Девушка и Снейп (гет)

Первый вариант фанфика заканчивался пятнадцатой главой и, таким образом, не вступал в противоречие с каноном. Но в середине февраля, в особенно снежный день, на голову автору с дерева упал целый сугроб — я не шучу! — и вдохновленный автор «увидел» ещё одну картину.

Прошло лето, миновала и осень. С согласия всей семьи после выпуска я осталась дома, чтобы подготовиться к экзаменам в Королевский колледж. Магический мир практически не знает художественной литературы. Со временем стать для него новой Астрид Линдгрен — что может быть лучше?

Что же касается Снейпа… В этот раз — не то, что с Хельгой! — я не искала никаких внешних перемен, не пыталась закрыться от воспоминаний, не стала прятать книги, которые читала той весной — просто привыкла жить со своим горем, как люди живут с неизлечимой болезнью.

В отношениях с мамой воцарилась такая гармония, о которой прежде нельзя было и мечтать. Получив собственный опыт страдания, я научилась применяться к ее болезни почти так же хорошо, как папа. Я чувствовала (порой, словно по наитию), когда нужно развлечь ее беседой, а когда лучше помолчать, старалась предугадывать ее желания, и если ей хотелось чему-то меня научить, я старалась, как никогда в жизни.

Поэтому однажды в пасмурный декабрьский день, когда Джулия прибежала в сад, чтобы позвать меня к маме, я сразу же пошла к ней, хотя и намеревалась провести в саду не менее часа. В тот день выпал снег — редкий гость в наших краях, и весело мне было бежать за Джулией в дом, оставляя цепочку следов, переплетавшихся со следами сестренки.

— Бегу, мама! — крикнула я, взлетая вверх по лестнице.

— Слышу, — отозвалась мама, — входи.

В ее голосе мне послышались незнакомые нотки, и я побежала ещё быстрее.

— У тебя все в порядке? — встревоженно спросила я, едва переступив порог гостиной.

— Не хуже, чем обычно, — ответила мама.

Она теребила прядку волос, то накручивая ее на палец, то снова отпуская. Увидев этот фамильный, свидетельствующий о волнении, жест, я встревожилась еще сильнее.

— Подойди ко мне, — сказала мама, и я встала перед ее креслом на колени, взяла мамину руку и прижала к губам, стремясь заглянуть маме в лицо и уловить, что же ее беспокоит.

— Джоанна, у меня есть для тебя небольшое поручение.

— Я готова, мамочка.

— Завтра ты поедешь в Хогвартс и передашь директору вот это.

Она указала на толстый конверт из плотной бумаги, лежащий на столе.

— Что? — я не поверила своим ушам.

— Поедешь в Хогвартс и передашь директору этот конверт, — терпеливо повторила мама. — Только ему, лично в руки.

— Хорошо, — сказала я упавшим голосом. — Я всё исполню. Но можно мне узнать — зачем?

— Чтобы ты смогла его увидеть.

— Кого — его?

— Профессора Снейпа, разумеется, — спокойно ответила мама. — Неужели ты и вправду думаешь, что я ни о чем не догадываюсь?

— Да… Нет… Не знаю, — в смятении ответила я.

— Я больше не могу смотреть, как ты бледнеешь, худеешь…

— Я потолстею, честное слово, — перебила я.

— Ты съездишь, увидишь его, — начала было мама, но я снова не выдержала.

— Мам! А будет ли это разумно? Может, с глаз долой — из сердца вон, а?

— Ты не видела его несколько месяцев. Много ли это тебе помогло?

— Нет, — призналась я.

Мама собиралась еще что-то сказать, но за дверью послышался голос Джулии:

— Мамочка, пришел дядя Генри!

Не прошло и полминуты, как мой сдержанный, солидный дядя ворвался в гостиную подобно урагану. Он легко, точно перышко, подхватил маму с кресла и закружил в танце, да так задорно и весело, что я едва не захлопала в ладоши.

— Что случилось, Генри? — спросила мама, когда дядя, наконец, отпустил её, и ей удалось немного отдышаться.

-Ты только прочти вот это! — и дядя жестом фокусника выхватил из внутреннего кармана пиджака сложенную газету, в которой я опознала «Вестник зельевара».

— Где именно?

— Сейчас-сейчас! — дядя Генри торопливо зашуршал страницами. — Вот здесь. Читай скорее!

Мама опустилась в кресло, а я, хоть это было и нескромно, пристроилась за ее плечом. Статья называлась «Новейшая разработка в области исцеляющих зелий». Едва я разглядела заголовок, голова закружилась от волнения. Я совершенно не могла как следует сосредоточиться на тексте, взгляд выхватывал лишь отдельные фразы: «ликвидирует последствия проклятий класса А пролонгированного действия», «разработка предоставлена анонимно, за подписью «Знахарь из Кельна», «присутствие в составе такого редкостного ингредиента, как цветы папоротника, к сожалению, делает новинку недоступной для большинства пациентов с подобного рода диагнозом».

Меня замутило от волнения. Цветы папоротника! Сказка, которая была известна только троим! Невозможно, чтобы это было простым совпадением. И только Снейп, да еще Хельга точно знали, чем именно больна моя мама.

— Генри, то, что я сейчас прочитала, правда? — изменившись в лице, спросила мама.

— Чистая правда, Джейн!

— Я просто не могу поверить.

— Скоро сможешь! Контрольный образец находится в Министерстве, и я думаю, ты догадываешься, кто из отдела здравоохранения достаточно мне обязан, чтобы…

Дядя осекся, посмотрев на меня.

— Джоанна, могу я попросить тебя ненадолго выйти?

— Конечно, дядя Генри.

Мне захотелось поскорее вернуться в сад, чтобы в одиночестве обдумать то, что я сейчас узнала. Быстрым шагом, едва не переходя на бег, я прошла весь коридор второго этажа, спустилась по лестнице, но тут меня остановила сестренка.

— Джоанна, я хотела тебе сказать…

— Не надо, сестрёныш! Мне срочно нужно побыть одной.

— Но Джоанна! — воскликнула Джулия, обвив меня своими маленькими пухлыми ручками. — Я только…

— Джулия, пожалуйста! — взмолилась я, осторожно высвобождаясь. — Дай мне полчаса, ну, ладно, десять минут. Потом я приду, и остаток дня мы проведем вместе, но сейчас — отпусти.

— Как хочешь, — сказала сестренка немного обиженно, и я, без пальто и теплой обуви, наконец-то выбежала в сад, спряталась за своей любимой яблоней и сжала холодными пальцами пылающие виски.

«Что он хотел этим сказать?! То, что все-таки не забыл меня? Или… Или он намекает, что теперь, когда он помог маме, мы, что называется, в расчете? Я же помню, он не любит делать долгов. Или это такой великодушный жест, мол, я помогу тебе, девочка, раз уж любви не осталось? А может…»

— А может он просто хочет сказать, что любит и желает быть прощенным? — произнес знакомый голос.

Я резко обернулась и увидела, что из-за старого вяза ко мне выходит Северус. У меня подкосились ноги. Благо, мне было на что опереться. Прислонившись спиной к яблоне, я молча смотрела на него, не веря ни глазам своим, ни ушам.

— Ты снова слишком громко думаешь, Джоанна. Создается впечатление, что весь сад говорит твоим голосом, — сказал Снейп, подойдя.

Отросшие черные волосы, бледное лицо и длинная черная мантия, трепетавшая на ветру, делали его похожим на Дух Северного ветра, недавно виденный мной на иллюстрации к книге. Мерлин мой! Уж не призрак ли это? Заметив, что я дрожу от холода, Снейп окутал меня согревающими чарами. Нет, определенно не призрак.

— Вы пришли сюда вместе с дядей? — спросила я, еле шевеля губами.

Он кивнул.

— Вы разве знакомы?

— Да, с недавних пор.

— Это Вы показали ему статью?

— Да.

— И это, конечно же, Ваша разработка?

Снейп снова кивнул.

— Джоанна, я хотел примирения. И не знал, как это сделать другим путем.

— Слишком сложно, сэр, — сказала я с горечью. — Слишком сложно и слишком долго. Прошло уже семь месяцев. Один Бог знает, какие это были месяцы! Ведь можно было просто написать. Или прийти.

— В свете событий полугодичной давности я не был уверен, что окажусь в этом доме желанным гостем. Кроме того, мне нужно было время, чтобы понять…

Тут он споткнулся на полуслове.

— Что понять, профессор?

— То, что хотя я не могу презреть долги, накопленные мною в прошлом, я уже никогда не смогу забыть тебя и ту встречу у озера.

Перед моим внутренним взором само собою соткалось неожиданное видение: я видела себя — счастливую, раскрасневшуюся от волнения. Губы мои не шевелились, и все же я ясно слышала благоговейно произносимые слова: «Скажи, для твоего лица, каким шелкам завесой быть? Оно как солнце, для него лишь облакам завесой быть». Но в эти стихотворные строчки внезапно вплелись совсем иные слова, произносимые голосом Снейпа:

«Сокровища души моей — не те же, что и были,

Истоки счастья и скорбей — не те же, что и были».

— Вы ошиблись, профессор, — сказала я, когда сознание освободилось от пришедшего извне образа. — У Ширази другой рефрен — «всё те же, что и были».

— Я не ошибся, — серьезно ответил Северус.

И тогда я закрыла лицо руками и горько заплакала.

— Нет! Нет! Я не верю!— повторяла я сквозь слезы. — Ты здесь. Ты говоришь, что любишь. Не может быть! Этого просто не может быть!

Снейп мягко отвел мои руки от мокрых щек.

— Взгляни сюда, Джоанна. Я все-таки попытаюсь убедить тебя.

Он встал на колени, приложил ладонь к земле, слегка припорошенной снегом, и закрыл глаза. Несколько мгновений прошли в молчании, а когда Снейп выпрямился и отнял руку, из земли поднялась белая стайка подснежников.

— Хм, странно, — задумчиво сказал он. — Я надеялся, что это будет роза. Но так, пожалуй, даже лучше.

— Как Вы это сделали? — пролепетала я, уже в который раз за этот день не смея верить своим глазам.

Снейп поднялся с колен и снова подошел ко мне.

— Я предполагал, что ты можешь не поверить мне на слово. Пришлось запастись еще одним аргументом.

— Подснежники среди зимы, — шептала я сквозь слёзы. — Весна вернулась. Ты же говорил тогда, что она вернется, а я — не верила.

Он осторожно приподнял мой подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

— Но теперь-то ты веришь?

— Верю.

— И что же? Казнить, нельзя помиловать? — он посмотрел на меня так, что у меня зашлось дыхание.

— Как ты можешь спрашивать? — я уткнулась лицом ему в грудь. — Конечно же, помиловать.

— И мне можно тебя обнять?

— Попробуй, — рассмеялась я сквозь слезы, вспомнив давний разговор. — И то, что ты сейчас подумал, тоже.

В доме хлопнуло окно, и я услышала звонкий голосок Джулии:

— Джоанна, десять минут прошло! Может, ты уже пригласишь своего принца войти?