Нефрут (джен)

— Шепсит, одумайтесь, — застыв от ощущения чего-то металлического у своей шеи, Жрец не рискнул оборачиваться, прекрасно зная того, кто захватил его в тиски. — Не навлекайте на наши головы гнев Великих. Мы никто, чтобы справиться с ним.

Рука наложницы даже не дрогнула. Где-то со стороны послышался режущий слух лязг. В просторной осветлённой лунными лучами зале сосуды разнеслись вдребезги с такой силой, что глиняный орнамент превратился в песок, окутавший ноги стоящих возле одной из массивных колонн.

— Я не собираюсь убивать Вас. Мне нужна помощь.

— Помощь? Неужели проблема настолько страшна, что одной из главных наложниц потребовалось приставлять к моей шее клинок к горлу посреди ночи, дабы еë решить?

Бросив в ответ что-то не до конца внятное, Шепсит двинулась вперёд, стальной хваткой продолжая удерживать руки заложника за спиной. Её сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, грозясь проломить ребра. Его стук неприятно отдавался в горле, принося с собой лёгкое чувство тошноты.

— Это необходимо. Да простит Пта мой опрометчивый поступок, — немного подождав, девушка попыталась собраться с силами. — Помогите мне сбежать отсюда. Сделайте так, чтобы во дворце никто до последнего не догадывался о моём побеге. О большем просить я просто не смогу.

— Ты обещаешь опустить кинжал, как только я соглашусь?

С толикой сомнения взглянув на затылок Жреца, а после на несколько драгоценных ваз неподалеку, превратившихся в разноцветную пыль, Шепсит тихо произнесла:

— Обещаю. Вы ведь знаете меня с самого младенчества.

— Поэтому и даю шанс объясниться. Для начала расскажи, что тебя гложет, дитя, солнце встанет ещё не скоро. А вот стража, застав нас в таком положении, явно не станет рассуждать о твоих проблемах.

Шепсит практически мгновенно послушно опустила клинок, осев на усыпанный песком серо-жёлтый мрамор. Подняв голову, она встретилась взглядом со Жрецом, который бесшумно опустился возле неё, по-отцовски поглаживая неряшливо сбившиеся из-за тревоги смолистые волосы. Подождав, пока та переведёт дыхание, мужчина, чей век давно перевалил за пятый десяток, помог наложнице подняться. В ночной тишине они двинулись в небольшой зал, находящийся неподалеку, куда охрана практически не совалась (в основном из-за властвующей там женской руки). Днём женщины Фараона вели там душевные беседы, принимали подарки и веселились в своё удовольствие. Издавна существовало негласное правило не ступать туда и ногой. Никто не имел права входить в покои жён и наложниц, кроме евнухов, которые сейчас сладко спали, убаюканные Хонсу.

Опустившись на аккуратно расстеленные ткани, молодая наложница поймала взглядом выглядывающую из-за облаков луну.

— Мне здесь не место. Сколько раз меня пытались лишить пальцев, а то и головы, узнав о том, что Главная наложница Шепсит исцеляет хворь одним лишь прикосновением? Сколько раз утаскивали за собой посреди ночи, чтобы отправить на другой конец Священных Земель для излечения наместников? Пока престол не занял старший сын… у меня есть шанс скрыться. До начала церемонии осталось чуть больше трёх заходов солнца. За это время я успею уйти достаточно далеко от Мемфиса.

Семни окинул хрупкую фигуру с ног до головы взглядом, в ответ лишь тяжело вздыхая:

— Что ты собираешься делать дальше, дитя? Подумала ли о том, где будешь жить? Чем будешь питаться? Как скроешься от воинов Фараона, как только те будут посланы с задачей во чтобы то ни стало найти тебя? Ты многого не знаешь о том, что творится там, за стенами дворцов. Такая ноша может оказаться непосильной для тебя.

Шепсит долго думала над этим перед тем, как придти сюда с требованием помочь ей покинуть место, успевшее стать не только её собственным домом, но и золотой клеткой, в которой чем дольше живёшь, тем несноснее становится. На самом деле клинок, до сих пор находящийся в её руках, имел ещё одну цель: для себя наложница решила свести счёты с жизнью, отправившись к Анубису раньше положенного срока, если побег не удастся. Её поступок можно было счесть детским, до боли импульсивным — вот только решилась она на это совсем не от хорошей жизни. Шепсит была более чем уверена, что её пребывание здесь рано или поздно закончится плачевно, и в первую очередь для неё самой. Всё, что она могла сделать для приятелей, которых покидала, возможно, навсегда, она уже сделала. Небольшие украшенные лотосом свитки папируса с прощальным подарком были надежно обернуты в пальмовые листья и переданы каждому из рук в руки с просьбой не обнажать содержимое раньше указанного времени. Она знала, что они выполнят её просьбу, — прекрасно знала. С этими людьми она жила бок о бок больше двенадцати лет. Кто-то попал в гарем в точности как она, ещё в юности, кто-то — спустя какое-то время. Но объединяло их вовсе не это. За все эти годы они смогли стать друг для друга по-настоящему крепкой опорой, невзирая на огромное количество конфликтов внутри гарема. Наложница и три её подруги стали своего рода неразлучниками, даже когда у всех троих появились дети. У всех, кроме Шепсит. Будучи главной наложницей, статус которой, по мнению многих, был дарован ей из чистой жалости, девушка не произвела на свет ни единого потомка. В гареме со временем укоренились слухи о том, что она попросту опоила Сына Ра любовным зельем, дабы не быть отправленной в один из домов Дженерет, находящихся вдали отсюда. Что уж скрывать: условия в самых отдалённых гаремах были не из приятных, а участь обитавших там наложниц — не из завидных. Чаще всего туда ссылали состарившихся женщин или тех, кто по какому-то поводу оказался в немилости самого Правителя.

— Драгоценностей достаточно, чтобы продержаться самостоятельно какое-то время. Я могла бы направиться в Саис. Там всё обыщут не так скоро, даже если о моём побеге узнают уже сегодня, — наложница сложила руки перед собой в немом жесте. — Пожалуйста, помогите мне покинуть Мемфис до захода солнца.

Жрец сделал вид, будто задумался, хотя ответ уже знал наверняка.

— Хорошо. При одном условии, — заметив сомнение на лице наложницы, он продолжил, заговорщически понизив голос. — Ты будешь докладывать мне о всех своих передвижениях, как только покинешь дворец, юная Шепсит.

— Я не думаю, что…

— У тебя есть время до завтра. Я буду ждать тебя промеж двух священных колонн Пта в церемониальном зале, как только на небе покажется первая звезда. А сейчас отправляйся в свои покои. Скоро начнётся обход. Мне нужно успеть убрать здесь всё до их прибытия. Будь жив Меренхор сейчас, уверен, у меня не осталось бы и десятка дебен за душой. Ну же, ступай! Не время предаваться воспоминаниям.

Жрец скрылся в дверном проёме, не дав Шепсит и шанса на малейшее возражение. Ей не оставалось ничего, кроме как подчиниться ему и вернуться обратно в свои покои.

Одним из достоинств статуса Главной наложницы, пожалуй, были личные покои, находящиеся неподалёку от спален гарема. Шепсит могла заваливать всё выделенное пространство свитками и ритуальными украшениями. По её приказу никто из подчиняющихся ей лично слуг не мог и шагу ступить сюда. Если и находились такие смельчаки, они тот час же высылались в другие дворцы или, того хуже, вынуждены были нести наказание за свои деяния.

— С одной стороны, — наложница, бегло осматривая свитки, заговорила сама с собой, — он действительно может помочь мне, если захочет. Зачем ему знать обо всех моих передвижениях? Может, он собирается сдать меня новому Фараону? Или, может, чувствует вину за то, что в раннем детстве забрал меня у родителей? Даже если и так, какой прок сообщать обо мне мальцу, который, судя по всему, даже не знаком с гаремом его отца? Мне, во всяком случае, не обязательно соблюдать его условия, верно? Раз уж этот дворец я больше никогда не увижу. Ну, или планирую не увидеть. О Пта, даруй мне силы.

Оставшуюся ночь Шепсит провела за поисками нужных ей целебных свитков и одежды, подходящей для долгих путешествий. Сумев найти среди множества подаренных умершим Фараоном вещей одну тройку калазирис, украшенных поверх нежной на ощупь полупрозрачной тканью, наложница аккуратно сложила их на небольшом столе, после со спокойной душой отправившись ко сну.

Следующий вечер во дворце должен был стать для неё последним. Утро встретило девушку тревожными мыслями. Весь день она, как и полагается, обсуждала с другими наложницами правление ещё не занявшего престол Фараона. Сегодня в гареме стоял, пожалуй, один из самых умиротворëнных дней. После смерти старого правителя никому не требовалось бороться за его внимание и, более того, звание Главной наложницы, которое всё ещё принадлежало Шепсит. Все конфликты внутри гарема, похоже, на время исчезли. Конечно же, до появления Семни. Как в конечном итоге оказалось, править будет один из младших сыновей. На секунду это заставило девушку задуматься, не назреет ли война за трон быстрее, чем новый правитель успеет укрепить свои позиции среди подданных? Такое не должно было волновать её раньше, но сейчас, если она собиралась жить не среди дворцовой роскоши, нужно было понимать, что интриги в первую очередь повлияют на столицы Священных Земель.

— Семни I, как говорят, решил прислушаться к воле отца, пообещав править стальной рукой. Мне кажется, он ещё слишком юн, чтобы в достоверности понять, как это должно выглядеть, — одна из наложниц защебетала громче всех, нарочито привлекая к себе внимание. — Обмануть его будет проще, чем отобрать финик у маленького ребёнка.

— Нафрит! — старшая на вид женщина ухватила наложницу за руку, встряхнув. — Твой язык отсохнет, если ты и дальше будешь нести бред. Не забывай, что ты жизнью обязана не только Фараону, но и его сыновьям.

Громко цокнув языком, Нафрит искоса глянула сначала на Умм, обвинившую её в злом деянии, а после и на Шепсит, отчего-то улыбаясь. От такой улыбки стало не по себе. Возможно, причиной тому был недобрый взгляд, несущий в себе лишь желание убирать с дороги всех непригодных. Нафрит оскорбилась до глубины души после того, как прежний фараон отдал титул Главной наложницы именно Шепсит, совсем позабыв о той, в чьих объятиях провёл столько ночей.

— Свой долг, — обозлённая наложница окинула взглядом всех присутствующих, — я уже исполнила. И родила Меренхору двух замечательных сыновей и дочь, в отличии от всех вас.

— Ты просто злишься, что никто из «любимых», по твоим словам, правителем сыновей так и не занял его место. Фараоном ведь станет ребёнок от первой, давно умершей жены, которую Меренхор получил в подарок от своего отца, верно? — младшая наложница, появившаяся здесь не так давно, засмеялась. — Каково оно было, жить в тени той, чьё имя он шептал по ночам вместо твоего?

В зале мгновенно воцарилась тишина. Взбешённая Нафрит поднялась со своего места, с рыком бросившись к молодой наложнице. Шепсит, заметив это, вскочила на ноги, преграждая путь.

— Не смей, Нафрит.

Увидев перед собой преграду, женщина уже занесла руку, чтобы ударить Шепсит, но та без колебаний перехватила её, вызвав вздох, удивлённо пронесшийся вокруг:

— Я сказала: не смей. Ты готова ослушаться Главную наложницу?

— Ты была ею раньше, — Нафрит вырвала руку из цепкой хватки, отступив назад. — Посмотрим, долго ли ты сможешь и дальше удерживать свою позицию.

Сделав вид, будто она не заметила угрозы в свою сторону, Шепсит какое-то время смотрела в спину удаляющейся из зала наложницы.

— Прошу прощения за эту сцену, Умм, — девушка тяжело вздохнула, повернувшись лицом к молодой наложнице. — А ты, Мив, будь осторожнее в своих словах. Ты не знаешь, на что готовы пойти некоторые наложницы, дабы избавиться от конкурентки. Особенно такой же острой на язык.

Под тихие перешёптывания Шепсит покинула зал, намереваясь пройтись по одиноким изящным коридорам перед тем, как навсегда исчезнуть из этого места. После всего произошедшего разговоры продолжились в более непринуждённой атмосфере. После ухода Нафрит никто не боялся открыто высказываться, особенно в присутствии Умм, которая даже поощряла подобное. В дискуссии, по её мнению, можно было легко определить, что за человек находится перед тобой. Особенно охотно её слушали молодые наложницы. Умм, будучи сестрой почившего Меренхора, частично унаследовала его взгляды, укоренив их после и в самом гареме. В своё время именно благодаря её советам Нафрит и стала одной из немногочисленных жён (к сожалению, быстро об этом позабыв). К тому же, Умм была частично причастна к становлению Шепсит главной фавориткой, что и разожгло между ними особо острую неприязнь.

Глубоким вечером, как и обещала, Шепсит пробралась в церемониальную залу, скрывшись в тени одного из высоких расписных столбов. В сумке за спиной уже находилось всё необходимое: от пары дополнительных сандалей до драгоценностей, с помощью которых она сможет первые месяцы прожить в полном достатке. Вход в зал, обычно охраняемый стражниками, сейчас пустовал. Возможно, жрец выдумал неплохую историю о том, как опасно там сейчас находиться или, что более вероятно, опоил их различного рода настойками.

— Шепсит, дитя, ты здесь?

Услышав знакомый голос, наложница вышла на свет, приветливо улыбаясь:

— Да, здесь.

Вздрогнув от неожиданного появления, Семни схватился за сердце, от чего сидящая на его плече птица встрепенулась, широко раскрыв крылья. Это был необычайной красоты канюк. На его лапке красовалось небольшое вылитое из золота колечко. От этого ободка прямо к ладони жреца тянулся продолговатый кожаный шнурок.

— Возьми его, не бойся, — мужчина передал шнурок Шепсит в руки, от чего хищник недовольно загоготал, приземляясь на предплечье. — Он не укусит. Имя ему Ур. Он поможет тебе доставлять письма прямо ко мне в руки. Береги его. Ур — единственное, что у меня осталось.

— Но как же я буду за ним присматривать? — наложница аккуратно почесала шею птицы, от чего та слегка прикрыла глаза. — Да и как путешествовать с ним, зная, что его могут украсть?

Жрец усмехнулся:

— Ты поедешь к моему другу и пробудешь там, пока не научишься сама со всем управляться. Отправишься в Дендера, на западный берег Нила. При въезде спроси, не знают ли они лекаря по имени Косей. Скажи, что приехала вызваться к нему в ученики.

Шепсит внимательно выслушала Семни, запоминая всю необходимую информацию. Прикинув в голове, сколько предстоит добираться к небольшому городку, наложница ужаснулась. Мужчина, заметив дрожащие руки беглянки, ощутимо коснулся её ладоней, покачав головой.

— Всё удастся, Шепсит. Главное — слушай его и сообщай мне о каждом своём шаге. Не волнуйся, я отдам тебе свиток, в котором приказано отвезти тебя в нужное место. Тебе придётся дождаться утра. Повозка, запряжённая буйволами, будет ожидать тебя возле одного из небольших храмов Пта неподалёку отсюда. Третий, если смотреть на северо-запад. Этот человек обязан мне жизнью: он никогда не раскроет ни того, кто ты такая, ни того, куда направляешься. А сейчас давай, дитя, следуй за мной. Как можно тише.

Кивнув, наложница молча отправилась за стариком. Как оказалось, для своего возраста он был очень даже шустр. Настолько, что Шепсит время от времени отставала от него, переводя дыхание. Когда её глаза привыкли к темноте, она смогла мельком разглядеть священные обряды, изображённые на фресках высоких стен. Судя по всему, они использовали один из ходов прилегающего к дворцу храма, который предназначался для побега в случае экстренных ситуаций. Потеряв счёт времени, Шепсит только и могла, что блуждать в коридорах лабиринта, слепо шагая рядом с Семни. Спустя время они оказались на необычайно узкой улочке. Кивнув головой по направлению её конца, жрец остановился, позволяя девушке отдышаться.

— Повернув налево, ты выйдешь к заброшенному храму, в котором можешь переночевать. Главное — спрячься понадежнее. Если стража решит заглянуть туда, они не должны тебя найти. К полудню все узнают о твоей пропаже, вот только сообщат об этом не скоро. Завтра совершится обряд вступления в право на трон нового правителя, работы будет слишком много.

Шепсит, бегло поблагодарив Семни, решила надолго не задерживаться, быстрым шагом отдаляясь от человека, который заменил ей сразу двоих родителей. Не успев пройти и десяти шагов, она обернулась, застав мужчину на прежнем месте. Не выдержав, наложница громко расплакалась, бросившись к нему в объятия. Она была благодарна… так страшно благодарна за всё, что он для неё сделал. И даже сейчас, рискуя головой, готов был помочь ей, как делал это всегда. Подставь она хоть двадцать раз кинжал к его горлу, Шепсит уверена в том, что он не обратил бы на это и малейшего внимания. Крепко, как никогда раньше, она вцепилась в льняную тунику Семни руками, горько всхлипывая. Будто ожидая этого момента, мужчина успокаивающе проводил ладонью вдоль длинных волос, что-то тихо нашёптывая. Когда рыдания наложницы прекратились, он выудил из-за ворота изношенных одежд медальон и протянул его ей.

— Возьми. Он отведёт от тебя беды.

Крепко сжав оберег в руках, Шепсит кивнула. Обняв мужчину в последний раз, она попыталась улыбнуться, от чего Семни тихо захохотал. Указав взглядом на улочку, он намекнул девушке как можно скорее удаляться. В этот раз она послушалась. Семеня ногами, Шепсит вместе со взбудораженной от всего произошедшего птицей скрылась за небольшими домиками. Только после того, как остался один, жрец позволил себе криво улыбнуться, с трудом сдерживая подступившие к горлу слёзы.

— Береги себя, дитя. Надеюсь, мы ещё свидимся.

Фигура мужчины скрылась в темноте так же быстро, как и появилась.

Шепсит, в свою очередь, боролась с желанием как можно быстрее вернуться во дворец. Почему-то именно сейчас она начала жалеть о том, что покинула дом, в котором жила так долго. Она так привыкла ко всему, что там происходило! Дворцовые интриги, яркие праздники, а самое главное — друзья, с которыми она так и не успела попрощаться. Прежняя жизнь, казалось, стала даром. И Шепсит лишилась его, решив оставить родные стены позади. Застыв возле входа в храм, о котором говорил Семни, девушка брезгливо поморщилась. Не самый приятный запах, исходивший из этого места, можно было вытерпеть пару часов, да, но никак не целую ночь.

— Нужно привыкать, Шепсит.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, наложница скрылась за дверьми храма, проходя внутрь. Небольшой столик для пожертвований, стоявший в самом центре, исписанные божественными канонами стены, затхлые поношенные циновки — всё это указывало на живущих здесь время от времени бедняков или, возможно, странников из других городов, не имеющих на своё проживание в Мемфисе и нескольких дебен. Перебирать не приходилось. Уложив свои вещи на циновке, Шепсит привязала кожаный шнурок к небольшой петельке своей сумки, а сама положила её поближе, выудив оттуда немного фруктов. Закончив скромный перекус, девушка попыталась в темноте рассмотреть оберег, на прощание подаренный ей Семни. Очертания его очень напоминали бога Бэса, охраняющего дома и их жителей от различной нечисти, особенно змей и скорпионов. Удачно находившееся неподалёку окно отлично освещало половину залы, в которой сейчас находилась Шепсит. Пододвинувшись ближе к лунному свету, она подтвердила свои догадки. Действительно, в её руках находилось изображение одного из главных божеств, охраняющих простую мирную жизнь.

Решив не оставлять оберег вот так, среди других вещей, наложница приподняла волосы, неторопливо затягивая узелки. Стоило медальону оказаться на её шее, как он вдруг вспыхнул тёплым светом, щедро озарившим пространство. Это до ужаса испугало птицу, и она принялась кричать, одновременно пытаясь спрятаться за массивной сумкой девушки. Не обратив на это внимания, Шепсит будто впала в транс, зачарованно наблюдая за происходящим. В один момент, не выдержав, она крепко зажмурила глаза, сжав медальон в ладони.

«Не забывай, кто ты есть, дитя. Не забывай, откуда ты. Не забывай, кем должна стать».

Наложница испуганно осмотрелась вокруг, широко открыв глаза. Голос в голове звучал совсем близко. Так, будто находился прямо за её спиной. Оберег в один момент перестал издавать странное свечение, окончательно утихая. Следом и голос бесследно исчез. Обернувшись на крики несчастной птицы, Шепсит подошла к ней и, опустившись на колени, принялась успокаивать испуганное животное.

— Тише, всё хорошо. Больше такого не повторится, обещаю.

Сердце, всё ещё пытавшееся выскочить из груди, не давало Шепсит и на мгновенье успокоиться, что уж говорить о бедной птахе, оказавшейся под ударом. Всё так же продолжая поглаживать Ур в попытках успокоить, наложница задумалась. Мог ли этот оберег заколдовать Семни? Ему, как жрецу, были доступны сокрытые знания многих поколений. Одним он даже успел обучить Шепсит, некоторые она слышала лишь на словах или видела на священных папирусах, но о заколдованных оберегах, уж тем более говорящих, слышала лишь в историях, которые принято рассказывать детям на ночь.

Мысли Шепсит прервал жуткий грохот. Неизвестный ей человек с криком ворвался в храм, пытаясь найти кого-то или что-то, потревожившее его покой. Заметив молодую особу, невысокий на вид юноша громко охнул. Споткнувшись о лежащий у его ног кувшин, он громко и яростно забранился, оседая на пол. Наложница, не ожидая подобного, вжалась телом в стену, взмолившись всем известным ей Богам.

— Прости! Прости, я напугал тебя, да?

Юноша, сидя на прежнем месте, попытался улыбнуться, продолжая усердно потирать ушибленную ногу.

Шепсит, которой понадобилось какое-то время на осознание всей абсурдности ситуации, лишь спустя пару минут решилась спросить:

— Кто ты такой?

— Об этом должен спрашивать я! — юноша надул губы, отворачиваясь. — Так бесстыдно заявиться ко мне домой! Ты небось приезжая, дворняжка?

Шепсит возмутилась, но виду не подала. Храмы — не что иное, как достояние Фараонов, дарующее Богам приют на время их пребывания на земле. Как гнусавый неряшливый паренек имел совесть называть это своим домом? Безмолвное негодование не укрылось от глаз незнакомца. Он резко поднялся, огибая столик. Протянув руку Шепсит, по-ребячески улыбнулся:

— Меня зовут Мети, а тебя, дворняжка?

— Ты не... — девушка вовремя остановилась, вспомнив, где сейчас находится. — Не зови меня так. У меня есть имя.

Мети пожал плечами. Шепсит смотрела на протянутую ей руку, не понимая, что должна с ней делать. Её с самого детства растили в дворце. Ей, законной будущей наложнице, не было позволено общаться с чернью. Общение с прислугой обычно сводилось к повседневным разговорам или мелким сплетням. Никто во дворце до недавнего времени не разрешал себе хоть пальцем коснуться тела «дарованной» Богами госпожи. В основном из-за неправильно понятого слугами приказа Меренхора, который боялся, что наложницу лишат жизни. Они истрактовали его слова буквально, пустив молву о том, что каждого, кто её коснётся, телохранители отхлестают плетью.

— Я жду, — парень нервно забарабанил пальцами по боку.

— Прости?

— Имя. Скажи своё имя. У каждого, кто рождается на этой земле, есть имя, дарованное тебе родителями.

Мети объяснял всё неторопливо, представляя, что общается с маленьким ребёнком. Особа перед ним была то ли слишком глупа, то ли невероятно медлительна. Так и не дождавшись рукопожатия, он опустил руку, вздыхая.

— Феми, — неожиданно для себя выдала Шепсит. — Меня зовут Феми.

Юноша остался доволен. Бесцеремонно опустившись рядом с Шепсит на циновку, он достал из-под складок одежды вялый фрукт. Поморщившись, откусил кусок яблока, скривился. Девушка, поразмыслив, достала из сумки немного инжира, протянув его погрустневшему Мети.

— Дворняжка, так у тебя была еда! — Мети широко улыбнулся, слегка склоняя голову в знак благодарности. — Ой, прости, Феми. Всё же ты не так плоха!

— Как знать.

Шепсит отползла ближе к стене, оказавшись на самом краю потрепанной циновки. Из-за монотонного чавканья она не сразу заметила птицу, тихо крадущуюся к её ногам. Сдвинув ноги в сторону, позволила ей устроиться рядом. Похоже, Ур привык к компании человека. Едва касаясь пальцами ухоженных перьев, Шепсит практически удалось убаюкать животное. Раздавшийся крик вновь заставил её подпрыгнуть, а птицу — тревожно загоготать, агрессивно размахивая крыльями.

— Крыса, ты привела крысу?!

Девушка попыталась успокоить животное, придерживая его. Шикнув, она метнула недовольный взгляд в сторону юноши:

— Ты никогда не встречал домашних птиц?!

Мети уставился на крылатого. И действительно — не крыса. Почесав затылок, он уселся на свое место, запричитав:

— Домашние птицы водятся только у слюнявых богачей. Не подумал.

Шепсит не ответила. Парень казался несколько помешанным. Неужели людей можно так ненавидеть лишь из-за статуса? О подобном она слышала только от охраны, которая подавляла недовольство среди буйных узников, приговорённых к пожизненным трудам. Девушка не была глупа и прекрасно понимала, почему простые люди несколько опасаются всего, что относится к фараону, но простой ненависти без особой на то причины понять никак не могла.

Некоторое время они просидели в тишине. Попытки девушки унять тревожность прервало громкое прерывистое сопение. Мети, не теряя времени, удобно устроился на «своей» стороне циновки, уснув. Шепсит покачала головой. Разве можно спать в таком месте? Однако выбора не оставалось. Нужно было отдохнуть перед началом первого в её жизни путешествия. Путь к Дендера лежал не близкий. Ей предстояло спуститься вдоль Нила на одной из рыбацких или, возможно, торговых лодок. Совершенно одной. Сказать по правде, этого она боялась больше всего. Раньше ей достаточно было сказать, куда желает отправиться, и слуги, предупредив охрану и самого Фараона, немедленно выполняли просьбу. Она никогда не находилась в пути, не имея при себе достаточно дворцовых помощников. Её попросту не отпускали одну, что было правильно. Невольно губы девушки расплылись в улыбке. Семни всегда оставался недоволен частыми отъездами Шепсит. Когда дело касалось безопасности, он, без всякого сомнения, предпочитал дважды перестраховаться, прежде чем отпустить её. По правде говоря, Шепсит всё еще было трудно поверить в то, что он вот так отпустил её безо всякой охраны. Возможность того, что за ней могли следить, оставалась. Очередной приступ недоверия отогнал всякий сон. Возможно ли, что этот парниша мог быть одним из подосланных Семни охранников? Старательно пытаясь отыскать ответ на неожиданно возникший вопрос, Шепсит не заметила, как сон, в конце концов, одолел и её.

Утро встретило Шепсит неожиданностью. Птица, до этого утра хранившая молчание, сейчас своими криками могла поднять целое стадо несчастных быков. Понадобилось время, чтобы понять, чего требовал Ур. Хотя Шепсит и содержала животных не впервые, общаться с птицами ей приходилось крайне редко. Заинтересовавшаяся сумкой птица утихла. Склонив голову под крутым углом, она начала неспешно, широкими шагами подкрадываться к ней. Шепсит внимательно наблюдала за птицей, чья голова неспешно исчезла под кожаным клапаном. Ур упрямо пытался протиснуться внутрь, пока наложница не приподняла его вместе с сумкой. Вытащив из небольшого внутреннего кармана бумажный свиток, она аккуратно развернула бумагу, обнаружив внутри небольшие кусочки вяленых на солнце рыбных животиков. Скормив несколько проголодавшейся птице, Шепсит хотела спрятать свиток, но пристальный взгляд Мети упёрся ей в спину, останавливая. Изобразив улыбку, она медленно повернулась к юноше, протягивая свиток.

— Будешь?

Мети, относящийся к ней небрежно всю предыдущую ночь, внезапно склонился в знак благодарности. Не говоря ни слова, он принял утреннее угощение и, угрюмо смотря в пол, будто через силу пережёвывал кусочки необычайно сочной рыбы. Наложница, не скрывая удивления, поддалась чуть вперёд.

— Нехебкау определённо обратит на тебя внимание, если ты будешь продолжать есть со столь безжизненным выражением лица. Рыба пришлась тебе не по вкусу?

Мети вздрогнул:

— По вкусу, госпожа.

Шепсит не поверила ушам. Неужели ночью случилось что-то, о чём она не подозревает? Или, может быть, юношу подменили? В библиотеке дворца она точно читала о чём-то подобном. Настороженно оглядев Мети, она покачала головой. Какие же глупые мысли лезут ей в голову. Протянув руку птице, наложница подхватила ремешок сумки и, ловко закинув её на плечо, выпрямилась, разглаживая подол посеревшей от пыли калазирис.

— Мети, у меня есть просьба. Поможешь? Я щедро отблагодарю, обещаю.

Девушке на секунду показалось, будто юноша действительно её боится. Сдвинутые вниз плечи кричали о том, насколько неуютно он чувствует себя в её компании. Шепсит повернулась, готовая покинуть святыню. Какой бы ни была причина такого странного поведения, она должна найти лодочника, который бы держал путь на южный восток. Время поджимало. Солнце, покинувшее горизонт, ясно дало понять — бежать больше некуда. Разве что она с позором вернётся во дворец, а после, вероятнее всего, навсегда останется сидеть в каменных стенах, до конца своей жизни коротая дни в постели следующего Фараона.

Мети, тихо поднявшийся следом, окликнул Шепсит:

— Госпожа, постойте! Я помогу, помогу. Только, умоляю, не выдайте меня страже. Это единственное место, куда я могу возвратиться. Прошу понять и… простить.

Шепсит остановилась у входа в главную залу, опираясь о пожелтевшую от времени плитку. Не оборачиваясь, она кивнула головой, соглашаясь:

— Ты принял меня как гостью, невежливо будет с моей стороны лишить тебя крова. Однако рано или поздно ты должен будешь найти себе новый дом. Не думаю, что храм простоит здесь долго, — наложница выдохнула, оминая развалившееся, некогда возвышающееся изваяние Пта. — Помоги найти мне лодочника, направляющегося в сторону Восточной Пустыни. Если пожелаешь, можешь считать это разменной монетой за моё молчание, Мети.

Юноша впился ногтями в потёртую одежду. Особа перед ним была благосклонна или притворялась таковой? Ему с детства навязывали недоверие к богачам. Чтобы выжить, иногда приходится бояться людей вокруг себя. Чем сильнее страх, тем больше шансов, что не натворишь лишнего. Госпожа перед Мети принадлежала к богатому роду, это каждый может заметить с первого взгляда. Его непростительно хамское отношение этой ночью… что же будет? Насколько сильно его могут наказать? Отхлестают розгами или, может, выпишут штраф, который он не покроет до конца своей жизни? Хотелось исчезнуть. Бежать отсюда как можно дальше. Девушка, ожидающая его ответа, по-прежнему улыбалась. Может ли быть, что этот инцидент останется меж ними? Будь это молодой избалованный господин, Мети теперь не смел бы произнести и слова. Женщины, как правило, более благосклонны. Решив положиться на удачу, он медленно кивнул:

— Не обмани, госпожа.

Девушка непривычно для себя махнула рукой, сочтя этот разговор оконченным. Юноша, не понимающий, чего она ждет, вдруг осознал одну вещь. Будь это действительно молодая госпожа из богатого дома, провела бы она ночь бок о бок с нищебродом? Стала бы делиться едой? Спать в давно забытом Богами храме?

Протиснувшись к выходу, Мети, не говоря ни слова, повёл девушку к небольшому участку берега, где обычно собирались рыбаки и мелкие торговцы. Переправы вдоль Нила, как правило, не были дорогими. Многие не отказались бы взять с собой попутчика отнюдь не из-за гнетущего одиночества. Хотя помощь и доставляла некоторые неудобства, никто из лодочников не мог отказаться от денег, кочующих в пустой карман.

Шепсит нервно вздыхала каждый раз, когда чувствовала непривычную спине и ногам ноющую боль. Ей никогда ещё не приходилось спать в столь неудобном месте. Она покрылась мурашками от мысли, что подобным образом будет проходить каждая ночь. Вспомнив о том, что какое-то время её будет укрывать старый друг Семни, она позволила себе расслабиться. Уж у него точно найдётся удобная кровать. Пока Мети молча шагал, глядя под ноги, Шепсит разглядывала небольшие глиняные лачуги, возвышающиеся друг над другом. Изредка мелькали домики, наспех сложенные из блеклого кирпича, небрежно покрытые массивными листьями. На этих улочках жили бедняки. Впервые увидевшая миниатюрные домики Шепсит горела желанием зайти внутрь. Её интересовало, насколько сильно они отличались от места, где она привыкла жить. Как долго простоят эти домики без заботливой руки человека? На вид они были несколько ненадежными. Или, может, ей это только казалось после проведённых в каменных дворцах лет…

— Мы скоро будем на месте, госпожа. Будьте внимательнее.

Девушка кивнула. Предположив, что скоро они прибудут к порту, она вытянула парочку дебен из маленького кармашка. Минуя очередной поворот, они вышли на широкую улицу. То тут, то там мелькали рыбаки, сматывающие лески. Подальше от берега неторопливо разместились небольшие тростниковые лодочки, растягивая рыболовные сети. Мети осмотрелся вокруг. Неподалёку расположились торговые кораблики, готовящиеся к отплытию. На другом берегу виднелись очертания торгового судна, прибывшего сюда издалека.

Мети кивнул подбородком в сторону небольшого торгового корабля:

— Лучше всего плыть с ними. Берут недорого, задерживаются редко. Не знаю, кому из них с Вами по пути, но доверять им можно.

— Хорошо. Спасибо тебе, Мети.

Шепсит скромно протянула с восемь медных дебен и два серебряных, вложив их в руку юноши. Он широко раскрыл рот от удивления, переводя взгляд с ладони на Шепсит и обратно:

— Госпожа, кто же так раскидывается деньгами?!

— Ты помог мне. Я отблагодарила. Дальше уже сама. Спасибо тебе, Мети. Я буду молиться Пта о твоём благополучии.

* * *

Небеса оказались благосклонны. Шепсит, пусть и не с первого раза, удалось найти небольшую парусную лодочку, направляющуюся в сторону Эдфу. Однажды она была там проездом. Местная монархия не смогла справиться с неизвестной хворью одного из наследников. Поскольку их род поколениями служил фараону, Меренхор, получив весточку оттуда, незамедлительно направил её к ним в сопровождении десятка подданных.

Время за воспоминаниями былого пролетело незаметно.

Солнце давно скрылось за горизонтом. Ночью ощутимо похолодало. Ур, не успевший приспособиться к смене обстановки, крепко вжался в бок Шепсит, сидящей у самого носа деревянной ладьи. Она смотрела, как при свете луны в стороны лениво расходятся небольшие волны. Завтра, ближе к вечеру, они остановятся у берегов Дендера. Странное предчувствие всё не покидало мыслей наложницы. Она нахмурилась, обдумывая, как будет жить дальше. Поймают ли её когда-то? Научится ли она жить среди простых людей, о трудностях жизни которых не догадывалась? Не выдаст ли случайно тайну своего необычного дара?

Ветер, ударивший в парус, коснулся лица Шепсит, успокаивая. Он, подобно живому человеку, прикасался к длинным волосам, аккуратно их приглаживая. На секунду девушке почудилось, что кто-то стоит прямо над ней, еле касаясь, очёрчивая черты лица. Пытаясь согнать внезапное наваждение, она что есть силы тряхнула головой. Ей следовало бы поспать. Списав всё на необычайно сильную усталость, Шепсит удобнее устроилась возле своей сумки и, скрутившись клубочком, спустя время сумела заснуть. Амулет на её шее нежно засиял, так и оставшись незамеченным.

Утром, стоило одному из торговцев открыть глаза, как он удивленно вскрикнул, разбудив этим остальных. От неожиданности люди, пребывающие с ним на одной лодке, невольно повскакивали. Некоторые начали торопливо нашёптывать молитвы себе под нос, другие же, застыв, осматривались вокруг. От неясного шума проснулась и Шепсит. Открыв глаза, она не сразу поняла, где они находятся. Атмосфера вокруг была несколько необычной. Потянувшись после крепкого, на её удивление, сна, девушка негромко спросила:

— Господин, через сколько времени мне выходить?

Купец, дважды моргнув, окинул взглядом Шепсит:

— Уже сейчас.

Шепсит подняла бровь. Они должны были пристать к берегам не ранее полудня, но никак не ранним утром. В этом и была причина столь неясного настроения? Закинув сумку на плечо, она подождала, пока птица удобнее усядется на предплечье, а после неторопливо спустилась на влажную почву. Кто-то из путников позади неё громко вскрикнул:

— Благословение Хонсу, не иначе! Самое настоящее благословение!

Шепсит улыбнулась. Как легко люди могут радоваться столь привычным вещам. Причем же здесь Боги, когда лодку к берегам пригнал ветер?

Главные ворота девушка увидела сразу, как только взошла на берег. Две массивные колонны возвышались неподалёку. К ним, словно толпа медовых муравьёв, отовсюду направлялись люди. Шепсит испытала головокружение от такого огромного количества столпившихся. Покрепче сжав ремешок сумки, несмело нырнула в толпу. Признаться, она несколько боялась, что её в любой момент могут обокрасть, поэтому то и дело оглядывалась по сторонам. Особенно внимательно она следила за обеспокоенной птицей. Возможно, её следовало бы отпустить на время — размять крылья? По прибытии Ур должен был обязательно проветриться, вот только до конца не было известно, когда и как именно они найдут старого знакомого Семни.

Когда Шепсит приблизилась к вратам, путь ей, как и остальным, преградил один из стражников. Мужчина средних лет недобро улыбнулся:

— Куда направляетесь, госпожа?

— В город, к человеку по имени Косей, господин. Мне сказали, что я смогу найти его здесь.

Улыбка исчезла с его лица. С особой дотошностью оглядывая Шепсит, он подозвал к себе другого стража, оторвав его от проверки телег. Кивнув в сторону девушки, первый страж энергично зашептал что-то на ухо пришедшему товарищу. Он, кажется, был старше.

— Сдается мне, госпожа, у Вас не хватит де… — старший стражник ударил мужчину по затылку. — Кхе! Эй!

— Проходите, госпожа. Косей часто ошивается в главном храме. Поспешите найти его до начала церемонии поклонения.

Шепсит, учтиво кивнув охраннику, вошла в город. Отличимая от Мемфиса атмосфера внушала особое благоговение. Здесь, в отличии от её дома, поклонялись Богине Хатхор. Многоликой и могущественной. В этот момент она пожалела, что не взяла с собой самого главного — идола Пта, который присматривал за ней столько лет. Совершенно безрассудно она оставила его в своих покоях, куда больше не имела шанса вернуться. Взгляд Шепсит упал на птицу. Если попросить Семни передать идол, птица без малейших сомнений доставит его сюда.

Вокруг было более чем оживлённо. Торговцы, пытающиеся поймать путников, чтобы продать товар, носящиеся вокруг дети. Она уже и не помнила, когда в последний раз вот так свободно могла прогуливаться среди простых людей, так не похожих на неё. По крайней мере так казалось изначально.

«Действительно, а в чем разница? В роскошных нарядах и вкусной еде? Смешно думать».

Улыбнувшись нелепым мыслям, Шепсит минула лавку, дурманящую сладостью фруктов, слегка ускорив шаг. Не сделай она этого, точно бы поддалась искушению и купила половину попавшегося ей на глаза. Деньги нужно экономить. Может, она слегка драматизировала, но выбирать не приходилось.

Храм Хатхор находился в самом сердце города. Каменные колонны, увенчанные изображениями богини, украшали главный церемониальный зал. Самые искусные мастера создавали этот храм на протяжении не одного столетия, а по словам Семни — и того дольше. Некоторые внутренние залы, недоступные простому человеческому взору, всё ещё не были достроены, от чего в Дендере часто приходилось сталкиваться с доверенными лицами Фараона. Этого Шепсит боялась больше всего. Если её узнают, найди она даже достойное оправдание самостоятельному визиту, об этом прознают во дворце, а после…

Наложница вздрогнула. Её ноги изрядно болели от постоянной ходьбы. От одной лишь мысли о поисках Косея среди всех этих людей она была готова свалиться на землю. Раздраженная отчего-то птица недовольно защипала одежду, переминаясь на месте. Не обращая на это внимания, Шепсит двинулась дальше, лениво перебирая ногами. Стоило понадеяться на удачу. Косей должен был находиться внутри. Такого человека вряд ли обойдёт стороной обязательная служба, особенно если взять в учёт его давнюю дружбу с Семни.

— Да ниспошлет Хатхор своё благословение, — Шепсит остановилась перед облачённым в белое служителем, опустив взгляд. — Господин, могу ли я узнать о человеке по имени Косей?

— Такова её милость, — служитель рассеянно кивнул. — Обожди в главном зале, дитя. Его невозможно найти, когда он сам того не желает.

Слова мужчины оказались пропитаны скрытым недовольством. Попытавшись как можно правдоподобнее изобразить вежливую улыбку, он шустро обошёл Шепсит, скрываясь в толпе. Что ж, по всей видимости, был невероятно занят. Пожав плечами, девушка решила последовать совету. Минуя красоты пистрящего растениями внешнего двора, она пыталась отыскать по пути ещё парочку служителей. Не удалось.

Время шло. Отчаявшаяся Шепсит продолжала выискивать Косея среди доступных ей зал. Успехом поиски не увенчались. Когда людей начало становиться больше, она приняла решение покинуть храм до начала церемонии. В толпе становилось душно. Настигшее внезапно головокружение заставило девушку остановиться, с силой массируя пульсирующие от боли виски. Птица на плече загоготала. Люди недовольно косились в сторону Шепсит. Одна из женщин, проходящих мимо, демонстративно толкнула её, зло улыбаясь. Девушка пошатнулась. Потеряв равновесие, она была готова столкнуться с землёй, однако появившаяся из толпы рука придержала её за плечи, не позволив упасть.

— Хекет, избавься от яда, проникшего в твои кости, — низенький мужчина нарочито громко выделил имя женщины, скривив губы. — Перед Анубисом все равны. Ему будет плевать, сколько ты вымаливала прощения и сколько пожертвований приносила.

— Косей, старый плут! Лучше посмотри на это безобразие! Разоделась девка! Мало того, стоит поперёк дороги, пройти негде!

Пристыженная Хекет заголосила, что есть мочи. Люди в толпе не обратили внимания. Одни весело хохотали, вторые стремились отойти подальше: казалось, что с её буйным нравом знаком каждый. Косей простодушно улыбнулся. Заметив золотое колечко на лапке птицы, он вопросительно поднял бровь. Ур, кажется, узнал человека перед ним. Не без удовольствия питомец перекочевал на плечо Косея, уткнувшись в обритую голову. Мужчина захохотал, почесывая затылок излишне ласковой птицы.

— Дитя, не из Мемфиса ли ты будешь?

— Из Мемфиса, господин, — Шепсит кивнула, выпрямляясь. — Семни попросил меня отыскать Вас.

— Семни? Семни… — мужчина задумчиво коснулся рукой подбородка. — Ах, Семни! Не Шепсит ли ты часом?

Ещё один кивок. Косей указал в сторону выхода, неторопливо продвигаясь сквозь толпу:

— Как славно! Уж думал, затерялась. Давай, пошли быстрее, ты наверняка устала с дороги.

* * *

Разговор задался не сразу. Смущённая общительным нравом Косея, Шепсит кратко отвечала на пустяковые вопросы. Оказалось, мужчина жил сам. Отродясь у него не было ни детей, ни жены, с которыми бы он разделил ценные года своей жизни. Будучи значительной персоной в иерархии духовенства (хоть и не всеми любимой), он решил целиком и полностью отдаться любимому делу. Шепсит была поражена самоотверженностью Косея, хотя и во многом могла его понять. Путь «домой» не занял и нескольких минут. Жил мужчина поблизости, чтобы спозаранку иметь возможность отдавать дань Богам. Пускай в храме заправлял совсем другой человек, как оказалось, Косей продолжал оставаться незаменимым служителем. Если быть точнее, самым старым.

— Ну, вот мы и пришли.

Шепсит, даже не переступив порог, могла сказать, что Косей не входил в ряды нуждающихся. Небольшой выстроенный из камня дом в два этажа возвышался над глиняными домиками поменьше. Из чего сделана крыша — рассмотреть девушка так и не смогла. На первом этаже, как это обычно было принято, хранился общий провиант. Шепсит смогла заметить в углу лишь парочку изящных пузатых сосудов, покрытых незамысловатыми штрихами. Остальное, вполне возможно, содержалось в кладовой прямо под этой комнатой. Низкий широкий стол окружила парочка циновок. На высоком прямоугольном табурете небрежно стояли благовония, выглядывая из округлой деревянной тары с большим углублением.

— Твоя комната будет наверху. Спускайся, как устроишься. Ах, да, не забудь отпустить птицу. Канюки по природе своей крайне свободолюбивы. Обидится.

— Благодарю за заботу, господин.

Невысокую лестницу, ведущую наверх, Шепсит нашла не сразу. Она находилась в самой маленькой из трёх комнат. Поднявшись, девушка обнаружила ещё две обширные комнаты. Проход между ними был укрыт свисающим сверху густо переплетённым тростником. Из небольших окон внутрь пробирались лучи вечернего солнца. Отодвинув своеобразную дверь в сторону, Шепсит огляделась. Небольшая деревянная кровать у окна, вязаный короб. Ларь для вещей был припрятан в дальнем углу, сразу под столиком. Это всё, конечно, не сравнится с её покоями во дворце, но нынешнюю комнату наложница сочла более чем уютной. Просить о чём-то большем было бы сродни греху. Изрядно раздражённую птицу Шепсит отпустила, сняв с лапки кожаный ремешок. Сумка с громким хлопком упала на кровать. Косей ждал девушку внизу, поэтому она, решив разложить вещи после, не стала заставлять его томиться слишком долго. В этом доме она была гостьей. Пускай и выше по статусу, но гостьей.

За время её отсутствия Косей успел приготовить стол к ужину. На глиняных тарелках лежала, открыв рот, разделанная рыба. Редис и латук устроились прямо за ней, бесспорно украшая скромное яство. Необычайно ароматный хлеб лежал в самом центре, спрятанный под небольшой льняной тканью. Разлитое в обе чашки прохладное молоко Косей усердно пытался подсластить медом. Отдельно от всего, на самом краю стола, в тарелке разместилась виноградная ветвь, щедро украшенная большими сочными ягодами. Плоды сикомора, помещённые отдельно, вызвали у Шепсит чувство неподдельного голода. Стоило её желудку громко мучительно завыть, Косей выпрямился, качая головой. Нахмуренные брови вмиг расправились. Он указал рукой на медный таз подле него, улыбнувшись:

— Сначала вымой руки. Проявим уважение.

Шепсит подождала, пока хозяин вымоет руки, и только после ополоснула сама. Устроившись на циновке с противоположной стороны стола от Косея, она выпрямилась, сложив руки в молебном жесте. Отдав почесть Богам за еду, они приступили к трапезе. Ели молча. Шепсит, привыкшая к тишине во время приёма пищи, изредка поглядывала на Косея, неспособного усидеть на месте даже в такой обстановке.

— Твой медальон, — мужчина привлёк внимание, заговорив громче обычного. — Я давно не видел такого чуднóго соединения иероглифов.

Шепсит, отложив кусок хлеба на тарелку, коснулась украшения, очертив жёсткие линии кончиками пальцев.

— Анкх и… — девушка вгляделась в диковинные линии, нахмурившись. — Не могу рассмотреть.

— Позволь мне?

Косей вытянул руку. Шепсит, преодолев недоверие, сняла медальон со своей шеи. Она аккуратно вложила его в чужую руку, опасаясь, что с подарком Семни может что-нибудь случиться. Это единственная вещь, которая напоминала ей о своём почти что отце, не учитывая канюка, слоняющегося где-то в округе. Косей, заметив тревожность на лице девушки, нарочито бережно осматривал украшение.

— Это похоже на два или даже три символа, соединённых в один, дитя, — он покачал головой, возвратив вещь законной хозяйке. — Алеф, непривычного очертания, прямо в центре, если хорошенько присмотреться. Остальных, боюсь, не прочту. Откуда он у тебя?

— Семни дал мне его перед тем, как я покинула дворец.

— Вот как, Семни, значит… — мужчина задумался. — Спрошу у него, как только выдастся возможность.

Шепсит удивлённо вскинула брови:

— Мы живём на другой стороне Нила, господин, коим же образом?

Косей поднялся, омывая руки:

— У нас есть свои секреты.

— Не буду докучать.

После небольшой беседы он больше не произнес ни слова, а по окончании ужина самостоятельно привёл в порядок стол. Унёс медный таз, вытер деревянную поверхность от крошек. Похоже, эта привычка глубоко засела в его костях после стольких лет жизни в одиночестве. Ближе к ночи, наказав Шепсит хорошенько отоспаться, он исчёз в одной из нижних комнат, накрепко заперев входную деревянную дверь.

После долгой дороги девушка уснула сразу, как только её голова коснулась мягкой подушки, пропитанной запахом благовоний. Несмотря на крепкий сон, она то и дело ворочалась. Будто пыталась сбежать от чего-то или, что более вероятно, кого-то. В ночных видениях её не раз преследовали крокодилы, норовя утащить за собой. Скорпионы, устрашающе размахивая хвостами, снова и снова останавливали перед побегом, окружая плотным кольцом. В один из таких моментов Шепсит яростно закричала, до боли сжимая волосы пальцами. Скорпионы вокруг неё задрожали, отступив. Из ниоткуда возникший вихрь смёл животных поблизости, разорвав их на мелкие кусочки. Девушка ужаснулась. Стоило подняться, как её тело с силой отбросило в реку. Очутившись в воде, она отчаянно пыталась выбраться наверх, чувствуя, как воздуха начинает не хватать. Царапая пальцами шею, она яростно качнулась. Со всех сторон её цепкими лапами ухватила темнота, поглощая остатки сознания.

Девушка проснулась в холодном поту. Открыв глаза, она ощупала лицо, руки. Убедилась, что всё произошедшее было дурным сном. Жадно втягивая ртом воздух, пробовала успокоиться. Это не первый её кошмар.

«Ты уже не ребёнок, Шепсит, успокойся, успокойся, успокойся. Нужно выпить воды».

Путь к сосуду с водой ей преградила высокая фигура, облачённая в полупрозрачные шелка. Тоненькие ноги, украшенные широкими анклет, заставили Шепсит поднять глаза. Она крепко зажала рот рукой, стараясь не закричать. Фигура перед ней была облачена в маску гиппопотама, скрывая истинное лицо. Наложница нервно ощупала воздух рядом с собой в поисках поддержки. Фигура перед ней, казалось, стояла неподвижно.

— Кто… кто ты?!

Испуганно выдавив из себя эти слова, она услышала громкую ухмылку: фигура медленно подняла руки, стягивая священную маску.

На Шепсит смотрела девушка, чьё лицо точь в точь повторяло её собственное.

С самоуверенной ухмылкой фигура подошла ближе, будто приказывая рассмотреть себя получше. Непривычно длинные стрелки с острым двойным кончиком удлиняли форму карих глаз, а незнакомые взору белого цвета тени покрывали полузакрытые веки. Тёмная помада очертила красным тонкие губы. Шепсит казалось, будто перед ней стояла её полная противоположность. От накатившего страха тело затрясло. Фигура, опустившись перед ней на колени, протянула девушке длинный, раздвоенный к низу посох.

— Тебе… пора явиться на суд, — фигура широко усмехнулась, показывая острые клыки. — Ра желает тебя видеть.