Большие неприятности в магической галактике (джен)

Заранее прошу прощения у своего Вдохновения и читателей за очепятки и ошыпки: моя бета улетела в теплые края.

— Товарищи! В этот страшный час, полный скорби и лишений, в эти темные времена мы должны объединить наши усилия! Мы должны стоять спиной к спине...

— Уважать и поддерживать друг друга!..

— Чтить законы Великого Ордена!..

— Какого Ордена?

— Да любого. Давай дальше.

— Мы должны доверять друг другу, несмотря ни на что!..

— Мы — будущее всей Галактики!

— Вместе — мы сила!

— Мы непобедимы!

Адмирал Пиетт украдкой зевнул и продолжил пририсовывать рожки к фотографии своего любимого начальника. Для укрепления веры в силы — свои собственные и политического строя — Фирмус сделал вывод, что этим страдают все общественные деятели — а также для поддержания патриотических настроений, всех солдат Имперского флота снабжали фотографией Главнокомандующего Лорда Вейдера, изображенного крупным планом, с протянутой вперед рукой, и будто бы показывающего пальцем на смотрящего. Впервые попав в руки тогда ещё юного и полного энтузиазма Пиетта, фотография вызвала в нем безудержное желание намалевать на изображении «А вы помогли больным астмой? Им нужны ваши помощь и ингаляторы! Общегалактический телефон Центра поддержки: 8-905...»

Кроме того, практически каждый солдатуродовал портрет до той степени, до какой довел новоиспеченного художника изображенное на фото лицо. После очередного осмотра результатов их работы, солдаты сбивались кучками в коридорах, и начиналась кипучая деятельность. Однажды Вейдер возжелал проверить наличие собственного портрета у всех солдат крейсера. Дальновидный Пиетт, удержавшийся тогда от коллективных сеансов уроков живописи, с улыбкой вспоминал, как бледные военные истерично метались по кораблю, панично оттирая следы вандализма от портрета ГлавКома. На следующий день состоялись смотрины: сказать, что Вейдер был удивлен — ничего не сказать. На всех портретах присутствовали огромные хвалебные надписи, закрывавшие собой половину фотографии, а на некоторых и вовсе же огромные сердечки. Скептически настроенного Вейдера это приятно удивило, но вот нежные сияющие улыбки офицеров его всё же насторожили. Однако он махнул на них рукой и к великому облегчению персонала не стал допытываться до подоплеки столь горячей и сильной привязанности.

— Да здравствует Альянс и Орден Феникса! Ура!

— УРА! — завопила тысяча глоток.

— Ура, — без особого энтузиазма произнес адмирал.

Каждый день и вечер в Хогвартсе неизменно начинались с одного и того же: воодушевленные Поттер и Скайуокер упорно твердили о верности добру, доверии, воле к победе и нерушимости их рядов. Аутотренинги можно было бы назвать удачными, если бы в один вечер какой-то студент с возгласом «Мы все умрем!» не пронесся бы по всему залу с жуткими воплями и умчался в неизвестном направлении. Несмотря на то что два юных лидера сочли это тлетворным для общественного настроя, настроение у всех присутствующих однозначно повысилось, так как в ситх — знает — какой — раз выслушивать проповеди двух героев было просто невозможно. Боевой дух бойцов воспрял ото сна и все, к великому ужасу адмирала, с удвоенным рвением стали высказываться на общественных собраниях, казавшихся порой Пиетту опаснее, чем политические митинги на Корусанте. Пиетт, во время дебатов старавшийся стать мельче, незаметнее и не привлекать внимания, с содроганием вспоминал, как несколько дней тому назад Люк Скайуокер посреди своей длинной, как экватор Звезды Смерти, тирады заорал: «Посмотрите на неё!» и указал на задремавшего под шумок адмирала. До смерти перепуганного спросонья Пиетта эмоциональный джедай потащил на «лобное место» и крепко сжимая отчаянно пытавшегося сбежать шпиона, начал вещать о храбрых и очаровательных девушках, которые вселяют уверенность в сердца и дают силы бороться за свои идеалы. Ничего не понимающий и обливающийся холодным потом Пиетт вскоре перестал сопротивляться и только вяло трепыхался в руках Люка. В голове у несчастного билась только одна мысль: меня рассекретили. У него даже не было сил разозлиться на нахальство джедая, крепко держащего его в объятиях, и прекратить наглое поползновение рук. Когда же Скайуокер закончил свою пафосную речь, поначалу ошарашено взирающий на парочку и притихший зал взорвался криками и аплодисментами, а Люк наконец-то разжал руки и преданно уставился на свою напарницу, адмирал грохнулся в обморок.

* * *

— Она встает! Тихо! Всем тихо! Да кто там постоянно шикает?!

— Ты, Люк.

— Ну всё равно все молчите!

Пятерка отважных сторонников мира и добра громко вздохнула и переглянувшись, уставилась на Скайуокера не предвещающим ничего хорошего взглядом. Сам же юный джедай сидел на корточках возле койки с бесчувственным телом Адель Пьер и почти полчаса подряд держал её за руку. Его приятели уже дружно про себя прокляли ту минуту, когда решили объединить усилия и поддерживать друг друга во всех начинаниях.

После переполоха, возникшего из-за обморока француженки, бездыханное тело со Скайуокером в придачу куда-то пропало и спешно собранные Гарри Поттером герои серьезно задумались о причинах пропажи, перебирая полученные знания, в поисках инструкции к действию.

«Объединенные силы» и «один за всех» слились и трансформировались в разведгруппу с кодовым именем НППС (Найти, Подслушать, Подсмотреть, Слинять). НППС были откомандированы под дверь библиотеки, как места наиболее вероятной дислокации объектов поиска.

Первые три пункта кодового названия были успешно выполнены, а с последним вышел оглушительный провал. Заметивший их Люк потащил команду в медпункт, где уже более получаса они слушали его вздохи и мерное дыхание Пьер. Когда же дело дошло до признаний, обещаний и прочего словесного потока, исторгаемого неуемным джедаем, народу резко поплохело. После заверения: «... и если тебе будет плохо, мы останемся здесь на всю ночь», Хэн дрожащими руками стал зажигать сигарету, а Лейя нервно выкрикнула: «Дайте же ей нашатырь, кто-нибудь!». И именно в этот момент адмирал Пиетт открыл глаза.

— Нет, только не это! — слабо простонал он, увидев над собой расплывчатое пятно, плавно превратившееся в раскрасневшееся от пережитых треволнений лицо Люка Скайуокера.

— Она меня узнала! — ликующим шепотом осведомил остальных Скайуокер и снова повернулся к адмиралу. Буравившая его злобным взглядом Лейя Органа на этот раз послала взгляд столь смертоносный, что бывшему фермеру крайне повезло, что его не обратили в кучку пепла силой мысли.

Привставший было с койки адмирал, дальновидно заподозрил что-то нехорошее и решил присоединиться к НППС для осуществления последнего пункта их плана, но был пойман и перехвачен Люком. Остальные бесшумно пробирались к выходу. В принципе, конспирация была лишней, ведь Скайуокер был целиком поглощен одним адмиралом. Когда последний человек выскользнул из палаты, на радостях от души жахнув за собой дверью, Люк практически носом уткнулся в Пиетта.

— Адель?

— Ну, — угрюмо откликнулся адмирал, справедливо решив, что на этот раз отделаться быстро не удастся.

— Ты не хочешь завтра прогуляться?

— Чего?

— Как бы... маленькое свидание...

— Свидание?! С тобой?! — опешившего Люка адмирал схватил за грудки и хорошенько встряхнул.

— Да! Ты согласна?

Размышляя над тем, будет ли удар в челюсть достаточным свидетельством его несогласия, адмирал уже замахнулся, но память услужливо подкинула ему видение Вейдера, вколачивающего несчастного в землю сковородкой. Придя к выводу, что может быть ХОТЬ на свидании ему удастся что-нибудь разведать, адмирал судорожно кивнул.

— Отлично! — просиял юноша. — До завтра... милая, — он ловко увернулся от пущенной ему вслед подушки и сияя, как начищенная монета, умчался в спальню.

Стоит ли говорить, что состоявшееся на следующий день свидание ни к чему не привело? И следующее, и после следующее, и ещё два тоже. Адмирал, осознав бесплодность всех попыток вытянуть из этого балбеса ценную информацию, махнул на него рукой. Мало того, он ещё и совершенно зазря потрепал себе нервы, ибо каждое свидание неизменно заканчивалось звонкой пощечиной и отпихиванием от себя не в меру распоясанного юного джедая (один раз адмирал даже опрокинул скамейку с восседающим на ней Люком, сложившим свои губы в трубочку). На последнем свидании сбылись все самые страшные кошмары: Скайуокер признался ему в любви. Пиетт решил сделать ноги, так как вполне обоснованно опасался, что такими темпами дело скоро дойдет до предложения руки и сердца. Он стал игнорировать Люка и высокомерно отклонял все попытки восстановить мир.

Однако стало ещё только хуже: упрямый Скайуокер не желал сдаваться.

* * *

— Ненавижу, — тихо, но очень убедительно прошептал Фирмус Пиетт, глядя на коричневого плюшевого медведя с табличкой «прекраснейшей».

Адмирал никогда не питал слабости к излишествам, вычурности и побрякушкам. Более того, нельзя было сказать, что он был большим эстетом и ценителем прекрасного. Во всяком случае, он не восхищался красотой луговых цветов, пропитанных ароматом свежей росы и нежнейшим вкусом изысканных явств. А теперь, суровый военный неожиданно открыл для себя, что последние несколько дней, он, по сути, живет в огромной оранжерее, совмещенной с кондитерской и игрушечным магазином.

Они были везде: огромные разноцветные мягкие звери, цветы всевозможных видов (от их удушающих приторных ароматов адмиралу было так плохо, как не было ещё никогда в жизни), сладости всевозможных сортов, открытки и прочие милые вещицы, которые принято дарить дамам сердца. И самое ужасное, что Пиетту было некуда спрятаться от этого кошмара, ведь он был практически в осадном положении, запертый в своей комнате.

Только теперь адмирал понял, что никогда и ни при каких условиях нельзя давать Люку Скайуокеру: надежду. В его случае, надежду на взаимность. Окрыленный надеждами юноша проявил такую прыть, перед которой адмирал устоять был не в силах.

Только теперь адмирал понял, что же такое скайуокеровская первая влюбленность — бессмысленная и беспощадная. Люк преследовал его повсюду: адмиралу везде мерещился укоризненный и вопрошающий взгляд огромных голубых глаз. Сгорая от стыда, Пиетт пробирался по самым затаенным уголкам Хогвартса, стараясь не попадаться на глаза возбужденным однокурсникам, с жутким любопытством и волнением наблюдавших за развитием этого романа, и конечно же, на глаза ему.

Казалось, весь мир против него. Студенты и военные — друзья Люка — сначала недоумевали, чем же «эта страшненькая Пьер» привлекла лучшего бойца Сопротивления, но потом они все вместе разом переменили фронт, и всеми силами стали способствовать скорейшему соединению двух влюбленных сердец (какие чувства испытывала же Адель к Люку при этом никого совершенно не волновало). Редкостная сплоченность коллектива лишь немного становилась менее пугающей в глазах адмирала из-за того, что он знал, что сюда не доберутся родственники Люка. Общей атаки озабоченных счастьем сына родителей адмирал не перенес бы ни физически, ни морально. Он и так уже убедился, что атака Скайуокера — ничто по сравнению с атакой желающим всем счастья, любви и добра приятелей «жениха».

Пиетт с ненавистью посмотрел на груду коробок с пончиками в глазури, щедро поставляемые ему посланниками Люка. Потом сковырял пальцем подозрительного цвета глазурь с одного пончика, рухнул в кресло и стал горестно жевать жирное хлебобулочное изделие, в который раз за последнее время печально размышляя о своей несчастной доле. Неожиданно он вскочил и прильнул к висящему на стене зеркалу. Отшатнулся, с ужасом глядя на свое отражение:

— Чем я могла привлечь Скайуокера? Я же не просто некрасива, а... — Пиетт ещё раз окинул взглядом сердитое нахмуренное лицо с россыпью веснушек, всклокоченные рыжие волосы и торчащие уши. — Да страшила, ей же ей! Ладно бы умное что-то говорила, так молчала же всё время! Ни — че — го выдающегося! Ни — че — го привлекательного! Какой из этого следует сделать вывод? Люк Скайуокер — идиот и дуралей!.. Вот, так им и напишу: пускай сами за ним шпионят и сами выведывают любую интересующую информацию! С меня хватит: я выпускник Имперской Академии, а не клоун! Долой эксплуататоров! — с этим воинственным кличем Пиетт метнулся к письменному столу и схватил перо. Внезапно он представил двух Тёмных Лордов и вся решительность адмирала улетучилась как по мановению волшебной палочки.

— Ну они же нормальные, адекватные люди, — упавшим голосом начал успокаивать себя Фирмус, — они поймут, что я — высококвалифицированный военный, что мне ни пристало крутить различные шуры и муры с главным бойцом вражеской армии! — поняв, что он только что сказал, Пиетт чуть второй раз за несколько дней не лишился чувств. А потом на ум пришли два нормальных адекватных человека. Один нормальный человек, насколько помнил адмирал, однажды с воплями и горячим паяльником в руке, выуженным из необъятных кладовых Малфой — Мэнора, гонялся по всему особняку за Эйвери, который стащил со стены в столовой и собирался выкинуть старательно нарисованный Вольдемортом автопортрет, заявив, что «эта жуткая рожа» перебивает весь аппетит. Второй адекватный товарищ чуть не убил Люциуса Малфоя, который за общим обедом вежливо предложил ему выпить рюмочку и полюбопытствовал, почему тот никогда не ест вместе с остальными. Малфой сразу заподозрил, что задал некорректный вопрос, когда в него полетели два стула и маленький комод и окончательно понял, что был не прав, когда его отключил тяжелый графин.

Пиетт ещё раз освежил в памяти воспоминания минувших дней и в первый раз в жизни заревел крокодильими слезами, орошая ими так и не начатое письмо. Утирая глаза кружевным платочком и не прекращая лить слезы, Фирмус с тоской подумал, что вот он, конец: уже и слезы льет как девчонка, и платьица носит, и в обморок хлопается, и вообще скоро зелье даст какой-нибудь побочный эффект, и он окончательно станет Адель Пьер, а Люк рано или поздно взломает дверь, женится на ней и увезет на Татуин, собирать картошку на их семейной ферме. Осознав весь ужас своего положения, «Адель» зарыдала ещё сильнее, начиная впадать в самую настоящую панику.

Вдруг в дверь постучали. Пиетт распахнул дверь — на пороге стоял Гарри-Джеймс Поттер собственной персоной.

— Доброе утро, Адель! Я к тебе от Лю...

— Нет! Нет! НЕТ!!! — не своим голосом возопил несчастный и с грохотом захлопнул дверь. Подумал, распахнул обратно. Золотой мальчик стоял с непередаваемым выражением на своей золотой физиономии. Левый глаз подрагивал в такт висящим на стене часам, губы нервно дергались, выдавая его легкое удивление.

-ИПРЕКРАТИТАСКАТЬМНЕЭТИСЛАДОСТИЗАДОХЛИКТЫЗОЛОТОЙ!!! УБИРАЙСЯПОКАЯТЕБЯСАМВИРИСКУНЕПРЕВРАТИЛАМОЛОКОСОСТЫНАДОЕДЛИВЫЙ!!! — Пиетт опять грохнул дверью. Посыпалась штукатурка.

Поттер задумчиво посмотрел на дверь, а потом хихикнул и упал на землю.

Немного успокоившись, Фирмус поплелся писать докладную Вейдеру. И тут снова раздался стук. Пиетт завыл и бросился на кровать, зажав уши подушкой. Он воздал молитву всем известным божествам, чтобы они избавили его от этого кошмара. А тем временем в дверь стучали все настойчивее и настойчивее. Звуки обухом отдавалось в ушах бледного адмирала. Сквозь слезы и тошноту от съеденных сладостей, он почувствовал, что в дверь стали уже ломиться и ему почудился знакомый голос своего воздыхателя. Это была последняя капля.

Взревев, как раненный ранкор, адмирал схватил со стола розовый тортик и понесся к двери. Вылетев из комнаты, с криком «Ненавижу розовый цвет!», он с огромнейшим чувством удовлетворения размазал торт по лицу вошедшего.

Сливки ровным слоем распределились по лицу профессора МакГонагалл. У Пиетта отвисла челюсть. Несколько секунд он смотрел, как декан Гриффидора медленно стирает бело-розовую массу со своего лица, а потом аккуратно прикрыл за собой дверь. Гарри продолжал блаженно улыбаться им из обморока.

* * *

«... ваш Скайуокер до лампочки! Подпись: уже почти не адмирал Пиетт.»

— Мой... мой сын пристаёт к..к этому? — задыхавшийся Вейдер вцепился в кресло Вольдеморта.

— Может, не стоит делать поспешных выводов... — заикнулся было Вольдеморт, но продолжавший орать Вейдер его проигнорировал.

— Выводы? Выводы?! Какие тут можно ЕЩЁ сделать выводы?

— Сядь, успокойся... Да успокойся же ты! — Вольдеморт толкнул Вейдера в кресло. — Водички хочешь? Или чего-нибудь ещё?

— Хочу, но пока точно не определился, чего именно. Либо обрадоваться тому, что фамильное упорство Скайукеров наконец-то начало проявляться и у него, или сломать шею за то, что совершенно не разбирается в женщинах!

— Второе, — успокаивающе начал Вольдеморт. — Но не ему, а Пиетту.

— А ему-то за что? Какой уж тут шпионаж, когда ему не дает прохода мой сын?.. Но похвальное упрямство всё же. Всё-таки он в меня пошел, — с гордостью сказал Вейдер. — Эх, помню я его маме тоже...

— Верю, верю! — торопливо заверил его Тёмный Лорд. — Но запомни: вину за каждый, пусть даже и незначительный проступок, можно переложить на подчиненного. А зачем ещё они тогда они нужны?

— Ты настоящий циник. Ты мне тоже нравишься, — гордый за сына, Вейдер великодушно решил сделать комплимент и соратнику. Поймавший свою чашку в сантиметре от пола, Вольдеморт решил, что его приятель где-то ударился головой. Пару-тройку раз. Такое бывает.

* * *

— Мисс Пьер! Адель, вам письмо!

Лежавший адмирал стащил со лба холодную тряпку и вяло поплелся к двери. Потом он понял, что это наверняка письмо от Вейдера и эта догадка подстегнула его, так что он буквально за один прыжок добрался до двери и рывком открыл её.

Осознание того, что что-то не так пришло к нему, когда он понял, что ничего не видит, а по лицу у него что-то размазано. Слизнув, он понял, что это сладкий крем.

— Я надеюсь, вы любите шоколадный, мисс Пьер? — предельно вежливо осведомилась у него МакГонагалл. Шокированный адмирал сумел только кивнуть и невнятно промычать.

Профессор аккуратно прикрыла за собой дверь.

* * *

Адель Пьер, то есть адмирал Пиетт, сидел в библиотеке, бессмысленно листая первую попадшуюся под руку книгу. Ему еле-еле удалось скрыться от не в меру весёлых гриффиндорских ребят. Были ли это гонцы Люка, или не были: в любом случае их хитрющие физиономии не предвещали ничего хорошего, поэтому Пиетт решил, что лучшим выходом будет побег.

Оторвав взгляд от книги, Фирмус стал смотреть на студентов. Внезапно он побледнел: в зал вошёл Скайуокер.

— О нет, о нет... — прошептал Пиетт, лихорадочно ища глазами укрытие.

— Что ты там говори... — Дин Томас осекся на полуслове, заметив крадущуюся вдоль стеллажей с книгами Адель Пьер и звенящим шепотом добавил: — А ты в курсе, что у Пьер в самом разгаре роман со Скайуокером?

Между тем Пиетт по — партизански крался по библиотеке, умудряясь не задевать учеников и не врезаться в книжные шкафы, не догадываясь, что за его передвижениями уже минут пять следят Гермиона Грейнджер с Лейей Органой. Девушки то и дело переглядывались, недоуменно покашливая и хмыкая.

— Она какая-то странная, тебе не кажется? — недоверчиво разглядывая Пиетта, заметила принцесса. Из всех друзей Люка, она единственная была не в восторге от его пассии. Её прервал подлетевший джедай:

— Вы не видели?.. Адель! — от его крика все в библиотеке подпрыгнули, а девушки чуть не оглохли.

На глазах у изумленных людей Пиетт обернулся и, рванув на полной тяге, затерялся в толпе. Люк разочарованно вздохнул, а вот Лейя, похоже, была рассержена. Она хмуро взглянула на Скайуокера, но тот не заметил её испепеляющего взгляда, ведь из толпы вынырнул адмирал. Глаза Скайуокера тут же заволоклись туманной пеленой:

— Ах, какая она грациозная! — восхищенно проворковал Люк, наблюдая, как Пиетт спотыкается и, неловко взмахнув руками, падает, по пути сшибая книги и замешкавшихся учеников.

— Мда... — тихо протянула Гермиона. — Любовь зла.

* * *

«На голове у Вейдера был кастрюлеобразный шлем,а чёрные, как грозовая туча в жаркий майский день, доспехи защищали его от врагов и комаров...» — Тёмный Лорд неумело замаскировал смех под кашель. Стоило всё же признать, что у автора было чувство юмора. — «В затаенных потемках его души гнев и ярость жестоко разграбляли всё то лучшее, что осталось в этом уже почти, но всё же не совсем, но почти человеке...».

Со средствами выразительности у Васи был полный порядок: «трепетание души», «глаза, напоминавшие тёмный графин», «скрюченный взгляд», «недосып от муков совести» встречались здесь на каждом шагу.

Давно уже так не веселившийся, Вольдеморт остановился на двадцатой странице этих записок сумасшедшего, представлявших собой Васин фанфик, подозревая, что Вейдера вот-вот хватит удар.

— У нас тут тоже неприятности были, — примирительно сказал Вольдеморт. — Я тут такое творил...

— Убивал, унижал, свирепствовал?

— Спасал, утешал, благоденствовал, — Тёмного Лорда даже передернуло.

— Не повезло тебе, — Вейдер почувствовал что-то вроде сострадания к невезучему коллеге. — Однако у нас много дел. Во-первых, написать письмо Пиетту, во-вторых, найти этого Макарова, чтобы ему пусто было! Да надо мной весь флот хохочет! — вырвалось у него.

«И не только флот, — подумал Вольдеморт. — Надо будет Люциусу дать почитать...»

Тем временем Вейдер снова стал судорожно листать фик Макарова. Дойдя до главы, посвященной его взаимоотношениям с Падме, начинавшейся со слов « Полуприкрыв глаза, Она мечтательно улыбнулась звездам. Из темноты кто-то ласково загоготал в ответ . Выплывший из потемок комнаты юный джедай завис над ничего не знающей девушкой. Почувствовав это и распахнув свои шоколадные глаза, онаистошно заорала, перекрывая нервный стук сердца. В ужасе, она прыгнула на кровать и та отпружинила её на встречу ночи...», он пошел странной рябью. Все предметы в комнате начали подпрыгивать. Подскакивающий вместе с креслом Вольдеморт несколько отстраненно подумал, что, пожалуй, нужно что-то сделать и как-то его отвлечь. Надеясь, что сейчас кто-нибудь войдет, он услышал нечеловеческий крик и треск разрываемой бумаги: Вейдер дошел до строчки «он умилительно хихикал и помещал свое лицо в её бархатные ушки». Кресло сделало кульбит: Вольдеморта буквально вынесло из него мощным потоком Силы и он растянулся на полу в паре сантиметров от двери. Внезапно дверь распахнулась (Вольдеморт мысленно возблагодарил Мерлина), и в комнату вбежал запыхавшийся Люциус Малфой. Торопливо перешагнув через Вольдеморта он уставился в точку, где недавно располагалось кресло волшебника.

— Мой повелитель! — торжествующе возопил Малфой. — От сына мне известно, что в Хогвартсе постоянно говорят о двух вещах: скорой помолвке Адель Пьер с Люком Скайуокером (крик перешел на ультразвуковую частоту, а Тёмный Лорд в отчаянье схватился за голову) и о каком-то Васе Макарове! Я подумал, что... — он замолчал, увидев направленный на него снизу нехороший предупреждающий взгляд.

Крик оборвался.

— М-макаров?.. — подозрительно спокойно переспросил Вейдер. — Где он? ГДЕ ОН?!

— В Хогвартсе. Н-наверное.

— Ну всё, — Вольдеморт зажмурился. — Теперь всем моим планам точно пришел конец.

* * *

— А — а — а — а — а!!!

Зазевавшиеся ученики едва успевали отпрыгивать в сторону: их бы непременно растоптали.

Из — за поворота со скоростью молнии выскочила девушка с копной рыжих волос и пробежала — да нет, пролетела! — мимо.

— Я... больше... не могу! — Пиетт быстро завернул за угол, хватаясь за сердце. Эти ненормальные точно сведут его с ума в скором времени. Осторожно выглянув, он заметил приближающихся делегатов «StarWars». С отчаяньем в глазах, адмирал забился в нишу между колоннами, исступленно надеясь, что его не заметят. Его надежды в кои — то веки сбылись: неутомимая троица, решившая расставить все точки над «и», свернула в другой проход. Теперь оставалось только не нарваться на толпу любопытных учеников, которым не терпелось узнать кто, где, когда и с кем встречается.

Задумавшись, Фирмус и не заметил, как выбрался из ниши в коридор. Он шёл в противоположную сторону, как вдруг столкнулся с Золотым Трио.

— Так-так-так... — прищурился рыжий. — Кто это у нас?.. О!

— Постойте — ка... — раздался позади Пиетта голос Лейи Органы. Адмирал обернулся: та, охнув, воскликнула: — это же адмирал Пиетт! Ближайший помощник Вейдера!

И тут до адмирала дошло: оборотное зелье перестало действовать.

«Мама!»

* * *

— Нам нужно сейчас же... как это у вас говориться... транссгрессировать?

— Это чистое безумие!

— Упустить Васю Макарова и не воспользоваться шансом по-отечески дать подзатыльников любвеобильному отпрыску — вот это настоящее безумие!

* * *

— Эй, Ландо! Куда все бегут?

— Ты что, не слышал?! Вейдеровского прихвостня сцапали!

— Ну я ему!..

* * *

Как только Пиетт увидел, что он больше не находиться под действием оборотного зелья, то понял, что конкретно попал.

Однако истинный масштаб проблемы он осознал только когда увидел набежавшую толпу учеников и повстанцев с одинаковыми, крайне НЕДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНЫМИ выражениями на разных лицах. Адмирал сглотнул и попятился.

— Шпион, значит? — на лице у обнимающей бледного Люка Лейи расползлась не предвещающая ничего хорошего ухмылка. — Ну держись!..

Пиетт не стал дожидаться, пока она договорит и припустился бежать так, как ни бежал ещё ни разу в жизни.

— За ним! — скомандовала принцесса.

* * *

Вопли адмирала разносились по всей школе, также был слышен рёв разозленной толпы. Пиетт уже был весь мокрый и слегка помятый: пару раз его всё-таки настигла тяжелая рука Органы. Вдруг на повороте он к своему величайшему изумлению заметил Вольдеморта, поддерживающего слегка пошатывающегося Вейдера. Вне себя от радости, он из последних сил ринулся к ним.

* * *

— Кто это там? — Тёмный Лорд испуганно посмотрел на бегущего к ним человека.

НБО (Неопознанный Бегущий Объект) почти добежал до стоящих столбом злодеев, но тут наперерез ему выскочила разношерстная группа людей.

— Вольдеморт! — закричал кто-то.

Поднялась суматоха и паника. Увидевший Вейдера Люк грохнулся в обморок от переизбытка чувств, Лейя и Хан стали стрелять из бластеров, Гарри героически направился к Вольдеморту, но был сметен набежавшим кордоном мстителей. Ошалело наблюдавшие за этой фантасмагорией Тёмные Лорды перепугались куда больше, ведь их чуть не поубивали. Слаженным табуном защитники Хогвартса понеслись на верхние этажи в поисках укрытия, перемахнув через практически втоптанных в землю злодеев.

— У— у — ходим! — Вольдеморт поднимался с пола, пытаясь снова не попасться под чью-нибудь горячую руку или ногу. По нему и так уже пробежалось пол — Хогвартса.

Вейдер, тащивший кого-то за собой вцепился в Тёмного Лорда.

Вспышка. Хлопок.