Before the Dawn (джен)

Северус едва успел начать урок у четвертого курса Хаффлпаффа и Райвенкло, как его прервали. Как правило, сорванный урок стоил виновнику руки или ноги, ну, на худой конец, ущемленного чувства собственного достоинства. Но когда Северус увидел лицо Гермионы Грейнджер, ворвавшейся к нему в класс посреди урока, он испугался до такой степени, что сделал то, что делал крайне редко, если такое вообще когда-либо случалось. Он вышел из класса.

— Инструкции на доске, если вы, конечно, потрудитесь прочесть их. Ингредиенты в шкафу. Ну? — зарычал он на студентов, стремительно шагая к двери. — Чего вы ждете? Приступайте!

Как только студенты кинулись исполнять приказ, Северус вывел мисс Грейнджер в коридор и спешно — что никак не повлияло на качество — наложил заглушающие чары.

— Что стряслось? — резко спросил он.

— Гарри… — начала она.

— Нетрудно догадался. — Северус сжал руки в кулаки и еле удержал себя от того, чтобы сорваться с места и побежать в их с Гарри комнаты. — Он ранен?

— Нет! — быстро сказала она. — Ну, я так не думаю…

— Объясни, — рявкнул он.

— Он… — медлила Грейнджер, нервно переминаясь с ноги на ногу, даже несмотря на огромную стопку книг в руках. — Я думаю, он не совсем в порядке.

Северус знал об этом. Мальчик не покидал их комнат с тех пор, как начались занятия, или, если быть точнее, с того момента, как в школу вернулись ученики. К тому же Гарри плохо спал, страдая от кошмаров всякий раз, когда его голова касалась подушки. Северусу нужно было провести с ним откровенную беседу на предмет использования им Заглушающих чар, не говоря уже обо всем остальном. Но он не стал высказывать это вслух, предпочтя скрестить руки на груди и усмехнуться.

— И вы прервали мой урок из-за этого?

В ответ Грейнджер нахмурилась, и Северус попытался напомнить себе, что Гарри считал эту девочку своим другом и что ему не стоит устраивать ей публичную казнь. Уже сам факт того, что она прервала его урок, говорил о том, что все было гораздо хуже, чем Северус предполагал. Он знал, что в противном случае Грейнджер не сделала бы ничего подобного. И разве она сама не должна была быть в данный момент на уроке!?

— Да. А вы знали, что он винит себя в том, что случилось в Министерстве? С мистером Малфоем?

Ну, конечно, Гарри винил себя. В конце концов, он сделал из Малфоя сквиба. Но Северус не знал, что Гарри рассказывал ей о случившемся. И тем не менее….

— Это была самооборона

— Очевидно, — сказала девушка с откровенным презрением, отчего у Северуса прямо-таки зачесались руки взять и сбить с нее всю спесь. — Но я не думаю, что Гарри видит это в таком свете. Он говорил об этом… словно считал, что он сделал что-то действительно плохое. Словно он думает, что становится черным магом. Он сказал, что только ваши слова, удержали его от убийства мистера Малфоя.

Северус был удивлен, но ничем не выказал этого, разве что слегка прищурился. Но секундой позже он осознал, что здесь нечему было удивляться. Разве было такое время, когда Гарри не брал весь груз вины на свои плечи? В конце концов, он винил себя за каждую смерть, за каждую пытку, устроенную Темным Лордом со времени его возрождения, словно насильно забранная у мальчика кровь была причиной всему этому. К тому же он обвинял себя и в случившемся с Дамблдором. Не говоря уже о Седрике Диггори и Блэке…

Вздохнув, Севеурс сказал:

— Благодарю за то, что обратили на это мое внимание, мисс Грейнджер. Я поговорю с ним.

— Спасибо, профессор. — Девушка поджала губы, а затем добавила: — И я не думаю, что он вообще спит или ест. Он выглядит… белее уставшим и худым, чем пару недель назад.

— Я знаю, — сказал Северус. — Это всё?

— Да, сэр. Прошу прощения, что прервала ваш урок.

Северус сухо кивнул и вернулся в класс, обдумывая всё то, что рассказала ему Грейнджер. У него разболелась голова, и он потер виски, чтобы слегка утешить боль. Несомненно, Гарри был сложной для решения проблемой. Но ведь казалось, что мальчик делает успехи. Было ли это все ложью?

Северус почти обрадовался, когда у одного из Хаффлпаффцев задымился котел. Кричать на студентов было гораздо легче, чем думать над тем, что делать со своенравным подопечным.

* * *

Драко Малфой пребывал в затруднительном положении.

Несмотря на все свои разглагольствования, в действительности, он не хотел становиться Пожирателем Смерти. И он очень не любил своего отца. Эти чувства крепли в нем с тех пор, как, будучи маленьким мальчиком, он научился здоровому уважению к трости отца.

Но нежелание становиться Пожирателем Смерти… это было что-то новенькое. В течение последнего года он созерцал всю бесполезность террористической компании Темного Лорда, особенно, что касалось ведения дел с тупицами вроде Амбридж и Фаджа и того безобразия, которое они устроили в Хогвартсе. И его чувства только укрепились, когда, всего лишь за неделю до того, как потерять магический дар, отец похвастал ему тем, что случилось с Гарри этим летом.

Драко не мог поверить в то, каким наивным он был.

То, что его отец был способен на подобное. То, что сам Темный Лорд мог сделать это и поощрял к тому же своих последователей… Будучи чистокровным и членом семьи Малфой, он вырос с убеждением, что он лучше других. Он узнал, что так же, как и его отец, может получить все, что захочет. Но без принуждения. Не по средствам насилия. Мерлин, никогда.

Это было так… в высшей степени грубо. Так ненужно.

Столь невыносимо подло.

На свое хвастовство отец получил совсем не ту реакцию, на которую рассчитывал, Драко был в этом уверен. Чувство отвращения к отцу укрепилось окончательно, и Драко был более чем счастлив позлорадствовать над ним, когда они с матерью узнали, что его магическое ядро было уничтожено.

Несмотря на то, что, благодаря новому статусу Люциуса, их семья была опозорена, Драко хотелось поздравить Поттера с отлично проделанной работой. Но, увидев своего бывшего соперника в ночь, когда ученики вернулись в замок… всё, что он сумел ему сказать, это что собственный отец был ему противен.

В тусклом освещении подземелий лицо Поттера было таким… непроницаемым, как камень. Как хрупкий камень. В его глазах был отголосок всего пережитого, слишком много боли. Драко снова задавался вопросом, были ли слухи о жизни Поттера дома — о том, что его держали в чулане и морили голодом — правдивы. Даже если и нет, Поттер прошел через столь многое, что это просто не могло на нем не отразиться.

Это вот и ставило его в затруднительное положение. Ему нужно было поддерживать репутацию и других Слизеринцев, которые вполне могли попытаться убить его раньше, но в то же время он больше не мог делать то, что грозило навредить Поттеру.

Он, Драко Малфой, на самом деле беспокоился. И о ком? О чертовом Гарри Поттере.

Раньше он думал, что сама эта идея заставит его пойти и самостоятельно сброситься с Астрономической Башни при первой же возможности. Но ему удавалось мириться с ней вот уже почти две недели. Он даже умудрялся держаться от Поттера подальше, хотя и был более чем уверен, что тот может поговорить с друзьями или с кем-то еще. О, конечно, у него были Грязнокровка и Уизел, но ни один из них даже близко не мог представить ту тьму, которую видел и пережил Гарри…

И вообще, с каких это пор он стал «Гарри»?

Но затем Драко обнаружил, что с той ночи никто Гарри не видел, а он знал, что такая изоляция не пойдет ему на пользу. А после Грейнджер опоздала на продвинутую Трансфигурацию. Грейнджер! И хотя профессор МакГонагалл явно пребывала в ужасе, Драко лишь просто испытал любопытство, особенно после того, как Грязнокровка передала ей эссе Поттера. Значит, она виделась с ним, но, судя по ее виду, их разговор прошел не слишком удачно. Грейнджер, конечно же, села рядом с Уизли и начала перешептываться с ним, после чего они оба помрачнели.

И потому, когда настало свободное от занятий время, он вдруг обнаружил, что ноги сами ведут его к комнатам крестного, хотя он слабо представлял, о чем они будут разговаривать с бывшим врагом. Как он предложит выслушать его и как они станут хорошими друзьями, даже несмотря на то, что когда-то давным давно Поттер отверг его предложение.

Драко действительно не хотелось становиться Пожирателем Смерти.

Глубоко вздохнув, он постучал в дверь. Он не был уверен в том, что ожидал увидеть, когда дверь откроется, но шатающийся Поттер с воспаленными красными глазами точно не посещал его фантазий. Он ожидал направленную в грудь палочку и подозрительный взгляд. Но Поттер выглядел более худым и уставшим, чем каких-то две недели назад. Заметил ли это Северус?

— Жутко выглядишь, Поттер, — сказал он. Это не входило в его планы, но язвительная ухмылка на губах Поттера показала, что прокол Драко не внес никаких перемен в отношения между мальчиками.

— Спасибо. Чего ты хочешь?

— Поговорить с тобой.

— Да? — Поттер прищурился. Под его глазами залегли тени, словно кто-то поставил ему пару фингалов. Единственное, что не изменилось, так это присутствие палочки в руке. — О чём?

— О защите. — Он вздохнул и демонстративно оглянулся назад, прежде чем, понизив голос, сказать: — От всем известных личностей, страдающих манией величия. Мы можем обсудить это где-нибудь помимо коридора подземелья?

Долгое-долгое время Поттер всматривался в него. Драко старался не отводить взгляда, но это давалось ему с трудом. Поттер был низким и тощим. Как он мог быть надеждой Магического Мира? Но, с другой стороны, он превратил Люциуса в сквиба…

— Я тебе не доверяю, — наконец, сказал Поттер.

— Я знаю, — вздохнул Драко. Пора было принимать радикальные меры. Он достал палочку, вынудив Поттера напрячься. Но затем Драко повернул палочку рукояткой к Поттеру, из-за чего тот уставился на него.

— Это…

— Возьми. Я не собирался проклинать тебя, но теперь ты можешь и сам в этом убедиться.

— Я не…

— Ради всего святого! — вдруг воскликнул Драко. — Что ещё я должен сделать, чтобы удостоиться беседы с тобой? Просто поговорить и ничего более.

Поттер потер шею и отвернулся, пожав плечами. Затем он вытянул руку и схватил палочку Драко, словно какой-то снитч. Чертовы рефлексы ловца. Поттер взвесил палочку в руке, наблюдая за реакцией Малфоя из-под отросшей челки. Драко честно пытался удержать себя от того, чтобы отобрать у Гарри свою палочку — руки у него так и чесались.

— Ладно, — спустя мгновение устало сказал Поттер. — Ты можешь войти.

— Премного благодарен, — ответил Драко, но все-таки проследовал за ним в гостиную Северуса, где удобно устроился на диване. Про себя он отметил, что Поттер не сел, продолжая переминаться в с ноги на ногу, стоя чуть в стороне.

Наконец, Поттер сказал:

— Хочешь что-нибудь выпить? Чаю там? — но затем покачал головой. — Нет, забудь об этом. Я не буду вести с тобой разговоры за чаем.

Драко изогнул бровь — жест, которому он научился у Северуса — и почти улыбнулся, заметив, как Поттер скривился.

— Ничего не имею против чая.

— Нет! — Поттер глубоко вздохнул. — Как насчет горячего шоколада?

— Пойдет, — ответил Драко, недоумевая, что же Поттер имеет против чая.

Несколько минут спустя, когда они вмести потягивали какао, Поттер сказал:

— Ты хотел поговорить. Ну, так говори.

— Ну да… — пытаясь тянуть время, Драко сделал очередной глоток какао. — Я хочу защиты. Как я и говорил.

— О, и с какой стати я должен тебе помогать?

Вообще-то Драко не предполагал, что Поттер откажется помочь ему «перейти на светлую сторону». Похоже, придется поработать над этим.

— Я думал, ты захочешь помочь однокласснику, слизеринцу, отвернуться от Темного Лорда.

Поттер снова прищурился, и пусть даже выглядел он паршиво, глаза его светились хищным блеском. Да и тон был ледяным, когда он сказал:

— Называй его Волдемортом.

— Я… — Драко собирался с духом. — Я не могу.

— Почему не можешь?

— Ты серьезно? — он покачал головой. — Поттер, ты что, вообще ничего не знаешь? Для Пожирателя Смерти произнесенное вслух имя Темного Лорда равносильно просьбе о боли.

Драко сразу же понял, что допустил ошибку.

Скрипнув зубами и сжав кулаки, Поттер прорычал:

— Ты Пожиратель? Уже!

— Нет-нет, я не Пожиратель! Клянусь! Но меня с детства готовили к этому. Внушали, что можно говорить, а что — нет.

— Покажи свою чертову руку!

Покраснев от унижения и трясясь от злости, Драко закатал рукав левой руки — он знал, какую именно руку Поттер хотел увидеть — обнажив бледную, чистую кожу. Хотя в конечном счете, всё это могло оказаться одной большой ошибкой.

— Ничего нет, видишь?

Все такой же покрасневший от гнева, Поттер кивнул.

— Прости, — резко сказал он и отвернулся к камину, избегая взгляда Драко. — Но… В смысле, твой отец…

— Я знаю, — тихо перебил его Драко, пытаясь осознать тот факт, что Поттер только что перед ним извинился. — Я знаю, что ты имеешь в виду.

— Правда? — спросил Поттер, бросив на него быстрый взгляд через плечо

Драко встал, пытаясь поставить их в более равные позиции. Поттер же снова повернулся к нему лицом, но не отпрянул, как того ожидал Драко.

— Ага… Слушай, Поттер… Я не хочу быть таким, как он. И я не хочу быть Пожирателем.

— Не хочешь?

— Нет, — вздохнул Драко. — Ты даже не представляешь, каково мне сейчас. С тех пор, как мой отец… с тех пор, как он обесчестил себя… В смысле, если ты думаешь, что Северус…

Поттер вскинул голову, сверкнув глазами.

— Постой, что? Что там на счет Северуса?

— А как ты думаешь? Он предал Темного Лорда. Он помог тебе бежать. Ты ведь не думаешь, что это так просто сошло ему с рук?

— Он ничего не говорил…

Драко усмехнулся.

— О, да ладно. Будто бы он станет рассказывать тебе о проблемах своего Дома.

— О Слизеринцах? — потеряно спросил Поттер.

Справившись с собой и не закатив глаза, Драко все же не смог удержаться от сарказма.

— Нет, о доме семьи Принц. Придурок. (п/п: в англ варианте и факультет, и просто дом обозначаются одним словом — home)

— Ладно-ладно, жалкий сноб. — Поттер сердито посмотрел на него. — Можешь мне ничего не рассказывать. Ведь мы же тут говорим не о моей треклятой жизни.

— Вот только не надо тут мелодраму разводить, Поттер.

— Я буду истерить столько, сколь мне захочется, — прорычал Поттер. — А теперь выметайся отсюда к чертям собачьим.

— Нет, постой. — Драко поднял руки, напоминая Поттеру, что он безоружен — Пожалуйста. Я… Я честно не хочу с тобой ссориться. Можем мы хоть раз нормально поговорить?

Издав звук, не делающий ему особой чести, Поттер покачал головой.

— Нормально? Теперь я уже даже не знаю, что это значит.

Драко закусил губу, но лишь на мгновение. Он не собирался давать Поттеру понять, что нервничает. Даже если это так. Особенно если это так.

— Хочешь сказать, у тебя сейчас трудное время?

Вместо того чтобы вновь разозлиться или начать огрызаться, Поттер пожал плечами и отвернулся.

— Это неважно.

Слегка нахмурившись, Драко чуть-чуть приблизился к Поттеру.

— А что тогда важно?

— Да все что угодно. Жизнь, вселенная… У меня есть миссия, и я должен с ней справиться. Всё остальное лишено смысла.

Драко немного поколебался, сомневаясь в том, что именно значили его слова. А потом очень тихо сказал:

— Всё остальное это и есть жизнь, Гарри.

Поттер вздрогнул, словно от удара пощечины, но дикий огонь в его глазах потух, и теперь мальчик выглядел просто уставшим. Абсолютно вымотанным. В первый раз Драко по-настоящему задумался над тем, что значило быть Мальчиком-Который-Выжил. И эта мысль ему ни на йоту не понравилась.

— Угу, — тихо согласился Поттер.

Они долго стояли друг против друга, пока, наконец, Драко не сказал:

— Ты… ты хочешь поговорить об этом?

Поттер быстро замотал головой, но затем сказал:

— Но спасибо. Я… эм… я вроде как устал. Спасибо, что зашел.

Поняв, что ему пора уходить, Драко кивнул и направился к двери. Поттер последовал за ним и, когда они уже были у выхода, вернул ему изъятую палочку.

— Я мог бы зайти к тебе как-нибудь, — предложил Драко. — Если хочешь.

Поттер снова отвел взгляд и взъерошил свои волосы, и без того взлохмаченные сверх обычного.

— Эм, да. Хорошо. Если хочешь.

Драко кивнул, а когда дверь за ним закрылась, позволил себе улыбнуться.

TBC…