Иван Альбус Ефремов и Орден Сокола (джен)

— … А вот так — видите? — страница прокручивается вниз.

— Да, да… — профессору трансфигурации оставалось лишь поражаться фантазии магглов, по мере сил замещающих отсутствующую у них магию техникой. «Артур сошел бы с ума от восторга», — подумалось МакГонагалл. Машина, заключающая в себе множество книг, музыкальных и изобразительных… — Как их называют? Филы?

— Файлы.

Да, да. Музыкальные и изобразительные файлы. Удивительная вещь. Признаться, профессор была несколько удивлена тем, что Невилл так легко овладел столь сложной маггловской техникой — ведь он чистокровный волшебник, но надо же… Впрочем, не так все и сложно — наводишь…

— Курсив?

— Курсор.

Да, наводишь курсор на объект, щелкаешь и открываешь нужную папку…

— Вы все поняли? — Лонгботтом устало трет глаза.

— Да, Невилл, спасибо.

— Я пойду?

— Конечно, иди.

Молодой профессор гербологии выходит из кабинета директора, оставляя Минерву МакГонагалл наедине со странным изобретением магглов.

Крышка машины — как же ее? смешное такое слово… — отсвечивает на портреты прежних директоров Хогвартса, заставляя их обитателей недовольно морщиться и отворачиваться, а то и вовсе уходить прочь. Лишь немногие из них относятся к привезенному лже-колдомедиками аппарату с интересом. Альбус Дамблдор поправляет очки и устремляет взор ярких голубых глаз на машину, пока МакГонагалл выбирает папку, которую она хочет открыть. Ну, предположим эту…

Файл покорно открывается, и взгляду профессора предстает белое поле с несколькими значками. Тексты, картинки, снова папки…

Неожиданно внимание МакГонагалл привлекают знакомые имя и фамилия. «Гарри Поттер».

Совпадение? Или у них есть какие-то сведения о нем? Зачем они этим людям без палочек и со странным, знакомым по давнишнему визиту Каркароффа, акцентом?

Внутри — семь файлов. Текстовые, если МакГонагалл верно помнит этот значок — «W».

«Гарри Поттер и Философский Камень».

Мальчик спас творение Николя и Альбуса на первом курсе. Этот фил… файл идет первым. Совпадение? Хм.

Двойной щелчок по выбранному пункту.

«Джоан К. Роулинг»…

Кто это?..

… Профессор трансфигурации Минерва МакГонагалл, одна из лучших анимагов современности, директор Школы Хогвартс, лауреат множества наград, автор многих научных трудов и прочая, и прочая, сидела перед мягко светящей монитором — вот ведь, и слово вспомнила! — маггловской машиной и чувствовала, как ее мир, ее привычный мир рушится. Медленно, но верно. С каждым прочтенным словом.

… когда-то давным-давно маленькая Минни мечтала, что про нее напишут книгу. Детская мечта сбывалась на глазах — пусть книга и не совсем о ней, но она там есть, и это правда.

И это было страшно. Это было действительно страшно. Потому что вся история, которую знал, в общем, весь магомир, была изложена в текстовом файле на маггловской машине восточных «колдомедиков».

Профессор открыла еще два файла — второй и четвертый. Правда, все правда. С теми подробностями, о которых не знал ни один журналист. Даже сама МакГонагалл о них не знала.

Сумасшествие.

И — в маггловской машине. Значит, эти тексты доступны неволшебному населению? Значит, они знают?.. Значит, молодой человек, явный заводила этих жуликов, был прав?

Дело все больше походило на скандал. Крупный международный скандал. Да ладно бы скандал — дело заставляло задуматься о новой волне инквизиции. Это преступление против всего магомира.

— Роулинг… — прошептала МакГонагалл. Роулинг… Джоан. Нет, такой она не знала. Значит, женщина, чьим именем подписаны книги, — маггл?

— Или чей-то псевдоним, — добавила со стены полная ведьма в золотистой мантии.

— Или ее вообще не существует, и это группа людей, — присовокупил свою версии профессор Диппет.

Действующий директор Хогвартса схватилась за голову.

— Это преступление… Кто мог на это пойти?! Кто?? Неужели они не понимают, чем это нам грозит?..

Но Минерва МакГонагалл обладала бесценным качеством — она легко брала верх над своими эмоциями. Надо рассуждать логично. Кто бы это ни был, он нарушил Статус о Секретности 1689 года. Причем нарушил его в такой степени, что расплатой за это будет как минимум срок в Азкабане. Как максимум…

Вполне вероятно, что в Министерстве уже в курсе и предпринимают соответствующие шаги. А может быть, и нет. Так или иначе, сейчас профессор МакГонагалл видела перед собой белый лист, на котором повествовалось о том, как именно Гарри удалось услышать русалочье пение из яйца. Прямое доказательство виновности…

Гарри. Гарри издал свои воспоминания? Но он не мог. Профессор МакГонагалл верила своему выпускнику. Он не мог совершить такое преступление. Тогда кто?

Впрочем, любая проблема имеет несколько решений, среди которых всегда найдется одно достаточно простое и скорое. Машина с текстами принадлежит «иностранным гостям» — значит, они могут объяснить и то, как эти тексты к ним попали.

«Надо допросить иностранцев, — профессор поморщилась от того, как это звучит. — «Допросить».»

Во-первых, самого Германа, у которого она должна потребовать найти ей все книги о жизнеописании Гарри. Ибо она хотела проверить подозрение о том, что их написала своим волшебным врущим пером Рита Скитер.

Вместо Азкабана Геру, Ефремова, Джека и Гургена поместили в «комнату для гостей». Как точно называлась это комната — никто не знал, но это было что— то на подобии. Хоромы были не царские, но и на приют бывалого бомжа тоже не смахивали. Довольно просторная комната. Четыре кровати, три тумбочки и небольшой шкафчик. Окно этой комнатушки выходило на стадион.

Герман с ноутбуком всё ещё отсутствовали. Хотя за Германа никто не переживал, больше всех волновался Джек, да и то за ноутбук. Гоп— компания в количестве трёх лиц распласталась на кроватях, но так никто и не уснул.

— Грёбаный икибастос, — пробурчал Ефремов.

— Что такое, Вань? По больным соскучился? — попытался подколоть его Джек.

— И по больным тоже. В какую задницу мы попали, а?

— Камац, не из такого дерьма выплывали, — пробормотал Гурген и мечтательно добавил. — Сейчас бы сигаретку, а лучше — как его?… шат сев тей... очень черный чай...

— Чифирь?… И «Владимирский централ» под ухом, ага. Отставить блатную романтику. Дождёмся Германа, а там решим, что делать дальше. Кстати, Гурген, ты же курить бросил!

— Бросил, — подтвердил Гурген. — А что? Хочется…

Троица притихла и попыталась заснуть. Тут дверь распахнулась и первым из них заграбастали Геру.

— Где ноутбук?! — с порога накинулся на них Джек.

— Ваше устройство пока побудет у меня, я ещё окончательно не разобралась с ним.

— А что с нами? — спросил Ефремов, грозно поглядывая на Джека, которого больше интересовала судьба своего ноутбука, чем его самого.

— Вы пока побудете здесь до выяснения всех обстоятельств.

Ефремов по очереди оглядел присутствующих и плашмя упал на кровать, закинув руки за голову, давая этим понять, что разговор закончен.

Директриса удалилась, и узники заскучали. Ефремов не отрывал взгляд от потолка, Джек ходил взад-вперёд, а Гурген с Германом хитро переглядывались.

— Может, шахматы у них попросить? — попробовал разорвать гнетущую тишину Гурген.

— Хм, можно… Как в фильме: типа огромная доска, и фигуры мочатся между собой. Прикольно, я бы не отказался, — заулыбался Джек.

— Ты играть— то в шахматы умеешь? — подал голос с кровати Ефремов.

— Немного умею… А лучше — научить их в шашки играть — вот настоящая игра! — завелся Джек. — Ты ещё в поддавки скажи, или в нарды и домино.

— А лучше в дурачка? — выступил Гурген.

— Хватит! — прикрикнул Ефремов, перевернулся на бок и спокойно добавил. — Что делать будем, народ?

Народ молчал. После минутного ступора, Герман вскочил с кровати и направился к двери. Через секунду он выпорхнул в коридор.

— Ну и куда эта бестолочь поскакала? — не успел Ефремов задать вопрос, как дверь снова распахнулась, и в комнату влетел Герман. Он сел прямо на пол, погладил свой зад и окинул дверь непримиримым взглядом.

— Чё там? — поинтересовался Джек.

— Там этот, Хагрид в коридоре. Нас сторожит и дубиной приветливо машет, — ещё раз зло посмотрев на дверь, промолвил Герман.

— Странно, этот парень вроде «на воротах» стоит, чего это его к нам в надзиратели записали? — удивился Гурген.

— Это, понимаешь, он русских террористов сторожит. Хорошо, что мы ещё этот замок не протаранили, — заржал Джек.

— Эй, русско— армянские террористы, думайте, как выбираться отсюда будем, а я пока подремлю, — прыснул Ефремов и почти тут же захрапел…

…Пустельга и Горан остались наедине. Горан химичил с остатками выпивки, а Цахик, глупо улыбаясь, пялилась в стенку.

— Ну и что мы с твоим внучонком делать будем? — не отрываясь от процесса спросил Горан.

— Что и запланировали… — продолжая глупо улыбаться, ответила Цахик.

В помещение, припрыгивая, вбежал Люциус и с порога завопил:

— Ефремов пропал!

Горан округлил глаза и чуть было не выронил из рук свой стакан. Цахик громко закашлялась и пьяно пошатнулась. После секундной паузы Цахик и Горан синхронно завопили:

— Как пропал?!!

— Вот так, как обычно пропадают, — уже спокойно выдал Люциус.

— А его компашка? — всё никак не мог успокоиться Горан.

— А что компашка, пропала вместе с ним… — ответил Люциус.

Пустельга что— то крякнула и, дыхнув перегаром в сторону, выдала:

— Ну вы в самом деле… Рождество же, развлекаются ребятки. Вот запой устроили, а сейчас по девкам пошли — всё элементарно.

— Хорошо, если так… — пробурчал Горан.

Люциус стал нарезать круги по комнате, изредка останавливаясь, чтобы поймать ускользающую мысль. После пары— тройки километров он наконец— то присел на стул:

— Итак… Предлагаю сделать следующее: отложить поиски Ефремова и его компании до послезавтра. Пусть парни как следует нагуляются, а уж тогда, во время абстинентного синдрома, мы их тёпленькими и возьмём.

Цахик и Горан немного помолчали и довольно хмыкнули. Оно тоже было не резон — гоняться за Ефремовым и компанией накануне Рождества. Праздник можно было продолжить, чему они все были рады.

Герман, вернувшись от директрисы, против обыкновения ничего путевого не сказал, вообще был как полупришибленный, хотя, вероятно, должен был лопаться от счастья, что побывал там, где мечтал — в самом настоящем кабинете Директора Хогвартса. Хотя именно эта «настоящесть» и оказалась удручающей.

Чтобы скрасить свое удручение, решил пробить ассаблеум. В принципе из— за малой посещаемости он вообще использовал его как блог. Иногда, конечно, к нему забредали люди, так что 15 комментариев для него было суперкруто. Однако на этот раз ассамблеум и вовсе не работал по причине веерного отключения восточного крыла Дома Ассамблеумов. По всей вероятности Valez соображал очередное нелепое обновление, из-за которого восточное крыло обесточивалось как минимум на полтора дня. Вместо этого он попросил домашних пополнить его счет. На встревоженный звонок из дома он ответил, что сидит в гостях у Гургена и вернется, наверное, через пару дней. О профессии армянского друга Соболевские прекрасно знали, отчего еще пуще забеспокоились. Герман постарался их разубедить, но слова «Ну в Хогвартсе мы, в Хогвартсе!» никак не лезли из уст, перекрытые фиделиусом:

— …Да мы тут с ролевиками нашими оттягиваемся. Игру новую готовим. Реквизита много тотовить надо. Мы с Гургеном помогаем.

— А, значит и ваши обормоты там же. Ну тогда ничего.

Тогда же пришла смска с ответом на вопрос про заклинание.

— Ну блин, вообще кайф. Если бы пораньше пришло.

— Ну по-английски бы опозорились, — возразил Гурген.

— Хоть бы в террористы бы не записали. А так, я вообще и не представляю, чего ждать. То ли Корнелиуса Фажда [1] из Министерства, то ли Визенгамот в полном составе.

— А что такое Визебергамот? — подал голос Джек.

— А, херня какая— то. То ли суд, то ли палата волшебного парламента. Нет, ты представляешь, Гуго, как бы я хотел увидеть Артура Уизли...

— А что?

— Это — тесть Гарри Поттера. Я б ему лапши поднавешал, что мы — его русские друзья.

— Ага, из несуджеш... — Гургену было очень тяжело произносить звук "щ", так как в его родном он и вовсе отсутствовал.

— ... несуществующего... — гуманно подсказал Джек.

— Во— во, не— сущшэ— ству— ю— щшэ— го министерства, — по слогам повторил Гурген. — А почему его не создали?

— Ага, а с Николашкой— царем— батюшкой можно было что— то создать? — огрызнулся Гера. — Ведь такую имерию развалил. А Распутин — вурдалак похуже Вольдеморта. С нас и массонской ложи хватило. Может, это и есть центр нашего волшебства?

— А Дашнакцутюн? Это же царская охранка... чтобы за социалистами следить?

— А, Дашнакцутюн твой... ну и продали бы они магию Турции за стакан горилки.

— Да, моя мама на того, кто не нравится, так и говорит "дашнак эс". А папа говорит... когда Союз развалился... по— русски говорит: "От кого отделяетесь? От царя в голове отделяетесь? Все равно же через месяц все в Москве будете"...

— ...А дед говорит: "Делай добро и бросай его в воду"... — закончил за всех Джек. — Я тоже спать хочу.

Он рывками задернул полог кровати, повозился там и затих. Герман, измученный никак не желающим заканчиваться вчерашним днем, достал из кармана брюк валидол в коробочке из-под леденцов и початый блистер чего— то психотропного.

— Блин, тут какое-нибудь угомон-зелье будут давать, если мое кончится?

...В комнату ввалился Гурген:

— Это ГУЛАГ совсем!

— В смысле? — продрал глаза мирно спавший Соболевский. — Что случилось?

— Нас будят по одному и допрашивают.

Ребята осторожно разбудили мужиков и сообщили им, что МакГонагалл опустилась до методов НКВД. Мужики, не вылезая из— под своих пологов и притворяясь якобы спящими, перешептывались с ребятами громким шепотом.

— Этого и следовало ожидать, мой юный друг, — вздернул нос Джек.

— Да измутузить бы ее, и дело с концом, — отмахнулся Иван. — Хоть и леди.

— А вдруг она наложит окаменяющее заклятье?

Джек предложил парням попробовать освоить его самим и заколдовать Хагрида, а потом дать деру. На что скисший Герман устало возразил, что поесть-то им будет негде. Предложение искать Выручай-комнату он тоже отверг, ибо там не накормят точно, потому что еда есть первое исключение из какого-то там закона трансфигурации. Затем парни посовещались, обмениваясь впечатлениями о допросе. Германа она дотошно выспрашивала, как пользоваться электронным устройством, Гургену велела командовать змеей по-армянски. Древняя магия древнего языка оказалась сродни змееустию Салазара Слизерина — змея беспрекословно слушалась. Оказывается, директриса не решилась прикладывать к молодежи колдовство, ибо побоялась встретить какое-нибудь сопротивление.

— Это для того, что мы читали Книгу, — многозначительно заявил Гурген. Он всегда путался в выражениях «потому что» и «для того», но Герман не мог объяснить эту ошибку даже с точки зрения армянского языка.

Видимо, старушенция уповала на маглов-простаков постарше, которых можно было бы и прикупить на дешевый волшебный трюк.

— Иван Львович, только не пей с ней ничего, — умолял Герман. От волнения он и не заметил, как перескочил на «ты», — и не позволяй ни в коем случае снимать со своей головы белые нити. Если она узнает про переход, мне хана…

Про то, что Минерва владеет легилеменцией, он и запаямятовал от волнения.

— Короче, я понял — подставлю тебя и твоих дружков, — миролюбиво заключил Ефремов, лишь бы что-то ответить. — Только ведь и мне самому уже хана. Машину уже наверняка разул сторож, и оставшееся доворовывает его сменщик.

— Да забрали ее за несанкционированную парковку, — успокаивал Джек. — На эвакуаторе увезли.

— А что, и штраф вместо меня будешь ты платить? — наседал Иван. Даже замахнулся мобибьником на Джека, сожалея, что не умеет превратить его, например, в крысу. Гораздо проще, конечно же, было швырнуть достаточно увесистый девайс в обидчика.

— Эксплеллиармус! — вовремя отреагировал Герман. Мобильник, описав красивую дугу в воздухе, переместился в его ладонь.

— Во дает, — ухмыльнулся Ефремов.

— А я про что говорю!

Оставшуюся часть времени парни натаскивали Ивана в четырехстороннем спарринге на обезоруживающее заклятие. Естественно, в пылу азарта расшумелись не на шутку. Хагриду пришлось ворваться и, что было сил, выхватить из этой кучи-малы Джека. Как только баталия на волшебных мобильниках стиха, Герман провалился в сон. А точнее, чуткое забытье. Джек отсутствовал недолго. Вернувшись обратно, скупо рассказал, что ведьма засунула его ноутбук в какую-то чашу, клубящуюся белым паром как ванькин мобильник, а сама торчала носом вниз.

— Это она твоей порнухой увлеклась, — констатировал Иван.

МакГонагалл заставила бедолагу выложить ей полное резюме и автобиографию. Все, что касалось его молодости, дружбы с Иваном и того, что он знает про пресловутую ожившую Цахик. Еще бы, про эту зловредную бабушку он слушал с семнадцати до тридцати пяти лет, а перед свадьбой Ивана и Сусаник даже случилось повидать это диво.

— Ну правильно, твой телефон — тоже дубльдум, — Герман сознательно решил приучить себя говорить врачу «ты» вместо инфантильного «Иван Львович».

— Что— что?

— Ну та чаша, где она ноутбук вертит, — а потом резко сменил тему, обратившись к Джеку. — А портреты видал?

— Чьи, бабушки Цахик?

— Да нет, на стене в кабинете.

— Нет, ни одного. Все рамы пустые.

Замученный Джек опять задернул полог. Герман забрался к Гургену в балдахин и принялся надрывно гонять шары в гольф по блютусу.

— Может, электричество побережешь? — предложил армянин.

[1] — Герман забыл, что Фаджа нет в живых, Скримджера сместили, а Министерством заведует Кигнсли Шеклболт.