придавал ему сходство с мертвецом. Положение существенно спасали глубокие глаза с зеленоватым отливом. Широкие, но лишенные какого-либо блеска. — Почему… ты хромаешь? — человек перед ним действительно подволакивал правую ногу, отчего все тело нелепо тряслось. Это вызвало плохо скрываемые смешки аристократов. — Что с тобой случилось, Освальд?

— Старая рана, — полушепотом сообщил младший Мутон и, сделав неловкий поклон, едва не упал на землю. Замахав руками, словно птица, он чудом сохранил равновесие и распрямил спину. — Извините

— Папа, он похож на пингвина, — внезапно подал голос доселе молчавший Арон, схвативший отца чуть повыше локтя и указывая на странного мужчину пальцем. Проницательный комментарий ребенка не мог оставить равнодушной добрую половину гостей. Раздался по-настоящему громкий смех. Мейсон отметил, что гадливые улыбочки скользнули по лицу лорду Красного Пруда и его наследника, только Джерма и Эдвард не присоединились к общему веселью. — Те смешные птицы, которых привозили к нам недавно… черно-белые… у него тоже черный кафтан!

— Хватит, — прервал разбушевавшихся забавников Талли, заметно повышая голос. Впервые за долгое время вассалы почувствовали на себе гнев сына Лукаса, не перенявшего от отца твердого характера. Видимо, они серьезно ошибались, если так думали. — Почему замолчали музыканты? Играйте! Где виночерпии и кладовщики? Где вино? — все мгновенно пришло в движения. Рыцари продолжили поединки, пари на деньги возобновились, азартные игры вернулись к активной фазе, а пьяные песни — к пассивной. Все разбрелись по разным сторонам сада, дабы принять участие в развлечениях. Успокоившись лишь на третьей минуте глубоких вдохов и выдохов, Хранитель подошел потерянному бастарду. — Освальд. Простите моего сына. Он слишком мал и бестактен. Я обещаю, этого больше не повторится. Надеюсь, вы не в обиде.

— Обида знакома мне с самого детства. Как и унижения, — заикаясь, проговорил Освальд, прикусывая губу. Пронизывающий взгляд вперился в настороженного сюзерена, все еще державшего ребенка на руках. Когда подозрительный мужчина, разодетый в сплошную черную материю, сделал шаг вперед, протектор ожидаемо отступил, но, спохватившись, замер. — Но вот извинения я слышал крайне редко. Благодарю. — протянув ладонь, он коснулся детских волос и провел по ним пальцами. — Я этого не забуду. А пока я пойду за вином, если не возражаете.

Испросив дозволения, Мутон не стал дожидаться каких-либо жестов и просто направился к столам с нетронутыми блюдами, но перевернутыми бокалами. Мало кого беспокоила пища. Или музыка. Или душевны беседы. Вот почему он сторонился больших компаний и не вступал в разговоры с погаными пьяницами, не знавшими меру. Тем не менее, Освальд не успел добраться до отдаленного стола, так как споткнулся на середине пути и упал в траву. Позади раздался неудержимый злорадный смех. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто решился издеваться над невинным гостем. Выпившие дворяне, богато разодетые скоморохи с черными сердцами.

— Тебя вроде как пингвином назвали. Это ведь птица, да? — растягивая слова, мучитель наслаждался. — Но, как по мне, ты больше похож на курицу. С подмоченными перышками.

— За вином пришел? Разве бастардам можно сидеть за общим столом? Твое место в курятнике, юнец. Или как там тебя зовут?

Кто-то грубо схватил упавшего Освальда за плечо и поднял на ноги с намерением поиграть с жертвой. Но их затея провалилась, стоило чьей-то ладони лечь на плечо одного из дебоширов и развернуть по направлению к вмешавшемуся лорду. Поначалу садист хотел выразить протест, но стушевался после того, как увидел стоявшего перед собой ветерана. Можно было судить о внешности десницы короля лишь по нарисованным портретам, но в королевстве практически все знали о знаменитом слепом солдате на службе дома Талли. Он потерял зрение в юном возрасте, но сумел удержать все земли своего клана, пройти несколько войн и остаться в живых. Невзирая на собственный серьезный недуг, он руководил осадами, оборонами и крупными армиями.

— Сир Блэквуд, — промямлил рыцарь, отступая назад и непрестанно кланяясь. Оба скрылись за аллеей с многочисленными невысокими елями. Прислушиваясь к удалявшимся шагам, Скотт склонил голову набок и улыбнулся краем потрескавшихся губ.

— Люди иногда бывают жестокими. Или беспросветно глупыми. Одно от другого не всегда отличишь, — философски заметил ветеран, покрепче хватаясь за трость и выпрямляясь. — Освальд, не так ли? Мы незнакомы. Мое имя Скотт. Глава дома Блэквудов.

— Да, вы правы. Я о вас прежде не слышал, но ваше имя тут кое-что значит. Так что благодарю, — грязь, покрывшая одежду, была тщательно счищена, после чего Мутон злобно выдохнул и оскалился. Если бы не публичное мероприятие, он бы нашел способ поквитаться с обидчиками. Хотя что может какой-то калека в чужом обществе? — Но каким образом вы… — подняв указательный палец, он только тогда заметил, что собеседник упрямо смотрит в одну точку. — Вы не видите!

— А вы хромаете, — представив шокированное лицо слушателя, старый Ворон тихо рассмеялся. Но, по крайней мере, не стал этого скрывать. — Потеряв зрение, я получил способность слышать вибрации и распознавать недуги любого свойства. — младший из сыновей Корнелия действительно раскрыл рот, нелепо уставившись на слепого лицедея. Он явно хотел задать вопрос, но был поражен услышанным. — Я пошутил. На самом деле мой сын сообщил мне о хромом господине, который устроил сцену для всего двора. — Освальд шумно выдохнул и поправил упавшие на глаза волосы. Вена на лбу вздулась, грозясь прорвать плоть. — Надо мной тоже подшучивали в молодости. Кто-то даже посчитал веселым подозвать меня к речке и толкнуть в воду. Не удивлюсь, если это был кто-то из рода Пайперов.

— И как вы с этим справлялись?

— Меня поддерживала горячо любимая супруга. Хотя родители с обеих сторон были против нашего брака, но где они теперь? — тяжело вздохнув, Блэквуд попросил поднести ему бокал и Мутон с удовольствием исполнил просьбу, пусть и адресованную слугам. — Меня постоянно опекали. Не хотели пускать в походы или на войну. Но я обзавелся решительным характером и друзьями в столице. Влиятельными и заботливыми.

— Вы сражались против Голодного Волка?

— Однажды я дрался с ним самим, — предсказав молчаливое изумление бастарда, солдат усмехнулся и покрепче схватился за трость, силясь не поддаться детскому порыву и не продемонстрировать свои умения. — Не могу сказать, что считаю себя ровней такому сопернику. Скорее всего он был готов пощадить меня из чувства отвратительного сожаления, но, уверяю, я бы боролся до конца. — пораженный столь проникновенной историей, Освальд с придыханием поднес к губам бокал и поморщился от крепкого напитка. — Подумайте о моем предложении. Вам здесь делать нечего. Заново отстроенная столица — вот, куда вам нужно стремиться.

— Благодарю за живейшее участие, но незаконнорожденным детям нет места при дворе. Я понимаю это и не питаю ложных надежд. Так что… — разнесшийся по саду крик привлек внимание обоих. Скотт встрепенулся и поднял голову, с усилием вслушиваясь. — Это, должно быть, мой старший брат. Снова пытается сломать кому-то ключицу.

— Ваш брат — жестокий человек, правда? Если вы кивнули, то напоминаю, я не вижу, — он рассмеялся первым, вынуждая смущенного Мутона последовать его примеру. Кто бы мог подумать, что рыцарям славного королевства не чужды сострадание и взаимопомощь.

На другом конце рощи, за специальным деревянным ограждением, шел уже пятый поединок подряд. Никто до сих пор не смог свалить поразительно быстрого фехтовальщика Джареда, не гнушающегося грязными приемами и, как следствие, серьезными увечьями. Его безжалостность поражала, но могла восхитить лишь приверженцев кровавых зрелище. Некоторые из них подошли ближе, дабы взглянуть на кровавое месиво, красующееся на зеленеющей травке. Шелковой, напоминающей перину или же удобный плащ, подкладываемый под голову путниками. Такое сравнение мысленно проводил юный лорд Бракен, поваленный на землю вторым резким ударом по черепу. Почувствовал, как по опухшей скуле стекает тонкая кровяная струйка, он попытался приподняться на локтях и встать, но был прижат ногой непреклонного соперника с мерзкой ухмылкой.

— Вы совершенно лишены чести, милорд, — прорычал Доменик, хватаясь за икру противника, жаждая достать небольшой нож и порезать чужую мышцу. Но это всего лишь дружеский бой. Они закончили воевать три года назад. — Но вы победили. — облизнувшись, Мутон-старший отошел в сторону, чтобы принять из рук слуги бурдюк с вином и отпраздновать победу глубоким глотком. — Никакой чести… — отойдя в противоположный угол, Бракен выхватил ведро и вылил на себя содержимое, смывая кровь, пот и страдания.

— Хотите загадку? — повиснув на заборе, широко улыбающийся Эдвард не смог воздержаться от столь забавного действия, несмотря на неуместность происходящего. — Я дана всем, но не все готовы мною воспользоваться. Я ценюсь только в песнях, но только в них выигрываю. Что я?

— Ты ко мне обращаешься? — потрясенный Доменик решил, что у него начались галлюцинации, и часто заморгал в попытке прийти в себя.

— Очевидно, что ответ — честь! — стоявший неподалеку аристократ в массивном плаще голубого цвета, помахал им рукой. С трудом передвигаясь из-за сгорбленной спины, он все же преодолел немалое расстояние от кустов с розами до шиповника за считанные секунды, и даже успел подслушать чужой разговор. — Правильно ведь? — лучезарная улыбка растопила сердце старика. — Ты и вправду смышленый мальчик. Мое имя Шеридан, я лорд Голубой Девы.

— О, я наслышан о вас. Знаменитый ветеран. Вы убили моего дядю, Мобиуса Мутона, — улыбка сразу же спала с пунцовых губ солдата, а линия морщин в области щек стала еще явственнее. Он еда успел раскрыть рот для колкого ответа или неловких извинений, как расслышал прерывистый смешок. — Да не переживайте, это просто старая семейная история. Вы были в своем праве. Я бы также поступил. Все проходит. Когда я с вами, вы меня не цените, но потеря, мечтаете вернуть назад. Что я?

— Время, — вмешавшись, прокричал Джаред, осушив половину бурдюка. Бордовые капли стекали по подбородку, пачкая красноватый кафтан. — Он эту тупую загадку всем рассказывает. Слуги подустали от нашего дорогого арлекина. Но знаете, как он себя называет? Загадочник.

— Так меня прозвали за морем, — прикусив нижнюю губу, Эд наклонил голову и сверкнул глазами. Не стоило недооценивать стройного юношу с элегантными манерами — где-то внутри него бурлило что-то страшное. Неопознанное и неназванное, но наверняка опасное. По расширенным зрачкам видно, до какого предела он мог дойти. — Вообще-то, меня называли Нигмой. Точного перевода на наш язык не существует, поэтому я пользуюсь его ограниченностью как могу. Но, повторюсь, в отличие от брата и остальных членов семейства, я не питаю враждебных чувств к Пайперам. Выражаю свое почтение.

— Соберитесь все! Хватит разбредаться! — выкрикнул Белфаст, призывая аристократов приблизиться к помосту, на котором восседал Хранитель с семьей. — Милостью короля и Господа, лорд Талли хочет произнести речь.

— Благодарю, — поднявшись, Мейсон успокоил роптавших последователей поднятой рукой. — Не буду затягивать, я не мастер длинных монологов. Я не Клаус и не Гэбриэль, да горит он вечность в адском пламени. — крики одобрения послышались со всех концов сада. Подняв бокалы и бурдюки, они были готовы выразить ненависть к проклятому Волку и забыться в ней. — Выпьем за нашего короля и моего любимого племянника. И за Корнелия Мутона, именинника, преданного вассала и деда моего сына! За мир! За Альянс! — многоголосый клич вторил краткой речи. Утопая в винных парах, воины жаждали достать клинки и продемонстрировать единство, но руки были заняты. — За павших товарищей. Герои заслуживают быть упомянутыми.

— Какое варварство. Поминать тех, кто не сумел себя защитить, — фыркнул Джаред из своего закутка, но достаточно громко — чтобы пару людских рядов дрогнуло и обернулось с побагровевшими ликами истинных мучеников за неразделенную веру. Реакция последовала незамедлительно: обнажив меч, разъяренный Маллистер не выдержал. К черту установленные правила и доверие лорда-протектора. У них не стали забирать оружие под честное слово. Сегодня он впервые его нарушит. — Не стоит. Мы, Мутоны, обид не прощаем.

— Это по твоему убитому дяде видно, — рыкнул Орион, единственный выживший из четверых сыновей прошлого лорда Маллистера, не дожившего до окончания треклятой войны. — Ну давай. Рискнешь принять вызов от меня? Или только Бракена можешь избивать в загонах?

— Не вмешивайся, Орион, — протолкнувшись сквозь плотное кольцо вельмож, Доменик вышел вперед с выставленным клинком, направленным прямо в горло мятежника, посмевшего оскорбить память о великих воинах. — Я хочу сам с ним поквитаться. Надутым индюкам следует преподать урок.

— Вам двоим, полагаю, нечего терять, да? — осклабившись, Джаред потянулся ладонью к незаметным ножнам на бедре, где припрятал кинжал на случай внезапной атаки. — Предупреждаю: я десятки лет служил наемником на службе заморских князей, царей и жрецов. Боевого опыта у меня достаточно, а вот насчет вас сомневаюсь. Сколько вам лет? Готовы рискнуть всем и пресечь собственный род?

— Достаточно! — взревел рассвирепевший Мейсон, ударивший кулаком по столу, отчего все сидящие вздрогнули и невольно задрожали. — Именем короля, приказываю спрятать оружие в ножны! — пара стражников уже стояли наготове с алебардами, выжидая какого-либо знака. Остальные разошлись и украдкой поглядывали на троих тяжело дышавших соперников. — Напоминаю, что три великих клана поныне существуют лишь благодаря милости дома Талли. Эту милость можно легко дать, но также легко забрать. Вы будете лишены титулов и земель, если немедленно не прекратите! Король Никлаус велел мне отыскать достойных людей и даровать им титулы. Как думаете, много желающих позарятся на ваши угодья?

Нехотя, с соблюдением мер предосторожности, вспылившие гости исполнили просьбу Хранителя. Но обмениваться добрыми пожеланиями на ночь не стали, а просто разошлись по своим лагерям. Сжав зубы, сын Лукаса спрятал лицо в ладонях и просидел так неприлично долго. Как он устал от всех этих распрей, угрожающих нарушить хрупкий баланс между крупными семействами. Они потеряли очень много солдат и представителей своего рода, чтобы так беззаботно распоряжаться жизнями. Своими или чужими. Нужно обсудить этот вопрос приватно, с каждым зачинщиком и участником. Предложив гостям наслаждаться остатком вечера, лорд Речной Мели попросил прощения и покинул пиршество. Вряд ли кто-либо рискнет вновь сцепиться с недругами, обидчиками или идиотами. Отказавшись как-либо комментировать свои действия, Мейсон отмахнулся от вассалов и покинул возвышенность.

— Оставьте его, — подала голос Джерма, до этого хранившая упорное молчание. — Все будет в порядке. Я лично все проконтролирую.

— Ты всегда была умной девочкой, дорогая, — оторвавшись от тарелки с бараньей ножкой, Корнелий похлопал сидящую рядом дочку по колену и улыбнулся. — Ну а ты, Джаред, больше столько не пей. Я не поддерживаю то, что ты сегодня сказал, но это ведь твое мнение, да? А мы за это не наказываем. Мы же не какие-то там замшелые Бракены. Верно?

Одарив отца красноречивым взглядом, выражающим откровенное презрение, Джерманотта решила провести остаток наскучившего вечера в полнейшем молчании, изредка прерываемым навязчивыми балагурами. Гости начали разбредаться по заранее подготовленным комнатам около полуночи. Пару изрядно напившихся солдат предпочли остаться на свежем воздухе и плюхнулись на стол, захрапев. Отдав последние распоряжения, леди Талли лично проводила членов семьи в их покои и пообещала навестить их перед отходом ко сну. Свое слово она одержала гораздо охотнее, чем вельможи Мутона или добрая половина Беленора. Оттого и удивилась, когда отворила одну из дверей без стука и застала двоих братьев в слегка растерянном виде. Эдвард резко дернулся, чуть не выронив мокрую тряпку из дрожащих тонких пальцев.

— Предупреждать надо! — рявкнул Освальд, прижимая ладонь к правому глазу. Прикусив губу в явном раздражении, Джерма шагнула в плохо освещённое пространство и, схватив бастарда за руку, сразу же вынудила его показать алеющую гематому, покрывшую весь участок кожи. — Чего ты хочешь?

— Это Джаред, — не вопрос, констатация факта, заставившая сына Корнелия поежиться и вжаться куда-то в собственное неказистое тело. — Мой супруг этого так не оставит. Он недоволен его поведением. Я завтра же поговорю с ним и попрошу высказать все, что у него на уме.

— Смирись, Джерма, — перебил Эдвард, возвращаясь к прерванному занятию. — Не думаю, что твоего влияния хватит на то, чтобы прекратить эти издевательства. Длящиеся уже четыре года. Да, сестра, я не писал писем — не было времени. — претенциозно заявил Эд, наклоняя голову, отчего острые точене скулы стали еще более ярко выраженными и почему-то угрожающими. — Ничего уже не исправить.

— Я могу прожить сотни лет или всего один год. Память обо мне будет жить долго, но стоит кому-либо обо мне забыть, и я перестану существовать. Что я?

— Семья, — через полсекунды нашелся Эд, придерживающий младшего брата за затылок. — Но Джаред — тоже наша семья. Разве не так?

— Конечно. Но достоин ли он ее? — вопросительно изогнув брови, Джерма приобняла вечно грустного Освальда за плечи и запустила руку в его смоляные волосы, наводя легкий беспорядок. — Он не смеет вас обижать. Обещаю, рано или поздно он ответит за свои поступки. Как и отец. А пока что отдыхайте. И забудьте об этом вечере.

— Почему ты мне помогаешь? — спросил поежившийся Освальд, впервые прикрывший уставшие глаза и расслабившись под чужими прикосновениями. — Я всего лишь незаконнорожденный сын. Не чета…

— Ты плохо вслушивался в загадку. Стоит кому-то обо мне забыть и я перестану существовать, — сейчас она решила стать перед ним и наклониться. — Мы — семья. Мы обязаны быть вместе. И поддерживать друг друга. — расширившиеся до предела зрачки свидетельствовали о понимании. Хотя они никогда не были особенно близки, леди Речной Мели не позволит обижать свой клан. — Я пойду спать. Завтра будет новый день. Отдыхайте.

Твердыня казалась маленькой на фоне других монументальных сооружений в стране, но зато была вполне удобной для перемещений. Никаких лабиринтов, запутанных коридоров и потайных проходов на крышу. Ей потребовалось всего десять минут, чтобы добраться до общих покоев и, при помощи слуг, избавиться от одежды, чтобы наконец предаться желанному сну. Она даже не подозревала, что где-то за пару метров до главного пиршественного зала едва не столкнулась со старшим братом. Они оба разминулись в обширном пространстве и не заподозрили о присутствии кого-то постороннего. Вряд ли можно винить их за такую предосторожность. Джерма не хотела разбудить старых ветеранов, явно собиравшихся проснуться раньше по старой солдатской привычке. Джаред же не желал, чтобы кто-либо застал его врасплох, пока он снимает штаны и пристраивается сзади к одной из служанок. Проклятый Хранитель не обеспокоился нуждами младшего поколения и отказался впускать во двор шлюх. Но он не предвидел, что заработать в его доме захочет каждая третья.

— Не уходи никуда, — прошептал Мутон-младший на ухо услужливой девчушки, надрывно дышащей. — Я найду свой бурдюк и мы продолжим. — покрутив головой в стремлении отогнать боль, Джаред на полном ходу врезался в балконные створки и оказался снаружи. Свежий воздух прояснил сознание. — Вот черт. Где все? Веселье не закончилось! — расправив затекшие плечевые суставы, он свесился с каменных поручней и вдохнул отрезвляющий воздух полной грудью. — Где мой рог? Подать сюда? И спеть песню! — чувства притупились. Как и инстинкты. Он не развернулся, когда позади раздались отчетливые шаги. Возможно, наследник Красного Пруда не почувствовал удар об землю. Хотя высота была приличной, способной убить любого.

Рухнув в кустарник неконтролируемо разросшихся роз, Джаред застонал и, пошевелив рукой, понял, что все кончено. Он умер спустя пару часов. Или ужасно долгих минут — никто так и не понял. Даже слуги, обнаружившие труп поутру. Выругавшись, кастелян поспешил разбудить лорда и доложить о находке в виде окоченевшего тела. Не самое радужное донесение. Окончательно проснувшись, Мейсон сжал кулаки, отказываясь верить в случившееся. Наверняка произошла досадная ошибка. Кто-то похожий на старшего сына Корнелия свалился вниз и внес неразбериху. Сейчас они все решат. Разберутся. Но трагедии не избежать. Талли понял это, когда разрубил всю рощу напополам, дабы быстрее добраться до покойника и убедиться в услышанном лично. Чертыхнувшись сквозь плотно сжатые зубы, мужчина в который раз убедился, что судьба играет с ним злую шутку. Придется написать королю в столицу, и сообщить о печальном инциденте гребаному подагрику. Иначе войны кланов не избегнуть. А Никлаус предельно точно изъяснился в последнем общем письме: никаких конфликтов, иначе он покарает всех.

— Мой сын! Мой мальчик! — душераздирающие вопли болеющего воина, пытавшего встать со стула и дотянуться до бездвижного туловища, вызывали скорее омерзение, чем сочувствие. Наверное, все присутствующие просто понимали, с кем имеют дело и не спешили выказывать мнимого сожаления. — Ты не заслуживал такого конца! Ты был создан для правления! — из раза в раз ударяя покрасневшим кулаком по подлокотнику, Корнелий не сдерживался и бранил всех вокруг. — Кто это сделал? Подать мне его сюда! Я лично казню его! Своим клинком! — глазные яблоки угрожали выпасть из орбит. Но жажда мести удерживала их от такого непроизвольного движения. Тогда они зациклились на одном из главных персонажей разыгравшей трагедии. — Ты! Бастард! Это твоя вина! Сын шлюхи! — Освальд, шокировано разглядывающий недвижимого старшего брата-мучителя, не успел разыграть ни уязвленной добродетели, ни удовлетворенного мстителя. — С меня хватит! Ты слишком много себе позволял! Не стоило слушать сердобольных советников! Нужно было прикончить тебя еще в детстве.

— Успокойтесь, лорд Мутон, нет нужды вычитывать того, чья вина не доказана, — не выдержал Скотт, постоянно задававший вопросы зрячему сыну. Тот описал ситуацию и выставил чертового Пингвина жертвой отцовской жестокости. Впрочем, так и было на самом деле. — Не впадайте во искушение и оставайтесь трезвым судьей. Мы должны получить доказательство, что ваш младший сын…

— Бастард! — заревел лорд, вскакивая на больные ноги и валясь прямо на землю. К вящему удивлению доброй половины зрителей, он сделал над собой усилие и дополз до распростёртого на земле сына, хватая того за кафтан. — У меня всего два настоящих сына! Два из семи! И один уже мертв! Вы уж точно понимаете меня, сир Блэквуд! Вы потеряли одного из сыновей в той войне! Теперь не мешайте мне отомстить! Бутч, убей сукиного сына!

Огромный верзила, ни секунды не раздумывая над целесообразностью приказа, вытащил клинок из ножен и направился в сторону раскрывшего рот Мутона, задрожавшего от страха. Он не собирался оказывать сопротивление. Так нельзя. Утробно зарычав, Мейсон ринулся наперерез громиле и отразил удар своим фамильным мечом из редчайшей крепкой стали. Поединок обещал быть захватывающим, но подчиненный лорда Мутона почему-то отшатнулся и сделал шаг назад. Не желал прослыть убийцей сюзерена.

Трусливое отродье.

— Я не позволю пролить кровь в доме моих предков! — оповестил собравшихся Талли, не убирая меч, а наоборот — демонстрируя. — Даже своему родственнику!

— Вы уже это сделали, сир! — проскрежетал Корнелий, пытаясь растормошить умершего наследника. — И я клянусь, ваши действия не останутся безнаказанными! Я больше не желаю видеть бастарда! Вы чересчур милосердны для Хранителя. И совершенно несправедливы! Ваш отец был другим.

— Он умер пять лет назад. Смиритесь с потерей и возвращайтесь домой. Я не дам казнить кого-либо без королевского суда. Предоставьте доказательства виновности вашего третьего сына!

— Отпрыск шлюхи отныне не является моим сыном! — отрезал Мутон, щелкая пальцами и требуя помощи от верных прислужников. Те мгновенно спохватились и подняли хозяина на ноги, провожая к трону. — Теперь это твоя головная боль. Наслаждайся. Пока имеешь возможность!

— Возвращайтесь в Красный Пруд, милорд. И ждите дальнейших указаний. Я все сказал. Останки сына вы получите по прибытию домой. Никак иначе.

Побагровевший Мутон оскалился, силясь преодолеть подступавшие слезы и гнев. Но тщетно. На этот раз он проиграл необъявленную войну. Приказав всем оруженосцам и рыцарям собраться за стеной проклятого замка, он в считанные минуты призвал всю свиту и через пару часов удалился, не сказав ни слова на прощание и не удосужившись разубедить союзников в отсутствии дурных намерений. И это насторожило многих речных вояк.

— Не самая лучшая развязка для пирушки, — доверительным тоном сообщил Шеридан, подошедший к сюзерену и положивший руку ему на плечо. — Не хочу вас расстраивать, но врага вы себе нажили неслабого и это может обернуться гражданской войной. Все плохо, Мейсон. Все очень плохо.

Мрачное предсказание Пайпера начало сбываться через несколько недель. Близлежащие поселения подвергались нападению возникших из ниоткуда разбойников, вооруженных клинками и булавами. Не обычных дилетантов, решивших выйти из-под контроля, а настоящих профессиональных убийц. Лиц никто не разглядел — их скрывали за опущенными забралами черного шлема. Флагов с собой не носили, отметая подозрения о последователях Голодного Волка. За пять лет их ряды значительно скоартились — идейных практически не осталось, а остальные скорее называли себя наемниками, чем любителями погибшего безумца. Значит, бандиты действовали по чьему-то чужому приказу. Пришли из столицы? Маловероятно — король основательно зачистил территорию. Может, с земель Ланнистер? Но письмо от Кола гласило, что последний оплот еретиков был уничтожен благодаря новому лорду Престеру. А Тиреллы вымели черную скверну через год после окончания военных действий. Хотя их необъятные просторы могли приютить любого ублюдка.

— Это становится проблемой, — разнервничавшись, Талли швырнул бумагу на край стола, обхватывая голову руками. — Земли Личестеров подверглись нападению этой шайки. Говорят, у них двадцать или тридцать человек. И все верхом. Я уже запретил Джерме выезжать за пределы крепости, но сколько мы так продержимся?

— Отец пообещал выделить добротный отряд из сотни человек. Маллистеры приведут лучников. Еще Бракены поклялись прислать подкрепление. Жалобы от лордов стали регулярными и терпеть такое отношение они точно не будут.

— Я могу обойтись без их помощи и нравоучений, — огрызнулся Хранитель, исподлобья глядя на своих неудавшихся советников. Ничего дельного пока не предложили. — Проблема в том, что мы не можем их отловить. Скорее всего, у них убежище в одном из заброшенных замков или кто-то дает им приют. — полушепот раздался с разных концов стола. Белфаст попытался успокоить всех стуком по столу, но предположение о предательстве всколыхнуло ряды сидящих. — Кто-то со мной не согласен? Освальд, что думаешь?

— Я… не знаю, я… мы же не можем обвинять кого-то без доказательств, — промямлил ошеломленный бастард, не ожидавший, что к нему кто-нибудь обратится. После недавнего инцидента Мейсон дал шурину возможность пожить в Мели, взяв его в качестве советника за общим столом. Как оказалось, у мужчины были способности к финансам. И стратегическое мышление. — Устраивать засады глупо и опасно. Лучше отправить доверенных людей в замок каждого вассала и проследить за их действиями или узнать об отношении к правящему дому. Насколько я помню, вы стали лордом не так давно.

— Шпионить за своими? Да ты из ума выжил! — встрепенулся Пайпер-младший, уязвленный намеком на неверность одного из вассалов. — А, может, это твоих рук дело? Точнее — твоей чокнутой семейки?

— Заткнись, Белфаст. Ты забываешься. Речь идет о семье моей жены и матери твоего будущего лорда. А еще Освальд прав. — затравленное выражение лица бастарда сменилось воодушевлением, тень улыбки скользнула по бледным истрескавшимся губам. — Надо во всем разобраться. И послушать, что говорят за закрытыми дверьми.

— Чудесный план! Скажи, мы вправду будем игнорировать смерть наследника Мутонов в твоем замке и пустимся на поиски мифического заговора?

Двери, ведущие в небольшой зал советов, распахнулись и пропустили внутрь взволнованного слугу. Запыхавшись, тот подбежал к Хранителю и шепнул на ухо пару слов. Резко выдохнув, Мейсон не сразу почувствовал, как острые ногти впились в кожу и оставили заметные полумесяцы. Вскочив на ноги и нахмурившись, он не стал дожидаться остальных и ринулся наружу. За ним поспешили собравшиеся сановники, включая нелепо хромающего Пингвина. Кличка приклеилась к нему намертво, хотя мало кто из аристократов мог описать это заморское создание. Им просто нравилось насмехаться. Думать, что они лучше какого-то покалеченного безродного выскочки. Огромная ошибка.

— Эдвард? — удивленно раскрыв рот, Мутон замер в нерешительности под пронзительным взглядом старшего брата. Поджав искусанные губы, он хотел подойти и обнять родича, но воздержался. Стоит ли позорить и без того напряженного Эда, сжимающего в тонких пальцах измятое письмо. — Что тебе нужно? Отец сменил гнев на милость?

— Не совсем. Я приехал к лорду Талли. Мои люди перехватили одно послание, предназначенное для лидера разбойников. Или для нанимателя. — поддавшись вперед, сын Лукаса протянул руку, но так и не получил желаемого — Нигма быстро отдернул бумагу. — Для всех мы в обилии рождаемся на свет. У одних нас много, а у других почти нет.

— Боже мой, давайте потратим время на тупые загадки, — простонал Белфаст, пожалевший о том, что остался вместе с сюзереном для успешного разрешения кризиса в Речных Землях. Отец настоял. Мол, новоявленному правителю не справиться без дружеской поддержки. И что теперь?

— Ответ — деньги, — поймав на себе явно удивленные взгляды, Мейсон разозлился: — Что такое? Ведь все очевидно!

— Ты что, хочешь денег за информацию? — огрызнулся наследник Голубой Девы, не веря ушам. Таких самоуверенных наглецов еще поискать нужно.

— Нет. Он имеет ввиду, что нападение на деревни устраивают наемники, оплаченные лордом или же кем-то другим, — вмешался Освальд, позволивший себе выдержать паузу ради эффектного выхода на сцену. Брата он знал не так долго, но сумел быстро уловить ход его мыслей.

— Верно, — подтвердил Эдвард, отдавая должное сообразительности бастарда. — Имя заказчика, увы, не названо. Но это определенно кто-то из ваших вассалов. И вы сможете удостовериться в этом, если последуете за мной. Я выслеживал этих… убийц уже около трех дней и наконец напал на след. Ваша помощь будет неоценимой. Вместе мы их поймаем и заставим говорить.

— Седлать коней. Созови моих людей и будь наготове у ворот через час! Я расчищу свои земли. Узнаю имя изменника и пошлю его отрубленную голову в столицу!

Воодушевленные кровожадным напутствием рыцари собрались за полчаса и, выстроившись в ряды, последовали за разъяренным предводителем. Стяги с серебристой форелью бешено развевались на ветру во время галопа. Перепрыгивая через речки и расселины, всадники стремились казнить тварей, рискнувших нарушить их покой в очередной раз. Парадоксально, но их подгоняла усталость от войн. Прибыв к месту назначения через полтора часа, отряд одновременно натянул поводья, придерживая норовистых скакунов. В округе, за лесистыми холмами, голыми полями и выжжеными краями никого не было. Следы пребывания головорезов обнаружились в деревне неподалеку, вместе с перебитыми солдатами на службе Мутонов.

— Ты что, оставил их без командира? — ужаснулся Пайпер, осматриваясь. До его тонкого слуха долетел подозрительный шелест листвы и треск сучка. Сверкнувший в небе наконечник стрелы, впившийся в бок заржавшей лошади, подтвердил худшие опасения. — Засада! — с лучниками им не справится. Они как на ладони. Поэтому мужчина принял ответственное решение и на полном ходу спешился, сжимая колени для более удачного приземления.

— Твою мать! — пустив взбесившегося коня галопом, Мейсон все же сумел сориентироваться и снять с плеча длинный лук. — Ну же, покажитесь. — пуская стрелу наугад в предполагаемое гнездо лазутчиков, он с трудом различал бесконечную тропу, проносившуюся с неимоверной скоростью. Стоит остановиться, передохнуть и узнать положение вещей. Где-то на фоне раздавались крики раненных и шум борьбы. — Придется добираться окольными путями. — едва шевеля губами, прошептал сын Лукаса, ведя себя как можно тише. Словно на охоте. С единственной разницей, что жертвой может стать он сам. Так оно и произошло, когда из надежного укрытия выскочил один из нападавших, схвативший скакуна прямо за повод, и потянул. — Рискнешь, сукин сын? — глядя в опущенное черное забрало, лорд накренился в сторону и ударил прорезью лука по шлему соперника. От неожиданности тот ахнул и оступился. — Не недооценивай меня! — вытащив из кармана острый кинжал, он бросился на опешившего врага, желая поскорее расправиться с угрозой для своего дома.

— Лорд Талли, берегитесь! — голос Эдварда показался таким далеким и близким одновременно. Этим воспользовался поганый налетчик и скинул с себя нависшего рыцаря, предпочтя сбежать вместо того, чтобы давать отпор. Он скрылся в лесной чаще быстрее, чем Мейсон успел опомниться и разозлиться от столь трусливого поступка. — Боже, я наконец нашел вас! — удерживая Хранителя за плечи, Мутон оградил его от безрассудных действий. — Вы все равно их не догоните! Успокойтесь! Я присутствую в каждом сознании, но мною часто пренебрегают. Я способен захватывать замки и находить врагов…

— У меня нет времени на твои загадки! — проорал Талли, хватая шурина за локоть и встряхивая. — Мне надо их найти и уничтожить!

— Правильный ответ — разум, — ровным тоном произнес Нигма, не меняя позы. — Подумайте сами: эти господа не решились вступать в открытый бой. Они убили всего двоих и скрылись. Почему?

— Я не понимаю, о чем ты, — на скулах бродили желваки, искажая привлекательные черты. — Заткнись. Дай мне подумать.

— Они хотели, чтобы вы покинули замок. Очевидно, что их тут меньше, чем на сообщалось. Так вопрос все тот же: почему?

— Нет! — внезапное озарение тронуло вытянувшееся побледневшее лицо. — Они хотели, чтобы в замке никого не осталось, кроме… нет… — стараясь не сорваться на крик, Мейсон задрожал и сжал челюсти до омерзительного скрипа. Не обращая внимания на израненных товарищей, он пустил сумасшедшим коня галопом до самой цитадели, издевательски возвышавшейся над всеми холмами и предгорьями. — Господи, я молю тебя. Только не это.

Подгоняя взмыленного жеребца, Талли молился о большом пожаре, об украденных сундуках, или об умерших друзьях, но тщетно. Не дожидаясь, пока подвесной мост опуститься полностью, он прыгнул на деревянную перекладину и прополз под тяжелыми коваными воротами, начавшими подниматься со скрежетом. Потаенная надежда на добрый исход теплилась в недрах души, но оборвалась, стоило ему завидеть опущенные глаза прислуги, дрожащие губы солдат и разбитые в кровь кулаки Джермы. Ее истерика длилась около часа. С момента похищения единственного сына и до возвращения мужа из умело подстроенной ловушки. Они выманили его из безопасного места, дабы выиграть время для кражи невинного ребенка.

— Это отец… Мейсон, это все он! — сорванным голос проскрежетала женщина, цепляясь пальцами за окровавленную кольчугу — он плохо понимал, кому именно принадлежала эта кровь. — Я уверена! Он послал своих людей, чтобы украсть нашего сына и убить Освальда…

— Он жив? — Хранитель обнаружил брата жены на постели неподалеку. Из перебинтованной разбитой головы все равно сочилась кровь, превращая белую материю в грязно-красную. — И ты докажешь, что лорд Мутон виновен?

— Очнись, Мейсон! Какие тебе нужны доказательства? — сорвалась на крик Джерма, отвешивая мужу крепкую отрезвляющую пощечину. — Он прислал Бутча! Эта тварь ворвалась в мои покои… вытащила Аарона из колыбели и ударила попытавшегося помочь Освальда! Что тебе еще нужно?

— В этом нет никакого смысла, — все еще сопротивлялся сын Лукаса, отказывающийся поверить, что в мире остались ублюдки, готовые ставить на кон жизни невинных детей. Хотя он сражался против Голодного Волка, не гнушавшегося никакими средствами ради достижения цели. — Зачем?

— Теперь вы задаете правильные вопросы, лорд Талли, — вошедший Эдвард слегка приоткрыл дверь и протиснулся через образовавшуюся щелочку возле широкой спины Хранителя. — Око за око. Сын за сына. Разве не такому завету следовали наши предки?

— Разошлите письма всем живущим в Речных Землях лордам, ленникам и ратникам. Созовите их для штурма крепости! Я хочу, чтобы в ближайшее время под стенами Красного Пруда собралось войско, которого еще не видела ни одна крепостница! Притащите военные орудия! Я разберу ее по камню, превращу в пепел.

— Ты в порядке, брат? — полюбопытствовал Эдди, подходя к лежавшему без движений бастарду. — Давайте успокоимся и немного подумаем. — положив холодную ладонь на горячий лоб застонавшего калеки, Нигма убрал мешавшие темные пряди, слипшиеся от пота и крови. — После смерти Джареда наследником всех земель Мутонов стал я. Не поймите меня неправильно, я осознаю, что произошло и кто должен понести наказание. А именно — мой отец. Ни больше, ни меньше. Это будет справедливо. Но смогу ли я отнести к справедливости тот факт, что вы собираетесь разорить мое семейное наследие? Таким жутко неэлегантным способом.

— Я не помилую ни твоего отца, ни тех, кто повинен в случившемся! Его голова…

— Я не прошу о помиловании для виновного, — подняв ладонь, Мутон оборвал любой намек на долгую, изнурительную и пафосную тираду о мести. — Я прошу пощадить мои владения. И дом вашей супруги. — выпрямившись, Мейсон пронзил его остекленевшим взглядом, выражающим то ли отвращение, то ли понимание. Хотелось бы думать, что последнее. — Позвольте мне поехать к отцу и переговорить с ним. Не думаю, что он сейчас в здравом уме, но надежду своего клана он точно не убьет. Иначе замок придется отдать Освальду, а он скорее с собой покончит, чем позволит этому случиться. Так вот, все, что в моих силах — я сделаю. Вряд ли он отпустит вашего сына, но требования свои озвучит.

— Ты же понимаешь, что ни одно из них выполнено не будет?

— Даже, если он попросит выдать Освальда? — Талли изменился в лице: зрачки расширились от столь странного предположения. — Сравнится ли жизнь бастарда с жизнью наследника целого региона?

— Какой нелепый вопрос, — упавшим голосом проворчал рыцарь, осекшись на полуслове. Его голубые, с примесь серого, глаза блуждали по ликам собравшихся, затаившим дыхание. В этот момент бастард приоткрыл веки и, застонав, приподнялся на подрагивающих локтях. Он понимал, что отныне судьба всеми презираемого хромоного отродья зависит от решения Хранителя Мели. Тот замер, вздохнул и вперился тяжелым пронзительным взглядом в раненного родственника, лежавшего там не по своей вине. — Нет. Обмена не будет. Либо он возвращает мне сына. Либо погибает под стенами крепости.

— Спасибо! — протянул Пингвин, протягивая трясущуюся руку в направлении сюзерена, но тот остался стоять на месте, все еще борясь с внутренними противоречиями. — Я клянусь, что верну твоего сына, Джерма. Мы с Эдвардом соберем отряд из преданных нам людей и проникнем в Пруд. Мы вытащим Аарона и приведем домой.

— Разумеется, парочку бойцов мы отыщем. Я знаю все потайные ходы в замке. Мы с Освальдом часто их исследовали вдвоем, — задумавшись, Нигма притаился возле окна и долго разглядывал пейзаж за решеткой. — Нам помогут при одном условии: вы как-то упомянул, что король попросил вас подыскать достойных людей для получения рыцарского титула или земель? — Талли кивнул, не совсем понимая, куда клонит странный высокий мужчина в легких доспехах, украшенных зеленой эмалью. Основным цветом его дома был красный. — У меня есть четыре преданных солдата. Мы спасем племянника. Но взамен вы даруете кому-нибудь из них титул. По своему желанию, конечно.

— Я согласен, — игнорируя шокировано раскрытый рот Белфаста, влетевшего в комнату, Мейсон подал будущему лорду Мутону руку в знак заключения договора. Он чуть сдавил кость и потянул вниз, давая возможность Эдду наклониться. — Но Аарон должен выжить. Иначе весь ваш род угаснет.

Через две недели под стенами малопривлекательной крепости действительно собралось целое воинство с разномастными стягами. Осада длилась всего несколько дней, но уже обещала войти в историю этих земель как самая продолжительная. В Беленоре немало твердынь могли похвастаться удачной дислокацией, позволяющей выдержать натиск неприятеля или оцепление, но Красный Пруд превосходил большую часть списка. Имея квадратичную примитивную форму, он возвышался над обильными реками почти на пятьдесят метров сплошных темно-серых каменных стен. Проектируюсь не для удобства и долгих пиров под открытым небом, а для длительного противостояния со стотысячными армиями, мрачная цитадель готовилась пережить всех самодовольных захватчиков. Трудности усиливались из-за порта и многочисленных бухт на море, открывающим доступ для прибывающих кораблей, способных снабжать осажденных всей необходимой провизией.

— Нужно действовать быстро и решительно, иначе застрянем тут на годы и будем просить помощи из столицы, — подытожил Доменик, недавно ставший лордом после трагической кончины отца. Он еще ни разу не планировал осады, но проявил себя как способный воин во времена кампаний Никлауса. Поэтому ему дозволили присутствовать на военном собрании и высказывать мнение. — Пошлем туда лучников под прикрытием щитов и начнем обстрел, а потом выставим осадные орудия и разгромим хотя бы внешнюю стену. Не думаю, что у него много солдат внутри.

— Ты видел это каменное чудище? — пожаловался Орион, также получивший право присутствовать в главном шатре. Хотя основные распоряжения отдавались более опытными вояками. — В нем могут засесть не больше десяти человек и выдержать любую атаку.

— Так говорили и про столицу, но сколько король ее уже восстанавливает? А знаешь, почему? У Волка были орудия!

— Хватит спорить! — оборвал юнцов Мейсон, скучающий по старой отцовской гвардии. Хотя те тоже постоянно грызлись между собой, восполняя пробелы старой вражды. — Наша главная задача — прикрыть братьев Мутонов, пока они пробираются внутрь через скальные бухты. Мы пока не будем опрометью кидаться в бой, иначе рискуем потерять много людей. А я поклялся не развязывать войн, способных изничтожить остатки аристократии Речных Земель.

— Тогда позволь мне хотя бы попытаться провести переговоры! — выступил сир Шеридан, пытавшийся избежать кровопролития любыми возможными способами. — Я пойду к нему с белым флагом. Чтобы обговорить условия капитуляции или попытаюсь убедить его пойти на мировую.

— Я уже сказал, что никаких переговоров не будет. Он выставит невыполнимые требования и на этом все закончится. К тому же, он может вас убить. Или взять в плен. А вы один из последних ветеранов, лорд Пайпер. Не заставляйте меня жалеть о том, что призвал вас сюда.

— Будут и другие ветераны, — обаятельно улыбнувшись, Шеридан пожал плечами и подошел поближе к сюзерену, кладя тому морщинистую ладонь на плечо. — Позвольте попробовать. Я знаю, Корнелий не убьет старого врага, а нам нужно выиграть время. — не дождавшись ответа, старик велел принести красноречивую белую тряпку.

— Вы же помните, что убили его родного брата почти двадцать пять лет назад?

— Четверть века прошло, милорд! Не оскорбляйте меня старыми обидами, — подмигнул сир, облачаясь в легкий нагрудник, не обременявший ходьбу. — К слову, его брат хотел убить меня. Думаю, тут все справедливо. — не без труда взобравшись на коня, Шеридан направил его к затерявшемуся в тумане бастиону с уродливыми башнями. Как и ожидалось, ни один из лучников не посмел запятнать собственную честь и выстрелить в невинного гонца. Наоборот, перед ним раскрыли ворота и провели в главный зал на третьем этаже. — Признаться, Корнелий, я не думал, что все закончится вот так. И, прости за такой глупый вопрос, но кому пришла в голову идея разместиться так высоко? Можно ведь серьезно запыхаться, пока идешь по этим жутко кривым ступеням. Я уже молчу, что ты заставил меня буквально ползти под решеткой, отказываясь поднять ее повыше. Думаешь, кавалерия подоспела бы раньше меня?

— Для чего ты притащился сюда, Шеридан? — раздраженно ударив кулаком по подлокотнику кресла, Мутон наклонил голову, отчего нахмуренные брови, казалось, стали кустистее. — Будешь умолять меня сдаться? После того, что вы сделали с моим сыном? — не дав посланцу возможности высказаться, он, будто ошпаренный, вскочил на негнущихся ногах и прорычал: — Пошел к черту!

— Я пришел к тебе с мирными намерениями, как друг. А друзей у тебя осталось не так много, — Пайпер облокотился на край огромного стола и скрестил руки на груди. — Но после последней твоей фразы я могу понять, почему. Знаешь, последнего Мутона, который послал меня к черту, я разрубил на куски. Помнишь своего братца Мобиуса? — Хранитель был прав — он не годился для роли переговорщика.

И да поможет ему теперь Господь.

— Я не делал того, в чем меня обвиняют, — на удивление спокойным тоном изрек Корнелий, валясь в кресло с отчаянным вздохом. — Но с удовольствием возьму другой грех на душу — твое убийство. Эта затянувшаяся месть лишала меня сна.

— Признаться, меня тоже. Давно хотелось разобраться с тобой, но мы затянули на двадцать лет. Жаль, что ты тогда преклонил колено перед Лукасом. Я испросил у него личного разрешения на твою жизнь, но ты раскаялся быстрее. Если бы не это, мы бы сейчас не стояли здесь, два старых дряхлых идиота.

— Я же лично тебя убивать не собираюсь, — гадливо улыбнувшись, Мутон прикусил губу, а затем подал знак рукой и призвал рыцаря, притаившегося в тени неосвещенной комнаты. — Именем короля… дай-ка подумать, какого именно… — Пайпер презрительно сощурился, не глядя на гигантского стражника. — именем Луциана Таргариена, истинного правителя Беленора, я приговариваю тебя к смерти…

— Не нужно, отец! — выскочивший из-за угла Эдвард притворил потайную дверь и остановил солдата властным движением ладони. Он прерывисто дышал, видимо, приходя в себя после долгого бега по лестнице. — Все кончено. Мы его нашли. Больше ты никому не причинишь зла.

— Что ты несешь? Кого вы нашли? Ты совсем из ума выжил из-за своих загадок?

Створки центральных дверей распахнулись под нажимом целой толпы вооруженных людей. Доселе молчавший защитник Мутона закричал и бросился на них, но был отброшен точным ударом в голову. Стукнувшись спиной об стену, массивное тело скатилось вниз по полу и запачкало все вокруг кровью, брызнувшей на ноги потрясенного подагрика. Расправившись с жалкой кучей охранников, очевидно, не ожидавших такого яростного наступления, безмолвный отряд заполнил и без того тесное пространство. Предательство. Кто-то провел внутрь укрепленного замка целый пехотный отряд, заставший врасплох часовых и гарнизонных солдат. Когда они вломились в зал, то сразу же выстроились сплошным рядком и расступились, позволив негласному лидеру дойти до массивного дубового стола. На руках тот держал притихшего трехлетнего мальчика, сжавшего кулачки на чужом кафтане.

— Освальд, — завопил Корнелий, падая обратно на стул в изнеможении. Он не верил в происходящее. — Что это значит? Ты должен быть мертв… Зачем ты принес сюда этого ребенка?

— Наверное, ты и его хотел убить, — предположил бастард, прижимая малыша к груди. — Его заточили в подземной темнице, словно какое-то животное. Однажды лорд Мутон и меня там запер. В наказание.

— Ты всегда был монстром, отец, — повисшее гнетущее молчание нарушил Эдвард, не изменившийся в лице, не сменивший позу. Все та же подчеркнутая холодность и отсутствие намека на сочувствие. — Скоро здесь будет вся армия. Ворота открыты. Никто не будет за тебя бороться. И страдать.

— Меня не удивляет твое предательство, Эдди, — прикусив край губы, Мутон почему-то рассмеялся. — Да, твоя мать из пресловутого угасшего рода Пайлов гордилась бы тем, что ты хочешь добить другой клан. Но я не виню тебя, сынок. В конце концов, это обширные территории. — беспричинно веселый смех окончательно убедил присутствующих в том, что старик не дружил с головой. Пора покончить с затянувшимся представлением. — Не забудь написать королю с просьбой вернуть земли предков. И будь счастлив. Ну а ты, бастард, ты заслуживаешь смерти… ты убил моего сына…

— Все, что я убил, пока жил под твоей крышей — это любовь и уважение к самому себе. Но даже тогда я не опустился так низко, чтобы красть детей! — некрасивая фиолетовая вена снова вздулась на лбу говорившего и расползлась сеткой до самого виска. Передав малыша стоявшему рядом солдату, бастард похромал к деревянной конструкции и наклонился над лордом. — Я никого не убивал, а вот ты повинен в смерти единственного человека, который меня по-настоящему ценил! Моей матери!

— Жалкая шлюха, ни разу не поблагодарившая меня за освобождение…

— Шлюха — для тебя, — достав странный изогнутый кинжал, чье лезвие блеснуло во мраке, Мутон-младший уже не колебался и приставил его к дрогнувшему горлу мучителя. — Помнишь его? Подарок моей матери. Им она хотела тебя прирезать очень много лет назад!

— Аарон! — непозволительно громкий окрик прорвался сквозь тихую завесу неуверенных полушепотов, вынудив собравшихся вздрогнуть и повернуть головы в направлении взбудораженного Мейсона. Тот держал в руке фамильный клинок, долженствующий пронзить грудь похитителя. — Не двигайтесь! Или я перебью всех! — предупредив застывшие в нерешительности фигуры, Талли протянули руки к воину, который придерживал наследника Мели. — Отдайте моего сына. — Освальд быстро кивнул соратнику и тот исполнил указания главаря. — Все хорошо, мой мальчик, я с тобой. Вы его освободили?

— Ему одели мешок на голову. Так он просидел в подземелье полторы недели, — прошептал бастард, подмечая, как у сюзерена угрожающе расширяются зрачки, проявляются желваки и трескаются губы от проступавшей на них крови. — Этот монстр хотя бы кормить его не забывал. — тут он не удержался и пнул виновника по колену, отчего тот взвыл и повалился на пол.

— Это все гнусная ложь, — постанывая от адской боли, промямлил больной и, вцепившись в ноги Талли, с остервенением принялся трясти его. — Я бы никогда не причинил вред ребенку! Ты меня знаешь! Я бы не тронул своего внука…

— Ты причинял зло мне, своему родному сыну! — заорал Освальд, с трудом переставляя перебитую конечность и приближаясь к спорившим. — А сколько боли ты причинил Эду? Джерме? Тебе было плевать на всех! Кроме себя.

— Успокойся! — рявкнул Мейсон, только тогда заметивший в руках Пингвина опасное оружие и сразу же выставив меч перед собой. Впервые он испугался и прижал сына покрепче. — Мы отправим его в столицу на королевский суд. И пусть Никлаус решает его судьбу.

— Что?! Нет! Мы же договорились! — взорвался мужчина, рискнувший нарушить приказ и дистанцию. — Вы не можете так поступить!

— Я — хозяин этой территории, — прорычал Талли, прищурившись. Острие уперлось в кольчугу шурина, но тому явно было плевать. — Я делаю то, что считаю нужным. Еще шаг и на этом все кончится. Прямо тут. И ты ничего не добьешься.

— Лорд Талли, хочу напомнить, что именно Освальд спас вашего сына, поставив на кон свою жизнь, — услужливо напомнил Эдвард, сохранявший поразительное спокойствие даже перед лицом смерти и потери еще одного родственника. — За двадцать пять лет он настрадался больше, чем мы все. Думаю, он в своем праве. А если вы переживаете за моральную сторону вопроса и то, как публика воспримет известие о гибели ветерана, то у меня есть для вас загадка. Я крепка, как скала, но рушусь об слово. Что я такое?

— Тишина, — севшим голосом пробормотал Шеридан, упершись затылком о каменную стену. Вопреки желанию, он стал заложником общей тайны. Непонимающе взглянув на союзника, правитель Мели заметил жест Нигмы: тот приложил указательный палец к губам, обещая молчать о произошедшем.

— Мейсон, посмотри на меня, — бастард оказался слишком близко, вызывая мурашки по коже. Не из-за страха, а необходимости признать очевидное. — Ты — муж моей сестры. Она никогда не причиняла мне вред и всегда помогала. Я обязан сделать тоже самое для нее. Эта тварь заслуживает наказания. Когда вы сражались против Гэбриэля Старка, никому в голову не приходило судить его, верно?! Клаус убил его! Но сколько людей пострадали от этого людоеда? Бракены, Блэквуды, Маллистеры — все эти семьи пережили глубокие личные трагедии из-за проклятого чудовища, устроившего бойню. Так чем он лучше? — указав на распростертого на полу аристократа, все еще молящего о пощаде, Освальд не улыбался. — Голодный Волк хотел убить юного Бракена. Этот ублюдок хотел убить Аарона. Так чем он лучше?

— Ничем, — прикрыв глаза, выдавил Талли. Непрошеные слезы полились по щекам, испачкав грязную одежонку сына. Шмыгнув носом, мужчина выпрямился и, сцепив зубы, кивнул. — Дай мне время уйти. — с трудом переступив через бездвижное тело будущего смертника, Хранитель отдал приказ: — Лорд Пайпер, идите за мной. Живо. — выдохнув, Шеридан не стал противиться. Перед его замутненным взором также промелькнули ненавистные образы: страшная улыбка-оскал, огромный шрам на лице, библейские строки и полубезумный смех.

У них не было выбора.

— Хватит, Эдвард, ты же меня не убьешь, — откашлявшись, Корнелий перекатился на больные колени и уперся ладонью в холодный каменный пол. — Вы умело разыграли этот фарс. Теперь посадите меня на корабль и позвольте отплыть в какой-нибудь заморский край. Обещаю, я не вернусь обратно и не потревожу ваш покой. Мне осталось жить не так долго. Вы же не убьете беззащитного старика.

— Это тебе за мою мать, — не мешкая ни секунды, Освальд подскочил к отцу и разрезал горло острым, изогнутым лезвием.

— Убей его, Эдди, — прохрипел Мутон, хватаясь за располосованное горло в попытке остановить столь бурный кровавый поток. — Или он убьет тебя раньше…

— А это за мою мать, — пройдя мимо брата, Загадочник извлек обычный кинжал и вонзил в сердце по самую рукоять. В течении невыносимо долгих секунд рыцарь дергался в предсмертных судорогах и, наконец, избавил мир от своего тягостного присутствия. — Все наконец закончилось. — оттолкнув труп, Эдвард повернулся к брату и улыбнулся, получая ответную реакцию.

Снаружи ревела праздная толпа, до этого собиравшаяся наказать зарвавшегося владыку длительной осадой, но теперь приветствующая его как главного освободителя. Выйдя наружу в сопровождении четверых верных помощников, братья Мутон мгновенно угодили в объятия счастливой матери. Талли был против того, чтобы женщина присутствовала в военном лагере и мешала всем собраться с мыслями. Эмоциональность помогает в разных аспектах жизни, но точно не на поле боя. Однако противостоять материнскому инстинкту в час нужды невозможно. К тому же, королева-мать не покидала сыновей с момента начала годичной войны и до самого финала, переживая все лишения с достоинством. Не стоит недооценивать женскую силу — иногда она может спасти жизни десятков тысяч. Стоя на террасе перед многочисленной толпой, Джерма не скрывала эмоций, благодаря родных за помощь. Мейсон, стараясь не впасть в уныние от свершившегося греха, продемонстрировал верноподданным малыша, подняв того над балюстрадой.

— Что с отцом? — заметив темно-красные пятна, усеявшие доспехи юнцов, леди Талли чуть отодвинулась. Новоявленный лорд Мутон наклонил голову вниз и молчаливо кивнул. — Больше он никого из нас не тронет.

— Господин, — осмелев, Пингвин отставил изуродованную ногу в сторону и поклонился Мейсону. Тот все еще избегал смотреть ему в глаза. Принципиально-благородный рыцарь с кодексом чести. — Мы, как вы помните, договорились о том, что вы наградите моих людей за помощь в вызволении Аарона. Полагаю, обещание в силе? — прежде, чем сын Лукаса успел возразить или раскрыть рот, из бравого отряда спасителей вышел невысокий человек с подчеркнуто надменным выражением лица. Держась прямо, с чуть вздернутым подбородком, он не улыбался и вообще никак не реагировал на происходящее. — Альфред Уэнт. На службе нашей семьи больше двадцати лет. Именно ему отец поручил пробраться в замок и похитить ребенка, но он отказался и пришел к нам с Эдвардом. Благодаря ему мы открыли ворота и впустили всю вашу армию.

— Почему вы отказались исполнить приказ командира?

— Не поймите меня неправильно, милорд, — почтительно склонившись перед грандлордом, Альфред не стал разыгрывать оскорбленную добродетель и перешел на откровенный тон: — Я убивал людей. Не могу сказать, что получал от этого удовольствие, но обязанности кастеляна и гвардейца исполнял неукоснительно. Если бы меня попросили пробраться в Мель и убить вас, я бы не раздумывал. Вы бы уже были мертвы. — Мейсон не особенно удивился. Таких самонадеянных бойцов в Беленоре хватало. — Но похищать невинного ребенка, держать его в подземелье с мешком на голове — это не в моих правилах. Я редко испытываю угрызения совести, но не собираюсь видеть на один дурной сон больше, чем обычно.

— Вы будете произведены в рыцари и я рассмотрю возможность присвоения вам земель или замка, — Уэнт благодарственно кивнул и вернулся обратно в строй. Лучше держать подобных врагов на виду. — Ну а ты, Освальд, будешь узаконен в глазах общества и станешь полноправным Мутоном. В случае, если у твоего брата не будет детей, ты унаследуешь Красный Пруд и будешь им править.

— О, уверяю, Эд с этим прекрасно справится. Мне бы не хотелось лишать его дома или конкурировать за жалкий обтесанный кусок камня, — презрительно выплюнул бастард, поражая сюзерена. Тот ждал ликования по поводу долгожданного триумфа. — Я бы хотел проявить себя на другом поприще. Если… есть такая возможность, то…

— Приношу искренние извинения, — молодой солдат в броне с красной эмалью прервал их беседу. — Я не хотел беспокоить вас и проявлять неуважение, но отец настоял. Он попросил передать вам это. — протянув незапечатанное письмо сюзерену, будущий лорд Блэквуд улыбнулся чуть раздраженному лицу Освальда. — Я писал под его диктовку по понятным причинам. В нем лорд Скотт Блэквуд просит у короля Никлауса Ланнистера найти место при дворе для лорда Мутона.

— Я приложу свои рекомендации и просьбы об узаконивании, — вздохнув, Талли бегло прочитал текст и мысленно усмехнулся. Какая теплая и вместе с тем пафосная декламация, в духе слепца. — Похоже, ты нашел себе хороших друзей, Освальд. Мне будет тебя не хватать.

— Я поблагодарю вашего отца лично, — просияв редчайшей улыбкой, Мутон сжал руку юного Блэквуда и, поклонившись обступившим его вельможам, поспешил обратно в замок. По дороге он чуть не упал, но вовремя схватился за поручни и удержался на единственной здоровой конечности. Ему нужно время и уединение на то, чтобы все осознать. Слезы текли из глаз, когда, запершись в маленькой коморке, он достал тот самый кинжал, подаренный матерью перед смерти. Ручная работа Тирошских мастеров с остатками крови проклятого выродка.

Через пару часов Эдвард обнаружил младшего брата на месте трагедии, где вовсю орудовали пятеро слуг, пытавшихся избавиться от следов преступления. Официальная версия гласила, что лорд Мутон во всем сознался и, попытавшись напасть на ворвавшихся спасителей с клинком, был зарублен. Мало кого интересовала судьба предателя, дезертира и похитителя детей, но если бы вассалы прознали о том, что равный им был тайно казнен, точно подзаборная шавка, они бы занервничали и осуждающе покачали головами. Не потому, что красть чужих отпрысков — правильно и не заслуживает кары, но скорее из чувства солидарности.

Ведь тогда убить можно любого?

— Вот ты где. Я уже обыскался, — весело улыбнувшись, Нигма отворил дверь и вошел внутрь, лишь на середине пути останавливаясь возле деревянного кресла, испачканного кровью. — Наверное, следует перенести зал совета на этаж ниже. И вообще, начать пользоваться свечами. — видя, что Освальд явно не заинтересован в диалоге, Эдвард устало потер переносицу. — Ты чем-то расстроен?

— Пошли вон, — спустя полминуты изрек Пингвин, обращаясь к копошившимся в темноте служанкам. Испуганно дернувшись, они подчинились и стремительно вылетели из комнаты, на ходу извиняясь и потупляя взор. — Все равно это уже никогда не отмоется. Не верится, что мы справились.

— Значит, ты все-таки расстроен…

— Я огорчен, — рассеянно запустив ладонь в темные волосы, бастард прикрыл веки. — Все произошло так быстро. Еще четыре года назад мы друг друга не знали, а сейчас сидим здесь, празднуем победу и ликуем. Я поеду в столицу, ты останешься здесь и будешь поддерживать наследие, а Джерма… она продолжит быть счастливой.

— И что же конкретно тебя смущает? Поездка в столицу за мои деньги?

— Ты помнишь, как мы сидели здесь, в этом зале, четыре года назад? — лицо Эдварда не изменилось. В слабом отблеске огня глаза казались более темными, почти черными. — Когда Джаред меня сильно избил и сломал ногу. Ты помнишь тот день?

— Как вчерашний. Я не выносил слезы с самого детства, но ты заставил меня расчувствоваться. После смерти матери я уже забыл, каково это — сострадать.

* * *

— "Освальд, не слушай других детей. Ты красивый и умный", — всхлипывая, бормотал юноша, до смерти запуганный и одинокий. — "Когда-нибудь ты станешь великим человеком". Она говорила так каждый раз. И теперь только это у меня и осталось — память. И каждое воспоминание, словно колотая рана.

— Этот платок носила при себе моя избранница из заморского края, — достав священную реликвию с неким придыханием, Эд втянул носом до боли знакомый запах. — Все, что от нее осталось. Но когда я смотрю на него, мне не грустно. Знаешь, почему?

— Нет. Я не хочу знать, — огрызнулся Освальд, пытаясь растереть посиневшую конечность. — Твой визит подошел к концу. Убирайся из моей комнаты.

— Мой дорогой брат, для некоторых любовь — источник величайшей силы. Но для таких, как мы, она останется источником величайшей слабости.

— Уходи.

— Лучше не обременять себя. Ты же сам сказал мне однажды: "твоя мать мертва из-за твоей слабости". Осталось лишь признаться, что этой самой слабостью она и была.

— Что ты сказал? — оскалился бастард, смаргивая слезы с искажанного гневом лица. — Мамочка была святой! И она одна обо мне заботилась! А теперь ее нет… у меня ничего не осталось!

— Того, кто всего лишился, невозможно подкупить или запугать, невозможно предать и ранить. Такой человек не повинуется никому. Кроме самого себя, — подойдя ближе, Эдуард наклонился над братом и, с легкой улыбкой, протянул ему причудливый кинжал, изъятый отцом за непослушание незаконнорожденного сына. Хотя он всего лишь защищался, за что и поплатился ногой. — Вот, кого я вижу перед собой прямо сейчас. Свободного человека.

* * *

— Тогда мы поклялись защищать друг друга, при этом оставаясь свободными от слабостей. Сказать проще, чем сделать, но до этого у нас все шло гладко, — придвинув стул, Загадочник сел рядом и исподлобья взглянул на брата. — Что пошло не так? Тебе одолело сожаление? Чувство вины?

— Облегчение, — прошептал Мутон, откидываясь на высокую спинку и выдыхая. — Неверие, что мы все выжили. И обманули половину королевства. Мы чертовы заговорщики и изменники. Нас могут убить. Повесить на стенах замка.

— Если узнают правду, — вздрогнув, братья перевели испуганные взгляды на раскрывшуюся дверь. Им повезло, что внутрь зашел не сердобольный гонец от Мейсона, а всего лишь его супруга. Медленным шагом продвинувшись вглубь зала, она остановилась перед навеки опустевшим креслом и, проведя по нему ногтем, слабо улыбнулась. — Но вы непомерно рискуете, когда обсуждаете свои планы здесь. Слуги могут что-то заподозрить и донести.

— Служители хотели донести совету старейшин Астапора, когда я столкнул их хозяина, того торговца пряностями, с балкона. Но мы успели сбежать раньше ареста и казни, — воспоминания о не самой приятной истории из прошлого вынудило Джерму сглотнуть и повернуться. — Все ради тебя. И, заметь, ничего не изменилось за десятки лет.

— Кроме методов, — опустившись на пустеющий стул, обычно предназначавшийся для приезжих лордов, Талли скрестила руки на груди и задумалась. — Вы собирались убить Мейсона?

— Мы раздумывали над этим вариантом, — честно признался Освальд, ловя на себе пристальный взор сестры. Мужчина лишь пожал плечами и размял шею. — Разумеется, мы бы сначала спросили твоего мнения. Но потом поняли, что это слишком опасно и подозрительно. Более того, он относится к тебе хорошо, насколько я могу судить. И он не предал нас. Это заслуживает пощады.

— Что же, Джареду определенно повезло меньше. Верно, Эдвард? — Нигма загадочно улыбнулся. — С вами лучше жить в мире.

— Я могу начать и окончить войну. Я могу даровать великую силу или оставить без всякой. Я могу родиться за миг, но ничто не сможет меня удержать. What am I?

— Любовь, — видя замешательство Джерманотты, Освальд пришел ей на помощь. — С нами лучше жить в мире, Джерма. Мы — семья. Так было и будет всегда.

---

Примечания:

Да, персонажи беспардонно украдены из недавно просмотренного автором сериала "Готэм". Но Клаус и Элайджи Ланнистеры никого не смущают? Значит, и Освальд Мутон тоже не станет. В следующей главе будет задействован мой личный фаворит — Джером Валеска a.k.a. Йен Галлагер. Следите за обновлениями!