Чудеса за чудесами (джен)

— Скажи, что ты знаешь, как вернуть мою дочь обратно. Потому что если нет, пеняй на себя, — выражение лица Поттера нельзя было назвать ни просветленным, ни исполненным любви к ближнему.

Том не отреагировал на угрозу. Он листал магическую книгу, но все ее страницы были пусты.

— Твоя дочь убежала в другой мир при помощи заключенного в книге колдовского шепота. И да, я смогу ее найти и вернуть обратно, — Риддл захлопнул гримуар и, уменьшив в размерах, спрятал в карман. — Время в другом мире течет по-своему, так что действовать нужно без промедления…

— Я — с тобой, — Гарри шагнул к нему.

— Компания колдуна-недоучки мне не нужна. Появление чужаков и так нарушает устойчивость мироздания, не стоит усугублять проблему твоим идиотизмом, — Том отвернулся от разъяренного Поттера и уже совершенно другим тоном, полным почтения и глубокого сожаления, произнес: — Госпожа Син Лин…

— Том Риддл, я бы хотела отправиться с вами, — голос дракона звенел от предвкушения. — Я давно не бывала в иных мирах и никогда не участвовала в поисках сбежавших детей. Это может оказаться забавной игрой.

— Буду рад разделить с вами это небольшое приключение.

Когда Син Лин встала рядом, Том вытянул руки. Пальцы задвигались, будто перебирая картотечные карточки. Магия вызвала светящиеся белые линии. Они расползлись по полу, начали сплетаться, изгибаться, соединяться, пока, наконец, не составили магический круг.

— Ты, заносчивый мерзавец…

— Тише, милый, — Аврора успела вмешаться до того, как Гарри схватился за палочку. — Мистер Риддл не желает Вики зла. Он, как и мы, за нее боится. Видишь, он, не раздумывая, готов отправиться за ней в неизвестность.

— Конечно, — Том ухмыльнулся, подсвеченное бледным сиянием его лицо выглядело еще более неприятным. — У нее мой колдовской шепот.

* * *

Троица «нефартовых» притаились в узком проулке. «Нефартовыми» их прозвали отнюдь не за смекалку, удачливость или ловкость. Майорик Плюм, их старший, был неглуп, но обладал книжным умом. Он хорошо соображал в рамках доски для игры в «Бац», однако совершенно терялся в житейском беспорядке анк-морпорских закоулков. Близнецы Корти впечатляли физическими габаритами, а вот сказать, что они «прокладывали путь в жизни головой», мог только тот, для кого это выражение означало удар лбом в лоб противника.

В Гильдию троица попала в силу происхождения. Их отцы были уважаемыми ворами — только в Анк-Морпорке эти два слова могли официально стоять рядом — и не видели для сыновей иной судьбы.

На дело «нефартовые» вышли рано, потому что Майорик боялся темноты. Ему даже в тени обшарпанной подворотни было неуютно. К сожалению, род его занятий требовал интимности, которую не могли дать широкие хорошо освещенные улицы.

Близнецы достали табак, собираясь как обычно пожевать немного, а потом долго и весело плеваться. Почему-то их очень забавлял коричневый цвет слюны. Но тут в проулок зашел высокий худой господин в черном. Громилы сунули кисеты обратно в карманы и взялись за дубинки. Майорик не торопился поднимать висевший на плече арбалет. Слишком уж сильно мужчина напоминал убервальдца: темные волосы, бледная кожа, длинное черное одеяние, похожее то ли на плащ, то ли на мантию, и особая аура высокомерия. Обычные люди так по переулкам не ходят.

У Майорика засосало под ложечкой. Ему совсем не хотелось стать тем самым идиотом, что пытался взять на гоп-стоп вампира. И тот факт, что насмешек он, скорее всего, уже не услышит, совсем не утешал. Он затаил дыхание, молясь, чтобы угроза прошла мимо, но близнецы, которые почти не знали страха, решили за него.

— Эй, ты... стоять, — крикнул один из них.

Затем тяжелая рука вытолкнула Майорика вперед. Бедолага судорожно вцепился в свой арбалет. Близнецы тоже вышли из подворотни и встали за его спиной, молчаливые, как две скалы. Свое дело они сделали, предоставив главарю разгребать последствия.

— Господин, мы — члены почтенной Гильдии Воров, Грабителей и Смежных Профессий.

В школе Майорик на отлично сдал экзамен по воровскому жаргону. Но экзамен у него принимали в письменной форме, тогда как его язык наотрез отказывался выговаривать блатные словечки. Вор сделал паузу, почтив тяжелым вздохом еще одну продуманную насквозь пропитанную жаргоном речь, которая отправилась в Анк. — Мы собираемся ограбить тебя на двадцать долларов, если конечно, ты не позаботился уплатить страховку. У тебя есть страховка от грабежа в различных видах городской застройки?

— Нет, никакой страховки у меня — нет.

Говорил незнакомец странно, пусть и не на убервальдский манер. Мозг не сразу разобрался в словах, зато смысл холодной улыбки был понят моментально. Она обещала нечто особо мерзкое. И как всегда бывало с подобными обещаниями, исполнилось оно без промедления. Майорик даже выругаться не успел, а впрочем, он бы все равно сказал что-нибудь вроде «Ах ты ж, ежикины корочки».

— Но у меня есть сосиска, — «упырь» чуть помедлил, уверенный, что грабители ничего не предпримут, завороженные силой его змеиного взгляда. — Я купил ее у человека, который, по его словам, «себя режет без ножа», настолько ему жалко расставаться со своим удивительным товаром.

Его слова словно бы накинули на «нефартовых» чары. Грабители крепче сжали оружие, но оно потеряло вес. Один из близнецов басовито прошептал в затылок Майорику:

— Ты это спроси... Он, случаем, не про двойную клачскую говорит... Ну про ту, под соусом «Простите мой клачский».

— Нет, — ответил сразу бледный, избавив Майорика от необходимости повторять слова подельника. Дождался облегченного вздоха грабителей и коварно добавил: — У меня в руке большая гурманская сосиска, полностью сделанная из местных натуральных продуктов, настолько свежая, что чуть ли не сама прыгает в рот, и я достаточно безжалостен, чтобы ее применить.

Мама учила Майорика, что приличные грабители должны смотреть жертвам в лицо. Это был не первый случай, когда этикет вступал в конфликт с мудростью выживания. С запозданием, возможно роковым, Майорик опустил взгляд. В правой руке незнакомец держал нечто вытянутое, завернутое в промасленную бумагу. И, кажется, оно только что шевельнулось. Майорик сглотнул. Убойная смесь запахов жира, непонятного вида мяса и загадочного соуса вытесняла из проулка остальные запахи, включая непобедимую вонь Анка.

— Эй, — гаркнул один из братьев прямо главарю в ухо. Все трое были примерно одного роста, но в весе Майорик сильно уступал подельникам. — Ты спроси, это, как он ее того-этого...

— Собираюсь применить? — чем любезнее держался незнакомец, тем хуже чувствовали себя его собеседники. — Самым эффективным способом: затолкаю ее одному из вас в рот и заставлю съесть. Двух других я убью при помощи старой доброй магии. Можете между собой решить, кто какой смертью умрет.

— Эм, — выдавил из себя Майорик, с трудом шевеля языком, тот будто бы превратился в дохлую рыбину. — Думаю, произошло маленькое маленькое, прямо-таки милипусечное недоразумение, но теперь все прояснилось. Приносим наши глубочайшие, наиглубочайшие, до самых слоновьих хребтов глубочайшие извинения. Мы сейчас уберемся с вашей дороги, обратно в подворотню, и вы сможете продолжить свой путь...

— Тогда вы окажетесь у меня за спиной.

— Э-э-э... да... это загвоздочка, но мы же договоримся... — Майорик умоляюще посмотрел на «упыря».

* * *

Трое грабителей выкатились из проулка и понеслись, будто сухие листья, подгоняемые пинками ветра. Том Риддл, не торопясь, вышел следом. Ухмыльнулся, приметив ржавую жестяную вывеску, названия было не разобрать, но ее форма напоминала ведро. Торговец не соврал, темный проулок и правда вывел его точно к нужному трактиру. Проныра напомнил ему Флетчера, та же крысиная порода с некими своеобразными представлениями о честности. Сосиску Том хотел бросить в ближайшую канаву, но тут его взгляд наткнулся на непонятного цвета дворнягу. Песик был таким маленьким, жалким, несчастным, голодным и... говорящим? Риддл вздернул брови и присмотрелся к нахальной морде.

— Между прочим, эта сосиска только что обратила в бегство трех грабителей.

— Гав, — деловито ответил пес.

— Как знаешь, — Том кинул ему сосиску.

Пес вроде как поклонился, но к угощению подбежал только когда благодетель повернулся спиной и, вытирая платком пальцы, направился к трактиру.

Четверо хмурых посетителей, сидевших за стойкой, окинули Риддла одинаково неприязненными взглядами, бармен тоже скорчил недружелюбную рожу, затем продолжил притирать стаканы. Однако весь его вид говорил чужаку: да, это свободный город, и ты можешь заказать выпивку везде, где захочешь, но я бы на твоем месте уважал чужую приватность. Выпивка Тома не интересовала. Он сразу пошел в дальний угол зала, где за длинным столом расположилась компания в красных мантиях и шляпах. Торговец сосисками пояснил, хотя Риддл его не просил, что местные волшебники подались охранять закон, поэтому искать их теперь следовало не в Университете, а в трактире для стражников.

— Простите, — Том без всякого стеснения прервал жаркий спор. Его причиной скорее всего послужила дешевая газетенка, лежавшая в центре стола. — Вы волшебники?

— Волшебники и добровольные стражники, — уточнил крепкий румяный старик.

Такого легче было представить на охоте, во главе кавалькады, мчащейся по лисьему следу, чем внутри магического круга или в библиотеке за изучением сложных магических формул.

— Хорошо, — дела другого мира мало волновали Риддла — если бы здешние волшебники по совместительству работали бы клоунами, он и это бы принял с вежливой улыбкой. — Мне нужно поговорить с самым главным магом.

Потенциальный любитель охоты на лис встал и представился:

— Наверн Чудакулли, аркканцлер Незримого Университета.

— Том Риддл, колдун из другого мира, — Риддл не любил рукопожатий, поэтому чуть опустил голову в знак уважения.

— А так похож на убервальца! — воскликнул тощий маг с козлиной бородкой.

— Мне уже говорили. Один торговец сосисками...

— Должно быть, старина Достабль, — аркканцлер добродушно усмехнулся. — Я где-то слышал теорию, что все дороги в Анк-Морпорке ведут к Достаблю. Мы, конечно, рады, что ты посетил наш город, но ты в курсе, что твое появление может вызвать конец света?

Том не удивился вопросу, люди вроде Чудакулли, как они сами же любили повторять, привыкли брать быка за рога.

— Я — в курсе, но я здесь по делу. Моя дочь сбежала сюда, и как только я найду ее, мы сразу отправимся домой. Ей тринадцать, она тоже обладает силой. Более того, она невежественна, нахальна и мало задумывается о последствиях своих поступков. Чем скорее, я ее поймаю, тем меньше беспорядка она успеет натворить. Думаю, с вашей помощью это не займет много времени. И все мы будем в выигрыше.

— Как выглядит ваша дочь? — спросил очкарик, которого старшие волшебники оттеснили на самый край стола. — У нее волосы такого вроде как бордового цвета?

— Да. Когда вы ее видели? Знаете, где она сейчас?

— Вчера. Помните, — он обратился к другим волшебникам, — она помогала нам снимать кошку с дерева.

Угрюмый взгляд аркканцлера намекнул, что про кошку упоминать не следовало.

— Ее привел юный Ваймс. Он может знать, где она сейчас, — сказал дородный волшебник в самой высокой шляпе.

— Отлично, — Риддл улыбнулся — пока что все прогнозы Син Лин сбывались.

Дракон говорила, что Вики притянет к местным колдунам. Временной разрыв будет небольшим, и след не успеет остыть. Дальше они приняли решение разделиться: Том взял на себя разговоры с местными, Син Лин — исследование магического фона города.

— Не будете ли вы столь любезны проводить меня к юному Ваймсу?

— Простите, что вмешиваюсь, господа волшебники, — к ним подошел накачанный блондин, вроде не из робкого десятка, тем не менее его речь петляла, будто мышка по праздничному столу. — Вам бы сначала лучше поставить в известность господина Ваймса. Если его сын связался с плохой компанией, а ему не скажут, то он будет сильно недоволен.

— Штаб-квартира отсюда далеко, мы потеряем время, — сказал дородный волшебник.

— Но мы вроде как теперь стражники, — возразил другой, — разве нам не нужно отчитываться?

— Прежде всего, мы волшебники, — дородный выпятил вперед упрямый подбородок.

— Прежде всего мы — люди, это, так сказать, наша основополагающая характеристика… — промямлил еще один волшебник.

А дальше заговорили все разом.

Риддл выругался про себя. Он не был готов к подобному цирку. Эти колдуны все были заражены той же придурью, что и Альбус Дамблдор. Безумцы явно променяли могущество, бессмертие, знание всех тайн вселенной и власть над миром на местный эквивалент лимонных долек. И Тома это безумно раздражало.

— Мы можем аппарировать, — предложил он, повысив голос, чтобы перекричать спорщиков. — В смысле, перенестись туда при помощи магии.

— Нет, это невозможно, — очкарик суетливо поправил шляпу. — То есть потребуются сложные расчеты. Даже на таком расстоянии малейшее усиление шумового коэффициента чревато тем, что магия смешает нас в одну массу и разбросает по площади, которую можно высчитать, исходя из данных о положении Диска… Ну, в общем, перенестись куда-либо при помощи магии — это вам не в ладоши хлопнуть.

И тут один из волшебников хлопнул в ладоши.

От хлопка разошлась невидимая волна, поглотила их, стянула в одну крохотную точку, а потом в беззвучном взрыве выплюнула обратно в реальность, но уже в другом месте.

— Молодец, казначей, — Чудакулли бодро поднялся на ноги и отряхнул мантию. — Я всегда говорил, боги любят смелых.

— Боги любят идиотов, — выпалил очкарик; его нервы сдали от внезапного, пусть и счастливого, перемещения, — потому что те развлекают их, помирая глупыми смертями. А наше выживание объясняется теорией вероятности.

— Не важно, как называется эта сила, Тупс, главное, что в этот раз она была на нашей стороне, — практичность аркканцлера была силой, с которой невозможно было бороться. — Я смотрю, мы все целы и находимся в кабинете командора. Что еще можно пожелать?

— Ну, я бы не отказался от чая с клубничным варением, — сказал один из волшебников.

— Отличная идея, думаю, этот молодой человек, — аркканцлер имел в виду секретаря, который растерянно топтался на пороге кабинета, — сейчас принесет нам чай и варенье, а так же позовет командора Ваймса, у нас к нему дело первостепенной важности.

«Нет, — подумал Риддл, окинув взглядом цвет магического сообщества Плоского мира. — Это — не цирк, это — дурдом».

В коридоре раздались тяжелые шаги, секретарь обернулся и с явным облегчением дал дорогу тому, кто стоял выше его по должности. Это был мужчина с суровым костистым лицом, щеки гладко выбриты, седые волосы пострижены коротким ежиком. Если судить по его форменной одежде, то он был кем-то вроде главного аврора, а если судить по глазам — человеком, который вышел драться против более сильного противника и прикидывал, сколько урона удастся нанести, прежде чем из него самого сделают котлету. Ну а еще его крепко стиснутые челюсти намекали на то, что вопрос «какого хрена вы тут забыли?» так и рвался с языка.

Аркканцлер сумел на удивление складно и доходчиво изложить ситуацию. Ваймс-старший немного побледнел, но в остальном выглядел абсолютно спокойным.

— Скажи Мокроу, пусть найдет Ангву. Еще мне нужен Ситни или Бодрик — набросать примерный портрет. Одного словесного описания будет недостаточно.

— У меня есть ее фотография, — Том достал из кармана небольшую фотокарточку. — Сейчас у нее бордовые волосы.

— Понятно, — Ваймс едва взглянул на фото, почти сразу передав карточку секретарю. Но лицо девочки полисмен запомнил в мельчайших подробностях. — И через десять минут внизу должна стоять карета, запряженная самыми быстрыми лошадьми.

Секретарь убежал передавать приказы, а командор повернулся к Риддлу.

— Как зовут вашу дочь?

— Виктория Индепенденс.

— Почему она сбежала?

— Потому что ей тринадцать, и в голове у нее — дурь.

Оба разговаривали, не повышая голоса, но в кабинете нарастало напряжение.

— А не потому, что ее били, морили голодом, хотели выдать замуж за грязного старика или еще чего похуже?

— Нет.

Ваймс смотрел тяжело, недоверчиво. Риддл глаз не отвел, в этом деле он и правда был бел и пушист.

— Ладно, — сказал командор тоном, который подразумевал: да, пока я принимаю твои слова за правду, но это только пока. — Начнем поиски вашей дочери с моего дома. Вы, мистер Риддл, поедете со мной. Аркканцлер, мистер Тупс, попрошу вас присоединиться к нам, остальные — свободны.

* * *

Несмотря на толстые каменные стены, в амбаре было жарко, болотные драконы выделяли тепло, даже когда мирно спали в своих клетках. Впрочем, со вчерашнего дня юному Сэму везде было жарко. Струя ледяной воды и та не остудила бы его голову. Объяснить свое состояние он не мог и боялся, что Вик что-нибудь заметит и будет над ним смеяться.

Вик…

Вик была самой потрясающей девчонкой на свете. Она путешествовала между мирами, улыбалась так, что все плохое становилось меньше, а хорошее больше, интересовалась всем на свете. А потом оказалось, что еще она без ума от драконов. Вот тогда Сэм окончательно понял: Вик — его судьба и другой ему не надо.

— Нет, честно… лет в семь я бы отдала все свои игрушки в обмен на такого симпатяшку.

Ребята сидели на полу, с первого взгляда трудно было определить, где кто. Все из-за кожаной защитной одежды, которая вдобавок была на несколько размеров больше. Шлем, плащ, рукавицы и сапоги спасали от последствий драконьего несварения, но симпатичнее они еще никого не сделали.

Между Вики и Сэмом лежал Шнурок — дракончик-полукровка с невзрачной коричневой чешуей, крошечными крылышками, тонким хвостом и вытянутой мордой. Две большие черные ноздри постоянно принюхивались. Вик сняла рукавицу и почесала его подбородок, дракончик лениво приоткрыл оранжевый глаз. Показал миру немного несчастной сиротливости. Так на всякий случай, вдруг перепадет вкусный уголек.

— Ты на нем разоришься, — Сэм стащил шляпу и обмахнул лицо. — Мама всегда берет его, когда нужно выжать деньги на благотворительность. Она говорит, что Шнурок разжалобит даже Витинари… это наш патриций, он вроде как тиран, но прогрессивный. Ну, я тебе вчера рассказывал…

— Да у вас тут прикольно, — Вик тоже сдернула шляпу, никакая сила в мире не могла заставить подростков соблюдать правила безопасности. — Я хотела сказать, что вы тут не скучаете.

Девчонка потерла лоб, убрала назад волосы. Глаза у нее будто бы стали еще ярче и зеленее.

— Оставайся, — слово соскочило с языка, непрошеное и нежданное.

Ваймс-младший покраснел еще сильнее. Он хотел пояснить, что говорит всерьез, что родители наверняка приютят ее, они добрые, они помогли Веркики… Голос пропал, испарился вместе с влагой. В горле было сухо, как в песках Клатча.

Вик нашарила в кармане плаща уголек и начала корябать что-то на каменных плитах. Ноздри Шнурка дрогнули, и его морда повернулась в сторону девочки. Сиротливость включилась на максимум. Дракончик страдал, видя, как разбазаривают хорошую еду.

— Я убежала из дома не потому, что там было плохо. У меня счастливая семья. Мой папа немного похож на твоего приятеля Думминга, он — классный. Мачеха меня любит. И даже мой второй отец никогда меня не обижал. Просто был честен и говорил то, о чем другие старались забыть…что я не человек.

— Ну, не человек, такое часто бывает, — посочувствовал Сэм.

Странно, но когда он видел в ее глазах грусть, то у него на сердце становилось тяжело. Вик рассмеялась, и он тоже улыбнулся.

— Ну честно, в Анк-Морпорке нечеловечностью никого не удивишь.

— Это я уже поняла, но все ваши вампиры, гномы, тролли, големы хотя бы примерно представляют, откуда они взялись. Кто они… А я — нет. Мои отцы дрались на дуэли, пытаясь друг друга убить. Раз — заклятие, два — контрзаклятие. Потом еще и еще. И вдруг — бах! Ребенок. Из магии. Раньше мне хватало этой истории, но теперь мне нужно знать больше. Знать все. Почему-то ответы стали очень важны, важнее спокойствия близких. Но я не могу объяснить почему…

— Ну когда ты дочь магии, то трудно, наверное, определиться, есть ли смысл заводить друзей, выбирать профессию, ходить в школу, делать домашнюю работу… В вашем мире ведь есть школы?

— А то, — Вик хмыкнула, — меня как раз недавно выгнали из одной. И да, примерно о чем-то таком я и думала. Если я порождение магии, могу ли я жить обычной человеческой жизнью? Или это не для меня? Мне нужны ответы.

— Где ты собираешься их искать?

— Голос у меня голове знает, где. Он проведет меня в это место. Звучит бредово, да? Ну голоса в голове, непонятные путешествия, — Вик вертела в руках уголек, собираясь с мыслями. — Это магия. Я забрала ее из колдовской книги отца, и теперь она во мне.

— Она тебе не навредит?

— Вроде пока не вредит. Хотя Том сказал бы, что я слишком глупая, чтобы заметить. Так вот ваш мир для меня — вроде промежуточной точки. Отсюда проще попасть в то место, откуда я появилась.

— Ты останешься там?

Уголек в ее пальцах замер, ведьма подняла глаза на Сэма.

— Не знаю. Я скучаю по семье и не хочу причинять им боль. Все так запуталось.

Сэм чуть вывернул голову и прочитал то, что Вик написала на полу: «Я прошу мечтать и отличаться от пустой лжи».

— У нас бы слова написали по-другому.

— Как? — улыбаясь, она протянула ему уголек.

Ваймс-младший взял, почти физически ощущая жжение румянца на щеках. Вдобавок Шнурок перевел свой сиротский взгляд на него. Едва не выронив уголек, он все же подправил надпись на анк-морпорский манер: «Я прашу мичтать и атличаца от пустой лжи».

— Твой мир — странный, по-хорошему странный. Волшебники, стража, гномы, тролли… Но знаешь, кто тут самый чудесный?

— Драконы, наверно, — предположил Сэм.

— Ты.

Перепачканные углем пальцы коснулись его щеки. Сердце замерло и будто превратилось в наполненный горячим газом шар.

В наступившей тишине было слышно, как сопят спящие драконы. А затем скрипнула дверь. Вик отдернула руку, вскочила на ноги, настолько быстро, насколько позволял нелепый защитный костюм. Ваймс тоже встал и шагнул вперед, желая защитить подругу.

Тонкая женщина с синими волосами длинной почти до самой земли замерла на пороге. Ее одежда напоминала халат, только очень изящный и дорогой. Возможно, она боялась запачкать его в угольной пыли, покрывавшей пол и стены. У ног Сэма что-то яростно запыхтело, это Шнурок принюхивался к гостье, беспокойно дергая хвостом. Его сородичи тоже завозились, добавляя тревожности.

— Вы та дама, что была с моим отцом. Вы здесь с Томом? Пришли вернуть меня домой?

— А ты можешь предложить что-нибудь более интересное? — желтые глаза незнакомки озорно сверкнули.

* * *

Лошади неслись как бешеные, регулировщики, игнорируя сочную брань недовольных горожан, остановили движение, сделав для кареты командора зеленый коридор.

«Никакого злоупотребления служебным положением в личных целях, — сказал Ваймс своей совести. — Речь ведь идет о спасении мира, так?»

Но они оба знали, что не так. Все дело было в Сэмми, в смутном предчувствии, сдавившем грудь, будто крепкая хватка тролля.

Думминг Тупс старательно разъяснял Моркоу что-то про конфликт концепций мироздания. Люди из иного мира приносили свое представление о возможном или невозможном устройстве вселенной. Эти представления распространялись, порождая сомнения, а следом искажалась и реальность… Моркоу слушал, кивал, задавал уточняющие вопросы. Тупс с радостью пускался в новые рассуждения еще более путанные, не отвлекаясь ни на тряску, ни на грохот, ни на опасные виражи, которые карета, едва не опрокидываясь, закладывала на поворотах.

Неплохой парень этот Тупс, особенно для волшебника. Когда Сэмми попросил у родителей разрешения помогать ему в работе, Сибилла пригласила Думминга на обед. Тупс производил впечатление человека, не имеющего склонности к опасным авантюрам, и Ваймсы позволили сыну поработать вместе с ним. Зря.

Левая рука немела, и Ваймс несколько раз сжал и разжал пальцы. Он снова попробовал вникнуть в смысл разговора, но в голове звучал свой собственный хор: «Не доглядел! Не успел! Упустил! Подвел! А мы тебе давно твердили… Ты впервые взял сына на руки, такого маленького, беззащитного, беспомощного, смотревшего на мир ясным доверчивым взглядом, мы уже тогда знали, что ты облажаешься. Детей воспитывать — это не преступников ловить, не драться на улицах, не раздавать приказы и тем более не нажираться в хлам, ища свободы от проблем и от себя».

Ваймс сделал глубокий вдох, который тут же отозвался острой болью в груди, но именно боль и была ему нужна, чтобы заткнуть вопли, назойливые и противные, как писк бес-органайзеров.

— Не волнуйтесь, командор. Для вашего сына Виктория не опасна. Она —девчонка, а не драконша. Ее магические способности в вашем мире весьма ограничены, — взгляд чужака был цепким, хватал любую эмоцию, любую мысль, стоило лишь краешку высунуться из-под маски.

— А кто сказал, что для тринадцатилетнего мальчишки девчонки менее опасны, чем драконы?

Риддл усмехнулся. Возможно, представления о мироустройстве у них и разнились, но чувство юмора совпадало. Однако Ваймс не спешил доверять чужаку, тот явно делал все, чтобы люди видели в нем, только то, что он сам хотел им показать. На коленях у него лежала стопка религиозных брошюрок. Их ему вручил констебль Посети-Неверующего-С-Разъяснительным-Буклетом. Причем чужак сам попросил побольше, пояснив, что среди его знакомых есть ценители подобной литературы. Посети от счастья чуть удар не хватил. Ведь первый раз в жизни кто-то по доброй воле взял у него брошюры, и более того, пообещал донести слово Ома до других заблудших душ.

— Значит, по-вашему, мистер Тупс, наша реальность — не уверенная в себе барышня, от любой критики она сразу опускает руки, — Ваймс понимал, что слова за него подбирает злость. И просто дал ей хоть какой-то выход. — По мне, она больше похожа на огромную голодную змею, а я не слышал, чтобы чьи-то представления о том, что на самом змеи питаются цветами, заставили хотя бы одну из них отказаться от обеда.

Риддл снова усмехнулся, но в этот раз шутка была понятна, только ему одному.

— В целом все так, командор, — ответил за Тупса аркканцлер. — Думминг силен в теориях, а я знаю человеческую природу. Люди очень уж беспокойные существа. Знаете, с чего обычно начинается конец света? С того, что какая нибудь группка энтузиастов приходит к мысли, а чегой-то мы уже тысячи лет живем на Диске, который стоит на одних же слонах и старой черепахе. А не пора ли попробовать что-нибудь новенькое? Может, жить на шарике будет повеселее? Вон соседи в другом мире так и живут, и шарик у них выглядит симпатично. А как только человеческий ум находит себе цель, то он быстро изыскивает и способ ее достичь. Так что не нужно давать лишних поводов. Мы верим в то, что великий А’туин способен нести на себе вес целого мира, и он плывет себе спокойно в безбрежных просторах вселенной.

— Если не диск, слоны и черепаха, то как тогда должен выглядеть мир?

В ответ аркканцлер посмотрел на Ваймса как на человека, который на похоронах утопленника спросил, не хочет ли кто-нибудь заняться плаванием?

Карета резко затормозила, одних пассажиров вжало в сидения, других чуть не опрокинуло на колени попутчикам. Моркоу выпрыгнул первым, а Ваймс вылез последним. Боль в груди набирала силу, он надеялся подавить ее, побороть, а пока рука крепко вцепилась в дверцу кареты. Он оглядел своих спутников: чужак, волшебники, Моркоу… Ангва решила добираться своим ходом, но скоро она будет здесь и сможет взять след.

— Идите в дом, — скомандовал командор. — Я догоню вас через минуту.

Через минуту? Что-то внутри хмыкнуло. На глаза наползала темнота. Сердце раздулось, как засорившийся шланг. Был жаркий летний день, а тело обливалось холодным потом. Оно готово было упасть на землю, но мозг сопротивлялся.

«Сначала Сэмми… убедись, что с ним все в порядке, а потом пусть будет что будет: отставка, щадящий режим, жизнь в деревне… не важно».

В нос ударил резкий запах. Моркоу протягивал ему небольшую карманную фляжку. Ваймс ухватился за нее и сделал несколько торопливых глотков. Казалось, он глотает не мутную бурду с привкусом гнили, а саму жизнь. Боль отступила, и он смог нормально дышать.

Странно, что он сам не подумал о такой фляжке, ведь когда-то у него была похожая. Он наливал туда виски. Говорил, чтобы согреться, а на самом деле, чтобы рядом всегда было спасение от трезвости. Может, поэтому и не подумал... Сознание просто зашвырнуло, все воспоминания, связанные с пьянством в дальний угол, подальше от соблазна. Ваймс посмотрел на Моркоу — выражение лица капитана говорило, что на просьбу никому не рассказывать о фляжке и ее содержимом последуют ясный взгляд и вопрос: о какой фляжке, сэр? Так что командор сразу перешел к сути:

— Спасибо, капитан.

— Сэр, — Моркоу передал ему крышку.

— Пошли, — Ваймс завинтил крышку фляжки и сунул ту в карман.

* * *

Обсуждая Сьюзан, нанимательницы называли ее компетентной, хотя и несколько экстравагантной особой. Причем они убеждали себя, что слово «экстравагантный» относится только к внешности гувернантки. У нее были белые волосы с одной-единственной черной прядью, чуть выше правого виска, бледная кожа удивительно гладкая для ее возраста, бледно-розовые губы, темные глаза и брови. Она предпочитала носить длинные черные юбки и белые блузки с высокими воротниками, застегнутыми на все пуговицы. Как известно, любой, кто занимался воспитанием детей, должен уметь сурово поджимать губы, но Сьюзан довела это умение до совершенства. Ее нанимательниц прямо в дрожь бросало, когда она так делала. И все они жаловались подругам на ее высокомерие, но ни одна не упомянула о другой странности мисс Сто Гелитской. В ее присутствии сердце будто сжимал холодок. Накатывали грусть, сожаление, тоска.

А вот дети ничего такого не чувствовали, наоборот, Сьюзан вызывала в них безусловное, почти безграничное доверие. Веркики не была исключением, поэтому когда она увидела, как синеволосая женщина заставила ее брата и его подружку исчезнуть, то сразу же побежала к гувернантке. Сьюзан отказалась от комнаты в главном доме, выбрав небольшую башенку, которую шутки ради возвел кто-то из предков леди Сибиллы. Там было тесно, а зимой еще и зябко, но мисс Сто Гелитская дала понять, что ценит уединение больше комфорта.

Веркики влетела без стука, и волосы гувернантки едва успели сложиться в приличную прическу, а рука — накрыть книгой коробку с шоколадом. Сьюзан выбралась из глубокого мягкого кресла и присела на корточки перед подопечной, та уже начала всхлипывать.

— Сэмми… он… там была синеволосая женщина… и еще его подружка с вишневыми волосами…

— Слишком много крашеных женщин, — машинально отметила Сьюзан и достала платок, чтобы вытереть слезы Веркики. — Рассказывай толком, с самого начала.

— Сэмми тайком привел девчонку с вишневыми волосами, она ночевала у нас на чердаке, он таскал ей с кухни еду. Мама еще подумала, что он опять подобрал бездомного щенка. А сегодня… — голос пресекся, было такое ощущение, что Веркики захлебывается собственными эмоциями. — Сегодня они пошли смотреть драконов, а потом появилась женщина с синими волосами и сделала что-то, и они исчезли.

Сьюзан нахмурилась. Веркики была любопытна как кошка, но выдумывать она не умела. Леди Сибилла сейчас помогала в госпитале, командор был на службе. И в любом случае они бы вряд ли смогли что-нибудь сделать. Пожалуй, никто здесь не разбирался в таинственных вещах лучше, чем Сьюзан.

— Я все проверю, — сказала она, — а ты бегом в детскую.

Тон гувернантки ясно давал понять, что путь от башни до комнаты Веркики должен быть максимально прямым, без каких либо отклонений и остановок.

— И вечером мы поговорим о том, почему нехорошо постоянно подглядывать за другими.

По обеим сторонам тропинки, как две стены, росли аккуратно подстриженные кусты. Сьюзан казалось, что она идет по зеленому коридору. Острые каблуки оставляли глубокие вмятины в гравии, она вбивала собственное волнение в землю. Вдалеке послышались голоса и шаги, но как человек, обладающий определенного рода аурой, Сьюзан не замедлила шаг, уверенная, ей обязательно уступят дорогу. Однако Том Риддл тоже обладал определенного рода аурой и привык, что люди его сторонятся.

Они столкнулись и уставились друг на друга, сначала с изумлением, а потом с интересом, как два зверя, всю жизнь проживших в одиночестве, но вдруг встретившие представителя своего вида.

А потом подоспели волшебники.

— Сьюзан! — жизнерадостно поприветствовал ее аркканцлер. — Как дела? Как дедушка?

— Неплохо, — чутье подсказывало, что волшебники появились здесь неспроста, и она спросила: — Какое дело привело вас сюда?

— Мы ищем девочку из другого мира.

— Девочку с вишневыми волосами?

— Где вы ее видели? — вопросом на вопрос ответил незнакомец, который едва не сбил ее с ног.

— Она уже исчезла. Возможно, женщина с синими волосами сделала что-то с ней и…

— Госпожа Син Лиин… — тихо позвал мужчина; рядом с ним материализовалось существо, внешне похожее на человека, но с глазами, полными древнего огня. — Куда вы позволили ей сбежать?

— В изначальное измерение.

Сьюзан заметила в улыбке существа тень кокетства и поморщилась.

— А мой сын?

К ним подошел командор. Сьюзан отметила бледность Ваймса, как и то, что дышал он тяжело. Тем не менее даже тролль не рискнул бы сейчас встать у него на пути. Вот и аркканцлер шустро отступил в сторону. Командор посмотрел на чужаков и сам ответил на свой вопрос:

— Он пошел с ней. А мы пойдем следом за ними.

— Вы и я? — уточнил незнакомец. — Вы можете не вернуться.

— Мы идем за ними, — командор повернулся к Сьюзан, и та впервые почувствовала себя не важной, особенной, уникальной, могущественной персоной, а обычным человеком, персонажем второго, а то и третьего плана. — Скажите леди Сибилле, что мы с Сэмом пропустим ужин, но постараемся вернуться к утру.

— Госпожа Син Лин…

— Том Риддл, — произнесло, точнее, даже пропело существо, вложив в эти два слова нечто манящее.

— Я прошу вас открыть для меня… — суровый взгляд Ваймса заставил его исправиться. — Для нас проход. Вы останетесь здесь.

— Как скажете.

— Рад был знакомству, — обратился Риддл уже к Сьюзан.

Легкая тень грусти в его взгляде сбила ее с толку, и Мисс Само Здравомыслие и Практичность сделала то, что не делала лет этак с пяти — брякнула глупость:

— Нас друг другу так и не представили.

— А жаль, — он улыбнулся.

По воздуху пробежала рябь, силуэты двух мужчин исказились, расплылись и растаяли, будто дымка.

— Жаль, — эхом отозвалась Сьюзан.

Но морок развеялся, и она снова стала собой: здравомыслящей, практичной и предпочитающей действовать, а не вздыхать.