Рождество для двоих (гет)

Близилось Рождество 1999 года. Возможно, в воздухе ощущалось бы больше радости, если бы на улице не стояла отвратительная промозглая погода: постоянные дожди, ветры и грязь под ногами. И никакого намёка на снег. Такой мягкий, убаюкивающий, рождественский снег, который дарит ощущение сказочной красоты.

Драко только что вернулся домой в свой небольшой домик в Шотландии. Этот день мог бы стать для него неплохим, если бы под конец рабочего дня придурок Нил Лейтон не заговорил с ним о Гермионе. Конечно, у этого мудака имелись свои расчеты. Драко видел, как тот пялился на его девушку, когда она однажды заглянула к нему в лабораторию в рабочее время. Но то, что это ничтожество сказало, заставило задуматься Драко и размышлять об этом весь вечер. Слова ненавистного коллеги все еще стучали в голове Малфоя, когда он вернулся домой.

А сказал он примерно следующее: «Конечно, твоя девушка будет с тобой, ведь она же чертова героиня Войны, а такие люди всегда преданы, даже если эта преданность сильно вредит им самим. Но она пожинает не лучшие плоды от связи с тобой. Я сам слышал, как в Министерстве некоторые сотрудники называют ее за глаза шлюхой и «пожирательской подстилкой». С ней никто не дружит, на работе она совершенно одна. И все это из-за тебя, Малфой. Она ведь никогда не показывает тебе, как сильно расстраивается из-за всеобщей обструкции. Одна моя знакомая слышала, как твоя девушка рыдала навзрыд в женском туалете. Наверняка ей опять кто-то сказал что-то неприятное, потому что она путается с тобой. Так что сам думай».

При слове «пожирательская подстилка» Драко сжал кулаки и недобро сверкнул глазами, а затем послал коллегу одним емким нецензурным оборотом. Но эти слова плотно засели в его голове, вызывая тревожные мысли.

До того как Гермиона в ноябре переехала к нему, почти все выходные они проводили вместе; и он помнил некоторые пятничные вечера, когда она была сильно расстроена. Он пытался расспрашивать ее о причинах плохого настроения, но она лишь отмахивалась и переводила разговор на другую тему. И уже тогда Драко понимал, что, возможно, все дело в нем.

С того момента, как в газетах появилась информация об их романе, на Гермиону вылилась такая порция грязи, будто именно она была Тёмным Лордом. Журналисты словно соревновались, кто выдвинет более глупые и абсурдно-оскорбительные обвинения против неё. А он не в силах был что-либо сделать. Драко ненавидел это состояние — беспомощность, когда ты не можешь повлиять на ситуацию.

Глубоко вздохнув, он поднялся на второй этаж в их спальню. Открыл дверь и увидел, что Гермиона спит на кровати, укрывшись клетчатым пледом. Он не стал включать свет. Подошел к постели и, присев на край, залюбовался ее расслабленным лицом и этими крупными кудряшками, рассыпавшимися по подушке. Видимо, она устала сегодня, раз, придя домой, сразу улеглась на кровать и заснула.

Драко казалось, что он мог смотреть на спящую Грейнджер вечно. Какая же она милая. Захотелось лечь рядом и нежно обнять ее со спины. Но слова придурка Лейтона все еще звенели в его голове, вызывая непрошенное чувство вины.

Малфой глубоко вздохнул. Что же ему делать? Они совсем недавно стали жить вместе, и он был счастлив с Гермионой. И в то же время он не хотел, чтобы ей было плохо, чтобы вся эта грязь валилась на нее из-за отношений с ним.

Пока он так размышлял, Гермиона пошевелилась и открыла заспанные глаза. Ее лицо тут же украсила довольная улыбка.

— Драко, — промурлыкала она.

— Привет, — отозвался он.

— Ты давно пришёл? — зевнула.

— Только что.

— Здорово, давай поужинаем вместе. — Она села на кровати, потягиваясь. — Хочу печеной тыквы и глинтвейна, а ты?

— Тыквы? — недоверчиво переспросил он, вспоминая, сколько сам съел всего тыквенного за всё время обучения в Хогвартсе.

— Я люблю запах и вкус печеной тыквы, особенно под Рождество, особенно с вином и сыром. Всё это несёт в себе аромат Сказки.

— Хорошо, только сначала надо поговорить.

— Да? Что-то случилось? — её расслабленное настроение улетучилось за долю секунды.

— Я знаю, что на работе тебя обижают, — со вздохом проговорил Драко. — И причина этому — я, вернее, отношения со мной.

— С чего ты взял, что на работе меня обижают?

— Сраный Лейтон сказал. Я в курсе, что ты плакала в туалете.

Гермиона задумчиво потерла подбородок.

— Ну и что?

— Как это «что»? Так не должно быть! Это чертовски несправедливо!

— Драко, — она погладила его плечи. — Ты здесь ни при чём. Нашему обществу нужно кого-нибудь ненавидеть. Оно этим живёт. И в качестве козлов отпущения, на которых можно было бы повесить грехи всего мира, выбрали нас с тобой.

— Я просто не хочу, чтобы ты была несчастна. Я знаю, как они называют тебя.

— Да, это неприятно, — спокойно ответила Гермиона. — Не говоря уже о том, что словосочетание «пожирательская подстилка» имеет под собой мизогинный фундамент, согласно которому женщина не имеет права выбрать себе партнёра по своему усмотрению. Но я не несчастна, Драко. Как раз наоборот. — Он увидел, как на последних словах на её лице расцвела улыбка.

— Ты уверена? — с долей беспокойства в голосе спросил он.

— Полностью!

А затем она потянулась к нему и оставила лёгкий поцелуй на его губах. Он обнял её, притянув к себе.

— Не делай мелодраматических глупостей за моей спиной, хорошо? — тихо попросила она.

— Не буду, — такой же тихий ответ. — Я ведь обещал, — кратко ответил Драко, отдав инициативу тишине.

Их спальня погрузилась в молчание, а они оба так и сидели, крепко сжимая друг друга в объятиях.

— Я хотел бы забрать тебя отсюда, — нарушив тишину, проговорил Драко, — и увезти во Францию или ещё куда-нибудь, где люди не такие мудаки и дебилы; но не могу. И не смогу еще как минимум год.

— Ничего, поедем потом, когда запрет на выезд за границу снимут. Драко, всё хорошо, правда. Кроме того, ты — не единственная причина, по которой меня не любят в Министерстве.

— А ещё какая?

— Моя уверенность в себе, способность отстаивать своё мнение и нежелание вылизывать начальству зад. Таких, как я, большая часть общества терпеть не может. Уверенные в себе молодые женщины раздражают. Нам ведь предписано «общественными нормами» глупо хлопать глазками и заискивать перед более опытными сотрудниками, а не высказывать своё мнение на рабочий процесс. Если бы я не встречалась с тобой, они всё равно нашли бы чем меня уколоть.

— Ты потеряла значительную часть своих друзей, — напомнил он.

— Друзей я не потеряла, — возразила Гермиона. — Те, кто отвалился по причине того, что мы с тобой вместе, никогда не были мне друзьями. Настоящие друзья никогда не будут указывать, с кем я могу встречаться, а с кем — нет. Дружба — это уважение и соблюдение личных границ. А всё остальное — токсичная хрень и не более.

— Но ты была расстроена.

— Ну, признаться честно, я не ожидала от некоторых моих «друзей» того, что они отвернутся. И ещё пару лет назад я бы, наверное, рыдала. Но сейчас... Сейчас я смотрю на всё эти «потери друзей» иначе и думаю, что так даже лучше. Если я что-то и вынесла из уроков войны, так это то, что наша жизнь мала, быстротечна и может оборваться в любой момент. И она слишком коротка, чтобы тратить время на токсичных индивидов. Рядом со мной должны быть только хорошие люди, которые поддержат меня.

Гермиона улыбалась, говоря всё это, но мерзкий голос беспокойства всё же проник в её душу. Она притянула к себе Малфоя и крепко обняла его. Он ответил ей поцелуем в висок.

— Драко, пожалуйста, не нужно погружаться в чувство вины. Я тебя люблю и счастлива с тобой, несмотря на все безумие вокруг.

— Мне просто кажется, что я порчу тебе жизнь.

— Ничего ты не портишь! — живо возразила она. — С тобой я счастливее.

Она непроизвольно повернула голову к окну. За оконом шёл снег.

— Смотри, Драко, снег пошёл, — не веря в то, что только что увидела, сказала Гермиона.

Она высвободилась из его объятий и подошла к окну.

Мягкие крупные хлопья ниспадали сверху, кружась в своём танце, будто создавая свою неизведанную магию.

— Как красиво... — протянула Гермиона, глубоко вздохнув. — Драко, а пойдём в Хогсмид. Сейчас. Там и поужинаем. На улице просто сказочно.

— В Хогсмид?

— Да, там сейчас так красиво. И я давно хочу посидеть в том ресторанчике, который декорирован под пиратский корабль.

Он улыбнулся, привлекая её к себе в объятия. А она, развернувшись в них, воодушевленно проговорила:

— К чёрту всё! К чёрту идиотов на работе и ханжеское общество, которому надо до сих пор видеть в тебе Пожирателя, а меня стыдить за связь с тобой! К чёрту псевдодрузей! К чёрту чёртову войну! К чёрту всех и вся! Давай будем жить свою лучшую жизнь, несмотря на всё то дерьмо, что валится на нас! Будем брать лучшее от жизни и ловить момент! Мы...

Она не договорила, потому что его губы накрыли ее, вовлекая в глубокий поцелуй.

А за окном снежинки продолжили свой танец, исполняя рождественскую песнь для двух влюблённых.