Тебе не кажется (гет)

– Тебе не кажется, что ты засиделась в библиотеке, Грейнджер? – неожиданно раздалось за спиной Гермионы.

Она вздрогнула и выронила книгу из рук. Ужас липкими пальцами коснулся каждого уголка ее тела. Она узнала этот голос, хотя и слышала его лет пять назад, кажется, когда она последний раз участвовала в боевой операции. Драко Малфой, лучший зельевар Волдеморта. Драко Малфой, которому по какой–то непонятной для Гермионы причине Волдеморт передал все наработки покойного профессора Снейпа: его книги, рукописи, домашнюю лабораторию, а с течением времени и лабораторию в Хогвартсе. Драко Малфой, который, на удивление Гермионы, отлично воспользовался предложенным шансом, а также огромными денежными вложениями своего отца и самого Темного Лорда, теперь слыл самым успешным зельеваром магической Англии. Драко Малфой, про которого говорят, что он ставит опыты на детях, в основном на магглорожденных, а иногда и на чистокровных. Гермиона сравнивала его с Гиммлером, но ее мало кто понимал.

Она трясущимися руками выхватила палочку и вскинула ее вверх, при этом резко развернувшись. Малфой сидел в кресле, вальяжно закинув ногу на ногу, а в руке, к изумлению Гермионы, держал не палочку, а бокал, в котором плескалась янтарная жидкость.

– Успокойся, Грейнджер, – лениво протянул Драко. – Я тебя убивать не собираюсь. И ты тоже опусти палочку. Я тебе не советую здесь устраивать бойню, – он ухмыльнулся и отпил из бокала: – Это все–таки библиотека в Отделе Тайн. Отдел Тайн в Министерстве магии. Министерство магии уже давно под контролем Лорда и Пожирателей. Уловила логическую цепочку? – насмешливо спросил он. – Ты уже своей книгой наделала много шуму, – он взглядом указал на книгу, которую она уронила. – Хорошо, что охрана видела, как я сюда заходил…

– Я поняла твою логическую цепочку! – раздраженно и саркастически ответила Гермиона.

Она злилась. Злилась главным образом на себя, потому что повела себя на вражеской территории так беспечно, что позволила Малфою застать себя врасплох… и еще наделала так много шума. Она понимала, что Драко прав, но вот что она не понимала, так это почему он ведет себя так пассивно. Это настораживало. Гермиона сжала палочку в ладони и направила ее в лицо Малфоя.

– Также я поняла, что тебе что-то от меня нужно… Я хочу знать, что? Что тебе от меня нужно, Малфой? – сказала она твердо, хотя липкие лапы страха все еще сжимали ее сердце.

– Нашла заклинание? – проигнорировав ее вопросы, спросил он.

– Ты знаешь про заклинание? – испуганно спросила Гермиона. – Так тебе нужно заклинание? – уже более спокойно и даже немного разочарованно продолжила она. – Что ж ты сам его не нашел? У тебя ведь круглосуточный доступ в эту библиотеку.

– Знаешь, Грейнджер, мне тебя жаль, – Драко опять не ответил на ее вопросы, – ты так рвалась в бой, а тебя закрыли в лаборатории. Ты думала, что Поттер боится потерять тебя так же, как своего нищего дружка и свою рыжую подружку, поэтому и держал тебя подальше от разных рискованных операций? Да, он убеждал тебя, что, разрабатывая зелья, ты принесёшь больше пользы вашему сопротивлению, чем если бы ты размахивала палочкой и убивала. Вначале так и было, а потом его приоритеты сменились. Тебя нужно было сберечь как раз для этого задания. И я очень разочарован в Поттере… как в друге… твоем друге, – Драко мерзко хохотнул. – Он разве не сказал тебе, что это заклинание может прочесть только грязнокровка? «Магглорожденная волшебница, окропив своей кровью слова, откроет знания всем остальным». Это слова из инструкции по применению… и Поттер об этом знал! А тебе не сказал! Какая печаль! Он просто сыграл на твоем желании получить чуточку адреналина, – глумился Малфой.

– Даже если это так, – гневно ответила Гермиона, не понимая, о чем он говорит, и резко взмахнула палочкой: – Значит, у Гарри были для этого веские причины.

– О, да, ты права, причины у Поттера были довольно веские, – усмехнулся Драко, никак не отреагировав на ее устрашающие выпады. – Да и план был немного другой. По плану я должен был дождаться, когда ты найдешь заклинание, обездвижить тебя и доставить в условленное место, где прольется немного твоей крови… а дальше… дальше мы с тобой должны были умереть. Но я решил, что ты должна знать, что происходит, поэтому и веду с тобой беседу, вместо того чтобы стукнуть тебя статуэткой или обездвижить Сомниумом.

– И что тебя останавливает от столь радикальных действий? – язвительно спросила Гермиона. – И прошу не говорить о Гарри так, будто ты его закадычный друг.

– Такого друга врагу не пожелаешь, – в тон ей ответил Малфой, – даже тебе. А говорю я тебе об этом, потому что… жаль мне тебя, дурочку. Вот, например, ты знаешь, зачем Поттеру это заклинание?

Грейнджер иронично усмехнулась. Она подумала, что, скорее всего, Малфой знает что-то об этом заклинании, но хочет получить о нем дополнительную информацию.

Драко неожиданно рассмеялся.

– Ты что, думаешь, что я хочу, чтобы ты мне раскрыла секретные сведения? Поверь мне, я знаю больше тебя! И даже готов поделиться с тобой, чтобы ты знала, ради чего умрешь.

Гермиона мысленно обругала себя за то, что все еще не научилась контролировать свою мимику.

– Интересно послушать, что же ты знаешь, – как можно спокойнее сказала она.

– Заклинание, которое ты ищешь, будет применено в особом ритуале. В процессе этого обряда одни волшебники забирают всю магическую силу у других волшебников. Также присваивают их знания, а если повезет, то и умения, и навыки. Те, которые забирают, становятся сильнее и умнее; те, у которых забирают – умирают. Это очень сложный ритуал. И, как ты догадываешься, он из области Темной магии. Но древние волшебники понимали, что если этот обряд будет доступен, многие маги с удовольствием начнут применять его, и наступит анархия, а после анархии — диктатура… одного оставшегося в живых волшебника. Поэтому создатели этого ритуала разместили все сведения о нем в разных книгах; чтобы собрать всю информацию воедино, нужно приложить много усилий, а также соблюсти условия, которые прописаны в инструкциях. Например, заклинание для него может открыть только кровь магглорожденной волшебницы. И еще одно занятное условие: силу можно забрать только у врага. А еще в обряде должно присутствовать женское и мужское начало. То есть, во всем этом безобразии должны участвовать четыре человека: женщина получает силу женщины, а мужчина – мужчины. И повторюсь: те, у кого забирают силу – умирают. И поздравляю тебя: умрем — ты и я.

Гермиона снова не справилась со своей мимикой и слушала Малфоя с открытым ртом. Она даже не заметила, как опустила палочку…

– Ты врешь! – прошептала она. – Гарри объяснил мне действие этого ритуала по–другому. Да, этот обряд отнимает силу, и да, у врага. Но для этого не нужно никого убивать. Гарри рассчитывал, что магическая сила Темного Лорда перейдет к нему, и тогда … тогда…

– Меня бесит твоя наивность, Грейнджер, – Малфой со стуком поставил бокал на столик. – Уже который год идет война, гибнут люди, а ты все веришь в высокие идеалы! Откуда, по-твоему, Поттер узнал про этот ритуал?

– Он сказал, что в ходе боевой операции были изъяты книги… – почему-то начала мямлить Гермиона, хотя хотела сказать это громко и уверенно.

– Ты видела эти книги? Ты видела, что там написано?

– Нет, – обреченно ответила она. – Я поверила ему… он сказал… что нужно заклинание... что я могу найти его в этой библиотеке…

– Ты явно засиделась в своей лаборатории, Грейнджер, ты потеряла хватку! Поттер сыграл на этом. Ты так рвалась в бой, что не задавала лишних вопросов. И ты даже не задумалась над тем, что у тебя все получатся так легко и весело.

Гермиона со злостью подумала, что он прав. И опять она разозлилась на себя: мысль о том, что она добралась до этой библиотеки, не встретив на пути ни малейшего сопротивления, приходила ей в голову, но она решила подумать об этом завтра. Ей показалось, что это чистая случайность или вселенское везение, а другие варианты она хотела продумать чуть позже. Но с Малфоем ей соглашаться совсем не хотелось, поэтому Гермиона применила отвлекающий маневр.

– И кто эта женщина, которой я должна отдать свои силы, умения и навыки? – спросила она с сарказмом.

– Панси. Панси Паркинсон, – ответил Малфой, наблюдая, как Грейнджер затрясло от возмущения. – Это она собрала всю информацию об обряде. Это она…

– Как она могла это сделать?! – с негодованием перебила его Гермиона.

Драко вскочил на ноги и, схватив девушку за плечи, зло прорычал ей в лицо.

– Грейнджер, если родители тех, кто состоит в вашем долбанном сопротивлении, не берегут своих детей, посылают их в бой, то… — Драко сильно сжал ее плечи и, немного помолчав, сквозь зубы продолжил говорить: — Взять хотя бы Уизли. Они всех своих сыновей потеряли в этой войне. Они даже свою беременную дочь отправили на диверсионную операцию, где она и погибла.

– Она попала в плен! – с надрывом крикнула Гермиона и оттолкнула Малфоя, снова направив на него палочку. – Вы ее пытали!

– Да никто ее не пытал! – раздраженно ответил Драко, усаживаясь обратно в кресло. – Она просто поняла бесполезность своей жизни и не стала бороться.

– Вы ее пытали, – исступленно шептала Грейнджер.

– Кто это — мы? – насмешливо спросил Малфой.

– Вы – Малфои! – с отвращением ответила она. – Нам известно, что ее держали в Меноре…

– О, и вы, наверно, думаете, что она жила в страшном темном сыром подвале? И что ее каждый день били и пытали, не давали еды и воды?

Грейнджер, сжав зубы, кивнула головой. Она все еще остро переживала потерю подруги и теперь с трудом сдерживала слезы.

– Ах, да, конечно, – усмехнулся Драко. – Это же официальная версия. И не только для вашего сопротивления, но и для всех остальных. На самом деле моя мать по какой-то непонятной для меня причине вдруг воспылала к этой несчастной Джинни жгучей жалостью. Поэтому твоя разлюбезная Уизли последние месяцы своей жизни жила в вполне комфортных условиях. У нее была своя комната, и уж точно не в сыром подвале. Ее кормили, поили, оказывали медицинскую помощь. И, поверь, ее никто не бил и не пытал. А все те ужасные подробности, которые ты знаешь… Это хорошо поставленный спектакль. Мама даже ей грим накладывала, чтобы продемонстрировать Пожирателям, которые интересовались судьбой мисс Уизли, как ее бьют и пытают в Меноре.

– Ты врешь! – нервно расхохоталась Гермиона. – Зачем твоей матери делать все это для Джинни?

– О, не спрашивай, – устало отмахнулся Драко. – Я как-то поинтересовался, но так и не понял сути. Хотя я и не сильно настаивал на ответе. Мне это было не интересно. В то время меня волновали другие дела: поездка на Филиппины, рождение сына, болезнь отца. Так что, почему и как умерла ваша дура Джинни, которая потащилась куда-то беременная, я не знаю, да и знать не хочу. Мать сказала, что она просто не стала бороться за жизнь и…

– Не смей! – сквозь зубы прошипела Грейнджер, начав судорожно размахивать палочкой. – Не смей говорить так о ней!

– Ты права, – спокойно ответил Малфой. – Я не хочу говорить об этой сумасшедшей. Я хотел сказать тебе, что Уизли и иже с ними зря положили своих детей на алтарь борьбы с Темным Лордом. Потому что дети их умерли, род их прервался, а Лорд жив. А вот чистокровные семьи, – быстро начал говорить он, заметив, что Гермиона собралась возмутиться, – берегут своих детей. Мои родители выхлопотали мне лабораторию покойного Снейпа, хотя бы частично оградив меня от этой бойни. А родители Панси пристроили ее в Отдел тайн. Она специалист по предсказаниям. К ней приходили те люди, – или их к ней приводили, – имена которых указаны на шарах с предсказаниями. Она прослушала сотни предсказаний. И нашла одно, которое предназначено ей. «Мужчина и женщина с разных полюсов построят новый порядок, победив своей силой и умом злого властелина. Но случится это лишь тогда, когда они отнимут силу у врагов своих, школьной подруги и того, у кого руки в крови, и те умрут. Но не любые мужчина и женщина смогут править магическим миром, а лишь тот, у которого еще нет наследника, и та, которая на момент обряда будет ждать ребенка от него. Их заставят полюбить друг друга. Один из них наивен, другой потерял жизненный ориентир. В конце апреля, когда бриллиантовая слеза упадет, потеряет один наивность, и обретет смысл жизни другой. Умрут плохие намерения, а болезнь окажется мнимой».

– И что? Почему эта Паркинсон решила, что этот набор слов про нее? – раздраженно спросила Гермиона.

– Если этот чертов шарик с предсказанием начал говорить в руках какого-то человека, то, значит, эта болтовня о нем, – нравоучительно ответил Драко, усмехнувшись. – И именно это предсказание услышала Панси Паркинсон, держа в руках шар. А Панси, знаешь ли, всегда хотела править миром. И уж если придется править миром с парнем с другого полюса, то она, безусловно, хотела, чтобы он был самым популярным парнем на этом полюсе, – ерничал Драко, – а значит, это должен быть Поттер, тем более у него есть школьная подруга, которую Паркинсон совершенно не жалко пустить в расход. У меня руки, как тебе известно, по локоть в крови. Зельями и заклинаниями, которые я разработал, убивали и будут убивать. О том, почему у Поттера нет наследника, мы уже говорили. А Панси на прошлой неделе сказала мне, что она беременна от Поттера. Ей пришлось потрудиться лишь над тем, как найти нечто, с помощью чего можно отнять силу и заставить Поттера полюбить себя.

Гермиона нервно рассмеялась:

– Я не думаю, что Гарри способен полюбить ее.

– Ты ошибаешься, – довольно промурлыкал Малфой. – Она не только собрала всю информацию об этом ритуале, но и разработала целый план, чтобы пророчество сбылось и она стала правительницей мира. Да, самым трудным этапом в ее плане было сделать так, чтобы Поттер полюбил её. Но два года назад представился удачный случай. Этот безумный герой Поттер попал в засаду и получил травму. Ах-ах, ножки у бедного Поттера перестали ходить, и он потерял ориентир в жизни… И вот Поттер беспомощный инвалид, а все его друзья вынуждены всегда быть в боевой готовности, поэтому они, в том числе и ты, решают нанять ему сиделку. Сара, Сара Пейн… магглорожденная девица, которая каким-то чудом спаслась от рук Пожирателей и не училась в Хогвартсе, но зато была медсестрой в какой-то маггловской больнице. Она и стала его верной сиделкой.

– Это не смешно! Гарри на самом деле не может ходить! Он очень страдает от этого! – возмутилась Гермиона. – В него попало какое–то странное, неведомое нам заклинание, и мы все еще не можем ему помочь. А Сара…

– А Сара и есть Панси. Благодаря оборотному зелью, поддельным документам и воспоминаниям свидетелей вы поверили во всю ее историю и допустили к святому, но искалеченному Поттеру. За те полтора года, что Сара–Панси ухаживает за вашим мнимым инвалидом, она сумела влюбить его в себя и убедить Поттера, что он тоже мечтает править миром вместе с ней.

– Да, ты прав, мы все знаем, что у Гарри с этой Сарой роман, – обреченно прошептала Грейнджер, – но мы думали, что это к лучшему… что любовь поможет ему встать на ноги.

– И для приватной информации, – усмехнулся Драко, – пророчество открылось и Поттеру, а это значит, что и он в нем указан. Поттер сразу предложил тебя в качестве школьной подруги, у которой Панси может забрать силу. И он же разработал весь этот план… вот этот, про библиотеку. Ах, да, забыл обрадовать… Поттер уже полгода как может ходить и даже бегать, и ты пару раз видела это, но он стирал тебе память об этом.

– То-то я все время думала, почему эта Сара называет меня Грейнджер, да еще таким презрительным тоном… – прошептала Гермиона с обидой в голосе. – И все время щебетала, что это подвиг – пожертвовать собой ради мира во всем мире.

Гермионе очень не хотелось верить Малфою, но реальность говорила, что он прав... Обида от предательства колола острыми иголками ее сердце и разум. Обида на Гарри. Нет, не из-за того, что он влюбился в Паркинсон и действует по её указке, не потому что он послал ее, Гермиону, на смерть, а потому что он не рассказал ей о том, что происходит, не посоветовался с ней. Грейнджер ясно слышала звон падающих осколков ее дружбы с Гарри. Она-то считала, что их дружба нерушима, как каменная стена, а оказалось, что это лишь стеклянный уродливый заборчик, который сейчас с треском рушился. Гермиона слушала Драко как бы в полусне. И этот сон был кошмарным. На каждый его аргумент она вспоминала факт из своей жизни… Странное поведение Гарри в последнее время. Еще в начале войны она и близнецы Уизли создали лабораторию, где изготовляли зелья для участников сопротивления: разрабатывали новые и усовершенствовали старые. В первые годы войны она, помимо работы в этой подпольной лаборатории, участвовала в диверсионных операциях, но после того как погибли близнецы, а затем был убит и Рон, Поттер настоял, чтобы она занималась лишь зельями и заклинаниями. И она согласилась с его доводами и честно исполняла свой долг. Как-то постепенно ее общение с Гарри свелось к обсуждению ее работ. Она все реже видела его… каждый был занят своим делом. Даже после того, как Гарри получил травму, он настоял, чтобы она не оставляла свою работы ради него. Но последний год… Поттер все чаще просил ее прийти к нему, вел с ней беседы о том, что нужно победить любой ценой, что жертвы неизбежны и он готов пожертвовать любой жизнью, даже своей, ради того чтобы Волдеморт умер и воцарился мир. А эта его сиделка Сара постоянно крутилась рядом. Гермиона вспомнила те слухи, которые доходили до нее, что у Гарри с Сарой что-то типа романа. Но тогда Грейнджер была не против, понимая, что ему это нужно хотя бы для того, чтобы он не чувствовал себя инвалидом.

Гермиона уже устала стоять в боевой стойке, когда все мышцы тела были напряжены и готовы к отражению атаки. Рука, в которой она держала палочку, затекла, и Грейнджер боялась, что вот-вот она начнет нервно дрожать. Гермиона поняла, что в данный момент Драко не собирается на нее нападать и весьма расположен к разговору. Усталость и нервное напряжение, а еще какое-то непонятое чувство доверия, доверия к Малфою… в данной ситуации… в данную минуту, заставили ее опустить палочку.

– Присаживайся, Грейнджер, выпей, и тебе полегчает, — услышала она сквозь дымку своих мыслей голос Малфоя. — Я вижу, ты хочешь услышать продолжение истории.

Гермиона еще раз с сожалением подумала, что она не умеет контролировать свои эмоции, раз этот пройдоха Малфой понял, что она утомилась стоять здесь в этой нелепой позе с палочкой на изготовку.

– Не откажусь, — устало сказала Гермиона, усаживаясь в кресло, которое стояло по другую сторону стола.

– О, это длинная история, — усмехнувшись, сказал Драко. – Не буду вдаваться в подробности, нас все-таки ждут, чтобы убить, но вкратце могу рассказать. Выпей! Это отменное маггловское виски.

Малфой протянул Гермионе бокал, из которого он отпивал на притяжении всего разговора и который волшебным образом наполнялся снова… самостоятельно. Грейнджер с сомнением посмотрела на бокал. У нее возникло подозрение, что Драко мог без зазрения совести подлить в напиток какую-нибудь гадость, для того чтобы… Здесь Гермиона вспомнила разные названия зелий, которыми можно отравить, разговорить, возбудить, усыпить, обездвижить, подвергнуть разным мерзостям. А если учесть, что Малфой давно практиковался в создании разных извращенных зелий, то вероятность того, что в бокал он подлил одно из них, увеличивалась в геометрической прогрессии.

— Какая же ты мнительная! – неожиданно рассмеялся Драко. – Поверь, это стопроцентное виски без примесей всевозможных страшных зелий. Я ведь его пью и еще не умер, не болтаю больше того, что я хотел тебе сказать… и даже не пристаю к тебе с грязными намеками, – он взял бокал и демонстративно отпил из него, а затем протянул его Гермионе. – Но я предполагал, что ты заподозришь меня в нехорошем поведении, поэтому заранее решил, что мы будем пить из одного бокала. Знаешь, алкоголь притупляет страх смерти… которая у нас впереди.

Малфой говорил все это таким искренним тоном, что Гермиона почему-то поверила ему. Она осторожно взяла из его рук бокал и с каким-то чувством обреченности пригубила напиток. Виски обожгло горло, непроизвольно из глаз потекли слезы, Грейнджер раскашлялась, но, несмотря на весь этот дискомфорт, по её телу прошла волна тепла, которая расслабила мышцы и чуть сбросила напряжение. Виски на самом деле был маггловским, дорогим и качественным.

– Я понимаю, что мне повезло больше и Панси поставила меня в известность о своих планах, — сквозь пелену своих ощущений услышала Гермиона голос Малфоя, — но без меня она бы не собрала все сведения о ритуале. Основную информацию она нашла в этой библиотеке, что-то в библиотеке Снейпа, а некоторые даже в библиотеке Хогвартса. И я помогал ей в этом…

– Зачем ты это делал? – искренне удивилась Грейнджер, кое-как справившись с кашлем.

– Потому что я тоже упомянут в этом предсказании, – спокойно ответил он. – Прослушав его, я понял, что это спасение для меня.

– Ты тоже хочешь править миром? – грустно усмехнулась Гермиона.

– Нет, я хочу умереть. И мне не важно, кому достанется моя магическая сила.

– Не верю… – язвительно начала говорить девушка.

Драко резко вскочил с кресла и в одно мгновение оказался перед Гермионой. Уперевшись руками в спину кресла, он навис над ней и злобно прорычал:

– Не веришь? Святая Грейнджер! Да что ты знаешь об этой войне. Я больше не могу жить здесь!

Гермиона от неожиданности вжалась в кресло, прижимая к себе бокал с виски, и смотрела на Малфоя снизу вверх испуганным взглядом. А он продолжал говорить сквозь плотно сжатые зубы:

– Я устал жить в вечном страхе. Страхе за свою жизнь, за жизнь родных. Я не хочу больше каждый день, каждую минуту ждать, что эта чертова метка, – Малфой резким движением дернул рукав рубашки, запонка упала на колени Гермионе, – вот эта метка, – он почти ткнул запястьем, на котором красовалась уродливая татуировка, в нос девушки, отчего она с ужасом отшатнулась, – позовет меня на очередное собрание извращенцев, где кого-нибудь будут мучить или убивать. Да, я убивал! – он опять навис над ней. – Я убийца, Грейнджер. И я не могу с этим жить! Конечно, отец старался, чтобы я как можно меньше участвовал во всем этом дерьме. Он убивал за меня, он сфальсифицировал древние документы так, что получилось, будто бы представителям рода Малфоев запрещается пытать людей чем-либо, кроме волшебной палочки или заклинаний, вызывающих у жертвы обильное кровотечение, но ты знаешь, не самое приятное дело — применять Круцио! И я не хочу больше его применять, не хочу убивать, не хочу все это видеть. И единственный способ этого достичь – умереть…

– Ты мог бы бороться! – с запалом ответила Гермиона. – Стремиться что-то изменить.

– Как вы? Как ваше сопротивление? – насмешливо спросил Малфой.

– Хотя бы… Мы, например… – начала было говорить Грейнджер, но он ее резко перебил.

– Да вас все ненавидят! Ваша кучка упёртых неудачников только мешает жить всем волшебникам. Мародерство, пытки, убийства, похищения!

– Мы этого не делаем! – взвизгнула Гермиона.

– Конечно, не делаете, все это продуманная пропаганда, – зло рассмеялся Малфой. – Министерство знает всё про ваше сопротивление. Знает, где вы скрываетесь, где ваши склады и лаборатории. Пожиратели могли бы за три часа уничтожить вас! Но это не выгодно Темному Лорду. Он и его приближенные очень технично дискредитировали вас в глазах магического общества. Очень удобно убирать неугодных ему, так сказать, вашими руками. И они убивают. Причем с особой жестокостью, тех, кем недоволен Лорд, а потом подбрасывают улики, которые доказывают причастность к убийству вашего сопротивления, не гнушаются оборотным зельем, чтобы свидетели видели кого-нибудь из самых чокнутых сопротивленцев на месте преступления, а потом дело техники… статьи в газетах и репортажи на радио о ваших зверствах. И вот вас уже все боятся и видят уже в вас, а не в Пожирателях, главное зло… И это еще один мотив, почему я не хочу жить в этом мире.

Гермиона с сожалением поняла, что Драко опять прав.

– А как же твои родные? – тихо прошептала она, чтобы заполнить возникшую тишину и заглушить свои страхи.

– Родные? – как-то по-сумасшедшему рассмеялся Малфой и наконец отошел от ее кресла. – Мой отец в Мунго! Спасибо Артуру Уизли! Он так долго совершенствовал свое Круцио на моем отце, что тот сошел с ума и сейчас пускает слюни в палате Мунго без надежды на выздоровление. Мать после этого тоже тронулась умом и теперь днями и ночами вышивает какие–то странные полотна. Так что родители даже не заметят, что меня нет.

– Но ты, кажется, женат…

Тяжело опустившись в свое кресло, Драко, не смотря на Гермиону, сделал характерный жест, прося вернуть ему бокал с виски. Она незамедлительно передала ему бокал, который он тут же взял и, все еще не глядя на нее, пригубил виски.

– О, да, я женат, у меня есть сын. Я выполнил свой долг перед родом. У меня есть наследник. Поэтому больше я ничего не должен своей жене.

– Но твой сын… – все-таки пыталась настаивать Гермиона, хотя сама не понимала, зачем все это говорит. – И жена тебя любит… наверное…

Малфой опять рассмеялся, но теперь уже весело. Теперь он посмотрел на нее, насмешливо сощурив глаза.

– Ты говоришь такие смешные и наивные вещи, Грейнджер, – он опять отпил из бокала. – Я видел свою жену двадцать один раз. Первый раз — в день нашей свадьбы. Я спал с ней два раза. Мне повезло, что этого хватило, чтобы она забеременела. После этого она отбыла во Францию, где и родила наследника рода Малфоев. Сейчас моему сыну два года. Я видел его два раза. Он отлично говорит по-французски. А еще Астория зачем–то сбривает ему волосы на голове… Такой смешной лысый мальчик. Я не думаю, что они расстроятся, если я умру. Мне кажется, моя жена очень удивляется, что я все еще жив…

– Это так грустно, – с сожалением пробормотала Гермиона. Ей искренне стало жаль Малфоя… и это чувство неожиданно вытеснило жалость к себе и боль от предательства Гарри, но Малфой не позволил ей сублимировать свою страдания.

– О том, что я хочу и готов умереть, знала Панси. Поэтому и обратилась ко мне с этим предсказанием. Выпей… – он опять протянул Гермионе бокал, в котором, казалось, не убавлялось содержимого. – Она честно сказала, чего хочет от меня. А вот твой разлюбезный Гарри… хотя, может быть, он и прав. Ты бы согласилась умереть, расскажи он тебе все заранее?

Гермиона замерла. Назойливая мысль, что Паркинсон поступила более честно по отношению к Драко, чем Гарри к ней, не давала задуматься над вопросом Малфоя. Стереотипы рушились. Она-то всегда считала, что слизеринцы не умеют дружить и любить, хотят властвовать любой ценой, и им очень нравится причинять боль другим людям, а сейчас получалось, что дружбу предал гриффиндорец, что это он хочет править миром, и еще не известно, будет ли миру хорошо от этого. Гермиона тяжело вздохнула и взяла бокал в руки, который Малфой только что поставил на столик. Еще раз мелькнула мысль о том, что Драко подмешал в бокал какую-нибудь отраву, но… она и сама в данный момент желала, чтобы так это и было.

– Думаю, Гарри знает, что делает, – она залпом выпила содержимое бокала и раскашлялась. Это был уже огневиски… – И если он считает, что так будет лучше, я согласна… – пробормотала она сквозь кашель.

– Тогда у меня есть еще одно предложение, – загадочно улыбнувшись, сказал Малфой.

– Какое? – безразлично отозвалась она, наблюдая, как бокал снова заполняется жидкостью.

– Мой отец всегда говорил мне, – торжественно начал Драко, – что если есть большая вероятность умереть, получи перед этим максимальное удовольствие. И раз уж мы часа через три умрем, предлагаю получить это удовольствие!

– И как? – заинтересовалась Гермиона. Огневиски всегда действовал на нее расслабляющее. Она выпила еще…

Малфой опять подошел к ее креслу и сел перед ней на колени.

– Займемся сексом… – прошептал он, положив руки ей на бедра и с вожделением рассматривая ее грудь.

– Ты меня изнасилуешь? – равнодушно спросила Гермиона.

– Я могу, – весело сознался Драко, – но не хотелось бы.

– Ты займешься сексом с грязнокровкой? – язвительно рассмеялась она.

– Меня больше не волнует статус крови. Ты знаешь, последние полгода я развлекался тем, что трахался с… с тобой, – усмехнулся он, продолжая гладить ее бедра.

– В мечтах? – с сарказмом спросила Гермиона, даже не делая попытки остановить его руки.

– Нет, вполне реально, – начал рассказывать Драко. – Знаешь, многие магглорожденные волшебницы, чтобы выжить, работают в борделях… и я знаю многих из них.

– Причем здесь я?

– О, они никогда не отказываются от шалостей клиентов, например, всегда готовы выпить оборотное зелье.

– Причем здесь я? – не понимая, повторила свой вопрос Гермиона.

– Я даю им оборотное зелье, и они превращаются в тебя… – сально улыбаясь, проворковал Малфой. – И ты всегда такая разная… а сейчас я хотел бы узнать, какая ты настоящая.

– Откуда у тебя материал для такого оборотного зелья? – флегматично поинтересовалась Грейнджер, потому что огневиски и ласки Малфоя затмевали ее разум.

– Панси полгода назад принесла мне локон твоих волос. Попросила у Поттера, и он как–то достал его…

Гермиона ясно вспомнила случай, который произошел как раз полгода назад, когда Гарри попросил ее подарить ему локон ее волос якобы для того, чтобы вложить его в рамочку с ее фотографией.

Грейнджер вдруг поняла, что больше не испытывает никаких чувств… ни негативных, которые убили бы ее на месте, ни положительных, потому что для них нет будущего, только ощущения… ощущение рук Малфоя на своих бедрах.

– Только обещай, что после ты сделаешь так, чтобы я не приходила в сознание во время обряда. Я не хочу видеть больше… никого…

Она так и не смогла произнести имя Гарри…

— Обещаю! – прошептал Малфой, расстегивая пуговицы ее мантии.

Сейчас он готов был пообещать что угодно, потому что его единственным желанием было овладеть девушкой.

Гермиона неподвижно сидела в кресле и не препятствовала действиям Малфоя.

Он уже расстегнул ее мантию, скинув скинув её с плеч Гермионы. Разочарованно вздохнув, Драко начал снимать с нее куртку. Затем, закончив с курткой, стал медленно расстегивать ее рубашку. Гермиона инфантильно наблюдала за ним, не испытывая никаких чувств, не чувствуя ничего.

– О чем ты думаешь? – шепнул Малфой ей на ухо, чуть прикусывая мочку.

– О смерти, – вздрогнув, вздохнула она. – Я не хочу умирать.

Драко замер и, чуть отстранившись, посмотрел на девушку. Румянец на ее щеках, слеза, медленно стекающая по ее щеке, чуть дрожащие губы и даже ее расстегнутая рубашка вдруг показались ему столь невинными, столь желанными, что неожиданно его вдруг пронзило странное и неведомое чувство: нежность и желание защитить её всеми силами. Впервые в жизни он захотел, чтобы по сути незнакомый ему человек не умирал, желательно никогда.

Они оба думали о том, что должно случиться, о том, что больше не увидят друг друга. Они думали о смерти, о смерти, которая может прийти в любой момент к любому человеку. И забрать все… в одночасье… неожиданно… и безвозвратно. Смерть…

Гермиона вдруг подумала, что Люциус может быть не так уж и не прав, утверждая, что физическое удовольствие важнее духовной смерти. Раз есть большая вероятность, что она сегодня ночью умрет, то… не то чтобы она хотела успеть получить до этого максимальное удовольствие, ей просто хотелось почувствовать себя на некоторое время живой. Живой и нужной кому-то, пусть даже в таком неприглядном качестве. А смерть может подождать…

И она притронулась к щеке Драко, не отводя от него взгляда. Ей казалось, что сейчас очень важно подарить ему хотя бы капельку нежности, которой, как она подозревала, Малфой в жизни не получал ни от кого. Она медленно вела пальцами по его лицу. Драко завороженно смотрел на нее, стараясь прочувствовать каждое прикосновение. Не выдержав, он закрыл глаза и тревожно вздохнул. Так к нему не прикасалась еще ни одна женщина… так, чтобы каждое касание глубоко отдавалось в душе и теле.

Гермиона провела пальцами по его губам, отчего Малфой непроизвольно облизнулся. Ей очень захотелось поцеловать его в губы. Но какие-то не нужные сейчас моральные принципы останавливали ее. Но все-таки она, некоторое время посомневавшись, наклонилась и прикоснулась губами к его щеке. Этот невинный поцелуй вызвал в душе Драко бурю эмоций. Он сжал зубы и, тяжело дыша, резко встал с колен, все еще не открывая глаз. Не такие эмоции он хотел испытать перед смертью. Еще полчаса назад он не знал ни сожаления, ни раскаяния, ни страсти… а сейчас, после этого поцелуя, они разрывали его на части. Этот невинный поцелуй как бы призывал к будущему, к продолжению… к продолжению отношений.

Гермиона испуганно наблюдала за действиями и мимикой Малфоя.

– А ты о чем думаешь? – тихо спросила она.

Он смотрел на нее сверху вниз и сквозь сжатые зубы ответил:

– О тебе. О настоящем. Ты настоящее, а будущего не будет.

Момент, который заставляет сердца биться чуть быстрее или замирать. Когда хочется петь или просто улыбнуться, и слезы стоят в глазах от прилива бесконечной нежности к кому-то, кого сильно хочется обнять, а время, кажется, остановилось. Когда губы сливаются в поцелуе, и уже невозможно думать ни о чем, кроме человека рядом. Это все настоящее. Это есть и никогда не повторится, но люди не ценят этого, они ищут что-то другое, не понимая, что будущее обманчиво, что оно, возможно, никогда не наступит, что есть только настоящее, и потом можно будет опять найти тысячи причин и бездарно все сломать. Но Малфой и Грейнджер одновременно поняли, что у них не будет времени все сломать или исправить, есть только настоящее, и нужно воспользоваться моментом, почувствовать себя хоть немного живыми.

Гермиона резко встала с кресла и посмотрела на Драко. Неожиданно для себя они начали дико целоваться и, срывая друг с друга одежду, опустились на пол. Они забывали свое тело, забывали свой разум; они стали просто чистым сознанием, растворившись друг в друге. Это было очень-очень похоже на смерть, но они умирали сознательно. Умирали от каждого прикосновения, каждого поцелуя, каждого проникновения. Гермиона уже не старалась себя сдерживать и с каждым движением стонала все громче, от этого Драко заводился еще больше, хотя казалось, что больше и глубже уже некуда… Все чаще, глубже, нежнее, жестче, быстрее, властней. И опять стоны от даримой друг другу страсти, удовольствие от ласк возбужденной плоти, кровь из царапин, которые оставляла на спине Драко Гермиона, и от укусов на ее губах, которые дарил ей он, желание, которое накрывало их с каждым движением, боль от резких движений, наслаждение, которое разливалось по их венам и нервным окончаниям, нетерпение и страсть. Гермиона крепче обхватила ногами талию Драко, а он стоял на полу на коленях. Ее спина упиралась в кресло. Гермиона начала двигаться с большей силой, чем у нее была. В этот момент она могла сдвинуть поезд своим лоном, но не смогла сдвинуть мужчину, у которого, казалось, была сила пары океанских лайнеров… и момент настал…

Это можно сравнить с океанскими волнами, бьющимися о берег. Внутри любовников двигались волна за волной, расходясь до последних границ их тел, и казалось, что набегает еще и еще, и еще… Пульсирующее, расширяющееся, вдохновляющее, вначале с большей силой, потом отступая… У них болели пальцы рук и ног, как будто волны удовольствия вытянули их до крайних пределов. Немного позже, когда они начали дышать и лениво улеглись на пол, не меняя позы, они позволили себе медленные и ленивые поцелуи, неторопливые и ласковые прикосновения пальцами к лицу и волосам, нежные и изучающие взгляды.

Гермиона медленно ласкала лицо Драко губами и прикосновениями пальцев. Малфой проводил руками по ее волосам и лицу, с нежностью и восхищением смотря в ее глаза. Он целовал ее окровавленные губы, которые он прикусил во время их неистового секса. Дыхание восстанавливалось, сердца переставали отбивать чечетку, сознание возвращалось, реальность накрывала с головой.

Драко не хотелось возвращаться в реальность. То, что он только что испытал, стало для него откровением.

«Это как чайник, летающий на орбите!» – думал он, целуя Гермиону в плечо.

– У меня было много женщин, – не контролируя себя, начал говорить Малфой. – Половина из тех женщин, которых я имел, выступали в образе тебя, благодаря оборотному зелью. Но ни с одной из них я не испытывал таких… острых ощущений и чувств. Сейчас я не хочу, чтобы ты умирала, я хочу повторить…

– А я хочу умереть… – самозабвенно прошептала Гермиона, отталкивая Драко от себя. – Я не переживу такого предательства!

Она вскочила на ноги и начала судорожно подбирать одежду и натягивать ее на себя. Гермионе не было дела до чайников, предположительно, летающих в космосе, ее не интересовали ощущения Малфоя, единственное, что ее в данный момент волновало, так это огромное чувство вины, которое накатило на нее, как только последние судороги оргазма покинули ее тело. Это чувство съедало ее изнутри, давило на мозг, душу и селезенку. И единственный выход избавиться от этого гнетущего состояния она видела в смерти, потому что ни одно оправдание, которым она пыталась себя успокоить, не работало. Чувство вины становилось лишь сильнее и мощнее…

– Да, Поттер на самом деле предатель… – медленно сказал Драко, не спеша поднимая с пола свою рубашку.

– Причем тут Гарри! – взвизгнула Гермиона, отчего Малфой выронил рубашку из рук. – Я говорю не про него! Я говорю про себя! Я только что занималась сексом с врагом! В библиотеке! И не просто с врагом, а с человеком, которого я всю жизнь презирала, ненавидела и даже боялась. И не просто в библиотеке, а в библиотеке государственного учреждения, которое находится под контролем наших врагов! Но не это самое страшное, а то, что мне это понравилось! Я безоговорочно поверила в твои слова, не утруждая себя сбором доказательств их правдивости. Я поверила тебе, мерзкий ублюдок, и засомневалась в своем друге. Я безропотно позволила тебе… позволила себе… Я занялась с тобой сексом, здесь, на этом грязном полу, и получила от этого удовольствие. И хочу… и хотела продолжения. И на миг я подумала, что не хочу умирать, а хочу провести как можно больше времени в твоих объятиях. Я предательница! Я не смогу с этим жить…

Во время своей трогательной и эмоциональной речи Гермиона успела одеться и теперь тяжело опустилась на кресло, закрыв лицо руками.

– И нет мне оправдания. В этом виноват не алкоголь, и даже не ты, а лишь я… моя слабохарактерность или… или… – ее затрясло от беззвучных рыданиях. – Сделай уже то, что ты хотел сделать. Убей меня…

– Не мое дело — тебя убивать, – устало сказал Драко, завязывая галстук. Во время истерики Гермионы он тоже успел одеться и сейчас стоял напротив нее, тяжело вздыхая.

– Спасибо, что вернула меня в действительность, а то на мгновение я подумал, что у меня есть будущее. Вдруг расхотелось умирать и появилась маленькая надежда, что можно жить как-то по-другому, захотелось бороться, и даже призрачная вера в победу показалась мне реальной. Но спасибо, что избавила меня от столь пугающих, ненужных и бесперспективных иллюзий, таких как вера, надежда, любовь.

Говоря все это, Драко с презрением смотрел на Гермиону и старался завязать галстук, что у него плохо получалось. Он с остервенением сорвал его со своей шеи и засунул в карман мантии.

– Даже не подозревал, что я вообще могу так думать! – зло сказал он. – Где моя запонка? Не могу найти… – он начал осматривать кресло, на котором сидел весь вечер.

– Я тоже не могла никогда бы вообразить, что могу… – всхлипнула Гермиона. – Опуститься до того, чтобы переспать с тобой, Малфой. И я тебе не верю! Надежда, вера, любовь, – язвительно ухмыляясь сквозь слезы, сказала она. – Да ты даже не знаешь, что означают эти слова. Кто дополнил этими словами твой гнусный лексикон? Неужели те жертвы, которых ты пытал?

– Ты меня бесишь, Грейнджер! – прорычал Драко раздраженным тоном. Не найдя запонку в кресле, он заглянул под столик. – Я обязательно расскажу Поттеру, что я с тобой…

– Нет, ты не посмеешь! – воскликнула Гермиона. – Это повредит и твоей репутации, – быстро добавила она.

– Я собираюсь умереть! И я сегодня умру. И меня убьет твой разлюбезный Поттер, – зловеще расхохотался Малфой.

– И, думаю, о том, что здесь произошло, будут знать только Поттер и Паркинсон. Полагаю, что Поттер не станет болтать. Он, конечно, то еще дерьмо, но даже у него хватит совести… не портить тебе репутацию… посмертно. Но сам он, твой закадычный друг, – насмехаясь, продолжил он, – разочаруется в тебе.

– Ты мерзкий слизняк! – прошипела Гермиона. – И забери свою запонку!

Гермиона кинула в него запонкой, которую только что нащупала в своем кресле. Запонка со звоном опустилась на пол около ног Драко.

– Я бы, конечно, как мерзкий слизняк, мог бы сказать, что это не я с тобой тут занимался потрясающим сексом, а ты меня соблазнила и устроила оргию, но за то, что ты вернула мне семейную драгоценность, – усмехнулся Малфой, подбирая запонку с пола, – так и быть, скажу Поттеру, что это я тебя заставил и воспользовался твоим невменяемым состоянием. Камень вылетел, – сказал он с сожалением, разглядывая свою драгоценность. – А, какая разница! – и Драко начал нанизывать запонку на манжет рукава. – Но, разумеется, я не забуду передать ему твои слова.

– Какие слова? – испуганно спросила Гермиона.

– О том, что тебе понравилось…

– Убей меня, – простонала она, опять пряча лицо, покрывшееся румянцем, в ладонях.

– Вот, держи, – Драко протянул ей флакон. – Это снотворное. Ты уснешь и больше не проснешься, но не потому,

что это зелье смертельно, а потому что Панси успеет тебя убить до того, как его действие закончится.

Гермиона уверенно взяла в руки флакончик и с мольбой сказала:

– Я надеюсь, что ты не обманешь меня в этом. Я не хочу видеть Гарри. Я не смогу смотреть ему в глаза, независимо от того, расскажешь ты ему или нет.

– Не беспокойся, – уверил ее Малфой. – Поттер сам просил, чтобы ты не приходила в сознание до… своей смерти. Ему, видимо, тоже не хочется смотреть тебе в глаза. Его-то предательство по сравнению с нашим огромно и ничем не оправдано. Мы-то можем сказать, что нас неожиданно настигла страсть, возникшая, потому что… потому что… – Драко огляделся и принюхался. – Чувствуешь, что тут пахнет чем-то необычным, такой еле уловимый приятный аромат. Не пойму, что он мне напоминает. Я, как только зашел в эту библиотеку, сразу почувствовал его, но подумал, что это твои духи. А ты чувствуешь его?

Но Гермиона не ответила. Пока Драко размышлял над свойствами воздуха в библиотеке, она выпила предложенное зелье и уже крепко спала, наклонившись на спину кресла…

Гермионе снился радужный сюрреалистический сон, но неожиданно в нем появился белый тигр, который положил голову ей на плечо, прижимая ее к каменным глыбам. Она чувствовала спиной холод камня, тяжесть на своем плече, но нежность облаков, которые окутали и ее и тигра, скрашивала неприятные ощущения и холод… и боль в левом запястье.

Гермиона открыла глаза. Казалось, что сон продолжался. Она поняла, что лежит на чем-то каменном и холодном, рядом с ней мирно посапывал Малфой, положив голову ей на плечо; они были накрыты белой шелковой простыней. Грейнджер осторожно подняла руку и увидела свежий порез на своем запястье, из которого все еще сочилась кровь. Гермиона приподняла простыню, чтобы убедиться, что ей не кажется и они оба лежат обнаженными. Ей не показалось…

Осознание того, что Малфой ее обманул, пришло мгновенно. Она точно помнила, что там, в библиотеке, они оделись, а потом еще долго искали его запонку, перед тем как она выпила снотворное. А теперь она лежит здесь, живая, обнаженная, в объятиях Малфоя…

– Ты меня обманул! – взвизгнула она и изо всех сил толкнула Драко.

Он резко подскочил и, с испугом озираясь вокруг, прошептал:

– Это что, мой персональный ад?

– Ты меня обманул! – не прекращала вопить Гермиона. – Да еще и раздел. Тебе что, мало показалось там… в библиотеке! Ты обещал мне смерть! А сам!

– Я не понимаю, – шептал Малфой, с ужасом глядя на нее. – Поттер и Панси были здесь, и у них все было готово для ритуала. Неужели у них не получилось.

– Прекрати врать! – Гермиона влепила ему пощечину. – Не приплетай сюда Гарри! Его здесь нет!

Малфой резким движением повалил ее на спину и навис сверху. Некоторое время он смотрел ей в глаза:

– Я тебя не обманывал! После того… после того, как мы оделись и ты выпила снотворное и уснула, я перенес тебя сюда, в этот ритуальный зал. Здесь нас уже ждали Панси и Поттер. Видишь! – Малфой дернул ее за руку. – Порез на твоей руке. Это Панси сделала. Твоя кровь открыла слова заклинания. После этого я тоже выпил сонное зелье. Я не знаю, почему мы с тобой живы. Я не знаю, где эти два устроителя ритуала. Я не знаю, кто нас раздел и положил на этот каменный подиум, но подозреваю, что это нужно было сделать для обряда.

– Я не верю… – прошептала Гермиона, уставившись на порез на свой руке. – Я не верю… ты обманул. Гарри не мог…

Драко тоже не мог поверить в то, что Поттер так и не смог закончить этот несчастный ритуал. Он пока не мог определить, какое чувство преобладает в нем: сожаление, что он не умер, или радость от того, что не умерла Гермиона.

Единственным, что он точно знал, было то, что в данный момент ему хотелось поцеловать ее. Снова почувствовать себя живым и нужным. Драко осторожно прикоснулся губами к ее губам. Она несмело, но все–таки ответила на его поцелуй. Это все, что ему было нужно. Он навалился на нее всем телом и углубил поцелуй. Гермиона медленно стала водить пальцами по его обнаженной спине.

– Хватит целоваться! – неожиданно раздался голос из глубины комнаты. – У вас на это будет куча времени.

К подиуму, где они лежали, твердой походкой подошел Люциус Малфой.

Драко и Гермиона вздрогнули и прекратили свое увлекательное занятие, с удивлением уставившись на мужчину.

– Отец? – удивленно воскликнул Драко, натягивая на Гермиону простынь. – Что ты здесь делаешь? Ты должен быть в больнице.

– Будем считать, что я мистическим образом излечился, – рассмеялся Люциус. – Одевайтесь! – он кинул им ворох одежды, которую подобрал с пола. – Нам еще нужно избавиться от трупов.

– Каких трупов? – растерянно пробормотала Гермиона.

– Мисс Паркинсон и мистера Поттера, – проинформировал их мистер Малфой и указал своей тростью на пол около подиума.

Гермиона и Драко посмотрели туда, куда он показал. Около подиума в каких-то нелепых одеждах лежали Гарри и Панси. По их неестественным позам и стеклянным глазам можно было понять, что они мертвы.

– Они мертвы? – пролепетала Грейнджер, испуганно прижимаясь к Малфою.

– Мертвее некуда, – спокойно ответил Люциус, делая над телами какие-то манипуляции волшебной палочкой.

– А как же ритуал? – удивленно пробормотал Драко, прижимая к себе Гермиону.

– Ритуал состоялся, – ответил его отец и, подойдя к столу, который стоял в углу комнаты, начал перебирать на нем какие-то пергаменты. – Ты и мисс Грейнджер являетесь счастливыми обладателями магической силы Панси и Поттера.

– Я не верю… – пробормотал Малфой.

– Мисс Грейнджер, Поттер мог вызвать Патронуса? – спросил Люциус и, дождавшись несмелого кивка Гермионы, продолжил: – Драко, попробуй вызвать Патронуса. Ваши палочки лежат рядом с вами.

После некоторого замешательства Драко взял палочку и обреченно проговорил:

– Патронус! – и из палочки вырвалось сизое облако, которое постепенно превратилось в животное.

– Что это за тварь? – с отвращением спросил он.

– Это выдра, – завороженно наблюдая, как тает Патронус, пробормотала Гермиона.

– Даже не буду спрашивать, что ты вспоминал, чтобы вызвать эту выдру, – усмехнулся Люциус, – и так понятно…

Драко почувствовал, что краснеет, чего не случалось с ним очень давно, наверное, со школы. Когда он произносил заклинание, то неожиданно для него самого ему вспомнилось выражение лица Гермионы в момент ее оргазма. И сейчас, размышляя над этим, он вдруг осознал, что это самое прекрасное и важное, что он видел в своей жизни. Остро захотелось повторить этот незабываемый момент, но вначале он должен разобраться с происходящим.

– А как же предсказание? Ритуал? – спросил он, недоверчиво глядя на отца.

– Предсказание сбылось, ритуал состоялся, – усмехнулся мистер Малфой, вернувшись к разглядыванию бумаг на столе. – Однажды Панси обратилась ко мне за помощью, – начал рассказывать Люциус, не отрываясь от своего занятия, – ей нужны были сведения об этом обряде. Мне не составило труда узнать ее планы. Она даже показала мне шар с предсказанием. Когда я взял его в руки, то тоже услышал это предсказание. Я недолго думал, какая же роль отведена мне. Я тот, кто заставит полюбить, а также мнимый больной. Я прекрасно знал о твоем настроении, Драко, о твоем желании умереть, и предположил, что Панси обязательно воспользуется этим. И приложил все усилия, чтобы спасти тебя… А еще мне надоело, что Малфои в последнее время вынуждены служить кому-то, делать то, что им не нравится. Я понимаю, что вина за это лежит главным образом на мне, вот я и решил все исправить. Фамилия Малфой должна греметь! Мы должны править миром!

– Но я не хочу править миром! – заорал Драко. – Это отвратительный мир!

– Ты создашь свой мир и будешь править так, как тебе захочется! – спокойно парировал Люциус. – В предсказании говорится про новый порядок, вот и придумайте его… и стройте, и правьте.

– Я не понимаю, что происходит, – со слезами на глазах сказала Гермиона, все еще смотря на труп Гарри.

– Все очень просто, мисс Грейнджер, – спокойно ответил Люциус. – На это предсказание можно посмотреть и с другой стороны. Мужчина и женщина с разных полюсов… Панси видела в этом себя и Поттера, я — своего сына и… а вас же предложила сама Панси, когда выбрала вас жертвой. Сила и ум у вас и у моего сына имеются в достатке. Панси же сама может выступать в роли школьной подруги, причем очень наивной, ведь она обратилась ко мне, да еще сообщила мне, что хочет убить моего сына, и при этом надеялась на мою искреннюю поддержку и помощь. А вы… «один из них наивен, другой потерял жизненный ориентир», – процитировал он фразу из предсказания, – тут, думаю, не возникает вопросов.

– Но должен умереть тот, у кого руки в крови! – запальчиво сказала Гермиона. – А Гарри никого не убивал.

– Вы многого не знаете, мисс Грейнджер, – рассмеялся Люциус. – Гарри Поттер часто применял Аваду. Но в отличие от Драко он не брезговал и маггловскими способами убийства. По крайней мере, мне известен один достоверный случай. Он перерезал горло Беллатрисе, тем самым замарав свои руки в крови. Я это знал еще до того, как услышал это предсказание, поэтому увидел в этом знак. Знак того, что иду правильным путем.

– Но у меня есть наследник, а у Поттера нет, – промямлил Драко.

– Одевайтесь, у нас мало времени, – недовольно пробурчал Люциус. – Я уже успел рассмотреть все прелести мисс Грейнджер.

После этих слов Драко и Гермиона стали судорожно натягивать на себя одежду.

– А по поводу наследника… – продолжал говорить Люциус. – Не хочу огорчать или радовать тебя, Драко, но тот мальчик, которого ты считаешь сыном, не твой сын. Он даже не сын Астории. Он сын Гарри Поттера. Его мать Джинни Уизли. На момент его рождения я уже знал о предсказании и решил, что это еще один знак. Я предложил Астории и ее семье выгодную сделку. Она выходит за тебя замуж, а потом воспитывает сына Поттера и Уизли, как своего и твоего, за это… Гринграсс получат много привилегий, когда ты, сын мой, придешь к власти. Они согласились… И Астория ждет не дождется, когда предсказание сбудется и ты разведешься с ней. У нее большая любовь с твоим другом, и она хочет выйти за него замуж. А мальчик… славный мальчик. Хотя гены Уизли… – с сожалением сказал он. – Чтобы никто не увидел его рыжих волос, Астории приходится почти каждый день брить мальчика наголо. Что удивительно, она искренне полюбила этого ребёнка…

Драко и Гермиона во время этого монолога уже успели одеться и теперь потрясенно взирали на Люциуса, который складывал бумаги и книги на столе в стопку.

– А Панси была такая наивная, – с удовольствием продолжал рассказывать мистер Малфой. – Она верила, что ей суждено править миром. Я решил, что именно в этом году… должно свершиться предсказание. Ведь к ритуалу все было готово. Поттер уже влюбился в нее. Ты был готов умереть. А Нарцисса легко внушила Панси, что та ждет ребёнка. Чуть-чуть зелий, чтобы Панси начала себя плохо чувствовать, и подкупленный доктор, который и сообщил Панси, что она ждет ребенка.

– Мама? – удивленно спросил Драко. – Она что, тоже в этом участвует?

– А ты как думал? – зло прорычал Люциус. – Какая мать, узнав, что ее ребенок не хочет жить, останется безучастной? Нарцисса очень помогала мне. Она заставила эльфов подливать противозачаточное зелье Панси в ее утренний чай. Она добавляла специальные капли, от которых Поттер навсегда лишился возможности иметь детей, в зелья, которыми лечила его Панси. Она даже тебя, Драко, поила зельем, чтобы у тебя не мог родиться наследник, даже от твоей жены… до поры до времени. А вашу личную жизнь, мисс Грейнджер, контролировал ваш друг Гарри. Вначале вы сами, будучи в трауре по вашему несостоявшемуся мужу Рону Уизли, отвергали все ухаживания тех, кто решался к вам подступиться с романтическими намерениями. А потом, когда Поттер узнал об этом ритуале и проникся этой идей, он зорко следил, чтобы ни один мужчина не нарушал ваше спокойствие. Если кратко, то мистер Поттер вел душещипательные беседы с каждым, кто проявлял к вам какой-либо интерес. В основном хватало разговоров на тему, что после смерти вашего возлюбленного Уизли вы еще не совсем оправились, что нужно выждать время. Самым нетерпеливым было сказано, будто вы сами решили хранить верность вашему мертвому жениху вечно. А самых настойчивых… например, Маккормика, Поттер отправлял на заведомо провальные задания, где они и погибали. Да-а, – протянул Люциус, – это была трудная работа для Гарри. Вы, мисс Грейнджер, пользовались большим успехом. Скорее всего, потому что в вашем сопротивлении явная нехватка женщин и переизбыток моральных качеств у молодых людей, которые не позволяют им пользоваться услугами борделей.

Во время этого рассказа перед внутренним взором Гермионы пролетали обрывки воспоминаний о тех мужчинах, которые оказывали ей знаки внимания после смерти Рона. Тогда она очень удивлялась, что дальше флирта дело не шло. И даже ее попытки продолжить некоторые зарождающиеся любовные отношения в результате натыкались на испуганные отказы со стороны претендентов на ее сердце. Также она вспомнила разговоры с Гарри, из которых узнавала, что понравившийся ей парень уже любит кого-то, а ее лишь обманывает, или что он недостоин ее, или даже хочет воспользоваться ее положением в сопротивлении для достижения корыстных целей. Вспомнила она и Маккормика, и свою тогдашнюю надежду на то, что у них может получиться что-то серьезное или что она хотя бы сможет от него забеременеть, и свою волчью тоску, после того как его убили.

Она вдруг представила себя куклой, с которой все кому не лень играли в какие-то неведомые ей игры. Самым мерзким было то, что кукловодом был и Гарри. Гарри, который, как оказалось, лишил ее многого, и действия которого привели ее в этот кукольный домик.

– Но также мы уповали на предсказание, – между тем, продолжал говорить Люциус. – Теперь главная задача — заставить вас полюбить друг друга…

– Я никогда не полюблю ее, – возмутился Драко.

– Я и Нарцисса думаем по-другому, – усмехнулся Люциус. – Все предпосылки к этому есть. Мы знаем о твоих шалостях в доме терпимости, а это значит, что физическое влечение у тебя к ней уже есть, а то, что ты её пожалел, рассказав ей о предстоящем ритуале, говорит о том, что ты вполне сможешь ее полюбить. Нарцисса считает, что жалость — это одна из составляющих любви. Да и вы, мисс Грейнджер…

– А как же крейстраж? – выкрикнула Гермиона.

Драко и Люциус удивленно посмотрели на нее.

– Если Гарри крейстраж Волдеморта, то он не должен… не может… не умрет, – лепетала она, чуть не плача.

– Ах, это, – махнул рукой Люциус. – Частичка души Лорда, которую носил в себе Поттер, давно уничтожена.

– Кем? – одновременно произнесли Драко и Гермиона.

– Общественными усилиями, – раздался мелодичный женский голос за их спинами, отчего они вздрогнули и испуганно развернулись, подняв палочки. Но они не увидели никого.

– Не стоит делать резких движений, Драко, – опять услышали они тихий женский голос.

– Мама? – неуверенно произнес Малфой и опустил палочку.

– Да, это я, – ответила Нарцисса, снимая с себя мантию-невидимку. – Я примеряла мантию, которую принес с собой Гарри Поттер. Очень удобная, – рассмеялась она. – Дарю ее вам. Так сказать, наследство от вашего друга, – она протянула мантию Гермионе.

Гермиона тоже опустила палочку и взяла из рук Нарциссы мантию-невидимку.

– Джинни Уизли подробно рассказала мне, как вы, – миссис Малфой указала на Гермиону, – и ваши друзья уничтожили крейстражи. Мы с ней долго думали, как нам добыть меч Гриффиндора или клык василиска, но так и не нашли безопасных способов не только заполучить эти предметы, но и не причинить ими вреда телу мистера Поттера. Мисс Уизли не хотела никаким образом навредить ему. Она очень боялась за него, даже несмотря на то, что Гарри, зная, что его беременная подруга в плену у Пожирателей, не отказывался от интимных шалостей со своей сиделкой. И это Джинни предположила, что яд василиска, который остался на страницах дневника Тома Ридла, можно использовать: например, как-нибудь его вычленить со страниц и сварить из него смертельное зелье, которое убьет крейстраж. Тот дневник был у Люциуса, ему вернул его сам Гарри Поттер. Я вырвала пропитанные кровью и ядом страницы и передала их Драко. И, конечно же, он смог приготовить из них смертельное зелье.

– Ты сказала, что это листы из древней фамильной книги, пропитанные кровью предков и каким-то секретным зельем, которое сохранит молодость женщинам рода, – сквозь зубы сказал Драко. – Я делал это для тебя! – обиженно закончил он.

– Прости меня, дорогой, – извиняющимся тоном продолжила Нарцисса. – Но тогда я не могла тебе сказать правду, поэтому придумала эту невинную ложь. Дальше я передала это зелье Панси и сказала ей, что оно поставит мистера Поттера на ноги. Ей я тоже лгала, но оказалась права. И мистер Поттер принял зелье, а Панси пережила несколько ужасных часов, во время которых Гарри не подавал признаков жизни. Но когда он очнулся, то, о чудо, он смог ходить. Я сама удивилась такому эффекту. Мы с Люциусом не были уверены, что крейстраж Лорда в теле мистера Поттера был уничтожен тогда с помощью этого зелья, но мы уповали на предсказание. Мы были правы, раз сейчас Гарри Поттер мертв. Так что можно считать, что в уничтожении последнего крейстража Темного Лорда принимали участие Джинни Уизли, Панси Паркинсон, я и мой сын.

– И теперь Темный Лорд простой смертный, – радостно сообщил Люциус. – И вы можете его уничтожить! А я и Нарцисса вам поможем! И даже твоя жена, Драко, готова помочь тебе и мисс Грейнджер, чем сможет.

– Думаю, Джинни тоже не откажет вам в помощи, – продолжила миссис Малфой.

– Джинни умерла, – обреченно прошептала Гермиона.

– Мисс Грейнджер, ваша подруга была очень мудрой женщиной, – спокойно сказала Нарцисса. – За то время, что она жила в нашем поместье, я успела с ней подружиться и проникнуться к ней самыми добрыми чувствами. Вы поймите: все, что она сделала, она сделала ради вас, мисс Грейнджер, и ради своего сына. Я рассказала ей про предстоящий обряд, о предсказании, которое нашла Панси, о том, что хотят сделать Панси и Поттер, и о том, как я и Люциус хотим помешать этому. Она согласилась нам помочь, потому что хотела спасти своего сына.

– Только не говорите, что она добровольно отдала своего сына Астории, – усмехнулся Драко.

– Зря сомневаешься, – ответил Люциус. – Как только Нарцисса рассказала ей о наших планах, мисс Уизли, не раздумывая, согласилась, чтобы ее сын носил фамилию Малфой.

– Этого не может быть! – возмущенно произнесла Гермиона.

– Мисс Грейнджер, – спокойно ответила Нарцисса, – Джинни, как и любая мать, в первую очередь думала о своем ребенке, поэтому и согласилась.

– Я не понимаю… – все еще не могла поверить в слова миссис Малфой Гермиона.

– На самом деле всё очень просто, – улыбнулась Нарцисса. – Как я уже говорила, Джинни мудрая женщина, и прекрасно понимала, что за сыном Гарри Поттера начнется настоящая охота, как только он появится на свет.

– Все окружение Темного Лорда, да и он сам, обвиняли нас в том, что мы плохо выполняем свои обязанности, – начал говорить Люциус. – Мы создавали видимость, что содержим мисс Уизли в ужасных условиях и подвергаем ее разным страшным пыткам. И нам все верили, что это так, и все надеялись, что от этого Джинни потеряет своего ребенка, но этого не происходило, что вызывало большое недоумение среди Пожирателей и недоверие к нам.

– Да, под конец даже маггловский театральный грим не спасал ситуацию, – грустно сказала Нарцисса. – Нам приходилось каждый раз гримировать Джинни, когда кто-нибудь из Пожирателей хотел видеть ее истерзанное тело. Мы не хотели пользоваться разными заклинаниями и зельями, которые делают внешность безобразной, чтобы создать видимость пыток, опасаясь, что это навредит ребенку, поэтому и применяли грим и косметику. Тем более, чистокровные маги не были знакомы с этим изобретением магглов. Но где-то за месяца два до родов все чаще кто-нибудь из самых злобных Пожирателей высказывал желание лично принять участие в пытках, чтобы тем самым убить отпрыска Гарри Поттера.

– И мы убили мисс Уизли, – продолжил рассказ Люциус. – Вернее, сказали всем, что она умерла, так и не успев родить. Да, мне пришлось напоить какую-то маггловскую беременную девушку оборотным зельем и убить ее, чтобы Пожиратели могли лицезреть труп возлюбленной Гарри Поттера. И я не жалею об этом…

– Джинни не могла пойти на такое… – прошептала Гермиона, – не могла позволить, чтобы умер неповинный человек!

– Но она согласилась с таким сценарием, – ответила Нарцисса. – Потому что понимала, что это единственная возможность спасти ее сына. Она уже знала все о предстоящем ритуале и знала о том, что мистер Поттер изменяет ей.

– Но это неправда! – воскликнула Грейнджер. – Я точно знаю, что Гарри до последнего надеялся спасти Джинни. И он не изменял ей. Роман с этой Сарой у него завязался уже после того, как мы похоронили Джинни.

– Разумеется, так оно и было, – проворковала миссис Малфой. – Но я не могла позволить, чтобы наш с Люциусом план по спасению нашего сына сорвался, поэтому я… лгала. Говорила, что Гарри изменяет ей. Я даже подделывала воспоминания Панси, и показывала их Джинни. Так что она была твердо уверена, что Гарри Поттер может предать… предать любовь, вступив в интимные отношения в то время, когда его беременная возлюбленная подвергается неистовым пыткам, предать дружбу, потому что согласился пожертвовать жизнью своей подруги, то есть вашей, мисс Грейнджер, ради собственных амбиций.

– Но это была ложь! – не сдавалась Гермиона.

– Да, вы правы! – согласилась Нарцисса. – Мистер Поттер выбрал вас в качестве жертвы только после того, как Джинни умерла, а он, влюбившись в Панси, понял, что можно изменить мир. Так что не судите его строго…

– Подождите, – озадаченно произнес Драко. – То есть вы хотите сказать, что мало того, что Астория воспитывает сына Поттера, так еще и Джинни жива?

– Прости нас, Драко, – сказала Нарцисса. – Мы хотели лишь спасти тебя. Астория недаром сразу же, как только у нее появился ребенок, уехала во Францию и старалась ограничить твое общение с мальчиком. Она не хотела, чтобы ты к нему привязался. А Джинни жива… ты ведь знаком с няней твоего сына – мисс Дертью?

– Но это древняя старуха! – удивленно произнес Драко.

– Оборотное зелье творит чудеса, – усмехнулся Люциус.

– Так вы хотите сказать, что Джинни жива? – пролепетала Гермиона.

– Да, она жива и готова помогать вам строить новый мир, – ответил Люциус.

– Я отец сына Гарри Поттера, – обреченно сказал Малфой и по-сумасшедшему рассмеялся. – Человек, которого считали мертвым, на самом деле жив, а люди, – он посмотрел на лежащих около каменного подиума Гарри и Панси, – которые должны были лишить меня жизни, сами мертвы. Я только что переспал с грязнокровкой, и мне… и нам обоим это понравилось. И мои родители, приверженцы Темного Лорда и чистоты крови, рады этому и надеются на… будущее. И я должен убить Темного Лорда и построить новый мир. Вместе с ней, – Драко махнул рукой в сторону Гермионы. – должен полюбить ее, и… у нас будет ребёнок. Лучше бы я умер…

– Я не хочу в этом участвовать! – истерично закричала Гермиона. – Я ухожу!

– Не стоит торопиться, мисс Грейнджер. Я ожидал подобной реакции с вашей стороны, поэтому… выбирайте сами, – Люциус посмотрел на нее и спокойно сказал. – Шантаж: если вы уйдете, я сделаю так, что все будут думать, что это вы убили Поттера. Уговоры: в случае, если вы согласитесь стать миссис Малфой, у вашего ребёнка будет отец, а у вас — возможность изменить мир. Ах да, – слащаво улыбаясь, проворковал Люциус, – самое главное забыл. Жалость: вы сможете помочь магглорожденным детям, которых сейчас мучают в Хогвартсе. Не так сильно, как вы думаете благодаря пропаганде, но все-таки мучают. И вы же хотите встретиться с вашей подругой?

– Но я не… – после некоторого раздумья промямлила Гермиона. – Но я не жду ребенка!

– Отчего же? – усмехнулся Люциус. – Судя по тому, как вы упоительно целовались, когда я вошел, у вас были отношения и до этого…

– Но это было часов пять назад! – возмущенно воскликнул Драко.

– Предсказание! – торжественно произнес Люциус. – Если вы живы, значит, оно сбылось! Значит, вы, мисс Грейнджер, уже зачали от моего сына. И я видел вас в библиотеке…

– Но там еще… в этом предсказании есть еще какие-то условия, – продолжал спорить Драко.

– Сейчас конец апреля, – усмехнулся Люциус, – ты можешь считать, что обрел ориентир в жизни, ведь скоро у тебя появится сын; мисс Грейнджер, думаю, потеряла свою наивность… и какая-нибудь бриллиантовая слеза точно сегодня упала.

– Я думаю, вот это похоже на бриллиантовую слезу, – улыбнувшись, сказала Нарцисса, разжимая ладонь.

Люциус, Драко и Гермиона пошли к ней, пытаясь рассмотреть то, что показывала Нарцисса. На ее ладони лежал прозрачный камень в форме слезы.

– Где ты взяла этот камень? – удивленно спросил Люциус.

– Я нашла его в библиотеке, – почему-то очень тихо сказала Нарцисса. – На том кресле, где сидела мисс Грейнджер.

– Это камень из моей запонки, – прошептал Драко и судорожно начал снимать запонки с манжет.

И теперь все уже рассматривали запонки, которые лежали на его ладони. На одной из них на золотом фоне запонки был вытиснен и инкрустирован камнями знак Инь–Янь: черный прозрачный камень в виде капли переплетался с прозрачным белым камнем такой же формы. Но другой прозрачный камень, который означал Янь, почему-то отсутствовал, поэтому сейчас на запонке был только знак Инь…

– Бриллиантовая слеза упала мне на колени… – пробормотала Гермиона. – Я этого не заметила.

– Главное, что она упала! Предсказание сбылось! – торжественно объявил Люциус. – Теперь осталось перенести трупы в библиотеку Отдела Тайн.

– Зачем? – одновременно спросили Драко и Гермиона.

– Надо же как-то обыграть их смерть, – сказала Нарцисса. – Для всех это будет выглядеть так: Гарри Поттер не смог усидеть на месте, в то время как его подруга находится в тылу врага, поэтому пошел за ней. Панси Паркинсон нечаянно натолкнулась на него в библиотеке. Между ними завязался бой, и они оба погибли.

– А я? – встревоженно спросила Гермиона. – Я ведь тоже должна находиться в библиотеке!

– А ваша судьба, мисс Грейнджер, до поры до времени будет неизвестна, – весело сказал Люциус.

– Почему? – ужаснулся Драко.

– Мисс Грейнджер некоторое время поживет у нас в Меноре, – ответила Нарцисса. – Нужно соблюсти предсказание до конца, перед тем как приступать к активным действиям по свержению нынешней власти.

– Вы должны полюбить друг друга, – дополнил ответ жены Люциус. – И мы подумали, что самый лучший вариант для этого — дать вам время побольше пообщаться друг с другом.

– Но я не хочу… – опять в голос заговорили Драко и Гермиона.

– Тем более мы должны познакомить вас с нашими наработками, – не обращая внимания на недовольную физиономию своего сына, продолжал говорить Люциус. – Мы разработали целую концепцию дальнейшего развития событий. Несколько вариантов того, как можно уничтожить Лорда, огромное количество предложений по улучшению волшебного мира и способов, как их осуществить. А также вам, мисс Грейнджер, нужно будет ознакомиться с легендой, которую мы для вас придумали. Легендой, где вы пропадали и почему теперь вы с Драко вместе, и мы придумали…

– Кто это мы?! – воскликнула Гермиона.

– Мы — это я и мой муж, семейство Гринграсс и Джинни Уизли, – спокойно ответила Нарцисса. – Вы же хотите встретиться со своей подругой, мисс Грейнджер?

Гермиона неуверенно кивнула головой.

– Но все равно я не буду… – воинственно сказала она, – делать то, что вы хотите! Я ухожу!

– О, мы предполагали такое развитее событий, – спокойно сказала Нарцисса. – Экспеллиармус.

И палочка Гермионы оказалась в ее руках.

– Соппоро! – быстро произнес Люциус, и Гермиона потеряла сознание.

Она бы с грохотом упала на пол, если бы стоящий рядом Драко инстинктивно не поддержал ее.

— Лучше бы я умер, — устало сказал он. – Все ведь так хорошо было продумано. Я бы умер, и никаких проблем. А сейчас придется напрягаться. Тащить эту куда-то, – он посмотрел на Гермиону и покрепче прижал ее обмякшее тело к себе. – Думать, разговаривать, любить, править миром и жить, в конце концов.

– Успокойся, Драко, не нужно истерить! – строго сказал Люциус.

– Поверь мне, тебе это все понравится, – ласково проворковала Нарцисса.– А теперь возьми мисс Грейнджер на руки и отправляйся с ней во Францию. Тем более, все и так думают, что ты еще вчера уехал туда к жене и сыну.

– Как? – раздраженно завопил Драко, пытаясь поднять девушку на руки.

– Вон на столе стоит чернильница, – Люциус махнул рукой в сторону стола. – Это незарегистрированный портал, который сразу же доставит вас в наше поместье во Франции. Там вас встретят Астория и Джинни. Они уже ждут вас. Мисс Грейнджер проспит около суток, поэтому, когда она приедет в себя, я и Нарцисса уже будем там и…

Драко не дослушал, он стремительно, насколько позволяла его ноша, подошел к столу и, изловчившись, взял в руки чернильницу.

Как только Драко и Гермиона исчезли, Люциус облегченно улыбнулся и произнес:

– А теперь за работу!

– Я думаю, со временем мисс Грейнджер понравится у нас, и она полюбит Драко, – сказала Нарцисса, собирая простыни с подиума. – Я думаю, это лучшая партия, которую в данный момент времени мы можем предложить нашему Драко.

– А я уже представляю себя серым кардиналом, – мечтательно сказал Люциус.

– А я представляю наших внуков… – в тон ему ответила миссис Малфой, взяв в руки кинжал, которым Гарри Поттер час назад порезал руку Гермионы.

Вдруг кинжал выпал из рук Нарциссы и ударился о каменный пол. Звонкий звук разнесся по всему огромному залу, отдаваясь громким эхом.

– Что случилось, дорогая? – вздрогнув, спросил Люциус, быстро подбегая к жене.

– Не стоит беспокоиться, Люциус, – рассмеялась Нарцисса. – Не смогла удержать кинжал. Он довольно тяжелый, а у меня… у меня устали пальцы.

Мистер Малфой недоуменно посмотрел на нее.

– Я вчера всю ночь подпиливала скобки на запонке Драко, которые держали эту бриллиантовую слезу, – рассмеялась она, – а это трудная работа. Все-таки запонки гоблинской работы.

– Это ты сделала? – восхищенно произнес Люциус, крепко обнимая жену. – Но почему ты не воспользовалась магией?

– Люциус, эти запонки гоблинской работы, и на них не действует магия, поэтому мне пришлось подпиливать скобки… – Нарцисса выдержала паузу, – пилочкой для ногтей.

– То есть, ты сама сделала так, чтобы слова предсказания сбылись? – расхохотался он, – так сказать, механическим путем.

– Ох, Люциус, – усмехнулась она, – ты же и сам знаешь, что слова предсказаний так шатки, что обладая умом, прозорливостью, терпением и трудолюбием, можно повернуть их в свою пользу.

– Конечно! Ты права! — торжественно объявил Люциус. – Скорее всего, в предсказании и это имелось в виду, то, что ты сделаешь так, чтобы эта пресловутая бриллиантовая слеза упала в нужное время в нужном месте. Тем более, если учесть, что шар с предсказанием открылся и тебе. А я-то все не мог придумать тебе роль в этом пророчестве… – улыбнулся он и, прижимая к себе жену, поцеловал ее.

Нарцисса со всей страстью ответила на поцелуй. И не стала рассказывать мужу о том, что, может быть, камень выпал не сразу при падении запонки на колени Гермионы. Вполне возможно, он отвалился оттого, что мисс Грейнджер активно двигалась, сидя на этой запонке. Также Нарцисса не задавалась вопросом, почему из второй запонки не вывалился камень, ведь она подпилила скобы и на ней. Но миссис Малфой уповала на предсказание. Раз все так случилось, значит так предрешено. Оставалось сделать немногое… помочь сыну стать счастливым и сделать своего мужа серым кардиналом. Но неизвестно, что труднее…