Больше, чем портрет (гет)

Северус и Гермиона вошли в библиотеку, изображенную на картине. Сжав его руку в своей, Гермиона изумленно огляделась вокруг.

— Ах, это просто потрясающе! Здесь совсем как в настоящей библиотеке.

— Для меня это и есть настоящая библиотека.

— Ну, да, — тихо проговорила Гермиона, смутившись.

Северус смерил ее мрачным взглядом.

— Не нужно оплакивать мою смерть. Я вовсе не сожалею по этому поводу. На самом деле, я был даже вполне доволен ею, пока не появился на том дурацком портрете, что ты заказала.

Гермиона недоуменно посмотрела на него.

— О чем ты, Северус?

— О моей смерти… ну, знаешь, о том времени, когда я был мертв.

Она покачала головой.

— Я думала, что портрет — это просто отпечаток личности. Ты не должен помнить ничего, кроме того, что случилось с тобой при жизни. Я никогда не слышала, чтобы портрет помнил все, что произошло с ним после его смерти.

— Ну, теперь слышала, — огрызнулся Северус.

Он прошел в Запретную секцию библиотеки и провел пальцами по корешкам книг, считывая названия. С обеспокоенным лицом Гермиона внимательно следила за ним какое-то время, затем начала свои собственные поиски, немного поодаль от него. Она прочесывала взглядом названия книг и бормотала себе под нос:

— Я знаю, что эта книга была где-то здесь.

Северус отвлекся от поисков и скосил на нее глаза.

— Что ты ищешь?

Она задумчиво качнула головой.

— Я не могу вспомнить название, но знаю, что книга, которую я ищу, всегда была здесь, между «Смерть, где жало твое?» и «Взгляд на жизнь после смерти»

Северус подошел к ней.

— Это прозвучит странно, но я обнаружил, что на этих полках гораздо больше книг, чем в настоящей библиотеке.

— Может быть, ее взял кто-то другой?

Он покачал головой.

— Если я возьму какую-то книгу с полки, — сказал он и взял одну из книг, — на ее месте сразу же появится новая.

Гермиона кивнула, когда на месте той книги, что вытащил Северус, появилась новая.

— Значит, той книги, которую я ищу, нет на этой картине?

— Возможно, книга в библиотеке появилась гораздо позже, чем была нарисована эта картина, — предположил он.

Гермиона задумчиво нахмурила брови.

— Нет, я уверена, что это было очень старое издание. — Она указала рукой в сторону книжной полки. — Но, возможно, ее действительно приобрели уже после того, как нарисовали эту картину. Что ж, придется поискать ее, когда я вернусь в реальный мир.

Северус помрачнел и, не сказав ни слова, вернулся к полке, где искал ранее. Осознав вдруг свою оплошность, Гермиона подошла к нему и положила руку на его плечо.

— Я знаю, что для тебя это и есть реальный мир. Я не хотела тебя обидеть. Просто мой мир находится там. — Она указала рукой туда, где по другую сторону холста за столами, уткнувшись в книги, сидели дети. Северус проследил за ее рукой и покосился на сидящих в библиотеке студентов, а потом снова погрузился в свои поиски. Гермиона вздохнула. — Так, что ты ищешь? — спросила она.

— Книгу под названием «Заколдованные портреты и как они устроены».

Гермиона снова внимательно осмотрела книжный шкаф сверху донизу. На верхней полке она увидела нужную книгу и указала на нее.

— Северус, это она?

Он поднял голову и кивнул. Протянув руку, он достал ее и, жестом пригласив Гермиону следовать за ним, расположился за столом. Он положил между ними книгу и открыл ее. Пробежав по оглавлению, он нашел нужное название: «Как переходить из картины в картину».

— Мы могли бы начать с этого, — сказал он.

Гермиона открыла нужную страницу, и они оба углубились в чтение. Спустя несколько минут она взглянула на Северуса.

— Значит, это похоже на аппарацию. Ты думаешь о том, где бы хотел оказаться, и попадаешь именно туда.

— Похоже, но со временем я обнаружил, что это не обязательно должно быть какое-то конкретное место. Если ты не уверена, куда именно хочешь попасть, то можешь сконцентрироваться на общем месте. Например, подумать: «Коридор третьего этажа за лестницей», и появишься на картине там.

Она кивнула.

— Северус, могу я тебя кое о чем спросить?

Он с любопытством взглянул на нее, изогнув бровь.

— Ты знал, что умрешь?

— Все когда-то умирают, Гермиона.

— Я имею в виду… — С минуту она колебалась. — У тебя было хоть малейшее предчувствие, что Волдеморт прикажет своей змее убить тебя?

Северус невольно содрогнулся. Он посмотрел в пустоту, размышляя над ее вопросом.

— Я не ожидал, что переживу войну, нет. Вообще-то, учитывая мое прошлое, смерть была более приоритетна, нежели заключение в Азкабан. Думал ли я, что Темный Лорд натравит на меня Нагини? Думал.

— Но… разве у тебя не было какого-нибудь противоядия или чего-то подобного?

Северус задумчиво кивнул.

— Я думал и об этом. Я даже сварил антидот, использовав яд Нагини. Я все распланировал. Антидот необходимо было принимать каждый день небольшими порциями, чтобы остаться в живых. Но в итоге я решил не принимать его.

Гермиона вздохнула.

— Почему? Зачем ты позволил ему убить себя?

Северус перевел на нее удивленный взгляд. Казалось, его повергло в шок то, что ее так волнует его смерть. Он пожал плечами.

— А ради чего мне, собственно, было жить? Все считали меня убийцей. У меня не было никакого желания провести остаток дней в Азкабане. Смерть для меня была более желанной.

— С тебя сняли все обвинения, Северус. — Ее рука потянулась к его руке. — Сейчас ты был бы свободен.

Северус хмуро взглянул на ее руку.

— Я и так свободен… По крайней мере, был свободен. Провести здесь вечность не так уж и плохо.

По щеке Гермионы медленно скользнула слеза. Северус озадаченно уставился на нее.

— Я сам выбрал свою судьбу и вполне доволен ею.

— Но… — она на миг запнулась. — Подумай о том, что ты мог бы сейчас сделать. Подумай о той свободе, которая могла бы у тебя быть. — Она отвернулась, не желая показывать ему своих слез. — Это все кажется таким бессмысленным.

— Посмотри на меня, — потребовал Северус.

Гермиона смахнула слезы с ресниц и повернулась к нему.

— Почему ты плачешь? — неверяще спросил он.

— Я… Я просто… Я думаю, что это очень несправедливо. Всю свою жизнь ты посвятил борьбе с Волдемортом, но так и не узнал, каково это жить в мире, в котором его больше нет.

Северус улыбнулся.

— Я узнал. Просто не так, как ты думаешь.

Она долгим взглядом смотрела ему в глаза и наконец кивнула.

— Ты поступил бы так же? Если бы ты знал, что тебя оправдают и ты сможешь жить нормальной жизнью, ты бы все равно позволил Волдеморту убить себя?

Северус снова нахмурился и, задумавшись, уставился в пустоту. Спустя некоторое время, он ответил:

— Честно говоря, я не знаю. Возможно, жить в мире без Волдеморта и Дамблдора было бы не так уж и плохо. Но в загробной жизни я отнюдь не был несчастным. Должно было произойти что-то по-настоящему особенное, чтобы я выбрал жизнь.

Гермиона мрачно кивнула.

— Кажется, я понимаю. После войны я сама чувствовала себя потерянной. Люди, которые были мне дороги, погибли; я не была уверена, стоит ли возвращаться обратно в школу или нужно двигаться дальше; даже мои отношения с Гарри и Роном изменились в одночасье.

Северус удивленно приподнял бровь.

— То есть, ты хочешь сказать, что больше не дружишь с этими двумя идиотами?

Гермиона усмехнулась.

— О, конечно, нет. Просто… Гарри очень тяжело переживал потери, которые мы понесли в ходе войны. В одну минуту он был счастлив, что все закончилось, в другую — подавлен, потому что ему казалось, что все плохое, что случилось во время войны, произошло из-за него.

Северус резко произнес:

— Это не его вина.

Гермиона бросила на него любопытный взгляд.

— А я думала, что ты терпеть не можешь Гарри.

Он пожал плечами.

— Ненависть не вписывается в тот покой, который я ощутил после смерти. Больше ничто и никто не имели значения. Ни Гарри Поттер, ни даже…

— Лили?

Он едва заметно кивнул.

— Полагаю, после моей смерти все мои тайны перестали быть тайнами?

— Может, и не все, но многие. Особенно о твоей любви к Лили.

— Мы иногда виделись… в загробном мире. Я был так взволнован, когда увидел ее в первый раз. Не знаю, чего именно я ожидал, но это было совсем не так, как я надеялся, когда был жив. Когда мой долг перед ней был погашен, все словно встало на свои места. Я все еще чувствовал любовь к ней, но уже скорее как к близкому другу. А вся враждебность к Поттеру будто испарилась. Похоже, в загробной жизни некоторые вещи теряют всю свою важность и становятся несущественными. — Он пожал плечами. — Так что ты говорила о своем Поттере?

Тяжело вздохнув, Гермиона продолжила:

— Его настроение менялось со скоростью американских горок, ни один из моих доводов, уговоров не возымел эффекта. Так, я решила съехать из дома на площади Гриммо и жить самостоятельно. Услышав об этом, Рон был в ярости. На тот момент мы состояли в отношениях, и все было хорошо. Однако после войны мои взгляды на жизнь несколько изменились. Я наконец поняла, что для меня действительно важно. Не пойми меня неправильно, Рон и Гарри были важны. Но на роль человека, с которым можно создать семью, Рон просто не подходил. Мы расстались не очень хорошо. Но с тех пор, как он стал встречаться с девушкой из аврората, наши взаимоотношения наладились, и мы вновь общаемся как друзья. Спустя некоторое время Гарри и Джинни поженились, а я чувствовала себя несколько обделенной.

— Разумеется…

Она улыбнулась.

— Поверь, у меня были отношения. Просто все эти люди… Мне ни разу не попадался подходящий молодой человек. — Она подняла глаза и наткнулась на изучающий взгляд Северуса. — В сочетании с чувством одиночества, которое я сполна ощутила после окончания войны… Я могу понять твое отношение к жизни. Если бы я была на твоем месте, я бы тоже хотела иметь что-то стоящее, что-то, ради чего можно было остаться.

Северус кивнул и снова уткнулся в книгу. Он молчал, и Гермиона, давая ему возможность остаться наедине со своими мыслями, тоже опустила голову и стала читать. Наконец он постучал по странице.

— Какое место ты себе представляла, когда пыталась аппарировать?

— Коридор.

Он кивнул.

— Может, ты сможешь просто выйти отсюда? Точно так же, как переходить из картины в картину. Может, тебе стоит попробовать?

Гермиона прочитала абзац, где говорилось об этом, и согласно кивнула. Она поднялась с места и подошла к невидимому барьеру, за которым была библиотека Хогвартса. Северус молча последовал за ней. Обернувшись через плечо, она улыбнулась ему, а затем решительно посмотрела на невидимую преграду. Гермиона изо всех сил сконцентрировалась на полу перед картиной и двинулась к краю холста. По мере того, как она подходила все ближе и ближе, ее сердце ускоряло ритм.

Это должно сработать!

Удар!

Она снова наткнулась на барьер, не пропускающий ее дальше.

Приняв свое поражение, она опустила плечи. Повернувшись, она жалобно посмотрела на Северуса.

— Что мы будем делать? Как я смогу управлять школой с портрета?

Напряженным взглядом он рассматривал каждую ее черточку.

— Мы найдем способ, — наконец тихо сказал он. — Мы должны кого-нибудь предупредить о том, где ты. Может, Филиуса?

Она кивнула.

— В его кабинете есть картина, в которую мы сможем пробраться.

— Та, на которой нарисовано море? Ты действительно хочешь оказаться в этой лодке прямо посреди бушующих волн в самый шторм?

— Но у нас нет выбора. Я не знаю других картин поблизости. Придется воспользоваться этой.

— Я тоже не припомню, чтобы там были еще картины, — согласился Северус. — Насколько я помню, это вообще единственная картина в его кабинете.

Гермиона протянула ему руку.

— Помоги мне. После этой последней попытки я не слишком уверена в своих силах.

Он взял ее за руку и вывел из библиотеки. Секунду спустя они уже стояли в маленькой лодке, которую нещадно подбрасывало на волнах. Когда Гермиона в очередной раз врезалась в Северуса, не удержав равновесие, он крепко обхватил ее за плечи.

— Мне кажется, или вы так и норовите меня пощупать, мадам? — негромко спросил он.

Она подняла голову и наткнулась на лукавый блеск его глаз, от которого у нее перехватило дыхание. От его прикосновений по позвоночнику пробежали мурашки. Такой реакции своего тела она не ожидала. Смотреть в его глаза и тонуть в их глубине — этого не было в ее планах. Этот мрачный мужчина был мертв, а затем нарисован красками на холсте. Он совсем не должен ее привлекать!

Гермиона откашлялась и поспешила отстраниться. На мгновение он задержал на ней взгляд, и она почувствовала, как внизу живота завязывается тугой узел. Все оборачивалось весьма скверно.

Гермиона отвернулась от него и бросила рассеянный взгляд на кабинет Флитвика. На их счастье маленький профессор чар сидел за своим низеньким столом и просматривал какие-то бумаги.

— Профессор Флитвик! — позвала она.

Он резко вскинул голову, и взгляд его сконцентрировался на картине, висевшей прямо напротив него.

— Гермиона? Это ты? С… Северусом?

Он спрыгнул с миниатюрной скамеечки и поспешил к картине.

— Мерлин! Как ты там оказалась?

Гермиона почувствовала, как ее начинает тошнить от качки на волнах. Лодку снова подбросило вверх волной, и Гермиона прислонилась к Северусу, чтобы не упасть.

— О, Филиус, я так рада тебя видеть. Мы не знаем, как это случилось, — и она принялась рассказывать ему все, что произошло с ней с тех пор, как она оказалась здесь.

Филиус слушал ее, не перебивая, время от времени кивая то тут, то там, пока она наконец не закончила свое повествование.

— Позвольте мне попробовать, — пробормотал он и поднял палочку. — Hominem Extrictus, — нараспев произнес он. В картину ударил сноп искр, но ничего не произошло, и Филиус нахмурился. — Что ж, полагаю, это было бы слишком простым решением, — сказал он.

Он попробовал еще несколько заклинаний, но ни одно из них не вернуло Гермиону обратно в Хогвартс. К тому времени, как он закончил, Гермиона уже практически позеленела.

— Филиус, — сказал Снейп, — профессору Грейнджер нехорошо. Я уведу ее отсюда. Мы продолжим выяснять, как это произошло, отсюда. А ты проведи свое исследование и узнай все, что сможешь.

Филиус энергично закивал.

— Хорошо, я займусь этим, — едва успел сказать он, как две нарисованные фигуры исчезли из поля его зрения.