Полетели! (гет)

В библиотеке Блэков можно было найти что угодно, почти как в библиотеке Хогвартса, только Запретной секции в ней не было — вместо того малоупотребимые и порой страшные книги скрывала вековая пыль. Книга об обычаях магических свадеб тоже должна была бы покрыться толстым слоем пыли — после свадьбы Вальбурги и Ориона в старшей ветви семейства Блэков свадеб, увы, не играли — но пыли на книге не было, и стояла она достаточно недалеко.

Возможно, над этим фактом стоило бы подумать, но книга и так дала Гарри и Гермионе достаточно поводов поразмыслить — пусть для обряда обручения никто, кроме обручающихся, формально не требовался, но магические контракты писали серьезные люди. Первым делом контракт спрашивал о дате свадьбы — благоразумная и красивая отсрочка в семь лет контракту не понравилась, и фиксировать ее он отказался. Пять лет тоже не подошли. Через три года Гарри еще не стал бы совершеннолетним. Впору было звать Кричера, чтобы тот снова повздыхал над прискорбной непросвещенностью тех, кто вырос среди недостойных магглов.

— Должны же были у них быть сговоренные еще в детстве свадьбы, отложенные до достижения совершеннолетия, — задумчиво проговорила Гермиона, и эту оговорку контракт принял.

Гарри, конечно, похвалил Гермиону за догадливость, а сама она результатами своей догадливости была не так довольна:

— Мы же тогда еще не успеем закончить школу, и на седьмом курсе все будут про нас думать… — сказала Гермиона и мило покраснела.

— Про нас и так будут думать, курса с пятого, — предсказал Гарри. — Думать не запретишь.

Того же мнения придерживался и контракт, который предлагал широкий выбор наказаний за физическую измену, от лютой смерти до гарантированного бесплодия. Гарри, конечно, не мог удержаться от любопытства, что это за уточнение такое, «физическая» — не то что ему это было важно, просто Гермиона очень мило краснела — и узнал от Гермионы, что измена еще бывает «моральная», вопреки его искреннему мнению, что измена всегда аморальна.

— Это если ты в кого-нибудь влюбишься и начнешь мечтать о другой, — с невольной обидой сказала Гермиона, и Гарри в первый раз увидел, что она ревнивая, с такой невестой можно и в контракт санкции не записывать, сама организует. — Вот этот контракт считает, что сердцу не прикажешь, но над своими руками ты всегда властен.

— Я уверен, что всегда буду любить только тебя, — с молодой горячностью сказал Гарри. — Но для тех, у кого была сговоренная в детстве свадьба, это контракт жесткий, тут расторжения контракта в качестве санкции нет.

Контракт и действительно был бескомпромиссный — от жениха он требовал обещания защищать свою невесту, а от невесты — слушаться жениха, и о перемене ролей или приписывания каждому обеих контракт и слышать не хотел.

— Думаю, это пункт о доверии, — сказал Гарри. — Мы же можем обещать друг другу и то, что здесь не написано. И не пользоваться тем, что здесь написано, мы тоже можем.

— Это нормально, когда перед помолвкой страшно, — произнес женский голос, и оба подняли глаза на портрет, который был пустым, когда они пришли в библиотеку. На раме портрета было подписано «Пиний Нигеллий Блэк», но сейчас на портрете была женщина с фамильными резкими скулами и черными волосами, а рядом с ней мужчина, совсем не похожий на Блэка, а похожий скорее на самого Гарри.

— Бедный мальчик, даже не узнаёт дедушку и бабушку, — вздохнула Дорея Блэк. — Джеймс выполнил только половину нашего наказа: женился он рано и подарил тебе жизнь, а вот не лезть ни во что он после этого не смог. Будущее нашего рода по-прежнему висит на волоске, но сейчас мы подошли, чтобы радоваться вместе с вами.

Бабушка Дорея не стала смущать молодых пожеланиями скорого появления наследника, ее присутствие было скорее успокаивающим; с остальными пунктами контракта Чарлюс и Дорея помогли разобраться с добрыми улыбками, они и сами подписывали такой в счастливой молодости — и поздравления их были недолгими, они же видели, что их юные наследники стесняются целоваться при них.

— Если другие портреты начнут нас поздравлять, я спрячусь в спальне, — шепнула Гарри Гермиона. — И не надейся, не в твоей.

Гарри, пожалуй, нашелся бы, что на это ответить, у Сириуса он уже многого понабрался, но Гарри уже некоторое время боролся с болью и жжением в шраме, которые теперь становились нестерпимыми — Сириуса действительно изменила тюрьма, и допрашивал Вольдеморта он жестко, интересуясь, каким образом тот вернулся из посмертия.

— Что ты для этого делал, сволочь? — кричал Сириус, справедливость его гнева еще мешала хорошему Круцио, но бить по ранам ему уже не мешало ничто. — Твоего призрака никто не видел. Твоего фамилиара уже пристрелили. Есть еще один филактерий? Ты хоркруксы делал, что ли, сучий ты сын?

Вместе с избиваемым Темным Лордом чувств на этот раз лишился и Гарри, Гермиона только успела подхватить его и опустить на ковер.

— Кричер! — крикнула Гермиона и кинулась бежать, чтобы просить помощи у портретов, но Кричер уже возник перед нею из воздуха.

— Кричер явился по приказанию молодой хозяйки, — доложил Кричер с обычной своей усмешкой, но уже почтительным тоном.

— Кричер, ты не мог бы мне помочь привести Гарри в чувство?

— Это не выйдет хорошо, госпожа, — возразил Кричер. — Забвение — милосердный дар. Если молодой хозяин лишился чувств, значит, жизнь пока для него непереносима.

— Ты можешь узнать, что с ним случилось? — спросила Гермиона, голос у нее был требовательный, но отдавать домовому эльфу приказы в повелительном наклонении она еще не научилась.

— Кричер не волшебник, Кричер может выполнять простые приказы, — пояснил Кричер. — Молодая хозяйка должна сама решить, что Кричеру делать. Кричер принесет обезболивающее зелье — и Кричер нижайше просит хозяйку повернуть сейчас молодого хозяина на бок, чтобы тот не подавился.

— Кричер, найди Сириуса! — приказала Гермиона, забрав у Кричера зелье, и Кричер с поклоном растворился в воздухе, как и было задумано — и не только ею.

Гарри открыл глаза, когда Сириус уже разобрался в ситуации и ввел Вольдеморта в стазис. Гарри увидел Гермиону, сидящую на пятках рядом с ним, и улыбнулся немного виновато, а Гермиона легла рядом с ним на пол и прижала его к себе.

— Ну и что, что нам не удалось попраздновать, — ответила Гермиона. — Зато я смогла тебя выручить.

Сириус снова стоял перед портретом матери, на этот раз на портрет пришел Арктур Блэк, умерший в глубокой старости за два года до побега Сириуса. Арктур долго был главой рода, он теперь передавал Сириусу дела, и Сириус удивлялся тому, как общее дело сближает людей — поспорить о том, куда катятся волшебный мир, магглы и чистокровные семьи, у них с дедом совсем не оставалось времени. Вот и сейчас у Сириуса был к деду важный разговор, и Арктур, конечно, не оставил его советом.

— Я был ненамного моложе тебя, Сириус, когда принял дела у своего отца, — говорил Арктур, и в его голосе были сочувствие и приязнь, которые молодой балбес Сириус не слышал от него при жизни Арктура. — В жизни главы рода мало дел, которые можно завершить навсегда: только управишься, как возникают новые проблемы, и всё с тем же самым. Белла была вечной проблемой, Андромеда тоже, но по-другому. Я уж не говорю о тебе, быль молодцу не в укор. Не горюй о том, что твои проблемы с Темным Лордом просто отложились на время: пока он не представляет опасности, и на этом слава Богу.

— Я еще не принял необходимое решение, — ответил Сириус. — Я прошу вашего совета, дедушка. Я не убью Лорда — его дух ускользнет от меня, и кто знает, кто и когда поможет Лорду возродиться вновь. Я не отдам свою судьбу и судьбу семьи в чужие руки.

— Верно, — кивнул Арктур.

— Я не отдам Лорда в Азкабан, даже в обмен на орден Мерлина первой степени, — продолжал Сириус. — Я не доверяю Министерству, которое отняло у меня двенадцать лет.

— Государство — это всегда враг, — жестко произнес Арктур, на портрете он был моложе, чем Сириус мог его помнить, волосы Арктура только слегка посеребрила седина, а лицо еще не обвисло и не покрылось морщинами, и черты Арктура были резкими и суровыми. — В самом последнем мерзавце есть что-нибудь человеческое. В бюрократии ничего человеческого нет.

— Я могу ввести Лорда в стазис и запереть в наших подземельях, — предложил Сириус. — Но его присутствие будет беспокоить моего крестника — в мальчике остался хоркрукс Лорда, и я не знаю способа его от хоркрукса избавить, не убив. Я могу замуровать Лорда где-то еще, но надежнее своего дома места нет.

— Тебе придется принести большую жертву или много маленьких, — подытожил Арктур. — Выбирай сам.

Раньше Сириус, конечно, рискнул бы и выбрал легкую жизнь сейчас, а с будущими проблемами как-нибудь разберемся, но теперь он чувствовал ответственность и за спасших его детей, и за собственный угасающий род, и за род друга Джеймса, у которого теперь появился реальный шанс, и было бы очень обидно этот шанс потерять.

— Лорд будет заточен здесь, — со вздохом решил Сириус. — Доверять можно только своей семье и своему дому.

— Ты возмужал, Сириус, — одобрительно ответил Арктур. — Я благословляю твое решение. Юному Поттеру все равно следует восстановить свой дом — мы, конечно, за эти годы привыкли к Чарлюсу и полюбили его, но он заслуживает того, чтобы вернуться на свой портрет в родовом гнезде. А теперь, пожалуй, мне пора оставить тебя наедине с матерью — ей тоже нужно с тобой поговорить.

— Сириус, в твоих руках судьба нашего рода, — строго сказала Вальбурга. — Тебе действительно следует жениться — и сначала серьезно над этим подумать.

— Обязательно на чистокровной?

— Ты еще не привел мать в отчаяние — но, если ты хочешь это сделать...

— Хорошо, мама, — неожиданно согласился Сириус, потому что у него уже была шальная мысль. — Я даже могу жениться на девушке из рода, входящего в священные двадцать восемь.

Во-первых, Сириус в молодости иногда завидовал Джеймсу, который отхватил себе красавицу с огненными волосами; во-вторых, намеченная им девушка была такая юная, что свадьбу можно было отложить минимум лет на пять и пожить в свое удовольствие, ничего пока не подписывая; в-третьих, Сириус когда-то был в Ордене Феникса и неплохо ладил с молодыми Артуром и Молли. В-четвертых, Сириус знал, что скоро ему будет весело...

— Только она еще школьница и даже не старшекурсница, — предупредил Сириус.

— Что не старшекурсница — это плохо, — покачала головой Вальбурга, ей хотелось поскорее решить вопрос с наследниками.

— И она не со Слизерина... — с ухмылкой продолжал Сириус.

— Сириус, говори, что ты задумал!

Но Сириус исчез, и Вальбурга кликнула Кричера и потребовала принести к ее портрету последнее издание справочника по чистокровным родам.

— Кричер может сам прочесть добрейшей хозяйке, — с гордостью предложил Кричер.

— Это наша грязнокровка тебя научила?

— Кричер не должен слушать такие выражения в адрес молодой хозяйки.

— Ладно, может, от нее еще будет толк, — махнула рукой Вальбурга. — Только наследства моего она все равно не увидит!

Юные Паркинсон и Булстроуд были на Слизерине, там же учились сестренки Гринграсс, у Макмилланов и Лонгботтомов были сыновья, и оставались только Аббот и Уизли: Кричер повернул к портрету любимой хозяйки книгу и, перелистнув страницы, показал ей изображения сонной и некрасивой блондинки Ханны Аббот и рыженькой куколки Джинни Уизли. Выбор Сириуса был очевиден настолько, что яростный крик Вальбурги тут же разнесся по всему дому.

— Шелудивый пес! — орала Вальбурга. — Каторжная душа! Немедленно предстань перед матерью, дементор тебя расцелуй!

— У вас очень неожиданные идеи, мама, почти как у несправедливо нелюбимой вами Гермионы, — тут же сквитался Сириус, возникая перед портретом. — Действительно интересно: если Лорда сейчас поцелует дементор, как его поганая душонка будет выбираться из такого посмертия?