Разреши мне тебя отогреть (гет)

Выныривая из чужих воспоминаний, Гарри осознал, что его одолевают самые разнообразные эмоции. И ни одной позитивной.

Слишком много там было боли, страха, ужаса, унижения и ощущения какой-то страшной безысходности, накатывающей дикими приступами паники. Слишком сильно ему было это все знакомо.

Так паскудно он чувствовал себя в далеком детстве. Не зря говорят, что все дети максималисты, принимающие близко все сердцу все, что происходит вокруг. Безусловно, Дурсли вели себя отвратительно, и уже будучи постарше и относительно понимая некоторые маггловские и магические законы, Гарри оставалось только удивляться, почему никто из взрослых не помог ему и не вытащил из жадных ручонок мелочных и трусливых родственничков.

В понимании маленького ребенка, они были не просто тиранами и эксплуататорами, а настоящими монстрами, из-под гнета которых нет выхода и нет спасения.

Перебирая в памяти подсмотренную картинку, Гарри всерьез задумался о том, как же на самом деле чувствовали себя те, которые когда-то по дурости решили стать вассалами самого сильного и по совместительству самого сумасшедшего волшебника современности. Ох уж эти шальные фанаты с заявкой на честолюбие и аристократичность…

Говорят, что дети не в ответе за грехи родителей. На деле все оказывалось совершенно иначе.

Кстати, о Дурслях…

Крепко задумавшись, Гарри ненадолго забыл о возложенной самим на себя миссии. Из состояния потери в пространстве его вывело тяжелое надрывное дыхание, доносящееся со стороны кровати. Круто развернувшись на пятках, он ужаленным в попу оленем помчался по комнатам в поисках ванной. Найдя искомый объект и заглянув туда, он нашарил на полке простое белое вафельное полотенце и рванул назад.

Однажды, когда ненавистный племянник заболел, тете Петунии пришлось перетащить его ослабевшую тушку в гостиную, уложить на диван и всю ночь просидеть рядом, обтирая тряпочкой с какой-то вонючей дрянью маленькое тельце, выгорающее в жутком приступе лихорадки. Она делала это не от любви и не из благотворительности. Просто дядя Вернон был в бешенстве от того, что Гарри споткнулся и задел непонятную памятную хреновину, стоявшую на полке у телевизора. Та тот час же разбилась, и хозяин дома, не желая ничего слушать, наотрез отказался вызывать врача, мотивируя свой поступок тем, что от малолетнего вредителя и так одни убытки, а за визит доктора придется выложить кругленькую сумму. И не имело значения, что Поттер совершил это «страшное злодеяние» не умышленно, а из-за накатившей простудной слабости. Люди могут быть поразительно слепы, когда твердо уверены в собственной правоте.

Искать спирт или уксус времени не было, он и так задержался, выпадая в чужую реальность в тот момент, когда на кровати, едва дыша, лежал человек, требующий его помощи. Гарри взял с комода стакан с огневиски, щедро плеснул его на полотенце и принялся с несвойственной ему осторожностью протирать алкоголем кожу Драко так, чтобы ни капли не попало в рану. Конечно, он понимал, что обезболивающее зелье делает свое дело, но ему казалось, что это было бы совсем кощунственно — приносить дополнительные, хоть и только возможные страдания тому, кого он и так чуть не убил.

Двухсот грамм оказалось мало, так как Гарри пытался смочить еще и внутреннюю сторону рук и ног Драко, а также спину, как наименее поврежденные заклятием участки тела. Пришлось вспоминать, куда Снейп всунул пузатую бутылку, а затем по ходу сделать самому пару-тройку глотков прямо из горлышка, поскольку трясущиеся руки и муть в глазах никак не способствовали аккуратным манипуляциям.

Закончив процедуру, он снова закутал Драко, чем мог, прополоскал полотенце в прохладной воде и, сложив его вчетверо, водрузил на лоб своего пациента. Механизм взаимодействия алкоголя и тела с целью понижения температуры был ему не совсем понятен, но собственный опыт и отсутствие иных подручных средств убеждали, что он движется в правильном направлении.

Взяв бутылку, Гарри направился в сторону дивана, но вспомнив о том, с кем в данный момент находился в одном помещении, и какими плебейскими порывами обозвали бы его действия присутствующие, если бы не находились в забытье, он все же вернулся за стаканом.

Огневиски пилось легко, опьяняя со скоростью новенькой Молнии, но, к счастью, не позволяя напрочь забыть о необходимости время от времени освежать импровизированный компресс.

Постепенно, к видимому облегчению Гарри, дыхание Драко стало успокаиваться, румянец почти сошел до привычной белизны кожи, и наконец-то можно было немного расслабиться, ощущая, что понемногу эта ночь уходит в прошлое.

Бутылка почти опустела, а значит, смело можно было отправляться в сонную нирвану. Организм и так уже держался на одном честном слове.

Гарри приглушил свет, снял с профессора заклятие тишины, а то мало ли что Снейпу с перепугу утром в голову стукнет, и улегся на свое уже привычное место, не забыв на всякий случай ухватиться за прохладную ладошку на соседней кровати.

* * *

Северус в классически развевающейся мантии и в редком глубоком бездумии чинно плыл из кабинета директора, сшибая по пути все, что не успело вовремя отпрыгнуть («Нечего шастать и мешать профессору!») или отвалиться («Кому только в голову пришло расставлять на поворотах рыцарские доспехи?!»).

Точнее, бездумием его состояние трудно было назвать, ибо одна мысль, даже скорее эмоция, плескалась где-то на задворках сознания. Имя ей — облегчение.

Очнувшись утром и ожидая, пока все органы чувств заработают в обычном режиме, Снейп поначалу запаниковал, ибо память вернулась раньше, чем зрение.

И каково же было его удивление, когда он осознал, что, собственно, все в порядке. Нет, даже не так. Все хорошо.

Драко мирно посапывал на кровати, слегка повернувшись на правый бок в сторону Поттера, который спал рядом и держал Малфоя за руку, будто бы находясь в готовности вскочить в любой момент, если потребуется его помощь.

Северус боялся поднять покрывало и посмотреть на раны. Да что там, он готов был почти что сгореть от стыда из-за того, что позорно вырубился, когда был действительно нужен, поэтому сейчас судорожно пытался успокоиться и включить здравый рассудок. Даже сам факт того, что крестник во сне неосознанно перевернулся, говорил о том, что состояние стабильное, и волноваться имеет смысл только об оставшихся рубцах…

«Мужчину шрамы украшают», — говорил когда-то отец маленькому Северусу, делая зарубки перочинным ножиком на внутренней стороне его предплечий и бедер.

«Ты — выродок. И каждый шаг в твоей жизни будет сопровождаться заслуженной болью. Думаю, стоит уже сейчас начать показывать тебе твое обозримое будущее…» — повторял Тобиас Снейп, разбивая пустые бутылки из-под выпитого и заставляя сына ходить босыми ногами по осколкам.

«Нет, у Драко обязательно нужно будет свести все эти ужасные следы», — мельком подумал Северус и снова вернулся мысленно к своему отцу, как часто делал ранее, глядя на то, как нелегко дается Драко его жизненный опыт.

Бесчинствуя еще в молодости с Темным Лордом, Снейп оправдывал свою состоятельность в роли садиста тяжелым детством и психологическими травмами и всей душой ненавидел в себе то, что заигравшись, порой начинал получать подлинное удовольствие от издевательств как истинный сын своего отца.

Оглядев еще раз картину мирного затишья в комнате и пытаясь не обращать внимания на стойкий запах перегара, Северус решил пойти к директору и предупредить, что, скорее всего, его любимчик сегодня так и не появится на занятиях, и что пора уже поговорить с этой дикой молодежью на чистоту, дабы, по крайней мере, избежать массовых непорядков и дополнительных физических повреждений в рамках Хогвартса.

Сам Снейп уже давно порывался провести разъяснительную беседу, но ему не позволяла это сделать Нерушимая клятва. С одной стороны это было хорошо, потому что клятва уже неоднократно выручала его как двойного шпиона. А с другой стороны — приходилось, сцепив зубы, мириться с очередным «не сейчас» Дамблдора.

Глядя утром на спящих подростков, Снейп в который раз пришел к выводу, что перемирие между этими двоими просто необходимо. Тандем слизеринской изворотливости и гриффиндорской отваги мог не только позволить им подольше прожить в критических условиях, в которых уже находился магический мир, и в которые ему еще предстояло окунуться. Их совместная работа могла существенно помочь. Эту информацию Северус попытался вдолбить заметно поглупевшему или, может, просто растерявшему былую уверенность директору. Ну и что, что дети?! Конечно, жалко. По крайней мере, Драко. Ладно, Поттера тоже. Немножко.

И вот сейчас Северус со слегка почистевшей совестью шел в подземелья, рассчитывая на то, что оглоеды, по раздражающему стечению обстоятельств занявшие его покои, уже проснулись.

Не мешало бы их покормить.

Приказав домовикам доставить завтрак на троих прямо в комнату, Северус достал из загашника непочатую бутылку огневиски и щедро плеснул себе в чистый стакан. Пускай пить с утра моветон, но ему необходимо было немного расслабиться, тем более что вчерашняя доза, по всей видимости, ушла на восстановление баланса хлипкого организма Поттера. Ишь, как вставило, еще не проснулся.

Завтрак принесли быстро, и Северус, поднявшись, взял кружку крепкого фруктового чая и легким движением руки попытался отогнать ароматный дымок в сторону спящих ребят. Ему всегда было любопытно повторить увиденное в одной рекламе кофе.

Забавно, но нехитрое действие возымело эффект, и через полминуты две пары глаз захлопали ресницами в попытке сфокусировать зрение.

Северус слегка улыбнулся — помимо стыда из-за вчерашней стычки и неловкости из-за сплетенных рук в их глазах явственно читался голод.

Трапеза прошла в сравнительной тишине, за исключением стандартных слов «передай», «спасибо» и «пожалуйста». Драко не мог еще уверенно держать в руках тарелку и столовые приборы, поэтому Северусу пришлось приподнять его на подушках и практически кормить из ложечки. Но, к вящему удивлению Снейпа, Поттер по этому поводу и ухом не повел. Однозначно, ситуация накануне всем пошла на пользу, как бы ужасно это не звучало.

Когда все было съедено и выпито, а столовая утварь была убрана хозяйственными домовиками, раздался настойчивый стук в дверь. Снейп, ни слова не говоря, оправился поглядеть, кого принесла нелегкая.

— Я даже и не сомневался! Будь проклят тот день, когда первый гриффиндорец переступил этот порог, — прозвучал бубнеж профессора из гостиной, и тут же в комнату влетела встревоженная Гермиона, на ходу цепким взглядом оценивая обстановку. За ней следом, опасливо озираясь по сторонам, робким шагом ступал Рон.

— Что… Как… В смысле… — растерянно бормотала девушка, явно не понимая, что происходит. Рон стоял рядом и тупо клипал глазами. — Гарри, директор сказал, что ты здесь… Мы волновались… ЗОТИ отменили, никто ничего не объяснил, и мы отправились тебя искать…

— Гермиона, Рон, не беспокойтесь, все уже позади, — спокойным голосом начал Поттер.

— Что позади? Гарри, ты можешь нам объяснить, что случилось, и почему ты, профессор Снейп и Малфой находитесь здесь? Ты, судя по всему, даже не ночевал в башне! И почему у Малфоя такой болезненный вид? — с каким-то надрывом договорила Гермиона, переводя взгляд на Драко, который смотрел на все молча с нечитаемым выражением лица из-под полуприкрытых век, а его руки расслабленно лежали вдоль тела поверх покрывала. Гарри после этих вопросов ощутимо сник.

— Мисс Грейнджер, думаю, мистер Поттер все вам расскажет по дороге на трансфигурацию, — вплывая в комнату, негромко промолвил Снейп за спинами ребят так, что они от неожиданности едва ли не подпрыгнули.

— Да, Гарри, профессору Макгонагалл не понравится, если мы опоздаем на пару. Мы подождем тебя в коридоре, — скороговоркой произнес Рон и поспешил ретироваться подальше от злополучного места, коим он считал личные покои декана Слизерина. Со всем остальным он предпочел разбираться потом и не здесь.

Гермиона еще на полминуты задержалась. Было заметно, что она сомневается, как лучше поступить. Ее одолевали смутные ощущения неправильности и нелогичности происходящего. Как и любая девушка, обладающая элементарными задатками интуиции, она еще прошлым вечером чувствовала какую-то необъяснимую тревогу, но в результате списала все на начинающийся ПМС. И вот сейчас бледный несчастный вид Малфоя наталкивал на мысль, что произошло что-то нехорошее, мягко говоря. Сейчас он лежал перед ней, такой хрупкий и ранимый, что на секунду в душе Гермионы отозвалось что-то болезненное, так сильно похожее на сочувствие, но она не дала себе возможности задуматься, резко развернулась и вышла, напоследок бросив: — Гарри, мы без тебя не уйдем.

— Мистер Поттер, в кои то веки я вынужден согласиться с вашей подругой, — отозвался Снейп. — К тому же профессор Макгонагалл не в курсе происшедшего, и я считаю, что так оно и должно оставаться. А значит, вам необходимо идти на пары.

Аргумент был весомым. Гарри и сам понимал, что в его интересах вести себя как обычно.

— Кстати, директор знает обо всем, и вам предстоит с ним длительная беседа. Драко, тебя это тоже касается, — на этих словах Гарри пробила дрожь. — Поттер, не тряситесь, ради Мерлина! Никто вас бить не будет. По крайней мере, очень больно, — при виде откровенного страха в глазах студентов Северус позволил себе дополнительно ехидную полуулыбку. — Как бы там не было, вы оба заслужили порядочную взбучку. Жизнь каждого из вас и так висит на волоске, а вы ведете себя как два малолетних засранца. Но помимо поучительной лекции вас ждет обильное количество информации, которая, надеюсь, поможет нам всем в дальнейшем. Поттер, не смотрите на меня так жалобно. Любопытство вас когда-нибудь погубит. Все равно я вам ничего сказать не могу, придется подождать.

Секунду поколебавшись, Гарри встал с дивана и направился к выходу. У двери, ведущей из комнаты в коридор, он остановился и повернулся лицом к Драко.

— Прости. Я этого не хотел, — твердо сказал он. — Я приду вечером тебя проведать. Если, конечно, ты не против, — и дождавшись еле заметного кивка, Гарри ушел.

Как только дверь за всеми раздражающими «факторами» закрылась, Северус обратил все свое внимание на крестника.

— Начнем с малого. Как ты? — с толикой заботы, но все так же серьезно произнес он.

— Если сравнивать с тем, что могло бы быть, то, безусловно, лучше, — произнес Драко, пытаясь одновременно улечься немного выше и размять затекшие нижние конечности. Каждое движение сопровождалось стоном и перекошенным выражением лица.

— Болит? — обеспокоенно спросил профессор.

— Немного.

— Давно? Ах, даже не отвечай… Тоже мне, страдалец выискался.

— Да я как-то и не замечал… Думал много, — успокаивающе улыбнувшись, ответил Драко.

Снейп зашарил по шкафчикам, выискивая необходимые зелья и переправляя их крестнику в желудок. Затем он сходил на кухню, принес эликсиры, которыми накануне смазывали раны, и принялся заново накладывать их тонким слоем на поврежденные участки кожи, которые, к слову, были слегка розовыми и выглядели довольно таки сносно.

— Ты не хочешь мне заранее поведать страшную историю, упоминание о которой ввергло Поттера в ступор, да и меня, если честно? — из далека начал Драко, зная, как Снейп не любит, когда из него пытаются выудить информацию, которую он не хочет разглашать.

— Я же сказал, что не могу, — слегка огорченно ответил Северус. — К тому же ты все равно знаешь больше, чем доходяга Поттер, в силу своего воспитания.

— Клятва?

— Да…

— Знаешь, сегодня я кое-что понял, — задумчиво проговорил Драко, подставляя руки и ноги так, чтобы удобнее было наносить мазь.

— И какое же прозрение тебя посетило?

— Ха-ха-ха, — сгримасничал Драко, — ехидства тебе не занимать. Так вот, если тебе все еще интересно, вся гениальность моей мысли состоит в этом, что я искренне завидую Поттеру…

Последовала пауза, во время которой Снейп поднял глаза, внимательно всмотрелся в Драко и вернулся к своему занятию.

— Судя по тому, что я не наблюдаю удивление на твоем лице, ты тоже об этом думал.

— Знаешь, Драко, мою голову действительно порой посещают мысли, это не мудрено, — раздраженно парировал профессор. — Но сейчас дело не в этом. На любую ситуацию можно смотреть под разным углом. Счастлив тот человек, который умеет посмотреть со всех сторон и при этом взять для себя за основу только самое важное. Мне любопытно, что же увидел ты?

— Его друзья… — после минутного молчания ответил Драко. — Наверное, отрадно знать, что рядом с тобой есть люди, на которых можно положиться.

— Ты всегда можешь положиться на меня.

— О чем ты, Северус?! Да, ты прекрасно знаешь, что я уверен в тебе, и я верю тебе. Но каждый день, когда ты уходишь, я боюсь, что ты не вернешься. Я не могу постоянно находиться в этом страхе! За тебя, за родителей… Этот ужас убивает меня день за днем, да так, что я почти смирился со смертью, как с неизбежностью. А знаешь, что самое страшное? Порой я ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы это все закончилось. Хочу вашей смерти, понимаешь?! Потому что тогда мне больше не надо будет жить в бесконечном ожидании, не надо будет больше бояться. Вот она — та самая слизеринская натура, о которой так много говорят. Самому выживать проще. И тогда, даже если меня убьют, я всего лишь со спокойной душой отправлюсь к своим родным. Видишь ли, я как смертник в камере, годами ждущий казни и мечтающий лишь о том, чтобы кто-то наконец-то прервал это жалкое существование. Правда, я жду не смерти, а освобождения.

Выдохшись после сильного напряжения, Драко откинулся на подушки и прикрыл глаза.

— Дело даже не в самих друзьях, — продолжил он. — Дело в какой-то иррациональной вере в лучшее будущее, которой светятся их лица, в улыбках, которые они шлют друг другу не как бесценный дар, а просто так, не требуя ничего взамен. И это искреннее беспокойство, с которым они примчались сюда… Я никогда не беспокоился ни о ком, кроме тебя и родителей. Я не видел в этом смысла. И знаешь, что еще я понял? Что смысла то как раз и нет. Просто человек тебе дорог, и ты за него переживаешь. Так просто. Сегодня Грейнджер смотрела на меня так, что я поначалу разозлился. Как смела она, грязнокровка, испытывать ко мне жалость?! Но чем дольше она глядела, тем отчетливей я понимал, что она на самом деле не жалеет. Она волнуется. Как так, подумал я. После всего, что я делал, можно было ожидать чего угодно. Даже того, что она захочет меня добить. Но нет. Она просто смотрела своим пронизывающим взглядом. Момент был недолгим, и когда он закончился, я понял, что хочу его продлить. Хочу чувствовать хорошие эмоции по отношению к себе от людей, с которыми меня связывает не родство или что-либо еще, а человеческое отношение. И хочу сам испытывать… — голос парня становился все тише с каждым словом, — испытывать то же самое…

— Попытайся отдохнуть еще, Драко. И просто пойми, что твои сомнения и стремления иметь друзей нормальны, не смотря на то, что в свое время тебе втолковывал отец. Просто так бывает, когда дети быстро становятся взрослыми и слишком резко познают тяготы жизни. Благо, что вы все таки приходите к этим прописным истинам жизни, а не остаетесь такими старыми глупцами как мы… — остаток фразы утонул в тихом сопении уставшего Драко.

* * *

Как и обещал, вечером Поттер все таки завалился к Снейпу, прихватив до кучи учебные принадлежности, и практически в принудительном порядке заставил профессора левитировать свободный стол в «их комнату» и еще снабдить Драко письменными принадлежностями и удобной подставкой, поскольку вставать тому еще было нельзя. В довесок он вручил профессору конспекты Гермионы за день и сказал, что необходимо проконтролировать, чтобы Драко все это перечитал на досуге, но не сегодня, потому что им еще по другим предметам много писать и учить.

Обалдевший от такой наглости Снейп сделал все точь в точь, как его просили, а потом, немного придя в себя, попытался продемонстрировать Поттеру свой фирменный взгляд а-ля Горгона. Не увидев в ответ никакой реакции, точнее сообразив, что его тупо проигнорировали, он готов был надуть губы как маленький ребенок. Но благодаря тому, что в силу жизненного опыта и живого ума мысль оформлялась раньше, чем происходила реакция тела, Северусу удалось избежать очередного позора.

Грозно выругавшись про себя за собственную слабость и расхлябанность, Снейп выдал инструкции о приеме зелий на ночь и сказал, что до завтра его не ждать.

Едва выйдя за ворота Хогвартса, он аппарировал в Лондон и, побродив пару кварталов, нырнул в один из неприметных двориков. Неказистое старое здание без каких-либо вывесок отталкивало случайных прохожих, но тем, кто знал, что искать, оно открывало мир неземного наслаждения. По крайне мере, так Снейпу описывал его когда-то один пьяница из бара неподалеку.

Внутри все было обставлено в стиле то ли ренессанса, то ли барокко со всем его пышным убранством. В холле на разных плоскостях можно было увидеть изящных и не очень полуголых девиц на любой вкус. Они разом подняли глаза на потенциального клиента и так же одновременно их опустили, словно потеряв интерес. Все, кроме одной.

— Ммм… Какой угрюмый милашка, — проворковала она, томно распахивая полупрозрачный халатик и обнажая большие упругие груди. — Мне нравятся серьезные мужчины…

— Брысь, Эрин! — прикрикнула появившаяся из ниоткуда женщина постарше, облаченная в более строгие и закрытые одежды. — Прошу прощения, мистер Принц, она у нас новенькая, еще не знает всех постоянных гостей.

— Ничего, мисс Келовей. Не впервой. У себя? Я могу подняться? — спросил Северус у управительницы.

— Да, конечно, — ответила она, потупив взгляд и смущенно улыбнувшись, хотя, казалось бы, такие эмоции не характерны для людей подобных профессий.

Не задерживаясь более ни секунды, Северус развернулся и, не глядя по сторонам, поднялся по лестнице на самый верх, прошел по коридору к дальней двери и негромко постучал.

— Войдите, — раздалось с той стороны.

Отворив створку, Снейп с улыбкой оглядел представшую его взору картину — красивая женщина сидела в кресле у окна и держала тремя пальчиками правой руки бокал с красным вином. Ее пышные каштановые волосы рассыпались по плечам, ловя отблески оранжевого заката, длинное, кремовое, шелковое платье струилось по телу, а разрез ниже талии оголял бедро левой ноги, которая плавно покачивалась на правой.

— Здравствуй, Северус. Я ждала тебя.

— Здравствуй, Кэтрин.