Небытие (гет)

Во время войны законы молчат.

Лукан

Читая описания в книгах, глядя на изображения в галереях или смотря фильмы по телевизору или компьютеру, люди все равно не понимают, что такое война. Они не осознают ее масштабов, не ощущают той боли и страданий, что она несет. По-настоящему проникнуться ужасом от всего этого можно, только оказавшись втянутым в мясорубку противостояний, интриг и смертей.

Те, кто считает, что война ограничивается только действиями на поле боя, — глупцы. Это только видимая часть происходящего. Прелюдиями к боям всегда были многочисленные политические интриги. А в них куда больше грязи, боли и поступков сомнительной чести, чем в открытом противостоянии.

Когда ты солдат и выходишь сражаться, то встаешь против равных. Вы находитесь примерно в одинаковых условиях и всеми силами стремитесь нарушить это равновесие себе на пользу. Вступая же на путь закулисных игр, ты теряешь себя, ведь приходится надевать множество масок, чтобы заставить окружающих поверить, что ты и есть именно то, что они видят перед собой. Ты предаешь, тебя предают. По идее, тут не должно быть никаких обид, но можно ли приказать душе не страдать и молчать? Нет, увы.

Война всегда начинается с верхушки правительства, а потом идет вниз, в народ. Напоминает гниение рыбы. Не так ли? Неудовлетворенность законами или налогами, олигархия… Все это так или иначе со временем поднимает народ на бунт и тогда начинаются гражданские войны. А противостояние двух и более государств приводит к тому, что начинаются националистические пропаганды, часто затрагивающие большое количество ни в чем не повинных людей, которым просто посчастливилось оказаться не там и в не то время.

Война никогда не приходит просто так. Она подобна стихийному бедствию, которое резко накрывает всех, невзирая на лица и статусы, а потом уходит, оставляя после себя только изломанное, грязное, сокрушенное...

Гермиона никогда не думала, что противостояние может затронуть ее настолько, что отчаяние станет тем единственным, что будет удерживать ее от потери ощущения реальности этого мира.

Лето после шестого курса она проводила на площади Гриммо. Это было безопаснее всего для нее и Гарри, который до сих пор не мог до конца поверить, что чуть ли не стал причиной смерти своего крестного. Сириус однозначно мог погибнуть, если бы Поттер стихийно не использовал призывающие чары. Вообще-то, их нельзя применять на людях, они рассчитаны на предметы, но Гарри совершил невозможное. Сириус, едва не коснувшись занавеса арки, покорно помчался к своему крестнику, по пути отправив Люциуса в нокаут, просто столкнувшись с ним на полном ходу. Как позже объяснил Дамблдор, магия управляется не только словесной формой заклинания и движениями палочки, но и намерением и желанием мага, в противном случае невербальные чары были бы просто недоступны для использования.

После случившегося в министерстве, Фадж уже не мог отрицать факт возрождения Волдеморта, а так же ему пришлось смириться с абсолютной правотой Дамблдора. По его настоянию на следующее утро было перерассмотренно дело Блека. Сириуса практически сразу же оправдали и выплатили солидную компенсацию, которая была ему совсем не нужна.

Британская общественность восприняла новости о чудовищной судебной ошибке, стоившей невиновному человеку двенадцати лет Азкабана, с не меньшим ужасом, чем новости о возвращении Волдеморта. Со страниц Пророка несколько недель не сходили кричащие заголовки о слабости системы правосудия и о том, стоит ли и дальше всецело полагаться на авторитет правительства.

Волдеморт не сидел, сложа руки. По всей стране начались мелкие теракты и нападения на семьи магглорожденных. Он еще не набрал силы, но таким образом создавал видимость многочисленности последователей. И добился своего: страна паниковала. Часть магазинчиков на Косой аллее закрылась, некоторые маги решились на переезд в соседние страны. Обстановка с каждым днем становилась все более и более напряженной.

Самым большим страхом Гермионы стало потерять близких: родителей, Гарри и Рона. Ее стали мучить кошмары, в которых они поочередно умирали… И это было невыносимо страшно. Она даже не представляла, как с этим всех справлялся Поттер, ведь ему приходилось наблюдать самые настоящие ужасы, которые были не игрой воображения, а реально происходившими событиями. Именно благодаря подробным рассказам Гарри о своих видениях, Гермиона приняла для себя важное решение, которое перевернуло ее собственный мир.

Она привела родителей с собой на Косую аллею, зашла с ними в один из узких переулков, коих там было великое множество, стерла им память и, предварительно наложив на себя чары маскировки, помогла им выбраться в маггловский Лондон. В магической части города невозможно было точно установить, кто колдовал и какое именно колдовство было использовано. Этим девушка и воспользовалась.

Стереть воспоминания родителям было самым тяжелым поступком за всю ее небольшую жизнь. Девушке казалось, что в тот момент, когда она накладывала заклинание, она резала себя, медленно и по частям… Если бы Гермиона умерла, родители даже не стали бы ее оплакивать. Их жизнь шла бы своим чередом: они продолжили бы работать, смеяться, ходить в гости и, возможно, думать о том, чтобы родить ребенка. Вычеркнул из памяти — вычеркнул из жизни. Теперь она была сиротой. И это чувство пугало ее, сжимало грудную клетку, заставляя давиться воздухом, оно раскаленным металлом бежало по ее венам, не давая ни на минуту забыть о сделанном. Раньше девушка по несколько раз в неделю получала из дома письма, где родители всегда интересовались, хорошо ли она себя чувствует, тепло ли одевается, не ест ли много сладкого… Теперь никто и никогда не спросит у нее столь простых вещей. Никому больше не будет интересно, как она живет и действительно ли с ней все в порядке.

Конечно же, Гарри никогда не оставил бы ее без внимания и поддержки, но на него в эту войну навалилось столько всего. Ему и так было тяжело от собственной боли, чтобы принять еще и чужую. Он сам нуждался в вовремя подставленном плече… Никто и никогда не понимал, что Поттер балансировал на самом краю, готовый сорваться вниз в любую минуту. Он чувствовал себя обязанным всем: Дамблдору, своим друзьям, факультету, волшебному миру, мертвым родителям и павшим в этой войне…

А Рон… Он был слишком эгоистичным, чтобы обращать внимание даже на близких людей. Рон всегда старался что-то значить, как-то выделяться из множества своих братьев, но все, чего он добился, — стал другом Гарри. Это его злило. Быть тенью другого человека было унизительно для него. Рон страстно требовал быть хоть кем-то, но никогда ничего не делал для этого. Ему хотелось превзойти всех в своей семье, но он никогда не учился, чтобы стать умнее Билла, не старался так держать себя в форме как Чарли, не стремился воспитывать в себе усидчивость и терпеливость как у Перси, никогда не разрабатывал ничего нового и не стремился привлекать внимание окружающих как близнецы, не пытался стать таким же уверенным, напористым и смелым как Джинни. Рон хотел и мечтал, но ничего не делал. Он никогда не старался совершенствоваться, меняться или добиваться чего-то. Рон всегда чего-то ждал… Какой-то манны небесной, что непременно свалится на него. Это всегда раздражало. Но это не меняло того факта, что Гермиона была влюблена в него где-то с третьего курса. И она сама себе не могла ответить на вопрос, почему именно он, а не кто-то другой. Например, тот же Гарри, который, несмотря на свою импульсивность, был на порядок ответственнее Уизли. Гермиона не знала также того, почему никогда открыто не давала понять Рону о своей расположенности к нему. Возможно, потому, что не видела развития их отношений, а отпускать его было бы слишком больно…

После того, что она сделала с родителями, девушка заперлась в своей комнате на втором этаже особняка Блеков и просидела в благостной тишине несколько дней подряд. Иногда к ней заглядывал Гарри и приносил кое-что из еды и книг. Он не донимал ее расспросами, давая ей возможность самой найти в себе силы для разговора и решить, стоит ли вообще это обсуждать. Его тактичность поражала. Он и раньше был весьма тактичен в отношениях с другими, но Гермиона никогда не думала, что его друг может так тонко понимать состояние окружающих. Возможно, она просто не была настолько проницательна, как всегда думала о себе. Рон же дулся за то, что его не посвящают в какие-то тайны и был уверен, что Гарри уж точно все знает.

В день, когда Гермионе пришлось оставить свое добровольное заточение, было собрание Ордена, в который их приняли по настоянию Поттера. Он считал, что владеть частью информации ему просто необходимо, но тогда, когда касалось планирования каких-либо операций, Гарри тут же покидал комнату собраний. Он боялся, что Волдеморт может вытянуть из него какие-то сведения, которые поставят под удар Орден. Но тот, после событий в Министерстве, больше не пытался проникнуть в его разум.

Гермиона и Рон имели право находиться на собраниях все время. Обычно они молчали большую часть времени, лишь изредка вставляя какие-либо комментарии.

Перед тем как покинуть свою комнату девушка внимательно осмотрела себя в зеркало и расстроено отошла от него. Копна вьющихся волос была не прочесана, под глазами залегли темные круги. Наспех приведя себя в порядок, Гермиона спустилась вниз. Там уже практически все собрались. Гарри сидел недалеко от Дамблдора и сверлил взглядом столешницу. Напротив него расположился Снейп. Он же принципиально не отводил глаз от стены за спиной своего ученика. Рон устроился рядом со своей матерью, которая в данный момент поправляла воротник его рубашки.

Сириус расположился в противоположной части комнаты на диванчике вместе с Тонкс и Ремусом. Последние держались за руки и перешептывались. Судя по красному лицу Блека, явно о чем-то очень личном.

Гермиона села на стул рядом с Гарри и кивнула Снейпу в знак приветствия. Профессор остался безучастным. Когда наконец-то появился Кингсли вместе Грюмом, собрание было начато.

— Рад всех вас приветствовать, — громко сказал Дамблдор и в комнате все тут же затихли. — Сегодня нам стоит обсудить происходящее в Министерстве. Как вам известно, стали появляться весьма странные и противоречивые разработки законов, которые хотят провести. По всей видимости, как минимум на треть сотрудников электората наложено Империо. Доказать это практически невозможно и со стороны все выглядит вполне…хм…невинно.

— Вы о законе для магглорожденных? — поинтересовался Кингсли. — Еще до рассмотрения он получил поддержку среди министерских чиновников.

Гермиона удивленно вкинула брови. О подобном она слышала впервые.

— О чем он? — тут же поинтересовалась Молли Уизли.

— Все просто, моя дорогая, — начал Дамблдор, переплетя пальцы. — Это закон, по которому все магглорожденные дети попадут под опеку чистокровных семей. Они, по идее, должны будут таким образом знакомиться с культурой и бытом магов, а на деле…

— Подвергнутся внушению и будут ограничены в передвижениях, — закончила Тонкс. — Также предлагалось стирать память тем, кто не смог проникнуться духом магического мира. Идеальный способ манипуляции.

Дамблдор кивнул.

— Да, Нимфадора, ты права. Вообще-то, тут остается еще одна сторона, — директор тяжело вздохнул. — Это попытка подобраться к Гарри.

По спине Гермионы пробежал холодок, а руки будто бы онемели.

— Профессор, но я же полукровка, — удивленно воскликнул Гарри. — Тем более, вы или мистер Уизли могли бы подать прошение о том, чтобы взять меня для познания магического мира.

Снейп скривил губы от подобного заявления.

— Нет, Гарри, тебя вряд ли будут трогать. В любом случае, опеку над тобой я всегда смогу перетянуть на себя. Я говорил про Гермиону, — мягко ответил ему директор.

Девушка начала стучать пальцами по столу, пытаясь хоть немного успокоиться.

— Я не предам Гарри! — воскликнула она.

— Конечно, мисс Грейнджер, вы не сделаете этого осознанно, — мягко улыбнулся директор. — Но кто может быть уверенным, что на вас не наложат чары Империо? А еще они могут воспользоваться вашим умом и любознательностью, подбросив вам обрывки информации и фактов. Вы из них сделаете определенные выводы и будете считать их истинными, когда на самом деле все это будет сфабрикованным. Вся эта игра в первую очередь разыграна именно из-за вас. Остальное всего лишь приятные бонусы.

Гарри побледнел и посмотрел на Гермиону так, будто бы она уже умерла, и теперь ему предстояло попрощаться с ней навсегда.

— И нет никакого выхода? — спросила девушка, едва шевеля вмиг пересохшими губами.

— Есть, — тут же отозвался Снейп. — Войти в чей-то род или бежать из страны, надеясь, что за границей вас не достанут. Хотя Каркаров был так же самоуверен, это его и погубило в итоге.

Рон ударил рукой по столу.

— Даже не смейте сравнивать эту тварь в любом контексте с Гермионой!

Снейп смерил Уизли уничтожающим взглядом.

— Вам лучше помолчать, — ядовито произнес он. — Каркаров, может, и тварь, но он сделал для студентов Дурмстранга столько, сколько никто до него. Он хотя бы пытался искупить свои грехи!

Молли резко дернула своего приподнявшегося с места сына за руку, усаживая его назад на стул.

— Успокойся, — шикнула она на него.

Гермиона постаралась восстановить дыхание и унять дрожь во всем теле.

— Что значит — войти в род?

Дамблдор снял свои очки и начал протирать их стекла отвратительным платком канареечного цвета.

— Выйти замуж, девочка моя, выйти замуж… За чистокровного или полукровного совершеннолетнего мага.

Голова почему-то сильно закружилась и отказывалась выдать хоть что-нибудь касательно магических браков. Чистая паника накрыла ее, как на первом курсе, когда они упали на Дьявольские силки.

Рон заерзал на стуле.

— Может, она выйдет за меня? — неожиданно предложил он в воцарившейся тишине комнаты.

Артур и Молли переглянулись друг с другом.

— Это было бы отлично, — произнесла миссис Уизли.

Директор вернул очки на прежнее место и устало посмотрел на них.

— Тут важно, чтобы муж был совершеннолетним. Так что подошел бы любой ваш сын старше Рональда. Но я бы настаивал на кандидатуре Сириуса. Его жену побоятся трогать. История несправедливого заключения облетела всю Европу и даже дошла до Америки. Многие страны недовольны политикой Англии. Если тронут жену Сириуса, это может быть расценено, как месть Блеку за проблемы, что он принес с собой. Отсюда и обострение международных отношений, которые и так на ладан дышат. Тем более у рода Сириуса есть один бонус… Абсолютно все Блеки, носящие эту фамилию, невосприимчивы к чарам Империо.

— Как такое может быть? — воскликнула Гестия Джонс.

— Все просто, — растерянно ответил Сириус. — Древние маги обладали определенными дарами. Весьма специфическими, конечно, но все же. У представителя рода Блеков невозможно подавить волю, возможно, эта способность позволила мне так долго продержаться в Азкабане. Поэтому многие настаивают на поддержании чистокровности, чтобы не растерять последние крохи даров. Они вырождаются. Сейчас лишь единицы могут похвастаться подобным. Но сейчас не об этом, я против вынужденных браков. Это не смешно! В конце концов, я не собираюсь быть насильником.

Гермиона шумно вздохнула. Руки предательски задрожали, а ноги налились тяжестью.

— В любом случае, я магглорожденная. Сила рода Блеков не сможет никоим образом повлиять на меня.

— Ты не поняла, — покачал головой Сириус. — Если в семьях были только дочери, то они не могли передать свой дар детям. Он наследуется по мужской линии. Но если выйти замуж за чистокровного волшебника, но не обладающего даром, то есть надежда, что он проснется у внуков. Браки планировались, как скрещивание скотины на ферме для вывода новой породы. Мерзко звучит, не так ли? Но это отражает всю суть. Чистокровные боялись, что если примешается маггловская составляющая, то Дар у детей или внуков никогда не проявится, или же они родятся сквибами. Это все предрассудки, но в них верят, а это самое опасное.

— Я никогда не читала ни о чем подобном.

— Конечно. Такие вещи родители начинают вдалбливать своим детям с того момента, когда те начинают хоть что-то понимать. Подобное не прописывается нигде. О дарах так же не кричат на каждом углу. Многие скрывают истину о том, чем они владеют. Например, любой в роде Уизли способен находить новые пути, а в роде Малфоев обладает даром убеждения.

— Я все еще не понимаю, каким образом я смогу приобрести защиту от Империо, выйдя замуж за Сириуса, — немного нервно спросила Гермиона.

— Ты станешь носительницей моей части… — Блек сильно покраснел. — Во время первой брачной ночи, жена получает семя мужа… Чтобы и в дальнейшем поддерживать в ней дар, потребуется регулярный физический контакт. Никакой интимности, просто держаться за руки, спать в одной постели как минимум раз в месяц. Думаю, это было защитой от развода. Некоторые женщины весьма строптивы.

— Я против такого брака, — громко произнес Гарри с холодной уверенностью в голосе. — Я уйду из школы, спрячусь здесь или найду себе еще какое-нибудь укрытие, начну заниматься самостоятельно. Не будет в зоне видимости меня, значит, и воздействовать ни на кого не надо.

На лице Снейпа проступило такое выражение, будто бы он услышал самую большую глупость в мире.

— А выудить информацию о вашем местонахождении из ваших же друзей не самый логичный способ найти вас?

Гарри покачал головой.

— Надо обставить все так, будто я сбежал, испугавшись Волдеморта. У Рона и Гермионы стоит стереть воспоминания о моем предложении, дать им зелье Отвращения и рассказать о моем поступке. Искренняя ненависть ко мне станет их защитой.

— Ты хочешь, чтобы тебя считали трусом? — взревел Рон.

— Да, если это поможет вам. Обо мне что только не думали, так что это неважно…

— Важно! — вскричал он. — Ты потеряешь нас! Возможно, навсегда. Ты согласен на подобное? Согласен оставить нас и идти вперед один?

— Да, я согласен. Цена слишком высока — ваши жизни. Я не хочу, чтобы вы себя ломали только из-за того, что я оказался близок с вами.

В комнате повисла тишина. Гермиона не могла поверить, что Гарри действительно готов согласиться на их ненависть ради того, чтобы они спокойно жили, пока он будет бороться со всем в одиночку. Это шокировало больше, чем предложение вынужденного брака.

— Если бы все было так просто, — покачал головой Дамблдор, выглядя гораздо старше, чем есть. — Гермиона все равно попадет под влияние этого закона, ее приберет к рукам какая-нибудь влиятельная семья, например, Паркинсоны. Как только они поймут, что ничего не смогут получить от нее, то избавятся каким-нибудь изощренным способом.

— Как вы тогда защитите Рона? — спросил напряженный Гарри.

— Он не будет посещать Хогсмид, его почта будет проверяться на наличие проклятий и ему будет настоятельно рекомендовано не передвигаться по замку в одиночестве.

Гермиона нервно заерзала на стуле, тщетно стараясь вспомнить хоть что-нибудь, что позволило бы найти выход из данной ситуации, но в голову не приходило ничего. Видеть страдания Гарри было мучительно больно. Он всегда винил себя во всем происходящем, будто бы только от него зависело счастье окружающих. Видимо, Гарри все еще был слишком наивен, чтобы осознать, что война охватывает всех. Даже если от твоих решений в ней что-то и зависит, то полностью взять ее под контроль не удастся никому. Магглорожденные окажутся заложниками чистокровных семей. Благодаря тому, что Гарри ее друг, у нее появилась возможность не допустить, чтобы ее использовали как куклу для битья. Возможно, выход был не самый приятный, но хоть какой-то. И ее никто не лишал выбора.

Она всегда была разумной девушкой и понимала, что может даже получить некую выгоду из сложившихся обстоятельств. Если бы не одно но… Она любила Рона Уизли. И согласие на подобное было предательством своих чувств, но шла война… Жестокая и беспощадная. Каждый на ней воюет, как может. Это был бы вклад Гермионы в эту борьбу. И она не могла предать Гарри, человека, который видел за свою недолгую жизнь столько боли и страданий, что с лихвой хватило бы на всех присутствующих. Он был ей как брат, как очень дорогой и родной человек. Ее единственная семья, которая осталась после того, как она стерла родителям память.

— Я согласна, — громко сказала Гермиона.

Гарри смотрел на нее большими глазами, которые казались еще больше из-за увеличительных стекол очков.

— Нет! — проорал Рон и вскочил на ноги, опрокинув стул. — Ты не поступишь так!

— Другого выхода нет, — уверенно произнесла Гермиона.

— Не веди себя как продажная девка, что повелась на рассказы о дарах и влиянии рода! — от крика Уизли закладывало уши.

— Как по-другому ты предлагаешь мне выйти из сложившейся ситуации? Стать игрушкой для закулисных манипуляций Пожирателей?

— Все можно перенести, вытерпеть, но не потерять своей чести и достоинства, а ты так легко соглашаешься отдаться мужику, который годится тебе в отцы! Это мерзко!

В комнате стояла тишина, а потом раздался звук пощечины. Напротив Рона стояла его мать. Она выглядела очень рассерженной, а ее глаза горели гневом. Молли схватила его за грудки и выволокла из комнаты, извинившись за его поведение перед этим.

Сириус выглядел совершенно растерянным. Он сжимал свои руки и растерянно смотрел на закрывшуюся дверь.

— Я не требую, чтобы решение было принято сегодня, — тихо произнес Дамблдор. — Я дам вам на размышление два дня. Потом может быть поздно. Можете быть свободны.

Гермиона вышла из комнаты практически самой последней, за столом оставались только директор и Снейп.

— Профессор Дамблдор, Поттеры ведь древний род, какой дар был у них? — спросила девушка.

— Никто не знает этого. Возможно, он был очень давно утерян, — покачал головой директор.

— У всех Поттеров только один дар — это притягивать неприятности, — отозвался Снейп.

Гермиона вяло улыбнулась и ушла в свою комнату. Она накапала себе необходимое количество зелья Сна без сновидений и легла в постель. Сейчас девушка не могла думать и анализировать. Ее жизнь слишком быстро превратилась в театр абсурда.