Последняя ошибка директора (джен)

Я еще раз проверила насколько надежно закреплен короб с травами и оттолкнулась помелом от земли. Ступа плавно взмыла над макушками леса и направилась к озеру. Самое время было для сбора трав. А сердце не на месте. Как-то там наши в Англии? Кому нужны эти турниры, спрашивается? Риск смертельный, а толку чуть. Нужна эта слава, если убьют или искалечат. Да и к англичанам никакого доверия лично у меня нету. Скользкие они ребята. После войны быстренько подсуетились, чтобы всю славу себе прибрать. И кучу знаний объявили темными и запретными. Нас вообще закрыть хотели, как же сам Гриндевальд у нас учился. Но быстро сообразили, что соваться к нам не стоит. Места у нас заповедные, люди мы миролюбивые, но за себя постоять можем. Да и на территорию тогдашнего СССР лезть желающих не было. Конечно, пришлось кое на какие уступки маггловским властям пойти, не без того, но школа выстояла. Да... времечко было. Но доверия к англичанам у меня лично не прибавилось. И чего Игорю приспичило? Вполне могли бы без того конкурса обойтись.

Впереди показалась гладь озера, я махнула помелом и полетела вдоль берега. Красота-то какая! Сколько лет тут живу, а налюбоваться не могу. А вот и наш замок. Чего это такое? Свет в кабинете директора? И в его же личных покоях? Вернулись уже что ли? Вроде еще рано. И корабля не видно. Ох, чуяло мое сердце, беда! С детьми что-то. А Игорь значит выбрался? Да как у него совести хватило в школу вернуться, если он детей не спас?! Ну я ему сейчас!

Бросила ступу во дворе и рванула в кабинет директора. За мной торопились и другие учителя. Запертую дверь вышибли одним ударом. Посреди Янтарного кабинета стоял свет наш ясный, брульянт драгоценный то есть директор школы нашей волшебной Игорь Каркаров собственной персоной. Ну как стоял. Руки-ноги у нашего яхонтового тряслись вместе со всеми поджилками. Глазки бегали, губенки дрожали. Красавец!

— Да что случилось-то? — обмерла я. — С детьми что? Не доглядел? С субмариной столкнулись? Айсберг протаранили? Или Кракен про уговор забыл?

Галеаццо Финелли — наш спец по подводному ориентированию, схватился за голову. Волосы у него тут же встали дыбом.

— Как ты мог! — заорал он. — Капитан последним уходит с судна! Ты бросил детей?!

В кабинет вошли покачивающиеся мужички, между которыми шествовал гигантский серый заяц. Ясен пень, опять у нашего шамана настойка мухоморов поспела. Дегустаторы! И если мольфар Микола и шаман Тусси только плечами друг друга подпирают, то Кузьмич уже обратился. Он как надергается настойки, так сразу. А так как Кузьмич из леших, то превращается соответственно. Это у англичан с немцами вервольфы всякие, разум теряющие. Наши волколаки — это боевые маги. А вот лешие — это да. Отдельная песня. Может оно так и удобнее, но выглядит жутковато.

Каркаров в нервах учителя по Уходу за магическими тварями не признал и полез за волшебной палочкой. Пришлось огреть его помелом, чтоб охолонул и на своих не бросался. Так и сел, охнув, на паркет узорчатый.

— Дети где? — снова спросила я.

— Там, — крайне информативно ответил Игорь.

— Да где там? — спросил Микола.

— Там, куда улетают олени, — поэтично ответил Тусси.

Кузьмич то ли фыркнул, то ли икнул, кто их зайцев разберет. Финелли уже только что по потолку не бегал. От “mamma mia” и «porka mizeria” только что воздух не сгустился. Темпераментный народ эти итальянцы. Вот сколько лет живет у нас, столько и истерит. Но специалист классный! Эти итальянские подводные пловцы — сила! Как их к нам на Ладогу еще в ту войну занесло, понятия не имею, но водяной ладожский от их тренировок в конец офонарел. Если бы не Кузьмич, то от итальянцев и гидрокостюмов бы не осталось. Кое-кто домой запросился, а Галеаццо прижился, детишек учит. Хороший он мужик, только нервный.

В кабинет медленно подтягивались остальные. Преподаватель боевой магии — Иван Черноморов, профессор трансфигурации — Марья Искусница. Преподаватель полетов — валькирия Брунгильда. Мой собрат по ремеслу, то есть алхимик, Якоб Пуффель. Я в отличие от него больше по травам, да и лечить помогаю, а Якоб минералами больше увлекается, вот и делим уроки.

Кузьмича собутыльники пристроили на диванчик, а сами уселись в кресла. Черноморов грохнул кулаком по столику. Тот крякнул, но выдержал. Каракаров аж в себя пришел.

— Осторожно! Антиквариат же!

Ага, антиквариат. Если бы не Кузьмич, вовремя подсуетившийся, плакала бы красота янтарная. Либо разбомбили бы, либо растащили. А так не только мы любоваться можем, так еще и по ложному следу всяких искателей направили. Нам Янтарный кабинет самим надобен. Для здоровья полезно.

Черноморов поднес кулак к директорскому носу.

— Антиквариат, говоришь? А детей куда дел?! Ты...

— Неприличными словами не выражаться! — строго проговорил зайцекузьмич.

— Тьфу на тебя! — ответил Черноморов.

— Дети! Где дети?! — Финелли тряс Каркарова за грудки.

— Да живы они все! Живы! В Англии остались! Что с ними сделается?!

— Но если они там, то почему ты здесь? — спросила с нордическим спокойствием Брунгильда.

— Да, действительно!

— Он воскрес! — трагическим голосом проговорил Каркаров.

— Кто конкретно? — спросил Якоб. — Иисус Христос? Владимир Ленин? Граф Сен-Жермен? Рамзес Второй?

— Ленина не трожь! — послышалось от двери.

О, особист наш очухался. Назначили нам это чудо еще в конце сороковых. Правда ничего о нас сообщать он не мог. Так посылал отчеты под диктовку умных людей. Потом все это заглохло, но особист прижился. Оказалось, что идти бедолаге некуда. Вот тогдашний директор и взял его кем-то вроде старшего дворника. С работой он справляется, но иногда его разбирает. Да, зовут это чудо природы Иван Прокофьевич Кривозуб.

— Прокофьич, не бузи! — строго сказала я. — Никто твоего Ленина не трогает. Как и Рамзеса Второго. Народ интересуется, кто там у них в Англии воскрес.

— В-в..в-в... — начал Каркаров, — Темный Лорд у них воскрес.

— То, что у англичан лорды и леди всякие имеются, мы наслышаны, — сказал Черноморов, — а чего он темный-то? Из Африки что ли?

— Он великий темный маг, — почему-то шепотом проговорил Каркаров. — Его... его зовут... В-в-в..

— Вильям? Воланд? Вульпер? Викланд? Вольдемар? — начала перечислять Брунгильда.

— Волдеморда его зовут, — подал голос Кузьмич, — я читал про него.

— Так и зовут? — удивился Финелли.

Каркаров содрогнулся и схватился за левое предплечье.

— Чего это у него там? — проявил бдительность Прокофьич.

Каркаров попытался смыться, но от Черноморова и Миколы еще никто не уходил. Особенно, если страхует Брунгильда и я с помелом.

— Ни фига себе татушка! — заценил Финелли.

— А-а-а-а, — сиреной завыл Прокофьич, — вот оно как! Не проверили во-время! Уголовничек... Так-так-так... В глаза смотреть, враг народа!

— Уберите его от меня! — завизжал Игорек и хлопнулся в обморок.

— С ума все посходили, — строго проговорила Марья Искусница, — свяжите его там чем-нибудь, чтобы не удрал и будем решать, что делать. Связь у нас какая-нибудь есть? Кто там за старшего остался? Ван дер Декен? Бухгольц? Галеаццо, в жизни не поверю, что вы с приятелями связаться не можете? Передатчик мне еще когда притаскивали на консультацию.

— Так он если только корабль на месте стоит, — ответил Финелли.

— А кто мешает проверить?

И все рванули в обитель наших мареманов, где кроме моделей судов, всякого оборудования хранилась и старая радиостанция, которую старательно чинили Финелли и Бухгольц. Хайнц мужик вполне приличный. Вот уж кто точно своих не бросит. Его и сняли с подводной лодки, когда немцы свои базы у нас на Севере устраивали. Остался, прижился, сошелся с бывшим союзничком Финелли и с нашим капитаном Ван дер Декеном. Теперь управляет нашим кораблем в подводном положении. Два у нас капитана.

Связанного Каркарова уложили на диван, с которого Финелли с извинениями убрал какие-то тряпки. Хм... тряпки по виду женские. Интересненько. Но сейчас не до того. Галеаццо задвинул тряпки ногой под диван, там отчетливо зазвенело. Кузьмич насторожил уши.

— Ты бы это, превратился что ли, — попросил его Черноморов.

Кузьмич покрутил лапой у виска. А, он же оборотень у нас, так что сейчас на нем только шерсть. И хвостик... пупочкой. Действительно, ну его на фиг, такое зрелище. Пусть лучше зайцем побудет.

Финелли содрал с радиостанции какую-то парчовую занавеску. Вот на фига она парчовая? Другой не было? Или для любимого прибора все самое лучшее? Электричества и прочего у нас нету, батареи заряжали всем коллективом. Потом плюнули и приспособили какой-то артефакт, лично Марьюшкой состряпанный. Искусница она у нас, по-другому и не скажешь. Галеаццо тублерами пощелкал, ручки всякие покрутил, антенну за окно выдвинул, наушники напялил и начал вызывать.

Мы терпеливо ждали. Наконец послышался ответный писк. Коллективным вздохом облегчения чуть стекла не повыбивало. Галеаццо аж на стуле подпрыгнул и снова ключиком застучал. Вскоре сеанс закончился.

— Значит так, — доложился наш боевой пловец, сняв наушники, — на этом самом Турнире самым жульническим образом всплыл четвертый участник. Второй от Хогвартса. Некто Гарри Поттер, мы про него слышали. А во время третьего тура произошла какая-то накладка. Оба представителя Хогвартса исчезли из лабиринта вместе с Кубком. Потом вернулся Поттер с трупом второго чемпиона. И заявил, что Волдеморт возродился. Никто ничего не понял, но Игорь удрал, бросив всех. Корабль в порядке, капитаны справятся, домой всех доставят. Да еще, на Крама кто-то Империо накладывал.

Несколько секунд все присутствующие переваривали информацию.

— Так я не поняла, — сказала Брунгильда, — почему Игорь сбежал и всех бросил? Мало ли что мальчишка наговорил? Может он убил соперника, а про воскрешение придумал, чтобы от ответственности уйти. Или там несчастный случай произошел, а мальчик боится, что его накажут. Зачем было бежать?

— Вы не понимаете! — простонал Игорь с дивана. — Не понимаете! Метка!

— Та, что у тебя на руке? — спросил Черноморов.

— Да! Она потемнела и ожила! А это значит, что Он вернулся.

— Дай сюда! — приказал Микола, хватая директора за левую руку.

Тот скривился, но промолчал. Мольфар несколько раз провел ладонью над Меткой.

— Да, — сказал он, — чувствуется очень сильная магия. Я с таким еще не сталкивался. Что она дает?

— Лучше отвечай добровольно, а то Прокофьичу сдадим, — сказала я.

— Лорд может чувствовать всех своих сторонников, — прохныкал Каркаров, — и призвать нас. Когда Метка оживает, мы можем аппарировать туда, где нас ждет Повелитель.

— Повелитель? — переспросила Брунгильда.

— Ты называешь его Повелителем? — уточнила я.

Остальные переглянулись.

— И почему ты его так боишься? — спросил Тусси. — Ты сделал что-то такое, из-за чего он будет недоволен?

— Колись давай! — поддержал Прокофьич.

Игорь затравленно огляделся.

— Я ничего не мог поделать, — жалобно проговорил он, — да, я был с Лордом. Но потом... когда Поттер убил его... Меня арестовали. И мне пришлось дать показания. Что?! Что я мог сделать?! Да меня посадили бы в Азкабан, а там дементоры. И рассказал все, что знал.

— И сдал всех, — задумчиво закончила я, — а теперь этот ваш Волдеморда вернулся, и тебе придется отвечать. Поэтому ты бросил всех и рванул сюда, вещички собирать.

— А что я мог сделать?!

— Если бы ты не бросил детей, — задумчиво проговорил Микола, — я бы попробовал тебе помочь. Мы с Тусси могли бы разобраться с этой Меткой. Но ты бросил учеников, поэтому нам плевать, что с тобой будет.

— Вы... вы не можете... — прошептал Игорь.

— Можем.

— Я... я директор.

— Уже нет.

— Но...

Вот кого он тут хочет разжалобить, а? Меня что ли? Или Черноморова с Финелли? Мы тут народ тертый, кое-кто еще Интервенцию и Гражданскую помнит. С всеми этими сменами власти привыкли к одному — своих не сдаем никому и ничему. А этот значит, сперва влез в какое-то бандформирование, потом подельников, как запахло жареным, сдал. А теперь хочет, что бы все все бросили и побежали его спасать. Ага, щаз!

— Вещи можешь забрать, — сказала Брунгильда, — но палочку получишь, когда уйдешь. И Прокофьич лично проверит, чтобы ты ничего лишнего не прихватил. А потом доступ в школу тебе будет закрыт. Я сказала!

— Правильно! Правильно! — согласились остальные.

Игорь весь сжался. Странный он, если честно. Чего его к этому Лорду потянуло? Теперь уже и не узнаешь. Наобещал чего? Тут вопрос в другом, как его такого всего меченого на директорскую должность назначили?

Прокофьич конвоирует бывшего директора собирать манатки, Финелли выключает и накрывает свою радиостанцию. И мы все возвращаемся в Янтарный кабинет.

— Кузьмич, ты бы очеловечился, что ли, — проговорил Черноморов, — все равно поговорить надо, так что давай.

Но на нашего лешего находит, и он демонстративно усаживается в кресло, закинув лапу на лапу. Крепкая настойка у Тусси, ничего не скажешь. Черноморов сплюнул.

— Да пусть сидит, — махнула рукой Брунгильда. — Может ему так думается легче. Надо решать, кто теперь директором будет. Ван дер Декен и Бухгольц ребят обратно доставят, тут можно не сомневаться. Вот если опять какого меченого пришлют?

Прокофьич отконвоировал Игоря, вернул ему палочку, оброненную после моего удара помелом по кумполу, и запер двери. Потом нагло ввалился в кабинет.

— Это что же получается? — начал он прямо с порога. — Это нам в директора назначали члена английской террористической группировки?! Это уже даже не халатность! Это диверсия!

— Совершенно согласен с Прокофьичем, — кивнул Черноморов, — нас частенько тыкают носом в некое сомнительное прошлое нашей школы. Именно англичане приложили в свое время массу усилий для дискредитации. А теперь выясняется, что наш бывший директор связан с английскими же бандитскими формированиями.

— Как его с таким прошлым вообще в директора назначили? — покачала головой Марья. — Я помню, что тогда в газетах писали. Их обвиняли в пытках и убийствах.

— Взятку кому сунул? — предположил Кузьмич.

Финелли воровато оглянулся и призвал из шкафчика бутылку коньяка и бокалы. Тусси вынул из кармана фляжку. Мы с Марьюшкой и Черноморовым переглянулись. Ну а чего от коллектива отрываться? Вызвали домовиков и приказали накрыть поляну. Разговор долгий, без горячительного не разберешься. А где выпивка, там и закуска.

— Я предлагаю директора из своих выбрать, — заявил Кузьмич, — или вовсе перейти к коллегиальному управлению. А то страшно представить, кого еще пришлют.

— Шпиона американского, — предположил Прокофьич.

— С таких станется, — согласилась я.

— Надо школу закрыть от чужаков, — предложил Черноморов, — и заявить о нашем нейтралитете. Мы не можем допустить, чтобы наших студентов вовлекали в бессмысленные игры.

— Дети не должны воевать, — согласился Финелли.

Так мы и договорились.

Корабль вернулся. Студенты были подавлены. Отвратительное жульничество лишило их нормальных соревнований. Виктор вполне мог победить. Английского чемпиона тоже было жалко. Бедный мальчик. Поттер этот... Да плевать на Поттера. У нас своих оболтусов целая школа. И мы за них отвечаем.

А еще через несколько месяцев нашли труп Игоря. Жалко не было. Сам виноват. Если бы он тогда не бросил детей...