Доминируй, властвуй, унижай! (гет)

Я точно знаю, чего я хочу. До дрожи в коленях, до слюны у уголка рта, до сотрясающего тело, словно электрическим разрядом, оргазма. Я хочу пресмыкаться, я хочу быть сломленным, подавленным, подчиненным властной женской руке с острыми коготками, бархатистому, сладкому голосу с диктаторскими нотками. Хочу валяться у госпожи в ногах, как преданная зверушка, ощущать на своей руке давление носочка ее лакированной туфельки, пока не захрустят мои пальцы, и не сорвется с губ болезненный стон.

Какая она? Хозяйка моей мечты, моя доминантка? Больной фантазии представляется женщина в годах с уже не молодым, но вполне привлекательным телом, с лицом аристократичным, надменным. Начальница отдела кадров, Елена Григорьевна, приходит мне на ум первой. Уж эту даму бальзаковского возраста я видел в своих мокрых снах не один раз. Какие бедра, какая стать! А как она разносит моих подчиненных, ее громогласный голос слышен даже с другого конца офиса! Жаль, что я не могу узнать, может ли она так же командовать в спальне. Замужем Еленушка моя и даже внуков имеет. А ведь гармонично бы эта барышня смотрелась в латексном корсете и с плеткой в руке! Я бы ее за такой образ повысил по должности, хотя дальше уже и некуда.

Несмотря на все мои многочисленные фантазии, я закостенелый теоретик, а не практик. Моя мать вечно мне твердит: «Дима, тебе уже двадцать пять, а ты все жену не нашел, да даже девушку. Я так до внуков не доживу». О, мамуля, не нужна мне покладистая женушка, которая будет лежать на кровати, простите, мечтой короеда, бревном, чтобы чинно под одеялом позволить ненасытному муженьку исполнить супружеский долг. Зубы у меня сводит от такой радужной перспективы! А ведь не спросишь же девушку на первом свидании за бокальчиком красного полусладкого: «А ты не против меня отшлепать на досуге разделочной дощечкой?» Скажет же мне в ответ: «Глупый, дощечка же нужна, чтобы на ней капустку шинковать, да мяско кусочками для пловчика резать». А ведь и не поспоришь!

Шутки шутками, а мне одному очень не сладко. На горизонте только закат, а мне хочется увидеть там ту единственную, ненаглядную, что заставит меня ползать за ней на четвереньках, пока я не сотру коленки о вон тот ковер, что у меня в спальне дыру в паркете прикрывает.

Я не нашел иного выхода, как зарегистрироваться на одном из многочисленных порно-сайтов, который обещал мне всевозможные удовольствия бесплатно и в большом количестве. «Каждый любитель порнухи найдет для себя свой жанр или занятие по интересам, равнодушных не останется», — гласила надпись на главной странице. Но привлекло меня далеко не это, уж порукоблудить я всегда смогу и без всяких там регистраций. Онлайн-знакомства! Тысячи и тысячи анкет соблазнительных дам, готовых с превеликим удовольствием поставить на колени молодого симпатичного раба. А я ведь такой, вполне себе ничего парень, правда, щупловат и слишком молодо выгляжу для своего возраста, но это, надеюсь, сыграет мне только на руку.

Я перерыл все свои фотографии, чтобы найти самую привлекательную… Нет, самую сексуальную.

Да, выберешь тут сексуальную. Вот я на фоне памятника Пушкину. Разве этот культурный парень в рубашечке, застегнутой на все пуговки, в строгих штанишках, со старым папиным дипломатом под мышкой заворожит раскрепощенные умы дам? Да, и мне тут от силы восемнадцать, только в институт поступил. Каким же я «петушком» был, прости Господи!

Поиски продолжаются. На прошлой фотографии смущал Пушкин, а на этой фотографии я вспоминаю всем известные стихи Пушкина: «Я иду по росе, я травинки топчу. Я такой же, как все! Я е..ться хочу!» Хотя, может, это вовсе и не его творение. Словом, я на снимке в подстреленных шортах и дырявой майке стою средь непроходимого разнотравья с ведром рыбы. Ай, хорошо мы тогда с пацанами на рыбалку сходили. Так, в топку этот позор!

Тут на глаза попадается вполне себе приличная фотография, такая вся слегка мрачноватая, богемная. Я там за барной стойкой в какой-то немыслимой обтягивающей рубашке, на лице моем тигриные страсти. На самом деле я хотел закричать тогда моей девушке, которая скакала вокруг меня с новым фотоаппаратом, свое обыкновенное «не фоткай меня», но она опередила, и вот теперь я тут настоящий мачо. Ну, по крайне мере, она так говорила, пока мы встречались. Вдоволь налюбовавшись собой, я мысленно проголосовал за это фото и разместил его на сайте, приобщив к худо бедно заполненной анкете, которая своим содержимым просто обязана была привлечь дамочек. «Дмитрий. Двадцать пять лет. Рост сто восемьдесят сантиметров. Брюнет. Ищу госпожу». Коротко и ни черта не оригинально, но на большее меня не хватило.

Что ж, буду ждать!

Ну, почему мой офис — «аквариум»? Не в прямом смысле, конечно, просто я вообще не защищен от внимательных взглядов моих замечательных сотрудников, а они, в свою очередь, представлены на обозрение мне.

Ох, как же мой папа любит дисциплину в самых ее строгих и, порою, маразматических формах! Когда он выкупал эти два этажа в офисном здании, чтобы открыть свою строительную фирму, то прямо-таки настоял на том, чтобы перегородки и двери были стеклянные. Спрашивается, зачем? Да, в целях слежки за тунеядцами-работниками. Ужас какой! А мне что теперь делать? Я, может, желаю уединиться хоть на пару минут.

Вот решишь ненароком задницу, простите, почесать или скомканный в шарик отчет запульнуть в урну, так нет, не можешь. Мимо проходит какая-нибудь секретарша и уважительно смотрит на тебя, серьезного и взрослого мужчину, почти начальника, в конце концов. Приходится оставлять свое ребячество и человеческие потребности и ерзать на стуле, чтобы унять внезапный зуд в районе правой ягодицы.

Когда папа мой, Сергей Степанович, отдаст полностью и бесповоротно бразды правления мне над нашим маленьким семейным бизнесом, то я обязательно с первой шефской зарплаты сделаю себе новый кабинет. Слеплю из этого «аквариума» «скворечник». Вот увидите!

А пока я из своего чудо-кабинета скучающе наблюдаю за кулером в коридоре, попутно обдумывая коварный план по вылазке на порно-сайт прямо с рабочего компьютера. Подо мной жалобно скрипит кресло на колесиках, уж больно часто я на нем катаюсь. Вот и сейчас еложу по паркетному полу взад-вперед.

Ну, прямо прорвало всех. Туда-сюда ходят, не дают начальнику расслабиться! Я принимаю серьезный и крайне озабоченный работой вид и щелкаю пальцами по клавиатуре. Вроде коридор опустел, а если кто и пройдет мимо, то не заметит моей шалости, ведь монитор-то экраном к стене повернут. Слава Богу, хоть за моей спиной не стеклянная перегородка!

Мимо моего кабинета проплывает Елена Григорьевна, кивает мне и вежливо улыбается. Я по глупости здороваюсь вслух, забывая, что меня-то не слышно за стеклянной дверью. Ах, Еленушка, знойная ты женщина! Мечта поэта! Прошла по коридору, завлекательно виляя бедрами, так, что я аж забыл про свой порно-сайт, который уже вовсю пестрит на экране своими отборными пошлостями на фоне едко сиреневого оформления.

Вы не подумайте, я тут не собираюсь ублажать своего «дружка», прячась за фикусом, что стоит справа от меня, высоченный такой и зеленый как болотная лягушка. Хороший куст. Прикрывает меня хоть немного от любопытных взглядов. В общем, я решил просто зайти на свой профиль и проверить, не написала ли мне какая-нибудь красавица-искусительница, нуждающаяся в покладистом рабе.

Захожу и вижу ту самую единичку у «входящих сообщений». Вот это да! Всего ночь прошла с момента регистрации, а мне уже написали! Димас, ты мужик!

Сердце затрепетало, в зубах заскрежетал карандаш, который от волнения я засунул в рот. Неужели у меня появится шанс познакомиться со взрослой, уверенной в себе и своих желаниях женщиной, а не теми недалекими барышнями, пять лет назад получившими паспорт? Я кликаю на ссылочку, и в зобу дыхание спирает.

Вот она! Моя богиня! Моя госпожа! Да!

Арина Голубева: Хочешь стать моим питомцем?

Меня бросило в жар. Я вспотел от этого сообщения, как будто навернул вокруг офиса пять спринтерских кругов. Впервые женщина предлагает мне такое. Я улыбаюсь, как идиот, разглядывая этот заветный вопрос, от которого у меня нога задергалась, словно у шелудивого пса.

Так, надо взять себя в руки и посмотреть, как моя новая знакомая выглядит. Аватарка меня несказанно удовлетворяет и порождает в моей возбужденной голове новый прилив восторга.

На любительской фотографии симпатичная барышня с пышной копной блондинистых волос, с игривым взглядом по-кошачьи зеленых глаз, с фигурой томной и мастерски облаченной в выгодное для нее красное платье. Видно, что ей слегка за тридцать, но это ничуть не портит, а наоборот, красит эту обворожительную незнакомку. В самом соку, в самом расцвете своей женской красоты. Нимфа! Ух, да грех на такую не повестись! Я улетаю в свои жесткие и хлесткие фантазии, но тут приходит новое сообщение. В динамиках звучит требовательное «тин-тин».

Арина Голубева: Решай скорей. У меня много желающих…

Я аж подлетаю на стуле от волнения. Много желающих? Так не пойдет! Никаких конкурентов! Сейчас же напишу ответ. Я тыкаю в клавиши, пытаясь набрать хотя бы простое «да, я согласен», но выходит лишь несусветная ахинея смешавшихся в одно большое кубло букв. Я твой, Аринушка, я твой!

«Какого лешего?!» — восклицаю я громко. На моем экране выскакивает системное сообщение, которое прямо и четко дает мне понять, что компьютер заблокирован из-за подозрительной активности. Я возмущенно долблю мышкой об стол и жму на кнопочку на системнике. Что за наказание? Никогда такого не было! Почему сейчас? А как же Аринушка и волшебные ночи подчинения и унижений? Я готов рвать на себе волосы! Проклятая шайтан-машина не поддается никаким манипуляциям.

Такого вот взъерошенного, вспотевшего и психованного застает меня местный системный администратор, появившийся как черт из табакерки.

— Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, — с порога заявляет он. Я бросаю недовольный взгляд на парня. Ну, тебя еще тут не хватало! Не видишь, я занят? Еще чуть-чуть и ты станешь свидетелем того, как компьютер летит из окна на проезжую часть.

— День добрый, Коля, — сдержанно отвечаю я и продолжаю долбить пальцем по клавиатуре уже чисто из вредности.

— Я тут пришел сказать, что, кажется, кто-то залез с вашего компьютера на подозрительный сайт… — Коля делает многозначительную паузу и продолжает своим бесстрастным деловым тоном, — «горячие_мамочки_точка_ком».

Я пораженно округляю глаза. Вот это новость… Как я мог забыть, что системный администратор по моей же просьбе следит за всеми рабочими компьютерами, чтобы никто из сотрудников не лазил дальше строительного форума? Какое позорище, какое позорище! Стыд и срам! Сохраняем достоинство, сохраняем.

— Я только пришел, а тут такое! Компьютер не работает! Что за ужас! Скорей разберись. Мне еще клиенту на почту надо скинуть договор, — возмущаюсь я, обливаясь потом. — Ерундой какой-то все на работе занимаются! Стыдно должно быть! Давай, приступай скорей.

Коля согласно кивает и без всяких вопросов усаживается за мое место, чтобы разобраться с наполненным порно компьютером. А мне стоит освежиться, пойду-ка водички хряпну или чего покрепче.

Я еле отсидел рабочий день, сбежал на тридцать минут раньше. Надеюсь, меня простят мои работники, хотя я же начальник, мне можно.

Я залетаю в квартиру и, не снимая плащ и порядком чумазые ботинки, лечу на крыльях любви к ноутбуку. Ну, давай же, включайся скорее. Я искренне надеюсь, что моя нимфа еще не передумала взять провинившегося мальчишку под теплое крылышко. Я открываю сайт и принимаюсь строчить пылкий, но немногословный ответ. Краткость — сестра таланта, а скромность — украшение раба.

Дмитрий Поляков: Я весь твой, моя королева.

Нажимаю на кнопочку «отправить» и чувствую себя полнейшим идиотом. О, как же мне стыдно! Я бегаю по квартире, оставляя на ковре следы от своей грязной обуви. Потом приберу, сейчас бы унять пожар в животе. Там моя похотливая душонка жарится на костре. Я такую глупость написал, как моя божественная незнакомка отреагирует? Вроде бы она сама задала такие правила игры, значит, я могу быть спокойным. Мой ответ не будет расценен, как детская глупость или пример полнейшего помешательства. Мы оба с ней немножко извращенцы, совсем чуть-чуть.

Я измерил шагами квартиру вдоль и поперек. Успел порядком запреть в плаще, но даже не заметил этих неудобств. Вот так я был взбудоражен. Вскоре в мою голову пришла отрезвляющая мысль, что ждать абсолютно бессмысленно. Арина может появиться в сети только на утро или вообще отказаться мне отвечать. Надо заняться своими делами, так ожидание пройдет незаметно. А если она не напишет, то я с легкостью смирюсь с поражением. В конце концов это всего лишь переписка по интернету, условия которой заведомо отметают любые обязательства и правила.

Я тяжко вздыхаю и иду переодеваться, в последний раз мельком оглядывая мерцающую рекламой страничку «горячих_мамочек_точка_ком». Знай, Арина, в холостяцкой двухкомнатной берлоге на окраине города тебя ждет твой пылкий Хатико, которому сейчас предстоит драить ковер и мыть полы, чтобы совсем не засраться.

После изнурительной уборки, сделанной далеко не от души, я навалил себе в тарелку пельменей с горкой и залил весь этот кулинарный шедевр майонезом. Симпатично вышло. Только я подношу горячую пельмешку ко рту, как раздается заветное «тин-тин». Аринушка! Пельмешка летит обратно к своим собратьям, расплескивая жирные майонезные капли на клавиатуру и стол.

Арина Голубева: Когда приступим?

Так сразу? Нет, ну, в принципе правильно. Чего, спрашивается, тянуть кота за причиндалы и размазывать смолу по древесной коре? Эти все дурацкие переписки со стандартными вопросами, от которых хочется плеваться, абсолютно никому не нужны. И нам они ни к чему! Сохраним анонимность и загадку. Так еще интереснее! Наверняка Аринушка замужем, ведь таких, как она, не упускают. Может, она ищет острых ощущений на стороне, которых ее муженек «старовер» ей никогда не даст. Мужики вообще не любители подчиняться, тем более в интимных вопросах. Ну, ничего, моя золотая, мы воплотим вместе все наши фантазии.

Только вот, где мы будем заниматься нашими непотребствами? Не лазить же по гостиницам. Грязно там, и атмосфера не та. Будет правильно, если я приглашу ее домой.

Дмитрий Поляков: Как на счет прийти ко мне в гости завтра вечером?

Арина Голубева: Пиши свой адрес и готовься к жаркой ночи…

Как быстро и многообещающе! Я макаю локоть в пельмени и принимаюсь строчить свои координаты.

Арина Голубева: Буду на месте в восемь. Не разочаруй меня, иначе мне придется тебя наказать.

О, как же я хочу, чтобы меня наказали!

Дмитрий Поляков: Слушаюсь и повинуюсь!

Свершилось! Я назначил свидание моей госпоже! Боже, хоть бы все прошло хорошо, хоть бы мы друг другу пришлись по вкусу, а наши желания совпали и унесли нас в пучину регулярных наслаждений! Я безмерно счастлив!

Стоп! Завтра в мою квартиру, этот храм пыли и запустения, придет красивая изысканная женщина? Я должен срочно привести себя и этот свинарник в порядок. Я бросаю свои пельмени и снова принимаюсь за уборку. В этот раз я не прикрываю запылившиеся места на полках книгами, не пропускаю темные поддиванные дебри и натираю тряпкой даже плинтуса. Все для женщины моей мечты!

Уставший и возбужденный, я падаю на кровать, чтобы придаться беспокойному сну, полному жарких фантазий. Аринушка приходит ко мне в обтягивающем все ее прелести красном платье и требовательно просит стать на колени. Просто чудесно! Надеюсь, что этот сон — вещий!

* * *

Еще вчера вечером я сгорал от восторга, а сегодня так напуган, что подумываю принять коньячка, что томится в графинчике на кухонном шкафу еще с прошлой осени. В него можно было бы добавить валерьянки капель так шестьдесят, чтобы успокоиться до гробовой доски, но я держу себя в руках. Относительно, конечно. Я снова летаю по квартире, спотыкаясь о ковры и мебель. Больше всего времени провожу у зеркала, критикуя вслух и про себя свой внешний вид. Не слишком ли я официально вырядился? Натянул рубашку, задушился галстуком, брюки нацепил парадно-выходные. На голове сделал небольшой торчок: стилистическое решение для мачо, знаете ли. Нет, я выгляжу как кретин! Я разрушаю это безобразие на своих волосах и оставляю все в естественном хаосе.

Вот, я вроде себя в порядок привел. А с чем я встречу свою даму? Мною предусмотрительно куплены бутылочка вина, а еще шампанского, ну, на выбор. Конфеток взял, фруктов там всяких. А может, надо было в секс-шоп заскочить? Вот, я тугодум сельский. Никакой атрибутики-то не имею подходящей, аксессуаров, так сказать, сопутствующих нашим с Аринушкой предпочтениям. Ни плетки, ни наручников, ни игрушек каких-нибудь. Меня бросает в жар, я ослабляю узел галстука и захлебываюсь минералочкой. До этого ведь сегодня не дойдет? А вдруг… А я еще не готов… Божечки…

На весь дом раздается трель дверного звонка. Аринушка! Вот и настал мой звездный час! Я задерживаю дыхание и открываю дверь.

Открываю дверь и шумно выдыхаю воздух через рот. С губ не успевает сорваться завлекательное «приветствую вас, госпожа». Кто это? Ежу понятно, что это не моя Аринушка. Ошиблись дверью, что ли?

На пороге стоит какая-то незнакомая девчушка от силы лет шестнадцати. Мелкорослая такая, тоненькая, с зелеными глазами-буравчиками из-под каштановой челки. Смотрит на меня оценивающе и, я бы даже сказал, скептически, словно гопник на знаменитую картину Малевича. Мне прямо не по себе становится.

— Здравствуй, девочка, тебе кого? — вежливо спрашиваю я и чувствую себя педофилом, завлекающим дитятку сникерсом.

— Это ты — Дмитрий Поляков? — интересуется она. Вот дает! С чего такие фамильярности? Сразу на «ты»! Распоясалась молодежь, никаких приличий не признает.

— Да это я, — после недолгой паузы откликаюсь я и мягко улыбаюсь. Девочка поджимает губы и вздыхает, всем своим видом как бы говоря: «Эх, я ожидала лучшего, но на безбабье и рыбу раком».

— Я — Арина.

— Какая Арина? — теряюсь я в первое мгновение. Слышится скрежет ключа в соседней двери, на лестничной площадке появляется моя ненаглядная соседка, тетя Зина, хотя тетей эту престарелую ворчунью и блюстительницу морали называть стоило лет двадцать назад. Женщина с грохотом опускает увесистые мусорные пакеты и тяжело переступает порог.

— Ну, та, которая с «горячих_мамочек_точка_ком», — без тени стеснения поясняет мне девчонка. Мою челюсть оттягивает вниз несоизмеримое с жизнью удивление. Соседка с подозрением щурится, разглядывая меня и мою гостью. Вашу мать, тетя Зина, почему вы так не вовремя решили вынести свои залежи бутылок от минералки и коробочек от лекарств?

— Проходи, Арина, чего на пороге стоишь?! — в панике восклицаю я, не спуская глаз с соседки. — Здравствуйте, теть Зин, — киваю я любопытной бабке. Арина пожимает плечами и скрывается в квартире.

— Здравствуй, Димочка, — причмокивает вставной челюстью тетя Зина и ожидающе подбоченивается, готовясь, видимо, услышать объяснения.

— Вот тут ко мне племянница приехала, — как бы между прочим говорю я и ослепительно улыбаюсь. Тетя Зина делает вид, что ответ ее удовлетворил, хотя я-то знаю, что ей бы только потрепаться.

— А-а-а-а, — как-то даже разочарованно тянет соседка и поднимает пакеты. — Ну, иди, развлекай родственницу.

Я говорю в меру любезное «до встречи» и облегченно захлопываю дверь. Что тут вообще происходит? Я в полной растерянности. Боже, что мне делать? Где моя несовершеннолетняя версия Аринушки? Стоя в коридоре, я разглядываю кеды девочки, синие такие в клеточку, и не решаюсь тронуться с места. Хватит трусить, Димас, пора во всем разобраться.

Я застаю свою гостью в зале. Девочка с интересом рассматривает мои студенческие фотографии, которыми щедро залеплена стенка компьютерного секретера. Я громко прочищаю горло, чтобы привлечь к своей скромной персоне внимание. Арина тут же оборачивается.

— Тут произошло какое-то недоразумение, — с трудом начинаю я. — Тебе стоит пойти домой, Арина…

— Поздно уже, темно там. Я пить хочу, — выдает девочка и выжидающе смотрит на меня. А, ну, действительно, какой-то я уж совсем не гостеприимный.

— Эм, ну, пойдем, чаем напою, — заикаюсь я, сгорая от стыда. На ватных ногах отправляюсь на кухню. Арина следует за мной, продолжая скучающе разглядывать интерьер моей холостяцкой квартиры. Я нажимаю кнопку на электрическом чайнике и дрожащими руками достаю из кухонного шкафа кружки. В комнате слышен только звук гудящего холодильника.

— Ты понимаешь, что ты поступила очень неразумно? — спрашиваю я голосом строго папочки и получаю невинный и ничего не понимающий взгляд. — Ходить домой к незнакомым взрослым мужикам — это не самое безопасное занятие. Я ведь могу быть извращенцем-маньяком. Тебе не страшно?

Девочка хмыкает.

— Ты не похож на извращенца-маньяка, разве что — на извращенца-онаниста, — уверенно сообщает мне Арина и откидывает с плеча прядь каштановых волос. От такого заявления я впадаю в ступор. Наглости — бери, не хочу! Малолетки все такие… Максималисты и нигилисты, чтоб их дождь намочил. Думают, что перед ними весь мир, открытый и чахнущий без их неповторимой личности. Все не так радужно, дорогуша моя неповторимая!

— Да ладно, это еще почему?

— Ну, выглядишь ты как ботан на выпускном, — снова откровенничает моя новая знакомая.

— Чего? А ты вообще от горшка три вершка. Сейчас же отправляйся домой! И давай номер своей матери, пусть ей станет стыдно от того, чем ее дочь занимается! — возмущенно кричу я этой беспардонной «сопле»! Девочка не теряется: с непоколебимым достоинством выслушивает мою пылкую тираду и отвечает:

— Съезжаешь уже, что ли?

— Что? — недовольно отзываюсь я, капаясь в телефоне в поисках номера такси. Отправлю эту подругу домой смотреть «Спокойной ночи, малыши». Чайник обильно пускает пар и победно щелкает кнопочкой.

— Боишься играть со мной в садо-мазо? — ехидничает Арина и встает, чтобы налить себе чаю. Как у себя дома! Да ты посмотри, какая нахалка!

— Боюсь? Что за бред? Мелковата ты для такого, знаешь ли!

— Так и скажи, что от страха в штаны напрудил, — девчонка тихонько хихикает, наслаждаясь моей бессильной злобой. На слабо меня берет? Оригинально, как фраза «сам дурак».

— Знаешь, что, дорогая, такая вот мелкая писклявая выскочка, как ты, никогда не сможет быть сверху, — парирую я самодовольно, прямо в лицо и прямо без прикрас. — Отправляйся домой делать уроки. Подрастешь — приходи.

Девчонка обиженно хмурится, опуская свои зеленые глаза в пол. Задели все-таки мои слова. Ну, слава Богу! Так ей и надо! Макнул бесстыдницу носом в правду, как щенка в его желтую лужицу. Дети должны быть детьми, а не какими-то маленькими извращенцами. Не буду я добрым дяденькой для услады подростковых бзиков! Ишь чего удумала!

Я набираю номер такси и слушаю гудки. Неожиданно Арина выхватывает из моих рук телефон и нажимает на «сброс». Да что за детский сад «Козюлька»! Я уже совсем зол!

— Я же просила меня не разочаровывать! Я очень недовольна твоим поведением! — кричит девочка, удивляя меня своим грозным тоном и изменившимся голосом. — Быстро на колени!

Я скептически посмеиваюсь, но нога почему-то дергается. Глупо это все. Приказы какой-то соплячки ничуть не пугают и тем более не возбуждают.

— Ты меня плохо слышишь? Оглох, скотина? — рычит Арина и хватает меня за галстук. Узел мгновенно затягивается на шее, выбивая с хрипом и кашлем воздух из моих легких. Я пораженно смотрю на эту обезумевшую девчонку, которая с уверенным видом и невероятной силой тянет меня вниз.

— Грязное тупое животное! Ты хочешь, чтобы я сделала тебе больно? На колени, сука! — проклятый галстук сильнее стягивает мою шею, кожа краснеет, а я почти теряю возможность дышать. Какого черта?.. Я послушно опускаюсь на колени, что-то невнятно бубня. Мой протест выходит каким-то жалким.

— На четвереньки, живей! — требует Арина и обходить меня кругом, не выпуская из рук конец галстука. Я не тороплюсь. Еще не поздно встать и выпроводить заигравшуюся девчонку за двери. Кому я вру, уже поздно. Арина толкает меня ногой в спину, и я упираюсь руками в холодный кафельный пол.

— Слушай внимательно, хороший мой. С этого дня мы с тобой будем играть в интересную игру, начинать которую буду только я, а заканчивать, так и быть, можешь ты. Ты будешь исполнять все мои приказы, все мои прихоти, какие бы они ни были. Усек?

Арина ожидает от меня положительного ответа, но я молчу, ощущая, как в моем животе начинают кружиться если не бабочки, то какие-то другие летучие насекомые. Щекочущее чувство восторга и нетерпения. Я получаю болезненный тычок в бок за свое затянувшееся молчание.

— Хорошо, — вяло отзываюсь я.

— Хорошо, госпожа!

Я фыркаю. Новый удар. Маленькие цепкие пальчики смыкаются сзади на моей шее, ноготки болезненно впиваются в кожу.

— Не слышу! — шипит мне на ухо Арина.

— Хорошо, госпожа, — через силу соглашаюсь я. Это ведь ничего не значит. Просто ответил, ну, что такого.

Арина набирает номер такси и просит машину к дому, продолжая давить ногой на мою спину и размахивать концом моего галстука.

— Тебе нужно придумать прямо сейчас стоп-слово, произнеся которое, ты сможешь остановить нашу игру в любой момент, — продолжает просвещать меня Арина, откладывая телефон на стол. Стоп-слово? Что за ерунда? Девочка ненадолго отходит на меня, чтобы взять чашечку с горячим чаем и пачку печенья.

Ну, на этом все эти глупости можно закончить. Я уже чувствую себя полным идиотом. Стою тут на четвереньках перед несовершеннолетней козой-дерезой и слова вымолвить не могу. Пытаюсь подняться, но получаю мощный подзатыльник. Даже в ушах зазвенело.

— Какого?!

— Собакам слово не давали! — осаждает меня Арина и ставит передо мной блюдечко с чаем? Что за?..

— Давай пей, пока даю, — девочка давить на мой затылок. Я шокировано пучу глаза.

— Он же горячий! — возмущаюсь я, не находя более разумных аргументов для такой идиотской ситуации. Меня, начальника строительной фирмы, уважаемого всеми человека, какая-то неизвестная школьница тыкает носом в блюдце с чаем на моей собственной кухне!

— Подуй, неженка… Дуй, твою мать!

Я дую, обжигаю язык, расплескиваю чай, пачкаю лицо и… получаю удовольствие?.. Арина удовлетворившись моими недолгими мучениями, протягивает мне кусочек печенья на раскрытой ладошке. Какая маленькая нежная ручка у этой девчонки…

— Ешь, — более добродушно приказывает «моя хозяйка». Я стыдливо жмурюсь и захватываю печенье губам, изо всех сил стараясь не слюнявить ладошку девочки, но все-таки оставляю влажный след. Во рту тает кусочек «Топленого молока», а внизу живота тает моя гордость. Арина берет новое лакомство и буквально насильно запихивает мне его в рот, втирая крошащееся печенье в губы и подбородок. Я весь в крошках и слюне. Унизительно. Девчонка глумливо заливается. Кто она такая? Мой персональный дьявол?

На мобильник приходит смс-оповещение. Такси ждет у подъезда.

— Быстро! Говори стоп-слово! — орет Арина, будто, если я не скажу, то дом взорвется. Какое на хрен стоп-слово?! Я возбужден как мальчик-подросток, пришедший в женскую душевую, а меня тут просят какое-то тупое слово. В голову ничего не приходит. Арина колотит меня своим маленьким, но тяжелым кулачком.

— Живо, сука!

Да, больно же! Удар ногой в бок.

— Василек! — выпаливаю я отчаянно первое попавшееся слово.

— Что?

— Василек! Василек! Василек! — как резаный ору я, что даже слезы выступают в уголках глаз. Арина удивленно разглядывает меня и удовлетворенно хмыкает.

— Хорошо, — девочка отходит и отряхивает от печенья руки. Я облегченно выдыхаю. Вроде бы и радость, а вроде бы и сожаление. Я распрямляю затекшую спину, задеваю коленом блюдце, которое с оглушительным, режущим слух звуком долбится о кафельный пол. Блин, как неловко… Арина натягивает свои детские кеды, накидывает какую-то неказистую ветровку и подмигивает мне на прощание.

— До встречи, василек!

Василек… Ну, почему меня дернуло сказать такое глупое стоп-слово? Василек! Сразу представляется чисто полюшко, тишь да гладь, солнышко светит, бабочки порхают. Тьфу!..

Я сижу в своем кабинете и щелкаю автоматической ручкой, рассеянным взглядом смотря на документы. В моей голове прокручиваются недавние события: мелькают яркими живыми кадрами, вызывая во мне каждый раз прилив стыда и самокопания. А еще я испытываю странное разочарование и неудовлетворенность. Мало мне было, что ли? Я хоть и пытаюсь себя убедить в том, что не хочу и не буду встречаться с этой мелкой тираншей, но какая-то часть меня, та, что больше половины, отчаянно желает новой встречи, предвкушает продолжение и гадает: «А что будет дальше?» А вот ничего не будет дальше! Она — школьница, я — взрослый мужик! Наше сочетание ассоциируется у меня с Набоковской «Лолитой» и еще, черт знает, какими извращениями, любителем которых я не являюсь. За такую «дружбу» влепят мне срок! А с другой стороны, я ведь абсолютно не домогался до Арины, да даже не касался ее. Смогли бы мы и дальше продолжить так развлекаться, ну, в рамках приличия и легкого садо-мазо? Стыдно признаться, но мне понравилось. Впервые девушка взяла надо мной верх, пусть и в такой странной форме. В этом что-то есть…

Сейчас взорвусь от неудовлетворенности!

Я со злости пинаю стоящую под столом урну. Невесело мне что-то совсем. Я постоянно обновляю на телефоне страничку порно-сайта «горячих_мамочек», но там никто мне не пишет, в том числе и моя маленькая хозяйка. Я захожу во входящие сообщения и обнаруживаю, что ее профиль удален! Новая волна разочарования уносит меня ко дну затяжной депрессии. Я же вроде сам хотел, чтобы дети сидели дома, а не на сайтах для взрослых, а теперь вот жалею как последний дурак. Человек-неопределенность!

На этом конец? Да, конец. Арина этим жестом дала понять, что больше мы не встретимся. Она не знает моего номера телефона, а я вообще о ней ничего не знаю. А может, это все к лучшему? Я встаю и иду к кулеру, чтобы налить себе водички.

Жизнь возвращается на круги своя, пропадает щенячий восторг последних дней. Все казалось таким радужным, интересным, я жил ожиданием встречи со своей воображаемой хозяйкой, а теперь понимаю, что никогда мне такого счастья не светит. Димас, ты неудачник.

Хлебаю водичку и чувствую короткую вибрацию телефона в кармане. Смс? Опять мне пишет мой пылкий поклонник оператор сотовой связи? Неохотно вынимаю мобильник и нажимаю на экран.

Неизвестный номер: Привет :)

Ну и кто это? На автомате пишу самый скучный и банальный ответ, на который только способен представитель рода человеческого.

Дмитрий Поляков: Привет.

Неизвестный номер: Скучал, Василек?

Я давлюсь водой. Вот это неожиданность! Откуда она знает номер моего мобильного? Я начинаю копаться в истории звонков. Действительно, Арина просто дала вызов на свой телефон с моего, чтобы втихую выведать мои контакты. Какая хитрая! А меня в лицо спросить слабо? Так, надо ответить, а то решит, что я не хочу с ней общаться и обидится. Подростки они такие: чуть что не так, сразу истерят и надуваются, угрожая лопнуть. Только, что мне ей написать? Я топаю ногой и ерошу пятерней волосы. На меня уже начинают поглядывать из кабинетов мои сотрудники.

Дмитрий Поляков: Нормально до дома добралась?

Я — мистер оригинальность!

Неизвестный номер: Сегодня в семь к тебе приду, готовься!

Даже не ответила на вопрос! Я снова наливаю в стаканчик водички, от нервов хочется пить. Отсылаю такое неопределенное «ну, ладно» в ответ, чтобы не выдать тот позорный факт, что я почти сдался. Посмотрим, как сегодня пойдет дело, может, я передумаю…

* * *

— Что, выпускной у ботаников закончился? — с порога подтрунивает Арина. Девочка с интересом изучает меня. Я чувствую себя неловко под этим внимательным взглядом. Да, сегодня мой деловой костюм сменился обычной домашней одеждой: потертыми джинсами и застиранной растянутой футболкой. А чего церемониться? Сама в прошлый раз явилась в образе, пригодном только для похода в ларек за сигаретами и чекушкой. Еще меня высмеяла! Я, конечно, утрирую, но меня это задело!

— Остроумно, — выдаю я задумчиво и пропускаю гостью в дом. Арина принимается за шнурки своих кед.

— А я вообще хохмочки люблю, — говорит она, стягивая с себя обувь. Сегодня девочка выглядит иначе. На ней школьная форма: белая рубашечка, плиссированная юбочка, приталенный пиджачок. Мило, но в сотый раз напоминает моей совести, что передо мной ребенок. Я опускаю взгляд на ее ноги и вижу полосатые разноцветные носки с «пальчиками». Просто шик.

— Приятно узнать о тебе что-то новое, — зачем-то говорю я, с трудом отрываясь от созерцания радужных носков. Арина очаровательно улыбается, на ее щеках появляются чуть заметные ямочки. Мы молча стоим в коридоре, пялясь друг на друга. Я мысленно отмечаю, что девочка очень даже симпатичная. У нее такая естественная, юная красота. В будущем у моей малолетней хозяйки отбоя от поклонников не будет, хотя, наверное, и сейчас желающие на ее сердце есть. Эх, Арина должна гулять с добрым мальчиком и получать безграмотные, но полные первого и светлого чувства любовные записки. А вместо этого она пришла вечером к взрослому мужику, чтобы доминировать, властвовать и унижать.

— Расслабься, — шлепает девочка меня по животу, нарушая тягостные мысли, тучами собравшиеся над моей головой. Она уверенно проходит в квартиру, волоча по полу свою потрепанную школьную сумку.

— Ты сразу со школы, что ли? — говорю я вдогонку, потирая живот.

— Ну, я сначала к репетитору сходила, а потом — сюда, — отзывается девочка.

— Хочешь есть? — догадываюсь я. Арина согласно кивает.

Я с облегчением выдыхаю. Накормлю ее и заодно расспрошу обо всем. Все-таки много в нашей игре белых пятен.

Яства у меня, конечно, холостяцкие: макароны да сосиски. Ну, не умею я готовить, да и не люблю. Пусть жует, что даю. Арина, впрочем, не привередничает — уплетает, чуть ли не давясь. Она похожа на очеловеченную версию хомячка. Девочка щедро поливает макарошки кетчупом, с горкой так. Я прямо удивляюсь, ну, да ладно, у каждого свои вкусы.

— Скажи, Арина, сколько тебе лет? — спрашиваю я, искоса наблюдая за тем, как девочка отрезает от батона хорошенький ломоть. Неужели все это в нее влезет, прости Господи?

— В прошлом месяце исполнилось шестнадцать, — Арина откусывает сосиску. — Я еще девственница, — не переставая жевать, добавляет девочка. Я даже забываю свой следующий вопрос. Зачем мне такая информация? Я тут не планирую ее лишать невинности, если она имеет это в виду. Решаю пропустить эту новость мимо ушей.

— Мм… А кто был на фотографии, которую ты на сайте выложила?

— Это моя мама, — гордо заявляет девочка, задирая голову, чтобы проглотить застрявшую еду. Ух, какая у нее мама, однако. Вот, если бы с ней познакомиться. О чем я только думаю?

— А она замужем? — слишком поспешно спрашиваю я и тут же исправляюсь. — Папа у тебя есть?

Арина усмехается, качает головой и смеряет меня осуждающим взглядом.

— Губозакаточную машинку дать? Моя мама не ведется на таких тощих и недалеких, — зеленые глазенки девочки недобро поблескивают. Думает, задела? Я усмехаюсь, недооценивает меня девчонка.

— Да ладно. Я, между прочим, очень даже популярен у противоположного пола…

— Ну, хоть не у своего, — хихикает девчонка и слизывает кетчуп с вилки. Снова она мне дерзит! Наглая Моська!

— А твоя мама в курсе, что ее фото мелькнуло на порно-сайте?

— Не-а, — коротко и информативно.

— И то, как ты проводишь свободное от занятий время, она тоже не знает, верно?

— Чего ты пристал, а? Какой идиот может сказать такое матери? — раздражается девочка и со всей силы пинает меня в голень. «Твою ж налево!» — восклицаю я и хватаюсь за больное место. За что?!

— Хватит прохлаждаться! Делай мне массаж ног, бесполезный недоумок! — злится Арина и пихает мне свою ногу в радужном носке.

— Ты чего с цепи сорвалась? — обиженно хриплю я, потирая ушибленную голень. Девочка мечет глазами молнии.

— Еще слово, и ты познаешь, что бывает, когда я действительно в гневе. Быстренько на колени и принимайся за массаж! — напирает Арина. — Какой же ты безмозглый раб. Мне тебя заменить на более сообразительного, что ли?

Я в первую минуту туплю, разглядывая девичью ножку, требовательно шевелящую пальцами. Все становится на свои места. Игра началась…

Я аккуратно тяну за полосатый носочек и получаю за свою глупость затрещину. Щека пылает, а нос щиплет.

— Не смей прикасаться к моей коже своими грязными лапищами, — брезгливо заявляет мне Арина и пихает ногу прямо мне под нос. — Массажируй через носки, идиот.

Я собираю всю свою волю и терпение в кулак и принимаюсь мягко мять и поглаживать стопу хозяйки, которая тем временем уплетает мои запасы шоколадных конфет. Разворачивает трюфель и кидает золотую обертку прямо мне в лоб. Одну, вторую… Меткая, зараза. Я терплю, продолжая трепетно касаться маленькой ножки, задевая подвижные пальчики, обтянутые красной тканью, чуть выступающую косточку на лодыжке. Как жаль, что нельзя избавиться от так мешающего сейчас носка. Я бы мог примкнуть губами к теплой коже, легонько пощекотать тыльную сторону стопы или втянуть в рот пальчик. Ей бы понравилось, но слово госпожи — закон. Я начинаю расслабляться, будто массаж сейчас делают мне.

Арина довольно мурлычет какую-то песенку себе под нос и облизывает испачканные в шоколаде губы. Вдруг девочку словно озаряет.

— А ну-ка, — она тянет за край моей майки, оголяя кусочек спины, и удовлетворенно хмыкает. — Не волосатая, значит. Это хорошо…

У меня уже даже нет сил удивляться. Почему моя спина должна быть волосатой? Я что, похож на снежного человека с канала Рен ТВ? Арина толкает меня в лоб ногой, я отлетаю и приземляюсь на копчик. «Японский градоначальник!» — выпаливаю я вместо отборного мата. Задницу адски саднит, а моя мучительница коварно улыбается.

— Пойдем в зал, песик, развлечемся. Тебе понравится, — обещает она подозрительно сладким голоском. Я пытаюсь встать на ноги, но Арина протестующе шипит. Ну что опять не так?

— Эй, давай на четвереньках! Я вставать разрешала? Задумал быть выше хозяйки? Не достоин, смердящая тварь, — девочка прихватывает свою сумку и пинает меня, чтобы поторопился. Я шаркаю джинсами по полу и чувствую себя вылитой собачонкой чихуахуа или как их там, худосочные такие, на трясущихся лапках-спичках. Сейчас под себя схожу от счастья. Хотя, кому я вру, я чертовски доволен, но пока возбужден лишь морально…

Арина освобождает от всякого барахла мой журнальный столик: просто бесцеремонно спихивает все на пол. Оценивающе смотрит на меня, а потом на этот предмет мебели и выдает новый приказ:

— Снимай майку и ложись грудью на столик…

Будь я собакой, я б задумчиво почесал задней лапой за ухом, но я лишь хлопаю глазами и не двигаюсь с места. Не собираюсь я снимать майку, это уже попахивает каким-то, ну, интимом, что ли. Мне будет спокойней, если я останусь полностью одетым, а то мало ли, что может случиться. Но моей хозяйке плевать, она ругается и кидается всем, что попадается под ее «горячую» руку. Хулиганка! В меня летят журналы, диски, расческа, подушки, пластмассовая вазочка для фруктов.

— Хорошо! Хорошо! — сдаюсь я, получая ощутимый удар в плечо журналом «Максим». С обложки на меня страстно смотрит какая-то полуголая девица. Она будет сегодня свидетелем моего позора. Я прижимаюсь грудью к прохладному деревянному столику и свешиваю руки плетьми. Задница моя как-то уж совсем неприлично выпячена, а я сам чувствую себя уязвимым и полностью обезоруженным. Все, что открывается моему обзору — это диван. Позади шумит Арина: мечется по квартире, хлопает шкафчиками, льет воду. Я хочу подглядеть, но девочка будто чувствует, что ее раб решил ослушаться. «Лежать, скотина!» — угрожающе кричит она из кухни. Да лежу, лежу, куда я денусь.

— А вот и я, воробушек мой худосочный, — смеется Арина. Я слышу чирканье спички о коробку. Что она задумала? Я начинаю паниковать и ерзать по столу, но липну вспотевшей кожей к его лакированной поверхности и кривлюсь от боли. Надо встать и проконтролировать все, а то девчонка спалит квартиру или штаны на мне! Помирать я не готов!

— Кончай елозить, идиотинка, — Арина впечатывает мне между ягодиц свою пятку, у меня глаза вылезают из орбит.

— Арина!.. — протестующе кричу я, не находя больше слов. Девочка сильней давит на мою пятую точку, массирует круговыми движениями и тихонько хихикает.

— Сегодня будем рисовать, — торжественно объявляет моя хозяйка и подходит ближе. Наконец-то моя задница освобождается от такого непристойного внимания, которое ей еще никто никогда не оказывал. Я в шоке, а член заинтересованно дергается. Когда только он успел встать?

Горячая капелька попадает мне на спину. Я вздрагиваю. Что это? Еще одна, но побольше. Остывает медленно, постепенно теряя тепло и стягивая кожу. Вот зачем были нужны спички. Всего лишь свеча. Всего лишь?.. Я вскрикиваю, когда новая порция жидкого воска льется змейкой вдоль моего позвоночника. Слишком горячо! Так же ожог получить можно! Я выгибаюсь, пытаюсь отстраниться. Подсохший воск трескается, отпадает от кожи, а я получаю от своей мучительницы новую порцию жара, на сей раз хаотичного и непредсказуемого. Становится еще больней! Теперь печет везде!

— Сам напросился, — доносится тихий голос Арины, она касается своими нежными тонкими пальчиками моей спины, размазывая и втирая еще не застывшие капли. Мой член упирается в край столешницы, я трусь им, пытаясь хоть немного утолить свои вдруг проснувшиеся животные желания. Но мой разум еще здесь. Я знаю, что мы всего лишь играем, и конец игры не предвещает мне оргазма. Об этом я не должен забывать ни на секунду.

На смену горячему воску приходит новенькое испытание. Легкое скольжение, запах спирта. Арина что-то усердно выводит на моей спине маркером. Щекотно и расслабляет. Что задумала эта художница?

— Эй, что ты там рисуешь? Это хоть сотрется? — спрашиваю я, посмеиваясь. Арина шлепает меня по заднице, получается мастерски, будто она по этому делу имеет разряд. Я выдаю громкое «ай» и замолкаю, хотя я не прочь получить новый звонкий шлепок, особенно, если перед этим спустить штаны. Я прижимаюсь щекой к столу и пытаюсь собрать мысли в кучу, направить их в более приличное русло. Как жаль, что я не могу себе ничего позволить… А Арина все рисует, иногда опуская свою ладошку на мою задницу и хорошенько сжимая. Я почему-то от этого краснею и начинаю сильнее заводиться.

— А теперь надо придать цвета! — довольно говорит Арина. Цвета, так цвета. Кисть скользит по моей коже, капли воды стекают по бокам на столик. Арина разукрашивает свой шедевр, морозя меня прохладной водой. Что же там за картина? У меня даже нет предположений никаких. Девочка дует на влажную краску, пуская по моей спине стайку шаловливых мурашек. Я балдею, закрываю глаза.

— Готово! — провозглашает Арина и встает. — На сегодня все! Меня ждет мамуля.

Я разочарованно поджимаю губы. Мамуля ее ждет. А меня ждет дрочка в ванной с клубничной смазкой.

— Нарисовалась? — как-то обиженно выдаю я. Арина прячет свои инструменты «пыток» в сумку и дает мне легкого пенделя.

— Говори «василек», раб, иначе в следующий раз я начну очень жестко.

Я даже не знаю, стоит ли при таком раскладе говорить стоп-слово. Я не против жесткого начала… Молчу. Арина смеется и закидывает на плечо сумку.

— Я пошла, извращуга. Можешь не провожать, лучше зацени мой шедевр, — на прощание говорит мне Арина. Я позволяю себе встать, только когда хлопает входная дверь. Еще не хватало, чтобы девочка увидела мой внушительный стояк. Как же ломит спина, болят ноги. Слишком долго я стоял на карачках. Плетусь в ванную, наступаю на забытый Ариной маркер. Маленький подарочек — упоминание о нашей встрече. Спрячу-ка его и не верну.

Включаю горячую воду и тяжело вздыхаю. В штанах все еще колом, а самому себе помогать не хочется. Намереваюсь залезть в ванную, но вспоминаю, что забыл глянуть на творчество своей маленькой госпожи. Становлюсь спиной к зеркалу, что есть сил поворачиваю голову и просто теряю дар речи…

На моей спине нарисованы два огромных вполне себе реалистичных мужских детородных органа в полной боевой готовности. Они жирно обведены по контуру маркером и залиты розовой гуашью, а вокруг белые потеки прилипшего воска имитируют сперму. Срань Господня! Арина, чтоб тебя!.. Волки съели!

Утром меня разбудил не будильник, а очень ранняя смс от Арины. Электронные часы мерцают в полумраке комнаты, сообщая, что еще нет и семи. Я беру в руки требовательно пищащий смартфон и усмехаюсь. Приказ с утра пораньше.

Арина Голубева: Купи сегодня ошейник и поводок.

Забавно. Хорошая игра, мне нравится. Всегда хотелось почувствовать давление ошейника на своей собственной шее. Арина, наверное, будет таскать меня по всем комнатам и дергать за поводок, пока моя голова не открутится и не закатится под диван. Можно попробовать…

Я переворачиваюсь на спину и чертыхаюсь. Больно, однако. Аринин урок рисования был позавчера, а вот моя несчастная кожа все еще невероятно страдала, хоть и была намазана заживляющей мазью. Но боль — это не самое страшное. Два смачных фаллоса до сих пор украшают мою спину, словно произведение пьяного татуировщика-извращенца. Я за эти два дня принял бесчисленное множество водных процедур с жесткой мочалкой, но проклятый маркер поддавался мылу очень плохо. Какая едкая дрянь! Благо на дворе осень, и мне не придется блистать в ближайшее время на пляже.

Дмитрий Поляков: Что, сама боишься в секс-шоп заходить?

Я хихикаю, представляя, как хорошенькая мордашка девочки вытягивается от такого дерзкого ответа. Раскусить Аринушку не сложно: сразу видно, что она пытается казаться взрослой и самостоятельной, но мне не в тягость напомнить заигравшемуся ребенку о его возрасте. Коварный я жук! Тихо посмеиваюсь, глупо улыбаясь телефону. Мне тут же приходит ответное смс от Арины.

Арина Голубева: Не боюсь! Просто хозяйка не должна тратить деньги на своего никчёмного раба! Ну, если хочешь, то я привезу ошейник бабушкиного пса Полкана. Он сдох в прошлом году от чумки, а ошейник и цепь так и остались валяться около будки. Никому не нужны, кстати.

Мой подкол девочка отбила одним точным метким ударом, словно кием отправила бильярдный шарик в лузу. Раз, два, и я не удел. Что мне написать в ответ, а? Маленькая вошь!

Дмитрий Поляков: Так и быть, куплю. Когда тебя ждать?

Арина Голубева: Сегодня вечером приду. Еще тортика хочу.

Я хмыкаю. Телефон снова пищит.

Арина Голубева: С вишенками.

Ой, Аринка, будут тебе вишенки, я как раз думал, чем тебя угостить, а ты сама подкинула идейку. Жду не дождусь нашей сегодняшней встречи.

Дмитрий Поляков: И торт тебе пригоню, вымогательница.

* * *

Казалось бы, это наша не первая встреча, но я все также нервничаю. Сердце тарахтит как старый запорожец, а в голове кто-то пускает салюты. Как будто мне снова шестнадцать и я иду на первое свидание с девочкой. С ума сойти, а чувство действительно такое же, волнительное, безрассудное, отупляющее. Романтика, что б ее. Давно такого не было. Это сдвиг по фазе.

Я выполнил все поручения данные мне Ариной, даже слегка переборщил. Помимо торта, покрытого блестящим желе с вишнями и украшенного вдоволь взбитыми сливками, в холодильнике дожидались фрукты, два вида сока, мороженое, конфеты. Я вообще не знал, чего бы такого взять, чтобы угодить девочке. Надеюсь, этот выбор ей понравится, и она будет меньше меня колотить. Или наоборот… больше.

Я слушаю тиканье часов и разглядываю только вытащенный из коробочки ошейник. Мой выбор пал на черный аксессуар с небольшими шипами и колечком посередине, к которому маленьким карабином крепится «золотая» цепочка поводка, завершающаяся удобной мягкой петелькой. Меня раздирает любопытство и я бегу к зеркалу, чтобы примерить эту забавную штучку, пока моя хозяйка не пришла. Быстренько расстегиваю верхние пуговки на рубашке и плотно затягиваю ошейник. Неудобно и давит, я переборщил, надо было чуть свободней, но вид мне мой очень нравится. Я выгляжу сексуально, не побоюсь этого слова. Блин, я даже могу возбудиться, если только включу фантазию…

Тяну за золотую цепочку, ошейник приятно давит на шею. Я беру конец поводка в зубы, поддеваю его языком, пробую на вкус искусственный материал. Хочу ползать на коленях в ногах у Арины и просить поиграть со мной, как с собачкой: потрепать за ухом, почесать животик или чуть ниже… Мир делает круг перед глазами, а тело пробирает дрожью. Какой я извращенец все-таки. Мой лоб касается прохладной поверхности зеркала. Рано еще возбуждаться, Димас, очень рано!

Трель дверного звонка заставляет меня прийти в себя. Спешно стянув ошейник и кинув его на диван, я лечу открывать дверь Аринушке.

— Добро пожаловать, — радостно встречаю я Арину. Девочка молча заходит в дом и поднимает ладонь в знак приветствия. Она ставит на пол набитую до отказа сумку и стягивает кеды.

— Я это, на ночь у тебя останусь, хорошо? — больше утверждает, чем спрашивает Арина и направляется в зал, не обращая внимания на меня, застывшего в полнейшем ступоре. На ночь? Я и несовершеннолетняя бестия проведем целую ночь в одной квартире после наших невероятно возбуждающих игр? Она с ума сошла? Возможно, тонкие и звонкие девчонки не в моем вкусе, но это не значит, что я могу дать стопроцентную гарантию в том, что мои предпочтения не изменятся где-то между полночью и рассветным часом. Ко всему прочему, я так привык жить один, что непременно буду тяготиться посторонним присутствием в моем холостяцком логове. Одичал я, одним словом.

— К-как на ночь? Зачем? — тараторю я заплетающимся от волнения языком. — А что ты маме своей скажешь?

Арина усаживается на ковер у журнального столика и принимается вытаскивать из сумки помятые и слегка испачканные школьные тетради, учебники с истрепавшимися корешками и дневник, из которого так и норовят выскользнуть листы с «лебедями». Сразу видно, отличница моя Аринушка.

— Я маме сказала, что ночую у подруги. Да и она все равно не заметит моего отсутствия. У нее сегодня ночное дежурство, — поясняет девочка, не отвлекаясь от поиска домашнего задания.

— А кем работает твоя мама? — тут же спрашиваю я.

— Она капитан полиции, — неохотно отвечает Арина, раздраженно подергивая плечами. Мой мир трескается, как тонкий лед под тяжелым сапогом.

— Почему ты раньше не говорила об этом? — в панике восклицаю я и начинаю мерить шагами комнату. Мать-полицейский не только оторвет мне голову, если вдруг узнает о наших теплых с Аринушкой отношениях, но еще и постарается упечь далеко и надолго. Боже, я не на шутку струхнул, на лбу даже испарина выступила.

— Уймись, пожалуйста! — возмущается девочка, надувая губы и забавно хмурясь. — Не сказала, потому что не спрашивал. И вообще, какая разница, кем работает моя мамуля?

— Да она же меня порвет, как Тузик грелку! — в чувствах произношу я, хватаясь за голову.

— За что?

— За совращение малолетних дочерей!

— Я не малолетняя, — обиженно бурчит Арина, громко стуча учебником по столику. — К тому же, как она узнает? Я не дура — докладывать не собираюсь. К тому же, ты ничего со мной не делаешь, следов не оставляешь.

— В смысле? — туплю я.

— В смысле — на невинность мою не покушаешься, — Аринушка опускает глаза в книгу, в которой сейчас видит только фигу. Мне кажется или она засмущалась? В самом деле? С губ невольно слетает смешок, от которого Арина заливается краской и принимается возмущаться больше прежнего.

— Что стоишь столбом? Лучше пожрать мне организуй! Не видишь, я уроками занята? Мешаешься только, блин, — причитает госпожа, показывая во всей красе свою истинную совсем не властную натуру маленькой девочки. Ах, Аринушка, вижу тебя насквозь.

— Ну, ладно, не вопи, — примирительно отзываюсь я. — Сейчас накормлю.

Через пять минут возвращаюсь с угощениями. Не могу отказать госпоже. Смешная она все-таки. Кажется, у меня прилив умиления или что-то вроде того.

Арина откусывает большой кусок торта, не отрываясь от решения школьных задачек. Крошки градом осыпаются на тетрадь, одна из вишенок соскальзывает с желе и падает между тетрадными листами, оставляя бордовое пятнышко. «Вот черт!» — шепчет нерадивая ученица и принимается замазывать корректором это безобразие.

Я молча наблюдаю. Мне запретили даже телевизор смотреть. Видите ли, учебный процесс идет полным ходом! Аринка уже битый час мучает какое-то трёхэтажное уравнение. Крутит, вертит, переписывает и так, и эдак, будто не решает, а тренируется в чистописании, которым ей, кстати, стоило бы тоже заняться. Буквы здоровенные, корявые и все вразнобой. Каракули подстать египетским письменам.

Я заглядываю за плечо девочки и оценивающе изучаю этот сложнейший пример, из-за которого мою персону в скором времени постигнет гибель от скуки. В школе у меня, между прочим, были одни пятерки. Точные науки давались лучше всего. Это помогло мне поступить в строительный университет и закончить с красным дипломом. К чему это я, собственно?.. Да, подсоблю несчастной справиться с ее алгебраическими муками.

— Чего зависла? Решить не можешь? — спрашиваю я, выдергивая девочку из оцепенения. Арина задумчиво прикусывает колпачок ручки и поднимает на меня недобрый взгляд зеленых глаз.

— Поглумиться захотелось?

— Нет вовсе, — я угодливо улыбаюсь, любуясь симпатичным детским личиком, которое так близко от моего собственного лица. Щелкнуть бы Аринку по этому гордо задранному курносому носу.

— А чего тогда спрашиваешь? — говорит девочка, щурясь с подозрением.

— Помогу тебе решить.

— Ха! Не сможешь!

— С чего это? — обиженно откликаюсь я. Девочка тычет пальцем в жуткий пример.

— Твой жалкий умишко не осилит уравнение, которое выкопала для меня моя репетиторша. Это тебе не хухры-мухры и сяски-масяски, — с какой-то гордостью отвечает Арина, будто только ей подвластно искусство решения задач. Я выдергиваю из-под ее локтя тетрадку и вооружаюсь ручкой.

— Спорим, решу? — кидаю вызов я, подергивая бровями.

— А давай. Если продуешь, то исполнишь одно мое желание… — Арина потирает ладошки, видимо, обдумывая коварный план. — Даю тебе тридцать минут.

— С чего это? Время не ограничено! — возмущаюсь я.

— И интернетом пользоваться нельзя, — продолжает ставить свои суровые условия Аринка.

— Это нечестно!

— Как раз-таки честно! — парирует девочка и кладет на столик мобильник, с мерцающим на экране секундомером. — Время пошло, Пифагор.

Я хмыкаю и приступаю к решению. Пытаюсь не отвлекаться на тихий смех Аринки и ее постоянные попытки заглянуть ко мне в тетрадку. Трется об меня, виснет на руке. «Не мешай мне тут,» — отпихиваю я хитрую девчонку и поворачиваюсь к ней спиной. Приказываю полушариям мозга собраться вместе и начать работать. Предо мной система уравнений. На вид сущий пустяк. Когда-то давно я такие, как орешки щелкал, а вот сейчас ни черта в голову не идет. Так, это мы в кучу соберем, это в скобки, это поделим. Надо выразить «икс» через одно из уравнений… Дискриминант, деление многочлена на малочлен… Сколько будет «пять на семь»? Где мой калькулятор? Время тикает, я потею, уравнение двоится и расплывается. Арина стучит ложечкой по тарелке и горланит песни Лепса.

— Время вышло! — вопит мне на ухо девчонка и выдирает тетрадку, исписанную бредом сумасшедшего.

— Нет! Мне осталось совсем чуть-чуть! — кричу я и пытаюсь вернуть свою собственность. — Ты мне мешала! Это несправедливо!

— Не тявкай, — ликует Аринка, шелестя страничками с ответом. Я расстроен и опущен ниже плинтуса. Так перенервничал, что даже таблицу умножения забыл. Это все Аринка! Когда она рядом, я превращаюсь в полного балбеса.

— Ага! Неправильно! Все неправильно! — поет девочка, широко улыбаясь. Я закатываю глаза и скрещиваю руки на груди. Давай, радуйся. Это еще ничего не значит! Арина пихает меня в бок.

— Ты должен мне желание!

— Какое? — бросаю я в ответ.

— С утра скажу, — подмигивает мне девочка. — Это будет нечто, обещаю. А теперь пришло время развлечений!

После этих слов Арина сгребает свои учебные принадлежности в кучу и достает толстенький пакет из сумки.

— Это еще что? — с опаской спрашиваю я.

— Меньше слов, больше дела. Ошейник надевай, — отдает приказ Арина, и по ее изменившемуся голосу я понимаю, что действительно пришло время развлечений…

Арина выпроводила меня из зала, заявив, что ей нужно переодеться. Я валяюсь на кровати в спальне и кручу на шее свободно сидящий ошейник. Это ожидание такое интригующее, от предвкушения хорошей игры потеют ладони, а губы растягиваются в блаженной улыбочке. Уже прошло целых пятнадцать минут, а Арина все еще прихорашивается. Решила убить наповал своим шикарным образом? Надеюсь, что меня не ждет ничего излишне откровенного. Эта мысль обдает ледяной водой, рассеивает дурман счастья. «Димас, не забывай, с кем ты играешь…» — вторю я себе и тяжело вздыхаю. На секунду меня одолевает невероятная жалость к себе: мол, таким извращенцам, как я, даже удовольствие получить спокойно нельзя, не вспоминая попутно тексты законов РФ и невероятно длинный список моральных норм. Почему все именно так? Вроде бы и нашел себе хозяйку, а она не дотягивает по возрасту. Даже если бы Арина разрешила к ней прикоснуться, я бы сам запретил себе это делать. При таком раскладе можно умереть от спермотоксикоза.

— Раб, быстро к ноге! — кричит Аринушка. Я тут же отметаю все свои глупые мысли и несусь в зал, запоздало падая на колени. Я ведь хороший раб, а значит, не забываю, что должен быть ниже госпожи. Порог комнаты я преодолеваю уже на четвереньках. По полу шумно волочится золотая цепочка. Я сую в зубы поводок, словно преданная собачонка, просящая о прогулке, и поднимаю голову. Это что-то…

Куда подевалась моя Арина? Предо мной стоит какая-то неизвестная девица в коротком черном платьице, обтягивающем стройное гибкое тело и обозначающем все самые интересные места. Этот откровенный наряд не скрывает очень пошло выглядывающих ажурных каемочек чулок. Лицо юной красавицы выбелено пудрой, глаза украшены длинными острыми стрелками, придающими взгляду их обладательницы кошачью надменность и завлекающую опасность. Завершает образ кроваво-красная помада, которую мне почему-то хочется попробовать на вкус, словно это сладкая ягода, которая вдруг окрасила соком два нежных лепестка губ. Арина выглядит вызывающе непристойно. Она прибавила себе возраста и измарала свою невинность в грязи разврата. Против ли я? Не знаю… Я просто смотрю и не могу оторваться. Вот какой может быть эта девочка. Все же я чувствую в ней легкую неуверенность и смятение под этой напускной бравадой, ведь она ждет моего одобрения: восхищенного или шокированного взгляда, который без слов скажет «за» я или «против», разрешаю ли продолжить игру. Да, я — раб, но я также и взрослый мужчина, мнение которого Аринушка желает знать, пусть даже и не признает этого. Поверь, мне нравится, и, если бы я только мог, то обязательно бы сказал вслух о том, как сильно хочу узнать, есть ли на тебе трусики. А если есть, то, какие они?..

Золотая цепочка поводка почти плавится в моем рту, утопая в выступившей голодной слюне. Арина читает в глазах своего питомца одобрение и чувствует власть.

— Принеси мне туфли, — Арина указывает рукой в сторону черных лакированных туфель на невероятных размеров каблуках. — Зубами, — добавляет девочка повелительно.

Я ползу мимо Арины, пытаясь не смотреть ей под юбку, да и вообще — слишком близко приближаться. Я беру в зубы задники тяжелых туфель и пытаюсь доставить свой груз к ногам госпожи. Арина сама подходит ко мне, оценивающе разглядывает. У меня перехватывает дыхание, туфли падают на пол. Девочка поднимает ногу и упирается ступней в мое плечо. Короткое платьице задирается, демонстрируя обтянутые чулками бедра и треугольник ажурных стрингов. Хочу прикоснуться губами к белой коже, мечтаю сдвинуть треугольник полупрозрачной ткани. Я бы мог доставить ей невероятное удовольствие одним лишь языком. Хочу… Возбуждение проносится от мозга по всем нервам и концентрируется внизу живота, распирает и давит. Я слишком долго смотрю, куда не следует, а Арина слишком долго демонстрирует себя, забывая о своей роли и получая удовольствие. Но больше так нельзя.

— Куда это ты уставился, а? — глумливо усмехнувшись, девочка быстрым движением хватает поводок и дергает за него. Это больно и отрезвляюще. Мою голову запрокидывает, а шею передавливает. Ты слишком жестока, госпожа! Тебе ведь самой нравилось…

— Проси прощение! — приказывает Арина, продолжая дергать меня из стороны в сторону. Я чувствую себя как никогда жалко, желание меня затопило до краев и перемешалось с каким-то странным волнением, сдавливающим мое сердце в железные тиски.

— Прости меня, госпожа… — разочарованно выдаю я, чувствуя легкую тошноту от такой жесткой тряски. Арина удовлетворенно хмыкает и обувает туфли. Теперь ее образ окончательно завершен. Девочка откидывает с плеча густые волосы и поправляет челку.

— Мы идем на прогулку, раб, — Арина тянет меня в коридор. Каблучки ее туфель громко цокают по полу. Я семеню следом, не особо понимая, что она имеет в виду под «прогулкой». До меня доходит только тогда, когда мне на голову прилетает мое пальто.

— Мы что, на улицу выйдем? — в панике спрашиваю я, усаживаясь на задницу прямо посреди комнаты. Арина коротко кивает и надевает поверх своего платья коротенькую кожаную курточку. Девочка любуется собой в большое зеркало и удовлетворенно хмыкает.

— Хватит сидеть! — злится вдруг она и больно пинает меня в бедро носком туфельки. — Давай, одевайся. Питомца надо выгуливать, чтоб он воздухом подышал, сходил по малой нужде, травки пожрал для витаминов.

Она шутит, да? Как я могу выйти на улицу на поводке? Сейчас, конечно, ночь, но не такая уж и поздняя, чтобы вдруг случайно не наткнуться на всех и сразу. Ладно, если на меня будут пялиться неизвестные мне люди. Но может случиться и так, что нам на встречу выплывет какой-нибудь мой знакомый. Будет феерично, если меня в таком виде увидит один из моих работников… «Дмитрий Сергеевич, а почему вы на поводке, а без намордника?» — спросят у меня. Я отвечу звонким «тяв» и побегу метить ближайшее дерево. Аринка скажет все за меня: «Мой кобелек не кусается».

— Арина, это перебор, — пытаюсь вразумить я девочку, обливаясь потом. Госпожа гладит меня по голове, зарываясь пальчиками в мои волосы, и хищно облизывается.

— Не бойся, песик, ничего дурного не случится. Мы туда и обратно, — ласково говорит девочка, вглядываясь в мое лицо, полное сомнений. — Будешь перечить, я уйду. Мне не нужна такая тупая шавка, которая даже простых команд не выполняет! — неожиданно взрывается хозяйка и вцепляется в мои волосы. Я айкаю и, сидя на полу, натягиваю пальто. Она ведь не уйдет, правда? А прогулка — это не такая уж и дурная идея.

— Вставай. Ты идешь позади меня и не выделываешься. Сделаешь какую-нибудь глупость — поплатишься, — предупреждает меня девочка. Я сглатываю вязкую слюну и сжимаю в карманах пальто кулаки. Мы идем гулять…

* * *

В подъезде мы каким-то чудом никого не встречаем. Все попрятались в своих квартирках, словно посочувствовав несчастному мужику на поводке. Алина медленно считает ступеньки, держась одной рукой за перила, а другой — за петельку поводка. Я плетусь следом, опасливо вслушиваясь в каждый шорох, каждый голос за дверью. Хозяйка же сосредоточена на том, чтобы не навернуться из-за своих супер-удобных туфель. Сразу видно, что ходить на каблуках для девочки — это целое испытание, но избавиться от ненавистной обуви она не может, ведь так порушится образ и атмосфера. А мне уже плевать на атмосферу, я вздрагиваю от треска лампочки и поднимаю еще выше воротник пальто, чтобы хоть как-то скрыть причину моего волнения. Наконец, мы добираемся до выхода. Дверь открывается, лицо обдает про хладный ночной воздух, а напрягшийся слух сходит с ума от обилия звуков.

Еще никогда я так не любил улицу, на которой живу. Тихая, темная, полная трехэтажных домов старого образца с подпорченными временем фасадами и входами-арками в неухоженные мрачные дворы. Тут из новостроек только мой дом, который возвысился средь этой старины весь такой светлый и сияющий всего пару лет назад. Между жилыми зданиями попадаются тихие кафешки и маленькие частные магазинчики. Мини-спальный район, закравшийся в центр города. Публика здесь встречается разношерстная, но вечерами редкая и отчего-то чаще пьяная. Все это меня хоть немного успокаивает.

Мимо нас прошло всего пару человек, среди которых были болтающая по телефону дамочка, невменяемый гопник и тучная бабенка с пакетом продуктов. Не знаю, обратил ли кто внимание на золотую цепочку, которая соединяла нас с Ариной и чуть натягивалась, стоило мне замешкаться.

— Куда мы идем? — спросил я спустя некоторое время, которое потребовалось для восстановления моей расшатанной нервной системы. Теперь даже могу дышать полной грудью. Я смирился со своей участью уже после первого шокированного взгляда, полученного от какого-то парня, которому посчастливилось увидеть такую эксцентричную парочку. Что ж, ему будет, что рассказать друзьям.

Арина останавливается в пятне света, исходящего от вывески круглосуточного продуктового магазинчика. Здесь я чувствую себя особенно выставленным на показ, будто я на сцене и вот-вот набежит толпа зрителей. Девочка улыбается и накручивает на руку золотую цепочку, заставляя меня подойти к ней почти вплотную. Мы оказываемся слишком близко друг с другом, от чего мне на секунду кажется, что мира вокруг не существует. Только мы и только этот круг света.

— Пойдем в магазин, — завлекательно произносит мне в лицо девочка, выпуская побрякивающую цепочку из маленькой ладошки. Я с трудом отвожу взгляд от искривленных в усмешке алых губ и запоздало осознаю смысл ее слов.

— Шутишь? — глупо улыбаюсь я, не веря в услышанное. Арина отрицательно качает головой и тянет меня к пластиковой двери с табличкой «открыто». Я протестующе не двигаюсь с места, с мольбой и отчаянием смотря то на девочку, то на дверь. Рука мертвой хваткой цепляется в железную трубу, подпирающую покосившийся козырек над магазином. Арина тянет за поводок, грозя свернуть своему пугливому питомцу шею.

— Пошли, сучонок трусливый. Хочешь, чтобы я начала кричать? — девочка бьет меня по лицу концом поводка. — Я буду орать, что ты меня насилуешь. Очень громко, разрываться прямо!

— Мне стыдно, я не пойду туда. Давай хотя бы поводок спрячем…

— Чего? Ты посмел перечить хозяйке? Ну, все! — Арина замахивается на меня кулаком. Я жмурюсь, готовясь к удару, но она почему-то медлит. Открываю один глаз и вижу, что моя хозяйка разворачивается на каблуках и идет прочь от меня. Я стою в полном шоке и смотрю на ее стремительно удаляющую спину. Куда она? Что это значит? Арина решила меня бросить? Нет, не может быть! Только не это! Я несусь следом за девчонкой и хватаю ее за руку. Мне достается отменный лещ, только не рыба и по лицу.

— Прости меня, госпожа, умоляю… — прижимая ладонь к горящей щеке, говорю я. Мимо проходит какая-то парочка, они оборачиваются в нашу сторону и перешептываются. Не до вас, придурки. Тут решается моя судьба. Я не готов лишиться последнего удовольствия в этой скучной однообразной жизни. Арина окидывает мою ссутулившуюся фигурку презрительным взглядом.

— Я тебя прощу, если мы сейчас же отправимся в магазин… — тянет она слова, демонстрируя свое сомнение и неохоту.

— Да, да, я готов, — хнычу я как последняя тряпка. Мне вдруг так страшно стало, подумалось, что меня бросят посреди улицы, как маленькую собачонку, которая не знает дороги домой. А ведь понятное дело, что Аринка блефовала. Ей некуда было идти. Она не взяла с собой сумку, а значит, добраться до своего дома не смогла бы, но я настолько сошел с ума, что даже не подумал об этом, поэтому сейчас стою в маленьком зале магазинчика и краснею под недоуменными взглядами охранника и продавщицы.

Арина водит меня мимо прилавков с пирожными, колбасами, молочкой, мимо холодильников с пельменями и прочими полуфабрикатами, долго и скрупулёзно изучает ценники. Мне хочется сквозь землю провалиться. Моя шея неистово чешется, будто ошейник вызывает аллергию. Охранник магазина, пожилой низенького роста мужчина с морщинистым лицом, шмыгает носом и угрюмо смотрит на золотую цепочку, поблескивающую в свете ламп. Он переглядывается с продавщицей, будто спрашивая: «Дать ли пинка под зад этим чокнутым?» Кассирша решает пощадить полоумных. В конце концов, покупатель всегда прав, если у него есть деньги. Продавщица упирается руками в прилавок и выглядывает из-за полочки с жвачками.

— Молодые люди, что ищите? Подходите сюда, помогу, — говорит женщина, иронично улыбаясь. Она мысленно нарекает покупателей придурковатыми извращенцами. Арина тянет меня на кассу. «Быстрей, быстрей, быстрей…» — крутится у меня в голове. Теперь я знаю, в какой магазин я больше никогда в жизни не зайду, даже если он останется последним в нашем мире.

— У вас есть корм для собак? — мило улыбаясь, интересуется Арина и тянется рукой ко мне, чтобы ласково погладить по голове. Продавщица прикусывает губу и почесывает затылок, пытаясь не пялиться на ошейник.

— Да, есть. Вам какой? Для больших или маленьких парод? — женщина оборачивается к полкам позади себя. В углу на самом верху закрались обещанные пакетики с «Чаппи», «Петигри» и прочими собачьими радостями. Арина приобнимет меня и целует в лоб. Я на автомате кладу руки на талию девочки и зарываюсь носом в ее вкусно пахнущие волосы. Не смотрите на мой позор, не смотрите.

— Конечно для больших пород! Он у меня не маленький, — озвучивает Арина такую, по ее мнению, очевидную вещь и треплет свою собачку, то бишь меня, за щечку. Продавщица тактично помалкивает, но я вижу, что она хочет покрутить пальцем у виска. Молчи, Димас, молчи…

— С каким вкусом давать? С говядиной, с курицей или... — продавщица натягивает на нос очки и читает с упаковки, — «мясное изобилие с овощами и травами»?

— Ты какой любишь, песик? — спрашивает у меня Арина с самым невинным видом. Охранник громко кашляет, осуждающе качая седовласой головой.

— Мясной травостой или как там, — напуганно отвечаю я, собирая воедино последние обрывки услышанной мною фразы. Арина давится беззвучным смехом, но тут же собирается и поворачивается к продавщице.

— Вы слышали, что сказал мой питомец. Давайте «изобилие». Побалую его, — смеется девочка и пинает меня. «Деньги гони», — шепчет она. Я лишь пучу глаза. Не брал я с собой кошелек. Возьмешь тут его, когда у тебя на шее поводок! «Не взял я», — отвечаю я чуть слышно. Арина кривит мордашку. Какой конфуз.

— С вас семьдесят рублей, — объявляет продавщица и опускает на прилавок пакет собачьего корма. Девочка разводит руками.

— Ой, кажется, мы забыли деньги. Простите, нам пора, — отступает Арина к выходу, густо краснея. Охранник усмехается.

— Но я уже пробила, — возмущается продавщица. Аринка дает драпу, а вслед за ней и я.

— Да, идите отсюда, а то ваша собачка тут пол загадит, — кричит нам вслед охранник. — Юмористы нашлись!

Я закрываю за собой дверь и не слышу смех продавщицы.

— Какого хрена ты не взял деньги? — возмущается Аринка, спешно шагая по темной улице.

— Да, ты не говорила брать! Откуда ж мне было знать, что ты потащишь меня в магазин?!

— Ты балбес, балбес! — неистово колотит меня хозяйка, пытаясь унять нервную дрожь в коленках.

— Мы жутко опозорились! Где я теперь буду закупаться ночью? Ближайший круглосуточный магазин на два квартала ниже! — негодую я и замолкаю, вглядываясь вперед. Впереди, навстречу нам идет парочка влюбленных. Их вид заставляет меня поджать хвост. Я хватаю Аринку и затаскиваю в ближайшую арку, темную и мрачную. Девочка пытается вырваться, но я вдавливаю ее тельце в кирпичную стену и закрываю ладонью рот. Хозяйка впивается зубами в мою кожу.

— Черт, Арина, больно, — шиплю я, потирая укушенную ладонь о грубую ткань пальто.

— Чего ты удумал? Изнасиловать меня тут решил? — кряхтит девочка, пытаясь избавиться от придавливающего ее тела. — Я так просто не дамся.

— Да не буду я тебя насиловать, — бурчу я и убираю острую коленку Арины от своего паха. Еще отобьет мне самое дорогое.

— А что тогда? — как-то разочарованно спрашивает Арина, глядя на меня своими большими зелеными глазами. Я мнусь, не решаясь сказать правду. Стыдно мне до чертиков. Сегодня вечер такой, наверное, тематический, под названием «Прощай Димина репутация».

— Ну-у-у? — тянет Арина.

— Там, короче, моя бывшая идет с каким-то мужиком, — каюсь я и замолкаю.

Арина усмехается:

— Ссышь?

— Да, ссу, представляешь? Она меня кинула полтора года назад, променяла на другого и на прощание заявила, что я конченый извращенец, дегенерат, которому никогда не найти свою пару. Зря я ей рассказал, что люблю женское доминирование и вообще… Давай тут постоим тихо, а потом домой. «Василек», — понуро говорю я стоп-слово и опускаю взгляд. Арина молча слушает мое покаяние.

— Ты ее любишь? — задумчиво спрашивает девочка.

— Нет, конечно. За что такую любить, — отмахиваюсь я, пытаясь дать понять, что тема эта мне, мягко говоря, неприятна. Я слишком близко к сердцу принимаю свои любовные фиаско, которых по причине моих сексуальных предпочтений было целое множество. Арина что-то недолго обдумывает. Я слышу знакомый смех и шум приближающихся шагов.

— Тогда докажем ей, что это не правда, — воинственно заявляет вдруг Арина и прячет поводок за мое пальто. — Она тупая сука и ничего не понимает, а ты вовсе не извращенец.

Я озадаченно смотрю на возмущенную Арину и невольно улыбаюсь. Вступается за меня? Как это приятно, только вот, что она имела в виду под «докажем ей, что это не правда»? Мне не удается додумать. Арина ерошит мои волосы, быстро целует меня в щеку, оставляя яркое пятно от помады, и бесцеремонно выталкивает из темноты на свет. Мы нос к носу сталкиваемся с моей бывшей и ее хахалем. Аринка игриво посмеивается и жмется ко мне. Со стороны можно подумать, что мы только что занимались какими-то непристойностями. Лицо моей бывшей вытягивается, потому что она быстро узнает меня. Она наверняка в шоке от моего вида и от вида моей спутницы. Мы выглядим как два влюбленных по уши безумца-извращенца, которых она на дух не переваривает.

— О, Катя, привет, — говорю я весело, подыгрывая Арине. А почему бы и нет? Гулять, так гулять. Я обнимаю девочку за талию и теснее прижимаю ее хрупкое тело к себе. У меня волосы встают дыбом на затылке, когда Арина кладет мою ладонь на свою небольшую грудь. Рука инстинктивно сжимается, пробуя запретное. Девочка заливается краской и, потупив взор, цепляется пальчиками за ремень моих джинсов, который выглядывает из-под не до конца застегнутого пальто. Какого черта мы творим? Меня распирает.

— Здравствуй, Дима, давно не виделись, — цедит сквозь зубы Катя и с нескрываемой неприязнью оглядывает мою девушку, которую наверняка назвала про себя «проституткой». Ее парень с интересом пялится на Арину, задерживаясь на ее обтянутой короткой юбчонкой попке. Уж ее подруга вряд ли позволяет себе такие откровенные наряды. Катька любит из себя построить моралистку, хотя и имеет за плечами бурное прошлое.

— Кто это, зайчик? — капризно спрашивает Арина, оценивая вычурную девицу. Я теряюсь с ответом, Катя отвечает за меня.

— Я старая знакомая, а вы я, так понимаю, его девушка?

— Невеста, — перебивает Арина, сияя счастьем и любовью. Я скалюсь в идиотской улыбочке, стараясь не провалиться от стыда сквозь толщу земли.

— Вот как, — удивляется Катя, хмыкая. — Поздравляю, Дима, нашел такую красавицу.

— Ой, да это мне повезло. Мой зайчик такой классный, такой жаркий, я все время боюсь сгореть, — восторженно лепечет Арина редкостную чушь, не обращая внимание на перекошенное лицо Кати. Боги, что здесь происходит? Меня уносит в потоке полнейшего хаоса. Арина, что ты творишь?

— Эм, ну мы пойдем, приятно было повидаться, — пытается вставить в болтовню девочки Катя. Но ее никто уже не слышит. Арина впивается в мои губы неумелым поцелуем, вызывающим и дерзким. Я лишь притягиваю ее ближе к себе и машу рукой на прощание Кате. К черту их всех, мне уже плевать, что обо мне думают. По моей крови течет чистый адреналин, а в голове разжижается мозг.

Увлекся ли я поцелуем? Да. Жалел ли, что он так быстро закончился? Аналогично. Мы шли домой в неловком молчании. Нам обоим было нечего сказать. Арина, впрочем, не казалась расстроенной или обескураженной, она всю дорогу чему-то улыбалась улыбкой, задумчивой и отстранённой. Значит ли это, что теперь что-то изменится? Был ли этот поцелуй просто частью игры или же проявлением истинных чувств? Почему Арина молчит? Она ждет от меня каких-то слов, действий? Моя голова пухла от вопросов, а я лишь пялился на ладошку девочки, борясь с желанием взяться за руки, как обычная парочка. О чем думает Арина? Хочу хотя бы одним глазком глянуть на ее мысли.

«Все бабы со странностями, каждая по-своему повернутая. Ты ей романтическое свидание при свечах, а она тебе: «А я хотела секса». Ты ей секса, а она тебе: «Фу, извращенец». Кто знает, что у них там за тараканы в башке», — вспомнил я почему-то одну из псевдофилософских мыслей о женщинах моего друга Сереги, автора таких шедевров, как: «зарплату не принес — получи, подлец, ты в нос», «пьет, значит, купит», «мусор вынес ты с утра, ночью даст тебе жена» и прочего добра. Как бы он, интересно, объяснил происходящее между мною и Ариной? «Занимательные уроки фемдома для начинающих», — вот так бы лично я обозвал наши игры. Просто и в яблочко.

Тешась своими глупыми мыслями, я и не заметил, как мы добрались до девятиэтажки и оказались в квартире. Я думал, что мы и здесь продолжим играть в тягостную молчанку, и даже решил начать разговор первым, но моя хозяйка снова меня удивила. На сей раз своей непринужденностью и отходчивостью. Арина с большим облегчением стянула неудобные туфли и засияла, как медный грош.

— Утомил ты меня, дурачина. Давай стели мне, спать хочу. А я пока пойду натяну свою пижамку и зубы почищу, — как ни в чем не бывало заявляет мне девочка и вприпрыжку идет в зал. Вот это номер… А обсуждать наш поцелуй не будем? Тот самый, посреди улицы на глазах моей бывшей, тот, который нежный, тягучий и дурманящий, словно горячая карамель? Всем плевать, судя по всему. Я тоже решаю забыть, по крайней мере, на эту ночь, ведь ее надо пережить с достоинством, достоинством холодным, вялым и ко всему безразличным. «Димас, когда у тебя был в последний раз секс? При царе?» — ехидничает мой внутренний голос.

Арина дефилирует мимо меня в голубой пижамке с мишками и скрывает за дверью ванной. Слышится звук воды и очередная песенка в ее исполнении. Я прихожу в себя и решаю приступить к подготовке ко сну. Хватит на сегодня впечатлений.

Встает новый вопрос. А где постелить Арине? В моей спальне или в зале? С одной стороны, все мои гости спят на диване, с другой стороны, Арине будет на нем неудобно, и стоит уступить кровать, но ведь это значит, что она проведет ночь в моей постели. Звучит последнее как-то пошло, хотя меня там с ней не будет. Почему-то такой пустяк заставляет меня нервно чесаться и бегать по дому в обнимку с постельным бельем. Прямо не знаю, куда приткнуться!

— Ты будешь спать на диване или в моей кровати? — спрашиваю я, когда в зале появляется Арина. Теперь она выглядит как прежде, также по-детски мило и невинно. Предо мной маленькая девчушка в веселой пижаме, гулькой на голове и торчащей во все стороны влажной челкой. Еще один образ моей госпожи.

— Не буду я с тобой спать, маньяк, — грубо отвечает девочка, одаривая меня осуждающим взглядом. Снова она меня подозревает в каких-то пакостях!

— Да я не в этом смысле! — оскорбляюсь я.

— Ну, конечно. Думаешь, если я осталась тут на ночь, значит, можно меня зазывать в койку? Облупишься, выхухоль.

— Выхухоль? Ты серьезно? — я от возмущения топаю ногой. — Ну и спи на диване, выдра! — добавляю я и кидаю в нахалку подушкой. Девочка мгновенно перехватывает «снаряд» и пуляет обратно в меня, заливаясь смехом. Начинается безумная драка. Аринка смеется и лупит меня подушкой, бегая за мной по всей квартире. Просто беспредел и детский сад! Меня душит смех.

Я уже вообще не знаю, что происходит со мной, с моей жизнью. В житейскую стынь, серую и унылую, ворвался маленький юркий лучик, частичка солнца, кусочек счастья. Арина — мой островок правды, где я могу быть таким, какой я есть на самом деле. С этой неугомонной девчонкой мне удается отвлечься, забыть обо всех проблемах и заморочках взрослой жизни. Мы просто делаем то, что нам хочется, не задумываясь о чужом мнении, о предрассудках. Это просто прекрасно. Это бесценно.

Когда мы, наконец, устаем от битвы подушками, Арина сгребает заготовленное мною постельное белье и толкает меня к выходу из зала.

— Спокойной ночи, — говорит она, улыбаясь одними лишь глазами. Я неохотно покидаю комнату, желая на прощание приятных снов и мысленно благодаря за чудесный вечер.

* * *

Ночь проходит за одно мгновение. Мне показалось, что я просто лег в кровать, закрыл глаза буквально на секунду, открыл, и вот уже утро. Вырубив трезвонящий будильник, я привычно решаю немножко поваляться в постели, но тут же вспоминаю, что в квартире я не один. Арина наверняка уже встала, ведь на часах полдесятого. Девочке ж надо в школу! Как я раньше об этом не подумал? Это мне можно валяться до десяти, приходить позже на работу. Начальник, как говорится, не опаздывает, а задерживается. Я подрываю Аринкину дисциплину, которая, между прочим, и так хромает.

— Арина, скорей вставай! Я тебя в школу отвезу! — несусь я по квартире, натягивая в процессе рубашку. — Арина… — мой голос обрывается. Зал пуст. Диван собран, а постельное белье аккуратной стопочкой покоится на кресле. Пропала! Я обегал весь дом и, конечно же, не нашел моей хозяйки.

Она ушла и даже не попрощалась. Могла, хотя бы, оставить записку, чтобы я не беспокоился, как дурак. Поела ли она перед выходом? Добралась ли она до школы? Рассуждаю, словно заботливый папаша. Душу острыми коготками заскребли кошки. Стало так невероятно грустно и одиноко. Я уселся на диван и тяжело вздохнул. Ушла Аринушка по-английски.

Мои тягостные мысли обрывает скрежет ключа. На пороге квартиры появляется довольная до чертиков Арина.

— Ты куда запропастилась? Напугала. Я думал, что ты ушла навсегда, — выпаливаю я, не подумав. Прозвучало это так жалко, что я невольно залился краской. Арина недоуменно глянула на меня, но заметив мое смятение, решила проигнорировать сказанное.

— Мне, вообще-то, в школу надо, я уже прогуляла парочку уроков, — начала было она.

— Я отвезу, но сначала поешь. Я сейчас быстренько оденусь, а ты пока найди что-нибудь в холодильнике. Справишься? — я в какой-то идиотской панике начинаю бегать по квартире. — Как я мог забыть, что тебе надо в школу. Ужас! Пропускать занятия нельзя!..

— Так, успокойся, безумец, — останавливает меня Арина, крепко цепляясь в мои предплечья. Я замираю, заинтересованно уставившись на девочку, по ее лицу я понимаю, что она задумала очередную шалость, а это не сулит мне ничего хорошего.

— Ты не забыл, что вчера проиграл мне одно желание?

— Нет, — с подозрением тяну я и поспешно добавляю: — Что ты хочешь?

— Ты же идешь на работу, верно?

— Да, это так.

— Ты просидишь там целый день, да?

— Да-да. К чему ты клонишь? — непонимающе спрашиваю я. Девочка хитро улыбается и протягивает мне маленький белый пакетик. Что это?

— Ты должен надеть это сейчас и весь день не снимать. Вечерком, когда пора будет отправляться домой, я приеду к тебе на работу проверить, на месте ли мой подарочек… — поясняет мне девочка, а я лишь хлопаю глазами, не решаясь заглянуть в пакетик. Что меня там ждет? На ощупь это что-то мягкое, невесомое, похожее на маленький кусочек ткани. Арина нетерпеливо машет руками, подгоняя меня.

— Ну, давай же, доставай, — девочку прямо распирает. Я опасливо заглядываю в целлофановое нутро пакетика и вынимаю оттуда свой подарок.

— Нет, Арина, просто нет, — шокировано говорю я.

— Ты проиграл! Ты должен сдерживать свои обещания! Так делают настоящие мужики! — возмущается Арина, применяя типичные женские аргументы, которые в данной ситуации неуместны и смехотворны.

— Я не могу! — отчаянно кричу я.

— Я уйду!

— Арина…

— Быстро надевай! — вопит девочка. Я готов пустить скупую мужскую слезу да, даже, забиться в истерике. Это просто ужас. Теперь понятно, где пропадала моя Аринушка с утра. Она просто ходила в магазин женского белья, чтобы подобрать своему питомцу замечательные шелковые стринги с кружевами…

Как только женщины носят этот ужасный предмет нижнего белья? Это даже трусами назвать язык не поворачивается! Я полностью согласен с тем, что на аппетитной женской попке стринги смотрятся очень соблазнительно и эстетично, но я никогда не задумывался об ощущениях, которые представительницы прекрасного пола испытывают в процессе их ношения. Если бы знал, то посочувствовал, велел снять и выкинуть их в окно! А еще мне бы даже в голову не пришло, что настанет день, когда я сам лично примерю стринги и даже приду в них на работу.

Арина — просто изверг. Маленькая паразитка. Убедившись, что волшебные трусишки на мне, девочка пожелала мне удачи и предусмотрительно настояла на том, чтобы я довез ее до своей работы. Оттуда она отправилась в школу на общественном транспорте. «Так я буду точно знать, что ты не снял мой подарок», — подмигнула мне девочка и запрыгнула в прибывший автобус. Я остался стоять около своей машины, с отчетливым дискомфортом в штанах.

Я еле дошел до кабинета. Мне пришлось преодолеть мучительных пятьдесят метров до офисного здания, три невыносимых этажа в лифте и ужасный путь по лестнице. В моей заднице застряла тканевая ниточка, мои несчастные гениталии сдавило и натерло, несмотря на то, что их большая часть попросту вывалилась за пределы горе-трусов и задорно телепалась у меня в штанах. Боже, это адское ощущение!

Физическими мучениями все не ограничилось. Я каждой клеточкой тела, всеми фибрами души боялся, что кто-нибудь узнает, догадается, что у меня в штанах сейчас концерт для шелкового оркестра в рюшечках. Мне казалось, что все на меня смотрят, все подозревают. Что меня выдает? Моя походка а-ля пингвин? Мои нервные движения и бегающий взгляд? А может, краешек трусов, выглядывающий над поясом штанов? Я постоянно поправлял брюки, касался поясницы, проверяя, все ли там надежно прикрыто рубашкой и ремнем.

А денек рабочий по всемирному закону подлости выдался на редкость жарким. Секретарша вечно бегала ко мне с бумажками на подпись, системный администратор копался в моем компе, в кабинете рабочие устанавливали лампочки. Потом пришел новый клиент, престарелый дед сорокового года рождения, который часа полтора мне рассказывал про всех своих родственников и соседей и всего лишь пятнадцать минут конкретно о деле с земельным участком. Я ерзал на стуле и пытался незаметно поправить под столом свой орган в нужную сторону, более удобную для дальнейшего просиживания задницы. «Да, да, Игорь Степанович. Продолжайте», — отвечал я на болтовню деда, лишь кивая как китайский болванчик и абсолютно не вникая в суть. Меня больше заботила не дележка какого-то сраного куска земли с канализацией двадцатилетней давности, а трусы, застрявшие между моими ягодицами, натирающие и грозящие оставить там красную полосу! Это как в анекдоте, блин. Стринги-убийцы разрубят меня напополам.

К концу дня я всерьез задумался о том, может ли ношение женских трусиков быть, ну, возбуждающим? Я нормальный мужик и меня совсем не тянет надевать женскую одежду, но это не меняет того факта, что она меня привлекает на женском теле. Вся эта атрибутика, присущая слабому полу просто невероятна и крышесносна, как и сами милые дамы. Их туфельки, чулочки, маленькие трусики, бюстгальтеры, пеньюарчики. На все это хочется смотреть, всего это хочется касаться. Секреты женской привлекательности складываются из таких вот мелочей. Из капельки духов на запястье, блеска сережек в ушах, переливе помады на чувственных губах и миниатюрном и крайне эротичном нижнем белье. Эти трусики, что сейчас на мне… Если бы они принадлежали Арине, если бы она сняла их с себя и отдала мне, то наверняка мой член тут же стал твердым как камень, ведь даже от одной такой мысли он просыпается в одно мгновение.

Я сидел в рабочем кабинете в компании своего словоохотливого клиента и представлял, как моя маленькая хозяйка нагибается и запускает ручки под свою короткую школьную юбочку. Она стягивает с себя трусики до самых щиколоток, а потом выпрямляется и цепляет их носочком, откидывает. Каждое движение без белья будет отдавать чистым ни чем не прикрытым эротизмом. Трение обнаженной кожи, мой голодный взгляд заставит Арину почувствовать жар внизу живота и горячую влагу прямо между ее потрясающих ножек. Меня куда-то уносит под мерный голос старика, болтающего о покосившемся уличном сортире, стоящем на границе его участка. Стринги впиваются в мой возбужденный член, даря еще больший прилив какого-то совсем уже извращенного возбуждения. Я просто хочу войти в Арину, сорвать ее «цветок», черт подери. Я хочу эту маленькую бестию до боли в одном месте. Мне даже не стыдно сейчас, я в дурмане вожделения.

Мой телефон вибрирует. Я просыпаюсь, вдыхаю побольше воздуха в легкие и извиняюсь перед затихшим клиентом.

Арина Голубева: Только попробуй снять!

На моем лице улыбка. Я как бы невзначай касаюсь своего разрывающегося от желания члена. Даже и не думаю снимать, Аринушка. Слово хозяйки для меня — самая большая драгоценность. Я пожалею обо всем этом, но в голове беснуются черти.

Дмитрий Поляков: Как жаль, что эти стринги не твои.

С замиранием сердца жду ответа.

— Продолжайте, Игорь Степанович, — говорю деду, и он тут же принимается рассказывать дальше.

— Ну, вот я ей сказал, что яма у нее не бетонная в сортире-то! Все дерьмо, простите за откровенность, в землю впитывается. Там же грунтовые воды близко совсем. Вонища на участке стоит, ужас! Ничего не посадить!.. Я ей говорю: \"Да, посмотри же, засранка такая, у тебя даже морковь вся повяла в огороде!..\" — возмущается мужчина, размахивая руками. Я продолжаю кивать и корчить полные понимания проблемы рожи.

Арина Голубева: А знаешь, какие на мне трусики?

О Боги…

Дмитрий Поляков: Черные стринги с цветочным узором…

Арина Голубева: Неправильно… На мне влажные, ведь я думаю о тебе.

Нет, такого не может быть, Арина просто играет со мной, но я хочу верить, а мой член вообще не сомневается. Не могу ответить ничего. Мне надо срочно успокоиться, как можно скорее. «Василек,» — твержу я про себя, пытаясь потушить костер у себя в штанах. Не знаю, каким чудом, но мне удается это сделать и дослушать, наконец, несчастного Игоря Степановича.

Этот день стал самым тяжелым рабочим днем в моей практике.

* * *

— Ну что, пошли проверять, на месте ли то самое, — девочка закусывает губу и опускает шкодливый взгляд на мой пах, вызывая дрожь в моих коленках.

— Может, ко мне домой поедем, там и убедишься? — нервничаю я. Не хочется мне устраивать проверку в здании, где находится моя дорогая сердцу контора. Хотя рабочий день и подошел к концу, кто-то мог задержаться на рабочем месте, да и вообще расстегивать штаны перед Ариной в местном туалете — это как-то слишком!

— Не могу задерживаться сегодня. Не ерепенься, — Арина щуриться с подозрением, вглядываясь в мое сконфуженное лицо. — Или ты вздумал меня обмануть, а?

— Нет. Я проходил в этих проклятых трусах весь день, между прочим. От них уже жопа горит, — жалуюсь я, скрещивая руки на груди. Хочет прямо здесь, значит, будет прямо здесь.

— Какой молодец. Тогда пошли, — Арина хватает меня за руку и тянет к лифту.

— Какой этаж? — спрашивает она, крутя пальчиком над панелькой с кнопками. Я пожимаю плечами. На всех этажах есть туалеты, куда не ткни.

— Давай восьмой, — говорю я, не особо задумываясь. Тут главное — не выбрать два этажа с моим офисом. Арина нажимает кнопочку, двери с тихим шумом смыкаются, оставляя нас наедине. В эту же секунду в мою хозяйку вселяется бес. Она подскакивает ко мне и принимается с бешеной скоростью расстегивать мой ремень.

— Ты что творишь, Арина? — вскрикиваю я, хватаясь за шлевки своих штанов.

— Ну, быстренько покажешь, и поедем обратно. Зачем тянуть? — аргументирует девочка, продолжая бороться с пуговицами и молнией.

— А если лифт внезапно остановится? — паникую я, цепляясь встревоженным взглядом за мерцающее табло с числами над дверьми.

— Да тебе надо всего лишь чуток приспустить штаны, и все сразу станет понятно, — невозмутимо отвечает Арина, и я сдаюсь, ведь мне действительно не придется обнажаться до конца. Девочка расстегивает мои брюки и отодвигает концы рубашки, чтобы увидеть маленький краешек розовых трусиков. Я держусь за свой член, чтобы тот случайно не явил себя перед лицом Арины, и смотрю на быстро сменяющие друг друга номера этажей. Мы стремительно приближаемся к восьмому.

— Все на месте!.. — успевает сказать Арина перед тем, как двери открываются. Девочка подскакивает и смущенно отлетает в угол лифта, вжимаясь спиной в стенку. Я, завидев стоящих передо мной людей, тут же отворачиваюсь к стене и вцепляюсь в свои штаны, которые так и грозят слететь и обнажить перед всеми мою голую задницу. К лицу приливает жар, я молю бога о том, чтобы никто не заметил наших с Ариной манипуляций. Мне надо срочно застегнуть штаны, но в забитом под завязку лифте это крайне сложно сделать. Если я начну копошиться, шуметь молнией в этой гробовой тишине, то всем сразу станет ясно, чем я занимаюсь, а если я не приступлю сию же секунду к надеванию этих проклятых штанов, то мне придется еще долго кататься в лифте, надеясь, что никто в этом семнадцатиэтажном здании не вздумает присоединиться ко мне для поездки вверх-вниз, туда-обратно. Я умоляющее смотрю на Арину, прося о помощи, которую она мне не может оказать. Девочка понимающе кивает.

— Слушай, Димка, а ты утюг дома выключил, а? — на всю кабину лифта спрашивает Арина, подвигаясь ко мне. Я прямо чувствую, как все напрягаются. Что за дурацкий вопрос? Какой утюг? Я не знаю, что ответить. Аринка вдавливает мою ногу своей, требуя ответа.

— Не помню, правда, — выпаливаю я непонимающе, смотря прямо в лицо девочки.

— Ну, ты даешь! Я сколько раз тебе говорила, Дима, вырубай утюг! Ты уже забыл, как его однажды с гладильной доски наша кошка сбила, и он намертво прилип к ковру, а?! — ругается Арина, не замечая никого вокруг. Я вообще не понимаю, что она несет, только чувствую, как ее пальчики под эти крики тянут за собачку молнии на моих штанах. — А если бы пожар случился? Хочешь спалить нашу квартиру? Ты безответственный идиот, Дима! Говорила мне мама с тобой не связываться! — продолжает Арина, шокируя окружающих людей, которые уже десять раз пожалели, что сели с нами в лифт. Пока Аринка орет, а народ ее проклинает, нервно топчась на месте, вздыхая и переглядываясь, я вправляю рубашку в штаны.

Двери открываются, лифт выпускает нас наружу. Люди разбегаются от нас, как от прокаженных. Мы с Ариной с невозмутимыми лицами идем к выходу. Как только мы оказываемся на улице, нас пробивает нервный смех.

— Утюг? Утюг! Я чуть с ума не сошел, — вытирая слезы, говорю я. На красном от смеха лице Арины сияет улыбка.

— Я не знала, что еще сказать, — сквозь тихое хихиканье, отвечает мне девочка. — В любом случае, ты молодец, потому что трусы действительно еще на тебе.

— Это просто ужас! — я качаю головой, вспоминая все свои мучения, которые, кстати, еще продолжаются.

— Да не ври, тебе понравилось, — хихикает девочка и останавливает меня, пытающегося сказать что-то «против». — За это я должна тебя порадовать в следующую нашу встречу.

— А когда она состоится? — тут же спрашиваю я. Мне не хочется расставаться со своей хозяйкой. Мысль о том, что сейчас домой я вернусь один, и меня там не будет ждать наше «безудержное веселье» заставляет меня, мягко говоря, страдать. — Я буду скучать, — признаюсь я, грустно улыбаясь.

— Очень скоро, — подмигивает мне Арина и, смущенно потупив взгляд, отворачивается. — Меня не провожай, я сама до дома доберусь, — добавляет она, прежде чем бегом помчаться от меня к автобусной остановке. Я стою у машины и наблюдаю за маленькой фигуркой девочки, переходящей через дорогу. Моя задница горит от впивающихся в нее трусов, а сердце от старого доброго, давно забытого мною чувства.