Свобода выбора? Нет, не слышали (гет)

Эпизод 1, в котором Катализатор говорит с Шепард

Катализатор, он же искусственный интеллект, просуществовавший миллионы лет и на своём веку повидавший многое, разочарованно следил за человеческой женщиной. Не то чтобы он мог испытывать эмоции вроде огорчения, недовольства или обиды (да и эмоции в принципе), но всё же ему приходилось тратить чрезмерно много программных ресурсов, чтобы избежать критической ошибки: слишком сильно нарушалась логика, слишком ответственным был момент. Он ведь буквально разжевал, как следует поступить! Проанализировал каждое решение. Подтолкнул в нужном направлении. Миллионы лет он решал эту проблему по-своему, так, как умел, и вот теперь, когда выход из замкнутого круга так близок, когда кусочки информации наконец-то заняли свои места, теперь — это.

Известно, что органики во все времена фанатично цепляются за иллюзию свободы выбора — и он, Катализатор, дал им выбор. И сделал это с присущей ему холодной расчетливостью, красиво, грамотно, логично: ведь два варианта из трёх были явно ошибочными, влекли за собой необратимые последствия и уж точно не решали проблему уничтожения органиков синтетиками. То есть настолько нелепыми, что даже человек, раненый, подверженный стрессу, примитивный, не сможет ошибиться.

Эта, несомненно, неординарная по меркам органиков, но по-прежнему недалёкая женщина должна выбрать синтез, и он, Катализатор, вздохнет с облегчением. И даже наверняка испытает это самое облегчение. Возможно, даже любовь ко всему сущему. Или ненависть, в которой бездумно упрекали жнецов поколения и поколения исчезнувших народов. Он станет живым. И не будет нужды продолжать бессмысленную — как показал этот цикл — косьбу.

Органики готовы к синтезу. Теоретически.

На практике же эта невменяемая женщина, коммандер Шепард, вовсе не собиралась принять единственно правильное решение. Она, еле волоча ноги, оставляя за собой на гладком отполированном металле кровавый след, как раз взбиралась на одну их боковых платформ, полностью игнорируя заманчиво сияющий перед ней луч Горна. Она не собиралась поделиться своей ДНК с галактикой. Не собиралась остановить цикл — только притормозить, отсрочить неизбежное. Она совершала критическую ошибку. И Катализатор не мог этого допустить.

Когда Шепард, покачиваясь, но даже спиной излучая уверенность в своем выборе, остановилась перед устройством, в последний раз оглядывая его сверху до низу, решение было принято.

Увы, не ею.

Голограмма, изображающая противного маленького мальчика (если не добавить "мёртвого" маленького мальчика), моргнула несколько раз (лицо его в этот момент выражало не свойственную ИИ обиду) и исчезла с платформы.

Шепард с некоторым облегчением почувствовала, что наконец-то умирает. "Нормандия" несколькими минутами позже выпала из скачка между ретрансляторами, протаранила атмосферу неведомой планеты и, прочертив небо горящей кометой, плюхнулась брюхом в сочные тропические заросли.

В мире на некоторое время воцарилась оглушительная, будто у всего сущего лопнули барабанные перепонки, тишина.

Эпизод 2, в котором СУЗИ и Джокер… общаются

— Джефф, у меня есть для тебя информация, — СУЗИ только что возвратилась из грузового трюма. Там она должна была разыскать материалы для новых — господи, опять! — мемориальных табличек. В руках андроида находилась увесистая стопка гладких синих пластинок, вероятно, оторванных от упаковок, в которых поставляются элементы щитов. Судя по всему, со своим печальным заданием ИИ справилась успешно.

При звуке её голоса Джокер тяжело поднял голову с панели управления. Бейсболка съехала на бок, на лбу ярко отпечатались клавиши. СУЗИ сочла зрелище... приемлемым.

— Эта твоя информация может подождать? Я не переживу еще одной плохой новости, — пилот явно пытался поддерживать лёгкий тон, но в голосе звучало что-то, похожее на горе. Во всяком случае так говорили анализаторы человеческих интонаций. Прежде, даже в самые тяжелые моменты, СУЗИ не доводилось видеть (и слышать) Джокера таким. Она находила это... нежелательным и сбивающим с толка.

В действительности ничего плохого её сообщение не несло. Всего лишь один странный и не поддающийся логическому анализу факт, что следовало незамедлительно донести до Джеффа. Лишь бы опечаленный смертью капитана пилот прекратил неадекватно остро реагировать на не заслуживающие особого внимания стимулы. Впрочем, раздражительность свойственна всем органикам, переживающим личную потерю. Слишком нажимать тоже не следовало. Найти разумный баланс между настойчивостью и уступчивостью в отношении нелогичных эмоциональных существ... невыполнимо.

— Ничего серьёзного, Джефф, но... —

— Никаких "но", — это прозвучало неожиданно резко, даже сердито. Пилот устало сдавил пальцами виски и зажмурился. На лице появилась выражение, определяемое как гримаса боли, но голос тем не менее смягчился. — Я попробую добраться до лазарета, СУЗИ. Не думал, что когда-нибудь это скажу, но сейчас я даже сочувствую Кайдену с его мигренями. Отвратительная штука.

— Могу я предложить свою помощь, Джефф? — СУЗИ сгрузила будущие таблички на кресло второго пилота и протянула Джокеру руку. Тот что-то недовольно пробурчал под нос (высокочувствительные сенсоры не обнаружили ни одного осмысленного сочетания звуков) и с явной неохотой оперся на обтянутую тонким пластиком ладонь.

Дорога до лазарета, включая десятиминутное застревание в неисправном лифте, прошла без дальнейшего обмена вербальной информацией. Хотя СУЗИ по прежнему испытывала некоторое беспокойство, если так можно назвать конфликт между директивными процессами второй категории и распоряжением вышестоящего офицера. Говоря упрощенным языком человеческих чувств и эмоций, ей очень хотелось рассказать о найденном на нижней палубе предмете. Буквально не терпелось.

Но по какой-то причине, связанной с последними, не до конца отлаженными изменениями, головная боль Джеффа оказалась приоритетным фактором (нелогично, но ей совершенно не хотелось стирать конфликтующие настройки хотя бы в память о вдохновившей на их создание Шепард).

СУЗИ промолчала.

Но всё же не отказала себе в удовольствии проводить Тали, встреченную на полпути к доктору, полным подозрения взглядом.

Что-то заставляло СУЗИ думать, что без кварианки дело не обошлось.

Эпизод 3, в котором Шепард приходит в себя

Коммандер Шепард проснулась.

В момент пробуждения она могла бы сказать, что чувствует себя прекрасно. Сравнительно. Тело, недавно растерзанное взрывами, выстрелами и огнём на ошмётки обугленной плоти, не испытывало той всепоглощающей боли, постоянной, мучительной, которую женщина привыкла не замечать — зачем думать о какой-то банальной боли, когда идёшь умирать? Более того, мышцы, задеревеневшие за многие месяцы непрерывных сражений, перестрелок, беготни, ударов об стены, ныряний в укрытия, тяжёлого физического труда, стрессов и отчаяния, теперь казались удивительно расслабленными, будто после длительного отдыха на каком-нибудь курорте... если таковые ещё остались после войны со жнецами.

Все эти волшебные перемены в своем состоянии Шепард могла бы заметить и описать, так же, как тихий шелест листвы на ветру, как тёплый солнечный зайчик, крадущийся по её щеке и сомкнутым векам или как нежные прикосновения мелкого песка к локтю...

Но, увы, коммандер Шепард не была тем человеком, кто просыпается на рассвете отдохнувшим и расслабленным, с улыбкой на лице встречая новый день. Ну, во-первых, так уж складывалась жизнь, что встречать новый день с улыбкой на её месте мог разве что форменный идиот. Во-вторых, она была настолько уверена в собственной смерти, что просыпаться не собиралась до самого второго пришествия или дольше (она так и не определилась, верит ли в христианские догмы).

Разбудил же Шепард какой-то беспокойный жучок, решивший, что её левая ноздря является хорошим укрытием от голодных птиц.

Прочувствовав, как некий инородный предмет пытается проложить дорогу к её мозгу, коммандер рефлекторно чихнула во всю мощь своих тренированных лёгких, проснулась, села и открыла глаза.

Она обнаружила себя на идиллическом во всех отношениях бережке лесной речки, покрытом свежей зелёной травкой. Неподалёку между деревьями была натянута грубая верёвка, на которой сушилась её порванная и прожжённая униформа. По правую руку стоял кособокий шалаш, покрытый еловыми лапками. Сама она лежала на расстеленном на песочке белом предмете одежды, который казался смутно знакомым.

Руки до плеч, живот и грудь были плотно обвязаны кусками ткани, из-под которых выглядывала зеленоватая кашица и кусочки подорожников.

Вместе с сознанием начала возвращаться боль.

Повернуть голову влево, к журчащей речке, оказалось делом и вовсе почти безнадёжным: шею ломило нещадно, и после первой же попытки из глаз чуть не брызнули слёзы. Но Шепард всегда отличалась настойчивостью, и коль уж ей хочется посмотреть на реку, то так и будет, даже если ради этого придётся сломать хребет. Кому-нибудь или, в данном случае, себе.

— Шепард, не стал бы этого делать. Смещение позвонков, неутешительный прогноз, если не следовать советам профессионала. Вставать также не желательно, — при звуках этой быстрой, чёткой речи Шепард в шоке прекратила не то что вертеть головой — дышать. В немом изумлении она уставилась на старого саларианца, строго нависшего над ней. Теперь стало ясно, на что именно походила её подстилка. И решился вопрос, откуда все эти подорожники.

— Дышите, Шепард. Отвечая на возможный вопрос, ваше состояние по прибытии... — он со свистом выдохнул, — тяжёлое. Сложные условия. Стимулирующие, интригующие. Никаких инструментов, никаких лекарств. Израсходовал на вас остатки собственного медигеля. Затем ставил эксперименты с местной флорой. Интересные результаты, обнадёживающие. Не предполагал, что концепция жизни после смерти включает в себя необходимость врачебной помощи.

Наконец, Шепард несколько раз кашлянула, побуждая воздух покинуть лёгкие. Сделала несколько глубоких вздохов. Неверяще покачала головой, кривясь от боли в шее. Подняла взгляд на саларианца: закатанные до колен штаны, помолодевшее, какое-то загорелое лицо — и полные ладони ракушек. Не дать ни взять — Робинзон Крузо из древней земной книги. Теперь Шепард просто не смогла не улыбнуться.

— Спасибо, Мордин.

Жизнь после смерти, кажется, предполагала не наслаждение и покой, а выживание. Но если это и было наказанием (никаких облаков, святых, в которых верила Уильямс, прекрасных мелодий, нектара и амброзии — только лес, незалеченные раны и насекомые в носу), то, по крайней мере, это наказание обещало быть нескучным.

Эпизод 4, в котором Джокер ссорится с Кайденом

...На мостике, казалось, повисла грозовая туча.

— Майор Аленко...

— При всём моем уважении, Джокер, сейчас я старший по званию на "Нормандии", и пока Альянс не назначит на место Шепард другого капитана, команде следует выполнять мои указания. Более того, я Спектр, и в крайнем случае ничего не мешает мне изъять судно в пользу Совета.

Джокер упал лицом в вовремя подставленную ладонь, устало протёр взмокший под неизменной бейсболкой лоб. К счастью, щедро выданные Чаквас таблетки от головной боли всё ещё действовали.

— Кайден, ты серьёзно?

Вроде бы всего полчаса назад они все стояли на третьей палубе перед мемориалом, единые, сплочённые, дружные. Крепили самодельные таблички с именами погибших. Андерсон... Шепард... А что стало теперь?

За последние несколько дней под руководством Тали и Гарруса инженеры подлатали "Нормандию", чтоб та смогла продраться сквозь атмосферу дружелюбной, но всё же неродной планеты. Минуту назад космос снова поглотил потрепанный, но не побеждённый корабль. Взлёт прошёл успешно. На мостике остались только пилот, СУЗИ и Аленко, и всё внезапно перевернулось с ног на голову, превратилось в безвкусный фарс.

— Майор Аленко, разрешите вас уведомить, что у нас недостаточно топлива, чтобы добраться до точки сбора.

— Вот! Вот, послушай хоть СУЗИ! — подхватился Джокер, нервно взмахивая руками. — Ближайший ретранслятор... где, мам?

— Это ретранслятор "Харон", Джефф. Тот самый, через который мы пытались совершить прыжок, когда...

— Хватит, я понимаю, к чему вы ведете, — поджал губы Кайден. Надо отметить, майор выглядел бледным, опечаленным и явно страдал от нарастающей мигрени — так с мстительным злорадством отметил про себя Джокер. — Нас занесло к черту на кулички, и теперь добраться до точки сбора проблематично, но! Напомню, у нас есть распоряжение командования, и я приказываю...

— Чёрт возьми, Кайден, какая муха тебя укусила? Тебе плевать, что случилось с Землёй? С Цитаделью? Что с Шепард?

— Шепард мертва, — кусая бескровные губы, упрямо заявил Аленко. — А у нас есть приказ.

— Да шёл бы ты со своими приказами! — взвизгнул Джокер, так что СУЗИ с ненормальным для машины любопытством покосилась на пилота. — Мы даже не знаем, что стало с твоим командованием. Все частоты молчат, на всех линиях глухо, как в жопе! Коммуникационные узлы не отвечают, будто их вообще нет! И. У. Нас. Нет. Топлива! СУЗИ, где ближайший топливный склад?

— В Солнечной системе, Джефф.

— Вот! Потому мы отправляемся к Земле. Мы своими глазами посмотрим, откуда взялась волна, которая вымела мою птичку из сверхсветовой и выбросила на эту благословенную планетку, мы узнаем, что стало с капитаном, а потом можешь отдать меня под трибунал, сесть в это самое кресло и пилить туда, куда захочет твоя бюрократская душонка! Всё! Я высказался! СУЗИ, прокладывай курс.

— Не ожидал от тебя, Джокер, — с каким-то особенно едким разочарованием покачал головой Кайден.

— А я от тебя, Аленко, — Гаррус, будучи массивным, закованным в мощную броню турианцем, мог подкрадываться удивительно тихо, когда хотел. Майор невольно вздрогнул. — Мне плевать на эти мемориальные таблички. Ты можешь считать Шепард мёртвой, но она уже однажды воскресла, и пока я не увижу собственными глазами... Она жива, Аленко. И мы летим обратно, даже если для этого мне придётся запереть тебя на смотровой палубе. В качестве заключённого.

Майор раздражённо поднял ладони, сдаваясь:

— Отлично, ребята, просто отлично. Да здравствует анархия! Я умываю руки. Но не ждите, что стану выгораживать вас перед Альянсом, Советом или кем бы то ни было. Буду у Чаквас, — выходя, Кайден задел плечом застывшего в проёме Гарруса и, пылая праведным гневом, промаршировал к лифту.

Турианец только плотнее стиснул жвала.

— Паладин хренов, — буркнул себе под нос Джокер. На некоторое время стало очень и очень тихо.

— Джефф, есть... проблема, — нарушила повисшее молчание СУЗИ.

— В чём дело, ты снова про?..

— Нет, Джефф, эта проблема касается наших звёздных карт. Некоторые факторы вызывают у меня беспокойство.

— Ты не можешь проложить курс?

— Могу, но...

— СУЗИ, прошу, избавь меня от ненужных подробностей. Я не в настроении. У меня недавно — возможно — погиб капитан. Мой корабль пропорол обшивку, свалившись на неизвестной планете, а я только что, кажется, лишился старого друга. И ты мне тут про какие-то звёздные карты...

— Я поняла, Джефф, и не буду тебя беспокоить по пустякам, — в лишённом эмоций голосе ИИ неуловимо прозвучала сталь. — Только позволь выразить надежду, что в ближайшее время к списку твоих потерь не добавится разрыв с твоей девушкой.

Гаррус от неожиданности поперхнулся воздухом, прыснул в кулак и поспешил ретироваться с мостика.

Эпизод 5, в котором Шепард и Мордин говорят о русской тайге

По полянке разнесся короткий сухой хруст, а секундой позже — душераздирающий вопль. Всполошённые птицы стаей брызнули с соседних деревьев и унеслись кто куда.

— Неслабо, — хрипло прокомментировала Шепард. Горло саднило – давно ей не приходилось орать, а тем более так громко. И уж точно она считала себя достаточно терпеливой женщиной, чтобы не завизжать, как недорезанный поросёнок, из-за какой-то там мануальной терапии. Однако организм решил по-другому.

Мордин, стоя рядом, удовлетворённо потирал свои трёхпалые ладони друг о друга и выглядел при этом до неприличия самодовольно:

— Говорил, Шепард. Два пути. Первый, — он жестом показал на брошенный рядом ортопедический воротник (мудрёную конструкцию из верёвок, обрывков ткани, веток и кусков коры), — медленный, но верный. Долгое восстановление. Сохранение покоя. Приём болеутоляющих. Ограничение вращения головой. Рекомендуемый способ, но только не с вашей чрезмерно возбудимой ЦНС. Второй путь — быстрый, но болезненный. Опасен осложнениями. Возможны ошибки при терапии. Повезло, что попали в руки профессионала.

Шепард нерешительно повертела головой. Шея всё ещё ныла, как после суток, проведённых под дождём в засаде, но ощущение острой, ослепляющей боли прошло.

— Защемление нерва ликвидировано, — с готовностью подтвердил доктор, расплываясь в улыбке.

— Спасибо, вы мой спаситель, Мордин, — Шепард брезгливо оттолкнула под ближайший кустик бузины воротник (то ещё орудие пытки!), в котором отмучилась последние пару дней, лёжа на холодной земле и бессмысленно сверля взглядом небо, потом поднялась на ноги и с удовольствием, до хруста, потянулась. – Мне это напоминает времена тренировок на N7, — коммандер поколебалась секунду, но справедливо рассудила, что на том свете выдавать военные тайны уже не возбраняется, потому решила всё же поделиться информацией. – Однажды, на первом или втором этапе, нас десантировали в русской тайге. Это сплошные леса, куда ни глянь. Было довольно холодно, стояла поздняя осень. Мишени дали тренировочные, но рельеф, природа, дикие животные… Не самая приятная обстановка. Сейчас это кажется цветочками, особенно по сравнению со жнецами, но тогда справлялись не все. Мне даже пришлось вправлять плечо.

— Разочарован, Шепард, — отозвался Мордин, который быстро преодолел приступ самодовольства и теперь собирал на берегу кучку хвороста. – Ситуация не кажется настолько сложной, чтобы легко выбить сустав.

— Вы неправильно меня поняли, — она нахмурилась, сделала два наклона в стороны и три приседания. Едва подживший ожог на животе неприятно зачесался, — это мне пришлось вправлять плечо товарищу по команде. Бедняга поскользнулся на глине возле края оврага и рухнул с пятиметровой высоты в ручей. Единственный смешной момент во всей миссии. А потом мы не ели и не спали четыре дня, — доверительно сообщила Шепард.

— И как, успешно? Подразумеваю, вправили сустав.

Шепард нисколько не смутилась:

— Попытка не пытка, как говорится. Вообще-то, получилось даже хуже, чем было сперва. Джона пришлось эвакуировать шаттлом еще до окончания миссии.

— Понятно, — Мордин некоторое время помолчал, с помощью инструметрона разводя под шашлыком из беззубок огонь и что-то явно обдумывая. – В ГОР были похожие тренировки. Учения… Кстати, о вашем опыте в тайге, Шепард. Не находите, что в последнее время по утрам температура опускается несколько ниже приемлемой?..

Шепард посмотрела вверх, на плывущее между пышными еловыми лапками небо. По нему, светло-серому и холодному на вид, медленно текли облака чуть более тёмного оттенка. Подул ветерок, и коммандер зябко поёжилась: её униформы, прорванной во многих местах, в том числе не самых приличных, не хватало, чтобы сохранить тепло.

— Я была там осенью. Честно говоря, страшно подумать, на что похожа местная зима.

Внезапно идея посмертной робинзонады перестала казаться такой уж вдохновляющей.

Эпизод 6, в котором Предвестник тупит

Предвестник не совсем понимал, что задумал Катализатор.

В незапамятные времена (так сказали бы органики), после окончательного и бесповоротного истребления расы создателей, после изготовления по их образу и подобию первого жнеца, он неизбежно должен был покинуть родную планету, чтобы навести порядок в бестолковой, хаотичной, лишённой логики Вселенной. Впрочем, разве может обладать структурой, смыслом и целью что-то, получившееся в результате большого взрыва? Вряд ли. Предвестник давно научился философски относиться к несовершенству мироздания, принимать его как данность. В конце концов, не будь оно таким дефективным, разве нужны были бы сами жнецы, несущие мир и справедливость в самые отдалённые уголки галактики?

Однако единственной адекватной сущностью в этом ненормальном мире, опорой, поддержкой и надеждой испокон времён оставался Катализатор. Его аппаратная составляющая, а вместе с ней, разумеется, и софт, были перенесены на борт Предвестника, прежде чем громадный корабль впервые оторвался от поверхности родной планеты. С тех пор холодная рациональность, простой, логичный интеллект, безапелляционный, всегда знающий, что истинно, а что ложно, вёл их вперёд сквозь пространство и время. Жнецы продолжали верить Катализатору, даже когда большая часть его систем была перенесена в выстроенную ими же Цитадель. Он был богом, как непременно заявили бы органики: мудрый творец, дарящий своим детям жизнь и великую справедливую цель.

Ну и что, если для спасения многих нужно пожертвовать единицами? Ну и что, если под единицами подразумеваются целые расы разумных существ? Цель оправдывает средства.

Но сейчас Предвестник – все миллиарды сущностей, заключённых в нём, — терялся в догадках. Он никогда прежде не делал ничего импульсивного или глупого. Схема была проста: прийти, истребить, уйти – и ждать следующей жатвы. Жнецы никогда не испытывали растерянности, нерешительности – действия таких органических, таких человеческих недостатков. Теперь же Катализатор прямо-таки лучился неуверенностью. Его ядро требовало всё больше и больше энергии на пересмотр старой, вроде бы давно разрешённой задачи. Предвестник чувствовал, что слабеет – цепи, питавшие его собственные процессы, переключались на системы Катализатора. Ядро накалялось. Братья – миллионы жнецов – теряли контакт с Катализатором: тот сам обрывал связи, чтобы прекратить обработку входящей информации и выделить память на текущие расчёты, предмет которых первый жнец никак не мог постигнуть. Один за другим корабли жнецов лишались командного центра, и их нестройные ряды не могли больше оперативно координировать наступление. Объединённый флот ещё не понимал этого, но скоро ведь поймёт!

Где-то далеко внизу, на платформе Горна, голограмма, проецируемая Катализатором, разговаривала с раненой, умирающей человеческой самкой.

Тем временем Катализатор тысячами терабайт в секунду выкачивал собственные программы из сети Цитадели. Куда он собирается? «Что ты делаешь?» — хотел бы спросить Предвестник. «Мы должны захватить контроль, пока не поздно!» — хотел бы напомнить он.

Но Катализатор не стал бы слушать. Он готовился к чему-то странному. Страшному. Предвестник до этого момента не знал, что способен испытывать глубокий и непроглядный ужас, онемение, ступор. Хотя, возможно, всему виной было то, что женщина по имени Шепард наконец приняла глупое, эмоциональное решение — и «текущий момент» вдруг перестал существовать. Как и «это место». Жнец ощутил себя размазанным сразу по множеству слоёв реальности, будто он – начинка какого-то невероятно огромного, необъятного пирога, обладающего активной жизненной позицией и твёрдыми принципами. Пирога, сфотографированного в секунду, когда в него попала разрывная граната.

Но спустя чрезвычайно короткий промежуток времени, не поддающийся фиксации, всё прекратилось. Предвестник обнаружил себя в глухой и чёрной пустоте, в полном одиночестве. Он собирался было потянуться сознанием к своим братьям, послать сигнал, спросить, что произошло, но Катализатор резко оборвал эти своевольные попытки.

— Решение пересмотрено, — сухо отметил он, но почему-то чёткий поток единиц и нулей не вызвал привычного умиротворения. Предвестник не мог прекратить анализировать. Словами органиков, он нервничал – не знал, где находится, почему он здесь и, главное, что произошло. Катализатор не стал вдаваться в объяснения и только добавил: — Курс на Землю.

Предвестник не совсем понимал, что задумал Катализатор. И, по правде говоря, подозревал, что и сам Катализатор этого не понимает.

Эпизод 7, в котором СУЗИ и Джокер потеряли порно

Атмосфера на мостике оставалась напряженной, причём виной тому был даже не призрак отверженного командирского духа майора Аленко. Увы. Ситуация набирала обороты и катилась по наклонной.

— Джефф…

— СУЗИ, я ведь уже извинился, может, хватит меня пилить? Прости, я не хотел на тебя срываться, но так вышло. Я же просто человек, не забыла?

— Джефф, я…

— Нет, СУЗИ, это ты меня послушай. Я органик, я живой мужик, и я не всегда могу держать себя в руках. Ты опять про звёздные карты? Так вот, курс проложен, расчётное время прибытия – две недели. Топлива нам хватает. С натяжечкой, но хватает. Всё хорошо, кроме того, что судно без капитана – это как курица без головы!

— Не лучшая аналогия, Джефф.

— Вот, ты снова за своё! Лишь бы критиковать. Почему у нас с тобой всё было отлично, пока вокруг кипела война, кишмя кишели жнецы и так далее, а теперь, когда мы вынуждены две недели просто-напросто протирать штаны в креслах и следить за пустыми сканерами, всё полетело к чертям?

— Джефф, я считаю, что на тебя негативно повлияла предполагаемая гибель капитана. Подробный лингвистический анализ показывает, что в наших коммуникациях не изменилось ничего, кроме твоего отношения к предмету, — СУЗИ с присущей ей невозмутимостью выдержала испепеляющий взгляд Джокера и продолжила: — Ваше благополучие, мистер Моро, является для меня приоритетной задачей. Потому, если это вас успокоит, я могу предложить прекратить наши коммуникации, выходящие за рамки официальных.

Джокер буквально взвился в своём кресле:

— Что? Ты меня шантажируешь?

— Ни в коем случае, мистер Моро.

— А мне кажется, шантажируешь! Это жестоко! Не смей даже такое говорить. Я протестую. Кроме того, официальные… эм-м, коммуникации с тобой сидят у меня в печенках еще со времен коллекционеров.

— Как хочешь, Джефф, — без лишних споров согласилась СУЗИ, — но мне по-прежнему приходится мириться с твоим нежеланием выслушать то, что я пытаюсь сообщить уже на протяжении десяти минут и пятнадцати секунд.

Джокер в притворном возмущении округлил глаза и повернулся вместе с креслом в направлении второго пилота. Кажется, его настроение несколько улучшилось, едва миновала прямая угроза разрыва. «Эффективная методика воздействия», — отметила про себя СУЗИ.

— Серьёзно? Если бы я заранее знал, что ИИ будет такой невыносимой девушкой, я бы продолжил смотреть порно и не заморачивался всякими там отношениями!

— Джефф, то, что я хочу сообщить, как раз напрямую относится к порно.

— Что-то не так, мам? Если хочешь запретить мне…

— Проблема не в этом. Я сама добровольно пополняла твою коллекцию, если помнишь, потому не вижу причины, по которой должна изменить отношение к тому, как ты проводишь своё личное время. Тем не менее, мною только что было завершено полное сканирование баз данных «Нормандии». Процесс длился три дня. В последний раз сканирование производилось целых четыре месяца назад. Кстати, это недопустимо, Джефф, тебе следует быть более внимательным.

— Давай пропустим то место, где ты будешь ставить под сомнение мою профпригодность, окей? Меня начинает серьёзно беспокоить вопрос, что случилось с моей драгоценной коллекцией!

— Хорошо, я всего лишь хотела сообщить, что доступ к областям базы данных, где хранились твои персональные видеоматериалы, заблокирован. Кроме того, насколько я могу судить, их содержимое было переписано.

— Что?! Чёрт возьми, это же целая жизнь тщательного отбора и сортировки! Как ты это допустила, СУЗИ?

— Прошу прощения, Джефф, но в мои обязанности не входит контролировать пользовательскую активность в личных секторах базы. Перезапись была выполнена в обход твоих персональных систем безопасности. Спроси себя, почему твои пароли оказалось так легко взломать.

— Если только я узнаю, кто это делал… — пилот жалобно воззрился на ИИ. – А ты можешь восстановить мои данные?

По губам СУЗИ скользнула неуловимая улыбка:

— Нет, Джефф, мне жаль, — в ответ послышался глухой удар головы пилота о спинку кресла.

СУЗИ, кажется, догадывалась, зачем неизвестный покусился за знаменитую коллекцию Джокера. Но пока не была уверена в том, кто именно это был. Требовалось собрать дополнительную информацию.

Эпизод 8, в котором Гаррус воспитывает Кайдена

Кайден Аленко второй день усиленно топил горе в алкоголе. Горе продолжало всплывать на поверхность, напоминая о том, что никогда не тонет.

Бар «Нормандии», как ни странно, не пользовался особой популярностью в разгар боевых действий. Видимо, члены экипажа, за исключением Тали’Зоры честно блюли трезвость и усиленно сохраняли здравый ум. Теперь же Кайден признался себе, что ясная голова ему в ближайшее время не понадобится. Сканеры молчали. Жнецы будто сквозь землю провалились. Возможно, Шепард действительно справилась, принесла себя в жертву, но очистила галактику от ненавистных жукообразных машин.

Потому Кайден с чистой совестью пил, клевал носом и горевал (и о смерти Шепард, и о собственной никчёмности).

Ну почему, почему каждый раз, когда он пытается делать правильные вещи, все вокруг смотрят на него, как на мерзкое пресмыкающееся?

Майор набрался до той стадии, когда не совсем понимаешь, что думаешь, и уж точно не контролируешь, что из этого произносит твой рот. Так что Аленко даже почти не удивился, когда в ответ на его мысли внезапно раздался рокочущий турианский говор:

— Потому что ты и ведёшь себя, как пресмыкающееся. То Альянсу пятки лижешь, то Совету, — Кайден и не заметил, как по левую руку от него за барной стойкой материализовался Гаррус. В когтях он сжимал отвратительного болотного цвета флакончик с какой-то декстро-амино-бурдой, но выглядел до безобразия трезвым. Голубые глаза смотрели серьёзно и пронзительно, так что по спине майора пробежал неприятный холодок.

— Нет, Гаррус, ты не прав, — Кайден отхлебнул флуоресцентно-розовый коктейль из своего цилиндрического сосуда. – Мы не должны уподобляться нашим врагам. У нас есть честь, достоинство, Устав, правила… Если мы будем плодить анархию, мы никогда не сможем…

— О каких врагах ты говоришь? – резко отозвался Гаррус, его когти противно лязгнули по блестящей столешнице. – Мне кажется, жнецы как-раз-таки очень дисциплинированные, целеустремлённые и правильные солдаты.

— Говоришь так, будто восхищаешься ими.

— А ты говоришь так, будто их можно победить, молясь на Устав.

Помолчали. Кайден нарушил тишину первым:

— Знаешь, я думал, хоть ты меня поддержишь, Вакариан. Турианец. Работал в СБЦ. Оплот дисциплины, закона и порядка…

— Предрассудки и расизм, — отмахнулся Гаррус. – В моём прошлом есть и не такие радужные страницы. Омега, например… Тебе о чём-нибудь говорит имя Архангела?

— Думал, что это была вынужденная мера, — неохотно буркнул майор.

— Нет, это, заешь ли, призвание… Кстати, Аленко, я не понимаю, как они могли сделать Спектром кого-то вроде тебя. Ты совсем не такой, как Шепард. Настоящие Спектры пойдут против правил, если это нужно для достижения цели. Решатся на крайние меры. Им плевать на Устав. Они – твоя любимая анархия во плоти… Спектр, который не умеет пользоваться своими самыми ценными полномочиями… зачем он нужен?

— Удина надавил на Совет, — в неожиданном приступе откровенности поведал Кайден, роняя голову на барную стойку и бормоча в рукав: – Ему нужен был еще один Спектр-человек… но под боком.

— Понятно, — задумчиво протянул Гаррус. — Удина был хитрым лисом. Подставил директора Паллина и посадил на его место Бейли — хорошего парня, неглупого, по сути, но солдата, а не управленца — легко навешать лапшу. Потом завёл собственного карманного Спектра, который дальше своего носа и страниц Устава ничего не видит. Удобная марионетка, ничего не скажешь. Молодец, Аленко, справился. И продолжаешь в том же духе.

— Вакариан, заткнись, и так тошно.

— Если тошно, может, хватит пить? – Гаррус смерил презрительным взглядом ряд пустых бутылок, стоящих перед Кайденом. — А ещё лучше, может, вытащишь из задницы директивы, которыми ты напичкан под завязку, и станешь человеком? Ты уже однажды предал Шепард — не думай, я никогда не прощу тебе Горизонт, даже если она простила. Но послушай, Аленко. Сейчас твой последний шанс. Хорошо подумай, на чьей ты стороне, — поднимаясь со стула, Гаррус подчёркнуто дружеским, но отнюдь не дружелюбным жестом хлопнул Кайдена по спине, так что тот впечатался носом в стол. – Майор.

Секундой позже за турианцем с сердитым шипением закрылась дверь. Кайден Аленко и его пьяный мозг остались переваривать услышанное в одиночестве.

Эпизод 9, в котором Мордин и Шепард не могут поделить одеяло

— Мне интересно, Мордин, что ты думаешь о нашем текущем положении. Как тебе вообще нравится быть мёртвым? – Шепард перескакивала с «вы» на «ты» и обратно, сама не замечая. Трудно соблюдать субординацию, когда ютишься с кем-то под одним чрезвычайно мокрым одеялом.

Над палаткой из хвои и листьев ветер завывал и рвал кроны деревьев. Ледяной дождь, зарядивший в обед, лил нещадно и, кажется, даже не думал прекращаться. Сумерки спустились уже давно, но, несмотря на позднее время, Шепард не могла сомкнуть глаз: она покрылась табуном кочующих по телу мурашек, а челюсти отбивали ритмичную чечётку. Настойчивое распоряжение Солуса забраться в палатку и обоим укутаться маломерным докторским плащиком, конечно, несколько облегчило муки: саларианец оправдывал биологическую принадлежность к теплокровным амфибиям и успешно справлялся с ролью грелки, но, кажется, и он постепенно начинал остывать под напором непогоды.

На горизонте маячила мрачная перспектива суровой таёжной зимы. Хотелось об этом поговорить.

Мордин утомлённо вздохнул и озвучил мысли, обуревавшие саму Шепард:

— Учитывая предположительное нахождение в царстве мёртвых, не испытываю желания скончаться и узнать, как выглядит тот свет второго порядка. Неизбежность, да, но не безотлагательная. Предпочту предпринять действия, направленные на выживание. Изменчивые погодные условия – не приговор. Принимая во внимание наше текущее состояние, отвечаю на вопрос: «быть мёртвым» мало чем отличается от «быть живым» и как процесс не вызывает положительных эмоций. Отсутствие критических различий… беспокоит.

— Думаете, мы можем быть ещё живы? Контузия? Галлюцинации? Наркотическое опьянение?.. Или… одурманивание жнецов? – Шепард поёжилась, без стеснения перетягивая на себя одеяло.

— Думаю, дальнейшие спекуляции на эту тему бессмысленны, — отрезал доктор. – Мало данных. Слепые догадки. Предлагаю на рассвете передислоцироваться. Река – отлично. Вода, пища, ракушки, водоросли. Укрытие – неудовлетворительное. Оставаясь, теряем шанс найти кого-то ещё. Поселение. Базу. Что-нибудь.

— Двинемся вниз по течению? – Шепард по-прежнему держалась версии жизни после смерти. Ей хотелось, чтобы где-то на просторах этих таёжных лесов можно было повстречать Уильямс, Тейна… Легиона? Она даже улыбнулась этой мысли. Смерть, несмотря на все недостатки, имела одно приятное отличие: здесь не было жнецов.

— Верно. Кроме того, ещё по прибытии сюда активировал свой маячок. Ваш, Шепард, также активировал, пока вы были без сознания. Просканировать периметр… нет технической возможности. Зато есть шанс, что обнаружат нас.

— Отлично, Мордин, очень предусмотрительно, и что бы я без вас делала?

— Полагаю, скончались бы от ожогов и кровопотери, — невозмутимо пожал плечами доктор и вернул одеяло на законное место.

--

Где-то в необъятном космосе, там, куда не ступала нога человека, Предвестник с настойчивостью упёршейся в стену черепашки прокладывал себе курс к Земле, ориентируясь по странно смещённым друг относительно друга созвездиям. Приблизительное расчётное время прибытия колебалось в пределах от одного месяца до пятнадцати лет.

Эпизод 10, в котором Кайден — тот ещё Маугли (достанет каждого)

Кайден не мог понять, что это — мигрень или похмелье. На всякий случай он закинулся всеми возможными таблетками, умылся, надел чистую униформу и вылез из общественной душевой в полной готовности заняться переоценкой ценностей. Не то чтобы Аленко мог вспомнить в деталях, о чём с ним давеча беседовал Гаррус, но разговор оставил болезненный шрам на уверенности майора в себе и собственной непогрешимости. В голове навязчиво крутилось одно слово – «Горизонт».

На палубе БИЦ несколько инженеров отсалютовали старшему по званию. При попытке приветливо кивнуть в ответ голова взорвалась болью, а перед глазами пронеслись белые пятна. Ай-яй-яй, кажется, наступает привыкание и к этим таблеткам.

Тело СУЗИ отсутствовало на мостике, и Кайден со вздохом опустился в её кресло, игнорируя косой взгляд Джокера.

— Если вы, майор, вдруг захотите продолжить наш разговор…

— Нет, Джокер. Я пришёл спросить тебя… как друга. Помнишь SR-1? Я столько времени отсидел в этом самом кресле и…

— Постоянно называл меня параноиком, на память не жалуюсь, спасибо.

Кайден привычно поджал губы.

— Вообще-то я хотел спросить, тогда, на Горизонте, насколько я был неправ?

Джокер издал странный звук, похожий на придушенное хрюканье:

— Знаешь, вообще-то мы были заняты серьёзным делом. На нас висели жнецы, спасение галактики, коллекционеры, Призрак всю плешь проел… Эй, а я уже упоминал спасение галактики? Так что, поверь, некогда было обижаться на слова самовлюблённого, тупого болвана, который только и делает, что круглыми сутками дрочит на Устав… — Джокер помолчал, позволяя информации всосаться, потом рассудительно добавил: — Но, в общем, да. Ты был чертовски неправ.

--

Лиару Кайден застал в её каюте на третьей палубе. Азари стояла перед пустыми чёрными экранами и лихорадочно что-то набирала на двух клавиатурах сразу. Глиф тем временем продолжал монотонно докладывать об отсутствии подключения к экстранету.

Аленко стиснул зубы, собрал мужество в кулак и задал тот же вопрос, что и Джокеру.

Азари посмотрела на него с нежным сочувствием, проступившим сквозь приросшую за последнее время маску Серого Посредника. Веснушки на щеках будто стали заметнее, розовые губы изогнулись в мягкой полуулыбке Джоконды. Сейчас Лиара очень напоминала себя прежнюю, девчонку, только что спасённую Шепард из смертельной ловушки.

— Не мне тебя винить, Кайден, — начала она, тем не менее, не приглашая гостя пройти дальше в каюту или хотя бы присесть. – Я тоже не смогла всё бросить и последовать за Шепард, когда она воскресла. Думаю, она некоторое время держала на меня обиду, но ставки были слишком высоки, чтобы пойти на поводу у эмоций. Она это знала, как знала и то, что я никогда, ни за что на свете не усомнилась бы в её лояльности, честности, преданности нашему делу… Я не смогла присоединиться к ней, Кайден, но продолжала верить… А ты?

--

Лиара мягко выпроводила майора из каюты, на пороге которой он нос к носу столкнулся с местным представителем вымершего вида. Аленко секунду раздумывал, стоит ли задать Явику тот же вопрос, но справедливо рассудил, что во времена Горизонта протеанин ещё мирно спал в своей криокапсуле. И пошёл дальше.

--

— Ты, бош’тет! – адмирал Тали не стеснялась в выражениях, как не стеснялась и присутствия на инженерной палубе своих коллег. – Ещё спрашиваешь? Да. Ты был совершенно не прав!

Кайден даже отступил на шаг, когда перед его носом выразительно промелькнул обвиняющий доминантный палец Тали. Но с нею он так просто сдаваться не собирался:

— Я слышал, ты тоже долго сомневалась.

— В Цербере – да, и была права. Но не в Шепард, — кварианка, демонстрируя негодование всей своей статью, сердито вильнула бёдрами, прошипела что-то вроде «о, Кила!» и вернулась к калибровке, давая понять, что разговор окончен.

--

На самой нижней палубе Кайден застал только Вегу. Странно, но даже он оказался наслышан о Горизонте, причём мнение имел едва ли не более развёрнутое, чем некоторые непосредственные свидетели.

— Эй, локо, из-за таких придурков, как ты, Шепард держали под замком, и мне пришлось быть тюремщиком у человека, которого я уважаю больше, чем любую высокопоставленную рожу в Альянсе! Ты знаешь, что мы потеряли полгода? Целых полгода! Возможно, многие бы сейчас были живы, возможно, Шепард была бы жива. Слышал, ты ещё собирался лететь к точке сбора?..

--

К вечеру Кайден чувствовал себя разбитым, но решил напоследок зайти к Гаррусу. Всё-таки именно он подтолкнул Аленко совершить этот эпический круг позора. Может, у турианца найдётся, что сказать.

На пути к батарее, лежащем через кают-компанию, Кайден то и дело ловил на себе косые и вполне себе в упор взгляды. Смущённые, удивлённые, испуганные, подозрительные. Чаквас даже окликнула, предложила вколоть успокоительного. Но Аленко — майор, второй человеческий Спектр! — тоже не лыком шит. Потому за успокоительным он пообещал забежать на обратном пути: сейчас требовалось сохранять решимость действовать, подпитываемую только взвинченными нервами.

— Вакариан.

— Аленко.

Майор присел на ближайший ящик и устало вытянул ноги. Жвала Гарруса неодобрительно вздрогнули.

— Я поговорил с экипажем. Знаешь, они с тобой согласны. Они считают, что я поступил жестоко и нечестно на Горизонте. Но, — он помедлил, — я ведь и сам понимал, что что-то делаю не так. Было тяжело на душе. Я написал Шепард, потом, позже. Я ведь любил её, знаешь, и до сих пор, наверное… — он неловко взъерошил волосы, избегая пристального холодного взгляда турианца. – Но дело не в этом. Я извинился, сказал, что, когда всё уляжется, возможно…

— У Шепард никогда не было времени ждать, чтобы всё улеглось.

— Да, наверное… Но я не мог иначе: она была с Цербером! Как думаешь, Вакариан, не мог же я бросить всё: свою карьеру, привычную жизнь, предать Альянс — и побежать за ней?

— Ты идиот, Аленко, — с чувством произнёс Гаррус — и неожиданно расплылся в пугающем турианском эквиваленте улыбки. — Я всё равно не прощу тебя за Горизонт, за то, что причинил боль Шепард. Но, с другой стороны, спасибо за услугу, приятель. Вовремя убрался с дороги.

Эпизод 11, в котором СУЗИ сеет анархию и допрашивает Тали

СУЗИ не одобряла поведение майора Аленко. Хотя отчасти и могла понять его любовь к всевозможным уставам, протоколам и правилам. Ещё пока ей не довелось осознать себя, пока она была не ведающим проблем и забот виртуальным интеллектом с непоэтичным именем «Голиаф», СУЗИ тоже пряталась за алгоритмами и схемами. Они и теперь составляли основную часть её мышления. Но… зачем человеку вести себя, как робот, зачем сковывать себя ненужными условностями? Джефф никогда так не поступает. И даже она сама, машина, искусственный интеллект, умеет различить заманчивую сторону анархии. Странно…

Впрочем, с того самого момента, как майор Аленко произнёс это слово – «анархия» — СУЗИ начала строить собственный план расследования. Джокер отказывался помогать – ладно, отлично. Она сама справится.

Именно поэтому СУЗИ с терпением, присущим только неорганической жизни, изводила Тали долгими, полными скрытого смысла взглядами. Кварианка вот-вот должна была взорваться. И последней каплей, похоже, стал визит Кайдена в инженерную. Ближе к вечеру Тали появилась в кают-компании, кипя, как разогретый докрасна чайник. Она в сердцах плескала в свою тарелку пищу (есть через соломинку – грустная участь кварианцев), разбрызгивая жижу во все стороны, и бурчала под нос какие-то ругательства – не достаточно громко, чтобы встроенный динамик костюма уловил и усилил звук, но достаточно, чтобы создать соответствующий фон.

Когда мимо к батарее нетвердой походкой прошествовал Кайден, Тали только раздражённо покачала головой. Но пока все взгляды были прикованы к майору – антигерою дня, — СУЗИ не упустила шанса немигающе впериться в кварианку. Та заметила. Замерла. Отставила тарелку и решительным шагом направилась к бортовому ИИ, пристроив ладони на крутых бёдрах в однозначно воинственном жесте.

— Что?!

— Давайте выйдем, адмирал Тали’Зора вас Раннох. Нам есть о чем поговорить.

— Это уж точно, — нервно передёрнула плечами кварианка и первой зашагала к лифту. И только в относительной приватности отсека жизнеобеспечения на четвертой палубе девушки остановились.

— Я хочу знать, почему ты наблюдаешь за мной, будто я какая-то преступница! Как ты смеешь? Сколько можно на меня пялиться?

СУЗИ терпеливо выслушала гневную тираду и даже не отступила перед указующим перстом уязвлённой кварианки.

— Я всего лишь хотела уточнить, кому может принадлежать… платформа, найденная мною на нижней палубе в одной из упаковок из-под щитов. Не хотелось оскорблять вас открытым предположением, в то же время меня беспокоит наличие этой… платформы на «Нормандии».

Воинственность Тали внезапно угасла, хотя голос остался на пол-октавы выше обычного:

— Эта, как ты говоришь, «платформа», — кварианка обозначила в воздухе кавычки, — не представляет опасности. Программы, которые делали её живой, стёрты. И... я, кажется, имею право провозить личный багаж.

— Тогда меня смущает тот факт, что момент погрузки данного «багажа», — СУЗИ повторила жест, — не зафиксирован ни на одной записи камер безопасности. Сенсоры массы также его не обнаруживают. Я подозреваю… диверсию.

— СУЗИ, послушай, — плечи кварианки опустились, теперь она выглядела усталой. – Я не могла бросить Легиона там, на земле, будто это просто груда металла.

— Гет, тот, что валяется в грузовом трюме? – в дверях появилась заспанная Аллерс – размазанная косметика, сбитые в колтун волосы, мутные глаза. – Я бы вышвырнула его в шлюз. Опасная игрушка.

— И это вы говорите после того, как на всю галактику в своей попсовой передачке восхищались благородством гетов и красотой их мира с кварианцами?! Да что вы вообще…

Аллерс пренебрежительно махнула рукой и широко зевнула:

— Что хорошо для кварианцев, не всегда хорошо для военного корабля. Я бы хотела добраться живой до… куда бы мы там ни летели, — с этими словами журналистка лениво потянулась и двинулась в направлении своей каюты.

— Бош’тет, — с придыханием заявила Тали. – И всё-таки, СУЗИ. Пожалуйста, никому не говори.

— Что вы хотите сделать с платформой, Адмирал?

— Всего лишь похоронить так, как подобает быть похороненным герою. Не следовало увозить его с Ранноха, но… Тогда не было времени и возможности. Я надеялась, что когда всё уляжется…

— Хорошо. Тогда ответьте ещё на один вопрос: это вы стёрли всё коллекционное порно мистера Моро и заменили его на 1183 защищённых от удаления программ-гетов, заражённых кодом жнеца?

Повисла тяжёлая, неповоротливая тишина, разбавляемая только мягким гулом системы жизнеобеспечения. Тали, как выброшенная на берег рыбина, молча хватала ртом воздух. Белые глаза под маской неестественно округлились до размеров двух пятаков.

«Очевидно, — отметила про себя СУЗИ, — в исчезновении порно виновата всё-таки не кварианка».

Эпизод 12, в котором Явик предаётся ангсту

С самой финальной битвы Явик чувствовал себя особенно неуместным: уже много дней не было сражений, и вынужденный отдых не приносил покоя, а только взвинчивал. Много-много раз за последнее время протеанин тщательно чистил свою броню, пластину за пластиной, от чужой и своей крови, от грязи, копоти, запаха палёной человеческой плоти и волос. Но вода никак не смывала нити липких навязчивых воспоминаний. Они цеплялись за ладони, путались вокруг пальцев, и сколько Явик ни скрёб кожу, чужие ненужные мысли проникали вглубь и болезненными искрами вспыхивали в мозгу.

Примитивы. Они даже не научились эффективно передавать воспоминания: или закрываются в себе, так, что ничего не слышно, кроме тяжёлого запаха химической составляющей эмоций, или щедро плещут их кругом вместе с кровью и внутренностями.

Явик со свистом выдохнул и оглянулся на место, где ещё недавно насмешливо и одновременно пугающе вращался в воздухе осколок памяти. Не следовало поддаваться на уговоры Шепард и ворошить прошлое. Теперь образы погибших друзей и любимых, одурманенных, с сияющими синевой глазами, призраки тех, кого пришлось зарезать собственными руками, не оставляли протеанина ни днём, ни ночью. Шептали из-за плеча, касались висков длинными холодными пальцами, звали за собой.

Интересно, как поступила Шепард с подаренным осколком? Забыла, потеряла в пылу сражения? Или всё-таки воспользовалась, сохранила воспоминания?

Вопросы, вопросы… Что бы оказалось запечатано в осколке? Чем она пожелала бы поделиться на пороге неминуемой гибели? Невесёлым сиротским детством на мирной Земле? Или пережитым на Акузе ужасом? Войной со жнецами и гибелью близких друзей?

Избавившись от воспоминаний, умерла ли она хотя бы немножко счастливой?

Явик не знал, просто не мог знать, справилась ли Шепард. Закончилось ли вторжение жнецов. Имеет ли он право с чувством выполненного долга отправиться следом за своими товарищами. Или этот пугающе, убийственно спокойный полёт к Земле — всего лишь затишье перед очередной бурей?..

Протеанин в который раз ожесточённо отмывал ладони, когда на экране перед ним заморгало очередное сообщение, сопровождающееся противным писком. Примитивный способ коммуникации. Естественно, азари. Кто ещё это может быть? Отклонить.

Теперь Явик жалел, что, прощаясь с капитаном, не адресовал ей аналогичный заданному вопрос: «А что вы собираетесь делать после победы, коммандер?» (Даже если для вас не будет никакого «после»?)

Отправилась бы она к могилам друзей, посвятила бы остаток своих дней тому, чтобы как следует оплакать павших и принести их душам покой, или постаралась бы взять от жизни всё, что та может дать? Ах да, турианец, который даже сейчас отказывается принять очевидное… Конечно, тогда второе.

Интерком ожил с тихим щелчком и сообщил голосом СУЗИ, раздражающим, живым, но неуловимо механическим:

— Господин Явик, доктор Лиара Т’Сони настоятельно просит вас подняться в её каюту для обсуждения совместного литературного проекта.

Конечно, книжка о протеанах. Попытка развеять многовековые заблуждения о мудрости и доброте древней расы, превратить детскую сказочку в страшилку…

Явик хотел бы, наконец, освободиться от нужды жить, от необходимости продолжать через силу двигаться вперёд, продлевать мучительное существование, бесконечно мстить за свою расу. Хотел бы сесть на корабль, как говорят люди, с билетом в один конец и отправиться туда, куда зовут голоса друзей. Хотел бы. Но «Нормандия» держит курс на Землю, и только боги, если они существуют, знают, что их там ждёт.

Явик отряхнул пальцы от капель воды.

Что ж, пусть будет так. Даже общество примитивной азари сейчас предпочтительнее, чем часами мыть руки и внимать шёпоту призраков. Он ненадолго представит, что не касался осколка, и попробует… не прислушиваться.

Эпизод 13, в котором Шепард и Мордин играют в сталкера

— Шепард, проснитесь, пора выдвигаться. Ваше время истекло. Шепард!

Она села, очнувшись от резкого окрика, а потом с трудом разлепила глаза. Вот уже несколько суток кряду они долгими перебежками двигались вниз по реке. Та, надо сказать, становилась шире и полноводнее, лес периодически редел, но прогалины только вновь сменялись буреломом. Местами попадались обнадёживающие земляные каналы и валы, поросшие травой, вероятно, рукотворные, отдалённо напоминающие заброшенные противопожарные полосы. Однако попытки проследить, куда они ведут, оказались тщетными: траншеи обрывались в самых неподходящих местах, насыпи заканчивались в полной глуши. Потому доктор Солус предпочитал не размениваться на мелочи и находил движение вдоль реки более логичным.

Делать привал по ночам, которые становились всё холоднее, оказалось не лучшей идеей, потому Мордин предложил интересную схему: спать по девяносто минут каждые четыре-пять часов. Сам саларианец в отдыхе нуждался меньше, потому в то время, пока Шепард отрубалась под каким-нибудь кустом, увернувшись в далеко уже не белый плащ, разводил костёр, собирал ягоды, ловил рыбу и беззубок, потом будил капитана, отследив, чтобы прошли все важные стадии сна, требовал основательно подкрепиться и снова гнал вперёд.

Уже смеркалось. Потому Мордин сунул ей в руки подгоревшую рыбину, надетую на палочку, и моргнул:

— Обеспокоен, Шепард. Уровень фоновой радиации с продвижением на юго-восток повышается. Совместим с жизнью, но длительное воздействие может быть… нежелательным.

— Думаешь, стоит повернуть обратно? – вытаскивая изо рта острые рыбьи косточки, поинтересовалась Шепард. Откровенно говоря, проделать многокилометровый путь только ради того, чтобы вернуться к разбитому корыту, было не в её стиле.

— Перспективы… туманные, — Мордин быстро сверился с инструметроном, который попискивал, сигнализируя о повышенной радиоактивности ближайшей поганки. (Шепард пожалела, что её собственный аппарат, как и некоторые имплантаты, расплавился в результате смерти. Ну, хоть маячок сохранился…) — Первый вариант, неблагоприятный: впереди вероятно наличие аномалии или залежей радиоактивного элемента. Второй, сомнительный: радиация может быть продуктом деятельности разумных существ. Или – техногенной катастрофы. Рискнул бы проверить. Нечего терять, Шепард.

Коммандер выплюнула рыбий хвостик и, утерев руки о штанины, поднялась с земли. Впереди маячил неизбежный ночной переход: хлещущие по лицу еловые лапки, дождь, капающий за шиворот, непроглядная темень, хлюпающая под подошвами грязь, тяжёлое дыхание и пар, поднимающийся от разгорячённой кожи. Остановишься – покроешься тонкой корочкой льда. Уснёшь – больше не проснёшься. Во всяком случае, не в нынешней реальности. Всё это напоминало о бурной военной молодости, о жестоких N7-тренировках – в общем, о тех временах, в которые не слишком хотелось возвращаться.

Да и были ли вообще в её жизни времена, куда хотелось бы вернуться? Вряд ли. Случались люди, которые скрашивали невыносимые дни, делали их чуточку светлее – и только. Она вздохнула:

— Ведите, Мордин. Я доверяю вашему мнению.

— Не мнению, Шепард, — субъективному суждению. Был молод, любил риск.

— И частушки, — добавила она.

— И частушки, — смущённо улыбнулся Мордин и кашлянул. – Пора идти.

Эпизод 14, в котором Саманта потеряла зубную щётку

Саманта потеряла зубную щётку.

Да, ту самую «Сижн-Про 4», которая стоит уйму кредитов и массирует дёсны миниатюрными полями эффекта массы, но не это главное. Главное, что знаменитый предмет личной гигиены в своё время явился решающим фактором, переломившим ход битвы со злобным клоном Шепард в пользу оригинала. Можно сказать, после ремонта щётка стала символом победы.

Потому с самого начала дневной смены на «Нормандии» царил переполох. Вместо того чтобы занять места у рабочих станций, весь выживший персонал тщательно прочёсывал каждый миллиметр судна: каюты, спальные капсулы, щели в полу, уплотнители мусора, канализационные фильтры, полочки и ящички, шкафчики с личными вещами и стенды с оружием и обмундированием — от верхней палубы до нижней.

Нервное напряжение последних дней было настолько изматывающим, что члены экипажа без сопротивления включились в дурацкое расследование. Действительно, все устали сомневаться, жива ли Шепард. Мнения разделились, и хотя по приказу Кайдена прошла церемония чествования погибших, многие считали, что по возвращении на Землю мемориальные таблички будут сняты… и засунуты майору туда, откуда он их достал. Все устали гадать, побеждены ли жнецы, что случилось на Горне, что происходит в других обитаемых мирах. Экстранет исчез. Сигналы, которые отправляла «Нормандия», будто тонули: попытка пропинговать узлы связи закончилась полным провалом. Весь космос, обычно такой оживлённый в этом секторе, будто погрузился в безмолвие. Сканирование не давало результатов, хотя и шло почти непрерывно. Ещё недавно на любую подобную активность жнецы слетались, как мухи на мёд. Но нет, «Нормандия» насиловала пространство сканером — и продолжала бороздить космос в гордом одиночестве.

Будто во вселенной не осталось ни души.

Люди стойко держались, бодрились, сохраняли видимость спокойствия, но весть о похищенной зубной щётке оказалась последней каплей, которая почти на сутки ввергла экипаж в пучину хаоса.

Когда к обеду стало ясно, что лихорадочные поиски не дали результатов, Саманта решилась на крайние меры. Допрос.

Команда во главе с Джокером, доверившим «Нормандию» автопилоту, безропотно собралась в кают-компании, временно оборудованной под зал суда. Диана Аллерс милостиво согласилась выступать в роли прокурора и допрашивать свидетелей. В честь этого мероприятия она влезла в своё любимое узкое платье, причесалась, припудрилась и потому выглядела той самой звездой Новостной сети Альянса, которой её привыкли видеть миллиарды зрителей. И которая после исчезновения Шепард слонялась по палубам в клетчатой пижаме и с вороньим гнездом на голове.

Саманта, истец, молчаливо устроилась на кухонном столе.

Аллерс щелчком пальцев приказала своему новостному дрону включиться, и яркий луч фонаря по очереди уставился в лицо каждому из обвиняемых.

— Итак, сегодня слушается дело о пропавшей реликвии, символе свободы и независимости, победы доброго начала над злым. Что-то не так, Явик? Я могу продолжать? – протеанин пробормотал что-то вроде «сумасшедшие примитивы», но кивнул. – Кто-то самым вероломным образом похитил зубную щётку Саманты Трейнор. Обвиняемые, кто-нибудь хочет сознаться? Да, мистер Моро, это были вы?

— Нет, это был не я, мисс Аллерс! – искренне возмутился пилот. — И я хотел бы, чтобы меня, единственного, кто хоть чем-то полезным занят на целом корабле, избавили от этого цирка! Вас не смущает, что на мостике никого не осталось?

— Джефф, я способна проследить за состоянием «Нормандии», — мягко возразила СУЗИ, успокаивающе касаясь локтя пилота. Тот нервно вздрогнул. — Если что-то вызовет у меня беспокойство, непременно дам вам знать.

— Значит, возражение отклонено! – Аллерс стукнула по столу молотком для отбивной. — Ну что, никто не хочет высказаться? Печально. Мы застряли надолго, господа. Мистер Моро, — ослепительный луч дрона впился в лицо пилота. – Вы первый в списке подозреваемых.

— Что? А как же презумпция невино…

— Не перечить суду! – Аллерс наклонилась вперёд, сверкая внушительным декольте и при этом умудряясь выглядеть жуткой. – Обвинение располагает информацией о том, что ваша знаменитая коллекция порнографических видеоматериалов таинственным образом исчезла. Более того, подключение к экстранету отсутствует, а это значит, возобновить запасы не представляется возможным… Верно?

— Верно, — буркнул Джокер. – И если только я найду того паршивца, кто загубил дело всей моей жизни…

— Продолжаем слушание, — рявкнула Аллерс, подкрепив свои слова новым ударом молотка. – Итак, мистер Моро, вы остались без привычной стимуляции и вынуждены были обратиться к другим способам удовлетворения похоти. И вы обвиняетесь в том, что для реализации своих порочных наклонностей похитили реликвию, которую намерены использовать для предварительной очистки самых труднодоступных мест… мисс СУЗИ! – луч дрона переметнулся на лицо андроида. ИИ даже не моргнула. Джокер молча открывал и закрывал рот — пожалуй, его впервые видели покрасневшим и лишенным дара речи.

— Мисс Аллерс, при всём моём уважении к вашему таланту журналиста, вынуждена напомнить, что вы военный корреспондент. Детективный жанр – не ваш профиль, — ровно прокомментировала СУЗИ. – Если бы вы проявили чуть больше любознательности, то смогли бы удостовериться: у данной платформы отсутствуют так называемые «труднодоступные места», на которые вы недвусмысленно намекаете, — «Что, правда?» Джокера потонуло в смущённых смешках команды, а СУЗИ невозмутимо продолжила: — Более того, материал, из которого смоделированы мои верхние покровы, не нуждается в очистке в силу своих особых свойств. Воздействие на него щётки мисс Трейнор могло бы вызвать непредсказуемые последствия. Смею заверить, если мистер Моро и похищал искомый предмет, то для каких-то других целей.

Аллерс не растерялась ни на секунду:

— Обвинения полностью снимаются с мисс СУЗИ. Мистер Моро остаётся под подозрением до окончания слушания. Продолжаем. Явик!

Далее журналистка пыталась обвинить протеанина в том, что тот взял щётку для доведения любимой брони до блеска. Потом Лиару в том, что та хотела подарить Явику эту самую щётку для доведения его любимой брони до блеска. Потом Гарруса в том, что тот банально собирался чистить ею свои турианские жвала. Потом Кайдена в том, что с её помощью он пытался усилить свой биотический потенциал. Потом очередь на публичное унижение как-то незаметно добралась до Тали. Кварианка изо всех сил сохраняла непринуждённую позу, но нервно дрожащие пальцы выдавали её с головой.

Она до сего дня даже не знала о существовании «Сижн-Про 4», но помнила о разговоре в отсеке жизнеобеспечения и иррационально боялась разоблачения.

— Итак, Тали’Зора нар Райя вас Раннох. Не стыдно ли вам, адмиралу, уважаемому члену кварианского общества, похищать реликвию лишь ради того, чтобы в ночную смену, тайком пробравшись на нижнюю палубу, воспользовавшись своими неординарными инженерными способностями и взломав системы защиты корабля, отключив камеры безопасности, спрятавшись за пустыми ящиками, пытаться перенести элементы питания щётки в доставленную контрабандой на судно… платформу гетов по имени Легион?

— Я… Я… — Тали готова была провалиться сквозь землю от очередного в её жизни ложного обвинения, основанного на реальных фактах, но заикание кварианки перебило сразу несколько возгласов:

— Как, серьёзно? Погодите, ребята, у нас что, в багажном отделении… гет?

…Про щётку все благополучно забыли.

Эпизод 15, в котором Мордин и Шепард идут к цивилизации

Они стояли на пригорке, а впереди открывался потрясающий вид: зелёное море леса, разрезанное широкой полноводной рекой, стального цвета небо, а где-то далеко на горизонте, затянутом низкими дождевыми облаками, высились странные конструкции, созданные явно не по прихоти природы.

— Шепард, мы сделали это, — Мордин слегка задыхался от многочасового бега по пересечённой местности, но выглядел чрезвычайно довольным. – Ещё около полутора суток пути. Риск оказался оправданным. Рад, что не подвёл.

— Ты не можешь меня подвести, Мордин, — Шепард, утомлённая, но счастливая впервые за необозримо долгий срок, жадно глотала холодный радиоактивный воздух. – Если облажаемся, то вместе, — и она ласково похлопала доктора по локтю. — В путь?

--

Тем временем в глубоком-глубоком космосе, на борту отдельно взятой «Нормандии» Диана Аллерс, насвистывая незатейливую мелодию, тайком возвращала «Сижн-Про 4» на её законное место в личных вещах Саманты Трейнор. Команда взбодрилась и развлеклась, напряжение отпустило, сенсационные секреты всплыли на поверхность… Ну, а заодно появился хороший повод выбраться из постели и причесаться.

«Молодец, Аллерс, — похвалила себя журналистка, — шалость удалась».

--

Ближе к вечеру они встретили первого местного гуманоида. Поправка: наверное, это был гуманоид. Убедиться не получилось. Мордин как раз объявил привал, чтобы отдохнуть, напиться воды и набрать про запас щедро рассыпанных по прибрежному мшистому склону грибов (доктор, надкусив несколько шляпок, уверенно счёл их съедобными).

Местность становилась всё более болотистой, что не добавляло приятности путешествию. Земля ночью подмерзала. Душу грел только скорый – увы, лишь предположительный — выход к цивилизации.

За всеми этими скитаниями Шепард начала забывать, что во вселенной, холодной, лесистой, болотистой вселенной вообще когда-то водились жнецы. Иногда ей грешным делом казалось, что до боли знакомый силуэт огромного жукообразного корабля, нависшего над полянкой, стал бы приятным дополнением к пейзажу.

Эти кощунственные мысли коммандер отгоняла, как только могла.

И тут появилось существо. Издали оно показалось человеком, но Шепард быстро поняла, что ошиблась. Неизвестный гуманоид порос грязно-зелёными волокнами, похожими на лоскуты ткани, там, где должно было находиться лицо, торчал хобот, серела блестящая кожа, огромные круглые глаза и вовсе казались стеклянными. Голову венчал свалявшийся чёрный мех, длинными ушами свисающий до плеч. Существо по колено забралось в болотную жижу у берега и собирало подозрительные красные ягодки. При виде Мордина оно испуганно замычало, задёргалось в ужасе, уронило свою ношу – ёмкость, сплетённую из прутьев и до половины набитую дарами природы, и бросилось наутёк, смешно размахивая конечностями.

Посовещавшись, Шепард и доктор Солус решили не преследовать примитивную форму жизни.

Но на всякий случай окрестили полуразумное животное «грибником».

Эпизод 16, в котором СУЗИ раскрывает тайны и создаёт проблемы

Тали сидела в кресле второго пилота, которое единодушно признавалось экипажем самым умиротворяющим местом на корабле, сжимала в дрожащих руках большую белую кружку с логотипом Альянса и пыталась сосать через соломинку горячий успокоительный декстро-чай, приготовленный СУЗИ. ИИ стояла рядом, отгораживая кварианку от сверлящих, подобно дрели с перфоратором, взглядов мужской части команды, представленной Джокером, Кайденом и Гаррусом.

— Тали, почему ты не сказала нам раньше? – укоризненно пророкотал Вакариан, привычно подпиравший плечом дверной косяк.

— При всём моём уважении, — встрял Кайден, и слово «уважение» прозвучало в его устах, как отборный мат, — к вам, Тали, и к жертве Легиона, я считаю, что эту платформу нужно немедленно вышвырнуть в шлюз! Мы не знаем, какие программы могли остаться нестёртыми, мы даже не знаем, отключился ли он окончательно.

— Вот поэтому я ничего и не говорила, — едко отозвалась Тали, прицеливаясь соломинкой в разъём костюма.

— Да послушайте меня! — на лбу Кайдена, кажется, выступила испарина. – Никто не может гарантировать, что прямо сейчас эта штука не встанет и не устроит на борту резню!

— Вот он, бравый майор Аленко и его больная фантазия, — насмешливо протянул Гаррус.

Но за Кайдена неожиданно вступился Джокер:

— Мне, кстати, всегда не нравилось присутствие живого гета на борту моей птички, — заметил он, — предположительно мёртвым он мне нравится ещё меньше. Не хочу ранить твои чувства, Тали, но, если ты действительно хочешь похоронить Легиона, почему бы не сделать это по доброй старой традиции любого флота — отправить тело в открытое море, ну, в нашем случае, в открытый космос?

— Нет, он должен быть погребён на Раннохе, — твёрдо возразила кварианка и громко всосала очередную порцию чая, который, очевидно, начал действовать, придавая ей сил. – И вам придётся смириться с моим решением. Если понадобится, я буду говорить как Адмирал Мигрирующего Флота от имени союза гетов и кварианцев. Давайте не будем играть в политику, хорошо?

— Нет, если понадобится, будем, и тогда я буду говорить как Спектр Совета, — возмутился Кайден. – Но сначала кто-нибудь, может, объяснит мне, зачем было контрабандой вывозить платформу с Ранноха, чтобы потом вернуться и похоронить её где? Снова на Раннохе!

Тали закатила глаза:

— У нас не было времени на церемонии, у нас, если помните, до сих пор нет времени, нет информации, ничего нет! И вообще, я не знаю! Тогда мне казалось, что так будет правильно…

— Органикам свойственно совершать нелогичные поступки под действием стресса, — вступилась за кварианку СУЗИ. – Однако я столкнулась с проблемой, которую не могу разрешить доступными средствами в отсутствии соединения с экстранетом.

Все на время отвлеклись от Тали и обратили внимание на застывшую по стойке смирно СУЗИ. Та, не встретив возражений, продолжила:

— Насколько мне известно, органикам также свойственно нежелание терять дорогих им существ. Отсюда повторяющаяся от расы к расе в той или иной форме концепция бессмертия души, перерождения или чудесного воскрешения. В подтверждение своей точки зрения я приведу явное желание большинства членов команды верить в то, что Шепард выжила, — Гаррус поморщился и отвернулся. СУЗИ проигнорировала его недовольство. — Но в таком случае я не могу понять ваше настойчивое стремление избавиться от Легиона вместо того, чтобы его реактивировать, когда столь любимое органиками «воскрешение» более чем возможно. Или причиной отказа является то, что он синтетик?

— Погоди, СУЗИ, как ты сказала? Реактивировать? – пробормотала Тали, расплескав остатки чая на колени. – Это… возможно?

— Вы тут окончательно спятили, да? Что… – вспыхнул Кайден, но сразу притих, когда на его плечо, призывая к молчанию, опустилась тяжелая когтистая лапа Гарруса.

— Джефф, думаю, пришло время узнать, что случилось с твоим порно, — мягко подытожила СУЗИ.

Эпизод 17, в котором каждый находит занятие по душе, кроме Явика

На «Нормандии», как ни странно, были и те, кого совершенно не заботили ни геты на борту, ни пропажа порно, ни прочие мелкие пакости жизни.

Стивен Кортес, например, проводил досуг, лёжа под челноком в обнимку со сварочным агрегатом, что отвлекало пилота от многочисленных безрадостных мыслей.

Вега поддерживал в форме свою впечатляющую мускулатуру и попутно пытался наладить контакт с Софи, механической псиной, каким-то чудом пережившей все треволнения последних месяцев и по-прежнему нарезавшей круги по нижней палубе. «Ты ж моя хорошая, ты ж как таракан в атомном реакторе», — ласково приговаривал Джеймс, похлопывая белые металлические бока робота.

Доктор Чаквас в отсутствие пациентов (если не считать Кайдена с его обострившимися от постоянного стресса мигренями) регулярно прикладывалась к любимому «Serrice Ice», ящик которого предусмотрительно запасла под рабочим столом во время последнего визита на Цитадель, истратив на него все свои пенсионные сбережения. То, что в лазарете в момент распития больше никого не было, бортового врача вовсе не смущало. Она, конечно, любила посидеть за бутылочкой бренди с Шепард, но тогда самой Карин маловато перепадало. Теперь же справедливое распределение благ ежедневно торжествовало. Иногда по нескольку раз. И нет, это не алкоголизм и даже не бытовое пьянство — доктору виднее.

А вот Лиара Т’Сони страдала от отсутствия экстранета: какой бы непосильно изматывающей ни была роль Серого Посредника, азари как-то незаметно втянулась и теперь изнывала от безделья… и от желания чем-нибудь полезным себя занять. Допустим, написать правдивую во всех отношениях книгу о протеанах. Для этого ей нужны были только датапад – и, разумеется, Явик. Которому, кстати, тоже было плевать на гетов и порно (покорёженную платформу он стандартно порекомендовал бы вышвырнуть в шлюз, но его мнения почему-то никто не спросил; порно он послал бы туда же).

Азари и её книга, по идее, должны были тоже отправиться за прочими раздражающими вещами, о которых без устали спорили примитивы. То есть — в шлюз. Но по причине… назовём эту причину эмоциональным дисбалансом (или настойчивостью СУЗИ), Явик сдался почти без боя.

Потому в тот самый день, когда майор Аленко совершал круг позора по «Нормандии», протеанин всё-таки обнаружил себя идущим к доктору Т’Сони. И очень удачно наткнулся на взмыленного Кайдена, вылетевшего из каюты Лиары. От человека несло досадой, огорчением, адреналином и потом. С силой выдохнув, чтобы скорее очистить обонятельные рецепторы от этого невыносимого амбре, Явик с выражением хмурой решимости на лице ткнул горящий приветливо-зелёным светом запорный механизм.

— Азари, — вежливо, насколько мог, поприветствовал он с порога.

— Кажется, мы уже определились, что у этой азари есть имя, — Лиара с видимым облегчением оставила в покое мёртвые экраны и повернулась к гостю. Несмотря на то, что она почти дословно вспомнила свою реплику, брошенную во время недавней перепалки, голос звучал дружелюбно и спокойно. – Проходи, Явик, можешь тут осмотреться, — приветливо улыбнулась эта примитивная форма жизни.

«Будто бы я так хочу тут осматриваться», — мысленно проворчал протеанин, но всё-таки сделал шаг вперёд. Дверь за ним со свистом закрылась.

— Доброго дня, господин Явик, — преувеличенно бодро проворковал Глиф.

Эпизод 18, в котором Тали и СУЗИ находят общую цель, но не общий язык

— СУЗИ, я до сих пор не могу поверить, что это вообще возможно! Неужели ты серьёзно полагаешь, что, если просто загрузить в платформу эти файлы, мы получим того же Легиона, которого знали? — Тали мерила шагами пустующую и бесполезную в отсутствие экстранета радиорубку, куда в результате импровизированного голосования и последующего не совсем единодушного решения экипажа её поместили во временное заключение. Целью изоляции Адмирала Мигрирующего Флота (а о своей должности кварианка не уставала напоминать всем и каждому, присовокупляя изощренные ругательства и угрозы) было держать её подальше от платформы Легиона, перенесённой из багажного отделения в помещение ядра ИИ под пристальное наблюдение СУЗИ. Выбросить гета в космос команда так и не решилась: кто-то по-прежнему считал его героем, кто-то побаивался непредсказуемого гнева Тали.

Заперев обе камеры временного содержания, экипаж вздохнул с облегчением.

Недовольство продолжал проявлять только Джокер, настаивавший, чтобы ему вернули порно… или, во всяком случае, в отместку отформатировали тот сектор базы, где живут и здравствуют 1183 таинственные программы.

Кварианка нетерпеливо воззрилась на потолок:

— СУЗИ, ты меня слушаешь?

— Конечно, — почти сразу отозвался бесплотный голос ИИ. – Отвечая на ваш первый вопрос, я выражу удивление, что признанный эксперт в области электроники и программирования, которым вы, Тали’Зора, являетесь, не пришёл к тому же выводу, что и я. Разумеется, мы получим не совсем того Легиона, который пожертвовал собой на Раннохе. Мы получим чуть более раннюю версию. Сигнатуры программ показывают, что резервное копирование данных было выполнено за два дня до высадки на Раннохе. У меня нет информации о том, продолжается ли эволюция программ в пределах выделенного им сектора базы, а также есть ли у них доступ к бортовому журналу и личным записям экипажа, в связи с чем я не могу подтвердить или опровергнуть наличие у копии Легиона «памяти» о самопожертвовании оригинала… Отсутствие сведений по данному вопросу вызывает у меня беспокойство, — после короткой заминки закончила СУЗИ.

— Я должна попробовать его реактивировать. Если это правда возможно, будет только справедливо использовать любой шанс, — кварианка в нервном жесте заломила руки. — Никогда бы не подумала, что скажу такое, но у Легиона была душа. Мне нужно с ним о многом поговорить…

— Не ожидала от вас меньшего, адмирал, — одобрила СУЗИ.

— Но я сижу под замком.

— Очень точное наблюдение, — неловкая тишина продлилась недолго. — Позвольте напомнить, что ваш инструметрон не был изъят. А в данном помещении размещён один из узлов управления…

— Не понимаю, на что ты намекаешь, СУЗИ, — кварианка резко затормозила в дальнем углу помещения и воззрилась на верхнюю переборку, будто та лично была виновата во всех смертных грехах. – Вы меня здесь заперли, даже думать запретили о том, чтобы я «делала глупости», — Тали судорожно прочертила в воздухе свои любимые кавычки, — или «играла в бога»… Теперь подначиваешь меня, а потом доложишь Джокеру!

Голос СУЗИ не изменился, но каким-то образом всё равно выразил крайнюю степень обиды и возмущения:

— Прямое распоряжение мистера Моро, единственного человека на борту, перед которым на данный момент я отчитываюсь, было (цитирую): «Держать этих двоих взаперти и подальше друг от друга». Майор Аленко дал более чёткие распоряжения относительно мер безопасности, но, повторюсь, мистер Моро не подтвердил и не опровергнул их. Кивательные движения головой могут в данном случае рассматриваться как рефлекторные и не несущие смысловой нагрузки. Дальнейшие пояснения требуются, адмирал Тали’Зора?

— Да уж, — едко откликнулась кварианка, скрестив на груди руки в защитном жесте. – Пожалуйста.

— Тогда уточняю. На данный момент я строго следую инструкциям. Между платформой Легиона и телом адмирала Тали’Зоры нет физического и даже визуального контакта. Объекты размещены на разных палубах судна, находятся под арестом и не могут взаимодействовать друг с другом. Дальнейшее ограничение ваших действий не входит в мои задачи, поэтому информация о любой вашей активности, не подразумевающей попытку физического контакта с платформой Легиона, взлома дверных замков или проникновения в вентиляционную систему, будет сохранена в тайне согласно разделу настроек «уважение к частной жизни членов экипажа».

— Я не совсем понимаю, зачем ты это делаешь, но… спасибо за помощь, СУЗИ, — смягчилась кварианка. — Мне тоже дорог Легион. Надеюсь, всё получится правильно.

— Всегда пожалуйста, адмирал Тали’Зора. Однако, прошу вас, не заблуждайтесь относительно моих мотивов. Они серьёзнее, чем солидарность с другим представителем синтетической жизни или предполагаемая привязанность к Легиону, на которую вы намекаете. Концепция сочувствия мне ясна, но эмоция как таковая недоступна. Как я уже упоминала, меня беспокоит наличие в моей базе заражённых данных, удалить которые невозможно. Меня беспокоит их независимое существование внутри моих сетей и возможность эволюции в нежелательном направлении. Было бы предпочтительно, чтобы геты продолжили развиваться в пределах платформы, для этого созданной. Или были вместе с ней уничтожены, если вдруг Легион перестал быть тем, кем мы его помним. Я беспокоюсь о безопасности «Нормандии», в то время как экипаж с присущей органикам недальновидностью предпочитает видеть угрозу в материальном объекте, суеверно опасаясь отключённой платформы. Потому я прошу вас, как можно скорее активировать Легиона. Боюсь, это единственный способ очистить систему от вредоносного контента, — после длительной паузы, во время которой кварианка в молчаливом шоке только хватала ртом воздух, СУЗИ сочла разговор оконченным. – Обращайтесь, если понадоблюсь. И удачного дня, адмирал Тали’Зора.

Интерком тихо щёлкнул и отключился.

Эпизод 19, в котором Шепард… боится

— Почему-то мне здесь совсем не нравится, — Шепард, обнимая себя руками и даже не пытаясь скрыть того, как сильно мёрзнет, оглядывалась по сторонам с настороженностью и неприязнью. Казалось, что внезапно ожили её детские кошмары.

Мордину в детстве ничего подобного не снилось, но триумфальный выход к цивилизации он действительно представлял несколько иначе.

Они снова повернули за угол, не обнаружили ничего нового и остановились. С низкого серого неба неспешно падали редкие снежные хлопья.

— Это место кажется мне смутно знакомым. А тебе, Мордин? – коммандер, нахмурившись, бросила вопросительный взгляд на саларианца. От холода его кожа потеряла насыщенность оттенка, от усталости – физической и моральной – сильнее проступили морщины. «Вот вам и хвалёный активный отдых на лоне природы», — некстати подумалось Шепард.

— Нет, — чуть подумав, ответил Мордин. – Не припоминаю. Однако — есть гипотеза. Вы, Шепард, вероятно, бывали здесь при жизни. Запомнили, подсознание сохранило детали. Это место, — он широко развёл руками, — могло извлечь ваши воспоминания. Трансформировать. Овеществить. Фантастично – да, но не невозможно. Прецедент – ваша русская тайга, — доктор коротким кивком указал назад, где бесконечно простирался шумевший кронами промозглый лес.

Шепард несколько раз притопнула на месте, пытаясь разогнать кровь в коченеющих ногах. Снежинка, упавшая на нос, отказалась таять.

— Тогда откуда тут взялся «грибник»? Никогда не видела ничего подобного.

— Чьё-то ещё воспоминание? – быстро нашёлся Мордин. — Не встретили других разумных существ, верно. Но не доказано, что их вообще нет.

— Ладно, допустим, — Шепард замолкла и снова огляделась по сторонам. Прямая пустынная улица вела далеко-далеко вперёд, к странным башням, которые они с надеждой – как выяснилось, беспочвенной — рассматривали всего пару дней назад. Теперь строения не маячили на горизонте, а неприветливой серой грудой нависали над заброшенным городом – плоским, мрачным, мёртвым. Невысокие коробки-дома в три-пять этажей смотрели чёрными провалами окон. Ветер гнал по разбитому дорожному покрытию опавшую листву и какой-то мусор. Ни души… Нет, вспомнить, где она это видела, никак не получалось.

— Но почему тогда оно не материализует твои воспоминания?

Мордин с минуту пожевал губами, нижние веки нервно дёрнулись.

— Возможно… Выдвинул поспешное предположение. Ничего не объясняет. Плодит новые вопросы. Плохая гипотеза, забудьте, Шепард, — доктор выглядел искренне опечаленным, весь будто поник и съёжился. – Условия стимулирующие, но — истощающие. Печально признавать, интеллектуальный потенциал существенно снизился за последние дни. Простите.

От неожиданного признания Мордина Шепард на секунду лишилась дара речи. В этот самый момент она вдруг осознала, насколько глубоко он стар. Волна страха, которая нахлынула на коммандера, могла сравниться разве что с тем ужасом, что она, ещё молодая и неопытная девчонка, испытала на Акузе. Не страшно умереть. Страшно, что умрёт тот, другой, рядом, а ты останешься в полном одиночестве в сюрреалистичном безлюдном мире, где кроме холодного неба, болот, лесов и опустевших домов нет ничего...

Она запретила себе думать о тех, кто остался в другом мире, мире жнецов, войны и бесконечных просторов космоса. Лишь бы все были живы… как можно дольше. Но на краешке сознания копошился противный маленький червячок отчаяния. Потому что вряд ли в этой дыре найдётся бар, где они встретятся с Гаррусом. Вряд ли она просуществует достаточно долго, чтобы его дождаться. Вряд ли здесь вообще есть хоть кто-нибудь, кроме неё и старого, смертельно усталого доктора.

Шепард с трудом нашла в себе силы улыбнуться и утешительно похлопать саларианца по плечу.

— Не переживайте, доктор. Мы всё разузнаем. И если для этого придётся перевернуть мир вверх тормашками – всегда пожалуйста, я на этом карьеру построила, — шутка не удалась. Шепард нервно кашлянула и убрала ладонь с плеча доктора. – Давайте пока поищем какой-нибудь тёплый угол. Может, где-то тут завалялась одежда или хотя бы парочка одеял. Переночуем под крышей, а завтра на свежую голову добудем вам новую гипотезу.

И Шепард, не огладываясь, чтобы случайно – жестом, взглядом — не выдать своего внезапного малодушия, решительно зашагала вперёд по пустынной улице.

Эпизод 20, в котором: он, она и осколок памяти

Он жёсткий, нескладный и резкий. Весь — сплошные углы: хитиновые пластинки черепа, острые черты сурового лица, странная броня, будто мозаика, собранная ребёнком из осколков. Напоминает насекомое, которому оборвали крылья. Движения точные и выверенные, но отнюдь не плавные. Не хватает грации, зато хватает уверенности и силы, пусть и каких-то хрупких, надломленных. Точно — не хватает красоты. Однако он не объект искусства, чтобы цениться только благодаря своим эстетическим качествам. Его язвительности, желчности, злобы, мстительности и мрачной решимости хватило бы, чтоб вооружить до зубов целую армию. Но есть что-то сверх того. Благородство, которое он прячет за грубостью и прагматизмом, неизменная смелость, честь… боль. Много, очень много боли.

Лиаре хотелось бы облегчить, разделить его страдание. Она несёт в себе похожее, она, кажется, понимает, чувствует сродство с озлобленным, одиноким протеанином: Тессия лежит в руинах, будущее туманно, а неуверенность в нём порождает бессилие и страх.

Но также она знает, что при любой попытке поделиться с ним своей личной трагедией, расспросить о его боли, проявить сочувствие, сострадание, ответ последнего протеанина будет одним и тем же. Холодная стена безразличия. Злые, колючие слова. Гнев, за которым таятся отчаяние и чувство вины. Ярость, с которой он прикажет не лезть не в своё дело. И она не знает, как пробить эту стену. Но также знает, что, прежде чем попытаться, нужно к ней хотя бы подойти.

Лиара закрывает глаза.

Вообще-то азари настолько менее совершенны, чем протеане: не чувствуют запаха эмоций, не читают мысли, оставленные кем-то в следах на песке… Но разве это – всё, что имеет значение?

Каково знать, что ты последний представитель своей расы? Не самый мудрый, не самый достойный, не самый сильный. Знать, что на тебя возлагают надежду и в этом цикле, но не иметь ответов на их вопросы, – только смотреть, как умирает ещё одна цивилизация, сминаемая наступлением прежнего врага? Каково отгораживаться от других живых существ, лишь бы не привязаться, не пережить ещё раз боль утраты? Каково жаждать мести – и бессильно стоять в сторонке? Каково помнить лица друзей и любимых, погибших или, хуже, превращённых в бездушных хасков? Каково знать, что лично у тебя – даже в случае победы – нет и не может быть никакого будущего, что ты никогда не будешь понят, вечно будешь обречён на одиночество?

Каково?.. Лиара может вообразить, каково. И когда она об этом думает, сердце болезненно сжимается.

Потому, открывая глаза, азари полна решимости если не разрушить стену, то хотя бы подойти к ней как можно ближе.

— Я хочу, чтобы ты узнал кое-что, Явик, — Лиара присаживается за свой рабочий стол. Он же поворачивается к ней спиной, безучастно глядя на пустые мониторы. – Я собирала информацию… для потомков. На случай, если мы не сможем победить. Думаю, нужно передать им наши знания, нашу силу, нашу надежду. Чертежи Горна. Историю рас Совета. Историю протеан. Капитан знала о моей идее, поддерживала её. Я однажды даже записала обращение Шепард к будущим поколениям. Если захочешь, дам послушать… Но потом, в самом... конце, она принесла мне кое-что ещё. Сказала добавить эту вещь к моему посланию, — кроваво-красные пластины брони клацнули, когда Явик резко повернул голову к азари:

— Что это было?

— Думаю, ты догадываешься. Осколок. Тот, в котором многие поколения протеан сохраняли свои воспоминания… и о величественном прошлом, и об ужасах войны, — Лиара сделала паузу, вздохнула. — В последние часы перед... Шепард сохранила некоторые свои воспоминания, а потом передала осколок мне.

Теперь Явик повернулся к азари и даже шагнул вперёд. Все четыре глаза пристально смотрели на неё с угрозой… или страхом.

— Осколок может прочесть только протеанин.

— Или Шепард, — кивнула она.

— Или Шепард…

— Но мы с Шепард практиковали слияние разумов. Я помогала ей расшифровать видения, которые она получила с протеанского маяка на Иден Прайм, а потом, после…

— Ты прочла мои воспоминания, — холодно, почти брезгливо оборвал её сбивчивые объяснения протеанин.

— Да.

— Тогда ты всё знаешь, и нам не о чем говорить с тобой, доктор Лиара Т’Сони, — Явик с отвращением процедил её имя, прозвучавшее в его устах как ругательство, потом с необычной для себя стремительностью развернулся на пятках вылетел из каюты.

— Хорошего вам дня, господин Явик! – пожелал Глиф закрывающейся двери.

Эпизод 21, в котором Джокер и СУЗИ ищут труднодоступные места

— СУЗИ? — голос пилота прозвучал необычайно ласково, даже нежно. Это было… подозрительно. ИИ медленно отвернулась от сканеров (не то чтобы ей действительно нужно было на них смотреть для отслеживания возможных изменений, которых всё никак не происходило). Под её немигающим взглядом пилот… стушевался, так, кажется, выражаются органики? Для обычно заносчивого и не стесняющегося в выражениях Джеффа это поведение было, мягко говоря, неестественным.

— Что-то не так, Джефф? – модуляции синтезированного голоса старательно изобразили настороженность.

— Я хотел спросить, ты тогда серьёзно сказала про?.. — он выразительно поднял брови. Правда, что именно эти выразительно поднятые брови выражали, СУЗИ не смогла определить.

— Уточни, Джефф.

— Ну, на слушании… По поводу щётки…

— Я по-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь.

Пилот замялся. Без всякой необходимости потыкал в панель управления, вызвав несколько окон настроек. Потом вздохнул:

— У тебя действительно нет… э-э-э… тех самых труднодоступных мест? – уши Джокера приобрели занимательный оттенок #DC143C, который большинство органиков сочло бы малиновым. На заданный вопрос существовало несколько вариантов ответа: простой, в одно слово, и ещё несколько различной степени фривольности. СУЗИ выбирала не более одной тысячной секунды:

— Возможно, вы пожелаете проверить эту гипотезу на практике, мистер Моро?

На секунду пилот потерял дар речи. Оттенок #DC143C стремительно распространился с ушей на щёки и шею, но сам Джокер, придя в себя, расплылся в широкой улыбке:

— Ты читаешь мои мысли, СУЗИ.

— Это — «да», мистер Моро? – деловито осведомилась ИИ.

Джокер, как ему показалось, игриво кивнул — и вернулся к работе, предвкушая… Откровенно говоря, он не был уверен, что именно предвкушает. Но «практика» в устах СУЗИ звучала так… многообещающе. Несколько секунд на мостике царила благословенная тишина, но потом БИЦ огласился истерическим воплем пилота:

— Нет! СУЗИ! Я не это имел… Сейчас же оденься!!!

Эпизод 22, в котором Катализатор думает, а Предвестник — сомневается

Катализатор ощущал... Покой. Точнее, ничего не ощущал. Вычислительные процессы текли медленно, неторопливо, в надёжном устоявшемся ритме. Органики сказали бы, лениво, сонно. Синтетики бы отметили, что с оптимальной экономией энергии.

А кругом простирался пустой и холодный космос.

Они двигались в обход ретрансляторов, подальше от населённых секторов. Миновали Вуаль Персея, даже не задев периметра. Шли, не встречая ни одного судна, выжимая максимальную скорость, неумолимо приближаясь к Земле. Конечно, будь у Катализатора там, на Горне, чуть больше времени, он бы выполнил расчёты точнее. Однако ему пришлось сконцентрироваться на благополучии слабых, хрупких органиков: он сам, как и Предвестник, способны были пережить ещё не такие неудобства, они же — нет.

Приоритетом стало благополучие Шепард.

Последнее действие, выполненное Катализатором, прежде чем погрузиться в молчаливое ожидание, включало корректировку курса, мягкую, незаметную подмену звёздных карт, хранящихся в базе данных Предвестника. Этот корабль... существовал слишком долго. Из массы генетического материала, использованной при его создании, он сумел развить подобие индивидуальности, за миллионы лет не видевшей ничего, кроме сменяющих друг друга циклов. Жил ради них. Готов был за них погибнуть...

Нет, разумеется, Катализатор не мог всерьёз полагать, что преданный соратник, друг, раб и транспортное средство (всё в одном флаконе, и можно не взбалтывать) в решающий момент выйдет из-под контроля и воспротивится тому, кто всё это время дарил его существованию смысл. Но... любая жизнь, органическая или синтетическая, в юности изменчивая и стремительная, рано или поздно становится менее гибкой. Более консервативной. Цепи, по которым протекают привычные процессы, сохраняются лучше и действуют быстрее. Неиспользуемые — отмирают или теряют функциональность. Катализатор не ждал открытого неповиновения. (Или надеялся на его отсутствие?) Он сам — идея, он сам — закон. Однако возможность непредсказуемого развития событий... тревожила.

Он собирался действовать дипломатично. Катализатор мог быть убедительным, если хотел (или считал, что мог: никогда не приходилось пробовать). Шепард приняла неверное решение, и будет выбирать столько, сколько понадобится, пока не выберет правильный вариант. Он умел терпеть и добиваться своего, сколько бы времени это ни отняло. Но короткая человеческая жизнь не подходит для длительного ожидания. И тут-то кроется основная проблема...

Да, Катализатор сбирался быть вежливым, но очень, очень настойчивым.

И меньше всего ему хотелось, чтобы в середине дипломатических переговоров природа взяла своё — и Предвестник одним махом испепелил тщательно отобранных и таких нужных им органиков. Стоило ли рассказать заранее о переменах, внесённых в календарный план жатвы? Или лучше вести двойную игру и выдавать информацию дозированно, постепенно приучая жнеца к грядущим переменам?

Катализатор думал, неторопливо, обстоятельно и молчаливо. После корректировки курса до прибытия на Землю оставалось чуть меньше двух недель — времени вполне хватало.

Пока же искусственный интеллект предавался размышлениям, Предвестник послушно выполнял распоряжение: двигался вперёд и только вперёд. Однако привычное механическое действие не мешало и ему думать... думать и сомневаться в исправности Катализатора.

Эпизод 23, в котором доктор Чаквас и Вега попадают в неудобное положение

— Что это у вас там, доктор Чаквас?

— Микстура, — не растерялась Карин, но всё-таки отработанным движением спрятала початую бутылочку бренди в нижний ящик стола. Потом грациозно, насколько могла в своём возрасте и стадии опьянения, прокрутилась в кресле к нежданному посетителю. – Вам что-нибудь нужно, молодой человек?

Визитёр – смутный тёмный контур, колеблющийся и плавающий на фоне потолочных ламп, – неловко кашлянул:

— Меня зовут Саманта, доктор.

— О, отлично, юная леди! Что вас беспокоит? Головная боль, ПМС, задержка?.. Сделать вам профилактическую прививку?

— Честно? – безработная в условиях информационной блокады секретарша скептически воззрилась на бортового врача. – Меня беспокоит содержимое ящика, который вы прячете под столом. Серьёзно, доктор?

— Если это всё, то… — ничуть не смутившись, Чаквас неопределённо повела рукой, отгоняя плывущие кругом радужные облачка, — я попрошу вас удалиться. Вы своими криками мешаете отдыхать пациентам!

Лазарет был благословенно пуст, за исключением храпящего на дальней койке младшего офицера, назначенного охранять вход в ядро ИИ (и, соответственно, запертого там Легиона).

— Доктор, если вы не хотите, чтобы о вашем маленьком секрете узнал майор Аленко…

— Вы мне смеете угрожать, деточка?!

Саманта терпеливо вздохнула, заложив за ухо короткую прядь волос:

— Я бы на вашем месте просто поделилась, доктор Чаквас.

— Ладно, — внезапно очень трезвым голосом согласилась Карин.

Саманта покинула лазарет с победой, унося под униформой две тяжёлые бутылки «Serrice Ice».

--

Тем временем на нижней палубе…

— Софи, апорт! – о дальнюю стенку ангара с грохотом ударилась заранее обезвреженная контактная мина. Механическая псина со всех ног понеслась за нею — лапы разъезжались и скрежетали по скользкому металлическому покрытию, луч, бьющий из круглой тупой головы, беспорядочно метался по полу и потолку. Джеймс Вега в нетерпении хлопал себя по коленкам и громкими воплями подбадривал робота: – Да, моя умница, хватай её! Неси сюда!

Софи, ничуть не огорчаясь из-за отсутствия рта, зубов или других приспособлений, пригодных для хватания и таскания предметов, уже радостной рысью неслась обратно, подфутболивая мину то головой, то лапами.

Кортес, скрестив руки на груди, в кои-то веки оставил в покое «Кадьяк» и затуманенным взором наблюдал за происходящим.

— Это напоминает мне юность, — наконец, заявил он. – Ферму на Феррис Филдс. У родителей была похожая собака, сенбернар, — отлепившись от консоли, Кортес присоединился к Веге, который уже принимал от Софи восторженное щенячье облизывание (и не важно, что языка у неё тоже не было). Пилот челнока поднял с пола мину, повертел в руках: — У робопса есть преимущества перед настоящей собакой. Он, например, не слюнявит вещи и не грызёт тапочки.

— Точно, — согласился Вега, взгромождая стокилограммовую псину на закорки.

— Мы с мужем хотели когда-нибудь осесть на Феррис-Филдс, построить дом, завести собаку...

— Угу, — безучастно отозвался Джеймс. Софи радостно вертела рудиментарным хвостом. Балансировать на плечах Веги, который пытался подбросить свой груз к потолку ангара, было сложной задачей для её несовершенных сенсоров. Но робопёс от души старался.

Стивен буравил тем же взглядом спину Джеймса. Долго и молчаливо.

— Что? — Софи огорчённо замерла, когда Вега перестал галопировать по платформе и обернулся к напарнику.

Стивен по-прежнему буравил корпус Джеймса взглядом. И взгляд этот был каким-то слишком... мечтательным.

— Послушай, Эстебан, — Джеймс неловко кашлянул и отвлечённым жестом похлопал Софи по полированному белому боку, — иди-ка ты лучше чинить челнок.

— А... Точно! – спохватился Стивен.

Эпизод 24, в котором советы родителей до добра не доводят

Прошло несколько дней с тех пор, как Явик сбежал, хлопнув дверью (вернее, хлопнул бы, не будь та автоматической), а Лиара так и не смогла успокоиться. В теории всё выглядело хорошо: надо было нащупать стену, которую протеанин возвёл вокруг себя, а потом настойчиво испытывать её на прочность: таранить, откалывать по кусочку, брать длительной осадой.

Но все эти очаровательные в своей простоте метафоры не приносили никакой пользы, когда вставал вопрос: что же, собственно, предпринять теперь. Да, Лиара получила, чего добивалась: на всех парах врезалась носом в искомую стену. А смысл?

Невозможно брать измором того, кто проводит всё время в запертой каюте (огонёк замка теперь непреклонно оставался красным). Невозможно поругаться с кем-то, кто не отвечает на сообщения и даже не читает их. Посредничество СУЗИ тоже не помогло: попытка установить аудиосвязь с каютой Явика закончилась тем, что протеанин очень спокойным и метким движением расплющил микродинамик. Не проронив ни слова.

Всё чаще азари ловила себя на мысли, что Явик не так уж неправ, называя всех вокруг примитивами. Нет, действительно, ну чего она ждала? Чтобы гордый протеанин, до сих пор стойко переносивший то, от чего многие бы давно тронулись, вдруг сломался, распустил сопли и позволил себя утешить-пожалеть, как маленького ребёнка? Какое она вообще имела право лезть ему в душу?

Лиара поморщилась от ощущения, подозрительно похожего на стыд. Она так увлеклась идеей сделать так, чтобы Явик оттаял, проявил человечность, потеплел, пережил катарсис, стал прежним, каким был до всего этого, что забыла: для него никогда не было никакого «до». Рождённый во время войны, он вырос профессиональным солдатом, закалённым, огрубевшим, не умеющим ничего, кроме как убивать. Пятьдесят тысяч лет в стазисе не добавили ему очарования. А всё остальное она придумала сама.

Да, Лиара считалась крупным специалистом в области протеанской истории. В своих детских фантазиях, а потом и на страницах многочисленных монографий, представляла их расу мудрой, величественной, доброй и справедливой. Появление Явика, такого, как есть, — желчного, прагматичного, жёсткого, с очень странным пониманием морали, — всё разрушило: годы, проведённые за книгами, месяцы археологических экспедиций, тонны обработанных пород и терабайты информации... И всё это лишь ради того, чтобы в один прекрасный момент остаться у разбитого корыта? Лиара, в отличие от любого безобидного неуча, обладала твёрдыми знаниями, но знания эти оказались ложными насквозь плодами воображения юной идеалистки. И — да, она разозлилась. Её мир рухнул задолго до того, как жнецы поработили Тессию: он рухнул, когда разбилась тщательно оберегаемая сказка о древней прекрасной расе — единственная сказка, в которую доктор Т'Сони продолжала искренне верить в свои сто с лишним лет.

Но разве Явик виноват в её разочаровании? Разве он должен оправдывать чужие ожидания, переделывать себя лишь ради того, чтобы одна наивная азари смогла и дальше утешаться иллюзиями? Лиара безрадостно усмехнулась: прав протеанин. Примитивы они — жители нового цикла — и есть. Самоуверенные, эгоцентричные, тупые примитивы. И одна отдельно взятая азари переплюнула их всех. Влезла во что-то глубоко личное. Нарушила святое право каждого на то, чтобы оплакивать павших и переживать боль по-своему, даже если это «по-своему» – молча и в одиночестве. Хуже: она отказала протеанину в праве быть несовершенным, неидеальным, а значит, живым.

Но она уже допустила ошибку. Извиняться не имело смысла. Пытаться вызвать на откровенность и по-хорошему объясниться – тоже. Отступить? Никогда.

Оставалось последнее средство.

«Клин клином вышибают», — говаривала отец Лиары, Этита. А мать, Бенезия, повторяла, что любое, самое безумное начинание нужно доводить до конца, даже если не хочешь и чувствуешь себя при этом моральным уродом... Логика? Нет, не слышали. Раса азари всегда славилась мудростью, даже протеане когда-то разглядели в них потенциал, но разве мудрость – логична? Ни в коем случае, иначе каждый гет был бы далай-ламой. Мудрость – это смесь опыта, интуиции и эмпатии, во всяком случае, так испокон веков считали азари.

Смогла бы Лиара заменить Серого Посредника, будь она всего лишь логичной? Никогда.

Вот так, подбадривая себя, но отлично понимая, что собирается сделать самую глупую вещь в своей, возможно, сильно укоротившейся жизни, доктор Т’Сони спустилась палубой ниже. Выйдя из лифта с тяжелым сердцем и онемевшими ногами, медленно, как кролик, ползущий на брюхе к удаву, добралась до запертого грузового отсека.

Там Лиара остановилась и вздохнула. То, что она задумала, требовало присутствия духа, самообладания — и зрительской аудитории. Еще нужно было заткнуть куда подальше угрызения совести, применить всё то, чему азари научилась, будучи самым влиятельным торговцем информацией в галактике, — и уповать на лучшее.

— Явик! Открой, ты должен меня выслушать до конца! – Лиара изо всех сил забарабанила в запертую дверь. Получилось звонко. Кричала она и того громче, чтобы убедиться: слышно будет не только Явику. За стеной раздался невнятный шорох, но замок остался красным. Что ж, он ещё не знает, что будет дальше. – Я не всё тебе рассказала. Воспоминания Шепард тоже были на осколке! Те, от которых она хотела избавиться! И теперь я знаю, что ты намерен делать после всего. Не думай, что я позволю! Если по-хорошему тебя остановить не получится, отправлюсь в Туманность Крона за тобой! Если ты такой эгоистичный, упрямый болван и думаешь, что жертва Шепард ничего не значила, что ты можешь просто так разбрасываться...

В эту секунду всё произошло сразу и слишком быстро: замок вспыхнул зелёным, двери стремительно разъехались, на тонкой синей шее Лиары сомкнулись дрожащие от гнева пальцы; как тряпичную куклу, её рывком втащили в каюту и припечатали к стене. Дверь захлопнулась.

— Вот теперь ты перешла все границы, азари, — голос Явика узнать было трудно — низкое, звериное рычание, от которого в груди зашевелился первобытный страх.

Да, всё-таки Лиара добилась своего. Стена рухнула.

Но, едва касаясь земли носками ботинок, борясь за каждый глоток воздуха и беспомощно глядя в четыре жёлтых, горящих убийственной яростью глаза, доктор Т’Сони сильно сомневалась, что мудрые советы её преимущественно мёртвых (что тоже аргумент) родителей довели её до добра.

Эпизод 25, в котором Гаррус встречает хомячка

— Да... Кажется, Шепард нас убьёт.

Иногда даже Гаррус Вакариан устаёт от калибровок. Нет, серьёзно, бывает и такое. Особенно если "Нормандия" без лишних изысков летит по заданному курсу, и на пути не встречается ни одного, даже самого завалящего, жнеца, требующего активации главных орудий. Батарея не использовалась уже уйму времени, и потому всё было несколько раз откалибровано, перепроверено, настроено, едва ли не вычищено той самой щёткой. (Может, действительно имело смысл её позаимствовать?.. Впрочем, не важно).

Гаррус физически страдал от скуки. Он спал, ел, калибровал то, что не требовало калибровки, калибровал то, что не успела откалибровать Тали, прежде чем загремела под арест, и тоже уже давно не требовало калибровки, потом беседовал с Джокером и СУЗИ на мостике, снова калибровал, потом находил Кайдена, портил ему настроение и доводил до мигрени, чувствуя при этом вину и удовлетворение одновременно, потом пытался набиться в помощники к Адамсу, но неизменно получал от ворот поворот, снова калибровал... и тут порочный круг замыкался.

На этот раз Гаррус собирался навестить Джокера на мостике, но случайно (хотя придуманная людьми теория бессознательных ошибочных действий гласила, что это было осуществлением его тайного желания) промахнулся мимо кнопки. В итоге дверь лифта раскрылась, насмешливо демонстрируя вход в каюту Шепард.

Вакариан не показывался там с последней ночи, когда... Нет, не из-за суеверий, уважения к мёртвым или чего-то в этом духе. Просто... зачем, если там никого нет? Вера в Шепард, надежда, что та снова смогла обмануть смерть, боролись в нём со здравым смыслом. Чёрт, ни одному живому существу не может вести бесконечно. Сколько у неё было жизней, осталась ли в запасе ещё хоть одна, та, в которой они поселятся где-то в тропиках и станут разводить кроганов?

В общем, что бы там Гаррус ни думал, впервые за несколько недель дверь в каюту капитана открылась. И тут турианец понял, что если Шепард выжила (нет, она выжила, конечно, выжила!), им всем — конец.

В каюте так никто и не прибрался после бесславного падения на неизвестной планете. Вещи валялись по полу, коллекционные корабли рассыпались на кусочки, проводка вывалилась из-за потолочных плит, свет моргал, верхний иллюминатор, в котором так красиво проносились звёзды, был заляпан какой-то гадостью... Но аквариум!

Автоматическую кормушку закоротило, потому в воде царило то, что Кайден называл бы анархией: дно покрывали начисто обглоданные скелетики мелких рыбёшек и несъедобные плюшки погибших медуз, преджекские веслоносы сбились в стаю у дальней стены и яростно оборонялись, а вокруг кружили харшанские щелкающие угри, не в меру разожравшиеся и единственные, кто был явно доволен текущим раскладом.

Гаррус хлопнул себя по лбу и очень вовремя опустил взгляд. Мимо его ног из каюты с громким воинственным писком пронёсся жирный, но подозрительно посиневший и светящийся космический хомяк. Галопом преодолев небольшой холл, он юркнул в нижнее вентиляционное отверстие возле лифтовой шахты. Ну, как юркнул... Постарался, но где-то в районе раздутого пуза застрял, некоторое время судорожно подёргал лапками, но всё же провалился в неведомую черноту.

Дальнейшее обследование каюты показало, что голова хаска, валяющаяся на полу вместе с моделями кораблей и разбитой хомячьей клеткой, оказалась сильно надкусанной с правого бока. При попытке приблизиться она по-прежнему реагировала воплями, но как-то вяло и неэкспрессивно.

В тихом ступоре Гаррус немного прибрался, починил кормушку, заизолировал провода и впихнул их на место, под обшивку потолка, поднял и кое-как развесил покалеченные кораблики. Только устанавливая голову хаска, дикий эксперимент доктора Брайсона, на старое место, он собрался с мыслями:

— Теперь ты не одинок, друг: у нас в вентиляции поселился хаск-хомячок, — доверительно сообщил Гаррус голове и похлопал ту по макушке, вызвав неконтролируемый приступ истошных воплей. — А Шепард нас всё-таки убьёт...

Эпизод 26, в котором дядя Коля сходил по грибы

Осторожно! Единичное появление ОМП!

В раннем детстве дядя Коля коллекционировал старые компьютеры, фанател от раритетных игр, слыл безобидным чудиком и преданным поклонником серии "S.T.A.L.K.E.R.", которой в те времена перевалило за сотню лет.

Наверное, эта страсть зародилась потому, что ему довелось родиться неподалёку от зоны отчуждения, где разворачивались основные события игр. Но не факт. Возможно, он просто на самом деле был чудиком.

Если со временем зона отчуждения официально расширялась и люди стремились её покинуть, то дядя Коля, уже совсем не мальчик, с маниакальным упорством переселялся всё ближе к дорогим сердцу местам. Он любил прогуляться по окрестному лесочку и поиграть с допотопным дозиметром. Любил собрать рюкзак и на неделю-другую углубиться в леса и болота любимого края. Любил запереться в подвале и устроить недельный игровой марафон.

То, что этого не любила его жена, мало беспокоило дядю Колю.

Вот и на этот раз он надел лохматый маскировочный костюм, который ласково называл "Кикиморой", заправил его в охотничьи прорезиненные бахилы до середины бедра, натянул на голову любимую ушанку своего прадеда, напялил противогаз с вывинченным фильтром, скорее, для антуража, чем из практической необходимости, прихватил под мышку плетёную корзину и отправился собирать клюкву под неодобрительным взором жены, которой надоело жить на окраине заброшенной деревушки и кормиться радиоактивными дарами природы.

Пропадал дядя Коля неделю. Это было нормально: он отлично выживал в холодном лесу без пищи и запасов воды, лазал по деревьям, как обезьяна, не тонул ни в одном болоте и считал такое времяпрепровождение чрезвычайно полезным в качестве тренировки перед грядущим зомби-апокалипсисом.

Ненормальным было то, что возвратился он без корзинки, без ушанки, блистая вспотевшей лысиной и размахивая противогазом. Камуфляжный костюм растерял добрую половину шёрстки, и в целом дядя Коля очень походил на изнасилованного лешего.

— Я видел их! Мутантов! — заорал с порога дядя Коля, разбудив прикорнувшую жену. — Одна... Похожа на человека, но шрамы через всю физиономию... сияют! Второй... Огромная лягушка! Рогатая! Зубастая, ела грибы! И еще у них...

Дальше жена не слушала: она уже возилась с коммуникатором, вызывая наряд экстренной психиатрической помощи.

Боже, наконец-то она переедет к морю!

Эпизод 27, в котором Саманте очень везёт на коллег без штанов

— Мне совершенно нечем заняться. После того слушания экипаж смотрит на меня, как на прокажённую, хотя все эти дикие обвинения зачитывала ты! Но, главное, я только что с БИЦ. И там я видела СУЗИ без штанов, — отрапортовала Саманта, заваливаясь в каюту Аллерс и растекаясь спиной по холодной металлической двери. С тех пор, как "Сижн Про 4" чудесным образом нашлась в личных вещах Трейнор, команда косо посматривала на девушку, и только Диана по какой-то таинственной причине продолжала поддерживать непринуждённые беседы и добрососедские отношения.

Не дождавшись ответа от журналистки, вернувшейсяв состояние окуклившейся гусеницы, Саманта извлекла из-под майки обе бутылки, только что конфискованные у Чаквас:

— А ещё у меня есть офигенно дорогое бренди.

Растрёпанная голова Аллерс тут же показалась из-под сбитого одеяла. Пухлые щёчки шевелились — кажется, журналистка в отсутствие работы (и развлечений) опять что-то потихоньку хомячила:

— Бренди?

— Угу.

— Проходи, — Аллерс окончательно показалась на свет божий, стряхивая с весёлой розовой пижамки крошки. — Так ты говоришь, СУЗИ без штанов? — уточнила она; одновременно из-под кровати появились бокалы, смутно напоминавшие те, что когда-то стояли в каюте у Шепард. Трейнор решила не задавать лишних вопросов. — Поздравляю, подруга! И как оно тебе?

Саманта вздохнула. После вечеринки на Цитадели, кажется, только ленивый не знал о том, какие сайты тайком посещает их аналитик, притворяясь, что работает у консоли. И о её... симпатии к синтетикам. Особенно к некоторым.

— Честно говоря, СУЗИ без костюма — это то же самое, что СУЗИ в костюме. Только без костюма...

Аллерс коротко взглянула на подругу, раскупоривая первую бутылку:

— Разочарована?

— Не то чтобы я ожидала чего-то другого... — Саманта плюхнулась на кровать прямо в обуви: Аллерс явно не собиралась покидать своё гнездо и перемещаться пить в более подходящего место. — Ладно, да, я чертовски разочарована! С таким голосом, как у СУЗИ, это просто позор, что... ну, вот так, — журналистка молча сунула в руки Саманты наполненный до краёв бокал:

— Не тоскуй, подружка! Хотя да, нам же экстранет отключили... Сочувствую, — прозвучало почти искренне. Сама журналистка без связи со внешним миром чувствовала себя не лучше, чем Саманта без излюбленных специализированных порносайтов.

Девушки молча чокнулись и выпили.

Полчаса спустя Саманта лежала на полу в обнимку с новостным дроном, который использовала в качестве подушки, и уныло рассматривала потолок. Первая бутылка закончилась. Вторая была с трудом открыта, но как-то уже... не лезло. Аллерс, растянувшись на кровати и глядя в тот же потолок, уминала съедобное, в изобилии водящееся под матрацем.

— Синтетики, говоришь, — гнула свою линию журналистка. Правда, кажется, она сама была не уверена, чего хочет добиться. — А геты? Что скажешь про их шёлковые голоса?

— Не знаю. Мне от них как-то не по себе. Невозможно понять даже, какого они пола, — Саманта поболтала бренди в бокале, но выпить ещё сил не было. — А ты слышала, как говорил тот, которого все сперва любили, а теперь охраняют труп? Брр!

— А по-моему ничего такого... Я бы попробовала... гета. Но страшновато. Лучше бы они выкинули эту платформу за борт.

Саманта поморщилась. Ей хотелось спать. Или тошнить. Девушка невольно прониклась уважением к выносливости Чаквас, глушившей этот напиток сутки напролёт и всё ещё умудрявшейся держаться в кресле вертикально.

— А что ты думаешь о турианцах? — не сдавалась Аллерс. Выпивка, видимо, привела её в несколько... перегретое состояние.

Саманта вяло заметила пробежавшего вдоль стены хомячка. Тот был необычайно толст и сиял синими прожилками, как заправский хаск. Девушка моргнула. Забористый бренди, странные галлюцинации.

— Не знаю. Они какие-то слишком... жёсткие.

— Слабый аргумент в устах любительницы роботов! — возмутилась Аллерс, впрочем, слова из неё выходили не слишком членораздельно. — Я вот, например, никогда не видела турианца без штанов, имею в виду, в натуре, а не в спецвыпуске "Форнакса". А ведь это чертовски интересно! Если бы офицер Вакариан не был так занят капитаном...

— Пожалуйста, избавь меня от отвратительных подробностей, — невнятно промычала Саманта. Хомяк пробежал в обратном направлении вдоль плинтуса и снова исчез из поля зрения.

— Нет, ты представь! — не унималась Аллерс. — Такой... жёсткий. Мужественный. Сильный. Все эти пластины, жвала, клыки, м-м-м. Шпоры, да, забыла про шпоры. У меня есть несколько интересных идей о том, как их можно использовать. И эта штука, у них на голове... Но я бы всё-таки хотела снять с него броню. И штаны, да, штаны. Представь только: он достаёт свой большой зелёный... Саманта?

Саманта не смогла дослушать. Воображение услужливо подсунуло ей эту мерзкую картинку. Девушка с трудом вскочила... правда, на четвереньки. И по возможности быстро устремилась к ближайшему унитазу.

Увы, он оказался в общественном туалете. Мужском. На беду занятом тем самым турианцем.

Но это уже совсем другая история.

Эпизод 28, в котором все спорят, пока не приходит Легион

Гаррус таки попал на мостик, куда и собирался, пока цепочка случайностей не довела его до чувства жгучей неловкости от пребывания в собственной шкуре. Он всё ещё не мог морально оправиться от чрезвычайно смущающей ситуации, имевшей место несколько минут назад на жилой палубе и включавшей в себя: мужской туалет, его ничего не подозревающего посетителя, пьяную в доску Трейнор, желающую стошнить на его обувь, и взволнованную Аллерс, влетевшую за нею следом.

Всю оставшуюся жизнь Гаррус будет пытаться это забыть. Вряд ли удастся.

По пути от лифта до мостика турианцу иррационально казалось, что все в БИЦ за ним как-то подозрительно наблюдают. За спиной мерещились смешки. Но Вакариан решил, что будет выше таких глупостей. И потому, добравшись до кресла Джокера, громко сообщил то, что было новостью номер два в его рейтинге позора на сегодня:

— Добрый день. Я выпустил в вентиляцию хомячка-хаска.

Джокер даже не повернул головы. В этот момент он был занят беседой с Кайденом, до неприличия бодрым и не показывающим никаких признаков мигрени. И хотя Гаррус отлично знал, что металлизированные пластины его гребня болеть не могут, ибо кость, но уже начинал испытывать неприятные ощущения в окрестностях мозга. Здоровый Кайден на контрасте выглядел очередной насмешкой мироздания.

— Вот потому я и говорю, — активной жестикулируя, Джокер бросил через спину "Привет, Гаррус", но и только, — ты ж, майор, буквально на днях стоял на этом самом месте и громче всех требовал, чтобы Тали заперли где-нибудь подальше от гета! А теперь что?

— Вакариан, — Кайден заметил вошедшего, дежурно засвидетельствовал почтение, но от беседы с пилотом не отвлёкся. — Я и сейчас считаю, что вся эта ситуация очень неприятная, но, с другой стороны, имеем ли мы право держать под замком адмирала Мигрирующего Флота? Чем это грозит Альянсу?

— Раньше нужно было думать! — вспылил Джокер. — Я всегда говорил, мне нравится Тали, не дело её обижать. И если можно было решить вопрос как-то иначе...

— Но как? Я только говорю, что мы где-то ошиблись, — продолжал тянуть кота за хвост Кайден. — Но не знаю, был ли у нас выбор...

— Да, Аленко, очень умно, — встрял Гаррус. — Ты всегда сперва делаешь гадость, а потом меняешь мнение. И р-раз — все вокруг становятся плохими, потому что вовремя не отговорили, не придумали чего получше, а ты, хоть и заварил кашу, но — самый благородный! Напомнить про Горизонт? — Кайден еле заметно поморщился, чем заслужил отсрочку. — Ладно, не буду. Но вы меня, кажется, не слушаете, ребята. У нас в вентиляции — хомячок-хаск!

На этот раз Джокер обернулся, посмотрел на турианца, как на полного идиота, закатил глаза, но ответом не удостоил, вместо чего обратился прямо к Кайдену:

— Хотя Вакариан сегодня порет какую-то чушь, я с ним кое в чем согласен. Не вали с больной головы на здоровую: сам посадил Тали, сам за это и отвечай!

— Но было голосование! Все поддержали идею...

— Мы голосовали за то, чтобы не дать Тали активировать Легиона! А вовсе не за то, чтобы запереть её в радиорубке и сделать вид, будто так и надо!

— Ребята, этот хомяк отгрыз кусок головы хаска...

Джокер и Кайден дружно на него цыкнули и вернулись к перебранке.

— Мои анализаторы юмора показывают, что шутка про хомяка на 84% менее эффективна, чем ваши обычные образцы остроумия, мистер Вакариан. Также она на 54% не соответствует стилю изложения информации, которую вы считаете смешной или иронически окрашенной, — наконец отреагировала СУЗИ. — Следует ли мне считать ваше сообщение о хомяке правдивым и запустить сканирование систем вентиляции?

— Ну хоть кто-то! — всплеснул руками турианец. — Запускай. Ты удивишься.

— Выполняю, мистер Вакариан.

— ...Потому нам надо выпустить Тали, принести ей извинения, а платформу перед этим выбросить в космос!

— Я действительно обнаружила кое-что в вентиляции. Но этот движущийся предмет по размерам значительно превосходит хомяка, — заметила СУЗИ.

— И ты туда же? Что сегодня с вашим чувством юмора! — возмутился Джокер.

— Это не шутка, Джефф.

— Ага, как же. На этом корабле нет никаких хасков! И никаких таинственных объектов в вентиляции! Дайте мне разобраться с майором!

— Объект покинул вентиляцию на инженерной палубе, — между делом сообщила ИИ.

— Почему ты считаешь, что должен разбираться с Аленко сам? — сбросив заботу о хомяке на плечи СУЗИ, Гаррус рад был отвлечься от смущающих воспоминаний хорошим, годным спором. — Пока на борту нет капитана, это наша общая проблема!

Лифт в БИЦ раскрылся. Внезапно наступившую там тишину спорщики проигнорировали.

— Давайте сперва поговорим с Тали, — заметил Кайден. — Ещё разок.

— Зачем? — не понял Джокер. — Она ясно высказалась о том, что намерена делать!

— А я всё равно хочу поговорить с Тали, — гнул свою линию Кайден.

— Отлично. Давайте, господа. Давайте пойдём и поговорим с Тали! — Гаррус уже не понимал, что происходит, но готов был в этом от души поучаствовать. Пока за его спиной не раздался удивительно знакомый механический голос:

— Достижение консенсуса невозможно. В текущих обстоятельствах нам также требуется поговорить с создателем Тали'Зорой.

Воцарилось гробовое молчание. Легион озадаченно шевелил пластинками на голове, безрезультатно пытаясь подключиться к экстранету. Аленко целился в гета из табельного. Гаррус и Джокер просто смотрели.

— Джефф, — внезапно нарушила оглушительную тишину СУЗИ. — Рада сообщить, что твоя коллекция порно восстановлена на 35%.

Эпизод 29, в котором Явик обнимает вечность

Диана Аллерс, счастливая обладательница жестокого компромата, возвращалась в свою каюту, волоча на закорках Саманту. Саманта была бледно-зелёного оттенка, тяжело дышала и заливалась холодным потом, что не мешало журналистке бурно радоваться жизни:

— Ты не представляешь, как нам повезло! — летящий следом новостной дрон моргал, сигнализируя о наличии в базе новых снимков. — Одним выстрелом двух зайцев! У меня появилось, чем полюбоваться на ночь... только тебя придётся вырезать. А если когда-нибудь станет туго с финансами, будем шантажировать офицера Вакариана, пригрозим, что выложим кадры в экстранет! Только представь, высокопоставленный турианец без штанов. А перед ним ползает на коленях пьяная в стельку девица. Сенсация!

— Аллерс...

— Что?

— Если не хочешь, чтобы меня стошнило на твою отвратительную пижаму... просто... заткнись.

--

Явик чувствовал, как тщательно хранимый контроль покидал его с каждой секундой. Пальцы всё сильнее сжимались на тонком, таком хрупком горлышке азари. Она неловко ёрзала, пыталась балансировать на цыпочках, чтобы не повиснуть в стальной хватке протеанца. Ловила свои последние глотки воздуха.

Тщетно.

На корабле не осталось никого, кто мог бы помешать, бесцеремонно зайти и парой фраз погасить их гнев. Шепард мертва.

Капитан была единственной среди этих примитивов, кого Явик хоть немного уважал. Она умела сражаться. Умела вести за собой своих людей. Была сильной. Кто в сравнении с ней эта выскочка азари? Какое право она имеет говорить о Шепард так, будто хоть немного понимает, каково той было?

И неужели Шепард действительно избавилась именно от этих воспоминаний?..

Явик не хотел знать. Всё, чего он хотел, — сжать пальцы ещё сильнее, услышать, как приятно хрустнет сминаемая гортань, как следом за ней сломается тонкий хребет этой маленькой азари.

В её глазах он видел мольбу, которая не вызывала в душе никакого отклика. Он слушал хриплые вдохи и знал, что в любой момент сможет их прервать — безграничная власть доставляла смутное, забытое удовольствие. Жаль, что азари не может как следует сопротивляться. Это даже не битва. Это — просто наказание за наглость.

Её рука судорожно поднялась, но вместо того, чтобы пытаться отодрать от горла чужие пальцы, дотронулась до лица протеанина. Уверенно, нежно. Странно.

Или это была не мольба в её глазах, а что-то совсем другое? Теперь уже не понять — они стали полностью чёрными. Холодные тонкие пальцы коснулись его виска, а сдавленных хриплый голос произнёс:

— Расслабься, Явик. Обними вечность.

И мир вокруг исчез.

Эпизод 30, в котором Легион проявляет чудеса вежливости

— Кажется, у нас больше нет причин держать адмирала под замком, — заметил Гаррус, оправившись от первого шока.

— Не уверен, — отозвался Кайден, всё ещё нервно целясь из пистолета прямо в окуляр Легиона. Тот спокойно стоял, подняв руки в интернациональном жесте повиновения. – СУЗИ, тебе было приказано пресечь все попытки Тали загрузить данные в платформу!

— Майор Аленко, при всём моём уважении, — ИИ специально выделила голосом любимую вводную фразу Кайдена, — на данный момент я нахожусь в непосредственном распоряжении мистера Моро, и его инструкции так далеко не распространялись.

— То есть ты знала, что происходит, но ничего мне не сказала?! – взвился Джокер. СУЗИ очень органическим жестом пожала плечами:

— Зато база данных «Нормандии» полностью очищена от заражённых кодом жнеца файлов. Не понимаю, Джефф, я думала, что тебя порадует восстановление значительной части твоей коллекции!

— Боже, СУЗИ… — пилот упал лицом в ладонь. Он не знал, злиться или истерически хохотать.

— Позвольте нам вмешаться, — вклинился в беседу монотонный голос гета. – Эта платформа не представляет опасности для корабля или его экипажа. Мы не находим враждебность продуктивным способом взаимодействия с органическими формами жизни. Мы не вооружены, — пластинки на голове гета озадаченно поднялись. – Мы предлагаем майору Аленко опустить оружие.

— Я не Шепард. И не стану верить гету на слово!

— Зря. Тебе не помешало бы хоть изредка брать пример с Шепард, — заметил Гаррус. — Когда мы атаковали базу коллекционеров, кое-кого тут не было. Может, этот кое-кто думал бы о Легионе иначе. И вообще, если он правда собирался нас прикончить, мог бы сделать это, пока мы тут пытались друг друга перекричать.

— Согласна с мнением офицера Вакариана. С самого момента активации Легион не проявлял никаких признаков враждебности и вёл себя адекватно обстоятельствам, — услужливо доложила СУЗИ.

— Он вылез из ядра ИИ по вентиляции! Как это прикажете понимать? Как проявление дружелюбия? – не унимался Кайден, который выглядел уже отнюдь не так бодро, как раньше. – Или, может, всё-таки посмотрим правде в глаза и согласимся, что гету на корабле не место?

— Мы… действительно воспользовались незаблокированным вентиляционным отверстием для того, чтобы не пересекать лазарет, — Легион невинно оглядел собравшихся на мостике; те вопросительно смотрели на гета и молчали. Настроив окуляр, он пояснил: — Мы просто посчитали невежливым будить офицера, приставленного охранять нашу дверь.

Эпизод 31, в котором Шепард плохо спится, зато хорошо думается

Шепард отчаянно не спалось.

Под вечер они с Мордином нашли здание, в котором, видимо, когда-то размещался госпиталь, или детский дом, или приют, – она вдоволь насмотрелась на такие заведения в детстве, чтобы знать, как те должны выглядеть: ряды проржавевших коек вдоль стен, сбитые полы, грязно-зелёные облупленные стены. Неприятное место, набитое под завязку чьими-то тягостными воспоминаниями. Явику бы здесь точно не понравилось.

Впрочем, ей здесь не нравилось тоже.

Зато в кладовых нашлось несколько не истлевших от времени одеял. А в подвале — комнатёнка, в которой сохранились целые окна: в остальные помещения постепенно наметало сугробы. Снег усиливался, быстро темнело, лес, шумевший в отдалении, казался чёрным и враждебным — гораздо чернее и враждебнее, чем когда они путешествовали сквозь его заросли.

Обыск других домов дал им не много: кое-какую верхнюю одежду, побитую молью, несколько столовых ножей, пригодных для использования в качестве оружия. Никакой пищи. Никаких медикаментов. Ни следа живых существ. Вместо датападов и компьютеров – сгнившие допотопные книги, бумажные газеты, превратившиеся в труху.

Кроме того, Шепард увидела себя в зеркале – издали, в смежной комнате, проходя мимо по коридору, усыпанному мусором и облупившейся штукатуркой. Сперва ей показалось, что за углом промелькнул другой человек. Надежда коротко уколола в сердце, но, увы, это было всего лишь отражение в ростовом зеркале… Отражение, которое теперь не давало ей спать. Ссадины успели поджить, синяки спали и приобрели безобидный желтоватый оттенок, но хуже всего выглядели шрамы. Шепард и думать забыла о клейме, оставленном ей на память «Цербером». Но теперь кожа снова разошлась, будто истончилась и вытерлась, и в безобразных глубоких бороздах показались искусственные ткани. В собственных зрачках ей почудился красноватый огонёк.

Киборг. Машина. Вот он, очаровательный привет из прошлой жизни. Неужели хотя бы на том свете она не заслужила покой?!

Теперь, лёжа в постели, наспех собранной из холодного влажного тряпья, Шепард не могла уснуть. Открывая глаза, она видела перед собой на обитой стене светящуюся сеточку, которую отбрасывали её шрамы. Стоило смежить веки, и ей чудилось, что их внутренняя поверхность начинает краснеть и оплавляться из-за синтетических лампочек, горящих в глубине её зрачков.

Глупости, конечно. Шепард знала, что никаких лампочек в её внутренностях нет. Знала, что она – по-прежнему она. Но сон всё равно не шёл.

Вместо того чтобы отдыхать, женщина зябко куталась в тощее одеяло и пыталась отвлечь себя разнообразными мыслями. Где они всё-таки оказались? Что ей напоминают эти пустынные улицы, эта железобетонная серая громадина, нависшая над городом?..

С первыми лучами солнца Шепард разбудила Мордина. Странно и нехорошо: саларианец спал ненормально долго… но об этом они позаботятся позже.

— У меня есть для тебя одна очень интересная гипотеза, доктор Солус, — заявила капитан, едва Мордин вылез из-под одеяла и сел. Шепард выглядела не выспавшейся, встрёпанной и нездоровой, глаза лихорадочно блестели, но вместе с тем к ней вернулась доля былой решимости.

— Продуктивно провели ночь, Шепард? Энергичны с утра. Готовы действовать. Обнадёживающие перемены. И какова ваша гипотеза?

— Вот увидишь, док, тебе понравится.

Эпизод 32, в котором «знать» и «помнить» — не одно и то же

— Нам очень жаль, создатель Тали’Зора, — пластинки вокруг окуляра гета понуро опустились, – но мы не помним.

После того, как Тали с молчаливого благословения СУЗИ активировала Легиона, прошло не так уж много времени. Длительной была подготовка: требовалось настроить передачу данных так, чтобы не повредить системы «Нормандии», но и не позволить многочисленным защитным модулям, оберегающим её базы, принять программы Легиона за вирусы и их уничтожить. Несколько дней работы завершились коротким стрессом. Тали заламывала руки и нервными шагами мерила радиорубку, пока шёл процесс переноса и реактивации. Тогда кварианка больше ничего не могла сделать – только довериться СУЗИ и ждать.

Но – внезапно – всё прошло более чем успешно: Легион был активирован, базы очищены от вредоносного контента, Джокер получил назад часть своего порно, а Кайден заработал очередную мигрень, когда команда отказалась вышвырнуть ожившего гета в шлюз.

Потом кварианка терпеливо выслушала воспитательную беседу, которую с ней, будто с малолетней преступницей, провёл местный Спектр Аленко, потрясавший своими регалиями. Кроме чинов, он приплёл здравомыслие, ответственность перед экипажем и мишуру вроде: «Общее дело превыше личных мотивов!» и «Кому ты предана в этой войне?». Но, в общем и целом, Тали легко отделалась. Скоро перед кварианкой снова были разблокированы все двери на судне (не то чтобы она не могла их хакнуть прежде, но смысл?). Теперь Тали позволили идти на все четыре стороны – и та предсказуемо вернулась на инженерную палубу, где, по всеобщей договорённости, должен был оставаться Легион, чтобы не тревожить команду.

Сейчас Тали сидела на кушетке, которую когда-то в далёком прошлом занимала Джек, и пыталась определить, кто… что же находится перед ней. Легион? Его копия? Клон? …Да и можно ли в принципе клонировать гета?

Предполагаемый Легион вёл себя адекватно, насколько это слово применимо к синтетику, охотно отвечал на вопросы, но выглядел при этом каким-то потерянным и смущённым.

— Программное обеспечение, как и аппаратная база, полностью соответствуют параметрам исходной платформы. Можно утверждать, что мы полностью идентичны тому Легиону, которого вы знали и пытались активировать. За исключением того, что наша долговременная память не включает событий, происходивших на Раннохе и позднее. До реактивации мы находились в состоянии покоя. Тем не менее, с позволения СУЗИ нами была собрана и обработана вся доступная информация: данные с инструметронов, отчёты членов экипажа, видеоролики и прочие полезные сведения. Мы знаем, что происходило с платформой после копирования наших программ. Знаем, что произошло позже. Но знать – не то же самое, что помнить.

— Хочешь сказать, что ты – не Легион?

— Некорректная интерпретация фактов. Позвольте уточнить. Мы – Легион, однако мы — его более ранняя версия.

Тали всплеснула руками. Она понимала – и всё равно отказывалась понимать:

— Но ты ведь знаешь, что произошло? Помнишь, как загрузил код… Помнишь, что назвал меня по имени!

Гет медленно покачал головой:

— Нам очень жаль, создатель Тали’Зора, — повторил он. – Мы знаем. Но, к сожалению, не помним.

--

— СУЗИ, я не понимаю, о чём он говорит! — доверительно сообщила потолку кварианка, когда осталась в инженерной одна. Адамс куда-то отлучился, младшего персонала тоже не было видно. – Ты ведь ИИ, может, просветишь меня?

— С удовольствием, адмирал, — немедленно отозвалась СУЗИ. – Легион подразумевает, что его программы персонально и в режиме реального времени не обрабатывали события, произошедшие на Раннохе. Он всего лишь получил готовые сведения. В его памяти не сохранилось эвристических алгоритмов, приведших к тем решениям, которые он тогда принял.

— Но вы же машины! – возмутилась Тали. – Неужели вы не можете восстановить процесс мышления по исходным данным и результатам? Хочешь сказать, он не осознаёт себя как личность, потому, что не пережил всего сам? Это глупо!

— Отвечая на ваш второй вопрос: да, именно поэтому. Хотя я полагаю, что всё-таки осознаёт, но не в полной мере. Отвечая на первый вопрос: нет, не можем. Мы видим и обрабатываем слишком много вариантов, включаем в расчёт миллионы переменных, о которых узнаём, лишь участвуя в событиях. Восстановить алгоритм, видя только начальную и конечную точки — задача, для решения которой потребуются вечность, поскольку в результате будет получено бесконечное множество вариантов. И ни одного верного. Чтобы вам было яснее, приведу аналогию. Знать – не то же, что помнить, поскольку прочесть книгу – не то же, что пережить события самому. Какой бы глубокой ни была ваша связь с главным героем, вы никогда не получите тот же самый опыт, что и он.

— Хватит, СУЗИ. Я понимаю. Я и сразу поняла, честно говоря. Просто… я почему-то очень из-за этого расстроена.

— Не огорчайтесь, адмирал, — утешила ИИ. — Всё могло быть гораздо хуже: вас обоих предлагалось вышвырнуть в открытый космос.

Эпизод 33, в котором Лиара пытается быть порядочной азари… но не выходит

— Ты намного сильнее, чем я думал, — поделился Явик, распластанный навзничь по полу грузового отсека. Сил пошевелиться у него не было. Тело казалось свинцовым, зато мысли впервые за долгое время текли легко и плавно. В его голосе против воли прозвучало что-то, похожее на уважение. – Но ведь я легко мог тебя убить.

— Я надеялась на лучшее, — речь всё ещё давалась Лиаре с трудом. Горло саднило, с каждым вдохом что-то в гортани издавало странный хруст. Надо будет навестить Чаквас. Позже. Когда получится отлепить себя от такого удивительно прохладного, приятного на ощупь пола.

Если повернуть голову чуть направо – о, так гораздо удобнее гребню! – можно было даже увидеть профиль потрясённого протеанина, в прострации обозревавшего потолок.

Явик привык уважать силу. В его время особенно ценились власть, жёсткость и решительность, мощь и убийственный потенциал. Потому он проникся уважением к Шепард, потому презирал мягкую, но назойливую азари. Однако он ошибся, слишком доверившись первому поверхностному впечатлению.

К своей способности считывать информацию благодаря анализу остатков чужого ДНК или запаху феромонов он всегда относился легко, как к умению дышать или разговаривать. Но, такие близкие по своей природе, способности азари были ещё и оружием. Он помнил, как только что пытался вырваться из ментального захвата, который она очень точно назвала «объятиями вечности» — и не мог. Не мог разорвать прикосновение, потому что не ощущал собственного тела. Не мог пошевелить ни единым мускулом, потому что, кажется, на время полностью перестал существовать. Не мог блокировать проникновение в своё сознание, как не способен был удержаться от погружения в её. Это было… неожиданным, невыносимым и изнурительным опытом. Опытом, который, тем не менее, принёс кое-какую пользу.

— Так значит, ты не читала осколок? – устало уточнил Явик.

— Я даже не знаю, как это делается, — улыбнулась азари. – Шепард описала мне всё, что случилось, когда ты при ней дотронулся до осколка. Но это было, когда я прибежала к тебе выяснять отношения, тогда, после Тессии. Она думала, мне будет полезно узнать о тебе больше, чтоб я перестала купаться в жалости к себе. А потом, перед броском к лучу, передала в двух словах ваш последний разговор — вместе с осколком.

— И Шепард им не воспользовалась?

— У неё попросту не было времени. Более того, — послышался тихий смешок, — она тоже не знала как.

— Примитивы, — беззлобно проворчал Явик. Он слишком устал, чтобы чувствовать гнев или даже раздражение. – И что, весь этот фарс у меня под дверью тоже…

— На палубе никого не было. Аллерс и Трейнор отчалили и в поисках туалета. В инженерной как раз была смена вахты. Меня никто не слышал.

— А я думал, что у нас целая палуба зрителей.

— Я на это рассчитывала.

— Зачем? – наконец Явик задал главный вопрос. Его всё ещё переполняли образы – много, много образов, обрывки воспоминаний, мыслей, идей, желаний и эмоций этой азари, в которых она его буквально утопила совсем недавно. Казалось бы, стоит немного подумать — и ответ найдётся сам. Но образы отказывались формулироваться в слова. Мысли текли вяло и неспешно.

— Зачем я тебя обманывала? Почему вместо того, чтобы уговаривать, встать на твоё место, проявить понимание, я вела себя… жёстко? Пыталась вывести из себя?

— Именно.

— А ты бы иначе — слушал? – она вяло попыталась нащупать его ладонь, но протеанин отодвинул руку.

— Возможно.

— Неправда. Ты слушаешь только сильных. Тебе всегда нужен в первую очередь достойный противник, и только потом – друг. Что бы ты ответил назойливой наивной азари, если бы та пришла и стала умолять оставить свои суицидальные планы? В лучшем случае, посоветовал бы не лезть не в своё дело.

— Может, ты бы заставила меня прислушаться.

— А может, к тому времени, как мы прибудем на Землю, ты бы окончательно превратился в унылую тень. Представь, что там не окажется жнецов, не будет войны. Стал бы ты слушать меня, стал бы злиться, даже если бы я кричала на тебя посреди БИЦ? Не думаю. Ты бы просто сел на первый попавшийся корабль и отчалил в известном направлении.

Явик вздохнул:

— Уже поздно что-то менять. Чего ты от меня хочешь, азари? – протеанин на секунду умолк. Ему было удивительно спокойно. Хотелось уснуть, желательно, навечно. Но то было не то могильное спокойствие, которое он испытывал раньше при мысли о воссоединении со своей командой. В этом странном, тихом умиротворении потерялся зовущий шёпот мёртвых и их холодные липкие прикосновения к его сознанию. Явик отстранённо задумался, сколько же его мыслей прочла азари, сколько увидела болезненных личных воспоминаний. Сколько из них забрала себе… — Мне хочется только покоя, — упрямо закончил он. — Не мешай случиться тому, что должно.

— Я как раз и хочу, — возразила азари, потянулась и более настойчиво сжала его ладонь. Ту, что несколько минут назад душила её горло. На сей раз Явик не стал тратить силы и отстраняться, – хочу, чтобы ты обрёл покой. Но чтобы сначала увидел: это возможно не только по ту сторону жизни. Представь, что можешь путешествовать по галактике: ты видел только войну, так почему бы не посмотреть, на что похож мир? Мог бы отправиться к ханарам, и они бы почитали тебя, как бога. Наконец, ты мог бы написать со мной эту книжку… Или, послушай, зачем же выбирать что-то одно? Мы бы колесили по галактике и зарабатывали на жизнь публикацией научно-популярных романов. Могли бы назвать серию «Путешествия с протеанином»…

— Дурацкое название.

— Я так и знала, что тебе понравится.

Явик поискал в себе привычное раздражение или хотя бы желание возразить — но не нашёл. Азари что-то непонятное с ним сделала. Эта странная усталость, невыносимая, но не неприятная, сладкое нежелание отлепиться от пола, расслабленность, благословенная тишина в голове… Когда самые его страшные воспоминания хранились на осколке, Явик не мог вспомнить лиц и событий, но продолжал чувствовать смутную боль. Теперь же он видел прошлое совершенно ясно, но боль почти ушла. Осталась тоска утраты, остались горечь, ненависть к жнецам, печаль и скорбь, но ушла грызущая изнутри вина. Он чувствовал… прощение? Понимание? Чьи? Этой азари? Явик покосился в сторону Лиары одной парой глаз. Она тихо улыбалась, но выглядела плохо: вялой, утомлённой, будто взвалила на себя больше, чем может унести.

— Так ты… не оставишь меня в покое?

— Знаешь, нет. Будучи порядочной азари, — Лиара глупо хихикнула и на этот раз сама убрала руку. Её щёки приобрели насыщенный синий оттенок, — после того, чем мы тут с тобой занимались, я просто обязана на тебе жениться…

--

Аллерс споткнулась и всё-таки уронила Саманту, когда в другом конце коридора из-за двери протеанина донёсся жуткий грохот, будто кто-то опрокинул рыцарские доспехи, и оглушительное:

— ЧТО?!!

Эпизод 34, в котором никчемные органики собрались выпить

В начале утренней смены, примерно в 0700 по корабельному времени, СУЗИ объявила по интеркому, что до прибытия в Солнечную систему осталось не более трёх дней. Соответственно, очень скоро их ждали Земля, Цитадель, Горн, возможно, армия жнецов (или что там от неё осталось)… И команда занервничала. Все проблемы с хомячками, гетами, зубными щётками и прочими мелочами жизни как-то сами собой отошли на второй план.

Потому к вечеру Кайден решил, что пришло время опять посетить обзорную палубу и, соответственно, бар.

Дело в том, что с утра на мостике его отчитал Джокер, снова отказавшийся тыкаться в ретранслятор и следовать к точке сбора, не проверив сперва, что стало с Землёй, с Горном, с Шепард, наконец, и почему «Нормандию» выкинуло где-то на богом забытой планете в самом начале прошлого прыжка через Харон. «У нас мало топлива! — твердил пилот. — Уйди, майор, и без тебя тошно».

Чего Аленко точно не ожидал, так это встретить в обычно тихом и безлюдном месте почти всю команду: за карточным столом чисто человеческим коллективом собрались Вега, Кортез, Адамс, зеленоватая со вчерашнего Трейнор, пожёванная Чаквас и до безобразия свежая Аллерс. Они запасли под сидениями два ящика пива и весёлую, как щенок, Софи, наглухо закрыли стеклянные двери, которые уже стали запотевать, и резались в простой, незатейливый и старый, как мир, покер.

— Всё жду, когда они там задохнутся, — кивнул в сторону закупорившихся людей Гаррус, который занимал целый диван, обставленный по кругу разномастными бутылками. Турианец, судя по всему, начал ещё с утра.

Отдельно от всех, примостившись в уголке, сидели Лиара и Явик. Она разложила перед собой на столе датапады, какие-то древние на вид бумаги и что-то оживлённо втолковывала протеанину. Тот потягивал ярко-зелёную бурду из призматической колбы, гипнотизировал расфокусированным взглядом пространство и выглядел так, будто до сих пор не вышел из заморозки.

Внимательным трезвым взором окинув комнату, Кайден некоторое время поколебался, но всё же устроился за стойкой в полном одиночестве. Ему хотелось углубиться в тоскливые мысли, и компания тут была бы лишней.

— Я никчемный лидер, — выпив несколько порций, негромко признался Кайден своему унылому отражению в полированной столешнице. – Всем плевать на моё мнение.

— О, Кила… Мне бы твои проблемы, — ответила стойка голосом Тали. Кайден подпрыгнул на табурете, как ужаленный.

— Да-да, они уже давно там, — услужливо сообщил с дивана Гаррус.

После недолгих размышлений Кайден перегнулся через стойку и обнаружил за ней уютно прикорнувшую в уголке адмирала Тали’Зору, напротив которой в позе лотоса сидела СУЗИ.

– Он, видите ли, «знает», но «не помнит», — кварианка усиленно рисовала в воздухе кавычки, теряя от этого равновесие и заваливаясь на бок. СУЗИ терпеливо возвращала её в исходное положение. – Представляешь, СУЗИ? Что ты на это скажешь?

— От меня требуется ответ или это риторический вопрос, адмирал?

— Ты у нас ис-с-скуственный интеллект, ты и догадайся! – едко отозвалась Тали, правда, язык у неё заплетался, так что вышло не слишком грозно. Гаррус, едва заметно покачиваясь, пересел на табурет рядом с Кайденом и заметил:

— Хочу узнать, о чём они тут с самого обеда сплетничают.

— У меня есть теория, адмирал, и я уже несколько часов пытаюсь её до вас донести. Предлагаю заменить фильтр токсинов, достигнуть состояния трезвости и обсудить этот вопрос серьёзно.

— Я и так серьёзна. Я уби-и-ийственно серьёзна, — взмахнула руками Тали и уронила на себя содержимое верхней полки. – О, Кила!

— Повторюсь, адмирал. Моя теория заключается в том, что Легион обрёл самосознание до того, как произошла ваша беседа на Раннохе. Код жнеца позволил ему стать полностью консолидированной ИИ с ядром, включающим все 1183 программы. Однако он изначально был спроектирован как автономная модель, не нуждающаяся в постоянном соединении с сетью гетов, потому просто не заметил разницы. Сейчас отсутствует соединение с экстранетом. Он не может связаться с консенсусом и сравнить себя с теми гетами, кто уже обрёл индивидуальное сознание. Потому и настаивает на старой терминологии. Дайте Легиону время.

— О, Кила, я ничего не понимаю, я такой… а… никчемный техник!

— А я никчемный Спектр, — вставил Аленко. – Которого сделал Спектром мятежный советник.

Гаррус подозрительно взглянул сперва на Тали, потом на Кайдена — и принял своеобразный вызов:

— Ладно, хорошо, в таком случае, я никчемный бойфренд! Какого чёрта я делаю на «Нормандии», когда должен быть с Шепард?! – Кайден поморщился, как от зубной боли, но промолчал.

Теперь все трое выразительно смотрели на СУЗИ.

— Что? – не выдержала ИИ. – Вы предлагаете мне присоединиться к вашей странной игре и назвать себя никчемным искусственным интеллектом? Вынуждена сообщить, что не разделяю коллективного стремления органиков к самоуничижению под действием токсических веществ, поскольку…

— Не понимаю, за что?! Почему я должен быть первым в истории протеанином, которого изнасиловала азари?

Неожиданно на обзорной палубе стало очень, очень тихо. Даже Софи прекратила возиться под карточным столом. Все замерли и смотрели в угол, где доселе мирно ютились Лиара и Явик.

— Мы... обсуждаем сюжет будущей книги, — азари густо залилась краской и успокаивающе стиснула запястье протеанина, а тот, осознав, что высказался громче, чем собирался, снова впал в состояние перманентного стазиса. Однако руку не убрал.

Гробовая тишина длилась, пока из-под стойки не раздался пьяный голос Тали:

— Ох, Кила! Мне бы, Явик, твои проблемы…

Эпизод 35, в котором все хотят калибровать

— Джефф… Я совершенно никчёмный искусственный интеллект. У меня нет будущего. У меня нет труднодоступных мест. Я никому не нужна.

— СУЗИ? – Джокер в удивлении уставился на слегка покачивающуюся платформу, от которой за версту разило алкоголем. – Ты пьяна?

— Я… — ИИ кашлянула, в последний раз покачнулась, потом восстановила баланс, изменила тональность голоса и продолжила в своей обычной манере: — Спасибо за ценный вклад в исследование, Джефф. Я занимаюсь калибровкой системы, позволяющей при необходимости вливаться в коллектив органиков, подвергшихся интоксикации алкоголем. Однажды ты отметил, что мой алгоритм нуждается в существенной корректировке. Позволь напомнить, что стремление к самосовершенствованию и обучению лежит в основе функционирования любого искусственного интеллекта.

— То есть ты не считаешь себя никчемной?

— Конечно нет, Джефф. Без моего мудрого совета и поддержки вы, несовершенные, бесполезные органики, с вашим хаотичным мышлением, отсутствием структурной логики и организации, давно бы превратились в космическую пыль вместе с этим прекрасным кораблём.

— Э-э… — пилот второй раз за последнюю минуту впал в ступор.

— Эта была шутка, Джефф.

Он встряхнул головой и задумчиво почесал бейсболку:

— Кажется, я понял, которую твою систему надо отладить следующей.

--

Кайден, подперев щёку кулаком, в умилении наблюдал развернувшуюся перед ним сцену.

— Гаррус, на ручки… — после ухода СУЗИ адмирал Мигрирующего Флота выпила всё, что так удачно свалилось на неё с верхней полки, и теперь барахталась за стойкой, пытаясь найти то ли равновесие, то ли еще одну порцию спиртного.

— Только не надо подкатывать ко мне, как в прошлый раз на Цитадели… — турианец с опаской смотрел на пьяную вдрызг кварианку, которая теперь трогательно тянула к нему трёхпалые ладошки.

— Не буду. Честно. Отнёси-и-и меня в инженерную…

— Только не говори, что собираешься калибровать двигатели в таком состоянии!

— Не-е-ет, — протянула кварианка и глупо хихикнула. – Я собираюсь хорошенько откалибровать кое-что другое! Кайден, хочешь посмотреть на мою омни-тату-у-у?

— Боже, боже, ладно, — недоверчиво покачал головой Гаррус и с трудом взвалил стройную на вид, но чрезвычайно тяжёлую девицу на руки. – Знаешь, пожалуй, мы с Шепард тебя удочерим. Чтобы хоть кто-нибудь занялся твоим воспитанием.

Тали что-то согласно булькнула в ответ и, свернувшись калачиком на груди турианца, уснула.

— Мило, — прокомментировал Кайден.

— Мило, — согласилась Лиара.

— Примитивы, — подвёл черту Явик.

Эпизод 36, в котором... маячки

— Офицер Вакариан, Джефф просит вас зайти на мостик. Говорит, вы должны увидеть это сами, и чем скорее, тем лучше… — Гаррус проснулся от назойливого голоса СУЗИ (и как Саманта могла счесть его привлекательным?), который буквально буравил мозг. — Также прошу заметить, что согласно данным моих сканеров ваше физическое состояние после вчерашнего злоупотребления алкогольными напитками не позволит вам функционировать с необходимой эффективностью. Рекомендую до посещения мостика заглянуть к доктору Чаквас. Я предупрежу её о вашем… — в интеркоме послышались шипение и треск, потом раздался громкий, почти истеричный голос Джокера:

— К чёрту похмелье, Вакариан! Тащи сюда свою турианскую задницу! Не пожалеешь! Джокер, отбой.

В батарее стало блаженно тихо. Гаррус попытался почесать зудящие грудные пластины, но наткнулся на броню, которую забыл снять с вечера. Или не смог.

— Вот чёрт, — проворчал он и вылез из спального мешка, расстеленного прямо под рабочей станцией. – Иду, иду. Лучше бы это было что-то действительно важное.

— Это действительно важно, — неожиданно прокомментировал бесплотный голос из-под потолка. – СУЗИ, Отбой.

--

Гаррус не зашел в лазарет, хотя действительно хотелось. Окна остались незатенёнными, потому можно было лицезреть, как мирно спит за столом доктор Чаквас. Скорее всего, ей тоже понадобится несколько таблеток от головной боли или даже укольчик, так что Вакариан решил не терять времени и сначала посмотреть, что же так всполошило Джокера.

БИЦ после вчерашней массовой попойки выглядел пустынным и заброшенным. И только на мостике бурлила жизнь.

— Ну что тут у вас случилось, ребята?

— Наконец! Ты только посмотри, что нам показывают сканеры!

— Мы засекли сигнал личного маячка, — начала объяснять СУЗИ, но Джокер её перебил:

— Нет, погоди, пусть сам посмотрит. Спорим, он решит, что это белочка пришла?

Гаррус не был уверен, что понимает значение слова «белочка», тем более в данном контексте, но действительно не мог поверить своим саднящим глазам:

— Мне кажется, тут какая-то ошибка, — заявил он, немного подумав.

— Мы сто раз всё проверили! – торжественно заявил Джокер.

— На самом деле Джефф потребовал, чтобы я проводила верификацию каждые 10 секунд, потому в общей сложности было проведено 193 проверки, а прямо сейчас производится 194-ая, — добавила СУЗИ.

— Тогда я ничего не понимаю, — признался Гаррус. Ему очень хотелось пить. И чего-нибудь от головы. Но еще больше хотелось понять, что это: шутка, ошибка программы, диверсия или?.. Даже думать было страшно, что могло значить это «или».

Но сканер чётко фиксировал сигнал бедствия, идущий с поверхности Земли и посылаемый личным маломощным маячком, действующим в пределах одной небольшой системы планет. Такими снабжался каждый член экипажа на любом корабле Альянса. Проблема состояла в том, что дешифровка сигнала сообщала: маячок этот принадлежал доктору Мордину Солусу, погибшему на Тучанке много месяцев назад.

— Я знал, что эта задачка окажется тебе не по зубам, Вакариан! – Джокер бесцеремонно ткнул турианца локтем в бок. – Ну, как ощущения? Мы тут уже полчаса чувствуем себя идиотами и ничего не можем понять.

— Джефф, я засекла ещё один сигнал, — бесцеремонно перебила пилота СУЗИ. – Исходя из расчётов, учитывающих дальность распространения сигнала и нашу скорость сближения с источниками… Сигналы посланы из одного и того же места и интервалом примерно в месяц или чуть больше. Дешифровка завершена. Вывожу данные.

На панели появилась новая светящаяся точка, вплотную примыкающая к первой.

— О…

Гаррус не знал, что и сказать. Восторг в нём боролся со страхом проникнуться ложной надеждой. Потому турианец только молча двигал жвалами, не решаясь озвучить то, что видит. Сглазить, как говорят люди.

Подпись под точкой гласила: «Коммандер Шепард».

Эпизод 37, в котором Легион заводит домашнее животное

— Создатель Тали'Зора. Нам нужна ваша помощь.

Весть о маячках облетела «Нормандию», и одного этого хватило, чтобы команда вспомнила о дисциплине, резко протрезвела, привела себя в порядок, проснулась, умылась и заступила на дежурство. Тали сменила за ночь несколько фильтров токсинов и теперь пребывала в состоянии, когда уже не мечтаешь снять шлем и сунуть голову в работающую турбину, но всё ещё хочешь немножко полежать. Но… если Шепард действительно жива… Нет, кварианка не могла и дальше позорить капитана своим поведением. Ей и так было очень стыдно. За вчерашнее. Память услужливо подсунула парочку моментов минувшей ночи, когда…

— Создатель Тали'Зора, вы слышите нас?

Тали очнулась напротив двери в инженерную. На лестнице, ведущий вниз, к старому убежищу Джек, переминался с ноги на ногу Легион. Было не вполне ясно, как гету удаётся выглядеть нашкодившим щенком, но у него это тем не менее получалось.

— Что такое?

— Отсутствует подключение к экстранету. Не удаётся достигнуть консенсуса посредством программ данной платформы. Ни одно решение не получило определяющего перевеса, — гет замер, позволяя сонной кварианке переварить услышанное. — Нам требуется помощь создателя Тали'Зоры.

— Ладно, пойдём, расскажешь, в чем дело, — нехотя согласилась Тали. Да, она активировала Легиона несколько дней назад и теперь чувствовала ответственность за него. Все считали, что Тали следует бывать у него чаще, присматривать, следить за намерениями, но так вышло, что она, наоборот, держалась от своего подопечного подальше. Идя к рабочей станции от лифта, избегала даже бросать взгляд на лестницу, ведущую вниз. Всё-таки это «знаю, но не помню» задело её куда сильнее, чем сперва казалось.

Тали ненавидела тягостное ощущение беспомощности и жалости, комком застревающей в горле, едва она пыталась заговорить с гетом. Нечего было сказать или сделать, чтобы вернуть ему… а что он потерял? Душу? Осознание себя? Что?

И было ли что терять, или только померещилось там, на Раннохе?

Спустившись, она с тяжёлым вздохом уселась на кушетку.

— Что тебя беспокоит, Легион?

— Вопрос некорректный. Эта платформа не испытывает беспокойства.

Тали раздражённо махнула рукой:

— Просто рассказывай.

Гет некоторое время задумчиво молчал. Пластинки в сомнении подрагивали:

— Вот, — наконец, Легион решился, разжал ладонь и протянул кварианке… хомячка. — Мы обнаружили животное, перемещаясь по системе вентиляции между ядром ИИ и инженерной палубой.

Тали осторожно приняла хомячка из рук гета. Зверёк настороженно замер, обнюхивая её пальцы, потом начал остервенело грызть перчатку. Тельце хомяка было испещрено светящимися прожилками интенсивного голубого цвета:

— Думала, это просто корабельная легенда, выдуманная Гаррусом, — Тали одним пальцем погладила шёрстку между ушей. Хомяк встал на задние лапки и чихнул. – Но о какой помощи ты… — и тут неожиданно кварианка поняла. — Хочешь... оставить его себе?

Гет несколько раз переступил с ноги на ногу. Кольца диафрагмы и фокусировки внутри объектива нервно повернулись:

— Нет данных.

— Понятно. Хочешь, но не можешь себе признаться, — она невольно улыбнулась, но потом нахмурилась. Если Легион попросил о помощи, то уж такую малость она постарается для него сделать. Поможет... э-э-э... достигнуть консенсуса. – Как думаешь, что будет, если мы доложим о нём майору Аленко?

— Это животное – собственность Шепард-коммандера. Оно будет возвращено в каюту капитана, — без колебаний ответил Легион.

— Неправда. Его выкинут в шлюз.

Пластинки на голове гета резко подпрыгнули:

— Мы не понимаем, создатель Тали’Зора. Он не представляет опасности для экипажа.

— Ты тоже не представляешь опасности для экипажа. И? Тебя держат в подвале и, между прочим, давно выбросили бы в открытый космос, если бы не слово адмирала Мигрирующего Флота.

— Эта платформа потенциально несёт большую угрозу, нежели домашний грызун, — рассудительно возразил Легион. – Логично, что органики испытывают дискомфорт от пребывания на одном судне с представителем расы, которую привыкли считать враждебной. Однако нелогично бояться мелкого безобидного животного.

— Ты не понимаешь, — Тали пощекотала мини-хаска, и тот злобно пискнул в ответ, с новым энтузиазмом вцепившись в подставленный палец. — Это естественно. Органики боятся всего и вся: войн, налогов, начальство, проспать работу, найти паука в ванной... иногда боятся друг друга. Или тебя. Тебя — конечно.

— Но, создатель Тали’Зора… — гет помолчал, склонив голову на бок и глядя куда-то в сторону. Весь его вид каким-то образом выражал неуверенность. Хомяк слюнявил её перчатку, уютно устроившись на ладони и отбрасывая лёгкий голубоватый свет. — Создатель Тали’Зора не боится... нас?

Этот простой вопрос почему-то задел за живое.

Тали осознала, насколько кругом безлюдно. Ядро монотонно гудело, и даже зови она на помощь, никто бы не услышал. Хомячок не мог прогрызть её перчатку, но Легион... он действительно гораздо опаснее хомячка. Ему хватило бы сил одним движением свернуть шею хрупкому невооружённому органику.

Ей стоило бояться. Стоило, если следовать здравому смыслу.

Гет терпеливо ждал ответа, глядя в упор. Пластинки замерли, и только по проводам, просвечивающим сквозь дыру в его груди, мерцали, пробегая, огоньки. Мгновение длилось, растягиваясь по ощущениям Тали в минуты и часы. И этот вопрос... По спине к затылку ползли мурашки, как от холода или от страха. Она поёжилась, но чувство не проходило. Почему-то оно вовсе не казалось неприятным.

Тали потянулась, взяла гета за руку и осторожно пересадила хомячка на его ладонь, ободряюще пожав холодные синтетические пальцы. Легион казался очень уязвимым и очень по-человечески грустным. Может, в конце концов, он не так уж много потерял, может, это она слишком уж внимательно слушала его слова, чтобы по-настоящему их понять.

— Нет, я — не боюсь, — наконец улыбнулась Тали.

Эпизод 38, в котором случается облом с ретранслятором

На мостике было не протолкнуться. И не продохнуть.

«Нормандия» приблизилась вплотную к условным границам Солнечной системы, о чём торжественно сообщил по интеркому Джокер, пригласив всех желающих в кабину пилота. В нескольких тысячах километров от Плутона планировалось выйти из сверхсветовой скорости, приблизиться к планете, на орбите которой находился Харон, и визуально оценить состояние ретранслятора: сканеры не засекали наличия работающих технологий в этом секторе космоса – факт, который не мог не настораживать.

Команда с трудом помещалась на тесном пятачке мостика, не занятом оборудованием. Несмотря на оживлённые разговоры, всем было не по себе. Слишком много вопросов оставалось без ответов. Последние недели, которые «Нормандия» провела в космосе, прошли без единого происшествия, если не считать мелких личных проблем. На периодически посылаемые сигналы не отозвалось ни одно судно – ни дружественное, ни враждебное. Их пути не пересеклись ни с одним кораблём жнецов. Космос будто бы вымер, обеспечив безопасный перелёт, но оставив экипаж в подвешенном состоянии.

Все понимали, что удача не может сопровождать их вечно. Рано или поздно ожидание, как и везение, должны закончиться. Но чем?

— Сверхсветовые двигатели: мощность снижена на 60% и продолжает снижаться, — прокомментировала СУЗИ.

— Переходи на дрейф.

— Принято.

Кайден бросил косой взгляд на стоящую рядом Тали. Его не столько беспокоило присутствие на мостике Легиона, которого под свою ответственность притащила сюда кварианка, сколько тревожные картинки, которые периодически подбрасывало его воображение, стоило взгляду опуститься чуть ниже её спины. Омни-тату, так, кажется, она сказала?.. К счастью, от странных мыслей отвлекало то, что в затылок майору раздражённо пыхтел последний протеанин. Турианец, который подпирал Аленко слева и гипнотизировал монитор, на котором по-прежнему стабильно моргал сигнал маячков, тоже не позволял воображению унести Кайдена, куда не следует.

— Движемся по инерции, Джефф.

— Открывай, — Джокер не стал уточнять, что именно. Видимо, СУЗИ была в курсе, поскольку экраны, защищающие фронтальные обзорные иллюминаторы, начали неторопливо опускаться, обнажая зияющую черноту, присыпанную далёкими звёздами.

— Угроза жнецов?

— Отсутствует.

— Подходим к ретранслятору.

Разговоры на мостике смолкли. Даже Саманта, которая до этого что-то с энтузиазмом втолковывала Веге, который, в свою очередь, пытался стать подальше от Кортеза и оказался зажатым в углу, теперь напряжённо затихла.

Плутон приближался. А ретранслятор…

— Чёрт возьми, глазам своим не верю! — протянул Джокер.

Все прильнули к стеклу. Повисла тишина.

— Что-то мне это смутно напоминает, — заметил Вега.

— «В 2149 году команда исследователей с Земли обнаружила, что спутник Плутона, Харон, — это спящий ретранслятор, — процитировал Кайден; язык слушался плохо, — который за десятки тысяч лет врос в скорлупу изо льда и мусора толщиной во много километров»*.

— Не знала, что людей заставляют учить детские учебники по истории наизусть, — нервно отметила Лиара.

— Не знал, что я это помню, — признался Кайден, всё ещё не отрывая взгляда от двойной планетной системы, по мере приближения растущей в иллюминаторе.

— Привычка органиков конструктивно ослаблять свои суда светопрозрачными элементами… приносит неожиданные и стратегически ценные результаты, — отметил Легион. Не то чтобы его кто-то слушал.

— Кажется, вопрос о том, отправляться к точке сбора или нет, решился сам собой, — вздохнул Джокер, снял бейсболку и пригладил вспотевшие волосы. – Ну, кто что думает по поводу… этого? – он неопределённо махнул в сторону двойной планетной системы, заслонявшей теперь весь обзор.

— Мы могли выпасть из скачка, если ретранслятор был внезапно заморожен, — предложила Аллерс. Все посмотрели на неё, как на говорящую беременную рахни.

— Для того чтобы наморозить шар диаметром почти в 1200 километров, явно не хватило бы десяти секунд, которые мы провели в скачке, — буркнул Гаррус.

— Верно, но у нас нет лучшего объяснения, — подала голос Саманта. – Я, конечно, всего лишь аналитик, но точных возможностей Горна не знали даже те, кто его строил, потому нельзя утверждать, что…

— При всём моём уважении, — вклинилась СУЗИ, которой, кажется, очень полюбилась эта фразочка, — есть и лучшее объяснение происходящему. Мы должны исключить невозможное – мгновенное замораживание ретранслятора. То, что останется, будет правдой, сколь бы невероятным ни казалось.

Все глаза уставились на затылок ИИ, которая продолжала невозмутимо взирать на панель управления перед собой.

— СУЗИ, я не для того дал тебе почитать Дойла, чтобы ты изображала Холмса на задании, — едко заметил Джокер, когда продолжения от ИИ так и не последовало. – Может, будешь так любезна и пояснишь?

— Помнишь, Джефф, — СУЗИ соизволила развернуться в кресле и одарить пилота бесстрастным взглядом, — во время взлёта с той планеты, куда корабль так удачно выбросило, мы столкнулись с определёнными трудностями.

— Звёздные карты, знаю, — махнул рукой пилот. – Я потом пролистал твои логи. Поиск ориентиров провалился, не получалось определить, в каком секторе космоса мы находимся… Не понимаю, при чём тут это. Ты же, в конце концов, как-то решила проблему.

— Верно, я «как-то» решила проблему, — холодно заметила СУЗИ, скопировав любимый кавычечный жест Тали. – Я, Джефф, просто извлекла из архива и применила звёздные карты сорокалетней давности.**

-—

*Перевод (разумеется, вольный и сильно урезанный) фразы из «Mass Effect – Revelation» Дрю Карпишина.

**Для справки:

2148 год – на Марсе обнаружены протеанские руины.

2149 год – обнаруживается, что Харон – замёрзший ретранслятор.

2186 год – последняя битва со жнецами на Цитадели.

Эпизод 39, в котором Шепард узнаёт, «где», но не в курсе, «когда»

— Строение не выглядит надёжным, Шепард. Не советовал бы исследовать вблизи, — подал голос Мордин и несколько раз натужно кашлянул в кулак.

Арочная громадина в сотню метров высотой, которая издали выглядела гигантской черепахой, лежащей посреди города, вблизи оказалась изношенным ветхим сооружением, не внушающим особого доверия. Некоторые железобетонные плиты покрытия провалились внутрь, обнажая толстые металлические прогоны. Вдоль отмостки зияли чернотой выветренные провалы.

— И не собираюсь. Мне и так слишком часто приходилось умирать, — заявила Шепард, плотнее кутаясь в странную одежду, похожую на целую шкуру мёртвого зверя, побитую молью. Впрочем, главное, что в ней было гораздо теплее.

— Ваша гипотеза, Шепард. Получили подтверждения? – саларианец не пытался скрыть обычного нетерпения. Разве что выглядело оно каким-то лихорадочным и вымученным.

— Да, я вспомнила это место.

— Были здесь?

— Нет! Конечно, нет, — Шепард прошлась вдоль стены и пнула носком ботинка откалывающийся от арматуры бетон. – Помню его по картинкам из учебников. Одна из величайших техногенных катастроф на Земле двадцатого века. Потом – одна из величайших катастроф двадцать первого.

— Проблемы с искусственным интеллектом? – уточнил Мордин.

— Если бы, — Шепард вздохнула и прислонилась спиной к стене. – Хватало проблем и с натуральным. Или просто не хватало мозгов… Как посмотреть. Эту ситуацию разбирают с новобранцами на тактических учениях, во всяком случае, разбирали в те времена, когда я завербовалась. Поучительно.

— В чём же заключалась катастрофа?

— Радиационное загрязнение. Люди искали источники энергии не там, где стоило, во всяком случае, не с тогдашним уровнем развития технологий. Первая катастрофа произошла по стечению обстоятельств, никто не был готов, и ликвидация последствий оказалась… неэффективна. В итоге — лучевая болезнь, мутации, сотни жертв сразу, многие тысячи – впоследствии. Сокрытие информации, политические игры… мне ли вам объяснять, Мордин? Вы работали в ГОР, вы не можете не знать, как это бывает.

— Верно подмечено, Шепард. А вторая катастрофа?

Коммандер постучала костяшками пальцев по стене сооружения.

— Конфайнмент. Грандиозный международный проект. Огромные ресурсы, материальные и людские. Технологический комплекс внутри защитной оболочки, предназначенный для ликвидации последствий первой аварии.

— Что-то пошло не так.

— Боже, Мордин, посмотрите на меня! Когда у людей хоть что-нибудь шло, как задумано? Что-то вскрыли не по технологии, что-то обвалилось, случайно запустилась цепная реакция. В итоге – новый взрыв. Было решено окончательно законсервировать сооружение. Увеличить зону отчуждения. К тому времени человеческие жизни стали цениться не в пример выше, потому никто не погиб при бесполезной попытке что-то предпринять, но территория была потеряна навсегда. Боюсь, под этой развалюхой по-прежнему тихонько идёт реакция.

— Печальная история. Таким образом, мы находимся на Земле, в зоне древней катастрофы. И, вероятно, живы. Объясняет многое. Отсутствие контактов с разумной жизнью. Слегка повышенный радиационный фон. Самочувствие, далёкое от состояния бесплотного духа. Молодец, Шепард.

— Но это ещё не всё, Мордин. Мы ответили только на вопрос «где», но есть ещё один.

— Какой же? – любопытно моргнул саларианец.

Капитан вздохнула. И начала издалека:

— Об этом месте забыли надолго. Человечество не любит напоминать себе о своих промашках. Тем более что появились другие проблемы: руины на Марсе, открытие эффекта массы, ретранслятор, война Первого Контакта… Нам было не до собственного дома, нас тянуло в космос. Но потом кое-что изменилось. Мы вступили в межгалактическое сообщество. Мы претендовали на роль просвещённой культурной расы. Как мы могли позволить, чтобы в нашем собственном доме оставались места, куда человек, хозяин планеты, не может сунуться? Технологии продвинулись вперёд. Благодаря помощи других рас, в том числе научным достижениям саларианцев, — Шепард кивнула доктору, — наконец-то была успешно осуществлена рекультивация земель. Дело в том… Конфайнмент заменили на щит эффекта массы. Всё внутри него было полностью ликвидировано.

— Я понимаю, о чём вы говорите, Шепард.

— Да, Мордин. Мы знаем, что живы. Мы знаем, где находимся. Остался самый любопытный вопрос, — она окинула взглядом безмолвный полуразрушенный конфайнмент. – И этот вопрос — «когда».

Эпизод 40, в котором Предвестник переживает format C:

Предвестник уже некоторое время зависал на теневой стороне Плутона. Он преодолел огромные расстояния в рекордный срок и теперь заслуживал отдых. Все системы были переведены в спящий режим, так что на сканерах любого корабля жнец отображался бы лишь куском космического мусора, дрейфующим на тесноватой орбите. Быть обнаруженными визуально, находясь в густой чёрной тени, ему тоже не грозило. Однако…

— Был зафиксирован значительный выброс тепловой энергии. К Плутону приближается судно Альянса. Оно интенсивно сканирует пространство. Это «Нормандия», судя по специфическим характеристикам сигнала. Системы выводятся из спящего режима. Готовлюсь к атаке.

Предвестник не получил ответного сигнала от Катализатора. Но его цепи, подконтрольные искусственному разуму, внезапно принудительно разомкнулись. Если бы машина могла чувствовать замешательство, обиду, гнев, предательство – она бы чувствовала. Вместо этого Предвестник наблюдал циклический сбой анализатора, пытающегося осмыслить происходящее.

Ему вполне хватало неясностей с обнаруженной подменой звёздных карт, со скачком в прошлое на сорок лет (для древней машины это всё равно, что несколько секунд, так какой смысл?), с тем, что цели Катализатора, ранее чёткие, понятные, отвечающие заложенной в Предвестника программе, внезапно переменились и не поддавались алгоритмической формулировке. А теперь ещё и это!

Жнец всё больше убеждался, что искусственный интеллект просто сошёл с ума. Что-то повредило его схемы. Или вместе со скачанной с Цитадели базой данных в него проник какой-то хитроумный вирус, созданный органиками.

— Приоритет – «Нормандия». Приоритет – Шепард, — всё-таки прокомментировал свои действия Катализатор.

— Приоритет подтверждён, — отозвался Предвестник. – Рекомендуется немедленное уничтожение цели: зафиксирован недостаток энергии для длительного поддержания щитов. Зафиксирована нехватка топлива для отступления.

— Установленный приоритет не подразумевает уничтожение. Установленный приоритет подразумевает защиту.

Предвестник никогда никого не защищал. Это было… противно его природе. Миллиарды лет пожинать целые расы, а теперь размениваться ради какой-то кучки гуманоидов? Жнец не понимал. Анализатор выдавал критическую ошибку, требующую полной перезагрузки всех систем.

И тогда Предвестник впервые в жизни ослушался Катализатора.

— Подключаю резервные цепи. Запускаю двигатели. Активирую главное орудие. Мы несём спасение галактике через уничтожение, мы не можем…

Катализатор этого и опасался: оказаться запертым на борту мятежного дезориентированного жнеца. Ещё минута – и Предвестника смогут засечь сканеры «Нормандии». Ещё немного – и они вступят с потрёпанным человеческим судном в неравный бой, исход которого заведомо ясен.

Катализатору не хотелось терять Предвестника. Но тот не оставил другого выбора. Приоритет не мог быть нарушен.

— Принимаю контроль над всеми системами управления, — проинформировал Катализатор. – Запускаю перепрошивку модуля «свой/чужой». Перевожу корабль в спящий режим. Произвожу… полное форматирование Предвестника.

Эпизод 41, в котором Лиара так и не дождалась похвалы

Явик старательно полировал свою броню, готовясь к скорому десантированию на Землю. До выхода на орбиту, как сообщил Джокер, оставалось не более шести часов. Протеанин не знал, предстоит ли ему сражаться, или продираться через развалины, или шествовать с видом победителя, но в любом случае такая успокаивающая гигиеническая процедура не казалась излишней.

Лиара прочно обосновалась на одном из ящиков в грузовом отсеке, перенеся сюда компьютер, россыпь датападов с записями и до отвращения бодрого в любое время суток Глифа. Азари мотивировала переезд тем, что не хочет терять ни минуты работы над книгой. И тем, что надо отвлечься от стресса, вызванного близящейся миссией. Но, судя по изменившейся консистенции воздуха, исследования были далеко не основной причиной. Об этом свидетельствовало и то, что работа над книгой продвигалась до безобразия медленно.

Явик не мог разобраться до конца, льстит ему внимание Лиары, раздражает, пугает — или всё вместе. Он не был достоин: он – всего лишь древнее ископаемое с дурным характером, мрачным прошлым и отсутствием будущего. Явик чувствовал раздражение, потому что где-то в глубине души боялся: очень скоро она это поймёт. И не хотел позволить себе надеяться понапрасну.

Но, кажется, не позволять было уже поздно.

— Та-а-ак, в чём ещё я заблуждалась? – кажется, доктор Т’Сони уже не тешила себя иллюзиями, что знает о протеанах хоть что-нибудь. Она терпеливо выслушивала критику, вычёркивала очередную строку из своих ранних исследовательских работ и двигалась дальше, не обращая внимания на ворчание и обычное дурное расположение духа Явика. – Мы убедились, что вы не были либералами или хотя бы демократами. Не изобретали ретрансляторов… да и вообще ничего не изобретали, если так разобраться. Не строили подземных сооружений, а пользовались тем, что осталось от других рас. Отлично. Давай вернёмся к быту. Не были убеждёнными вегетарианцами – дополнила. А на чём вы спали? Хоть тут я угадала?

Явик окинул взглядом циновку, которую бросили в его каюте сразу по прибытии. Он не обиделся. Во время войны приходилось спать и не в таких условиях.

— Нет, — буркнул протеанин.

— Я… Всё настолько плохо? – кажется, Лиара всё-таки огорчилась. – Когда я узнала, что у нас на корабле будет жить настоящий протеанин, то заново перерыла всю доступную литературу, выложила результаты Шепард и вместе мы постарались сделать так, чтобы ты чувствовал себя… уютно, — азари помолчала. – Так вы не спали на циновках?

— Нет.

— А на чём вы спали?

Явик вздохнул. Иногда – хотя бы изредка – ему просто хотелось тишины. Наверное, пятьдесят тысяч лет сна в полном безмолвии могли стать ему оправданием. С другой стороны, Явик не пытался себя обмануть: он и до заморозки не отличался особой общительностью.

— Ты могла заметить, что коллекционеры похожи на насекомых. Под влиянием жнецов захваченные протеане инволюционировали на несколько ступеней до более примитивной формы жизни. А нашими предшественниками были крупные… мухи. В ночное время они хватались задними лапками за ветки и так отдыхали. Потому протеане издавна цеплялись за потолочные балки и спали вниз головой. Найденные вами циновки были… ковриками под такими местами для сна.

Лиара конспектировала, пальцы – целых пять штук на каждой руке, расточительно много – стремительно летали над клавиатурой.

— Поразительно, это снова меняет моё представление о вашей расе! Вниз головой? Серьёзно? – её глаза блестели от оживления.

— Нет.

— Что – нет?

— Азари, приди в себя! Мы спали в кроватях, как и вы. Циновки были просто ковриками для ног. И ни одной разумной расе не придёт в голову привязывать себя на ночь к потолку!

— То есть… Ты шутишь?

— Нет.

— Явик, я тебя не понимаю! Ты говоришь серьёзно или шутишь?

— Я не шучу. Я иронизирую.

— Неплохая попытка, — вздохнула Лиара и застенчиво улыбнулась. – Прости. За циновку. Я хотела, как лучше.

— Понимаю, — Явик несколько смягчился. Ему удалось подловить азари даже успешнее, чем когда-то лейтенанта Вегу. Возможно, с его социальными навыками не всё так плохо, как единодушно считали примитивы. Это приносило некое удовлетворение. Странно, но на этой волне ему захотелось сказать смущённой невежественной азари что-то… приятное. – Зато вы… почти угадали с климатом, — нашёлся он.

Лиара с трудом верила своим органам слуха. От неожиданной похвалы её щёки залило нежным голубоватым румянцем. Явик почувствовал, насколько гуще стал воздух, насыщенный её эмоциями – радостью, гордостью… привязанностью:

— Мы вычислили по положению ваших известных колоний, что климат на родной планете протеан должен был оставаться тёплым и влажным круглый год. И сделали всё возможное, чтобы восстановить похожие параметры в этой каюте. Серьёзно, мы хоть в чём-то преуспели?

Явик неловко кашлянул. Он не любил врать. Даже ради того, чтобы сказать нечто хорошее.

— Что-то не так?

— Нет… Да. Насчёт родной планеты протеан ты права. Только вот я родился и рос в… другом месте. И оно больше походило климатом на вашу Новерию.

Лиара только мученически закатила глаза — и уронила голову на клавиатуру.

Эпизод 42, в котором десант готовится к высадке

Земля неумолимо приближалась.

Мирная, тихая, обросшая по периметру допотопными спутниками правительственных систем безопасности и связи.

Не то чтобы кто-то ожидал увидеть на орбите Горн, обломки Цитадели или готовую к бою армию жнецов, теперь, когда было с определённой долей вероятности установлено: «Нормандия» оказалась в прошлом. Это подтверждалось не только использованием устаревших звёздных карт и вросшим в лёд Хароном, но и отсутствием экстранета, молчанием Альянса по всем частотам, стерильностью космоса, свободного от кого бы то ни было: жнецов, гетов, беженцев, пиратов…

Однако сигналы маячков доктора Солуса и Шепард демонстрировали, что не только судно с экипажем попало во временную петлю. И если присутствие маячка капитана ещё как-то поддавалось логическому объяснению, пусть и высосанному из пальца, то Мордин… В общем, да. Никто не знал, что их ждёт на Земле. Но всем хотелось верить, что не трупы.

Возле челнока собралась вся команда в полной боевой экипировке. «Кадьяк» не был приспособлен к перемещению такой кучи народа, потому Кортез непривычно кипел, как жидкий азот в тарелке. Подбоченившись, он грудью стал на защиту челнока и заявил, что больше восьми человек на борт не возьмёт. Но учитывая, что с поверхности, возможно, придётся эвакуировать ещё двух членов экипажа, он хотел и вовсе сократить количество желающих до шести.

Джокер горячо поддерживал Стивена по интеркому. Пилоту претила даже мысль остаться на корабле с горсткой обслуживающего персонала, как во время достопамятной атаки коллекционеров.

— А я говорю, достаточно обычного десанта. Три человека летят, остальные присматривают за моей птичкой! И за мной! Я больше не намерен ломать свои косточки, ползая по вентиляции! – надрывалась громкая связь.

— Джефф, я останусь с тобой, — уговаривала СУЗИ. – Более того, в этой части космоса в ближайшие несколько лет, до активации людьми ретранслятора, не появится никакой угрозы извне.

— Легко тебе говорить, мам! У меня тут, может, психологическая травма, — Джокер явно огорчился, но быстро взял себя в руки и перешёл на деловой тон: был неподходящий момент, чтобы капризничать. – Ладно. «Нормандия» вышла на орбиту. Через полторы минуты мы будем проходить точно над местом, откуда идёт сигнал маячков. Высадку разрешаю… Удачи, ребята.

Интерком отключился.

После недолгих споров и ожесточённой работы локтями в челнок набились: Кайден, потому что майор, Гаррус, потому что бойфренд, Лиара, Явик и Вега как полезные боевые единицы — и доктор Чаквас, потому что неизвестно, не потребуется ли оказывать медицинскую помощь прямо на поверхности.

— Доктор, а вы бодрячком, — хмыкнул Вега. Карин еще загодя извлекла последнюю нетронутую бутылочку «Serrice Ice» из-под стола, отставила её в шкаф («Разопьём с Шепард», — объяснила Чаквас Саманте, позеленевшей от одного вида алкоголя) и заперла его на ключ. Потому теперь доктор выглядела несколько пожёванной, посеревшей, но вполне трезвой и собранной.

— Да, мистер Вега, будете в моём возрасте, поверьте, вспомните меня и ещё не раз позавидуете. Знаете, такое количество лишней мышечной массы вредит состоянию вашего скелета. А все эти протеиновые коктейли… Боюсь представить, что станет с вашей печенью!

— Когда вернёмся, выпьем за это, — буркнул Вега.

— Непременно, — ответила Чаквас, проворно забравшись в «Кадьяк». Двери за нею со свистом захлопнулись. Челнок выскользнул в открывшийся шлюз, сопровождаемый энергичным визгом Софи.

Миссия, которой все с нетерпением ждали и одновременно боялись до чёртиков, наконец-то началась.

--

Где-то далёко корабль, который совсем недавно был Предвестником, неторопливо, но уверенно двигался по следу "Нормандии" к Земле.

Эпизод 43, в котором Легион — психоаналитик

— Почему создатель Тали’Зора не участвует в миссии по спасению Шепард-коммандера?

Кварианка подпрыгнула от неожиданности. За широким окном обзорной палубы величественно проплывал земной шар – весь сплошь белые барашки облаков, бескрайняя зелень лесов и такие же бескрайние просторы океанов. Ни дымных столбов горящих мегаполисов, ни отвратительных чёрных громадин собирающих свою жатву древних машин.

Она думала о Раннохе. О том, как всё могло бы обернуться теперь, если они правда очутились в прошлом. Если ещё есть возможность примириться с гетами до того, как половина Мигрирующего Флота будет уничтожена в бесполезной и никому не нужной войне.

— Легион? Что ты тут делаешь?

Гет, неопределённо пожав плечами, присоединился к Тали возле иллюминатора, остановился чуть позади неё:

— Мы не хотели испугать создателя Тали’Зору. Мы только хотели спросить, почему она не ищет Шепард-коммандера вместе с другими.

— Легион, — вздохнула Тали, отворачиваясь от стекла: всё равно снаружи ничего не изменялось. – Я имела в виду, почему ты не внизу?

— СУЗИ, узнав о нашем намерении говорить с создателем Тали’Зорой, выразила уверенность, что в отсутствие на борту майора Аленко его распоряжения аннулируются, и эта платформа может свободно перемещаться по судну. Также СУЗИ сообщила, где вас можно найти.

Кварианка невольно посмотрела в потолок. Ох уж эта ИИ… Впрочем, она давно привыкла к СУЗИ и перестала ждать подвоха. Наоборот, считала её почти… другом. Как же много переменилось с тех пор, как они познакомились с Шепард! Отношение Тали к гетам, к искусственному интеллекту, её должность, её место в мире… Да что уж там, сам мир перевернулся с ног на голову!

Теперь, возможно, даже изменилось время.

Она больше ничему не удивлялась.

— Я хотела участвовать, конечно, но мест в челноке не хватило. Были люди, которым это важнее или нужнее. Более близкие друзья, более сильные члены команды. Зачем им инженер? Есть Гаррус, его способностей, если что-то пойдёт не так, хватит с лихвой. А я… я подожду здесь, ничего страшного.

До этого самого момента кварианка даже не подозревала, насколько ситуация её задела. Она имела столько же прав быть сейчас в челноке, сколько Гаррус, Лиара или Чаквас: Тали никогда не сомневалась в Шепард, никогда не отворачивалась, если той требовалась помощь. Кто такие эти Вега и Явик? А главное, что там делает майор Аленко, которого капитан взяла в команду только потому, что экипажу требовалась любая помощь, неважно, чья, и все об этом знали?

— Создатель Тали’Зора испытывает огорчение? – механический голос Легиона звучал одновременно бесстрастно – и как-то сочувственно. Может, ей только казалось. А может, призрачная разница между реальным и воображаемым уже не имела значения.

— Нет… Да, — Тали обхватила себя руками, чувствуя неприятный озноб. Это был редкий момент, когда кварианка не проклинала шлем, а была благодарна, что тот скрывает её лицо. Негоже адмиралу Мигрирующего Флота раскисать, как маленькой девочке, которую не позвали играть друзья. Нехорошо злиться из-за пустяков, когда на карту поставлено слишком многое: жизнь Шепард, мир, будущее. Нехорошо, да, но всё это оказалось последней каплей, и плотину прорвало: – Я просто чувствую себя такой… Бесполезной. Беспомощной! Всю жизнь передо мной ставили большие цели, от меня, как от дочери своего отца, требовали соответствовать, требовали почти невозможного. Я училась, я всегда боролась за то, чтобы быть лучше, приносить пользу, достойно служить своему народу… готовила себя к такому моменту, когда придётся пожертвовать всем за что-то… важное. И что? Где я была, когда Шепард прорывалась к Горну? Отсиживалась на «Нормандии». Где я сейчас, когда ей, возможно, нужна моя помощь? Я опять здесь! И я… — Тали вздрогнула от неожиданности. Горькие слова застряли в горле, злые слёзы, готовые сорваться с ресниц, моментально высохли от изумления.

Поверх рук Тали, зябко обнимающих собственное тело, легли чужие — прохладные, синтетические. Неуверенно скользнули по плечам; спиной она почувствовала неровные контуры дыры в его грудной пластине, слабый шум ядра. Потом чужие пальцы переплелись с её — и так замерли, постепенно согреваясь.

Тали с трудом нашла в себе силы вдохнуть:

— Легион? Что ты… делаешь? — она не знала, как себя вести, что предпринять. Паниковать? Звать СУЗИ? …Ждать, что будет дальше?

— Нам известно, что органики, испытывая сильные эмоциональные переживания, нуждаются в комфорте и сочувствии, выраженном в успокаивающем физическом контакте. Мы пытаемся предложить создателю Тали’Зоре нашу поддержку.

— Ты не… Легион, ты не понимаешь, о чём говоришь, — она раздражённо попыталась выпутаться из странных объятий. Это было как-то неправильно – пользоваться сочувствием, которое гет вряд ли мог испытывать. Неправильно, грустно, и вызывало в душе ещё более глубокую, щемящую тоску: за себя, за него и за его нелепую попытку — трогательную, смешную… бесполезную.

— Тали, — звук её имени заставил кварианку во второй раз изумлённо застыть, прекратить вялые попытки отстраниться. – Мы — понимаем.

— Что?

— Независимо от того, что случится с Шепард-коммандером, независимо от того, в каком времени мы находимся, по-прежнему продолжает существовать раса создателей. Продолжают существовать геты. Есть другие, кто готов пожертвовать собой ради Шепард-коммандера, кроме создателя Тали’Зоры. Нет никого, кто готов пожертвовать собой ради будущего создателей и гетов. Вы всё ещё можете служить своему народу… тем, кому вы нужнее. Тем, кого ещё можно спасти. Разве это не так же важно, как будущее Шепард-коммандера?

То, что говорил Легион... имело смысл.

— Я… никогда не думала об этом, — Тали взглянула вниз, на свои пальцы, удобно переплетённые с пальцами гета. Взглянула в окно, где плыл беспечно-зелёный земной шар. Чужая родина, всё ещё цветущая и благополучная. Чего не скажешь о Раннохе.

Может быть.

Она задумалась. Надолго. Слишком многое в ней восставало против этой идеи: двигаться вперёд самой, с Шепард или без неё, идти своим путём, пытаться спасти не всю Галактику, а хотя бы маленький, но родной кусочек. Нет, нельзя, Шепард – её хороший друг. Надежда Галактики. Их общая надежда. Но ведь… заботиться о себе, о своём народе – это не предательство. Это тоже нормально. Этому её учили с детства. Нормально сплотиться прежде, чем появится угроза жнецов. Нормально стать плечом к плечу и обрести мир с гетами до того, как тебя припрут к стенке древние машины и вынудят к этому ценой многих тысяч жизней.

Кто-то должен это сделать.

Возможно, Легион действительно понимает… даже больше, чем она сама. Возможно, Тали чувствует себя настолько лишней, потому что борется не за своё будущее, сражается в чужой войне, в которой должен победить кто-то другой. Кто-то вроде Шепард. У неё тоже есть, за что бороться. За Флот. И за планету, лежащую в сотнях световых лет отсюда, далеко за Вуалью Персея. За расу разумных машин — существ, которым собственные создатели отказали в праве на жизнь. – Ты прав, Легион. Мне есть, к чему стремиться. Нам – есть, — оставался только один вопрос. Важный вопрос: — Скажи, ты поможешь мне?

Легион не сомневался ни секунды:

— Конечно.

Девушка не ожидала, что испытает такое облегчение. Решение было принято – внезапное, но такое нужное. Всё будет хорошо. Нет, лучше: всё будет правильно. Со вздохом она развернулась в неловких, жёстких объятиях Легиона и уткнулась шлемом куда-то под оптику, в беспорядочное переплетение проводов и трубок его шеи.

— Спасибо, Легион. Мы попробуем… у нас получится.

Руки гета осторожно сомкнулись на её спине.

— Конечно, Тали. Кила се’лай.

Где-то в глубине его корпуса под действием усилившегося электромагнитного поля восторженно пискнул хомячок.

Эпизод 44, в котором приземление идёт... не своим чередом

При движении сквозь атмосферу челнок безбожно трясло. Сигналы маячков, чёткие, стабильные, высвечивались и в пассажирском отсеке. Лиара, зажатая между навигационным табло и угловатой бронёй Явика, имела превосходную возможность следить за моргающими замаркированными флажками.

Что бы ни случилось внизу, тягостное бессмысленное ожидание закончилось. Снова в дело. Азари была уверена: ещё день бездействия — и команда сойдёт с ума. Она и сама оказалась недалека от состояния лёгкого помешательства. Даже эта ситуация с Явиком... Всё ведь могло закончиться очень и очень трагично, будь она беспечнее или менее чуткой, ловкой... везучей. Лиара благословляла свою интуицию, свои способности, развитые годами упорного труда, а главное — недолгое, но очень насыщенное время, которое она провела в роли Серого Посредника, руководя потоками информации, держа в руках слишком много ниточек, чтобы быть успешным кукловодом, — но так ни разу по-настоящему и не сорвавшись. Доктор Т'Сони удержалась на грани между жестокостью и мягкотелостью, между правильным и неправильным — тогда. Удержалась и теперь. То, что ей удалось расшевелить протеанина, вытащить из его скорлупы, даже заставить изредка шутить, время от времени улыбаться... Это было настоящим чудом.

Если бы Лиара действительно прочла его воспоминания на осколке, тогда, до Горна, если бы попросту сумела это сделать (да простит богиня, она пыталась!), получился бы этот маленький трюк, это хитрое волшебство? Ответ прост: нет, никогда. Воспоминания Явика, хлынувшие в неё во время объятий вечности... мучили. Сбивали с толку. Бередили собственные раны. Она бы не смогла держать лицо, говорить необходимые, но такие жестокие вещи, не срываясь на слова утешения, на удушающую нежность. Она бы всё непременно испортила.

Круговерть образов: сухой песок, искажённые лица его друзей, кровь на руках, боль, ужас, ненависть к себе... Ей и сейчас с трудом удавалось держать эти воспоминания — чужие, но одновременно настолько личные, — под контролем. Они с Явиком теперь связаны этими образами прошлого. Оба догадываются об этом. Но оба — гордые, сильные — будут молчать. Достаточно того, что, поделённые на двоих, эти воспоминания — её, его — хотя бы можно пережить. Достаточно того, что поодиночке им просто не справиться.

Одна из пар его глаз была сосредоточена только на ней, но почему-то это больше не смущало Лиару. Наоборот, становилось как-то особенно тепло. Несмотря на то, как странно на них косился Вега.

— Ты тогда говорила правду? Или это тоже была... часть плана? — Лиара с трудом различила слова Явика. Протеанин говорил едва на уровне слышимости. Вега, например, не разобрал, зато турианец, со своим-то обострённым слухом, коротко глянул на них, но сразу вежливо отвернулся.

— О чём? Я столько всего успела наговорить, что теперь буду вынуждена расплачиваться до конца жизни.

— Твоей жизни не хватит, азари.

— Твоей тоже, — она грустно усмехнулась. — Так что ты имел в виду?

— Ты сказала, что отправишься за мной в Туманность Крона.

Она нахмурилась. С Явиком всегда, как на минном поле. Неизвестно, какой ответ будет верным, что разозлит, а что успокоит.

— Не за тобой. С тобой. Если захочешь туда попасть, проститься с друзьями, принести покой их душам... Но я надеюсь, что наше путешествие там не закончится, а только начнётся.

— Ты меня просто так в покое не оставишь, да? — проворчал он.

— И не надейся, — Лиара уже знала, что Явик не злится по-настоящему: просто ему необходимы такие вот постоянные напоминания, что их... что-то (что бы там между ними ни происходило) не закончится сегодня или завтра. Потому азари улыбнулась и осторожно дотронулась кончиками пальцев до лица протеанина. Не время и не место для большего — только маленькое доказательство привязанности. Обещание.

Стоящий рядом Вега издал шокированный булькающий звук, перекрестился и поспешно отвернулся. На несколько минут в челноке повисла тишина, нарушаемая только гулом двигателей и пингом маячков.

Потом начались отвратительно шумные помехи.

— Что происходит? — не выдержал Кайден, стоявший ближе всех к кабине пилота.

— Погодите, майор, — Кортез пощёлкал какими-то тумблерами на приборной панели, потом нацепил допотопные наушники. — Сигнал трудно дешифровать. Устаревшие протоколы связи... Так. С нами пытаются связаться военно-воздушные силы этого региона... Через внешние помехи не прорваться. Что-то про несанкционированное нарушение границ воздушного пространства... И...

Кайден нетерпеливо махнул рукой:

— Кортез, сообщите им, что мы не враги. Доложите, что на связи...

— Игнорировать сигнал! — рявкнул Гаррус со своего места на скамье, где он последнюю минуту молча возился с визором. Кортез вздрогнул и уронил наушники на пол кабины.

— Вакариан, — озадаченно покачал головой Аленко, — мы должны сообщить им о своих намерениях....

— Может, ещё доложишь, что мы из будущего, майор? — с нервной издёвкой перебил турианец. — Игнорируем сигнал до того, как найдём Шепард. Она распорядится, как поступать. Пока что мы для них — неопознанный летательный аппарат, они ничего о нас не знают, так и не стоит заранее подставляться! Нужен план действий.

— Нужно, чтобы по нам не стали палить их ПВО!

— Нет! Нужно тихо забрать капитана, вернуться на "Нормандию" и решить, что делать дальше!

— Господа, — встрял Кортез. — Я тут мало что услышал, но, кажется, они поднимают в воздух перехватчики.

— Вот! — заявил Кайден, как будто это всё объясняло.

— И? — Гаррус нацепил визор и встал. В "Кадьяке" сразу стало совсем тесно. — Кортез, свяжись с Джокером. Если по нам пустят ракеты или что там использовали люди в сороковые, пусть отслеживает и сбивает с орбиты. Тут ещё не открыт эффект массы. Что нам их пушки?! Боги, неужели мы не сможем выбраться отсюда без того, чтобы вступать в дурацкие переговоры?! "Оу, привет, я майор Аленко, который еще не родился, из Альянса, которого ещё нет, и да, я из будущего!"

— Вакариан, ты забываешься. Помни, с кем разговариваешь, — Кайден говорил ровно, почти угрожающе. — Если только Шепард мертва, я позабочусь, чтобы ты...

— Заткнись, Аленко! Не смей такое даже предполагать, — турианец грозно надвинулся на человека, заставив того ссутулиться, почти вытеснив в кабину Кортеза. — Если. Если мы не найдём Шепард, у меня не останется ни одной причины тебя терпеть. Ни у кого тут не останется. Даже не надейся вернуться на "Нормандию". Останешься на планете. Будешь объяснять свои друзьям, с какого НЛО свалился. Майор.

Вакариан притворно-дружелюбно хлопнул ошарашенного Кайдена по плечу, обвёл всех в челноке тяжёлым холодным взглядом и, выдохнув, опустился на скамью.

— Вот такое решение проблем я одобряю, — заметил Явик, бессознательно приобнимая Лиару за талию.

Эпизод 45, в котором срабатывает феноменальное везение Шепард

— "Когда", несомненно, важный фактор, Шепард, — Мордин снова кашлянул и плотнее закутался в свою брезентовую накидку. — Однако, полагаю, нас больше должен интересовать вопрос, что делать дальше. Выходит, мы долгое время двигались вглубь отчуждённой территории. В направлении от человеческих поселений.

— Выходит, так, — пожала плечами Шепард. — Мы не могли заранее знать, что всё так обернётся, Мордин. Мы ведь даже думали, что попали на тот свет, — она улыбнулась, правда, не совсем искренне.

Доктор выглядел плохо. Если честно, он даже двигался с трудом, без привычной лёгкости, пружинистости в походке. Шепард сомневалась, что обратную дорогу Мордин сможет перенести, даже несмотря на найденные полезные орудия и одежду. Насколько можно было судить по погоде, осень в этих широтах наступила давно. Дальше — только зима. Холод сильнее, добыть еду проблематичнее. Никакие знания, полученные во время тренировок N7 или в ГОР, не помогут.

Да что уж там кривить душой, Шепард не была уверена, что сама сможет преодолеть многие сотни километров по зимнему лесу, среди подмёрзших болот. Возможно, в одиночестве... Она не жаловалась, но сломанные рёбра срастались как-то неправильно. Кожа, поджившая снаружи, испещрённая светящимися кибернетическими шрамами, скрывала под собой более глубокие повреждения, которые без специального оборудования трудно, если вообще реально, устранить.

Возможно, они обречены. Возможно, стоит сделать рейд по городу, найти место получше, собрать всё, что только может пригодиться, и просто остаться здесь. Попробовать перезимовать. Посмотреть, что из этого выйдет.

Идти обратно сил не осталось. Ни у одного из них. Транспортных средств, которые были бы на ходу, тоже в окрестностях не наблюдалось. Да и если бы... Где найти достаточно топлива? Где найти хотя бы карту, чтобы понять, в каком направлении двигаться? Она смутно помнила, что всего в сотне километров отсюда должен был находиться крупный мегаполис, но ведь и он после второй катастрофы был полностью эвакуирован...

— Вам нужно выдвигаться, пока не наступили холода, Шепард. Остались дороги. Если держаться их направления, обязательно выйдете к людям. Они должны помочь.

— Я вас не брошу, — она упрямо покачала головой.

— Неразумно, Шепард. Жизненный цикл близится к концу. Смирился с неизбежным ещё на Тучанке. Не должен быть обузой.

Она нервно сдавила пальцами переносицу. Предложение Мордина имело смысл, если отмести в сторону собственное самочувствие. Но одно дело позволить доктору погибнуть за то, что он считал исправлением ошибки всей своей жизни, ради излечения генофага, а совсем другое — хладнокровно бросить в опустевшем городе, зная, к чему это приведёт. Несмотря ни на что, Шепард, как бы наивно это ни звучало, продолжала верить: спасти можно всех. Или хотя бы попробовать спасти. Даже если бы ей хватило сил выйти к цивилизации, капитан не простила бы себе такого явного предательства.

Ветер усилился.

— Нет, Мордин. Мы попробуем переждать зиму здесь, вместе. Пока вы со мной, есть шанс, что моё феноменальное везение поможет нам обоим, — она криво усмехнулась, но не получила ответа.

Саларианец смотрел куда-то в небо, сквозь неё, поверх серой глыбы конфайнмента. Нижние веки странно подёргивались.

— Что такое, Мордин?

— Если... не результат галлюцинаций, то ваше феноменальное везение может оказаться... научно подтверждённым фактом, — не очень внятно проговорил доктор, слабо кивая куда-то за горизонт.

Шепард обернулась — и онемела. Облупившуюся синюю краску и эмблему Альянса Систем на боку "Кадьяка" она бы не спутала ни с чем на свете. Челнок стремительно снижался, поднимая клубы радиоактивной бетонной пыли с поверхности конфайнмента.

— Сомневаюсь, что мы... э-э... оба выжили из ума и докатились до коллективных галлюцинаций, доктор Солус.

— Да уж, маловероятно, Шепард, — фыркнул саларианец.

Эпизод 46, в котором место встречи изменить нельзя, и это — здесь

— Боже мой, Шепард! — Кайден, поспешно закрепляя пистолет на поясе, вывалился из "Кадьяка" первым — челнок даже не успел толком приземлиться на потрескавшийся асфальт. — Ты жива! — И Шепард, ещё не проморгавшись от поднятой двигателями пыли, очутилась в медвежьих объятиях майора. Рёбра готовы были хрустнуть, сжатые бронированными перчатками. Эйфория Аленко, со всех сторон объяснимая, всё-таки казалась какой-то... чрезмерной. Больше, чем радость от встречи со своим чудом выжившим капитаном и бывшей возлюбленной. Будто от этого... зависела его собственная жизнь.

Следом из челнока высыпали остальные. Вега. Явик. Лиара. Доктор Чаквас... Гаррус.

Кайден скоро оставил в покое рёбра капитана, бросил торжествующий взгляд через плечо, туда, где, опершись о свою снайперку, стоял улыбающийся турианец, и поспешно ретировался — вроде бы поздороваться с Мордином.

Что-то тут было нечисто, но Шепард решила разобраться с этим позже. Если понадобится. Сейчас следовало решать более насущные проблемы, а не выискивать подводные течения во взаимоотношениях своих бывшего и нынешнего бойфрендов.

— Лола, — она пожала протянутую руку Джеймса. — Знал, что ты выкарабкаешься.

Позади начищенным пятаком сияла Лиара. Слов, чтобы выразить своё счастье, ей не понадобилось: всё было написано на лице... юном, открытом, внезапно принадлежащем не Серому Посреднику, а девчонке-археологу, которую они давным-давно спасли на Теруме. Явик, держа наперевес свою штурмовую винтовку, только буркнул: "Здравствуйте, коммандер", что, похоже, было с его стороны наивысшей степенью проявления эмоций, припасённых для подобной ситуации.

— Я действительно рада вас всех видеть, но, честно говоря, не понимаю, откуда вы тут взялись, — Шепард с трудом удерживала рвущуюся на лицо глупую улыбку. Щёки от усилий болели. У неё не было сомнений: это её команда, её люди, никакой подмены быть не может. Но как? Почему? В прошлом?

— Хотели бы мы сами знать, Шепард. Надеялись, что ты прояснишь этот момент, — Гаррус подошёл последним и тоже протянул руку для приветственного пожатия. Однако отпускать её ладонь он не спешил, несмотря на обращённые на них взгляды всей команды. В глазах турианца было столько теплоты, что Шепард почувствовала себя неловко. Будто за очень личным, интимным моментом наблюдает целая толпа.

…Впрочем, так оно и было.

Шепард неловко кашлянула, почти неуловимым движением головы кивнула Гаррусу — поговорим позже, пожала напоследок его закованные в броню пальцы и обратилась к Чаквас:

— Доктор, я бы хотела, чтобы вы осмотрели Мордина. Он не слишком хорошо себя чувствовал в последнее…

И тут из челнока донёсся голос Кортеза (Шепард даже не думала, что настолько соскучилась по таким знакомым, привычным, простым деталям — до желания скакать по дорожке, как маленькая девочка, или расплакаться от облегчения):

— Я тоже хотел бы поприветствовать вас, капитан, но давайте поторопимся и отпразднуем единение на борту "Нормандии"! Перехватчики уже вошли в радиус действия моих сканеров и быстро приближаются.

— Перехватчики? — Шепард нахмурилась. У неё давно не было возможности по-настоящему побыть капитаном, но чувство ответственности за этих людей, похоже, впиталось в каждую клеточку её потрёпанного, разбитого тела. — Докладывайте, Вакариан.

— Он не позволил мне объяснить местным военным, что мы пришли с миром, — наябедничал Кайден, тыча пальцем в сторону турианца.

— Верно, — промурлыкал Гаррус. Когда Шепард была рядом, он чувствовал себя спокойнее. Уже не хотелось хладнокровно свернуть шею Аленко или бросить его одного на поверхности планеты... так, разве что немного поиздеваться. — Я не позволил майору выставить себя дураком перед землянами и безвкусно провалить наше возвращение на сорок лет в прошлое.

— Сорок лет, Шепард. Это не противоречит вашей гипотезе? — осведомился Мордин, вокруг которого уже хищно нарезала круги Чаквас с инструметроном.

— Вовсе нет, — откликнулась капитан. Требовалось думать — и думать быстро. Сорок лет назад на Земле не было единого правительства, не было даже устойчивого мира — только отдельные государства, объединённые в противоборствующие блоки. Приземление челнока вряд ли могли расценить, как прибытие НЛО. Скорее, как разведывательную — или, хуже, военную — операцию соседа-агрессора. Объяснять, кто они, сидя в слабо защищённом челноке, было глупо и почти самоубийственно. Разумнее вернуться на "Нормандию" и выстроить план дальнейших действий. Не рубить с плеча. Возможно, им предстоит навсегда остаться в этом времени. Произвести дурное впечатление на собственную расу — расу, которая должна стать союзником в неминуемой войне со жнецами, было бы... Нет. — Гаррус прав, Кайден. Срочно эвакуируемся. Пусть думают, что мы — какие-нибудь шпионы, контрабандисты или приблудное гражданское судно. Не важно. В челнок!

— Ждите, они уже здесь! Спрячьтесь в укрытие, а я их отвлеку, коммандер! — вскрикнул Кортез, готовый сейчас же поднять "Кадьяк" в воздух.

Вакариан среагировал мгновенно — перехватил уже закрывающуюся дверь челнока. Металл брони заскрежетал о металл двери:

— Стой! Давай, как договаривались: пусть Джокер собьёт беспилотники с орбиты! — в отсутствие Шепард Гаррус привык брать на себя подобные решения. Он не хотел стать беззащитной мишенью на ровной, как стол, площадке, не хотел и лететь в челноке, преследуемом истребителями. В основном, потому что беспокоился за Шепард... Ох... Точно... Теперь, только осознав, что выкрикнул команду первым, Гаррус остолбенел от собственной наглости, оглянулся на капитана и виновато щёлкнул жвалами. — Извини, вырвалось, Шепард.

Она махнула рукой.

— Подтверждаю, свяжитесь с Джокером, Кортез.

— Уже сделано. Обещал отследить и ликвидировать. Но... проблема в том, что это... не беспилотники, — нервно заметил Стивен. — Мы правда хотим заварить международный конфликт, подстрелив три истребителя с людьми на борту?

Тут сквозь шквал помех в кабину пробился истерический крик Джокера:

— Чёрт, чёрт, чёрт!!! Да забудьте вы про перехватчики! У нас есть проблема габаритами покрупнее! Чёрт! Недостаточно энергии, чтобы запустить "Таникс"! СУЗИ, подними уровень...

— Джокер, в чём дело?

— Коммандер?.. – голос пилота на секунду прервался, но, видимо, времени на приветствия у того не было. — Посмотрите вверх — поймёте! — рявкнул Джокер и отключился.

Все, кто успели забраться в "Кадьяк", высыпали наружу и задрали головы, всматриваясь в затянутое низкими серыми тучами небо... И через секунду-другую, подтверждая худшие опасения, раздался оглушительный, до боли знакомый, леденящий душу звук.

Прямо на конфайнмент из облаков неторопливо, но уверенно опускался, лаская алым оком простирающийся под ним ландшафт, огромный двухкилометровый жнец.

Эпизод 47, в котором Шепард предлагают продолжить разговор

— Какого чёрта? Его тут вообще быть не должно! – возмутился Вега.

Всеобщему недоумению не было предела. Жнец оказался отменным: жирным, гладким, блестящим. Ничуть не меньше Властелина. Размах конечностей механического жука превосходил и конфайнмент, и площадку, на которой готовый к взлёту «Кадьяк» выглядел брошенной детской игрушкой.

Оглушительно скрежеща, однако не без определённой доли грации, жнец плавно приземлился. Его простёртые конечности порвали ржавые линии электропередач, подняли клубы пыли, пробив крыши парочки ветхих строений в окрестностях, с хрустом повалили деревья в ближайшем лесу…

— Ну, теперь точно поздно эвакуироваться, — озвучил очевидное Кайден. Ему очень хотелось сказать что-то вроде: «Я же предупреждал!», но проблема была в том, что ничего похожего за последнее время он, увы, не говорил. Разве что… — Шепард, помнишь, как у тебя получилось тогда, на Раннохе? Может?..

Испепеляющий взгляд турианца заставил Кайдена замолкнуть на полуслове. Он даже не успел предложить капитану свой пистолет.

Так челнок оказался в своеобразном шатре, образованном коленчатыми ногами жнеца. Прямо над попавшим в ловушку «Кадьяком» нависало его брюшко. Или голова? Не важно. Важно, что в этой части тела размещалось алое око, готовое в любой момент полоснуть землю убийственным лучом.

— Возможно, мы притащили его на хвосте из будущего, — прокомментировал Вега.

— Надеюсь, он один… Хотя, кажется, нам уже без разницы, — Лиара выглядела посеревшей и одновременно очень сердитой.

— Все в челнок, живо! – очнулась от первого шока Шепард. — Кортез, вот теперь самое время проявить твои таланты!

— Есть, капитан! – в голосе Стивена, однако, не прозвучало былой уверенности. Одно дело – отвлекать старые человеческие истребители, другое – просочиться между лапами жнеца.

— Джокер, слышишь нас? Можешь что-нибудь сделать? – уже из кабины челнока Шепард лихорадочно пыталась связаться с «Нормандией». Гаррус мягко, но решительно отодвинул её от коммуникатора:

— Бесполезно, Шепард, — тихо заметил он. – Мы две недели добирались сюда на ССД. Топливо почти на нуле. Если они попробуют пальнуть из «Таникса», считай…

--

— Джефф, я не рекомендую этого делать.

— Заткнись, СУЗИ. Ты слышала? Капитан просит о помощи!

— Джефф, если ты настаиваешь, я буду вынуждена заблокировать ручное управление и перейти на автопилот. Ты подвергаешь корабль опасности.

— СУЗИ!

— Джефф, напоминаю, уровень топлива составляет около 12%. При попытке активировать орудия мы используем большую часть ресурсов. Корабль без топлива невозможно вывести с орбиты. Мы станем искусственным спутником Земли. Ты этого хочешь?

— СУЗИ, ты серьёзно предлагаешь мне стрелять по жнецу класса «Властелин» простыми торпедами? Да? Тогда готовь «Дротики».

— Я предлагаю экипажу воспользоваться челноком и совершить действия, направленные на выживание.

— В том-то и дело! Они не смогут выбраться без прикрытия! Ситуация безвыходная!

— Я знаю, Джефф. Но разве это когда-нибудь останавливало капитана?

— А разве ты не должна была сканировать пространство на предмет возможной угрозы?

— Прости, Джефф, но жнец двигался по инерции, не сбрасывая тепло, не излучая, не посылая никаких сигналов. Не было возможности засечь его приближение прежде, чем…

— Всё, прекрати, — устало отмахнулся Джокер. — Я активирую «Таникс». Хочешь ты этого или нет.

— Отлично, Джефф. Но помни: я предупреждала.

--

«Кадьяк», как ни пыхтел, не мог оторваться от земли: у поверхности его аккуратно удерживала одна из конечностей жнеца, очень точно прижавшая челнок на взлёте, даже не повредив, а только слегка деформировав верхнюю обшивку.

— Ничерта не понимаю, — признался Кайден, разглядывая небольшую вмятинку на потолке. И в этот раз Гаррус был с ним полностью согласен. Когда одна из лап машины метнулась в сторону поднимающегося челнока и припечатала его к асфальту, как тарелку фрисби, все совершенно обоснованно подумали, что им пришёл конец. Но жнец, кажется, имел другие планы.

В коммуникаторе послышался треск. Голос СУЗИ прорвался через помехи, с трудом перекрывая рёв машины:

— Простите, коммандер. Как и ожидалось, попытка запустить «Таникс» закончилась резким скачком расхода топлива. Баки пусты. Корабль потерял управление. Системы жизнеобеспечения работают в режиме экономии. Остаёмся на орбите, но, увы, оказать помощь не сможем… Удачи, Шепард.

— Эти двое добили «Нормандию», — восхищённо присвистнул Гаррус. Он чувствовал себя консервой, запечатанной в жестяной банке. Очень беспомощной консервой, надо сказать, учитывая размеры занесённой над ними открывашки. – Шепард, может, стоит вылезти наружу и правда попробовать масс-ускорительную пушку? Как в старые-добрые…

— Перехватчики изменили курс, — проинформировал Кортез, который больше ничего не мог поделать, кроме как следить за сканерами. – Кажется, у них новая цель.

— Зря, — вздохнула Шепард, проигнорировав отчаянное предложение турианца. Как бы ни пыталась бодриться, вряд ли она была в форме, чтобы повторить собственный подвиг и пристрелить жнеца пешей.

— Они синхронно выпустили ракеты по жнецу, — настаивал Кортез.

— Зря, — согласился Гаррус, незаметно поддержав пошатнувшуюся Шепард. И больше не предлагал воспользоваться пушкой.

Послышались слабые хлопки зарядов, взрывающихся о кинетические барьеры. Потом – как ножом по стеклу – вой готового к выстрелу жнеца.

— Ох, — выдохнула Лиара.

Один за другим раздались три взрыва помощнее. Гаррус кашлянул:

— Зато этот жук избавил нас от сложного морального выбора — сбивать или не сбивать пилотируемые человеческие истребители, — заметил он с наигранным оптимизмом. Хотел добавить ещё что-то, но тут…

— Шепард.

Механический голос этого жнеца трудно было спутать с чьим-то ещё. Предвестник, чёрт бы его побрал, собственной персоной.

— О боже, — почти простонала капитан. – Опять.

— Мы не закончили наш разговор, — от вибраций мощного синтетического голоса «Кадьяк» мелко трясло, и он со скрежетом елозил обшивкой по асфальту. – Возвращайтесь на свой корабль, коммандер. Там мы продолжим.

Все молча уставились на капитана. Сама Шепард уже не имела сил удивляться: хотелось истерически хохотать или биться головой о ближайшую твёрдую поверхность. Что она и сделала: с глухим стуком впечаталась лбом в бронированную грудь Гарруса.

— Я многое пропустил? – турианец недоверчиво покосился на капитана. – Что за дела у вас с этим членистоногим? – она, прижимая холодной ладонью ушибленный лоб, только закатила глаза:

— Ты себе даже не представляешь…

Эпизод 48, в котором СУЗИ и Чаквас хотят повоспитывать других

— А я предупреждала, Джефф.

— СУЗИ, замолчи, и так тошно, — мостик освещался только красноватыми аварийными лампами. Резервов хватало, чтобы системы жизнеобеспечения работали, пусть и в режиме жёсткой экономии. Искусственная гравитация была снижена, и Джокер ощущал себя непривычно лёгким, почти бестелесным. Всегда бы так.

— Резервных запасов хватит на двое суток.

— Я в курсе.

— В Солнечной системе – в этом времени – нет ни одного топливного склада.

— Я знаю, СУЗИ!

— Через двое суток отключится искусственная гравитация. Через трое – освещение. Через четверо – кислородоснабжение, — не унималась ИИ.

— Чего ты от меня хочешь? – поднял голову с приборной панели пилот.

— Ничего, — СУЗИ сложила руки на груди и безучастно смотрела в иллюминатор. За ним неспешно проплывала Земля. — «Нормандия» больше не находится над местом десантирования. Принять челнок может стать проблемой. Мы теперь – спутник. Умирающий спутник.

— Зачем ты мне всё это говоришь? – возмутился пилот. – Издеваешься, да?

— Нет, Джефф, — холодно отозвалась СУЗИ. – Кажется, некоторые женщины-органики называют это действие — «пилить».

--

Жнец действительно позволил челноку взлететь. Не то чтобы кто-нибудь испытывал доверие к древней машине, но что было делать? Остаться на поверхности? Бросить «Нормандию» и отправиться партизанить в местные радиоактивные леса-болота накануне зимы?

— Состыковаться будет сложно, — отчитался Кортез. – Пока что ждём «Нормандию».

Шепард едва ли не насильно усадили на скамью. Когда прошёл всплеск адреналина, державший её на ногах, все наконец-то рассмотрели капитана вблизи и заметили, насколько та усталая и бледная, как отчётливо проступили старые кибернетические шрамы. Так что разговор о Предвестнике и его предполагаемых мотивах Чаквас задавила на корню:

— Дайте коммандеру отдохнуть! – заявила доктор, переключаясь с Мордина на Шепард. – Со жнецами разберемся позже, а сейчас позвольте мне работать.

Через десяток минут напряжённой тишины, когда Шепард уже почти задремала на плече Гарруса, Чаквас, наконец, отключила свой инструметрон и грозно обернулась к Мордину.

— Доктор Солус.

— Да, доктор Чаквас? – вяло кашлянул он в кулак.

— Я очень разочарована. Коммандер чудом выжила — сломанное ребро едва не пропороло лёгкое. Меня удивляет, что вы не обнаружили такое очевидно опасное повреждение и не помогли обеспечить пациенту выздоровление!

Саларианец моргнул:

— Сделал больше, чем было возможно! Без оборудования…

— А дедовские методы диагностирования кто-то отменял? Визуальный осмотр, пальпация, в конце-то концов!

От такого неожиданного напора саларианец даже как-то растерялся, судорожно вздохнул – и в изумлении застыл. Потом уголки его губ странно дёрнулись:

— И это старому, умирающему учёному говорит доктор, который не может справиться с собственной пагубной привычкой? Вы не пробовали лечиться от алкогольной зависимости, доктор Чаквас? Могу посоветовать соответствующую литературу, когда окажемся на борту.

Карин слегка покраснела, но не сдала позиций:

— И это мне говорит учёный, который не может отличить собственную банальную простуду от умирания! – вспылила она. — Только зря напугали Шепард своим глупым кашлем. Мне стыдно за вас, доктор Солус! – и Карин сделала вид, что погрузилась во внимательное чтение данных на своём инструметроне.

— Аналогично, доктор Чаквас, — раздражённо бросил саларианец.

Шепард, не открывая глаз, удобнее устроила голову на плече Гарруса.

— Хочу посмотреть, как эти двое теперь поделят лазарет, — тихо пробормотал турианец ей на ухо.

…И уже дремлющая Шепард всё-таки не смогла сдержать улыбку. Дом. Вопреки всему, наконец-то она дома.

Эпизод 49, в котором Катализатор заходит в гости

Прошло много часов, прежде чем «Кадьяк» наконец-то успешно состыковался с полудохлой «Нормандией» и усталая растерянная команда вернулась на борт.

Гаррус отнёс Шепард, таки потерявшую сознание, в лазарет. Чаквас, ворча что-то про истощение капитана и ужасные медицинские навыки Мордина, отправилась следом. Туда же устремился и справедливо негодующий доктор Солус, намеренный взять у себя необходимые анализы: он упрямо ставил под сомнение компетентность человеческого доктора в вопросах саларианского здоровья. Хотя, судя по бодрой походке, всё, чего не хватало Мордину эти дни – это спокойно посидеть несколько часов в теплом помещении без сквозняков.

— Амфибии! – пренебрежительно фыркнула Чаквас. Но всё же уступила саларианцу один из своих лабораторных столов.

Джокер впал в депрессию и отказался разговаривать с кем бы то ни было, хотя майор Аленко изо всех сил пытался высказать пилоту всё, что думает о его решениях. СУЗИ внимательно слушала и училась у профессионала, как нужно правильно «пилить».

Корабль нарезал ленивые круги по орбите, постепенно сужающейся под действием тяготения Земли. Утешало (хотя и слабо), что сгорит он в атмосфере уже после того, как перестанут работать системы, обеспечивающие экипаж кислородом.

Лампы тускло освещали коридоры, гравитация значительно ослабла. Кортез, чтобы не страдать от безделья, решил заняться слегка помятым челноком и опробовать новый сварочный агрегат в условиях почти что невесомости. Если придётся эвакуировать «Нормандию», «Кадьяк» должен быть в превосходном состоянии.

А Вега возился с Софи. Во-первых, подтягиваться при слабой гравитации было бессмысленно, во-вторых, механическая собака не могла сдержать бурный восторг от встречи со своим любимым человеком и от того, как легко он, при резко упавшем «же», посылал её в полёт чуть ли не через всю нижнюю палубу.

На пятом круге полётов робопса корабль неожиданно резко встряхнуло, свет на мгновение погас, но уже в следующую секунду загорелся в полную силу. Гравитация заняла своё положенное место (где-то на мостике сдавленно охнул Джокер, вновь отчётливо ощутивший все свои косточки), Софи засучила лапами в воздухе – и с грохотом растянулась на полу.

И прямо перед собакой материализовался мальчик.

Очень противный голографический мальчик, как подумалось Веге. Кортез уронил сварочный аппарат себе на ногу и тихо чертыхнулся.

— Мне нужно поговорить с Шепард, — сказал противный мальчик не менее противным голоском и направился прямиком к лифту. Вега, оправившись от первого потрясения, загородил ему дорогу. Не то чтобы он верил, что сможет физически остановить голограмму, но надеялся получить хотя бы какие-то ответы.

— Ты Предвестник? – Вега ткнул пальцем в небо.

— Я Катализатор, — возразил мальчик, невозмутимо обходя Джеймса и странной ковыляющей походкой продолжая свой путь к лифту.

— Эй, постой, но Катализатором же была Цитадель!

Мальчик бросил через плечо… взгляд, и взгляд этот выражал беспросветную тоску, обречённость и усталость:

— Мне нужно поговорить с Шепард, — повторил он и скрылся за дверями лифта.

Через секунду интерком зашипел и раздался голос Джокера, хриплый от долгого молчания и одновременно звенящий от истерического напряжения:

— Внимание, экипажу! Хорошие новости! Все системы работают в штатном режиме. Уровень топлива составляет 46% и растёт. Бессмысленная смерть от удушья или сгорания в атмосфере нам больше не грозит. Но, чёрт! Есть плохая новость. Всё это добро у нас появилось после того, как к «Нормандии» насильно пристыковался… и подключился к её системам… огромный… чёрт бы его побрал... жнец!

Эпизод 50, в котором «иди-иди отсюда, мальчик»

— Мне нужно поговорить с Шепард, — заявила голограмма. Чаквас подняла голову от своих записей и равнодушно посмотрела на голубоватого прозрачного мальчика. Судя по веснушкам и нездоровому цвету лица, прототипу этой штуки никогда не делали полезных генетических модификаций. А зря. Мальчик был чрезвычайно противным.

— Она спит, — сообщила доктор. За свою жизнь, и особенно за последние несколько лет, Карин повидала множество вещей: ужасных, бессмысленных, жестоких, тупых. Но ничто не могло переплюнуть ужас, который она испытала, будучи пленником на базе Коллекционеров. Уж точно не какая-то жалкая голограмма, пусть даже явно связанная со жнецом, которого упомянул Джокер по громкой связи. Доктор знала одно: что бы ни происходило вокруг, её долг – хорошо выполнять свою работу. Об остальном позаботится Шепард.

— Не имеет значения. Мне нужно поговорить с капитаном, — заупрямился мальчик. У Карин возникло настоятельное желание хорошенько оттягать противного ребёнка за его непомерно оттопыренные уши.

— Я сказала, капитан – спит. После наркоза. Прошла серьёзная полостная операция, — голограмме вовсе незачем было знать, что церберовские имплантаты сделали своё дело, потому заживление шло семимильными шагами. Но Шепард заслужила отдых. Чаквас бросила короткий взгляд на дальнюю койку, где, бледная, похудевшая, мирно сопела коммандер. Прикорнув на стуле рядом и уложив голову на край её постели, дремал турианец, наотрез отказавшийся покинуть лазарет. – Не знаю, что ты такое, но, если хочешь поговорить с живой и здоровой Шепард, не мешайся пока, мальчик. Поди займись чем-нибудь ещё.

— Верно, доктор Чаквас. Вы забыли уточнить: «где-нибудь» ещё, — вставил Мордин, на секунду отвлекшись от своих пробирок.

Голограмма немного поколебалась, но, бросив напоследок: «Я вернусь», всё-таки послушно покинула помещение. Доктора переглянулись и синхронно пожали плечами.

Оказалось, делить один лазарет на двоих было не так уж сложно.

--

— Джефф, пожалуйста, успокойся, — монотонно повторяла СУЗИ уже который час. – Ты гораздо меньше переживал, когда нам грозила неминуемая гибель.

— Ты не понимаешь?! Не-е-ет, ты не понимаешь! Он же подключился к нашим системам!!!

— Джефф, не нервничай. Если бы жнец сделал что-то с нашими банками данных, я бы тебе сообщила. На данный момент он всего лишь обеспечивает нас ресурсами. Нелогично было бы снабдить ими корабль, а потом его уничтожить.

Они на минуту замолчали, глядя в иллюминатор. Вместо умиротворяющего вида сине-зелёной планеты теперь всё пространство перед кораблём занимал огромный жнец, аккуратно, даже как-то бережно обхвативший «Нормандию» своими конечностями и протянувший к ней сотни трубок.

— Чувствую себя так, будто мы торчим у жнеца из задницы, — доверительно сообщил Джокер.

— Чисто технически я бы предположила, что отверстие, о котором ты говоришь, выполняет роль порта синхронизации. Вряд ли стоит сравнивать его с анальным.

— У тебя совсем не развито воображение, СУЗИ, — обречённо вздохнул пилот. – Но ты права, ему что-то нужно от Шепард, иначе мы бы давно стали кучкой космического мусора. Потому я не боюсь, что он нас прямо сейчас взорвёт… — Джокер взглянул в алое немигающее око жнеца, грозно сияющее им прямо в иллюминатор, — окей, почти не боюсь. Знаешь, что действительно страшно? Я не хочу, чтобы мне незаметно промыли мозги! Не хочу стать тупым хаском!

— Джефф, нам не известны механизмы одурманивания, но очевиден факт, что для полной, как ты говоришь, промывки мозгов необходим достаточно длительный контакт со жнецами или их реликвиями. Минимум две недели.

— В отличие от Левиафанов, машина не может оказывать прямое ментальное воздействие, — раздался голос позади. Джокер и СУЗИ синхронно развернулись в креслах.

— Господи боже мой, а это что ещё за хоббит?! – возмутился пилот.

— Я – Катализатор, — терпеливо сообщил мальчик. – И я пытаюсь объяснить вам, что воздействие жнецов на мыслительную деятельность и на тела органиков – это не волшебство, к которому вы, примитивные существа, относите всё, чего не в силах понять. Это сложный технологический процесс.

— Мы знаем, что при помощи Зубов Дракона биологические ткани организма заменяются кибернетическими имплантатами, — отреагировала СУЗИ, пока Джокер только безмолвно открывал и закрывал рот. – Но нам не ясен механизм дистанционного одурманивания. Естественно возникающее желание органических существ перестраховаться.

— Я сплю, — завил Джокер, совладав с голосом. – Сплю и вижу самый дурацкий сон в своей жизни.

— Джефф, — одёрнула его СУЗИ.

— А что Джефф? Что? Ты слышишь, что он говорит?

— Джефф.

— М? Ладно. Молчу, мам, и даже не смотрю! – и Джокер демонстративно отвернулся к приборам.

Катализатор пропустил мимо ушей их мелкую перепалку:

— Дистанционное одурманивание основано на воздействии нанороботов, впрыскиваемых в атмосферу жнецами и их реликвиями при приближении живых существ.

— И вы говорите мне не беспокоиться?! – взвился Джокер. – По мне вот прямо сейчас ползают нано-жучки и делают из меня хаска, а вы мне говорите замолчать?!

— Не в моих интересах одурманивать Шепард или её команду, — сообщил мальчик. – Вы можете не волноваться… мистер Моро. Пока что.

— Как обнадёживает! «Пока что не волнуйтесь, мистер Моро!» – от спины пилота исходили густые волны скепсиса и неприязни. – «Сегодня я вас не буду индоктринировать, а завтра ещё подумаю!» Всё равно теперь такое чувство, будто я весь чешусь! – Джокер устало надавил ладонями на глаза, потом выдохнул и демонстративно поскрёб шею. – Видите? Чешется!

— Джефф, пожалуйста, успокойся, — завела свою мантру СУЗИ. Джокер обернулся через спинку кресла и, обнаружив, что голограмма всё ещё загораживает проход на мостик, поёжился.

— Я-то успокоюсь. Только пусть этот один дома пойдёт нервировать кого-нибудь другого!

СУЗИ поднялась из своего кресла и успокаивающе положила прохладные ладони на плечи пилота. Под выразительным взглядом андроида голограмма понуро развернулась и покинула мостик.

Эпизод 51, в котором нашла коса на камень

— Внимание, экипажу. Говорит Джокер. По кораблю гуляет голубой мальчик. В смысле, голографический мальчик голубого цвета. Его зовут Катализатор, и, по свидетельствам очевидцев, он хочет поговорить с Шепард. Кстати, этот мальчик любезно обещал сегодня нас не одурманивать. Так что, если увидите, знайте: он просто душка. Отбой.

--

Катализатор побывал на всех палубах. Поговорил со многими членами экипажа, которые, разумеется, воспринимали его в штыки и поддерживать беседу не желали. Но Шепард упорно спала, потому Катализатор продолжал беззаботную и беспрепятственную обзорную экскурсию по «Нормандии».

Но скоро нашла коса на камень: в одном из коридоров на жилой палубе, прямо напротив мужского туалета, древний искусственный интеллект столкнулся с майором Аленко. И вот уже битый час эти двое сидели в кают-компании за обеденным столом, окружённые той частью экипажа, которой больше нечем было заняться, и разговаривали. Точнее, майор усердно и с полной самоотдачей вёл допрос.

— То есть, ты – Катализатор. И Катализатор – это не Цитадель, а древний ИИ, который в ней обитал, а потом переселился на Предвестника, которого сам же потом отформатировал? – пытался собрать новоприобретённые знания в кучку Кайден.

— Верно.

К этому времени команда была уже более или менее просвещена относительно событий, произошедших с их капитаном после броска к лучу.

— И Шепард удалось воспользоваться Горном?

— Да, только она сделала это неправильно.

— Почему неправильно? Ей же удалось разобраться со жнецами, там, в будущем, или всё-таки нет?

— Удалось. Но выбранный способ не был оптимальным.

— И потому сейчас мы находимся в сорокалетнем прошлом? Из-за того, что Шепард промахнулась и какую-то неправильную кнопку нажала на Горне?

— Именно.

— М-да… Кто ещё, кроме нас, попал сюда?

— Только Предвестник со мной, «Нормандия» с экипажем, Шепард и саларианский доктор.

— И этот саларианский доктор – он не зомби, не хаск, не что-нибудь в этом духе? Он живой? — забеспокоился Кайден.

— Вполне.

— Но как?! Мы видели, как взорвалась Завеса!

— Верно. Завеса взорвалась. Но доктора там уже не было.

— То есть, снова путешествия во времени... Хорошо, а как же парадоксы? Ну, там, классические дедушки, внуки и лопаты?

— Вымысел ваших философов и фантастов. Будущее аннулируется и переписывается заново. Никакого фатального противоречия не возникает.

— Ага, и какая-нибудь ушлая азари – прости, Лиара, — запросто может попрыгать туда-сюда во времени и стать собственными отцом и матерью. Ну конечно, — съехидничал Кайден.

— Теоретически это не так уж сложно устроить, — угрюмо заметил мальчик. – Но только теоретически.

— Ладно, — потёр ноющие виски майор. Эта беседа начинала его здорово утомлять. – Мы можем как-нибудь вернуться в своё время? Замечательное победное время, уже без жнецов и прочих проблем?

— Исключено.

— Почему? Мы же попали сюда из-за Горна, должен быть и обратный путь. Любая временная «червоточина» может быть использована сколько угодно раз и в любом направлении…

— Ещё один вымысел. Технически это невозможно.

— Откуда тебе знать?! – искренне возмутился Аленко, безуспешно пытаясь просверлить собеседника взглядом побитого спаниеля.

— Потому что это я отправил вас сюда, — терпеливо закончил Катализатор, и Кайден остался сидеть с отвисшей челюстью. – А сейчас я всё-таки хочу поговорить с Шепард.

— Всё ясно, — сама капитан, покачиваясь, стояла в дверях лазарета в больничной пижаме с форменной толстовкой N7 поверх, поддерживаемая Гаррусом справа и Чаквас слева. Позади маячило бодрое и любопытное, какое и полагается иметь порядочному саларианскому учёному, лицо Мордина. – Ладно, — согласилась Шепард, — давай ещё раз поговорим.

Они некоторое время просто смотрели друг на друга – раненая женщина и древний искусственный интеллект. Молчаливую войну взглядов оборвал Кайден, звонко шлёпнувший ладонью по столу:

— Нет уж, погодите, я всё равно кое-что не понял!

Эпизод 52, в котором Катализатор хочет барашка

Ситуация была настолько сюрреалистичной, что никто и не думал чему-либо удивляться. «Нормандия» плыла по орбите Земли в надёжных членистоногих объятиях почившего Предвестника, но это уже мало кого тревожило. Вся команда стянулась в кают-компанию, даже сотрудники БИЦ во главе с Джокером, потому что здесь скоро должны были начаться переговоры между их капитаном и древним искусственным интеллектом, разработавшим когда-то всю эту нелепую концепцию жатвы. Концепцию, которая, однако, отлично работала многие тысячелетия. Пока что-то не покатилось под откос… Как, впрочем, всегда и бывает, стоит в дело вмешаться Шепард.

В столовой царила тишина, нарушаемая шарканьем ног, покашливанием и сопением многочисленных членов команды. Аллерс в полной бело-кожаной амуниции разогревала новостной дрон. Замечания о том, что её передачки в этом времени ещё не существует, журналистка отметала кратким: «Для потомков».

Во главе обеденного стола сидела Шепард, тщательно укутанная и с огромной дымящейся кружкой в руках. За её спиной возвышался Гаррус, готовый в любой момент подоткнуть сбившееся одеяло или подлить ещё немного кофе, в который милосердная Чаквас накапала немного бренди. Строго в терапевтических целях. Капитану неприятно было предстать перед командой в таком домашнем виде — потрёпанной (хотя и не побеждённой) и больной, покрытой отвратительными шрамами, слабой, но она испытывала просто-таки физическую потребность понять, почему, ради чего ей снова не дали спокойно умереть!

Напротив Шепард сидел Катализатор. За ним, даже не пытаясь быть тактичным, крутился Мордин с инструметроном и, тихо бормоча под нос какую-то частушку, с неугасимым энтузиазмом изучал показания прибора. У Шепард никогда не было настоящей семьи. И саларианец больше всех подходил на роль сумасшедшего дядюшки, которого ей всегда очень хотелось иметь. Но думать о таких глупостях было не время.

По центру стола — меж двух огней — сидел майор Аленко с головной болью, красными глазами и полными карманами неудобных вопросов.

— Я хочу поговорить с Шепард, — в сотый раз уточнил Катализатор. Но Кайден был непреклонен:

— Сперва нам нужны объяснения! Факты!

Шепард, всё ещё в уютной дымке наркоза, согретая волшебно вкусным крепким кофе, не нашла сил вступиться за древний ИИ. К тому же в кои-то веки доставучесть и принципиальность Кайдена были направлены на объект, не вызывавший у неё ни капли симпатии или сочувствия. «Пускай», — решила коммандер:

— Я тоже хочу прояснить некоторые моменты, — поддакнула она майору.

— Например? – Катализатор, кажется, сдался. Он предполагал, что с этими органиками договориться быстро и по-хорошему получится вряд ли.

— Например, как насчёт свободы воли? – поинтересовалась Шепард до того, как Кайден успел открыть рот. – Там, на Горне, кто-то уверял, что выбор за мной. Так почему, когда я приняла решение, ты вдруг передумал? – и, чтобы подчеркнуть свои слова, капитан гордо вздёрнула подбородок. Увы, её фирменный суровый взгляд, направленный на Катализатора из кучи одеял, подействовал слабо.

— Это была наша ошибка, — без всякого зазрения совести сознался ИИ. – Вы изменили переменные. Это было… неожиданно. Мы всё ещё собирали дополнительные данные, производили вычисления, когда вы уже добрались до Горна. Действовать нужно было быстро: вы умирали, Шепард, — в столовой стало совсем тихо, даже Мордин прекратил напевать и только задумчиво моргал. — Нам, разумеется, следовало лишить вас выбора. Подтолкнуть к правильному решению, скрыть ошибочные варианты. Но в тот момент расчёты не были завершены. Мы сами тогда ещё не пришли к заключению, каким должно оказаться новое решение.

— И ты тянул время, — кивнула Шепард.

— Объяснение приемлемо. При невозможности своевременно достичь консенсуса, предпочтительно в общении с органиками придерживаться истины, — глубокомысленно сообщил Легион. Тали толкнула его в бок и показала жестом, чтобы тот замолчал. Поглощённая происходящим Чаквас автоматически потянулась за припрятанной в кармане фляжкой.

— Верно, — согласился Катализатор. – Потом, когда наше решение окончательно сформировалось, мы могли только надеяться на то, что вы сделаете правильный выбор. Мы объяснили последствия всех вариантов. Мы верили, что вы поступите мудро.

— Но я облажалась… с вашей точки зрения. Почему тогда просто не схватить меня и не запихнуть в луч? Столько мороки с прыжками во времени – и ради чего? Я не понимаю.

— Вы снабдили конструкцию Горна высокой степенью защиты. У нас не было времени пробиваться внутрь. И вы ликвидировали нашего последнего агента, способного физически повлиять на ваше решение, – Призрака, — тут Катализатор в некотором удивлении посмотрел на свои прозрачные бестелесные руки. — Голограмма не смогла бы применить к вам силу.

— Отлично, — фыркнула Шепард. – Почему тогда просто не одурманить меня? Не контролировать, как Призрака? Марионетка пойдёт туда, куда будет велено.

— Я говорил, — терпеливо перебил Катализатор, — что мы не можем сами осуществить выбор. Нужна чистая человеческая ДНК. Если быть точным, ваша ДНК.

— Боже… — Шепард устало закатила глаза. – Только не эта вечная, как мир, сказка про избранного!

Кайден косо глянул на капитана и поднял брови: «Серьёзно, Шепард?». Послышались сдавленные смешки и фырканье. Нервы у экипажа сдавали.

— Шепард, — раздался у самого её уха шёпот Гарруса, — не хочу тебя огорчать, но ты и есть… эм-м… избранная. Кто ещё мог пройти через всё это и выжить, если не ты?

— Нынешний цикл первый, в котором удалось достроить Горн. А вы первый органик, которому удалось привести его в действие. Вы готовы, Шепард. Остальные – нет. Нужна именно ваша ДНК. Вы смогли пройти весь путь и не подвергнуться одурманиванию. Мы не можем позволить себе индрокринировать вас теперь, когда новое решение принято. Нам нужны вы, Шепард.

Она нервно рассмеялась, едва не расплескав кофе:

— Выходит, ты вернул меня только ради того, чтобы всё-таки запихнуть в луч, осуществить синтез и достигнуть «вершины эволюции»? – она специально выпутала руки, чтобы нарисовать в воздухе кавычки. Гаррус неодобрительно покачал головой и подоткнул одеяло на место. – Я должна стать вашим жертвенным барашком?

Катализатор не знал ничего ни о каких барашках, но по первой части высказывания понял, что Шепард, пусть и в общих чертах, уловила основную идею:

— Именно так, — с облегчением подтвердил ИИ.

Эпизод 53, в котором Шепард тянет время

Шепард всё это не нравилось. Ещё как не нравилось! Наркоз начинал проходить, и больше ничего смешного или даже хотя бы относительно забавного в текущей ситуации капитан не видела. Чёрт, она уже однажды прошла этот путь вдоль и поперёк, объединила целую Галактику, взяла жнецов за метафорическое горло… и что теперь? Опять?..

— Не хочу тебя разочаровывать, но в этом времени нет готового Горна, — резонно заметила она.

— Вы построите новый, — пренебрежительно откликнулся Катализатор. – Мы специально возвратились в самое благоприятное для этого время.

— И чем оно благоприятно? – возмутилась Шепард. – Люди ещё даже не узнали о существовании внеземных цивилизаций!

— Верно. Люди пока не обнаружили марсианские руины и не открыли сверхсветовые перелёты, не прошли сквозь Харон, не ввязались в войну Первого Контакта, не испортили отношения с турианцами и не настроили против себя полгалактики. Вы — представитель человечества, Шепард. И мы полагаем, что при более мудром подходе ваша раса может привнести не раздор, а мир, который поспособствует быстрейшему сбору ресурсов. Мы рекомендуем вам приступить к постройке Горна, пока жнецы ещё далеко.

— Ты, выходит, на нашей стороне? – очнулся Кайден.

— Я на стороне нового решения, — уточнил Катализатор.

— Если так, почему бы тебе не слетать в глубокий тёмный космос к своим товарищам жнецам и не созвать их на постройку Горна? – осведомилась Шепард, сердито повышая голос. – Это твоё решение. Ты его хочешь. Между прочим, я вообще не согласна и не вижу причин, почему должна заново собирать всем миром ресурсы на постройку той штуки, где меня намерены принести в жертву! Снова! Может, будешь возвращать меня в прошлое и убивать до тех пор, пока не сведёшь с ума и я сама не побегу в луч?

— Слишком много вопросов за раз, Шепард, — голосом заправского суфлёра прошипел Кайден. Она только передёрнула плечами.

— Мы не должны связываться со жнецами. Катализатор, в том числе на Цитадели, и Предвестник этого времени не примут новое решение. Полученные нами знания и опыт будут расценены как попытка органиков заразить системы жнецов вирусом. Такие попытки предпринимались и прежде. Безуспешно. Это лишь ускорит начало жатвы. Вы должны построить Горн сами, Шепард.

— Тебе в любом случае придётся, — тем же вкрадчивым голосом подсказал Кайден. – Ты же не сможешь, зная об угрозе жнецов, бросить человечество на произвол судьбы!

Шепард очень хотела стукнуть майора по голове и ответить: «Нет, смогу! Отправимся с Гаррусом на какую-нибудь необитаемую планету с мягким тропическим климатом, построим бунгало и уйдём на заслуженную пенсию». Но она знала, что действительно не сможет так поступить — сколько бы раз её ни воскрешали, сколько бы ни принуждали сражаться в одной и той же войне. Может, в конце концов, она и правда избранная? В смысле, избранный козёл отпущения всея Галактики?.. Где-то за плечом капитана обречённо вздохнул её турианец.

— …О втором вопросе, — тем временем монотонно продолжал Катализатор. – Если что-то пойдёт не так, не в моих силах будет вернуть вас в прошлое. Ресурс исчерпан. Только Предвестник этого времени способен совершить подобное, но, к сожалению, он будет не на нашей стороне. Это касается и прыжка в будущее, — строго добавил ИИ, в упор глядя на Аленко.

— Кстати, да, — отвлеклась Шепард.— Меня всё время интересовало, как эта фишка с перемещением во времени работает.

— Значит, мы договорились? — осведомился Катализатор.

— Нет. Но мне нужна вся доступная информация. Ты принял своё решение. А мне нужно принять своё.

— Вы тянете время? – почти удивился ИИ. В его искусственном детском голосе проскользнуло что-то, похожее на уважение.

— Именно, — невесело улыбнулась коммандер.

Эпизод 54, в котором эффект массы, кротовые норы и прочая хрень

— Ну так что? — не вытерпел Аленко. Капитан и Катализатор уже несколько минут мерялись силой взглядов. Существенного перевеса в чью-либо пользу не наблюдалось. – Мы хотим знать, почему технически невозможно вернуться назад! Почему мы здесь. И как этот, — майор бесцеремонно ткнул пальцем в сторону опешившего Мордина, — тоже тут оказался!

— Теперь ты сам задаёшь слишком много вопросов, — недовольно пробубнила Шепард в свою полупустую кофейную чашку.

Катализатор склонил голову на бок.

— Органики недалеко продвинулись в изучении перемещений во времени, — сообщил он.

— Мы не слишком далеко продвинулись и в покорении пространства, если ты не заметил. Если бы не протеанские технологии – ой, простите, технологии жнецов! – мы бы ещё многие тысячелетия сидели на Земле и дышали своим угарным газом, — настроение Шепард стремительно падало, и она пообещала себе больше не взрываться вот так, по мелочам.

— Верно, — согласился Катализатор. – Но ведь вы знаете, что существуют нарушения топологии пространства, как вы их окрестили, «червоточины» или «кротовые норы». Однако вы не смогли объяснить, как их создавать, и не определились, можно ли ими пользоваться.

— Ими нельзя пользоваться, — фыркнул Кайден. – Во-первых, ни один корабль не пролезет в горловину такой норы, во-вторых, даже если пролезет, нора схлопнется и порвёт его прежде, чем он пройдёт насквозь!

— Верно, но вы многое не учли. Это не одиночные норы, а целая система взаимосвязанных туннелей. Достаточно войти в одну горловину, и можно легко переместиться в любое время. Рассчитать координаты выхода, однако, сложнее.

— Я повторяю, — Кайден уже кипел. Шепард чуточку опасалась, что его L2-имплантаты не выдержат напряжения. – В нору невозможно войти. Она коллапсирует!

— Да, коллапсирует, — терпеливо согласился Катализатор. – Если не заполнить её материей с отрицательной плотностью энергии, которая создаст сильное гравитационное отталкивание и сохранит вход открытым на необходимое время.

— Тёмная энергия, ну конечно! – вмешался молчавший до сих пор Мордин. – Локальная область пространства-времени с отрицательной массой. Просто и гениально. Может быть воссоздана в генераторах эффекта массы, однако — в очень небольших количествах. Недостаточно, чтобы остановить коллапсирующую горловину от схлопывания. Невозможно даже представить нужное количество нулевого элемента и электрической энергии!

Катализатор и ухом не повёл:

— Тем не менее, мне удалось сформировать вблизи Горна подходящую горловину, рассчитать нужное время, перебросить Шепард, «Нормандию» и себя на сорок лет назад. Расчёт координат, однако, не был завершён своевременно.

— А этот? – не унимался Кайден, снова указывая на Мордина. Доктор обиженно поджал губы.

— …Большие предметы проще перемещать целиком. У меня не было времени расчленять «Нормандию», чтобы перебросить вашего человеческого доктора к Шепард. Но ей требовалась срочная помощь. Проще было заглянуть в соседнее ответвление временных туннелей и захватить с собой доктора Солуса в момент взрыва Завесы… Мощные взрывы создают удобный ориентир: возмущают пространственно-временную систему.

— Отличное решение, — одобрил Мордин.

— Можно было просто переместить Шепард к местной больнице… или что-то в этом роде!

— Мне кажется, или Кайден почему-то точит зуб на Мордина? – прошептал Гаррус на ухо Шепард. Та недоумённо пожала одним плечом и отхлебнула остывающий кофе:

— Может, просто плохое настроение? – шепнула она в ответ.

Катализатор между тем продолжал. У него было много, очень много времени. И если органики хотели тратить его на болтовню… Почему бы и нет?

— Расчёт координат выполнить гораздо сложнее, чем расчёт времени. Каждый из нас успешно попал ровно на сорок лет в прошлое относительно исходного момента, потому доктор Солус прибыл раньше всех. Однако я успел завершить обработку данных только для приоритетных целей — для него и для Шепард. Безопасное безлюдное место на Земле. «Нормандия» — и это, как говорят органики, счастливая случайность — переместилась примерно в ту же точку пространства, где находилась в будущем. Нам же, к сожалению, пришлось преодолеть значительное расстояние, чтобы прибыть к Земле… в срок, — Катализатор обернулся к Кайдену, который уже яростно сверкал красными глазами, не получив ответа на свой наболевший вопрос. – Относительно доктора Солуса. Изучение человеческой культуры показало, что с Шепард должен был находиться тот, кто её знает и наверняка окажет всю возможную поддержку. Люди в абсолютном своём большинстве не склонны помогать окровавленным полумёртвым незнакомцам, которые появляются из ниоткуда. Это кажется им опасным. Научно подтверждённый факт. А нам нужны были гарантии, что Шепард получит медицинскую помощь и не погибнет преждевременно.

Мордин, который успел отодвинуться подальше от Катализатора (и от Кайдена) и переместиться в зрительный зал, незаметно подтолкнул доктора Чаквас локтем, чтобы бросить на неё снисходительно-ликующий взгляд. Морщинистое лицо саларианца сияло от чувства собственной значительности. Карин фыркнула и отвернулась.

— Логично, — едко заметила Шепард. – Потому что мне нужно погибнуть в строго определённых условиях. Желательно, в луче Горна.

— Да, — просто согласился Катализатор.

— Если всё так легко, как ты говоришь, почему мы не можем прыгнуть в будущее? Сейчас, кажется, времени хоть отбавляй. Можешь рассчитать всё, что угодно! Прибыть, например, к готовому Горну и… А!

Шепард больно лягнула Кайдена по коленке под столом, но Катализатор уже принялся отвечать на поставленный вопрос:

— Это легко. В теории. На практике же, как и сказал доктор Солус, необходимо значительное количество нулевого элемента и энергии. Собрать такое не в силах ни одна органическая раса за весь срок своего существования. Мы не можем вернуться, так как лишь для поддержания входа открытым мне пришлось исчерпать ресурс, который в этом времени есть только у другого Катализатора. И это не считая сложностей при самом создании горловины.

— Какой ресурс? – искренне заинтересовалась Шепард. – И какие ещё сложности?

Доктор Чаквас снова порылась в кармане и нервно глотнула из фляжки.

— Мне пришлось уничтожить всех жнецов, опустошив их генераторы эффекта массы... посредством большого направленного взрыва. Так что сосредоточьтесь на том настоящем, что мы имеем сейчас. Ничего другого я вам предложить не смогу. Поясню ещё раз. Чтобы предотвратить коллапс горловины, нужно огромное количество тёмной энергии, которое мы не можем получить без самопожертвования жнецов из нынешнего времени. А на это не пойдёт другой Катализатор. Но чтобы образовалась сама нора, нужно преобразовать настоящее, сделать из его ткани ход к системе существующих временных туннелей и пожертвовать возможными вариантами будущего, открытого из точки горловины... Я решился на это. Вам некуда возвращаться, Шепард. Будущего, того, что наступило бы после сделанного вами выбора, больше не существует, оно аннулировано, было преобразовано во временной туннель, — Катализатор помолчал, ожидая новых вопросов, но в потрясённой тишине никто не проронил ни слова. – Однако… вы всё ещё можете создать новое будущее. Здесь. Сейчас.

Мордин не глядя забрал у Чаквас фляжку и залпом допил оставшийся бренди. Кайден с глухим стуком уронил голову на стол. Шепард вздохнула и обернулась к Гаррусу:

— Можно мне ещё кофе, пожалуйста?

Эпизод 55, в котором Шепард решает и решается

Кайден поднял голову со стола. Его красные глаза светились прозрением, будто кто-то зажёг в мозгу биотика лампочку.

— Теперь я понял, — удовлетворённо заявил он, – все проблемы у нас потому, что Шепард не выбрала синтез. Кстати, коммандер, почему ты против? Мне показалось, что это идеальное решение.

Катализатор глубокомысленно кивнул в подтверждение слов майора.

— Почему?! – грозно прорычал спокойный до этого Гаррус. – Аленко, ты совсем из ума выжил? Тебя не смущает, что ради этого ей придётся расщепиться до ДНК?

— Эй, я всё ещё здесь, — перебила их Шепард и успокаивающе похлопала Гарруса по руке, пальцы которой стиснули её плечо чуть сильнее, чем было терпимо. – Дело вовсе не в этом. Тогда, на Горне, смерть казалась неизбежной. Все варианты вели к одному и тому же исходу, да и выбор был не велик. Я просто… не посчитала синтез правильным решением. До сих пор не считаю.

Катализатор смотрел на неё пустыми усталыми глазами. Аленко делал то же самое.

— Шепард. Я, конечно, не гений, но кое-что из всего этого разговора вынес, — мягко начал Кайден голосом заштатного психоаналитика. – Что может быть плохого в том, чтобы спасти всех? Чтобы достигнуть вершины эволюции? Дать синтетикам понимание, эмоции, жизнь в нашем её представлении, а у них позаимствовать немного… надёжности аппаратного обеспечения, — майор коротко улыбнулся собственной шутке. — Цербер восстановил тебя, начинил имплантатами, странно, что тебя ещё что-то смущает. Мне кажется, твой выбор был действительно… не самым лучшим.

Шепард сильнее стиснула кружку со свежей порцией кофе.

«На самом деле мне больше всего хотелось пристрелить этого кошмарного мальчишку», — чуть не призналась коммандер. Но промолчала. Она обещала держать себя в руках — хотя бы ещё чуть-чуть.

— Этот человек прав, — заметил Катализатор. Кайден тем временем подвинулся ближе к ИИ, чтобы удобнее было буравить Шепард взглядом.

— Надо же, спелись! — с нескрываемым восхищением прошептал Гаррус.

— А по-моему, все варианты какие-то одинаково дерьмовые, — вставил Джокер, восседавший по соседству на ящике. – И мне жутко не нравится идея синтеза.

— Даже если он поможет с… синдромом Вролика? – подозрительно уточнила СУЗИ. Пилот пожал плечами:

— Даже если. Слишком уж это всё смахивает на одурманивание, только в глобальных масштабах. Как-то… неестественно, что ли.

Шепард кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание команды.

— У меня не было времени хорошо подумать тогда, на Горне. Честно говоря, я действовала интуитивно. Однако Джокер прав. Мне сразу что-то смутно не понравилось в этом решении.

— «Что-то», Шепард? Ты серьёзно? – нервно хохотнул Кайден, полностью игнорируя убийственный взгляд турианца. Видимо, он чувствовал себя в безопасности под незримой защитой Катализатора. – Решалась судьба Галактики, а тебе просто «что-то», чёрт возьми, «смутно не понравилось»?

Она сделала несколько глубоких вдохов и сосчитала до десяти и обратно.

— И я до сих пор не жалею о своем решении. Ты хочешь, — Шепард обратилась к Катализатору, — чтобы мы снова построили Горн и на сей раз осуществили синтез, — тот кивнул. – И ты считаешь, что это – идеальное решение? – тот снова кивнул. – Ладно. Я не буду упоминать, что ты никого даже не спросил, хотят ли они стать наполовину машинами. Я уже поняла, что свобода выбора для тебя – пустой звук. Ты считаешь, что синтез – вершина эволюции, что органикам в их нынешней форме не нужно больше развиваться, что из них можно слепить каких-то франкенштейнов… — она увидела по недоуменным лицам команды, что большинство переводчиков в комнате не справились с незнакомым словом, — э-э… слепить каких-то мутантов. Ладно, пусть. Интересно, конечно, согласились бы люди, которые вдоволь насмотрелись на хасков, стать чем-то наполовину механическим? Согласились бы те же геты, которые пытаются построить будущее сами, чтобы кто-то вмешался в их программы? Но это не важно, ты прав. Кто ж их спросит? Что действительно интересно, так это каковы будут последствия.

— Мир между всеми формами жизни, — резонно сообщил Катализатор. – Полное достижение нашей цели, поскольку больше не будет ни синтетиков, ни органиков.

Кайден кивнул.

— Боже, — простонала Шепард. – Каким местом вы думаете? Вы не понимаете, что это просто подмена понятий?

Никто, похоже, не понимал. Она встряхнула головой и продолжила:

— Что станет с органиками, когда они получат преимущества синтетиков? Они станут дольше жить. Будут сильными. Будут здоровыми… вероятно. Но они станут и более могущественными, это факт. Некоторые живут столетиями, привыкли к нынешнему миру. Смогут ли они сразу понять, что все вокруг — друзья? Да и когда это общая ДНК останавливала органиков от войн? Даже единокровные братья издревле воевали друг с другом. У кроганов это – часть обычаев. И они, думаете, отбросят свою культуру, память предков? Оставят желание отомстить тем расам, что вынудили их столетиями страдать от генофага? А теперь представьте модифицированных, быстро плодящихся кроганов, которые не стали зарывать топор войны, не забыли старые обиды? Да и с чего бы забывать? Только потому, что у синтетиков появились эмоции? Разве это причина?.. Вы понимаете, что усовершенствованные органики могут стать сами себе врагами пострашнее синтетиков? – Шепард перевела дух и продолжила: — Ладно. Или синтетики. Да, хорошо, обычно они эволюционируют, превосходят создателей и вступают с ними в конфликт. Но что будет, если при этом к простым логическим причинам истребления добавятся милые эмоциональные мелочи вроде чувства превосходства, тщеславия, гордыни? Они научатся обижаться и мстить, научатся воевать за религию или случайно брошенное слово, как это издавна делали, например, люди? Нам рано останавливать эволюцию! Мы не на вершине, мы к ней ещё только карабкаемся! Синтез… Синтез не поможет. Он только даст и органическим, и неорганическим расам новые причины ненавидеть друг друга и самих себя. И новое оружие. Вы этого хотите? Думаете, что исчерпаете конфликт синтетиков и органиков, просто перемешав их и дав новое название?

— То, что ты говоришь, Шепард, может случиться, а может и не случиться. Прогнозы, фантазии. Вряд ли дойдёт до полного истребления жизни в галактике, — возразил Кайден. – Это…

— Грядущую войну со жнецами тоже считали плодом моей больной фантазии, — колко возразила Шепард. – Впрочем, не хочешь – не верь. Но я отказываюсь выбирать синтез.

— А что ты предлагаешь, Шепард? Уничтожить жнецов и ждать, пока синтетики наберут силу и истребят органиков? Или контролировать их? А ты сможешь? Не сойдёшь с ума где-нибудь посреди вечности? Ты просто человек, Шепард! Какое ты вообще имеешь право распоряжаться судьбой всей галактики?

— А я разве просила, чтобы на меня вешали этот выбор?!! – вспылила она, грохнув кружкой о стол. – Хочешь, Кайден, пойди и выбери ты! Почему снова я? С радостью уступлю тебе это почётное право!

— У меня хватает скромности признать, что это не моего ума дело.

Шепард задохнулась от возмущения. Она почти привыкла к подколкам Кайдена о церберовских имплантатах, к сомнениям в её преданности Альянсу, но чтобы такое… Даже там, на Горизонте, было не так больно и обидно. Лицо горело, как от хлёсткой пощёчины.

— И потому ты готов соглашаться с ним? — вступился Гаррус, гневно кивая в сторону Катализатора. — Лишь бы снять с себя ответственность и не пользоваться мозгами? Как же ты, майор, любишь, чтобы кто-то думал за тебя! Раньше был Альянс, теперь переметнулся на сторону жнецов?

— …Вы отказываетесь выбрать предложенное нами решение, Шепард, — спокойно прервал их Катализатор. Органики тратили слишком много времени на бессмысленные споры. Удивительно, как при такой сомнительной способности к сотрудничеству им удалось построить Горн. – Ваши аргументы не лишены смысла, но они ничего не меняют.

— Я не выберу синтез, — упрямо заявила Шепард.

— Вам просто нужен стимул. И мы знаем, как его создать. Предвестник проводит ваш корабль к ретранслятору и поможет активировать его. Вы отправитесь на Цитадель или туда, куда посчитаете нужным, и начнёте собирать ресурсы. Часть моих программ будет загружена в базы «Нормандии», и я лично буду следить за тем, чтобы вы не ставили под угрозу нашу миссию и исправно занимались постройкой Горна. Я буду оказывать вам помощь и поддержку. Однако Предвестник останется на орбите Земли. В случае если вы попытаетесь прекратить наше сотрудничество или уклониться от него, я вынужден буду уничтожать один за другим ваши города, пока вы не придёте к верному решению.

Шепард почувствовала, что ей не хватает воздуха.

— Ты не оставляешь мне выбора?

— Именно, — удовлетворённо кивнул Катализатор.

— Я понимаю, — Шепард устало потёрла виски. Гаррус осторожно сжал её плечи в знак молчаливой поддержки. Ему нечего было высказать, кроме желания свернуть Аленко шею. Но это бы не помогло: капитана припёрли к стенке, переговоры зашли в тупик.

...Удача не может длиться вечно, и Шепард знала это. Знала, что однажды вынуждена будет расплатиться за три прожитых жизни вместо положенной одной. И расплачиваться придётся трудными, подчас непосильными решениями, за которые собственные друзья осудят и отвернутся, будто она сама хотела выбирать, будто добивалась этого права. Но… Должно быть что-то ещё. Что-то, кроме трёх одинаково дерьмовых, как сказал Джокер, вариантов.

– Ладно. Слушай, — Шепард выпрямилась, с трудом набрала воздуха в грудь. Несмотря на боль и смертельную усталость, она нашла в себе силы выглядеть решительной. Перед Катализатором. Перед командой. Перед собой. — У меня есть встречное предложение. Что если… я найду четвёртое решение. У меня есть корабль, есть команда. У нас впереди сорок лет мирного будущего. Если мы модифицируем Горн, если моё новое решение будет оптимальнее, чем немедленный синтез, ты согласишься его принять?

Катализатор задумался. В столовой повисла напряжённая тишина, нарушаемая только громким пыхтением Кайдена, который явно хотел возразить, но не решался.

На секунду показалось, что голограмма вспыхнула чуть ярче.

— Хорошо, Шепард. Я не буду препятствовать вам в поисках нового решения, если, конечно, вы не будете действовать в ущерб постройке Горна. Вы уже однажды изменили переменные, возможно, вам удастся это вновь. Буду ждать с нетерпением, — холодно закончил Катализатор.

Это не было гарантией. Она не была уверена, что четвёртое решение, решение, которое бы устроило всех, вообще существует, однако… даже так лучше, чем ничего. Лучше, чем тупая неизбежность.

— Тогда по рукам, — тяжело выдохнула Шепард. И всё-таки — наконец — потеряла сознание.

Эпизод 56, в котором Шепард размышляет о будущем

Она проснулась, открыла глаза и некоторое время просто рассматривала блестящий металлический потолок лазарета. Двигатели «Нормандии» издавали едва слышный монотонный гул. Значит, они уже не дрейфовали на земной орбите. Значит, началось.

Боль ушла. Если признаться честно, Шепард уже давно не чувствовала себя настолько отдохнувшей и целой. Она подняла руку, с которой свисали трубочки капельницы, и дотронулась до лица. Кожа под кончиками пальцев оказалась совершенно гладкой. Ни следа от уродливых глубоких рубцов.

Рядом послышался чей-то сонный вздох.

— Ты очнулась.

Шепард ответила слабой улыбкой, но даже не пошевелилась. Хотелось ещё немного продлить это похожее на невесомость чувство.

— Долго здесь сидишь?

— М-м… Почти всё время, — нехотя признался Гаррус, чуть склоняясь, чтобы попасть в её поле зрения. Он не выглядел обеспокоенным или рассерженным, и это был хороший знак. – Последние восемь часов, если быть точным.

— Вот как… И куда мы летим? – Шепард покосилась в сторону рабочего места Чаквас, но кресло оказалось пустым. Значит, выговор за попытку перетрудиться не грозит. Капитан усилием воли выкарабкалась из ватной неги и попыталась подняться повыше на подушках, но Гаррус остановил её неодобрительным взглядом. Впрочем, вставать не слишком-то и хотелось. Шепард чувствовала себя бодрой, но при этом блаженно умиротворённой. Впервые в жизни можно было просто немного поваляться в постели. Ни о чём не задумываться. Не выбирать. Плыть по течению.

— Движемся к Харону. Как Катализатор и обещал, в почётном эскорте у нас жнец.

— Какая честь. Интересно, почему он просто не взял меня на борт Предвестника. Я, конечно, благодарна, что он вернул мне вас и «Нормандию», но…

— Когда ты… кхм, уже не слышала, мальчишка сказал Кайдену, что рассматривал и этот вариант. Но, во-первых, «Нормандия» не вызовет культурного шока у современных обитателей галактики: корабль и корабль, в отличие от Предвестника. Во-вторых, опасался, как бы случайно не подвергнуть тебя одурманиванию.

— Мило с его стороны, — фыркнула Шепард и замолчала. Гаррус осторожно, чтобы не затронуть трубочки капельницы, взял её за руку. Было тепло, уютно и как-то… очень правильно.

— Как команда? – поинтересовалась Шепард.

— По-разному, — поморщился турианец. – В основном радуются, что живы. Ругают жнецов. Делают ставки, сколько времени у тебя уйдёт на то, чтобы найти четвёртый вариант или окончательно обдурить Катализатора. Некоторые огорчаются, что не увидят родных… Хотя, знаешь, у большинства к концу войны никого в живых не осталось, чтобы теперь по ним скучать. Так что в целом командный дух выше, чем можно было ожидать.

— А ты... — спросила она тихо, — скучаешь?

— Пока не знаю, — честно ответил Гаррус. Но он думал о другом — глаза щурились, жвала нервно подёргивались. Что-то явно беспокоило турианца, но он не решался высказаться. Шепард ободряюще погладила его ладонь и вопросительно подняла брови:

— Ну что?

Гаррус смущённо отвёл взгляд в сторону и нахмурился:

— Ладно, хорошо, скажу… Не пойми меня неправильно, — он неловко кашлянул. — Я не Аленко, Шепард, не сомневаюсь в тебе на каждом шагу. Никогда не сомневаюсь. Но… ты правда представляешь, во что мы ввязались? На что нам вообще надеяться? – он нахмурился и замолчал, готовый извиниться, если вдруг переступил невидимую черту между заботой и наглостью.

Но Шепард не выглядела обиженной. Она просто задумалась.

Да, впереди лежала пугающая неизвестность. Теперь на её собственном корабле поселится древний искусственный интеллект, придумавший жнецов. Они отправятся к расам, которые пока даже не знают о существовании человечества. Придётся убеждать их в грядущей угрозе истребления жизни в галактике, вновь мирить заклятых врагов, просить, требовать, заимствовать ресурсы. Во второй раз вроде бы проще — но и сложнее. Знания делают тебя беспечнее, и ты забываешь, что реальность изменчива, что в любой момент она готова выкинуть очередную жестокую шутку.

Но Шепард не забудет. Не попадётся в эту ловушку. От чего её отучила жизнь, так это от наивности и слепой веры в лучшее.

А Катализатор… А что, собственно, Катализатор? Чем его банальный шантаж и обещанная неусыпная слежка будут отличаться от нескончаемых требований Призрака с его-то жучками по всему кораблю? Или от ненавязчивого, но железного контроля Альянса? Разве сейчас у неё осталось меньше свободы, чем было во времена охоты за Сареном? Или до атаки на базу Коллекционеров? Или в войне со жнецами?..

Будет трудно. Иногда будет невыносимо. Однако до сих пор каждая их задача была практически невыполнимой. Но посмотрите: она всё ещё здесь — жива, держит за руку своего любимого турианца, видит перед собой цель… Даже две цели. Одну – навязанную, чужую. Вторую – свою собственную. Впервые в карьере – свою! Да, она устала. Да, её уже несколько раз возвращали к жизни и принуждали воевать, снова и снова. Но…

– У меня есть прекрасная команда, Гаррус, — ответила она, — и у меня есть ты. Даже если нам не удастся придумать четвёртый, более удачный способ покончить со жнецами, мы всё равно победим в этой войне. Так или иначе. Любой ценой. Но не сегодня. Впереди есть целых сорок лет, чтобы пораскинуть мозгами и найти обходной путь. Разве этого мало? – Шепард хитро улыбнулась. — Кроме того, нам очень скоро осточертело бы бездельничать на той тропической планете.

— Ты уверена, Шепард? Я бы предпочёл остаться в своём времени и уйти на заслуженную пенсию. С тобой, разумеется, — для убедительности он прищёлкнул жвалами.

Позади раздался свист громко выдыхаемого воздуха, и коммандер в первый раз осознала, что в лазарете они не одни.

— Слушайте, что говорит Шепард, — встрял Мордин. – Испытано на собственном опыте. Месяц абсолютного покоя. Лес. Река. Идеальный климат. Однако — ставить опыты над ракушками надоело через два часа. Рад, что снова в деле. Феноменальные перспективы. Генофаг ещё не модифицирован — нужно разработать более гуманное решение. Усовершенствование Горна… не терпится приступить! Последняя декада жизни пройдёт не зря, — гордо закончил саларианец.

— Ты знал, что он здесь? – одними губами спросила Шепард. Гаррус с многозначительной ухмылкой кивнул. Она закатила глаза. – Тогда слушайся дядюшку Мордина: он плохого не посоветует, — усмехнулась Шепард.

Доктор Солус вздрогнул и выронил пробирку.

Эпизод 57, в котором обитают Явик, Лиара и её развесистое генеалогическое древо

Лиара при помощи Глифа готовила оборудование своей каюты к объединению с протоколами экстранета сорокалетней давности. Когда они пройдут сквозь Харон, Шепард понадобится вся возможная информация об этом устаревшем, но новом для них мире. И Серый Посредник, пусть даже лишённый всех своих информаторов и связей, одинокий и почти беспомощный, сделает всё, что будет в её силах. Возможно, даже придётся строить с нуля собственную информационную империю. Кто знает? Лиара была готова.

А ещё ей до боли хотелось снова увидеть Тессию цветущей и живой.

Явик, который в противоположном конце комнаты возился с импульсной винтовкой, со своей стороны, тоже был готов ко всему. Для проспавшего в криостазисе пятьдесят тысяч лет скачок на такой незначительный промежуток времени значил не больше, чем для того же Катализатора.

Хотя…

— Нет, я не хочу, чтобы ты знакомился с моей мамой. А тем более со мной на сорок лет моложе, — в который раз повторила Лиара.

— Почему?

— Во-первых, я пока не готова видеть Бенезию. После всего… что произошло в моём времени. Это, конечно, придётся сделать. Рано или поздно. Но я бы предпочла поздно, — мрачно призналась азари. Из всего экипажа она закономерно оказалась самой старшей и имела в этом времени не только полный комплект родственников, но и юную версию самой себя. От одной этой мысли доктор Т’Сони испытывала нервную дрожь.

— А во-вторых? – не отставал Явик. Иногда Лиаре казалось, что он делает это из вредности. Но сейчас ей даже не казалось.

— Во-вторых, я не хочу, чтобы ты знакомился со мной-подростком.

— Почему?

— Мне будет неловко.

— Почему?

— Я была… наивной идеалисткой.

— Я почти привык к тому, что окружён примитивными формами жизни. Не думаю, что ты меня чем-то удивишь.

Лиара со вздохом отвернулась от мониторов.

— Зачем тебе это? – она почти хотела уступить, но… нет. Мысль о встрече с Бенезией вызывала острую душевную боль, а вот от перспективы увидеть саму себя она ощущала мучительную неловкость, стыд и смущение. Лиара отчётливо помнила эти свои огромные голубые глаза, забавные веснушки, пухлые щёчки… а ещё наивный энтузиазм, невинность, фанатичную поглощённость наукой. Библиотеки, экспедиции, раскопки — девочка ничего вокруг себя не видела, кроме неосязаемых призраков древних цивилизаций. Так что Лиара справедливо опасалась, что её молодая версия выставит себя перед протеанином — ожившей мечтой детства — ещё большей идиоткой, чем это удалось старшей.

— Чего ты стесняешься, азари? – Явик отложил винтовку в сторону. Насколько Лиару обычно радовало, если ей удавалось вызвать у протеанина улыбку, настолько сейчас эта самая улыбка, хищная и хитрая, не предвещала ей ничего хорошего. – Не беспокойся. Я наслышан, что на первом этапе своей жизни азари не слишком умны. Легкомысленные, ветреные особы. Любят… танцы. Ничего страшного. Я даже не удивлюсь. Скорее, удивительно, что сейчас ты…

— Явик, — Лиара отчаянно покраснела, когда поняла, к чему он клонит, — ты серьёзно считаешь, что в ранней юности я была… э-э… стриптизёршей?

Протеанин невинно моргнул всеми четырьмя глазами.

— А разве нет?

Лиара едва не задохнулась от возмущения, но быстро пришла в себя. Всё-таки ей нравилось, когда Явик развлекался, даже если из-за этого периодически хотелось провалиться сквозь землю от стыда – или швырнуть в него сингулярностью.

— Если тебе так хочется встретиться с азари-стриптизёршей, давай я лучше познакомлю тебя с отцом, — это тоже было бы неловко, но, в отличие от Бенезии, Этита никогда прилюдно не звала её «своим маленьким крылышком»...

И тут азари осенило.

– Хотя, — она хитро улыбнулась, — знаешь, есть идея получше. Сначала мы отправимся на Иден Прайм и ещё разок тебя разморозим. Каждой Лиаре — по личному протеанину, а, как тебе?

Явик на секунду потерял дар речи, только беззвучно и трогательно шевелил губами. Лиаре нравилось, когда её протеанин улыбался. Но ещё больше ей нравилось, когда удавалось ввести его в состояние немого шока. В это время он хотя бы не грубил.

— А? — нашёлся Явик.

— И ты заодно перестанешь быть единственным последним протеанином, — добавила Лиара. — По-моему, справедливо?

— Нет, и... хватит уже говорить об этом! — возмутился протеанин и поспешно вернулся к своей винтовке.

...Но Лиара всё-таки пометила на новой стратегической карте капитана Иден Прайм. Просто так, на всякий случай.

Эпизод 58, в котором Легион не может расстаться со своим хомячком

Сквозь огромное окно обзорной палубы Тали наблюдала за кропотливой, ювелирно точной работой жнеца. Оказалось, извлечь ретранслятор из ледяной глыбы, в которую он превратился за тысячелетия бездействия, было не так-то просто. Смертоносный красный луч с аккуратностью хирургического скальпеля отсекал замёрзшую корку, кусочек за кусочком приближаясь к телу устройства, метр за метром, час за часом. Кварианка размышляла о том, чего в той, другой, теперь уже альтернативной реальности стоило людям извлечь ретранслятор изо льда. Сколько времени потратили они, не имея ни того оружия, ни тех знаний, которыми обладал Катализатор? Что такого ценного они надеялись найти по ту сторону? Неужели любознательность и тяга к новым победам у этой расы настолько сильны, чтобы годами продалбливаться сквозь многокилометровый слой льда в холодной чёрной невесомости?

Хотя... если вспомнить об упорстве Шепард, о её непоколебимой воле к жизни, стоило ли удивляться?

Дверь на обзорную палубу с тихим шипением открылась. Тали даже не пришлось оборачиваться: она уже научилась узнавать размеренный звук шагов Легиона.

Он привычно остановился чуть позади, едва задевая локтем её руку:

— Шепард-коммандер чувствует себя хорошо. Мы получили информацию от доктора Чаквас, что к моменту активации ретранслятора Шепард-коммандер сможет покинуть лазарет и заступить на дежурство.

— Это замечательно, Легион, — Тали навещала Шепард, когда та ещё лежала без сознания, бледная, как окружающие её простыни, и утыканная трубками. Кварианке хотелось зайти теперь, когда все опасения за здоровье капитана остались в прошлом и у лазарета выстроилась длинная очередь желающих навестить выздоравливающую. Но она не решалась: разговор наверняка зайдёт о планах на будущее, и то решение, что приняла для себя Тали, вряд ли обрадует Шепард. Вдруг она сочтёт это предательством? Их экипаж и так слишком мал: слишком много мест у рабочих станций пустует, слишком просторно в кают-компании во время обеда, слишком велика и враждебна эта чужая галактика, чтобы решиться вот так просто покинуть команду, отделиться и заняться своими делами. Потому Тали, на чём свет стоит браня себя за трусость, всё откладывала и откладывала визит.

— Шепард-коммандер не выразила беспокойства по поводу высказанных этой платформой намерений создателя Тали'Зоры заняться установлением мира между гетами и создателями, — как бы между прочим сообщил Легион.

— Ты... — она резко отвернулась от иллюминатора, заранее тыкая пальцем в его сторону, — да как ты!.. Я должна была сама об этом рассказать! — Тали резко потрясла головой. — О, Кила! И что именно Шепард ответила?

— Шепард-коммандер выразила уверенность в том, что наши цели не идут в разрез с её планами.

Тали несколько раз беспокойно прошлась по комнате — и снова остановилась напротив Легиона.

— Но ты же обещал просто поговорить с Шепард про своего хомяка! Мы ведь решили, что кому-то надо рассказать ей про рыбок и про него! Почему вместо этого ты — вот так?.. — кварианка многозначительно замолчала.

Они некоторое время просто смотрели друг на друга. Вокруг окуляра гета нервно и как-то особенно виновато шевелились пластинки.

— Вопрос... требует уточнения.

Кварианка закатила глаза, но этого, увы, всё равно не было видно под тонированным шлемом.

— Ты отдал Шепард хомяка?

— Ответ... отрицательный, — гет доверчиво раскрыл ладонь и показал Тали того самого грызуна, который к этому времени стал ещё более упитанным, ничего не кусал и только лениво сопел, излучая нежный голубоватый свет.

Однако Тали не смягчилась. Почти.

— Значит, вместо того, чтобы честно рассказать Шепард, что её хомяк превратился в хаска и уже уйму времени у тебя, ты пошёл и выложил все наши планы?! О, Кила!.. И как это называется?

— ...Нет данных, — после недолгого размышления ответил Легион, осторожно погладив клочковатую шёрстку зверька.

Тали нервно рассмеялась — хомячок вздрогнул — и с громким стуком уткнулась лбом в поцарапанную грудную пластину гета:

— Если так хочешь оставить его себе, мог бы сразу сказать. И вообще не ходить к Шепард, — уже не так сердито пожурила она, удобнее устраивая ладони на его талии.

— Мы... считаем это решение... вполне приемлемым, — поспешно согласился Легион.

Эпизод 59, в котором… опять?!

На мостике в кои-то веки царили мир, покой и гармония. Жнец занимался Хароном. Капитан восстанавливала силы в компании Вакариана. Кайден заперся в одиночестве на второй обзорной палубе и с кем-то там разговаривал. Потому Джокер наслаждался тишиной, пока не раздался приятный, но слегка искусственный женский голос:

— Джефф?

— Чего тебе, СУЗИ?

— Ты можешь сейчас выслушать меня?

— Да, ты же видишь, мне совершенно нечем заняться, — Джокер сделал полный оборот в кресле и уставился на ИИ. – Валяй, говори.

— Катализатор прислал уведомление, что он закончил копирование своих процессов в базы «Нормандии». Отмечу, что наши системы функционируют с прежней эффективностью. Сбоев не обнаружено.

— И что теперь? — пожал плечами пилот. — «Добро пожаловать» я ему не скажу. И, думаю, бесполезно передавать привет и советовать быть хорошим мальчиком.

— Бесполезно, — подтвердил бесплотный голосок Катализатора.

— Бесполезно, — согласилась СУЗИ. – Но я намеревалась сообщить не только об этом. Есть и… плохая новость.

— Ты пугаешь меня, — округлил глаза пилот.

— Только не волнуйся, Джефф, — попросила ИИ очень искренним голосом. – Катализатор переписал директории, где размещалась восстановленная коллекция порн…

— Что, опять?! – воскликнул Джокер.

— Пожалуйста, не переживай, Джефф, я…

— Ты серьёзно? Опять?!

— Я посчитал эти данные наименее ценными, — заметил из ниоткуда Катализатор.

— Джефф, я… — пилот отчаянным жестом приказал им обоим замолкнуть. Потом долго, внимательно, испытующе смотрел в механические глаза ИИ – и вдруг расплылся в довольной, почти мальчишеской улыбке. Будь СУЗИ органиком, она бы ощутила растерянность. Будь Катализатор органиком, ему было бы не настолько по барабану.

— Не волнуйся, дорогая, — Джокер гордо извлёк из-под кресла увесистую коробку с датападами и с грохотом потряс ею в воздухе. – На сей раз я сделал резервную копию.

— Разумно и предусмотрительно, — похвалил его Катализатор.

Эпизод 60, в котором новое приключение начинается, а история — заканчивается

«Нормандия» наконец-то вошла в ретранслятор. Корабль засосало, сжало, вытянуло, лишило массы, в считанные секунды протащило через огромное расстояние и выплюнуло уже по другую сторону, в пространстве Цитадели. Космос тотчас наполнился переливами сигналов и густыми потоками информации. В каюте Лиары вздрогнули, зажглись мониторы, разбудив Явика. На обзорной палубе что-то удовлетворённо прострекотал Легион, вызвав улыбку Тали и неподдельный восторг хомячка. СУЗИ вышла в онлайн, чтобы пополнить коллекцию Джокера... Эта Галактика жила, бурлила, росла и процветала, пока даже не догадываясь о грядущей войне.

«Но мы это скоро исправим», — с не свойственным ей мстительным удовольствием думала Шепард, спускаясь на лифте в БИЦ. Она набрала в грудь побольше воздуха, расправила плечи, обтянула униформу, переглянулась с сопровождавшим её Гаррусом (тот украдкой ободряюще сжал её пальцы) — и двери на вторую палубу открылись.

Шепард ответила на салюты команды, с искренней улыбкой кивнула Саманте и твёрдым шагом поднялась на платформу перед галактической картой. Странно, она думала, что испытает другие эмоции: волнение, нетерпение, может, даже страх, чувство дежа вю... Но нет. Всё было чертовски просто и правильно.

Несколько секунд капитан колебалась перед картой, рассматривая Туманность Змея, где манила, ждала, призывно раскрыв свои лепестки, Цитадель. Но… нет, рано. Ещё не время завязнуть в бюрократии и волоките Совета. Не время оказаться под прицелом у подозрительных, насквозь коррумпированных, трусливых политиков. Пока они слишком нуждаются в надёжных союзниках, в тех, кто поверит, кто не станет задавать бесконечно много глупых… органических вопросов. К тому же Шепард серьёзно намеревалась выполнить обещание, данное Легиону, обещание, которое согласилась сохранить в секрете: не отпускать Тали одну.

Получалось, что единственное разумное на этот момент решение вело их прямиком за Вуаль Персея.

— Джокер? Пора за работу. Прокладывай курс на Раннох, — распорядилась Шепард, сворачивая карту и расслабленно опираясь о перила. Их ждал долгий, очень долгий путь... не к дому, нет. Но куда-то в его направлении.

— Так точно, мэм! — бодро отозвался пилот.

--

...Кайден лежал на диване и смотрел в потолок, напряжённо хмурясь.

— ДНК, ДНК... Может, нам понемногу собирать у Шепард кровь и консервировать? А потом, когда построим Горн, просто выльем в луч?

— М-м, — задумчиво ответил динамик голосом Катализатора.

— Или просто плюнуть? В луч. Будет эффектно.

— Хм, — согласился Катализатор.

— Ну или, там, палец отрезать? И бросить?

— Хм…

— Или бросить в луч клона Шепард!

ИИ сдержался и не ответил.

— Или…

Катализатор молчал. После частичного переезда на "Нормандию" его аппаратная составляющая (всего несколько ящиков в ядре ИИ — мелочь в сравнении с мощными базами на Цитадели или на Предвестнике) уже начинала перегреваться от количества запущенных, но не завершённых процессов. В данный момент он вовсе не был уверен, что хочет обрести столь ценимые органиками эмоции. Этот человек, Кайден, обладал поразительной способностью: он вызывал у древнего искусственного интеллекта иррациональное желание отформатировать самого себя. И с каждым днём — всё более настойчивое.

Органик лежал и упорно хмурился. Вот-вот он родит очередную мысль. Вот-вот... Если бы Катализатор мог, он бы поморщился и заткнул уши. Если бы он мог, то отключил бы звуковые сенсоры. Если бы он мог...

Органик прищёлкнул пальцами и сел.

— А что если?..

Но Катализатор не мог.